Утром я открыла глаза и ощутила пульсирующую боль в висках. На столе бокал недопитого вина, пепельница полна окурков, в тарелке остатки еды. Я зажмурилась и попыталась вспомнить, что произошло вчера. Я ждала Никиту, он пришел около полуночи, мы разговаривали, а потом он пошел спать. А почему же я заснула на кухне? Я вспомнила, что после разговора отправилась на кухню, убрать со стола посуду, но видимо решила вначале поесть, так как была голодна и, ожидая Никиту, целый день ничего не ела. Ужин был прекрасен, я даже сама от себя не ожидала таких кулинарных способностей, поэтому не хватало только одного – вина. Я вспомнила, что видела у Никиты бутылочку красного в кухонном шкафу, и, откупорив бутылку, налила себе бокал. Потом еще. А потом еще. Видимо, вчера я выпила немало, так как даже не помню, как заснула. А как же Никита? Хотя, что волноваться? Он, наверное, уже давно на работе. А меня умышленно не будил, дав возможность отоспаться. Нет, а все-таки он неплохой парень. Когда я перебрала лишнего в день нашего знакомства, он не воспользовался ситуацией и не совратил меня. Хотя я вела себя, мягко скажем, не самым лучшим образом. Повисла у него на шее, лезла целоваться, шептала слова любви. У кого угодно могло дрогнуть сердце, но только не у Никиты. Его сердце, огражденное от меня ореолом таинственности, стойко выстояло атаку признаний и нежности. Это еще больше завело меня и, наплевав на то, что именно мужчина должен завоевывать женщину и делать первый шаг, мне захотелось завоевать его самой. И не важно, что он уже сделал мне предложение и мне не придется подводить его к женитьбе. Мне почему-то захотелось обратить на себя его внимание и приковать этот взгляд минимум на ближайшие пол столетия. Прочь стереотипы и людская молва. Каждый сам борется за свое счастье и не важно, какими методами. Канули в лету времена, когда мужчина допрыгивал на коне к принцессе, сидящей на самом высоком этаже и желавшей выйти за юношу не меньше, чем тот на ней жениться. В те времена необходимо было показывать некую холодность и безразличие, и не показывать тот пожар, который полыхал в сердцах влюбленных. Сейчас времена изменились, и девушки, отчаявшись ждать у моря погоды, то есть предложение руки и сердца от понравившегося парня, сами делают ему предложения. И ничего зазорного в этом нет. Просто каждый имеет право на счастье и борется за него любой ценой.

Задумавшись, я и не замела, что чайник на газовой конфорке вскипел. Заварив чашечку чая, я оставила его остывать на столе и решила тем временем принять душ. Зайдя мимоходом в спальню, я ожидала увидеть что угодно, но только не Никиту, мирно спящего под одеялом. Открыв от неожиданности рот, я взглянула на часы и отметила, что работу он сегодня точно проспал.

– Никита, ты на работу опоздал, – заорала я что духу, – разве можно так долго спать? Можно всю жизнь проспать. Запомни на будущее: если ты с вечера пьян в стельку, то утром несмотря ни на что просто обязан быть как огурец. Тебя что, будильник не разбудил? Так надо было меня попросить. Я бы ночь не спала, но тебя бы разбудила вовремя. А то вдруг тебя теперь с работы выгонят, может, перед этим тебе уже было последнее китайское предупреждение от начальства. И на что мы жить будем, ты подумал? Что ж ты девушке предложение делаешь, а работу пропускаешь? Ты ж теперь кормилец наш. А вдруг я тебе ребеночка рожу, так кто нас кормить будет, если ты со своим братом по кабакам пропадать будешь, а по утрам работу просыпать. Ты об этом подумал? Нет? А я подумала! И тебе советую подумать. А то я хоть и дала согласие, но могу и назад забрать. Передумаю, и будешь потом локти кусать, что такую женщину потерял.

Никита лежал не шелохнувшись. Я знала, что он уже проснулся и молчит от неловкости ситуации.

– Ты давай не лежи, а вставай и топай на работу. Скажи, что в пробку попал. Хотя по твоей физиономии наверняка видна причина опоздания. Ну и пусть, а ты гни свою линию. На работу спешил, в пробку попал и все тут. Авось пронесет. Никита, ты встаешь?

Меня порядком начало бесить, что он лежал как барин на печи, а я переживала за то, чтобы он не понес наказание в виде штрафа или вообще увольнения. С одной стороны крутилась мысль – а оно мне надо? Пусть сам о себе беспокоится. Но с другой – ведь он же без пяти минут мой муж, а значит это нормально, что я волнуюсь о нашем благосостоянии.

Я подошла к Никите и сдернула одеяло, которым он был укрыт вместе с головой. Увиденное заставило задрожать мои коленки и заставить сердце биться с такой скоростью, что казалось, оно собиралось выпрыгнуть из груди.

Голова моего жениха была неестественно запрокинута назад, на шее виднелась кровавая полоса от ровного разреза, сделанного, по всей видимости, чем-то очень острым. Сочившаяся из раны кровь образовала приличного размера кровавое пятно на матрасе.

