Вернувшись из Швейцарии, София и Георгий Веревкин, более известный как Джерри Гарсиа, устроили рейд по свадебным салонам. Предварительно они вместе сочинили легенду о том, что у девушки свадьба через три месяца, которая от салона к салону видоизменялась и дополнялась новыми подробностями. Одной даме-консультанту София рассказывала, что ее жених – друг детства, другой – что это внезапно вспыхнувшая страсть. За два дня девушка побывала в роли уверенной в себе бизнесвумен, романтичной принцессы, расчетливой стервочки и миловидной спортсменки.

Бальные платья с кринолином, трапециевидные, ампир, «рыбка», прямые – София перемерила их все. Стоило изображавшему щедрого родственника Джерри сказать волшебное заклятие: «Цена не имеет значения», и, куда бы они ни зашли, вокруг них сразу начинал суетиться весь салон. Светившаяся счастьем девушка начинала рассказывать очередную версию знакомства с женихом, а писатель строго оценивал все предлагаемые свадебные платья. В итоге выбор невесты-фантазерки пал на короткое прямое свадебное платье с кружевом. К нему дополнительно приобрели белые туфли, болеро, небольшую сумочку и заколку для волос с цветком. Домой к писателю они вернулись в воскресенье ближе к ночи. Совершенно не чувствуя усталости, София быстро переоделась в новый наряд, пока Джерри заваривал чай.

– Прошу, – писатель поставил перед девушкой полную чашку, – один из моих любимых, называется «Дикие ягоды».

– Спасибо. – София села за кухонный стол из прозрачного стекла. – Если вы устали, можем продолжить в другой день.

– Нисколько, – отмахнулся Джерри. – Пусть я постарел, но все равно люблю дурачиться, а термальные источники Швейцарии явно пошли на пользу моим старым костям. Как вам новое платье? Удобно?

– Да! – с довольным лицом ответила София. – Оно идеально! Я вам очень благодарна за то, что помогли осуществить детскую фантазию. Мерить платья одной было бы не так весело, а друзья и родные вряд ли бы поняли желание купить свадебное платье, когда в личной жизни глухо как в танке.

– Мне понравилась история о том, как жених поспорил с друзьями, что сделает предложение первой встречной и ею оказались вы.

– Представляете, – манерно начала София, – иду я по улице, и тут он подскакивает с тремя облезлыми гвоздиками и голосит на весь квартал «Будьте моей женой!», но было в нем что-то такое… – Девушка округлила глаза. – Мы начали встречаться, а потом он сделал мне предложение уже официально.

– Забавно получилось! – еще раз похвалил ее писатель.

– А как вам версия с горнолыжным спуском? Подул сильный ветер, и я упала в его объятия; только улетев в Анды, мы поняли, что живем в соседних домах. Это судьба! – София демонстративно приложила тыльную сторону ладони ко лбу.

– Когда вы рассказывали, как устроились волонтером в больницу, а будущий жених лежал там с переломами, я чуть не заплакал!

– Да, но после больницы он продал свой мотоцикл, чтобы мы смогли устроить наше семейное гнездо, – с напускной серьезностью заметила девушка. – А как вам идея свадебного путешествия в Антарктиду?

– В той версии, где ваш жених морской биолог? – переспросил писатель. – Мне очень понравилось.

– Горячая страсть против холодов Южного полюса.

– Только с торжеством на ракете вы перестарались, звучало совершенно нереально, хотя хозяйка салона купилась.

– С учетом того, что мой будущий муж космонавт, ничего удивительного, – парировала София. – Если уж мечтать, так ни в чем себе не отказывая!

– Почему после всего, что мы смотрели, вы выбрали короткое платье, а не пышное бальное?

– Хочу похвастаться своими ножками, – объяснила девушка. – И потом, – ее голос стал звучать серьезнее, – будь все правдой, я бы предпочла именно это платье: легкое, удобное, элегантное, не сдерживает движений, а еще в таком можно без проблем ходить в туалет. Всегда мечтала о летней свадьбе в узком кругу. Еще хочу сиреневый букет, такой, чтобы не сливался с платьем.

