После реставрации Стюартов в 1660 г. политический маятник качнулся далеко за те пределы, которые ему первоначально были установлены победившими во время английской революции классами – буржуазией и новым, в значительной степени обуржуазившимся, дворянством. В страхе перед новым выступлением на политическую арену народа собственнические классы фактически на время предоставили восстановленному на престоле королю Карлу II свободу рук, поскольку дело не шло об основных социальных результатах, которых добились эти классы в ходе революции. На эти завоевания у Карла хватало ума не покушаться, и это удерживало его на престоле, вопреки той, обычно крайне непопулярной, политике, которую он проводил.

Собственно, эта политика тяготела к одной цели – максимальной независимости от парламента. Но без его согласия нельзя было получить денег. Нельзя внутри страны, – а вовне, как оказалось, можно. Людовик XIV был готов ежегодно давать Карлу II крупные субсидии, чтобы укрепить его положение по отношению к парламенту, а главное, обеспечить поддержку или по крайней мере нейтралитет Англии в тех войнах, которые вел французский король для утверждения своей гегемонии в Европе.

Понятно, что французская дипломатия и французская разведка прилагали крайние усилия, чтобы сохранить под своим контролем внешнюю политику Англии. С этой целью, помимо «официальной» тайной субсидии, которая выплачивалась Карлу II, агенты Людовика установили личные контакты и постоянно делали крупные денежные подарки английским министрам и даже их секретарям.

Нередко французское золото шло в карманы лидеров парламентской оппозиции, громивших правительство за раболепие перед Людовиком XIV и отказ от противодействия его завоевательным планам. Иногда субсидии были платой за молчание.

Например, такое молчание обошлось Людовику XIV в феврале 1677 г. в 2950 фунтов стерлингов, а во время более короткой сессии в июне – только в 450 фунтов. В других случаях деньги уплачивались не за молчание, а за более ожесточенные нападки на политику короля. Это делалось с целью обострить внутриполитическое положение в Англии и связать руки как правительству Карла II, так и его противникам; тем самым предотвращалось активное выступление Англии на внешнеполитической арене.

Успеху этой политики служило не столько золото французской секретной службы, сколько существование противоречивых интересов у имущих классов Англии. «Братская» протестантская Голландия, к союзу с которой против Франции призывала парламентская оппозиция, была главным и еще не сломленным в это время торговым соперником английской буржуазии. Против Голландии воевал еще Кромвель. Поэтому, когда Карл II также втянулся в войну против Голландии под влиянием Людовика XIV, это вызвало очень смешанные и противоречивые настроения среди английских торговых и промышленных кругов. Лишь когда к концу века Голландия была побеждена, и ее дальнейшее ослабление стало отвечать исключительно интересам завоевательной политики Людовика XIV, поддержка этой политики Стюартами натолкнулась на решительное и непреодолимое сопротивление английской буржуазии.

А пока что французская разведка имела почву для деятельности, и она отнюдь не ограничивалась подкупом английских политиков. Людовик XIV пытался окружить Карла II и его приближенных целой сетью французских агентов. Немалую роль сыграл здесь некий Самуэль Морленд. Это была очень колоритная фигура. Ученый и изобретатель, подходивший в своих изысканиях к мысли о создании паровой машины, Морленд одновременно был опытным разведчиком, привыкшим к деятельности шпиона-двойника. Он начал ее еще во времена протектората Кромвеля.

