От холода дрожали пальцы, а в животе с каждым вдохом перекатывался комок. Двор крепости обратился в дно огромного каменного колодца, в него сотнями глаз заглядывала ночь. Хин ещё никогда не выходил наружу после заката, он не знал, что небо может быть таким недосягаемо-высоким. Да и небо ли это было? Бездна, пронзённая остриями огней.

Призрак, похожий на карету без колёс и в то же время на лодку, бесшумно проплыл по мосту. Слуги и стражники тотчас принялись творить отвращающие зло жесты. Видение неторопливо втекло во двор и замерло неподвижно. Стало так тихо, что Хин услышал шорох песка во рву за стенами.

Туманная белизна дрогнула, и рядом с призраком появилась фигура: чёрная, высокая, изящная, точно змея. Мальчишка не успел заметить, когда её окружила жуткая свита: черви на четырёх лапах; чудища, похожие на маленьких драконов; клубки меха, с крыльями и хвостами - и все ростом с Хина.

Он услышал судорожные вздохи позади себя. Что-то упало с глухим звуком - мальчишка не обернулся: он не мог отвести глаз от ночных гостей и был уверен, что спит. "Всемогущие Боги", - пробормотал Тадонг, и вдруг раздался пронзительный визг. Люди вздрогнули и оглянулись, все как один. Вопила посудомойка, девочка тринадцати лет; один из стражников попытался её унять, но служанка бросилась прочь, не разбирая дороги и продолжая кричать.

- Нарэньсама, - негромко произнёс чистый и сильный мужской голос.

Хин тотчас обернулся к гостям. Один из червей переступил на месте, вытянулся в высоту, оторвав переднюю пару конечностей от земли, и обратил к людям крупную лысую голову.

- Я приветствую вас, - зазвучал уже другой голос: флегматичный бас.

Хину показалось, что это сказал червь. Люди ничего не ответили, вновь зазвучал первый голос, негромкий, выговаривающий странные слова: они текли, словно вода в реке. Мальчишка был уверен, что этот голос принадлежит высокой фигуре. Бас ответил ему на том же языке, с трудом, и Хин вгляделся внимательнее, пытаясь высмотреть того, кто говорил за червя, но так никого и не увидел. Тогда он запрокинул голову и посмотрел на мать, не понимая, отчего она молчит. Женщина не только молчала, но ещё и хмурилась, что было совсем невежливо. Тадонг выглядел так, точно вот-вот потеряет сознание, и по сравнению с ним даже растяпы-стражники казались храбрецами.

Голова червя вновь обернулась к людям.

- Вы получили письмо из Маро? - спросил бас.

Надани только сглотнула. Хин неодобрительно глянул на мать и скрестил руки на груди. Высокая фигура сдержанным и гибким движением наклонилась к червю и совсем тихо что-то сказала. Червь тяжко вздохнул.

- Среди вас есть госпожа Надани Одезри и её сын господин Хин Одезри? - с убедительной мягкостью поинтересовался он. Женщины в деревне разговаривали с выжившим из ума стариком Бобонаком похожим тоном.

Хин снова посмотрел на мать и заметил, что у неё дрожат губы. Она по-прежнему молчала, тогда он решительно шагнул вперёд. Червь шарахнулся прочь, но высокая фигура, выставив вперёд ладони, удержала его на месте.

- Я Хин, - виновато произнёс мальчишка.

Он не был уверен, что поступает правильно - ведь все взрослые как один затеяли игру в молчанку. Они могли и наказать его за то, что он всё испортил, но ведь его никто не предупреждал.

- Нарэньсама! Оно разговаривает! - воскликнул червь, но закончил уныло. - Однако, это даже печально.

- Почему? - мальчишка невольно улыбнулся.

- Потому, - сказал червь, не обращая внимания на то, что говорила ему в это время высокая фигура, - что раз вы - Хин, значит я там, где и должен быть. А мне, - он красноречиво обвёл взглядом (точнее, головой) перепуганных людей, - тут уже не нравится.

- Я госпожа Одезри, - срывающимся голосом, наконец, произнесла Надани.

