Кейра всегда любила Юстицию. Центральный город каждой провинции в Империи имел в основной цветовой гамме некоторое отклонение от общегосударственных голубого и белого. Здесь был сделан выбор в пользу белого и золотого, без всякой увязки с эльфами, но с сопоставимым размахом.

Четырёх этажей администрации и небольшого холма, на котором она располагалась, вполне хватало, чтобы с её крыши можно было охватить взглядом всю панораму. Словно не удержав форму на гладком равнинном пространстве, Юстиция растеклась до пределов, обозначенных опоясывающей её стеной, сравнительно невысокой, но на фоне примыкавших к ней домиков выглядевшей просто огромной.

Самые дальние кварталы, расчерченные невидимыми издали ниточками улиц, формировали «озёра» местной общественной жизни, преимущественно военного толка — у стены традиционно селились причастные к её делу и духу. Озёра давали начала рекам, наполнявшим живой энергией районы, те группировались вокруг торговых площадей. А от площадей шли зелёные проспекты-каналы, прямыми широкими линиями рассекавшие город на сектора и вливавшиеся в правильное кольцо, внутри которого находились деловой и административный центры.

На первый взгляд всё выглядело по обыкновению прекрасно: солнце не скупилось на лучи, снизу поднимался древесный запах от множества дубов; нужно было только вспомнить, что сейчас по-прежнему лето, пора беззаботности и веселья. И покровительница эльфов с удовольствием отдала бы себя на откуп ощущениям — но чувствовала, что это неправильно. Неправильно из-за игл, торчавших из полотна городской застройки.

Горожане, скорее всего, успели привыкнуть к новым сооружениям, но ей, из трёх союзных Правителей реже всего появлявшейся здесь, они как нельзя лучше свидетельствовали о произошедших переменах. О том, что опасность стоит на самом пороге. О том, что времени до того, как эта опасность попытается прорваться внутрь города, осталось совсем мало. О том, что все в курсе и готовятся приложить максимум усилий для отражения натиска.

Возможно, тревоги терзали девушку напрасно. Она даже не знала точного назначения этих игл: посты наблюдения, ретрансляторы, огневые точки, черт знает что ещё. Но конкретика Кейру сейчас не интересовала; всё внимание заняла мысль — в её Юстицию пришла война.

Оглядев панораму ещё раз, она вздохнула. Покосилась на преторианца, возившегося с предназначенными для выявления и обезвреживания врага приборами.

— Долго ещё?

— Закончили, — боец поднял голову. Коротко кивнул: — Простите за задержку, госпожа, на вас очень много предметов, имеющих магическую природу.

— Ещё бы, — девушка невесело улыбнулась. — В Лентане меня с такой же категоричностью обязывают вешать защиту. Или брать отряд сопровождения.

— Не берусь давать вам советы, — подал голос центурион стражи резиденции, пришедший лично встретить высокого гостя, — но, если позволите, отряд был бы надёжнее.

Убедившись, что под маской дружественного правителя никто не скрывается, принимающая сторона резко сбавила градус серьёзности. Эльфийского лидера в Империи любили: привыкшая к республиканским обычаям Кейра легко шла на контакт с окружающими, не видя разницы между своими и не своими гражданами.

— Все так говорят, — кивнула та, — но я ведь девушка. Если я хочу слетать куда-то одна, то лучше увешаюсь амулетами, но никого к себе не подпущу.

В сопровождении центуриона она направилась через воздушную площадку к спуску на нижние этажи.

— Воля монарха — высшая власть, — не стал настаивать офицер.

— Это да… А сенатор Нармиз сегодня так же прибыл один?

— Утром? Да, один.

— Хорошо. — Подумав, Правительница пояснила: — Если уж Нармиз, несмотря на свою любовь к безопасности, перемещается без группы, наступление нам пока не грозит.

Центурион, дёрнув бровями, промолчал. По-видимому, не хотел развивать эту тему.

Понаблюдав за ним немного, Кейра вынесла вердикт:

— Хотя вас это, похоже, не радует. Что-то случилось? С Альденом всё в порядке?

— Я не уверен, что могу обсуждать такие вещи, — преторианец нахмурился. — Будет лучше, если вы узнаете сами.

— Значит, не в порядке. Давно?

— Госпожа, я…

— Всего лишь простой центурион, — кивнула девушка. — А я подруга императора. Чтобы узнать у него подробности, мне нужно хоть как-то подготовиться к разговору. А для этого необходима информация.

Центурион молча шагал вперёд, пряча глаза. Казалось, ещё немного — и он активирует боевой режим шлема, для надёжности.

Подумав, Кейра сменила тактику:

— Это не сплетни. В конце концов, это в общих интересах.

— Госпожа, ну почему вы не можете задать эти вопросы кому-то более подходящему? — не выдержал офицер.

— Более? — Правительница от удивления остановилась. — Хотите сказать, что Нармиз всё ещё здесь, я правильно поняла?

— Сенатор Нармиз не покидал этот участок, это всё, что я могу сказать.

Что-то в нём всё-таки было от придворных распространителей информации. Конкретно умение передавать секреты «по касательной».

— Хорошо, вы мне уже помогли… Надо же, а сказал, что не задержится.

На последнем повороте перед покоями императора они разошлись, но Кейра решила чуть повременить с намеченным визитом.

Направо — конечная цель. Слева они только что пришли, и там же находился проход в центральную часть П-образного здания. Впереди — выход на лестницу, располагавшуюся на самом коротком пути от дверей покоев до дверей на улицу. Если глава Братства двинулся туда, поиски грозили вывести на площадь и затянуться на непредсказуемо долгий срок.

Девушка знала друга достаточно хорошо, чтобы по крайней мере сделать попытку. Сосредоточившись, она глубоко вздохнула, закрыла глаза руками и сотворила образ. Подождала немного, пока мозг настроится на приём информации, медленно дошла до лестницы. Повернулась на спуск… Нахмурившись, остановилась — после чего развернулась и пошла по ступенькам вверх.

Через два пролёта она пошарила по стене. Рука сперва наткнулась на холодный твёрдый камень, но чуть дальше провалилась в пустоту. Открыв глаза, Кейра улыбнулась: проёмов не было, каменная кладка выглядела цельной. Ещё один образ, и «пузырь» морока лопнул.

Нармиз сидел на широком подоконнике, поджав под себя одну ногу и согнув в колене другую. На второй лежала рука с судорожно сжатыми в кулак пальцами. Верхние две пуговицы дублета расстегнуты, волосы растрёпаны — явно прошёлся несколько раз ладонью. Мышцы челюсти напряжены так, словно глава Братства на весь остаток жизни запретил себе разговаривать.

Кейра едва не отшатнулась, когда Правитель повернул голову и обратил на неё полный тоски взгляд, но тут же опомнилась. Прислонилась к стене рядом:

— Ничего себе. Что у вас тут произошло?

Чтобы удержать зрительный контакт, Нармизу пришлось бы развернуться. Предсказуемо не став этого делать и вообще не ответив, он вернулся в прежнее положение и почти упёрся лбом в колено.

По умолчанию, правила общения знакомых между собой Правителей разрешали свободно искать контакта друг с другом, без оглядки на внутригосударственные обычаи. Кто-то проводил разграничение на создающих и создаваемых и с пренебрежением относился к последним, кто-то ставил связи между главами государств выше всех возможных условностей, кто-то просто хотел общаться с друзьями так, как привык, а не как требуется. Начиная с определённого этапа взаимоотношений принцип, определявший границы исключительного личного пространства, звучал просто: «хочешь уединения — создай». Раз можешь менять реальность силой мысли, не говори, что тебе не оставляют выбора, но сделай так, чтобы до тебя не могли добраться.

Нынешняя ситуация давала Кейре определённые права. Во-первых, она сумела самостоятельно отыскать Нармиза. Во-вторых, состояние, в котором он находился, сигнализировало о наличии определённых проблем. В-третьих, он явно предполагал возможность разговора.

— Пожалуйста, не молчи. Я же вижу, что тебе плохо.

— Я думал, ты сначала пойдешь к Альдену, — глава Братства, наконец, разлепил губы. Он постарался оставить в голосе как можно меньше эмоций, но уши Кейры были достаточно чувствительными.

— Что с ним?

— Точно не знаю. Но ему сейчас не легче, чем мне.

— «Не легче» — слишком размыто.

Примостившись напротив Нармиза — подоконник был не таким уж длинным, Кейра взяла оказавшуюся рядом его руку и стала гладить продольными движениями. Правитель в первый момент дёрнулся, но вскоре обмяк, то ли смирившись, то ли доверившись. Девушку устраивал любой вариант.

— Ты же пойдёшь к нему потом? — уточнил-попросил Нармиз спустя минуту.

— Конечно, — Кейра кивнула, мысленно отметив, что друг постепенно приходит в себя. — А пока побуду с тобой. Что у вас всё-таки случилось? Неужели поругались?

О переменах на фронте она не думала — маловероятно. Ребята в таких случаях обычно не раскисали, наоборот, бросались в работу с новыми силами. А если бы произошло что-то глобальное, то слухи успели бы до неё докатиться.

— Что-то вроде. Началось всё с захвата Аргентума.

— Месяц назад?..

— Не знаю. То есть… — Нармиз мотнул головой. Подобрав слова, стал объяснять: — Этот месяц мы только предполагали захват. А сегодня ночью Альден получил то, чего так долго ждал, — видение от наместника. Когда тот находился при смерти, сработал механизм прямой ментальной связи. Полная безопасность, наблюдатели, если не подготовлены заранее, ничего не обнаруживают, а у Правителя или другого, на кого настроено, появляется возможность увидеть последние минуты жизни объекта.

— Да, что-то такое помню, — кивок Кейры вышел чуть нервным: она начинала догадываться, что довело ребят до срыва. — Судя по всему, я правильно решила не пользоваться этим.

— Возможно. Наместника убивали достаточно жестоко, так что…

Нармиз снова замолчал и отвернулся в окно.

Пожевав губу, Кейра тихо произнесла, смягчая последствия тяжёлого разговора:

— Извини, что разбередила.

— Ничего… — вновь переведя на неё взгляд, повелитель теней добавил: — Без тебя было бы гораздо хуже, правда.

Девушка чуть подалась вперёд и оперлась на его ногу плечом. Спросила, снова погладив по руке:

— Он из-за войны? Или вы что-то между собой обсуждали?

— С Аргентума и до остального дошли. В процессе он мне высказал, я не выдержал и тоже ответил. В общем, плохо всё получилось.

— Не бери в голову, — не дала ему уйти в грустные мысли целиком Кейра. — Это временное. Закончится война — всё наладится. Вы сейчас на нервах, потому что не всё выходит так, как хочется. Но жизнь такая штука, что постоянно предугадывать не получится…

Нармиз криво усмехнулся. В его глазах промелькнула ирония:

— Запомни эту фразу — и ни за что не употребляй, когда пойдёшь к Альдену. Даже по частям.

— Ты говорил то же самое? Неприятные воспоминания?

— Хуже: я поставил ему это в вину.

— Как это?..

— А вот так, — губы главы Братства снова изогнулись, но теперь усмешка скорее походила на гримасу боли. — Когда он стал в очередной раз накручивать себя — мол, не справляется с ситуацией, потерял две провинции, — я предложил выделить часть резерва и дойди до Аргентума. Если и не взять, то, по крайней мере, блокировать, вывести из управления и оттянуть на себя вражеские войска. Он накинулся на меня, сказал, я несерьёзно отношусь ко всему этому, постоянно какие-то авантюры продвигаю. Договорился до того, что на своей территории я вёл бы себя гораздо осмотрительнее. Я и ответил — что верхом осмотрительности с его стороны было бы последовать моему совету в самом начале и перерезать инферналов сразу по приходу. Тогда бы он ни одной провинции не потерял и сидел бы сейчас… в своём Риме.

