Мы с Виграфом проснулись почти одновременно: выстрелили лучи первого солнца, пробежал по лицам холодный, ещё ночной ветерок — пледы всё-таки пригодились, ни тонкий костюм, ни рубашка не смогли бы удержать тепло. Заметив движения друг друга, мы не сговариваясь полежали ещё несколько минут, давая себе проснуться окончательно.

В этом нам помогли людские голоса, послышавшиеся снизу склона, — по тропе кто-то приближался.

— Дары подоспели, — пояснил Виграф. Встал, по-быстрому сложил одеяло в четыре раза. Бросил взгляд на меня: — Идём?

Я медленно покачал головой:

— Не думаю, что… в общем, лучше побуду здесь. Ты туда надолго?

— Ну, раз ты не идёшь, то нет. Организую даме завтрак в постель, создам настроение на день, и можно лететь.

— Хм. Ладно.

Спрыгнув из кабины на землю, Виграф вдохнул полной грудью, потянулся всем телом, разминая затёкшие мышцы, и скрылся в тоннеле.

Мой спуск пришлось отложить из-за появившейся на площадке процессии, напоминающей промежуточное звено между европейскими крестьянами и ацтекскими служителями солнца. Все пришедшие несли продукты питания: кто-то держал в руках по-ресторанному закрытые подносы, кто-то — котелки и кастрюльки, кто-то нёс в специальных ременных креплениях за спиной закупоренные кувшины.

Человек в самом цветастом наряде, шедший впереди, окинул дирижабль недовольным взглядом, но не счёл его опасным и взмахами рук и отрывистыми командами построил свою группу полукругом перед входом. Через полминуты ритуалов вся принесённая провизия плавно взмыла с камней и ровной цепочкой полетела по воздуху вглубь вулкана. Довольные своим успехом аборигены отправились в обратную дорогу, а я, довольный их скорым уходом, перешёл, наконец, к утренним процедурам.

Виграф действительно не задержался, хотя я мысленно настроился на долгое ожидание. Одарил меня весёлым взглядом, протянул наверх тарелочку с мясной и сырной нарезкой.

— Маркус, у тебя глаза как книга, удивляюсь, что никто не читал тебя раньше. Я умею создавать настроение и не прибегая к постельным игрищам.

Чуть покраснев, я принял еду, на всякий случай протянул свободную руку, чтобы помочь забраться. Феодал взлетел едва ли не без помощи лестницы, но за ладонь из вежливости взялся.

Над нами снова появилась торпеда аэростата. Пока Виграф занимался приборной панелью, а я вернулся под тёплый плед и составил образ горячего чая. Наполнив утреннюю тишину тяжёлым гулом, дирижабль поднялся в воздух и, не меняя направления, поплыл вглубь континента.

Вулкан вскоре скрылся за стенкой моторного отсека, следом исчезла блестящая полоска моря, пропав за многочисленными холмами. Передо мной остались только закинувший ногу на ногу Виграф и завтрак на высоте несколько сотен метров. Между диванчиками мы протянули широкую доску, на которой и разместили всю посуду; память об ацтеках-кулинарах возбуждала аппетит, и тарелки с разнообразной едой появлялись едва ли не быстрее, чем опустошались предшествующие.

Дождавшись, когда двигатель поутихнет, я поинтересовался:

— А куда мы тогда летим?

— Никуда конкретно, — пожал плечами Виграф, размешивая сахар в чае. — Чтоб не сидеть на одном месте, полетаем посмотрим достопримечательности, глядишь, по пути определимся с желаниями. — Он поднял на меня глаза: — Я ведь правильно понял, в империю ты раздумал подаваться?

— Угу. Слишком… конкурентное сообщество. Может, потом передумаю, но пока даже приближаться к ним не хочу.

— Думаешь, хороших кандидатов разберут без тебя? — не понял феодал.

— Нет, боюсь, что не сработаюсь. Другие ценности.

Виграф сделал глоток чая, обдумывая ответ.

— Окружение всегда имеет определённое влияние. Сложно, попав в круговорот событий, действовать размеренно и беспристрастно.

— Хочешь сказать, это всё оправдывает? «Не мы такие — жизнь такая»?

— Нет, — он качнул головой, — всего лишь делюсь своей точкой зрения: в конкурентом обществе нет смысла искать отсутствие конкуренции, но это не значит, что люди не делятся по её уровню. Я сейчас расскажу кое-что, а ты попробуй отследить, сталкивался ли с таким явлением раньше.

— Давай.

— Все говорят, а если и не говорят, то всё равно уверены, что общество делится на сильных и слабых. Сильные прокладывают путь через любые обстоятельства, самодостаточны и имеют уязвимости, а не слабости. Опираясь на мускулы, деньги, власть и прочее, они сами определяют свою жизнь и им не нужно другой причины для получения чего-либо, кроме желания. Слабые всегда идут за кем-то, потому что идти в одиночку не способны, по факту или по собственным убеждениям. Слабый не борется с трудностями, а если и борется, то неэффективно, потому что знает, что он слабый. Он знает, что смысл его жизни — в побеге, а не в поиске решений, и не тратит время зря. Вместо этого он жалеет себя, маленького и несчастного, которому не повезло столкнуться с большим числом неприятностей, чем другим. Распространённая норма поведения предписывает сильным кормиться за счёт слабых: они становятся таким образом сильнее, а общее количество слабых уменьшается, во благо всего общества.

Виграф читал лекции совершенно в другой стилистике, чем другие: он говорил о закономерностях, но не обезличенно. Перед моими глазами вставали безликие образы людей, о которых шёл рассказ, которые словно рассказывали о себе сами. Чувства при этом были довольно своеобразные.

— Обычно это обосновывают законами природы, — продолжил он, — где есть хищники и есть травоядные. Но такая схема не учитывает достижение человечества под названием мозг, а точнее, сознание. Человек, конечно, социобиологическое существо, но половины статуса недостаточно для перенятия чисто биологической модели, в которой сильные питаются слабыми по одной-единственной причине под названием физический голод. Значит, конкуренция имеет социальное происхождение, а это в свою очередь означает, что появляются небиологические факторы влияния.

Виграф прервался на полминуты завтрака, давая заодно мне время на осмысление.

— Так и какие факторы?

— Например, эмоции, — феодал погонял пальцами воздух вокруг своей головы. — Животные их используют гораздо более ограничено за счёт инстинктов вместо полноценного сознания. Попадаются люди глупее животных, но их мы, как понимаешь, сейчас не рассматриваем. Так вот, согласно моим наблюдениям, деление на сильных и слабых — в социальном смысле — имеет место, но также есть другое, в результате чего мы получаем уже не две, а четыре категории. Добрые и злые.

Я открыл было рот, чтобы высказать несогласие, но вдруг вспомнил об инферналах. Кивнул поднявшему брови феодалу: продолжай.

— Прямой смысл здесь возможен, но не подразумевается: точно так же «сильный» не является отсылкой только лишь к измеряемой физической силе. Речь, скорее, об уровне агрессии. Например, все мы слышали о бабушках, которые живут без семьи, почти без друзей, в не самых комфортных условиях, но которые постоянно кормят бездомных животных, дают заблудившимся прохожим советы, моют в подъезде не за деньги, а чтобы было чисто. Слабые они или сильные? Однозначно слабые, ведь перед окружающим миром такая бабушка беззащитна. У неё нет никаких осязаемых надежд: жизнь прожита, родня не при делах, случись что на улице — даже помочь будет некому.

— Но у неё всё равно есть сила воли, — заметил я. — Она понимает всё, что ты описал, но несмотря на это продолжает радоваться жизни и заниматься теми делами, которые для неё совершенно не обязательны.

— В том и суть, — приглашающе махнул рукой Виграф, — она практически из ниоткуда берёт силы и живёт так, как живёт, игнорируя всё, что этому объективно мешает. И благодаря этому она поднимается над общей массой слабых, сама к тому не стремясь. Обидеть бабушку — не то же самое, что обидеть хилого студента. Напасть на бабушку — не то же самое, что напасть на молодую девушку.

— Социальное неодобрение, — кивнул я.

— Как механизм да, но бабушка живёт не ради этого, как ты понимаешь. Если она будет прикрываться социальным неодобрением, она резко скатится в эмоциональном восприятии. До того самого уровня толпы, которая живёт не на своих силах, а на чужих.

— Так что же, добрые слабые уже и не совсем слабые получаются, если живут самостоятельно?

— Я бы сказал, что они маскируются, — предположил Виграф. — Агрессию можно представить в виде шипов, которыми человек цепляет окружающих. Наверняка ведь обращал внимание, когда по улице идёт мрачный тип и волей-неволей притягивает к себе внимание, хотя этого совсем не хочется.

— Бывало.

— Добрые люди таких шипов не имеют. Это не защищает их ни от чего физически, но на уровне подсознания уберегает от многих неприятностей, которые не обойдут стороной злого слабого.

— Но ведь слабые не обязательно злые, — навскидку я вызвал в памяти образы некоторых старых знакомых, подходящих под обсуждаемую категорию. — Зажатые, нервные. Но нервные все бывают, даже я раньше гораздо сильнее на всё реагировал.

Виграф покачал головой и произнёс, почему-то с оттенком грусти:

— Ты можешь не обращать внимание на слабость конкретного человека, если он тебе симпатичен. Но сам он про неё никогда не забудет. И это очень сильно давит, независимо от осознанности поведения. Если хочешь, можешь назвать это аурой — эмоциональным полем человека, отражающим его внутреннее состояние.

— А если я не верю в ауру? — на всякий случай спросил я, давая напарнику возможность укрепить свою позицию.

— Эмоциональное поле есть, — спокойно отозвался он, — я это утверждаю, потому что работаю в нём. А как ты его будешь называть, смотри по своим предпочтениям.

— Интересно, — я чуть нагнулся вперёд. — Ты считываешь эмоции напрямую, видишь круги или…

Виграф вздохнул. Выдержав паузу достаточную, чтобы я начал чувствовать себя дураком, ответил:

— Вот так и работаю. Ничего сверхъестественного. Ты чувствуешь детали взаимоотношений людей и тех, кто ими управляет, я чувствую твои эмоции, ритм твоего сердца и скорость мыслей в твоей голове. И оба удивляемся друг другу.

— Хм…

— Продолжим?

— Давай.

— Добрые сильные от злых отличаются примерно тем же. Но у них не просто исчезают шипы, а появляются лучи света, которые при прикосновении вызывают положительные эмоции и настраивают на позитивное восприятие мира. У слабых лучи тоже есть, но им едва хватает сил, чтобы греть носителя и выходить за пределы тела. У сильных энергии и возможностей больше. Как ты понимаешь, это не всегда хорошо.

— Хотелось бы услышать твоё мнение.

Завтрак был почти закончен, но под разговор мы наполнили чашки заново.

— Большой всегда заметный, цвет в данном случае роли не играет. Более того, если шипы злого сильного человека заставляют окружающих бояться его и десять раз думать, прежде чем идти на контакт, с лучами обратная ситуация. Тепла и счастья хотят все и всегда, безо всяких исключений, а тот, кто говорит, что не хочет, кому-то врёт. Поэтому добрым и сильным быть сложнее всего, на мой взгляд: единственные, с кем хочется иметь дело, это добрые и слабые, другие же две категории липнут к тебе самовольно и бескомпромиссно.

— Так уж и липнут? — засомневался я.

— Вспомни мошенников, — привёл пример Виграф, — их задача — воспользоваться твоим доверием и получить с тебя какой-то доход. Причём они ещё и довольны останутся проделкой, несмотря на то, что ты можешь быть хорошим человеком и потерять довольно много. А почему довольны? Потому что воспринимают твою доброту как слабость и, соответственно, считают себя сильнее тебя.

— Погоди, ты сейчас про какого доброго, сильного или слабого?

— Предполагаю, что разницы нет. Слабый ничем особо не сможет помочь, сильный поможет в гораздо большем объёме. Единственное, чем рискует жулик, это тем, что добрый сильный раскусит его замысел и на какое-то время забудет о своей доброте. Но такое происходит слишком редко.