- Очень рад, что вы об этом вспомнили, - флегматично пробасил червь. - Всего лишь спустя пару минут.

Женщина не обратила внимания на насмешку, как будто и не слышала её, из чего Хин заключил, что мать боится гостей так же сильно, как Тадонг. Он удивлённо нахмурился: раньше ему и в голову бы не пришло, что она может кого-то бояться. И уж тем более не уана и его свиту.

Кое-как Надани совладала с собой, встала рядом с сыном и поклонилась червю:

- Рада приветствовать вас, уан.

Тот с изумительным проворством отпрянул в сторону.

- Я не уан, - торопливо возразил он. - Я переводчик, Хахманух.

Надани медленно выпрямилась. Хин заметил, что она смутилась. Её взгляд остановился на высокой фигуре.

- Да, - согласился червь, возвращаясь на прежнее место, - вот он - уан.

- Как его зовут? - напряжённым голосом спросила женщина.

- Обращайтесь к нему так, как будто и обращаетесь к нему, - заупрямился Хахманух. - А я буду отвечать от первого лица. Вы понимаете, о чём я?

Надани долго молчала, червь пару раз переступил на месте. Чёрная фигура оставалась неподвижной.

- Как нам называть вас, уан? - наконец, выговорила женщина.

Ответ прозвучал звуком ветра.

- Келеф, госпожа Одезри, - перевёл червь и добавил от себя. - Вы представляете, сколько времени нам пришлось провести в дороге? Эта земля находится едва ли не на другом краю света. Так и будем стоять?

Тадонг принёс две лампы и, не решаясь передать их чудовищам из свиты уана, осторожно поставил на землю, так и не сняв чехлы.

- А где Гебье? - негромко спросила мужчину Надани.

- Гебье? - Тадонг огляделся. - Кажется, и во дворе его не было.

- Так позови его! - велела женщина и стала перебирать ключи в связке, ища подходящий.

Тадонг быстро ушёл, высокая фигура что-то негромко сказала. Червь перевёл:

- Вы не пользуетесь этим входом в крепость?

Надани нервно улыбнулась.

- У нас есть свой. Крепость поделена на две части, они никак не сообщаются. И мы не ходили на вторую половину.

- Значит, там царят пыль, грязь и запустение, - заключил Хахманух.

Женщина попробовала ещё один ключ, но и он не подошёл.

- Я могу прислать служанок, и они всё уберут, - раздражённо сказала она.

- Очень великодушно, - скептически заметил червь. - Но мы не станем вас затруднять. В случае необходимости, уан сам может отдать такой приказ.

- Конечно, - сухо бросила Надани и попробовала ещё один ключ. Безрезультатно.

Высокая фигура плавным жестом протянула к ней руку. Женщина отшатнулась.

- Ключи, - потребовал червь.

Надани усмехнулась и вложила тяжёлую связку в чужую ладонь, после чего с приглашающим жестом уступила место у двери. Чужое существо не подошло - его движения никак нельзя было назвать человеческими шагами - но просто сместилось, будто плыло по земле. Оно молча осмотрело каждый ключ, чем вызвало у Надани насмешливую улыбку, после чего выбрало один и коснулось им двери. Ключ исчез до половины, слившись с каменной поверхностью. Дверь дрогнула и отошла вовнутрь, в то время как ключ, невредимый, вернулся в связку.

Фигура передала её червю, а сама неспешно вплыла в крепость. Хахманух позвенел ключами, обнюхал их и, разочаровавшись, вернул Надани. Та приняла связку с брезгливым видом и спешно спрятала в мешочек на поясе. Чудовища одно за другим исчезли во тьме дверного проёма, лампы они забрали с собой.

- Мы идём? - спросил Хин у матери.

- Дождёмся Гебье, - с неуместным смешком проговорила она.

- Ты их боишься?

- Не надо глупостей, Хин! - быстро ответила Надани. - С чего бы? Всё, замолкни!

Из темноты за вратами вдруг высунулась голова червя и спросила:

- Вам не холодно?

Женщина испуганно завизжала, червь тотчас ретировался.

