Не так легко мог забыть Кортес о заговоре сеньоров.
- Пока суда стоят на рейде в моем порту-, твердил Кортес старшему Альварадо, - всегда найдутся трусы, которые захотят удрать домой, на Фернандину.
Андрес слышал из своей каморки разговоры, от которых у него холодело сердце.
На берегу шла работа. Индейцы таскали камни, месили глину, воздвигали стены форта.
Кортес сам указал расположение, размеры и толщину стен, наметил место для арсенаара, для кладовых, для тюрьмы, для церкви. Работа подвигалась быстро.
Педро Альварадо придумал имя новому городу-крепости: Вилья Рика де Вера Крус. Это означало на испанском языке; «Богатый город Истинного Креста».
Ночевал Кортес на корабле. Он никого теперь не допускал к себе, кроме Марины и Альварадо.
- Мои корабли - это соблазн для трусов!-снова и снова твердил Кортес другу своему Педро. - Пока они стоят на рейде, я не могу быть спокоен за моих людей.
- Что же вы думаете сделать, дон Фернандо? - спрашивал Альварадо.
Кортес не отвечал. Он задумал что-то, какой-то смелый план зрел в его сознании; Кортес решался на шаг, еще неслыханный в истории индейских походов.
Об Андресе пока забыли. Утром матросы приносили ему воду и сухари, и до вечера никто не навещал оружейника в его каморке. Длинного альгвасила повесили, а никакой другой стражи у двери юноши Кортес не ставил, точно позабыл о нем. Целыми днями Андрес сидел прислонившись к тонкой стене и слушал разговоры.
Как-то поздним вечером он услышал беседу, от которой вся. кровь отхлынула у него от сердца.
- И часто у вас бывало так, что морской червь проедал обшивку каравеллы? - спрашивал Кортес.
- Ч-часто, ваша милость! - слегка запинаясь, отвечал чей-то знакомый голос. - Почти в каждом плавании. Дома, в испанских водах, мы этого червя не знали, - а здесь, в тропиках, - стоит только каравелле пробыть полгода на воде, - ее облепят моллюски, доски обшивки начинают гнить, отваливаться, и тут ч-червь делает свое дело. Редкое судно выдерживает год без большой починки.
- Так… так, - сказал Кортес. - А как наши суда? Целы?
- П-почти все целы, ваша милость, - отвечал голос. - Надо еще только посмотреть «Битрос» и «Санта Тересу».
Голос был очень знаком Андресу. «Да, конечно, это ведь наш заика Мельчиор Кастро, штурман с «Санта Тересы»! - вспомнил Андрес. - Тот самый, который любил петь в хоре!»
- А если хорошо посмотреть, может быть, и не все целы, Кастро? - спросил Кортес.
- Н-не знаю, ваша милость!-ответил штурман. Он не понимал, чего от него хотят.
- Послушай, Кастро, - сурово сказал Кортес. - Если у тебя спросят солдаты, цела ли обшивка на наших судах, ты должен ответить, что суда давно прогнили, что их проел червь, понимаешь?
- З-зачем, ваша милость? - Кастро все еще не понимал.- А если станут проверять? Что, мне дырки и обшивки сверлить, что ли?
- Если придется, то будешь и дырки сверлить,- ответил Кортес. - Ты сделаешь это для меня, Кастро, понял?
Кастро медлил.
- А как же другие штурмана, ваша милость?
- Уговори «их… Дай им вот это… И себе возьми!..
Монеты зазвенели, падая на стол. Кортес вынул червонцы.
В каюте заговорили шепотом. Андрес больше ничего не слышал.
«Так вот что он задумал».
Позже в каюту Кортеса пришел Педро Альварадо.
- Это уже делалось в истории, - негромко говорил Педро. - Не помню кто, - кажется, Юлиан.
- Да, Юлиан, в персидском походе, - ответил Кортес. - Он сжег свои корабли, чтобы армия не могла повернуть назад.
Андрес больше не слушал. Кортес решил потопить корабли, чтобы отрезать армаде путь домой!..
Все свое состояние, надежды, усилия вложил Кортес в армаду. Он не хотел поворачивать назад.
«Убийца! - сказал себе Андрес. - Ты обрекаешь на смерть пятьсот человек!..»