— Ну, хорошо. Не уверен, что эта схема существует именно в том виде, в котором ты её описал, и работает так, как описал, но, вроде, всё понятно. К чему ты всё это?

Виграф аккуратно поставил чашечку на поднос и развёл руками, показывая на проносящиеся под нами земли, незримо, а кое-где и явно поделённые на частные владения.

— Я хотел этим немного облегчить твою ношу и предложить другой инструмент для оценки встречающихся людей. Попробуй наблюдать за ними с другого ракурса, не с того, к которому привык. Попробуй выяснить, к какой категории относится твой новый знакомый, и относись к нему соответственно этому, а не опираясь только на симпатии и антипатии.

Подумав над предложением, я усмехнулся — в нём специально для меня таился сюрприз.

— Как ты ловко перевёл ситуацию из борьбы всех со всеми в борьбу добра и зла.

— К счастью или нет, — сходу отозвался Виграф, как будто ничего и не скрывал, — но мир устроен так, что надо уметь воевать. Добрый ты или злой, на определённом этапе становится совершенно не важно.

* * *

Воздух задрожал, перемещаясь, и в центре зала, в нескольких шагах от Монаха, возник Карс. Осмотревшись, он довольно усмехнулся:

— Так и знал, что ты здесь.

— Времени, — Монах по привычке улыбнулся, но движение губ вышло неестественным, безэмоциональным: сейчас он был сконцентрирован на мыслях. — Ты с ними?

— Нет, — удивился Карс, — что мне, больше всех надо, что ли?

Монах пожал плечами.

Гость приблизился, сел рядом под прямым углом, чтобы видеть лицо собеседника. Сложил руки на подогнутом колене, задумчиво покачался взад-вперёд. Произнёс, собираясь, по-видимому, утешить:

— Глядишь, и за мной скоро придут. Я довольно много с тобой общался, да и Маркуса перед всеми защищал.

— Враг народа, — эта улыбка вышла гораздо более честной, потому как перекликалась с размышлениями.

— В смысле? — замешкался Карс.

— Политика преследования людей, уличённых в связях с преступниками. То есть ты ничего не совершал, а тебя судят.

— Политика… Понабрался, — Карс поморщился. — Странно, что это всё не случилось раньше.

— Это единственное, что представляет для тебя странность? — на языке появился непривычный привкус иронии. Ощущения были забавные, тянуло попробовать ещё.

— Не считая того, что ты сошёл с ума, хотя находился в списках на подозрение едва ли не последним? — поинтересовался Карс.

— Списки на подозрение? Да ты, я гляжу, тоже ориентируешься в теме, — нет, слишком едко. Видимо, следствие эмоционального раздрая. Уже другим тоном, более доверительным, Монах попросил: — Не произноси ничего подобного при них, а то и впрямь вместе со мной улетишь.

Глаза Карса машинально дёрнулись вверх, под купол. В них мелькнула опаска, самое, пожалуй, неестественное чувство для Одиночки, находящегося в храме Одиночества.

— Боишься? — выразил он собственные мысли.

— Нет, — легко ответил Монах. — Не то чтобы я знал всё это заранее, но предполагал с определённого момента.

— Точка невозврата? Какая? — вдруг спросил Карс, нарушая все мыслимые и немыслимые правила.

— Рано ты меня хоронишь, — покачал головой Монах. — Понятно, что ты волнуешься за себя, но…

Собеседник выдержал ответный удар. Впрочем, направление мыслей поменять он уже не мог.

— Там ведь ничего нет. Нельзя ни запереться дома, ни гулять сутками без страха проголодаться или заболеть, ни общаться только с кем хочется. К тому же смерть…

— Там смерть честнее, — заметил Монах. — От старости, от несчастного случая. От чужой руки, конечно, хуже, но всё-таки. А они, — он не выделял слово, но Карс понял, о ком речь, — точно так же хотят меня сейчас убить. С полным осознанием этого, потому что считают сам факт изгнания смертью.

Вздохнув, Карс опустил глаза.

Напряжение внутри росло, несмотря на внутреннее согласие с предпринимаемыми действиями: ожидание близящейся развязки. Монаху это не нравилось.

— Точно не уйдёшь? — спросил он, формируя образ. — Я тогда музыку послушаю.

— Мне дашь?

— Дам, — кивнул Монах. — Всем дам.

Когда-то давно ему было интересно попробовать это сделать. Сейчас озорство вдруг оказалось на первом плане мышления, и, поддавшись позыву, он распространил волны на всё помещение.

Он никогда не имел ничего похожего на гимн, не столько не понимая, что это слово должно означать, сколько не представляя, зачем может понадобиться сужать свой кругозор до одной-единственной композиции. Разве она сможет выразить всё, что захочется в него вложить? Однако звенящая под сводами зала песня настолько хорошо выражала его моментное самоощущение, что он пообещал подумать над этим вопросом ещё раз, потом. Если, конечно, будет такая возможность.

Мик с товарищами, словно подгадав, появились до четвёртого куплета, в котором ученик собирался расправиться с учителем. Музыка по чьей-то из них команде оборвалась, на несколько секунд повисла гнетущая тишина.

— Остального тебе недостаточно, да? — с нескрываемой угрозой в голосе спросил Мик. Кулаки его были плотно сжаты, сам он тяжело дышал, то ли после бега, то ли сдерживая злость. — Решил над священным местом поиздеваться?

— В жизни не слышал запрета включать здесь музыку, — спокойно отозвался Монах.

— Потому что запреты для нормальных людей, а не долбанутых на голову, как ты! Ты его оскверняешь одним своим присутствием! Карс, хватай его!

— Пошёл на х…, - с вызовом ответил тот. Монах поморщился из-за мата, но осуждать не стал даже мысленно.

— Каждый Одиночка обязан чтить общие заветы! — вступил в разговор кто-то из-за спины Мика. — А также препятствовать их нарушению, руководствуясь соображениями справедливости.

— Вот и чтите заветы, — заявил Карс. — А то командовать они мной вздумали, ядрёна вошь.

— Ты обязан схватить нарушителя!

— Нарушителя чего? — поинтересовался Монах. — Первый раз слышу, что меня в чём-то обвиняют.

— Ложь! — яростно воскликнул Мик. — Ты сам пришёл сюда, зная, что сюда тебя приведут после всего, что ты сделал!

— Я пришёл сюда потому, что мне нравится здесь бывать, — возразил Монах. — Всё остальное — твои домыслы.

— Ты знал, что нарушил правила!

— И откуда же я это знал, если никто не сообщал об этом?

Невозмутимость Монаха, похоже, выбешивала его карателей больше всего.

— Ты сам это знал!

— Нет, не знал, — он пожал плечами, — впервые услышал от тебя сейчас. Если у тебя есть ко мне претензии, можешь предъявить обвинение и собрание разберёт его.

От одежды команды Мика по залу распространялся запах свежего древесного дыма. Похоже, он не стал ждать решения собрания и, не обнаружив Монаха дома, отыгрался на прилегающей парковой зоне — мол, какая разница, хозяин сюда больше не вернётся.

Деревья было ужасно жаль, но и это Монах предполагал заранее и на всякий случай растянул эмоциональную реакцию по времени, снимая нагрузку с нервной системы.

— О, у меня есть обвинение. Такое, которого ты и заслуживаешь, — прорычал Мик. — Ты предал Одиночек! Связался с Правителем, нахватался от него дури и стал разрушать наше сообщество, объясняя это тем, что наши правила плохие, а ты можешь предложить лучше.

— Я когда-нибудь такое говорил? — искренне удивился Монах.

— Может, и не говорил. Но факт остаётся фактом!

— Факт чего?

— Карс, хватай его! Обвинение предъявлено!

— На х… пошёл, я сказал, — повторил спутник, — вас много — вы и хватайте, а я один не справлюсь.

— Ты обязан участвовать в собрании! — завопил Мик, чем дальше, тем больше теряя над собой контроль.

— Рот тебе заткнуть я обязан, чтоб не командовал.

— Если ты не участник собрания, — снова подал голос кто-то из команды, спасая положение, — покинь зал. Таковы правила.

— Это можно, — согласился Карс. Бросил уничижающий взгляд на Мика, встал к нему спиной, обращаясь к Монаху: — Удачи. Не знаю, как у тебя всё сложится, но я был рад общаться с тобой.

— Отживи за нас двоих, Карс, — дотянувшись с пола, Монах коснулся его руки. — Если вдруг увидишь Маркуса, передавай привет. Скажи, я многому у него научился.

— Это уж точно, — невесело усмехнулся Карс. Кивнул в сторону, подразумевая ситуацию.

— Освободить зал для проведения собрания! — зычно крикнули сзади. Поморщившись, Карс сотворил образ и переместился.

Команда Мика, снова почувствовавшая свою силу, обступила Монаха неровным кругом. Напротив стоял сам Мик, похоже, едва удерживающийся от презрительного тычка ногой. Вздохнув, Монах поднял голову и посмотрел в лицу бывшему другу. Произнёс:

— Она уже ушла, да?

Результат напомнил последствия удара гирей: психологические щиты Мика смяло так явно, будто они были материальными. Его лицо исказилось от боли.

— До меня успели дойти слухи, — продолжил Монах. Не то чтобы ему было приятно издеваться, но и беззащитной жертвой он себя не представлял. Раз уж назначили роль диссидента, он отыграет её до конца. — Оправившись от разрыва отношений, она создала физическую копию тебя и жила с ней некоторое время. Потом это вскрылось и её выгнали с позором. Говорят, она до последнего момента плакала и умоляла тебя простить её — за всё возможное, лишь бы остаться здесь и быть с тобой.

— Собрание не будет против, — произнёс кто-то сзади. Мик дёргано кивнул, сделал шаг вперёд и занёс ногу, собираясь ударить в лицо. Попытка поставить барьер ничего не дала — на место проведения казни уже поставили нулевой блок, — однако Монах всё-таки сумел отклониться и удар пришёлся в плечо, повалив его на спину.

— Инквизиционный процесс, — невозмутимо сказал Монах с пола. Сейчас спокойствие далось как никогда просто: он не чувствовал ни страха, ни волнения, ни сожаления за что бы то ни было. — Форма расследования, в которой суд выступает одновременно защитой и обви…

— Заткнись! — заорал Мик, догнав эхо до самого купола. — Мы не такие! Мы нормальные, нам не нужны шаблоны и ярлыки!

— Законы социального действия универсальны. Даже если…

— Заткнись!

— Пора заканчивать, он нас провоцирует, — заметили в кругу.

Монах сосредоточился: этот момент он хотел запомнить на всю оставшуюся жизнь, независимо от отпущенного срока.

Пол холодил спину сквозь тонкую рубашку, некоторые мышцы уже занемели. Пульсировало болью левое плечо, в которое пришёлся удар ботинка. Круг собрания возвышался над ним, воздев руки и читая ритуальный текст; ощущения были, словно лежишь в гробу и над тобой читают поминальную молитву. Правда, насколько Монах знал, в молитвах обычно хвалят умершего за его земные дела, благодарят небеса за то, что послали его к людям, и просят проявить к нему милость, несмотря на допущенные грехи. Здесь же наоборот, его возвращали небесам как отдают в магазин купленный товар со случайно обнаруженным заводским браком. Что-то вроде «извините, но пользоваться этим я не смогу и не буду. Лучше дайте мне такой же, только хороший. Ну, и скидку желательно».

По-своему всё это тоже было красиво, особенно на фоне купола храма. В какой-то момент он стал приближаться: в дело вступили потенциалы собравшихся, которые готовы были пожертвовать частью своих сил ради чистоты сообщества.

Какой-то из вдохов стал последним.

* * *

Под спиной снова оказался холодный пол, но уже из неровного, природного камня. Разглядеть ничего не удавалось — глазам пришлось перенастраиваться на пучок не слишком ярких лучиков света. Сырость в воздухе почти отсутствовала, соли с йодом тоже не ощущалось, так что была надежда на попадание в континентальный район. Где-то в стороне приглушённо, словно из-за стены, раздавались голоса.