– Если сейчас я скажу «какие ваши годы» или «у вас еще все впереди»…

–…я вылью этот ягодный чай вам на голову, – предупредила София. – Представьте человека, потерявшего ногу, которому, вместо того чтобы порекомендовать протез, начинают говорить: «Не переживай, она снова отрастет, какие твои годы». Несмотря на привлекательную внешность, брачные агентства, сайты знакомств, тренажерный зал и прочие охотничьи места, у меня так и не было действительно серьезных отношений. На улице ко мне первыми подходили знакомиться только алкаши, которым не хватало на бутылку. Коллеги по работе часто делают мне комплименты, но на чашку кофе никто не приглашает. Мой самый продолжительный роман длился чуть больше года, да и то в тот раз я первая подошла знакомиться, а любовь, перевернувшая мою душу, была совершенно безответной. Все это о чем-то да говорит. Впрочем, отрицательный результат лучше, чем неопределенность; я решила остаться свободной холостячкой и больше не надеяться на что-то другое.

– Решения… – философски повторил писатель. – Ренди говорил, что о СВОИХ решениях не жалеют.

– Почему же со всех сторон только и слышно «жалею об этом», «хотел бы поступить по-другому».

– Значит, это были решения, продиктованные страхом, модой, друзьями, родственниками, но никак не желанием самого человека.

– Наверняка Ренди рассказывал вам древнюю легенду на данную тему? – предположила София.

– Нет, на этот раз речь о реальном человеке, адмирале Николае Ивановиче Небогатове, – вспомнил писатель.

* * *

Август знаменовался появлением в моей жизни нового друга, который был на 12 лет младше меня. На лестничной клетке, помимо моей, располагалось еще три квартиры; в одной я видел людей всего пару раз за десять лет, а две другие явно сдавались в аренду, так как жильцы там постоянно менялись. Я всегда удивлялся волнению по поводу того, что скажут соседи, так как моим не было решительно никакого дела до того, чем я занимаюсь, лишь бы не шумел. Я отвечал им тем же.

Еще весной я заметил, что в квартиру напротив въехала семья с сыном-старшеклассником. До самого августа мы жили мирно и лишь изредка здоровались у лифта. В первую неделю последнего летнего месяца, вернувшись с работы, я заметил сидящего перед закрытой входной дверью парня. Голова моего юного соседа была грустно опущена, а рядом валялись открытый рюкзак, ролики и разные мелкие вещи.

– Эй, парень, с тобой все в порядке? – обратился я.

– Да, – пробурчал он в ответ, не поднимая головы.

– По виду не скажешь. – Я был в хорошем настроении, когда так и тянет помочь ближнему. – Потерял что-то?

– Ключи от квартиры, а родители на даче.

– Я Джерри, а ты?

– Миша. – В голосе подростка слышалась робкая надежда.

– Ты уже звонил родителям или родственникам?

– Еще нет. Если признаюсь, что потерял ключи, меня еще долго одного не оставят, и придется все лето тухнуть на даче. Первый раз родители доверили квартиру, а тут такая подстава!

– Включенные утюги, открытые краны? – поинтересовался я.

– Нееет, – протянул Миша.

– Тогда живи у меня до приезда родителей, – предложил я. – Потом тебе нужно будет незаметно сделать дубликат ключа – и готово, они ничего не узнают. Пошли. – Я открыл дверь своей квартиры и пригласил его войти.

Парень мигом запихал свои вещи обратно в рюкзак, схватил ролики и последовал за мной.

– Для конспирации звони родным на дачу каждый день, – посоветовал я, – а то вдруг мама с папой сами позвонят на домашний телефон поздно вечером, а тебя не окажется на месте. Потом сложно будет оправдаться.

– Точно! – согласился Миша. – Ты тоже ключи терял?

– Нет, но я хорошо знаю, что такое родительское беспокойство. Зарядка для мобильника у тебя с собой?

– Нет, осталась дома.

– Дай модель посмотреть. – Я взял его смартфон. – У меня другой, поэтому срочно звони родителям, пока твой мобильный не разрядился, а я пока закажу для него новое зарядное устройство в каком-нибудь интернет-магазине. Думаю, завтра доставят.

