Увидев товарища, Тавис не удержался от ухмылки. Лицо повелителя нежити светилось такой умиротворённой улыбкой, будто на него не свалилась нежданно-негаданно ответственность за довольно мерзопакостный фронт работ, а настигла изрядно запоздавшая весенняя любовь. Тем интереснее оно было, что сам Тавис играл сейчас обратную роль: планы шли просто замечательно, все последние действия выстрелили в десятку, но при этом для окружающих требовалось демонстрировать пессимизм и тревогу.

— Здорово, — буркнул он, возвращая «маску» измотанности.

— Привет, — кивнул Плеть, стоявший у главного входа в администрацию. Инферналы пожали руки.

— Поговорим? У меня плохие новости.

— Ага, — неопределённо кивнул повелитель нежити. — Пошли, заодно кабинет свой покажу. Я тут обзавёлся.

Командир тёмных ангелов прищурился:

— Кабинет? Чем ты там занимаешься, интересно? Выглядишь как хорошо накуренный.

Улыбка Плети никуда не делась и как будто даже расширилась.

— Да не, на задании ведь нельзя. Это я так… настроение хорошее.

— Всё ещё на задании?

— Ну да, звонок только завтра-послезавтра обещали.

Вновь сменившее хозяина здание, включая крыло бывшей резиденции наместника, за три дня отсутствия Тависа подлатали. Дыры выровняли, пыль протёрли, кое-где вернулся зеркальный блеск. С другой стороны, коридоры радикально разгрузили: картины, скульптуры, прочие декоративные принадлежности почти полностью исчезли, забрав с собой какой-никакой уют. Странный всё-таки был вкус у повелителя нежити.

О том, что порядок принялись наводить в его будущих владениях, Тавис старался не думать: нельзя сбиться с настроя и упустить момент для подсекания. Пересилив себя, он даже произнёс уважительно:

— Приятно посмотреть, мусор убрали.

— Место занимал, — охотно отозвался Плеть, — здесь и так коридоры не слишком большие, а когда люди стали в три ряда ходить, совсем тяжко стало.

— В три ряда? Тебя тоже штурмом брать пришли? — не понял Тавис.

— Нет, я решил не ждать. Наоборот, всех самых активных потащили сюда. Так и ходили: сам в центре, двое под руки.

— Хо-хо. Смотрю, ты тут поразвлёкся.

— Ещё как, — улыбка Плети неуловимо изменилась и на несколько секунд из блуждающей довольной превратилась в откровенно плотоядную.

Рассказывать подробности он не стал, но Тавис понял главное для себя: с их прошлой встречи эйфория напарника не только не прошла, но и, более того, устоялась. Ранее довольно тихий, теперь поднимающий скелетов инфернал дождался своего звёздного часа и явно не прочь был набить ими все шкафы в окрестностях.

Пришли они не куда-нибудь, а в кабинет, ранее предназначавшийся, судя по размерам и убранству, для наместника. Вот тут-то всё осталось обустроенным по-прежнему; решил ли Плеть довести соответствие своей временной должности до максимума или здоровое честолюбие оказалось не чуждо и ему — в свете остального не имело особого значения.

Сев в одно из кресел перед рабочим столом, повелитель нежити махнул рукой на соседнее, но Тависа такой формат не устроил; осмотревшись, он направился к стоявшему у стены уголку для распития кофе. Пояснил:

— Давай нормально посидим. Не первый день знакомы всё-таки, можем позволить.

— Не люблю низкие поверхности, — пожал плечами Плеть, однако встал и перешёл на диванчик. Командир тёмных ангелов мысленно похвалил и себя, и его: всё шло как надо.

— Какие проблемы для нас с тобой! Махни рукой, и поверхность будет самая подходящая.

— Ну, ты говорил, проблемы всё-таки имеются. М?

— Не без этого. — К делам так к делам. Тавис посерьёзнел. — Хотя, может, сначала расскажешь, как у тебя? Не хочется начинать с плохого.

— Да всё путём, — Плеть пожал плечами. — Разве что получил в первый день выволочку от Ресда, когда ты опередил меня с докладом.

— Прямо-таки выволочку? — командир тёмных ангелов изобразил беспокойство. — Не думал, что он так вскипишует. А поподробнее?

— Позвонил ближе к ночи, через пару часов после твоего отлёта. «Правда, — говорит, — что имперцы в этот район лезут? Почему не доложил сразу?» Ну, и в таком духе.

— Понятно… Я прилетел в первую крепость, а там ну полный п…ц. Делать что-то надо, причём быстро и по-серьёзному: осадный лагерь не ставили, но разведчики едва ли не под самыми стенами ходят. А нам ведь с тобой задание не уточняли. Звоню Ресду с вопросами, можно ли, там, это и это сделать. Потенциал, значит, потратить. Он сначала не понял, о чём я, потом говорит: «подожди, дай я у Плети отчёт запрошу, позже свяжемся».

— Ага.

— Я думал, ты уже отчитался. Сколько времени-то было к тому моменту. Да и, в любом случае, чего из-за нарушения очерёдности так переживать… Переклинило его прям. Извини, в общем.

— Забей, мелочи жизни, — Плеть мотнул головой. — Тем более, он потом ещё раз позвонил и назначил меня ответственным за весь город. В смысле, не просто разобраться с конкретными проблемами и улететь, а сделать всё, что посчитаю нужным, чтобы Аргентум в дальнейшем приносил максимальную пользу.

— Ха, удобно. А мне он наоборот, поручил оборону провинции: мол, раз ты внутренней политикой начал заниматься, — оба инфернала ухмыльнулись, вспомнив презентацию «внутренней политики» Плети, — то за остальное отчитываться буду я.

Внутренне же Тавис вскипел. Ответственным за город, значит! За его город! Вот ведь скотина, этот Ресд.

Плюс их фактически столкнули лбами, хоть Плеть этого ещё и не понял. Но скоро поймёт — когда речь зайдёт о необходимости разделять гарнизон…

— Ясно, — кивнул повелитель нежити. — Ну, так что там на юге?

— Плохо всё, говорю ж. Крепости малюсенькие, такие же, как на севере: чисто для поддержания контура границы. При этом имперцы давят будь здоров. Люди, пока было время, окопались, но теперь сидят и почти не высовываются. Я, пока летал, сам поучаствовал в двух оборонах.

— Да уж… А линия фронта что, не защищает? Или они диверсантов закидывают?

Тавис покачал головой:

— Ты не понял. Фронт это фронт, а нас сейчас давят с другой стороны, где граница провинции не соприкасается с империей. Нас тупо обходят с востока и атакуют не там, где сосредоточены боевые части, а там, где стоят только эти милип…рические крепости с минимумом гарнизона, за которые отвечали революционеры.

— Хм… Да, Ресд что-то такое предполагал в самом начале, — Плеть задумчиво почесал подбородок. — По идее, надо связаться с Фаустом — пусть добавит войск на эту сторону, вытянет…

— Даже если он себе вытянет всё что можно, толку не будет, — перебил Тавис. Упёр в напарника жёсткий взгляд: — Ты опять не понял: нас атакуют по всей протяжённости. На юге и юго-западе — если считать от Аргентума — есть линия фронта, которая держит основной натиск. На юго-востоке и востоке нет, считай, ничего.

Повелитель нежити, поняв, наконец, проблему, нахмурился:

— Странно, из комитета никто об этом не упоминал. Про проблемы с крепостями говорили, но о широком охвате первый раз слышу.

— Видимо, они свои башенки полноценными крепостями считают, — хмыкнул Тавис, до поры прекращая давление. — Скольких ты, кстати, положил их за эти дни?

— Конкретно из комитета? Почти все живые. Они у меня сейчас вроде советников: задаёшь вопрос какой-нибудь, а они и на него отвечают, и на десяток смежных. А если наугад задал, не разбираясь в теме, то ещё и основы объяснят. — Плеть задумался: — Тем более странно.

— Может, они и сами не знали. Не дошли до разведки, с их-то деятельностью, — выкрутился командир тёмных ангелов. — Ну, ладно, не суть. В общем, положение у нас теперь зашибись: войска и тут по границам нужны, и для Юстиции, и в самом Аргентуме надо оставить, чтобы очередной мятеж не произошёл.

Повелитель нежити молчал, опустив глаза и теребя нижнюю губу. Тавис наклонился вперёд и поставил локти на колени:

— Я тут за эти дни поразмыслил, и самое рациональное предложение вырисовывается такое. Собираем по Аргентуму все подразделения, бывшие в подчинении революционеров. Делим их ровно пополам: половину отправляем по здешним границам, половину к нашим. Так мы и все срочные потребности закрываем, и распределяем по-честному. А чтобы гражданские в очередной раз не взбунтовались, оставшись без присмотра, кладём всё мужское население трудового возраста. Полностью. И тут же поднимаем.

Брови у Плети дёрнулись, но сомнений он не высказал, по крайней мере сразу. Внимательно посмотрел на собеседника — продолжай.

— Из поднятых половину уводим опять же на границы, в качестве рабочей силы. Нынешние укрепления к таким нагрузкам не приспособлены, и если вовремя не разобраться, контур порвут в мелкие клочки. Я бы, на самом деле, вообще перенёс его чуть ближе, то есть забрал бы гарнизон и укрепился в более подходящих местах. Наши операции первых дней сработали слишком уж качественно, в дальних районах шаром покати. Все деревни пустые, пути снабжения в десятках километров. Единственный смысл там находиться — непрерывность линии обороны, но это, как ты уже понял, фигня полная. В сложившейся ситуации нам это абсолютно ничего не даёт, только бессмысленное увеличение дальности пересылки. Короче, одна половина трупаков уходит туда и работает на стройках, а вторая остаётся в городе, обеспечивает работу промышленности. Либо самостоятельно, либо в качестве надсмотрщиков над привлечённым живым населением.

— Даже это предусмотрел, — хмыкнул Плеть.

— Это лучший вариант из имеющихся, — Тавис развёл руками, не отрывая взгляда. — Если сможешь придумать что-то своё, то пожалуйста. Но здесь действительно всё завязано друг на друга и используется с максимальной отдачей.

— В качестве надсмотрщиков может не прокатить, тут народ морализованный больно. Хотя… Если пригрозить простой смертью, точно откажутся, а вот в таком виде надо проверить. Да, а что с твоей ротой? Которая сейчас в Аргентуме? Мне кажется или её ты тоже хочешь забрать?

Командир тёмных ангелов, подготовленный заранее, выдержал удар:

— Хочу. И это самое важное. Во всей этой ситуации… По восточной границе были натыканы «глаза».

