В 2009-м году, в возрасте двадцати двух лет, я отпраздновал окончание института с красным дипломом и очень этим гордился. Почему пошел именно на факультет журналистики? Да без понятия. В один прекрасный день меня, как молотком по голове, стукнуло – хочу быть журналистом, мечтаю рассказывать о наболевших проблемах, разоблачать всех и вся. В то время все хотели быть журналистами, экономистами, юристами, банкирами.

Когда пришла пора искать постоянную работу, меня некому было устроить. Все родственники работали в совершенно других сферах, а человека с улицы мало кто возьмет. Я попал в замкнутый круг: не берут, потому что нет опыта, и нет опыта, потому что не берут. Первая работа была вовсе не в журналистике, а в телемаркетинге: нужно было звонить и предлагать посещение семинаров по инвестициям. Проработал я там ровно две недели. За это время меня послали больше раз, чем за всю предыдущую жизнь. Потом я устроился в одну из транснациональных корпораций по подрядному договору на семь месяцев копирайтером. За это время мой мозг выкушали до последней извилины. Ради любой мелочи приходилось получать одобрение пяти разных людей, которые никак не могли между собой договориться, но виноватым в срыве очередного дедлайна почти всегда оказывался я. И тем не менее положенные семь месяцев я отработал. Когда по истечении этого срока мне предложили перейти в штат, я отказался, боясь за свои расшатанные нервы.

После краткого отдыха я снова стал рассылать резюме и ходить на собеседования. Как ни странно, меня почти сразу взяли в «Общественную газету». Получал я мало, зарплата едва дотягивала до среднего по Москве уровня, хотя особым талантом я тоже не блистал. Меня устраивало, что там было относительно спокойно и с коллективом установились более-менее хорошие отношения.

Мне было двадцать семь с хвостиком, когда моя жизнь совершила крутой вираж. Действительно близких друзей у меня так и не появилось, жил я один, карьерных перспектив тоже не предвиделось. В конце мая я отправился на выставку современной живописи, надеясь, что придет вдохновение и я смогу написать приличную статью. Народу там собралось не очень много, а картины отдавали большой претензией. На одних были начерчены геометрические узоры, на других – цветы, как их обычно рисуют дети, на третьих красовались люди, которых, казалось, переехали танком. Я неспешно бродил по залу, отпуская про себя колкие замечания, как вдруг мое внимание привлекла одна работа. Она висела в дальнем углу зала, почти незаметная. Я подошел. На картине был изображен человек на фоне вспаханного поля. Позади него стоял плуг, а вдалеке виднелись вершины гор. Небо заволокло тучами, как перед грозой, но лицо главного героя выражало непоколебимую уверенность и спокойствие. Одет он был совсем не как пахарь: темная рубашка, кожаная жилетка и такие же штаны. Мужчина стоял спиной к приближающейся стихии и совсем не волновался об опасности. Глядя на картину, я не мог понять, каким образом она оказалась на выставке современного искусства, когда такой стиль больше свойствен художникам эпохи Возрождения.

– Его зовут Кристиан, – послышался тихий голос.

Я обернулся и увидел человека примерно сорока лет. Он был из тех людей, которых невозможно забыть: среднего роста, стройный, с черными, как смола, волосами, доходящими ему до плеч; кожа у незнакомца была смуглой, как после поездки на юг, черты лица безупречно правильные, нос немного заострен, волосы подстрижены неровно (сзади длиннее, спереди короче). Но больше всего поражали искрящиеся, как два изумруда, зеленые глаза. Мужчина смотрел на меня прямо и, казалось, видел насквозь, а черные классические брюки и темно-фиолетовая рубашка придавали ему демонический вид.

– Я Ренди, – представился незнакомец.

Интонация звучала так, будто я должен был его знать. С тем же успехом он мог сказать: «Привет, я президент России». Я молчал, не зная, как реагировать, и чувствовал себя очень неловко. На губах Ренди появилась легкая улыбка, зеленые глаза блестели, как у фокусника, который собирается поразить зрителей новым трюком и заранее знает, что все раскроют рты от удивления и восторга.