– Спасибо! – обрадовался Миша. – Я потом обязательно верну деньги. И все-таки, Джерри, почему ты мне помогаешь?

– Свои шестнадцать вспомнил, – честно ответил я. – Пожить летом одному, не слыша от родителей советов по времяпрепровождению, праздник души! Единственное условие – у меня вечеринки не устраивать, веселись с друзьями на улице.

– Договорились! – Миша протянул руку.

Так у меня появился квартирант. Я дал ему запасной ключ от своего жилища, который парень, наученный горьким опытом, повесил себе на шею, чтобы не потерять. Большую часть времени, пока я работал, Миша проводил со своими приятелями. Только один раз он не пришел вечером ночевать, когда они отмечали чей-то день рождения. К чести Миши, замечу, что выданные родителями деньги он догадался сразу положить в рюкзак и не потерял вместе с ключами, поэтому на карманные расходы он у меня ничего не просил. Самый большой сюрприз ждал меня в пятницу вечером, когда я застал своего квартиранта с пылесосом в руках. «Привычка – вторая натура, – подумал я. – Должно быть, у него дома принято чаще убираться».

На выходных меня навестил Ренди, по-прежнему приходивший, когда ему вздумается. Я не знал ни его мобильного телефона, ни адреса электронной почты, ни фамилии, но всегда радовался неожиданным визитам. В воскресенье мы втроем отправились на картинг. Вдоволь погоняв, накупили бургеров и устроили пикник в Коломенском парке под сенью ветвистых деревьев, заменявших беседку. Разнежившись, я слегка потянулся, а потом едва не подавился гамбургером, вспомнив, что на следующий день будет понедельник.

– Джерри, что с тобой? – взволнованно спросил Миша.

– Да так. – Я пытался откашляться. – Бездельничаю тут с вами, а 22-го числа, то есть завтра, нужно сдавать материал. Шеф просил что-нибудь связанное с русской историей, подвигами и патриотизмом.

– Наш учитель истории Павел Андреевич раньше служил в Чечне, – оживился Миша. – Он часто говорит о долге перед Родиной. Мы даже выезжаем на поиски останков погибших в Великой Отечественной войне, чтобы потом их достойно похоронить, потому что война не закончилась, если последний солдат не похоронен.

– Говоришь, материал нужен к 22 августа… – задумчиво произнес Ренди. – В этот день в 1905 году за спасение двух тысяч жизней один человек был лишен всех званий и наград.

– Как такое возможно?! – возмутился Миша.

– 15 мая 1905 года Небогатов, напрягая зрение, всматривался в контуры неприятельских судов на морском горизонте, – начал Ренди. – Ни один мускул не дрогнул на лице адмирала, но в его голове одна за другой проносились мрачные мысли: «Дальность стрельбы у нас меньше, потопят через пять минут, а мы при всем желании не сможем нанести врагу ни малейшего урона». Никогда еще Небогатову, уважаемому командиру с огромным боевым опытом, не доводилось бывать в столь очевидной и одновременно сложной ситуации. От тяжести раздумий его сознание на несколько секунд как будто перешло в другое измерение. Моряк вспомнил случай из детства, оставивший глубокий отпечаток в его душе.

Николай Иванович Небогатов родился 20 апреля 1849 года в Тверской губернии. Как и все мы, будущий контрадмирал, командовавший печально известной эскадрой, до достижения зрелости прошел детство, отрочество и юность. В возрасте десяти лет он вместе с родителями гостил у родственников, чей дом находился недалеко от деревни. Вскоре после приезда движимый детским любопытством Коля Небогатов выяснил, что по непонятным причинам крестьяне страшатся живущего в лесу отшельника. Многие предупреждали мальчика не попадаться старцу на глаза, но никто не мог объяснить почему. Для входящего в подростковый возраст Коли их слова звучали как: «Обязательно навести хижину отшельника!» Не будь вокруг старца ореола таинственности, юный Небогатов не обратил бы на него внимания, но после всех предостережений визит к отшельнику стал для мальчика делом чести и проверкой на смелость.