— Там же «серое поле»? — не понял Плеть.

— Вот именно. Ручные, не автономные.

Повелитель нежити потёр подбородок, не улавливая сути — в некоторых аспектах теории он по-прежнему плавал.

Тавис терпеливо ждал. Наконец, напарник догадался:

— Хочешь сказать, они решили сделать этот фронт одним из основных и теперь проводят полномасштабную разведку?

— О, это самое меньшее из того, что нас, по-видимому, ожидает, — командир тёмных ангелов сосредоточился на своей убедительности: — Даже если Братство или империя раздвинутся для получения энергетических бонусов, им не хватит сил закинуть сюда столько ручных «глаз». Тем более, по всей границе. На восточную сторону они в жизни не дотянутся. Это первый момент. Второй — наблюдатели в крепостях говорили, что время от времени замечают разведгруппы. Непохожие ни на римлян, ни на теней, ни на эльфов. Понимаешь, что это значит?

— Ну…

— Брось, — скривился Тавис, — ты уже понял, о чём речь, просто не хочешь это признавать.

— Ора? — Плеть вздохнул. — Думаешь, она начала нас контролировать?

— Когда имперцы резко усилили натиск на эту провинцию? Когда на других фронтах всё завязло и они не могут получить решающего преимущества? В этот момент она просто начала нас контролировать? Я даже отвечать не буду — сам прикинь, насколько хуже может оказаться ситуация.

Повелитель нежити закусил губу:

— Я слышал, вы с ней в ссоре.

— И я из мести сваливаю на неё таинственные происшествия на границе, чтобы обвинить в предательстве?

Один точный выпад — и защита пробита. Плеть не смог повторить недавний подвиг собеседника и, не выдержав, отвёл взгляд.

— Знаешь, почему мы с ней поссорились в первую же встречу? — продолжил Тавис. — Я ей уже тогда не поверил: мутная какая-то. Прилетел договариваться о союзе, она вышла, поболтала со мной минут десять, за это время три раза спросила, где Ресд и почему он не пришёл сам. В конце концов, заявила, что будет общаться только с ним, и больше ничего слушать не захотела. Это нормально? Кто вообще так переговоры ведёт? Как будто не военный союз обсуждался, а с кем она в постель вечером ляжет. Заметь, Ресд туда слетал — и всё в ажуре. Думаю, между ними реально что-то есть, просто они то ли пытаются скрывать это ото всех, то ли сами не до конца разобрались.

Повелитель нежити теребил руки, не поднимая взгляда. Спросил нейтральным тоном:

— Мы ведь предполагали, что у него муты с генсеком?

— Да фиг поймёшь, с кем у него там муты. Как будто ты не знаешь Ресда… Может, с обеими и он никак определиться не может. Вот и ждёт, когда они обе окажутся в его руках чтобы сделать выбор на натуре.

— Угу…

Вдруг Плеть щёлкнул пальцами:

— О, забыл совсем. Смотри, что у меня теперь есть. Руфий, чаю!

Из дальнего угла кабинета донёсся шум. Отследив его источник, Тавис непроизвольно вздрогнул: совсем за безопасностью перестал следить, уже таких вещей не замечает.

Похожий на ожившую статую, выполненную в умеренно реалистичном стиле, в углу стоял бывший член революционного комитета, выпотрошенный Плетью в присутствии напарника несколько дней назад. Выглядел вурдалак откровенно жалко; завешанный какими-то тряпками, он пытался то ли снять их и сложить, то ли просто выпутаться — по рваным косым движениям сложно было понять. От родной его, некогда роскошной, зелёной с золотым тоги осталось едва с половину материала, да и тот держался на теле лишь благодаря тугим узлам, судя по всему — завязанным кем-то другим, не испытывающим проблем с моторикой.

— Ему пока ни разу не удалось сделать его нормально, так что можешь не надеяться, — прокомментировал Плеть. — Воспринимай как декоративный элемент.

— Ты, вроде, хотел его в армию отдать? — Тавис с интересом следил за пытавшимся разобраться с поставленной задачей трупом.

— Много чести. Так тоже неплохо. И меня радует, и остальным напоминает, что происходит, если вести себя не по-человечески. Ты бы видел, какие у них глаза становятся…

Помолчав, Тавис решил закрепить положение:

— Так что, как тебе план? Выдашь мне людей?

— Ммм… ну, сейчас, вроде, затишье, но потом неизвестно, как сложится.

— Складывается всё на границе. Где нужно и от штурмовых отрядов отбиваться, и коммуникации восстанавливать, и ещё за диверсионными группами хрен знает какой принадлежности бегать. Пока не стало совсем поздно и туда не пришли легионы, дополненные армиями с северо-востока.

Плеть вздохнул. Командир тёмных ангелов пристально следил за ним:

— Если есть какие-то проблемы, давай разберём их сейчас. Я тебя в чём-то не убедил?

— Не то чтобы… Посуди сам: ты улетаешь на три дня, по возвращении говоришь, что граница кишит вражескими войсками и её срочно требуется защищать. А для этого — надо использовать все внутренние резервы. Плюс к тому замечены непонятные диверсанты, которые вроде бы отправлены Орой. Тебе это самому не кажется… ммм…

— Враньём? — прямо спросил Тавис. — Первое. Если при нынешнем уровне доверительности ты можешь думать, что я вру, я прямо сейчас встаю и ухожу отсюда, потому как вместе нам ловить больше нечего. Второе. Если ты думаешь, что я не вру, но подстраиваю факты друг под друга, найди свою версию, как это может быть связано. А я буду опираться на стратегию и лучше подниму тревогу, чем потом окажусь в безвыходном положении. Третье. Во всём, на что я сослался, ты можешь убедиться самостоятельно — у нас есть ещё сутки-двое до возвращения в штаб, как раз успеешь слетать посмотреть. Четвёртое. Дело не только в диверсантах, но и в «глазах». В грёбанных автономных «глазах», которые здесь появиться никак не могли. Понимаешь? Никак!

Спустя полминуты молчания Плеть произнёс:

— Чтобы поставить в городе замену гарнизону, понадобится двух-трёхсуточный объём энергии. То есть я сожгу половину того, что восстановил за время задания.

— А не многовато? — Тавис, уловив, куда клонит напарник, занервничал, хоть и не подал виду.

— Ни разу. И это всё равно выйдет так, аморфная масса — до твоих ангелов я трупы в любом случае не дотяну. Ресду может не понравиться: в чём смысл был мне улетать, если я всё слил?

— Он сам сказал восстановить контроль над Аргентумом любой ценой. Двухдневный объём — цена позволительная.

— А потом он разозлился из-за нарушения порядка очерёдности в отчётах.

Замечание было справедливым. Но последнее, что стоило делать, это спрашивать разрешения у Ресда и вообще как-либо привлекать его к этому вопросу. Мало того, что завалит все предложения на корню, просто потому, что они поступили от Тависа, так ещё и сам факт ненужного внимания.

Делать нечего, придётся рисковать.

— Ладно, уговорил. К какому времени тебе нужен полноценный гарнизон?

— Чем раньше, тем лучше, — удивился Плеть, — хорошо бы к моменту, когда нас выдернут отсюда, чтобы иметь полный контроль.

— Завтра-послезавтра… Угу. Значит, так: тех тёмных, что есть сейчас, я забираю и отправляю на границу — время терять нельзя. Остальная часть плана без изменений. А перед возвращением в штаб сделаю крюк до своей территории и там создам новую роту, которую отправлю сюда. Договорились?

— Дополнительный отряд? — повелитель нежити явно надеялся запугать товарища энергетическими тратами, чтобы он отказался от своей затеи. — Тебе настолько всё это важно?

— Не совсем дополнительный, — нехотя признался Тавис, — он будет чуть слабее, у меня энергии тоже не слишком много осталось. Но я это сделаю — потому что да, важно. По-другому тех лазутчиков не отловить, а без них разобраться в происходящем не получится. И… особая просьба — Ресд о происходящем знать не должен, ни одной детали. Если Ора ведёт свою игру и при этом сидит у Ресда на подсосе, он будет верить ей до последнего, и для нас это окончится плохо. Так что я сейчас тихо проведу разведку и разузнаю, что происходит на границе, а дальше по результатам. Либо поделюсь собранной информацией и мы втроём поставим Ресда перед фактами… ну, либо я полностью обезопашу восточный край и там ещё долго не будет никаких проблем.

— Ладно, — сдался Плеть, — по рукам.

Очередной маленький шажок к большой победе.

Скрепив договор рукопожатием, инферналы снова замолчали, глядя друг на друга. В глазах Плети читался скепсис, мол, «вот, опять меня подбили на что-то сомнительное». Тавис же усиленно проецировал выражение морального облегчения, как будто бы решилась очень важная задача.

Пора было закругляться с делами и переводить внимание. Оглядевшись, командир тёмных ангелов поинтересовался:

— Слушай, я тут подумал. Это ведь чей-то рабочий кабинет был?

— Ну да, а что?

— Значит, к нему явно был приписан секретарь. Не сам же дармоед себе кофе заваривал.

— Скорее всего, — кивнул Плеть. Уголки его губ дёрнулись: начинал догадываться, куда клонит собеседник. — Правда, все разбежались. После того, что я здесь устроил, работать из местных остались только силовики, обслуживающий персонал приходится заменять своими.

— Нет, твои меня не устраивают, я кого-нибудь живого хочу, — решительно заявил Тавис. — Предлагаю устроить рейд на невыполняющих обязанности сотрудников. Точнее, сотрудниц.

— А тебе обязательно римляне нужны? Меня бы и твои устроили, они у тебя неплохо получаются, — цокнул языком Плеть.

— Гулять так гулять, давай уж натурпродукт используем. И вообще, ты наместник тут или кто? Считай, я тоже хочу завести кабинет и мне нужна твоя помощь в подборе персонала.

— Эх, что ж с тобой сделаешь. Ну, пошли, подберём. Только надо солдат взять, чтоб загонять желающих…

* * *

Голоса весело переговаривающихся инферналов вскоре затихли и уступили место тишине — в пустом здании практически не осталось живых душ; те, что были, находились в изолированных помещениях, специально чтобы не быть никем услышанными.

Установившийся покой ещё некоторое время нарушался тихим шорохом, который в конце концов прервал грохот: забытый всеми зомби так и не сумел совладать с непослушными конечностями, окончательно запутался в них и рухнул на пол.

* * *

Монах моргнул, приходя в себя. Потёр уставшие от долгого неподвижного взгляда в никуда глаза.

