Календари в один голос твердили о начале апреля, погода отвечала им обильными снегопадами; Интернет пестрил карикатурами вроде: «На новогоднем корпоративе весна набралась больше всех», – а незадачливые автомобилисты меняли летнюю резину обратно на зимнюю. Терпение уставших от грязного снега и перепадов температуры жителей Москвы было на исходе. Джерри Гарсиа предложил Софии согреться в японской бане, на что промерзшая и не слишком веселая девушка с радостью согласилась.

В офуро (японской бане) человека помещают в большую деревянную емкость с нагретой до пятидесяти градусов водой. После пяти – пятнадцати минут полагается сделать массаж при помощи жесткой рукавицы, потом рекомендуется завернуться в халат, выпить зеленого чаю и расслабиться под спокойную музыку.

– Только так и можно спастись от этой нескончаемой зимы. – София устроилась поудобнее в заполненной горячей водой кедровой бочке. – Ну и где, спрашивается, глобальное потепление?!

– Офуро не просто баня, а целый ритуал, – произнес сидящий в соседней бочке Джерри. – Здесь соединяются четыре стихии: огонь (тепло), вода, воздух и земля (дерево).

– Боюсь, привыкну! – София поправила завязку купальника на шее.

– Да, к хорошему быстро привыкаешь, – согласился писатель. – А нам еще предстоят лежание в ванне с теплыми опилками и массаж камнями.

– С такими банями вас тоже познакомил Ренди? – предположила девушка.

– Конечно. Он научил меня превращать привычки в наслаждения. Единственный совместный отпуск, не считая поездки в Грецию с Кирой, мы провели в Японии. Я полностью доверился моему любимому и получил незабываемые впечатления. Мы жили в Киото, столице исторической Японии, остановились в традиционной гостинице, или рейкане. Ренди показывал мне храмы, парки, сад камней; тогда же я обнаружил, что в японской кухне полно всевозможных вкусностей, помимо суши.

– У вас остались фотографии? – поинтересовалась София.

– Пара штук, но на них нет ни меня, ни Ренди, только красивые виды, которые я снял для порядка. Моя память сохранила каждую секунду отдыха вместе с любимым лучше любого цифрового устройства. Хотя на самом деле мы с тем же успехом могли десять дней куковать в аэропорту в ожидании самолета и ругать безответственных туроператоров, мне все равно было бы хорошо.

– Я чувствовала что-то подобное только раз, – призналась девушка. – Помните, я рассказывала вам о своей сильной, но безответной любви к коллеге на предыдущей работе? Однажды я напросилась пойти с ним в парк, где он собирался фотографировать. Чтобы выглядеть красиво, я надела не очень удобные туфли и сексуальную майку не по погоде, но мне не было холодно, туфли не натирали, ноги не уставали. Я узнала, что такое, когда любовь согревает, растворялась в каждом слове, хотя он говорил о весьма прозаичных вещах. Мне было абсолютно все равно, что он из другой страны, я не задумывалась, есть ли у него машина и какое у нас будущее.

– Потом вы не пытались разыскать этого парня?

– Пыталась, но я не знала его польского номера. Однажды я вспомнила, как он мельком обмолвился о том, что не доволен банком, куда я устроилась работать. Предположив, что у него был там вклад, я стала проверять бывших клиентов. Год спустя после того, как он разорвал все связи с Москвой, мне удалось получить доступ к нужной информации. Так я нашла его польский номер, адрес и даже паспортные данные. Я позвонила. У нас состоялся прохладный светский разговор, но я все равно была очень счастлива, даже хотела как бы невзначай оказаться в Варшаве рядом с его домом. Спустя пять минут он прислал мне эсэмэску, в котором объявил мне «вечный бан за использование методов социального хакинга». «Сайонара» – так заканчивалось сообщение. «Сайонара», – ответила я.

– Больше вы с ним не контактировали?

– Нет. Воспоминания, даже счастливые, можно лелеять, но не жить ими. Лучше вернемся к вам в Японию.

– Да, конечно. На мой взгляд, самой приятной достопримечательностью этой страны являются онсены, горячие источники.

* * *

Во время отпуска Ренди и я провели несколько дней на горячих источниках в небольшом домике с купальней, где мы с удовольствием проводили время в перерывах между едой и сексом.

