Глава 1

Ночь похожа на сказочный цветок, который боится света. Он скрывается в тени, унося с собой сны и мечты, — недоступный днем, расцветающий при свете звезд.

Но когда он цветет вечно, от его красоты устаешь, и тайны перестают волновать.

Мне казалось, что я целую вечность провела в темноте. Ночь длилась веками, и это было страшно. Не видеть солнца, не слышать утренних птиц, не чувствовать тепла… Только холод и бесконечная тьма. Страшно… одиноко… равнодушно.

Металлический блеск зеркала — клетки, из которой нет выхода, — и бесконечное безмолвие: вот что меня окружало. Я давно устала бороться. Я сдалась и проклинала каждый новый час зловещей тишины.

Я была обречена на вечную жизнь, но хотела только одного — уйти… освободиться. Я молила Создателя о помощи, но он оставался глух к моим просьбам. Я жила. Вопреки всему — жила. Жила…

— Как видишь, это не самое лучшее существование.

Я судорожно вздохнула и ошалело заморгала глазами. Сколько света! Свет!

— Или тебе понравилось? — черные перчатки упали на стол, и бледные руки толкнули ко мне чашку. — Я подожду ответа.

Сон. Сон во сне. Я размазала слезы по щекам и постаралась сосредоточиться. Ему не сломать меня. Я сильнее, и я смогу выжить.

Выпрямившись, я посмотрела на него.

— Ты будешь грязью на подошвах Создателя!

— Видимо, это и есть твой ответ, — с неискренним сожалением покачал головой человек в маске. — Очень жаль. Умри.

Голубая бабочка свалилась к моим ногам. Узорчатые крылья хлопнули несколько раз и опустились на паркетный пол — единственное пятно цвета в этой унылой картине. Но это пятно медленно затухало, растворяясь в тумане кошмара.

— Ты доставляешь много проблем. Я ценю твою силу, но она мне мешает, — он поправил маску и потянулся — словно зверь после удачной охоты.

В этот раз все было иначе. Зал, стол, даже маска — всё то же, что и раньше, но человек вел себя… необычно. Я никак не могла понять, что в нем не так, что изменилось. Потом поняла. Он просто стал другим, повзрослевшим, слишком уверенным в себе: настоящим хищником, который соскучился по крови. Исчезла боль — появилась жестокость.

— Я предлагаю выбор. Если ты сдашься, — он наклонился вперед и толкнул ко мне дощечку. Приглядевшись, я поняла, что на ней нарисовано дерево. — Если поможешь мне… то я дам тебе шанс умереть.

Вспомнив одиночество и бессилие вечного заточения, я вздрогнула. Он предлагал мне практически спасение. Да, я исчезну из мира, но я получу шанс вернуться. Я буду свободна.

— Свобода, Весея, — вкрадчивым шепотом протянул он. — Свобода ценится гораздо выше жизни. Подумай.

— Помочь тебе, — заворожено повторила я. Но тут же взяла себя в руки и встряхнула головой: — Как?

Он покрутил в руке дощечку — быстро-быстро, так, что она мелькала, становясь почти невидимой.

— Дар. Всего лишь дар.

— Если я отдам дар, — я набрала в легкие воздуха, — ты оставишь меня в покое?

— Я дам тебе шанс умереть, — он резко прекратил вертеть дощечку. — Без магии нет жизни. Нет магии — нет жизни.

Честный ответ.

— Зачем тебе дар?

— Свергнуть Создателя, — хмыкнув, прошептал человек в маске. — А может быть, и нет. В любом случае, дитя, тебе это знать незачем.

Как он странно меня называет. Я обхватила голову руками и задумалась. У меня есть шанс узнать что-то важное, но надо правильно выбирать вопросы. Какой вопрос важнее. Ритуал? Смерть? Таура?

— Почему День Рождения?

Он молча покачал головой и бросил дощечку на стол.

— Ты слишком много хочешь знать.

— Если ты мне не ответишь, я не стану с тобой связываться! — я постаралась, чтобы в моем голосе появилась обида и гнев, хотя на самом деле мне было страшно: я ходила по лезвию, и могла очень сильно порезаться. Но я должна была получить ответ на вопрос — любой ценой.

Он долго молчал, и я, хотя не могла видеть его глаз, поняла, что он внимательно меня изучает.

— Что ж, — наконец прошептал он. — Я не могу получить всю силу сразу. Магия пронизывает человека, но есть… знаки, которые соединяют человека с другими мирами…

Он явно осторожничал. Слова давались ему с трудом: он подбирал чуть ли не каждый звук, постоянно прерывался и думал. Но он не врал.

— Есть время… время уязвимости… — он подумал и снова закрутил в руке дощечку. — Есть время тринадцати часов. И время безвременья… — он снова задумался, а потом резко толкнул ко мне дощечку и жестко отрезал. — А теперь соглашайся! Ну? Твое решение, Весея!

Я вздрогнула: настроения врага менялись с ужасающей быстротой. Похоже, больше я ничего не узнаю.

Встав, я будто бы в задумчивости обошла стул и притронулась к деревянной спинке. Больше всего мне хотелось вырваться из сна и проснуться, но сегодня человек в маске гораздо сильнее держал меня на привязи, мне едва удавалось сохранять сознание и думать, что я делаю. Все остальное делал за меня враг, он управлял мной — с легкостью, уверенностью и стремительностью.

Я бы не сказала, что его предложение меня возмутило. Нет, я понимала, что для меня — это лучший вариант. Ответ мог быть только один — да.

— Я… — я сглотнула и опустила голову вниз. Я хотела жить. Но не так, как живут пленницы зеркал. Я посмотрела направо и увидела бледную тень девушки. Красивое лицо, смелые глаза… Мне показалось, что я знала ее — когда-то давно-давно, еще ребенком.

Девушка прислонила руку к зеркалу и нахмурилась. Будто бы осуждала меня или предупреждала. В ее взгляде была сила, и я вдруг поняла, что она не сдалась. Она все еще надеется. Надеется на свободу, на месть… И она верит в меня.

А Таура? Что будет с ней, если я сдамся и помогу врагу стать сильнее?

— Чтобы ты убивал и дальше? — я перевела взгляд на маску и внезапно схватила стул и бросила его в свободное зеркало. Осколки полетели в разные стороны, открывая пелену тумана, сквозь которую пробивались краски лета.

— Стой!

Конечно! Размечтался…

Я заслонила рукой лицо и прыгнула навстречу осколкам. Больно не было, хотя кровь из ранок текла по рукам: осколки впивались в ладони — мелкие, противные, как крошка из стекла. Но все они исчезли, когда я пролетела сквозь границу и упала на зеленую траву поляны.

— Глупый поступок.

Я обернулась и посмотрела на человека в маске, прислонившего ладони к пелене. Слава Создателю. Я сбежала. Я победила.

— Нет, ты не победила, — человек в маске грустно покачал головой и чуть сильнее нажал на тонкую пленку границы. Граница поддалась, расступилась, выпуская черно-белые краски в зеленый мир солнца.

Страх заставил меня отползти назад, хотя я понимала, что моя победа обернулась поражением.

— Как видишь, я не менее одарен, чем ты, — он наклонился и схватил меня за руку. Боль потекла через ладонь, через запястье — выше, выше! — и остановилась на спине. — Запомни это, — он убрал руку, а с ней пропала боль. Я всхлипнула.

— Я знаю, что ты жив, и я найду тебя!

— Может, жив. Может, нет, — он выпрямился. — Твое сознание туманно, мир держит тебя тысячами страхов, и ты не сможешь справиться со своим даром. А меня… не держит ничто. Я свободен. Поэтому я сильнее тебя.

* * *

Зеркала в последнее время приносят мне немало проблем. Я перебросила волосы вперед и вздохнула. Этого следовало ожидать. Да и чего я хотела? Ждала, что в этот раз всё окажется действительно сном, а не кошмаром, который непонятно — то ли снится, то ли происходит на самом деле?

Я со злостью выдернула из стопки одежды свитер и натянула его через голову.

— К Линду? — фейка деловито собирала маленькую сумку.

— А к кому мне еще идти?

В любом случае, ждать я не могла. Мне хотелось все рассказать Линду, и как можно скорее.

На улице царила ночь. Ветер разбавлял теплый воздух запахом моря и водорослей, а на небе мерцали яркие звезды, укутанные легкой дымкой облаков. Я быстро добежала до библиотеки, потом свернула на дорожку, ведущую вверх, прошла мимо больших часов, которые как раз отбивали двенадцать. Вряд ли Линд мне обрадуется. И это, конечно, верх неприличия — ходить в гости к парням по ночам. Но боюсь, мне сейчас не до приличий.

Нервно постучав, я отошла от двери и облокотилась о перила. Городок Академии лежал, как на ладони, — легкий, ажурный, будто бы кукольный. Здесь, на верхних уровнях городка, ветер разбушевался не на шутку. Он свистел над головой, завывал, носился между колоннами, однако мне стало легче от его песни: ветер был настоящий, свежий и свободный.

— Весси? — я обернулась. Линд выглядел удивленным и заспанным, как медведь, которого разбудили зимой маленькие дети. — Ты что тут делаешь?

Вместо ответа я перебросила волосы вперед и показала Линду спину.

— Так, — Линд нахмурился и затолкал меня в комнату. — Садись и рассказывай.

Пока я рассказывала всё, что узнала, Линд носился по комнате, перерывал бумаги и сосредоточенно кивал. И не прекратил мелькать перед глазами, даже когда я закончила свою историю.

— Кажется, я начинаю понимать, — он перевернул ящик и достал из большой кучи выпавших книг синюю брошюру. — Подожди, дай мне пару минут.

Он опустился в кресло и глубоко задумался.

— Конечно, — я отхлебнула чая, заодно тайком разглядывая черноволосого. Линд, разумеется, полностью одеться и не подумал, да и с чего бы: у Одаренных мужчин не считается чем-то плохим ходить в одних штанах. Удивительно, почему за Линдом не бегает стайка верных поклонниц, таких подтянутых фигур еще поискать. С другой стороны, он бука, каких мало, кто к такому вообще подойдет? Я бы вот никогда не решилась, если бы не необходимость.

Линд поймал мой взгляд и ухмыльнулся. Я даже чаем облилась.

— Ну… Ты надумал что-нибудь? — я отвела взгляд и поправила волосы. Не хватало еще, чтобы этот Одаренный о себе невесть что возомнил!

— К сожалению, — ухмылка Линда исчезла так же быстро, как и появилась, а на ее место пришло беспокойство. Он потер переносицу и покачал головой. — Не хочу тебя расстраивать, Весс. Но еще три таких дерева, и ты…умрешь.

— Что?

— Я перевел кое-что, но не смог понять, как рисунок связан с эпидемией. А теперь до меня дошло, — он отвернулся и тихо продолжил: — Это необычный знак, Весс. Эльнолвы считали Древо, вот это самое, своим… своей жизнью. Они славились неуязвимостью, но не каждый знает, что этим они были обязаны культу Древа. Не знаю, слышала ли ты, но есть легенда о Целителе. Он дошел до Древа и подарил тем, кто пошел за ним в мир грез, защиту Древа. Эльнолвы могли шесть раз умереть и воскреснуть, но седьмой раз был последним. На этом заканчивалась их жизнь. А теперь ты и сама поймешь.

— Знаки, которые соединяют человека с другими мирами, — я выругалась. — Вот почему страдают только Великие, только потомки эльнолвов. Он снимает защиту?

— Думаю, что так, — Линд откинулся на спинку кресла и потер подбородок. — Но мы можем всего не знать, трудно делать выводы.

Зато все сходится. Хотя не совсем всё… Я отставила чашку в сторону.

— Линд, — я взглянула на парня. — Но как же твоя мать?

Он быстро посмотрел на меня и тут же встал.

— Знаешь что, я жутко хочу спать. Давай завтра поговорим, хорошо?

И даже не дав мне опомниться, черноволосый вытолкал меня из своего домика и на прощание улыбнулся.

— Только не обижайся, у меня завтра лекции.

— Мне иногда кажется, что я вижу гномов, торчащих из его головы, - задумчиво пробурчала фейка, когда ей надоело рассматривать закрытую дверь. — Давай его подожжем? Ну хотя бы ради профилактики, на всякий случай.

— Выгонят ведь, — вздохнула я.

— А мы не признаемся.

Иногда мне очень нравятся идеи Дзинь. Вполне нормальные, мстительные и хулиганские мысли!

* * *

Прохладный ветерок уносил с собой желтые листья, кутался в мягкие солнечные лучи и играл в кронах деревьев. Где-то высоко кричали чайки, соревнуясь в громкости с рокотом волн, а самые юные ученики Академии с визгами и криками носились вокруг фонтана и ловили озорные солнечные зайчики.

Осень… Я люблю осень, с ее тихой солнечной поступью, в золотом венке листьев и красном платье осенних закатов. Она приходит незаметно, принося с собой водоворот красок, она задумчива… спокойна. Говорят, в мире, откуда пришли эльнолвы, царила вечная осень, и память об этом сохранилась в сердцах Великих.

Это первая осень, которой я не рада. С золотом деревьев и прохладным ветром в мое сердце закрадывалось и отчаяние. Раньше, бывало, я просила в тяжкие минуты забрать меня в Созвездие Вечности, но я никогда не думала, насколько страшно перешагнуть грань жизни и смерти. Даже веря, даже зная… Я не подозревала, насколько ценна каждая секунда жизни.

Я перепрыгнула сразу через несколько ступеней и едва не столкнулась со смуглым мальчуганом. Неожиданное препятствие счастливо засмеялось, и мне пришлось ограничиться сдержанным кивком, хотя очень хотелось схватить пацана за ухо и познакомить с Линдом. Заодно еще раз увидела бы черноволосого.

— Поосторожней! — посторонившись, я пропустила мальчишку и побрела дальше. Желание увидеть Линда — это более, чем странно, ведь я только что от него. Но он единственный, с кем я могу поговорить о том, что у меня на душе — думаю, это и есть причина необычной привязанности к Одаренному.

Завернув за угол, я улыбнулась: на скамейке, в тени высокой березы, притаилась сладкая парочка — Нерос с Ханной. Эти двое только и делают, что дни напролет гуляют. Ханна-то понятно — учиться нам сейчас не надо, а вот Неросу очень даже не помешало бы навестить парочку профессоров. Одно слово — любовь.

— Весс! — Ханна вскочила со скамейки и жутко покраснела. — А мы тут…

— Гуляем, — охотно подсказал Нерос, заставляя мою подругу сесть обратно. — Присоединяйся, Весси. Или ты к кому-то спешишь?

Он внимательно на меня посмотрел, будто пытаясь прочитать мои мысли. Я села.

— Откуда идешь? — Нерос отмахнулся от Ханны, пытавшейся пригладить его встрепанные волосы, и мягко протянул: — Ханусь, я совсем забыл. Сбегай в мою комнату, принеси мне учебник по Природной магии, будь другом?

— Я сейчас, — Ханна подмигнула мне и помчалась вверх по лестнице. Не скажу, чтобы мне вся эта сцена понравилась. Я была рада за подругу, но в то же время и беспокоилась. Для Нероса ничего не стоило клясться в любви одной, а целоваться с другой. Его «невесты» менялись одна за другой, примерно с той же частотой, с которой в моей комнате менялись занавески.

— Только попробуй разбить сердце моей подруге, — я шутливо толкнула Нероса и нахмурилась: — Нет, ну правда, она очень ранимая.

— А ты? — Нерос чуть развернулся ко мне и прищурился.

— Ты о чем?

— Ханна говорит, что ты сдружилась с Линдом?

Я помолчала, обдумывая ответ.

— Он мне помогает… и всё. Показал мне библиотеку…

Нерос будто пропустил мои слова мимо ушей. На его лицо набежала тень сосредоточенной задумчивости.

— Линд кажется милым только до тех пор, пока ему кто-то нужен.

— С чего такие слова? С чего такая ненависть? — я отложила сумку в сторону и развернулась к Неросу, чтобы видеть его глаза. — Ты так говоришь, как будто бы он тебе что-то сделал!

Он молчал, не отводя глаз, в которых светилась искренняя забота и внимание. Это меня вывело из себя окончательно.

— Я тебе верю, Нерос. Верю, потому что верила моя сестра, потому что я знаю тебя столько лет и по многим другим причинам! Но это твоя ненависть к твоему брату, и твоя забота… — я отвернулась. — Я могу сама решить, с кем мне общаться. Поверь мне.

— Ты многого не знаешь…

— Ну так расскажи мне! Ну?! Что это за великая тайна?

Нерос так долго молчал, что я успела потерять надежду на ответ. Но он неожиданно заговорил — тихо и спокойно, с невыразимой грустью и ужасно искренне.

— Зато ты не знаешь его. Нас вырастила Алигара Акви, жена Лароса Стария, хотя вырастила — это сильно сказано. Она присылала деньги, нанимала прислугу, чтобы те нас учили. Она протащила нас в Академию — теперь я понимаю, что это было «возмещение ущерба», — Нерос со злостью пнул невинный листик. — У меня ведь когда-то была семья, Весс.

— Алигара Акви, — прошептала я, вспоминая список старого Ордена Свиты.

— Да, она. Знаешь ее?

— Слышала, — уклончиво протянула я.

Нерос сощурился и продолжил.

— Мне было восемь лет, когда мы остались одни. Отца обвинили в участии в запрещенной организации, обвинили просто так, на основании показаний… догадайся кого? — Нерос горько усмехнулся и с ненавистью выплюнул. — Алигары Акви, жены директора Академии, которая была безответно влюблена в отца. Она обвинила его.

Я вздохнула и потерла подбородок, но тут же поймала себя на этом и испуганно отдернула руку. Ну вот, уже веду себя, как Линд.

— Хорошо, но при чем тут Линд?

— Когда я узнал, я отказался от покровительства Алигары, — Нерос сжал руку в кулак. — Когда-нибудь я ее уничтожу и отомщу. Но Линд, этот растардный выродок, предпочел деньги всему остальному. Алигара богата, она принадлежит к высшим кругам, и даже выше многих Великих… Она может обеспечить хорошую жизнь, но это не делает ее вину меньше, а душу чище. И все-таки Линд публично отказался от отца, при всем Совете, предпочел выгоду семье! Он предал его, Весс, он предал память, он предал нашу семью, меня предал. Ему легче прикрываться сказочкой, которую навешала на уши Совету Алигара! Поверь мне, этот человек не так прост, как кажется…

— Нерос! — Ханна спрыгнула со ступеньки и бросила книгу парню.

— Не доверяй ему, — Нерос поймал книгу и еще раз посмотрел на меня. Однако тут же отвернулся и поспешил навстречу Ханне.

Я сидела, наблюдая, как смеется Ханна, но в голове было пусто, словно на минуту все заволокло туманом. История Нероса больше, чем потрясла меня. Мне не в чем было упрекнуть его, я бы поступила также. Знай я, что Таура поддержала кого-то, кто причинил моей семье столько боли, смогла бы я с ней общаться? Нет. Я бы ненавидела ее.

И все-таки что-то в этой истории не сходилось, словно бы выбивалось из общей картины и мешало. А, может быть, я просто не могла в нее поверить. Или не хотела.

— И ты ему веришь? — фейка недовольно дернула меня за сережку и зашипела: — А я вот ни капли. Они точно подрались песочными совками, вот увидишь!

Я покачала головой, но ничего не ответила.

* * *

Утро наступило для меня утром, причем самым что ни на есть ранним. В кои-то веки я смогла нормально заснуть, и в моих снах не бегали полчища людей в масках верхом на деревьях. Это был просто сон, который очень нагло прервали.

— Весс, ты спишь?

Я приподнялась на локте и кинула взгляд на часы. Три ночи.

— Нет, пропасть тебя подери, песенки пою, — злобно прошептала я и встала. Убить этого Линда мало, и что ему не спится?

— Эту раннюю пташку надо срочно посыпать пыльцой, — сонно проворчала Дзинь и перевернулась на другой бок.

Хорошая идея, кстати.

Я накинула халат и, зевая, отправилась открывать дверь. В отличие от меня, Линд выглядел до омерзения бодреньким и веселеньким, так что желание его придушить вспыхнуло с двойной силой.

— С добрым утром, — Линд улыбнулся. Я чуть было не ответила, что еще чуть-чуть, и это утро станет вообще последним утром в его жизни, но передумала. Все равно ведь ничего сделать не смогу, так какой смысл в пустых угрозах?

— Может, позволишь войти?

— А, может, я тебя просто убью? — сдув со лба прядь волос, я сердито посмотрела на Линда.

— Я помогу! — недовольно пробурчала фейка, как всегда готовая поддержать мои самые безумные идеи.

Улыбка Линда угасла, и на его лице застыла надменная обида.

— Вижу, кто-то встал не с той ноги.

— Вижу, кто-то забыл посмотреть на часы, — в тон ему отозвалась я и посторонилась. — Проходи, обрыватель хороших снов.

— Ладно, не дуйся, — как ни в чем не бывало, подмигнул черноволосый и протиснулся в комнату. — Мелкая, привет!

— Исчезни, злой дух, — глухо проворчала фейка и бросила в парня облачко пыльцы. После чего накрылась одеялом с головой и засопела. Все время забываю предупредить Линда, что фейка не любит ранних побудок.

— Пчхи! Так, я пришел поговорить о списке, — Линд бросил на стол листок и уселся в кресло. — Мы могли бы завтра поговорить с Клариссой. Думаю, на этот раз она не отвертится. Но выйти надо пораньше, у меня с утра стоит лекция.

Я накидала чайных листьев в чашку и залила водой. Значит, с Клариссы. Вздохнув, я сжала чашку в руках и развернулась.

— Почему бы нам не начать с Алигары?

— Что?

От меня не ускользнуло, как Линд побледнел при имени Алигары. Ничего. Пусть бледнеет. Пока я не докопаюсь до правды, я не смогу ему доверять.

— С Алигары Акви, Линд. Надеюсь, ты с ней знаком? — последнее слово я выделила особенно. Пусть только попробует соврать.

Он задумчиво посмотрел на меня и кивнул.

— Нерос всегда был излишне болтливым. Да, знаком, — он поджал губы и покачал головой. — И не меньше тебя хочу знать, как ее имя оказалось в списке. Но я ее хорошо знаю, мы можем только потерять время.

— Правда?

Линд внимательно изучил мое лицо, будто бы заглядывая в самую глубину моих мыслей, и вздохнул.

— Хорошо. Начнем с нее, — он встал и подошел ко мне вплотную. — Весс, что бы ты ни думала… я… я никогда тебя не предам. Ты же мне веришь?

Верю или нет — сложный вопрос. Как бы я хотела знать на него ответ. Кому я вообще могу верить? Этот мир — сложный, а теперь еще и враждебный. Где-то рядом ходит убийца, которого я знаю и которому, возможно, доверяю… Я никому не могу доверять.

Но мне необходимо кому-то довериться.

— Верю, — я помолчала. — Пока что верю.

На миг мне показалось, что маска холода и надменности вот-вот вернется на лицо Линда. Он привык скрываться, привык прятать обиду и боль за масками. Интересно, что же он скрывает?

— Пока что, — повторил Линд. — Спасибо за честность.

Он улыбнулся, и я расслабилась. Хоть не обиделся, и то хорошо!

— Ладно, — Линд ухмыльнулся и отобрал у меня чашку. На мой возмущенный вопль он спокойно заметил: — Мне нужнее, тебе же не читать лекции!

— Да-да, — из чашки высунулась встрепанная голова Дзинь. — Учись, как надо вкусненькое клянчить!

— Ты что там… — Линд заглянул в чашку и нахмурился. — Эй!

Он перевернул чашку, попутно вытряхнув оттуда фейку, и потряс. Разумеется, чая он так и не обнаружил, только листики. Совсем забыла его предупредить о том, что в фейку влезает порой удивительно много, а просачивается она в самые неожиданные места.

— Мне полагается компенсация за ранний подъем! — фейка зависла в воздухе, сердито хлопая крыльями, но сочувствия и понимания от жадных людей она так и не дождалась. Отвернувшись, Дзинь гордо топнула ножкой. — И не надо на меня так смотреть! В конце концов, кто тут маленький?!

Ну да. Всхлипнув, я отвернулась и захихикала. Таким обиженным я Линда еще не видела!

— Пропасть, — растерянно пробормотал черноволосый. — Это ведь… подло!

Фейка перелетела на мое плечо и с притворным сожалением вздохнула:

— Мир жесток и несправедлив, о мой юный друг!

* * *

Линд так и не дал мне выспаться. Уж не знаю, когда там у него лекция, но меня он вытащил из дома в пять утра. Я зевала в горсть, сонно передвигая ноги, и безумно завидовала тем, кто спит в темных домиках. Подушка, одеяло… как я о них сейчас мечтала!

На улицах царила тишина и покой. Только несколько гномов подметали дорожки, тихо насвистывая знакомую мне песенку про безалаберных магов. Увидев нас, они прекратили работу и отставили метлы в сторону. Под их хмурыми взглядами даже как-то неуютно стало.

— У вас тут случайно по утрам студенты не пропадают? — прошептала я, догоняя Линда и цепляясь за его руку.

— А феи? Феи не пропадают? — Дзинь скрылась в моих волосах и на всякий случай схватилась за сережку.

Гномы, угрюмо сгорбившись, проводили нас взглядами и, убедившись, что мы достаточно далеко, вернулись к работе. Скребущий звук метел и шуршание листьев еще долго сопровождали нас.

— Гномы не любят, когда за их работой наблюдают люди, — усмехнувшись, пояснил Линд. — Их это… раздражает. Ты разве не заметила, что они никогда не появляются здесь в дневное время?

Нет, не заметила. Когда я вообще что-то замечала?

Дом Алигары почти ничем не отличался от дома любого преподавателя Академии — такой же белый, с тонкими колоннами и расписными окнами. Разве что был расположен на самой вершине холма. Наверное, из окон открывается потрясающий вид на море.

— Пришли, — вздохнул Линд и нахмурился. — Дзинь пусть не показывается, а ты сама поменьше говори. К Алигаре нужен особый подход.

Я кивнула.

Дверь нам открыла женщина, но не Алигара. Увидев Линда, она чуть улыбнулась.

— Проходи, мой мальчик. Алигара уже встала.

Внутри дом оказался… просторнее, чем снаружи. По крайней мере, я никак не ожидала увидеть кучу дверей, ведущих непонятно куда, и даже коридор, достойный нашего родового особняка. Алигара действительно богата, если может позволить себе роскошь пространственной магии, я уж не говорю об обстановке. Очень изящные статуи, красивые картины — частью даже Джейка Эленви, знаменитого художника прошлого века, — шелковые обои глубокого синего цвета… Да, дом оформлен со вкусом.

— Прошу вас, — женщина выразительно посмотрела на меня, и я, совсем смутившись, нырнула в открытую дверь вслед за Линдом.

— Отличный домик. Я теперь не удивляюсь, что Линд предпочел всё это отцу, — чуть слышно фыркнула фейка. — Если уж дом в Академии такой, каково же родовое имение?

Я хмыкнула. Нет ничего удивительного в этом богатстве. Стария, хоть и не гласно, но все-таки считается верховным родом, самым старшим. Соответственно, и живут его представители лучше. А также жены его представителей и дети.

Власть и сила — вот как можно в двух словах описать Алигару. Красивая женщина, чуть постарше моей матери. Темные, вьющиеся на концах волосы, которые спускались к изящным плечам, проницательные зеленые глаза. В ней все было гармонично, ничто не выбивалось из общей картины.

Она будто возвышалась над другими и абсолютно точно знала об этом. Когда она на меня посмотрела — всего на две секунды — мне показалось, что кто-то заглянул глубоко внутрь меня, в те темные уголки, которые были недоступны даже мне.

— Здравствуй, мой милый мальчик, — Алигара бросила папку на стол и откинулась на спинку стула. Руки она сложила на груди, будто показывая, что чем скорее уберется «милый мальчик», тем лучше.

Линд ни слова не сказал. Сев в кресло, он пристально посмотрел на женщину. Презрительно, спокойно, равнодушно. От такого взгляда люди обычно раньше времени седеют.

Почти осязаемое молчание повисло в кабинете, только часы громко тикали. Мне вдруг очень захотелось провалиться под землю. Но этим двоим было вроде как даже комфортно. Я уже хотела было извиниться за вторжение, но тут Алигара рассмеялась — просто и добродушно — и наклонилась вперед.

— Ну что ж, Линд, ты все такой же бука! — в глазах женщины плясали задорные искорки. Но они очень скоро погасли. — Что-то случилось?

— Да, — сухо ответил Линд, бросая на стол список. — Объясни мне, как твое имя оказалось в списке Ордена Свиты.

Алигара чуть побледнела, схватила листок и быстро пробежалась глазами по списку. Почти тут же бросила его на стол, словно по ошибке взяла в руки змею, и резко встала. Подойдя к окну, она нервно прикусила губу.

— Не думала я, что ты узнаешь именно так, — наконец сказала она. — Хорошо. Да, я состояла в Ордене. Как ты мог заметить, кое-кто тоже.

— Про это я и раньше знал, — глухо отозвался Линд. — Но ты? — он поднял на нее глаза, полные ненависти и боли. — Как ты могла?! Ведь она была твоей подругой!

— Мы обе ввязались в это, — тихо поправила Алигара, отчего Линд растерянно замер. — Все верно. Она не меньше меня знала, она играла в эти игры наравне.

Интересно, о ком сейчас разговор? Я задумчиво посмотрела на женщину, и она, заметив мой взгляд, едва заметно улыбнулась.

— Кто эта очаровательная девушка?

— Не уходи от темы, — грубо оборвал ее Линд. — Так ты участвовала в этом?

Алигара вздохнула и вернулась в кресло.

— Знаешь это чувство, когда кажется, что весь мир вращается вокруг тебя? Мы были молоды и глупы. В наших руках оказалась власть и сила, которая никому даже не снилась. Мы могли повелевать любым человеком. Иллюзии, грезы, кровь! — Алигара поморщилась. — Мы нашли древние знания, и кое-кто считал, что может их использовать. О да, они были настоящими фанатиками. Стать выше Создателя, кому могло это прийти в голову?

Я вздрогнула. Выше Создателя! Прошлый сон будто развернулся перед моими глазами. Так, выходит, это была не шутка.

— Только полному психу, — тихо заметила Дзинь. Я поправила волосы, заодно легонько толкая фейку. Пусть молчит. Неизвестно, чего ждать от этой женщины.

— Что ж. Поначалу было весело, — Алигара выдвинула ящик и достала оттуда палочки-благовония. — Поначалу. Но мы не думали, что он зайдет так далеко.

— Он? — переспросил Линд.

Алигара подняла голову и внимательно посмотрела на Линда, будто призывала подумать.

— Нет, — прошептал Линд.

— Он расшифровал текст. Эльнолвы всегда его интересовали, он знал их язык, как свой собственный. И он не побоялся провести ритуал, — Алигара наклонилась вперед и тихо продолжила. — Когда мы поняли, что наделали, чему мы помогали, было поздно. Это не шутки, Линд. Это по-настоящему. Опасно выпускать такую силу из шкатулки, но мы ее выпустили. Было поздно. Ему нужно было семь человек, семь сил. И твоя мать обладала такой силой. Идеальным даром, чистым родовым даром.

Она поставила палочку в стакан и зажгла ее.

— Она была последней каплей. Мы испугались. Большинство были за предводителя и хотели идти дальше. Хотели власти — абсолютной власти. Но мы поняли, что если оставим все, как есть, потом пожалеем. И мы обратились к Совету.

— Но почему они сейчас ничего не делают? — я выдохнула вопрос прежде, чем подумала, о чем очень скоро пожалела. Казалось, что обо мне вообще забыли, и теперь с удивлением рассматривали незваного свидетеля разговора. — То есть… они же знали, они… отрекли… но сейчас происходит то же самое! Разве они не понимают, что это началось… снова?

— Не понимают, — Алигара покачала головой. — Они не знают, как это все происходило. Орден Свиты обвинялся только за участие в Движении Крови. Знания должны были погибнуть вместе с силой участников.

— Но не погибли, — Линд потер подбородок.

— Как ты нашел список? — женщина протянула Линду листок. — Ты был в лабиринте? Ведь мы запечатали его.

Линд усмехнулся.

— Нет уж. Я тебе ничего расскажу, пока не пойму, что ты ни при чем. Кто-то вернулся к старому. И я уверен, что этот кто-то из тех, кто не был отречен. Прости, но тебе я теперь тоже не верю.

— Моя школа, — ничуть не растерялась Алигара. — Только не отбрасывай так поспешно варианты. И не стоит обвинять так скоро. Нас было пятеро.

— Кто еще?

Алигара пожала плечами.

— Отец Края, отец Накии… Наверняка знакомые имена. Раст. Кларисса. Все мы выступали свидетелями, — женщина вздохнула и посмотрела на меня. — А теперь познакомь меня со своей спутницей.

— Весея, — подумав, Линд встал. — Алигара.

— Приятно, — Алигара тоже встала и протянула мне руку. При этом в ее глазах было что-то странное… какое-то узнавание.

Я встала и пожала ей руку. Хватка у Алигары была отличная.

— Так кто она? — Алигара задержала мою руку в своей. — Ей можно доверять?

Я возмущенно открыла рот, но Линд меня опередил.

— Ее сестра — одна из жертв. Она пока жива, одна из шести.

— Вот как, — задумчиво протянула Алигара и резко стянула повязку с моей руки. Я даже охнуть не успела, не то что отреагировать.

Она ничего не сказала. Секунду смотрела на дерево, потом шумно выдохнула и отошла к окну.

— Вам не справиться самим. Я сообщу Совету о том, что кто-то возродил движение крови. Но на это уйдет время… Линд?

— Что? — Линд подошел ко мне, аккуратно замотал руку платком и накрыл своей рукой. Будто говорил, что бояться мне нечего.

— Помни о том, что не все могут повторить то, что делали эльнолвы. Их знания могут оказаться смертельными.

Линд кивнул и потянул меня к выходу. На крыльце он вздохнул, сгорбился и безжизненно посмотрел на небо.

— Прости меня.

— Простить за что?

— За то, чего я не могу сделать, — он улыбнулся. Только улыбка получилась грустной и горькой.

— А вот и не простим, — фейка вынырнула из-за кос, воровато огляделась и, никого не обнаружив, взлетела в воздух. — Думаешь, прощения попросил и всё тут?! Не соглашайся, Весс, требуй с него по полной программе! Хочешь, я его пыльцой посыплю?

Дзинь лукаво посмотрела на меня, и я прыснула. Даже Линд — и тот рассмеялся. На этот раз вполне искренне.

 

Глава 2

Тишину нарушало только тихое и печальное «фьють-фьють» какой-то птицы. Ветер шумел в кронах деревьев, бросая под ноги желтые листья.

Я на цыпочках подкралась к окну и заглянула внутрь аудитории. Ученики — все лет пятнадцати — усердно конспектировали лекцию Линда, причем, судя по одухотворенным мордашкам, их объединяла одна мечта — прибить надоедливого учителя темной ночкой и прикопать на заднем дворике. Вполне понятное желание. Меня оно тоже частенько посещало, пока я училась. Да и сейчас руки чешутся напакостить Даону Карку, который будет принимать у нас итоговое Исследование.

Итоговое Исследование… Я поморщилась. Совсем вылетело из головы! Если выживу после Дня Рождения, то меня убьет Карк — за то, что не явилась на собеседование. Но это уже мелочи.

— Простите…

Я взвизгнула и выронила из рук сумку. Дзинь переполошилась не меньше меня: ойкнув, она уцепилась за сережку.

— А?! Пропасть! — я посмотрела на девушку, испугавшую меня своим неожиданным появлением, и постаралась успокоиться. — То есть… ты меня напугала.

— Прости, — девушка откинула с лица светлую прядь волос и указала на стопку бумаг в своей руке. — Я тут объявления разношу… Вот, — она протянула мне верхний лист и улыбнулась. — Если что-то услышишь или узнаешь, сообщи Старику.

— Старику?

— Старии, — отмахнулась девушка и юркнула в дверь аудитории.

Странная девушка. Вздохнув, я развернула листок и ойкнула.

— Куда бы он мог пропасть? — фейка осторожно вылезла из-за волос и встряхнула головой. Золотистая пыльца облачком опустилась на листок и сверкающим контуром обвела черты нарисованного Олатца. — Смотри-ка, здесь даже вознаграждение за информацию есть! Может, ну вас? Сумма немаленькая.

— Только этого не хватало! — я со злостью скомкала листок и бросила в урну. Чего-то подобного я ожидала. Исчезновение Профессора не могло остаться незамеченным.

С другой стороны, это ведь не мы напали на профессора, а он на нас.

— Как раз и не хватает! — печально протянула фейка. — Меня ведь совсем не кормят! Я голодаю и мне не в чем ходить! Я сиро-ота-а…

Я хмыкнула и легким щелчком сбросила фейку с плеча. Дзинь расправила крылья и зависла в воздухе.

— И меня все обижают!

— Не прибедняйся, — я откинула волосы назад, предлагая фейке снова спрятаться.

Дзинь с удовольствием вернулась на плечо и жизнерадостно чихнула.

— Вот в следующий раз не вернусь!

— Ага, — я закрыла фейку косами и прислонилась к стене.

Линда не пришлось долго ждать: лекция закончилась через десять минут. Освободившиеся и абсолютно счастливые ученики так поспешно выбегали из аудитории, будто за ними гнался не профессор по имени Линд, а огнедышащий и очень голодный Драук. Хотя для них Драук, может, более симпатичен.

— Опять они сбежали без задания, — Линд зевнул и потянулся. — Привет, Весс. Ты видела?

Он протянул мне объявление, и я кивнула.

— Видела. Надо переводить поскорее ритуал и заканчивать со всем этим. Ты перевел?

Линд нахмурился и отвернулся.

— Нет, — резко ответил он.

— Пыльцой? — тут же предложила Дзинь. Дай ей волю — все бы светились и чихали.

— Не могу перевести… кое-что, — Линд снова повернулся, но посмотрел не на меня, а на стену. — Тяжелый язык… Послушай! Пойдем прогуляемся?

Линд все-таки до ужаса странный.

— Куда на этот раз?

— Никуда, — Линд пожал плечами и подмигнул. — Просто прогуляемся. Только сначала зайдем в Древесный, я заберу несколько книг.

Отвернувшись, Линд пошел вперед. Это называется — прогуляемся? Сердито фыркнув, я поспешила за Линдом.

. -Весьма интересная книга. «Освоение основ оснований особенных веществ», хм, — фейка задумчиво потерла лоб и пожала плечами. — У меня перегрелась голова.

— А как тебе «Вещество нематериальной материальности?» — я захихикала и заработала от сидевшего сбоку мальчишки гневный взгляд. Серьезно нахмурившись, малыш приложил палец к губам и зашипел. Ничего себе детки пошли!

Дзинь упала на спину и беззвучно захохотала. Пришлось поставить еще одну книгу, чтобы никто не увидел эту негодницу.

— Подумать только, эта твоя бездарка даже одеваться не умеет!

Фейка замерла и вопросительно на меня посмотрела. Да еще бы не узнать этот голос! У Накии он такой противный, что ни с каким другим не спутаешь.

Я незаметно пересадила фейку на плечо, прикрыла ее косами и отложила учебники в сторону. Потом, не обращая внимания на недовольный взгляд мальчишки, тенью прокралась к шкафам и выглянула из-за них.

— Ты же знаешь, она мне нужна! Чего тебе надо, Накия?

Нерос?! Я так удивилась, что даже ойкнула, но, прежде, чем Нерос обернулся, успела скрыться за шкафами.

— Ты же знаешь, мой хороший, — голос Накии стал соблазнительно-приторным, и я, не удержавшись, снова выглянула из-за шкафов. Накия всегда была нехорошей девочкой, но у меня глаза на лоб полезли, когда я увидела, как беззастенчиво эта дрянь вешается на Нероса. — Твоя… как там ее? Ханна тебя не достойна! Бездарка и растардка!

Нерос резко захлопнул книгу и поставил ее на полку.

— Я же тебе сказал, она мне нужна! — рявкнул он. Да так, что даже я отшатнулась. Вот уж не подумала бы, что Нерос умеет так… злиться. — Не твое дело, с кем я общаюсь, ты меня поняла? — он резко притянул к себе Накию и… поцеловал ее! Я сжала кулаки. Так и знала! Нероса только могила исправит! Волочится за каждой юбкой.

— Чтоб ты сдох! — Накия внезапно отшатнулась от Нероса и вытерла с губы кровь. — Растард!

Нерос хрипло рассмеялся и сощурился.

— Не нравится? Что ты, милая, ведь ты сама этого хотела!

— Думай головой, гад, что делаешь! Еще раз так сделаешь, и я сживу тебя с этого света!

— Каким же это образом?

Накия манерно провела по губам и совсем не изящно сплюнула на пол кровь.

— Через сны, мой хороший. Знаешь, сколько всего можно сделать через сны?

Меня как будто придавило. Дышать стало нечем, а сердце забилось с утроенной скоростью. Оно стучало так, что я испугалась, что меня сейчас услышат, и на минутку скрылась за шкафами.

Через сны… Могла ли Накия стоять за кошмарами? Но ведь она девушка, я даже подумать на нее не могла!

И тем не менее, Таура была с ней знакома. Мало того — они никогда особенно не ладили, а за месяц до Дня Рождения Накия открыто заявила, что ненавидит мою сестру. Я сама это слышала, сама участвовала в ссоре. И я сама тогда с ней разругалась.

Знала ли Накию Лина?

Вдохнув побольше воздуха, я заставила себя успокоиться и снова выглянула из-за шкафов. Наверное, я что-то пропустила, поскольку Накия выглядела напуганной и бледной, хотя еще минуту назад вела себя, как последняя растардка.

— …так что будь внимательна, — Нерос похлопал Накию по щеке и ослепительно улыбнулся. — И да. Не лезь, куда тебя не просят!

— Ты пожалеешь, я обещаю, — с ненавистью выдохнула Накия. Нерос ничего не ответил. Усмехнувшись, он направился к двери, но на самом входе столкнулся с Краем и с издевкой отвесил поклон. А потом ушел.

— Что это он? — Край подошел к Накии. — Обеда не получил?

Накия шумно выдохнула.

— Я хочу его проучить!

— Это невозможно…

— Я скажу своему отцу, и он… — она что-то зашептала на ухо Краю.

Сжав зубы, я подавила желание немедленно ударить Накию и решительно встала. От одной мысли, что может пострадать Нерос — наш Нерос! — появлялось тягостное чувство где-то в сердце. Я понимала, что ничего не могу сделать, но и просто ждать я не могла.

— Давай я сделаю так, что она навеки пожелтеет? — Дзинь воинственно дернула мою сережку. — Или вообще отравлю?

— Это хорошая идея, — я кивнула и вышла из-за шкафов. Прислонившись к боку шкафа, я со злостью смотрела на шепчущихся Накию и Края. С трудом верится, что они вообще на что-то способны, кроме создания образов «лучших из лучших». Эти двое способны только хвастаться… но их родители могут оказаться куда как более талантливыми.

Я внутренне себя одернула. Нельзя обвинять кого-то только потому, что ты хочешь его обвинить. Накия вполне могла иметь в виду что-то другое, или же просто хвастаться. С другой стороны, она с таким же успехом могла использовать знания своего отца… или с помощью отца расправляться с самыми ненавистными врагами. Хотя последнее вряд ли. Не станет взрослый человек — а тот человек, который приходил в мой последний сон, без сомнения, взрослый — заниматься такими детскими играми.

Но отец Края состоит в Ордене. Отец Накии тоже может оказаться участником этого кружка психов. И кто их знает, что они могут сделать с тем, кто перешел дорогу.

— Сделай так, чтобы на Нероса обратили внимание, — Накия подняла голову и увидела меня. — О посмотрите-ка, наша бездарка!

Эта фраза разозлила меня еще больше. Молча приблизившись к Накии, я толкнула ее, заставляя сесть в кресло, и, низко наклонившись, прошипела:

— Только тронь Нероса, я найду тебя где угодно, поняла!

— Как мне страшно, — хихикнула Накия и сощурилась. — Что же мне может сделать бездарка?

— Будь уверена, я что-нибудь придумаю!

— Да ну? Примерно так же, как ты придумала план своего спасения?

Я резко отпрянула.