Выбрав подходящий момент, когда взрослые были заняты своими делами, Коля отправился на поиски отшельника. Следуя отрывочным описаниям из рассказов старших, объединенных общей мыслью «ни в коем случае туда не ходи», мальчик дошел до лесной реки, служившей отшельнику источником воды. На берегу Небогатов увидел высокого, очень худого человека с густой черной бородой и взлохмаченными волосами, усеянными репейником, всю одежду которого составлял мешковатый, истершийся балахон неизвестного цвета. Вид отшельника не произвел на Колю приятного впечатления, но и не напугал. Больше всего мальчика поразили ярко выделяющиеся на заросшем волосами лице зеленые глаза лесного жителя, горящие зловещим блеском. Неожиданно отшельник поставил свои ведра, мгновенно очутился возле Коли и схватил непрошеного гостя за ухо.

– Ай! – Небогатов попытался вырваться.

– Что надо? – грубым низким голосом спросил отшельник.

– Отпустите, тогда скажу, – сквозь зубы процедил мальчик.

– Так и быть, говори, – отшельник отпустил покрасневшее ухо ребенка, – но если мне не понравится ответ, я брошу тебя вон в ту речку.

– Мне интересно, почему вас все боятся? – Коля потирал больное ухо, мысленно приготовившись бежать.

– А ты что, еще не понял? – ехидно заметил отшельник.

– Нет, – последовал уверенный ответ. – Детям угрожать легко, но вас даже взрослые мужики чураются, которым ничего не стоит пришибить какого-нибудь задохлика одной левой.

– Против меня кулаки бесполезны, – усмехнулся лесной житель. – А боятся они, потому что я говорю правду в лицо. Вот возьму и скажу, что ты на самом деле не смельчак, а всего лишь изнеженный маменькин сынок, ищущий приключений на свою причесанную головешку. Что теперь будешь делать?

– Отвечу, что так оно и есть, – без колебаний произнес Небогатов. – Когда мы ходим в церковь, я благодарю Бога за то, что родился в такой семье. А что насчет поиска приключений, то я могу себе это позволить.

– Ха-ха, – глухо засмеялся отшельник. – Значит, ты ценишь то, что имеешь… Редкая черта. Как звать-то тебя?

– Николай Иванович Небогатов, но, если вы мне друг, называйте Колей.

– Что ж, Коля, меня зови дедом, как раз по возрасту подхожу.

С этого момента началась дружба мальчика с грубоватым отшельником. При первой возможности Небогатов стал бегать в хижину к новому знакомому. Дед рассказывал ему о травах, животных, учил рыбачить и плотничать, делился своим опытом.

– Я хочу стать моряком, когда вырасту. – Коля решился поделиться с отшельником своей мечтой.

– Почему бы и нет, – последовал равнодушный ответ.

– Мама говорит, что многие жалеют о своем выборе, когда становятся взрослыми, – продолжил мальчик.

– О СВОИХ решениях не жалеют, – твердо произнес отшельник, – а вот если выбор был сделан под влиянием родных, друзей, моды или банального страха, то сожаления неизбежны.

Тогда Небогатов ничего не ответил, но сказанные дедом слова запали в голову мальчика на долгие годы. В конце лета, когда пришла пора уезжать, отшельник подарил Коле на прощание бутылочку из темно-синего стекла. «Это вода с ледников, находящихся высоко в горах. Выпей ее, когда нахлынут сомнения, и ты увидишь последствия своего решения», – предупредил лесной житель.

Следуя за своей мечтой, Небогатов поступил в Морское училище, а потом в Николаевскую морскую академию. Со временем он повзрослел, прошел боевое крещение, обзавелся семьей, но от намеченных планов не отступил. Небогатову довелось командовать канонерской лодкой, крейсером, броненосным крейсером, пройти нелегкий путь от гардемарина до флаг-капитана. 6 декабря 1901 года Николай Иванович за отличную службу был произведен в контрадмиралы. На тот момент ему было 52 года; опытный военный, Небогатов пользовался уважением среди солдат и офицеров.

