Лэйни заглянула через плечо Райли и увидела, что в тарелке не убавилось. Девочка просто сдвинула хлопья на край тарелки, соорудив из них что-то вроде крепости, и теперь мрачно гоняла ложкой оставшиеся в молоке несколько штук.

— Мне не хочется прерывать эти «кукурузные войны», милая, но через пару минут нам придется выехать. Твоя домашняя работа готова?

Райли оживилась. Отодвинув тарелку, она поспешила вверх по лестнице. Домашнее задание заключалось в том, чтобы соорудить человечка из хозяйственных отходов. Лэйни это показалось куда более интересным, чем то, что в шестом классе задавали на дом ей самой. Из пустых пластмассовых бутылок, вышедших из моды пуговиц, картонного валика от туалетной бумаги, молочных пакетов, обломков жестянок и палочек от леденцов Райли соорудила большого яркого робота.

Она несколько раз гордо повернула его перед восхищенной Лэйни, которая не упустила случая вдоволь поахать над глазами-пуговками, прикрепленными прозрачным скотчем.

— Глаза особенно удались… впрочем, этот шедевр нравится мне целиком и полностью.

— Он может нравиться только тому, кто обожает помойки! — сказал спустившийся Тим, со стуком роняя на пол школьный рюкзачок.

— При чем тут помойки? — Райли окинула брата пренебрежительным взглядом. — Когда-нибудь все отходы будут идти в дело, а пока это искусство, понял? Экологически чистое искусство.

— Пока это всего-навсего мусор, экологически чистый мусор, — безжалостно отрезал Тим.

«Нет ничего лучше нормальной, здоровой перепалки между братом и сестрой, — с облегчением подумала Лэйни. — Главное — не допустить, чтобы обмен любезностями перешел в ссору, иначе это кончится очередным опозданием в школу».

— Кому что дать с собой? — перебила она, направляясь к холодильнику.

— Мне бутерброд с арахисовым маслом и вареньем.

Лэйни была уверена, что Райли ответит именно это (как отвечала ежедневно), поэтому банка клубничного джема уже была у нее в руке.

— Тебе то же самое, Тим?

— Эту гадость? — поморщился мальчик.

— Тогда что же? — нетерпеливо спросила Лэйни, придерживая дверцу холодильника.

— Не знаю.

Тим наполнил тарелку молоком и вывалил туда чуть не половину хлопьев из коробки Лэйни с тревогой покосилась на часы.

— Ешь скорее! А то опоздаем.

Тим подцепил ложкой громадный ком слипшихся хлопьев и затолкал его в рот. При виде этого Лэйни от души пожалела, что торопила его.

— Послушай, у нас нет времени на вызов «скорой помощи»! О Господи! Пищу надо пережевывать, а не глотать куском. И что все-таки насчет школьного завтрака?

— Индейку, — ответил Тим, вытирая рукой молоко, стекающее по подбородку, и тут же выудил из тарелки другой ком.

Лэйни достала с полки пшеничную булку и фунт вареной индейки, купленной накануне.

— Горчички? Майонеза? Кетчупа?

— Само собой.

Бросив очередной панический взгляд на часы, Лэйни решила не уточнять и намазала ломоть хлеба сначала майонезом, потом кетчупом. В результате получилось что-то вроде розовой с белыми разводами плесени. Точно такие же бутерброды ей давала когда-то мать. Лэйни передернулась от отвращения, вспомнив, как однажды попросила ее: «Пожалуйста, хотя бы смешивай все это как следует!» Это было в понедельник, и Элен Вульф щедро сдабривала жуткой полосатой смесью остатки воскресной индейки. В ответ мать привела в пример русских, которые едят абсолютно все только с таким соусом.

Это воспоминание вдруг напомнило Лэйни про обязанность, которую она совершенно упустила из виду.

— Ребята, как насчет карманных денег?