Накия брезгливо отряхнулась и выпрямилась.

— Думай, кому угрожаешь, милая. Я расправлюсь и с Неросом, и с тобой, и поверь мне, это будет ничуть не сложнее, чем расправиться с Линой, — Накия поднялась и с достоинством прошла к двери.

— Что ты знаешь о Лине? — я развернулась и посмотрела на Накию, но та в ответ лишь загадочно улыбнулась.

— Разве умелый игрок раскрывает свои замыслы прежде, чем их воплотит? — усмехнулась Накия. — Нет.

Мерзко улыбнувшись, Накия вышла из комнаты. Край кинулся было за ней, но вдруг остановился и посмотрел на меня.

— Она ничего не сможет… — извиняющимся тоном пробубнил он. — Она не сделает ему ничего, если такова не будет воля Вла…, - он замялся, кашлянул и добавил уже более уверенно: — В общем, держись от нас подальше!

— Убирайся! — Линд вылетел из-за шкафов и рывком задвинул меня за спину. — Оставь ее в покое!

— Уже, — Край с достоинством поклонился и ушел.

Линд хмуро меня осмотрел и помрачнел еще больше.

— Что он…

— Если бы он. Не он, — вздохнула я. — Пойдем, расскажу.

* * *

— Он тебя тронул? — Линд усадил меня в кресло, хотя я прекрасно держалась на ногах, и с беспокойством взглянул на мое лицо. Что-то новое и незнакомое промелькнуло в его глазах, вот только что именно, я так и не поняла.

— Нет.

— Задел? Обидел? Оскорбил?

— Нет, — я усмехнулась и медленно покачала головой. В самом деле — смешно. Я никак не могла представить себе Края в роли зловещего убийцы из снов. — Все в порядке.

— Хочешь, я его на место поставлю? — Линд сжал кулаки.

— Будет драка? — фейка заинтересованно выглянула из-за кос и осмотрелась. Не найдя рядом достойных участников грядущей драки, она обиженно всхлипнула и снова скрылась за косами. — Все мужчины одинаковы. Как на словах, так петухи, а как до дела дой…

Я легонько толкнула Дзинь, призывая помолчать, и посмотрела на черноволосого.

— Не надо никого ставить на место. Лучше послушай, что мне Накия рассказала.

Я в двух словах передала наш разговор, упустив лишь подслушанный эпизод. Кто знает, как Линд отнесется к словам брата? А уж тем более говорить, что наша с Накией размолвка началась из-за Нероса, не стоит. Боюсь, Линд с радостью поможет Накии, если та предложит избавиться от надоедливого братца.

— Хм, вот как, — Линд сосредоточенно нахмурился. — У тебя потрясающий талант ладить с людьми, Весс.

— Вот-вот! И я говорю! — встряла Дзинь.

— Но Накия… — Линд задумчиво потер подбородок и, будто бы что-то решив, кивнул. — Собирайся.

— Куда?!

Одаренный хмуро посмотрел на меня — совсем как раньше, но потом мотнул головой и улыбнулся.

— Подумай, — взглянув на мое усердно думающее лицо, он совсем расстроился и проворчал: — Да, легче заставить гнома подарить подарок. Поговорим с кем-нибудь из близких Лины.

— К тете, — я наморщила лоб и покачала головой. — Напрасная трата времени. У нас слишком мало его осталось. Нам нужно провести ритуал и…

Линд отвернулся и рявкнул.

— Нет!

Я растерянно заморгала. Но он же сам обещал помочь с переводом!

— Не сейчас, — уже мягче процедил Линд. Он не поворачивался ко мне, будто я стала вдруг для него пустым местом. Почему-то мне стало обидно и… больно. — Весс! — Линд вдруг быстро обернулся и, присев перед креслом, взял меня за руку. — Ну пожалуйста, не обижайся. Я… не перевел еще. Я займусь этим… в дороге.

— Что происходит, Линд? — я осторожно освободила руку и выпрямилась. — Ты не хочешь мне помогать? Я не обижусь.

— Хочу, — как-то печально, слишком грустно прошептал черноволосый. Он опустил голову и целую минуту молчал, но потом, как ни в чем не бывало, посмотрел на меня и улыбнулся. — Собирайся. Как раз до вечера вернемся. Жду полчаса или… — он схватил мою сумку и быстро пошел к дверям, — не получишь свою сумку!

— Отдай мою сумку, эй! — я вскочила и бросилась за Линдом.

* * *

Милые, родные сердцу, места. Я подумать не могла, что так сильно соскучилась по дому. Старый дуб в два обхвата, ивы и речка… Родная усадьба с ее зелеными стенами и старомодной крышей. Маленькая беседка под кленом… Я вдохнула знакомый воздух — прохладный, с едва заметным еловым привкусом — и зажмурилась. Ничто и никогда не заменит дом. Даже море, даже тишина Академии и воздушная красота учебного городка — всё это не стоило даже пятачка земли, где прошло мое детство и где витало так много счастливых воспоминаний.

— На час? — Линд протянул мне сумку и поежился: здесь, в отличие от Академии, уже давно наступила осень. Моросил легкий дождик, капли тихо падали на разноцветный ковер листьев, отчего в воздухе застыл запах приятной осенней сырости. Я нетерпеливо выхватила сумку, перебросила ее через плечо и принялась вытанцовывать танец «да когда ж ты уже соберешься?!»

— Часа хватит, — я дернулась к Линду, чтобы помочь закрыть этот дурацкий рунрин, но вовремя остановилась и отошла в сторону. Мне не терпелось увидеть маму, войти в свою комнату, пробежаться пальцами по хрустальной коллекции музыки, подразнить Исту, погладить Миону — нашу кошку. Конечно, увидеть Тауру.

Мысль о сестре будто привела меня в чувство. Я осмотрелась и заметила заброшенные розы, сломанную ветку… Мама всегда ревностно следила за садом и растениями. Она говорила, что планета — живое существо и, ухаживая за садом, мы ухаживаем за ней, а значит, и за собой: так мы «растим» свое счастье. В чем-то она была права. Люди — хранители планеты, хранители природы, это что-то вроде обязанности. Когда-то люди уже забывали о своих обязанностях, и ни к чему хорошему это не привело: свет померк, и наступила эпоха Долгой Зимы. Если бы не эльнолвы… всё давно бы закончилось.

— Пойдем? — Линд зевнул и вздрогнул, когда прозрачная капля сорвалась с ветки и упала ему за шиворот. — Холодно.

— Ага, — я быстро сорвала пару сорняков. Если мама забросила сад, значит, совсем упала духом. Каково ей будет, если она потеряет еще и меня? А если я не смогу спасти Тауру? Потерять обеих дочерей?

Я отогнала грустные мысли и поднялась на крыльцо. Дверь у нас никогда не закрывали, страшнее Исты зверя нет, и об этом знали почти все. Поэтому никто из простаков так и не рискнул вызвать гнев свирепого гнома и получить сковородкой по лбу. А Одаренные и Великие до воровства не опускались.

Тетя Агнесса должна была приехать с минуты на минуту, но я еще хотела успеть повидаться с мамой. Все-таки как хорошо, что удалось уговорить Агнессу приехать именно сюда — до ее дома ехать в два раза дольше, вряд ли бы управились за один день.

Я вздохнула и переступила порог. Меня тут же чуть не сбила с ног Миона, выпрыгнувшая из двери, словно за ней гнались все Отреченные этого мира. Громко мяукнув, она спрыгнула с крыльца и побежала в сторону беседки.

— Бороду свою съем, если не поймаю! Повадилась рыбу воровать! Иста такого не потерпит! — Иста вылетел из дверей кухни, воинственно размахивая сковородкой, и помчался за несчастным животным. Его воинственным крикам позавидовала бы даже моя преподавательница по Изящным Искусствам, а уж она-то толк в этом деле знала.

Линд удивленно посмотрел вслед Исте и равнодушно пожал плечами.

— Иста, — прокомментировала я.

— Люблю этот колпак, — Дзинь весело взлетела в воздух и приземлилась на перила лестницы. С Мионой моя фейка, к сожалению, не очень ладила: кошка есть кошка, инстинкты никто не отменял. Так что, пока я тут находилась, а со мной и Дзинь, бедняжке Мионе приходилось спать у мамы в комнате.

— А я не очень, — тихо призналась я. — Точнее, век бы этот колпак не видела.

Тетя, как оказалось, приехала раньше нас, и теперь попивала чаек на кухне. Агнесса всегда любила темный бирюзовый чай из Лунной Провинции — редкий и крайне вонючий, так что теперь по кухне витал запах крепкой заварки и мелких листочков Лунного дерева.

— Весси! Слава Создателю! — мама накинулась на меня, как голодающий на последний бутерброд мира, и сжала меня в крепких объятиях. — Вернулась! Наконец-то! Мне тебя так не хватало! С тобой все хорошо?

— Мам! — я пискнула и попыталась вырваться, но безуспешно. Пришлось сдаться. — Всё замечательно.

— Да? — недоверчиво протянула мама и разжала объятия, чтобы посмотреть на мое лицо. Я тут же наивно захлопала глазками и постаралась сделать самое честное выражение лица. — Что-то ты похудела… Ах, Линд! — мама нашла себе новую жертву и взмахнула руками. — Как я рада, что ты тоже приехал!

— Доброе утро, — вежливо кивнул черноволосый. — Рад, что у вас все хорошо.

— Хорошо? — мама вздрогнула, и счастье на ее лице исчезло. Теперь я видела только усталость и отчаяние. Вздохнув, она кинула быстрый взгляд на лестницу и встряхнула головой. Она снова улыбалась, но я видела, что через силу. — Может быть, чай?

— Было бы замечательно, — Линд вежливо улыбнулся и сел за стол. Надо же, кто бы мог подумать, что Одаренный может быть таким вежливым?

Я прикусила губу от досады. Ну вот, опять. Конечно, дело не в роде, я просто привыкла, что Линд не очень хорошо относится к незнакомцам.

Пока мама наливала чай, она искоса поглядывала на Линда, заставляя меня сжиматься от беспокойства. Похоже, она приняла Линда за моего ухажера. Только бы не спросила что-нибудь в духе «когда свадьба», я же умру от стыда!

— Так о чем ты хотела поговорить? — Агнесса отставила чашку в сторону и внимательно на меня посмотрела. Линд насторожился: не отрывая глаз от листочков, плавающих в чашке, он полностью погрузился в разговор.

Вдохнув воздуха, я решительно протараторила:

— Лина знала Накию? Накию Дагори?

— Или Раосса Дагори, — медленно подхватил Линд, не поднимая глаз.

Агнесса резко выдохнула и закрыла глаза.

— Почему тебя это интересует?

— Ну… — я прочистила горло и приготовилась врать. Мы заранее решили, что если что, то Линда попросил директор Академии, а я тут просто помогаю по доброте душевной.

— Мы думаем, что Лина погибла не случайно и пытаемся помочь Тауре, — перебил меня Линд. Он наконец поднял глаза и честными глазами посмотрел на Агнессу. А что? И не соврал ни капли.

— Да, — не очень убедительно поддакнула я.

Агнесса обменялась с моей мамой взглядом, и на кухне повисла пауза. Я с нетерпением ожидала, что же будет дальше. Реакция могла быть совершенно разной.

— Накия Дагори… да, я помню ее, — тетя вздохнула. — Ни мне, Ни Лине она не нравилась. Но она с Линой никогда не дружила. Насколько я помню, они друг друга на дух не переносили, и за месяц до… до смерти Лина в очередной раз поссорилась с Накией, — Агнесса достала из сумки что-то вроде книги и протянула мне. — Бедная моя девочка. Неросу тяжело пришлось, он очень переживал.

— Они встречались? — Линд подался вперед, чем напугал и маму, и Агнессу, и меня.

Я толкнула Линда локтем в бок и нахмурилась. Что за глупая вражда, они же братья! Представить не могу, чтобы я так относилась к Тауре. Ни за что, никогда! Я ее слишком люблю, и, пожалуй, если бы это помогло, я бы за нее отдала всё — даже жизнь. Но это не поможет…

— Не совсем, — уклонилась от ответа Агнесса. — Скорее, дружили.

Я помолчала и открыла протянутую мне книгу. Оказалось, что это была не книга — портрет. Красивое лицо, смелые глаза и длинные волосы нежного золотого оттенка. Я вздрогнула. Эта девушка… Это она в прошлый раз была в том зеркале. Это в ее глазах был укор, она спасла мне жизнь. Без нее я бы уже не сидела здесь.

— Лина, — грустно прошептала Агнесса.

Я с трудом сдержала слезы. Мне почему-то стало страшно. Лина была такой живой на портрете, такой… реальной. А в зеркале была лишь ее тень, отголосок ее души. Мне было жутко представлять, что чувствует эта девушка сейчас — я знала, что. Но еще больше я боялась за Тауру. Немножко за себя, но больше за Тауру. И за маму. Если ничего не получится, как она переживет?

Я уже собиралась захлопнуть книгу, но тут заметила, что из-под портрета выглядывает краешек белой бумаги.

— А Раста, Алигару, Клариссу или Края она знала?

Агнесса печально улыбнулась.

— Их знают все. Разве что насчет Клариссы не уверена, но остальные…

Я поддела ногтем портрет, и отложила его в сторону. Аккуратно достав листок, я развернула его и ахнула.

— Весс? — Линд подпрыгнул и уцепился за мою руку. Наверное, весь ужас отразился на моем лице, потому что и мама с Агнессой замерли.

Я дрожащей рукой протянула тете рисунок.

— Ч…что это?

— Рисунок, — тетя явно не понимала, в чем дело, но меня просто трясло. Я с ненавистью посмотрела на рисунок. Черный плащ, черная маска… Проклятая черная маска!

Я со злостью скомкала в руке рисунок. Бедная Лина. Бедная, бедная Лина!

— Она их часто рисовала, — тетя растерянно переводила взгляд с мамы на меня и обратно, будто бы извиняясь за то, что я нашла рисунок. Помедлив, она прошептала: — Она говорила, что он приходит в снах. Говорила, что не может ничего с ним сделать.

— Почему же вы ей не поверили?! — от осознания, что всё это могло давно закончиться, если бы только люди умели верить в то, что не могут увидеть… мне стало горько и больно. Если бы они только допустили возможность… хотя бы на минутку… хотя бы проверили!

Но я поступала также. Я до последнего не верила, не хотела верить. Кому понравится знать, что рядом есть то, с чем невозможно бороться? Но если бы Совет узнал, если бы узнал… Может, Лина осталась бы жива. Таура. Я.

— Глупости, милая. Никому не под силу проникнуть в сны, — мягко сказала Агнесса, но я промолчала. — Если говорить о снах… — она запнулась, но нашла в себе силы продолжить. — Неделю назад мне снился сон. Это глупо, но я не могу не передать. Ведь он и тебя, наверное, касается. Как бы там ни было, но это абсолютный бред и бессмыслица, и я так и говорю…

— Агнесс, — мама нахмурилась и жестом попросила говорить короче.

— Ладно. Не будет же хуже? — Агнесса задумчиво провела пальцами по столу и поежилась. — Обычно я плохо помню сны, но этот я, как ни старалась, не могла забыть. Мне снилась Таура, и она хотела, чтобы я поговорила с тобой, только… она говорила что-то странное. Что-то о том, что осталось мало времени, и ее силы на исходе. Что она исчезает, и долго не продержится. Что есть путь вернуть ее, но для этого надо что-то уничтожить… какие-то картины. Я же говорю, что это какая-то бессмыслица. Я перед сном как раз думала о бедняжке, вот, наверное, и…

Я всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Это конец. Ничего не получится. У меня ничего не получится, я просто не смогу. Кто я такая? Я проиграла, еще до начала игры!

Как мне помочь Тауре? А что, если это не просто сон? Если ее силы действительно на исходе? Как мне помочь, ну как?! Ведь я даже себя не могу защитить!

— Весс, — Линд осторожно прикоснулся ко мне, и я опустила руки. Мне так не хотелось бороться, так не хотелось действовать. Мне хотелось скрыться под одеялом, забыть обо всех проблемах, раствориться в темноте и стать невидимкой. Но я должна быть сильной, иначе у меня не будет даже призрачной надежды.

— Спасибо, что рассказали. Я могу ее увидеть?

Мама, напуганная моим поведением, поднялась и кивнула в сторону лестницы.

— Конечно, милая. Ты можешь не спрашивать.

Ну вот. Я расстроила маму. Вздохнув, я решила, что пока не буду об этом думать. Вот выживу и Тауру вытащу, может, тогда заглажу свою вину. Не было сил даже думать об этом.

— Я с тобой, — Линд тоже встал и едва уловимо склонил голову. — Простите. Если вы не возражаете, конечно.

Мама кивнула, и мы с Линдом побрели вверх.

— Ты в порядке? — Линд с беспокойством посмотрел на меня, и я кивнула. Даже Линда я умудрилась расстроить. От меня есть хоть какая-то польза? Или я абсолютно никчемный, универсальный прибор плохого настроения?

Я усмехнулась, подумав, что стала напоминать вечного нытика. Вот уж нет. Пока я жива, сдаваться не буду.

— В полном. Но времени все меньше, Линд. Пожалуйста, помоги мне перевести ритуал! — я остановилась и схватила Линда за руку. — Ну пожалуйста!

Мне показалось, что он сейчас согласится, но он неожиданно вырвал свою руку из моей и подошел к входу в мою комнату.

— Это твоя комната? — он дождался, пока я кивну, и грубовато отрезал: — Я здесь подожду.

Ответ ясен, как день. Я горько усмехнулась. Чего я ожидала, непонятно. Он не обязан корпеть над каким-то ритуалом. За свою мать он может отомстить по-другому, а я… кто я ему? Надоедливая девчонка, возомнившая себя его другом. Нет, нет и нет. Он с первого взгляда дал понять, что презирает меня.

Пожалуй, Нерос был не так уж и не прав.

Только зачем вся эта игра с заботливостью? Разве Линд не понимает, что делает мне больно?

Упрямо поджав губы, я пошла дальше, в комнату сестры. Даже если я одна, мне нельзя сдаваться. Ради Тауры.

Сестра выглядела неважно, даже хуже, чем тогда, когда я видела ее в последний раз. Не во снах, конечно, а наяву.

И прежде-то бледное лицо превратилось в болезненно-серую маску. Кожа — как бумага, руки — совсем тонкие… Боль и отчаяние нахлынули на меня с новой силой. Я знала, что увижу, но не знала — представить не могла! — что все настолько плохо! Хуже, чем я ожидала…

Сжав руку сестры, я наклонилась и прислушалась к ее дыханию. На какой-то миг мне показалось, что она умерла, но потом я скорее уловила, чем услышала, легкий вдох.

— Что же мне делать? — я присела на краешек кровати и обхватила голову руками. — Как тебя спасти, Таура? О каких картинах идет речь? Я так запуталась. Кто мне друг, кто мне враг, кому я могу доверять? Или никому? Если бы ты знала, как мне тяжело. Неужели ты прошла через это и вынесла? Но как…

Я опустила руки и уставилась в одну точку. Все события прошлых недель промелькнули в моей памяти. Они как будто должны были сойтись в одну общую картину, но чего-то не хватало… или что-то было лишнее.

— Что я упускаю? Я же чувствую, что что-то упускаю.

Эльнолвы никогда никого не слушали, они всегда верили только одному советчику — внутреннему голосу, той необъяснимой силе, которая говорила им, куда стоит ставить ногу, если рушится земля. Именно этот голос пытался до меня докричаться, но не мог.

— Я сильная. Я справлюсь, — я вздохнула, ласково убрала со лба Тауры волосы и прижалась лбом к ее лбу. — Не волнуйся, я сделаю всё, что смогу. Я не подведу.

Если бы я сама была уверена в своих словах! Поднявшись, я побрела в свою комнату. Одиночество и страх неожиданно накатили с такой силой, что мне показалось, будто я сейчас сломаюсь под тяжестью этих ужасных чувств.

— А ты хорошо рисуешь, — Линд стоял у моей сокровенной шкатулки с детскими рисунками и с интересом рассматривал раскрашенные листочки. — Из тебя получится хороший художник.

— Не получится, — сухо отрезала я и, отняв эти ужасные рисунки, засунула их обратно в шкатулку. Когда-то я любила рисовать, но однажды мне сказали, что в них нет души, и я бросила это занятие. Талант или есть, или нет.

— Получится, — уверенно заявил Линд и улыбнулся. Хоть я и обижалась на него, но на душе стало светлее. — Мы проведем ритуал, когда найдем безопасный способ, и ты будешь жить долго и счастливо!

Сердце радостно подпрыгнуло. Он мне поможет!

— Правда?

— Тебе придется долго учиться, — Линд опять открыл шкатулку и просветлел. — Зато это точно твое. Тебе это нравится.

Он, как всегда, был прав. Когда-то я считала живопись своим призванием. Но то было в прошлом. Я задумалась. А в будущем? Что там?

— Спасите меня! — Дзинь влетела в дверь и набросилась на мою сережку. Повизгивая, она вцепилась в нее, будто за ней гнался как минимум Иста со сковородкой.

— Мууррр-миумиу-мяу! — Миона, примчавшись в комнату следом за Дзинь, припала к полу и заворчала. Зубы пощелкивают, хвост нервно барабанит по полу… Кажется, наша кошка выбрала себе ужин. Я расхохоталась, а фейка вцепилась в сережку еще сильнее.

— Маленьких все норовят обидеть! Все маленьких обижают! Мерзкая, клыкастая, ворчащая кошка! Иииистааа!!! Меня обижают!!!

* * *

Сотни — а может быть, даже тысячи — маленьких огоньков рассыпались по небу. Чем-то они напоминали звезды, только постоянно двигались, складываясь то в птиц, то в радугу, то в разноцветный городок. Праздник листопада. Я про него и забыла за всеми этими проблемами. Как бы мне однажды утром не забыть свою голову на подушке!

Я с кряхтением поднялась и стянула с шеи шарф. Ноги гудели, будто я пробежала весь путь от дома до Академии на своих двоих. Не зря мне папа в детстве говорил, что меня любая улитка обгонит. Боюсь, со временем мало что изменилось, и я все также не способна на великие подвиги.

Вот именно. Не способна. За что же мне тогда такое счастье и все эти сумасшедшие люди в масках?

— Пропасть! — фейка с разлету врезалась в шкаф и раздраженно зашипела. — Весс, я, конечно, понимаю, что ты в темноте видишь, как кошка, но мне в темноте дышать нечем!

Я, как истинная кошка, набила кучку шишек, пока добралась до фонарика. Включив свет, я укоризненно посмотрела на ухмыляющуюся Дзинь и покачала головой. Мелкая паразитка, всё она прекрасно видит!

— Как думаешь, что это за картины? — я выглянула в окошко, полюбовалась на праздничные огоньки и задернула шторы. Какой мне сегодня праздник, я до порога не доползу!

— Ты о чем?

— О Тауре.

Фейка расправила крылышки и медленно провела по левому крылу рукой.

— Не знаю. На твоем месте я бы сегодня чихнула на все и легла спать.

Чем всегда восхищалась в мелкой, так это ее способностью спать, даже если рядом бушует профессор Карк.

Я расплела одну из кос и задумалась. Поездка домой меня и обрадовала, и расстроила. Я была рада, что увидела маму, Агнессу, побывала дома — там, где меня всегда ждут. Но на сердце стало еще тяжелее, будто что-то ледяное и страшное прикоснулось к душе и оставило след. Я боялась, как никогда, но если раньше я боялась больше всего за себя, то теперь — за сестру, за маму, за родных. Особенно за сестру.

Но я казалась сама себе маленькой, слабенькой дурочкой, которая просто не способна что-то сделать и топчется на одном месте, не решаясь идти навстречу проблемам. Шаг вперед, два назад. Настояв на ритуале, сама я вовсе не была уверена, что мне так уж хочется в нем участвовать. Страх проиграть, не справиться — вот что меня раздирало изнутри, как чудовище. Вот уж верно — человек должен бояться не смерти или опасности, а собственного страха.

— Наверное, я так и сделаю, — я вздохнула и потянулась за расческой. Длинные волосы — это хорошо ровно до тех пор, пока не приходит время распутывать огромный комок спутавшихся прядей.

— Тише! — фейка приподнялась на цыпочки и прислушалась. — Кто там?

— Где?

— Там кто-то есть! — страшным шепотом поведала фейка. — За дверью кто-то скребется!

Мы переглянулись и, не сговариваясь, двинулись к двери. Где-то на полпути я услышала скрип половиц под моими ногами и загадочный звук. Шурх-шурх! Шурх!

Почему-то в голову сразу пришел образ костлявого призрака, который, хихикая, ковыряет дырочку в двери. Призраки дырки ковыряют явно не от хорошей жизни, поэтому я прихватила по пути вазу с полки и угрожающе подняла ее над головой. Но стоило мне приблизиться к двери вплотную и приготовиться наградить непрошеного гостя шишкой, как в дверь очень тактично постучали, и призрак (почему-то голосом Нероса) жалобно пропел:

— Весси, ты дома?

Пропасть бы побрала этого Нероса! Я с грохотом поставила вазу обратно на полку и распахнула дверь.

— Ты мой кошмар, Нерос, пропасть бы тебя! В следующий раз натравлю фею, понял!

— А я Весею! — в том же тоне отозвалась Дзинь и перелетела на мое плечо.

Нерос испуганно отшатнулся и замахал руками.

— Я по кошмарам не хожу!

— Да что ты? — я внимательно оглядела парня с ног до головы и вздохнула. — Ты чего пришел?

Парень нахмурился и откинул со лба волосы. В свете ночных огней его волосы казались почти что белоснежными, да и сам он очень напоминал призрака, так что я не зря испугалась. Надо было все-таки поставить ему шишку.

— Я вообще-то к Ханне шел, но услышал какой-то звук под твоей дверью. У тебя все хорошо?

— Отлично, — протянула я, вспоминая о человеке в маске и прочих замечательных событиях в моей жизни. — Просто великолепно.

Нерос помялся и вдруг укоризненно на меня посмотрел. Я так и не поняла, чего в его глазах было больше — сурового укора или отеческой строгости.

— Где ты сегодня была?

— Домой ездила.

— Одна? — еще более подозрительно уточнил Нерос. Я чуть в голос не зарыдала. Ну сколько можно?!

— Разумеется, одна! Я быстренько так, без рунрина, в одиночку пересекла континент! — я вздохнула. Рунрином я не могу управлять — у меня нет дара, а без рунрина поездка домой заняла бы месяц, как минимум. — Нер, меня отвез Линд. Только не начин…

— Весс! — Нерос возмущенно взмахнул руками. — Я же говорил тебе, Линду нельзя доверять!

Наверное, мой вздох был настолько красноречивым, что Нерос удивленно расширил глаза и проворчал:

— В следующий раз попроси меня!

— Иди уже! — сквозь зубы прошипела я. Но дуться на Нероса долго невозможно, так что я улыбнулась. Несмотря на то, что его забота у меня уже аллергию вызывает, все-таки приятно, когда за тебя волнуются. Настоящий друг, таких мало. — Ханна тебя заждалась, наверное.

Нерос кивнул и, подмигнув на прощание, побрел к двери Ханны.

— Он мне не нравится, — тихо прошептала фейка.

— Он не такой уж и плохой, — я улыбнулась своим мыслям и закрыла дверь.

— Все равно не нравится. Он напоминает мне… — Дзинь осеклась и замолчала. Покосившись на нее, я покачала головой. Опять ушла в воспоминания. Но вопросов задавать не стала: если Дзинь не хочет говорить сама, я ее заставлять не буду. Она имеет право на секреты.

Я развернулась и хотела уже пойти прилечь… Как вдруг увидела существо, стоящее у книжной полки. Большие глаза, сморщенная смуглая кожа… красный колпак!

— Великие ни на что не годятся. Иста говорит, и Иста прав — грязно! — гном не удостоил меня даже взглядом. Маленький и вредный гном чувствовал себя здесь, как дома, и явно не собирался испаряться.

— Нет!!! — я моргнула в надежде, что кошмар всей моей жизни испарится, но увы, Иста все также стоял у пыльной полки и показывал мне грязный палец.

— Ай-яй-яй, без Исты беспорядок в доме! — гном грустно покачал головой и цокнул языком. — А ну-ка, тряпку Исте, да поживей! Бесполезные Великие, бесполезные люди, ничего не умеют делать, как следует!

От ужаса я потеряла дар речи. Кто бы мог подумать, что моя жизнь так бесславно закончится?! Даже человек в маске пугал меня не так сильно, как этот маленький тиран в красном колпаке!

— Истааа! Что ты здесь делаешь?! — я схватилась за голову. — Как ты сюда попал?!!!

— Приехал, — гном посмотрел на меня так, как смотрят на самую глупую курицу во дворе. Кажется, он даже хотел покрутить пальцем у головы, но передумал. — Хозяйка приказала за тобой проследить. И Иста может сказать только одно — она, как всегда, права, такой лентяйки… — он посмотрел на фейку и поправился, — лентяек! Иста еще не видывал!

— Весс, ты чего тут…? — занавески зашуршали, и секунду спустя из-за них выглянула рыжая голова Ханна. Подруга заметила гнома прежде, чем меня, и замерла — видимо, в надежде, что ужасное видение испарится.

— Ааа, рыжая и беполезная! — Иста деловито прошел в угол и схватил швабру. — Показывай свое жилище, Иста будет теперь приглядывать за тобой!

— О Создатель! — прошептала Ханна и скрылась так же быстро, как и появилась. Гном, правда, не растерялся, и кинулся вдогонку, грозно размахивая шваброй.

 

Глава 3

Я набрала в легкие воздуха, чтобы голос звучал уверенней, и вошла в комнату. Сейчас или никогда. Хватит меня за нос водить! Либо Линд мне помогает, либо я рассчитываю только на себя.

— Весс? — Линд поднял голову. Выглядел он неважно: темные круги под глазами, уставший вид… такое чувство, что он всю ночь тут сидел. Может, так оно и было, если судить по внушительной стопке книг. — Почему так рано? Я думал, ты еще спишь.

Доля правды в словах черноволосого была. Я, конечно, встала, но не уверена, что проснулась. В это время я всегда дрыхну без задних ног, но у отдельно взятых гномов другой распорядок дня. Хотя плюс в моей ранней побудке все-таки есть: с утра я злая, так что высказала Исте всё, что о нем думаю. Возможно, до гнома ничего и не дошло, но мне стало легче.

— Гномы… снились, — выдавила я. — Злые гномы.

— Причем обеим снились, да, — взъерошенная фейка перелетела на стол и нервно принялась заплетать синюю косу.

Линд откинулся на спинку стула и внимательно на меня посмотрел.

— Что случилось, Весс?

Я прикусила губу. Ругаться расхотелось, но надо. Нет ничего хуже неопределенности.

Я села и упрямо мотнула головой.

— Линд. Я уже говорила, что меня беспокоит, — черноволосый не отвечал, и я нехотя пояснила. — Время. Послушай, я понимаю, что это очень тяжело, и язык очень старый, но… мне… — я не закончила и посмотрела на книжный шкаф. — Ты же понимаешь, что ритуал — единственное, что может мне помочь. Помочь моей сестре.

Он по-прежнему смотрел на меня — внимательно, серьезно, даже мрачно. Мне стало больно и обидно, уж лучше бы он накричал, но сказал точно, могу ли я на него положиться!

— Не надо на меня так смотреть! — я резко развернулась к нему и в упор посмотрела. — Мне надоели эти игры! Если не хочешь мне помогать, ты имеешь на это право, но не надо тянуть время, которого у меня нет! — я помолчала и совсем тихо добавила: — Я понимаю, я, может быть, тебя раздражаю… Но ведь Таура заслужила жизнь, разве нет?!

Он вздрогнул, как от пощечины, и побледнел.

— Ты меня раздражаешь? — с болью процедил он и, встав, отвернулся к окну. — Глупая.

Он помолчал, потом вдруг развернулся.

— Раздражаешь! Если бы ты меня раздражала, я бы провел этот ритуал, не задумываясь! Ты сама-то хоть понимаешь, чем это грозит?!

— Откуда? — я нахмурилась и встала. — Ты же мне ничего не говоришь! Ты перевел ведь ритуал, не так ли?

Линд резко отвернулся. Несколько секунд он напряженно о чем-то думал, потом повернулся и устало сел в кресло.

— Давай не сегодня. Очень не хочется, да и не все готово… надо проверить кое-что, на это уйдет еще время… — он зевнул. — Пойдем погуляем лучше? Погода такая хорошая. Хочешь в Древесный зал? Отпразднуем Праздник Листопада.

Ждать? Еще время? Пропасть и порождения кошмара!!! Какое время?! Скоро — так скоро! — день рождения, осталось меньше двух недель. Какой Древесный зал, о чем он говорит?

— Ну я прошу тебя, — я потерла глаза, в которые будто песка насыпали после бессонной ночи. — Давай сегодня…

— Ну давай не сегодня, — скривился Линд. — Когда-нибудь потом…

— Линд! — я рявкнула, неожиданно даже для себя, и тут же осеклась. — Сегодня.

— Я не буду, — после секундной задержки он откинулся на спинку и упрямо поджал губы.

Нет, ну всё! Это ни в какие ворота не лезет!!!

— Пропасть тебя поглоти, я сказала сегодня или никогда!!! Ты ничего не понимаешь, думаешь, можешь водить меня за нос вечно?!!

— Весси…

— Весси, Весси, я только и слышу это Весси!!! Ты мне обещал, в конце концов, обещал и будь добр выполнить это обещание!!! — я сорвалась на крик и подбросила вверх кипу бумаг. — Меня достало твое вечное нытье!! Я сегодня не могу, мне лень, пойдем погуляем!!! Да к кошмару твое «погуляем»!!! Это уже невыно…

— Ты умрешь!!! — неожиданно вскочил Линд.

Я замерла на полуслове.

— Что?

Он прошелся туда-сюда, хмурясь и о чем-то думая, потом уселся обратно.

— Ты можешь умереть. Весси, — он нервно взмахнул рукой. — Прошу тебя, давай откажемся от этой затеи. Проживем мы без этого мира грез, да ну его… Я прошу тебя.

Я опустилась в кресло. После вспышки гнева, после всех этих бесконечных проблем и постоянной тревоги внутри стало пусто и равнодушно.

— Что это значит?:

— Я… В мир грез, Весси, попасть может только маг без магии, и лишь тогда, когда он прошел через грань жизни. Но это еще не все, — он поморщился. — Это опасно. Ты прошла через грань, Весс, но этого хватит только для того, чтобы попасть на первый или второй уровни, но третий, уровень с этим проклятым Древом, закрыт. Если только… — Линд запнулся.

— Если только что?

— Ты помнишь сонный дым? Он переносит сознание полностью. Но для ритуала нужно вещество сильнее, граллидиан. Слышала о таком?

Я поморщилась. Редкостная гадость — этот граллидиан. Нечто вроде яда, только убивает не сразу, а постепенно, почти как сонный дым. Но в отличие от сонного дыма, граллидиан именно что убивает. Полчаса — и сердце останавливается.

Линд правильно истолковал мое молчание. Он отвернулся и закрыл глаза.

— Я могу не успеть, не спасти тебя. Я не хочу так рисковать.

— Давно ты знал?

Он помолчал.

— С того момента, как ко мне в руки попала книга.

Я потрясенно уставилась на книжный шкаф. По нему полз маленький, черный паучок. Он смешно раскачивался на своих тонких лапках и тащил за собой белоснежную паутинную нить. Секунду я бездумно наблюдала за ним, таким живым и ярким, будто кто-то или что-то давал мне знак свыше. Так иногда бывает: вроде ничего особенного не видишь, но чувствуешь, что с тобой говорят высшие силы.

Эльнолвы говорили, что паук вплетает в жизнь белоснежные грезы и охраняет тех, кто избран миром грез. Что ж. Чем не знак?

— Мы должны попробовать, — не знаю, почему я это сказала. Но меня переполняла сила и решимость, которые взялись неизвестно откуда, словно бы стянулись из всех уголков души и собрались в один горячий шар энергии. — Наверняка я смогу вернуться.

— Ни за что.

— Я смогу вернуться, Линд? — я сделала упор на слове «смогу» и внимательно посмотрела на парня. — Смогу?

— Не проси меня об этом.

— Пожалуйста.

В его глазах появилась капля сомнения. Всего капля, но мне ее хватило.

— Ты мне поможешь?

Он медленно кивнул и ссутулился.

— Я…помогу.

* * *

— Осторожней, — Линд протянул мне руку, но я все-таки не удержалась на ступеньках и точно бы упала, не подхвати меня черноволосый. — Что ж ты так?

Линд улыбался, но я почему-то смутилась и постаралась побыстрее выбраться из его объятий. Дело в том, что мне ээто даже… понравилось, а вот то, что мне понравилось, мне абсолютно не понравилось.

— Все нормально? — он нахмурился, и мне пришлось кивнуть.

— Споткнулась, — я отвернулась и поспешила спрыгнуть со ступеней на твердый камень. Пока Линд колдовал над светильниками, я осмотрелась и сделала вывод, что тут давно никто не был — два дня точно. Все было покрыто толстым слоем пыли. Тем лучше.

— Весс.

В свете вспыхнувших фонарей Линд выглядел почти настоящим злодеем. Если бы только не тревога на его лице, портившая такой идеальный образ Отреченного.

— Ты… правда уверена? Может быть…

— Да нет, все в порядке, — солгала я. Хотя какое может быть «в порядке», когда неизвестно, чем все это закончится? Червячок сомнения прогрыз огромную дыру в моей решительности, и, честно говоря, сейчас я очень хотела, чтобы меня отговорили от ритуала. Думаю, еще чуть-чуть вопросов в духе «ты уверена», и мои пятки будут быстро удирать из этого лабиринта.

К несчастью, Линд, кажется, утомился спрашивать одно и то же, и, грустно покачав головой, выхватил первый попавшийся фонарь.

— Мне не нравится эта затея. Ты и так слабенькая, куда тебе до эльнолва.

Я скрипнула зубами. Вот спасибо, обрадовал и обнадежил!

— Предлагаю отравить Линда, заодно и проверим, есть ли у него дар проводника, — Дзинь потеребила сережку и практически повисла на ней. Хоть фейка и казалась маленькой, но после пяти булочек она весила ничуть не меньше железного человечка. — Могу помочь в таком угодном Создателю деле!

— Как думаешь, он не обидится? — с трудом отцепив Дзинь от сережки, я вздохнула с облегчением. Ухо осталось цело, и ладно. — Мстить не придет?

— Я всё слышу, — шепот Линда прозвучал прямо около моего уха, и мы с фейкой пристыжено замолчали. — Не приду, но обижусь. Обижусь и умру, будете знать!

Похлопав меня по плечу, Линд спустился в лабиринт. Я поспешила за ним, вполне согласная с тихим шепотом Дзинь:

— Напугал червяка землей. Да лично я только обрадуюсь!

К счастью, Линд не узнал мысли фейки по поводу своей безвременной кончины. Все-таки кровожадная у меня фейка.

— Нам даже не придется никуда сворачивать. Кажется, вперед и где-то в конце, — Линд свернул карту линий грани. — Слабенькая линия, но хватит для такого ритуала.

Хватит, как же. Я поморщилась. Куда как приятней было бы разлечься в родной кроватке, под теплым одеялом, на мягкой подушке и не менее мягкой перинке, и с комфортом отправиться в мир грез. Увы, в комнате не было ни одной линии грани, а значит, попасть сразу на третий уровень мира грез я не смогла бы. В лучшем случае, на первый, и то — вопрос, буду ли я там в сознании или просто засну и продрыхну весь ритуал. Это я могу.

— Не бойся. Я тебе не дам умереть, — Линд оглянулся на меня и, вздохнув, добавил: — Должен же я отомстить за все те беды, которые свалились на меня с твоим появлением?!

Я нервно захихикала и тут же испуганно зажала рот рукой. Если начался истерический смех, скоро будет и истерика. Не раз за собой замечала, что если вот-вот сорвусь, то начинаю глупо смеяться над всем подряд.

— Прости, — я серьезно нахмурилась. — Давай побыстрее со всем этим покончим.

Линд хотел что-то сказать, но передумал и быстро пошел вперед.

Если бы я сама не видела карту, я бы никогда не поверила, что именно в этом месте есть какая-то сила. Желтоватые шершавые камни, старые стены с темными пятнами от сырости, низкий неровный потолок.

— Могила — она и в Диких землях могила, — прошептала Дзинь. Место и правда казалось недружелюбным. Я бы даже сказала, враждебным и мрачным. Я легко могла себе представить, как здесь собирается армия призраков и обсуждает план захвата живых.

Зря я подумала о призраках. Почему-то я также легко могла себе представить и себя в составе этих тварей.

— Ну хорошо, — я бросила на пол сумку и посмотрела на Линда. Интересно, кто из нас сейчас бледнее — я или он? — Посторожи вещи, пока меня… ну, не будет, — я помолчала, но Линд не торопился доставать свою проклятую склянку из кармана. — Давай ее сюда.

— Нет, — тихо прошептал черноволосый и крепко сжал в руке хрупкий флакончик с голубоватой жидкостью.

— Линд, мне страшно, — я протянула дрожащую руку. — Но так надо.

Он покачал головой, но я заметила в его глазах сомнение.

— Линд?

Он вздохнул и протянул руку.

— Запомни. Никуда не сворачивать. Идти вперед. Потом быстро назад. Ты придешь туда из озера, но в то же озеро ты должна и упасть. Запомнила? Учти, если сердце остановится…

— Я знаю, — я вздрогнула. — Никуда не сворачивать. Утопиться в озере.

Повторяя про себя эти слова, я схватила флакончик. Голубоватая жидкость переливалась внутри, будто живая. Выглядело красиво, но опасно.

— Дзинь, свою задачу помнишь? — Линд закрыл мою ладонь и посмотрел мне в глаза. — Запомни, никаких поворотов не туда, ясно? Я тебя вытащу оттуда, только если Дзинь почувствует в тебе хотя бы каплю сознания, иначе застрянешь там, как Таура.

Я кивнула и вдруг замерла. А что если Тауре дали такой же флакончик?

— Линд, а у меня дома есть линии грани?

— Есть, а что?

Я покачала головой. Надо будет об этом подумать.

Но не сейчас.

Я открыла ладонь и взяла флакончик левой рукой. Дрожащими пальцами я вытащила из флакончика крышку, и голубоватая жидкость вырвалась из него клубами дыма. Она потянулась ко мне, как будто хотела увлечь за собой. Почти так оно и было.

— Отведи меня к Древу.

Я глубоко вдохнула дым, и в то же время пол будто бы ушел из-под ног. Последним, что я почувствовала, были сильные руки Линда, подхватившие падающую меня. Но я уже не могла остановиться. Я падала все ниже и ниже, погружаясь в белоснежный туман.

* * *

Сознание медленно затухало, из последних сил цепляясь за реальность, стремясь вырваться из ловушки сна, вернуться в тело. Оно будто бы умирало, по крупице теряя силу, растворяясь в темноте ночи и в силе этого места.

— Весс?

Я не смогла открыть глаза, чтобы посмотреть на Линда. Белый туман мешал… так мешал!

Зачем я тут?

Я прислушалась. Никаких звуков, даже движения воздуха. Тишина давила на уши, просачивалась глубоко внутрь, затопляя сознание и лишая всякой воли. А потом вдруг хлынула в легкие, обжигая их чем-то ледяным. Я рванулась вверх — изо всех сил, не жалея себя. Выше! Выше!

Вода брызнула в разные стороны, когда я вырвалась из оглушающей тишины. Я вдохнула воздуха и закашлялась. Утонуть в луже — вполне в моем духе, потому что это была именно лужа: вода едва доставала мне до горла. Нащупав ногой дно, я встала и постаралась отдышаться.

Сколько прошло времени, прежде чем я смогла открыть глаза и осмотреться, я не знаю. Наверное, много. Но не каждый день такие потрясения бывают.

Темные сумерки были полны звуков, только не обычных. Это был какой-то шепот, голоса, доносящиеся с разных сторон. Они звучали везде, а может, только в моей голове. Но их звук давил на меня со всех сторон.

— Ветка древа, — я вздохнула и подпрыгнула. Вода мягко подхватила меня и почти что вынесла на землю. Темная тропинка уходила куда-то далеко, повсюду виднелись указатели, на которых не было ни одной буквы. Куда, интересно, они вели?