В голове продолжали роиться мысли, ужасно громкие для спокойного размышления. Не самая естественная ситуация, но он знал способ исследовать их: выждав момент, ловил самую крупную и сосредотачивал внимание на ней, игнорируя остальные. Затем следующую. Это работало — однако сейчас их было слишком много, и продолжение процесса требовало сил.

Практически случайно вдали за клумбой — в ста шагах, надо думать, как и полагается — обнаружился Карс. Всем своим видом Одиночка выражал усталость от томительного ожидания, не пренебрёг даже наручными часами и мячиком на резинке, сотворёнными ради такого случая. Кого-то это оскорбило бы: согласно правилам, выбор, принять или отвергнуть гостей, каждый делал исходя из собственных побуждений, — но Карс знал, к кому идёт: побуждения Монаха не имели границ.

Помедлив, хозяин Круга махнул рукой, приглашая подойти. Радости от возможности общения он в себе не чувствовал, равно как и вины за сравнительно долгий отклик, однако беседа с живым человеком представлялась лучшим вариантом получения ответов на возникшие вопросы, а Карс — лучшим собеседником.

И часы и мячик исчезли ещё до того, как ребята оказались на расстоянии рукопожатия.

— Пойдём в тень? — спросил Монах.

— Ага, — Карс кивнул. — Жарко.

Когда они расположились под ближайшим деревом, Монах сотворил две чашки, одну — с чаем для себя, вторую — пустую, которую выдал гостю.

— Что пьёшь? — поинтересовался Карс.

— Чёрный чай со смородиной.

— А, я тоже буду. — Скопировав напиток, он сделал глоток и кивнул: — Неплохо.

Монах улыбнулся. Карс относился к людям, любившим танцевать на пограничном заборе правил Одиночек, не давая чаще всего повода обвинить себя, но постоянно держа своими манерами в напряжении. Друзей он выбирал соответствующих — непритязательных или таких же рисковых.

— Что слышно про Маркуса?

— Сам хотел спросить, — тоскливо улыбнулся Монах.

— Думаю, больше мы его не увидим, — заявил Карс. — Даже если разберётся со своими делами, больше у нас не появится. Хотя жаль, с ним было интересно.

— Жаль…

— Какой-то ты сегодня странный.

Монах кивнул:

— Немного. Мучаюсь одной темой.

— Хочешь поговорить о ней?

Фирменная карсовская формулировка вопроса «о чём ты думаешь» вызывала у тех Одиночек, которые свято чтили правила невмешательства, тихое бешенство тем, что не давала основания для претензии.

— Хочу. Возьмём абстрактную ситуацию. Два человека выходят на контакт друг с другом.

— Одиночки или нет?

— Да, два абстрактных Одиночки. Чтобы разговор состоялся, должны совпасть несколько условий: время, чтобы обоим подходило, место, чтобы обоим нравилось. Потребность в общении должна быть у обоих. Так?

— Общие темы, интересные обоим, — дополнил Карс.

— И это тоже. Если не все условия выполнены, человек может отказаться от разговора, так?

— Ага.

— Хорошо. Теперь другая ситуация: одному человеку нужно от другого что-то помимо общения.

Карс подмигнул:

— Да, такое часто случается. Что, и ты, наконец, этой темой загрузился?

— Мы про абстракции говорим, — покачал головой Монах. — Я пытаюсь проследить основы взаимоотношений. Смотри шире.

— Ну, ладно, ладно, — гость махнул рукой.

— Если человеку нужно что-то дополнительно, другой, во-первых, имеет право отказаться предоставлять ему это, во-вторых, решает сам, предоставлять даром или потребовать что-то взамен.

— Конечно, как же иначе.

— Угу… И если просящего не устраивает встречное требование, он может пойти к кому-то другому. Так?

— Так, — Карс в несколько больших глотков осушил свою чашку, наполнил её заново движением кисти, словно приказывал невидимому официанту. — Только я не понимаю, к чему ты об этом. Не поделил что-то?

— Абстракции же, — напомнил Монах.

— Хм… Ладно, продолжай.

— Если отношения сложные и не сводятся к простейшим действиям, ответственность за промежуточные решения лежит на каждом человеке в отдельности и не подчиняется общим правилам.

— Правилам подчиняется всё, — слышать это от Карса было довольно забавно. — И не на одном человеке, а на всех. Обоих, в твоём случае.

— Я имею в виду, что в отношении каждого действия… каждого из двух людей, да, действует объективный подход. Нельзя сказать, что «я сделал то, потому что он сделал то из-за того, что я сделал то». Пока общие для всех непреложные правила не нарушаются, каждый сам несёт ответственность за своё общение. И сам выбирает в каждый конкретный момент времени, общаться с кем-то или нет.

— Примерно так. Хотя сразу видно, что ты понимаешь это с трудом.

— Вот за этим мне и нужен ты, — устало улыбнулся Монах.

— Куда ж без меня, — легко согласился Карс.

— Подожди, я же не закончил.

— Ну, заканчивай тогда.

— Если нарушаются общие правила, сообщество считает себя вправе отвечать агрессией на агрессию. И конфликт выносится на его разбирательство.

— Это в самом крайнем случае.

— Но всё-таки.

— Да, так.

— А теперь главный вопрос, — Монах вдруг понял, что нервничает, произнося вслух не дававшие ему покоя мысли. — Чем это отличается от отношений между человеком и государством? Государство точно так же ставит условия, как и когда с ним можно выходить на контакт. Оно так же выбирает, что давать сразу, а за что брать плату. С ним можно порвать, как и с любым человеком, — сменить гражданство. И оно так же бережёт порядок. Наказывая тех, чьи действия не нравятся всему обществу. Разве что оно выступает одновременно и стороной конфликта, и судьёй. Разные его части выступают.

— А теперь подумай над тем, что сказал, — в голосе Карса отчётливо звучала насмешка. — Суть проблемы государства в том, что оно обезличено. Оно выступает различными частями, когда это нужно ему. И — представляет собой цельную систему, опять же когда это нужно ему.

— Но ведь в сообществе конфликт тоже разбирают несколько человек, — возразил Монах, — и это не означает, что они на чьей-то стороне. Они просто разбирают.

— Фокус в том, что отдельные люди могут сказать: «да, сегодня я ни на чьей стороне, только разбираю». И это действительно будет так. А государство всегда одно и то же. Хоть оно на сто частей разделится, и одна половина будет судить другую, — это всё равно останется одно государство. Это не люди, несущие ответственность за свои решения. Это обезличенная масса.

— Государство состоит из отдельных людей, — сделал последнюю попытку Монах. Карс пожал плечами:

— А толку с того? Гидра прикрывается масками. Понадобилось — поменяла одну на другую. Понадобилось — сменила десять. А сама осталась прежней.

— Понятно…

Монах замолчал, остановив взгляд на остатках чая в своей кружке.

— Это тебя после Маркуса пробило? — поинтересовался Карс, пользуясь случаем.

— Нет… не совсем. Мы с Миком недавно на похожую тему спорили.

— А, слышал, — Карс закивал. — Кажется, он на тебя обиделся.

— Не знаю, мы с ним в последнее время не общаемся. Плохо, если так, — Монах вздохнул.

— Конечно, плохо. Представляю, что ты ему наговорил, если сейчас у меня такие вещи спрашивал.

* * *

В убежище играла тихая, на грани слышимости, инструментальная музыка. В самом начале Ресд включил её для фона; ближе к середине процесса неоднократно порывался выключить, чтобы не действовала на напряжённые нервы. Сейчас — это был единственный более-менее подходящий для сосредоточения объект.

Когда он последний раз так пил, Ресд не помнил. И вовсе не знал, испытывал ли когда-нибудь то, что испытывал.

Разумеется, он мечтал вернуться в нормальное состояние, вновь надеть броню холодного безразличия ко всему происходящему вокруг. Изнутри чуть ржавую, в царапинах, оставленных последними бессонными ночами, но зато снаружи идеально ровную и блестящую — самое то, чтобы смотреть на себя посредством зеркал. Разумеется, во время подготовки к приёму алкоголя он знал, что будет хотеть именно этого: в конце концов, это было логично и предсказуемо. И, разумеется, надевать броню было нельзя — он снял её именно для того, чтобы разобраться с накопившимся под ней, со всем, что, пользуясь прикрытием, гнило, разрушало его изнутри. Разобраться на равных, эмоциями на эмоции.

Он не подозревал, что может испытывать столько эмоций одновременно…

Его буквально разрывало на куски. Привычного образа мыслей не существовало; маленькие стальные по цвету и плотности кубики, из которых обычно выстраивалась пирамида логической системы, исчезли, а их место заняли стеклянные звёзды с торчащими во все стороны острыми иглами. Только попробуешь поднять одну, найдёшь, как схватить не уколовшись, — и бах, в то же мгновение она взрывалась фейерверком, опаляя и ослепляя. С чувством вместо цвета: ярость, отчаяние, страх, презрение… Были ли звёзды «цвета» боли, Ресд не знал — она находилась везде.

Незавидна судьба проигравшего войну за мировосприятие, весь его выбор — из двух ролей, в какой форме принимать поражение. Либо он генерал своей армии, до конца отстаивавший перед штабом свой план действий. Разыгравший его как по нотам, отдавший последние приказы и приготовившийся уже к торжественному вхождению в стан противника, но… Увидевший вдруг, что план летит ко всем чертям. Что враг разворачивается, бьёт в упор и начинает контрнаступление, поддерживаемый неизвестно откуда взявшимися резервами. Справа, слева, отовсюду… Солдаты, поверившие было в тяжёлую — заслуженную! — победу, падают один за другим, и по их трупам враг идёт всё дальше и дальше, дотягиваясь даже туда, куда никогда раньше его не пускали. Штаб в шоковом оцепенении смотрит на так долго убеждавшего их генерала, который, как оказалось, сам не знал, что делает. Ведь не по злому умыслу он загнал все имеющиеся у него войска в эту ловушку? Особист качает головой: нет, не по злому. Ну, а тогда что с него взять, совесть будет его расплатой.

Но не о молчаливом осуждении штаба думает генерал, и даже не о тех, кто погиб по его вине. А о тех, кто находился всё это время непосредственно рядом с ним, кто прежде с надеждой и восхищением смотрел на него, гордясь служить под руководством умного и уважаемого всеми человека. Люди остались, чувства — нет. Теперь он боится смотреть в глаза своим младшим чинам, адъютантам, секретарю, шофёру, ибо знает, что увидит там. И все знают. И открыто обсуждают меж собой: вот ведь как, обманул их баловень судьбы, притворился гением военной мысли, а никто не распознал его, пока всё это не случилось.