Однажды в здании, где помещалось управление кромвелевской разведки, ее глава Терло собрал секретное совещание. Помимо Терло, в этом совещании участвовали всего двое – сам лорд-протектор Оливер Кромвель и один из главных руководителей роялистского подполья в Англии, уже знакомый нам сэр Ричард Уиллис. Решив перейти на службу к Кромвелю, Уиллис предложил ловкий план: заманить в Англию якобы от имени монархических заговорщиков находившегося в эмиграции Карла II. Карл и его брат герцог Йорский должны были высадиться в графстве Сассекс, где их арестовала бы полиция. Когда совещание было закончено, подозрительный Кромвель распахнул дверь в соседнюю комнату. Она оказалась не пустой – за письменным столом спал, или притворялся спящим, какой-то человек. Кромвель выхватил кинжал и хотел убить на месте шпиона, подслушивавшего столь важный разговор. Но Терло успокоил своего шефа. Спящий, разъяснил он, – это его личный секретарь Морленд. Бедняга не спал уже две ночи подряд, подготовляя срочные бумаги, и, естественно, мог задремать за письменным столом. Лорд-протектор поверил начальнику своей разведки. Но инстинкт не обманул Кромвеля. Обманутым оказался всеведавший Терло: его секретарь был, или по крайней мере с этого момента стал, агентом изгнанных Стюартов.

Надо сказать, что главари роялистов считали Морленда такой продувной бестией, что именно поэтому далеко не сразу поверили в измену Уиллиса. Сведения исходили из слишком туманного источника. Морленд успел к этому времени отличиться на службе Терло, особенно в перлюстрации писем. Он сделал важное «изобретение»: при нахождении подозрительных писем адресатам вручались лишь отлично подделанные копии, а самые оригиналы сохранялись на случай, если они потребуются как материал для обвинения.

Велико же было изумление лондонцев, когда сразу после Реставрации чиновник кромвелевской разведки Морленд в числе первых был принят вернувшимся Карлом II и возведен во дворянство. Вскоре, однако, Морленд принялся за старое ремесло, сделавшись шпионом Людовика XIV. Он женился на француженке, приобрел богатое имение во Франции, потом разорился и пережил ряд приключений, которые могли сделать честь любому герою плутовского романа. Именно этот человек оказался очень кстати французской разведке, раскидывавшей свои сети при английском дворе.

Не меньшую роль сыграл давно поселившийся в Англии отставной французский офицер Сен-Эвремон, который занимался сбором секретной политической информации для французского посольства в Лондоне. В рядах разведчиков Людовика XIV был также один из лидеров французских протестантов – Рювиньи, имевший связи в Англии. Агентами французской разведки служили также купцы, поставщики предметов роскоши, виноторговцы, актеры, даже скромная французская модистка мадам Деборд, подчинившая своему влиянию королеву Екатерину, жену Карла II, которая, впрочем, не имела никакого влияния на своего мужа.

Зато находились в избытке другие женщины, обладавшие влиянием на сластолюбивого монарха. Карл II не представлял себе жизни без нескольких, так сказать постоянных, метресс, не считая множества временных любовниц. Напрасно пытались докучать королю некоторые министры своими наставлениями. Мало озабоченный необходимостью поддержания равновесия сил в Европе, король Англии весьма интересовался поддержанием равновесия сил между своими главными содержанками. Они нередко действовали еще более предосудительно, чем самые враждебные Англии иностранные державы. Враждовавшие фаворитки стали представительницами различных партий и иностранных влияний при дворе. Недаром богобоязненные буржуа-пуритане, ужасавшиеся безнравственности двора, были в то же время весьма озабочены тем, чтобы в этом «чертоге сатаны» благосклонностью пользовалась угодная им содержанка.

Однажды возмущенная толпа лондонцев остановила экипаж. В нем, как они думали, ехала француженка Луиза де Керуаль, которую подозревали в намерении побудить Карла перейти в католическую веру. Однако в карете сидела другая королевская любовница, Нелли Гвинн. Актриса по профессии, она знала, как обратить угрожающие возгласы толпы в восторженный гул одобрения. «Успокойтесь, люди добрые, – воскликнула Нелли Гвинн. – Все в порядке. Я – протестантская шлюха!»