Да, не сворачивать! Я вспомнила слова Линда и посмотрела вперед. Ни в коем случае не сворачивать. Надо идти вперед, пока я там, в реальности, не умерла. А потом вернуться сюда же и утопиться.

Я хотела было отряхнуться, но вдруг заметила, что это лишнее: я была абсолютно сухой. До чего странно…

Решительно поджав губы, я побежала вперед. Я бежала и бежала, не оглядываясь и не сворачивая. Хотя меня жутко тянуло посмотреть, что скрывается за указателем, я сопротивлялась этому желанию изо всех сил.

А потом вдруг споткнулась… и упала.

Голоса утихли, словно бы удивленные моим падением. Странная и приятная тишина окружила меня, убаюкивая и успокаивая. Мой боевой запал угас, и я, устало сев, откинула со лба волосы и посмотрела в черноту одного из поворотов. Что такого там опасного, что мне нельзя туда сворачивать? Это же так интересно!

А может, мне туда и надо? Может, это и есть ловушка, которую не могли пройти многие? Приложив палец ко рту, я посмотрела на указатель, и — о чудо! — на нем появилась надпись.

— Счастье, — задумчиво прочитала я. Там, где счастье, не может быть ничего плохого. Я все больше и больше убеждалась, что в книге ловушка. Ведь это единственный указатель, где есть надпись! И, кроме того, разве это случайность, что я упала именно здесь?

Я вздохнула и посмотрела на тропинку. Там темно, и я уверена, что там ничего нет. Так куда же пойти? Что-то внутри подсказывало мне, что я должна свернуть! Осталось только разобраться — сердце мне подсказывает или банальное любопытство.

— Ну и куда мне пойти?

Указатель дрогнул и нетерпеливо завертелся, призывая последовать его совету.

Внутри что-то напряглось, и меня потянуло в места под загадочным названием «счастье». Древо — это разве не счастье? Ведь человек рожден для счастья, так?

Я встала, отряхнулась и осторожно сделала шаг по направлению указателя. Потом оглянулась на тропинку. Нет, точно не туда. Да и я всего одним глазком. А потом сразу назад. Ведь ничего не случится, если я загляну и посмотрю, туда ли я иду?

Я медленно сделала еще один шаг. И еще. И еще…

И вдруг земля подо мной в буквальном смысле разъехалась, и я полетела вниз. Взвизгнув от ужаса, я взмахнула руками, но уже через секунду приземлилась на твердую почву. Опять упала. Хлопнув глазами, я потерла спину и осмотрелась.

Огромное солнце вставало из-за высоких холмов. Их вершины ослепляли — настолько зеленые, я никогда не видела такого яркого, насыщенного цвета. Но внизу, там, где я находилась, все было будто в тумане — чуть сероватом, сыром и неуютном. И тишина… не приятная, а будто бы даже зловещая.

Я оглянулась. На секунду мне показалось, что где-то я уже видела эту картинку — день резко обрывается и начинается ночь, а у ног открывается страшная черная пропасть. Даже не просто пропасть, а бесконечное черное пространство отчаяния и страха… Этот сон я уже видела. Когда-то… очень давно.

Я набрала в руку горсть черного песка и просеяла сквозь пальцы. Удивительные ощущения: я чувствовала все, как в реальности. Может, это я там сплю, а здесь наяву? Или все-таки реальность — не здесь?

Я почувствовала, что начинаю запутываться и думаю совсем не о том, о чем надо, и встала. Рассуждать я буду потом, не сейчас… ну, если выживу, конечно. Только не думать, только не думать, что меня ждет. Сколько у меня времени осталось, прежде чем я застряну тут навечно? Создатель, зачем я ввязалась во все это? Неужели мне мало было одной опасности, захотелось еще?

Я была готова ко всему, но неожиданно поднявшийся ветер застал меня врасплох. Он налетел так внезапно, что я даже не смогла удержаться на ногах и бухнулась на песок. Впрочем, испугаться я не успела: ветер исчез также загадочно, как и появился. Снова воцарилась тишина.

Все это было странно, по крайней мере, для обычного мира, но здесь… здесь странным было все.

Я попыталась расслабиться, но не смогла. Тогда я подползла к краю пропасти и с любопытством посмотрела вниз. Голова сразу же закружилась — это ужасное зрелище — чернота, бесконечная тьма, где нет ни одного проблеска света. Будто смотришь в бездонное зеркало, где отражается только ночь.

— Только бы не свалиться туда.

Не успела я это сказать, как земля стала превращаться в вязкую гадость, которая ползла вверх по моим рукам, ногам, утягивая меня вниз. Вот тут мне стало по-настоящему жутко. Я кричала, вырывалась, судорожно рвалась вверх… Но все мои старания привели только к тому, что я оказалась по горло в грязи.

И тут случилось ужасное. Сердце дрогнуло, подпрыгнуло, потом забилось, как пичужка, замерло… и остановилось. Не мое сердце, а сердце той меня, что осталась в другом мире.

— Нет! Нет! — я рванулась вверх, чувствуя, как связь с телом слабеет. Будто какая-то ниточка рвется, истончается… Нет!!! Только не сейчас! Я не могу, я не хочу умирать!

Слезы заструились по щекам, скатываясь на землю. Почему так? Что я наделала! Почему я не послушалась Линда?!

Мама. Таура. Линд. Всё кончено.

Я рыдала навзрыд, захлебываясь слезами, но понимала, что ничего не изменить. Я опоздала.

Земля расступилась подо мной, и я полетела вниз, в пугающую черную пропасть…

* * *

Воздух дрожал от радужного света. Разноцветные искры — золотые, серебряные, голубые, зеленоватые и ослепительно белые — окружали меня со всех сторон, перемигиваясь между собой и дрожа, будто капли воды. Кроме них, не было ничего.

Я дотронулась до этих странных искр, и они откликнулись веселым мягким звоном. Мне сразу вспомнилась весна и журчание ручья, освободившегося от зимнего сна, и на душе стало легче и спокойнее.

Подняться мне, правда, не дали. Едва я попыталась встать на ноги, как искры зазвенели и расплылись в разные стороны, выпуская меня из своего дружелюбного плена. Падать с огромной высоты у меня скоро войдет в привычку, но, слава Создателю, на этот раз не пришлось лететь слишком долго, да и изумрудная полянка оказалась на удивление мягкой.

— Проп… — я осеклась и с подозрением осмотрелась. Мало ли что случится, если я вспомню про пропасть. Лететь снова через бесконечную бездну пространства, где нет ничего, кроме отчаяния, мне не хотелось. Да и покидать такое красочное место тоже. Оно было настолько нереальным, что мне пришлось несколько раз напомнить себе: в мире снов возможно все.

Картинку будто вырезали из книги или создали из фантазий. Легкий ветерок то пригибал траву к земле, то плавно наклонял тонкие стебельки в другую сторону, отчего казалось, будто это не трава, а настоящее зеленое море. Солнце купалось в зелени деревьев и лепестках цветов, опускалось в бирюзовый ручеек и поднималось из него разноцветной радугой. Я подняла голову и ахнула: чудесная радуга, которая даже издалека блестела искрами света. Выходит, я побывала внутри радуги? Надо же, теперь буду хвастаться.

Я поднялась на ноги и протянула руку к солнечному лучу. На пальцах осталась легкая пыльца, отчего кожа засветилась приглушенным светом.

— Совсем как у фей, — тихонько прошептала я и вздрогнула. Дзинь! Стоило мне вспомнить о ней, как я вспомнила еще кое-что.

Неужели я действительно умерла?

Мне почти захотелось, чтобы меня вдруг нашли феи и вышвырнули назад, как в прошлый раз. Но как найти малый народец в этом странном, необычном мире грез? Я могла поклясться, что нахожусь на твердой земле и никуда не провалюсь, но над пропастью я тоже не ожидала, что земля подо мной расступится. Здесь, похоже, тысяча уровней, и миллион трещин между мирами.

— Помогите мне выбраться. Кто-нибудь, — громко сказала я, не особо надеясь на успех. Разумеется, никто и не откликнулся. Горько усмехнувшись, я побрела вперед. Ну да, глупая маленькая девочка, которая ни на что не способна. И кто мне поможет? Кому нужна жалкая посредственность, не способная даже выполнить простейшие инструкции? Я одна — только я! — во все виновата. Мне даже обвинить некого, и это, наверное, самое обидное.

И ведь знала же, что ничего у меня не получится. У меня никогда ничего не получается, я всегда была на вторых ролях. Вроде бы и могла добиться успехов в учебе, и найти великую любовь — благо, внешность позволяет. Но нет. Вся жизнь проходит мимо меня, а я всегда остаюсь в тени других. Глупо — как глупо! — было надеяться на то, что у меня получится обрести редкий дар, спасти Тауру, себя, найти убийцу!

Я всхлипнула и вытерла слезы, закапавшие из глаз. Вечная игра в жизнь! Может, и хорошо, что она закончилась? Не так уж много в ней было смысла…

— Бедная маленькая девочка.

Подозрительно знакомый голос прозвучал совсем рядом, буквально над ухом, и я обернулась, чтобы посмотреть на того… точнее, ту, кто это сказал.

— Жалкое существо!

Я так и остановилась. Нет, уже ни в какие ворота не лезет!

Я — абсолютно точно я! — стояла, облокотившись о ветку дерева и презрительно разглядывая меня. У меня чуть волосы дыбом не встали: никогда не думала, что так страшно повстречать саму себя!

— Ты кто?!

Другая я пожала плечами и изящным жестом откинула с лица волосы. Приглядевшись, я поняла, что это все-таки не совсем я. То есть у девушки было мое лицо, но какое-то… неуловимо другое. Она казалась красивей, благородней, уверенней, смелей… ну и так далее. Если бы только мне быть такой!

— Ты меня не узнаешь? — и голос у нее лучше.

Я вздохнула, пытаясь подавить непонятное разочарование в душе. Мне хотелось быть ей, такой же идеальной и прекрасной.

— Ты — я?

— Вот еще! — девушка гневно сверкнула глазами и гордо подняла носик. — Неужели я похожа на жалкую замарашку, которая не способна даже следовать приказам?! Кто ты такая по сравнению со мной?!

Я вспыхнула и уже открыла рот, чтобы высказать моей копии все, что о ней думаю, но тут же сникла. А она-то права. Кто я? И кто она? Вон какая красивая.

— И потом, твои волосы… до чего неаккуратный вид. А ногти? Ты давно в Мастерскую Красоты ходила? Может быть, тебя за ручку взять и отвести? Вон сколько у твоих подруг парней, даже вокруг Ханны так и вьются! Между прочим, Неросу ты безразлична, а знаешь почему? Потому что в тебе нет огня, и ты абсолютно бестолкова и беспомощна!

— Заткнись, — тихо прошипела я, чувствуя, как внутри закипает злость.

— Не слышу твоего жалкого писка, — копия с омерзением посмотрела на меня и передернулась. — До чего ты жалка. Только не надо сопли распускать! Похоже, только это ты и умеешь!

— Ложь!

— Да ну? Подумай сама!

Злость потухла так же, как и возникла, и я снова опустила голову. Впервые мне говорили правду — так открыто и прямо. Я сама столько раз повторяла эти слова про себя… в душе я признавала правоту копии.

— Скажешь, не так? — копия сделала ко мне шаг.

— Так, — прошептала я. Глубоко внутри будто открылась старая рана, которую я так долго и мучительно заживляла, стягивая края по сантиметру, понемногу. Я ни на что не способна: я всегда это знала, с того самого дня, когда поняла, что из всех Великих я одна без дара.

— Да, жалкая бездарка. Никто даже не огорчится, если тебя не станет! А как Линд обрадуется!

— Неправда, — мне стало больно и тоскливо. Слова странной копии били в цель, и так точно! Всё — всё! — что я всегда подозревала, чувствовала, я услышала в кратких и сжатых фразах.

— Правда, — копия кивнула с той уверенностью, о которой я всегда мечтала. — Смирись. Тебе лучше никогда не возвращаться в реальность. От тебя там нет никакой пользы, один вред! Смирись!

Может быть, и правда, смириться? Я вздохнула. Кажется, она права. Что мне делать там, в реальности? И как это заманчиво… раствориться в грезах… исчезнуть… перестать думать, перестать жить и избавиться от проклятых мыслей и бессмысленной жизни.

Наклонив голову, я посмотрела на свои ноги. Странно, мне показалось, что они стали прозрачнее и расплывчатее, словно бы в тумане. И еще мне стало легко: будто я вот-вот взлечу.

— Я красивее тебя и умнее, я займу твое место, и, поверь мне, я всегда буду первой… в отличие от тебя! Меня будут все любить, даже Линд! — копия презрительно скривилась. — Не то что тебя! Только не надо сырость разводить! Можно подумать, ты не знала, что Линд тебя терпеть не может! Он талантлив, красив, и неудивительно, что он с самого начала мечтал от тебя избавиться!

Правда. Конечно же, я знала.

Я на миг представила лицо Линда: решительное, серьезное. Но он не хмурился, он улыбался, и на душе даже от воспоминания о его улыбке стало чуть светлее. Что он скажет, если я умру? Обрадуется, наверное.

Я помотала головой: Что за дурь? Линд — и обрадуется моей смерти?! Он, разумеется, не так уж меня и любит, но вовсе не ненавидит, иначе бы так не переживал перед ритуалом. И я уверена, что он не желает от меня избавиться: ему же потом отчитываться перед Советом за убийство Великой. Кого-кого, а Одаренного точно в Отреченные живенько запишут.

— Да откуда тебе знать?! — я вскинула голову и посмотрела на девушку.

— Я так долго была вынуждена сидеть взаперти, в твоей глупой голове, что знаю о тебе даже то, чего не знаешь ты, жалкая замарашка! — презрительно бросила девушка, а я нахмурилась. Что значит, в моей голове? Как я могу раздвоиться?

Что-то я вообще ничего не понимаю. Если я — это я, тогда кто она? Или я — тоже чья-то часть? Я случайно не сидела в своей голове? Может, я всего лишь часть, и я — не я?

Я почувствовала, что еще немного и сойду с ума, и встряхнула головой. Да кто такая эта выскочка, что она мне говорит, какая я?!

— Я знаю, что ты абсолютно ничего не можешь. Тебе не спасти твою сестру. Потому что ты неуклюжа, тебе всегда не везет, вся твоя жизнь — сплошное и бессмысленное недоразумение! — копия подалась вперед и в ярости нахмурилась. — Ты должна уступить мне место! Я лучше тебя! Тебя никто не любит! Все над тобой смеются, даже Иста!!!

Злость снова затопила меня с головой, и я, сжав кулаки, страшным усилием заставила себя собраться в одно целое, чтобы снова стать человеком, а не жалкой размазней.

— Никто надо мной не смеется!

— Да что ты?!

Я чуть ли не зарычала от беспомощности. Странная легкость не позволяла мне сделать ни шага, я не могла сдвинуться с места. А я бы с таким удовольствием оттрепала эту наглую выскочку за волосы!

Я еще раз встряхнула головой и выдохнула. Нет, так не пойдет. Злостью ничего не добиться. В конце концов, это всего лишь мир снов, значит, здесь все возможно. Значит, я смогу заставить исчезнуть эту копию!

— Исчезни, — я закрыла глаза и представила, как копия растворяется и исчезает. — Исчезни!

— Освободи мир от своего присутствия, сделай ему одолжение!

Эта слабенькая фраза едва не сломила меня, но, как только я чуть-чуть поддалась и расстроилась, чувство легкости стало почти невыносимым. Если так дальше пойдет, меня ничто не спасет. Может, так и погибали эльнолвы — те самые трое из пяти? Ведь так легко утонуть в своей беспомощности, раствориться в обиде на мир и на свою жизнь, упустить светлое и поддаться темному.

— Тебя никто, никто не любит! — копия в волнении подалась вперед, не побоявшись даже ступить туда, где земля становилась вязкой, будто болото. Земля тут же поползла по ногам девушки, но остановилась где-то на уровне щиколоток.

Таура. Мама. Дзинь. Разве они меня не любят? И разве я могу причинить им такую боль, просто сдавшись, опустив руки тогда, когда мне ничто не угрожает? Если я погибну, я погибну в сражении или тогда, когда у меня не будет выбора. Но я никому не позволю сломить меня, как жалкую размазню! Я не размазня! Я справлюсь!

В пропасть эту ложь! Сейчас я эту копирку замариную и землей сверху присыплю, будет знать, как бессовестно мне лгать!

— Что-то я не слышу твоего писка! — сощурившись, передразнила я. — Погромче, пожалуйста, я малость глуховата!

Другая я нахмурилась. Уж не знаю, что произошло, но она как-то странно замерцала, подернулась рябью и стала похожа на размытое пятно с глазами и ртом.

— Не смей! Ты ничего не сможешь!

Да конечно! Я гордо расправила плечи.

— Но я же здесь! Мне удалось прорвать завесу между мирами!

— И, конечно, ты тут же умудрилась помереть в своем мире!

Копия стала ярче и отчетливей, но я сжала зубы и прошипела:

— Исчезни, слышишь?!

— Ты беспомощная и жалкая замарашка! — в голосе копии появились истерические нотки. — Бездарка!

— Неубедительно, — я в упор посмотрела на девчонку. На часть меня. Худшую часть.

Она покачнулась, и ее очертания стали едва заметными.

— Что ты можешь! У тебя даже дара нет! Тебе не выбраться отсюда, ты неспособна на это!

— Ошибаешься. Я могу. Могу! — я зажмурилась и попыталась добраться до силы, дремавшей внутри. Даже если я бездарка, я человек, а у каждого человека есть сила. Надо только собрать ее в одно целое, в единое, направить на что-то определенное, и все получится!

Этого не объяснить словами. Сила неожиданно нашлась, и она все нарастала и нарастала, пока не превратилась в жгучий шар энергии… который я тут же и направила в одно простое слово:

— Исчезни!

Я распахнула глаза и с ненавистью посмотрела на другую себя. Она испуганно отшатнулась, бледнея прямо на глазах, потом тоненько взвизгнула и вспыхнула. Красное пламя взметнулось вверх, унося с собой существо, которое чуть не стало моей смертью. Вялой, обреченной смертью сомнений и неверия.

Я тихо выдохнула воздух и бессильно упала на землю. Еще чуть-чуть, и для меня все бы закончилось.

Тень сожаления скользнула в голове и исчезла, оставив после себя усталость и чувство освобождения.

Кажется, я победила саму себя.

* * *

Не знаю, сколько я бродила по этому миру. Я брела и брела, а мир вокруг менялся с ужасающей быстротой. Жизнерадостный пейзаж сменился унылой осенью с моросящим дождиком, а потом — мрачным лугом с выжженной землей. День сменился ночью, ночь — утром, и снова ночью, и, хотя должны были пройти сутки между ночью и ночью, я была уверена, что прошло совсем немного. Здесь, наверное, вообще не было времени. Или оно шло как-то иначе.

Я выдохнула морозный пар и подняла голову. Как долго я шла вперед? Вокруг царила ночь, причем ночь тихая и зловещая. В жуткой тишине то и дело раздавались какие-то шорохи и звуки, и они мне совсем не нравились.

Я поежилась и медленно прислонилась к дереву. Не завидую я тем, кто так же, как и я, сворачивал с дороги. Такое испытание не всем под силу. Знать бы еще, как выбраться. Смогу ли я вообще вернуться?

Я стряхнула с плеча мокрые капельки тумана и покачала головой. Хватит. Конечно, вернусь. Хватит с меня одной копирки, еще одной особы, похожей на меня, я просто не выдержу.

Если бы только еще не этот холод… И не темнота.

Я вспомнила о призраках и покрылась ледяным потом. Зачем я подумала о них?!

Испуганно вжавшись в дерево, я пристально вгляделась в тьму, готовая в любой момент бежать. Надо срочно прекратить думать о призраках! У этого отвратительного места есть дурацкая привычка воплощать все фантазии в реальность… то есть в грезы.

И вот же — стоило мне подумать о том, что я не хочу представлять призрака, как я его представила во всей красе и…

— Ух ты, свежатинка! — нечто страшное, черное и красноглазое выплыло из-за дерева и стремительно двинулось ко мне.

Я замерла, а потом, заорав, как бешеная, понеслась, куда глаза глядят.

Я нервно облизала губы и оглянулась, чувствуя себя маленьким затравленным зверьком. Мрачная тишина леса давила на уши. Я не слышала ничего — совсем ничего, даже шороха листьев, хотя я видела, что они шевелились от ветра. Но и ветра я тоже не слышала. Будто бы потеряла слух.

Хотя нет. Кое-что я все-таки слышала. Стук собственного сердца — громкий, торопливый и перепуганный.

Проклятый призрак!

Со злым страхом пнув камешек, я съежилась и медленно попятилась к дереву. Только когда рука нащупала шероховатую кору, я вздохнула свободнее. Ну всё, хотя бы со спины никто не подкрадется, а значит, и не сожрет!

— Свежатинка, — жуткий свистящий шепот, доносящийся, казалось, прямо из дерева, чуть не отправил меня на тот свет, и отправил бы, не будь я и так в мире грез. Ничего себе, эти твари даже в деревья вселяются! Так же нечестно, я ведь не хожу сквозь стены!

— Сгинь! — я заорала и отпрыгнула от дерева. — Сгинь, тварь!

Я сжала кулаки и, тяжело дыша, всмотрелась в темный туман. Странный какой-то туман — никогда такого не видела. Он клубился вокруг меня маленькими черными облачками и оседал на лице ледяными каплями. Холодный, мерзкий, противный туман, поглощающий все звуки.

Сердце забилось еще быстрее — тишина не успокаивала, а наоборот, пугала. Казалось, каждая частичка тела напряжена и вот-вот готова обратиться в бегство. Слух обострился, и, хотя зрение в тумане мало помогало, я замечала малейшее движение. Поэтому, когда сзади что-то зашуршало, мне показалось, что сама земля раскололась, и я не выдержала. Почти потеряв голову от страха, я рванула вперед, лишь бы подальше, неважно куда! Главное, чтобы никто меня не преследовал, никто за мной не гнался! Ветки хлестали по лицу, но я почти не чувствовала боли. Ужас гнал меня вперед — все дальше и дальше.

Обезумев от страха, я бежала, наверное, целую вечность. Деревья, кусты, поляны с грибами подозрительно синего цвета — все это замечала не я, а мои глаза. У меня же в голове была только одна мысль — смыться куда подальше — и больше ничего. Я даже не сразу заметила, что лес кончился, и я бегу, по колено утопая в сероватой воде, да еще и палочкой себе помогаю. Надо же, а голова не такая и дурная.

Выбравшись из болота, я остановилась, чтобы отдышаться. Бежать дальше не было сил. Если призрак все-таки не отстал по дороге, то никаких проблем с пожиранием меня у него не будет.

Я опустилась на землю, чувствуя себя постаревшей на много лет и уставшей от жизни.

— Хочу домой! — я всхлипнула, как маленький ребенок, и с надеждой осмотрелась. Но мир грез на этот раз остался глух к моим просьбам, разве что к туману прибавился мелкий дождик. Еще лучше! Шмыгнув носом, я совсем не изящно вытерла лицо рукавом. Если меня не сожрет призрак, я заболею и умру самостоятельно.

Создатель, ну почему — почему?!!! — я свернула с дороги?! Как мне теперь отсюда выбраться? Я хочу домой, в тепло и уют, к Линду с его вечной надменностью, и к Дзинь с ее кровожадными идеями.

— Свежатинка-а? — вкрадчиво позвал призрак издалека.

Я сама не заметила, как оказалась на ногах и бросилась было бежать, но туман, будто решив наконец проявить любезность и показать, в какую бяку я вляпалась, рассеялся. Взвизгнув, я затормозила у самого края пропасти и взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. Я-то удержалась, а камешкам повезло меньше. Громко стукнувшись об край обрыва, они полетели вниз.

Раз, два, три… Я так и не дождалась удара камней о землю. Явно не близко лететь. Пропасть!. Хотя лучше не надо пропасти, их и так здесь на каждом шагу.

— Здравствуй, здравствуй, мой ужин!

Я резко развернулась и быстро наклонилась, чтобы подобрать палку. Призрак мне попался знатный — весь такой отвратительный, угрюмый и мрачный. Явно один из тех, которых легенды называют плотоядными. Заглатывая свою жертву, они переваривают ее живьем… что ж за судьба у меня такая?! Видать, так и придется вечно жить — то ли в зеркале, то ли в призраке.

— Как тебя съесть, целиком или по кусочкам? — зловеще прохрипел призрак и сверкнул красными глазами. — В любом случае, будет весьма вкусно.

Вот и пришел мой конец. Глупый конец оттого, что я не умею контролировать свои мысли.

— Жаль, одни косточки, — призрак медленно поплыл вперед, но почему-то не кинулся меня тут же пожирать, а запрокинул голову и страшно завыл. Хотелось закрыть уши руками, но палка не позволила.

— Ннннне ппппп…подходи! — я сглотнула и усилием воли заставила руки не дрожать.

— Бойся, смертная, сейчас кому-то будет ужин, а кому-то погребальный костерчик! — замогильно пообещал призрак и раскрыл рот. Я приготовилась, выставив палку перед собой, как простаки вилы. Говорят, помогает от незваных гостей, уж не знаю, каким образом, но вдруг на призраков тоже действует?

Я горько усмехнулась. Ну, хоть попытаться-то я должна? Попробую проткнуть его палкой. Хотя так руки дрожат, что как бы самой не пораниться!

— Бу! — призрак стремительно полетел на меня, и я чуть не грохнулась в пропасть. Покачнулась, взмахнула руками, но каким-то чудом мне удалось выровняться и не украсить дно пропасти Весеей Лейти в собственном соку.

— Ну бу же! — призрак обиженно замерцал черным и сделал выпад вперед. Однако почему-то замер в нескольких шагах.

— Сссссгггггинь! — дрожащим голосом пропищала я, продолжая выставлять палку, будто грозное оружие. Со стороны я, наверное, смотрелась жалко, но моя душа позорно смылась в пятки, так что смелость было черпать неоткуда.

— Смертная, ты меня раздражаешь! Ну, роняйся в пропасть, я тебя поймаю, сожру и мы квиты! Неужели так сложно?! — призрак начал нервно летать из стороны в сторону и кидать на меня злобные взгляды. — Поддайся своему страху!

Я всхлипнула и мелко задрожала. Можно подумать, я тут стою такая смелая и храбрая!

— Ппппошел ты в пропасть, — выдавила я, гигантским усилием воли подавляя стук зубов, и посмотрела на призрака. И — о ужас! — он на меня тоже посмотрел! Мне показалось, что даже мои волосы дыбом встали: столько ненависти я увидела в пустых глазницах черноты. — Не подходи! — я судорожно сжала палку и заслонилась ей, как щитом.

— Точно-точно, убери палку! Меня все равно этим не остановишь! — призрак явно обрадовался, и я заподозрила неладное. Почему это ему так палка не нравится?

Я нахмурилась. У меня ведь есть шанс. Маленький, но шанс. Надо только как-то заставить себя перебороть страх и забыть о существовании призрака. Только и всего. Как просто-то, а? Особенно, когда этот самый призрак маячит перед тобой и облизывается.

Так. Собраться. У меня должно получиться. Я же хочу жить, в конце концов?!

— Сгинь! — я снова направила палку на призрака, но уже более уверенно. Все у меня получится.

— Эй, ты чего? — обиженно взвыл призрак и отлетел на метр назад. — Это не по правилам! Я же тебя сожрать должен!

— Это почему это? — я даже заинтересовалась.

— Твои правила, не мои, что за глупые вопросы?!

Я вздрогнула.

— Ты что, тоже часть меня? — недоверчиво спросила я, но палку не опустила. В этом мире даже я сама — враг себе, так что мало ли, какую обиду затаило мое второе я.

— Тьфу, — призрак всплеснул руками и со злостью крутанулся на месте. Странно, но он стал каким-то менее страшным, по крайней мере, пугал меня уже не до икоты, а до неприятного холодка по спине. Прогресс. — Что за проводники нынче пошли, ничего не знают! Не надо было навешивать на меня свои страхи, мне тоже не по душе твоя глупость, но я же не жалуюсь! Так что давай теперь в пропасть ныряй, как положено!

— А если не прыгну? — я сделала маленький шажок от пропасти и покрепче перехватила палку. — Что будет, если не прыгну?

— Что-что, — ворчливо отозвался призрак. — Вот что! — призрак неожиданно вспыхнул зеленым, кинулся вперед, явно собираясь сбить меня в пропасть, раз я такая несговорчивая. Он становился все больше и больше, но я решила ни за что не сдвигаться с места, даже если эта тварь решит мной закусить.

Завывая и зловеще сверкая глазами, призрак налетел на меня. Мгновения — всего пару мгновений — он пролетал сквозь меня, но за эти мгновения я почувствовала всю его боль, страшную пропасть тоски и одиночества. Его жизнь, его историю, решение не жить. Он сам оборвал свою жизнь, но это не принесло ему ни спокойствия, ни счастья.

…Я долго стояла, не в силах пошевелиться. Молчала и думала.

Каково это — столько лет вызывать в людях панику и страх, когда надеешься только на одно: уйти? Уйти туда, куда уходят все, вернуть себе свободу… если бы хоть кто-нибудь дал благословение, помощь, на которую могут рассчитывать все! А вместо этого — страх, бесконечный страх, и вечное одиночество бессмысленной пустоты.

Руки дрогнули, и я опустила палку. Ни к чему это.

— Прости меня, — я развернулась и посмотрела на зависшего над пропастью призрака. — Прости за мой страх.

Призрак печально покачал головой и подлетел ко мне. Сквозь него просвечивала тьма, но я не отшатнулась и не закричала.

— Смотри, — тихо прошелестел он и протянул руку к моей голове. Она легко преодолела кожу и задела то, что было забыто и похоронено под слоями времени.

Я согнулась от боли и схватилась за голову. Прошлое решило напомнить о себе, напомнить ужасным страхом и самым большим горем в моей жизни.

«— Бабушка! — книга падает на пол, раскрывается на первой странице. „Призрачные истории“. — Бабушка!

Старые, все в морщинах, но такие родные и любимые руки безвольно падают на колени.

— Бабушка, — мне удается поднять ее голову, но я замечаю в ее глазах что-то страшное, что-то, чего раньше не видела. Потерю, пустоту и покой — странный, неестественный покой.

— Берегись призраков… своих призраков… — она морщится, закрывает глаза, и ее свет гаснет, как гаснет последний луч солнца.

А на следующий день к небу взметнулись пламенные ветви последнего костра, и я потеряла ее навсегда…»

Своих призраков. Судорожно вздохнув, я закрыла лицо ладонями. Как глупо. Я была тогда ребенком, маленьким и несмышленым, и мне даже удалось выкинуть из головы страшный эпизод, но не слова. И все же я так и не поняла, что под своими призраками бабушка имела в виду вовсе не призраков из сказок.

— Спасибо, — я подняла голову и посмотрела на моего призрака, на мой страх. — Спасибо тебе за всё. Пусть ветер примет тебя и подарит свободу.

Призрак едва слышно вздохнул, будто бы освободившись, и с этим вздохом его страшная оболочка исчезла. Передо мной была красивая душа — чистая и свободная. Она ни капли не напоминала сущность, почти загнавшую меня в пропасть. Мягкий серебристый свет… странное мерцание… благодарность.

Легкий ветерок скользнул по моему лицу и взметнулся к облакам, унося с собой давно потерянную душу.

— Создатель да осветит твой путь, — тихо прошептала я и, скорее, почувствовала ответ: «Создатель да сохранит огонь твоего сердца».

* * *

Нога вперед… другая… еще шаг.

Я села на пыльный камень и бездумно посмотрела на пустыню. Мир грез такой бесконечный. В нем можно долго идти вперед, но так и не дойдешь туда, куда тебя нужно. Я смотрела на пески, и мне хотелось рыдать навзрыд от беспомощности.

— Тьфу ты, я когда-нибудь дойду хоть куда-нибудь?!!! — я не выдержала и, вскочив, топнула ногой. — Да будь проклят этот треклятый мир, достали вы меня все! Сколько можно меняться?! То лес, то дождь, то пустыня, то пропасть! А что дальше, пропасть все подери, дно морское?! Отправьте меня уже куда-ниб…

Я взвизгнула и полетела вниз. Пропасть. Именно она. Но я так сильно разозлилась, что вместо паники скрестила руки на груди и надулась. Ну-ну, посмотрим, куда меня на этот раз занесет. Я не удивлюсь, если действительно на дно морское. Ну и чихать я хотела, подумаешь, помру! Я и так скоро с ума сойду, а что хуже, еще подумать надо.

Мир решил надо мной поиздеваться. Вот точно говорю — он надо мной издевался, причем самым наглым и отвратительным образом! Минуты две прошло, прежде чем я заподозрила, что могу никуда и не долететь. Но тут показалась земля и я, надувшись еще больше, приготовилась превратиться в лепешку.

Но и тут мне не повезло. Минуту назад твердый пол прогнулся под меня, будто перина, и подбросил опять вверх.

— И долго я тут буду скакать?! — не выдержала я минут через пять, поняв, что так и буду прыгать вверх-вниз, пока не поседею. — Тушканчика нашли!

Пол устыдился и прикинулся камнем, так что в следующий раз я упала и пребольно стукнулась спиной.

— Никуда не годится, — я с кряхтением приподнялась, но схватилась за спину и поморщилась. Удивительно мстительный мир, надо сказать. — И что мне теперь делать? Хоть бы в какое полезное место отправил, да хоть к феям, что я тут-то забыла? — я оглядела мрачные серые стены, между которыми витала пыль. Пыль, кстати, была везде: змейками расползалась по полу, свисала с потолка, забивалась в мелкие трещинки и укромные уголки. Мои следы навечно отпечатывались в этом сером невзрачном ковре, но это еще полбеды. А вот то, что пыль оседала на одежде, понравилось мне меньше. — Хоть бы одну маленькую фейку!

Я села прямо на пол и скрестила ноги. Надо бы подумать, но я в последнее время и так много думала… теперь не хотелось. Иногда от мыслей устаешь. Думаешь, думаешь днями и ночами, но рано или поздно наступает момент, когда очень хочется вырубить этот бесконечный поток и послушать тишину. И не просто тишину, а тишину в голове, звенящую пустоту — такую равнодушную, но такую спокойную.

Закрыв глаза, я постаралась раствориться в тишине. Эльнолвы называли это «слушать себя», но я раньше к этому способу прибегала только во время Серьезных Испытаний. Пару раз помогло узнать, какую гадость потребует процитировать учитель.

Пыль летала, в углу копошилось какое-то насекомое. Заснуть бы, что ли? Интересно, а что делает Линд? Бедный Линд. Каково ему сейчас?

Я открыла глаза и нахмурилась. Желание увидеть Линда вспыхнуло с ненормальной силой и отозвалось в сердце непонятной тоской. Я скучаю, что ли? Вот еще, не хватало привязаться к Одаренному! Да ладно бы к Одаренному… просто… просто я для него — всего лишь повод отомстить.

Сердито встряхнув головой, я встала и прошлась до другой стены. Стена, как стена.

Только двигается.

Я потрясла головой. Пора мне или оживать, или умирать. Уже стены бегают! Хотя, может, все проще?

Я сделала еще шаг. Стена еще отодвинулась. Вот как. Я быстро пошла вперед и, только обнаружив ворота в том месте, где их точно секунду назад не было, поняла, в чем дело. Обман зрения, только и всего.

— Только не говорите, что это опять лабиринт! — я аж передернулась от перспективы пробродить в этом месте до конца миров. На всякий случай я потрогала убежавшую стену, и, не найдя ничего интересного, хотела уже пойти, куда глаза глядят, но тут наткнулась взглядом на прикрытую пылевой занавеской трещину. Недолго думая, засунула в трещину руку и нащупала какой-то прямоугольный предмет. Ну хоть что-то интересное!

Заинтересовавшись еще больше, я потянула предмет на себя, но он не пожелал вылезать из своего укрытия. Пришлось приложить больше силы. Предмет с неохотой подчинился и наполовину выглянул из трещины.

— А ты что тут делаешь? — я совсем заинтересовалась и изо всей силы дернула краешек фиолетовой книги. Отдача оказалась поразительно большой, и я с удивленным визгом упала. Вместе с книгой.

Так и есть. Моя пустая странная книга. Я потерла лоб и перевернула книгу, чтобы посмотреть на корешок. Вон даже царапина — я ее случайно оставила, когда пыталась понять, какой в фиолетовой книге секрет.

— Ничему не удивляться, — повторила я едва слышно.

Повертев книгу так и сяк, я с разочарованием пожаловалась сама себе, что ничего не понимаю в этих грезах. Но, раскрыв книгу, я запуталась еще больше.

Текст. Изящные, украшенные завитушками буквы. Я ахнула. Вот тебе и пустая книга!

От слов веяло чем-то древним. Они будто складывались из фиолетового тумана, который двигался, отчего трудно было понять, что же написано на самом деле. Единственные слова, которые можно было прочитать, находились на первой странице. Хотя я, скорее, их даже не читала, а просто видела, угадывала. Будто кто-то или что-то любезно разрешал мне их понять.

Я положила книгу на колени, поводила пальцем по загадочным строчкам и тихо прочитала:

Я замолчала, пытаясь угадать следующие строчки, но не смогла разобрать даже букв. Приложив ладонь к губам, я нахмурилась. Как понимать это странное стихотворение? Что оно означает? Что оно означает для меня?

Я потерла лоб. Потом щеку. Потом плечо, потом опять лоб. Мысли вертелись вокруг какого-то воспоминания. Где же я слышала это стихотворение? Ведь точно где-то слышала. Где?

Так и не вспомнив, я вернулась к изучению книги. Избранник мира грез. Что ж, тут как раз все просто. Думаю, это не кто-нибудь, а проводник. Кто еще может называться избранником мира грез?

«Смерти лед». Это значит, что я должна умереть, чтобы стать проводником? Что за бред. Ведь я и так умерла, причем, кажется, второй раз. Хотя нет, после падения в ледяную воду я всего лишь оказалась на грани. Это не считается.

— По всему выходит, что я готова, — я усмехнулась, но потом мне стало не до шуточек: фиолетовые буквы неожиданно снова изменились и превратились в насмешливое: «Тебя никто за язык не тянул».

— Что?! — я от удивления встала и покрутила книгу. Ничего себе книжка! Может, она мне подскажет, как выбраться?

Я даже не успела задать вопрос вслух. Буквы мгновенно сложились в «Обойдешься» и мстительно добавили «И вообще, отцепись!»

— Ага! — обрадовалась я. — Не отцеплюсь! Как пройти к феям?

«Где ты, там и я. Почем мне знать, где эти зазнайки? Между прочим, думать еще никто не запрещал. Написано же фиолетовым по фиолетовому — если сил к победе нет. А у тебя их гном наплакал!»

— Неправда! — я вконец разобиделась, но тут представила, как выгляжу со стороны, и рассмеялась. Никогда бы не подумала, что буду спорить с книгой! — Ладно, гном с тобой. Нет, так нет. Может, скажешь, как мне выбраться отсюда? Хотя бы к феям пройти?

Долгое время я ничего не могла разобрать в фиолетовом тумане, но вот наконец буквы неохотно двинулись в разные стороны.

«А ты вежливо попросить не пробовала?»

Вежливо? Я хмыкнула. Сомневаюсь, что это поможет.

— Это как? «Пожалуйста, притащите мне сюда фею»? Так они и…

— Чего надо?!

Я аж подскочила и, быстро встав, отбежала к стене. Впрочем, меня очень быстро догнали. Фея подлетела к моему лицу, недовольно всмотрелась в мои глаза и злобно погрозила пальцем.

— Что еще за шуточки?! Вы, проводники, совершенно распоясались! Даже пообедать не дают! — фея подлетела еще ближе, чуть ли не уселась мне на нос и гордо отбросила за спину золотые волосы. — Какое вопиющее безобразие! Я, как Владычица малого народца, хочу видеть твоего спутника… Ох, ей достанется! Где она?

Владычица?! Я ахнула. Я же не просила Владычицу ко мне притаскивать!

— Простите, — пискнула я.

— Простите, — передразнила меня фея и перелетела на выступ в стене. — Да будет тебе известно… — фея посмотрела на мое лицо и сжалилась: — Да ладно тебе, я сама тебя увидеть хотела. Устроить такой переполох на втором уровне, это надо еще постараться!

— На втором уровне? — я виновато подняла на фею глаза. — Где это?

Владычица фей с раздражением стукнула кулаком по стене и прошипела:

— Проводнички! Ничего не знают! Объясняю доступно: это такое место, где слишком любопытные проводники, у которых хватило ума сунуть свой нос в загадочные места под указателями, проходят испытания, — фейка закатила глаза к потолку и беззвучно выругалась. — Где твоя спутница, я хочу с ней поговорить! Хватит ей прохлаждаться, пускай работает уже, сколько можно!

— Спутница? — я смущенно отвела глаза. — У меня ее нет.

— Как это нет?! — владычица махнула рукой. — Хорошо, нет. То есть, не было, пока я не решила ее простить. Скажи Дзинь-Дзинь, что я хочу ее видеть. Она получит обратно свой ключ… Стоп! Никаких вопросов! Ключ от уровней, пока ты меня окончательно не убила своим незнанием элементарных вещей! — фея нахмурилась, но через секунду ее личико разгладилось, и она хихикнула. — Нет, ну надо же! Сижу и болтаю с какой-то смертной. Имей в виду, мир грез тебя выбрал и, если что, все претензии к нему. Тут сейчас… неспокойно.

Оно и заметно.

Значит, Дзинь — мой спутник? Как все странно.

Пока я думала, фея успела отыскать где-то печенье и теперь с озадаченным видом его грызла.

— А… ну…

— Что ты мямлишь?! — фея возмущенно хлопнула крыльями. — Не умерла ты. То есть не совсем умерла. А вот будешь знать, как всякую гадость вдыхать! Всегда знала, что смертные глупы! Подумать только, добровольно отравиться, чтоб попасть туда, куда они каждую ночь попадают! В следующий раз проснись во сне и не заставляй своих друзей за тебя частицу жизни отдавать!

Ничего не поняла.

— Какую еще частицу жизни?

Фея поморщилась и молча вгрызлась в печенье. Секунды две она терпеливо уничтожала несчастную выпечку, а потом встала и прошлась по выступу.

— Ты случайно не знаешь, как отсюда выбраться? — озадаченно спросила она. Я ахнула. Она что, тоже не знает?!!! Улегшаяся было паника вновь заявила о себе.

Фея вдоволь полюбовалась на мое лицо и легкомысленно пожала плечами.

— А я вот знаю. Тебе пора, Весея Лейти, — она бросила в меня облако пыльцы, и, прежде чем я поняла, что происходит, мир разлетелся вдребезги. Я оказалась в белом тумане — плотном, непроглядном. Рядом со мной безмятежно плыла фиолетовая книга. Охнув, я схватила ее и, прижав книгу к груди, расслабилась. Все равно меня куда-то несут… и так хорошо…

Зевнув, я закрыла глаза. Кажется, я сладко проспала до того самого момента, когда меня разбудило обрадованное:

— Весс!

 

Глава 4

— Весс!

Кто-то меня так встряхнул, что зубы застучали. Оттолкнув руки гадкого недображелателя, я перекатилась на спину и застонала. Почему я ничего не вижу?!

— Тихо, спокойно, не шевелись, — руки опять до меня отронулись и бережно приподняли. Потом что-то звякнуло, и мир вокруг посветлел.

— Так лучше?

Я попыталась сфокусировать взгляд, чтобы почетче видеть, но вместо этого заработала резь в глазах.

— Лучше, — прошипела я, закрывая глаза. Негодяи! Могли бы и не зажигать свет!

— Точно лучше? А чувствуешь себя как?

Странно, Линд всегда казался мне человеком, который не задает глупых вопросов.

— Живой.

— Вот и славно, — подозрительно мягко прошептал Линд, и я, заподозрив неладное, приоткрыла глаза. С чего бы вдруг темноволосый таким добреньким стал? — Вот и замечательно, — голос вдруг изменился и из заботливого превратился в разгневанный. — С какой пропасти тебя понесло в сторону?! Ты меня плохо слышала?! Я же ясно сказал, никаких поворотов, никаких! Всё, что от тебя требовалось, так это пройти по дорожке, сорвать ветку, вернуться к озеру по той же дорожке… Нет уж, слушай! И нырнуть в то же озеро! Куда ты свернула?! Дзинь чуть с ума не сошла! Хоть бы о ней подумала, ей-то каково было возвращаться в мир грез, когда за одно появление ей смерть грозила?!