Либо он мог быть шпионом. Глубоко законспирированным, находившимся среди врагов день и ночь, евшим, пившим и ублажавшимся с ними — и всё это время думавшим только о том, когда начнут падать, наконец, на их города бомбы. Когда умрут эти твари, из-за насмешки истории занимавшие место нормальных людей, умрут все до единого, чтобы никогда больше не быть воскрешёнными потомками даже в виде духовного наследия, губительного для сознания что личности что общества. Работавшим на них, учившимся у них, и в то же время прикладывавшим все возможные усилия чтобы приблизить драгоценный миг освобождения земли от их пакостного присутствия. Пусть даже он сам не застанет его, но — ради знания, что это произойдёт, обязательно произойдёт. Преодолевавшим любые жизненные передряги и продолжавшим жить благодаря одной только мысли, что этот миг наступит и благодаря ему тоже.

А потом в какой-то момент потерявшим самого себя прежнего и не обрётшим нового. Разочаровавшимся во всех скопом, не знавшим более, каким станет будущее, и не уверенным, что хочет это знать. Не знавшим, какая сторона за что воюет, и не желавшим выбирать ни одну из них. Не знавшим, кто он такой, и боявшимся становиться кем-либо вообще.

И получившим, когда он уже почти убедил себя в отсутствии необходимости предпринимать что-либо, руководство к действию, которое должно привести к самым широким последствиям. Одним образом, если выполнить приказ, либо другим, если проигнорировать. И вынужденным понимать, что ранее существовавший простейший выбор между своими и чужими исчез и никогда больше не появится. Вынужденным выбирать между людьми в форме одного и другого цвета — потому как более важных отличий не осталось. И ладно бы только в форме было дело, но по обеим сторонам ещё стоят бесчисленные множества гражданских, не имеющие никакого отношения к ведущемуся противостоянию и просто живущих. В судьбах половины из них будет поставлена огромная жирная точка, когда он сделает выбор, и выбор этот придётся сделать несмотря ни на что.

Труднее всего сейчас было сопротивляться желанию выговориться. Разговаривать вслух Ресд запретил себе несколько часов назад, придя к выводу, что это приведёт лишь к усугублению ситуации, а больше никто удовлетворить его социальные потребности не мог, по разным причинам. Естественно, вышедшие из-под контроля мысли крутились исключительно вокруг близких ему, в той или иной мере, людей, от инферналов до Правителей. Кружили коршунами над их образами и беспорядочно атаковали их: «где сейчас? чем занимается? о чём думает?».

Фауст один в лагере — Тавис всё же выполнил задание раньше отлёта Плети и смылся с последним. Либо прохлаждается, либо погружён в схемы и карты. Нравился он Ресду, нравился своей увлечённостью, преданностью любому делу, каким был занят. Если отрываться с компанией, то на полную катушку, так, чтобы всё здание, из скольких бы этажей оно ни состояло, сутки ходило ходуном и пропиталось всем, чем только можно. Если отдыхать душой, то в глубокий загул, опять же не меньше чем на сутки. В глубокий тёмный лес, где кроме птиц и мелких грызунов никого не слышно, или во дворец, лежать на крыше любоваться звёздами — всё-таки имелось в нём что-то от интроверта-романтика. Ну, а если воевать, то до последнего существа, до последней капли крови, пота и магии, беря врага за грудки и вытрясая из него километр за километром, город за городом, не останавливаясь ни на полпути, ни даже на девяноста процентах.

Плеть в Аргентуме, временный наместник с диктаторскими полномочиями. Целиком оправдав ожидания Ресда, разбирается с местными властями, самоутверждаясь за их счёт. Немного жаль, что организация псевдосоциалистов оказалась такой неустойчивой и пошла в расход, но что делать. Надеяться на созданных не тобой значит рисковать от начала до конца, это повелитель драконов давно усвоил. Первую часть плана выполнили, и то хорошо. Теперь надо передавать бразды правления своему человеку, пусть даже он воспринимает их как бразды угнетения.

Особенно тяжёлая ночка выдалась у местного населения вчера — инферналы решили отметить возвращение Тависа. Получивший недавно по шапке за безалаберность, повелитель нежити решил на всякий случай отчитаться об этом во время утреннего звонка. Не получив, конечно же, никаких упрёков — зачем? Пусть занимается чем хочет — и всего лишь помнит, благодаря кому имеет такую возможность.

Тавис в последние дни носился по одноимённой провинции и наводил порядок в другой сфере, военной. Союзники будто знали, где самый слабый участок границы: хитрые управители из местной знати решили, что их будут опекать всю дорогу, и не только игнорировали пришедшие из штаба запросы, но и сами потребовали помощи в тяготах борьбы с контрреволюцией. Оставив лояльные подразделения почти в полном составе не в крепостях, а в самом Аргентуме, дабы восторженные и благодарные новой власти горожане не снесли её в страстном порыве с пьедестала и не разорвали на мелкие кусочки. Ресд сначала не поверил, когда Тавис позвонил ему и понёс про зажимающих со всех сторон имперцев, но чуть позже Плеть косвенно подтвердил, добыв информацию из потерявших несколько частей тела бывших членов комитета: да, юго-восточный фронт есть, да, никто им не занимался, нет, что там сейчас происходит никто не в курсе.

Что ж, не слишком приятное развитие событий, но не критичное. В итоге и Тавису занятие нашлось, и Ресд сумел разделить их с Плетью ответственность подходящим образом. Если союзники не тронулись умом и не решили начать полномасштабное наступление на блокированную столицу восточного региона, все проблемы в той стороне должны решиться в ближайшие пару недель. Как раз к прерыванию.

Повелитель драконов тихо застонал и заворочался на диване: едва начавшая работать голова вновь наполнилась идущей из груди адской болью, не помогли ни музыка, на которой он упорно концентрировался, ни «деловая» обёртка размышлений. Всё, что хоть как-то касалось Правителей, усугубляло его состояние и зацикливало процесс.

Исповедуемые им принципы борьбы с психологическими проблемами призывали развернуться, встретить угрозу лицом к лицу, бесстрашно принять её и обратить себе на пользу. И он был бы рад это сделать…

Но…

Эта боль.

Звёзд становилось всё больше. Ресд, не теряя надежды на разрешение ситуации, хватал их, одну за другой, обжигая лицо и руки, бил по ним, заставляя взрываться ярче, и всё ждал, когда откроется второе дыхание или просто что-то изменится. Уже не видя и не слыша ничего вокруг себя, целиком погрузившись в схватку с собственным разумом, бегал среди взрывов, стараясь быть зацепленным как можно большим их числом. Вбирая в себя всё то, что хранил — сам о том не подозревая — многие недели, то, что хотел выплеснуть в окружающий мир, но никак не мог…

Словно ответив на его невысказанное желание — хотя почему «словно», всё-таки это был он сам, его собственное нутро, — звёзды повалили сплошным потоком. Сотни вспышек стали сливаться в один пульсирующий свет, сотни взрывов — в один гигантский раскол пространства сознания. Они затягивали в себя всё сильнее, и Ресд, почти ослепший и обездвиженный, обрадовался: да, ещё немного! Ещё чуть-чуть — и он сможет слиться с этим внутренним пламенем, пережить, переварить так долго копившийся в теле заряд энергии. Ещё чуть-чуть, и…

…сознание отрубилось.

* * *

Проснувшись, он на автомате сел. Покачнулся — голова жутко болела. «Алкоголь», — отреагировала память.

Точно, он же вчера — сегодня?.. — пил, чтобы разобраться с накопившимся. Ресд прислушался к себе: никакого морального дискомфорта не ощущалось. Прекрасно, значит, задача выполнена. Теперь надо разобраться с насущными потребностями.

Заглянув в ящик рабочего стола, он достал мешочек с этикеткой «похмелье», взял из него одну таблетку. Сотворил стакан с водой — на моментальные образы он был вполне способен, — запил, а затем и выпил до дна.

Повинуясь взмаху руки, кусок стены повернулся вокруг своей оси и представил часы. Ресд любил их: большие, сделанные когда-то собственноручно, с нулём слева и двенадцатью справа, — хотя на неприятии к отсчёту времени как таковому это не сказывалось. Стрелка на часах указывала в левый нижний угол комнаты — девять вечера.

Что ж, пережитое пришлось в новинку, но оказалось не таким уж катастрофичным. И, раз цель ухода в убежище достигнута, стоит вернуться в штаб: как раз успеет принять отчёт Фауста до возвращения получивших внеплановые сутки отгула Плети и Тависа. Рассказ демонолога обещал быть занятным: впервые даже не за войну, а в принципе на памяти Ресда один инфернал принял командование тремя армиями сразу. Главное, чтобы он не разрушил интригу в самом начале, например, сказав, что следовал утверждённым планам и отрядил стандартное количество бойцов на каждое направление. Или Фауст такого не сделает?

Стоп. Ресд закрыл глаза и вновь прислушался к своему состоянию: что-то было не так. Непривычно, необычно. И не то чтобы неприятно, но как-то… не по себе.

Он закапывался всё глубже и глубже, пытаясь найти хоть какие-то следы последней битвы с разумом и предшествовавших ей баталий, терзавших его вот уже сколько времени. Как бы эффективно он ни отработал вчера, не могли исчезнуть все до единого напоминания о том, что они вообще происходили. Но — и впрямь, ничего.

Ресд удивлялся всё больше и больше, пока, наконец…. Нет, внутри ни одной зацепки так и не нашлось. Однако они появились снаружи; схватив и ловко вскрыв не успевшее остыть своё удивление, повелитель драконов получил ответ на вопрос, так неожиданно возникший и оказавшийся таким неожиданно важным. У него просто не осталось живых эмоций.

Он эмоционально выгорел.

Реакции на это осознание так же не обнаружилось: внутренне повелитель драконов лишь пожал плечами. Спросил самого себя: «ну, и что?» Выгорел и выгорел. Снова лёгкое удивление, и не более. В конце концов, с тем, сколько неудобств ему доставили эмоции в последние недели, можно было только радоваться удачному стечению обстоятельств и бросаться заниматься делами, пока ещё какая-нибудь личная проблема не встала поперёк горла и не нарушила хрупкий баланс.

Однако радоваться Ресд сейчас не мог чисто физически… Да и интереса к делам он в себе тоже не ощущал.