В 1904 году грянула Русско-японская война. Небогатов был назначен командующим 1-м отдельным отрядом судов Тихого океана (3-м броненосным отрядом 2-й эскадры Тихого океана). 14 мая 1905 года произошло знаменитое сражение у острова Цусима, в котором русская эскадра была разбита. К вечеру злополучного дня из оставшихся на плаву броненосцев сильно пострадал только «Орел», в который попало более 90 снарядов, разрушивших все надстройки, разбивших гребные суда и создавших в корпусе корабля много серьезных пробоин. Флагманский броненосец «Император Николай Первый» получил несколько пробоин, потерял часть шлюпок и одно 12-дюймовое орудие. Броненосец «Адмирал Сенявин» не потерпел никаких повреждений и не имел потерь в личном составе, а броненосец «Генерал-адмирал Апраксин» имел лишь незначительные повреждения.

Около шести вечера Небогатов принял командование разбитой эскадрой и пошел во главе на броненосце «Император Николай Первый». Ночью он и все следовавшие за ним корабли подвергались постоянным атакам неприятеля. Несмотря на огромную усталость, офицеры и командиры не ложились спать. К утру в составе отряда, шедшего на северо-восток, осталось четыре броненосца и крейсер «Изумруд», остальные суда были потоплены, отстали или отделились от главных сил. С рассветом 15 мая на горизонте, позади левого траверза отряда, показались дымки. Посланный на разведку «Изумруд» донес по возвращении, что это суда неприятельского флота. Осведомившись сигналом о повреждениях своих судов, Небогатов объявил боевую тревогу.

К десяти часам утра часть вражеских кораблей опередила отряд. Насколько об этом можно было судить с большого расстояния (свыше шестидесяти кабельтовых), численность окруживших отряд японских судов достигала двадцати восьми, причем все они мало пострадали во время предыдущего боя. Безысходное положение оставшихся кораблей Небогатова для офицеров и нижних чинов было очевидным – и те и другие стали готовиться к последнему бою.

На флагманском корабле адмирал Небогатов ушел в боевую рубку. «Военно-морской устав гласит, что командир может сдаться, если все его боеприпасы израсходованы, а вооружение выведено из строя, – думал Николай Иванович. – Не совсем наша ситуация, но, учитывая дальность стрельбы неприятельских кораблей, от оставшихся орудий все равно не будет реальной пользы». Небогатову вспомнился случайно услышанный накануне разговор двух матросов: один вздыхал о том, как будут жить в случае его гибели жена и дети; другой рассказал, что перед отъездом продал лошадь и корову, чтобы семья могла протянуть хоть немного. «Если мы начнем бой, их жены и дети останутся без кормильцев, – задумался адмирал, – а ведь они тоже часть Родины, и мой долг их защищать, а не усугублять страдания. Или шанс все-таки есть? Последний бой… Хочу увидеть, каким он будет!» Последнюю фразу Небогатов произнес вслух, а потом резко снял с шеи висевшую на шнурке бутылочку из темно-синего стекла, которую ему много лет назад подарил отшельник, и залпом выпил содержимое.

Проглотив прозрачную воду, адмирал почувствовал себя бестелесным. Невидимые силы перенесли его сознание на высоту птичьего полета, откуда он мог наблюдать за сражением: неприятельский флот атаковал остатки разбитой эскадры. Подчиненные Небогатову суда сопротивлялись, но снаряды не долетали до кораблей противника. Первым пошел ко дну «Орел», а за ним последовали остальные. Адмирал слышал шум выстрелов и стоны раненых; кто-то, движимый животным инстинктом, пытался схватиться за плавающие обломки, другие захлебывались, придавленные развалившимися балками. Зрелище больше походило не на бой, а на мясорубку с заранее предрешенным исходом.

К реальности Небогатова вернула сильная встряска, вызванная попавшим в рубку снарядом. Приказав не стрелять в ответ, адмирал собрал остальных офицеров и объявил им о принятом решении так: «Братцы, я прожил на свете 65 лет, и мне все равно скоро умирать, но вас мне жалко, многие после себя сирот оставят». Следующим был приказ поднять белый флаг, а когда такового не оказалось, в качестве сигнала о сдаче подняли японский флаг.