Я в изумлении распахнула глаза, но зря: горячая слеза обожгла так, будто вместо нее изнутри выкатился огненный шарик. Поморгав, я всхлипнула. Вот уж чего не ожидала, так это того, что буду чувствовать себя виноватой. Я-то думала, что обо мне все станут заботиться, а они… особенно стало обидно, что Линду, похоже, все равно было.

— Где она? Где Дзинь? — я вздохнула и попыталась сесть.

— Подожди, — Линд рукой удержал меня и укоризненно покачал головой. — Весс. Больше я тебе не позволю никаких экспериментов, хватит.

— Где Дзинь? — упрямо повторила я, начиная не на шутку волноваться.

— Да здесь я! — фейка устало вылезла из-за волос Линда и вяло погрозила мне кулаком. — Чтоб больше такого…

— Слава Создателю, — я откинулась на руки Линда и вздохнула. Такие теплые руки, такие живые. — Если б вы только знали, какой ужасный этот мир грез! Я чуть сама себя не убила!

Линд заботливо убрал волосы с моего лица и, обхватив руками, помог сесть.

— Никаких больше экспериментов. Найдем другой путь.

— Не найдем, — упрямо возразила я. — Феи хотят, чтобы я вернулась туда. И не одна, а со спутником.

— Спутником? — Дзинь уцепилась за волосы Линда. Ее личико обиженно вытянулось, но тут же стало равнодушным. — А, ну и… конечно. Ты все-таки нашла спутника, да? Я рада за тебя, честно.

Я усмехнулась.

— Да никого я не нашла. То есть… Пропасть, Дзинь, мой спутник со мной уже не первый год. Вообще-то, это ты, ясно?

— Я?! — Дзинь радостно встрепенулась, но тут же сникла. — Но я не могу. Я же изгнана навсегда! — фейка сморгнула серебристую слезу и отвернулась. — Я не могу, Весс, прости меня! Я не фея больше…

— Фея, — улыбнувшись, я протянула Дзинь руку, и мелкая осторожно перешла на нее. Она все еще недоверчиво поглядывала на меня, так что пришлось пояснить: — Тебя зовут обратно. Они хотят поговорить с тобой и вернуть тебе ключ.

— Я… я… фея?

— Все это замечательно. Но это будет последний выход, — Линд поджал губы и помрачнел. — Я тебе больше не позволю ничего подобного вытворять.

Мы с Дзинь переглянулись.

— Что значит, не позволишь?!

— То и значит, — хмуро огрызнулся Линд и, нацепив маску надменности, поднялся. — Я профессор, а значит, могу тебе запретить! И запрещаю. Что-нибудь придумаю за эти две недели! Нападу на Совет, в конце концов, тогда-то быстро выслушают!

— Да я же не только за себя отвечаю. Тауре осталось…

— Плевать я хотел на Тауру! — чуть ли не в истерике заорал Линд, но быстро взял себя в руки и отвел глаза. — Прости. Не плевать, конечно, но уж лучше она, чем ты.

Он исподлобья посмотрел на меня, но я до того была перепугана и озадачена недавней его вспышкой, что могла только молчать и думать, мир рушится или я с ума схожу. За все время знакомства Линд ни разу не вышел из себя, не считая нашего с ним спора по поводу ритуала. Он вообще человек на удивление спокойный и равнодушный. А только что вел себя так, будто ему, по крайней мере, не наплевать на меня.

Радостное волнение вспыхнуло и угасло. Нет. Глупо. Скорее, мир действительно рухнет, чем я понравлюсь Линду. Так что, кажется, конец света не за горами. И вообще, какая разница? Он-то мне всего лишь друг?

Ну, я надеюсь… Надеюсь, что всего лишь.

Не о том думаю. Опустив голову, я постаралась отогнать все эти личные переживания как можно дальше от себя. Мне нужно выжить. Вытащить сестру с того света. Или хотя бы вытащить сестру, если не получится выжить. И положить конец всем этим кошмарам, на мне они должны закончиться. Больше никто не погибнет.

— Пожалуйста, — Линд тихо вздохнул, и я подняла голову, — не обижайся на меня. Иди за мной, надо выбираться отсюда.

Бросив на меня хмурый взгляд, Линд развернулся и решительно пошел назад.

— Весс! Пойдем! — прикрикнул он шагов через десять. Я не стала раздражать его еще больше и поднялась на ноги.

— Не вини его. Я никогда не видела, чтобы так переживали, он столько сил потратил, чтобы вытащить тебя с того света. Скажи ему спасибо, что он отдал за тебя одну из защит Древа, — Дзинь устроилась на своем обычном месте, а я остановилась, как вкопанная.

— Что ты сказала? Он отдал одну из жизней?! Он что, с ума сошел?! — я испуганно схватилась за сердце. Теперь мне уже не казалось таким радостным собственное воскрешение. Пропасть, да лучше бы я умерла, чем такой ценой получить жизнь!

— Ты умерла, Весс. Или ты думаешь, с того света возвращаются? — фейка усмехнулась и горько заметила. — Я ведь только что нарушила слово. Учти. Ты ничего не знаешь.

Сократить свою жизнь ради какой-то девчонки. Как мне жить с этим грузом, с этим долгом? А я… я даже нагрубила ему.

Как же я в нем ошибалась! Люди порой оказываются совсем не такими, какими кажутся при первой встрече.

Я собралась с силами и поспешила за Линдом. Я ни за что не забуду, что он для меня сделал. Но сейчас важно другое. Когда-нибудь потом, если я выживу, я обязательно скажу ему, как ошибалась, но пока что… пока что мне надо вытащить себя и сестру с того света.

* * *

Я не могла представить, что буду так ненавидеть приключения. Даже сны с приключениями стали для меня чем-то неприятным, так что, едва уловив, что кто-то за мной гонится, я приказала себе проснуться и, что самое интересное, проснулась.

— Проснулась? — Линд опустил книгу и отбросил за плечи черные волосы. Он что тут, все это время сидел? — У тебя хорошие книги, ничего, что я взял?

Я махнула рукой и, не удержавшись, зевнула. На улице еще не смеркалось, но дело явно шло к вечеру: прямые солнечные лучики веером рассыпались по стенам. В их свете плавали золотистые пылинки, и я про себя отметила, что пора бы прибраться.

— Двух часов в мире грез ей, разумеется, не хватило! — мне пришлось протереть глаза, чтобы удостовериться: я точно не сплю. Но фейка, лениво разлегшаяся на коленях Линда, смотрелась так дико, что впору было заподозрить мир грез в коварном проникновении в реальность.

Дзинь потянулась и похлопала по книге.

— Переверни, а, черный?

Линд послушно перевернул и пристально посмотрел на меня.

— Ну и как ты? Нормально себя чувствуешь?

Я поспешно закрыла рот и пожала плечами.

— Наверное, да, — сама я была вовсе в этом не уверена. Что-то во мне изменилось — что-то неуловимое, но очень важное. Как будто открылись силы, столько лет дремавшие в глубине души.

Я осторожно слезла с кровати и подошла к зеркалу. Чуть помедлив, я робко заглянула в него, но нет, в чудовище я не превратилась. Внешне все осталось так, как было, и только внутри все звенело от предчувствия, от ожидания чего-то. Да вот чего, я понять так и не смогла.

— Странное чувство, — я задумчиво покачала головой и застыла. Повернулась и так, и этак, но очередное дерево никуда не исчезло. — Ох!

Я потерла левое плечо, пытаясь избавиться от новой метки, но дерево не торопилось меня покидать.

— Вот… — я замялась и повернулась к Линду. — Ты был прав, Линд. Не надо было мне лезть в мир грез!

— Это ты еще не видела украшение Лин…

— Дзинь-Дзинь! — строго прикрикнул черноволосый и так посмотрел на фейку, что та сжалась и притворилась полоской на брюках. — Весс, еще три дерева и…

— Я знаю, — я с сожалением кивнула. Три дерева — и можно попрощаться с пирожными и музыкальными кристаллами. В зеркале эти вещи вряд ли понадобятся. — Ну и ладно.

— Не ладно, — Линд со вздохом закрыл книгу. Фейка возмущенно взлетела в воздух и обиженно засела на полке. — Рисковать больше я тебе не позволю, но что-нибудь придумаю.

Придумает он! Я посмотрела на плечо еще раз и перебросила назад волосы, чтобы скрыть рисунок. Глаза бы мои не видели все эти деревья!

— У меня теперь есть спутник. Возможно, нам удастся спастись… Возможно, нет, — я прикусила губу и, помолчав, добавила: — В любом случае, я должна попытаться и помочь хотя бы Тауре.

Черноволосый фыркнул, будто бы говоря «ну опять!».

— Ты думаешь, самое опасное позади, Весс? Ты хоть знаешь, что такое мир грез? Знаешь, какие там сущности или слышала исключительно о феях? — Линд поморщился. — На то, чтобы перейти с одного уровня на другой, человеку может понадобиться несколько лет, которых у нас нет. А если с ходу перепрыгивать с уровня на уровень, то можно запросто сойти с ума.

— Но я же…

— И чуть не осталась там!

Я смущенно отвела взгляд. Линд был прав. Если бы не он, я бы, может, и сохранила сознание, но реальность стала бы для меня потерянной.

— Ты не попадешь на третий уровень без ритуала. И даже Дзинь тебе не поможет, — жестко отрезал Линд, едва глянув на мое лицо. — Дар проводника считался даже у эльнолвов самым трудным, поэтому вас так мало. Не каждый может выдержать жизнь в двух реальностях, и не каждый может запросто разобраться с законами другого мира. Весс, даже не думай об этом. Ритуал не удался. Значит, надо искать другие пути, — Линд нахмурился и, немного подумав, бросил на меня сосредоточенный взгляд. — Я… подумаю. У меня есть одна идея… Только она мне не нравится. Надо поговорить с одним человеком, — Линд опустил голову и устало потер лоб.

— С кем?

Он долго не отвечал, думая о чем-то своем, но, наконец, поднял голову и решительно пояснил:

— С тем, кто был напрямую связан с прошлой эпидемией. Но обещай мне одну вещь, — Линд вздохнул и будто бы через силу выдохнул. — Что бы ты ни узнала, не надо сдаваться. Даже, если вдруг решишь действовать одна, не захочешь со мной общаться… не сдавайся.

— С чего мне вдруг с тобой не общаться? — я удивленно взглянула на Линда, но он явно не собирался мне отвечать. Только устало на меня посмотрел, и я вздрогнула, заметив в его глазах обреченность и тревогу. — Я обещаю, Линд.

Еще раз взглянув на Линда, я отвернулась и бросила несколько скрученных листиков лунного дерева в чашку. Интересно, что от меня скрывает Линд? Ох, и не нравится же мне всё это!

* * *

Было уже довольно поздно, когда я закончила письмо маме. Сложив сиреневку пополам, я открыла окно, отпустила ее в свободный полет, а сама подставила лицо свежему ветру и с удовольствием вдохнула запах моря и опавшей листвы.

Красивые сумерки. Небо медленно покрывалось робкими звездами. Эти маленькие огоньки, весело перемигивающиеся между собой, будто бы играли среди облаков в прятки: то выпрыгивали из-за них, то снова скрывались. Тени от облаков скользили среди призрачных домиков Академии, рваными пятнами падали на аккуратные лужайки, исчезали среди деревьев…

Стук в дверь разрушил хрупкую тишину и заставил меня поморщиться. Только отвлекусь от всех проблем — и кто-нибудь обязательно решит со мной пообщаться.

Скрипнув зубами от раздражения, я быстро подошла к двери и резко ее распахнула. Но мое раздражение быстро сменилось удивлением: Линда я меньше всего ожидала увидеть. Вроде он решил отоспаться, как следует, или я что-то не так поняла?

— Не спишь? — Линд быстро осмотрелся и махнул мне рукой. — Пойдем со мной.

— Свидание? — ехидно спросила фейка, перелетая на мое плечо, и кокетливо подмигнула. — Ну надо же, как романтично! Голуб…

Я смахнула фейку с плеча, и мелкая зависла в воздухе, даже хлопаньем крыльев выражая неодобрение.

— Бееее, — Дзинь высунула язык. — Все маленьких норовят обидеть! А, между прочим, устами маленьких глаголет истина! Но, конечно, кому понравится правда?! Все мне рот затыкают, ну это нормально, я маленькая, меня обижать можно, меня все обижают, а я терплю и вообще…

Через несколько секунд мне жутко захотелось прихлопнуть фейку подушкой, но я благородно сдержалась и посмотрела на Линда — в надежде, что он-то сдерживаться не будет. Ему-то зачем? Это только Великим по статусу положено быть мудрыми и всепрощающими.

Линд усмехнулся и перевел взгляд с фейки на меня.

— Собирайся. Нам пора.

Какая жалость.

— Куда?

— Надо проследить за Краем. Я так понимаю, что у Ордена какое-то собрание.

Я подавила вздох разочарования. Даже не знаю почему, но при всем моем нежелании привязываться к Линду, мне очень хотелось, чтобы он хоть раз позвал меня просто погулять или посидеть у моря. Всё по делу, да по делу.

Пожав плечами, я накинула на плечи плащ и резким движением затянула пояс.

— Пойдем. Откуда ты только все знаешь?

— Гном на колпаке притащил, - Линд отодвинул меня с дороги, прошел в комнату и вернулся с шарфом. Заботливо обернув его вокруг моей шеи, он полюбовался на дело рук своих. Потом загадочно улыбнулся, но тут же насупился и пошел вперед. — Не отставай.

Высвободив нос из шарфа, я вздохнула. Можно подумать, я могу простудиться. При такой-то погоде! Я в сентябре еще босиком по траве бегаю — и ничего.

— Линд! — я спохватилась и бросилась догонять черноволосого. — Меня-то подожди!

* * *

Я сощурилась и всмотрелась в грязно-серый туман, сквозь который едва пробивался тусклый свет фонаря. Серые надгробия, мокрые от мелкого и противного дождя, чуть блестели. Все казалось мрачным, унылым, даже небо сегодня не радовало: хоть оно и было слишком светлым для ночи, но неприятная серость разливалась по нему, плавно переходя в зловещий черный свет на горизонте.

Поежившись, я натянула капюшон как можно ниже. Сыро и промозгло — отличная погодка для темных делишек и нечаянных смертей. Остается надеяться, что идея Линда со слежкой за Краем не станет билетом на тот свет. С другой стороны, если все получится, мы хотя бы узнаем, чего ждать в ближайшее время и идем ли мы по правильному следу или же свернули не на ту дорожку.

— Надень-ка, — Линд всунул мне в руки какой-то мягкий сверток и достал из сумки второй. Он осторожно развернул его, и я поняла, что это всего лишь красная мантия. Достаточно теплая и уютная, но явно не предназначенная для осенних прогулок.

— Они что, начитались древних сказок? — я встряхнула мантию и примерила ее. Размера на два больше, чем надо, зато капюшон падает прямо на лицо, практически полностью его скрывая, как маска. В ткани даже две дырки имелись, из чего я сделала вывод, что в Ордене не сильно-то любят показывать свое лицо. — Создатель, какая романтика! Они бы еще свечи вокруг расставили и всякую дребедень начертили на земле. Дзинь, а ну спрячься!

Фейка, беспокойно мельтешившая перед глазами, послушно нырнула под просторный капюшон и уцепилась за сережку.

— Мне это не нравится, — тихо призналась мелкая и дернула за сережку посильнее. — Пошли домой!

— Тихо вы! — Линд строго нахмурился и жестом приказал мне не вылезать.. — Нам лучше подождать. Если мы явимся первыми, нам не удастся затеряться среди этих фанатиков.

Я расправила все складки на мантии и присела рядом с Линдом. Одаренный, а такой уверенный в себе! Я взглянула на его бесстрастный, решительный профиль и залюбовалась. Отблески света падали на идеальные черты лица и будто бы собирались в синих глазах, заставляя их загадочно мерцать. Не человек, а видение. Будто бы я оказалась в одном из своих снов.

Мгновение — всего одно мгновение — мне казалось, что это я снова в кошмаре, и человек в маске просит у меня прощения. Потом все прошло, и я встряхнула головой. В самом деле, что такое?! Линд мне помогает выжить, а не умереть. Иначе не отдал бы за меня одну из своих жизней.

— Эй, что-то не так? — черноволосый нахмурился и дотронулся до моей руки. — Весси?

Рука сама отдернулась, но мне не пришлось оправдываться. Бросив взгляд на дорожку, я с огромным облегчением указала в темноту. Когда надо, мое зрение поражает даже меня саму.

— Это они?

Их было двое, и одного из них я сразу узнала. Совпадение или нет, но это был Край — как всегда, красивый и уверенный в себе донельзя.

Вторую фигуру опознать было сложнее. Но когда свет фонаря коснулся светлых волос, я поняла, кто это. Конечно. Кто же еще? Разумеется, Накия.

Девушка быстро обернулась, отчего ее волосы взметнулись в воздух красивым солнечным кругом, и тихо что-то прошептала Краю. Тот воровато осмотрелся и сосредоточенно кивнул.

— …чуть-чуть… только без него… не бойся… — ветер донес до нас обрывки фраз, но в общую картину они так и не смогли сложиться.

Край с Накией дошли до печально знакомой могилы и застыли, напряженно вглядываясь в темноту: явно кого-то ждали. Я даже с тревогой подалась вперед, однако Линд заставил меня вернуться на место и приложил палец к губам, я же в ответ показала язык. Нет, ну смешно же! Такое чувство, что я сейчас начну вопить «А мы здесь! Тайно за вами шпионим, но вы нас не замечайте, мы тихо!»

— Знаю, — едва разжимая губы, прошептала я. Линд усмехнулся и, отбросив черные волосы за спину, резким движением набросил на голову капюшон.

Минут через пять подтянулись еще три фигуры, и Край, приветственно кивнув, пнул камень, который тут же отъехал в сторону.

— Подождем, пока они спустятся ниже, — Линд проводил равнодушным взглядом исчезающие под землей фигуры и поправил мой капюшон. — Следи, чтобы не слетел. Твое лицо должно оставаться в тени.

— У меня такое чувство, что ты там… — я прикусила губу, но, видя, что Линд не злится, решилась, — что ты там был. Откуда ты все это знаешь?

Он вздрогнул и провел по глазам рукой, будто бы отгоняя какое-то видение.

— Давай об этом позже поговорим, — мягко попросил он и потянул меня за собой на дорожку. — Думаю, уже можно идти. Держись подальше от знакомых лиц, Весс, и ни с кем не говори.

Нам повезло: пробравшись в подземный коридор, мы затаились в темноте и дождались, пока появятся очередные типы в красном. Они нас не заметили, зато мы их прекрасно видели, оставаясь при этом в тени. Мрак подземного мира на сей раз сыграл нам на руку.

Красные типы отправились, правда, совсем не туда, куда мы ожидали. Они не стали углубляться в коридор, а наоборот — остановились в самом начале. Один из них протянул к лестнице руку, потом кашлянул и взвыл:

— Хлони!

В ответ на его вой что-то загрохотало, проем в потолке закрылся, а лестница медленно втянулась в стену. Тонкие ступеньки с резкими щелчками встали в заготовленные для них отверстия, потом неохотно раздвинулись в разные стороны, и вместо сплошной стены появилась арка. Красные молча переглянулись.

— После вас, — пробасил один.

— Нет-нет, ну что вы! Вы первый! — возразил другой, и, посмеявшись, они скрылись за аркой.

— Похоже, нам туда, — Линд сжал мою руку в своей. — Ты готова?

Я вдохнула воздуха, набираясь решительности, но страх все равно не отпускал. Только это был не панический страх, а легкое щекочущее чувство, будто перышко на сердце. Так обычно бывает, когда совершаешь какую-то шалость и побаиваешься наказания.

— Я с тобой, — тихонько напомнил мне Линд, сжимая мою руку в своей. — Все обойдется. Только не дергайся.

Мне бы его оптимизм!

— Учти, черный, ты мне нравишься, но если меня принесут в жертву, я к тебе явлюсь призраком, — фейка нервно подергала меня за сережку. — И закопаю в пыльце!

— О, — глубокомысленно хмыкнул Линд. — Учту.

Мы выждали несколько минут — не больше пяти — и двинулись к арке. Фейка явно паниковала, я волновалась, но Линд шел вперед так уверенно, будто прогуливался по магазинам. У меня такое чувство сложилось, что мою маму он боялся куда больше красных фанатиков. По крайней мере, нервничал он сильнее.

Мы переступили порог, и я потянула носом. Пахло какими-то травами и маслами — душноватый, терпкий и не очень-то приятный запах. Откуда-то из-за угла доносились приглушенные голоса, причем, судя по этим голосам, народу собралось немало. Вот так. Все Великие думали, что с движением крови покончено, но оно, как Целитель, возродилось и стало сильнее. Можно ли вообще его истребить? Людям свойственно мечтать о власти, они всегда думают, что сделают мир лучше, не имея для этого ни сил, ни возможностей. И получив власть, большинство опускает руки и тащит за собой в пропасть всех, кто им подчинился.

— Как все просто, — Линд вздохнул. — Ну? Ты, конечно, все помнишь?

Я, конечно, все помнила. Кивнув, я неожиданно осмелела и первой пошла на звук голосов и приглушенный свет, струящийся из-за угла. Но я вовсе не ожидала увидеть так много людей. Весь зал — а это оказался именно зал — был забит армией фанатиков. Многие стояли молча, остальные перебрасывались тихими фразами и благоговейно вздыхали.

Мы пристроились позади толпы. Я еще раз проверила капюшон и, только убедившись, что все в порядке, осмотрелась внимательней. Не очень-то удобно было в капюшоне, нужные для осмотра местности дырки постоянно норовили сползти на нос, что с одной стороны неплохо — дышать-то тоже чем-то надо, но с другой стороны, очень мешало. В конце концов, я приложила руку ко лбу, удерживая ткань на одном месте, и капюшон прекратил попытки побега.

Края я поблизости не заметила, хотя не так-то просто опознать в безликих капюшонах хоть кого-нибудь. И, тем не менее, что-то мне подсказывало, что брюнета рядом нет. Я повертела головой, мельком отметила, что в центре — большой камень, жуть как похожий на могильный, сбоку — несколько книжных стеллажей, а в одной из стен орудия пыток и убийств — стопка учебников. Изучив вражескую местность, я переключилась на людей. Одинаково красные и одинаково безумные, потому что в своем уме ни один нормальный человек не станет бросать вызов Создателю. Создатель — он немного странный: вроде всех любит, но молнией поджечь еще как может! Я бы с ним шутить не рискнула.

— Я предлагаю спрятаться на всякий случай, — Линд повертел головой и указал на стеллажи. — Вполне просторно, как думаешь?

— Думаю, что это глупая идея. А если им что-то понадобится?

— Там не так опасно. Обрати внимание: большая часть людей не в капюшонах, — Линд с огорчением вздохнул. Потом подумал и потянул меня за шкафы. — Весс, нам нельзя рисковать. Зря я, наверное, тебя взял, но две пары ушей лучше, чем одна.

— Три пары ушей, — недовольно проворчала фейка мне на ухо, но не решилась повышать голос.

Линд незаметно отступил в густую тень и поманил меня пальцем. Что-то мне не нравилось в этой идее, но оставаться одной среди толпы враждебно настроенных людей тоже не хотелось. Оглянувшись, я скользнула вслед за Линдом. Тихо-тихо, но в то же время спокойно, мы подошли к стеллажам и по очереди протиснулись в узкую щель между ними и стеной. Как ни странно, там оказалось довольно просторно, только стояли какие-то ящики с книгами и всяким хламом: видимо, их специально спрятали, чтобы не загромождать зал.

— Фу ты, наконец-то! — черноволосый с раздражением стянул с головы капюшон. — Дышать нечем. Смотри, вон тот — главный, видишь? — Линд указал на высокого седого мужчину, вокруг которого образовался почтительный круг пустого пространства.

Я неохотно последовала примеру Линда и избавилась от капюшона. Без него я чувствовала себя незащищенной, это как оказаться в обносках на приеме Совета Сенерингола.

— Вижу, — я поморщилась. С главным беседовал один человек, которого я мгновенно узнала: отца Края трудно не узнать. У него были такие же карие глаза, волосы чуть потемнее, чем у сына, да и подлиннее: они свободно спадали на плечи. Он о чем-то ожесточенно спорил с главным, я даже пожалела, что не могу услышать, о чем речь, особенно, когда к спору присоединился Край и получил от своего отца подзатыльник.

— Нам бы переждать само собрание и послушать, о чем будут говорить в свите.

— В свите? — я прищурилась. — О какой свите речь?

— Я знаю только, что это элита. Те, кто больше всех приближен к истинным целям Ордена. А это так, слушатели, — черноволосый махнул рукой. — Похоже, начинается. Теперь сиди тихо, ладно?

— Тихо! — главный, будто вторя Линду, осмотрел толпу цепким взглядом и поднял руки вверх. В мгновение ока его лицо преобразилось. Он закатил глаза, восхищенно раскрыл рот и выдохнул: — Вы чувствуете?!

Что там он почувствовал — урчание в животе или удар молнии — я так и не поняла. Может, ему в штаны забралась мышь? Осмотревшись, я вздохнула. Может, и мышь. Но я лично не увидела ни одной нормальной мыши, сплошные фанатики кругом.

— О да! — пронесся восторженный вопль в центре зала, и за ним подхватили десятки разных голосов:

— Мы чувствуем!

Я даже начала волноваться. Может, я одна тут ничего не чувствую? Скосив глаза на Линда, я увидела, как он скептически поджимает губы и едва сдерживает смех.

— Дети мои! Сестры и братья! Великий день скоро настанет! Я счастлив сообщить вам, что наш план, наше возрождение, близко, как никогда! — продолжал распинаться главный, покачиваясь из стороны в сторону. — Скор миг нашего триумфа! Скоро придет новый Создатель, который положит начало новому миру, новой эре! Великие долго ждали этого момента, вынужденные скрываться в тени жалких людишек! Но мы — не просто люди! Мы — Великие! Наша кровь чиста, мы дети нового рассвета! Именно мы…

По мере того, как стрелка часов Линда ползла по кругу, маразм крепчал. Для начала оказалось, что эльнолвы оставили нам великую миссию в этом мире, потом — что люди бросили нам вызов, вскоре дошло до глобального заговора… Словом, главный активно вешал лапшу на уши, произносил пафосные и начисто лишенные смысла фразы — набор слов, предназначенный для тех, кто ничего не понимает и ничего не должен понять. Чистота крови. Блеск Великих. Грандиозная миссия потомков эльнолвов. Наконец, поток пафоса иссяк, и собрание закончилось. Все разом забурчали, зашептались, задвигались и постепенно начали покидать зал один за другим.

Я встрепенулась и подняла голову с плеча Линда. Надо же, задремала.

— Интересно было? — Линд насмешливо улыбнулся.

— Очччень, — ответила за меня ехидная фейка и мечтательно заправила волосы за ушко. — А продолжения нет? Я бы с удовольствием послушала историю про то, как феи надирают чистокровкам за…

— Дзинь!

— Ладно-ладно, — фея смущенно спряталась за волосы и хмыкнула. — Молчу. Вот все маленьких норовят обидеть! Все!

Мы с Линдом переглянулись, но тут что-то щелкнуло, и шум стих. Воцарившаяся тишина после большого собрания резала по ушам.

— Все наши? — главный вмиг растерял весь свой пафос и хмуро посмотрел на оставшихся в зале. Край, его отец, Накия и еще трое, которых я не знала. Кивнув, главный посмотрел на Накию и указал в сторону стеллажей. — Закрой двери, дочь, и проверь все.

Я удивленно распахнула глаза и в отчаянии посмотрела на Линда, но не нашла никакой поддержки: Линд весь напрягся и явно что-то судорожно обдумывал.

— Говорила же, что не надо было сюда идти! — фейка вцепилась не в сережку, а в мое ухо, и я от неожиданно дернулась, неловко задела какой-то ящик, и лежащая на нем книга, громко хлопнув страницами, упала на пол. Я в ужасе зажала рот рукой. Услышали или нет?! Услышали или нет?!

Создатель, что же я наделала?!

Что же делать, что же делать?!

— Проверь, — коротко рявкнул отец Накии, и я вжалась в стенку. Судя по голосу, этот человек убьет любого, кто посмеет встать у него на пути… или любого, кто слишком много знает.

Время будто растянулось. Я с ужасом наблюдала за шагами Накии, и каждый ее шаг был для меня вечностью. А в голове лихорадочно крутилась одна-единственная мысль: «Что же делать, что же делать?!», и на эту мысль у меня не было ответа. Ни единого.

Ближе… еще ближе. В отчаянии я оглянулась на Линда. Уж не знаю, что я ожидала увидеть на его лице, но точно не безмятежное спокойствие.

— Не волнуйся, — мягко прошептал он, сжимая мою руку. Похоже, он надеялся, что я перестану волноваться, но вместо этого я запаниковала еще больше. Я не понимала реакции Линда, не понимала, почему он так спокоен и что это для меня означает, и к страху разоблачения примешалось смутное беспокойство. Мне пришлось сжать зубы, чтобы не заорать «Да какое спокойствие?! Бежим отсюда!», но я сдержалась: это ничего не изменит, слишком поздно. Надо было сразу уходить, а не ждать, пока нас обнаружат. Если бы мы только смешались с толпой и ушли под шумок… или закопались в предметах… и если бы я только не задела эту проклятую книгу!..

— Говорю же, успокойся, — едва разжимая губы, посоветовал Линд и, еще крепче сжав мою руку, выпустил ее, развернулся и… вышел из укрытия. Что он делает?!

Я чуть не кинулась следом, но вовремя сообразила, что Линд взрослый мальчик и наверняка знает, что делает, а я со своим стремлением помочь могу запросто его погубить. Поэтому, на всякий случай набросив капюшон, я примкнула к щели между книгами и прикинулась призраком, которого никто не видит, зато который видит всё.

— Да я это, я, — Линд сделал несколько шагов вперед и прислонился к стеллажу плечом, намертво перегораживая путь Накии. — Вони подняли, Создатель упаси!

— Линд? — Накия отшатнулась от черноволосого и попятилась, примерно так же, как я обычно реагирую на Исту, взявшего в руки сковороду. — Что ты…

— Шпионил за вами, — честно признался Одаренный.

— Похоже, мы его так достали, что он решил покончить жизнь самоубийством, — глубокомысленно изрекла фейка, внимательно наблюдавшая за покрасневшей от ярости Накией. Я ничего не ответила, хотя в голове возникли похожие мысли. Надо совсем голову потерять, чтобы вот так честно признаваться этим фанатикам! О чем он только думает?! Да они его на части разорвут: мало того, что шпион, так еще и не чистой крови!

Нахмурившись, я сжала кулаки. Если они его хоть пальцем тронут, то я так просто наблюдать не стану! Пусть я бездарка, но хоть на что-то же я способна?!

— Проглотили дар речи? — в голосе Линда послышалась насмешка. Ну все, теперь его точно на блины раскатают! — Почему я не удивлен? Столько слов потратить на то, чтобы подурачить глупцов, не входящих в свиту!

Накия зарычала, причем у нее это получалось очень убедительно.

— Только попробуй рассказать…

— Тихо, дочь! — главный поднял руку. — Он ничего никому не расскажет, потому что первый пострадает от своих слов! Мы оба знаем его секрет, не так ли, Тарр? Или, точнее, Та…

— Да! — громко и чересчур поспешно рявкнул Линд. Убедившись, что главный замолчал, он с досадой отбросил назад волосы и процедил: — Не стоит лишний раз напоминать мне, кто я! Я свои обещания держу, держи и ты свои!

Главный поднял вверх руки и холодно улыбнулся.

— Да пожалуйста. Как тебе будет угодно. Если хочешь забыть о величии своего рода и влачить жалкое существование Одаренного, будь по-твоему! Хотя я бы на твоем месте вспомнил о семье и о том, кем они были.

— Предпочитаю помнить о том, кем они стали и к чему это привело, — ледяным голосом отрезал черноволосый.

— Щенок, ты не понимаешь, как важно то, что мы делаем, — отец Края почти шипел, но при этом его голос был равнодушным. Он не злился, в его глазах не было желания разорвать Линда на мелкие частички, и я чуть расслабилась. Ну-ну, Линду придется многое мне объяснить, но, поскольку его никто не собирается убивать прямо сейчас, можно послушать, что будет говориться в этой комнате. Не так часто мне приходилось бывать на подобных собраниях, хотя однажды нам с Ханной удалось прокрасться на сходку гномов. Но это было очень скучно — они обсуждали новые рецепты, двести способов прибрать комнату и ушедших в мир иной Великих. Никакого сравнения.

— Важно убивать? — Линд сощурился.

— Твоя мать послужила общему делу! Она понимала, что каждый из нас мог быть выбран для великой цели, и только в конце оступилась, — отец Края вздохнул, будто устал от разговора. — Ее страх ее же и погубил! Пойми, щенок, что это маленькие, ничтожные жертвы за возможность вернуть в этот мир справедливость, навсегда изменить его к лучшему!

По лицу Линда пробежала тень ярости, но через мгновение привычная маска безразличия надежно припрятала все лишние чувства. Не знай я Линда, подумала бы, что он всегда такой противный тип. Да, впрочем, так я и подумала при первой встрече.

— Как насчет тех, кто ни в чем не виноват и не участвует в ваших играх? Они тоже ничтожные жертвы? Или…

— Это во имя их же блага! — судя по всему, белобрысый незнакомый тип не обладал спокойствием главного. Он быстро подошел к Линду и активно замахал руками, живо напомнив мне ветряную мельницу. — А такие, как ты, стремятся сохранить наш мир в рабстве у твоего обожаемого Создателя! Что значат эти жалкие девки?! Их сила — вот что по праву принадлежит нам! Мы все жертвуем чем-то, почему бы и им наконец не пожертвовать такой мелочью, как…

— Успокойся, Жерн, — еще один из незнакомой троицы подбежал к разбушевавшемуся белобрысому и оттащил его от Линда. Черноволосый ничего не сказал, безмолвно наблюдая за развернувшейся сценой. — Мальчишка не стоит этого.

— Я так и думал, что это ваших рук дело, — невозмутимо заметил Линд, подождав, пока белобрысый угомонится. — Не стыдно из своих детей делать убийц?

— А! Волнуешься за свою подружку?! — ликующе взревела Накия и злобно усмехнулась. — Ну так ей конец, попрощайся, у тебя еще почти две недели есть!

— Наки, — Край нахмурился и махнул рукой, призывая девушку помолчать.

— Нет, пусть знает! — Наки отбросила за спину роскошные волосы. — Этой проклятой выскочке жить осталось недолго, и я скажу тебе больше: она не только возвысит нас до уровня Надзирателя, но и освободит землю от своего присутствия…

— Заткнись! — Край аж подпрыгнул и крепко закрыл глаза. — Ты говоришь глупости.

— А ты сам-то хвастался…

— Он прав, Накия! — главный медленно подошел к дочери и строго нахмурился. — Не говори о том, чего не знаешь!

— Вот именно, отец! — Накия сжала кулаки и подалась вперед. — Если бы ты мне позволил заняться этим делом, я бы давно уже все сделала! Но вместо этого делом занимается какой-то растард! Мы с Краем могли бы сделать все гораздо лучше!

— Не я выбираю… — начал было главный, но Линд резко оборвал его.

— Так кто же занимается этим?

Главный осекся и хмурым взглядом смерил черноволосого.

— Ты и так знаешь больше, чем надо.

— Кто? — повторил Линд, вложив в голос столько власти, что даже я бы созналась. Если бы знала. Но я, к сожалению, не знала, поэтому просто прислушалась.

— Спроси у отца, щенок. Может быть, он тебе скажет? — лениво протянул отец Края и расхохотался. Да он точно фанатик! — Если не убьет прежде!

— И тогда ты составишь компанию своей растардной выскочке, — подхватила Накия. Как же я ее ненавижу! Так бы и прибила темной ночкой!

— Все, больше не могу! — решительно пискнула Дзинь и рванулась к Накии. Перепугавшись за нее, я резко вскинула руку, ухватила Дзинь за крыло, но задела какую-то железную штуку, которая и грохнулась на пол с жутким грохотом. Не успела я даже выругаться, как Накия метнулась мимо Линда и торжествующе взвыла:

— Отец! — онба схватила меня за рукав и вытянула из укрытия. — Здесь еще кто-то! Я так и знала! А ну-ка, сними-ка капюшонч…

Тут произошло много вещей, которые я даже не сразу осознала. Во-первых, Линд прошипел несколько слов и, зарычав, обрушил стеллажи на стоявших рядом с ними фанатиков. Во-вторых, Дзинь на радостях засыпала главного пыльцой. В-третьих, я каким-то образом умудрилась пнуть Накию и заехать ей в глаз.

— Бежим! — прорычал Линд, хватая меня за рукав. Я, совершенно сбитая с толку шумом, неожиданностью и собственным нехорошим поведением, безропотно подчинилась. Где-то на пороге я успела схватить мелкую, грозящую кому-то кулачками и воинственно хлопающую крыльями, после чего мне на глаза свалился капюшон, и больше я ничего не видела. Только бежала, бежала куда-то, пока не врезалась в остановившегося Линда.

— Алани! — выкрикнул Линд, больно вцепившись в мою руку. Я поправила капюшон и успела подумать, что лестница не спустится, потому что слова не те, что надо. И как раз в этот момент лестница опустилась.

— Слава Создателю, — вздохнул Линд и отпустил мою руку. — Что вы так шумите, жить надоело?!

— Извини, — рассеяно буркнула я, хоть и вполне искренне. Ну мы с Дзинь и учудили!

— А что они?! — фейка затрепыхалась и вылетела на свободу. — Что они?! Какое право…

— Потом расскажешь! — нетерпеливо махнул рукой черноволосый. — Пошли, пока вас не прибили!

Вполне мудрое предложение.

Я смотрела на звездное небо и подводила итоги сегодняшней вылазки. Из плюсов — теперь мы точно знаем, что Накия и Край ни при чем. Хвастаться они, конечно, любят, но хвастовством все и ограничивается. Если, конечно, я правильно поняла фразы Накии. Из минусов — потраченные нервы и то, что мы до сих пор ничего не знаем.

— А где твой отец? — я поежилась от ветра и посмотрела на Линда. — Тебе придется многое объяснить, ты же это понимаешь?

— Да, — глухо ответил Линд и с болью посмотрел на меня. Он молчал, явно не желая выдавать свои тайны, я же молчала, потому что надеялась узнать правду. Я не выдержала первой:

— Твой род… почему ты отказался от отца? Нерос рассказал, что ты отвернулся от него в угоду деньгам, но я хочу услышать от тебя правду.

— Может быть, это и есть правда? — довольно грубо оборвал меня черноволосый. — Может, я мечтаю о богатстве и мне так удобнее? Подумай об этом.

— Я в это не верю, — твердо отрезала я. — Ты не такой.

— Откуда ты знаешь?

Он повернулся и в упор посмотрел на меня. Вел он себя грубо, если не сказать — враждебно. Меня всегда, с самого начала, бесила эта маска надменности и равнодушия, которой он так умело прикрывался. Вздохнув, я покачала головой.

— Знаю и всё. Не увиливай от ответа. Почему?

— Ты мне так доверяешь… но я… — Линд закрыл глаза, будто пытался отгородиться от меня. — Не надо доверять так людям, Весс. Иди домой.

— Линд…

— Я познакомлю тебя с отцом, — Линд неожиданно отвернулся. — Боюсь, ты отвернешься от меня, но я должен.

Больше ни слова не говоря, черноволосый быстро пошел вперед. Я не стала его догонять. Пусть идет, сегодня был нелегкий день. Правду я всегда успею узнать, разве нет?

— Ты ведь не отвернешься от него? — с тревогой спросила Дзинь. — Нет?

Я подозрительно скосила глаза на мелкую, нервно теребящую мою сережку, и фыркнула:

— А что это ты так за него переживаешь?

— Он нравится тебе, — тихо ответила фейка. Вот еще!

— Он мне друг.

Фейка изогнула сережку так, что ухо заболело, и язвительно протянула:

— Верю тебе, как гному, Весс! Щас пыльцой посыплю, будешь знать! Не забывай, что я чувствую многое из того, что ты чувствуешь, я же твоя спутница.

Я вздохнула. Если мелкая вбила себе что-то в голову, понадобится Иста со сковородкой, чтобы это что-то выбить.

— Ты ошиблась, мелочь крылатая! — усмехнувшись, я побрела вперед. Хотелось домой, под мягкое одеяло, к книгам и музыке… лишь бы забыть о собрании и всех этих тревогах, да и о том, что скоро день рождение.

Мой дом уже виднелся вдалеке — этакое белое пятно на фоне черного бархатного неба. Я пошла быстрее, в голове уже попивая чаек и валяясь на кровати. Дорога стелилась под ноги, освещенная мягким светом фонариков, развешанных на протяжении всего пути, так что я даже не свалилась ни в какую яму. Вообще-то, иногда со мной случаются всякие досадные случайности.

— Весс? — фейка дернула меня за сережку, выдергивая из прекрасных грез в темную ночь. Я замедлила шаг, внимательно осматриваясь. Что там мелкая опять заметила? Лично я ничего подозрительного не видела. Почти пустая дорога, деревья, чья-то фигура впереди…

Я остановилась и присмотрелась. Нет, ничего странного, конечно: Великие — пташки ночные, но мало ли.

Фигура шла ко мне, и я до боли прищурила глаза, чтобы ее разглядеть.

— Алигара? — я нахмурилась и пошла женщине навстречу. — Алигара!

— А, Весея! — Алигара испуганно отшатнулась и затравленно посмотрела по сторонам. У меня сложилось противное чувство, что меня она хотела видеть меньше всего. — А ты что тут делаешь? Да, конечно, не мое дело, но…

— Гуляю, — быстро соврала я, гадая, что же понадобилось столь высокопоставленной персоне в учебном корпусе. — Простите, я… — я замялась, не зная, что еще сказать приемной матери Линда и, не найдя ничего лучше, выдавила: — Рада была вас встретить!

— Конечно, — Алигара сосредоточенно кивнула, но ее глаза выдавали беспокойство. Чуть улыбнувшись, я прошла мимо нее и быстро-быстро пошла вперед. Странная какая-то эта Алигара. Не мое дело, правда — может, она тут с кем-то встречалась, но все равно странная.

Я взбежала по лестнице и распахнула дверь. Наконец-то дома! Щелкнув по флакону со светом, я уже хотела было осуществить свою мечту о чашке чая и теплой кровати, но застыла на месте с раскрытым ртом.

Вся комната была перевернута вверх дном. В первый момент мне показалось, что здесь пронесся маленький тайфун: стулья на полу, стол сдвинут от окна, все ящики вывалены на пол, будто кто-то очень торопился что-то найти. Но что можно у меня найти такого ценного, что ради этого можно перекопать всю комнату?! Даже постель — и та вся перевернута, аж в узел скомкана! Пропасть подери, да что это такое?!

Книга! Я метнулась к полкам, но фиолетовая книга стояла на месте. Стоило мне взять ее в руки, как я уверилась, что это та самая. Но что еще можно у меня искать?!

— Ничего себе! — присвистнула фейка, влетая в комнату. — Это Иста так веселится?

— Иста! — почти прорычала я, но гном не отозвался. — Пропасть, но зачем все это?!

Я задумалась, в то же время расставляя книги на полках. Да нет у меня ничего ценного, просто нет! Да и все вроде на месте, разве что перевернуто до состояния однородной массы. Но должна же быть…

Я застыла с книгой в руке. Две картинки вдруг встали друг за другом, будто рядом и стояли.

Алигара.

Да нет, ну не может быть! Ей-то что здесь понадобилось? Но почему-то в голове упорно стояла картинка нашей с ней встречи, ее затравленный взгляд и…

Бросив книгу на полку, я решительно вышла из комнаты.

— Ты куда? — Дзинь полетела следом за мной, отчаянно хлопая крыльями и старательно разгоняя полумрак.