Решив разобраться в происходящем, он отодвинул в планах возвращение в штаб и отправился умываться, изо всех сил концентрируясь на том, как его действия отдавались внутри. Отдача определённо присутствовала, и её предстояло понять.

Спустя некоторое время, потраченное на наблюдения и эксперименты, понятно стало следующее: единственным, что связывало Ресда с его прошлым, была память. Он мог вспомнить любую эмоцию — но не мог ни воспроизвести, ни даже изобразить её, хоть внешне, хоть внутренне. Более того, самые яркие эмоциональные моменты и явления при мысленном обращении к ним заставляли… в обычной ситуации подошло бы понятие «нервничать», но сейчас это вышло бы лукавством. Скорее, они вызывали тупую моральную боль сродни фантомной: понимание, что всего несколько часов назад какое-то воспоминание могло произвести на тебя сильнейшее впечатление, а сейчас оно не вызывает в душе ни малейшего отклика, создавало жуткий дискомфорт.

Следующим пришло понимание — работать повелитель драконов также не сможет. Не потому, что болела голова, не хватало концентрации, или что-то ещё. Ему элементарно не было дела до происходящего. Не хватало всех тех переживаний, которые раздражали его обычно: азарта, призывающего начать массированное наступление, а не ждать истощения противника; желания оказаться на высоте, заставлявшего детально прорабатывать каждую взятую на себя задачу, чтобы инферналы даже с учётом приобретённого опыта видели, кто здесь хозяин и почему; страха проигрыша, настаивавшего на постоянных перепроверках даже незначительных в обычное время нюансов. Сказал бы кто, что Ресду для работы необходимо немного нервное состояние, — не поверил бы, а тут на тебе… Для него стало большим открытием, что изолированные насколько только возможно эмоции и отсутствующие как таковые это две разные вещи. Увы — так же оставшимся без должной реакции.

Нужно было что-то делать. Он всё понимал и осознавал, и мог представить последствия таких перемен в себе. По единственному оставшемуся в наличии внутреннему измерителю, «правильно-неправильно», всё, что он запланировал на ближайшие дни, относилось к категории «неправильно». Если видеть своего командира уставшим, раздражённым, злым, едким инферналы привыкли, то внезапно накатившей апатии, безотносительно её причин, они ему не простят. Сначала тихо поделят обязанности так, как удобно лично им, потом переведут на себя весь контроль за происходящим на фронте, а в конце поставят Ресда перед решённым фактом — он больше не лидер. Не оправдал возложенных на него надежд и потому должен стать равным участником. В лучшем случае… Да нет — вероятнее всего. Бросать ему открытый вызов они вряд ли посмеют.

Разумеется, Ресд понимал и инферналов. Он мог проследить всю логическую цепочку их выводов и решений и целиком одобрял предполагаемые действия: в конце концов, их прямые интересы требуют эффективного руководителя штаба. Ничего личного, только война. А о том, что повелитель драконов являться эффективным совершенно точно не сможет, говорило его полное безразличие к самому такому варианту развития событий. Ну, сместят и сместят. Ну, поменяем планы. Ну, и фиг с ним, придумаем что-нибудь ещё…

Даже ненавидеть себя в таком состоянии Ресд сейчас не мог.

На вопрос, что делать, в голову приходило два ответа. Либо полный покой в течение определённого времени и «бульончик» элементарных и мягких эмоций, либо кардинальная встряска-дефибрилляция, которая позволит вернуть сознание к жизни быстро и бескомпромиссно. И то и то имело свои минусы. Общий — отсутствие времени: покой естественным образом забирал не поддающееся планированию его количество, а поиск достаточно сильных эмоций грозил затянуться и, в худшем случае, превратиться в нечто похожее на зависимость.

Так, самое простое. Как и думал первоначально, лететь в штаб и принимать отчёт Фауста. А завтра — Плети с Тависом. Вечером устроить со всеми отрыв — парни только рады будут присутствию Ресда, уж сколько раз пытались уговорить его присоединиться. Если, конечно, результаты совещания себя оправдают. Впрочем, если нет, то зарядиться положительными эмоциями не получится, но и ни у кого не возникнет вопросов о его странном состоянии.

Да нет, ещё как возникнет… В случае слома плана и необходимости предпринимать что-то срочное отсутствие у Ресда эмоций обнаружится моментально. Хотя может оказаться достаточно и какой-то мелкой ситуации, в которой он обычно реагировал определённым образом. Например, если Тавис опять попытается продемонстрировать свои выдающиеся способности. Повелителю драконов сейчас было глубоко плевать и на Тависа, и на всё с ним связанное, — как, впрочем, и на остальных, — а ведь выход за рамки устоявшегося шаблона обязательно привлечёт внимание. Ресд не одёрнул Тависа? Что-то произошло. Надо послушать, что другие думают. О, как всё запущенно у нас…

«Неправильно», — заморгал датчик. Нельзя выходить на прямой контакт до… до чего?

Если бы не война… Крайне неудобно планировать действия, когда в любую минуту всё может поменяться.

Есть вариант, чтобы принять все отчёты, выдать новые распоряжения и не привлечь внимания? Телефон. Амулет связи, в смысле. Ну, вот и Ресд дошёл до селекторных совещаний. В принципе, можно… Хотя вопросы всё равно возникнут.

А раньше они не возникали? Почти месяц он мучается со своими нервами, и инферналы это видели практически постоянно. Неужели списывали на военную тягомотину?

Вернувшийся после умывания обратно на диван, Ресд сел, обхватил виски и закрыл глаза. Как глупо получается… А он ещё думал, что это удачное стечение обстоятельств.

Обстановку… Могли и списать. Всё-таки это инферналы, у них оценки порядком отличаются от общепринятых. Тем более, что свои моральные терзания повелитель драконов ни разу не выставил напоказ: заметить их можно было, но только по вторичным признакам, уж никак не по суетливости, разболтанности и потерянности.

Даже тогда он справлялся с руководством и принимал нужные решения…

Сейчас у него этого не получится. А значит, всё, что относилось к контактам с соратниками, на ближайшие дни относилось к категории «неправильно».

И здесь таилась новая ловушка: провести встряску эмоций самостоятельно Ресд не имел возможности. Она могла происходить или изнутри, или снаружи, и первый вариант отпадал по той же причине, почему щекотка стопы не могла заменить полный массаж тела, а второй — потому, что ничего из ничего не возникает. Чтобы получать эмоции извне, нужно их организовать, но контакты с внешним миром находились под запретом, а кутить в одиночку Ресд сейчас был не способен.

Куда ни кинь, везде клин. Никакой гарантии, что после нового, суточного сна всё придёт в норму, — и притом эти сутки всё, что у него имелось. Дальше нужно было как-то действовать.

Клин…

Клин вышибать клином?

Ухватившись за неожиданную зацепку, повелитель драконов сконцентрировался на памяти о своих недавних переживаниях.

Правители… Они были центром его эмоций на протяжении всего периода. Именно невозможность мысленно обращаться к ним, не провоцируя внутренний конфликт, привела его к нынешнему состоянию постсрыва.

Попытка воспроизвести в памяти их образы отозвалась новой порцией тупой боли. Так, какая-никакая реакция есть. Но что делать с этим дальше?..

Поразмыслив, Ресд встал и начал обыскивать рабочий стол. Нужные записи обнаружились достаточно быстро — как и предполагалось, среди «промежуточного» материала, не принятого в исполнение, но и не бесперспективного. Разведывательная операция в стане врага.

Они должны были всё ещё доверять ему. Он не считался в полной мере одним из них — и потому на него не возлагали надежд больше определённого минимума. Конечно, и те, вероятнее всего, пошатнулись после падения Рима, но… Ресд оставался Ресдом. Какой бы сволочью он ни был, он принадлежал к их группе — а людям, разделяющим Мечтателей по основополагающим категориям, этого хватало.

Риски? О, риски имелись, и ещё какие. В случае, если предательство открылось, Правители не отпустят его живым, в этом не приходилось сомневаться. Разорвут на куски прямо на месте, не заморачиваясь над турнирными правилами, встречей в чистом поле и подобной ерундой. Однако… сказать категоричное «нет» этой бредовой затее мешал один факт: ответа, что делать в нынешнем состоянии с инферналами, Ресд так и не нашёл.

У него имелись ровно сутки до истечения последнего срока выхода на связь. Если он прилетит на совещание лично, кто-нибудь да заметит изменения и это может оказаться мощнейшей миной в будущее, способной уничтожить всю их шаткую коалицию. Если попробует провести совещание дистанционно, вероятность заложения мины меньше, но и только. Если вообще не выйдет на связь в положенное время… дальше можно было даже не думать.

Открыться Плети? Самый доверенный соратник, он не должен воспринять проблему Ресда как подходящий повод выступить против него. Но, во-первых, от Плети-то как раз помощь меньше всего ожидалась, во-вторых, ему достаточно будет сказать где-нибудь лишнее слово — и остальные станут в курсе происходящего. Да не просто происходящего, а скрываемого от них.

Рвануть навстречу алкогольно-сексуальному разгулу? Если Ресд попросит, Фауст организует им такой бордель, что… Да и остальных можно будет привлечь, как вернутся. Мол, идите повеселитесь вместе с нами, отдохните от дел, девочек на всех хватит. Но это будет шаг в бездну: либо раздольные сутки возымеют должный эффект и повелитель драконов вернётся в привычное состояние, либо всё та же мина.

Да, с такими мыслями у него расслабиться точно не выйдет.

А найденная альтернатива, полёт к Правителям, это быстрая лотерея: в случае удачи — мощнейший эмоциональный разряд в нежелающий ничего чувствовать мозг, в случае неудачи — казнь.

Шансы на успех во всех продумываемых линиях действий расчёту не поддавались: так или иначе всё было завязано на ощущения, отсутствующие сейчас от слова совсем. Холодный логический анализ выглядел тем более бессмысленным.

Впрочем, нет. Привычная Ресду парадигма, хоть и изрядно обесцвеченная произошедшим, говорила, что быстрая казнь лучше долгой пытки.

Принять окончательное решение помогло отсутствие какой-либо эмоциональной реакции на само предположение о собственной смерти.

* * *

Чёрные кожистые крылья рывками заталкивали под себя бесконечные покрытые сетью мелких речушек луга, составлявшие большую часть Римской империи, и старых и новых её территорий.

Солнце, в момент вылета ещё барахтавшееся в нагромождениях облаков на горизонте, давно утонуло; механизм космических часов прокрутил одно деление, и контур осени, видневшийся впереди, стал чуть менее расплывчатым. Ресд руководствовался в этом собственными ощущениями: в определённый момент свободный полёт через холодное во всех смыслах пустое синее небо превратился в пробивание сквозь тёмную массу, состоявшую наполовину из воздуха, наполовину из воды.