- Небеса, да что же это! - всхлипнула Надани.

- Э… Хахманух, - тихо подсказал ей сын.

Из-за поворота выбежали ведун и Тадонг. Летень с размаха ударился ногой о сломанное колесо, валявшееся во дворе среди остального хлама, и цветисто выругался. Хин, не дожидаясь указания матери, зажал руками уши - правда, уже после того, как Тадонг закончил свою мысль. Весен ловко обогнул все препятствия и остановился перед Надани.

- Вы кричали. Что случилось? - уныло спросил он.

Женщина дышала глубоко, пытаясь успокоиться.

- Этот червяк подкрадывается ко мне, - быстро оглянувшись назад, шёпотом проговорила она.

- Какой червяк? - не понял Гебье.

- Какой?! - Надани сорвалась на крик. - Огромный, мерзкий, слизистый!

- Я, - пояснил Хахманух, выходя наружу. - Но я не подкрадывался. Ясной ночи, понимающий мудрую Воду.

Весен сложил ладони в жесте приветствия.

- Я хотел узнать, - сказал червь, - мы поговорим сейчас или утром?

Надани широко открытыми глазами смотрела на него.

- Решение за госпожой Одезри, - грустно изрёк ведун.

- Одну минуту! - пробормотала женщина, схватила весена под локоть и отвела его в сторону от червя. - Гебье! Что это такое?!

- Лятх.

- Вы ничего не говорили о них!

- Вы не спрашивали.

- В письме не было ни слова о чудищах!

- Они всего лишь сопровождают уана.

- Почему у него не могло быть человеческих слуг?!

- Весены здесь оказались бы в большой опасности.

- А теперь в опасности мы!

- Госпожа Одезри, лятхи ничего вам не сделают.

- Боги… Гебье, отошли их обратно!

- Не получится. Уану нужны слуги, которые знают об особенностях его народа. Среди летней не найти таких.

- Мне всё равно! - Надани затрясла руками, будто пыталась сбросить с них что-то липкое. - Они отвратительны!

Ведун стянул перчатку с правой руки, кончиками пальцев прикоснулся ко лбу женщины и закрыл глаза. Надани умолкла, её дыхание стало ровнее, она опустила руки.

- Когда поговорите с ними? - спросил Гебье, надевая перчатку.

Женщина вздохнула и задумалась.

- Лучше уж сейчас, - решила она, наконец.

Чудовища догадались снять чехлы с ламп, и беспокойный мечущийся свет попытался дотянуться до потолочных балок. Жуткая свита шмыгнула в тени, громадная зала опустела: остались лишь червь и высокая фигура. Они оба подошли ближе к свету, позволяя себя рассмотреть. Надани, Гебье, Хин и Тадонг из вежливости сделали то же самое.

Тело Хахмануха состояло из пухлых колец и отливало из бледно-розового в нездоровый фиолетовый. Оно было обильно покрыто слизью и мелкими волосками. На голове его топорщился жёлтый гребень - тонкая кожистая плёнка, натянутая меж десятком широко расставленных игл. Такой же гребень, только ниже, вился у червя по спине. Лапы его, крепкие, сухие и когтистые, походили на птичьи. Казалось, кто-то проткнул ими водянистое тело.

Надани с трудом сглотнула и едва не потеряла сознание. Хин ощутил дурноту, а Тадонг навалился на ведуна, чтобы не упасть.

Глаза червя, круглые и жёлтые, как шарики света, с чёрной точкой зрачка, смотрели без выражения и не моргали. Как могло это существо говорить человеческим голосом с живыми интонациями, да ещё насмехаться и шутить?