– Я умер и попал в Рай, – заявил я, довольный тем, что моя голова лежит на плече любимого, а тело находится в горячей воде из подземных источников.

– Раз в Аду ты уже побывал, справедливо будет узнать и вторую сторону, а потом определить для себя, какая больше по душе.

– Разве можно выбирать?

– Само собой. Это называется «взять ответственность за собственное счастье». Большую часть мучений люди устраивают себе сами, находя в этом тонкое удовольствие; самый распространенный вариант мазохизма – скука, хотя вокруг столько интересного.

– Мне скучно не бывает.

– Тебе предстоит сделать выбор в тот момент, когда я уйду из твоей жизни, – напомнил Ренди.

– Но почему? – с надеждой спросил я. – Неужели твои обязанности важнее меня?

– Я имею право исполнять любые желания, кроме своих. Скоро я покину Москву, и тогда тебе придется решать, стоит ли сходить с ума от потери или переродиться для нового жизненного этапа и найти другие удовольствия.

– Твоя манера исполнять желания оставляет желать лучшего, – прервал я. – Скажешь мне о своем отъезде, когда точно соберешься, сейчас я об этом думать не хочу! Лучше расскажи историю из своей богатой практики.

– Хорошо, – согласился Ренди. – Помню одного самопровозглашенного борца, пожелавшего высшей справедливости.

– Он ее получил?

– О, да! Во много раз больше, чем хотел.

Этьен де Леви, наследник барона Шарля де Леви, по стечению обстоятельств и из-за собственной беспечности вынужден был спасаться бегством, преследуемый служителями закона, – начал рассказывать Ренди. – Единственной причиной, по которой молодого человека еще не схватили, было то, что, в отличие от солдат, он прекрасно ориентировался во владениях своего отца и знал все укромные места. Юноша затаился под вылезшими из земли корнями большого дерева, где часто прятался от сестер в детстве. Слыша, что преследователи подходят все ближе, Этьен старался дышать как можно тише. Неожиданно в эту минуту опасности и одиночества в его голове всплыла легенда из детских воспоминаний.

Мать молодого де Леви умерла во время своих четвертых родов; его отец так больше и не женился. Барон искренне любил своего сына, но, так как он был вынужден заниматься делами поместья, мальчик часто оставался на попечении гувернанток, прислуги и трех старших сестер. Больше всего маленький Этьен любил проводить время в компании Жана, пожилого дворецкого, который большую часть своей жизни проработал на рудниках. Покойная баронесса де Леви взяла этого добродушного дедушку на работу исключительно из сострадания – в домашних делах от него не было толку, зато фантазии Жану было не занимать, поэтому его любили все дети.

– Расскажи еще про того демона, – настаивал семилетний Этьен, сбежавший с урока.

– А вы, месье, обещаете проявить больше усердия в учебе? Мадемуазель Сесилия, ваша сестра, постоянно ругается на меня за то, что я забиваю вашу голову глупостями.

– Ну, ладно – нехотя согласился Этьен, – но только завтра. Расскажи, пожалуйста.

– Уговорил. – Жан приветливо улыбался. – За полями, где холмы постепенно становятся выше, переходя в величественные горы, находится земля Повелителя Лесов и Гор.

– Как он выглядит?

– Никто точно не знает. Одни утверждают, что видели юношу, другие – что это старец с серебристой бородой, третьим довелось встретить маленького мальчика не старше тебя.

– Как тогда они понимали, кого увидели?