Постепенно свет стал приближаться, голоса становились громче. Тем временем проявились стены пещеры и контуры входа в ответвление, по которому шли люди.

— Монах?!

Он узнал обоих, но если одного просто был безумно рад видеть, то чувства ко второму выходили за пределы его понимания собственного восприятия. Справившись с дыханием, Монах закричал:

— Граф!

* * *

Все три дня Кейра не находила себе места. Прерывание потенциалов, традиционная фаза передышки в войне, когда стороны выложились по полной и могут лишь огрызаться друг на друга, не принесло ей никакого облегчения. Наоборот, невозможность сказать себе «эти дела важнее всего, иди и занимайся ими» повлекла высвобождение огромного количества времени, а следом и ощущение полного бездействия. Проблема есть, задача стоит, ничего не предпринимается.

И проблема-то была не того рода, чтобы поделиться с кем-то и попросить помощи. Альден с Нармизом не зря берегли подругу от неприятной новости; она, конечно, была немного обижена на них, но и смысл понимала — её нынешнее положение было крайне легко предсказать. Однако по стечению обстоятельств факт предательства Ресда выяснился именно сейчас, когда и переключиться не на что, и возможность выяснить правду есть.

Выяснить правду… Об этом и стоило беспокоиться в первую очередь. Не о том, что Правительница ощущает внутренний дискомфорт, не о том, что качество её ежедневной бумажной работы снизилось. Наибольшую опасность представлял возможный срыв.

На третий день затишья Кейра приняла тяжёлое решение. Тяжёлое потому, что она в очередной раз подставляла друзей, не сообщая им о своих планах. Но она знала себя достаточно хорошо и представляла, на какой минуте разговора её убедят оставить опасную затею — а отправляться в Гирст действительно было опасно. Даже если по пути не произойдёт ни одной стычки, даже если её там примут и объяснят всё интересующее, нет никаких гарантий, что Кейра вернётся домой в целости и сохранности, а услышанное подарит спокойствие, а не новые моральные дилеммы.

В то же время существовал риск сорваться позже, в другой обстановке. Это Кейра тоже хорошо понимала — но объяснить друзьям, что в выборе между менее и более опасной авантюрами следует выбрать первую, а не отказываться от выбора, она точно не сможет.

Для верности о предстоящем полёте не говорилось никому. Выйдя в середине дня из своей комнаты в свободной прогулочной одежде и с вещевым мешком, Кейра бодро сообщила, что отдохнёт день-два на юго-восточном побережье материка. Обязательно в уединении, поэтому, если её начнут разыскивать союзники или штабисты, для всех она отбыла в регионы проверить дела на местах. Может же Ведущая раз в год плюнуть на волокиту и предоставить аппарату самому разбираться с возникающими вопросами. Тем более, учитывая последние тенденции…

В мешке под любимым комплектом охотничьей формы лежал полный боевой набор — всё необходимое чтобы разминуться со случайным вражеским патрулём или разделаться с блокирующей путь дозорной башней.

— Чшшш, — девушка погладила по шее вскрикнувшего орла, выданного ей на воздушной площадке. — С тобой ничего не случится, обещаю. Мы будем очень осторожны.

Птице неоткуда было знать, как погиб в Юстиции её собрат, но, как и в случае с самой Кейрой, знание и незнание мало различались по степени нервного напряжения. Зато у птицы было чувство долга, диктующее необходимость донести всадника по назначению и благополучно вернуть обратно, а Правительница сейчас руководствовалась только представлениями о таковом. И то не факт: какой долг может звать посмотреть в глаза нечестному человеку? Чувство справедливости?

Хм… Если подать затею с этой стороны, конкретно Нармизу, может и прокатить… Хотя нет, во-первых, Альден всё равно узнает, во-вторых, справедливость Нармиза штука гораздо более суровая, и если Кейра в самом деле собирается ограничиться разговором, то глава Братства может на полном серьёзе вознамериться превратить всё в акцию возмездия.

Но если бы он этого хотел, зачем ждать Кейру? Не проще ли подготовить и исполнить всё самостоятельно?

«Может, он и готовит, — мелькнула мысль. — Значит, тем более надо поговорить с Ресдом, пока он жив».

В конце концов, Альден сам не так давно сказал: есть возможность — лети, с последствиями разберёмся позже. Правда, сказал применительно к другой ситуации и в другом смысле, но всё равно будет на что сослаться.

* * *

Принадлежность к центральному штабу союзных войск — а куда ж без неё входящему в союз Правителю — давала возможность спокойно пользоваться самыми актуальными фронтовыми картами, так что Кейра просчитала все соответствующие риски. Надёжнее было бы только облетать континент целиком, вдоль линии побережья, но чем больше уйдёт времени на мероприятие, тем сложнее будет потом доказать, что его не было как такового. Да и разговор требовал достаточной концентрации, которую сложно поддерживать после такого длительного перелёта.

Если подходить к вопросу рационально, вероятность напороться на патруль была тем выше, чем глубже на территории противника оказываешься. Полоса в десяток километров наружу от границы — последний прогнозируемый предел, а дальше вероятность стабилизируется по всей поверхности планеты. Так же, как вероятность проглотить мушку при вдохе, только чуть больше: никогда не угадаешь, в разведывательные аппараты какого рода кто решил вложиться. Идеи появлялись стабильно раз в определённый период и сразу же запускались в тест, но качество предоставляемой информации, надёжность связи и долговечность механизма раз на раз не приходились. Поэтому в полётах куда-либо проще было держать постоянно включённым базовый щит, а для пущего спокойствия — и комплект дополнительных, скрывающих перемещения воздуха, тепловую энергию, звуки и другие признаки скрываемого перелёта.

Участок маршрута в направлении ровно на восток, в пользу легенды, Кейра преодолела без проблем. Приземлилась переодеться и проверить защитные системы, переключила комплекты щитов. Следующими на пути встали Братские горы. Если Альден после битвы при Юстиции пообещал заняться в освободившееся время каким-нибудь активным отдыхом, то Нармиз по обыкновению заперся во дворце, отвечая на звонки и письма, но отклоняя попытки вытащить его куда-либо. Впрочем, логично: в этот раз он большую часть времени провёл на фронте, в давно непривычных для союза условиях численного перевеса противника, пока Альден безвылазно занимался обороной города. Теперь, получив свободу манёвра, ребята поменялись местами — один закрылся в четырёх стенах, другой вылетел из них пулей.

Последний перед Гирстом участок представлял пологую дугу с выемкой в районе территории инферналки-нейтрала. Тема данной аномалии постоянно ускользала из внимания Правителей, когда они собирались вместе, так что информации у Кейры было столько же, сколько месяц и два назад, то есть почти отсутствовала. Учитывая, что в войну всё меняется быстро, актуальная задача заключалась в беспроблемном прохождении отрезка — с прочим, из разряда политики и дипломатии, разберётся штаб.

Не дожидаясь вхождения в опасную зону рядом с Дворцом, Кейра, отследив по карте нужный километраж, снова переключила комплекты резервных щитов. Зловещие скальные клыки, окружавшие убежище инферналки, постепенно приближались с левой стороны.

Удар! Буквально в нескольких метрах от Кейры с гулом прошёл широкий рубиновый луч. Как, откуда?!

Орёл прерывисто засвистел, сигнализируя о том, что часть щитов слетела. Пустив птицу манёвром на уклонение от выстрелов, Кейра быстро проанализировала световой рисунок сигнальных перьев: жить можно, но уже на меньшей скорости и без возможности ускорения.

А впереди тем временем замелькали чёрные пятна — знакомые по Юстиции тёмные ангелы быстро разлетались в разные стороны, выныривая из… пустоты? Какой гений тактической мысли додумался ставить защищённую по первому классу военную базу посреди чистого поля, даже не на основе имеющегося поселения?

Впрочем, с этим можно разобраться позже, сейчас бы уйти. Стычка произошла из разряда предельно идиотских, под названием «на большего дурака»: один дурак сел в засаде в совершенно неподходящем для этого месте, и попасться в неё мог только ещё больший.

С земли продолжали палить, уже из нескольких стволов, но всё равно с гораздо меньшим шансом попадания, чем вначале. Расплачиваться за это пришлось повторно уменьшившейся скоростью. Ангелы оказались с орлом приблизительно в одной «весовой категории» и в любой момент могли пойти на атаку. Однако воспользовалась этой возможность почему-то едва ли четверть от их общего числа: остальные остались по сторонам, летя параллельно и ограничивая маневрирование.

Проследив направление, в котором её гнали, Кейра закусила губу, борясь с волнением: против желания она летела прямиком на чужой Дворец.

Кружившие рядом с ней ангелы швырялись энергетическими сгустками из коротких магических жезлов, но явно для привлечения внимания — несколько уже попали в цель, и защита выдержала их без особых проблем. На полноценный обстрел нарываться не стоило, но и сбить любой ценой её не пытались. Неизвестно, что там за собаки в отношениях между инферналами, но, насколько Кейра понимала происходящее, она стала незапланированным участником чьих-то хитросплетений интриг. Или, того хуже, запланированным, в смысле заняла кем-то заранее подготовленную роль…

Сработавшая ловушка, безусловно, находилась на первом месте в списке вещей, выводящих Кейру из себя. На втором так же уверенно обосновалась необходимость следовать навязываемым правилам: можно было тягаться либо со сворой вражеских штурмовиков, либо с хорошо защищённой базой, но не с обоими сразу.

За скалами обнаружилась отдельно стоящая крепостная стена, с которой даже частично просматривалось происходящее снаружи. Замок был самым простым, исторической модели, а не заточенным под военные нужды здешних реалий. На стене, как положено, собрались защитники, тоже достаточно простые, в броне под средневековую Европу. При этом они и не думали что-то предпринимать, молча пялились и безропотно образовали полукруг, когда Кейра подлетела для посадки.

— Дорогу, расступитесь! — послышался высокий голос, звенящий от гнева. Из толпы вышла молодая девушка, пятнадцати-шестнадцати лет на вид, не больше. О том, что это именно хозяйка Дворца, вполне убедительно говорил сильно выделяющийся среди исторических костюмов обычный спортивный, соответствующий началу двадцать первого века. Встретившись взглядом с Кейрой, инферналка на секунду замолкла, но взяла себя в руки и поинтересовалась:

— Что за хренотень? Тебе жить надоело?

— Выслушай меня, пожалуйста. Нам нечего делить, — Правительница спрыгнула на землю и, держа руки на виду, осторожно приблизилась на пару шагов, не осмеливаясь переступать незримую границу.

На бурю эмоций от самого происшествия наложились давно не испытываемые ощущения от переговоров с незнакомой девушкой-лидером. С парнями всё было относительно просто: как правило, никто ни на кого не орёт, все понимают, насколько отличаются друг от друга, и перевести разговор в конструктивную линию не составляет особого труда. Конкурировать с девушкой почему-то считалось зазорным… для всех, кроме других девушек.

В глазах инферналки полыхало почти осязаемое пламя задетых собственнических чувств: к ней в дом пришли без разрешения! Схватить, покарать, чтобы неповадно было! На это накладывалась разница в статусе; Кейра делала всё, что в её силах, но тридцать лет разницы в возрасте накладывали свой отпечаток, пусть и выглядели на сторонний взгляд как пара физических. Такие вещи сложно отслеживать без чьего-либо посредничества, но она знала, что стоит твёрже, держит спину ровнее, смотрит увереннее и говорит громче, чем инферналка могла себе позволить в какой бы то ни было спокойной обстановке.

И сейчас всё зависело от того, готова хозяйка Дворца принять это или перейдёт к открытой агрессии.

— У тебя одна минута, — процедила инферналка.

— Хорошо. Сперва основное: меня зовут Кейра, я возглавляю Эльфийскую республику на южной стороне. И я не хотела попадать сюда, именно потому, что не знала, как ты на это отреагируешь. Меня вынудили сменить маршрут.