Она чувствовала себя неловко оттого, что тянула с этим так долго, но вместо того чтобы просиять, Тим начал подозрительно мяться и жаться. Лэйни пришло в голову, что его смущает необходимость брать у нее деньги. Она решила как можно скорее поговорить с детьми о своих обязанностях по отношению к ним. Поскорее закончив сандвич для Тима, она пошла за своей сумкой, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем.

— Сколько вы получали от родителей?

— Я не помню, — виновато ответила Райли.

— Ей давали пятьдесят центов, а мне доллар, — буркнул Тим, продолжая переминаться с ноги на ногу, как бы в крайнем смущении.

Лэйни достала из своей сумки бумажник, выудила два четвертака и принялась рыться в деньгах в поисках долларовой бумажки. Кроме двадцати-, десяти- и пятидолларовых купюр, в бумажнике ничего не оказалось. Протянув Райли ее пятьдесят центов, Лэйни повернулась к Тиму.

— У меня только вот это, так что держи.

Она протянула пятидолларовую бумажку. Мальчик отступил, спрятав руку за спину.

— Бери, бери! — улыбнулась Лэйни. — Сдачу вернешь вечером.

— Мне нужен доллар, один доллар, не больше, — сказал Тим, глядя в пол.

Кухню внезапно заполнило громкое тиканье часов. Лэйни раздраженно шлепнула деньги на стол.

— Но у меня нет доллара! Бери и беги к машине. Ты, Райли, тоже, потому что времени почти не осталось.

Девочка осторожно подняла робота и прошла к вешалке за курткой. Тим, однако, не двинулся с места.

— Тим! — прикрикнула Лэйни. — Нам пора.

Она взялась за спинку его стула и потянула. Мальчик всхлипнул. Лэйни тотчас оставила стул в покое и уселась рядом, повернув Тима за плечи. Оказывается, он беззвучно плакал.

— Что случилось? — спросила она, прижимаясь щекой к мокрой щеке и поглаживая светлые волосы, щекочущие ей лицо.

Тим покосился в сторону прихожей, где одевалась сестра, и промолчал.

— Иди в машину, Райли! — крикнула Лэйни. — Мы с Тимом выйдем буквально через полминуты, а ты пока пристегни ремень.

Дверь хлопнула, закрываясь, и Тим бросил на Лэйни благодарный взгляд. Она отерла ему щеки салфеткой и повторила:

— Что случилось?

Несколько секунд мальчик колебался, но потом заговорил с откровенностью отчаяния: о еженедельных грабежах, о тщательно разработанном плане, который обернулся еще большим унижением, о безысходности, которую он ощутил после этого.

— До сих пор у меня с собой бывал только доллар, — едва сдерживая слезы, заключил он, — а за пять баксов они с меня с живого не слезут!

Лэйни всем сердцем пожелала, чтобы ее осенила идея, которая решила бы проблему раз и навсегда, но единственное, что удалось придумать, вряд ли понравилось бы Тиму. Тем не менее она сделала попытку.

— Может, мне поговорить с директором школы?

— Ты что, обалдела? — испугался мальчик. — Да они меня за это в порошок сотрут! И потом, с ябедами никто не разговаривает.

— Я постараюсь как-то с этим разобраться, — пообещала Лэйни, вставая.

— Да? И как именно? — с горькой насмешкой спросил Тим.

— Пока не знаю, но я как следует подумаю. Этому безобразию пора положить конец. Обещаю, что сделаю это.

Он неохотно поднялся и позволил увлечь себя из кухни. Все время, пока Лэйни одевалась, пока запирала дверь и усаживалась в машину, горький вопрос: «Как именно?» — эхом отдавался у нее в голове.

Двери конференц-зала открылись, пропуская передвижной сервировочный столик с сандвичами и напитками. Совещание, посвященное проекту «Мариза», продолжалось несколько часов, и присутствующие оживились при виде съестного.

— Перерыв пятнадцать минут! — объявил Патрик Фучард, вставая и подавляя зевок.

Джулиан, сидевший справа от него, тотчас повернулся к Лэйни, стараясь поймать ее взгляд. Она сделала вид, что не замечает этого. По правде сказать, с того дня, когда он сделал ей предложение, она его видеть не могла.