– По глазам. У Повелителя Лесов и Гор глаза зеленые, погибельные, искрятся, точно изумруды. В хорошем настроении он любит пошутить, порой исполняет желания, но не стоит считать демона добрым. Многие на своей шкуре убедились в коварстве Повелителя Лесов и Гор. Один царь-завоеватель хвастался, что изловит демона, и случайно с ним встретился во время охоты. Надменный царь сразу выхватил меч и потребовал сию же секунду подать ему неиссякаемую чашу вина и скатерть-самобранку. Демон с почтением согласился, и предметы тотчас же появились. Царь хотел было связать Повелителя Лесов и Гор, но тот исчез. «Испугался! – подумал завоеватель. – Так-то!» Скатерть и чашу он взял в качестве трофеев. Вернувшись в замок, царь бросил скатерть на стол, и мгновенно на ней появились изысканные блюда, а волшебная чаша наполнилась выдержанным красным вином. Он приступил к трапезе, и чем больше ел и пил, тем сильнее чувствовал голод и жажду. Царь забросил армию, государственные дела и даже охоту, только ел, пил и спал. От такого образа жизни некогда грозный царь так растолстел, что не мог передвигаться самостоятельно без кресла на колесиках. Страну легко завоевали соседи; а когда враги ворвались в царские покои и вонзили свои мечи в живот пораженного врага, он этого даже не заметил из-за огромного слоя жира. Общими усилиями победителям удалось отрубить царю голову топором для разделки мяса – от великого до смешного один шаг. Другой раз с Повелителем Лесов и Гор столкнулась наводившая ужас на округу банда разбойников. Головорезы наперебой принялись требовать сокровищ. «Устроит ли вас целый остров золота и драгоценностей?» – спросил демон. «Да! Да!» – радостно согласились разбойники. В следующее мгновение они оказались на острове, где земля была покрыта алмазами, на деревьях вместо листьев висели изумруды, а их стволы были сделаны из рубинов и сапфиров. Повсюду стояли золотые статуи животных и птиц, даже капли росы оказались чистым серебром. Сначала разбойники обрадовались баснословному богатству и начали мечтать о роскошных домах и прекрасных женщинах, но скоро их восторг сменился паникой. Ослепленные алчностью, они забыли попросить корабль, и теперь у них не было ни малейшего шанса выбраться с острова или найти еду – с какой радостью они бы отдали все богатства за глоток настоящей пресной воды! Из-за завалявшегося в кармане сухаря между разбойниками завязалась жестокая драка, в которой двое погибли, а тот, кто умудрился съесть этот самый сухарь, был мгновенно убит завистливыми товарищами. Как зверям, им пришлось есть тела мертвых и пить их кровь. Разбойники встретили жестокую смерть на острове сокровищ в окружении безмолвных драгоценных камней. Повелитель Лесов и Гор любит учить людей, не ценящих того, что им дано. Однажды в деревне поселился правдолюбец. Этот крестьянин ненавидел малейшую ложь, будто стремился перещеголять в честности самого Христа. Встретившись с Повелителем Лесов и Гор, крестьянин заявил, что его единственное желание – правда. Демон в ответ пообещал крестьянину, что впредь он будет слышать только правду от окружающих и сам не сможет солгать. С тех пор каждый день до самой старости крестьянин проклинал свою гордыню; на себе он скоро убедился, что абсолютная честность отравляет жизнь не хуже фальши. Будучи главой семьи, он слышал от близких бесконечные упреки и обиды даже по самым малым поводам, потому что они не могли лгать, хотя искренне хотели пощадить чувства отца. Еще больше замечаний бывший правдолюбец слышал от посторонних людей – например, если случайному прохожему одежда крестьянина казалась неопрятной, он сразу об этом говорил вместо обычного «добрый день». Однажды сбежавшая от жестокого господина служанка попросила в деревне укрытия. Крестьянин очень сочувствовал избитой девушке, но, когда за ней приехали люди лорда, выдал ее местонахождение, так как не мог лгать. За это все соседи стали считать его доносчиком и подхалимом, о чем говорили при каждой встрече. Всеми забытый, крестьянин, пожелавший правды, умер в непроглядной нищете.

– Этьен! Негодник! – раздался женский голос.

– Должно быть, мадемуазель Сесилия вас ищет, – догадался Жан.

– Не говори ей, что я был здесь, – попросил Этьен.

– Вы же обещали учиться, – напомнил сказочник.

– Завтра, завтра. – И мальчик поспешил удалиться, пока старшая сестра его не нашла и не посадила за парту.

С возрастом Этьен из мальчика превратился в красивого, статного парня, и у него появились более интересные занятия, чем беседы со старым рудобоем. Сестры де Леви одна за другой вышли замуж, а Этьен, оставшийся единственным наследником, проводил большую часть времени в компании своих сверстников, красавиц кокеток и таких же молодых, беспечных дворян.