– А… меня зовут… – промямлил я.

– Джерри, – поправил мой новый знакомый. – Хочешь знать историю Кристиана? Вижу, что хочешь. Ты же сам меня позвал.

Я не мог поверить в то, что слышал. В голове вертелось десяток вопросов и предположений: «Кто он? Откуда меня знает? Может, по газете».

– История, окончание которой ты видишь, началась очень давно, в другую эпоху и в другой стране. Это было время чудес, когда правили короли, а рыцари странствовали по свету, движимые мечтами о подвигах и вечной славе, – не дождавшись моего ответа Ренди начал рассказывать о человеке на картине.

Голос оказывал на меня гипнотическое воздействие. В моей голове стали проноситься образы, похожие на те, что приходят в сновидениях. Как зачарованный, я слушал, не в силах пошевелиться или вставить слово.

– От своего дедушки, – продолжил Ренди, – Кристиан унаследовал титул рыцаря и небольшое имение, больше походившее на деревню. Управление хозяйством мало привлекало его романтичную, мечтательную натуру. Авантюрный характер в сочетании с нехваткой денег толкнули Кристиана на поиск приключений. В отсутствие реальной войны он стал участвовать в рыцарских турнирах, эдаких боях понарошку, где можно снискать славу и внимание прекрасных дам.

Постепенно Кристиан добился известности и даже удостоился чести выступать перед королем. В тот день, став героем-победителем, он от счастья несколько раз поцеловал землю, принесшую ему победу. На следующий год молодой рыцарь отстоял свой титул, но былой радости не почувствовал. Ее место занял страх неудач, но Кристиан был слишком молод, чтобы отказаться от выступлений и в то же время слишком горд, чтобы пережить поражение. Даже восторженная толпа поклонников перестала его вдохновлять; Кристиан понял, что больше всего людей радуют поверженные кумиры. Он боялся позора, смеха, а еще больше равнодушия: проигравшие никому не нужны.

Шел третий год, и Кристиану нужно было вновь отстаивать свой титул. Тренировки уже давно стали в тягость, победы давали лишь временное ощущение покоя. В голове Кристиана все время вертелась одна и та же мысль: «А что будет завтра? Что, если следующий противник окажется сильнее?» Подавленный, уставший, он все же дошел до финала королевского турнира, где должен был встретиться с одним герцогом. Это был сильный, баснословно богатый и таинственный человек. Он участвовал в турнире первый раз и, тем не менее, выступал блестяще. О жизни герцога и происхождении его состояния никто ничего не знал. Поговаривали, что герцог на самом деле колдун. Перед встречей с ним Кристиан плохо спал, сильно волновался и в результате встал весь разбитый. Ему казалось, что доспехи жмут, меч скользкий, копье неправильно сбалансировано, а любимый конь будто сговорился со снаряжением, желая, чтобы потеря титула для его хозяина выглядела как можно постыднее.

Дали сигнал, рыцари понеслись навстречу друг другу, Кристиан почувствовал мощный удар копьем в грудь. Он удержался в седле, но с ужасом понял, что герцог вложил в удар не всю свою силу, будто заманивая жертву, и следующего удара он, Кристиан, не выдержит и останется лежать в пыли, проиграв самым позорным образом. Поднимая копье во второй раз, герцог пристально смотрел на своего соперника, как хищник, готовящийся нанести coup de grace, удар смерти. Собрав последние силы, Кристиан погнал коня вперед. Но вдруг, в последний момент, соперник отвел копье и подставил себя под удар. Кристиан выиграл.

Упавший с лошади герцог быстро поднялся, как будто совершенно не чувствовал боли. Полный достоинства, он подошел к сопернику и поздравил его с победой. Такой исход поединка вызвал у Кристиана смешанные чувства. С одной стороны он испытывал облегчение, с другой – досаду, понимая, что противник поддался.