Алигара это или не Алигара, но в любом случае, надо кому-то рассказать, что произошло. Кто на эту роль подходит больше, чем жена главного в Акдемии человека?

— К Алигаре, — хмуро призналась я. — Хочу кое-что спросить.

Я стояла перед домом Алигары и набиралась решительности. Обычный белый домик, в который я так стремилась попасть еще пять минут назад, теперь наводил на меня тихий ужас. Одно дело решить, другое — сделать.

— Давай я слетаю, я умею шантажировать! Что нам надо? Полмира хватит? — Дзинь мечтательно болтала ножками в воздухе и периодически зевала. Зевнув пятый раз за минуту, она встрепенулась. — О! Я придумала! Чего там мелочиться?! Давай сразу весь мир!

— Чего уж там, Дзинь, давай сразу Вселенную, — я мотнула головой и сжала кулаки. Сейчас или никогда. А что такого? Мимо проходила, и вдруг захотелось пообщаться. Не убьют же меня на месте? Да и какой смысл бояться таких мелочей, если, может быть, впереди меня ждет вечность в зеркале.

Решив, что стыд — ложный страх, я перекинула сумку на другое плечо, поправила волосы и быстро взбежала по белоснежным ступенькам крыльца. Алигара точно мне не обрадуется, особенно когда узнает, что я толком так и не придумала, как начать разговор. Но отступать уже поздно, не возвращаться же домой. Я после этого окончательно перестану уважать себя: все-таки какая-никакая, а я Великая, а Великим не пристало поджимать хвост и убегать при первой же опасности.

Я горько усмехнулась: похоже, до настоящей Великой мне, как пешком до Диких Земель.

— Я скоро поседею, — проворчала фейка, выдергивая меня из тяжких размышлений.

— Не ворчи, мелочь пузатая, — я встряхнула головой и постучала. Будь, что будет, мне уже все равно.

Дверь распахнулась моментально. Меня тут будто ждали.

— Время посещения с семи утра до восьми вечера, — уже знакомая мне женщина хмуро осмотрела меня с ног до головы: узнала, видно, но, повертев головой и не обнаружив Линда, сердито поджала губы. — Приходите завтра.

Она уже было собиралась захлопнуть дверь — и это прямо перед моим носом! — но меня что-то дернуло, и я проворно поставила ногу между дверью и стеной.

— Мне очень надо, — виновато промямлила я в ответ на возмущенный взгляд женщины и улыбнулась. — Ну пожалуйста, я на минутку.

Лицо женщины приобрело сероватый оттенок: к такой наглости здесь, кажется, не привыкли. Ну и что? Пусть думает, что хочет.

— Что вам нужно?! — взвизгнула несчастная, видно, заподозрив меня в разбойном нападении.

— Вселенную, — ляпнула фейка, причем довольно громко. Вздохнув, я поправила волосы и прикрыла мелкую получше. Мало ли, какая очередная бяка засела в голове у этой мелочи? Дзинь на удивление коварна для такого маленького создания.

— Я насчет Линда.

Видимо, я нашла-таки слабое место. Не прошло и минуты, как я уже поднималась по лестнице и разглядывала картины Джейка Эленви. Этот дом мне нравился, в нем была какая-то тайна, что-то неуловимо волшебное и в то же время темное: завораживающая смесь благородства и страшных секретов. Ночью это чувство становилось только сильнее — наверное, из-за освещения: стены и потолки комнат были усеяны маленькими огоньками, отчего казалось, будто идешь внутри звездного неба. Я бы даже не удивилась, если бы откуда-нибудь из-за угла вдруг выплыло задумчивое привидение, подсчитывающее, сколько потребуется арэнов на грядущее полугодие.

— Проходите, — женщина выдернула меня из созерцательного настроения и вернула на землю. Вздохнув и еще раз проверив запасы решительности, я нырнула в приоткрытую дверь. Теперь надо решить, что сказать и как начать разговор, а это не так-то просто с такой женщиной, как Алигара.

Скользнув по мне равнодушным взглядом, Алигара приподняла бровь и вернулась к бумагам. Пустое место — вот чем я себя почувствовала.

— Проси Вселенную! — Дзинь настойчиво дернула меня за сережку. Просить Вселенную, да.

Поскольку никто мне не предложил сесть, я помялась у двери минут пять, а потом не выдержала и осторожно присела на ближайший стул. Ну и прием. Эта Алигара хоть бы словечко бросила! Я сморщилась, чувствуя себя предметом мебели, и едва слышно скрипнула зубами: такое отношение меня почему-то задело и разозлило. Стария эта Алигара или нет, но это не дает ей права так обращаться со мной! Лейти тоже не последнее место в иерархии занимают!

Ну что ж, подождем. Время есть, торопиться некуда. Я поджала губы и внимательно изучила комнату. Книги, бумаги, несколько картин с родовыми легендами, пара статуэток… Пыль на полках и разводы на окне тоже от меня не ускользнули.

— Да, это я была в твоей комнате, — ровный голос Алигары прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула. Она изучала меня пристальным, внимательным взглядом — наверное, так разглядывают рыбу, выросшую на грядке. — Что теперь?

Я мужественно проглотила глупое «эээээ?». Не хватало только выставить себя недалеким существом — боюсь, Алигара этого не простит. И уж явно не одобрит. Хотя кому какое дело? Люди думают прежде всего о себе, бояться их мнения — себе дороже. То, что кажется тебе трагедией, для другого — всего лишь мимолетная тень чужой жизни, незначительное и мелкое событие, которое забудется через несколько дней навсегда.

— А вы как думаете? — на удивление спокойно спросила я. На лице Алигары появилось любопытство, тут же скрывшееся за маской превосходства. Вот у кого Линд научился своей дурацкой надменности!

Алигара помолчала, явно ожидая подробных объяснений, но не получила их и вздохнула.

— Линд все-таки решился. Я ведь предупреждала, что знания эльнолвов могут оказаться не под силу даже Великим. Как ты выжила на втором уровне, хотела бы я знать?

Я замялась.

— Откуда вы знаете? Я ведь…

— Деточка… Весея… пойми, я не первый год изучаю мир грез и могу отличить действующего проводника от спящего, — она резко захлопнула книги и откинулась на спинку кресла. Буравящий взгляд подавлял, но в то же время почему-то вызывал доверие. — В спящих проводниках много страха, они чувствуют то, чего не могут почувствовать другие. Сущности, двойники, порождения человеческих грез… Все эти детские кошмары, которые у обычных людей пропадают с возрастом, проводников сопровождают всю жизнь. Но с открытием мира грез страх исчезает — пусть медленно, но исчезает. В тебе стало меньше страха, но и меньше жизни, помни об этом.

Ах да, очередное дерево. Я поморщилась и через силу выдавила:

— Я помню, — я помолчала. — А можно спросить?… Что вы искали у меня?

Мой вопрос не понравился Алигаре — я увидела это по ее глазам. Нахмурившись, она поджала губы и о чем-то глубоко задумалась. Я не стала мешать — вдруг передумает отвечать? — и только бездумно наблюдала за тем, как крутится карандаш в ее руках. Прошло минуты три, прежде чем женщина что-то решила.

— Порошок, который погружает в мир грез, Весея, — наконец выдавила она и тяжело встала. Отвернувшись к окну, она покачала головой. — Обычные люди не могут бродить по миру грез, когда им вздумается. Я знаю, как проводятся эти ритуалы, знаю, как действовал тот, кто проводил ритуалы. Как действовал убийца, — голос женщины дрогнул, но она быстро взяла себя в руки и продолжила уже гораздо спокойнее. — Вытянуть человека в тринадцать часов — час, который существует только в мире грез и когда Надзиратели не могут видеть этот мир — проще простого. Но в день рождения, в тот самый нулевой час, когда даже бездарные в магии люди становятся сильнее, но и уязвимее, приходится соблюдать определенные условия.

— Какие? — я подалась вперед, вспоминая свою догадку. — Линии грани?

Алигара обернулась и удивленно рассмеялась.

— Да ты умнее, чем я думала!

Ну спасибо! Я что, такая глупая с виду? Я даже обиделась, но вслух, разумеется, ничего не сказала.

— Да, линии грани и одна запрещенная смесь. Всего-то. Но, поскольку у человека не остается защиты после всех этих кошмаров, эта смесь становится их билетом на тот свет. Ну и подумай сама, что происходит дальше. Уверена, ты догадаешься.

— Ловит в зеркала… — задумчиво пробормотала я. — Но как же свобода души?

— Не смеши, — коротко отрезала Алигара.

Я вздохнула. Откуда мне знать все эти тонкости? Я никогда не увлекалась коллекционированием даров и никогда не бродила по чужим снам, наряжаясь в черный плащ и страшную маску.

— А вы… тоже участвовали в этом?

— Ты бы еще прямо обвинила ее в злостном расхищении казенных душ! — фейка дернула меня за сережку и обиженно засопела, когда я щелкнула по плечу рядом с ней. Да-да, и гному понятно, что вопрос, мягко говоря, на грани всех приличий, но что сказано, то сказано!

Алигара растерянно развела руками, будто удивляясь, что я не знаю таких элементарных вещей.

— Левая рука Аглоса Таури, Весея. Это я. И именно это позволило мне сдать его Совету. Хотя Отречение для этого монстра — не такое уж и большое наказание.

Таури… У меня перед глазами возникла картинка: Линд, который резко обрывает отца Накии. «Та…» — кажется, именно так попытался назвать главный Линда? Я нервно облизала губы и задумалась.

Неожиданная догадка заставила меня покрыться холодным потом. Нет! Это ведь неправда, да?!

— А… — я сглотнула, не уверенная, что хочу знать. — Алигара! Линд… он…он ведь не…

Алигара прищурилась и кивнула, безжалостно отрезая все пути к отступлению.

— Да, он его сын.

Я чуть не застонала. Нет, только не это! Сын Отреченного! Схватившись за голову, я сделала несколько глубоких вдохом. Это все неправда. Это ложь. Всего лишь ложь!

Но в голове с ужасающей быстротой складывались кусочки в одну картину. Трудно объяснить не Великому, что для нас означает Отреченная каста. Это не люди, их считают бездушными моснтрами, и всем плевать, за что именно человек был наказан. Это неприкасаемая каста, никто не смеет приблизиться к ним, заговорить с ними, потому что это означает замарать себя в своих собственных глазах и в глазах всего общества. Никто. Никогда. Не позволит Отреченному переступить порог своего дома.

— И Нерос… он…

— Тоже, — продолжила за меня Алигара.

Я потерла лоб и попыталась успокоиться. Что с того? Да, сыновья Отреченного. Это бросает на них тень, делает изгоями общества, но не делает монстрами. Не так все плохо! И ведь Линд отказался от этого… растарда!

Создатель, ну почему все так?! Почему все так сложно?!

— Выходит, я была несправедлива к Линду, — я выпрямилась, растерянно дотронулась рукой до лба и постаралась спрятать неожиданную горечь на самое дно сердца. Линд не виноват, что у него такой отец. Кто его обвинит? Я уверена, даже мама поймет, хоть и придется постараться.

Мама… Она убьет меня, когда узнает. Придется постараться, чтобы убедить ее не презирать Линда и Нероса. Сложная, но выполнимая задача, я справлюсь. Не могу я потерять сразу двух друзей из-за такой мелочи!

— Нерос, — я взмахнула рукой и облизала губы. — Ну, понимаете, он мне рассказывал историю, но я даже подумать не могла, что… Линд правильно поступил, хотя я, признаюсь, до конца не верила, что он мог бросить отца… но иначе и быть не могло!

Осталось только понять, почему Нерос не последовал примеру младшего брата.

Алигара сощурилась и медленно потерла подбородок.

— Надеюсь, ты понимаешь, что если этот разговор выйдет за пределы моего кабинета, то я…

— Он не выйдет, — искренне пообещала я. — Я доверяю Линду, и никогда бы не стала…

— Ты должна еще кое-что знать о Линде, — резко прервала меня Алигара. — Он боится тебе сказать, тогда скажу я. Мне надоело, что он водит тебя за нос, как куклу на веревке, ты слишком много с ним общаешься, чтобы оставаться в неведении.

Нехорошее предчувствие кольнуло сердце. Что-то мне подсказывало, что я не хочу ничего больше знать. Что-то говорило, что лучше оставаться в неведении. Но я легкомысленно отмахнулась от предчувствия и промолчала.

Алигара вздохнула и нервно скрестила руки на груди. Мне не нравилось ее поведение — честно, не нравилось. Но не потому, что она собиралась мне наврать. Нет. Напротив — она хотела сказать правду, но, как ни странно, именно этой правды я и боялась.

— Говорите, — выдавила я, борясь с порывом вставить «не» перед просьбой.

— Хорошо, — поежившись, Алигара села на стул. — Весея. Прежде хочу сказать, что я полностью доверяю Линду и знаю, что он никогда бы не сделал того, в чем его обвиняли.

— Об… — я запнулась. — Обвиняли?

— Давно, почти пять лет назад. Отказ от рода был именно условием снятия печати.

— Печати?

— Отречения. Ты не знала? Впрочем, да. Конечно, не знала. Линд был Отречен… ммм… за убийство. Это темная история, в ней многое не сходится…

Алигара замолчала, а я застыла. Кажется, даже сердце остановилось, я не могла — просто не могла! — поверить в эту… в это! Никогда мне не было так больно, так горько и так страшно. Нет, она, конечно, врет! Конечно, врет! Линд бы никогда — никогда! — так не поступил! Он просто не мог!

— Что?!!! Нет, вы лжете! Это ложь, наглая клевета! Линд никогда бы не… — я вскочила, вцепилась в волосы и попятилась к двери, прочь от этой лживой Алигары, прочь от ее слов! — Нет!

— Дослушай.

— Не хочу я вас слушать! Не хочу, слышите! Идите вы в пропасть со своим лицемерием и…

— Я же не сказала, что он убил! — рявкнула Алигара. Она раздраженно махнула в сторону стола и приказала: — Выпей воды и угомонись! Молодежь…

Тяжело опустившись на стул, я спрятала лицо в ладонях. Я чувствовала себя раздавленной, обманутой, одинокой. Он меня обманывал. Все это время обманывал! А я, как легковерная дурочка на поводке, следовала за ним повсюду, верила и даже пустила на порог своего дома… тем самым опозорив свою семью.

Но хуже всего было не это. Хуже всего было то, что сердце отказывалось верить… я не мгла представить, что так привяжусь к этому… обманщику!

Всхлипнув, я вытерла проклятые слезы и гордо выпрямила спину. Я, Весея Лейти, и я не позволю себе марать грязью свой род, свою семью. Как бы мне ни хотелось общаться с Линдом, я не должна с ним говорить, не должна с ним встречаться. Отныне он для меня не существует.

Нерос был прав. Как я могла не верить другу? Как могла?

— Благодарю вас за информацию, — я встала и склонила голову.

— Весея, не делай поспешных выводов. Да, мальчик наделал ошибок. Да, применил дар против простака, но… я уверена, что он никого не убивал! Линд изменился, он осознал свои ошибки. Поверь мне, ты не найдешь человека чище в этой академии, я ручаюсь за него!

Я бы хотела поверить в эти слова — в слова, которые вылечили бы черноту в моей душе. Трудно смириться с предательством тех, кому веришь безоговорочно. Лучше бы я не знала. Правда не всегда приносит счастье. Иногда лучше не знать.

И я бы хотела ничего не знать, потому что я нуждалась в Линде: в это нелегкое время он один стал мне поддержкой. А сейчас я снова оказывалась одна на один со страшным, смертельным одиночеством. Но правда сказана… ничего не изменить.

— Весея. Он нуждается в тебе.

Я встала и покачнулась.

— Я… мне надо… — я запнулась и закрыла глаза. — Мне лучше уйти.

Но не успела я коснуться двери, как она распахнулась, и Линд вбежал в комнату. Я шарахнулась от него, как от… да он и есть отреченный. Даже то, что печать снята, ничего не меняет.

— Весс? — Линд посмотрел на меня с болью и прошептал: — Алигара. Зачем? Зачем?!

Всё. Этого я выдержать уже не могла. Этой боли в глазах, этих слов… Всхлипнув, я бросилась вон из кабинета. Всё. Завтра же уезжаю домой. Хватит. Всё бесполезно, всё без толку! Я с самого начала проиграла. А теперь мне и не хотелось выигрывать.

— Весс! Подожди, прошу тебя!!! Весея!! — он догнал меня, схватил за руку и развернул к себе, но я все видела через пелену слез, даже его лицо. Лицо убийцы… Создатель, зачем я это узнала?!!!

— Ты! — я толкнула его ладонью и чуть ли не зарычала. — Ты обманывал меня все это время! Пользовался моей доверчивостью! Что в тебе правдиво?! Ты вообще хотел мне помогать, или наоборот, пошел по стопам своего папочки?! Я дура, доверяла тебе, а ты не мог мне сказать?! Пусти меня!

Я дернулась, но Линд не отпустил мою руку. Он схватил меня за плечи, встряхнул и посмотрел так… так! Чего было больше в этом взгляде — мольбы, сожаления, страха или боли?

— Я бы никогда не причинил тебе вреда… Весс, ну прошу тебя… пожалуйста…

— Как я могу тебе верить? Я не знаю тебя… — тихо, но решительно прошептала я. — Отпусти меня. Я не хочу тебя сейчас видеть. Ни сейчас, ни… никогда.

Линд открыл рот, будто хотел что-то сказать, но вместо этого опустил голову и сделал шаг назад. Отпуская меня. Прощаясь?

Я невольно сделала шаг вперед, мне так хотелось, чтобы все это оказалось кошмарным сном! Но потом одернула себя и, закрыв глаза, резко бросила:

— Никто не узнает.

Мне трудно было уйти. Но я справилась. Быстро преодолев лестницу, я выбежала на улицу и подняла голову к небу. Черный дождь хлестал по лицу, будто проливая слезы, которые я решила никогда, ни при каких условиях не выпускать. Я просто забуду. Забуду Линда, забуду и его глаза, и то, как, оказывается, я сильно к нему тянусь. Просто забуду — это не так сложно.

Всё могло сложиться иначе, но всё сложилось так.

— Весея, — фейка, дрожа, прижалась к моей щеке и всхлипнула. — Весс? Подумай, ведь, может, он не виноват ни в чем?

Я судорожно вздохнула. Может. А если… если виноват? Если он скрыл гораздо больше?

Не сегодня. Не сейчас. Я подняла воротник повыше и быстро пошла в темноту, расчерченную мягким светом фонарей. На сегодня слишком много. Слишком… тяжело.

 

Глава 5

Что будет? Будущее было так размыто и покрыто такой тайной, что меня била дрожь от одной только мысли о нем. То казалось, что я непременно смогу победить, то наоборот — что я непременно проиграю. То надежда, то отчаяние… то решимость, то покорность.

Мне вдруг показалось, что я падаю в пропасть, что мир, который меня окружает, уже перестал существовать. И этому миру нет никакого дела до меня. Как жил, так и живет.

Я завидовала — завидовала тем, кто мог не думать о том, что жизнь может ускользнуть сквозь пальцы. Тем, кто был уверен, что завтра наступит, обязательно наступит. Счастливые люди, которые принимают жизнь, как должное. А мне этот дар еще надо завоевать. Да, я завидовала. И хотела бы порадоваться, ну да как же я могу, если страх — страх повсюду!

Я сидела, дрожащими руками обхватив чашку, и думала-думала… Рисунок дерева на руке некстати напоминал, что времени остается все меньше и меньше. Надо действовать. Действовать, если хочу жить. Могу ли я убить человека в маске через сон? Могу ли причинить ему боль? Или это игра, где ему отведена роль хозяина, и я бессильна?

А еще Линд. Ну как — как он мог?! Это было самое худшее. Смешно: мне грозит вечность в ужасе, а я больше всего переживаю из-за обмана Линда.

Вздохнув, я поставила чашку на стол, поправила одеяло Дзинь и щелкнула по флакону со светом. Хватит бессонницы, напиток должен помочь. А обо всем этом я подумаю завтра. Завтра, не сегодня — довольно глупых мыслей.

Мне снился сон. Не кошмар, не путешествие в мир грез, а самый обычный сон. Ну, может, не совсем обычный. Даже не так: совершенно необычный, но я восприняла его, как что-то само собой разумеющееся, будто такие сны были в порядке вещей и снились мне каждый день. Вот это-то и было страннее всего.

Мне снился морской берег: волны накатывали белыми барашками на песок и уходили в синюю даль, оставляя за собой белый след пены. Сон говорил мне, что я должна нырнуть, раствориться в воде — так было задумано, но я решила иначе. Я стояла, пристально вглядываясь в белые гребешки волн, пока не стала различать малейшие детали картинки. В моем сне не осталось больше ничего, кроме этих волн, и в какой-то момент я поняла, что… проснулась. Проснулась во сне.

Море исчезло. Я стояла на большой пустынной площади, покрытой красно-бурым камнем. В центре площади тихо журчала вода: фонтан, красивая женщина с поднятыми вверх руками, в которых лежал земной шар. Солнце припекало голову, слепило глаза. Самый разгар лета, как я поняла.

Присев на краешек фонтана и подняв лицо к солнцу, я закрыла глаза. А потом почувствовала — именно почувствовала — что я не одна на площади. Здесь был кто-то еще.

Картинки разворачивались перед моими глазами, будто я видела все со стороны, как во время спектакля. Мимо пробежал какой-то человек — простак, судя по одежде. Он закрывал голову руками, что-то испуганно кричал. Потом упал и с ужасом посмотрел сквозь меня.

Заинтересовавшись, я оглянулась. Сон приглушил все эмоции, и я почти равнодушно отнеслась к появлению Линда и Нероса на площади. Что-то говорило мне, что так и должно быть.

Линд выглядел иначе. Я бы его даже не узнала, если бы не голубые глаза: у него были не слишком длинные волосы, едва прикрывавшие уши, светлая рубашка, заправленная в модные года четыре назад брюки. Нерос же выглядел еще более наглым, чем обычно, да и прическа совсем другая — такая, какую он носил лет пять назад, длинные белоснежные волосы с двумя тонкими косами.

— Давай, не дрейфь! — Нерос подтолкнул Линда и зло усмехнулся. Я никогда не видела такой жестокости на его лице. Пожав плечами, я решила, что во сне возможно все.

— Это плохая идея, Нер, — Линд нахмурился, но не так, как обычно, а как-то озадаченно и растерянно… по-детски.

— Ну давай я! — Нерос закатал рукава. — Только я все расскажу отцу!

Линд перехватил руки Нероса прежде, чем тот успел ими взмахнуть, и встряхнул головой.

— Нет, я!

Линд быстро подошел к простаку, схватил его за воротник и одной рукой поднял вверх. Несчастный отчаянно затрепыхал ногами в воздухе, а Линд сощурился и бросил несколько слов. Я сразу узнала этот прием: сестра долгое время безуспешно пыталась освоить технику отъема энергии, но все равно так и не сдала экзамен. В итоге замученному профессору пришлось ставить ей оценку исключительно за красивые глазки и надоедливый характер: уж если Таура что-то решила, то остановить ее сможет только конец света.

Простак побледнел и, схватившись руками за горло, страшно захрипел. Я привстала, но так и не смогла подняться. Мне будто говорили, что я здесь чужая.

— Ты никому ничего не скажешь! — твердо приказал Линд, светясь от чужой энергии. — Ты будешь молчать!

Простак посинел и закатил глаза. Линд резко разжал руку, и человек упал на камни, как сломанная кукла. Но он был жив.

— Пойдем, — Линд прищурился, потом, не оглядываясь, прошел мимо простака и двинулся дальше.

Но Нерос не спешил. Вздохнув, он подошел к простаку, присел и плавно приложил руку к шее человека. Я вздрогнула: даже во сне мне стало жутко. Я не могла этого видеть — не могла видеть, как умирает человек. Это было так… жутко.

Но я не могла даже встать, только бессильно наблюдала за отвратительным сном.

Нерос выпивал чужую жизнь — за это могло быть только одно наказание: отречение. Простак не просто посинел, он почернел, а Нерос спокойно встал, брезгливо вытер руку о брюки и вскрикнул.

Линд обернулся, непонимающе глядя на Нероса.

— Ты убил его! — будто бы в панике прокричал Нерос. Линд подбежал к человеку, проверил пульс и страшно побледнел…

…Волна синей краской смыла картинку, и я вновь оказалась на берегу моря. Странные мне сны стали сниться. Проведя рукой по лбу, я уставилась на горизонт: там собирались белоснежные перьевые облака, сквозь которые просвечивала радуга.

Сон исчез резко. Что-то щелкнуло за стеной, и глаза сами собой распахнулись.

Ну и дребедень! Приснится же такое! Только во сне можно обвинить лучшего друга в преступлении, жуть какая.

В окно заглядывало раннее солнце: ласковое, осеннее, радостное. Лучи касались моего лица, будто спрашивая, когда же я проснусь.

Я приподнялась, оторвав живот от кровати, чтобы посмотреть на часы, и тут же рухнула обратно. Какая рань, Создатель! Пять утра, кому сказать — ведь не поверят! Я в такую рань просто не умею вставать.

Зевнув, я перевернулась на спину и бездумно уставилась в потолок. Точнее, не совсем бездумно: мысли текли медленной, вялой рекой, никак не желая складываться во что-то более или менее оформленное. Но, в конце концов, мне удалось прогнать сон из головы и забыть его, как следует. Все просто: мне слишком хочется верить Линду — настолько, что мое коварное подсознание готово повесить вину на кого угодно, лишь бы снять всякие обвинения с Линда. Но разве можно так просто отмахнуться от правды? Что есть, то есть: даже если Алигара права, и Линд ни при чем, он подставлял меня все это время. И верить ему после этого… как?!

И потом… есть правила. Общество, семья, род — все это определенные обязательства. По всем правилам, я не должна даже думать о Линде. Если кто-то узнает, что я по своей воле общалась с бывшим Отреченным… может дойти даже до морального суда, и тогда прости-прощай любые планы на будущее.

Но если спросить меня — спросить, чего хочу я… чему я верю… ответ будет однозначным: я хочу верить Линду, но еще больше хочу выплеснуть на него всю ту злость, ту ярость, которая поселилась во мне со вчерашнего вечера.

— Дзинь, подъем! — я вскочила с кровати и быстро умылась. Взъерошенная и недовольная фейка, ворча и ругаясь, наматывала одеяло на голову. Пришлось стащить с вредной сони ее последнее укрытие от шумной и невыносимой Великой.

— Подъем, — безжалостно повторила я.

— Ну еще пять минуточек, — сонно пробурчала фейка, отчаянно цепляясь за одеяло. — И я даже не стану натравливать на тебя Исту!

Я вздохнула. Фейка всегда знала, чем меня пронять, но сейчас Иста казался мне меньшим из зол. Страх куда-то загадочным образом испарился.

— Иста! — я крикнула и прислушалась. Гном вывалился откуда-то сверху и сонно уселся на полу. — Покушать приготовь.

Фейка резко села и хлпнула глазами, наблюдая, как гном спешит на кухню — готовить покушать.

— Я что, тебя ночью укусила?

— С чего бы вдруг? — я натянула свитер, вооружилась зонтиком и плащом, и натянула сапоги.

— Ну… Кто тебя еще мог укусить, что ты стала такой заразой? Это привилегия маленьких, — у Дзинь от обиды даже лицо вытянулось. — Это я зараза!

— С кем поведешься, — невесело прокомментировала я и, схватив фейку, вышла на улицу. А утро-то какое! Роса радужными каплями блестела на изумрудно-зеленой траве, птички скакали с ветки на ветку, и, кроме их щебетания, ни одного звука. Разве что лягушка, бодро прыгающая по луже, да кошка, с упоением царапающая дерево поблизости от беззаботного воробья.

Вдохнув воздуха и шикнув на разбушевавшуюся фейку, вопящую, что «все вокруг хотят моей смерти!», я перекинула сумку через плечо и зевнула. Рано, наверное, но чем скорее я закончу всю эту волокиту с пропуском на выезд из Академии, тем лучше. Оставаться я не хотела, хотя умом понимала, что это лучший из вариантов. Но встречаться с Линдом… нет. Лучше вычеркнуть его из головы и забыть, пока это возможно. Как говорится «убил — и забыл».

— Вот я бы на твоем месте с ним поговорила! — недовольно пробурчала фейка.

— С кем?! С Линдом! Вот еще! Что у меня может быть с ним общего?! — я изобразила оскорбленную невинность, внутри признавая, что фейка озвучила мое желание. Но что у меня — силы воли, что ли, нет?

Оказалось, что нет. Не знаю как, не знаю, почему, но через десять минут я стояла на дорожке и задумчиво ругала себя последними словами.

Ноги сами принесли меня к дому Линда. Честно — я сюда не стремилась. По крайней мере, специально, но почему-то оказалась именно здесь. Застыв в нерешительности, я поправила мешающий локон волос и подняла голову. Дом, как дом — такой же изящный, красивый и белоснежный. Но он почему-то значил для меня больше, чем все остальные дома.

Почему меня так тянет к этому Линду? Может, потому, что мне с ним хорошо? Он понимает меня с полуслова, будто знает с детства, не раздражает меня, как другие парни.

Я пожала плечами. Да какая разница. Мне нельзя к нему привязываться… влюбляться уж тем более. Нельзя. И все остальное неважно, долг и честь превыше всего, разве нет?

Надо уходить отсюда, пока меня никто не заметил, а то будет еще хуже. Мне лучше вообще его не видеть, забыть, как сон.

— Весс?

Я вздрогнула и развернулась так резко, будто позади стоял не Линд, а страшный монстр. И что теперь делать? Я открыла рот, чтобы поздороваться, но захлопнула его: ну и как это будет звучать после всего, что я вчера наговорила?! «Привет, ты знаешь, я тут мимо гуляла…»

Нахмурившись, я мотнула головой, будто говоря, что ему лучше уйти. Он отступил, пропуская меня, но я почему-то не ушла. Сама не знаю почему. Просто стояла, хмуро изучая лицо этого обманщика и понимала, что сейчас сделаю большую глупость.

— Я виноват перед тобой, — серьезно, без всяких там «эээ», «нууу», «аааа», признал Линд. Он сделал шаг вперед, но я остановила его рукой. Сглотнув, я опустила глаза. Слова сами полились, прямо-таки песней, и, самое обидное, еще минуту назад я собиралась поведать Линду совсем другое.

— Ты обманул меня. И обманывал все это время. Ты подставлял меня, и я не знаю, как тебе теперь доверять, как с тобой быть! — я проглотила слезы и заставила себя раздраженно нахмуриться. — Мало того, ты переступил порог моего дома, зная, что это бросает тень на весь мой род. И теперь ты так спокойно говоришь, что виноват передо мной?! Линд, ты единственный, кому я верила! Я считала тебя другом, опорой, а ты меня предал!

Линд осторожно сжал мою руку и посмотрел на меня со страшной болью.

— Мне без тебя никак, — я внимательно посмотрела на него. Я сошла с ума. Я сейчас предала всю свою семью. Записала себя в изгои и так далее, и так далее. Только я бы ни за какие коврижки не взяла свои слова обратно: что-то внутри гвоорило, что я поступаю правильно.

— Расскажи мне все, — я поджала губы. — До последнего.

Линд тяжело вздохнул, снял куртку и заботливо накинул мне на плечи.

— Ты замерзнешь, Весс. Пойдем в дом.

Он осторожно поправил мои волосы, но я холодно отстранилась. То, что я с какого-то перепуга приплелась сюда и неожиданно решила выслушать предателя, еще ничего не значит. Надеюсь, что не значит.

— Я… — Линд странно на меня посмотрел, но не договорил. Нацепив уже привычную маску надменности, он быстро пошел наверх и только в самых дверях остановился. — Весс?

В комнате было тепло. Огонь в камине приятно потрескивал, сразу настраивая на уют и покой. Зря я, наверное, так рано встала. И уже успела столько глупостей совершить. Меня не покидало чувство, будто я переступаю все границы, делаю то, чего делать не следует. Создатель, лишь бы мама не узнала о прошлом Линда!

Свернувшись клубком в кресле, я наблюдала за Линдом — за его движениями, как у хищника, за виноватыми взглядами, которые он изредка кидал на меня. Мог бы он убить? Не верю. Не хочу — не хочу! — верить!

— Эй, — Линд присел рядом с креслом, крепко сжимая в руках чашку, и внимательно на меня посмотрел.

— Я не сплю, — я села нормально и взяла чашку. — Просто думаю. Линд? Ты ведь никого не убивал, да?

Ну скажи, ну скажи, что не убивал! Ну пожалуйста!

Со вздохом выпрямившись, Линд подошел к другому креслу и сел. Он выпрямился, как-то строго и одновременно виновато сощурился: он будто готовился к какому-то тяжкому испытанию. Смешно: разве я такая страшная?

— Я был уверен, что ты не придешь, — он покачал головой и тихо добавил: — Никто бы не пришел.

Я бездумно уставилась в чашку. Охотно верю. Никто.

— Так, ребята, — Дзинь взлетела с плеча так резко, что я испуганно вздрогнула. — Я щас помру от любопытства, и вы все тыщу раз пожалеете! А ну-ка, черный, давай-ка колись, кого успел прихлопнуть! — фейка приземлилась рядом с Линдом и кокетливо поправила платье. — Наверное, ради любви! Ой, подожди, подожди! Я угадаю… она была простачкой, а этот простак ее прибил, и ты…

— Ради любви?! — я обиженно сжала чашку. Нет, ну вот этого я точно не прощу!

Хотя какая мне разница?!

Линд с удивлением посмотрел на фейку, потом на меня и после короткой паузы… расхохотался. Тоже мне! Он еще и смеется!

— Лучше не угадывай, мелкая, у тебя не очень получается, — резко оборвав смех, Линд сморщился, как от боли, и отвернулся к окну. — Все не так уж и романтично, поверь мне.

* * *

Я бы не сказала, что так жаждала услышать правду. Сейчас, сидя у камина с чашкой в руках, я мечтала лишь об одном — оказаться в прошлом, дня на два пораньше. Чтобы только ничего не знать. Странное желание, тем более, что в то же время мне было любопытно, даже слишком любопытно.

Линд поставил чашку на стол и откинулся на спинку кресла. Он закрыл глаза, а я наоборот открыла — и глаза, и уши. Вот сейчас он обязательно скажет, что все это ложь и наглая клевета, или вообще розыгрыш…

— Весси, — он открыл глаза и пристально на меня посмотрел. — Это правда. Я убийца.

— Неправда, — вырвалось у меня прежде, чем я успела понять сказанное.

— Правда.

Какой горький чай. Я отставила чашку.

— Ты не мог.

Линд невесело рассмеялся и с усилием потер виски.

— Ты знаешь, кто на что способен? Ты думаешь, у убийц на лбу написано, что они убийцы? Весси, ты такая наивная… в этом твоя сила, твоя слабость, твой страх. Ты боишься, что тебя могут предать, никого не подпускаешь ближе, чем на метр, но доверяешься с первых же слов. Лучше было держать тебя на расстоянии… я пытался. Прости.

Я спокойно положила руки на подлокотники и промолчала. Признание Линда должно было оттолкнуть меня — должно было! — но вместо этого что-то внутри удовлетворенно вздохнуло и приказало слушать дальше.

— Мне раз и навсегда отбили охоту кому-то доверять, — Линд недоверчиво на меня посмотрел, будто не веря, что я еще здесь, и нахмурился. — Весс, ты вообще понимаешь, что делаешь?

Неа.

— Конечно, — уверенно солгала я и тут же поправилась. — Не совсем, в смысле, конечно. Продолжай, Линд. Я отсюда не уйду, пока все не услышу.

— Я тоже, — горячо поддержала фейка и предвкушающее потерла ручки. — В лучшем случае, ты можешь сбежать сам, и лично я бы так и сделала на твоем месте! Но раз уж ты здесь… — Дзинь подвигала бровками, и я не удержалась от ухмылки. Иногда мне кажется, что эта крылатая мелочь с того света вернется, лишь бы сделать кому-то пакость.

На лице Линда не промелькнуло и тени улыбки. Он поморщился, как от боли, сцепил руки в замок и прикрыл глаза.

— Все, что я тогда делал, было глупостью от начала и до конца. Эта же глупость меня и погубила, но хуже всего не это, Весс. Хуже всего, что тот человек… я до сих пор помню его глаза, — Линд запнулся. Вздохнув, он устало потер лоб и продолжил. — Мне нет оправдания. Самое страшное — отнять жизнь у другого: с ней ты теряешь часть себя — ту часть, которая делает тебя человеком.

Мне очень хотелось выкрикнуть: «Так за какой пропастью ты так поступил?!», но вместо этого я облизала губы и выдавила:

— Этот человек… он… он простак? Был?

— Был, — задумчиво повторил Линд и вдруг встрепенулся: — Откуда ты знаешь?

Я покачала головой, но вопросы лезли из меня, как перья из разорванной подушки, и, прежде чем я успела остановиться, оказалось, что вопрос уже задан.

— Было лето?

Линд потер подбородок и медленно кивнул.

— И… ну… это была техника отъема энергии?

Ну что он на меня так смотрит?! Ну да, открылись у меня ясновидческие способности, всякое бывает! С мое бы побегал по этим снам, еще б и хвост отрос!

— Весс, ты… его знала?

Я вздрогнула. А, вот в чем дело.

— Ээ… нет. Просто интуиция, внутренний голос, — точнее, сны, которые приходят неизвестно откуда. Не могла же я видеть во сне то, что тогда произошло? Это глупость, Нерос никогда бы не убил…

…а Линд?

— Да? — Линд удивленно нахмурился, но тут же помотал головой, будто бы решил ни о чем не спрашивать. — Что ж. Тот день действительно был самым жарким днем года Дождей, очень раннее утро. Тот человек… он не должен был нас видеть, его не должно было быть там, — Линд отхлебнул чая и поставил чашку на стол. — Я бы все сделал, чтобы вернуть тот день и спасти его, но тогда мне казалось так весело припугнуть человека, который видел, каким путем мы пробирались к отцу.

— К отцу? — уточнила я. Что-то не сходится… — Но он разве не…

— Отреченный? Да, верно. Мне было восемь, когда его отрекли, и никто не удосужился нам объснить, за что. Долгое время мы считали его невиновным героем, пострадавшим из-за мерзких делишек Совета — этакий образец для подражания! Если бы я знал, что это за образец… Я так жалею, что в свое время не послушал Алигару, глупо было сбегать из-под ее опеки и бежать к отцу? глупо было верить, что это из-за ее мести он попал в Запретный город, - Линд хмыкнул. — Да, чем-то это было даже интересно. Если бы не привело к таким последствиям…

— А, может, и правда. Бывает же иногда такое, обвиняют тех, кто не виноват. Может, твой отец… — я быстро посмотрела на Линда и вздрогнула. Мне показались, что глаза Линда превратились в бушующее море: в них было столько ярости и ненависти, смешанной с болью, что я на секунду увидела где-то в глубине этого моря древнюю силу, спящую в каждом из Великих. Как я раньше могла не замечать, что в нем течет кровь эльнолвов? Это же очевидно. Или мы настолько потеряли ту нить, которая связывала нас с древним народом, что перестали ее чувствовать и стали полагаться лишь на статусы и названия?

— Мой отец — растард, Весс. Он обманывал нас, как нелепых щенков, запудрил нам мозги так, что мы вступили в Орден. Я до сих пор числюсь в нем, хоть и ни разу не пришел на их дурацкие собрания — не сичтая последнего раза, конечно. Признаться, переполох мы устроили знатный.

Ну хоть одна хорошая новость! Я улыбнулась, но слишком быстро вспомнила, зачем я здесь, и не смогла удержать улыбку даже на минуту.

— Ты вовремя опомнился.

— Не вовремя. Я ведь не хотел убивать, я хотел припугнуть, но оказалось… Возомнил себя божеством, решил, что мне все позволено! Идиот… — Линд скривился и, кажется, даже скрипнул зубами. — Знаешь, что самое обидное, Весс? Я же был уверен, что он остался жив! Я даже не оглянулся! А потом… потом разбирательство, отречение… Ты уверена, что хочешь со мной общаться? — Линд поднялся, быстро стянул свитер и указал на едва видный шрам на груди. Раньше это, наверное, было то самое дерево, перечеркнутое линией — самый страшный для Великого символ. Я выдохнула и отвернулась. — Это не шутки! Это правда! Я был отречен, это не просто слова, не пустой звук! Весс…

— Ну и что дальше? — я тоже встала и посмотрела ему в глаза. — Что?! Предлагаешь мне уйти?

— Предлагаю, — тихо выдавил черноволосый. Ага, вот то-то же. Я — ключ к мести, а он — ключ к моему спасению. И не только. Я не бросаю своих друзей из-за прошлого. Хотя надо бы.

— А я останусь, — вздохнув, я села обратно и пришурилась. — И пропасть бы тебя побрала, ты от меня так просто не избавишься. Что было дальше? Почему сняли печать? Признали невиновным?

Линд скомкал свитер с таким видом, будто ему только что навязалась на голову очередная неприятность. Это я то есть. Кажется, он не уверен, что я всерьез. Нужели я всерьез? Создатель, что я только делаю?! Бежать — бежать! — отсюда надо!

Но я осталась сидеть и смущать несчастного Линда внимательным взглядом. Мельком отметив, что шрам от печати Линда нисколько не портит, я уставилась ему в глаза и постаралась не мигать.

— Нет, Алигара постаралась, — вздохнул Линд. — Благодаря ей суд был быстрым и закрытым от всех. Никто не знал, кроме нее и Совета — ты понимаешь, какой это был удар по ее репутации. А потом она мне кое-что рассказала про отца, — Линд помолчал. — Она предложила мне отказаться от него и выбрать другой путь… и после всего, что я узнал, это было самое легкое решение в моей жизни. Я отрекся, печать сняли. Чтобы был под надзором, меня отправили в Академию преподавать… дальше ты знаешь.

— А Нерос?

— А что Нерос? Он не поверил Алигаре — ни единому слову: слишком глубокие корни пустила отцовская ложь в его голове. Он до сих пор считает меня предателем.

Я помолчала.

— Кто обнаружил тело?

— Смешно, но Нерос.

Да нет, не так уж и смешно. Мне неожиданно стало плохо, и я постаралсь отогнать все дурные мысли от себя. Нерос не мог. Нерос-не-мог. Не. Мог.

Часы тихо отсчитывали время. Тик-так, тик-так: простой звук, который уносит с собой минуты, часы, недели… года. Время неумолимо и равнодушно, что ему до всех этих проблем?

Я поджала под себя ноги и уставилась в пол. Все это печально. Как мне теперь доверять Линду, после всего, что я узнала? Мне казалось, что он говорит правду, но правда может обернуться ложью. Человек в маске умеет ходить по снам, так? Что ему стоит показать мне какой-нибудь загадочный сон?

Как мне узнать, что Линд не имеет никакого отношения к «эпидемии»?

— Поклянись, что никогда не причинишь мне вреда.

Я просила всего лишь мелочь — всего лишь слова, но Линд решил иначе. Поднявшись, он молча взял со стола нож, молча же разрезал себе руку и принес самую сильную клятву, которая только была известна в нашем мире. Я знаю, звучит странно, но это древняя клятва эльнолвов — и она не пустой звук. Нарушив ее, можно потерять рассудок раз и навсегда, навеки оставшись тенью без души и сердца.

Я поднялась, решив прекратить это безумие, но Линд сильно перехватил мою руку и своей кровью начертил знак древа: светлый знак поверх темного.

— Никогда, — только и произнес он и улыбнулся так светло и так тепло, что у меня защемило сердце. Разве может так тепло улыбаться убийца? Чтобы не дай Создатель, не выдать своих эмоций, я выдернула руку и недовольно проворчала.

— Можно было просто пообещать, мне бы хватило.

— Зато теперь ты сможешь мне доверять, разве нет?

Он был прав. С клятвой я почувствовала себя гораздо спокойнее и даже почти не идиоткой, которая сражается против человека в маске бок о бок с этим человеком. С его клятвой все мои дурацкие страхи развеялись, и я вздохнула свободно. Нарушить клятву он не сможет, и если он ее дал, то он не убийца. По крайней мере, не тот убийца, который угрожает мне и моей сестре.

— Для тебя это так важно?

— Важнее, чем ты думаешь, — он вздохнул. — Спасибо.

— За что?