Череда событий, вынудившая Этьена спасаться бегством от стражников, началась задолго до его рождения. У отца юноши, Шарля де Леви, был старший сводный брат, Пьер де Леви, очень хитрый и амбициозный человек. Старый граф де Леви, дедушка Этьена, всю жизнь чувствовал перед старшим сыном вину за свой повторный брак. Большую часть своего состояния вместе с титулом графа он завещал Пьеру, а своего младшего сына Шарля сделал бароном и хозяином небольшого поместья, которое не представляло особого коммерческого интереса. Молодой Шарль даже не думал просить деньги или более высокий титул, так как наследства вполне хватало, чтобы вести тихую, благополучную жизнь, о которой он всегда мечтал.

Увлекшись дворцовыми интригами после смерти отца, Пьер забыл о сводном брате и доставшемся ему маленьком куске земли до тех пор, пока в на первый взгляд бесполезных горах не обнаружили золото. Узнав об этом, Пьер стал кусать себе локти и решил отобрать землю. Коварному графу сыграла на руку болезнь Шарля де Леви, из-за которой он не мог уделять должного внимания делам. По закону в случае смерти барона его наследником становился Этьен, но у Пьера были другие планы. Он понял, что, если неопытный юноша умрет или будет скомпрометирован, вся земля вместе с золотоносными горами перейдет к ближайшему родственнику по мужской линии, то есть к Пьеру.

Искушенный в интригах, Пьер не желал марать руки кровью племянника, прибегая к такому грубому и ненадежному способу устранения конкурента, как убийство. «Незачем наживать себе лишние скелеты в шкафу, – рассуждал граф, – уж слишком велика вероятность того, что скелет выпрыгнет в неподходящий момент и испортит всю жизнь. Закон предоставляет гораздо больше возможностей для уничтожения соперников, чем ножи, пистолеты и яды».

Повод подставить молодого Этьена под меч правосудия нашелся очень скоро. В конце восемнадцатого века Францию охватила настоящая дуэльная лихорадка; причиной поединка могло послужить все что угодно, от убийства близкого человека до неудачной шутки. Несмотря на официальный запрет, дуэли происходили повсеместно, а отказ от вызова приравнивался к трусости. Среди молодых дворян даже появилась категория бретёров, умелых фехтовальщиков, которые с помощью дуэлей зарабатывали себе славу и уважение; они постоянно провоцировали других дворян на поединки своим вызывающе резким поведением (на счету некоторых бретёров были сотни поединков и десятки убитых противников).

Одним из таких «профессиональных» дуэлянтов был Томас де Антаре. Будучи третьим сыном в семье, он не мог претендовать на наследство и решил заработать себе грозное имя с помощью дуэлей. Однажды, поспорив о занавесках, Антаре вызвал на поединок Этьена. Молодой де Леви считал причину смехотворной, но отказаться не мог. Особых опасений Этьен не испытывал, так как сам хорошо фехтовал, был ловок и силен. Антаре прислал секундантов, а сама дуэль состоялась в уединенном месте по всем негласным правилам дуэльного кодекса. Так как по условиям это была дуэль до первой крови, Томас и Этьен продемонстрировали друг другу навыки владения шпагой, нанесли незначительные царапины и разошлись, сказав напоследок пару пафосных фраз о взаимном уважении.

Оба противника не беспокоились о последствиях нарушения закона, так как дуэли, несмотря на запрет, были обычным явлением и негласно даже поощрялись. По этой же причине оба не делали из своего поединка секрета: для Антаре это была еще одна ступень к славе, а для Этьена – показатель смелости. Когда слухи о дуэли дошли до Пьера де Леви, он прыгал от радости и приказал открыть лучшее шампанское. Благодаря связям и подкупу графу удалось раздуть из рядового случая судебный процесс.

Этьен не смог вовремя понять серьезность ситуации, так как все свое время проводил с больным отцом. Несмотря на заботу детей и докторов, Шарль де Леви скоро умер. И пока Этьен занимался похоронами, дело против него стараниями влиятельного дядюшки развивалось с огромной скоростью.

Только услышав об аресте Томаса де Антаре, Этьен наконец осознал опасность, но слишком поздно, так как приказ о его аресте уже подписали. За нарушение закона юноше грозила смертная казнь. Времени и опыта для обжалования несправедливого приговора не было, и ему оставалось только спасаться бегством. Затаившись под корнями большого дерева, Этьен ждал, пока преследователи пройдут мимо.