В глазах хозяйки что-то промелькнуло, но что именно, понять не удалось. Тем не менее, она уже более спокойно, с оттенком какого-то стороннего чувства, отозвалась:

— Ора, живу здесь и пытаюсь сохранять нейтралитет. Получается кое-как, хотя из вашей компании ко мне заходят впервые.

— Очень приятно, — Кейра улыбнулась, внутренне переводя дух. Инферналка наоборот, поджала губы. — Дело в следующем. Я пролетала в стороне, но напоролась на базу ин… извини, привычка. Это не обидное…

— Забей. Кого-то из инферналов, — Ора махнула рукой. — Дальше.

— На меня напали. Совершенно неожиданно, потому что база не должна находиться здесь, это не укладывается в правила ведения войны. Но не стали пытаться сажать или убивать, а ограничили передвижение и загнали сюда. Прямо к тебе.

— Что значит «ограничили передвижение»? — подозрительно нахмурилась инферналка.

— Ангелы, — пояснила Кейра. — Они были на той же скорости, что и я, и не давали сменить направление. Я могла пролететь над тобой, но это показалось ещё более опасным: разговора бы не произошло и ты могла открыть огонь, причём с полным правом на это.

— Дозор! — крикнула Ора. К ней пробились через толпу несколько мужчин. — Что с небом?

— Всё чисто, госпожа! — отрапортовал один, с круглым лицом постоянного посетителя кабака. Кейра напряглась: не её дело, кого, как и зачем создаёт другой Правитель, тем более никак с ней не связанный, но стража выглядела и вела себя слишком уж… по-киношному? При потребности создать персонал охраны покровительница эльфов создала бы, может, настолько же штампованных прислужников, но всё-таки другого типа. Бравых, исполнительных, покладистых. Наверное, не особо инициативных, но смекалистых.

— И как это понимать? — поинтересовалась Ора. В её голосе снова появилась угроза.

— У тебя есть детектор? — спросила Кейра, подбирая варианты. Инферналка молчала. — Детектор лжи. Так… воспроизведению воспоминаний ты поверишь?

— Вряд ли.

— Хорошо, техника слежения. Я могу создать сама, могу объяснить, как она…

— Неубедительно, — Ора покачала головой.

Кейра напрягла голову. Логические доводы не помогут, здесь нужно что-то другое. Но что сейчас можно использовать для пробуждения эмоций? Не ждёт же она, что перед ней встанут на колени и будут умолять поверить…

Пойдём другим путём. У покровительницы эльфов осталось больше всего потенциала среди союзников, и сейчас, похоже, пришло время его использовать. Пусть затраты, но альтернатива не наблюдается.

Тёмные ангелы продолжали кружить в отдалении, отсекая пути к отступлению. Некоторые приземлились на землю, пользуясь тем, что на них не обращают внимание. Кого проще выхватить?

Составив средней сложности образ, Кейра бросила за спину, в сторону малополезной стражи, но скорее самой Оре:

— Я сейчас выдерну одного, который сидит поблизости. Не пугайтесь, он будет мёртв. По крайней мере, я собираюсь так сделать. Но если он вдруг оживёт или произойдёт что-то ещё незапланированное, бейте сразу, не дайте ему оклематься. Ладно?

— Стой! — вдруг сказала Ора. Подошла, встала рядом. — Допустим, я тебе верю. Опиши, что ты видишь, показывай пальцем на тех ангелов, которые находятся в зоне видимости. По возможности, говори расстояние.

— Прямо, двое, прикрывают обратный путь. Вот там цепочка из четырёх, парят, ничего не предпринимают, в пределах километра. Вон там…

— Пока достаточно.

Ора достала из кармана куртки маленькую, соразмерно её руке, рацию и бросила:

— Огонь по появлении противника, южный сектор, приготовиться.

Властности в её голове было меньше, чем злобы, но Кейра уловила знакомые интонации. За несколько лет вырастет, никуда не денется, всё впереди. Даже изображать шальную императрицу, возможно, не станет; этот штамп у Правителей подразумевал модель поведения, когда девушка теряет голову от свалившихся на неё возможностей и погружается в поклонение и разврат.

Для самой Кейры обзор не изменился — по-видимому, её неоднократно совершенствованные глаза пробивали завесу ангелов в режиме реального времени. Оре же понадобился специальный образ, благодаря которому штурмовики потеряли визуальную защиту.

Неподалёку бухнула пушка; Правительница отметила новый звук, непохожий на привычные орудия союзников. Выстрел никого не задел, но ангелы резко сменили курс, замелькав, как потревоженные мухи.

— Так, — теперь в голосе Оры звучало что-то похожее на дребезжащий, грозящий расколоться лёд. — Они здесь из-за тебя?

— Они здесь оказались задолго до меня, — понимать вопрос можно было как угодно, но Кейра не стала углубляться в уточнения, а решила объяснять всё и сразу. — Там, примерно на юго-востоке, у них защищённая база. Не знаю, с какой целью поставленная. Когда я появилась в этом районе, меня окружили и погнали сюда.

— Ага, — туманно произнесла инферналка. Замолчала, думая о чём-то своём. — Иди в замок. Я разберусь.

— Ты уверена? — осторожно спросила Кейра. Ссориться было опасно и недальновидно, но ей требовался какой-то конструктив для планирования дальнейших действий.

— Уверена. Иди, потом решим, что с тобой делать.

Вздохнул, Правительница кивнула:

— Хорошо, как скажешь.

* * *

— Плеть! Тревога!

Изображать чрезвычайное возбуждение не требовалось, Тавис был как никогда на подъёме. Требовалось всего лишь подправить направление.

— Что случилось? — напрягся повелитель нежити.

— Мне сейчас пришёл сигнал от разведчиков. Ора связалась с Правителями! И не просто связалась, а о чём-то договаривается с ними!

— Так, погоди, давай по порядку, — Плеть прервался на несколько секунд, то ли просыпаясь, то ли откладывая дела, которыми занимался. — Что там, говоришь, произошло?

— Слушай внимательно. Мои разведчики следили за Дворцом Оры. Прилетел кто-то из Правителей, прямо во Дворец. Они сейчас там. Я их окружил, чтобы не дать вырваться и продолжить слежку, но не уверен, что сил хватит. Мне нужна вся твоя помощь! Вся, слышишь?!

— Слышу, — Плеть пока раздумывал. — Ресду ты уже сказал?

— Конечно, нет. Для начала надо определить, мы с тобой до конца? Даже если Ора крутила нами всё это время, пользуясь покровительством Ресда?

Помолчав, повелитель нежити ответил:

— Да.

— Отлично. Переверни всё, что у тебя есть, отправляй к Оре летающее и вообще быстроходное. Всё, что есть у меня, я уже выдернул, но дорога каждая минута, они могут не успеть.

— Я понял.

— Хорошо.

Закончив разговор, Тавис понял, что встречает свой величайший триумф в неподобающем виде. Это касалось всего, от грязной трёхдневной одежды до лица, на которое после всего даже не хотелось смотреть в зеркале, и трясущихся рук.

Подарок судьбы… Просто подарок судьбы! Кто, ну кто мог предположить, что всё сложится таким чудесным образом? Хорошо ещё, что мозги вовремя щёлкнули и выдали нужный вариант действий: вместо загона под выстрел был отправлен приказ отработать «коробочку». Теперь у него вместо одного поверженного Правителя целых два поверженных врага, пусть даже они об этом пока не знают.

Снова взявшись за устройство связи, Тавис сконцентрировался на Ресде, которого теперь даже мысленно избегал называть главным.

— Ресд, — звенящим от напряжения голосом произнёс он, — с тобой Плеть сейчас связывался?

— Нет. А в чём дело?

Повелитель драконов говорил спокойно, ничем не намекая на недавние события. Как же, как же…

— Я сейчас на восточном рубеже. От разведчиков пришёл сигнал: с юго-востока кто-то прилетел к Оре и сейчас находится в её Дворце. По-видимому, Правитель.

— Кто это был? — в голосе Ресда появилась требовательность.

— Неизвестно. Не смогли узнать, щиты.

«Ничего я тебе не скажу, ничего».

— Я понял. — Помолчав, Ресд вынес решение: — Следи за ними. Я вышлю подкрепление, будет в пределах суток. Хорошо слушаешь меня?

— Да. — «Слушать не значит слушаться».

— Попытается уйти — не останавливай. Сейчас не до Правителей, главное, что у нас в руках Ора, нужно ослабить её позиции насколько возможно. Понимаешь меня? Организуй блокаду замка, которую дозволено преодолеть только тому, кто туда прибыл. После его отбытия начнётся обратный счёт до штурма.

— Я могу…

— Не надо, делай, как велено. Ты всё понял?

— Да.

Не дожидаясь ответа, инфернал прервал связь. Презрительно сплюнул в сторону.

* * *

В совершенно незнакомых Дворцах Кейра не бывала уже лет десять, не меньше, и, оказавшись на ступенях главной лестницы, поднимающейся в не слишком большой холл, с интересом анализировала свои ощущения и ход мыслей. Ориентироваться в общем плане было достаточно легко: конструкция базировалась на простейших формах, без претензии на изыск и художественные достижения. В то же время имелся риск спутать отдельные однотипные комнаты.

— Проводите меня в гостиную, — попросила Кейра охранника, державшего пост возле одной из дверей. Мужчина молча уставился на неё. — Приказ Оры, проводите меня в гостиную.

Стражник, наконец, соизволил ответить:

— У нас нет такого… госпожа.

— Нет гостиной? — не поняла Кейра. Ах да, замок инфернала вполне может иметь свои особенности. Где же ей тогда уединиться, не в камере ведь пыток? — Тогда в столовую.

— Я не знаю, что это, госпожа.

Обращение он произносил так безучастно и как будто вскользь, что даже Кейра, малочувствительная к церемониалу и избегавшая его в быту, стала раздражаться. Понятно, что кроме инферналки здесь никого не уважают и не должны это делать, но есть же гости дворца, в конце концов. Или они никогда без палки не работают?

— Отведи меня туда, где хозяйка принимает пищу, — процедила Правительница, вспоминая навыки агрессивного давления на подчинённых, — если это не находится в её собственных покоях. Если так, то туда, где она отдыхает, с тем же условием. Ты всё понял?

— Я не могу оставить пост, — уже другим тоном, гораздо более лояльным, ответил охранник, — у меня…

— Быстро, черт бы тебя побрал!

— Да, госпожа!

— Не лети, дубина, я за тобой не поспеваю!

Да нет, не может быть, чтобы они так и жили. Или у Оры это что-то вроде мини-спорта с элементами психологии? Хороший вариант для объяснения особенностей поведения прислуги.

Комнатка, куда привели Кейру, относилась к категории тех, на которые достаточно бросить один-два взгляда чтобы понять, в каких условиях и для чего она создавалась. Круглая форма, небольшой круглый столик в середине размером на четыре-шесть человек. Расположение сбоку от основной кухни, достаточно далеко, чтобы не долетали запахи. На потолке простейший плафон. Судя по всему, Оре тоже в какой-то момент понадобилось место для уединения за пределами личной части замка.

— Здесь есть кто-нибудь ещё из стражи?

Мужчина на всякий случай выглянул в обе ведущие в комнату двери, из кухни и из коридора.

— Нет, госпожа.

— Значит, стой снаружи на случай, если понадобишься.

— А как же…

— Молча! — Правительница боднула его недовольным взглядом. — Если я выйду, а тебя нет, мало не покажется.

Оставшись в одиночестве, девушка выделила минуту на успокоение; за что она, среди прочего, не любила эту модель отношений, так за выходы из равновесия. По крайней мере, до определённого этапа, когда слуги вымуштруются в достаточной степени и на них не придётся обращать столько внимания.

Муштровка слуг… Кейра покачала головой: давно она с подобным не сталкивалась.