— Как впечатление? — улыбнулся Рик Дин, сидевший рядом.

Она только пожала плечами. Рик кивнул и углубился в компьютерные распечатки. Лэйни удостоверилась, что Джулиан не собирается вставать из-за стола, и быстро прошла к столику, вокруг которого уже собралась группа сослуживцев. Чуть позже к ней присоединился Рик. Очередь скоро рассосалась, и они остались вдвоем.

— Что-нибудь не так? — спросил он, понизив голос.

Лэйни обвела взглядом окружающих, деловито жующих сандвичи с окороком и сыром. Никто не обращал на них внимания, даже Джулиан казался погруженным в беседу с лос-анджелесским вице-президентом отдела маркетинга.

— Чем дольше я слушаю, тем больше чувствую себя какой-то дурочкой.

— Ты все что угодно, только не дурочка, — засмеялся Рик.

Взяв с подноса сандвич и бутылку содовой, Лэйни махнула рукой на пару стульев в самом дальнем углу. Рик тоже выбрал себе что-то из еды и пошел следом за ней.

— Ну? — поощрил он, когда они уселись рядом, расставив припасы на столике.

— Мне здесь не место, — объяснила Лэйни, уныло пробуя сандвич.

— Вот еще! Кому же здесь место, если не тебе? В конце концов это ты придумала Маризу.

— Я чувствую себя, как мать, которая собирается отдать своего ребенка приемным родителям.

— Доля истины в этом есть, но, пока ты участвуешь в проекте, пока ты здесь, с нами, такие мрачные мысли ни к чему. Я нахожу твое настроение странным.

— Ты сам только что сказал — «пока». Пока я здесь. Дети никуда не денутся, так что Калифорнии мне не видать как своих ушей.

— А ты бы не возражала, чтобы они куда-нибудь делись?

— Нет, что ты! — возмутилась Лэйни. — Все дело в том, что я сижу здесь и чувствую такое волнение, словно и вправду буду работать над проектом от начала до конца. Это глупое и бессмысленное чувство, потому что меня не будет и близко, когда работа пойдет полным ходом.

Рик пожал плечами.

— Будущее — это загадка за семью печатями. Ты не можешь знать, что оно готовит. Ну, а пока ты неплохо справляешься с ролью матери двоих детей.

— Да уж, одной левой… — рассеянно откликнулась Лэйни. — Слушай, Рик, когда ты был ребенком, тебя обижали дети постарше?

— Смотря что ты имеешь в виду, — смутился тот.

— Какие-то хулиганы каждый понедельник отнимают у Тима карманные деньги.

— Мне тоже доставалось. Я даже помню, как звали того типа — Джим Чепмен. Он был здоровяк, каких мало! Мне было семь или восемь тогда.

— И чем все кончилось? — Лэйни отложила сандвич и вся обратилась в слух.

— Мой старший брат Билли однажды подстерег его по дороге на бейсбольную площадку, — ответил Рик, жмурясь от удовольствия при этом воспоминании. — Он так долго и старательно выбивал из Чепмена дерьмо, что того увезли с места происшествия на «скорой».

Рик громко расхохотался, вызвав у окружающих удивленные взгляды.

— Родители за это на месяц посадили Билли под домашний арест. Надеюсь, ты понимаешь, Лэйни, что тебе не стоит брать пример с моего брата. Взрослых за такое дело сажают в настоящую тюрьму и поливают грязью в газетах.

Рик умолк и посмотрел куда-то поверх ее головы. Лэйни почувствовала, что ей на плечо легла знакомая рука.

— Я собираюсь похитить у вас мисс Вульф. Надеюсь, вы не против?

На нее Джулиан даже не взглянул, очевидно, боясь отказа. Лэйни поняла, что у нее нет выбора: прямой отказ вызвал бы ненужное любопытство. Она позволила взять себя под руку и повести к двери, кивнув на прощание Рику.

Пока они оставались на виду, Джулиан держался с безличной корректностью, но стоило ему оказаться за пределами зала, как он втащил Лэйни в ближайшую комнату. Он даже не удосужился проверить, пуста она или нет.