Еще не поздно сейчас бежать из тюрьмы, добраться до Семпоалы, рассказать солдатам… Еще все можно спасти…
Ноги у Андреса были закованы в цепи. Уже давно успел приметить оружейник, что одного звена в цепи не хватает и в этом месте цепь держится только на толстом ремне, дважды обхватившем железо.
Ремень был сухой, старый. Андрес попробовал грызть кожу зубами, но прокусить ремень было невозможно. Нож!.. Как достать нож? - мучился Андрес.
Он слышал возле своей каморки чье-то тихое бормотание: это помешанный Агиляр вернулся на «Санта Росу» и теперь бродил по корме, бормоча индейские слова.
- Может быть, попросить Агиляра?
Утром Агиляр вместо матроса принес Андресу воду и сухари. Он сел на палубу возле оружейника и с сочувствием посмотрел на его ноги, закованные в железо. Андрес перехватил этот взгляд. У него застучало сердце.
- Ты был в неволе, Агиляр! - сказал Андрес.- Помоги мне.
Агиляр закивал головой. Он вынул нож из-за пояса,- индейский нож из бронзы, с кремневым лезвием, и перерезал ремень в цепях Андреса.
- Человек должен быть свободен! - сказал Агиляр. - Индейцы понимают это лучше, чем белые.
Андрес кивнул. Он просидел до ночи в своей каморке, а ночью тихонько выполз на верхнюю палубу и вплавь перебрался на берег. Ночь стояла лунная, но никто не заметил беглеца. Впереди широкая равнина, туда лежит путь Андреса. Кролики удирали в траву из-под его ног. Андрес бежал, только изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. Он не чувствовал тяжелых кандальных колец, оставшихся на ногах. К полудню он был в Семпоале.
Бешеным ревом встретили солдаты известие о том, что задумал Кортес. Дозорные побросали пики, кашевары оставили котлы - триста человек плотным кольцом окружили Андреса.
- Потопить корабли?.. Мы не допустим этого!.. Мы не позволим Кортесу! На берег, товарищи, на берег!..
Ни капитаны, ни старики, ни патер Ольмедо не могли удержать солдат, - растерянной, отчаявшейся толпой, похватав оружие, они покинули город.
- Только успеть!.. Успеть добраться до стоянки армады, пока он этого не сделал!..
- Как он мог такое задумать?.. Потопить корабли, чтобы отрезать нас от родины? От наших семей? Зачем же нам биться и лить кровь, если у нас даже не останется надежды вернуться домой?
- Только бы успеть, товарищи!.. Только бы успеть!..
Индейцы шарахались с пути, - солдаты бежали грозной, беспорядочной толпой,-взлохмаченные, страшные, с отросшими за путешествие длинными волосами, с всклокоченными черными бородами, с оружием в руках.
Лопе Санчес бежал впереди. Он ломал руки.
- Хосефина!.. Неужели мне не дадут вернуться к тебе? Какую муку я принял и еще готов принять, чтобы привезти тебе и детям немного денег!.. Святая Мария, какого же дьявола нам все это нужно, если нам не дадут даже вернуться и увидеть своих детей?..
Андрес бежал рядом с ним. Он указывал дорогу.
Они шли всю ночь. Меловые скалы забелели впереди при первых лучах солнца, ветром пахнуло в лицо. Это был берег моря.
Андрес и Лопе первые вбежали на прибрежную скалу.
Только одна каравелла, быстроходная «Исабель», стояла нетронутая на воде. В беспорядке сваленные якоря, свертки парусов, снасти загромождали берег. Ветер гнал по морю свежую волну. Далеко в море, на больших камнях, наполовину затопленные, колыхались на волне разбитые остовы девяти остальных каравелл флотилии.
- Поздно! - сказал Андрес.
Толпа солдат захлестнула его. Теперь впереди бежали Габриэль Нова, баск Эредия и Хатир, немой негр купца.
- Как же так?.. - растерянно кричал Габриэль, выкатывая испуганные глаза. - Как же так?..
Немой негр, вдруг поняв, что произошло, замычав, бросился на землю. Он катался в пыли, тряся головой и непонятно яростно мыча.
- Обманули нас, обманули!.. - отчаянно закричал Габриэль Нова.
Толпа ответила ревом.
- Где Кортес? - кричали в толпе. - Дайте нам Кортеса, мы его убьем!..
Кортес был на «Исабели». Лодки он еще накануне распорядился убрать подальше от берега. Они качались на волне у кормы каравеллы.