Что ж, пора приступать к делам. И перво-наперво надо таки сообщить союзникам о своих приключениях. Будем надеяться, что её сейчас не начнут чихвостить в той же форме…

Выбор между Альденом и Нармизом девушка уверенно сделала в пользу первого. Император если и давит, то обычно авторитетом или отношениями, в то время как глава Братства апеллирует к дисциплине и высокому статусу Правителя. Последнего сейчас хотелось меньше всего на свете, тем более, что всё сказанное будет правдой.

Есть ли здесь подслушивающая аппаратура? Вряд ли, учитывая общее отставание в техническом уровне, но кто знает. Но поле тишины ставить нельзя — вызовет лишние подозрения. Кейра расстегнула верхнюю пуговицу куртки, вытянула связной медальон, сжала в руке и настроилась на мысленный разговор.

— Я, — послышался голос Альдена.

— Привет. Мне надо рассказать тебе кое-что… Только не волнуйся.

— Что случилось? Где ты сейчас? — император предсказуемо не последовал совету, но вряд ли представлял масштаб проблем.

— Со мной всё нормально. Я сейчас у Оры.

— Где? Подожди, у нейтралки?! Что ты там делаешь? Опасности нет?

— Подожди, не нервничай. Всё хорошо, я в безопасности, но у нас обеих сложная ситуация.

Альден на несколько секунд замолчал, по-видимому, сделав перерыв на то чтобы выругаться. Правительница с замиранием сердца ждала окончания паузы.

— Естественно, у вас сложная ситуация! — император вернулся на линию. — Ты бы хоть спросила предварительно, что там сейчас творится и что можно делать, а что нельзя ни в коем случае!

— Я не собиралась. Просто…

— Просто решила смотаться на север узнать, как поживает наш общий друг, — саркастично продолжил Альден.

— Ты про Ору или Ресда? — уточнила Кейра, ощущая себя маленькой провинившейся девочкой.

— Да какая разница! — простонал император. Перевёл дух. — Ну, нельзя же так, сколько раз мы обсуждали это с тобой. Ты можешь думать, что всё просчитала и тебе ничего не грозит, но можно ведь поинтересоваться у меня или Нармиза, есть ли у нас что дополнить.

— Вы бы меня переубедили.

— Не без этого. Но если бы не переубедили, план стал бы гораздо более безопасным.

Девушка вздохнула.

— Извини. Со мной всегда так.

— Да толку от извинений… Рассказывай, что у тебя.

Доклад о происшествии получился сжатым и информативным, как того и требовала ситуация. Выспросив необходимые подробности, Альден ненадолго задумался и вынес вердикт:

— Согласен, тебя разыграли. Точнее, включили в планы междоусобицы инферналов, а разыграли нас всех скопом.

— Что-нибудь знаешь об этом?

— В общих чертах. Ора говорила, что её не интересует война как таковая, не важно, между кем, и она собирается сидеть в глухой обороне в надежде, что все решат свои проблемы без её участия. Однако, что вполне логично, после первого же прерывания она стала единственным человеком с более-менее крепким запасом потенциала, и её просто не могли оставить в стороне.

— То есть вы с Нармизом…

— Ну, с Нармизом у неё личные счёты. Со мной, впрочем, тоже, но я лучший дипломат. Да, мы тоже активизировали контакты, чтобы если и не сподвигнуть Ору к союзу, хотя бы временному, то вовремя отследить её перемещение на сторону противника и подготовиться.

Кейра задумалась:

— Когда мы с ней встретились, она была недовольна. Сказала, что личные встречи нарушают её нейтралитет, чего она не может допустить.

— Ну да, — легко согласился Альден, — сейчас-то она в нейтралитете. Как будет готова принять чью-либо сторону, тогда можно и встречи, и всё остальное. А пока идёт переписка — этого допускать нельзя.

— Ох уж эти игры с интригами.

— Да то же самое, что у тебя в Совете, — невесело усмехнулся Альден.

— Но-но, я честный лидер и могу увлечь за собой без обращения к таким инструментам! — настроение Кейры приподнялось: ругаться закончили, атмосфера почти разрядилась.

— Толпу. А вот с отдельными личностями надо договариваться… Ну, ладно, — Альден снова задумался. — Предварительный план такой. Мы соберём ударную группу, чтобы добраться до тебя и благополучно вернуть домой. Раз такое дело, там же, по прилёту к Оре, попробуем пообщаться с ней на предмет дружеских отношений, но это не главное. Прилетим завтра до полудня, после этого в район успеют подтянуть крупные силы и придётся разрабатывать другой план, полноценную боевую операцию. Позже созвонимся ещё, согласуем детали. На всякий случай, будь готова уходить в любой момент.

— Было б куда уходить, — вздохнула Кейра, — меня с базы на юге караулят.

Альден помолчав, раздумывая.

— Даже через базу. Случиться может всякое. И вот ещё что: попробуй сблизиться с Орой. Только очень осторожно, чтобы это не выглядело как часть провокации.

— Хорошо, попробую. Конец связи.

— Конец связи.

Посидев немного углубившись в мысли, Кейра встряхнулась. Надо было чем-то занять себя до возвращения инферналки.

Есть пока не хотелось, так что на столе в облачке серого пара появилась стопка бумажных листов, несколько цветных ручек и отдельно чашка травяного чая. Контуры скального периметра, крепостной стены и цитадели в памяти всплыли легко. Старые материалы по фортификации вспоминались уже сложнее, но тем интереснее была задача. Забыв про окружающий мир, девушка погрузилась в черчение.

* * *

— А, вот ты где. Ну и спряталась, я уже обыскалась.

Кейра выпрямилась и с наслаждением потянулась, освобождая уставшую от долгого сидения в одной позе спину. Отозвалась:

— Я попросила отвести куда-нибудь, где ты обычно отдыхаешь. Сама не знаю, где мы находимся и как отсюда выбраться.

— Да я здесь тоже была всего пару раз, — подтвердила догадку Ора. Сев напротив, она оперлась локтями на столешницу и сцепила руки в замок, думая о чём-то своём. Кейра намётанным взглядом отследила напряжение в её теле и тени беспокойства на лице, при одновременной попытке показать, что всё хорошо и под контролем. Похоже, близились новые неприятности.

— Давай я сейчас уберу это… — Правительница подняла руку над грязной посудой, но Ора резким жестом остановила её:

— Оставь, сами помоют. — Помолчав, она нехотя добавила, избегая смотреть в глаза: — Потенциал пригодится.

— Что там? — Кейра не глядя сгребла блюдца в сторону и сосредоточилась на разговоре.

— Подкрепление, — почти процедила инферналка. Взгляд её упёрся в стол. — Я по ним стреляла сколько можно, отгоняя, а теперь они взяли нас в круг полностью. Стреляй-не стреляй, толку не будет.

Правительница молчала в ожидании, но инферналка замолчала.

— Что будем делать?

— Как обычно в таких случаях. — Ора пожевала губами и выплюнула: — Читать и выполнять инструкцию.

К моменту, когда она достала из кармана и положила на стол небольшой стеклянный шарик, картинка в голове Кейры сложилась.

— Ты должна была связаться сразу? — скорее утвердила, чем спросила она. — Но не стала этого делать.

— Не надо только, а? — огрызнулась Ора, в её взгляд прорвалась злость. — У нас был договор, что я могу защищать себя, вот я и защищала.

Поняв, что куча информации проплывает мимо, Кейра решила рискнуть.

Глаза инферналки округлились от удивления, когда рука гостьи накрыла её ладонь, лежащую на шаре. Она попыталась снова обратиться к злости или хотя бы возмущению, но шаблон действия, по-видимому, оказался надломлен. Не теряя времени Правительница повела линию дальше:

— Я сейчас не пытаюсь задеть тебя или что-то ещё, просто выслушай. Если от того, что ты сейчас сообщишь наружу, зависит то, в каком положении мы окажемся на ближайшие сутки, а то и несколько, я прошу рассказать то, что не является смертельной тайной, чтобы я смогла посодействовать.

— Отпусти, — с лёгким нажимом произнесла Ора.

Убрав руку, Кейра продолжила:

— Я летела на север, чтобы встретиться с Ресдом. Мы говорили с ним незадолго до прихода новой группы и всё должно было пойти по-другому. Но он почему-то изменил первоначальным планам и стал действовать в одиночку. Начал войну. Я хочу узнать, что повлияло на это и что с этим делать. Для этого мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, расскажи то, что тебе известно. В том объёме, в котором сочтёшь нужным, мне пригодится любая информация.

Чуть погодя инферналка отвела глаза. Пальцы её катали шарик из стороны в сторону; сеанс связи вроде как откладывался.

Наконец, она заговорила, нервно и отрывисто:

— Первый раз он написал ещё до войны, до появления тех четверых. Предлагал посильную помощь в обустройстве, обещал не вмешиваться в личные дела, а взамен просил время от времени общаться с ним. Спрашивать совета, там, делиться чем-нибудь. Но мы так ни разу и не сконтачились, сначала мне было не до того, потом появились другие. После этого он написал мне сам, снова. Предложил военный союз или хотя бы нейтралитет, типа сейчас всё сложно и ему нужно подтверждение, что между нами нормальные отношения.

Кейра слушала не перебивая. Голос Оры окреп:

— Неподалёку появился мудак, которого потом отправили ко мне на переговоры. Мы поругались, естественно, но пришёл Ресд и всё уладил. Дальше всё вроде как пошло мирно: они не трогают меня и занимаются своими делами, я сижу в своих границах и тоже занимаюсь своими делами. Эти… ангелы летали где-то вдали, но потом исчезли. Я посчитала, что они всё обсудили между собой. А теперь оказалось, что он, мудак этот, готовил базу у меня под носом. Как ты говоришь, не по тактике, то есть единственное, что ему может быть здесь нужно, это я.

— Как его зовут? — спросила Кейра. — И остальных, если знаешь.

Ора покачала головой:

— Я общалась только с ними двумя, Ресдом и Тависом.

— Тавис… Понятно.

Прокрутив в голове услышанное, Кейра вывела общую картину:

— Он чего-то ждал здесь, то ли подходящей возможности напасть, то ли какого-то события. И явно был в курсе, что тебе запрещено иметь отношения с кем-то извне.

— Никто мне ничего не запрещал! — вскинулась Ора. — Мы просто договорились, что я не участвую в войне ни на чьей стороне.

— И поэтому воздерживаешься от контактов, всё верно, — кивнула Кейра. — И когда появилась я, он загнал меня сюда, чтобы дискредитировать тебя.

— Унизить, в смысле?

— Примерно. В первую очередь перед остальной командой, показать, что ты не выполняешь своих обещаний.

— Но ты ведь не сама сюда летела! — инферналка разозлилась. — Если тебя насильно отправили сюда, на меня это никак не влияет. С чего ты взяла, что он поверит ему, а не мне?

— А вот это мы сейчас и узнаем, — Кейра кивнула на шарик под её рукой. Добавила: — Только одна просьба, не говори, что здесь именно я. Называй меня неопределённо.

— Ладно.

Через несколько секунд давящей тишины в комнате возник напряжённый голос Ресда:

— Слушаю.

Правительница мысленно поставила себе плюс: Ора настолько доверилась ей, что позволила слушать разговор. Хотя если она собралась подключить к нему в определённый момент Кейру, наподобие туза в рукаве, будет не слишком хорошо.

— Ресд, — вибрирующим от злости голосом отозвалась инферналка.

— Ора, очень вовремя, — повелитель драконов моментально сменил напряжение на чётко дозированное волнение. — Как раз собирался звонить тебе. Что происходит?

— Это я у тебя должна спросить. Ты занялся провокациями? Или твои дружки?

— С самого начала: что, как и когда.

— Тавис загнал ко мне Правителя. Натуральным образом окружил и доставил в замок. И расставил своё отребье, блокируя выход!

Кейра мысленно попрощалась с планами на дипломатическое решение проблемы: всё-таки опыта тонкой работы у Оры было слишком мало, чтобы выстраивать чёткую и в то же время крепкую позицию.

— Окружил Правителя и загнал к тебе в замок, — повторил Ресд без явной иронии, но таким задумчивым тоном, который не оставлял места разночтениям. — Это не подойдёт.