Ни физическая тяжесть полёта в экстремальных условиях, ни психологическое давление ситуации не смогли вызвать у повелителя драконов даже тени эмоций, на что он отстранённо надеялся всю дорогу. Плечи ныли, внизу проносилась чужая территория, а он всё продолжал вслушиваться в себя, изредка отвлекаясь на географические ориентиры и писк закреплённого на руке артефакта-навигатора.

Ближе к концу долгого, в широкий облёт всего чего только можно, пути небо окончательно схлопнулось завесой туч и зарядила морось. «Девяносто три километра», — отреагировал на мысленную команду приборчик. Нормально. Решив, что лучшей возможности уже не представится, а заодно отвлекаясь от порядком надоевшей боли в мышцах, Ресд стал повторять свой текст из заготовленного для разговора сценария.

Узнать истинный расклад участников войны по обе стороны фронта Правители могли тремя способами. Во-первых, элементарно догадаться: сыграли в неподходящий момент сорок лет общения — и какая-нибудь из любимых тактических уловок Ресда оказалась ассоциативно привязана к нему. Но любимые уловки повелитель драконов старался держать при себе, да и вообще вмешивался лишь в особых случаях, предоставляя инферналам право набивать шишки самостоятельно. Таким образом и необходимая информационная масса создавалась, и подгонялся педагогический процесс.

Мог вернуться Маркус, пылающий праведным гневом и желающий поквитаться за поражение в первом этапе, но вероятность этого Ресд оценивал как довольно низкую. В конце концов, даже если киевский князь встретился с союзниками, а затем ушёл, по их совету или самостоятельно, в глубокое подполье, никоим образом не проявляя себя в локальных боях, переданная информация отразилась бы на самом ходе военных действий. Не было бы никакого смысла акцентировать защиту Юстиции — это имело значение только если ориентироваться на коалицию инферналов, которых поражение в битве этапа способно поссорить между собой. Хитрый план Правителей, предусматривавший и сокрытие стратегически важной информации, и «изъятие из обоймы» одного из членов команды, и расчёт на приход Ресда прямо им в руки, повелитель драконов вовсе не учитывал: с такими самонадеянными планами самое место на обочине истории, где своих вынужденных противников он представлял с трудом.

И, наконец, могла поступиться нейтралитетом Ора. Искательница приключений, строившая маленькое удельное королевство, не желая иметь дел ни с кем и ни для чего. Впрочем, судя по её взрывному нраву, максимум, к кому она сможет проявить благосклонность, это всё тот же Маркус, и никак не Альден и не Нармиз, разбившие её в первом и единственном сражении. Кейра разговор особый, но и тут, думается, окажутся важнее её «корпоративные связи».

Жаль, что так и не получилось привлечь инферналку на свою сторону в начавшейся войне. Впрочем, это пошло на пользу восприятию её Ресдом: доброжелательный нейтралитет именно то, что ему требовалось в среднесрочной перспективе. Если вдруг — или когда, он ещё не определился, да и неизвестно, как там сложится, — с нынешними партнёрами у него выйдет бескомпромиссный конфликт, отношения с Орой это не заденет. Соответственно, её можно будет использовать как стабильный форпост для отдыха и оперативной паузы.

Вновь пискнул навигатор; впереди начала вставать белая громада. Обычно ярко освещённый, теперь центральный мегаполис был накрыт дополнительным куполом силового барьера, не позволявшим рассматривать издали действия находящихся во внутреннем пространстве и то ли экранировавшим, то ли поглощавшим фотоны.

Прибыли.

Сбросив скорость, Ресд медленно пошёл на снижение. До стены ещё оставалось прилично, но опыт напоминал, что в условиях полномасштабной войны такой параметр оружия как дальность стрельбы очень условен, даже в темноте, а потому лучше не играть на нервах у стрелков.

Полминуты ожидания возможной реакции на своё появление, полминуты конструирования образа, и в город улетел почтовый поисковик. Кто-то наверняка находился здесь, оставлять ключевую крепость без присмотра не стали бы. Спустя ещё пару минут, гораздо более томительных, над стеной вспыхнул, разрывая ночную мглу и ударяя по глазам, зелёный сигнальный огонь.

Щиты укреплений ради него предсказуемо опускать не стали, но и через ворота не повели — включили один из внешних прожекторов и указали на верхний угол одного из бастионов. Что, прямо на крышу садиться?.. Как оказалось, да, именно туда его вышло встречать отделение, осуществлявшее контрольно-пропускные функции.

«Выделенный контур! — мелькнуло в голове. — У них выделенные энергетические контуры для бастионов!» Усилием воли Ресд заставил заткнуться наблюдательную часть сознания и сосредоточился на легенде: ни единого повода заподозрить его в проведении разведки.

Архонт, командир отряда, закончив с проверкой амулетов, кивнул и махнул рукой на противоположную сторону площадки, где уже ждала путевая метка. Дойдя до парапета, Ресд задержался и окинул взглядом раскинувшийся перед ним город. Против ожиданий, с этой стороны света оказалось не сильно больше: горели только фонари и окна в центре и на окраинах. Простые люди отходили ко сну, продолжали бодрствовать только специалисты.

Метка при прикосновении раскрылась, превратилась в чуть более яркого фантомного голубя и полетела вперёд, ярким огоньком указывая дорогу. Оставалось совсем чуть-чуть; Ресд вновь прислушался к ощущениям, но внутри по-прежнему царила пустота.

Местная администрация хоть и была объединена, так же, как аргентумская, с резиденцией наместника, других общих черт с ней не имела. Гораздо крупнее, живописнее, окружённая по периметру деревьями, она выходила на маленькую, расположенную в стороне от людских потоков площадь, к которой также примыкали здания других государственных учреждений.

Задумавшись, Ресд вдруг вспомнил свою старую шутку в адрес Альдена: Юстиция — единственная из крупных городов империи, в которой император оказывается наравне со своими подданными. Римский дворец имел вынесенную вверх башню, служившую любимым местом его отдыха. Тенебрис целиком состоял из башнеподобных зданий, причём Альден, сознательно или нет, квартировался в самой высокой из них. В Нептунусе, «расползшемся» по склону холма, резиденция стояла в самой высокой его точке. Ну, а внутренняя часть Аргентума сама по себе находилась выше всех остальных поселений.

Наверное, за прошедшие полтора месяца император успел возненавидеть это место…

Небольшое пике вслед за меткой, и Ресд приземлился на один из просторных балконов резиденции. Выпрямился, поднял голову — и упёрся прямо во взгляд Альдена.

Тот стоял в паре метров, по другую сторону границы, разделявшей сухую светлую гостиную и открытый холоду и ночи балкон. Взвинченный как пружина, кулаки крепко сжаты; во взгляде — неверие, что это не сон, что всё происходит по-настоящему.

Прилети Ресд в обычном состоянии, с возможностью чувствовать, мог и смешаться. Например, от нескольких капель на щеках Альдена, в которых только благодаря нынешней отстранённой безэмоциональности удалось опознать дождинки, вероятно, слетевшие с крыльев при посадке. Но всё сложилось как сложилось, и повелитель драконов молча стоял и смотрел в ответ.

Время шло.

Наконец, император поднял руку. Из облачка серого пара возник серый же металлический шарик, поднялся в воздух, завис над ладонью. Расплющился, вновь собрался, перетёк на несколько сантиметров выше, вытянулся в стержень, закрутился в трёхмерную спираль.

Запомнив последовательность действий, Ресд создал копию шарика и повторил с ней то же самое.

— Теперь против часовой, — негромко скомандовал Альден.

Спираль-копия вновь вытянулась, а затем поменяла направление.

Кивнув, император развернулся и пошёл в комнату — так непринуждённо, что у Ресда дёрнулись брови. Стандартная проверка на использование чужой внешности не давала стопроцентной гарантии, и даже с учётом крыльев это плохо вязалось с мгновенным по её окончании переходом к доверительности.

Кажется, не у него одного проблемы с эмоциями. Сделав мысленную заметку, повелитель драконов направился следом.

— Холодно?

— Снаружи или мне? — уточнил Ресд.

Сам Альден был одет в лёгкую тёмно-синего цвета тогу, обычно используемую им в качестве одежды для умеренно прохладной погоды либо как домашний халат. С равной вероятностью это могло говорить о его возможном как желании, так и нежелании выходить сегодня на улицу.

Не ответив, он подошёл к гостевому столику, традиционно заставленному напитками, наполнил один из бокалов и протянул гостю. Пожав плечами, тот так же молча отпил; формат общения дискомфорта не вызывал, даже в чём-то нравился.

Глинтвейн, тёплый ближе к горячему.

— Тяжело было лететь?

— Не особо, — Ресд пожал плечами, — тем более, я люблю такую погоду.

— Сидеть. Летать — не слишком.

— Сидеть это вообще идеально.

— Если хочешь, переместимся на балкон.

— Да нет. Настроение не то.

Альден кивнул. Опёрся на столик, поглядел по сторонам, будто раздумывая, о чём ещё поговорить. Спросил:

— А какое?

— Вообще никакого. Я недавно перегорел.

— Понятно.

Вряд ли это было так — император, по всей видимости, просто избегал неудобных тем.

Ирония ситуации заключалась в необходимости Ресда сподвигнуть его на них. Точнее, ему требовались хоть какие-то эмоции, но как спровоцировать на положительные он вовсе не представлял.

Заготовленный сценарий откладывался до востребования.

— Ну, а ты здесь как?

— Нормально, — Альден неопределённо мотнул головой.

— Расскажешь?

— А надо?

Ресд покрутил в руке бокал:

— Если не хочешь…

— Не хочу.

— Тогда очень желательно.

Император закусил губу, сдерживая раздражение. Сжал-разжал пальцы.

— Тебе это удовольствие доставляет, что ли?

— Не совсем.

— А похоже, что да.

— Практика — критерий истины.

Альден не ответил. Взгляд его всё прыгал, ожидая окончательного решения — «сверлить» гостя или в принципе не останавливаться на нём.

— Я хочу с тобой нормально поговорить, — объяснил Ресд. — Хочу увидеть, что ты ещё жив. Хотя бы ты.

Он не вкладывал в эту фразу никакого подтекста, говорил как думал, делая отсылку лишь к собственному состоянию, — но Альден явственно вздрогнул. Обратив на это внимание, повелитель драконов почувствовал, что нашёл лазейку.