После турнира последовал прием, где Кристиан мужественно выдержал все поздравления. Улучив момент, он сбежал с пира, чтобы найти герцога. От болтавшихся без дела оруженосцев Кристиан узнал, что соперник еще не уехал и что его лагерь находится на северных холмах. С большим трудом Кристиану удалось их отыскать. Ничего не различая в темноте ночи, он пробирался среди телег, куда уже были погружены вещи герцога, и лошадей. Похоже, что все в лагере уже спали, так как не было костров.

Внезапно кто-то окликнул молодого рыцаря:

– Чем обязан такому визиту?

Кристиан обернулся. Прямо за ним стоял темноволосый мужчина в походной одежде с яркими зелеными глазами.

– Я жду герцога Нормандского – рассеянно ответил Кристиан, не узнав своего соперника без доспехов.

– Он перед вами, – холодно произнес рыцарь.

– Только один вопрос – зачем вы дали мне победить?

– Это ты зависим от мнения толпы, а не я. Я только развлекаюсь, а для тебя победа – это вопрос жизни или смерти. Значит, тебе она нужнее. – Герцог говорил с молодым рыцарем, как мудреный опытом учитель с ребенком-учеником.

Минуту Кристиан стоял молча, потом снова спросил:

– А разве можно не волноваться о том, что о тебе подумают другие люди, не чувствовать страха перед поражением?

– Конечно, – с отеческой мягкостью ответил герцог. – Не думать легко, достаточно просто приказать себе, и все. Не чувствовать сложнее. Тут только один способ.

– Какой? Скажите! – резко прервал Кристиан.

Герцог пристально взглянул на собеседника, будто проверяя его, потом продолжил:

– Истинная независимость и одиночество неразделимы. Это две стороны одной медали. Ты готов к таким последствиям?

– Готов! – согласился Кристиан. – Я сделаю что угодно, чтобы перестать бояться совершить ошибку и неизбежно следующих за ней насмешек.

– Раз так, слушай внимательно. – Герцог хитро улыбался. – Поймай трех ведьм, которые пытают человечество, запряги их и вспаши Алкидово поле. Одну ведьму ты найдешь в Святой земле, одну – на затонувшем корабле, одну – в алмазной долине.

– Спасибо! Я так и сделаю, – твердо ответил Кристиан.

– Не за что. Смотри не пожалей, – предупредил герцог.

– Не пожалею. – Кристиан направился к своей палатке.

Отойдя от лагеря герцога на довольно большое расстояние, молодой рыцарь понял, что забыл задать главный вопрос. Он резко обернулся и крикнул:

– А как мне поймать ведьм?

– Назови их по имени, – издалека прозвучал голос герцога.

В ту ночь Кристиан не спал. Снова и снова в его голове всплывали слова герцога: «Одну в Святой земле, одну на затонувшем корабле… По имени». На следующий день он решил отправиться в Иерусалим, то есть в Святую землю. Из трех названых мест Кристиан знал только его. Раньше он никогда там не был и представлял этот город светлым и чистым, тем местом, где на человека снисходит благодать. Весь путь до Иерусалима Кристиан радовался как ребенок в ожидании Рождества, представляя себе золотые купола, счастливых людей и музыку, отзывающуюся в вечности.

Как это часто бывает, реальность оказалась далека от мечтаний и фантазий. Несмотря на то что священный город был уже близко, дороги лучше не становились. Та же грязь, захудалые трактиры, мошенники с постоялых дворов и прочие удовольствия, неизменно сопровождающие путешественников. В Иерусалиме все оказалось таким же, как и в прочих больших городах, и даже хуже: удушающая пыль, запах потных тел, бродячие животные, больше похожие на скелеты, и толпы народа с сумасшедшими глазами. Рядом с храмами располагались многочисленные лавки менял, а постоянный шум буквально сводил Кристиана с ума.

