Синьора Долорес выполнила свое обещание. Насколько поняла Вика, Мариано был свободным от семьи молодым пенсионером. До недавнего времени он работал на ее заводе шампанских вин технологом. Всегда увлекался медициной, здоровым образом жизни.

— Ну, вот, и кто меня отшикарит? — Она уже в третий раз задавала этот вопрос, подружкам, которые были увлечены рассуждениями об испанских мужчинах и каталанским тинто. — Я должна выглядеть, как звезда, свалившаяся ему на голову.

— Ты хочешь убить его вживую. Лучше порази скромностью. — Света, как всегда ратовала за скромность.

Вика высушила феном роскошные рыжие волосы, пышной волной легшие ей на плечи, едва коснулась глаз карандашом, а губ помадой и вышла на улицу, где у белого Фольсвагене ее ждал сеньор из Террагоны. Он был хорош собой, высок, сухощав и вовсе не выглядел на свои шестьдесят два.

На тридцать секунд приостановилась, дала осмотреть себя. В глазах Мариано загорелся огонь, которому в перспективе полагалось стать огнем страсти. Она назвалась своим именем, но ни в тот вечер, ни потом он им не воспользовался. Она навсегда осталась для него Красной шапочкой — Капирусита Роха… И себя он называл только Лобо. Твой Лобо. Волк. Потом, в приступах нежности, она называла его Лобито — волчонок.

В маленьком саду его дома на холме, стояла теплица под пластиковой кровлей, он выращивал салаты, лук и баклажаны, под лимонными деревьями росли, обнимая их стволы кусты помидоров. Он делал это с неподдельным удовольствием, лаская руками каждый выращенный листочек.

Два прудика украшали сад. В гроте замурован был мотор, вода журчала, поднимаясь и опускаясь, под сияющей полной луной, глядевшей на них с синего бархатного небосклона. В одном прудике жила черепаха, в другом резвились три золотые рыбки. Была еще собачка, маленькая, черненькая, влюбленная в своего хозяина. Она выполняла все его желания: прыгала, падала, умирала, лежала, сидела, ждала. Из собственной бодеги под домом он принес бутылку красного вина, нарезал хамон-ветчину, посредине стола поставил ярко желтую круглую дыню.

На горизонте, над крышами таких же домов, наполненных испанской благодатью, покоем и любовью, серебрился свет — море.

Странно, Лобо ничего не спросил о ней, не попросил рассказать о своей жизни, не поинтересовался, есть ли у нее дети, родители?

Возвращаясь, они снова проезжали вдоль моря. Близкое присутствие Лобо, распевавшего ей партию Тореодора — у него был красивый голос, великолепие панорам моря с одной стороны и зеленых гор с другой, рождала в душе небывалую трепетную радость. Что-то воспарило в ней. Уже несколько лет душа ее молчала при виде мужчин. Неужели это снова с ней случилось?

— Ну, да. Я ведь именно за этим приехала в Испанию. — Сказала она себе.

Он не звонил всю неделю, а она мучительно ждала, лежа с утра на песке Побла-Ноу, вздрагивала от каждого звонка. Более того, он не написал ей на второй день. А ведь до встречи они две недели обменивались письмами через интернет.

Вдруг он позвонил ей и сказал, что приедет в пятницу, заберет ее к себе. И она затрепетала, как девушка. Все повторилось вновь: луна, звуки недалекого моря, журчанье воды в гроте, запах лимонного дерева у его терассы…