Спросил:

— Нармиз и Кейра ведь?..

— У тебя есть другая информация? — огрызнулся, сверкнув глазами, Альден. Кажется, он и сам был не против «раскачать» себя: слишком много погребённых внутри мыслей вызывало к жизни присутствие Ресда.

— Что ты имеешь в виду?

— То и имею. Думаю, у тебя информации о происходящем на фронте по крайней мере не меньше, чем у меня. И если…

Он замолчал, но Ресд приглашающе кивнул. Поморщившись, император закончил:

— Если твои новые друзья не проводят в данный момент никакой операции по их поимке или уничтожению. То да, с ними всё в порядке.

— Вот ты о чём… — повелитель драконов сделал глоток из бокала, переводя внимание. — К сожалению, мне нечем тебя успокоить: я не знаю, чем заняты инферналы. С другой стороны, могу немного порадовать тем, что они мне не друзья.

— Серьёзно? — выплюнул Альден. — И с каких пор ты перестал интересоваться, чем они занимаются?

— Интересоваться — не перестал. Но мои способности к дальней разведке ограничены естественным образом. Предвосхищая твой следующий вопрос: нет, мы не поругались. Между нами никогда не было хороших отношений.

Император молчал, поджав губы. Теперь его взгляд метался совсем уж беспорядочно.

— Ищешь, чем в меня запустить? — поинтересовался Ресд.

— Если б от этого был толк…

С выражением мрачной решимости на лице Альден вновь повернулся к бутылкам, налил себе чего-то и залпом выпил. Встряхнулся, скрестил руки на груди.

— Ладно, говори, зачем пришёл.

— Я же сказал, пообщаться.

Император прищурился:

— Какая-то уловка? Отвлекаешь меня?

— Я уже ска… кхм… — глядя прямо в глаза, Ресд произнёс, тщательно выговаривая: — Я не делаю здесь ничего, тем или иным образом завязанного на инферналов, и преследую исключительно свои цели. О готовящихся военных мероприятиях со стороны инферналов мне так же неизвестно.

— Тогда какой смысл во всём этом? На что ты хочешь меня спровоцировать?

— Ни на что конкретное.

— А в общих чертах?

— В общих — я уже спровоцировал.

Выдохнув сквозь зубы, Альден опустил голову. Потёр лоб.

— Уходи.

— Почему? — вопрос был со всех сторон идиотский, но даже так он работал на Ресда. «Идиотизм — эмоциональная оценка, — мелькнула мысль. — Раз я его чувствую, я на верном пути».

— Не хочу тебя видеть. И мне неприятно с тобой говорить.

— Прям-таки неприятно? Я отвечаю на все вопросы и ни в чём не вру.

— Ты должен был отвечать на вопросы уже давно. Но ни разу не сделал этого.

— В смысле? — повелитель драконов поднял бровь.

— Хватит придуриваться! Ты прекрасно осознаёшь ситуацию, и я тоже!

— Мне кажется, это не так, — Ресд постарался сказать это как можно мягче. — Может, нам стоит сверить…

— Сверить? — Альден поднял голову. Его наполненный болью и злобой взгляд почти осязаемо обжёг. — Хорошо. Раз ты утверждаешь, что пришёл сюда только чтобы поговорить… Так?

— Так.

— И ни в чём мне не врал.

— Да.

— Тогда я расскажу, что тебе здесь надо, а ты скажешь, прав я или нет. И если прав — ты тут же уйдёшь. Согласен?

— Согласен.

Император вдохнул поглубже.

— Не знаю, что за дела у тебя были с инферналами, но мне это и не важно. Либо ты решил установить с ними контакт и присоединился к их группе, либо присоединился, а потом испугался и снял с себя ответственность, либо сразу пошёл договариваться о нейтралитете в обмен на личную безопасность. В любом случае, на данный момент ты завис в промежуточном положении, когда и своими интересами поступаться не хочется, и влиять на ситуацию ты больше никак не можешь — потому что упустил момент. Теперь и инферналам нельзя помогать, потому что ещё немного, и война закончится в их пользу, а значит, тебе придётся приспосабливаться к новому окружению. И нам помогать тоже нельзя, потому что, предполагал ты это или нет, половина моей территории, включая Дворец, контролируется врагом. И никуда ты теперь без ведома инферналов не двинешься: это тебе не прикрываться чужими крепостями и посылать ресурсы, тебе придётся открывать полноценный второй фронт и тратить столько же на оборону и наступление, сколько трачу я. До кучи всё это завязано на моральный выбор — старые друзья против материалов для изучения. С нами тебе не хочется расставаться, ностальгия мучает, их ты не хочешь убивать потому, что мира, в котором правят одни инферналы, ты ещё не видел, а очень тянет. В результате — подвешенное состояние, которое со временем стало настолько раздражать, что ты начал бросаться в любые авантюры, лишь бы раскачать ситуацию и расширить пространство возможностей. Среди прочего, решил наведаться ко мне, без конкретной цели, просто чтобы посмотреть на нас троих, сравнить с теми троими и попытаться получить озарение, что делать дальше.

Альден тяжело дышал. Ярко горевшие во время монолога глаза его потускнели и теперь в них виднелась только усталость.

И именно эта усталость затягивала в себя, заставляя не просто понимать — чувствовать произнесённое.

— Четырьмя, — почти прошептал Ресд.

— Что?

— Четырьмя. С теми троими всё было понятно с самого начала. А на Ору я возлагал огромные надежды… Мне казалось, уж кто-кто, а она будет держаться за обещания. Оказалось, нет.

Если кусок легенды приходится к месту, почему бы и не ввернуть?

— К чему это?.. — ещё тише, чем он перед этим, спросил император.

— Общаемся же. Тем более, у нас был уговор: если ты оказываешься прав, я ухожу. А ты ошибся в количестве.

Издав полный обречённости стон, Альден закрыл лицо руками и сел на ближайшую кушетку. Подхватил едва не упавшие очки, положил рядом с собой.

— Ресд, всем чем можно прошу, уйди.

— Не уйду. Я буду находиться здесь до любого логического завершения.

Подумав, повелитель драконов воздержался от того чтобы сесть напротив. В мокрой одежде было не слишком уютно, но пустое внутреннее состояние позволяло это игнорировать.

— И что для тебя логическое завершение?

— То же, что и для тебя. Мы либо начнём общаться нормально, хотя бы на небольшое время, либо… не знаю. Если ты настолько разочаровался во мне, можешь меня убить.

— Нет, — последовал неожиданно твёрдый ответ.

— Что «нет», первое или второе?

Альден убрал одну руку, освобождая обзор:

— Я не стану убивать тебя. Я — не ты.

Впервые за всё время разговора Ресд пришёл в замешательство. Выдавил удивлённо:

— В смысле?

— Мне пришлось оставить Рим, чтобы спасти остальную страну. Потом — оставить треть территории, чтобы спасти две других. Ты не представляешь, как я хотел смерти того, кто в этом виноват. Меня так некоторые инферналы хотели убить, тоже за дело. А потом я понял, где ошибался… И с того момента — желание прошло. Не потому, что ты не участвовал в этом напрямую — а я по-прежнему думаю, что не участвовал. Не потому, что Кейра могла оказаться права и ты вовсе сбежал, как последний трус, решив, что если я и моя империя проиграли суд истории, то так тому и быть. Я вообще не знаю, что ты там делал и как для себя обосновывал, но это и не важно! Главное, что я понял, думая обо всём этом, — то, где пролегает граница между нами с тобой. Тебе достаточно выбрать сторону, и дальше всё становится просто. Ты будешь действовать исключительно в её интересах, будешь творить что угодно, если твоей стороне это принесёт пользу! Предавать, обрекать на смерть, всё! Надо только… найти её…

Он подавился словами, пытаясь сдержать слёзы.

— Ты такой же, — произнёс повелитель драконов, не столько используя неожиданную паузу для ответа, сколько озвучивая свои мысли в продолжение сказанного. — Просто ты свою сторону давно выбрал. А я никак не мог, всё это время.

— У меня нет стороны, Ресд. У меня есть друзья. И ты относился к ним — к огромной печали для моей страны.

— «Относился»? А теперь? Ты, как и прежде, не боишься поворачиваться ко мне спиной. Хотя, вроде бы, смирился внутренне с тем, что я на стороне твоих врагов…

— Я уже сказал, что я не ты! Да, не боюсь! Потому что я лучше приму удар от твоей руки, чем са… ааа…

Крик императора прервался, но не резко, а по нисходящей: словно сморенный внезапно накатившей сонливостью, Альден медленно повалился на бок и через несколько секунд затих.

— Ты в порядке? — спросил Ресд, так же застигнутый врасплох. В расчёт можно было принимать любой вариант, от перенапряжения и последующего вырубания до неизвестно откуда появившегося яда. Однако не успевший закрыться перед потерей сознания рот и очки, которые император почти подмял под себя, мешали ориентироваться на естественное развитие событий.

Поставив бокал на столик, повелитель драконов подошёл и встал рядом на колено. Ситуация не прояснилась: Альден прерывисто дышал, но на агонизирующего не смахивал.

Да нет, диверсия, вероятнее всего, отпадает. Инферналам с самого начала было объяснено, что защита крепости и защита резиденции Правителя это две разные вещи и о второй на данном этапе можно и не помышлять.

А альтернатива?.. Альден доэкспериментировался и это последствия очередной перестройки организма?

Ладно, сходу понять всё равно не удастся. Пусть занимаются профессионалы. Набрав в грудь воздуха, Ресд позвал:

— Охрана!

Не успело затихнуть эхо от его крика, как по телу императора прошла сильнейшая судорога — а затем он издал вибрирующий от боли вопль такой силы, что у повелителя драконов едва у самого не помутился рассудок.

Где-то в стороне ударили о стены створки дверей, комната вмиг наполнилась людьми, и окончательно Ресд пришёл в себя уже на полу, уткнувшись лицом в лужицу натёкшей с его же одежды воды. Держали не менее чем четверо: один взял в захват шею, двое сидели на насильно распрямлённых крыльях, а в каждую лопатку упиралось что-то острое.

— Не двигаться!

— Глаза, глаза ему закрой!

— Нападение! Глуши!

«Всё-таки нападение», — успел подумать Ресд перед тем как раздался сухой щелчок и он отключился.

* * *

Альден не понял, что произошло: окружающее вдруг схлопнулось и какая-то сила понесла его сквозь непроглядную мглу. Ощущения напоминали головокружение — но он не был уверен, что его голова при нём, а не осталась в резиденции в Юстиции вместе с остальным телом.