Лицо Нармиза снова исказилось. Кейра, мысленно выругавшись на себя, ослабила хватку: распереживавшись, она непроизвольно сжала ладонь друга. Дело было не столько в физической боли — куда ей, даже двумя руками, — сколько в том, что Нармиз мог и скорее всего истрактовал этот жест как укор.

— Прости, я не хотела, просто нервничаю… И ты поэтому тут сидишь? Из-за этой фразы?

Повелитель теней вроде бы хотел ответить, но в последний момент просто кивнул. Девушка задумалась.

— Но ведь по сути ты был прав? Он действительно отклонил это предложение?

Сама она подобного не слышала — разговоров о грядущей войне состоялось несколько, и покровительница эльфов присутствовала не на всех из них. По естественным причинам: на запланированные сборы её приглашали, а спонтанно ребят пробивало поговорить о военных делах регулярно, вне зависимости от обстановки в мире.

— Не важно, что он отклонил, — нехотя ответил Нармиз. — Важно, что я сорвался. Понимаешь, сорвался.

Девушка кивнула; за прошедшие годы она изучила друга достаточно, чтобы дополнительных объяснений не требовалось.

В любой серьёзной ситуации должен был присутствовать хотя бы один трезвомыслящий член команды. И в девяноста процентах случаев им выступал именно глава Братства, наиболее среди союзников приспособленный к этой роли за счёт темперамента. Оставшиеся десять приходились на Кейру, которая единственная имела возможность оценивать положение со стороны и находить незамеченные другими нюансы.

Как теперь стало ясно, глубинный смысл просьбы Нармиза прилететь в Юстицию и проведать Альдена заключался именно в необходимости навести здесь порядок. Привести в чувство по крайней мере одного Правителя; на помощь для себя повелитель теней надеялся, но из гордости не подавал виду.

Кейра, не зная, что ещё сказать, прислонилась к ноге друга щекой — только бы снова в хандру не погрузился. А переспорить она уж как-нибудь в другой раз постарается…

Через несколько секунд на её плечо легла рука.

— Тебе пора, — Нармиз немного грустно, но уже с повседневной уверенностью смотрел ей в глаза. — Спасибо, что пришла ко мне.

— Ты ещё будешь здесь?..

Помедлив, глава Братства кивнул.

* * *

На стук в общую дверь никто не откликнулся. Кейра потянула ручку — открыто. В обычной ситуации сошло бы за приглашение, но не сейчас. Правительница открыла дверь, протянула руку и постучала по ней с внутренней стороны. Тишина.

Альден обнаружился в большой гостиной: лежал, распластавшись на спине, на одном из диванов с повёрнутой ко входу головой — всё-таки слышал, просто не отреагировал. Привычная туника его была непривычно измятой, волосы растрёпаны похлеще, чем у Нармиза, даже если не принимать во внимание разницу в длине и гулявший по комнате сквозняк. Нос чуть опух, на щеках красные пятна.

Поверхность обеденного стола занимал бардак, но бутылок Кейра не приметила. Добрый знак: если Альден и пил, то в умеренном количестве.

Едва увидев, кто к нему пришёл, император в одно мгновение подскочил, напрягшись, как пружина, и так и замер, не зная, что делать дальше. Глаза буравили гостью, отслеживая каждое её движенье.

— Извини, я… Ты не ответил на стук, я подумала… — Кейра смешалась: задумавшись по дороге, она забыла внутренне подготовиться к новому разговору.

— Откуда ты?

По голосу определить, что за эмоции бушевали внутри Альдена, не удалось, слишком много всего. Как можно мягче девушка ответила:

— Нармиз звонил сегодня утром, сказал, что есть дело и может потребоваться моё участие. Предложил встретиться в Юстиции. В первой половине дня я не успевала, прилетела только сейчас, но… Что-то случилось?

— Случилось, — подтвердил Альден очевидную уже вещь. — Я… не знаю. Лучше будет потом…

Кейра сделала шаг вперёд, и он замолк, снова став похожим на дикого зверя, готового сорваться в бег при малейшем намёке на прикосновение.

— Альден, — она громко и чётко назвала его по имени, — пожалуйста, объясни, что происходит. Я волнуюсь за тебя.

Так тихо, что она едва расслышала, император прошептал:

— А то ты не видишь.

— Я вижу, что ты не в порядке. Но не понимаю, что с тобой конкретно.

— И не нужно. Не обижайся, но будет гораздо лучше… если ты уйдешь.

Её и саму на мгновение одолело желание уйти: видела, что её присутствие не только не влияет положительно, но и накаливает обстановку. Но — передумала, обратив внимание, что последние слова друг произнес почти через силу, как обязательный к зачитыванию текст, с которым нет внутреннего согласия.

— Нет, — приняла решение Кейра. Вышла на середину комнаты, оказавшись ровно напротив. — Я останусь здесь. И помогу…

— Да ничем ты не поможешь, что тут непонятного! — заорал Альден так, что по покоям пошло гулять эхо. — Ни ты, ни кто-то ещё! Нечему больше помогать! Ничего не осталось! Или ты посмотреть на меня хочешь?!

Покровительница эльфов со страху вжала голову в плечи: настолько разъярённым она видела императора всего несколько раз в жизни, а в отношении себя и вовсе впервые.

Лишь два предмета напоминали о нём-прежнем — неуязвимые прическа и очки. Красные пятна увеличились и в размере и в количестве, покрыв неровной сеткой половину лица и ярко выделяясь на фоне остальной побелевшей кожи.

— Мне и с тобой ещё надо поругаться?! Давай, самый лучший момент! Со всеми поругался, а с тобой не успел! Потом буду бегать просить прощения. Нет ничего лучше, да?! Почему бы не побегать, ведь это я во всём виноват! Территорию — сдал, войну — проиграл, ещё и спор этот… Всё для республики! Всё для вождя эльфов!

Полубезумный взгляд Альдена держал, словно магнитом, не давая прийти в себя и сосредоточить мысли.

— Всем нужна была империя, все делали на неё ставки — помрёт-не помрёт! А давайте-ка накачаем её, чтобы, если вдруг что, она первой встретила врага, защитила остальных! Так ведь проще, да?! Если империя есть, чего бы не попользоваться, не стоять же ей без дела! Там как-нибудь отыграем. А не отыграем — свалим на меня: чего это я проигрываю за всех? Непорядок! Непорядок проигрывать!

Закрыв лицо руками, Альден рухнул на колени, сжался в комок и завыл, так истошно, что у девушки едва сердце не разорвалось от отчаяния.

— Кейра, умоляю, оставь меня, — простонал император. — Если есть ещё что-то, чем я могу тебя заклинать, — оставь.

— Не могу, — прошептала Правительница, — не могу… Я не должна бросать тебя в таком состоянии.

— Можешь! Можешь и должна! Иначе…

Альден закашлялся; судя по звукам, он из последних сил сдерживал слёзы.

Кейра снова сделала шаг вперёд, инстинктивно, потому как ни сил ни времени на обдумывание целесообразности не было. Она хотела спасти ситуацию и делала всё, что только могла.

Издав сдавленный вопль, Альден дёрнул наотмашь рукой. Воздух перед ним заискрился; вновь повинуясь рефлексам, девушка остановилась. Потянулась в замешательстве, не понимая, что произошло, — не атаковали же её, в самом деле?.. И упёрлась в невидимую стену.

— Не надо. Пожалуйста, — прошептал Альден. — Стой, где стоишь.

Правительница медленно опустилась вслед за ним на пол.

Всё, приехали. Слов не осталось, а любое другое средство, которое можно было бы использовать, требовало непосредственного контакта, который ей закрыли.

Нервы закручивались в жгуты от борьбы холодного чувства собственной беспомощности и нежелания сдаваться. Взгляд дёргано скакал по комнате в поисках чего-либо, за что можно было бы ассоциативно зацепиться и переломить ситуацию, но никак не находил…

Пока, наконец, не упал на альденову гитару. Практически случайно: любимый своим владельцем инструмент валялся в дальнем углу, словно потерявший смысл полированный кусок дерева. У Кейры перехватило горло от ощущения неправильности — которое тут же нацепил на себя клубок остальных переживаний.

Всё из-за войны. Чертовой войны, вынуждающей бросать всё, что любишь, и на какое-то время — от недель до месяцев, как повезёт, — превращаться в нелюдя. Думать, как инфернал, действовать, как инфернал, ради того чтобы поскорее уничтожить или хотя бы нейтрализовать врага и вновь вернуться к самому себе, вспомнить о том, что есть в жизни хорошего.

— Отпустите меня в мой сон, — прошептала девушка всплывшие в голове строчки, отстраняясь от происходящего и не видя ничего перед собой. — Там поёт серебряный дождь…

Альден затих. Чуть поднял голову — Кейра почувствовала направленный взгляд.

— Гитара, — тихо произнёс император.

— Что? — Кейра вздрогнула.

— Возьми гитару.

— Я…

Не собиралась петь. Не хотела петь. Уже несколько лет как не играла. Вообще не готовилась.

Альден повёл головой в направлении угла; гитара поднялась в воздух и сама поплыла через комнату, избавив девушку от мук выбора.

«Только бы не запутаться в переборе», — успела подумать Кейра, принимая инструмент.

Закончив, девушка не без облегчения выдохнула: некоторое количество эмоций ушло в песню и прекратило разрывать её изнутри. Посмотрев на единственного слушателя, она с удивлением поняла, что ему тоже стало легче: дыхание Альдена выровнялось, руки перестали ходить ходуном.

— Можешь… ещё? — спросил император.

Большого желания снова бросаться на риск не было — новую песню придётся обдумывать с нуля. Но выбора ни в одной из плоскостей не оставалось.

— Только закрой окна, сквозит.

— Есть, — кивнул Альден, не сделав ни единого движения.

Подумав, Кейра решила попробовать немного сдвинуть эмоциональный фон.

Кажется, Альден оценил. Когда песня закончилась, он поднялся и прошёлся по комнате.

— Дальше? — уже сама предложила девушка. Голос чуть дрогнул от волнения.

— Если не сложно.

И она продолжила. На ходу вспоминая весь свой репертуар и корректируя его, чтобы не возникало диссонансов с обстановкой. Несколько раз рука соскользнула, несколько раз вылетели из головы строчки, но император не обращал на это никакого внимания. Сама же Кейра не рисковала откладывать гитару, и всё играла… Хотя, конечно, больше пела — в своём владении голосом она была уверена больше.

Прошло около часа, когда Правительница поняла, что в запасе осталась всего одна песня. Альден к этому времени почти пришёл в норму; мрачный и потрепанный, но зато с живыми глазами, он сидел напротив и думал о чём-то своём. Стена между ними давно исчезла, и физическая, и психологическая.

— Можно тебя попросить?

— М? — Альден поднял голову. Кейра закусила губу, набираясь решимости.

— Сделать перерыв на чай. И… выпей, пожалуйста, какой-нибудь элексир. Успокоительный.

Император, не проявив ни малейшего недовольства, кивнул:

— Я тоже хотел. Спасибо, что сказала.

Девушка улыбнулась, устало, но благодарно: ответ, да и сама просьба имели к чаю посредственное отношение.