Вместо внутреннего просветления им владело только одно желание – поскорее покинуть это душное место. Трактирные жулики показались ему не такими уж и противными по сравнению с религиозными фанатиками, на каждом шагу кричавшими о конце света. Собираясь в путешествие, Кристиан думал, что ведьма находится в одном-единственном темном углу города, но оказалось, что весь город представляет собой одну большую темную яму.

В небольшой гостинице, где остановился Кристиан, из-за большого количества постояльцев нельзя было и шагу ступить, чтобы не наткнуться на чьи-то засаленные волосы или покрытое вековой грязью плечо. Еда без тараканов представлялась чудом, а из щелей смотрели откормленные крысы размером с кошку.

Перед перспективой получить проклятие от местных проповедников и расстройство желудка энтузиазм найти ведьму стал резко угасать. В свою первую ночь в Иерусалиме Кристиан проворочался до утра. Ему чудилось, что крысы, которых никто и не думал ловить или выкуривать, уже решили, в каком виде его съесть и мешают им только клопы, которым мясо Кристиана показалось таким деликатесом, что те всю ночь не оставляли беднягу в покое. С рассветом окончательно вымотанный юноша решил послать все куда подальше и вернуться домой. Хозяин трактира еще спал, но Кристиан с таким отчаянием бил в дверь, что тот проснулся, а увидев красные глаза, надетую задом наперед рубашку и бешеный взгляд раннего посетителя, поспешил перекреститься. На предложение расплатиться он ответил, что испугался, так как подумал, что это покойный тесть встал из могилы, чтобы спросить долги.

Поскорее рассчитавшись, Кристиан поспешил к воротам. Постепенно город начинал просыпаться. Паломники, солдаты, монахи начали выходить из своих укрытий, источая неповторимую смесь ароматов густонаселенного города. Уже почти у самых ворот Кристиан увидел почти голого слепого калеку. Бедолага, у которого не было обеих ног, а по всему телу рассыпались язвы, ползал со своей шапкой и что-то бормотал, пытаясь собирать милостыню. Мимо проходили люди, крестясь, славя Бога и святой город, недалеко от калеки солидного вида дворянин умолял монаха дать ему благословение, а группа солдат-англичан готовилась затеять драку с турками. Епископ с огромным крестом на груди важно шел по улице, весь преисполненный святости. Видимо, отдавшись небесному созерцанию, он не заметил ползающего безногого инвалида и наступил тому на руку. Бродяга вскрикнул, епископ поспешил отдернуть край своего богатого облачения и отойти от больного. «Никакого сострадания, – подумал Кристиан, – и они еще называют себя служителями Бога». Молодой рыцарь отдал калеке половину припасов, немного денег и куртку, за что получил страстное обещание молиться за него до конца дней. «Твой конец уже скоро», – подумал Кристиан, глядя на язвы.

И вдруг среди толпы он увидел мелькавшую фигуру женщины. Она шла, не касаясь земли, и словно проходила сквозь людей. Седые волосы окутывали ее словно плащ, черное рубище развевалось на ветру, но лицо показалось ему почти молодым. Она только ухмыльнулась, бросив на юношу короткий взгляд своих красных глаз и скрылась за углом. Очнувшись от удивления, Кристиан понял, что нашел первую из трех ведьм, и бросился за ней в переулок. Он бежал так быстро, как только мог, но ведьма была неуловима словно свежий ветер. Издеваясь над запыхавшимся преследователем, она не спешила исчезать, а только летела над землей, периодически останавливаясь, чтобы затем продолжить свою игру. Кристиан споткнулся и упал между наваленных заплесневелых досок, попутно расцарапав себе руки, лицо и одежду.

– Стой! – закричал он ведьме. – Я знаю твое имя! Ты заставляешь слепо следовать за собой, совершать безумные поступки, а потом разочаровываться.

Стоило ему произнести имя, как ведьма остановилась и покорно подошла к нему.

– Теперь я в твоем распоряжении. Когда я понадоблюсь, назови меня по имени еще раз. – Голос ведьмы звучал очень приятно, подобно журчанию реки.