– Повелитель Лесов и Гор! – в гневе воскликнул де Леви, когда солдаты ушли. – Если ты существуешь, скажи, разве справедливо то, что меня выгоняют с родной земли?! Справедливо, что ее получит подлый дядюшка Пьер?! Где твое хваленое правосудие, о котором рассказывал старик рудобой?!

– Так ты хочешь справедливости? – раздался низкий голос.

В трех метрах от себя Этьен увидел мужчину, одетого в легкие штаны и рубашку; черные волосы незнакомца доходили ему до плеч, а зеленые глаза переливались в лунном свете.

– Да! – подтвердил пораженный Этьен. – Я желаю справедливости!

– Как интересно! – усмехнулся демон. – Будь по-твоему: справедливость для твоего дяди и для тебя.

В следующую секунду на месте, где стоял незнакомец, оказался обычный куст. «Кажется, воображение играет со мной дурные шутки», – подумал раздосадованный юноша. В ту ночь ему удалось благополучно уйти от преследователей, и в последующие дни удача также продолжила помогать молодому де Леви. Он сумел переправиться в Англию, где можно было не опасаться французских солдат и дяди Пьера, который после исчезновения племянника присвоил себе желанную землю и построил золотой рудник.

Оказавшись вдали от дома, Этьен впервые столкнулся с нехваткой денег, проблемой, о которой раньше он даже не задумывался. Слишком гордый, чтобы просить помощи у оставшихся во Франции сестер и друзей, юноша нанялся матросом на торговое судно «Принцесса Лондона», скрыв свое происхождение. Подобно своим одногодкам, Этьен часто мечтал о путешествиях и приключениях, да и вероятность попасться властям в море была гораздо меньше, чем на материке.

С кораблем молодому де Леви снова повезло: на «Принцессе Лондона» царила железная дисциплина, а ее капитан был не только коммерсантом, но и мастером навигации. Все вокруг, от киля до стеньги, вызывало у Этьена живой интерес; благодаря своему легкому характеру он быстро сошелся с командой и с удовольствием познавал секреты морского ремесла.

Опасность, а вместе с ней новые перемены пришли в жизнь Этьена под черным флагом. У берегов Западной Африки, где находится современная Гана, на «Принцессу Лондона» напали пираты во главе с Джеком Ричардсоном, более известным как Соляной Джек. Несмотря на достойное сопротивление, «Принцесса Лондона» была взята на абордаж, а Этьен оказался в числе немногих уцелевших пленников. Капитана и его помощников пираты убили, а матросам предложили выбор – присоединиться к их команде или умереть.

Сразу после сражения Этьен и ещё шестеро моряков демонстративно отказались становиться морскими разбойниками. В результате четверо умерли от ран, не дождавшись казни, ещё одного убили в воспитательных целях, но молодого де Леви и корабельного плотника капитан пиратов не тронул. Соляной Джек был не только смелым, но и разумным человеком. Проблема состояла в том, что большую часть экипажа «Виктории» (так называлось пиратское судно) составляли бродяги, преступники и пьяницы, для которых любой текст, включая географические карты, был подобен китайской грамоте. Соляной Джек отчаянно нуждался в более образованных подчиненных, поэтому, узнав, что Этьен умеет читать, писать и говорить на нескольких языках (старания старшей сестры Сесилии все-таки дали результат), пират не стал убивать заносчивого юношу. Корабельного плотника также пощадили из-за его мастерства.

Природное жизнелюбие не позволило де Леви долго оплакивать свою участь и сокрушаться о погибших друзьях. Вместо унылых мыслей о коварстве судьбы в его голове стали созревать разнообразные планы по возвращению своей свободы. Решив, что от его бездарной смерти все равно никто, кроме дяди Пьера, не выиграет, Этьен согласился присоединиться к команде Соляного Джека и уговорил плотника сделать то же самое. Оба надеялись сбежать, когда настанет подходящий момент.

Умудренный опытом, Соляной Джек, конечно, сразу раскусил планы юноши и не собирался приставать к берегу, пока не удостоверится в верности новых членов экипажа. Старый пират хорошо знал, как переменчива молодость; он не раз видел, как парни вроде Этьена сначала готовы были умереть за одну цель, а через какое-то время – за прямо противоположную.