По случаю отдыха — гитару наконец-то удалось отложить — переместились на диваны. Очистив и заново накрыв стол, Альден выпил что-то из своих запасов и лёг отдыхать. Кейра старалась не привлекать внимания: эффекты у различных средств были разные, многие в принципе не подразумевали какого-либо вмешательства в процесс. Так что, если захочет продолжить разговор, сам подаст сигнал.

Через несколько минут император вернулся в сидячее положение и сделал глоток из чашки. Бросил на гостью скорбный взгляд:

— Злишься на меня?

— Не говори глупостей, — девушка качнула головой. — Расскажешь, что случилось, или не поднимать эту тему?

Взгляд Альдена снова дернулся в сторону.

— Нового почти ничего. Одно за другое, третье за четвёртое… Завершило всё убийство наместника Аргентума. Я когда-то накладывал на него и остальных связки, позволяющие, во-первых, узнать об их смерти, во-вторых, увидеть последние минуты. Правда, никогда раньше не доводилось опробовать на практике… Полноценно, по крайней мере.

Императора передёрнуло, видимо, от воспоминаний о пережитом.

— В общем, теперь Аргентум совершенно точно в руках инферналов. И ничего хорошего нам это не сулит.

— Разве нельзя что-то придумать? — воспользовавшись удобным моментом, Правительница решила создать основу для примирения друзей между собой. Альден кивнул:

— Нармиз предлагал перекроить планы. Правда, я тогда был не в состоянии рационально мыслить, и… вместо обсуждения наорал на него. Столько всякого наговорил… Тоже теперь прощения просить.

— Почему «тоже», со мной ты не поругался, — Кейра усмехнулась, — не на ту напал.

— Не знаю, что бы я без тебя делал, — признался император. — В лучшем случае ещё несколько часов так просидел.

— Как и Нармиз. Я на него наткнулась по дороге сюда. Переживал, что он ответил тебе гораздо жёстче, чем получил сам.

— В самом деле?.. Это он, наверное, из-за моей реакции так подумал. — Альден бросил задумчивый взгляд в окно: — Хотя сейчас я и правда не отказался бы поубивать всех до вхождения в силу…

— Так тоже никаких гарантий не было бы, — напомнила Кейра, — тем более, их пришло четверо. Один ускользнул — и всё, вот тебе не умирающий от старости меняющий внешность террорист без привязки к центру силы. Создающий любое оружие силой мысли.

— Да знаю я, знаю. Просто всё так сложно… Задрала меня эта война, — император поморщился. — Мало того что ни конца ни края, так к тому же почти половина территории потеряна. Замкнутый круг: что хочешь делай — придёшь к одному, надо расширяться. А как, если постоянно то на одном направлении атакуют, то на другом?.. Расслабиться вообще не удаётся. Причём кажется, что справляешься, успеваешь отдыхать, а оно, на самом деле, копится внутри, ждёт подходящего момента.

Император снова стал мрачнеть — накручивание не прошло впустую. По-видимому, успокоительное сняло основную нагрузку, но в долговременной перспективе уступало внешним факторам. Девушка поспешила увести внимание в сторону:

— Военные издержки это ладно. Ты зато с Нармизом видишься регулярно, хоть по делам, хоть в какой обстановке. А я одна сижу неделями, как ни соберусь до кого-нибудь добраться — сразу что-то происходит. И в итоге откладываю до бесконечности.

Перегнувшись через стол, Альден коснулся её руки. На секунду — но этого хватило, чтобы выразить довольно многое.

— Это разрешение время от времени появляться на фронте? — уточнила Кейра, не веря в свою удачу. Как оказалось, правильно; император вздохнул:

— Пока нет. Ты же все мои доводы наизусть знаешь…

Девушка угрюмо кивнула; попытка не пытка.

Когда пауза затянулась, она вдруг заметила, что челюсти Альдена снова сжались, а взгляд остановился в пространстве. Голова Правителя продолжала сопротивляться искусственной волне успокоения, и небезуспешно. Что ж с ним сделать-то?..

— О чём я?..

— О том, как мне тяжело без встреч, — напомнила Кейра, параллельно сама погружаясь в мысли.

— Угу. Я, как ты понимаешь, тоже против встреч ничего не имею, но планировать сейчас совершенно невозможно. Всё скачет, как не знаю что, меняется по сто раз… Могу только один совет дать: есть возможность — лети, пока она не исчезла, а мы уже как-нибудь под тебя подстроимся. Но квартироваться всё равно лучше у себя, иначе с этим фронтом — вон, как я станешь.

Кейра дотянулась до лежавшей неподалёку гитары и коснулась струн. Прислушалась к звону.

— Не знаю. Может, если бы я добралась сюда чуть раньше, даже этого можно было избежать. Помнишь, ты когда-то так же успокаивал меня? Давно, ещё в самом начале. Когда у меня не получалось то одно, то другое… Сначала пытался говорить серьёзно, объяснял ошибки, а потом бросал и садился играть. И все проблемы как рукой снимало.

Губ Альдена коснулась тень улыбки:

— Больше тебя ничем не пронять было. Сидит девчонка, ревёт, что она никогда не станет нормальным Правителем, и никого не слушает…

— А ты отвечал, что — из тебя же что-то получилось, значит, и из меня толк выйдет.

Правительница улыбнулась в ответ — почти не видя собеседника: перед глазами вставали картины далёкого прошлого. Их общего прошлого.

Подтянув гитару, она с первого раза взяла нужные аккорды. Пальцы легко начали выводить перебор; эту песню она когда-то выучила одной из первых и ни за что не позволила бы себе забыть.

Кейра мельком бросила взгляд на друга: улыбка на лице Альдена не собиралась никуда пропадать.

Всё правильно. Это была их песня. Если что-то и могло сейчас сработать, то она.

Забыв об окружающем, девушка не уловила момент, когда император опустил голову. Ничего особенного — однако сердце нехорошо кольнуло.

По окончании песни он остался в том же положении.

— Всё нормально? — Кейра занервничала. Ну что такое, ничего ведь не предвещало!

— Да, наверное, — отозвался Альден.

Поднялся, подошёл к окну. Опёрся обеими руками на подоконник.

— Альден?..

— Всё в порядке. Я… можно вопрос?

Подумав, девушка решила не повторять ошибок и сократила дистанцию сразу — тихо подошла и встала в нескольких шагах позади. Ответила:

— Конечно. Что-то случилось?

— Нет, просто вспомнилось… некоторые вещи. И снова нахлынуло. Ничего серьёзного, я ведь уже выпил элексир. У тебя кто-нибудь есть?

Вопрос был задан настолько неожиданно, насколько в принципе возможно; у Кейры голова пошла кругом, как от удара пыльным мешком. В этот момент она даже порадовалась, что Альден не видит её лица.

Немного придя в себя, девушка отозвалась:

— Можно сказать, что нет. К чему ты это?..

— Песней навеяло.

Пауза между репликами оказалась минимальная. То ли император ответил без задней мысли, то ли считал продолжение интуитивно понятным… Трактуй как хочешь.

Кейра решила задать главный вопрос прямо:

— Ты ведь не пытаешься вернуться к нашему разговору… об отношениях… и…

— Переиграть? — изумление в голосе было совершенно искренним. Он наконец-то повернулся к ней; в глазах — то же самое. — Даже не думал об этом. Если ты не… или ты подумала, что я?..

Несмотря на усиливающийся идиотизм произносимых фраз, понимание ситуации постепенно росло.

— Да, — кивнула Правительница, — ты так спросил, я не знала, что и думать.

Альден сделал к ней шаг, но в замешательстве остановился — наверняка хотел прикоснуться, но посчитал нелепым и рискованным с учётом темы обсуждения. Сказал:

— Если ты не чувствуешь себя обиженной, то я полностью поддерживаю наши нынешние отношения. На мой взгляд, они отличный образец всего, что я тебе обещал… тогда.

«Тогда» — ухнуло в голове слово.

Мысли снова обретали порядок.

Эту тему они не поднимали с того самого времени, ни разу. Пережив свою внезапно возникшую влюблённость, Кейра постепенно и думать забыла о том, что когда-то предлагала другу-Правителю перевести отношения в иной формат — настолько естественной и органичной оказалась их дружба.

— Согласна. Всего, и даже больше. Наверное, я…

Девушка смутилась, но одёрнула себя и твёрдо продолжила:

— Раз уж мы заговорили об этом, то я должна поблагодарить тебя. Если бы не тот случай, я не знала бы… что думать об отношениях. В принципе. А ты помог усвоить простую, но важную мысль, что отношения между Мечтателями это… не то. Парадокс.

— Парадокс, — повторил Альден.

В его глазах снова не получалось ничего прочитать — ни одного конкретного и понятного чувства.

— Ну, не совсем… Просто не знаю, как выразиться, — Кейра с тревогой следила за очередными изменениями в эмоциональном фоне.

Император махнул рукой:

— Не важно. Оставим эту тему?

Решив разобраться до конца, девушка подошла почти вплотную и коснулась плеча друга:

— Не пойми меня неправильно, но ты мне не соврал? У тебя такой вид, словно…

— Я же говорю, ассоциативная цепочка. Дал неосознанно намёк, и ты подняла этот вопрос. Вот и всё.

Он смотрел ей в глаза, прямо и открыто, даром что побледнел. Что же с ним творится, если воспоминания раз за разом обрушивают его в пучину страданий…

Драма ситуации заключалась в том, что Правительница истратила все готовые способы вернуть разговор в прежнее русло, а импровизация буксовала.

— Теперь не пойми меня неправильно снова, — вдруг сказал Альден. — Тебе надо уйти. Я сейчас хочу побыть один и обдумать кое-что. Ты не будешь против?

Девушка закусила губу:

— Если ты…

— Даю слово, что контролирую себя и ничего с собой не сделаю. В любом случае не сделаю: элексир подействовал, а до прежнего состояния мне очень далеко. Не меньше полутора месяцев.

В глазах императора на секунду осталась одна-единственная эмоция — та самая тоска, которая проглядывала, когда они сидели за столом. Через секунду её вновь сменил водоворот неопределённости.

— Какие-то у тебя слабые элексиры, — Кейра через силу улыбнулась.

— Можешь потом подарить свои, — совершенно серьёзно ответил Альден. Коснулся её плеча: — Иди.

На выходе из гостиной девушка бросила быстрый взгляд; император снова стоял у окна, опустив голову.

* * *

Всё должно было быть не так. Совершенно не так.

На первый взгляд — никаких точек пересечения. Его седой давности разговор с Кейрой. Срыв Маркуса, привёдший того к случайному знакомству с покровительницей эльфов. Подозрения Ресда в…

Твою ма-а-ать…

Альден схватился за голову: ещё и Ресд! Вряд ли Кейра соврала, в этом не было необходимости. Значит, с Ресдом у неё ничего нет — или, по крайней мере, ничего серьёзного. «Можно считать…»

С учётом того, в какое положение повелитель драконов себя поставил, переплетение взаимоотношений между Правителями грозило нанести психическую травму решившему его распутать. И таковым, по всей видимости, окажется именно Альден, завязанный на всех участников в отдельности и вынужденный наблюдать за развитием событий в целом.

Хорошо хоть, эта тема не поднялась во время последнего визита Ресда… Иначе всё закончилось бы гораздо быстрее и печальнее.

Хотя — Кейра в конце упомянула Правителей как категорию. Значит, Ресд отпадает?

Сердце бухало как огромный барабан, и с каждым ударом голову заполняла вязкая муть, мешавшая мыслям двигаться, — долговременный эффект успокоительного. «Опорожнив» сосуд нервной системы, накапливавший переживания, эликсир создавал на некоторое время барьер-предохранитель, не давая наполнять его сверх определённой меры.