— Как же я соскучился! — прошептал он, обнимая ее и целуя.

Лэйни осталась безучастной. Джулиан отстранился и некоторое время молча смотрел на нее, потом сделал еще одну попытку. Но даже поглаживание снизу вверх по ногам — когда-то верное средство при любой размолвке — не вызвало в ней никакого отклика.

— Что с тобой?

Лэйни только молча смотрела на него. Человек, в которого она была влюблена, рядом с которым надеялась прожить жизнь, которому мечтала стать женой, вдруг стал настолько чужим, словно они познакомились пару минут назад. Недавняя страсть вспоминалась смутно, неопределенно, а бессонные ночи, посвященные раздумьям и мечтам, казались прочитанной и уже полузабытой книгой. Неужели она могла испытывать желание к человеку, чьей руки сейчас предпочла бы не касаться, даже чтобы ее просто пожать?

— Может быть, ты опасаешься, что я буду настаивать на браке? Лэйни, милая, если хочешь, все останется по-прежнему!

Распространявшаяся внутри пустота стала невыносимой, и Лэйни с усилием заговорила:

— Нет, Джулиан, дальше так продолжаться не может. Это… это аморально! Это нехорошо, это гадко по отношению к твоим детям и жене.

— Интересно, почему моя семья вдруг стала препятствием? Мы встречаемся два года, и тебя это ничуть не беспокоило.

— Ты так считаешь? — вспылила она, радуясь возможности стряхнуть оцепенение и снова почувствовать себя живой. — Да что ты знаешь об этом!

— Лэйни, Лэйни! — нервно подергивая пряди своего «хвоста», сказал Джулиан. — Почему ты злишься? Я же готов жениться на тебе, готов даже переехать в Коннектикут немедленно, еще до развода.

— Потому что я не всегда в твоем распоряжении? — спросила она с едкой иронией, злясь все сильнее. — А когда я бежала к тебе по первому же зову, чем я была нехороша в качестве жены?

Румянец негодования разлился по щекам Джулиана, и он повысил голос, чего с ним практически никогда не случалось.

— Только не говори, что я вел себя нечестно по отношению к тебе! Ты с самого первого дня знала, что я несвободен, и предпочла закрыть на это глаза. Не я виноват в том, что с тобой сейчас происходит, и нечего срывать на мне зло!

— Ты хочешь жениться на мне, потому что я недоступна, — Лэйни прошла к двери и взялась за ручку, — но если бы я всегда была под рукой, тебя бы скоро потянул к себе другой запретный плод.

— Давно ли ты стала таким знатоком человеческих душ? Или просто судишь по себе? К чему усложнять себе жизнь романом на выезде, если брат подруги спит прямо за стенкой!

— Заруби себе на носу, — в ярости крикнула Лэйни, — что я не хочу не только иметь с тобой дела, но и видеть тебя! Пусть у меня язык отсохнет, если я еще раз заговорю с тобой!

Рванув дверь изо всех сил, она с треском захлопнула ее за собой и зашагала по коридору к туалету. Там она долго стояла над раковиной, смочив полотенце холодной водой и прикладывая его то ко лбу, то к щекам, но это нисколько не уменьшило возмущения по отношению к Джулиану. Да как он смел, ублюдок, скотина, урод!

В этот момент ее глаза встретились взглядом с отражением. Лэйни поспешно отвернулась.

Джулиан был прав во всем, и именно это привело ее в такую ярость. Его предложение в один миг превратило чарующую сказку в отталкивающую реальность. Именно поэтому она чувствовала себя зверьком, попавшим в западню. Правда заключалась в том, что она не только не жаждала выйти замуж за Джулиана, но и давно выискивала повод порвать с ним.

Сделав воду похолоднее и снова намочив полотенце, Лэйни приложила его к груди.