Когда Кристиан поднялся на ноги, ведьма исчезла, но он знал, что та в его власти. Все, что говорил ему герцог на турнире, оказалось правдой. «Вторая ведьма должна находиться на затонувшем корабле, – вспомнил юноша, – а вот на каком – это загадка. Мало ли их в море». Но хотя шанс найти нужный корабль был невелик, Кристиан все же решил попытаться довести дело до конца.

Скрыв свое дворянское происхождение за простой одеждой, он нанялся матросом на торговое судно и отправился в плавание. За время путешествий особых приключений с ним не происходило, дни проходили однообразно. За бортом Кристиан наблюдал вовсе не русалок и огромных спрутов, о которых рассказывали ему в детстве, а только бесконечную гладь моря. Бывали, конечно, и штормы. Он не раз боялся за свою жизнь, но в конце концов привык. В таких условиях нечего было и надеяться посмотреть мир. Порт, погрузка-разгрузка, ссоры с хозяевами – вот к чему сводилась вся жизнь Кристина. После трех месяцев плавания он начал думать о том, что никогда не найдет этот затонувший корабль с ведьмой, но удача явно была на стороне Кристиана.

Каждый моряк знал легенду о «Полуночном вепре», проклятом корабле, который многие века бороздит океаны. По легенде он принадлежал Роко, отпетому головорезу, не знавшему ничего святого. На море не было командира страшней, самоуверенней и коварней. Однажды Роко и его команда напали на испанский галеон. Им легко удалось захватить корабль, но через несколько дней среди пиратов вспыхнула эпидемия холеры, принесшая больше ущерба, чем королевский флот. К счастью, на захваченном испанском галеоне находился священник, знавший, как вылечить больных. Он обещал помочь в обмен на то, что пленных отпустят, а сами пираты начнут вести честную жизнь. Роко согласился, и священник сдержал слово. Большая часть команды и пленных выздоровели. Однако после этого в пылу гнева пираты убили своего спасителя, повесив на рее. За это они были обречены скитаться по морям в поисках прощения. Моряки верили, что, если на море повстречаешься с «Полуночным вепрем» и услышишь оттуда крики: «Прощаете ли вы нас?», нужно ответить: «Прощаем, плывите с надеждой». Всем было известно, что, если этого не сделать, проклятая команда «Полуночного вепря» потопит корабль.

Кристиан считал эту историю очередной байкой, которую придумали, чтобы было чем заняться в долгие часы штиля, но спустя 14 месяцев службы на корабле ему на собственном опыте пришлось убедиться в том, что некоторые мифы основаны на реальных событиях.

Как-то раз, когда Кристиан нес обычную вахту, мечтая о возвращении домой к привычной жизни, ветер резко сменил направление, на горизонте что-то вспыхнуло, а потом повисла мертвая тишина. Сначала Кристиан подумал, что начинается гроза, но на небе не было ни одной тучи, а ветер почти совсем стих. Корабль резко тряхануло. На палубу выскочил боцман:

– Эй, Крис, если по твоей милости мы наскочили на мель, скормлю акулам!

– Какая мель может быть посреди моря?! – ответил Кристиан.

Корабль встряхнуло еще раз. Скоро повыскакивали другие матросы, из своей каюты вышел капитан. Все недоуменно переглядывались, никто не мог понять, что происходит. Из темноты показался стройный силуэт неизвестного корабля. Матросы начали перешептываться. Капитан посмотрел в подзорную трубу и встал как вкопанный. Боцман взял у него трубу и тоже посмотрел вдаль.

– Это он, – со страхом произнес боцман, – это… «Полуночный вепрь».

Несколько секунд все молчали, потом началась паника. Те, кто еще недавно смело бросался в бой с морской стихией, кинулись врассыпную, пытаясь спастись. Многие упали на колени и стали молиться. «Полуночный вепрь» медленно подплывал. Кристиан стоял у самого борта, не пытаясь найти укрытие. Снова в его голове пронеслись слова герцога: «Одну на затонувшем корабле».

– Прощаете ли вы нас? – раздалось с палубы «Полуночного вепря».