Через минуту «туман» рассеялся. Альден зевнул; конечно, от лекарств вкуса не ждут, но приятного в искусственной полумедитации было мало.

Теперь вопрос, что делать дальше. Несмотря на помощь Кейры, встряхнувшей его и вернувшей в приемлемое состояние, работать он пока не способен. Найти Нармиза и помириться? Неплохой вариант… но чуть позже. Сейчас он всё-таки хотел бы побыть один.

Повернувшись, император прислонился лбом к прозрачной пластине, заменявшей в окне стекло. Сквозь висевшие над городом облака проглядывало солнце: появлялось, напоминало о себе несколькими тёплыми лучами и снова скрывалось в белой пелене. Нормальная умеренная погода…

Альден в незнамо какой раз помечтал, чтобы этот день поскорее закончился, вместе со всеми его проблемами.

Ладно, силы есть — переживём как-нибудь.

Занавесив окно, чтобы не изводить себя бессмысленным ожиданием, император пошёл обратно к диванам. Сел, потянулся к недопитому чаю. И с удивлением обнаружил на столе сложенный в два раза листок бумаги.

Кейра? Перед уходом? Чего она вдруг?

Однако надпись на лицевой стороне — немного неровная, выведенная, по всей видимости, вручную — повергла его в ступор: «Альдену».

Правитель потеребил записку, не решаясь развернуть и прикидывая варианты. Забросить в резиденцию предмет снаружи задача нетривиальная. Быстро и незаметно в текущих условиях это сделать вовсе невозможно — даже прямой пробой пространства окажется перенаправлен. Но в ином случае требовалось признать, что Кейре зачем-то понадобилось конкретизировать адресата.

Получив за время размышления очередную порцию «тумана» в голову и вынужденно взяв полминуты отдыха, в конце концов Альден решил действовать по правилам. Минут десять он потратил на всевозможные проверки, преимущественно — на магическую активность. Ко всем воздействиям материальная форма непонятного письма оказалась инертна и не явила ничего подозрительного. Единственное, что удалось выяснить, почерк действительно имел естественное происхождение, но графологическую экспертизу император проводить не стал. Использовав последний, защитный амулет на себя, он, наконец, развернул листок.

«Здравствуй. Я Одиночка, временно нахожусь в твоём городе и хотел бы встретиться. Напиши ответ здесь, письмо само переместится обратно. Даю слово, что не питаю злых намерений».

Альден нахмурился. Похоже, лимит приключений на сегодня ещё не выбран.

Вероятность внезапного появления Одиночки он оценивал примерно в пятьдесят процентов. Остальные пятьдесят приходились на хорошо спланированную диверсию. Очень хорошо спланированную — с учётом заброса письма на охраняемую территорию… И возвращения с неё?

Первое, что пришлось сделать, это активировать телесный потенциал и нейтрализовать активные элементы эликсира в крови: прежде нужды создавать антидот для успокоительного как-то не возникало, а голова требовалось ясной. Разобравшись с этим, Альден наскоро составил план действий и вывел под текстом письма:

«Согласен. Где ты находишься?»

Записка и впрямь исчезла через секунду после того как он убрал руку. Ничего себе, через все щиты, через все блоки…

Активировав устройство связи, замаскированное под медальончик на шее, Альден вызвал штаб гарнизона.

— Засекли метку, которую я поставил?

— Так точно.

— Она должна была только что переместиться. Точка назначения в черте города?

— Так точно. Почти в самом центре, император… Довольно недалеко от вас.

— Отлично, — Правитель задумался. — Полное сканирование на километр вокруг. Результаты на носитель и передать мне по внутренней почте. Приоритет высший.

— Есть.

— Подготовить сводную группу, защитный профиль, до ста человек. Вызов к месту сканирования.

— Есть.

— Жду.

К моменту, когда Альден дошёл до рабочего кабинета, на чёрном матовом кругляшке доставщика, похожего на автоматическую кофеварку, как раз появился хрустальный кубик. Слитным движением Правитель подхватил его и вставил в стоявший неподалёку проектор; азарт захватывал его всё сильнее.

На полу комнаты возникла голографическая полусфера, отобразившая участок сквера. Если Альден не ошибался — того самого, что находился возле резиденции, почти не просматриваясь с выходящего на фасад балкона его покоев, но просматриваясь из окна кабинета. Подходить проверять самостоятельно император поберёгся и подтвердил догадку, покрутив на проекторе колёсико масштаба.

Ни в одном из спектров присутствие защищённых от наблюдения объектов не обнаружилось. Даже сам контактёр, спокойно сидевший на лавочке, выглядел совершенно безобидным и почти не имел магического фона. Перемещение предметов в обход правил, отсутствие непосредственного прикрытия…

Всё так и звало махнуть рукой и сказать: «да это всего лишь Одиночка, решивший наведаться в самый неподходящий момент». Поддавшись скептицизму, Альден поднял вероятность диверсии до семидесяти процентов.

Появления записки он снова не заметил. Между тем, доставлена она была сюда, а не в гостиную. Налицо привязку к адресату.

«Спасибо, что откликнулся. Я в пятистах метрах к северу от тебя, в парке на скамейке, один».

Да у него и самого привязка к адресату. Интересно.

Когда император заканчивал развешивать амулеты, медальон мелко завибрировал.

— Слушаю.

— Группа готова, оперативный номер двести двадцать один. Находится в ста метрах от границы зоны сканирования.

— Переключайте.

Раздались два последовательных сигнальных щелчка — оператор отключился от разговора, вместо него подключился командир отряда. Доложил:

— Примипил Табий.

— Я пойду на контакт, страхуйте меня. Подозреваю хорошо замаскированную диверсионную группу, приманку снайпера, агента устранения.

— Вас понял. Выход на позиции через минуту, — с подробностями офицер уже был ознакомлен.

Через всё здание, потом вокруг него, потом через сквер — у самого Альдена прямая дорога займёт минуты три. Он бросил взгляд на окно, размышляя, какого поведения стоило бы придерживаться. В обычных условиях встреча с Одиночками требовала минимум подготовки; если сейчас подготовлена диверсия и этот момент учтён, лишние пара минут его выдадут.

Хотелось бы выбрать вариант «не ходить совсем», но он, к сожалению, отсутствовал. Войны Мечтателей относились к соревнованиям того формата, где неявка на поединок засчитывалась как проигрыш: если у врага появилось неизвестное оружие, твой долг заставить применить его против тебя, потому как это единственный способ придумать адекватную защиту.

Отсчитав для верности пятьдесят шагов по кабинету и сверившись с часами, император открыл окно и шагнул с подоконника наружу. Самый экономный вариант такого перемещения заключался в попеременном сгущении воздуха под ногами и схождении таким образом по невидимым ступенькам, но это требовало определённой концентрации, так что плавное приземление обеспечил один из защитных амулетов.

Вслушиваясь в мягкий шорох палых листьев под сандалиями, Альден задумался уже о том, какой вариант на самом деле устроил бы его больше всего. Одиночки редко забредали во владения Правителей — считали это неподобающим для себя времяпровождением. Точнее, не забредать, а выходить с Правителями на контакт: так-то, инкогнито, они могли путешествовать сколько угодно, даже в военные периоды, с повсеместными проверками на присутствие личины. От них можно было узнать некоторые интересные вещи, которые, кроме как в спокойном разговоре между двумя равными, можно никогда и не услышать.

Зато если его сейчас попытаются убить, это будет означать две вещи. Во-первых, инферналы владеют несколькими важными секретами тактического уровня. Как пробраться в закрытый глухим щитом город. Как дойти до его центра не вызвав подозрений. Как передать письмо, привязанное к объекту, в резиденцию императора. А во-вторых, они готовы раскрыть такие крупные карты ради одной-единственной попытки. Замечательный расклад — если знать, что обычно ситуации с такими ставками предполагают несколько попыток.

К нужной скамейке Альден подходил сзади, со стороны деревьев, оставаясь незамеченным. Незнакомец сидел спокойно, с момента сканирования даже не поменяв позу; откинувшись на спинку, он смотрел то ли вперёд, то ли в небо, всем своим видом демонстрируя беззаботность. Одежда, состоявшая из светлых штанов и белой рубашки с короткими рукавами, усиливала впечатление.

Ну что ж, последний контроль. Не дойдя около тридцати шагов, Альден коснулся дужки очков, одновременно мысленно подавая нужную команду; стёкла подёрнулись алой дымкой, которая через пару секунд расступилась. Мир визуально выцвел, зато силуэт Одиночки наоборот, вспыхнул яркими цветами. Как на подбор — исключительно располагающими, светлыми и тёплыми.

Дёрнув бровями, Альден вернул очки в естественный режим и уже не таясь обошёл скамейку, попадая в поле зрения.

— Привет, — улыбнулся гость, парень лет шестнадцати на вид. — Альден?

— Да, — кивнул тот.

— Я надеялся, что узнаю тебя. Мне… нужно встать?

— Зачем? — не понял император.

— Этикет, правила… традиции?

Сообразив, в чём дело, Альден покачал головой:

— Только если ты собираешься стать полномочным послом.

— Не думаю, что гожусь для этого, — парень снова улыбнулся.

— Тогда забудь про церемонии.

Они с минуту рассматривали друг друга, прежде чем Альден, наконец, спросил:

— А тебя как зовут?

— Монах. Просто Монах.

* * *

Облик императора Альдена расходился с тем, как его представлял Монах. Безусловно, он выглядел естественным продолжением своего государства — сквера, немногочисленных гуляющих в нём, зданий, высящихся на заднем плане. Вливался в обстановку легко и непринуждённо, так, как может только человек, находящийся в родном для него окружении. Но — это только подчёркивало разницу между ожидаемым и действительным.

По рассказам Маркуса хозяин Новой Римской империи выходил чрезвычайно активным, ироничным и уверенным в себе. Непоколебимым в привычных условиях. Может, война не входила в рамки привычных условий. Может, она шла не так, как ожидалось. В стоявшем перед Монахом юноше лет восемнадцати не было ни первого, ни второго, ни третьего. Хотя это, без сомнения, был именно Альден — такой, каким он являлся в жизни.

— Ты меня знаешь, — скорее констатировал, чем спросил Правитель.

— Посредственно, — Монах улыбнулся, — Маркус о тебе рассказывал.

— Он у вас? — брови Альдена взлетели вверх.

— Уже нет. Приходил месяца два назад, просил помощи в борьбе с инферналами, но не нашёл её. И решил двинуться дальше.

Подумав, император кивнул:

— Примерно как я рассчитывал.

— Рассчитывал? — не понял Монах.

— Предполагал. Я был уверен, что он в порядке и ищет возможность вернуться.

«Но всё же волновался за него», — мысленно закончил Одиночка, с интересом всматриваясь в лицо собеседника. Произнёс вслух:

— Он вернётся только когда почувствует, что готов к этому. Что готов вернуть всё то, что потерял.

— Да, — снова кивнул Альден. — Вы долго общались?

— Несколько часов.

— О чём?

Вопрос был задан так ненавязчиво, что даже Монах, внутренне подготовившийся к подобному, сбился с мыслей.

— О разном, — осторожно ответил он. — Преимущественно рассказывали друг другу разные истории из жизни.

— Из жизни? — Альден поджал губы. — Необычно для Одиночки.

— Я многому у него научился.

Правитель молчал.

Ситуация явно сворачивала не туда, хотя Монах никак не мог понять, какую ошибку — или несколько ошибок? — он допустил.