— Что значит «не подойдёт»? Ты…

— Ора, позволь, я объясню, в каком положении мы находимся. Все мы, включая тебя.

— Ну.

— Мне звонит Тавис, который сообщает, что к тебе прилетел Правитель. Он, конечно, бестолочь, но вряд ли ему спьяну привиделось такое. Пока я пытался как-то проверить эти данные — а я пытался, обращаю твоё внимание. Тайна частной жизни это здорово, но я пошёл даже против неё, чтобы уладить возникшее недоразумение.

Ора подняла глаза на Кейру, та покачала головой: маловероятно, не стоит развивать тему.

— Пока я разбирался, — продолжил Ресд, — подключились остальные инферналы, которые, с одной стороны, единым фронтом встали против тебя как человека, который обещает не вступать в войну и не держит слово, а с другой стороны, предъявили соответствующие претензии мне, потому как гарантии твоего нейтралитета и твоей надёжности предоставлял им я.

— Кому ты паришь, — процедила Ора, — ты там главный. Чтобы ты не мог…

— Мы это обсуждали ещё в первую встречу, — в голосе повелителя драконов появилась усталость. — Я не могу ими руководить. Точно так же, как не могу руководить тобой. Договариваться, убеждать — да, руководить — нет, потому что ни ты, ни остальные не терпят отношений подчинения свыше определённого предела. Думаю, ты должна эта понимать.

— Ты…

— Ора, дослушай, пожалуйста. Я не враг тебе и никогда им не был, что бы ты ни думала на этот счёт. И сейчас мы практически в одинаковом положении. Я не предъявляю тебе ультиматум, я озвучиваю план действий, который может спасти нас обоих. Или, по крайней мере, уберечь от серьёзных неприятностей. План заключается в следующем. Я использую все силы, чтобы остановить свою команду и не дать им накинуться на тебя. Ты отпускаешь Правителя — не знаю и даже не хочу знать, каким образом он у тебя оказался. Когда Правитель улетает, к тебе прибываю я и мы всё спокойно обсуждаем.

— Ты меня шантажируешь, — прошипела Ора.

— Нет, — голос Ресда стал твёрже и жёстче. — Я хочу жить. И ты тоже наверняка хочешь. Мы можем помочь в этом друг другу.

— Твой план не оставляет мне никакой…

— Это уже не моя вина, дорогая Ора. Правитель прилетел к тебе, а не ко мне. Заподозрила бы ты в чём-то меня — ставила бы свои условия исходя из того, что удобнее для тебя. У меня пространство для манёвра ещё меньше, надо отвечать не только за себя и свой замок, но и за кучку подростков. Даже при том, что они терпеть не могут подчиняться и готовы меня при случае убить.

— Я подумаю, — заявила Ора после паузы.

— Подумай, пожалуйста. Потому что выбирать, по сути, не из чего, у нас с тобой остались плохой вариант развития событий и очень плохой. В любом случае, Правитель должен улететь. Если это произойдёт до завтрашнего дня, я пойму, у нас появятся шансы.

— Он не может улететь, твои ублюдки перекрыли выход! — снова взорвалась инферналка.

— Ты уже сказала. Предоставь это мне. Я разберусь с тем, что зависит от меня, а ты — с тем, что зависит от тебя.

— Вот разберись сначала с блокадой, а потом будет о чём говорить!

Прервав связь, Ора в ярости замахнулась, собираясь разбить шарик о стол, но вовремя остановилась. То ли испугалась выброса освобождённой энергии неизвестной природы, то ли сдержала порыв — главное, что самоконтроль присутствовал как явление.

— Козёл! — прошипела инферналка. — Чтоб его черти драли, сука…

По идее, в такой момент не стоило обращать на себя внимание, но Кейра снова положилась на ощущения: Ора сейчас не бесновалась как загнанный в угол человек и не кипела жаждой мести из-за задетой гордости. Обычая разозлённая девочка, у которой всё идёт не так как должно.

Поднявшись, Правительница обошла стол, встала за спиной и погладила инферналку по плечам. Та в первый момент дёрнулась, но потом напряжение стало потихоньку-понемногу уходить. Ора опустила лицо в ладони.

— Не волнуйся, выберемся, — тихо сказала Кейра. — Мне тоже сейчас плохо. Такого человека потеряли…

— Ресд? — уточнила инферналка. Таким тоном, что стало понятно: ни одного дня и тем более ночи в жизни она не провела за задушевными беседами. Хотя, вероятно, не по своей вине. — Вы были близки с ним?

— Ещё бы. Тридцать с лишним лет вместе, — Правительница прикусила губу, давя желание расплакаться.

— Ого, — в этом тоне тоже было что-то не так, но что именно стало понятно не сразу.

— Да я не о том. Просто друзья. Очень близкие друзья…

— А так-то есть кто-нибудь? — вкрадчиво поинтересовалась Ора.

— А ты бы что ответила? — Кейра грустно усмехнулась, садясь на стул рядом. Осмотрела оставленные чашки, нашла одну с остывшим недопитым чаем, опустошила одним глотком.

— Наверное, нет смысла обращать внимание на тех, кто не может подстроиться под тебя, — подумав, заявила Ора. — Создать можно кого угодно, такого, который будет удобен во всём. С живыми людьми так не получится.

— Каждому своё, — заметила Кейра, остановив взгляд на противоположной стене и думая уже о другом. — Хотя по сути ты, скорее, права. А, кстати.

— Это что? — не поняла инферналка. Стала разглядывать пододвинутые рисунки. — Ты что, шпионила за мной?

— Да ну тебя, — улыбнулась Правительница; угрозу в голосе она слышала, но проигнорировала. — Я набросала тебе возможные планы реконструкции крепости. Написала, что вспомнила, из необходимого технического обеспечения. Можешь воспользоваться, если хочешь. Или можешь сделать что-то своё. Надо было чем-то руки занять.

— Ты всё это запомнила с одного взгляда, — севшим голосом произнесла Ора.

— Не переживай, ты тоже скоро научишься. Пошли прогуляемся? Надоело в четырёх стенах сидеть.

— В восемь посажу, шпионка, — хмыкнула инферналка. Юмор у неё был специфичный, но Кейра чувствовала, что это не проявление скрытой агрессии. Во-первых, выходило накопившееся за день напряжение, во-вторых, наверняка сказывалось неблагоприятное окружение в старом мире.

Пока они шли по коридорам, Правительница пояснила:

— Тут постоянно идёт война. Чем бы ты ни увлекался, придётся изучать всё с ней связанное, чтобы быть максимально эффективным. Устройство и принципы действия оружия, работа укреплений, средства связи на различных расстояниях… На всё нужен потенциал, и только от тебя зависит, сколько его будет уходить. Личный опыт в этом очень помогает: побегаешь по двум-трём десяткам крепостей, научишься сходу определять их класс и сильные и слабые стороны…

— Да уж, надо было к тебе гораздо раньше обратиться, — заметила Ора. — Хоть ты и в союзе с Империей.

— Благодаря Империи у меня и есть такие навыки, — улыбнулась Кейра, — у эльфов своеобразная фортификация. Да и вооружение. С человеческими изобретениями больше различий, чем сходств.

— Да мне бы хоть что. Если есть нужда, могу хоть весь замок деревьями засадить, лишь бы толк был.

— В самом деле? — засомневалась Правительница. — Мечтателям не свойственно жертвовать собственными наработками в пользу чужих.

Ора поморщилась. Махнула рукой с крепостной стены, на которую они как раз вышли:

— Мои наработки были уничтожены в первый день появления. Когда поняла, что спокойно жить не дадут, стало не до проектирования.

— Но ведь ты первыми создала замок и армию, — осторожно заметила Кейра. — Это ведь тоже для войны.

— Да я не о целях, — Ору на удивление не задела острая тема. — Когда я поняла, что создавай одно или другое — всё равно всё разрушат, перестала вкладывать в творения какой-то особый смысл. Лишь бы держалось хорошо и умело защищаться.

— Как твоя стража, — вставила Правительница, пользуясь случаем. Инферналка перевела на неё удивлённый взгляд:

— А что с моей стражей?

Хм. Кажется, этот вопрос стоит придержать до лучших времён.

— Да какая-то она неуважительная, — сменила изначальный посыл Кейра. — Просишь что-нибудь сделать или подсказать, а они стоят столбами, как будто не к ним обращаются.

— Ну так а что ты хотела, такова человеческая природа, — расслабившись, Ора пожала плечами. Поддела: — У эльфов небось всё по-другому, да?

— В целом, да. Там… не надо ни на кого кричать.

— Зато по утрам бодрит, — заявила инферналка. — Встала, разогнала лентяев, хорошо.

— Времени же много уходит.

— Время. Время это да… Что-то времени было полно-полно, а теперь стало совсем мало.

Девушки с одинаковой тревогой посмотрели вперёд, где в нескольких десятках километров на земле проглядывалась цепь чёрных пятен. Казалось бы, редкая и непрочная, но Кейра знала, что этого за глаза хватит для атаки на одного-единственного Правителя с почти пустым потенциалом.

* * *

— Ты как?

Не знаю, сколько я просидел у дальней стены пещеры. На периферии зрения изредка мелькали картинки: Виграф с Монахом сидят общаются здесь, потом собираются и идут на улицу, видимо, к дирижаблю. Возвращаются обратно и сидят чуть дальше входа в пещеру, наконец, зажигают костёр и общаются над ним. Сам я за это время сменил всего несколько положений тела, устраиваясь поудобнее; остальное временно вышло из поля внимания, требовалось провести огромную работу по сведению накопившихся за несколько дней данных.

Периодически включались эмоции, что тормозило процесс. Цепочка мыслей потихоньку двигалась, как живая очередь людей с пачками бумаг в каком-нибудь учреждении, и когда кому-то становилось скучно, он восклицал: «Нет, ну вы прикиньте, это всё были Одиночки!» Остальные моментально забывали о делах, собирались в одну гомонящую толпу, комментирующую кто во что гораздо, и работа возобновлялась только когда из двери выглядывал оператор и орал, что не хочет возиться здесь до полуночи.

Так долго, слава богу, не пришлось, хотя это было одним из самых долгих на моей памяти сеансом размышления. Уместить все полученные ощущения в один короткий ответ не представлялось возможным — не знаю уж, ждали этого или нет. Так что я отозвался:

— Нормально. Вроде живой.

Виграф удовлетворённо кивнул, грея руки на огнём. Монах не сводил с меня улыбчивого взгляда, который придавал сил и по которому я успел жутко соскучиться.

— Ну, а у вас как? — поинтересовался я.

— Ты даже не представляешь, — улыбка на лице Монаха расширилась. — Поразительно, расстался с человеком несколько десятков лет назад, а он остался почти таким же, как при последней встрече.

— Кто бы говорил, — вернул подначку Виграф, — я-то хоть себя берегу активно, прикладывая для этого недюжинные усилия. А не сижу под деревом и не медитирую на круговорот солнца, пока что-то не случится. Без общения к тому же… Бррр! — он встряхнул руками, изображая ужас. Патетически воскликнул: — Как так можно? Я бы умер трагической смертью! И об этом даже никто не узнал бы!

Историю, связанную с уходом Монаха, я успел застать, поэтому сейчас бросил на него тревожный взгляд: не расстроится ли напоминаниям о своём парке? Но нет, Граф, похоже, плотно взял его в оборот и никакие грустные мысли в созданную атмосферу не пробивались.

— Думаешь, я бы прижился здесь? — со смешком спросил Монах. — Ходил бы по вашим доменам, рассказывал в деревнях сказки детям. Или точно так же поселился где-нибудь на отшибе, смотрел на море…

— Основал собственный монастырь для единомышленников, — подхватил Виграф, влёт скопировав шутливо-романтическую интонацию, — привечал страждущих и одиноких, учил их жизни. А по вечерам в своей скромной келье демонстрировал монашкам боевые раны от тех, кто проповедей не слушал, — нашим улыбкам было уже некуда расти от возникающих в голове картин. — Эх! Нет, Монах, таким, как ты, такие, как мы, предложить ничего не могут. И никто, наверное, не может. Для тебя выбор всегда заключается не в том, к кому ты хочешь принадлежать, а на фоне кого ты хочешь выделяться.