– Нет! – как сумасшедший, закричал Кристиан, прежде чем кто-либо другой сумел открыть рот. – Не прощаем! И не будет вам места в этом мире!

– Крис, что ты наделал! – крикнул боцман.

Но вместо описанной в легенде жаркой битвы произошло неожиданное: «Полуночный вепрь» рассыпался, как песочный замок, на море снова воцарился покой. И в эту минуту Кристиан увидел вторую ведьму. Она стояла рядом с ним. Это была красивая женщина средних лет с аккуратной прической, в развевающемся на ветру шелковом платье.

– Кристиан, – ласковым, почти материнским голосом произнесла она, – зачем ты здесь? Ты достоин гораздо большего. Только позволь помочь. Ты станешь победителем турниров, величайшим из всех, Первым Рыцарем.

Воспоминания нахлынули на Кристиана, но, наклонив голову, он увидел, что ногти у ведьмы почти полметра длинной и она уже готова использовать свое страшное оружие, только ждет, когда жертва поддастся искушению.

– Ты уже терзала меня своими когтями. Они страшны, ты впиваешься и треплешь плоть снова и снова, пока не остается ничего, кроме отчаяния. Я выдохся, мне больше не быть героем турниров. Я это знаю, но теперь я знаю и твое имя.

Когда он произнес имя ведьмы, в пустоте раздался дикий, душераздирающий крик.

– Ты победил, – произнесла ведьма. – Когда я буду нужна, снова назови меня по имени.

Утром на корабле решили, что вообще ничего не было и что всему виной ром. Версию с выпивкой приняли, и никто даже не вспомнил, что весь ром выпили еще две недели назад во время празднования дня рождения капитана. Ну что же делать, людям свойственно защищаться вымыслом от неизвестного. Если истина находится за рамками привычного, мы предпочитаем обманывать себя.

Долгое время Кристиан не мог понять, что такое алмазная долина. В конце концов он решил истолковать это название буквально. Юноша отправился к графу Анжуйскому, хозяину алмазных копий. «Кому, как не потомственному владельцу приисков знать, где может находиться алмазная долина», – рассудил Кристиан. Как трехкратному победителю королевского турнира ему были открыты дороги во все знатные дома. Кроме того, плавание пробудило в сердце Кристиана острую ностальгию по родной земле и дворянскому обществу.

Граф Анжуйский славился не только алмазами, но и своим умением веселиться: охота, пиры, любительские турниры – все это захватывало его гостей, как ветер – сухие листья. На фоне всего этого веселья, как звезда на ночном небе, блистала она, леди Бьянка, жена графа. Само воплощение красоты, ума и грации, она заставила Кристиана забыть о ведьмах, свободе и поисках. Только Бьянка волновала его мысли, только для Бьянки хотел он совершать подвиги. Поэзия, тайные встречи – все прелести романтики открылись Кристиану. Он никак не мог поверить в то, что самая лучшая из женщин отвечает ему взаимностью. Бьянка даже стала просить спасти ее от графа, постоянно рассказывая, как она несчастна и как ей надоело жить с нелюбимым мужем.

Запланированный побег непременно бы состоялся, если бы не одно событие накануне. После охоты солидно подвыпивший граф Анжуйский стал рассказывать, как дрался за Бьянку на дуэли с ее первым мужем, как победил и теперь прекраснейшая из женщин принадлежит ему. Обычное хвастовство укололо Кристиана в самое сердце, пелена влюбленности спала с его глаз. В середине ночи, когда граф уснул, Кристиан отправился к Бьянке. За время их встреч он научился незамеченным проходить в комнату графини.

Бьянка приняла любовника довольно сурово.

– Ты не можешь приходить, когда вздумается, – начала свою нотацию графиня.

– Я пришел, чтобы попрощаться, – прервал ее Кристиан. – Граф дрался за тебя на дуэли. Похоже, ему ты также говорила, что несчастна. Он, твой первый муж, я… никто из нас не лучше и не хуже другого. Просто ты любишь новизну и не способна быть преданной. Ты приз для победителя, пока он таковым является. Награда желанная, но временная.