— Зачем ты пришёл? — спросил, наконец, Альден, по-видимому приняв какое-то решение.

— Поговорить, — осторожно ответил Монах, поневоле становясь серьёзным.

— Зачем?

— Зачем поговорить?

— Да.

В глубине души Одиночка изумлённо вздохнул: совершенно непредставимый в его обычном кругу общения формат ведения разговора. Ах, если бы только получилось наладить контакт, это какие возможности для саморазвития…

— Я хочу получить от тебя информацию.

— Какую? — в глазах императора блеснуло торжество.

— Что такое свобода.

Альден осёкся. Помолчал, словно размышляя над чем-то принципиально важным. Негромко переспросил:

— Что?

— Что такое свобода. В твоём понимании.

— За… — он сглотнул, справляясь с голосом, — зачем?

Этот вопрос был гораздо сложнее предыдущих: Монах никогда не пытался задавать его себе.

И найденный на него ответ тоже оказался не из приятных.

— Наверное, я хочу знать, есть ли она у меня.

— Наверное? — Альден словно искал любую возможность оттянуть наступление какого-то нежелательного момента.

— Я не думал над этим раньше, поэтому не могу знать точно.

Внезапно Правитель снова напрягся.

Не успел Монах ничего пояснить, как получил новый вопрос:

— Откуда ты пришёл?

— Из дома, — Одиночка не сдержал удивления таким переходом.

— Что ты называешь домом?

— Место, где я живу и чувствую своим.

Короткие отрывистые вопросы посыпались один за другим. Но теперь они, как в издевательство над Монахом, были наипростейшими, требующими обращения больше к памяти, нежели к чему-то ещё.

— Кто там бывает, кроме тебя?

— Мои друзья.

— Кого ты называешь друзьями?

— Тех, кому доверяю.

— Откуда ты знаешь всё, что знаешь?

— Проверяю информацию самостоятельно либо беру на веру.

— На веру друзьям?

— Да.

— Как ты используешь полученную от меня информацию?

— Для дальнейших размышлений.

— Что ты называешь размышлениями?

— Обработку знаний.

— Зачем тебе нужна обработка?

— Для встраивания в картину мира.

— Кто создал твою картину мира?

— Я сам.

— Для чего?

Монах озадачился. Для чего — он не знал.

Он неосознанно опустил голову, и Альден вскинул, направляя на него, сжатый кулак:

— Не двигайся!

— Не двигаюсь, — озадаченность скачками перерастала в ошеломление непонятностью происходящего. — Ты мне угрожаешь?

— Именно.

— Но почему?

— А ты сам подумай, — голос императора дрожал от напряжения.

— Думаю, — почти жалобно ответил Монах. — Не понимаю. Вообще ничего.

— Ты Одиночка?

— Д… да.

— Как у тебя появилась эта мысль?

— Мне сказали…

— Кто?

— Другие Одиночки.

— Это они так представились или ты сам решил?

— Они.

— Как ты можешь доказать самому себе, что ты именно Одиночка?

— Я… знаю то, что знают Одиночки. И умею то, что они умеют.

Альден закусил нижнюю губу, обдумывая услышанное.

— Что-нибудь, чего не знаю я?

— Я не знаю… Нет, знаю! — мысль вспыхнула в голове Монаха так неожиданно, что он непроизвольно подался вперёд, заставив императора напрячься ещё больше. — Маркус говорил, что вы не владеете координатным перемещением?

— Что это? — кажется, Альден тоже удивился. Конкретизировал: — Что ты под этим понимаешь?

— Я… но…

Сознание снова замкнуло. Когда-нибудь это должно было произойти: «новые» контуры мышления не могли не вступить в конфликт со «старыми». Но Монах не предполагал, что это случится в настолько неподходящей ситуации.

— Говори, — велел император.

— Ты ведь Правитель, — тихо озвучил суть проблемы Монах. — Я не могу сообщить тебе принцип. Не должен.

— Я не знаю ни одного элемента этого принципа?

— Маркус говорил, что ни один Правитель его не знает.

Альден, тоже нервничая всё сильнее, размышлял. Наконец, решил:

— Слушай меня и ничего не делай. Переместись на два метра назад себя. Так, чтобы остаться у меня на прицеле. Если отклонишься больше чем на пару градусов, я приму меры. Ты меня понял?

— Да.

— Перемещайся.

Монах сформировал образ, задал параметры, вдохнул в него энергию. Почти никаких ощущений не последовало, только картинка перед глазами поменялась: словно порыв ветра пронёс его сквозь спинку скамейки и оставил ровно на два метра дальше, переведя в стоячее положение.

А затем произошло то, чего Монах не видел ни в одном из предположений, — у Альдена подломились ноги и он упал вперёд на колени.

— Ты Одиночка, — прохрипел император. Закашлялся.

— Я могу приблизиться?..

Вместо ответа Альден издал непонятный звук, который было совершенно непонятно как трактовать. Впрочем, он тут же сам пояснил:

— И ты меня ещё спрашиваешь?

Восприняв это как руководство к действию, Монах быстро подошёл к нему и взял за руку, помогая подняться.

Вновь оказавшись на ногах, император уставился на него выпученными глазами:

— Ты всё-таки Одиночка!

— Ну… да, — Монах пожал плечами.

— Ты действительно знаешь Маркуса?

— Да, всё, как я сказал. Я ни в чём не врал.

— Я… не сразу включил детектор. Поэтому не знал.

Помолчав, Монах рискнул поинтересоваться:

— Ты расскажешь, что сейчас было? Как-то совершенно непонятно.

— Ещё бы было понятно, — Альден невесело хмыкнул. — Я принял тебя за биоробота. Которому заложили сознание, нужную память и отправили ко мне с какой-то целью. Выведать информацию, например.

— Биоробота? — тупо повторил Монах. Правитель вздохнул:

— У нас тут война вообще-то. А на ней чего только нет.

Война. Диверсии.

— Я мог догадаться. Мог ведь… — Монах сокрушённо покачал головой. — Даже в голову не пришло.

— Тебе и не положено, ты ведь Одиночка, — на последнем слове тон Альдена едва уловимо изменился, словно он с величайшим трудом удержался от того чтобы вздрогнуть.

— Я не такой, как все, — к удивлению Монаха, его собственная фраза тоже прозвучала как-то странно. Как если бы в ней скрывался гораздо больший смысл, чем заложенный, и он об этом знал. Но боялся признавать.

— О да… Ещё ни с одним Одиночкой у меня такого театра не было. Пошли сядем?

Когда они оказались на скамейке, Монах на автомате дёрнулся, чтобы сложить ноги под себя, но вовремя опомнился: он не на своей территории. Нужно вести себя соответственно.

Альден, по-видимому, заметил его движение. Со вздохом сказал:

— Располагайся как хочешь. Не мне теперь ставить тебе правила.

— Ничего страшного, я сам виноват.

— В чём? Что я мог тебя убить?

Монаха передёрнуло, когда это слово, как конверт, вскрылось и развернулось в его сознании всеми гранями своего смысла.

— Думаю, да. Ты ведь не желал мне зла, а действовал по обстоятельствам.

— По обстоятельствам… — Альден махнул рукой. — Ты про свободу в понимании Правителей спрашивал? Вот она. Действия по обстоятельствам. Ничего нет, кроме этих обстоятельств. Как тебе со стороны? Нравится?

— Как так? — не понял Монах. Приготовился слушать.

— Ты всё ещё хочешь говорить об этом? — император слегка удивился. — Ну, смотри. Вот вас где-то полсотни человек, у вас есть определённая общая деятельность. Появляется специальный человек, который берёт её организацию на себя. Теперь сбор объявляют не каждый самостоятельно, а при возникновении необходимости говорят этому человеку: есть дело, нужен общий сбор. И человек сам всех собирает. Вкладывает свои силы в общее дело. Может такое быть?

— На добровольной основе. Если человек сам захотел этим заниматься, — Одиночка задумался. — И… если все одобрят эту идею: потому что кто-то может не захотеть посредника.

— Всё сугубо добровольно, — Альден быстро приходил в себя, и даже более, учитывая его первоначальное состояние. Закинув руку на спинку скамейки, он стал жестикулировать другой: — Допустим, он занимается этим всю жизнь. За это время успевает смениться… сколько? Пусть будет одна десятая часть всех Одиночек. Подойдёт?

— Наверное, — кивнул Монах.

— После его смерти вызывается второй, на тех же принципах. Проблем за это время никаких не было, всё делалось по-честному. Один трудится, а все остальные освободились от необходимости проводить определённую процедуру. Согласятся они повторить?

— Думаю, да.

— Хорошо, повторяют. За это время успевает смениться ещё десятая часть. После смерти второго вызывается третий. Понимаешь, куда я клоню?

— Что все Одиночки сменятся и в итоге новые будут ждать, что кто-то возьмёт на себя обязанность сбора, потому что так привыкли, — Монах улыбнулся. — Я знаю этот механизм, его вывели в эксперименте с обезьянами. Но Одиночки тем и отличаются, что выше всего ставят личные права. Все имеют право не вызываться занимать это место.

— И что будет? — поинтересовался Альден, нисколько не смущённый тем, что его замысел вроде как не оправдался. Монах пожал плечами:

— Ничего. Вернётся как было.

— Несмотря на то, что все будут ждать, что кто-то да вызовется?

— Ну да. Права есть права.

— Хорошо. А теперь представь, что все эти полсотни — твои друзья. И ты можешь вызваться. Сделаешь это?

— Если не захочу, то нет. Это моё право. И они поймут.

— Что значит «поймут»?

— Ну… поймут.

— Простят?

Монах задумался. Впереди виднелась ловушка.

— Нет, они не станут обижаться. У них те же самые права, так что они поймут, почему я не стал этого делать.

— А они обязаны?

Плохо совместимое с понятием «Одиночки» слово вдруг приблизило ловушку, почти, казалось, обойдённую.

— Что обязаны?

— Понимать тебя. У них есть такая обязанность?

— У Одиночек нет обязанностей, — Монах покачал головой.

— То есть ты полагаешься на то, что они поймут тебя и не станут обижаться?

Бах — один «старый» контур мышления врезался во второй.

Одиночка встряхнул головой, заставляя её работать:

— Это очень высокая вероятность.

— Но, полагаю, тебе не нужно объяснять разницу между закономерностью и вероятностью? — Альден выглядел довольным. Разговор тем временем продолжался. — Итак, ты можешь занять это место. Хотя не обязан. И твои друзья знают, что ты можешь занять это место и таким образом облегчить им жизнь.

— Кажется, я понял, о чём ты, — Монах посмотрел в ответ. — Нет, они совершенно точно не порвут отношения. Они, конечно, не обязаны этого не делать, но за это я могу поручиться.

— Нет необходимости, никто не говорит о разрыве. — Альден чуть наклонился вперёд, уменьшая расстояние. — А вот как ты будешь чувствовать себя, зная, что мог занять место и помочь тем самым своим друзьям, но не стал этого делать?

Всё упиралось в понятие «друзья». Друзья — это те, кому ты доверяешь…

А доверия нужно добиваться…

Тем более — обоюдного доверия.

— Думаю, я почувствую себя виноватым, — негромко ответил Монах.

