Загнанная чёрная лошадь пробивалась через водяной заслон из последних сил, надеясь доставить всадника до места назначения до того как потеряет сознание и камнем полетит вниз, на острые скалы, окружавшие Дворец и усиливавшие впечатление, будто гигантская рука принадлежит реальному существу. Скорее всего, животному ничего не грозило — хотя вполне могло выйти и так, что Тавис станет первым за долгое время не совладавшим с силами природы. И Правителей, и инферналов традиционно обходили стороной опасности, связанные с рискованной эксплуатацией технических средств — то ли Хранитель заботился, чтобы его подопечные не умирали самыми глупыми из возможных смертей, то ли просто действовали скрытые ограничения, то ли что-то ещё. В любом случае, Тавис благополучно — насколько позволяло его текущее состояние — добрался до открывшегося в районе запястья отсека и влетел внутрь, в уютный сухой полумрак, разгоняемый единственным имевшимся здесь «чистым» факелом, горевшим у арки выхода во внутренние помещения.

Спрыгнув на пол, инфернал тут же бросился к краю бездны, видимо, проверить, отстала ли погоня; на расстоянии нескольких метров от Дворца уже мерцал хрусталём автоматически включившийся защитный барьер, так что никакая опасность снаружи не могла причинить его хозяину вреда.

Если бы он не плодил врагов быстрее, чем друзей, и чувствовал, кого к какой категории стоит относить, его это наверняка спасло бы.

Широкое треугольное лезвие вышло из груди инфернала, зашедшая сзади свободная рука одновременно сомкнулась на шее, сминая хрящи и позвонки, словно бумажные. Но бумага не могла так хрустеть, а значит, всё было как надо. Жаль, что поздно…

Огромное количество защитных и усиливающих амулетов сделали своё дело — Тавис сумел рвануться в сторону с такой силой, что вырвался из захвата и упал в паре метров, истекая кровью. Голова его нелепо и немного жутко покачивалась на лоскутах кожи, выпученные глаза с ужасом и ненавистью смотрели на убийцу — тот не смог бы нанести удар, будучи невидимым.

Зрительный контакт продолжался от силы секунды три, пока инфернал пытался до момента смерти головного мозга произнести что-то покрытыми кровавой пеной губами. Глаза его так и не закрылись, но достаточно было гораздо более надёжных признаков: тоненькими струйками, постепенно расширившимися до густого пара — дыма? — тело Тависа стало таять, теряя прозрачность. Туман частично поднимался вверх, но преимущественно оставался вокруг, так что инфернал скоро пропал из виду. Момент, когда он исчез из этого мира окончательно, назвать было невозможно.

Спустя пару секунд после того как туман рассеялся без следа по Дворцу прошла дрожь, ожидаемая, но всё равно пробившая до костей: хочешь не хочешь, каждый раз представляешь собственную смерть и то, что за ней последует. Никто не вечен, бессмертие — такая же иллюзия, как и все остальные, разве что развеивается она, как правило, последней. И даже Мечтатели, такие прекрасные и могущественные, были подвластны ей.

Ресд только сейчас понял, что по его щекам текут ручьями слёзы, почти как ливень снаружи. Поднявшись с колен, на которые упал, чтобы не навернуться в пропасть, он подошёл к краю, где недавно стояла его жертва и посмотрел на бушующий серый мир. Отсек этот так и останется открытым, а генераторы защитного поля уже ничто не сумеет запустить; тянущаяся к небесам рука осталась безжизненным памятником всему произошедшему за эту войну, и надеяться оставалось только на то, что потомки извлекут соответствующие уроки.

Он уже собрался взлетать, чтобы покинуть это проклятое место, но снова сполз на колени, прислонился к стене и в голос завыл, давая выход отчаянию.