Объясняться с дедом Никифором пришлось мне.

Искренние извинения, денежная компенсация — невеликая, — и вот уже старик рассказывает, что “он и так старый был, я ж его и сам уже заменять хотел… как же вы так его уронили, я ж его и сам сотню раз ронял — и ничего… а тут вона как!”

Пьём ароматный чай с листьями можжевельника, играем в карты, подтянулся знакомец Никифора — 50-летний Димитрий Иванович, отпускник, по профессии холостяк — именно так он шутливо представился. Мужик как мужик, мясистый нос с раздувающимися крыльями, округлое лицо, искренняя улыбка; выпили за встречу по 100 грамм кагора, символически… вкус мне не понравился. Я не люблю алкоголь, пьяных вообще не переношу, пусть сами перемещаются.

Посиделки вышли по-домашнему тёплыми. Дмитрий Иванович приехал только вчера, он убирается в запылённом летнем домике, планирует отдохнуть недельку и рвануть на рыбалку! Столько радости в этом немолодом уже человеке, радости от того, что у него отпуск, что солнце светит, что воздух тёплый и пахнет летом…

Слушаю его безыскусные рассказы, невольно улыбаюсь. Порой офисная работа монотонно гудит в усталые уши, как старый советский холодильник, как выдохшийся трубач; иногда она захватывает, увлекает, иногда она в кайффф… Дмитрий Иванович — директор отдела продаж, его фирма продаёт туристическое снаряжение. В живоописании отпускника продажи выглядят как карамельные яблоки на палочке, сверху глянцево-сахарные, яркие, внутри кислые или сладкие, иногда горькие, испортившиеся. Но горечь, говорят, полезна организму? Когда у рассказчика в глазах энтузиазм, когда он говорит искренне — это вдохновляет, вызывает интерес и уважение слушателей.

Дмитрий Иванович был именно таким рассказчиком. Разошлись затемно. Зря Димка, конечно, не пошёл. Тренировки тренировками, но хороший отдых и человеческое общение — это важно. Моя апатия последних дней развеялась, чувствую в себе новые силы — искать решение, рубить Гордиев узел, в который завязал себя сам, всё из-за этой ***тской волны. Кто виноват — неважно, что делать? Что. Делать. Думай, голова, не всё шапку носить. Скоро лето, шапку можно не носить. Остаётся думать, а то скучно будет, голова, ничего не делать. Какие красивые сегодня звёзды.

Знаете, для чего нужна ребристая доска? Ну, из алюминия или дюраля, хз какой там материал. Твёрдая, не очень тяжёлая, где-то 40 на 60.

Это стирдоска. Не скейтборд, не сноуборд, это стирборд, детка. Берёшь такой и трёшь, трёшь, мылишь и треш, треш. Тазы эмалированные, одежда грязная, вода холодная, руки мёрзнут, пятна не отстирываются, потом это всё развешать куда-то надо, оно сохнет, мятое, уаааа, гладить нечем. Ладно, есть чем, утюг такой странный, в который угли кладут я нашёл. Но им походу бабка не пользовалась, у неё нормальный утюг тоже был, не знаю, рабочий ли. Розетки есть, тока нет.

А подключаться, читай заморачиваться и палиться, мы не хотим.

Стирка занятие стрёмное. Димка работает подогревателем, руки опускает в таз с водой, даёт огня. Жидкость шипит, вскипает, главное отвернуть голову и вовремя извлечь конечности — не “выключая” подачу пламени — если собственный огонь не обжигает, наоборот, служит защитой, то кипяток и раскалённый водный пар исключений делать не собирается.

— Дим, ты видел? Вон там, в воздухе, что-то чёрное и красное.

— Это неделя пролетела.

Воистину. Я занялся физическим развитием, ежедневно утомляю тело тренировками — бег по поселковой дороге, по краю леса, приседания, отжимания, пресс. Отдых — разожженная печь, наблюдаю за огнём, пытаюсь медитировать, почувствовать магию, почувствовать татуировку. Если удаётся не заснуть, зеваю, смотрел на свечу, иногда на портал, иногда на Димку. Столько объектов для наблюдения, глаза разбегаются, догоняй их потом. Ушастый тренируется в прежнем режиме, прогресс неудовлетворителен.

Глядя на мои потуги, друг тоже принялся тренить физику. Он физически сильнее, как до волны был, так и сейчас, выглядит более подкачанным. Крысы каждую ночь вылазят из портала, и да, они действительно становятся крупнее. Это не столь просто замерить, у каждой твари есть длинный лысый хвост, кроме того, они могут отличаться друг от друга даже в одном, хм, “помёте”.

Они не братья-сёстры-близнецы, не клоны, выглядят реалистично, тела их не пропадают, начинают разлагаться, источать аромат тухлятинки. Прилетали громкие жирные мухи, почтить память усопших, выразить соболезнования. Собственно, именно поэтому поверженных грызунов нам приходилось закапывать. Убил — закопал.

И не каких я завтра помою. Лично я прикончил ещё одну крысу… мы с Димкой предположили, что та, первая, когда я ей добавил табурета, была уже мертва; что убийство может повлиять на активацию татуировки. Тщета. Продукты почти закончились, съездили на машине в другое село, закупились… в Сунгае сельпо закрыто на ремонт, да и конспирация. Не покупай там, где живёшь.