Когда враги на миноносце пришли за адмиралом, Небогатов снова собрал своих людей и сказал, что один за все отвечает. Команда плакала. Вскоре пленный командир был доставлен к японскому адмиралу Того со всем своим штабом.

– Каковы ваши условия? – спросил Того, желая соблюсти порядок.

– Никаких условий я предложить не могу, – хладнокровно ответил Небогатов.

– Ну, все-таки скажите, – настаивал Того.

– Желаю, во-первых, чтобы немедленно дано было разрешение донести Государю-Императору о постигшем меня несчастье, во-вторых, чтобы личное имущество команды и офицеров было оставлено в их распоряжении, и затем, если Государь-Император разрешит нам вернуться в Россию, со стороны японцев не должно быть препятствий.

Того сказал, что не может исполнить последний пункт без позволения Микадо, но будет ходатайствовать об этом. Так закончилась военная карьера Небогатова, а экипаж его судов получил вторую жизнь. Впоследствии японцы согласились на возвращение адмирала в Россию, но поставили условие дать подписку, что он больше не станет участвовать в сражениях. Как человек, формально еще находившийся на службе, Небогатов отказался.

22 августа 1905 года заочно, без суда, Николай Иванович был «исключен из службы с лишением чинов и последствиями, обозначенными в статьях № 36 и № 38 Военно-морского устава о наказаниях». Узнав об этом, Небогатов сказал японцам, что теперь может располагать собой, и попросил позволить ему вернуться в Россию, подписав нужный документ. Скоро он был отпущен на Родину, где его взяли под стражу.

Суд над Небогатовым продолжался с ноября по декабрь 1906 года. На нем бывший адмирал защищал не себя самого, а своих подчиненных. На вопрос, как бы он поступил, если бы какой-нибудь мужественный офицер стал убеждать команду не повиноваться приказу, Небогатов четко ответил: «Я бы его застрелил». Обвиняемый много раз подчеркнул, что воинская дисциплина превыше законности, поэтому за сдачу отвечает только командир, так как остальные выполняли приказ.

В декабре Николай Иванович был приговорен к смертной казни, которую в память о его прошлых заслугах заменили пожизненным заключением. Многие из спасенных адмиралом офицеров и матросов писали ему письма с благодарностью и поддержкой. Петицию в защиту Небогатова подписало больше трехсот человек.

В 1909 году после двадцати пяти месяцев заключения Николай Иванович был помилован. По официальной версии, он скончался в Москве 4 августа 1922 года, но на самом деле адмирал прожил до глубокой старости и умер в 1934 году в крымском селе Михайловка, где учительствовал в одной из школ.

Однажды состарившийся Небогатов увидел на пороге своего дома аккуратно одетого джентльмена с черными волосами.

– Кто вы? – спросил бывший адмирал.

Вместо ответа гость поднял голову. Приглядевшись внимательнее, Николай Иванович узнал яркие изумрудные глаза старого знакомого.

– Как живется предателю? – поинтересовался бывший отшельник без тени осуждения в голосе.

– Ты был прав, демон, о СВОИХ решениях не жалеешь, – коротко ответил Небогатов.

– Почему я раньше никогда не слышал об адмирале Небогатове? – По глазам Миши было понятно, что он под впечатлением.

– Такие истории не принято рассказывать в школе, – заметил Ренди. – Они слишком побуждают к самостоятельному мышлению.

– Затевают войну правители, а гибнут обычные люди, – прокомментировал я.

– На первый взгляд да, но так ли все однозначно? – возразил Ренди. – В «Войне и мире» Толстого есть интересная мысль: «Если бы солдаты отказались идти воевать, войны бы не было». Отсюда вопрос: так ли уже виноваты правительства? Может, дело в людях, не умеющих критически мыслить и легко поддающихся на пропаганду? Знаменитый Гитлер пришел к власти, потому что ему позволили это сделать.

Глубоко задумавшись, Миша тогда не стал обсуждать эту тему. Как выяснилось позже, к тому моменту парень успел публично пообещать своему учителю истории, бывшему военному, что после школы пойдет служить в армию.