— Отличная мысль, — оценил я, — поддерживаю.

Монах, кажется, даже раскраснелся от такого внимания, но спрятал краску в тени и кружке с чаем. Подумав, высказался:

— Всё-таки какие Одиночки разные, а, Маркус? А ты переживал.

Я развёл руками:

— Не то чтобы я не любил всех Одиночек скопом. Но всё-таки у меня есть определённые задачи, под которые я и ищу людей.

— С этим тяжело, — согласился Виграф, тоже запивая мысли чаем. Пояснил для Монаха: — Имперцы ему не понравились, потому что чересчур агрессивные к себе и окружающим. Вольные не приглянулись, потому что заигрываются и воюют даже тогда, когда это не требуется. А на побережье сидят эгоисты, не желающие нести ответственность перед кем-либо, и это тоже, мол, не подходит. Кто остаётся? Гнёзда? Нас там заждались.

— Ты про Гнёзда ничего не говорил, — встрепенулся я. — Обещал, но так и не дошли до этой темы.

— О, в Гнёздах нас даже на порог не пустят, — досадливо махнул рукой Граф. — Это анклав, сконцентрированный на математике, физике и инженерии. Приглашают таких же, как они сами, чтобы сообща что-то мастерить.

— Ни фига себе! — я пододвинулся ближе. — И ты молчал? Это же…! Это так необычно, технари, собранные в одну группу!

— Я разбавлю твой интерес, собрат-гуманитарий. Если ты ждёшь от них прорывных научных достижений, нового технологического уклада, это всё у них есть. Нет только одного — желания делиться этим с окружающими. Поправка, двух: желания и умения.

— Плевать на технологический уклад, — с жаром заявил я, — хоть бы посмотреть, как они живут, как организованы!

Виграф наклонил голову и упёр в меня притворно укоризненный взгляд. Перевёл его на Монаха:

— Слыхал? А ты ещё спрашиваешь, почему вокруг средневековье.

— Я не спрашивал, — прерывая свой негромкий журчащий смех, возразил Монах. Виграф поднял руки в широком жесте, указывая на нас:

— Одной половине плевать, что вокруг средневековье, а другая даже не спрашивает, почему. Нас ждёт светлое будущее, господа, я уже чувствую его приближение!

— Светлое будущее возможно только с коммунизмом! — прокартавил я, подражая Ленину.

— Коммунизм? А я не согласен! — заявил Виграф. Расстегнул одну пуговицу на гусарском мундире, заложил за борт ладонь, приосанился с величественным выражением лица. — Там шампанское и докторская, а я предпочитаю мясо и вино. Приглашаю всех в Империю Завтрашнего Дня!

— А если я ни к тем, ни к другим, кто мне остаётся? — подал голос улыбающийся Монах. — Инферналы?

Я подавился от хохота, представив Монаха в соответствующем карикатурном образе. Ребята также были вынуждены приостановить разговор, не в силах спокойно смотреть на меня.

Отсмеявшись, я постарался настроиться на серьёзный лад и попросил:

— Так, давайте я ещё раз прогоню всё, что услышал и понял. Нам завтра снова что-то предпринимать, а для этого нужен план. Для начала, Домены это не самостоятельная часть мира, а подпространство Отшельных земель. Так?

— Да, — кивнул Виграф; Монаху об этом знать было неоткуда до последнего момента.

— Логичный вопрос: как отсюда выбираться?

— Ты же как-то сюда попал, — феодал пожал плечами, — думаю, назад так же.

— Меня перенёс другой… Учитывая, что он говорил про закрытость места и невозможность о нём узнать, наверное, ты прав. Скорее всего, он постоянно переносит кого-то туда-обратно. Ладно, дальше. У вас здесь нет никаких привязок — ни Дворца, ни нормальной территории, ни чего-то ещё.

— Нету, — Виграф изобразил, что смахивает скупую слезу.

— Сдаётся, поэтому-то у вас так мало потенциала, — заметил я.

— Да? А мне кажется, в свете всего, что сегодня обсуждалось, по другой причине. Мы потеряли связь с Одиночками, но не стали кем-то другими, — Виграф пренебрежительно махнул рукой, — просто Мечтатели, прибитые к берегу жизни.

— А у нас наоборот, некоторые ищут возможность порвать со своей категорией, — вспомнилось мне. — Так что возможны варианты.

— Может, они просто не знают, чего хотят?

— Резонно, — согласился Монах.

Я мотнул головой:

— Оставим на потом, сейчас это никак не выяснить. У меня такой вопрос: если это копия Отшельных земель, почему здесь сбиты север и юг? Точнее, восток и запад. На всех картах, что я видел, континент располагался не так, как лежит территория Одиночек.

— Собрание что-то говорило про «другое солнце», — ответил Монах. — Они, конечно, вкладывали в это другой смысл и собирались переправлять меня обратно на Землю, но кто знает, как оказался применён образ. Думаю, по воле обстоятельств либо солнце здесь изначально пошло по-другому, либо это место существовало до Одиночек, изначально обладая другими параметрами.

— Принимается. Так… — я постучал пальцами по камню рядом с собой. — Осталось главное — понять принцип подбора союзников. Можете ещё раз повторить, кого сюда отправляют?

— Мне нечего сказать, — усмехнулся Виграф, — всё, что я помню, это мгновенный переход сначала в одно место, потом в другое. Поговорил с Хранителем, попал в свой Круг, который сейчас даже вспомнить не могу. Начал создавать примерно то же самое, что ты видел у меня на заливе, в процессе отрубился и очнулся уже в Доменах. Подумал, что какой-то сбой, нашёл подходящее место, начал всё заново. Потом, конечно, добрые люди объяснили, что есть ещё недобрые, следящие, чтобы ты готовил и стирал себе сам. Максимум, с привлечением роботов. Но ни в коем случае не гуманизированных!

— Да, запрет на роботов не так давно появился, — кивнул Монах, — они решили, что чувства важнее начинки, а значит, если ты создаёшь человекоподобных роботов, то слишком близко подходишь к запрету на создание людей.

— И благодаря своевременно дополненным правилам, — провозгласил Виграф тоном Левитана, сообщающего об освобождении городов, — Домены приобрели таких замечательных людей, как математики, инженеры…!

Мы снова засмеялись.

— А почему нельзя создавать людей-то?

— Классовая борьба, — прикрыв рот ладонью, заговорщицки прошептал Виграф. Подмигнул. — Никаких буржуев, всё делать своими руками. — В полный голос добавил: — Поэтому у них и детей нет.

От смеха меня спас только жгучий интерес:

— А у них правда не бывает детей?

— Слухи об этом держатся, — подтвердил Монах, — но подтвердить или опровергнуть их я, по понятным причинам, не могу. Есть также слухи о том, что дети, на самом деле, появляются… но не задерживаются.

— Ого, — весёлый задор сам собой пропал: одно дело, личная неприязнь к группе людей, другое — подозревать их в детоубийстве.

— Которые я тоже не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, — напомнил Монах.

— Ладно, не будем об этом… В общем, в Домены отправляют всех, кто нарушает правила, я правильно понимаю?

— Не столько нарушает, сколько создаёт угрозу духу объединения Одиночек.

— И эти люди, — не удержался я, — хором доказывали мне, что не имеют ничего общего с государственной властью.

— Законы социального действия, — глубокомысленно произнёс Виграф. — Не существуют, но работают.

— Ха. За тобой записывать надо.

— Давай, пользуйся, — он махнул рукой с наигранными нотами бессильного отчаяния в голосе, — отсюда тебя депортировать уже никуда не смогут, нарушай мои незыблемые права.

— Ох, не напоминай, — поморщился я, — будем надеяться, меня отсюда депортируют безо всяких проблем. А не скажут что-нибудь вроде «ты пока не достиг заявленных высот, погуляй здесь ещё, подумай о жизни».

— Хорошо, когда есть кто-то, кому хуже, чем тебе, — весело заявил Виграф. — Я думал, нам тут несладко живётся. Но всё изменилось с приходом Маркуса!

— У Одиночек было бы ещё хуже. Это не делай, то не делай. Ты такой: «А вот буду! Чтоб меня отсюда выгнали побыстрее!» — а они: «Не-е-ет, мы будем капать на мозги, но жить ты будешь здесь». Монах, ничего, что я по твоим знакомым так?..

— Всё нормально, — кивнул он. — Это был интересный период жизни, но он прошёл и я не собираюсь в нём задерживаться.

— Из тебя получился бы хороший инфернал, Монах, — оценил Виграф. — Так и представляю какой-нибудь местный трибунал: «Что вы можете сказать в своё оправдание о сожжении города Энска?» — «Это был интересный период в моей жизни, но я не собираюсь в нём задерживаться. Меня ждут новые! — Виграф повысил голос, перекрывая наш смех, — новые великие свершения!»

Дойдя по ассоциациям до уничтожения Рима, я снова одёрнулся:

— Давайте всё-таки закончим с основным. Значит, здесь оказываются все, кто увлекается созданием людей, в той или иной мере. Обнадёживающий факт. Однако, как Виграф уже сказал, меня тревожит уровень социальной ответственности, который здесь считается нормальным. Даже империя, которую мне настоятельно рекомендовали, не внушает уважения.

— И не говори, — вставил Виграф с грузинским акцентом, изображая, что прикуривает трубку. — С социальной ответственностью дела обстоят ужасно. Одно дело — проститутка Троцкий, но здесь таких пруд пруди!

— Граф, чтоб тебя, — простонал я в очередном приступе смеха, — у нас ещё целая ночь впереди, дай закончить с самым важным!

— Молчу-молчу! — Виграф примирительно поднял руки.

— Так что же мне всё-таки делать? Кого искать в союзники?

— Для начала надо определиться, как ты представляешь идеального союзника, — подал голос Монах. Я развёл руками:

— Не представляю. Идеальным союзником я вижу полноценного Правителя, но там выбор исчерпан.

— Не страшно, — неожиданно согласился Монах, не сказав ничего вроде «о господи, тогда чего ты ждёшь с таким подходом» и даже не намекнув. Наоборот, под его внимательным взглядом мысли в моей голове снова выстроились в цепочку и принялись за работу. — Если идёт отсылка к Правителю, надо определить, есть ли здесь кто-то, кто является таковым. А если нет, то кто может стать таковым в разумные сроки.

— Точно, — произнёс я. — Монах, ты золото.

— Ничего особенного, — улыбнулся он, — это всего лишь организация сознания.

— Которой мне очень не хватает, особенно в последнее время.

— Много новой информации. Организация — это не только быстрое мышление, но и умение останавливаться и думать спокойно.

— Да уж, с ним, — я кивнул на Виграфа, — это даже сложнее, чем обычно.

— Со мной? — тот обиженно-удивлённо направил прямые ладони себе в грудь. — Я тебя половину времени в дирижабле вёз!

— О да, в изолированном от внешнего мира театре одного актёра, — отбил я. Виграф захохотал:

— Ладно, принимается!

— Так что с кандидатами в Правители? — вернулся я к Монаху. — Ах да… Хм. С кандидатами все те сложности, которые я озвучил. Здесь не на кого положиться, местные либо не умеют пользоваться властью, либо умеют исключительно в собственных интересах.

— А если ввести поправку, что ты ищешь не всесторонне идеального Правителя, а только помощника в войне? — предложил Монах.

— Помощника… — я задумался. — Он должен уметь воевать, времени учиться нету. Я должен верить ему, быть уверенным, что он не предаст. С этим труднее всего. Граф?..

— Яволь.

— Скажи, исходя из собственного восприятия, есть среди твоих знакомых те, кто не предаст меня?

— Нет, — без раздумий ответил он, от чего я чуть не свалился. — Продолжая наш недавний разговор о конкуренции, здесь предают все. По крайней мере, это не возбраняется на уровне общественных норм. Ценят успешных, а не честных. Если брать центр, конечно. На побережье ценят интересных.