— За то, что смогла понять, — он встал и отвернулся к окну. Листья разноцветным дождем осыпались на землю, изредка опускались на подоконник, кружились, вертелись: танцевали танец осени — красивый и легкий, печальный и грустный. — Меньше всего я хотел тебя в это вмешивать. Я понимаю, это… приличия. Я как могу, не подпускаю людей к себе, но… прости, что не смог удержать тебя на расстоянии.

— Поздно, — обиженно пробурчала я. — Линд? А что сделал твой отец?

Линд с силой толкнул окно, и в комнату ворвался осенний ветер и красные листья.

— А это мы у него и спросим, — прошипел черноволосый. — Пойдем со мной, надо черкнуть пару строк Совету.

* * *

Мне было немного страшно: не панически страшно, как от грядущего дня рождения, будь оно неладно, а совсем чуть-чуть. Мне не хотелось встречаться с отцом Линда, но это только с одной стороны: все-таки Отреченный. С другой стороны, любопытство тоже не давало покоя, и именно оно мешало мне уснуть.

— Весс, ты как мельница, кончай вертеться гномом на сковородке, спать хочу! — фейка демонстративно отвернулась от меня и накрыла голову одеялом. — Все маленьких обижают, никто поспать не дает, всем надо разбудить, всем надо побеспокоить, все хотят сна лишить и…

Дзинь ворчала еще минут десять, пока ее очередная жалоба не переросла в тихое сопение. Вздохнув, я встала и подошла к окну. Звезды алмазами рассыпались по небу, и даже круглые фонарики, плавающие в воздухе, не смогли заглушить их свет. Мокрые камни дорожки уютно поблескивали в мягком голубоватом свете, будто нарисованные сказочными красками.

Полюбовавшись на красоту ночи, я неожиданно вспомнила, что завтра вставать ни свет ни заря, и легла обратно. Но сон ко мне не спешил, хотя в какой-то миг мне показалось, что я засыпаю. И все-таки, все-таки…

Поднявшись, я оделась и вышла на улицу. Все равно не заснуть, хоть воздухом подышу.

— Меня поймают, — я с тоской огляделась. Надеюсь, в Академии нет правила, по которому запрещается гулять так поздно: на улице было тихо и пустынно, будто все вымерли. Только белоснежные домики наблюдали за мной черными глазами-окнами.

Голубоватый свет фонарей освещал улицы: из-за него все казалось таким нереальным и странным, что я на миг усомнилась, а не сплю ли я. Но я же все понимала, чувствовала. Это не сон, нет, точно не сон.

Несложно понять, почему эльнолвы предпочитали ночь. День — суета, беспокойное время, а ночь — она сама по себе, словно черная кошка, притаившаяся в тени. Она тиха, внимательна и прекрасна в своем спокойствии.

Я шла и шла вперед, любуясь бесконечными рядами деревьев, слушая шелест листвы и шепот ветра в кронах. Дорога будто сама стелилась под ноги; голубой свет словно обволакивал, укутывал в свое тепло, и я брела за ним, как заколдованная. А он убегал — все дальше и дальше, пока не собрался в конце дорожки в яркое пятно.

Я остановилась: мало ли, что там впереди. Может, это какая-нибудь ловушка? Но мне не зря говорили, что любопытней меня только феи в особо вредном настроении. Помедлив, я чуть ли не бегом кинулась к голубому свету в надежде понять, что это такое, но свет коварно ускользал и все время отдалялся. Кажется, вот-вот добежишь, но нет — на самом деле еще бежать и бежать!

— Эй, подожди! — я обиженно остановилась, и чуть не бросилась бежать в обратном направлении: воодушевленное моим приказом, облачко света разрослось и вспыхнуло, разлетевшись в разные стороны синими молниями. Вот пропасть, зачем я только попросила?!

Пригнувшись, я вполголоса выругалась. Все-таки заснула! Но как?! И ведь даже не заметила! Собралась погулять, подышать свежим воздухом, ага! Когда я в последний раз спала, как нормальный человек? Я уже начала забывать, что это такое — сон! Помню только, что я вовсе не возражала против отсутствия мыслей и всяких там провалов в памяти.

Выпрямившись, я оглянулась и ахнула. Вот пропасть, только этого мне не хватало! Все было черно-белым: деревья, дорожка, даже свет — всё-всё. Скажу честно, мне это не понравилось. Скажу честнее — меня это напугало чуть ли не до икоты. Собрав всю волю в кулак, я подавила вопль отчаяния с визгом ужаса и медленно отошла в тень. Да сколько можно, и когда они от меня отцепятся наконец?!

— Ну и где ты, гадость в маске? — я подобрала с земли палку и прислонилась к дереву. На сей раз буду драться до конца. Это и мой мир тоже, и я сделаю все, чтобы взломать правила игры и установить свои! Ни одного дерева больше на мне не появится! Хватит, и так на эти рисунки противно смотреть!

В наступившей тишине не было слышно ни ветра, ни шелеста листьев — лишь тишина, в которой я теперь совершенно точно слышала странный, едва-едва уловимый, голос. Я его даже понимала, хотя раньше я не могла разобрать ни слова, но теперь… Заклинание подчинения.

— Краноэ асифале граноу…

Я передернула плечами, чувствуя, как слова заклятия сетью падают на меня. Отличный способ. Интересно, сами догадались или кто помог?

— Агире яли!

Слова становились то тише, то громче, пока не затихли окончательно, но вместо них пришел другой звук — мягкий звук времени, звук часов. Я на всякий случай сосчитала удары — получилось ровно тринадцать раз. Как там Алигара говорила? Час, когда Надзиратели не могут увидеть мир. Похоже, она была права: Надзиратели такого безобразия бы не допустили. За одно заклятие подчинения можно получить тесное знакомство с судом Совета, а за убийства грозит отречение. А уж за такие убийства одним магическим отречением не обойдешься: люди не единственные, кто следит за миром.

Я хищно сощурилась и осмотрелась. Ну, человек в маске, я все равно тебя не боюсь. И никакие заклинания тебе не помогут!

— Здравствуй, моя прелесть.

Как бы я ни старалась настроить себя на боевой лад, но этот голос отозвался в сердце паническим страхом. Я боялась — боялась! — этого страшного человека, и больше всего я боялась, что пожаловал тот, другой, жестокий: невозможно забыть, что он заставил меня пережить. Невозможно забыть вечность в неволе и бесконечную пустоту зазеркального мира.

Я медленно повернулась.

— Ты разочаровала меня, — человек изящно опустился на стул и положил ногу на ногу. Весь такой… Великий! Да из него Великий, как из отца Накии лапочка!

И все-таки мне было страшно. Попятившись назад, я наткнулась на дерево и замерла. Успокоиться — вот что главное. Это мой мир. Я проводник. Я справлюсь.

— Тебе надо смириться, если хочешь жить со мной в мире. Я очень не люблю непослушания.

Страх страхом, но нервный смешок все-таки вырвался.

— Да подавись ты своим миром! — прошипела я сквозь зубы. — Желаю тебе сдохнуть!

— Фу, как невоспитанно, — фальшиво посетовал человек в маске и изящно поднялся. Его движения смутно кого-то напоминали: плавные, похожие на движения большой кошки, решившей поиграть со столь несговорчивой добычей. — Я изменю твое мнение о себе. Обещаю.

Мне показалось, или в голосе промелькнула надежда? Покачав головой, я вжалась в дерево еще сильнее. Бежать отсюда надо, но ноги отказывались.

— Я усилил заклинание, не пытайся, — враг одним движением скользнул ко мне и провел рукой по щеке. — Это беполезно, Весея. Всех твоих сил не хватит, чтобы хоть немного ослабить…

Я зарычала и, собрав всю силу воли, толкнула врага палкой. Удивленно охнув, он отбросил палку в сторону и прижал мои руки к дереву.

— Ты сильнее, чем я думал, — тихо прошептал он. — Весея? Ты знаешь, что ведешь себя отвратительно?!

— У тебя забыла спросить, растард!

Усмехнувшись, он склонился ниже и явно попытался поцеловать, но вот беда: мое терпение лопнуло, а с ним лопнул и страх. И странное дело — со страхом порвалось заклинание: как легкая сетка, слетело с моей души и осыпалось на землю голубоватыми искрами.

— Ах ты, дрянь! — человек в маске отшатнулся, вытирая рукой кровь с разбитой губы, а я резво отскочила в сторону. О, это такой миг триумфа! Я злорадствовала, да еще как: никогда не знала, что так приятно делать гадости!

— А ну иди сюда! — враг мгновенно оказался рядом и, грубо схватив меня за руку, поволок за собой. Все, на что я оказалась способна, так это пнуть его, как следует, под одно место. На грани приличий — да что там! совсем неприлично! — но зато мою руку отпустили, а уж вопль обиды я поклялась унести с собой даже в мир иной. Правда, грохнулась на землю, но это уже мелочи.

- ***! — выругался невозмутимый человек в маске, и я поспешила отползти подальше. Фейка права: доводить я умею. Меня сейчас покромсают на кусочки, и до дня рождения я не доживу. — Да как же ты мне надоела!!! Ну почему ты такая упертая?! Сколько можно?!!! Что тебя не устраивает?!!!

Объяснить ему, что ли? Я уже всерьез решила просветить врага, но он так стремительно двинулся вперед, что слова застряли в горле, а ноги сами собой попятились. К несчастью, падение оказалось не такой уж и мелочью, и я смогла только беспомощно отодвинуться назад.

— Ты пойми, ты беспомощна здесь! Если придет он, то тебе конец! — человек в маске схватил меня за руку и с силой сжал запястье. Не то чтобы я ожидала счастья от подобной встречи, но надеялась избежать боли. Мне даже не нужно было видеть рисунок — я прекрасно знала, что он появился.

— Тебе никогда не справиться со нами, мы сильнее! — он приподнял меня за воротник, и я в очередной раз поразилась, насколько бездушны у маски глаза. Темнота — сплошная темнота без капли света. Может ли быть что-то ужаснее глаз без души? — Я делаю все, чтобы тебя хотя бы спасти, но ты не хочешь быть спасенной, тебе подавай свободу! Всё, хватит! Хватит мешаться под ногами! Сейчас ты пойдешь со мной, и хочешь ты того или нет, но придется встретить день рождения в зеркале, пока не научишься себя вести!!! Слишком много от тебя проблем! — он рывком поставил меня на ноги.

У меня потемнело в глазах. Наверное, это была последняя капля. Все эти дни — водоворот странных и пугающих событий. Сны, которые не дают выспаться, тайны Линда и неожиданные открытия, подозрения и сомнения, сестра, которой с каждым днем все хуже, собственный дар, который принес мне столько горя — все это сплелось в один страшный узел и вырвалось в отчаянном крике. Я больше не могла этого терпеть. Это была злость, перемешанная со страхом, ненависть и странная боль где-то в сердце. Я собрала все, что у меня было внутри, всю силу, которая имелась, и выкрикнула всего одно слово:

— Ветер!

Ветер откликнулся — вихрем взметнул мои волосы, закричал где-то высоко в небе и бросился на человека в маске: откинул его, как ненужную куклу, потрепал и выбросил на землю. Что-то хрустнуло — очень неприятно, кстати, хрустнуло — и человек в маске сжался на земле от боли. «Нога», — машинально отметила я, но почему-то это не вызвало во мне ни капли жалости.

Ветер будто вселил в меня силу. Внутри поднялось что-то сильное, что-то страшное и незнакомое. Я будто родилась заново, будто это была не я, а кто-то гораздо более могущественный.

— Я сама буду решать, что и где мне встречать! — с неожиданной яростью выкрикнула я. — Это моя территория! Это мой мир! Ты здесь лишний!

Выдохнув, я с непонятной жестокостью посмотрела на человека в маске. Сердце стучало быстро-быстро, но не от страха, а от ярости, от ненависти и злости. Я хотела, чтобы этот человек умер, наслаждалась его болью, его страхом и недоумением, и в этой злости готова была убить его. Я представляла его смерть и знала, как это сделать — каким-то непостижимым образом знала.

— Весея! — в отчаянии вскрикнул несчастный человечек. Честное слово, я, наверное, могла бы его раздавить, как таракана, но в последний момент я испугалась. Не его — себя. Да что со мной такое?!

Отшатнувшись, я растерянно посмотрела на свои руки. Никогда раньше мне не хотелось убивать — никогда! Это подло, это отвратительно — решать за Создателя судьбу других!

Ветер, покружив еще несколько минут, закрутился в вихрь и улетел в небо, оставив меня пустой и напуганной. Кажется, теперь я знаю, что хаставило этих глупых фанатиков бросить вызов Создателю. Эта сила… она опьяняет, сводит с ума.

Схватившись за голову, я пожелала оказаться, где угодно, но только не здесь. Только не здесь, не сейчас, не в эту минуту!

Мир грез всегд выполняет желания. Это как волшебная сказка, которая оборачивается кошмаром… Некоторые желания опасно выполнять, они должны оставаться в голове и никогда не переходить в реальность, иначе случится непоправимое.

Меня выбросило в цветной мир — мир природы, где зеленое море травы было раскрашено красной земляникой и синими колокольчиками, где звенели птицы и тихо плескалось озеро. Все это было так прекрасно, так красиво и величественно… так чисто. Почему я такая? Как мне сохранить себя и не погибнуть?!

Я сжалась в комочек и вытерла слезы. Мне было стыдно за свою злость и свою ненависть. Мне казалось, что я запачкалась грязью, которую теперь никогда не отмою. «Дари жизнь без надежды, убивай без ненависти» — так нам говорили предки, а что теперь осталось от нашего мира? И от меня?

— Дзинь? — я села и робко позвала самого верного друга. — Дзинь!

Она пришла — пришла, как всегда. Слетев на цветок, она с жалостью посмотрела на меня и тихо прошептала:

— Не вини, ты не первая. Просто слишком рано, — помолчав, она села и намеренно весело встряхнула головой: — Опять ты мне спать не даешь! Стоит только отвернуться, как тут же ты куда-нибудь вляпаешься! Ни на минуту нельзя оставить!

 

Глава 6

Говорят, запретный плод сладок, но это не относится к городу Забвения. Город Забвения — город-изгнанник, мрачный, одинокий и покинутый. По своей воле только больные на голову люди сунутся в это болото.

Например, мы.

Из рунрина нас выгнали задолго до Красной Черты. Очень не хотелось вылезать на улицу, освещенную мутными лучами заходящего солнца, но дядя в форме попался суровый и на красивые глазки не повелся. Вот бревно! Ворча, я выбралась наружу, осмотрелась и скривилась. Здесь даже воздух был какой-то странный, неправильный: пыль, несмотря на осень, кружилась в сухом танце и оседала на чахлых деревьях.

А чего я ожидала? Это место издавна считалось проклятым. Не помню где — в какой-то книге, наверное — я читала предания смутных времен. Так вот, место выбрано не случайно: по легенде именно здесь соединились два мира. Древнее, запутанное сказание, в котором многое не ясно, а ясно только то, что без тяжелой железяки с шипами здесь делать нечего.

— Тьфу, забыла! — я хлопнула себя по лбу и собиралась уже вернуться к рунрину за тяжелой железякой, но охранник так выпучил глаза, что я передумала. Ну ладно. У меня еще Линд есть! В конце концов, притащил меня — теперь пусть и беспокоится!

— Ты как, нормально себя чувствуешь? — Линд заботливо набросил на меня куртку и улыбнулся.

Нормально? Он, наверное, шутит? Я посмотрела на Линда и вздохнула. Нет, не шутит.

— В Хламе себя лучше чувствуешь, чем здесь, — Дзинь надулась вместо меня и демонстративно скривилась. — Воняет Отреченными за километр!

— Дзинь, заткнись… — тихо прошипела я, испугавшись, что побледневший Линд сейчас смоется от наглых спутниц. Кто меня потом отсюда вытащит?!

— Ладно, воняет пылью, — послушно поправилась фейка, угадав мои мысли. Она смущенно покосилась на парня и на всякий случай добавила: — Никаких Отреченных. Нет здесь никаких Отреченных — ну ни одного!

Солнце уже почти скатилось за горизонт, и только красновато-желтые лучи веером расходились по небу. Город, чьи высокие здания виднелись вдали, казался в их свете злобным и неуклюжим чудовищем: этаким монстром, готовым наброситься на любого, кто пройдет мимо.

Я никогда не понимала древней архитектуры. Казалось, будто люди стремятся проделать дырку в небе и лично познакомиться с той заразой, которая поселила их на недружелюбной планете. А планета была для них именно что недружелюбной: к сожалению, древние люди так и не поняли, что с планетой надо не бороться, а говорить на равных. И сейчас мне очень не хотелось идти в царство металла, серого камня и пыли, в царство, где не осталось никакой поддержки для жизни: никаких деревьев, никаких цветов, никаких трав…

— Что он может нам сказать? — я вцепилась за руку Линда и незаметно прижалась. Это чудовище, раскинувшее руки-трубы вдалеке, пугало меня до ужаса. — Твой отец? Что он может знать о человеке, который бродит по снам?

— Не знаю, но попытаться-то стоит? Письмо Совету мы, может, и написали, но что с того? Аглос знает больше их, и если повезет, он наконец расскажет, как и чем занимался, пока моя мать готовила для него ужин и драила полы! — Линд так сильно скрипнул зубами, что я испугалась, как бы нам потом не понадобился целитель-зубник. — Брось, Весс, не такой уж и страшный этот город! Больше страха нагоняют, чем правды рассказывают!

Ну да, ну да, охотно верю. Я перепрыгнула очередную ямку и от жалости к себе чуть не зарыдала. Ну куда меня вечно тянет?! Сидела бы себе дома, вышивала крестиком или чем там еще воспитанные девушки занимаются, а не таскалась бы по преступным городам в обществе бывшего Отреченного!

Деревенька закончилась до обидного быстро, оборвавшись как раз у большого поля, которое, впрочем, на поле было похоже лишь размерами. Трава, цветы — всё это будто старалось поселиться подальше отсюда. Я вообще-то понимаю — и сама бы смылась, если бы меня кто спросил.

— А твой отец… он, ну… страшный? — я провалилась в какую-то яму и выругалась. Да что они тут, специально, что ли, расставлены?! Кстати, не удивлюсь, если специально, и тот самый охранник с выпученными глазами ползал здесь, копал ямки и злобно посмеивался, представляя себе мучения незаконопослушных граждан, решивших проникнуть в город Забвения.

Линд поймал меня, даже не глядя, и буквально поставил на ноги.

— Осторожней, — тихо буркнул он. — Страшный. Но тебе с ним не придется общаться, говорить буду я. Не надо, чтобы он тебя видел.

— Тогда зачем…

— Извини, Весс, так надо, — Линд странно посмотрел на меня и быстро отвернулся. — Я не уверен, что справлюсь. Аглос… умеет убеждать. Если ты будешь рядом, сможешь меня остановить. Здесь я… теряю половину своей воли.

— Не переживай, черненький, если что, я всегда готова устроить тебе несчастный случай, — мелкая рассмеялась, но тут же закашлялась и забилась под воротник. — О, я умираю… Мы все умрем, слышите?

Ругаясь, причем неприлично и оттого с удвоенным энтузиазмом, мы приплелись к воротам. Мда, выстроили, так выстроили. Огромные — метров пять, наверное, — створки были плотно закрыты и явно не спешили нас пропускать. Над самим городом мягко мерцал полупрозрачный купол: защитные чары, именно они служили гарантией того, что из города живым не уползет никто. Интересно, как же Линд с Неросом умудрились обойти эту магию, это ж невозможно?

— Так, — Линд выпустил меня и быстро пошел к маленькому домику. Маленькому, потому что на фоне ворот и выглядывающих из-за ворот серых махин, казался не просто небольшим, а до смешного крохотным.

Я вздохнула и потерла красные от мороза руки. Еще этот город… я посмотрела наверх, и мне стало очень — ну просто очень — неуютно. Вздрогнув, я кинулась к Линду. С ним хоть не так тревожно.

— Весс? Подождала бы. Я попытаюсь уговорить их по-хорошему, — Линд выудил кармана перчатки и протянул мне. — Сомневаюсь, но мы же не преступники какие.

— Город закрыт для всех, кроме Отреченных, — заметила я, с удовольствием натягивая на руки теплые перчатки. — Это бесполезно.

— А чем мы не Отреченные? — фейка выглянула из-за кос и состроила страшную рожицу. — Я одна знаешь сколько народа в пыльце утопила?! И то, что я маленькая, ничего не значит! Между прочим, не брать в Отреченные маленьких — это дискриминация!

— Мелкая, хватит над ухом зудеть, — Линд повернулся и постучал в маленькое окошечко. Оно тут же распахнулось, будто Линда тут только и ждали. — Добрый вечер.

— Те че? — жующая и явно преступная морда простака заставила грозную фейку забиться под воротник. — Заблудился, малый?

— Нам бы пройти…

Линд еще не закончил, как простак отрезал «нет», и оконце захлопнулось.

— Почему всегда так? — Линд печально покачал головой и снова постучал. Оконце послушно распахнулось.

— Я же сказал…!

— Сто арэнов, — резко бросил Линд, решительно натягивая перчатки. — Учти, я кое-что о тебе знаю.

Простаку хватило нескольких секунд, на то, чтобы оценить предложение по достоинству, а уже минуты через две мы стояли в доме, задумчиво изучая круглый люк в полу. Скудная и хмурая обстановка жилища поразила меня до глубины души. Неужели все простаки так бедно живут? Кровать, стол и какие-то железки — и все.

— Потом два раза стукнешь, половину вперед, — простак протянул руку, и Линд бросил в нее несколько арэнов. Пересчитав их и удовлетворенно хрюкнув, простак наклонился и с усилием потянул на себя люк. — Ха, смотри, малый, ты там не сильно по улицам шастай, не хотелось бы, чтоб мои денежки пошли на этих растардов. Давай-давай, че встала? Дамы вперед, а!

Простак ухватил меня за руку и едва не впихнул внутрь черной дыры, но Линд резко перехватил руку простака у плеча и процедил:

— Только дотронься до нее и познакомишься с Создателем раньше, чем успеешь пикнуть «извините».

— Ладно-ладно, — простак поднял руки вверх и испуганно отшатнулся. — Ступайте, я же пошутил!

Я промолчала, только с достоинством одернула платье и демонстративно отряхнула рукав. Тоже мне, простак какой-то! Растард несчастный. Знал бы свое место, а то когда-нибудь руки лишится.

Что-то меня все меньше и меньше радовала эта затея с визитом в город Забвения. Не то чтобы она меня вообще когда-то радовала, но все внутри вопило о том, что пора убираться из этого отвратительного места, пока меня не вынесли оттуда по кусочкам. Запах, ворвавшийся в комнату вместе с чернотой открытого хода — запах металла, перемешанный с душным запахом защитного купола и подземелья — прекрасно сочетался с видом серого города, но совершенно мне не нравился.

Линд помог мне спуститься и повел по темным узким коридорчикам вперед. Ход вилял из стороны в сторону и, судя по всему, огибал стену. Пару раз мне попадались под ноги крысы — здоровые такие, наглые, с откормленной рожицей. Вообще-то, у людей с крысами традиционно диалог не сложился, но эльнолвы умели с ними договариваться, так что, видно, учуяв в нас их кровь, животные старались побыстрее унести лапы. Ну да, эльнолвы их попросту отправляли в мир грез, кому понравится?

— Сюда, — Линд оглянулся и поднял флакон со светом повыше. Он явно старался осветить мне пол, и я, оценив такие старания, тут же споткнулась о камень. — Стен только не касайся, ладно? Заденешь — поднимут тревогу.

Я присмотрелась: оборванные защитные чары клочьями свисали со стен. Это какой же маг тут постарался?

— А они не вырвутся?

— Отреченных держат отдельно, под замком. Презренные и Отщепенцы их тоже боятся, — Линд быстро прошел вслед за мной и повел нас с мелкой дальше.

* * *

Вблизи город казался еще больше и уродливей, чем издалека. Он давил на меня, придавливал к земле, будто утверждая, что люди — ничтожества, мелочь по сравнению с ним. Город дышал, жил и требовал поклонения — поклонения и полного подчинения. Никто не знал, сколько людей томилось за огромной стеной, за все время отсюда никого еще не выпустили и не впустили, так что тут могли жить дети низших каст и дети их детей.

Сумерки погрузили город в черный туман, расползающийся по улицам серыми тенями. Тусклый свет фонарей — не такой, как у нас, а противный, режущий глаза — освещал унылые коридоры улиц между домами. Разруха и запустение царили везде: от разбитых окон домов до грязных помоек, воняющих за километр: их запах наверняка пробивал любой насморк. Что-то темное и потрескавшееся покрывало землю, и в трещинах росла чахлая трава.

Это место будто осталось в прошлом, в смутных временах, и все никак не могло вырваться. Здесь даже было несколько деревьев, но мертвых, не живых, и это было так странно…

— Тссс! Эй, вы? Двое? — послышалось шипение, и скрюченная тень поманила нас пальцем. — Проводник не нужен, а? Я бы провел, куда надо, Гогра тут все знает, все пронюхал, все изучил!

Я было шарахнулась — уж слишком всё это, слишком! — но Линд смело шагнул вперед и кивнул.

— Как насчет Отреченных?

— Ооо, Отреченные — товар дорогой, — тень присела и будто даже принюхалась. Не стала бы я с этим связываться, да кто меня спросит. Вообще, если бы меня спросили, то мы бы уже давно галопом мчались прочь из этого отвратительного места. — Сколько дашь?

— Десятку, — Линд пожал плечами.

— Двадцать, — прошипел Гогра. — Не меньше, за меньше вас легче сожрать, — тень зашлась в противном хохоте. Линд подождал, пока приступ истерики пройдет, и хмуро кивнул.

— Идет.

— Хорошо-хорошо… — Гогра поразительно легко двинулся вперед, и Линд, крепко сжав мою руку в своей, потянул меня за ним. К моему удивлению, скрыться в тени оказалось проще, чем я ожидала. Достаточно было перейти четко очерченную границу света, и тьма скрывала почище любой магии. — Осторожней, выходцы с того света, ножки не сломайте! Выходцы с того света, а?! Ой, ха-ха, выходцы! — и местный псих опять начинал безостановочно ржать. Вот что значит плохая экология!

Улицы были пустынны, несмотря на относительно раннее время. А, может, все прохожие просто прятались в тенях, потому что пару раз я замечала крадущиеся в темноте фигуры. А еще у меня сперли ленту из волос, и это учитывая, что мы постоянно двигались, а я ничего не заметила: это как надо было умудриться?! Вор, что — за нами бежал, параллельно расплетая мою косу?

Хм, интересно, а если внезапно включить свет, что будет и сколько прохожих обнаружится в позе «укради у ближнего своего»?

— Тихо, — Линд вжался в стену, рукой прижимая меня к себе. Мда, и чего мы так боимся каких-то мужчин — они, между прочим, не прячутся по углам, как все остальные! Конечно, на вид злые, жестокие и хладнокровные, и на лице у них чуть ли не написано, что лучше держаться подальше, и железки у них тяжелые имеются… но все-таки? — Раз не боятся, значит, надо бояться их.

— О, а пошли тоже по освещенной части, а? Нас будут все бояться!!! — с предвкушением пропела фейка.

— Попробуйте, мои дорогие… Они сожрут вас на завтрак и намотают ваши внутренности на свои руки… и тогда… — Гогра возник из ниоткуда и захихикал. Впрочем, он недолго доставал нас уникальным чувством юмора: вдоволь нахихикавшись, весельчак перебежками двинулся дальше. За десять минут таких вот перебежек я почти поверила, что эльнолвы, Великие, феи и вообще весь мир за стеной — жестокая и глупая выдумка сказочников: настолько казалось нереальным существование нормального яркого мира. Создатель, что за ужасный сон!

Минут через десять Гогра наконец остановился, нервно оглянулся и указал рукой на невысокое здание. Оно немного отличалось от остальных: гораздо ниже, с обилием лепнины и колонн — словом, здание-чужак в этом безумном городе. Еще раз оглянувшись и чуть-чуть принюхавшись, наш проводник доблестно вынырнул из тени и ринулся на штурм железной двери. Со стороны казалось, что маленький, сгорбленный гном решил обогнать время. Переглянувшись, мы с Линдом поспешили за гномом: а ну как убежит, потом лови!

Едва ведь не упустили. Не успели мы влететь в здание, как Гогра захлопнул дверь, еще и железный засов опустил.

— Ахаха, Гогра сказал — Гогра привел, — поведал нам беглый проводник и торжественно махнул рукой в сторону лестницы. — Нам наверх! Сейчас-сейчас, выходцы… ой, выходцы с того света, вот умора!

— Да заткнись ты, — прошипела я не хуже самого Гогры и схватила первый попавшийся факел. — Достал.

— Гогра ничего, давайте-давайте, за мной, выходцы, — гном, жутко сутулясь, скрылся в темном провале. Факел он не захватил — видать, привык к темноте.

— Пойдем, я тут уже был. Ничего страшного, — Линд тепло улыбнулся, и мне показалось, что тьма, проникшая в меня вместе с воздухом этого места, немного рассеялась. — Не бойся.

— Я не боюсь, — пискнула я, но тут же собралась и добавила нормальным голосом: — Ты же меня спасешь, если что?

Линд ласково дотронулся до моей щеки и медленно провел пальцами до подбородка.

— Куда я денусь от тебя? — он помолчал, но через секунду встряхнул головой и схватил меня за руку. — Идем.

* * *

Вид из окна открывался на удивление спокойный и безмятежный: печальные, покрытые разноцветным нарядом осени, деревья, мерцающие на черном покрывале неба звезды, серебряная луна, заглядывающая в окно робким голубоватым светом. Маленький кусочек мира в этом унылом царстве теней — за ним снова виднелись трубы, дома, мусор и темнота.

Я стянула перчатки и потерла руки. В комнате было тепло, несмотря на отсутствие камина. Могу поспорить, тот, кто создал защитные чары, не поскупился и на Отреченных: без магии здесь явно не обошлось.

Что-то грохнуло, и я испуганно обернулась. Линд, конечно, клялся и Создателя призывал в свидетели, что не пустит своего отца в эту комнату, но мало ли. От этих Отреченных чего угодно ожидать можно!

— Бу! — с пола взлетела скатерть и засветилась золотым светом. Коварная фейка!

— Дай-ка сюда, — я отняла у мелкой скатерть и набросила обратно на мольберт. А папочка у Линда — личность творческая, оказывается, вон даже картины рисует. — Хорош хулиганить, мелочь, а то придется встретиться с владельцем.

— Маленьких…

— …все норовят обидеть, — усмехнулась я и присела в кресло. — Нам еще повезло, что не надо с Аглосом встречаться. Смотри, ведь примчится, все крылья поотрывает!

— Боюсь, — беззлобно огрызнулась фейка, но послушно слетела на плечо и притихла.

Часы отсчитывали время, стрелка с тихими щелчками двигались к двенадцати, все ближе и ближе: вот полчаса… двадцать минут… кресло мягкое, и так тепло, и, кроме того, я жутко устала…

Я не знаю, что меня выдернуло из полудремы. Будто вместо обычного «тик-так» прогремела пушка. Я резко подняла голову и вздрогнула — впрочем, не испугалась. Чего бояться? Картины не кусаются.

Край белой скатерти съехал с картины, приоткрывая что-то светящееся, загадочное и странное. Больше всего это свечение напоминало золотой свет вокруг фей, только не золотой, а голубовато-белый, как у луны.

Я повертела головой, надеясь, что Дзинь скажет нечто глубокомысленное, но мелкая крепко спала на подлокотнике кресла, еще и рот раскрыла. Ну что ж, нет — так нет. Осторожно встав, я медленно подошла к картине и, помедлив, сдернула скатерть. И тут же отшатнулась, охнув и выронив ткань из рук: на меня смотрела фейка — абсолютно живая… и не одна. Все они были в нарисованных клетках, все были всего лишь мазками кисти, но они двигались! Они говорили, хоть и беззвучно! И, Создатель помилуй, да они были живыми!

Я потянулась рукой к картине, но в тот момент, когда я притронулась к полотну, дверь вылетела, кто-то кинулся на меня — движения были такими быстрыми, что я даже не успела заметить лица — и сбил на пол.

— Отец! — донесся до меня голос Линда, но Линд был в другой комнате, а этот зверь здесь. Я никогда не видела такой бешеной ярости в глазах, такого страшного взгляда! Мужчина быстро поднял с пола скатерть, молниеносным движением накинул на картину и прищурился, как зверь, наконец-то нагнавший добычу. На миг я увидела не человека, а страшного хищника, и этому хищнику была нужна я.

Зарычав, мужчина кинулся ко мне, схватил за волосы и приподнял. Больно-то как, больно!

— Дрррянь!!! — прорычал он, с удовольствием наблюдая, как я пытаюсь отцепить его руки от своих волос, как беспомощно и напрасно стараюсь вырваться.

Сказать, что я испугалась, значит, ничего не сказать. Страх и ужас перед этим человеком оказались сильнее меня: казалось, я навсегда утратила способность думать или хотя бы понимать, что я и где я. Все произошло так быстро и так неожиданно!

— Отпусти ее, ты, растард! — Линд с разбега кинулся на своего отца. Рыкнув, Аглос с досадой отпустил мои волосы и обернулся к сыну, но Линд оказался проворней: сбив Аглоса с ног, он перевернулся, резко вскочил и застыл, явно защищая меня.

— Поднимешь руку на отца, щенок? — Аглос лениво приподнялся на локтях и прищурился, с равнодушной яростью наблюдая за тем, как Линд стягивает к себе энергию. Воздух сверкал и переливался всеми цветами радуги: первый признак силы. Пропасть! Линд хоть соображает, что делает?! Этой энергии хватит на то, чтобы разнести весь город Забвения!

— Подниму, — зло прошипел Линд. Я чуть не сбежала от греха подальше: в этот момент Линд напоминал Аглоса, как две капли воды, разве что он меня хотел не убить, а защитить. — Если дернешься, понял?!

— Да я-то понял, — Аглос хищно усмехнулся, но через секунду его губы скривились, и он почти заорал: — Понял, что ты, выродок, нашел себе девку, ради которой готов убить собственного отца!!! Вот что я понял! Мне надо было лучше думать, прежде чем плодить паршивых шавок!!! Ну давай! Что, струсил, щенок?!

От энергии у меня волосы дыбом встали. Линд поднял руку, явно не понимая, что делает, и в воздух взлетели ложки, вилки — всякая ерунда, которая, тем не менее, показывала одно: я недооценила Линда. Он гораздо сильнее, чем я думала.

— Линд! Линд! Прекрати! — заорала я, когда вещи поднялись к потолку. Пропасть, он нас сейчас всех уничтожит, вместе с этим треклятым городом! И что я могу сделать?! К нему сейчас подходить — настоящее самоубийство! — Линд, пропасть тебя подери, остановись!

Линд повел плечом, будто отгоняя надоедливую муху, но в следующий момент вздрогнул и сделал шаг назад. Ложки, вилки посыпались вниз, бледный Аглос с настороженностью поднялся и на всякий случай отошел к картине.

— Дурак! — сквозь зубы бросил он. — Откуда у тебя столько силы?!

Линд не ответил. Повернувшись, он помог мне подняться и заботливо усадил в кресло. Потом посмотрел-посмотрел и накинул на меня свой плащ. А меня и правда трясло, аж зубы стучали. Почему-то это моя первая реакция на сильную магию — вот всегда так.

— Прости, прости, — прошептал Линд, усиленно растирая мои руки. — Пропасть, — он с досадой развернулся и с яростью посмотрел на отца. — За какой пропастью, Аглос, ты на нее набросился?! Она что тебе сделала?!

— Откуда у тебя столько силы? — упрямо повторил Аглос. Я на минутку оторвала взгляд от лица Линда и серьезно посмотрела на Аглоса. Они с Линдом чем-то были похожи: ну конечно, отец и сын, провались пропадом это родство! Бело-серые волосы Аглоса были заплетены в хвост, как и черные волосы Линда. Также красив. Водянисто-серые глаза будто пронизывали насквозь, моментально выхватывая из жизни человека то, что тот пытался скрыть даже от себя. Только эти глаза, в отличие от сине-голубых глаз Линда, не светились, в них не было золотых искр солнца — они были пусты.

— Ты как? — Линд присел передо мной и перехватил мой взгляд. Могу поспорить, он понял, о чем я думаю.

Кивнув, я снова посмотрела на Аглоса и опять — на Линда. Нет, они разные. Разные настолько же, насколько отличается небо и его отражение в кривом зеркале. Это успокоило меня, и я вцепилась в руку Линда, как в последнюю соломинку. Пусть только не уходит и не оставляет меня, остальное не важно.

— Ты был бы прекрасным дополнением в нашей коллекции, — так и не дождавшись ответа, Аглос расслабился и прислонился к стене. — Такой дар! И как я только сразу не заметил?

Линд наклонил голову, вздохнул и, высвободив свою руку из моей, встал.

— Потому и не заметил. Мать знала, на что ты способен. Она сделала все, чтобы оградить меня и Нероса от тебя.

— О да, я ее так любил! — притворно воскликнул Аглос и расхохотался. — Брось, разве мог я ее не любить?

— Заткнись! — рявкнул Линд. — Не надо только мне втирать, что ты хотел ее спасти! Алигара мне все рассказала. Я знаю, что ты помогал ее убийце. А теперь я хочу знать одно: кто убил мою мать?!

— Ой, ну откуда мне знать такие подробности? — Аглос изящно поправил манжеты старомодной рубашки и поморщился. — Ты меня считаешь злодеем воплоти, но я всего лишь жалкая пешка. Спросил бы у Алигары!

— Хватит! — со злой усталостью процедил Линд. — Хватит вранья! Хватит лгать, Аглос!

Аглос пожал плечами и зевнул.

— Ну да, — он отклеился от стенки и спокойно подошел к окну. — Пять жертв делают обладателя даров Надзирателем, а семь — Создателем. Конечно, мне нужна была седьмая жертва, без нее набор был бы не полный.

— Кто убийца?! — почти зарычал Линд. Я его понимаю: этот Отреченный кого угодно из себя выведет!

— Я! — Аглос обернулся с самым глупым выражением лица и рассмеялся. Неужели над этим можно шутить?!

— Я хочу знать имя!

Смех оборвался внезапно, и на мгновение воцарилась тишина. Всмотревшись в лицо Линда, Аглос пожал плечами и опять отвернулся к окну.

— Зачем тебе это, щенок? Твоей девке однозначно конец.

Девка, девка! У меня имя есть!

— А это тебя не касается, конец ей или нет. Ответь мне, кто убийца! Хоть что-то сделай в своей жизни хорошее!

— Еще как касается, не так ли, Весея? — Аглос развернулся и пристально на меня посмотрел. Все это время он казался мне обычным безумцем, и только сейчас до меня дошло, что это игра на публику, не больше. Выпрямившись, я постаралась смело встретить взгляд Отреченного. Поразительно, до чего Аглос напоминает мне самые худшие мои кошмары. Но он отречен. У него нет дара. Ни одного.

Он не может ходить по снам, это не в его власти.

— Откуда вы знаете мое имя? — как можно спокойнее спросила я.

— Умею слушать, — поняв, что смутить или испугать меня взглядом не удастся, Отреченный отвернулся. — Не трать мое и свое время понапрасну, щенок. Я не скажу тебе, кто станет будущим Создателем.

Линд закрыл глаза, будто пытаясь смирить гнев и ярость, и быстро подошел ко мне. Молча, не говоря ни слова, он подхватил меня под локоть и повел к двери, но у самых дверей остановился и повернулся к Аглосу, по-прежнему радующему нас своей спиной.

— Никто не станет новым Создателем, отец. Я об этом позабочусь.

Аглос даже плечом не повел. Постояв секунду, Линд пропустил меня вперед и закрыл дверь.

— Ага, Гогра вас ждет, — горбун загремел ключами и, выбрав нужный, закрыл дверь. Подергав для проверки, наш проводник вздохнул и убрал ключи в карман. — Гогра отнесет ключи, не отставайте.

Сгорбившись, проводник поспешил к выходу, причем с такой скоростью, будто за ним гналась толпа Отреченных. Ему явно здесь не нравилось. Да и чего я удивляюсь, будто Дикие Земли открыла: при таком количестве Отреченных на один квадратный метр, кто угодно сбежит!

— Пойдем отсюда, — Линд устало вздохнул. — Здесь больше делать нечего.

И то верно. Пожав плечами, я растерла руки и жестом попросила фейку спрятаться за косами. Не надо, чтобы ее видели. Прежде чем кто-то увидит фейку, я должна быть уверена, что феи на картине — действительно всего лишь иллюзия или обман зрения — спросонья и не такое увидишь! Знать бы еще, что это было на самом деле.

— Не переживай, мы все равно узнаем, — я быстро взглянула на Линда и опустила голову. Да, я расстроилась: от этой поездки я ожидала чего-то большего. Но Линду пришлось куда хуже: встреча с отцом будто лишила его последних сил, даже глаза потухли. Только не пытать же теперь Аглоса и не выбивать же из него силой нужное имя? За это по головке не погладят, а если, не дай Создатель, Аглос вздумает пожаловаться… нам конец уже за одно пересечение Красной Черты.

— Сынок! — насмешливое лицо Аглоса появилось в окошке. Линд нахмурился и резко повернулся. — А ведь это я убил твою мать. Я и только я! — на губах Аглоса появилась злая улыбка. — И вот тебе чистая правда: это я — я! — ее убил!

Я вздрогнула, Линд нахмурился. Если бы это не звучало так невероятно, я бы, наверное, поверила: Отреченный говорил горячо и с искренней злорадностью, будто мстил самым страшным оружием — правдой. Но этого же не может быть!

— Ты лжешь! — прошипел Линд.

— О нет, в кои-то веки я правдив. Она была нужна мне! Ее дар… настоящее сокровище! Кем бы я был, если бы пропустил такую силу! — Аглос сощурился. — Ну что? Я сделал свое доброе дело, щенок? Нравится тебе правда?!

Отреченный с наслаждением втянул носом воздух и выдохнул:

— Она была прекрасна в своих кошмарах. Она всегда была прекрасна, эта высокомерная выскочка из высшего общества! Но, видишь ли, есть вещи, которые сильнее смазливого личика! Я справился со своими эмоциями… О, эти эмоции! Они чуть не увели меня от истины! — он усмехнулся. — Видишь, ты повторяешь мои ошибки. Какая жалость, что тебе не суждено их исправить!

Он не врал. Я испуганно посмотрела на Линда. Хоть бы он не понял, что Аглос говорит чистую правду! Создатель, каким монстром надо быть, чтобы убить свою жену! Каким чудовищем надо быть, чтобы причинить любимому человеку такую боль, такие мучения, такие страдания?!!!

Я протянула руку к Линду, но отдернула ее. Линд тоже понял. Всё понял.

— Ты убил ее? — побледнев, он сжал кулаки и прошептал, будто отказываясь верить. — Ты?!

Аглос медленно приложил палец к губам.

— Тссс, малыш, не нервничай.

— Ты?!

— Да! — неожиданно рявкнул Аглос. — Да! Я убил ее, как тебе такая правда?!

Линд побледнел и, закричав, кинулся на дверь. Аглос и глазом не повел: приблизив лицо к беспомощному Линду, он прошипел:

— И тебя убью, малыш. Запомни мои слова. Твой дар весьма пригодится… — Аглос помедлил и улыбнулся: — …новому Создателю. Но сначала мы получим то, — он перевел взгляд на меня и улыбка превратилась в насмешку: — что уже принадлежит нам. Не так ли, Весея?

* * *

Ветер так завывал, будто задался целью сломать деревья. Он с шуршанием гнал листья по земле, сметал их в кучи, снова подбрасывал к небу, к серым облакам, на которых уже застыл золотой отблеск солнца… еще час — и посветлеет, но пока что тусклые звезды все еще подмигивали со своих высот.

— Бедный, — Дзинь мелко дрожала от холода. — Даже жалко его. Весс?

Я прислонилась к дереву и задумчиво посмотрела на Линда, неподвижно замершего у края обрыва. Лучше бы ему не слышать признание отца — никогда-никогда не слышать. Я могла представить — смутно, но могла — о чем он сейчас думает. Пытается смириться.

