— Не было печали… Куплеты! Да я и «Чижика-пыжика» не спою… — жалобно признался Фернанду.
— Что и говорить, ребятки, — вздохнул Вашку, — за всю свою жизнь я сочинил только одно четверостишие, в прошлом году. Мы его читали хором, всем классом, когда прощались с учителем английского. Как же там было?..
Мафалда и Фернанду так дружно расхохотались, что Вашку обиделся.
— А чего смешного? Между прочим, ему очень понравилось. Он даже поставил всем «отлично» и сказал, что у него никогда не было таких прекрасных учеников.
— Может быть… Только я не уверен, что дон Афонсу Энрикеш придет в восторг от твоих поэтических способностей.
— Ну и сочиняйте сами!
— Подумаешь, обиделся…
— Подумаешь! Сами бы попробовали. Я чуть не свихнулся, пока подыскивал рифму…
— Ладно, мальчики, — примирительно сказала Мафалда. — Вашку, конечно, молодец. Но нам от этого не легче. Вряд ли король знает, кто такие «второклашки». Скорее всего, этот стишок ему не понравится, даже если его украсить какими-нибудь «тра-ля-ля» или «э-ге-гей»!
Так они спорили до самого дома. Едва переступив порог, Вашку ухватил со стола горсть маслин и лепешку, и тут ему в голову пришла спасительная идея:
— А что, если попросить помощи у дона Бибаша?
Но старшие отнеслись к этому предложению с явным презрением:
— Ты что, сдурел? Сказал же король, что у него больше не получается ничего хорошего! Напридумывает дон Бибаш нам сатирических стишков про своего графа, а в тюрьме, между прочим, нам придется отсиживать!
— А-а, теперь и вам тюрьмы мерещатся! А я-то думал, один я такой псих!
— Слушайте, давайте наконец займемся делом! В конце концов, может, это не так уж трудно? Если сумасшедший их сочиняет, отчего бы нам, нормальным, не попробовать?
— Да в том-то и дело… — пробормотал Вашку.
— В чем дело?
— Как-то я не уверен, что мы действительно нормальные…
— Перестань идиотничать! Давай придумывай рифмы…
— Рифмы, говоришь… Так, скажем… Сейчас… Думай, головушка, думай… Лепешка — картошка, лимон — бульон, пирожное — мороженое, варенье — печенье, мед — компот, фрукты — продукты…
— С тобой действительно свихнешься! Ты что, ни о чем, кроме еды, и думать не можешь?
— Какой еды? — испугался Вашку. — Честное слово, я не нарочно! Оно само так получилось! Если не нравится, я придумаю другие… Где бы записать?.. А то так трудно… Санша! Са-анша!
Санша появилась так быстро, как будто только и ждала, чтобы ее позвали.
— Саншинья, миленькая, одолжи мне, пожалуйста, карандаш и несколько листочков бумаги! Если есть ручка, давай ручку. Неплохо бы еще ластик.
Санша молча смотрела на ребят широко раскрытыми глазами.
— Ты что, не слышишь? — сердито спросил Вашку.
— Я прекрасно слышу, я не глухая, и не нужно кричать. Только я ничего не поняла. Видит бог, ни словечка. Ты просишь какой-то еды?
Вашку хлопнул себя по лбу.
— Мама родная, ну и влипли! Да ведь в этом несчастном средневековье не знают ни карандашей, ни шариковых ручек, ни… А тратить на нас гусиные перья и пергамент тоже никто не станет. Эти роскошные вещи есть только у сеньоров монахов. Значит, придется сочинять куплеты да еще заучивать их наизусть! Ничего себе работенка! Для этих людей ручка или фломастер все равно что неопознанный летающий объект…
Мафалда так и подпрыгнула.
— Есть! Есть!
— Что у тебя есть, ручка?
— Да нет же, дурачье, есть идея! Мы сочиним куплеты об НЛО! Вот король удивится! А смеху-то будет!
Братья колебались:
— А если ему не понравится?
— Ну придумайте что-нибудь получше! Пожалуйста, я не настаиваю.
Сомнения были недолгими. Времени оставалось мало, а король выразился недвусмысленно: к восходу солнца работа должна быть сделана.
Они сели в уголок и стали перешептываться. Пока Санша ломала голову над непонятными речами гостей, ребята то смеялись, то отчаивались и без устали твердили придуманные стихи, чтобы, не дай бог, ничего не забыть в ответственный момент. А часы текли, и вот уже за плотно закрытыми окнами предрассветный ветерок начал проветривать город, унося за его пределы зачумленный воздух.