- Пускай посидят на берегу, остынут, - сказал Кортес.
Солдаты провели на берегу ночь. Кузнецы и плотники разбирались в корабельном хламе, оттаскивали якоря подальше от воды, складывали снасти, парус к парусу. Солдаты хмуро смотрели на них.
- Как же вы допустили такое, земляки? - спрашивали солдаты. - Как же вы допустили?
- Приказ был, - отвечали кузнецы. - Всем было объявлено: червь съел суда, надо снять с них все ценное.
Андрес увидел среди кузнецов бледное лицо штурмана Мельчиора Кастро. Штурман стоял и смотрел на остовы кораблей. Глаза у него испуганно ширились, он точно не мог обнять мыслью то, что произошло. Вчера при нем подогнали корабли к берегу, сняли паруса, оголили снасти, спилили мачты, пробили борта и отвели их туда, к камням, чтобы волны дотрепали останки. Четыре раза он перевел свою «Санта Тересу». через океан, от многих бурь отстоял ее в плаваниях, чтобы сейчас добровольно бросить корабль на гибель. Расширенными, непонимающими глазами смотрел Мельчиор Кастро на остовы каравелл.
Солдаты толпой подступили к нему.
- Как ты дал уничтожить суда, Кастро, ты, штурман? - спрашивали солдаты.
Мельчиор попятился от толпы. Лицо у него вдруг исказилось.
- Это он! - закричал Мельхиор, указывая на «Исабель».- Это он - Кортес, дьявол!.. Он сатана!.. Он заставил меня дырки сверлить в обшивке моей каравеллы!..
Солдаты обступили Мельчиора, но он вырвался и убежал. Разум изменил ему. Он кричал непонятные слова, дико размахивая руками. За Мельчиором бросились вслед, но штурман бежал быстро, большими прыжками, как собака. Никто не мог его догнать.
До утра сидели солдаты на берегу, под свежим ветром. К утру многие уснули, утомившись. Настроение было подавленное; кто не спал, тот сидел, уронив голову, опустив руки.
К полудню начали успокаиваться. Жизнь требовала своего. Кашевары разнесли похлебку.
- Все равно теперь уж ничего нельзя поделать! - раздавались голоса.
После обеда Кортес съехал на берег. Он велел солдатам построиться у воды в полном вооружении.
- Я принес большую жертву нашему делу, - сказал Кортес солдатам. - Все свое состояние я вложил в корабли армады, и вот теперь мне пришлось их уничтожить.
Никто не ответил ему. Солдаты отводили взгляд под взглядом капитан-генерала.
- Но я не жалею об этом! Теперь мы будем смотреть вперед и думать о походе. Только трусы оглядываются назад.
Солдаты молчали.
- Трусы оглядываются назад и погибают! - сказал Кортес. - Не о чем жалеть, друзья!.. Все равно корабли не спасли бы нас в походе. Мы уйдем далеко, в горную страну, на много дней пути от морского берега. Если нас разобьют там, среди гор, путь к берегу все равно нам будет отрезан. Если же мы завоюем всю эту страну, я обещаю вам, солдаты, - мы построим новый флот, в десять раз более сильный, чем этот!..
Кое-кто поднял голову. Солдаты повеселели.
- Будем смотреть вперед, друзья! - крикнул Кортес. - Путь назад отрезан, - тем сильнее мы должны стремиться к победе!..
Он обвел солдат взглядом.
- Разве не готов каждый из вас, мои боевые солдаты, мои храбрецы, биться, как лев, с язычником Монтесумой? Разве любой из вас не готов до локтей погрузить руки в сокровища Мехико? Все это сбудется, я обещаю вам. Простых солдат я сделаю капитанами, комендантами крепостей. Разве не хочешь ты, Габриэль Нова, получить большой индейский город в подарок? А ты, Эредия, разве откажешься от богатого поместья и рабов в индейских землях? Я одарю каждого из вас, как император Юлиан не одарял своих полководцев…
- Браво, капитан Кортес!.. Вива!.. Ура сеньору Кортесу!.. - солдаты зашумели.
Кортес кивнул. Он уже улыбался.
- Просите сейчас у меня, что кому нужно. Я не откажу моим солдатам.
Он глядел на лица ближайших. Впереди, с левого краю, стоял Лопе Санчес. Перебитый камнем лиловый нос Лопе бросился ему в глаза.