Бьянка замерла подобно статуе не в силах произнести ни слова, но лицо ее выражало скорее удивление, чем боль. В этот момент Кристиан увидел, как с его шеи спало кольцо раба, а рядом стояла третья ведьма. Юноша осознал, что все это время она водила его на поводке, как комнатную собачку. До пояса это была юная и прекрасная девушка с золотыми волосами, но ниже у нее был отвратительный змеиный хвост. Ведьма извивалась от злости, а из ее рта торчал раздвоенный язык.

– Ты коварная, – сказал ей Кристиан, – ты дергаешь за ниточки, словно кукловод, а твое главное оружие – яд. Наконец я понял, как тебя зовут! – Дальше он назвал ее по имени.

– Если понадоблюсь, назови еще раз, – злобно прошипела ведьма и исчезла.

Поиски ведьм были завершены. Оставалось Алкидово поле. В известном мифе говорилось, что Алкид был талантливым флейтистом и даже решился бросить вызов самому Аполлону. Во время состязания в искусстве музыки Алкид оказался равным своему сопернику, за что с него была содрана кожа. Так боги Олимпа наказали флейтиста за проявленную дерзость.

В поисках поля Кристиан отправился в Грецию. После двух лет путешествий, расспросов и догадок Алкидово поле, символ непокорности высшим силам, было найдено. Там Кристиан снова назвал имена ведьм, а когда те явились, запряг их вместо волов. С каждой бороздой заботы уступали место покою и благодати; страсти, желания, сомнения испарялись из сердца подобно каплям воды на жарком солнце. Неуверенность сменилась ясностью ума, а жажда признания – отрешенностью. Закончив работу, Кристиан отпустил ведьм. Ничто в мире его больше не волновало. Кристиан встречал рассвет без страха перед будущим, обретя то, что он хотел – истинную свободу.

А звали трех ведьм ВЕРА, НАДЕЖДА и ЛЮБОВЬ.

С последними словами Ренди образы в моей голове исчезли. Придя в себя, я медленно произнес:

– Это… это очень необычно. Вера, Надежда и Любовь – ведьмы?!

– О, да! Разве ты сам не почувствовал двойственность веры, пытки надежды и яд любви? Когда верил, что сможешь стать журналистом, когда надеялся найти сенсацию и когда решил, что любишь писать статьи.

– Мы уже на «ты»? – рассердился я на столь бесцеремонное вмешательство в свою жизнь. – Вы ничего обо мне не знаете.

– Ошибаешься, – с невозмутимым видом ответил Ренди. – Разве не ты вчера вечером, глядя с балкона на ночной город, говорил, что хочешь понять многогранность мира.

От шока у меня отвисла челюсть. «Да, так оно и было, – вспомнил я. – Вечером я вышел на балкон в романтическом настроении. Любуясь огнями, стал размышлять о том, как мало знаю о жизни, и, кажется, сказал вслух, что хочу понять все грани этого мира. Но откуда он может это знать?! Такого соседа у меня точно нет. Живу я на десятом этаже, так что услышать с улицы невозможно».

– Видишь, – продолжил Ренди, – ты сам многого о себе не знаешь. Желание понять многогранность мира настолько необычно, что я решил его выполнить. Не сомневайся, мы еще встретимся. А пока небольшой совет – эта выставка – бардак, никакого отношения к современному искусству она не имеет. Ты же так думаешь? Тогда так и напиши в своей статье. Помнишь поговорку «Не знаешь, как соврать, говори правду».

С этими словами он повернулся спиной и направился к выходу. Я не пытался его остановить, не сказал «до свидания». Удивление, страх, гнев, интерес – не знаю, чего было больше. В тот момент я четко осознал, что моя унылая дорога решила сделать крутой поворот. Позже я написал статью «Пара клякс – и ты звезда», одну из немногих, которые действительно удались.