Уан не был покрыт ни слизью, ни чешуёй, зато, в отличие от червя, на нём была одежда: чёрное платье, прилегающее сверху, к низу же подол свободно расширялся. Хин придирчиво сравнил его с одеждой, которую носила мать. Корсета у платья уана не было; обручей, что поддерживали бы верхнюю юбку, мальчишка тоже не заметил. Ткань не пестрила вышивкой драгоценными нитями и речным жемчугом, она не стесняла движений и струилась, будто вода. Высокий воротник красивого платья был украшен чёрным лоснящимся мехом - такого мальчишка никогда ещё не видел, и ему захотелось потрогать диковинку. Однако он остался стоять на месте, понимая, что мать не одобрит, если он попросит уана о таком. К тому же, кто знает, вдруг чужеземец - жадина. Хин задумался, сможет ли он случайно достать до воротника. Сил'ан не уступал Надани в росте, но если бы все они спускались по лестнице… "Нет, - вздохнул мальчишка, - пришлось бы снять перчатку, и чем такое объяснить? Все сразу решат, что это домогательство, а если я потом скажу, что к воротнику, то мать запрёт меня в комнате навечно".

Лицо чужеземца не привлекло внимания Хина: по сравнению с внешностью червя, облик правителя он счёл заурядным - таким же, как и у людей. Только остальные люди в зале едва ли согласились бы с мнением мальчишки, если бы он высказал его вслух. Надани уан показался мраморной статуей, Тадонгу - фарфоровой куклой. Кожа Сил'ан была совершенно белой, и на ней, точно на холсте, были написаны искусным художником улыбающиеся яркие губы блестящего синего цвета. Веки отливали светло-голубым металлом, для ресниц живописец не пожалел иссиня-чёрной краски. Волосы, густые, тёмные и прямые, спадали ниже пояса - за время путешествия они не спутались и не потускнели. Надани тщетно пыталась найти в грациозной фигуре хотя бы один изьян, но существо было идеальным. Если бы уан и вправду оказался статуей или куклой, женщина пришла бы в восхищение: она бы поставила её в зале и приказала ежедневно сметать с неё пыль. Но, ожившая, эта статуя вызывала в ней ужас и неприязнь. Как ни старалась, Надани не могла почувствовать доверие, глядя на лицо, которое на самом деле было прекрасно разрисованной маской.

"Что это? - думала она. - Насмешка? Ирония? Оно может ненавидеть меня за этой улыбкой: кто знает, какие мысли в его голове. Лучше бы оно выглядело как червяк. Я же знаю, что оно тоже чудовище, но прячется в яркой раковине. Зачем? Уж, конечно, не ради помощи мне - тогда оно было бы честным. А оно лжёт".

Уан протянул ведуну футляр, тот с поклоном принял его. Надани пугало поведение Гебье - он вёл себя так, точно не видел ужасов, стоящих перед ним. Точно жуткая пара была людьми. Келеф что-то негромко сказал, нарисованные губы двигались, будто настоящие, но не прекращали улыбаться. Червь перевёл, хотя у него не было рта:

- О чём же вы хотели поговорить?

Надани призвала на помощь всё своё самообладание и ровно ответила:

- Мне казалось, это вы хотели о чём-то поговорить.

Червь перевёл, выслушал ответ уана и заговорил вновь:

- Я думал, у вас есть вопросы, но вы не задаёте их при страже и слугах.

- У меня нет вопросов, - быстро выговорила Надани. - Полагаю, на том разговор окончен.

Червь перевёл и, ожидая, уставился на Сил'ан. Тот некоторое время молча смотрел на женщину, потом опустил ресницы.

- Теперь я тоже полагаю, что разговор окончен, - заметил Хахманух. - От себя лично благодарю вас за тёплый приём. Проводить до дверей или сами найдёте дорогу?

- Сами, - с трудом выдавила из себя Надани. Ей отчаянно хотелось бежать прочь и кричать во всё горло, как посудомойка. "Счастливая девочка. Если бы я могла так легко выбраться из этого кошмара".

- Возьмите одну лампу, - сказал червь. - Вы же не видите в темноте.

Надани сама отвела сына в его спальню. Мальчишка вопреки обыкновению не молчал угрюмо, но болтал без умолку.

- Хин, - сурово проговорила женщина, - ложись и спи. Все разговоры утром.