Но как могло случиться, что желание вдруг переросло в отвращение? Обвинение, возмутившее ее несколько минут назад, снова зазвучало в памяти, и Лэйни покачала головой. Тянет ли ее к Пенну? Ни чуточки! Он просто был рядом, был на подхвате в тех случаях, когда ей нужно было оставить на кого-то детей, он присматривал за ними по вечерам, давая ей возможность поработать. Тогда, в их неудавшийся Мамин День, как он утешал Райли! Она прошла тогда мимо по коридору, мельком заглянув в дверь, и увидела это.

Если быть честной до конца, сталкиваясь с Пенном в кухне или гараже, она как будто заново открывала для себя, какое у него стройное и сильное тело и как это подчеркивают узкие джинсы и майка. Глаза у него темные, почти черные… они как будто смотрят прямо в душу… а кожа гладкая, созданная для того, чтобы к ней прикасаться. Он тоже прикасался к ней в ту ночь — и как прикасался! Он словно читал ее мысли, тотчас отвечая на каждое едва зародившееся желание. Он был как прирученный хищник, в котором близко притаилась укрощенная дикость… и как же это заводило ее!

Опомнившись, Лэйни скорчила гримаску и швырнула полотенце в мусорную корзину, думая, что вот как раз о таких мыслях с удовольствием узнал бы Джулиан! Как бы он разъярился! Что ж, ей было бы поделом. Это не его, а ее привлекает только запретный плод! Она сходила по Джулиану с ума, когда он ставил семью превыше ее. Теперь он предложил ей всего себя — и что же? Она мечтает о Пенне Бекли, которому на нее плевать, который переспал с ней только однажды и не собирался этого повторять.

— Краснеешь? — спросила Лэйни у своего отражения. — Тебе есть отчего краснеть. Не от возмущения, конечно, от стыда.

Когда она возвращалась в свой офис, навстречу попался Эл Смайли. Он кивнул с кислым видом и закричал за ее спиной: «Эй, вы!», обращаясь к дизайнеру Бобу Стилману, который работал на «Карпатию» по меньшей мере лет двадцать. Лэйни раздраженно покачала головой: если Эл и мог выучить чье-то имя, то не раньше, чем сотрудник выходил на пенсию.

Она прослушала оставленные на автоответчике сообщения, прикидывая, что удастся сделать за час, оставшийся до ухода с работы. Дольше задерживаться было рискованно, чтобы не опоздать на поезд, но мысли, как назло, возвращались то к Джулиану, то к Пенну.

«Нет, так не пойдет», — решила Лэйни. Проблемы возникали одна за другой, и на личные переживания времени не оставалось. Надо было поскорее придумать, что делать с Тимом. Мальчик был прав: обращаться к директору неразумно. Идея нанять человека, который как следует взгрел бы хулиганов, выглядела привлекательной, но была еще более неприемлемой.

Продолжая размышлять, Лэйни взяла один из фломастеров и принялась рисовать. Вскоре на листке бумаги появился летящий демон с вилами в руках. На вилах извивались два подростка, один из которых сжимал доллар с надписью «Присвоен незаконно». На другом листке Лэйни изобразила мальчишек падающими в адское пекло сквозь люк с надписью «Вход — один доллар». Чуть выше, помахивая долларовой купюрой, парил очень довольный демон.

Удовлетворенная, она аккуратно сложила рисунки и положила в сумку. Конечно, это было не решение проблемы, но Тим наверняка должен был улыбнуться, обнаружив листки в коробке для завтрака.

— Вам звонят из местной газеты! — крикнула миссис Майлз, едва Лэйни ступила на порог.

Неся два бумажных пакета с покупками, Лэйни прошла в кухню, где экономка прижимала телефонную трубку к своей пышной груди.

— Алло! — осторожно сказала она, недоумевая, кто и почему интересуется ею в редакции «Вестника Медоувью».

Миссис Майлз, занятая сортировкой продуктов, искоса бросала на нее любопытные взгляды, думая, вероятно, о том же.

— Это Лэйни Вульф? — спросил напористый мужской голос.

— Да, это я.

Наверное, у Коулов кончилась подписка. Лэйни повернулась к миссис Майлз, чтобы это уточнить, но та уже вышла из кухни, унося в подвал стиральный порошок и отбеливатель.