Полученные на торговом судне навыки помогли Этьену заслужить уважение пиратов. Впервые он принял участие в нападении, когда «Виктория» столкнулась с французским кораблем «Принц Людовик». Так как злосчастное судно принадлежало Пьеру де Леви, Этьен не мог упустить возможность отомстить. «Принц Людовик» был захвачен и разграблен, а Соляной Джек очень хвалил своего молодого помощника. Да и самому Этьену, опьяненному победой, стало казаться, что пиратство имеет свой смысл и что на борту «Виктории» отношения более честные, чем при французском дворе.

Соляной Джек на вопрос, как он стал морским разбойником, всегда отвечал, что это был не прыжок в бездну, а долгое путешествие. Этьен свой путь начал с «Принца Людовика». Представляя, как ненавистный Дядя Пьер рвёт на себе волосы, горюя о потере судна со всем грузом, юноша испытывал глубокое удовлетворение.

Начало пиратской карьеры Этьена совпало с одним из важнейших периодов в мировой истории – борьбы за испанское наследство. Последний король Испании Карл Второй завещал свои владения Филиппу, герцогу Анжуйскому, внуку французского короля Людовика Четырнадцатого. Война началась с попытки императора Священной Римской империи Леопольда Первого защитить право своей династии на испанские владения. Когда же король Франции начал агрессивно расширять свою территорию, некоторые европейские страны, в том числе Голландия, выступили на стороне Священной Римской империи, чтобы не допустить чрезмерного усиления Франции.

Новость о начале военных действий дала Этьену моральное право на грабеж голландских судов, так как они стали врагами его родины. В пиратстве юношу привлекали не столько лёгкие деньги, сколько жизнь без устоявшихся правил и традиций. В его голове появились мечты о собственной колонии, где все будут открыты и честны друг с другом. Талант в сочетании с отвагой сделали де Леви умелым моряком и отличным воином. Когда Соляной Джек погиб в бою, Этьен стал новым капитаном «Виктории».

В 1720 году он отправился в Карибское море. В том же году у берегов Канады Этьен захватил великолепный французский бриг, принадлежавший его дяде Пьеру. С годами Этьен становился все менее и менее щепетильным. В октябре 1721 года де Леви, получивший среди пиратов кличку Барон, со своей солидно увеличившейся командой напал на порт острова Сент-Китс, обобрав его до нитки. В 1722 году Этьен нанес решающий удар по финансам своего дяди: под флагом Голландии он проплыл мимо стоящих у берегов Мартиники французских кораблей, подавая сигналы, чтобы те посетили остров Святой Люции, где якобы можно было поймать продающих рабов контрабандистов. Благодаря хитрости пираты подожгли четырнадцать вышедших в море французских судов, два из которых принадлежали Пьеру де Леви.

Этьен захватил почти сотню кораблей в Вест-Индии, нападал на суда работорговцев у берегов Нигерии и Габона. Узнав о том, что его дядя Пьер разорился и покончил с собой, Этьен потерял всякий страх, так как твёрдо верил, что Провидение на его стороне. Однажды он случайно наткнулся на небольшой остров, которому дал звучное имя острова Надежды. Там Этьен намеревался создать свою колонию, но его благим планам не суждено было стать реальностью.

В сентябре 1723 года у мыса Лопес английский военный корабль «Альбатрос» совершил резкий манёвр, чтобы не наскочить на мель. Неподалёку находились два пиратских судна под командованием Этьена. По ошибке они приняли военный корабль за пытающееся спастись торговое судно. В тот день большая часть команды мучилась похмельем после попойки; к серьезному бою они были не готовы. Этьен слишком поздно понял свою ошибку, пиратам даже не удалось зарядить орудия. Моряки с «Альбатроса» одержали легкую победу, а самого Этьена взяли в плен. Его доставили в ближайшую английскую колонию, где губернатор быстро вынес решение о повешении пиратского капитана.

Но, даже стоя на эшафоте с петлей на шее, Этьен все ещё не мог поверить в реальность поражения. Вдруг ему показалось, что среди собравшейся толпы промелькнула знакомая фигура мужчины.

– Демон, ты обманул меня! – воскликнул Этьен. – Из-за подлости дяди я потерял свои земли, а теперь и жизнь!