Рыжий упрямец послушно замолчал. Надани поцеловала его в лоб и вышла из комнаты. Сначала она намеревалась пойти к себе, но вместо этого поднялась на третий этаж и постучала во вторую комнату справа. Гебье открыл сразу - он ещё не раздевался, и Надани знала, что отвлекло его от сна: свиток пергамента лежал на столе, отбрасывая длинную зловещую тень.

- Что там написано? - прямо спросила женщина.

Ведун закрыл дверь, прислушался к треску догорающей свечи, а затем вздохнул.

- Неужели это тайна? - подняла брови Надани. - Кажется, я начинаю понимать: мой помощник и уан объединяются, чтобы защитить меня. Только что-то я всё меньше верю в эту защиту.

- Не понимаю, - уныло произнёс Гебье.

Женщина усмехнулась.

- Почему тебя не испугало это чудовище?

- Я уже видел как лятхов, так и Сил'ан с ритуальным макияжем. Иначе они людям и не показываются.

Надани помассировала виски.

- Гебье, ты издеваешься надо мной или и правда не понимаешь, что происходит?

Ведун пристально посмотрел ей в глаза.

- Не нужно этих взглядов! - воскликнула Надани. - Мало того, что я чужая, да мой сын похож на чужака, так теперь ещё это. Я что, проклята?

- Насколько я вижу, нет, - сухо ответил весен. - Если только вы сами не проклинаете себя.

Женщина коротко рассмеялась.

- Опять намёки, - истеричным тоном заговорила она. - Я и так знаю, чего хочу: я хочу быть как все. Мне надоело выделяться! Поверь мне, Гебье, в этом нет ничего хорошего. И кто прибывает мне на помощь? Мужчина в платье, накрашенный так, как ни одна женщина не позволит себе. Или это не мужчина?

- Это не мужчина и не женщина, - уныло ответил Гебье. - Он ведь не человек и не эльф, потому не стоит и мерить его лишь им подходящими мерками.

- А кто объяснит это нашим соседям?!

- Я думаю, он справится сам.

Надани громко расхохоталась. Ведун лишь молча смотрел на неё.

- Я ему не верю, - наконец, произнесла женщина. - Пусть покажет лицо.

- Он не нарушит традицию.

- Гебье, - медленно выговорила Надани, - он не у себя дома, а среди людей, и у нас таких традиций нет.

- Согласно купчим на землю, он у себя дома, - спокойно ответил ей ведун. - И он даже вправе обязать нас всех ходить на головах, хотя это плохо для него кончится. Но право у него есть. Госпожа Одезри, прошу вас, успокойтесь.

- И ты ещё говоришь, что ты на моей стороне, - покачала головой женщина.

- Я на вашей стороне и пытаюсь удержать вас от ошибок, - уныло промолвил Гебье.

- Тогда скажи мне, что написано в послании, - потребовала Надани. - Если ты не скажешь, я стану доверять тебе не больше, чем уану.

Ведун сдался.

- Келеф молод, он воин воздушной армии Весны - да, того самого ужаса, перед которым трепещут летни. До сих пор никем не командовал, кроме своего ящера, и ничем не управлял.

- Почему же выбрали его?

Гебье тяжело вздохнул:

- За провинность. Подробностей не знаю, но они решили, что это поручение исправит его характер.

- Боги… Боги, Боги, - забормотала женщина. - Он что, убийца?

Ведун выставил перед собою ладони.

- Госпожа Одезри, прошу вас, успокойтесь. Сил'ан не легкомысленны, и если они обещали…

- Он - убийца?! - закричала Надани.

- Раз воин, значит, убивал, - уныло выговорил Гебье. - Но, госпожа Одезри, кто из летней не…

- Провинность, - не слушая его, забормотала женщина, прошлась по комнате и остановилась перед ведуном. - Он совершил что-то ужасное, так? И ты просто мне не говоришь.

- Клянусь Водой, я не знаю, - ответил весен.

Надани закусила губу и уставилась в пол, что-то обдумывая. Ведун ещё раз попытался образумить её.

- Госпожа Одезри, они дали слово помочь вам. И не важно по какой причине его выбрали, он наверняка достоин и справится!

Женщина хмуро посмотрела на него:

- Ты сам в это веришь?