— Я тоже так думаю, — кивнул император и вернулся в прежнее положение. — Так вот, свобода Правителей — это когда ты никому ничего никогда не обязан. Более того, ты не обязан даже следовать установленным правилам и соблюдать чьи бы то ни было права. Хочешь — можешь уничтожить все те полсотни друзей, перед которыми чувствуешь вину. Вычеркнуть из реальности. И создать полсотни новых, перед которыми никакой вины нет. И ничего тебе за это не будет. А единственное, что ты сделать не можешь — не не вправе, а именно не можешь, — заставить вот это, — Альден согнул палец и постучал по груди в области сердца, — не чувствовать себя виноватым, когда предаёшь друзей. Которых у тебя, на самом деле, миллионы. Ровно столько, сколько составляет население твоей страны.

Так и не сумев отыскать новую ловушку, Монах уточнил:

— Но ведь можно же никого не предавать? Государства устроены иначе, чем простые сообщества. Если какая-то должность освобождается, на неё тут же найдётся замена, независимо от твоих действий. И в результате никто не пострадает.

Альден покачал головой:

— Предательство это иметь возможность и не помочь. А если рассматривать наши государства, в этом мире, то самые большие возможности не у того, кто сидит на троне. А у того, кто создал всю страну. Понимаешь разницу?

— Но ведь если на троне будет кто-то сидеть, он так или иначе будет заботиться о населении. И никто не окажется предан.

— Формально да. Но фокус в том, что, если что-то пойдёт не так, ударит это в любом случае по тебе.

— По…

Император молча постучал пальцем в области сердца, и Монах осёкся.

Спустя несколько долгих минут, в течение которых Одиночка устаканивал совершенно расклеившееся на составляющие восприятие, он заметил, что процесс изменений подошёл к концу. Альден, так же сидевший напротив, в той же позе — разве что чуть повернул голову, подставив лицо солнечным лучам, стал похож на тот самый образ, который сложился в памяти Монаха под влиянием рассказов Маркуса.

Уверенный, ироничный, активный, — вспомнилась характеристика, к которой он был привязан. Не активный. Ироничный лишь слегка. Получается, уверенный? Разговор прибавил ему уверенности? Как странно.

Но из этого следует, что у императора личностный кризис. Завязанный не на что иное как на категорию Правителей.

— У тебя всё получится, — произнёс Монах.

Альден перевёл на него удивлённый взгляд:

— Что?

Неизвестно, что он увидел в глазах Монаха, но его лицо моментально преобразилось обратно. Ненадолго вернувшаяся уверенность в себе растаяла без следа.

Сердце заныло.

Секунду назад собиравшийся сказать что-то тёплое и ободряющее, Одиночка вдруг ясно понял, что этого не хватит, и начал спешно придумывать другие варианты. Само собой у него вырвалось, поперёд всех оценок и барьеров:

— Хочешь научиться координатному перемещению?

Глаза Альдена расширились настолько, что, казалось, он сейчас упадёт с сердечным приступом. Но — радости, которая могла бы быть причиной такой реакции, в них не наблюдалось.

«Зачем, зачем, зачем, — билось тем временем в голове у Монаха. — Я не должен рассказывать, не должен…»

— Нет, — наконец, выдохнул Правитель.

Теперь, верно, глаза полезли из орбит у Монаха.

Император твёрдо повторил:

— Нет.

— Почему? — спросил Одиночка, не в силах уже осознавать какие-либо эмоции.

— Нельзя. Сорвусь. Погибну зря. — Сглотнув, закончил: — И вместе со мной погибнет страна.

«Всё. Достаточно. Это всего лишь первый разговор! Достаточно!»

— Хорошо, — Монах кивнул. — Я… мне надо идти. Надо.

Помолчав, Альден спросил:

— Ты обиделся?

— Нет, — Одиночка покачал головой, не отводя взгляда. — Я восхищаюсь тобой. Но мне надо идти.

— Ты ещё придёшь?

— Обязательно.

Монах поднялся, обозначая уход. Произнёс всплывшую в голове шаблонную фразу:

— Спасибо за разговор.

— Спасибо за визит, — Альден тоже встал. Бросил последний, задумчивый взгляд: — До встречи.

И раньше, чем Монах начать формировать образ, обошёл скамейку и пошёл вглубь сквера.

* * *

Когда Кейра ещё только подходила к его укрытию, Нармиз не без иронии отметил, что они фактически поменялись ролями. Если он за прошедшее с их разговора время успел прийти в себя и собраться с мыслями, то девушка наоборот, оказалась в совершенном раздрае, пусть даже — по крайней мере, по первому впечатлению — нейтрального характера, без оттенка обиды или злости.

Судя по взгляду, которым встретилась с ним покровительница эльфов, оказавшись в изолированном пространстве, у неё в голове пробежали примерно те же мысли.

Тем не менее, она, как и всегда, нашла силы улыбнуться:

— Тебе гораздо лучше.

— И это твоя прямая заслуга, — ответил Нармиз. Потянулся к воротнику, собираясь выключить плеер, но Кейра, отследив движение, остановила его:

— Можно?

— Конечно.

Сев рядом, она прислонилась спиной к псевдостеклу, запрокинула голову и закрыла глаза.

Через несколько секунд в её раскрытую ладонь, ближнюю к Нармизу, лёг наушник-бусинка, длинный провод от которого вёл в район шеи главы Братства.

— Кто о чём, а Нармиз о войне, — усмехнулась Кейра, опознав в аккордах снятой с паузы песни «Страж империи».

«И такой вариант тоже есть», — мысленно согласился Нармиз. Но вслух говорить ничего не стал.

Правительница истолковала его молчание по-своему:

— Ты скоро уходишь?

Уходит. Давно пора, на самом деле. Если бы большая часть его жизни действительно составляла война, как привыкли думать остальные Правители, он бы ушёл ещё несколько часов назад. Но тогда он не встретился бы с Кейрой и не подумал обо всём, о чём подумал.

— Конечно, — ответил он. — По-хорошему, я сюда именно за этим и приходил.

«Какие милые знаки. И один за другим, главное».

— Как поговорили? — спросил он, не давая задержаться паузе.

Девушка вздохнула, не открывая глаз. Пожевала губу.

— Ну, по крайней мере, ваш конфликт почти улажен. Вы зеркально думали друг о друге и сели по разным углам переживать об одном и том же. Так что осталось поговорить вам самим.

— Спасибо, — Нармиз постарался вложить максимум эмоций в негромко произнесённое слово и накрыл лежавшую на подоконнике руку Правительницы своей.

Вздрогнув всем телом — так сильно, как не ожидал даже он, — она вдруг высвободилась и прижала руку к животу, закрываясь. Спустя две долгие секунды прошептала:

— Извини, я… сейчас не лучший момент. Слишком яркие ассоциации. Извини.

— Ассоциации с чем? — нейтрально поинтересовался Нармиз, концентрируя всё внимание на том, чтобы ничем не выдать внутреннюю бурю переживаний.

— Я… не важно, ладно? Не бери в голову. Я не хотела тебя обидеть.

Открыв глаза, она сама взяла его за плечо и крепко сжала. Затем вернулась в прежнее положение.

— Всё в порядке?

— Да, — глава Братства кивнул, — просто неожиданно. Вы-то там не поругались?

— Не то чтобы, — взгляд девушки затуманился, когда она обратилась к памяти. — Сначала я его успокоила, сели говорить о разном, вспоминать прошлое. Потом выискались воспоминания… имеющие определённое значение для того, что происходит сейчас. И конец разговора получился довольно странным.

— Настолько странным, что ты теперь вздрагиваешь от любого прикосновения. Или я что-то не так сделал?

Главное, достоверно установить характер причины. Но если спросить прямо «ты вздрагиваешь именно потому, что до тебя дотронулся я?», то ответ Кейры в любом случае окажется «нет».

— Я…

Девушка замолчала, формулируя. Мотнула головой:

— Это очень долго и сложно объяснять. Может, просто закроем тему?

Либо у них и впрямь вышел настолько скомканный разговор, что она теперь нервно реагирует на все физические контакты.

Либо самое лучшее, что можно сделать, это просто закрыть тему.

— Конечно, — согласился Нармиз.

А теперь — обратный отсчёт до времени, когда можно будет уйти без негативных последствий.

— Извини, что начал тормошить. По тебе ведь видно, что ты не совсем в порядке, — дополнил он.

— В порядке, — не согласилась Кейра, — но немного не так, как надо. Знаешь, бывает, что в голове столько всего вертится, и ни на одной мысли не получается сконцентрироваться нормально. И единственное, что помогает, это какие-нибудь элементарные действия, позволяющие переждать.

— Знаю, конечно. Плеер подойдёт?

— Наверное.

Они поправили сползшие наушники и предоставили право заполнить пространство между собой бесплотным голосам, ничего не знавшим о людях, сидевших на подоконнике в центре осаждённого города.

Один из голосов пел о том, что он видел в старом мире, другой наоборот, о далёких планетах, до которых, вероятно, теперь уже было не добраться. Один хотел спеть о любви, но Нармиз безжалостно переключил его сразу как опознал песню; судя по невербальной реакции Кейры, при полном её одобрении.

Три композиции спустя, в соответствии со своим внутренним таймером, Нармиз выключил плеер и сказал спокойно, но категорично:

— Всё, пора выдвигаться.

Вернув наушник, Правительница поблагодарила его искренней улыбкой с тенью вины:

— Ну вот, теперь и ты меня спас.

— Так уж спас. Я почти ничего не говорил.

— Зато твоя музыка привела в чувство.

Глава Братства пожал плечами, мол, тебе виднее, хорошо, если так. Хотя песни им попались довольно простые, без значимого эмоционального фона.

— Держись. Это мы с Альденом привычные.

— Ладно. Иди, я пока посижу.

Девушка повернулась к окну, словно солнечные лучи могли согреть её сквозь защитную пластину. Стараясь ступать как можно тише, Нармиз двинулся вниз по лестнице.

Оказавшись на улице, он тоже бросил взгляд на солнце; времени оставалось не так много, исключительно на дорогу. Конфликты закончились. Эмоции закончились. Приближались бои.

Когда контрольные пункты при входе на территорию резиденции остались позади, Правитель проверил одежду на наличие незастёгнутых ремешков и пуговиц и накинул капюшон. Коснулся воротника, снова включая плеер. Вытянул из него же наушники.

«Свято!», — дохнул в уши голос, перемежаемый ударными.

«— Свято, — мысленно согласился с ним Нармиз. — Если любовь и война главное, что есть на свете, буду заниматься тем, чем умею лучше. Не думая о том, что дело не в умении, а в отсутствии альтернативы».

Голос, произнося одни согласные глуше, чем привычно было слышать, а к другим добавляя новые тона, струился, заполняя всё существо и вытесняя из сознания лишние мысли.

Плащ, подчиняясь воле хозяина, начал медленный, для экономии энергии и лёгкости восприятия, перенос в подпространство.

Шаг, другой. Всё быстрее. Слегка пригнувшись, Нармиз начал неторопливый разбег, с каждым метром погружаясь в другое измерение всё глубже. Окружающий мир постепенно выцветал, солнце теряло яркость, зато все контуры становились чётче, словно их местоположение определялось эхолокацией.

Через полминуты постоянное ускорение вкупе с завершённым переходом позволило идти — бежать, лететь бесплотным ветром — через город напрямую, сквозь более не существующие стены и другие материальные преграды.

Вскоре город закончился, и Нармиз устремился на северо-восток, в направлении одной из ключевых точек фронта. Той, на которой в ближайшие дни, возможно, будет предпринято наступление сил союзников.

Ни в Новой Римской империи, ни тем более в Братстве церквей не существовало. Но это не значило, что у их подданных не было ничего святого.

* * *

— Не занят?

Ресд зафиксировал перо, писавшее без приложения его физических усилий, поставил на паузу проектор. Обратил взгляд на визитёра:

— Разумеется, занят, что за вопрос? Если хочешь поделиться чем-то серьёзным — делись.