Я застыла, не в силах поверить в увиденное. Лицо заполыхало пламенем, нахлынуло ощущение дежавю, как в прошлые разы, когда я обнаружила Леонида, а затем и Михаила. Они тоже, приняв смерть, выглядели восковыми куклами с неестественным оскалом и цветом лица.

Стиснув зубы, чтобы не закричать и не переполошить соседей, я пыталась отогнать невеселые мысли, но сделать это оказалось отнюдь не просто. А что, если убийца еще в квартире? Но как он сюда попал? Я попятилась к входной двери и, осмотрев, не заметила на ней никаких следов взлома. Замок был цел, как и сама дверь. Значит, убийца попал в квартиру через окно. Я осторожно обошла две комнаты и, проверив окна в каждой, так же, как и с дверью, следов взлома не обнаружила. Оставалась последняя версия. Значит, у убийцы был ключ, он открыл ним входную дверь и спокойно вошел. Но почему я ничего не слышала? Возможно, я слишком крепко спала. Меня пробрала дрожь, когда я представила, что тоже могла умереть от руки неизвестного убийцы. Но почему я осталась жива? Может, убийца меня не заметил? Вошел, убил Никиту и сразу же покинул квартиру. Даже не заглянув на кухню. Хотя, с другой стороны, а зачем ему на эту самую кухню заглядывать, если он сделал то, зачем приходил.

Мне пришлось еще раз заглянуть в спальню, где лежало, теперь уже тело Никиты, за сумочкой и одеждой. Наспех одевшись и собрав непричесанные волосы в пучок, я нырнула в свои лодочки и, рванув входную дверь, побежала, перепрыгивая сразу через несколько ступенек вниз по лестнице, прочь из этого дома.

Пробежав несколько кварталов, я подумала, что пора сбавлять обороты и дальше пошла пешком. Дыхание понемногу восстанавливалось, а вот на душе было все так же неспокойно и тревожно. Мысли в голову лезли одна печальнее другой. Почему судьба так ко мне несправедлива? Стоит мне познакомиться с мужчиной и принять его предложение руки и сердца, как он тут же умирает. Причем у всех троих смерти разные, но самоубийством или несчастным случаем их, вряд ли назовешь. Ведь Леонида я нашла в своей ванной задушенным, Мишу – отравленным, а Никиту – с перерезанным горлом. Все это более чем странно. Но самый главный вопрос, который меня волновал – почему все это происходит со мной? Неужели кто-то так меня ненавидит, что желает смерти моим мужчинам. Ну не может это быть простым совпадением. Три смерти в разных местах. Мужчины, скорее всего между собой знакомы не были, хотя кто знает. Ведь что-то же объединяет эти три смерти. Неужели я? Мне стало дурно от этой мысли.

Телефон Зои ответил голосом автоответчика, и я еще сильнее опечалилась. Хотелось хоть с кем-то поговорить, иначе я просто сойду с ума. Немного погуляв в незнакомом мне парке, я решила поехать к Зое домой и подождать ее в пиццерии, напротив подъезда. Заказав в пиццерии чашечку горячего шоколада, я уставилась в окно. Небо нахмурилось и выдало первую порцию мокрых капель, которые, словно маленькие ручейки, скользили по стеклу и улица, потеряв прежние яркие краски, стала серой и безликой, как моя душа. Она также плакала и изнывала от несправедливости и одиночества.

Как только принесли заказ, я отхлебнула из чашечки обжигающую жидкость, но вкуса так и не почувствовала. Вся моя жизнь рухнула. На большее меня не хватит. Три трупа по пути к своему счастью – это слишком.

– Извините, вам просили передать.

Кто-то тронул меня за плечо, и я очнулась от своих невеселых мыслей.

– Мне?

– Вас Светлана зовут?

– Да, – мой голос дрогнул.

– Тогда это вам. Возьмите.

Она протянула мне небольшой листик бумаги, сложенный вчетверо и заклеенный скотчем

– Что это?

– Наверное, письмо. По крайней мере, похоже на него. Меня всего лишь попросили вам его передать

Попросив на баре ножницы, я дрожащими руками разрезала скотч и развернула сложенный лист бумаги.

«Ненавижу тебя, тварь. Из-за тебя мне пришлось пойти на мокруху. Ты полная дура, если вздумала играть со мной в доганялку. Столько из-за тебя хлопот. Нужно было тебя пришить еще в самом начале – и дело с концом. Ненавижу и себя тоже».

Я еще раз пробежала глазами на послании, адресованному мне и, смяв его в кулаке, обратилась к официантке.

– Кто вам это дал?

Девушка с недоумением посмотрела на меня.

– Я не знаю. Пришел какой-то мужчина и, указав на вас, попросил передать эту записку

– Мужчина? Но почему я его не заметила? Ведь сейчас день и в кафе не так много посетителей.

– Не знаю. Возможно, вы засмотрелись в окно, поэтому и не заметили. Тайный поклонник? – девушка заговорщицки мне подмигнула.

Я ничего не ответила ей, бросила деньги на столик и, выскочив на улицу, побежала к подъезду Зойки. Я больше не могла оставаться одна, мне нужно было выговорится до того момента, как паника целиком и полностью завладеет мной, заставив совершить с собой что-то ужасное.