- А, Санчес! - улыбаясь, сказал Кортес. - Солдат капитана Бальбоа! Я помню тебя. Ну вот скажи, ты чего хочешь?
Лопе выступил вперед. У него забилось сердце. Он думал не о себе.
Оружейник Андрес прятался в кустах. Цепи и плен угрожали Андресу, если его поймают.
- Вы мне обещали камзол, ваша милость… - волнуясь, начал Лопе.
- Да, да, помню… Ты получишь его, - милостиво сказал Кортес.
- Нет, - сказал Лопе Санчес. - Не надо мне камзола. Освободите от наказания нашего товарища. Пускай Андрес Морено идет со всеми вместе в поход.
- Морено? - Кортес нахмурился. - Хорошо ли ты выбираешь товарищей, Санчес? - Он медлил с ответом. Потом сказал: - Пускай будет по-твоему. Я никогда не отказываю моим солдатам.
- Вива, Кортес!.. Вива, капитан!.. - нестройно закричали солдаты.
Через два дня Кортес объявил по армаде приказ: готовиться к выступлению в поход.
Всех больных, ослабевших и раненых - человек тридцать пять - Кортес оставлял в крепости на берегу. Комендантом он назначил Хуана Эскаланте, переведя его для этого из солдат в капитаны.
Старый эконом Хуан де Торрес тоже оставался в крепости. Он был слаб и разбит после желтой лихорадки.
- Не увидеть мне больше родную Ламанчу! - сказал старик Санчесу. - Не доживу. Если ты останешься жив, Санчес, и вернешься, обещай мне, что разыщешь мою семью и расскажешь им обо мне.
- Обещаю! - сказал Лопе.
- Долго искать не придется, - сказал старик.- Нашу деревню Пинчос там все знают: по дороге на Аргамасильи в Пинереду, в двух часах пешего пути. Там еще спуск такой вниз и пинии на пригорке. Тут, у пиний, за часовней и будет наша деревня. Разыщи старуху Фернанду, это моя жена, - может быть, она еще жива. Если же ее уже не найдешь, - ищи Матео, который женат на Мельниковой дочке, - рябого Матео, бочара, - его там все знают в деревне. Это мои сын. Расскажи ему обо мне.
- Я все сделаю, дорогой де Торрес, - сказал Лопе. Он попрощался со стариком, как с родным. - Я все сделаю, земляк, не беспокойся.
Лопе просидел до утра на берегу. Андрес Морено пришел и сел рядом с ним на камень.
Безбрежный океан, огромный, чужой, равнодушный, на много тысяч лег морского пути отделял их от Испании, от родины, от родных людей.
Андрес долго смотрел на океан.
- Айша!.. Увижу ли я тебя!.. - вслух сказал Андрес.
Он закрыл лицо руками.
И Лопе вздрогнул. Андрес говорил еще и еще, тихо, точно забывшись.
Он говорил на непонятном языке.
- Айша… эйми хакара!.. Рахамину… - говорил Андрес.
Далекое-далекое воспоминание мгновенной вспышкой озарило сознание Лопе.
В детстве, гостя у деда в Хасне, он не раз слышал эту речь, - глухую, гортанную арабскую речь, с тяжким придыханием, за высокой стеной соседнего дома. Там жили мавры.
Лопе встал.
- Значит, ты мавр? -глухо спросил Лопе.
Андрес отнял от лица руки.
- Да, -просто сказал Андрес.- Я сын мавра и испанки.
- Как же так?.. Как же так?.. - слегка отступив, спросил Лопе. - Ты не христианин? - Он не знал, что сказать.
- Ну и что же?.. - так же просто сказал Андрес. - Разве я оттого плохой товарищ тебе и другим солдатам?..
Он улыбался.
Лопе помедлил.
- А ведь правда! - сказал Лопе. - Пресвятая дева,- чистая правда!
Он наклонился и поцеловал смуглую небритую щеку оружейника.
* * *
Наутро вся армада, простившись с остающимися в форту Вера Крус, выступила в поход. Они двинулись маршем по зеленой цветущей равнине, потом, минуя Семпоалу, свернули вправо и начали подниматься по крутой горной тропе. Снежная корона Оризабы уходила влево. Они шли все выше и выше. Сухие открытые высокогорные поля страны Мехико простирались перед ними.