Тавис просочился в кабинет, постаравшись сделать это как можно изящнее, и сразу направился к стоявшему напротив Ресда гостевому стулу. Заняв его, нагнулся поближе, сокращая расстояние ещё сильнее.

— Я хотел поговорить с тобой. И это важно.

— Ну так говори, — безразлично отозвался Ресд. Большая часть его внимания сейчас была занята данными с подключённых к телу биоприборов.

Инфернал целенаправленно искал его взгляда, и заговорил только когда нашёл.

— Мне кажется, в наших отношениях есть определённые сложности. Не знаю, что навело тебя на такие мысли, но ты считаешь, что я то ли не отдаю все свои силы нашим общим целям, то ли пытаюсь как-то обмануть тебя или остальных…

Разобравшись с приборами и через это заинтересовавшись происходящим гораздо сильнее, чем первоначально, Ресд внимательно слушал.

Наверное, это не входило в представление Тависа о ходе разговора, потому что перед следующей его мыслью образовалась пауза.

— И это при том, что ты следишь за нами, контролируешь наши действия. Получается расхождение. Если ты знаешь, чем мы занимаемся, то почему думаешь, что я где-то пытаюсь схитрить, симулировать реальную деятельность?

— А тебе не приходило в голову, что ты можешь просто-напросто лажать? — поинтересовался Ресд. Поставил на стол локоть, подпёр голову кулаком.

— О тех случаях, где я действительно что-то сделал не так или не выполнил задачу, я ничего не говорю, — Тавис развёл руками, демонстрируя покорность, и удвоил амплитуду оттенков в голосе: — Хотя и там всегда объясняю причины, почему поступил именно так, а не по-другому.

Инферналы очень тонко чувствуют разницу между объяснениями и оправданиями, — вспомнил одну из своих старых мыслей повелитель драконов, — когда дело касается их собственных подчинённых. И категорически не видят её в остальное время.

— Но ведь проблема не в этом, — продолжил командир тёмных ангелов. — Ты иногда сознательно пытаешься выставить меня дураком перед всеми. Высмеиваешь мои предложения, мои действия. И ничего подобного — в отношении остальных. Если у нас единая команда с общей целью, я хотел бы узнать, чем заслужил от тебя такое недоверие? Что заставляет тебя так относиться ко мне?

— Ну, давай уже, — подтолкнул его Ресд. Если бы не некоторые последствия недавнего выжиганий эмоций, ситуация наверняка захватила бы его.

— Что «давай»? — сыграл непонимание инфернал.

— Мне озвучить? — удивился Правитель.

Тавис чуть склонил голову. На его губах заплясала улыбка довольства.

— Не стоит. Мой дорогой друг, я хочу вручить тебе подарок, уникальный в своём роде. На свете только два человека могли бы преподнести его. Пусть он убедит тебя в моей полной и беззаветной преданности общему делу… и лично тебе.

Он достал из кармана штанов маленький полупрозрачный кубик и положил на середину стола. Выжидающе уставился.

Сперва повелитель драконов убрал на край документы, над которыми работал. Затем пощёлкал кнопками проектора, сохраняя открытый образ в нужном виде. Спустя полминуты наблюдения за инферналом его кубик оказался в ложе сканера.

Сантиметрах в двадцати над столешницей развернулась полусферическая картинка. Слева виднелся край лесной зоны, остальное пространство занимал открытый луг с одинокой фигуркой посередине.

Ресд сел в кресле прямо, так чтобы на линии взгляда находились сразу и сюжетный центр голограммы, и глаза Тависа. Включил запись.

Спустя несколько секунд к одной фигурке присоединилась вторая, материализовавшаяся прямо из воздуха.

— Имей в виду, одно неверное движение, и ты труп, — послышался знакомый девичий голос. Появившийся поднял руки, совсем как недавно перед Ресдом:

— Верю. Но мне от тебя ничего не нужно, кроме разговора.

— Кроме центра ничего не задействовано? — уточнил повелитель драконов. Дождался покачивания головой, подкрутил на проекторе колёсико масштаба. Изображения Тависа и Оры приблизились так, что стало возможно разглядеть черты лица каждого.

— Говори, — велела девушка.

— Ты член нашей команды, — вкрадчиво начал инфернал. — Хоть и не хочешь участвовать в войне полноценно. И ты имеешь право знать, что у нас наметились некоторые… изменения.

— И не только в войне, — скривилась Ора. — Почему меня должно интересовать, что у вас происходит?

— Потому что ты одна из нас. Независимо от того, что происходит в мире. Ближе, чем мы, у тебя никого здесь не будет.

— Сомнительный довод. Это всё? — инферналка обозначила движение тела на разворот, показывая, что собирается уходить.

— Нет. Это только начало, — теперь Тавис на голограмме уставил внимательный взгляд на неё, перпендикулярно тому, что сейчас упирался в Ресда. — Я знаю, почему ты так реагируешь. И признаю, что в нашу первую встречу был неправ. Я хочу извиниться за все те глупости, которые сделал.

— А мне ты рассказывал, что всё сделал гладко и она сама на тебя сорвалась, — не удержался повелитель драконов от подковырки. Нечасто инфернал сам приходит к тебе в кабинет и выставляет свои ошибки напоказ.

Тот покраснел, но взгляда не отвёл.

— Продолжай, — подумав, решила Ора.

— Нам нужна твоя помощь. Действительно нужна. Даже не помощь в прямом смысле — от тебя почти ничего не потребуется. Только согласие и одобрение… Ресд не справляется с обязанностями. То ли сознательно сливает нас, то ли просто не вытягивает ответственность. Мы уже понесли некоторый ущерб из-за его непродуманных действий, и дальше явно будет только хуже.

На этот раз Правитель промолчал, полностью обратившись в слух и зрение; глаза реального Тависа по-прежнему буравили его.

— И вы хотите сместить его. Это единственное решение, которое вы смогли придумать?

— Нет, конечно. Мы же понимаем, что смена руководства в нынешней ситуации это крайний шаг. Но на замечания от нас он не реагирует, попытки выловить для личного разговора тоже ничего не дают: вроде, всё слышит, что ему говорят, но ничего не меняет. А война тем временем продолжается, и наше положение сложное…

Потянулась пауза. Лёгкий ветер трепал волосы двух заговорщиков.

— Кто станет новым лидером? — спросила, наконец, Ора. — Ты?

Инфернал на голограмме покачал головой:

— Вероятнее всего, нет. Я тоже вряд ли вытяну, по крайней мере, на этом этапе. Может, когда-нибудь потом.

Девушка закусила губу.

— Я подумаю.

— Подумай. Но не тяни… пожалуйста.

На лице Оры, перед тем как она исчезла, успело отразиться удивление.

Проектор издал тихий щелчок, предупреждая о пятисекундном отрезке до конца записи. Промотал её до конца, погасил картинку.

Ресд и Тавис по-прежнему сидели молча друг напротив друга.

Инфернал нарушил молчание первым:

— Это мой подарок. Выявление неблагонадёжного товарища, на которого не получится опереться в экстренной ситуации.

Правитель молчал.

— То, что на записи, было три дня назад. Если бы она относилась к тебе так же, как ты относишься к ней, за три дня она рассказала бы обо всём уже сто раз.

Правитель молчал.

— Она не может не понимать, как осуществляется смена руководства, когда лидер не слышит голос коллектива. Она тебя не спасла, Ресд. Могла спасти, но не сделала этого.

Правитель молчал.

Законы логики требовали задать множество уточняющих вопросов. Кто ещё участвует в заговоре? Это фальшивка от начала и до конца? Какие цели преследует Тавис на самом деле? Что он собирается делать дальше? Что он станет делать, если не добьётся целей?

Всё то, истинность чего обычно можно проверить стандартными приборами. Ресд знал об этом — как и о том, что нужно играть ошеломление. Без всякой привязки к тому, что стандартные приборы не могли дать достоверных сведений.

У его роли был другой текст.

— Тавис, ты действительно на моей стороне?

Вопрос застиг инфернала, когда тот уже поднимался со стула, собираясь уходить. Снова сев, командир тёмных ангелов восстановил зрительный контакт:

— Да, как я и сказал.

— А остальные?

— В смысле?

— Плеть и Фауст. Они на моей стороне?

Тавис напрягся:

— Я не знаю.

Ресд отвёл глаза. Постучал пальцем по проектору.

— Это был хороший подарок. Очень хороший. Но подарки — это личное. А работа это работа. Понимаешь?

Инфернал кивнул.

— Ты не сможешь добиться успеха, если не будешь развиваться. Ты замечаешь шутки в свой адрес, но ничего не пытаешься делать, чтобы их предотвратить. Ты срываешься и попадаешь в неприятности, но ничего не делаешь, чтобы уберечься от этого в дальнейшем. Понимаешь?

— Да.

— У тебя большой потенциал. Используй его с умом. А теперь иди.

Не оглядываясь, Тавис вышел из кабинета…

* * *

…и через минуту вскочил с кресла, напоминавшего гибрид медицинского и массажного. Уже ничем не ограничиваясь, торжествующе нанёс удар по воздуху с шумным выдохом. Самое сложное позади!

Инфернал проверил данные с контролирующих комнату датчиков: ничего не проникло, никаких следящих устройств или чего-то ещё чужеродного? Нет, всё в порядке.

Благодарно хлопнув куклу, которая, выполнив свою задачу, теперь лежала рядом с дверью безжизненным трупом, он вышел в основное помещение своего кабинета. Проверил датчики здесь, удовлетворённо кивнул и мыслеообразом целиком растворил заднюю комнату — последний след своей трёхдневной операции.

* * *

В принципе, он неплохо подготовился, — подумал повелитель драконов, разглядывая из переведённого в лежачее положение кресла потолок кабинета. — Даже мышление моё более-менее научился понимать, вот ведь сюрприз. Жаль, что он не использует это в лучших целях, ну да ладно… Не надо быть слишком требовательным.

Задумка с записью была реализована великолепно. Возможность взять и вручную проверить истинность её содержания не предусматривалась: если Ора в самом деле три дня назад обсуждала с Тависом заговор, но не захотела поставить в известность о нём его жертву, она будет всё отрицать. А если запись подделана, она честно скажет, что ничего не знает по этой теме.

Для убедительной подачи информации Тавис даже организовал спектакль — в прямом смысле слова: задействовав биоробота на ручном управлении, который может нести любую чушь без риска запороть легенду на полиграфе.

Мысленно прокрутив ситуацию несколько раз, Ресд решил разыграть её до конца. В его руку скользнул небольшой заполненный до краёв чёрной дымкой стеклянный шарик. Закрыв глаза, Правитель сконцентрировался на другом таком же, находившемся за несколько сотен километров.

— Какие люди, — послышался вскоре голос Оры, так, словно она стояла рядом, а на самом деле — в его голове. — Чем обязана?

— Соскучился я по тебе. Здесь только война и дикие подростки, а душа хочет любви и сострадания. К кому ж мне ещё с этим обращаться?

Инферналка хохотнула, оценив юмор.

— Существование твоей души ещё не доказано. Так что если кто чего и хочет, то конкретно ты, неизвестно кем являющийся.

— Кроме человека, я никем являться не могу. С чужими видами не скрещиваюсь, в неподходящем климате не обитаю.

— Да ты реально клинья подбиваешь, — развеселилась Ора. — Я уж думала, показалось. Совсем тебя припекло, смотрю.