— Что я могу сделать? — я вздохнула и опустила голову. Проклятый Аглос! Стыдно признаться, но если Линд разрывался между нежеланием верить и осознанием того, что все это правда, то я пыталась подавить отчаянную тревогу за самого Линда. Аглос не просто угрожал — о нет, этот человек не был похож на того, кто бросает слова на ветер! — он обещал, и это пугало меня больше всего. Никогда и никому я бы не пожелала пройти через то, через что прошла я. Это несправедливо. Это жестоко. Так не должно быть… только не с Линдом.

— Весс! Если ты сейчас же не сделаешь что-нибудь, я что-нибудь сделаю с тобой! — фейка нетерпеливо взлетела с плеча и закружилась в воздухе, как назойливый и притом довольно крупный комар.

Да она права, конечно. Я собралась с силами и, оттолкнувшись от дерева, подошла к Линду.

— Линд, — я осторожно дотронулась до его руки, и он, вздрогнув, повернул ко мне голову. Что ему сказать?! Так и не придумав слов, я провела ладонью по его щеке, посмотрела в заполненные болью глаза и обняла — чтобы показать, что он не один, что я понимаю… не оставлю. Он будто только того и ждал: порывисто обхватил, зарылся в мои волосы и вздохнул. Невозможно взять на себя боль другого человека, но разделить эту боль — разделить можно.

— Пойдем, — тихо прошептала я, отстранившись и заглянув в синие глаза.

— Ненавижу его, — спокойно, но с какой-то пустотой в голосе, выдохнул Линд. — Ненавижу всем сердцем.

— Я знаю, — я помолчала и решительно взяла Линда за руку. — Но мы все также знаем, что ненависть уничтожает не врага. Она уничтожает самого человека.

Он опустил голову и прикрыл глаза.

— Да, — он поднял голову и, сжав наконец-то мою руку, кивнул. — Дай мне время, я справлюсь. Просто чуть-чуть времени…

Я покачала головой, но ничего не ответила.

 

Глава 7

* * *

Я шла по берегу, пиная камушки с ракушками, и задумчиво поглядывала на серое небо. Тяжелое небо, ничего хорошего оно не предвещает. Грозы только не хватало.

Стоило мне подумать о грозе, как море взбунтовалось, черная волна с шипением выбросила на берег пену, и земля задрожала от грома. А потом и дождик пошел — весьма холодный. Сначала мелкий, но через мгновение небо будто прорвалось, и через дырочки стал просачиваться Небесный океан, ну никак не меньше.

Я печально посмотрела вверх: капли с завидным упорством и противным «шляп-хлоп» поливали мою голову. Вот уж когда цветочком себя почувствуешь!

— Хочу домой!!! — Дзинь взлетела из капли, которая для нее оказалась лужей по пояс, и в панике заметалась перед моими глазами. — Я мокрая, я же летать не смогу! О, ты все знала! Специально под дождь пошла!

Я схватила фейку за крылья, засунула за пазуху и огляделась. Даже спрятаться некуда, одни холмы кругом. И, как назло, дерево Целителя куда-то смылось: наверняка подальше с вершины холма.

Разве что домик Клариссы… я вздохнула и, шлепая по грязи, отправилась в гости. Линд, конечно, предупреждал, но если сейчас меня смоет в море, будет хуже, разве нет? Воодушевившись, я увеличила скорость.

Как я добиралась до Клариссы — история отдельная. Песок вмиг превратился из безобидного в зыбучий и все время норовил меня утянуть к ядру планеты. Так что я раз десять падала, поднималась, шла дальше, и, когда я постучалась в дверь, грязи на мне было столько, что хоть ванны делай. Да ладно бы грязь, так еще с волос капало, а в ботинках хлюпало.

— Кто… — дверь открылась, изумленная Кларисса оглядела меня с ног до головы и резко дернула внутрь. — Лейти?

Я с тоской подумала, что надо было спросить Линда, а не ест ли Кларисса случайных путников на обед там или на ужин: выглядела она жутковато, особенно в устрашающих розовых тапочках.

— Лейти, — кивнула я.

— Ну, поскольку ты прошла, не имеет смысла приглашать тебя повторно, — глубокомысленно изрекла Кларисса и, оставив меня усиленно округлять глаза, исчезла на кухне. Пропасть.

Я сдернула шарф и огляделась. До чего простая обстановка: никаких украшений, никакой лепнины… ничего лишнего. И куда вешать пальто?

Вешалка возникла будто из воздуха. Странно. У Клариссы, случайно, не дар управлять пространством? Подумав, я пожала плечами и повесила пальто на вешалку. Еще б хозяйка возникала из воздуха — было бы отлично.

Дзинь перелетела на мое плечо и поежилась.

— Тетя с тараканами.

— Мда, странноватая… Простите, я у вас тут дождь пережду? — я наклонилась, высматривая загадочную женщину в темноте кухни, но ответа не дождалась. Создатель, ну и ладно! Больно надо. Сама себе теплый прием утрою.

Я потерла руки и оглянулась. Где бы найти кресло, не тут же торчать.

— Пошли вон туда, — фейка потянула носом и указала на дверь, за которой скрылась тетя с тараканами. — Там так пахнет пирожками… и мясом с румяной корочкой и…

— И надеюсь, без местных студентов, — мрачно завершила я. Но мне и самой жутко кушать хотелось: прогулка по свежему воздуху — отличный способ нагулять аппетит. Посомневавшись несколько минут, я робко заглянула на кухню и обнаружила чудесный, оставленный без присмотра пирог. Мне даже показалось, что он очень просит поскорее его съесть, а может, это было урчание желудка, но, в любом случае, Дзинь все равно уже надкусила пирог с одной стороны. Вздохнув, я наплевала на правила хорошего тона — кто знает, будет ли завтра, — и отрезала себе приличный кусок.

— Надо было разрешения спросить, — фейка полетала над пирогом и понадкусывала его со всех сторон. — Нехорошо ведь.

— Угу, — поддакнула я и схватила со стола листок. Стоило мне посмотреть, что на нем, как аппетит пропал.

Отложив недоеденный пирог в сторону, я расправила смятый листочек. Это еще что такое, что за подлость от мира? Так похож… Я развязала платок на руке и сравнила рисунки: никаких сомнений, да, это оно, проклятое дерево, пусть оно трижды в пропасть провалится! Я ахнула и быстро попятилась к двери, но мир подсунул еще одну бяку: я наткнулась на хозяйку, спешащую на разграбление пирога.

— Вкусный пирог? — она приподняла бровь и усмехнулась.

Я вздрогнула. Вот пропасть! Да нет, она ну точно никакой не человек в маске!

— Хочешь спросить, откуда это у меня? — она проворно схватила мою руку и перевернула ее рисунком вверх. — Я потратила годы, чтобы найти убийцу! Но он так хорошо прятался, — она медленно выпустила мою руку и покачала головой. — А мы все его знали. У твоего друга большие секреты, моя милая! Не попадись, как когда-то попалась его мать!

Я неожиданно разозлилась.

— Вы ничего о нем не знаете! — я нахмурилась и решительно обошла Клариссу. — Я знаю о нем побольше, чем вы!

— Его отец убивал, и он…

— Нет! — я резко развернулась и в упор посмотрела на женщину. — Не надо обвинять его в том, о чем вы понятия не имеете! Все не так просто! — я вдохнула воздуха и уже мягче добавила. — Он принес мне клятву эльнолвов, он не причинит мне вреда. Вы напрасно его обвиняли.

Кларисса побледнела и нахмурилась. У нее было такое лицо, будто я открыла какую-то страшную правду: настолько потрясенное, разочарованное, что я тут же пожалела о своей вспышке.

— Но как же… он же говорил, что ему… — она растерянно потерла лоб и покачнулась. — Но тогда… кому достались картины?

Картины? Я настороженно подошла к женщине и заглянула в ее глаза.

— О каких картинах речь?

Кларисса замялась и молча уселась в кресло: видно было, что она мучительно хочет рассказать, но почти столь же мучительно рассказывать боится. Я терпеливо ждала ответа, но тишина становилась все глубже и безнадежней, и в какой-то момент я уже отчаялась получить ответ.

— Расскажи ей, — фейка вылетела из-за пирога и необычно серьезно посмотрела на Клариссу.

— Я так и знала, что ты с ней, — Кларисса подняла голову и в ее карих глазах мелькнула печаль. — Мне жаль, что так получилось, Дзинь. Если бы я только знала, на что тебя обрекаю…

Этого не ожидала уже я. Испуганно хлопнув глазами, я вцепилась за стол, чтобы не упасть. Фея — моя фея! — знакома с Клариссой?!

— Все в прошлом, — грубо отрезала Дзинь. — Теперь расскажи, ты знаешь, что я не могу! Расскажи ей о… — фейка открыла рот, но не смогла произнести ни слова, будто кто-то или что-то мешало ей говорить. Оставив попытки, она устало вздохнула. — Расскажи.

Кларисса побледнела, опустила голову, растерянно поправила складки на платье… потом, будто вспомнив наконец о гостеприимстве, указала рукой на стул. Молодец, люблю вежливых людей! Кинув взгляд на фейку, я села. Почему-то я почувствовала себя преданной и обманутой — и кем?! Дзинь, которой я доверяла больше всех на свете!

— Рассказать… — Кларисса тяжело вздохнула и еще раз разгладила складки на платье. — Рассказать… Но с чего начать? Ох, Создатель! — она посмотрела на меня. — Это было очень давно, дочь Лейти. Я была молода, глупа… наивна. Мне нравилось играть во взрослые игры, в игры под названием власть, сила, эгоизм, — она встряхнула головой и откинулась на спинку кресла. — Ты, наверное, осудишь меня и будешь права. Но прошлого не изменить, как бы мы ни старались. Мне только жаль, что ты так поздно пришла. Поверь мне, я знаю, через что должны пройти проводники. Линд — он не знает, он ничего об этом не знает.

— Вы проводник?! — я аж подпрыгнула. — Я думала, что…

— Редкий дар? — понятливо кивнула Класрисса. — Да ты права, Весея. У меня лишь отголосок дара, мой дар вот, — она обвела круг рукой, — пространство. Я выбила дар проводника у другого человека… но он оказался слабеньким, меня хватило только на фею. Видишь ли, нашему предводителю…

— Аглосу, — миролюбиво подсказала я, отчего Кларисса побледнела и запнулась.

— Д-да… ему. Он был огненным, понимаешь? Ему необходим был кто-то с доступом в мир грез, с доступом к Древу, но этот дар даже в перечне даров не учитывается… мы никого не нашли. Ты хоть знаешь, что такое Древо?

Еще бы не знать! Я посмотрела на рисунок и содрогнулась. При одной мысли об этих рисунках у меня аллергия начинается!

— Хорошо, значит, знаешь ты больше, чем я ожидала, — Кларисса задумчиво посмотрела в окно. — Ну так слушай же. Был один способ обойти все запреты, взломать замки на границе миров, но для этого нужен был один предмет, которого у нас не было. Мало того, мы не могли до него добраться. Это были ветки Древа. Ты добралась?

Сказать, не сказать? Я сощурилась и махнула рукой. Не стоит всем рассказывать, что и как я делаю: знать бы, кому можно доверять, было бы легче, а так…

— Продолжайте.

— У них есть одно свойство, — Кларисса странно на меня покосилась, но, видно, решила не травмировать свою нежную психику разборками со всякими детьми. — Они притягиваются обратно к Древу, их тянет обратно. Разумеется, перейти границу они не могут, а вот стать дверью в мир снов запросто. А Аглос… был мастером, он рисовал потрясающе! Эта идея могла только ему в голову прийти, — она зажмурила глаза, словно попыталась воскресить перед собой неземной образ Аглоса, и вздохнула. — Да, он талантлив до сих пор. Что есть, то есть. Иногда мне хочется служить ему, но то, что он сделал с моей сестрой… О чем я? Ах да! Ну так вот. Я подружилась с феей, выманила ее…

— Это была ты? — я посмотрела на фейку, и та печально кивнула.

— Я тогда не задумывалась о том, что делаю, — Кларисса тоже посмотрела на фейку и покачала головой. — Этакое развлечение. Кто же знал, что из-за меня ее вышвырнут из народа умирать?

— За это, — фейка особенно выделила это слово, — надо сразу убивать. Я себя никогда не прощу! Хотела бы я все вернуть назад… все-все! Да, хотела бы… это невозможно.

— И я бы хотела, — искренне откликнулась Кларисса. — С тех веток… — Кларисса отвела взгляд от феи и посмотрела на меня. — Я обманула твою спутницу, Весея, выманила ветки. И Аглос нарисовал две картины, в холст мы вплели части этих веток… Я их, как сейчас, помню: зал с зеркалами и черное стекло. С этого все и началось…

Я нервно сжала руки и против воли подалась вперед. Зал с зеркалами. Картины! Это об этих картинах говорила Таура?! Тогда все становится понятным!

Создатель, я должна их найти. Во что бы то ни стало. Где угодно, у кого угодно, какой угодно ценой!

— Кому они остались? Они у Аглоса? Я видела у него одну картину, там были какие-то феи…

Кларисса задумалась и потерла виски. Такое чувство, что новость ее озадачила.

— Ты видела Аглоса?

Выглядела женщина влюбленной по уши. Еще немного, и я взорвусь! Сколько можно?! Моя сестра умирает, а Клариссу волнует, видела ли я Аглоса! Еще бы спросила, как он выглядит и не притащить ли ему молочка!

— Где картины? — с нажимом переспросила я. — Где они?

— Не знаю! — Кларисса резко вскинула голову и удивленно округлила глаза. — Я думала, они у Линда! Лет шесть назад я видела его, меня провели в город Нерос с Линдом, и я… я спросила у него прямо, где картины, я хотела их уничтожить. Мы тогда крупно поссорились еще, он не отдал мне картины, сказал, что отдаст Линду…

Понятно. Значит, вот как. Я задумчиво приложила палец к губам. Если они не у Линда — а у него никаких картин нет, я уверена! — значит, у кого-то еще… Но не у Нероса же? Абсурд! Даже думать об этом не хочу и не буду, это все равно, что предать друга. Он никогда бы так не поступил ни с Таурой, ни, тем более, со мной. Он — солнце в человеческом обличье, от него теплеет на сердце.

— У Линда картин нет, — я вздохнула. — А больше он ничего не говорил? Аглос?

— Боюсь, это все, чем я могу помочь, — Кларисса развела руками.

Что ж. Я встала и подошла к окну. Буря бушевала, пригибала деревья к земле, по крыше стучал дождь… Я могу только благодарить Создателя за эту бурю. Когда бы я узнала, если бы не она?

— Дзинь, почему ты мне не сказала? — я повернулась. — Ты же знала, что это важно. Почему?!

Фейка опустила крылья и поникла.

— Я не могла… — едва слышно выдавила она. — Не могла…

— Ей запретили, — Кларисса с жалостью посмотрела на Дзинь и быстро посмотрела на меня. — Она действительно не могла, Весея. Ни указать на меня, ни упомянуть Древо Грез и его свойства… это как закон, что ли, у них?

Я еще раз вздохнула, но на этот раз без тяжести на сердце. Дзинь меня не предавала! Не предавала.

— Прости, Дзинь, — я виновато улыбнулась. — Прости, пожалуйста. Я просто подумала… как я могла только подумать!

— Маленьких все норовят обидеть, — невесело откликнулась фейка. Она смущенно посмотрела на меня и робко улыбнулась. Вот зараза мелкая!

Я усмехнулась, но быстро помрачнела. Надо найти эти картины. Надо.

* * *

Я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Буря прошла, оставив после себя свежий ветер, запах моря и искрящуюся в лучах солнца радугу. Дерево Целителя, низко склонив крону, тихо шелестело листьями, будто жалуясь на несправедливую судьбу и корни, утонувшие в луже. Зато двум птицам лужа очень даже понравилась: весело переговариваясь, они плескались в мутной воде и чихать хотели на ворчание старого дуба. Жаль, что я не птица, улетела бы от всех проблем, вот бы подпортила настроение человеку в маске!

Знать бы, кто за маской… Где же мне искать эти проклятые картины? А самое главное, что с ними потом делать?

— Вернись на землю, корни прорастут, — фейка перелетела на плечо и чихнула, причем прямо в ухо. Вреднюга мелкая.

— Как же, с тобой прорастешь! — я откинула волосы за спину и, оттолкнувшись от двери, быстро пошла к городку. Студенты мне по дороге не попадались, только на крыльце Древесного зала собралась мокрая и по виду очень несчастная кучка студентов: некоторые хмуро бубнили под нос что-то из магической теории, другие сосредоточенно царапали на обивке двери формулы и какие-то расчеты. Один ученик мечтательно смотрел на небо, будто надеялся, что сверху неожиданно упадет профессор и великодушно поставит всем оценки за красивые глазки.

— Весс!

Я перевела взгляд со студентов на дорожку, махнула рукой в ответ и поспешила к Неросу и Ханне, на ходу подмечая, что Нерос какой-то… не такой. Что-то в нем определенно было не так.

— Весси, Создатель, где ты пропала?! Не достучаться до тебя! Я вчера весь день пыталась тебя выцепить! — Ханна рассмеялась. — Признавайся, куда смылась?

Я замялась, не зная, что ответить. Вряд ли стоит на каждом углу болтать, что мы были в Городе Забвения, да еще и у Аглоса: боюсь, Неросу это вряд ли понравится.

— Ну… спала, — я заправила за ухо волосы. Ничего не могу с собой поделать: как начинаю врать, всегда жестами выдам смущение! Тьфу, пропасть! — Спала, ты же меня знаешь… устала и…

— Одна? — Нерос сощурился, разглядывая меня строго и в то же время хмуро. — В комнате тебя не было, я проверял.

Пропасть, пропасть, пропасть!

— Она была со мной, — кто-то притянул меня к себе и ласково провел по волосам. — Весс, только не злись, — прошептал Линд едва слышно и снова повысил голос до нормального: — Какие-то проблемы?

Голубые глаза Нероса будто вспыхнули пламенем, никогда не думала, что человек может так поменяться за считанные мгновения. Как могут два брата столь сильно ненавидеть друг друга? Даже зная всю историю, я не могла понять, почему они не могут находиться рядом даже нескольких минут: обязательно поругаются или, того хуже, придется после их разговора устраивать погребальный костер.

— Я вот все жду, когда же начнется драка песочными совками, — задумчиво пробубнила фейка, теребя мою сережку. — Все никак не дождусь!

— Проблемы? — Нерос сжал кулаки и кивнул. — Есть проблемы. И знаешь какие? Думай, что делаешь, она не твоего круга! Тебе падать некуда, а ей всю жизнь испортишь!

— Каким это образом? — Линд еще крепче прижал меня к себе. — Или предрассудки теперь значат больше, чем все остальное?

Линд не врал, нет, всего лишь не все говорил, но — пропасть подери! — из-за этих недоговорок могут и слухи пойти. Я толкнула его локтем, но меня нагло проигнорировали. Уж эта мне вражда! Я-то при чем?!

Я представила маму в гневе и печально вздохнула. Мне остается надеяться, что прошлое Линда останется тайной для всех, кроме меня, иначе мне придется умолять человека в маске, чтобы он посадил меня в зеркало: мама-то в любом случае страшнее!

— Да ты… растард! — Нерос гневно мотнул головой. — Она хоть знает, что ты из себя представляешь?!

— Тебя это так волнует? Вполне, — холодно отрезал Линд. — И мы, в отличие от тебя, границы не переходим, чтим традиции, знаешь ли, — я вздохнула свободнее и передумала убивать Линда на месте. Ну, хоть слухи не пойдут.

— Ты ее недостоин, — прошипел Нерос.

— Недостоин, — согласился Линд с какой-то горечью. Я сжала его руку, мне жуть как хотелось спросить его, неужели он действительно так думает? Линд вздохнул и уже спокойнее бросил: — Я знаю свое место, Нерос, знай и ты свое.

Нерос прищурился и наклонил голову набок. На секунду ветер отбросил его волосы с лица, и я отметила, что он, как две капли воды, похож на Линда. Похож — и не похож. То общее, что их объединяло, их же и разъединяло, будто узнаваемые черты плавно переходили в нечто совершенно противоположное. Удивительно, как иногда характер оттачивает внешность — по капле, по крупинке, изменяя ее, придавая ей что-то необыкновенное и уникальное.

Нерос перехватил мой взгляд, и в его глазах появилось странное и незнакомое чувство. Я нахмурилась.

— Нерос, тебе не о чем волноваться. Линд мне помогает в поисках лекарства для Тауры. И…

— И не только, — грубо отрезал Нерос. — Не мне тебя учить, Весея, но я тебя предупредил.

— Я помню, — я вздохнула. Сколько это еще может продолжаться?

— Ладно, — вполне миролюбиво кивнул Нерос, но тут же опомнился и одарил Линда презрением и прочими братскими чувствами. — Не появляйся на моей дороге, растард, понял? — Нерос дождался сухого «с радостью» и развернулся. — Хан, мне надо в библиотеку заглянуть…

Нерос сделал шаг, и я поняла, что в нем не так: он хромал. Хромал… Как интересно.

Я потерла лоб, вспоминая прошлый кошмар. Мне не хотелось снова возвращаться к тому сну, я пустила в себя слишком много ненависти. Один раз позволишь себе — и будешь возвращаться снова и снова к своей ошибке. Но все-таки… так странно, что именно сейчас Нерос хромает — и именно на ту ногу, которую…

Я вздрогнула и встряхнула головой. Создатель, как мерзко, за одни эти мысли меня можно к гномам отправить! Мерзко, мерзко, мерзко!

— Тебя проводить? — Ханна задержалась взглядом на мне и бросилась вслед за Неросом, но он мягко отстранил ее и пошел дальше. Все-таки Нерос всегда останется Неросом: обаятельный, но переменчивый, добрейшей души, но жестокий. Сколько его помню, он никогда не думал о том, что делает кому-то больно, но при этом переживал за каждого своего друга или подругу: в этом весь Нерос.

Ханна растерянно вернулась к нам, и я, высвободившись из рук Линда, подошла к ней.

— А что с Неросом? — я шутливо толкнула подругу, но она не поддержала меня, как обычно. Грустно всхлипнув, она спрятала лицо в ладонях.

— Он недавно ногу сломал… Ох, Весс, он меня терпеть не может! Он даже не хочет, чтобы я помогла ему!

Я задумалась. Недавно…

— Недавно — это когда?

Видимо, что-то отразилось на моем лице: Ханна почему-то побледнела, нахмурилась и сделала шаг назад.

— Почему ты спрашиваешь?! — она сказала это со злобой, с затаенной яростью, и я растерялась. — Думаешь, он что-то сделал?! Нерос никогда ничего плохого не делала, запомни это! Я бы на твоем месте присмотрелась вот к нему! — Ханна кивнула на Линда и резко отвернулась.

Я удивленно посмотрела на Ханну. Создатель, да я же ничего не сказала!

— Хан? Ты чего?

Она как-то сникла под моим взглядом и тихо пробубнила:

— Да ничего, просто… просто. Извини, Линд.

Мы с Линдом переглянулись. Странно себя Ханна ведет, сама на себя не похожа.

— Что ж, — Линд вытащил из кармана маленькую книгу и кивнул в сторону Древесного Хала. — Я предлагаю немного повеселиться. Вон там — видите? — там студенты. Их надо загнать из исходного пункта в аудиторию. Задача сложная, конечно, — черноволосый с сомнением посмотрел на несчастных учеников, уже не мокрых, а влажных, и пожал плечами. — Справимся?

— Оооо, это получше воровства занавесок будет! — Дзинь высунулась из-за кос и потерла ручки. — Ну что ж, берегитесь, ученые детки, я иду! Щас как…

Я поймала фейку за крыло и засунула в карман.

— Линд, сколько учеников у тебя остается после сессии? Ну хотя бы целых?

— Полтора, — усмехнулся черноволосый. — Иногда одна восьмая, — он чуть дольше посмотрел на меня и улыбнулся. — Не волнуйся, у нас ничего не пропадет просто так.

— Некромантия? — фейка высунула из кармана голову.

— А чего добру пропадать?

Создатель, с кем я только связалась? Эти профессора хуже Отреченных во сто крат!

* * *

Мне снился замечательный сон, я сидела на берегу и смотрела на синие огоньки звезд. Такие звезды могут быть только во сне — крупные, как бусины, яркие, четкие. Я смотрела и смотрела, и мне казалось, будто я тоже звезда, часть какой-то великой системы, часть чего-то такого, что имеет смысл, что не просто так живет, не просто существует, а существует зачем-то. Эта цель казалось важной, но, что самое интересное, я понятия не имела, что это за цель. Она просто была, и мне этого хватало.

Но когда я откинулась на песок — теплый и мягкий, такой настоящий, такой живой! — я задремала. Сон во сне — это так странно. К миру грез вообще можно привыкнуть, или он каждый раз открывает нечто новое?!

— Просыпайся, — что-то маленькое и золотое кружилось перед глазами. Помедлив, я решила проснуться, чтобы назойливая мошка наконец успокоилась. Решила проснуться и… проснулась.

Город. Такой странный город.

— Пора учиться, — Дзинь сидела на маленьком золотом облачке пыльцы, скрестив ноги и сурово хмурясь.

— Учиться? — я поморгала, удивленно оглядываясь. Создатель, что за причудливое место могут создать грезы! Изогнутые, кривые, веерообразные, древесные, высокие, низкие, круглые… словом, здания всех мыслимых и немыслимых форм и расцветок… уходили куда-то вдаль, в радужный воздух. Да, радужный воздух — мелкие искры вспыхивали то там, то тут, складываясь в загадочные узоры радуги. Этот мир был не похож ни на что и сразу похож на всё.

— Учиться, — фейка торжественно кивнула. — Я твой спутник. Я покажу тебе то, что ты должна уметь. Это долгий процесс, но идущий осилит дорогу, ищущий знания — найдет.

Каюсь, фейку я прослушала, слишком занятая разглядыванием причудливого города. Здания оказались еще не самым подозрительным элементом нового мира, тут были еще растения — в том числе и ходящие на листьях, как на ногах, — и дороги, вьющиеся вокруг зданий, словно лианы… да чего тут только не было!

А люди? Или это не люди? Зачастую я даже не могла понять, кто передо мной, какой формы и какого цвета. Некоторые жители были весьма симпатичны: например, серебряный шар с большими глазищами, или золотой шар… Или иногда краем глаза я замечала людей, которые при пристальном рассмотрении людей напоминали примерно также, как амебы.

Я перевела взгляд на фейку и вздохнула. Некоторые вещи — точнее, некоторые мелкие — остаются врединами даже во сне.

— Духи, — фейка проследила за моим взглядом. — Это Город.

— Город? И что за город? — я потерла глаза. Нет, ну это мне точно все снится!

— Просто город нашего уровня. Здесь тебе легче будет учиться. Сегодня надо освоить материализацию!

Я рассмеялась. Материализация — сказки эльнолвов, это все знают! Нельзя из ничего создать что-то.

Хотя это же мир грез.

— Хватит ржать! — фейка недовольно фыркнула, мигом став похожей на привычную Дзинь. — И вообще, ты мне речь сбиваешь! Слушай сюда.

Фейка — и вдруг речь! Я выпрямилась: надо послушать.

— От то-то же! Ты должна представить предмет в мельчайших подробностях. Понимаешь, этот мир — он как бы откликается на твои потребности, здесь нет материального, это сплошная… ммм… как же эта штука? — фейка достала блокнот из воздуха и что-то внимательно прочитала. — А, вот! Энергия.

Я хмыкнула. Что-то мне все это напоминает лекции по мифологии эльнолвов.

— Тьфу на тебя! — вздохнула фейка. — Подумай о чем-нибудь таком, что тебе нужно.

Глупость какая-то. Я вздохнула и задумалась. А что мне нужно-то?

Я думала и думала, но мои мысли постоянно скатывались не туда, куда надо. Картины… мне надо найти картины. Но где? Может, как-то через мир грез добраться? Можно ли их уничтожить изнутри…

— А колодец-то тебе зачем?

Я открыла глаза и удивленно ойкнула. И правда — колодец-то мне зачем?

— Что это? — я встала и осторожно подошла к колодцу. Черный, бездонный, с противной скользкой зеленью на стенках.

— Колодец, — мрачно повторила фейка. — Весс, нет бы золота и брильянтов пожелала! Ну хоть бы арэнов кучку! А то колодец, еще такой мерзкий, фииии!

— Это не я, это моя голова, — я перегнулась через стенку и посмотрела вниз, в черное ничто. Ну и что там на дне? Может, арэны действительно?

— У тебя в голове у гномов обитель зла, - вполне справедливо заметила фейка. Я фыркнула, но зря: колодец почему-то вдруг дрогнул, завращался, и я, завопив от ужаса, затянулась в черное ничто.

* * *

Меня здесь не ждали. Ни единого звука не раздавалось в черно-белом пространстве, никаких слов, только мрачная тишина, настолько неестественная, что давила на уши. Меня не связывали заклинаниями, люди в масках не выскакивали из-за угла — я была здесь одна. Наконец-то.

Я посмотрела на небо, чувствуя себя мышкой, из любопытства заглянувшей в желудок кошки. Небо, как небо, разве что облака застыли на одном месте и никакого ветерка тебе, никакой… жизни. Желудок, надо сказать, так себе, хотя детально прорисованный. Я провела рукой по воздуху, представив, что это всего лишь картина, и правда — на руке осталась черная краска. Знания творят чудеса.

Но если не считать такой мелочи, как неподвижность и краска, мир казался до невозможности реальным. Вокруг росли деревья — изогнутые, тянущие к небу когтистые ветки: просто картинка к мрачным гномикам в голове Отреченного. Дорога позади будто отсекалась белым туманом — за ним, я знала, начинался совсем другой мир грез, яркий и радостный, переменчивый, как сама жизнь. Передо мной же было целых три дороги, как в сказке: прямо пойдешь — встретишь гнома со сковородкой, налево — гнома с молотком, направо вообще не ходи, там гном со скатертью-самобранкой, закормит до смерти.

Я вздохнула и побрела к гному со сковородкой, то есть прямо. Особого выбора у меня и не было — левая и правая дороги оканчивались тем же белым туманом, который подстерегал меня сзади, а вот у гнома со сковородкой оказался целый дворец, чем-то напоминающий торт со свечами. Уродливый такой торт, черно-белый, хмурый, так и поджидающий несчастного именинника, чтобы подпортить праздник своим видом. Но меня, как, впрочем, и большинство именниников, не спросили.

— По-другому запою, когда этот торт меня сожрет на деле, — я перепрыгнула подозрительно черную лужу и остановилась перед лестницей. Ненависть к человеку в маске вспыхнула с тройной силой: вот ведь расстарался, гад, вон какую лестницу нарисовал, еще и витую! Наверняка специально для меня трудился!

Картины. Я отбросила волосы назад и поползла вверх. Мне остается надеяться только на то, что мое восхождение не останется напрасным подвигом, а хоть как-то поможет моей сестре и мне заодно. Сомневаюсь, что удастся уничтожить эту картину изнутри, но вдруг случится чудо, и я узнаю, кто или что стоит за всем этим бардаком с миром грез: было бы очень неплохо.

Хотя, в целом, на что я надеялась, непонятно. Была одна-единственная мысль: если я здесь, значит, что-то мне здесь надо. Но я понятия не имела, что это, зачем и имеет ли смысл, поэтому приходилось полагаться только на внутреннюю уверенность, убежденность, что так надо, пришедшую неизвестно откуда. Приходилось ползти по этим противным и скользким ступенькам, которые уводили на высоту куда больше ожидаемой и постепенно сужались, пока ступеньками не стали называться узенькие полоски камня. Приходилось цепляться за них, чтобы не упасть вниз: понятия не имею, что происходит с человеком, умудрившемся помереть смертью храбрых в мире грез. Что-то мне подсказывало: ничего хорошего, так что к двери я уже добиралась чуть ли не ползком: во всяком случае, встать я не рискнула.

— Растард, пропасть подери этого гада! Зараза, чтоб его гномы на опыты утащили, чтоб на голову луна свалилась, чтоб призраки таскались по пятам, звеня цепями и бряцая клыками! — я посмотрела вниз, от черной пустоты у меня закружилась голова, и я в сотый раз пообещала себе, что человек в маске будет умирать медленно и мучительно — примерно как я ползла на эту верхотуру. — Пропасть.

Я осторожно поднялась на ноги и по стеночке подкралась к двери. Помедлив на пороге, я наконец решилась и, толкнув дверь, проскользнула внутрь.

* * *

Странное место.

Я побродила по кругу, подозревая, что кто-то очень нехорошо надо мной посмеялся. Был это мир грез, Создатель, человек в маске или собственная голова — сказать трудно, но никогда не думала, что буду гулять внутри стеклянного шара, будто делать мне больше нечего.

Стеклянный потолок, стеклянный пол, хотя, если честно, я очень быстро запуталась, где потолок, где пол, а где стены: все было одинаково круглым. Черное стекло мягко блестело в приглушенном свете плавающих подсвечников… мне это не нравилось. Всё не нравилось. И больше всего — атмосфера этого места, мрачная, пугающая и мертвая.

Кроме того, я не могла найти выход: дверь испарилась, стоило мне переступить порог. Создатель, как же все это странно!

…И как мне теперь выбраться?

На минутку мне пришла в голову безумная мысль — позвать человека в маске, чтоб он показал, где выход, но что-то вовремя подсказало, что вместо стеклянного шара я в таком случае попаду прямиком в зеркальный кошмар. Не самое радужное будущее.

Я облокотилась о стену — или пол, или потолок, разве тут разберешь? — и нервно забарабанила пальцами по стеклу. Мимо, медленно вращаясь, проплывали подсвечники: не выдержав, я схватила один из них и поднесла к поверхности стекла, как можно ближе. Мне хотелось увидеть, что там, за пределами шара, и нельзя ли разбить стекло, чтобы выбраться, но вместо этого я увидела что-то… такое!!! Белое, пушистое… ужас просто!

— Ааааа!!! — мой вопль эхом отразился от стен, оглушил меня, поэтому свой следующий вокальный подвиг я не услышала, зато отдавленная подсвечником нога живо напомнила мне, с какой стати ору на этот раз. — Пропасть подери все это место со всеми его обитателями! — я отдышалась и открыла рот, чтобы еще поругаться, но осеклась. — Т…, - я пригляделась и ахнула: — Таура?!

Нет! Это не может быть Таура! Я прижала руки к стеклу и вгляделась в белую фигуру. Она напоминала призрака, да, но это был не призрак. У фигуры было лицо моей сестры, измученное и лишенное всяких эмоций и красок — блеклое подобие настоящей Тауры, всего лишь жалкая копия ее красоты.

— Таура? — я тихо повторила вопрос, хотя уже знала ответ. Создатель, что они с тобой сделали, сестренка?! За что тебе все это, за какие такие поступки можно так страшно наказывать?! — Это ты?

Она кивнула с какой-то обреченностью и покорностью: ни у одного человека я не видела такой тоски в глазах. Она уже смирилась с тем, что умерла, в ее глазах не было главного — того, что отличает живого человека от мертвого: надежды.

— Я знаю про картины, я найду их обязательно, слышишь?! — я постучала по стеклу, но Таура покачала головой и приложила ладонь с другой стороны. Я дотронулась до холодной поверхности, и, хотя стекло не позволило мне прикоснуться к руке сестры по-настоящему, стало легче. Моя сестра еще жива. Это она отбросила всякую надежду, но у меня эта надежда соханилась: я буду верить за двоих. Себя не пожалею, но не дам Тауре погибнуть.

Не отрывая взгляда от сестры, я присела и нащупала рукой подсвечник. Тяжелый, должен подойти. Перехватив его за основание, я замахнулась и на мгновение увидела, как лицо сестры вспыхнуло безумной надеждой. Она подалась вперед, быстро кивнула… но потом почему-то побледнела и отшатнулась назад, в темноту.

— Я бы не делал этого.

Что-то вырвало у меня подсвечник из руки: с тихим звоном он упал на стекло и застыл. Пропасть, я точно убью этого человека в маске! Достал!

— Да что ты?! — я резко повернулась и уставилась в черные прорези для несуществующих глаз. — Я забыла тебя спросить! Отпусти мою сестру, слышишь, ты, растард!!!

Трудно ожидать от убийцы доброго дела: человек насмешливо поклонился и мерзким голосом протянул:

— Сию минуту, — он в один момент оказался возле меня и притянул к себе. Что-то было в нем до безумия знакомое, и это чувство было куда сильнее, чем обычно. — А теперь послушай меня, маленькая зараза, это был последний раз, когда ты суешь свой нос не в свое дело!

— Попробуй останови меня, — я улыбнулась, неожиданно вспомнив, что на этот раз я свободна, как птица. И это мир грез, где возможно абсолютно все то, что ты можешь представить. Любая греза, как говорится, на ваш вкус. — Мне кажется, или ты что-то забыл?

Он удивленно застыл, даже руки дрогнули.

— Например, — я придвинулась еще ближе и приподнялась на носки, чтобы рассмотреть черты лица, не скрытые маской. Да кого же он напоминает?! — Например, заклинание, а?

Противник наклонил голову, медленно-медленно поднял руку и провел по моей щеке, да еще так нежненько, осторожно! Я чуть не зарычала. Растард! Засадив мою сестру в этот треклятый шар, он строит из себя влюбленного убийцу! О, как драматично! Не выдержав, я резко толкнула его назад — так, что он от неожиданности упал, — и зашипела не хуже разяренного гнома:

— Отпусти мою сестру!

Он приподнялся, вытер тонкую струйку крови с губы — вот как надо злиться, оказывается! — и равнодушно пожал плечами.

— Не могу, — короткое, почти неуловимое движение, и, быстро налонившись, он поцеловал меня. — Останься, — он вздрогнул, как-то поник и растратил всю надменность. Еще немного, и, честное слово, поверю! — Останься, пожалуйста, я прошу тебя! Не я выбираю жертвы, поверь, но я не дам тебя в обиду! Мне больно видеть, как ты умираешь, я не хочу…

— ТЕБЕ больно, тебе?! — я чуть не плюнула ему в лицо. Почти уверена, что сейчас у меня открылась способность плеваться ядом. — Тебе больно видеть?! Создатель, что ты за человек?! Освободи мою сестру, хватит прятаться за масками!

Он выпрямился и, вернув себе вид непризнанного гения, отвернулся, будто бы говоря, что полностью уверен в своей неуязвимости. Ну-ну.

— От меня ничего не зависит.

О, мне так хотелось врезать ему! Или пинка под зад дать — для ускорения! Знает убийцу, помогает ему, но при этом от него ничего не зависит! Создатель, когда люди перестанут придумывать эти дурацкие нелепые оправдания своим подлым делишкам?!

Дам ему пинка и даже оправдываться не буду! Я подняла ногу, но тут заметила подсвечник и… решила, что могу использовать этот момент гораздо лучше. Главное, не сильно шуметь. Если меня заметят раньше времени, то ничего не выйдет, придется ждать другого момента. Которого может и не быть.

— Что ж, не хочешь по-хорошему, — он натянул перчатки, а я подхватила подсвечник, — придется другими спосо… — он обернулся и замер на полуслове. Я крепче сжала подсвечник и подумала, что хорошо бы его увеличить раза в два. Справедливости ради, мир грез удивительно восприимчив к желаниям посетителей: ррраз — и я чуть не уронила железку, такой тяжелой она стала.

— Не делай этого, — человек в маске напряженно подался вперед. Сжатые кулаки, голос — да он явно боится, что я разнесу эту комнату!

Я сглотнула. Ну же, один рывок!

— Не делай! — прорычал человек. Я медленно наклонила голову. Один рывок. — Нет.

Да! Размахнувшись, я подняла подсвечник, но не успела.

— Тварь! — человек сшиб меня с ног, я от неожиданности бросила несчастный подсвечник в ближайшую стену и вцепилась в Маску.

— Ненавижу тебя! — не знаю, что на меня нашло, я в бешенстве царапалась, вырывала клоки волос, кусалась, будто разъяренная и напуганная кошка. Голова отключилась, совесть умерла: я хотела убить его. Здесь и сейчас. — Сдохни, сдохни, растард!

Я так оттолкнула его, что он, с досадой зарычав, отлетел назад и врезался в стекло. Я быстро перекатилась на живот и поднялась. Убить, убить, убить!

— Весея!

Я вытерла кровь с губы — когда только успел отомстить?! — и остановилась. Имя будто отрезвило меня.

— Весея, — тихо повторил человек и хотел что-то еще добавить, но тут раздалось тихое «вжжжжик» и хрустящий треск: по черному стеклу потолка расползалась трещина. Испуганно подняв головы, мы наблюдали, как стрелка трещины змеится дальше… еще дальше… расходится на множество мелких трещин…

— Нет… Нет!

Я опустила голову и посмотрела на человека в маске: сейчас он не выглядел злым или способным на убийство. Скорее, жалким и напуганным человечком.

Я сделала шаг к нему и застыла в нерешительности.

— Он же убьет, убьет меня! — человек, не отрываясь, смотрел на трещину, будто это не стекло треснуло, а планета раскололась на две части, и я решилась. В один прыжок преодолев расстояние до врага, я наклонилась и резко сдернула маску…

Сердце забилось часто и испуганно, словно пойманная в клетку птица. На миг мне показалось, что под ногами расступилась земля, и я лечу, лечу в пропасть. Но нет. Я стояла на стекле — на черном стекле, которое жалобно трещало, готовое лопнуть, словно раздавленный гномий шарик.

Всхлипнув, я выронила маску, закрыла руками рот, чтобы не закричать, и отступила на шаг назад.

Не может быть! Нет!

* * *

Нерос.

Нерос.

Я закрыла лицо руками, отказываясь верить и понимать: мой друг меня предал. Предал Тауру, мою сестру — свою лучшую подругу, которая доверяла ему безгранично и верно, как родному брату. Все это время — все это долгое время — он приходил в наш дом, притворялся, лгал: он — убийца, который был виноват во всем этом, замешан по самое не хочу!

Теперь все сходилось. Все-все кусочки мозаики сложились наконец-то в общую картину — в картину, которую я не хотела видеть и не хотела замечать, потому что она слишком жестока и слишком уродлива, чтобы быть настоящей. Такого не должно было быть — никогда-никогда, но вот ирония: все то, что для меня раньше казалось невозможным, неожиданно оказалось самым настоящим.

В тот день, в день рождения Тауры, Нерос ушел, и теперь я поняла, что за дела не позволили ему поздравить подругу. Картина из прошлого будто развернулась перед моими глазами: он испугался, когда увидел Дзинь, но он испугался за меня… а как же Таура? Не могу поверить, что он тогда уже знал, что ждет мою сестру. Не могу поверить, что это его вина.

А его подарок? Что было в той коробке? Пропасть, что было в той коробке, которую он передавал мне с фальшивой улыбкой дружбы?!

Надо взять себя в руки. Хватит ныть, оплакивая дружбу: ее нет и не было никогда, это всего лишь очередная ложь. Этой лжи много в человеческом мире: реальность пропитана ядом, и от этого яда не убежать.

Я опустила руки и посмотрела на Нероса. Он выглядел… потрясенным? Напуганным? В любом случае, я вдруг поняла, что ненавижу его и в то же время не могу ненавидеть так, как того незнакомого растарда в маске. Это была, скорее, горькая ненависть, проникающая глубоко в сердце и отравляющая изнутри.

— Как ты мог? — мне очень хотелось ударить его, вышибить всю эту дурь из лживой головы, но… я не могла поднять на него руку. — Как ты мог?!

— Весея… — он приподнялся, но упал, и испуганно посмотрел на меня. — Весс…

— Как ты мог?! — я совсем немного подняла голос, но Нерос сжался и виновато посмотрел в сторону. — Смотри на меня! Как ты мог ее предать?! Как ты мог предать меня?!

— Весс, я… я не хотел, — он запнулся, натолкнувшись на мой взгляд.

— Не хотел, — будто завороженная повторила я. — Не хотел убивать… Тауру? Не хотел… — голос дрогнул, но я нашла в себе силы и выпрямилась. — Ты не хотел. Не хотел, чтобы она выжила. Не хотел, чтобы я выжила.

Я повертела маску в руках и повторила еще раз, будто наслаждаясь этим словом:

— Не хотел.