Гебье вздохнул:

- Если честно, то у меня есть сомнения.

- Если честно, - передразнила его Надани, - цена этих сомнений - жизни, моя и моего сына.

- Выбора нет, - уныло заметил ведун.

- Что же делать? - прошептала женщина и вновь прошлась по комнате.

- Да, ещё он очень не любит детей, - не к месту вспомнил Гебье.

Надани подняла голову и недобро усмехнулась.

- Вот и прекрасно. Потому что общаться с Хином ему всё равно не светит. Как и его зверинцу.

Хахманух сунул голову в комнату, которую выбрал для себя Сил'ан. Не встретив возражений, подтянул внутрь и тело. Келеф сидел на полу и смотрел в низкое окно.

Червь принюхался и сообщил:

- Сколько здесь пыли! За год не вычистить.

Изящное существо ничего не ответило. Хахманух подошёл к нему ближе и тоже заглянул в окно.

- А снаружи-то, погляди, ужас! - высказался он. - Хлам, вытоптанная земля. Стены едва держатся. Гарнизон - десяток заморышей. Повсюду запах лени, крови, страха, малодушия. Именем Дэсмэр, это выгребная яма. Ты видел лица?

Не дождавшись ответа, червь продолжил:

- Я уже забыл, как выглядят люди. Честное слово, лучше бы не вспоминал. Тот, упрямый с ключами - неповоротливая бочка. Ну и формы!

- Это одежда, - тихо сказал Келеф.

- Хорошо, а те два нижних отростка, что торчали из мелкого, который Хин, и толстого, что забавно ругался? Я так понимаю, это ноги. Но, право, мне смешно. Когда они вот так под туловищем, то смотрятся на удивление нелепо. Чувствую, бегают люди плохо, на таких-то выростах. А уж как выглядит такой бегун - я даже боюсь представить. В общем, друг мой, ты в опасности: серьёзно рискуешь умереть от смеха.

Сил'ан промолчал, червь высунул голову в окно, огляделся и вернулся обратно.

- Всё дело в том, - сказал он, - что они довольно похожи на вас. Особенно сверху - до пояса. Не во всём, но так, в общем. И я как представлю вас с этими двумя отростками-ногами… Зрелище и жуткое, и смешное. Ты бы смог удержаться на таких?

- Ты смеялся над ними? - тихо спросил Келеф.

Червь хмыкнул.

- Ты стал понимать беглый общий? Или… интонации, да? Ты это понял по моим интонациям?

- Зря, - только и сказал Сил'ан.

Хахманух опустил голову ему на плечо.

- Не грусти, - сказал он. - Здесь, конечно, паршиво, но может стать лучше. Может, мне даже удастся развить у них чувство юмора, - пауза. - Думаешь, я настроил их против тебя?

Келеф пощекотал гребень на голове червя, затем снял его голову со своего плеча и лёг на пол.

- Будешь спать? - спросил Хахманух. - Тогда я тоже пойду. Ох, ужас, на полу, в пыли. В мои-то годы!

- Ты ещё не достиг зрелости, - напомнил ему Сил'ан.

- Но когда достигну, - воспрянул духом червь, - у меня будет роскошный клубок. Хочешь, опишу тебе всех пятерых моих спутников?

- Ночь коротка.

- Улыбаешься, - хмыкнул Хахманух. - Тогда я буду наслаждаться мечтами в одиночестве.

Он вышел из комнаты и хвостом притворил дверь.

Перед тем как лечь спать, Тадонг решил успокоить нервы. Он прошёл на кухню мимо громко храпящей кухарки, достал из шкафа настойку, вытащил пробку и хлебнул из горла. Голова тотчас закружилась, а тело стало легче и немного согрелось.

Тадонг глотнул ещё. Храп раздражал его, подниматься наверх с бутылкой он не стал - Надани иногда страдала бессонницей и принималась бродить по коридорам. Объясняться с ней летню не хотелось, тем более что женщина могла сорвать на нём злость за события этой ночи. Нет уж, Гебье - ведун, пусть он и отдувается. Тадонгу же хватало своих проблем.