— Клинья вещь такая, бей ты, пока не забили в тебя. — Ресд выдержал небольшую паузу, давая время на переход с несерьёзного разговора на серьёзный. — И об этом я тоже хотел поговорить. У меня к тебе деловое обоюдовыгодное предложение.

— Ну-ка, ну-ка. Помнится, у тебя своеобразные взгляды на обоюдную выгодность.

— Это какие же? — искренне удивился Ресд.

— Сезонная акция «вступи в войну с половиной мира и докажи свою преданность» ничего не напоминает?

— Ну, начнём с того, что определение «получи долю в мировом господстве» будет вернее…

— А закончим тем, что будем раз в месяц стабильно искать любви и сочувствия, потому что, видите ли, половина мира слишком больно кусается, — съязвила Ора.

— Если бы мы получали раз в месяц любовь и сочувствие, то уже праздновали бы победу, — спокойно парировал повелитель драконов. — А так — ну, кусается, куда ж без этого.

— Ох… ладно, давай к делу.

Ресд закрыл глаза, настраиваясь.

— Нам нужны механизмы для выстраивания защиты крепости. Механизмы сложные, создать их можно только вручную. А потенциал, как понимаешь, у нас и так расписан. В связи с этим предлагаю следующее: я предоставляю чертежи и макет, ты создаёшь по ним несколько экземпляров, передаёшь нам. Чертежи и макет забираешь и можешь использовать как угодно.

— От оно как, — чуть удивлённо произнесла Ора. — Купить меня решил.

— Не тебя, а твоё доверие. Что может быть приятнее, чем нежданный значимый подарок?

— Например, безопасность?

— Десяток таких машинок на твой город — и безопасность гарантирована.

— Предложение хорошее. Заманчивое… Но я всё-таки откажусь.

— Ищешь подвох?

— Зачем, в этом я вполне тебе верю, — инферналка сделала паузу. — Но, как я уже говорила в самом начале, я не собираюсь участвовать в вашей войне. Никоим образом.

— И я выполнил обещание, за два месяца тебя потревожили всего дважды, ни разу не попросив войска.

— Ресд, не надо. Ты нормальный человек, так что не будем разводить политес и пытаться трактовать фразу «никоим образом».

— Не будем, — повелитель драконов вздохнул. — Хотя не скрою, мне жаль упускать такую возможность к укреплению отношений. Чем же мне ещё тебя заинтересовывать, как не безопасностью?

— Да чем угодно. Я открыта всему, что не имеет отношения к войне. Спокойно хочется пожить, понимаешь? Не вставая ни на чью сторону.

— Понимаю. — Помолчав, Ресд добавил: — Тем не менее, если тебе что-то будет нужно, говори. Мне дороги наши отношения.

— Хорошо. Когда-нибудь обязательно придётся. Спасибо, Ресд… Удачи тебе.

Связь прервалась.

Немного покатав шарик по столу, Ресд закрыл глаза и начал прокручивать всё произошедшее за последний час вместе.

Мысль пересмотреть свои ориентиры на союзников была странной, но занятной.

* * *

Цена моей чудесной идеи вышла порядка десяти дней.

Именно столько занял переход — своими силами, без телепортаций и других способов мгновенного перемещения — на самый север Фор-Корста. Переезд, если быть точным: не знаю, насколько сильное впечатление оказал бы на его Правителя пеший путь, но такими запасами свободного времени я точно не обладал, поэтому обзавёлся лошадью. Купил, добавив к имевшемуся остатку заработанное самостоятельно.

Строго говоря, десять дней — или сколько там уже прошло?.. — могли сократиться на два-три. Но в этом я сознательно пошёл на сделку с совестью, увеличив время отдыха. Обстановка ужасно давила на нервы, даже не сама обстановка — вся ситуация, в которой я оказался. Необходимость воздерживаться от любых мыслеобразов и соответствующим образом контролировать своё сознание; если в период пребывания в Общине это воспринималось как собственная необязательная блажь, то теперь каждую сколько-нибудь значимую проблему тянуло решить с помощью прямого вмешательства в реальность. Необходимость проводить по полдня, а то и больше в седле и наблюдать проплывающие в стороне пейзажи, мучительно медленно по сравнению с полётами через весь континент. И, конечно, необходимость зарабатывания денег, хоть эта деятельность и требовала большей концентрации, а значит, отвлекала от невесёлых раздумий.

Вспоминая разговоры с друзьями, я частенько зависал на теме особенностей восприятия инферналов. Их характерной чертой, среди прочего, являлась искажённая аутосакрализация: «всё, что происходит, происходит в первую очередь для меня». Это было интересно, с учётом появления у меня буквально через пару дней после начала путешествия абсолютного ориентира на высшую волю. Ощущение, что все предпринимаемые действия неотрывно отслеживает всевидящий взор здешнего Правителя, появилось и далее не проходило ни на секунду. Он видит меня. Он оценивает. Он ждёт, что я поступлю правильно. И посылает мне знаки, чтобы указать путь. А я не знаю, как они выглядят.

Попытка абстрагироваться от этого привела, по принципу другой крайности, к фокусированию на явлениях другого рода. В которых так же не нашлось ничего хорошего.

Все окружающие видели во мне мага-ученика, оказавшегося удивительно далеко от своих, и относились соответствующе. Слово «соответствующе» в данном случае отражало одну десятую от истинного положения вещей: казалось, каждый прохожий имел при себе нематериальные весы, на которых скрупулёзно вымерял тот объём эмоций, который надлежит использовать в отношении конкретного человека. Причём как только я прятал одеяние мага и становился похож на рядового горожанина, «положенные» мне эмоции меняли состав, подстраиваясь под другую социальную роль.

В чём-то это было похоже на следствие халатного подхода к созданию общества; я тоже в первую неделю после перехода из старого мира допустил подобную ошибку. Но нет, благодаря возможности сравнивать казалось, что здесь что-то другое. Время от времени в голову приходило слово «традиции», но какие традиции, если люди, с одной стороны, ограничены устоявшимися нормами отношений, а с другой, открыты для всего необычного и непривычного? Та же магия предоставляет колоссальные возможности развития, и все связанные с ней новшества принимались на ура. Загадка.

* * *

Последней вехой на моём маршруте должно было стать небольшое поселение рудокопов. Лагерь в глубине горного района, держащийся на поставках провизии и товаров первой необходимости извне и энтузиазме самих рабочих. В городке, из которого к ним ходили торговые караваны, ходили слухи, что энтузиазм этот основывается на маге земли, входящем в команду и обеспечивающем достаточную эффективность добычи. Никаких подтверждений — но для меня представляла ценность любая информация.

Переночевав в последней на ближайшее время гостинице, утром я покинул городок и отправился навстречу горам, которые раньше виднелись на горизонте, а теперь — наконец-то! — разрослись до того, что закрывали практически весь обзор. Радость не омрачила даже необходимость подъёма по каменистым склонам под растущим углом; впереди остался последний этап поиска.

Никто из местных проводников не смог сказать, где обитаются маги земли, так что пришлось отказаться от их услуг и ограничиться картой. Многочисленные указанные на ней тропинки змеились в самых различных направлениях и оканчивались где родниками, где тупиками и петлями, где пещерами, а некоторые просто были помечены датами последних экспедиций в тех направлениях. Оставив пещеры на вторую очередь, я выбрал вариант освоить недоосвоенное.

Лошадь давно осталась позади. Карабкаясь по нагретым за день скалам, я изредка бросал взгляды то вниз, в образовавшееся несколько километров назад ущелье, на дне которого пролегала основная дорога к рудокопам, то вверх, ища обещанный картой разлом, по которому можно было подняться выше, на нужную тропу.

Жара постепенно спадала, солнце уверенно стремилось на запад, придавая силы ветрам. Моим планам это не должно было помещать: заданный темп позволял преодолеть этот участок до того, как опустится непроглядная ночная тьма, в которой сложно различить даже собственные руки. Главное — не пропустить разлом.

По закону подлости, он оказался с внутренней стороны скалы, мимо которой я прошёл; если бы не крутил усердно головой в поисках ориентира, точно упустил бы. Сюда лучи уже не попадали, так что пальцы обожгла несоответствующая этому часу прохлада. Мысли тут же перескочили на расчёт остатка времени.

Карабкаться пришлось довольно долго, и на протяжении всего пути я думал о том, что надо поторопиться — успеть вернуться на солнце до того, как оно зайдёт. Повезло. Найдя наверху камень поровнее и потеплее, я лёг на него, одновременно вслепую ища в рюкзаке бутыль с водой.

Карта утверждала, что не знает этого места. То есть знает, потому что этот район на ней представлен весь, но сориентировать меня конкретно не может. Может, здесь. А может, здесь. На нужную тропу не похоже — угол не тот. А до следующей по направлению, которая похожа по изгибу, слишком далеко. От идей запуска разведывательных устройств на большую высоту я вынужденно отучил себя ещё во время скачки между городами, так что оставалось только вздохнуть и пойти прямо. Посмотрим, куда выйдем.

Дорога в ущелье стала ещё более узкой и далёкой. Теперь в её сторону приходилось смотреть чаще: найденная тропа оказалась довольно крутой и к тому же близкой к краю. Градус напряжения резко поднялся, когда главный путь внизу вильнул на прощание и ушёл вбок — в противоположную от меня сторону. Похоже, про маршрут можно забыть.

Предчувствие открытия, не подававшее признаков жизни полторы недели, вдруг напомнило о себе. Оно звало не останавливаться как можно дольше, пока не настанет крайний срок устроения привала. Сцепив зубы, я нехотя признал, что вряд ли смогу остановиться, даже если захочу.

Неизвестно, как должен был выглядеть конечный результат. Раз у Земли нет общины, её маги должны жить раздельно, а значит, как-то обеспечивать себя. Допустим, у них нет с этим проблем. Но — как именно выполнено решение? Самый логичный вариант это небольшое плато, сокрытое наверху одной из гор, на котором маги держат хозяйство. Впрочем, я не знал даже пределы их возможностей, и потому можно было рассматривать любые варианты, включая выращивание растений на голом камне.

Мысли встали на наезженную колею — думать о жизни и быте магов земли я натренировался. Без какого-либо толку, но зато это занимало мозг и позволяло отключиться от происходящего.

С того времени, как солнце превратилось в красный диск над самым горизонтом, я успел углубиться в каменный лабиринт. Ущелье с некоторым запозданием ушло вслед за основной дорогой, но моя тропа перед этим уверенно набрала наклон и вывела на ещё более высокий уровень. Словно в насмешку над недавней потерей ориентира, там обнаружилась глубокая трещина. Оказавшись на дне её и снова почти уйдя от солнца, я вдруг понял, что её края это промежуточная вершина: выше ничего не наблюдалось.

Шаг следовал за шагом, постепенно накапливался вечерний сумрак. И вдруг в какой-то момент, когда я снова начал поднимать перед глазами пелену пустых размышлений, тропа сделала резкий поворот, ещё один и вышла на открытое пространство.

По левую руку находилась отвесная скала, по правую метров через семь-десять обрыв. Идеальное место для привала, — сказал бы я несколько минут назад. Но положение меняло наличие живого человека, который сидел на траве обратившись в сторону зашедшего солнца. Длинноволосый мужчина лет тридцати в простой свободной одежде неярких тонов.

Взяв себя в руки и найдя силы приблизиться, я произнёс, надеясь, что меня услышат, несмотря на осипший от волнения голос:

— Здравствуйте. Я ищу магов земли.

Человек, повернувший голову, когда я подошёл, улыбнулся и кивнул:

— Я маг земли. Меня зовут Эрго.