Дмитрий Иванович нас уговорил, и это закономерно. Сидя на месте в богом забытой деревне мы от скуки лезли на стену. Стен хватало, но это не выход, выход через дверь. Это понимает даже Дима.

Предложение съездить на рыбалку, что поступило от добродушного менеджера по туризму, мы восприняли на ура! ура! ура! Вот только портал как ушат холодной воды. Ушат — это таз такой ушатанный. Бросить его на произвол судьбы можно, но… опрометчиво, кому-то рассказать? Ммм, нет. Уничтожить портал имеющимися средствами мы не смогли. Топор проваливался внутрь или пружинил от боковой кромки, не врубаясь в стену и ситуацию. Зарубок на лезвии не оставалось. Горящая головёшка влияла лишь на скорость движения цветных полос. Приуныв, мы устроили мозговой штурм.

Результаты обнадёживают — нас, меченых, двое, крыс тоже, появляются они рядом с нами, мысль № 1 — это сделано для прокачки нас, родимых. Крысы понемногу растут в размере, нонешний размер “крысяра ХXL”, тенденция угрожающая… но поделать мы с ней ничего не можем, так? Можем сидеть и дрожать от страха//зачёркнуто готовиться к войне. Мысль № 2 — при нашем перемещении портал тоже должен переместиться.

Это предположение кажется логичным, да, может он и не переместиться, может появиться ещё один… но это вариант неприятный, о нём я думать не хочу.

На партсобрании идею обсудили, постановили проверить. Вот и. Костерок горит, комаров нет, благодать… палатки нет, да и не нужно, крысы приходят в первой половине ночи. Дверь в избушке подпёрли снаружи, если мобы появятся там — выбраться не смогут, вернёмся и упокоим. Жаль ружья нет, всё-таки лес, медведи где-то там, за горизонтом, там, где-то там, выше золотых оков. Есть топор и друг-огнемёт.

Жарили сосиски, болтали о рыбной ловле и… всё же умудрились заметить появление портала, шагах где-то в 20ти от засидки. Радужный квадрат засиял в ночи ярче, чем наш костёр, потом он притух… в лесу будто кто-то забыл включённый телевизор. Крысы размером с котят, шурша подлеском, выныривают из темноты, атакуют, причём каждая бежит на своего противника. Это у них индивидуальный агр в действии, или просто совпало, я разгадала, знак бесконечность? По ночам мы с другом всегда носим унты-сапоги, брезентовые штаны, куртку с капюшоном, что закрывает горло, плотные перчатки.

Мне кажется, что к действу мы относимся также, как мясники относятся к забою скота на скотобойне, я — как к неприятной рутине, Димка — как к глотку свежего опыта, он всё ещё ждёт очередного повышения циферки своего чсв.

На поле боя у нас подавляющее преимущество в суммарном весе залпа. Ушастый жарит своего оппонента, потом моего. Вот так просто. Огнешаром по бегущей цели он не попал, убил крысу горящим кулаком, одежда и перчатки при этом от волшебного пламени не страдают, и это круто. Моего грызуна друг тоже уделал голыми руками.

Димка слёзно просил меня вообще более не убивать крыс, оставлять ему, я не возражаю. Делов-то, пару раз отопнуть подальше пытающегося вцепиться в голенище сапога зверька. В чём-то это даже весело.

— Может поджарим?

— Ты дурак? — свиная сосиска пытается заглянуть в левое лёгкое. Мой организм, задыхаясь от спешки, остановил её решительный рывок.

— Да шучу я. Лут всё-таки.

— Ага. Ты ещё распотроши их, может там какие-нибудь ресурсы спрятаны внутри, вот прямо, прямо в прямой кишке! Меч волшебный, кладенец, словно в *опе леденец! — язвительно декламирую. От тона голоса отчётливо попахивает. Юмором.

— Думаешь? — Димка задумался, он серьёзно размышляет над моим “предложением”?

— Не, не стоит, — сдаю назад. Друг-потрошитель это не то, чем нужно гордиться.

— Смотри, как я могу, — правая ладонь погружается прямо в пламя костра, голые пальцы словно свиные сосиски, они приняли эстафету. Пять секунд… десять, пальцы вылазят из огня, Димка улыбается во все щёки, две штуки.

— Ага, — шумный выдох, оказалось, что я задержал дыхание.

— Завидуешь?

— Ещё как, — нет радости в моём голосе, в лице моём усмешка кислая, аки слива незрелая, — Всё равно я тебя обгоню, — в этом месте я напрягся и симулировал оптимизм, — Как говорят китайцы: поздний плод, да быстро зреет.

— Догонишь, как же, — беззлобно ответил друг, вглядываясь в пламя.

В неровном свете костра его лицо выглядит таким одухотворённым. Вся эти история с магией сильно на него повлияла, он и ранее не был неуверенным типом, но… сейчас он выглядит куда более живым, увлечённым, целеустремлённым. Сколько мы уже в этом Сунгае, без девушек, его, можно сказать, страсти, — и ничего. Магия. Она и для меня была чем-то удивительным, волнующим, но если ушастый уже смог, так сказать, взять её в руки, то я обладаю её только в теории…

Я понимаю, я и так постоянно об этом рассказываю, постоянно… хм, жалуюсь на то, что не могу активировать тату, боюсь, что вообще не смогу её активировать. Но это простительно, я таак думаю, болтать о наболевшем, о своём геморрое каждый не раз за день рот да откроет. Я буду сдерживаться. У вас тоже свои проблемы, не чета моим.