— Сегодняшний мне понравился больше всего, — сказал собеседник доверительно.

Она захлопала глазами, ничего не понимая. Было субботнее утро, и она собиралась свозить детей в Нью-Йорк. Нельзя сказать, чтобы они туда рвались, но ей показалась интересной идея познакомить Тима и Райли с миром, в котором сама она прожила почти всю жизнь. Экскурсия должна была начаться с ее квартиры, где никто из детей не бывал. После этого Лэйни намеревалась отвести их на полуденные занятия одной из секций карате, с тренером которой она договорилась заранее. Меган Берк предложила это как средство для поднятия боевого духа Тима, но Лэйни решила взять и Райли.

Нельзя было гарантировать, что все пойдет точно по плану, но, так или иначе, надо было многое успеть до отъезда. Загадочные телефонные звонки могли только затянуть подготовку.

— Боюсь, я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Это же я, Билл Карпентер из «Вестника Медоувью»! — воскликнул собеседник после короткой удивленной паузы. — Вы передавали мне карикатуры. Они мне чертовски нравятся, особенно та, где борец-тяжеловес в балетках и пачке пытается станцевать, как балерина.

Действительно, она нарисовала этот рисунок. Тим пришел в такой восторг, увидев карикатуру на своих мучителей, что Лэйни решила дарить каждому из детей по рисунку в два-три дня. Тот, о котором упоминал сейчас Билл Карпентер, она придумала для Райли на прошлой неделе. Но при чем тут «Вестник Медоувью»?

— Я звоню, чтобы предложить вам постоянную работу, — продолжал Билл, не дождавшись ответа. — У вас потрясающее воображение и чувство юмора. «Освободить бедных мышек!», это же надо такое придумать!

На последнем из рисунков была изображена большая клетка с вывеской «Начальная школа Медоувью», откуда градом сыпались симпатичные мыши с рюкзаками на спинах.

— Я бы хотела немного подумать. Можно позвонить вам позже?

Карпентер охотно назвал номер, попросил дать ответ как можно скорее и попрощался. Лэйни крикнула детям, чтобы спускались в кухню, и уселась за стол в ожидании объяснений.

— Хотелось бы мне знать, что происходит. Ни с того ни с сего мне звонит какой-то Карпентер, который якобы работает в «Вестнике Медоувью». Интересно, чьих это рук дело?

Райли энергично помотала головой. У нее был искренне недоумевающий вид, но Тим загадочно улыбнулся.

— Я жду.

Лэйни скрестила руки на груди, собираясь добиться правды во что бы то ни стало. Мальчик прошелся по кухне с самым равнодушным видом, потом не выдержал и хихикнул.

— Я подумал: раз ты так здорово рисуешь, почему не показать кое-кому твои карикатуры? У нас в классе учится мальчик, папа которого работает в газете. Я думал, что ты будешь не против.

— Конечно, я не против… — начала Лэйни и умолкла.

Вообще говоря, она не знала, как относиться к случившемуся. Когда чуть позже Райли вскарабкалась ей на колени, она рассеянно погладила девочку по голове и спросила Тима:

— Как вы отнесетесь к тому, что рисунки напечатают?

— Ну, ты и смешная, Лэйни! Зачем же еще я передал их тому парню?

— А ты, Райли? Тебе бы это понравилось?

— Да! Да!

— Ну что ж, — улыбнулась Лэйни, — тогда следите за газетой. Билл Карпентер собирается добавить туда новую еженедельную рубрику.

Из подвала вернулась миссис Майлз, достала из пакета упаковку содовой, отделила банки друг от друга и аккуратно поставила в холодильник.

— А вы, миссис Майлз, — обратилась Лэйни к экономке, — как отнеслись бы к тому, что ваш портрет вдруг появился бы на страницах «Вестника Медоувью»?

— Положительно, если только под ним не будет подписи «Разыскивается преступник», — с достоинством ответила та. — Да, чуть не забыла! Звонил мистер Коул. Он на некоторое время уезжает из города и просил предупредить вас об этом.