Странный полёт длился несколько секунд, после чего движение прекратилось и тьма начала отступать. Обоняние и вкус вернулись первыми, зрение и слух как будто бы появились, но с передачей информации тянули. Впрочем, и первых двух чувств хватило чтобы понять масштаб проблем: на сухом распухшем языке прочно поселился металлический привкус крови, а в нос ударила смесь запахов органики — горелой, гниющей и свежей.

— Ты никак умирать собрался? — донёсся как сквозь вату чей-то голос.

Мало-помалу глаза сфокусировались. Перед Альденом стоял, чуть покачиваясь, какой-то парень в чёрной одежде, который, по-видимому, и задал вопрос. Постукивая по бедру свёрнутым хлыстом, он то ли ждал ответа, то ли о чём-то размышлял.

Император хотел изменить положение тела, чтобы рассмотреть больше, и рефлекторно потянулся в сторону. Но в этот момент «включилось» осязание — и в глазах потемнело от накатившей боли.

— Да нет, вроде, ещё дёргаешься, — с интересом прокомментировал парень с характерными интонациями изрядно подвыпившего.

— Это ненадолго, господин, ему немного осталось, — раздался скрежещущий голос откуда-то снизу. Сделав над собой усилие и сконцентрировавшись, Альден всё-таки смог немного осмотреться.

Он находился в не слишком большой, но достаточно хорошо освещённой для камеры пыток комнате, подвешенный на цепях за руки — невысоко, разница в росте почти не ощущалась. Выше локтей чувствительность отсутствовала напрочь, плечи ещё немного работали. По крайней мере, болели. Внизу, исполняя, вероятно, роль непосредственного палача, шныряло какое-то мелкое существо, ростом вдвое меньше и так не слишком высоких ребят.

— Сколько ещё? — поинтересовался парень.

— Не больше минуты, господин.

— Ясно. Ну, в добрый путь, — он ухмыльнулся. — Давно, небось, ждал? Что, теперь и ответить не можешь?

Альден открыл было рот, но так и не смог совладать с одеревеневшим языком и издал лишь тихое сипение.

— Не можешь, — подтвердил мучитель. — Или… не хочешь? Может, ты просто издеваешься надо мной? Снова?

Образы не работали, ни один. Ощущение потенциалов в принципе пропало, и это пугало Альдена больше всего, даже сильнее, чем предрекаемая ему скорая гибель. Он не мог ничего сделать. Вообще ничего.

— А ну, окати его червями. Глядишь, ещё немного подёргается перед концом.

— Окатить, господин? — не поняло существо.

— Они в ведре. Размахнись и выплесни, как воду.

— Вам не повредит, госпо…

— От червей я как-нибудь увернусь. Давай, пока он не окочурился!

Следующие секунды принесли сразу несколько осознаний. Во-первых, окончательно вернувшееся — настолько, насколько это было возможно в искалеченном теле — зрение позволило разглядеть чистые от грязи и бурых пятен участки стен и найти знакомые детали. Во-вторых, непонятное существо, вышедшее вперёд и позволившее себя разглядеть, оказалось нежитью, похожей на прямоходящего паука, составленного из кусков человеческих тел. В-третьих, Альден внезапно понял, что его собственное тело практически лишилось нижней половины — и именно этим объясняется небольшая разница в росте с мучителем.

Под конец до него, наконец, дошло, что за молодой парень может руководить пыткой в таком антураже. Но тут обзор закрыла волна чёрной смеси, выплеснутой существом из стоявшего на полу ведра, — и не осталось ничего, кроме выворачивающей наизнанку боли и желания прекратить её как можно быстрее, остановить сердце прежде, чем плотоядные насекомые прогрызут себе дорогу к нему.

* * *

Когда реальность снова проявилась, Альден обнаружил себя лежащим на кушетке в гостиной, где находился до этого. Вокруг собралась поистине толпа народу; он не смог сходу вспомнить, когда покои принимали столько людей одновременно. Преимущественно военные и врачи, но кое-где виднелись гражданские маги и служащие.

Заметив, что он поднялся, все они сразу загомонили:

— Он очнулся!

— Император, как вы?

— Пропустите, пропустите!

— Разойтись! — рявкнул Альден. В ушах зазвенело — после пыточной, из которой он только что вернулся, звуки воспринимались совершенно по-другому. Тем не менее, он был просто счастлив от понимания, что снова может говорить и кричать.

Все дружно отпрянули, только пара магов остались на месте, занимаясь какими-то лежащими на полу приборами.

— Новости от Нармиза приходили?

— Никаких, император, — отозвался кто-то.

— Ладно. Разойтись! Со мной всё в порядке.

— Но, император…

— Живо! Вернуться к заданиям!

Не дожидаясь исчезновения последних зрителей, Альден встал с кушетки — поймав себя на отслеживании, все ли части тела на месте и нет ли где ран, — и начал дрожащими руками сдирать насквозь промокшую от пота тогу.

— Император, мы поймали нападавшего.

Бросив взгляд в сторону оставшихся преторианцев, Правитель вдруг вспомнил обстоятельства появления своего видения. На полу под бдительным присмотром лежал, распластавшись лицом вниз, Ресд, по-видимому, оглушённый.

— Он… — Альден сглотнул, — он ни при чём. Это не было нападением, я использовал ментальное зрение и не рассчитал сопутствующие риски.

— Отпустить его?

Это был самый сложный вопрос. Отпустить или нет, и если отпустить, то когда.

Помедлив, Правитель решился.

— Да, отпускайте… Стойте! Это ведь стандартный глушак? Что он делал, пока я был в отключке?

Старший по званию смешался, но всё-таки честно доложил:

— Сидел рядом с вами. Он позвал охрану, а через секунду сработала система безопасности. Мы решили, что он пытался отвлечь внимание, и скрутили. Сопротивление оказано не было.

— Понятно. Отпускайте.

Получив стимулирующий разряд, повелитель драконов заворочался. Со стоном приподнялся на руках, встретился глазами с присевшим перед ним на корточки Альденом.

— Ты в порядке? — тихо спросил император.

— Вполне, — поморщившись, Ресд повёл плечами, осторожно размял шею. — А ты? Что с тобой произошло?..

— Ментальный удар. Всё нормально. Но тебе пора уходить, я сейчас буду занят.

Повелитель драконов встал и наполовину расправил крылья, заставив преторианцев напрячься. Помолчал ещё, раздумывая. Наконец, сказал:

— Вряд ли мы ещё когда заговорим об этом, так что — спасибо. Странно это видеть в нынешней ситуации, но ты действительно продолжаешь доверять мне.

Мыслями Альден был уже далеко отсюда — но на такое он просто не мог ответить формально.

— И тебе спасибо, что не забываешь прошлое.

Обниматься они не стали — пожали руки, и Ресд направился к балкону, чтобы после недолгого перерыва вновь подняться в небо и потратить несколько часов на возвращение домой.

Альден знал, что на отращенных крыльях летать на дальние расстояния довольно тяжело, но лишние полчаса отдыха ничего бы не дали, а на несколько часов вперёд он сейчас не рискнул бы планировать. Некоторое утешение заключалось в том, что они и так выразили друг другу максимум признательности.

«Я знаю, как обходятся с задержанными при попытке покушения. Спасибо, что дал указание не убивать меня по первому подозрению на месте и даже не вырезать глаза».

«Спасибо, что не воспользовался уникальной ситуацией и не попытался убить меня».

— Нармиз, это я. Информация подтверждена, инферналы взяли Аргентум. Сейчас там находится как минимум некромант. Если есть возможность — передай… Стой, послушай меня! Не знаю, когда, просто факт. Передай своим, пусть не лезут: нужно сначала разобраться в обстановке. Нет, не знаю. Ничего хорошего, это я гарантирую. Ты мне вот что скажи: в последние часы поступали какие-нибудь сообщения о передвижениях? Ладно, хоть это радует, я боялся, что готовится наступление. Пока всё, надо будет встретиться завтра, после полудня. Угу. Конец связи.

* * *

— Мы вошли в пограничную зону, повелитель.

— Отлично. Стоп, какую пограничную зону?!

— Два километра до границы провинции, повелитель.

— Тьфу, ё…

Тавис облегчённо вздохнул — бывает же. Чуть «телефон» от неожиданности не выронил.

— Тупая твоя башка, граница это граница. А пограничная зона это двойная серая, которую создают на стыке двух государств и начиная с которой невозможно вести дистанционную слежку.

— Прошу прощения, повелитель, я не знал.

— Конечно, не знал, кто вам о таком рассказал бы… Ладно, дальнейшие указания помнишь?

— Да, повелитель.

— Тогда отбой. Свяжись, как доберётесь до места. Хотя нет, просто оставь сообщение — я к тому времени уже в штабе буду.

— Хорошо, повелитель.

— Ага.

Тавис и не представлял раньше, что оперировать информационными потоками так увлекательно. Конечно, необходимо время втянуться, приноровиться… В начале нынешней операции пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы для самого себя разграничить три разные картины происходящего — реальную, для Плети и для Ресда, но теперь, видя результаты проделанной работы, он испытывал неподдельную гордость. Его успехи на этом поприще были просто несравнимы с фронтовыми: в прямых боестолкновениях лучше всего зарекомендовал себя Фауст, и обогнать его так и вышло. Но недолго музыка играла, Тавис всё равно приступил к реализации своих замыслов.

План был отточен до идеальности. Всех удалось убедить, что восточная граница прогибается под натиском имперских войск и что он, Тавис, единственный кто может остановить их без корректировки общей стратегии. И он остановит, да… если вдруг они действительно там появятся.

Подумаешь, на фронте им войска нужны. Как только ситуация с Юстицией встанет так, что победа будет зависеть от наличия пары дополнительных рот, Ресд забудет и про свою скупость, и про режим скрытности, и про всё остальное, — и преподнесёт эти пару рот на блюдечке. А то, что Тавис сейчас провёл манёвр и получил в командование немного больше войск, чем ему отмерили, так это его личная заслуга. Все борются за влияние, так почему он не может в этом участвовать?

Тем более, он не только своё положение укрепляет, но и об общей пользе печётся: подготавливает плацдарм для будущих наступлений. Когда придёт время проверок на лояльность, неизбежно встанет вопрос, как замирять непрошедших её. Вот тогда-то Тавис и выложит все свои козыри — нате, обалдуи, пользуйтесь, я почти всю работу за вас сделал. Осталось лишь набраться решимости и закончить её.

А если у вас и решимости нет — у вас по-прежнему есть Тавис.