Я схватился за голову, чувствуя, что почти выстроенная схема рушится. Виграф успокаивающе положил руку мне на плечо:

— Я, может, не водил в бой легионы, но несколько принципов организации знаю. Как ты считаешь, когда лучших из лучших уже нет, кого брать вместо них?

— Оставшихся лучших, — на автомате ответил я. — Разве нет?

— А как они стали ими?

— Росли и потихоньку стали. Ну, если предельно упрощать.

— Если они росли, то почему не стали самыми лучшими? — Виграф подмигнул. — Они отпали. Сдали позиции. Поэтому во вторую очередь берут лучших из худших.

— А где логика?

— Лучшими из лучших не назначают. И если мы рассматриваем живой процесс, то всегда есть те, кто ждёт своей очереди, и те, кого пока не заметили. При этом они уже проявили себя на уровне своей группы. Понимаешь?

— Предлагаешь довольствоваться тем, что дают? — вздохнул я. — Брать тех, кто наиболее успешен здесь?

— Почему нет? У тебя есть ограничение по количеству?

— Нет.

— Ну и всё! — Виграф повёл рукой, мол, какие тогда вопросы. — Набираешь пачку самых успешных из тех, кто согласится пойти с тобой, и раскатываешь своих инферналов!

— Есть один нюанс. Если они успешны здесь, зачем им идти со мной куда-то ещё?

— А это уже зависит от того, сумеешь ли ты подобрать нужные слова. Опять же, представь, если человек добился здесь всего, значит, ему больше не интересно! Нужны новые горизонты, новые противостояния!

Я усмехнулся:

— Складно говоришь. Хоть я и не меряю такие вещи интересом… Эх, — опустив голову, я запустил пальцы в волосы. — Чем копаться во всём этом, взял бы вас двоих, да и вернулся обратно…

Внезапно наступившая тишина, прерываемая только треском древесины, заставила напрячься. Подняв глаза, я увидел, как ребята смотрят на меня с одинаковыми таинственными улыбками.

— Что такое?

— Есть вещи, о которых не просят, — туманно ответил Монах.

— В смысле… вы двое… вы ждали, что я…?

Виграф хитро наблюдал за мной, наклонившись вперёд и опустив лицо на скрещенные пальцы.

— Вы же не хотите сказать, что всё это время ждали, что я озвучу…?

— Не всё время, конечно, — согласился Монах. — По крайней мере, я пришёл только сегодня и участвовать в ранних обсуждениях не мог.

— Да ну что вы… — я никак не мог собрать мысли воедино. — Естественно, я буду рад вам!

— Не в том дело, — серьёзно, но с намёком на улыбку пояснил Виграф. — Смею надеяться, мы с Монахом понимаем важность твоей задачи. А такие вещи не решаются просьбой взять с собой. Ты отвечаешь за всё — и должен десять раз присмотреться к человеку, прежде чем утверждать его участие.

— Всё, вопрос закрыт, — отмахнулся я. — Извините, что долго молчал, не привык озвучивать все мысли. Если вы готовы отправиться со мной, я буду счастлив. Тогда завтра мы встаём и пускаемся в обратную дорогу, а до того — отдыхаем и снимаем напряжение. Договорились?

— Так точно, ваше благородие! — гаркнул Виграф на всю пещеру.

* * *

Веален медленно кружился по кабинету, выполняя последовательную серию гимнастическо-дыхательных упражнений. Рекомендованная всем служащим, она не пользовалась популярностью у большинства, особенно у молодых: кабинеты меньше, работа другого плана, да и кажется, что здоровье входит в число неизменных свойств организма. Но сидячий образ жизни и отсутствие внимания к голове и позвоночнику рано или поздно давали о себе знать, так что, по статистике, количество следующих всем рекомендациям профильной комиссии сильнее всего коррелировало с рабочим стажем.

Веален привык заботиться о таких вещах заблаговременно, и проблемы со здоровьем его пока обходили стороной. Что, однако, не мешало получать огромную пользу от прочистки мозга и сопутствующего облегчения мыслительного процесса.

Оказавшись лицом к входной двери, он заметил скромно стоящего на пороге молодого секретаря. Спросил, поймав момент между вдохами и выдохами:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, — покачал головой тот. — Просто заглянул узнать, сколько вы ещё будете на месте.

— Долго, — улыбнулся советник. Закончил серию, бросил взгляд в ближайшее зеркало, оправил рубашку. — Работа, как ты знаешь, волк. А волка сколько ни корми… Иди спокойно. Остальные тоже, думаю, уже расходятся, а здесь я со всем справлюсь.

— Спасибо, Мудрый, — секретарь коротко поклонился и вышел. Веален сделал ещё пару глубоких вдохов, наслаждаясь скоростью мысли, и вернулся за рабочий стол.

По правой стороне лежали две внушительные стопки — результаты исследований за время битвы при Юстиции, среднего объёма социологический обзор войск инферналов. Структура управления, характер взаимоотношений между чинами и подразделениями, управляемость во время сражения, и много чего ещё, представляющего огромный проектный интерес.

Первое открытие Веален сделал в ближайшие пару минут: документ, который он изучал последние полчаса, неожиданно вызвал в памяти какую-то ассоциацию. Скорее всего, вызывал и раньше, просто она не могла пробиться через рой прочих мыслей и замыленный взгляд. Советник начал новый, предметный анализ.

Спустя какое-то время нахмурился, отслеживая собственные ощущения. Выбрал из стопок необходимые папки, пролистал. Сгрёб то, что лежало перед ним, на свободный край, разложил, постаравшись уместить, документы, с которыми работал сейчас.

То, что инферналы работают сообща, было понятно давным-давно. Но что-то задевало помимо этого, что-то, имеющее отношение не только к инферналам, но к чему-то большему…

Помедлив, Веален дошёл до одного из шкафов, выбрал пять папок по действующим государственным образованиям, разложил на стоящем вдоль стены длинном узком столе. Совсем не то, совсем не то, похоже, но не то…

Встав над заваленным бумагой своим рабочим местом с двумя новыми листами в руках и сверив рисунки, которые были на них, со свежими данными, советник почувствовал лёгкое головокружение. На всякий случай проморгался, проверил всё ещё раз. Места для сомнений не оставалось: Гирст и в частности возглавляющий его Ресд имели прямое влияние на организационные процессы в среде инферналов. Не абсолютное, разумеется, — но и предположение, что противники подглядели что-то у его армии и внедрили у себя, критики не выдерживало.

Секретарь давно ушёл, так что связью Веален занялся сам. Набрав номер на аппарате внутренней связи, свободной рукой снял мундир со спинки кресла, накинул на плечи.

— Мудрый Веален. Соедините, пожалуйста, с Ведущей. Да. Приём, желательно сейчас. Давно? А когда?.. Как невовремя… Нет, не думаю. Спасибо, всего доброго.

Советник закрыл глаза. Тяжело опёрся на стол, справляясь с собой; ближайшие пару суток поделиться рассуждениями о чокнутости мира ему было не с кем. Оставались другие лидеры союза, но к ним так просто в кабинет не зайдёшь, а разговор требовал личного контакта.

Вернувшись на место, Веален забыл про первоначальный план работы и занялся подготовкой доклада.

* * *

На выделенную ей комнату грех было жаловаться, Ора настолько расщедрилась под конец разговора, что не пожалела дворцового потенциала на создание нового помещения. Да и не в мягкости кровати было дело, Кейре не давали заснуть мысли, вновь возникшие с того момента, как она осталась в одиночестве.

В арочное окно светила луна, напоминая о зовущем небе. Закрыть бы его, но девушка знала, что в темноте может оказаться ещё хуже. Конечно, в ней не спрячутся инферналы, но когда перестаёт работать зрение картинки начинает показывать мозг, тем более яркие, чем темнее их фон. А о чём будет сегодняшний «фильм» она понимала уже сейчас.

Свернувшаяся под одеялом в клубок Кейра сжала в руке связной медальон. Эмоции грозили политься через край, но характер проблемы не позволял решить её самостоятельно. Всё-таки Правители нынешнего поколения были тесным сообществом; что бы ни говорил о себе Ресд, покровительница эльфов помнила своих наставников и то, как они конфликтовали. Любящий уединение, сарказм и авантюризм повелитель драконов не шёл с ними ни в какое сравнение.

Альден? Нет, он не поймёт. Точнее, поймёт, но не так как нужно. Будет утешать, уговаривать не принимать всё так близко к сердцу, приводить примеры, как Ресд шёл против союза ранее… Точнее, против его воли. Тогда ещё — только воли.

— Да? — голос Нармиза по обыкновению звучал устало-загружено. Эта ночь у всех обещала выдаться нелёгкой, но глава Братства влился в ситуацию наиболее органично.

— Это я, — тихо произнесла Кейра. Подслушивания она не боялась; мысль о возможности этого мелькала где-то на краю сознания, но — какую тайну она может сейчас выдать? Она, узнавшая самое важное последней… — Поговоришь со мной?

— Конечно, — Нармиз стал более собранным, как будто приготовился решать очередную тактическую задачу. — Как там у тебя, ты в порядке?

— Да, всё нормально. Ора очень хорошая, жаль, что это выяснилось в такой обстановке. Она тебе, конечно, не нравится, но мы говорили с ней… и она дала мне послушать Ресда… Нармиз, он предал нас. Предал нас всех…

Девушка заплакала, давая выход накопившемуся за день.

— Расскажи подробнее, — тихо попросил Нармиз. По-прежнему твёрдый, его голос приобрёл оттенок печали.

— Он руководит тут всем. Сколотил группу из инферналов, пытался включить в неё Ору, но она не поддалась. Сейчас пытается снова… Он у них главный. Делает вид, что это не так, но на самом деле заправляет всем, так, как и хотел. Ему всегда нравилось держаться выше остальных, но с краю, чтобы не быть ни к чему причастным. Называл это свободой инициативы… Никто не видел его нутро, кроме тебя.

— Ты не права, — вздохнув, заметил Нармиз. — Я не считал его врагом. Всё-таки личная неприязнь не то же самое, что открытая ненависть. И то, неприязнь только потому, что мы с ним противоположного склада.

— Да, ты говорил когда-то… Но ты всё равно был ближе всех к правде. Если бы мы слушали тебя…

— Без доказательств это не имело бы смысла. А с доказательствами было бы уже поздно.

Кейра улыбнулась сквозь слёзы:

— Всё-таки ты неподражаем. Ты даже утешаешь так, что я скорее злюсь на тебя, чем радуюсь.

Помолчав, Нармиз отозвался:

— Если это помогает, то злись. Я-то выдержу, главное, чтобы тебе было легче.

— Я и так злюсь… Не только на тебя, на всё сразу. И на то, что ввязалась во всё это, дура, и на то, что попалась так по-глупому, и на то, что услышала… Он говорил… я сама сначала хотела… Потом так обернулось… Извини, я бред несу.

— Всё в порядке. Что там произошло?

— Мы когда готовились с Орой к выходу на связь, я попросила не называть меня. На всякий случай. А потом, когда они с Ресдом говорили… Он несколько раз повторил «Правитель», сам. Таким тоном, что меня просто выкрутило всю. Тридцать лет одной компанией, столько пережили вместе…

— Так всегда бывает. Поговорка есть, «в семье не без урода».

— Ха… Что-то у тебя неприязнь не сильно от вражды отличается.

— Завтра измерим, — пообещал Нармиз. — Я собирался звонить позже, когда всё утвердим до конца, но раз ты в таком состоянии, то лучше отдыхай. У тебя есть время до пяти примерно, сразу после рассвета мы прилетим. Есть надежда, что кто-то из инферналов будет спать и не отреагирует быстро. Если ничего не помешает, успеем по-быстрому поговорить с… Орой. И сразу обратно.

— Хорошо… Вы ведь с ней помиритесь, правда?

— Не знаю.

— Я надеюсь, что вы помиритесь. Она правда хорошая.

— Потом решим.

— Ладно. Спасибо тебе. Спокойной ночи…