Словно по взмаху волшебной палочки время замерло – палач и все люди застыли с неподвижными лицами. Теперь Этьен четко видел в первом ряду Повелителя Лесов и Гор.

– Я выполнил твоё желание, – уверенно произнёс демон. – Ты сам решил стать пиратом, дядя здесь ни при чем.

– Я просил не этого! – гневно ответил Этьен.

– Давай уточним. Ты убивал людей, матросов, торговцев, солдат, которые никогда не приближались к твоим владениям и в глаза не видели Пьера де Леви. Ты мог бороться с дядей как угодно, но выбрал именно пиратство. Теперь граф гниет в могиле, а ты отвечаешь за совершенные преступления. Все как просил: справедливость для твоего дяди и для тебя. – Он подчеркнул последнее слово.

Демон слегка кивнул головой, и в следующее мгновение время ожило. Палач дернул ручку, люк открылся, и Этьен де Леви забился в предсмертной агонии на глазах толпы зевак.

– Да уж, на такую справедливость он точно не рассчитывал, – заключил я.

– Этьен лишь пример того, что самые ужасные, кровавые поступки совершаются под красивыми лозунгами, – равнодушно отозвался Ренди. – Рыцари Крестовых походов верили, что являются божественным орудием, Гитлер мечтал создать арийскую нацию, а его солдаты шли убивать вовсе не из-за денег, а благодаря умело навязанным патриотическим идеалам. Интересная грань жизни, не правда ли?

– Да, – согласился я.

– Говорят, что добро побеждает зло, – продолжил мой любимый, – и это действительно так, потому что, какое бы зло ни победило, оно всегда объявит себя добром.

– Ренди, скажи, это же ты был Повелителем Лесов и Гор?

– Разве такое возможно? – Он как обычно ответил вопросом на вопрос. – Хотя тебе решать, что именно считать реальностью.

– Хочу увидеть мир так, как ты его видишь, – прервал я его речь, – ощутить то, что ты ощущаешь.

– Хорошо. – Ренди осторожно закрыл мои глаза ладонями. – Готов? – спросил он.

– Да! – Я чувствовал приятное волнение.

Когда Ренди убрал руки, тысячи образов одновременно наполнили моё воображение, сотни звуков смешались в единый букет так, что я не мог сосредоточиться даже на близлежащих предметах. Зрение, как профессиональная камера в руках дилетанта, переносило меня скачками от одной картинки к другой: вот мне кажется, что я вижу морской закат, а через несколько секунд уже рассматриваю проходящий корабль. Я слышу все разговоры, чувствую, что происходит со стоящими у борта женщинами; знаю, что одна из них недавно развелась, а у другой умерла дочь. В следующее мгновение передо мной возникает аэропорт: я смотрю на проходящего паспортный контроль мужчину и вижу, как спустя день тот разбивается в аварии, и сразу перед моими глазами встаёт другая реальность, где он вообще не садится в машину и остаётся в живых. В моей голове начали всплывать воспоминания, которые не были моими; подобно водопаду они обрушились на моё сознание единым потоком: восторг сменялся болью потери, а радость – отчаянием. Я видел людей, животных и необычные существа, которым не мог придумать название, плыл в невесомости, будто у меня вообще не было собственного тела. Мою голову разрывало от нахлынувших мыслей, эмоций и образов, а когда напряжение стало непереносимым, в глазах потемнело, и я отключился.

Утром, открыв глаза, я понял, что лежу на ставшем привычным футоне. Ренди стоял в нескольких метрах от меня и любовался видом на море.

– Проснулся. – Он ласково поцеловал меня в губы.

– Что случилось? – Я с трудом вспоминал прошедший вечер. – Кажется, я пожелал увидеть мир таким, каким его видишь ты, а потом очутился в нескольких реальностях сразу.

– Приснилось, наверное, – хитро произнес Ренди.

– Значит, ты так живешь постоянно, – заключил я, – ни границ, ни расстояний, ни секретов. – Не отвечай. – Я зажал ему рот рукой. – Сам знаю, это мой выбор, чему верить и так далее. Скажу только, это было потрясающе!

Слегка улыбнувшись, Ренди достал из шкафа чемодан. Отпуск закончился, пора было собираться в аэропорт.