Ругаясь сквозь зубы, он вышел наружу - в ночной холод, под презрительные взоры звёзд. "Осуждайте, сколько хотите, - молча сказал он им. - Посмотрел бы я на вас, если б вы родились людьми. Чай не сверкали бы так".

Он отыскал среди хлама во дворе большой камень, выковырянный из полотна дороги, поставил его у стены - так, чтобы можно было опереться о неё спиной - и сел.

- Как же надоела эта жизнь, - пробормотал он.

Ни бутылка, ни звёзды ничего ему не ответили. Тадонг отхлебнул ещё глоток и закрыл глаза. Он не заметил, как задремал.

- Эй, - разбудил его смутно знакомый голос, - не спи. Прольёшь. Да и замёрзнешь.

Летень приоткрыл один глаз. Перед ним стояли двое стражников.

- А вам чего не спится? - вяло полюбопытствовал Тадонг.

Стражники вели себя не так как обычно: вместо того, чтобы уйти, они переглянулись. Мужчине показалось, они хотят его о чём-то попросить. С каких это пор летни Онни стали считать его достойным большего, чем невразумительное приветствие?

- Слушай, - доверительно сказал один, присаживаясь рядом, - ты ведь видел уана. Расскажешь, какой он?

Тадонг открыл второй глаз.

- Сами с утра увидите.

- До утра далеко, - ответили оба летня и зачем-то вновь переглянулись.

Тадонгу неожиданно стало весело. Он засмеялся и махнул свободной от бутылки рукой:

- Кукла. Идол, - сказал он со смехом. - А нам предстоит делать вид, что он человек, и гнуть шеи.

Второй стражник тоже сел. Мужчина вновь приложился к бутылке и загоготал.

- Кукла? - удивился один из летней.

Тадонг воровато огляделся и поманил обоих стражников наклониться ближе.

- На самом деле, - доверительным шёпотом поведал он, - это чудовище. Разве вы не поняли? Что ещё появляется ночным призраком, а потом принимает обольстительный и жуткий образ? Оно принесёт нас в жертву своему кукловоду и пожрёт наши души.

Первый стражник сглотнул, второй робко спросил:

- А… младенцев оно не крадёт?

- Нет, - взвизгнул Тадонг. - Какие младенцы?! Вы что, не слушали меня? Это совсем другое чудовище.

Летни, хмурясь, покачали головами.

- Мы должны изгнать его, - тем временем гнусаво объявил мужчина. - Пока ещё не поздно.

Он совсем опьянел и принялся что-то бормотать себе под нос.

- Как думаешь, он знает, что говорит? - спросил первый стражник у второго, не опасаясь, что и Тадонг поймёт его слова.

- Не нам судить, - был ответ. - Только ясно, что это дело нельзя оставлять на них. Кто здесь может в нём разобраться? Госпожа - чужая, да и где видано, чтобы у женщины был ум в голове. Этот, он из Умэй, а им, всем известно, весенним ветром с детства в голову надувает.

- Надо Оруру сказать.

- Да, только ведь он ещё молод.

- А он и не будет сам решать - пусть использует дар, дело-то важное.

- Верно, - согласился второй. - Я всех соберу, а ты затащи этого внутрь.

- А, пусть так полежит, - махнул рукой первый стражник. - Рассвет скоро, ничего ему не сделается.

- Зато крику будет поутру.

- Да, госпожа это любит. Жаль, пропустим зрелище.

Они ушли, а Тадонг, всхлипывая, всё продолжал бормотать, умиляясь собственному красноречию:

- Весены не верят летням, не верят даже своим людям. Они считают, люди не могут править, они - скот. Они - средство. Другое дело всякие чудовища. Вот они и будут управлять нами. Поставят куклу и станут дёргать за ниточки. Что за дух кроется в той оболочке? Что за дух, двигая ей, будет двигать нами? Куда мы идём, признавая за ним власть? Мне смешно. Повиноваться раскрашенной марионетке - этого от меня хотят. Только я не согласен, не согласен! Слышите? Не согласен! Ну, послушайте же меня, кто-нибудь…