— Мне нужно позвонить ему, пока он еще здесь?

— Нет, мистер Коул звонил, как он выразился, «стоя одной ногой на пороге».

— Понимаю, спасибо. Тим, беги собираться, иначе мы не успеем на урок мистера Нагато. Советую тебе управиться за пять минут.

Дети бросились к лестнице, а Лэйни осталась сидеть в задумчивости, наблюдая за суетящейся экономкой. Что заставило Чарли подняться в субботу так рано да еще и отправиться в поездку? Обычно накануне он ложился под утро и если звонил на другой день, то не раньше двух часов дня. И чего ради он ставил ее в известность, что уезжает? Они почти не поддерживали отношений, разве что пару раз после похорон брат Джона являлся с коротким дежурным визитом. Лэйни вдруг пришло в голову, что он не настолько равнодушен к племянникам, как пытается показать, и почувствовала себя удивленной и тронутой одновременно.

— Миссис Майлз, Чарли не сказал, надолго ли уезжает?

Прежде чем ответить, экономка прикрыла дверцу холодильника, смочила губку и тщательно протерла ручку, на которой остались следы пальцев.

— Нет, не сказал. Чарли Коул не вдается в подробности с женщинами моего возраста. Вот если бы я была лет на двадцать моложе…

— Братья Коул почти ни в чем не были похожи, — заметила Лэйни, вспоминая ауру надежности и силы, окружавшую Джона.

— Джон Коул был человек исключительный. А как он любил жену и детей! Я никогда не слышала, чтобы он повысил голос… — миссис Майлз запнулась и добавила смущенно: — Ну, почти никогда…

— Вы о чем?

Экономка отвернулась, не желая встречаться с Лэйни взглядом. Казалось, она собралась молчать, но потом ее плечи расправились, как у человека, принявшего решение.

— Не дело прислуги судить своих нанимателей, но ссора, которая случилась накануне их смерти, очень мне не понравилась.

— Ссора? Разве была ссора?

— Хм… — Миссис Майлз поколебалась, потом махнула рукой: — Да, они ссорились в тот день, когда умерли, и еще как ссорились! Я была внизу, в подвале, стиральная машина шумела, но мистер Коул так кричал, что голос был слышен, несмотря ни на что.

— А что он кричал? — опасливо спросила Лэйни.

— Слов я не различала, но голос звучал очень зло. Понимаете, я никогда не слышала, чтобы они ссорились, хотя работаю здесь не один год. Когда я понесла наверх корзину с выстиранным бельем, мистер Коул как раз уходил. Он хлопнул дверью так, что стены затряслись.

— Фэрил как-то объяснила вам все это?

— Разумеется, нет! — замахала руками шокированная миссис Майлз. — К тому же Тим в этот день не пошел в школу. Кажется, у него разболелся живот, и он вернулся домой. Весь день миссис Коул ухаживала за ним, но позже, когда ему стало лучше, она ушла к себе и плакала там. Думаю, она старалась, чтобы ее никто не услышал, но у меня острый слух.

— Миссис Майлз, неужели вам не удалось разобрать ни одного слова из того, что кричал Джон?

Экономка приняла заговорщицкий вид и открыла рот, но тут по лестнице вприпрыжку сбежала Райли, чтобы спросить, понравятся ли мистеру Нагато ее новые джинсы. Миссис Майлз тотчас схватила тряпку и бросилась вытирать стол, а Лэйни, как во сне, последовала за детьми к машине. Всю дорогу до Манхэттена она вновь и вновь прокручивала в памяти полученную информацию. Конечно, не было ничего странного в том, что супруги ссорились, но она привыкла относиться к Коулам, как к любящей паре. Возможно, Фэрил рассказывала ей не все. В ночь рождественской вечеринки она была явно не в своей тарелке и порой на лице ее проскальзывало выражение беспокойства.

К тому времени, когда пришлось платить за въезд на мост Триборо, Лэйни уже была изрядно встревожена.