— Весс…

Внезапно я поняла. Всю жизнь я видела маску, но здесь, по иронии, его маска была более настоящей, чем его лицо. Отчаяние, злость — сколько всего намешалось в этом слове: «предательство»? Вскрикнув, я с силой бросила маску на пол и в каком-то ненормальном равнодушии уставилась на Нероса.

— Прости, прости… — он бросил на меня быстрый взгляд, якобы с болью, и, резко вскочив, попятился к стене. — Весс. Прости меня, прости, я прошу тебя! Я не хотел!

Он кинул на меня еще один взгляд — чуть жалобный, чуть печальный, с болью, но я больше не верила этой боли: все фальшивка, всё, всё ложь! С трудом подавив не то рык, не то рыдание, я выпрямилась и смело посмотрела на предателя: с презрением, жестокостью и равнодушной яростью — всем тем, что я чувствовала.

— Прости, — он отвернулся и, пока я не опомнилась, махнул рукой. Стена превратилась в туман. Мне бы спохватиться, поймать его, найти в себе силы и отомстить, но я неподвижно стояла и смотрела, как он убегает от меня, своего предательства и самого себя.

— Прости, — с болью прошептал он, прежде чем исчезнуть в белом тумане.

Я без сил опустилась на пол. Мне хотелось выть и рыдать, но не было слез, не было крика. Теперь мне действительно казалось, что я сплю: вот он, настоящий кошмар, реальный до тошноты.

…Что-то щелкнуло, и меня выдернуло из равнодушия и оцепенения, словно из плохого сна. Подняв голову, я внимательно осмотрелась. Трещина расползалась медленно, но упорно, и все-таки слишком медленно.

Я встала и подняла руки. Это мир грез, но все его создания хрупки также, как и он сам, как все человеческие мечты, надежды и иллюзии. Сегодня ты уверена в человеке, но завтра все может измениться. Нерос… как — почему?!

Тихо зарычав, я стянула к себе энергию — впервые в жизни, впервые осознанно. Может, это и мир грез, но мы не знаем, какой из миров реальный.

— Сгинь! — энергия рассыпалась, как что-то ощутимое и реальное, будто камень на тысячи песчинок, и собралась вновь, чтобы разрушить треклятый шар, эту темницу, которую выстроил фальшивый друг для тех, кому он клялся в вечной дружбе.

«Я не дам вас в обиду», «я люблю вас всех», «я никогда вас не предам, вы же знаете»… Ложь, ложь, ложь!!!

…Стекло брызнуло в разные стороны, осыпаясь осколками на покрывало черного ничто, на то, что никогда не существовало, но реальнее всего — что существует. Все исчезло, и я полетела куда-то вниз, в черную пустоту, у которой не было ни верха, ни низа — ничего…

* * *

— Весс?

Свет… Как много света.

Я открыла глаза, моргнула несколько раз, привыкая к ярким краскам реального мира, и бездумно уставилась в потолок.

Ни о чем не думая, я думала о многом. Мысли проносились вихрем в моей голове, сплетаясь между собой и исчезая в пугающей пустоте. У меня не было сил их остановить, да я и не пыталась.

Нерос… Линд… Аглос… Таура… я. Теперь я знала все, но мне казалось — по-прежнему казалось — что я что-то упускаю: что-то важное упускаю, необходимое для того, чтобы наконец понять и распутать этот проклятый клубок тайн.

— Весея?

Призрачная мысль мелькнула в голове и исчезла прежде, чем я смогла до нее дотянуться. Вот когда почувствуешь себя мотыльком, который никак не может отыскать свет, постоянно мелькающий в темноте.

Я еще раз моргнула и села. Линд выглядел встревоженным — да это и понятно: наверное, я тут всех перепугала своим поведением. На мгновение мне стало стыдно, но тут же голову заняла другая мысль.

Надо уничтожить картины.

— Весс, с тобой все хорошо? — Линд легко дотронулся до моего лба, провел рукой по щекам и вздохнул. — Я за тебя испугался. Дзинь сказала, что тебя… цитирую!.. «утащил колодец».

— Да он сожрал ее! Если бы я знала, что колодцы в мире грез такие кровожадные! — фейка опустилась на мои колени и нервно дернула крылом. — Создатель, Весс, он тебя там не переварил, случайно? Во всяком случае, ты выглядешь очень вареной, даже слишком…

Я покачала головой и, сняв с колен озадаченную фейку, встала. В голове вертелась одна мысль, и она придавала мне силы и решительности, но… это же Нерос. Нерос, пропасть бы его подрала!!! Создатель, как он мог?!

И как я могу обвинять его? Может, я ошиблась? Может, все это чепуха и обычный сон?

Ноги подогнулись, и я вцепилась за Линда, чтобы не упасть.

Сны — не просто картинки, которые мелькают в голове. Сны — кусочек другого мира, не всегда доброго, но такого же реального, как и наш мир. Я в этом убедилась — сама убедилась. В чем я сомневаюсь: в том, что видела своими глазами, пусть и в мире грез? Поздно, слишком поздно о чем-то жалеть. Некоторые знания приносят больше горя, чем радости или пользы, но без них… что бы я делала без них.

Поседею я с этими знаниями, как простачка! И все-таки… виноват Нерос или нет — это ничего не меняет, я все равно должна сейчас пойти к нему и все выяснить, пока не поздно.

Создатель, как же от этого всего… мерзко.

— Я знаю, у кого картины, Линд, — я выпустила несчастного парня, расправила помятую мной ткань на его рубашке и только тогда решилась посмотреть в голубые глаза. — Кажется, знаю.

— О чем ты?

Я удивленно наклонила голову, но потом вспомнила, что не успела сообщить Линду о встрече с Клариссой. Как же ему рассказать?

— Твой отец любил рисовать, да? — я опустила голову. Ладно, о картинах я расскажу, но что делать с Неросом, как быть? Это брат Линда, родной ему человек, и, как бы сильна не была их взаимная ненависть, это не отменяет их родства. Еще один удар… Сначала потерять отца, а теперь… пожалуй, братская ненависть сейчас придется как нельзя кстати.

— Что случилось, Весея?

Замявшись, я отошла на два шага назад и снова вернулась.

— Я была у Клариссы, Линд, и она мне кое-что рассказала, — я подняла голову. — Твой отец нарисовал две картины — черное стекло и зал с зеркалами…

— Я помню их, — Линд с тревогой наклонил голову. — Но это всего лишь картины…

— Не всего лишь. Они связаны с миром грез. С их помощью Аглос убивал, но теперь… я, кажется, знаю, у кого они.

Линд нахмурился и о чем-то крепко задумался.

— Да, они отличались… Отличались… были какие-то… темные… мрачные. Но, Весс! — он приложил руку ко лбу и серьезно на меня посмотрел. — Их было три, как минимум. Третья была… черная — только одна белая полоса, а так — сплошная черная краска. Он всегда держал ее закрытой.

Третья. Я не удержалась и с досадой хлопнула по лбу.

— Ну конечно.

Конечно, три. Минимум. Стекло я видела сегодня, хорошо. Зал с зеркалами тоже знаком, но остается еще просто черно-белый мир — тот самый, в который я всегда попадала, проснувшись во сне. Да и не только я, похоже. Третья картина… и что, все эти картины у Нероса?!

Внутри шевельнулось уснувшая было ненависть, но я жестко подавила ее. Ненависть — плохой советчик, один раз дашь ей волю — и она вечно будет диктовать, что и как делать.

— Он отдал две картины Неросу… — Линд осекся, посмотрел на мое лицо и, нахмурившись, вцепился в свои волосы. — Только не это. Не может быть…

Я растерялась: не ожидала, что он все так быстро поймет, но еще больше не ожидала, что он так легко раскусит мою растерянность. Помолчав, Линд с болью отвернулся и наполовину процедил, наполовину прорычал:

— Только не это, — резко развернувшись, он неожиданно с силой ударил по стене: — Нет!

Если бы я только знала, что Линд так отреагирует на эту новость, я бы тысячу раз подумала, а стоит ли рассказывать все, что знаю. Нет, Линд не крушил, не кричал и не рвал на себе волосы. Крепко сжав зубы, он хмуро сверлил темноту за окном, будто видел в этой темноте кровного врага.

— Линд… — я подошла было ближе, но не решилась прикоснуться к Линду.

— Когда-то давно я рассказал ему все, что знал, — Линд с силой сжал кулак, но на лице ничего не отразилось: оно оставалось все таким же пугающе-равнодушным. Мне вдруг захотелось встряхнуть его, как следует, и заорать «круши, кричи, делай что-нибудь, не стой!», но я лишь качнулась на каблуках вперед и, чтобы не упасть, дотронулась до стены. — Он знал все, что знаю я… всё… — Линд выдохнул и с неожиданной яростью ударил в стену. — Так почему же, почему он меня не послушал?!!! Как он мог?!!! Он же знал, кто убил мать, почему он предал ее, как когда-то предал отец?! Как он мог поднять руку на Тауру, на тебя?! Да я лучше убью его, чем позволю…

— Линд! — я развернула черноволосого к себе и повернула его лицо к себе. — Все не так плохо. Это может быть обманом или обычным сном.

В голубых глазах неожиданно сверкнула такая ярость, что я испуганно отшатнулась. Не завидую я Неросу!

— Он убьет тебя, не задумываясь!!! А ты его защищаешь?!

Я вздрогнула от крика.

— Сколько еще должно погибнуть?! Марионетка в руках отца, жалкое подобие человека! Ты думаешь, он остановится?! Кого угодно, Весс, кого угодно, но прежде чем он доберется до тебя, я отправлю его на тот свет!!

Линд с яростью мотнул головой, но мне вовсе не хотелось, чтобы началось братоубийство. Приподнявшись на носки, я быстро поцеловала его в губы — у меня даже мысли не возникло, что так вообще-то не принято! Прежде, чем Линд успел понять, что происходит, я отшатнулась: совращать невинного Профессора не входило в мои планы.

Секунды две я размышляла, что сделала, и как теперь поступить. Вот пропасть, еще подумает, что вешаюсь! В конце концов, я кашлянула и решила сделать вид, будто это все Линду показалось… ничего не было. А что, что-то было?

— Мы пойдем к нему… к Неросу… мы все узнаем от него — так будет честно. Линд?

Я посмотрела на Линда, замершего от неожиданности и удивления, но растратившего всю свою ненависть и ярость, и решительно развернулась. Сейчас или никогда. Нерос ответит на мои вопросы — сейчас или никогда. Хватит бегать, скрываясь за масками. Я хочу знать правду, и хочу услышать ее от лживого друга — от него самого, не от кого-то. Хочу знать, почему он так поступил — со мной, с Таурой… с несчастной Линой, которая больше никогда не увидит солнца.

Хочу знать — за что.

Я остановилась лишь на мгновение, чтобы увидеть, как на горизонте зажглась еще одна звезда. Говорят, звезды — души тех, кто покинул этот мир навсегда и теперь дома. Там, где нам всегда рады, где нет ни зла, ни предательства, ни горечи и обид. Если есть такое место, то жизнь кажется не такой уж и плохой штукой — есть куда возвращаться.

— Что ты хочешь делать? — Дзинь золотым огоньком промелькнула перед глазами и опустилась на мое плечо. Внимательно посмотрев на меня, она кивнула: — Понимаю. Давай покончим с этим.

Сощурившись, я подула на руки, и, будто в ответ на мои жалобы о холоде, на плечи опустилось теплое пальто. Фейка пискнула, придавленная тяжестью ткани, но выбралась и сурово погрозила пальчиком.

— Черный, ты вконец обнаглел!

Линд не ответил: осторожно взяв меня за руку, он кивнул.

— Ты права, Весс.

«Всегда права» — хотела я добавить, но только кивнула. Я будто тяну время, но тянуть до бесконечности нельзя.

 

Глава 8

Фонарик плавал над дорожкой, освещая темный проем двери голубоватым светом. Как это понимать?

Внутри шевельнулось нехорошее чувство: что, если Нерос смылся, прихватив с собой картины? Пропасть.

— Плохо, — коротко заметил Линд и решительно взбежал по лестнице. Чуть подумав, я последовала за ним.

Внутри царил настоящий бардак, будто ураган нечаянно заблудился в комнате и, пока искал выход, неплохо похулиганил. Кровать поперек комнаты, все вещи перевернуты, а на люстре — красивый черный носок, словно укор нерадивому гному хозяина. Мне осталось только гадать, кто и, главное, что мог искать здесь. Тот предмет, который спасал бы Нерос — картины — стоял на самом видном месте.

Я не выдержала и резко откинула ткань, закрывающую полотна. Картины действительно мрачненькие, если не сказать зловещие: было в них что-то пугающее и ненормальное. Одна — не стекло, нет — но явно именно та картина, о которой говорила Кларисса: замок, рядом с которым — стеклянный шар. Аглос действительно был талантищем, я о таком мастерстве могла только мечтать: шар был не просто красиво наложенными красками, он был настоящим. Но самое интересное — я была там.

Вторая картина — сочные краски, но красок всего две. Черная — ее больше. Белая — тонкая полоса посередине. Но было еще кое-что: темное пятно в самом центре, и, если вся картина казалась какой-то глупостью, то вот это пятно словно затягивало внутрь, и, чем дольше я на него смотрела, тем больше оно притягивало меня…

— Весея! — кто-то хлестнул меня по щеке, да так, что я чуть не взвыла. Зато меня сразу выдернуло в реальность… и оказалось, что я преспокойно дрыхну на полу.

Я приподнялась на локте. Как я здесь оказалась только?!

— Что…

— Вот и мне интересно, — Линд помог мне подняться и, бросив внимательный взгляд на черно-белую картину, набросил на полотно ткань.

— Я тебе удивляюсь, все спишь-спишь, а чуть отвлечешься, и на тебе — опять спящая красавица, — фейка прошлась по краю картины и взмахнула крыльями. — Эти две картины… отвратительны!

Две.

Две картины. Где третья?

Я испуганно посмотрела на Линда: кажется, мы подумали об одном и том же. Зал с зеркалами — главная картина, то, что не дает рассыпаться всей этой затее… и ее здесь нет!

— Нерос, — прошептала я и бросилась к двери. Надо найти его, узнать… можно же как-то догнать его?! Но меня ждал сюрприз.

Или не меня.

Я замерла и уставилась на Нероса, застывшего у порога. Он явно не ожидал увидеть нас, но на его лице не было ни страха, ни растерянности, ни вины. Я ожидала увидеть другого Нероса — Нероса хотя бы немного раскаявшегося, но он был, как всегда, аристократичен, красив и безупречен. Белоснежные волосы рассыпались по плечам, голубые глаза сверкали решительностью и превосходством… Маска.

— Пришли меня проведать? — он насмешливо посмотрел куда-то через мое плечо: на Линда, наверное.

— Где третья картина? — у меня не было настроения шутить, расшаркиваться и играть в дурацкую игру под названием «я знаю, что ты знаешь, но мы оба ничего не знаем», поэтому вопрос получился грубым. Нерос перевел на меня взгляд, хитро подмигнул, будто своей подружке… он никогда себе такого раньше не позволял. По крайней мере, по отношению ко мне.

Я гордо — или мне так казалось — подняла голову и посмотрела прямо в его глаза. Не знаю, прочитал ли он в моих глазах все то презрение, которое клубилось в моем сердце, но светиться он перестал. Чуть побледнев, он вздрогнул и на секунду отвел взгляд — впрочем, ненадолго. Буквально через секунду наглость смела всякую вину с его лица, и Нерос уставился поверх меня на Линда — все столь же насмешливо, все столь же самоуверенно.

— Ты плохо влияешь на мою Весс, братик.

— Она не твоя, — грубо отрезал Линд.

— Посмотрим, — Нерос одарил меня еще одним чересчур вольным взглядом — да какое там вольным, он чуть ли не заигрывал! — и неожиданно быстро метнулся к выходу.

— Стой!

Дверь захлопнулась перед самым носом Нероса, и я уловила в воздухе чуть металлический аромат: молодец, Линд, что б я делала без его магии. Выдохнув, я юркнула вбок, чтобы освободить Линду пространство, и прислонилась к стене. Нда, чуть не упустили.

— Тебе не кажется, что между нами много недосказанного, Нерос? — Линд сделал несколько шагов вперед и поднял руку, стягивая к себе всю доступную энергию. Надеюсь, он не переборщит, как в прошлый раз? — Картины, отец, чужие сны…

— Да пошел ты! — Нерос спокойно отошел от двери и рассмеялся. — Запал на Весс, мой несчастный, милый братец? Так и быть, я выделю и для тебя местечко, зеркал хватит, будешь всегда видеть ее, а?

Я поймала рычащую фейку за крыло и усадила обратно на плечо.

— Я покромсаю его на куски!!! — злобно прорычала мелкая. Я кивнула, но вслух ничего не сказала. Чуть позже, чуть-чуть позже.

Убью этого Нероса!

— В кого ты превратился, Нерос? — о том, что Линд разозлился не на шутку, я поняла только потому, что воздуха стало не хватать: вся энергия метнулась к Линду, как по команде. — Это твоя дружба, твоя любовь?! Нерос?! Что ты делаешь, одумайся!

Мне показалось, что по лицу Неросу скользнула тень какого-то чувства… сожаления? Страха? Понимания?

— Ты не понимаешь, — глухо отозвался он и посмотрел в сторону. — Ты не понимаешь, Линд. Он не отпустит меня, я слишком… слишком поздно. Для меня все кончено, я могу только… Линд! — глаза Нероса расширились от ужаса, даже я вздрогнула. Будто сквозь одного человека вдруг проглянул другой — напуганный, затерявшийся и молящий о помощи. — Линд, помоги мне! — и тут же, будто и не было этой вспышки, глаза Нероса потемнели, и он холодно усмехнулся. — Все решено, братик, все-все. Ты предал наше дело, но я — я! — никогда его не предам! Слышишь?! Не тебе, выродок, понимать, какую великую ношу мы несем!

Линд дрогнул — вспышка Нероса смутила и его, не только меня. Что-то не так.

— А теперь… — Нерос сделал шаг вперед и неожиданно с быстротой молнии метнулся ко мне и перехватил рукой шею. Такой подлости я от него не ожидала, но самое неожиданное было не это — а нож-то у этого растарда откуда?! — Раз она тебе так дорога, ты же не станешь ею рисковать?

Линд дернулся вперед, но передумал и опустил руки. Металлический запах исчез, а вместе с ним развеялась и собранная энергия. Пропасть, Линд с ума сошел! Что мне этот Нерос сделает — он же не дурак, чтобы убивать меня так быстро? Дар уйдет вместе со мной! О нет, Нерос будет приходить ко мне в кошмарах и доставать, пока я не помру сама от его масок!

Я вздохнула и, резко пнув Нероса по коленке, вырвалась из его рук — какой только гном меня дернул?! Создатель, когда я буду думать, прежде чем что-то сделать?! Сейчас бы как напоролась на нож, мало бы не показалось!

— Ах ты… — Нерос зашипел и согнулся от боли: интересно, я куда ему попала, точно в колено?!

Ножик грохнулся у моих ног и я, быстро подхватив его, выпрямилась. Пропасть, бедный Нерос! Больно, наверное… Я чуть не кинулась помогать несчастному, но вовремя остановилась: ага, как же. Меньше будет друзей убивать, у них иногда тоже плохое настроение!

— Так его! — мелкая рыкнула и сдула на бедного Нероса облако пыльцы. Взвизгнув, фейка сплясала на моем плече танец бешеной кошки, и мне стало друга действительно жалко… бывшего друга.

Я мысленно одернула себя: передо мной убийца, человек, из-за которого моя сестра на грани. Это его вина.

— Где третья картина? — мне удалось вернуть себе спокойствие и жестокость, но грусть никуда не делась. Нерос поднял голову и покачал головой.

— Не могу… не здесь…

— Где?! — Линд уже даже не спрашивал — кричал, но я была благодарна ему: так мне надо было разговаривать! Кивнув, я посмотрела на Нероса, сжавшегося у стены. Пусть отвечает, хватит юлить.

— Я… — Нерос поднял голову и чихнул. Из его глаза текли слезы — казалось, что это слезы вины, раскаяния, отчасти даже жаль, что причина проще и прозаичнее. — Не могу…

— Что значит… Пропасть! — я взвизгнула и, перекувыркнувшись пару раз, выставила вперед нож. Не знаю, что это было, но меня вдруг так резко отбросило куда-то вбок, что я не успела даже понять, что мне теперь делать: хватило только на то, чтобы сжаться, но все равно в глазах потемнело от боли. Я зашипела и попыталась сбросить того, кто прижимал меня к полу, а заодно проверила, цел ли позвоночник. Это еще что такое?!!!

— Нет!

Голос был таким знакомым… Я оттолкнула нападавшего рукой, перевернулась и прижала врага к полу ногой, рукой в то же время приставляя нож к горлу чужака.

* * *

— Ханна?! — я опустила нож и выпустила волосы подруги, с ужасом глядя на красную линию на ее шее. Что я делаю?! А потом будет что — мне будут враги в каждом кусте мерещиться?! — Ханна, Создатель!..

Она, помогая себе ногами, быстро отползла к Неросу и прижалась к нему, как напуганный ребенок. Надо было видеть ее глаза — она смотрела на меня, как на монстра, на чудовище… она защищала Нероса. Защищала от меня. От меня…

— Ханна, он… Это он виноват в болезни Тауры! — я растерялась, и это была моя ошибка. Нерос, будто почувствовав мою беспомощность, подался к Ханне и дотронулся до ее руки.

— Это бесполезно, моя дорогая. Ты же веришь мне?

Ханна метнула в мою сторону быстрый, недоверчивый, но полный сожаления взгляд, и кивнула. Где были мои глаза?! Почему я не поняла, что теряю подругу, ее доверие, ее дружбу?!

— Ханна… — я сделала шаг к ней, но она так шарахнулась от меня, словно это не я была, а порождение кошмаров. Но все не так! Это я — Создатель, я! — жертва!

— Не подходи! — она встала, встала настороженно, глядя мне в глаза со страхом и чуть ли не с ненавистью, и мне захотелось выть от отчаяния. Ханна была моей поддержкой, опорой, и вот теперь… Сначала Нерос, теперь она. За что?!

— Ханна! — голос дрогнул, но я должна была — должна была! — ей сказать, объяснить ей! Только не она… пожалуйста, только не она! Что я буду без нее делать, она же мне как сестра, мы всегда были вместе, с самого детства! И что теперь, неужели вот так… — Ханна! Одумайся, Создатель, что ты делаешь?! Он же убийца! Это же он… он!.. Ханна, он через сны убивал людей, как ты не понимаешь?!..

Я запнулась, неожиданно поняв, как глупо звучит правда. Сны — это иллюзия, да? Они безопасны, они не существуют… всего лишь картинки — так принято думать. А я пытаюсь убедить Ханну… я чуть не рассмеялась, но мне хотелось плакать. Будто птица, которая бьется в прутья клетки! Я — будто глупая птица.

— Ханна! — я прикрыла рот ладонью, но все равно сорвалась на всхлип.

— Я не верю тебе! — Ханна поднялась и, держа Нероса за спиной, будто защищая, попятилась к двери. — Не подходи к нему, слышишь?!

Она пристально смотрела мне в глаза, и я вдруг поняла — она любит его. Любит так, что готова предать меня… и предаст. Не задумываясь, предаст.

Я видела это в ее глазах — она верила Неросу. Не верила мне.

— Весс…

Я перевела взгляд на Нероса — которого я знала всю свою жизнь, но так и не узнала до конца. Это было он — и не он. Куда делся мой друг? Кто этот чужак, кто этот усмехающийся растард?

Создатель, кто эти люди?!

— Не расстраивайся… подожди-подожди… — Нерос сморщился и чихнул, после чего снова усмехнулся. — Я всегда буду любить тебя, как бы сильно ты не… заблуждалась. Весс? Ты мой друг.

Эти слова были, будто пощечина. Я выронила нож и едва не расплакалась, но в последний момент проглотила комок слез и затолкала грусть далеко-далеко в сердце — после нее осталось только равнодушный лед, холодная пустота… что ж. Я не знала Нероса, и я потеряла Ханну. Я всхлипнула и подняла голову повыше. Кем бы Нерос ни был, что бы ни случилось — моя слабость останется моей тайной, он не увидит ее.

— Пойдем, любовь моя, — Нерос, не отводя от меня взгляда, наклонился к Ханне и нежно ее обнял. — Пойдем. Я знаю, куда мы отправимся.

— Не так быстро! — Линд поднял руку, но я жестом остановила его. К чему это? Хана не виновата, но она будет сражаться до последнего за того, кого любит: я знала ее, я знала, что так и будет.

Нам придется убить Нероса, чтобы остановить… и Ханну… а я не хочу этого.

Но я найду картину, чего бы мне это ни стоило. Я уничтожу ее, даже если ради этого мне придется уничтожить Нероса. Но не Ханну… и не сегодня. Не сейчас.

Какой-то короткий миг — всего миг — Ханна задержалась на пороге, будто что-то хотела сказать. Но миг прошел, а с ним ушла и Ханна — как и миг, навсегда.

— Мы вернем их, — Линд дернулся вперед, но я не отозвалась и не откликнулась. Равнодушно отвернувшись к окну, я смотрела, как падает звезда. Стремительная, яркая молния, разрезающая небо на две половины: быстро живущая, быстро умирающая. Тоже одна… как и я.

— Пусть идут, — глухо откликнулась я.

Все пройдет, и я привыкну. Рано или поздно. Завтра будет новый день, я обязательно встречу его новой надеждой. Но завтра.

Линд не ответил. Помедлив, он порывисто обнял меня и вздохнул.

— Я сделаю все, что смогу, — он развернул меня к себе, вытер слезу с моей щеки и вышел из комнаты.

И только тогда я разрыдалась — навзрыд, как давно себе не позволяла… опустившись на пол, я рыдала, размазывая слезы по щекам: будто это могло стереть начисто эти несколько недель, будто могло вернуть к жизни Тауру, будто могло вернуть мне друзей! Медленно, неохотно уходила тоска, цепляясь за мысли невыносимо острыми когтями — такие когти есть только у тоски… но она уходила, унося вместе с собой часть меня. Делая меня сильнее.

* * *

Кристалл переливался всеми цветами радуги и тихо звенел. Хорошее название — «Воспоминания» — и хотела бы я знать, что на этом «хранмиге». Нерос оставил слишком много вопросов: быть может, здесь есть хотя бы часть ответов?

Я отодвинула кристалл в сторону и подошла к окну.

На улице темнело; медленно и неохотно гасли последние солнечные лучи, и ледяное покрывало синих сумерек опускалось на городок Академии. Стояла тишина, студенты не хохотали и не зубрили свои бесконечные лекции: будто вместе с сумерками в сердца людей проник холод.

Заканчивался первый день скорби по Ории Анари. Я ее не знала, но скорбела — нет, не по несчастной девушке. Я скорбела по Неросу. Его поступок… его ложь… он все равно, что умер для меня. Иногда мне казалось, что лучше бы умер. Лучше бы… не думала, что скажу такое.

Я отошла от окна и крепче сжала чашку в руках — от нее становилось теплее хотя бы рукам, и будто бы через руки могло согреться и сердце. Иллюзия — очередная иллюзия. Некоторые раны не подвластны даже времени.

Если бы все только сложилось иначе, если бы Нерос не сбежал, если бы Ханна не предала меня… где они теперь, что с ними? Я злилась, я переживала, я боялась за себя, за Тауру, за них — боялась, что случится что-то непоправимое — и чувствовала, как мой мир и мое прошлое разлетаются в осколки, рушатся… теперь ничего не осталось под руинами. Ни-че-го.

— Мне от них трудно дышать, — Дзинь хмуро взглянула на меня из-под синей челки и сжалась еще сильнее. — Когда мы их уже сожжем?

— Скоро, — я посмотрела на картины и вздрогнула. Дзинь права — они словно подавляют, тянут энергию… наблюдают. Не просто мрачные, но зловещие. И ведь ничего в них нет — только краски и холст, так почему же от них так тяжело?!

Я отвернулась и хлебнула чаю. Как бы я ни хотела избавиться от картин, еще больше я хотела получить третью картину. Но — увы — я не знала, где она, и это пугало меня больше всего. Одно радует — мои сны больше никогда не будут черно-белыми.

Дзинь права: надо уничтожить картины и как можно скорее.

Тихий стук в дверь прогнал мрачную тишину, и я вдруг поняла, насколько сильно эта тишина действовала мне на нервы.

— Сейчас, — я поставила чашку на стол и поспешила открыть дверь — наверное, Линд. Последний костер сложен, наш долг — проводить Орию. В том числе и мой. Странная вообще-то смерть, странная и необычная: девушка умерла во сне. Если бы не нашли причину, я бы подумала, что… впрочем, чего теперь думать. Все просто и понятно и не все вещи необъяснимы. Осталось в этом мире еще что-то реальное. — Пора?

Линд кивнул, и я, дождавшись фейку, крепко заперла дверь. Глупо, конечно, думать, что Нерос заявится сюда — он наверняка уже где-нибудь далеко за пределами Академии, да и Алигару мы предупредили, что он опасен, — но осторожную кошку мышь врасплох не застанет. Еще раз дернув дверь, я вцепилась в предложенную Линдом руку, как в спасательный якорь. Не люблю все эти костры, мне от них всегда не по себе. А сейчас вдвойне.

— Кем она была? — я поежилась: молчаливые ученики Академии, будто тени, стекались к высокому холму. У каждого в руках горело по свече — единственный источник света в погрузившемся в сумерки городке: фонари сегодня не освещали пространство, и даже луна спряталась за облаками.

Простаки говорят, что мы бездушны, раз так спокойно провожаем тех, кто больше не с нами. Они говорят, что мы жадны, раз не устраиваем прощального ужина, и равнодушны, раз не произносим слов благодарности и сожаления… Иногда, когда я смотрю на простаков, потерявших кого-то, мне кажется, я могу их понять. Им больно — но и нам больно. Просто они верят, что потеряли человека навсегда, мы же ждем ушедшего снова: мы знаем, что встретимся и не раз.

— Одна из сильнейших учениц, — Линд вздохнул и поправил черную мантию. — Была одной из… ей прочили место в Совете.

Я хотела узнать еще больше, но мы как раз дошли до холма, и тихие разговоры совсем угасли. Прощальная песня — единственное, что было позволено — была едва уловимой, но ясной и чистой: нельзя говорить.

В полном молчании мы поднялись на вершину холма и встали в круг. В свете свечей казалось, что девушка только уснула, что она проснется… она была красивой, юной — совсем дитя. Мы все связаны — это была и моя утрата тоже — но если бы я знала ее лично, то было бы гораздо тяжелее.

Я зажгла свечу от свечи Линда и всмотрелась в лицо Ории. Жить бы ей еще и жить…

Взгляд сам по себе опустился ниже, на шею, скользнул по рукам… и я чуть не вскрикнула. Нет, не может быть! Я с силой уцепилась за локоть Линда и прищурилась. Не может быть ошибки, не может. Создатель!

Линд дотронулся до моей руки, безмолвно спрашивая, что произошло, и я указала на знак дерева — черное и зловещее изображение, несущее в себе страх и кошмар. Линд нахмурился, притянул меня к себе и успокаивающе сжал мою руку.

К девушке вышла Алигара — вся в черном — и с ней девушка, как две капли воды похожая на Орию: сестра, наверное. Она подняла руки, и вверх взметнулось пламя. Я, как завороженная, смотрела на язычки огня, но потом стало невыносимо больно, невыносимо страшно, невыносимо… просто… просто… Я отвернулась, смаргивая слезы, и попыталась найти что-нибудь, за что можно было зацепиться взглядом. Но вместо этого заметила, как катятся слезы по лицу сестры Ории: она плакала тихо, словно стараясь затолкать боль как можно глубже и сохранить эту боль на всю жизнь.

На ее месте могла быть я… Могла. Я сжала кулаки и проглотила слезы. Нет уж. Воевать — так воевать. Просто так я не сдамся: ни страху, ни убийце. Им придется очень постараться, чтобы получить мою жизнь и мои мысли.

* * *

— Она не должна была умереть! — я бросила мантию на кровать и со злостью сорвала с картины покрывало. — Не должна была! Мы же видели Нероса, он же был с нами в это время! Он что, разделяется надв… — я запнулась и отошла к окну. — Есть еще кто-то, да? Да. Почему я об этом раньше не подумала!

— О чем ты? — Линд замер над картиной, изучая ее с внимательностью Исследователя, внезапно обнаружившего живого эльнолва. — Очень странно.

— Что там? — я подошла поближе и прислонилась боком к стене.

— Ничего особенного, наверное, — Линд вздохнул и скрестил на груди руки. — Наверное. Просто мне кажется… эти круги раньше были?

Я присмотрелась к картинам получше и тоже задумалась. Черные круги, каждый из которых состоял из пяти маленьких кругов, появились абсолютно точно сегодня. Вчера их, по крайней мере, не было, и, хотя они были совсем небольшими, но занимали центральное место в картине, будто поставленная кем-то печать. И что это значит?

Мы с Линдом переглянулись, но молча пришли к одному и тому же выводу: ничего мы не знаем и в ближайшее время не узнаем.

— Надо сжечь их… отрежем все входы в мир грез, — Линд набросил на картины ткань и нахмурился. — Чем быстрее, тем лучше.

— Линд, ты знал, что у Ории был день рождения вчера? Я не понимаю, как… как Нерос мог в одно и то же время…

— Ты думаешь, есть кто-то еще? — Линд повернулся и строго на меня посмотрел. — Что-то ты утаиваешь.

Верно. Утаиваю. Я вздохнула: ну хорошо, есть человек, обожающий маски… но чтобы двое? Сама-то я знала, что не все так просто, но как объяснить другим свои догадки.

— Просто… несколько раз был… будто другой человек. Он как-то… отличался. Более жестокий, более сильный. С Неросом я могла бороться, но с тем… он был сильнее меня во много раз. Иногда мне казалось, что он может убить меня одним взмахом руки — мир грез ему подчинялся. Но я не уверена, просто… в этих людях было много общего.

Линд откинул с лица черные волосы и, сев на кровать, устало сгорбился.

— Будто отец и сын?

Отец и сын? Я задумалась. Может, очень даже может. Как может быть и то, что мне просто хочется оправдать Нероса в своих собственных глазах, доказать себе, что он не виноват или хотя бы виноват не во всем, что все убийства дело рук кого-то еще… это бесполезно.

— Не знаю, Линд. Об этом не знаю, — я пожала плечами. — И не знаю, что делать дальше, куда бежать, где искать эти картины! У меня такое чувство, что… все это безнадежно.

— Да я вообще-то уже позаботился о Неросе, — Линд улыбнулся и откинулся на кровать. — Ну, знаешь, убил, закопал, на могиле написал… поговорил с Алигарой, если точнее.

— Надо было со мной поговорить, уж я бы его… — фейка с досадой пнула стенку. — Живым бы не уполз! Рррр!

Линд рассмеялся.

— Ты еще не знаешь, на что способна Алигара, — он помрачнел и, помолчав, встал. — Нероса отследили до Старого Сирина, но потеряли на выезде. Не волнуйся, найдется, куда он денется… Вообще-то, я хотел с тобой поговорить… если ты не возражаешь, нам лучше присоединиться к следопытам.

Присоединиться? Я застыла и резко развернулась.

— Имеешь в виду, поучаствовать в поиске… покинуть Академию? Линд, это не лучшая идея! У меня осталось две недели, и я…

Линд холодно на меня посмотрел. Ну вот, опять! Я когда-нибудь от этих его взглядов в ледышку превращусь… если раньше меня не добьет Маска.

— В этом все и дело, — он четко проговаривал слова, и звучало это примерно также, как если бы «тебе неуд». — У Нероса есть ответы на некоторые вопросы, и я хочу их знать. Здесь бесполезно что-то искать, Весси.

В чем-то Линд был прав. Это я непонятно почему хотела остаться на одном месте… да, хотела опустить руки. Я устала — устала! — от всего этого! И тащиться из Академии мне никуда не хотелось. Но.

Была и еще одна причина. Я ни за что бы не призналась Линду, но я не знала, чего хочу. Нероса необходимо поймать, и тут даже спорить не о чем. Это разумно, это правильно, но внутри все сопротивлялось: как я могу желать Неросу — Создатель, Неросу! — зла? Как?!

И как я могла не желать ему зла, зная, что он сделал мне и моей сестре? Он предал нас и плевать ему было на все — на нашу дружбу, на нашу семью, на боль, которую он причиняет! На всё. А я не могу избавиться от грусти и жалости — как глупо!

— Хорошо, — я вздохнула. — Как скоро?

— Чем скорее, тем лучше. Мне нужно… — Линд запнулся и потер подбородок. — В общем, нам нужно кое-что выяснить в Старом Сириине, это займет буквально день, не больше.

День. Целый день в запасе.

Я отвернулась. За окном так красиво… что я только буду делать без силы этого места.

— Я могу съездить домой? На этот день?

— Домой? А… зачем?

Прижавшись лбом к стеклу, я усмехнулась. Зачем. Хороший вопрос. И ответ — тоже неплохой: попрощаться. Только и всего.

— Да просто так.

Мне кажется, Линд все понял — вопросов, по крайней мере, он больше не задавал. Помолчав, он подошел ко мне и кивнул.

— На день. Не больше, ты ведь понимаешь?

Я не ответила. Да ну, зачем? Все и так ясно — мне придется признать Нероса врагом, хочу я того или нет. Если хочешь жить — умей сражаться: это первое правило всех людей. Но до этой поры я была уверена, что Великим можно доверять, что мы все одна семья… как я ошибалась! Эльнолвы ушли, и Великие потеряли то, что веками хранилось в сердце каждого эльнолва, как самое большое сокровище: свет.

— Завтра вечером выезжаем, Весс, — помедлив, Линд сжал мою руку, ободряюще улыбнулся и вышел. Хлопнула дверь, но я никак не могла заставить себя отвернуться от темных деревьев и голубоватых фонариков, плавающих за окном.

* * *

День еще даже не начался: на улице светлело, но солнце не торопилось разогнать ночной мрак. Похоже, дождь зарядил до вечера: капли тяжело стучали по крыше, где-то вдалеке перекатывался гром, а у меня на балконе тихо пищали укрывшиеся от непогоды птицы. Осень медленно и осторожно вступила в свои права — теперь уже ярких дней будет все меньше и меньше, зато золота в природе все больше и больше.

Я осмотрелась. Книги, кристаллы, одежда… все взяла?

— Мне будет не хватать Академии, — Дзинь барабанила ножками по крышке чемодана и растерянно вертела головой. — Мы вернемся?

А как мне будет не хватать… Лесов, полей, даже дерева за окном и легкого пуха, который умудрялся просачиваться в любую щель, и оставлял утром у меня на балконе пушистые белые клубки. Но сейчас не это главное.

— Не знаю, Дзинь. Ничего не знаю, — я согнала фейку с крышки и захлопнула чемодан. Что будет завтра — неизвестно. Но за девять дней я должна понять, что меня ждет и понять, как бороться. Иначе все бесполезно.

Девять дней до дня рождения. Ненавижу.

— Линд рано.

Я обернулась и посмотрела на дверь. Действительно, рано.

— Сейчас открою! — я с трудом подняла чемодан и поставила его рядом с кроватью. В дверь затарабанили с новой силой — да что это с Линдом? Откинув волосы со лба, я поспешила к двери. — Линд, что-то… — я осеклась и сделала шаг назад. Края с Линдом трудно спутать. — Ты?

С темных волос Края стекали капли дождя, да и вообще — выглядел парень так, будто долго валялся в луже. Черная мантия, накинутая поверх кожаной куртки, явно нуждалась в срочной стирке, а уж о грязи, растекавшейся под ботинками, я промолчу — воспитанные Великие таких мелочей не замечают.

Край прищурился и, не дожидаясь разрешения, перешагнул порог.

— Весс, — он кивнул и прошел к стулу. Вот пропасть, навязался на мою голову! Ему-то что надо?!

Я с грохотом захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Черные следы после гостя будто кричали, что мне придется опять прибираться. Или Исте придется.

Поискав глазами фейку, я заметила прозрачное крыло, выглядывающее из-за полки. Ну ладно.

— Что тебе надо? — поскольку Край молчал, разговор пришлось начинать мне. Не скажу, что меня это порадовало: почти то же самое, что говорить с бревном.

Край поднял на меня глаза и растерянно пожал плечами.

— Я… — он помолчал и зачем-то переложил заколку со стола на тумбочку и обратно. — Я пришел… в общем… — он вздохнул. — Весс, как Таура?

Пришлось постараться, чтобы скрыть презрение и злость. Я сложила руки на груди и покачала головой.

— Совесть воскресла? Вернулась из долгого отпуска? Что с тобой, Край? Тебе плевать и на нее, и на меня, зачем ты пришел?!

— Нет! — Край резко подался вперед, но быстро опомнился. — Нет. Тебе не понять этого.

Где-то я это слышала. Что за дурацкое оправдание?! «Ой, ты прости, я добрый, белый и пушистый, и вообще, сама доброта, вот только тебе не понять, как мне тяжело. Я тебя убью, ладно, ты не против? Не обижайся!» Тьфу!

— Убирайся, — я отошла в сторону и указала рукой на дверь. Край непонимающе на меня посмотрел, но внутри ничего не дрогнуло. — Уходи, да, ты не ослышался! Мне надоели ваши игры. Или говори, что надо, или убирайся!

Край замолчал — он молчал долго, серьезно хмурясь и о чем-то размышляя — но потом пришел, наконец, к очевидному выводу: ему здесь не рады. Надо же, дошло! Вздохнув, он встал и подошел ко мне вплотную.

— Весс…

— Уходи, — едва сдерживаясь, чтобы не прогнать гостя пинками, я подняла голову. Когда-то мне нравились его карие глаза, красивые и всегда немного задумчивые, даже грустные. Но все изменилось.

— Он стал сильнее, Весс, — Край внимательно смотрел в мои глаза, будто искал сочувствия и поддержки. — Мы не знаем, чего от него ожидать, мы не знаем, кто он и что он, но знаем, что пять жертв замкнули круг. Весс, будь осторожна, ладно?

— Вот как, ты обо мне заботишься? — я усмехнулась. — А не поздно? Успокойся, он меня не достанет, я сделаю все, что в моих силах, даже с линий грани уйду. Думал, я не знаю?

— Весс, — Край покачал головой. — Ты не поняла. Он стал сильнее, круг замкнулся, ему больше не нужны ни линии, ни что-то иное. Ему нужны две силы, которых у него нет, но поверь мне, он пойдет до конца.

Прежде чем я поняла, что мне только что сказали, Край развернулся и схватился за ручку двери. Тааак, нет, одну минуту! Я с трудом вынырнула из задумчивости.

— С какой стати ты мне помогаешь?

Он остановился — на секунду, всего на секунду… посмотрел на меня с какой-то непонятной тоской.

— Ради Тауры. Ради нее.

* * *

— Ты готова? — Линд протянул мне факел, и я, набрав в легкие воздуха, подошла к картине. Огонь, почуяв добычу, потянулся к холсту, жадно дрогнул и нетерпеливо заплясал. Вот и пришло время. Ошибка или нет, нужна нам картина или нет, но оставлять ее опасней. Лучше сжечь — раз и навсегда.

— Вполне, — огонь треснул, и я, уступив просьбе, позволила ему дотянуться до картины.

…Пламя, урча от удовольствия, пожирало картину, а над костром моросил мелкий, беспомощный дождик. Я нервно кусала губы и неотрывно смотрела на огонь, уничтожающий этот кошмар, этот ужас, унесший столько жизней, принесший столько горя.

Если я права… А если нет? Если Нерос — только часть моего кошмара? Он меня предал, предал мою сестру, но я не могла желать ему зла. Возможно, потому, что что-то внутри кричало о том, что он виноват далеко не во всем.

Сколько еще веток у Аглоса? Где вторая картина? Надо рассказать Совету, заставить его действовать. Пока не поздно.

Я схватила ветку и кинула в огонь: пусть горит, как следует. Гори-гори ясным пламенем, мой страх! Поздно бояться, все уже решено за меня, и есть только призрачный шанс на спасение.

Но он есть. А раз так — значит, я еще живу… значит, еще не все потеряно.

Огонь вспыхнул оранжевым фейерверком, темный дым змейкой потянулся к небу и растворился в хмурых осенних тучах. Буря и мрак надвигались на Академию, но за тьмой, на горизонте, разгорался красно-золотой восход…