Луиза де Керуаль получила по милости Карла II титул герцогини Портсмутской. Не менее щедрым оказался Людовик XIV, возведший ее в сан герцогини д’Абиньи. Современники уверяли, что Луизу родители чуть ли не с детских лет предназначали на роль любовницы Людовика XIV. Но случилась осечка: он в то время увлекался мадмуазель де ла Вальер. Однако, галантный король нашел Луизе другое место, отправив ее с этой целью в Лондон. От обоих королей, за одним из которых она шпионила для другого, Луиза получила огромную сумму в миллион фунтов стерлингов. Луиза де Керуаль сумела сохранить свое влияние на Карла II на протяжении более чем полутора десятка лет, при этом действуя в качестве агента версальского двора.

Одной из главных задач послов французского короля была охрана прав Луизы от посягательств других «заинтересованных сторон». На сводничество и интриги, связанные с попытками примирения Луизы де Керуаль с другими фаворитками, уходили большие усилия официальных и тайных представителей Людовика XIV. Они имели для этого тем больше оснований, что французские субсидии, выплачивавшиеся Карлу II, превращались в деньги английской секретной службы, а те в свою очередь имели одно главное назначение – оплату королевских любовниц. Так что волей-неволей Людовику приходилось содержать за свой счет и главных соперниц Луизы де Керуаль.

В последний период правления Карла II резко обострилась внутриполитическая обстановка, и тут, в несколько неожиданной роли, на авансцену снова выдвинулись иезуиты. Протестанты склонны были считать следствием тайных козней учеников Лайолы чуть ли не любые неугодные им политические события. Нередко эти подозрения были вполне оправданны, но их не удавалось доказать. Так, иезуиты действительно в Англии во время Реставрации активно интриговали в пользу герцога Йоркского, брата короля, которого как католика значительная часть английских политиков хотела лишить прав престолонаследника (Карл не имел «законных» детей). Однако те конкретные действия и планы, которые приписали иезуитам, были чистой выдумкой. Некий Титус Отс, лишенный сана священник англиканской церкви, по неясным причинам отправился на континент и, выдав себя за католика, некоторое время провел в иезуитских коллегиях. По чьей инициативе он проделал этот маскарад, осталось неизвестным.

Вернувшись в Англию, Отс объявил, что 24 апреля 1678 г. в лондонской таверне «Белая лошадь» состоялось собрание английских иезуитов, на котором был составлен план поджога всех судов на Темзе, истребления протестантов и убийства короля (с помощью не то яда, не то кинжала, не то специальных серебряных пуль). Разумеется, все это было чистейшей сказкой: иезуиты и не помышляли убивать Карла II, тайно им покровительствовавшего. Более того, король отлично знал, что именно в день 24 апреля 1678 г. по чистой случайности действительно проходило собрание конгрегации английских иезуитов, но не в таверне «Белая лошадь», а у герцога Йоркского, о чем Титус Отс не имел ни малейшего представления.

Слухи о «папистском заговоре» вызвали огромное возбуждение в стране, которое использовала в своих целях парламентская оппозиция. Многие католики поплатились головами, тогда как иезуиты втайне продолжали свои происки.

В конце XVII в. претендентом на всеевропейскую гегемонию выступает абсолютистская Франция. Общеевропейская обстановка как будто на редкость благоприятствовала честолюбивым планам и интригам короля Людовика XIV. Некогда грозная габсбургская Испания переживала полное падение при жалких преемниках Филиппа II: обнищавшая страна с жадным дворянством и прожорливым духовенством, растоптанные ростки промышленности, доведенные до полного разложения армия и флот. В Англии реставрированная монархия Стюартов настолько опасалась внутренних врагов, что ей было не до сопротивления планам могущественного французского короля. К тому же буржуазию Англии разделяло острое соперничество с буржуазией Голландии, приводящее к неоднократным англо-голландским войнам. А на восточных границах Франции лежали бесчисленные мелкие княжества, на которые была поделена Германия, вдобавок до крайности истощенная только недавно окончившейся Тридцати летней войной. Германский император (он так же, как и испанский король, был из рода Габсбургов) являлся господином лишь в своих наследственных австрийских и других владениях. Искусная дипломатия всегда могла создать коалицию недовольных им князей.

Первые завоевательные войны Людовика XIV приносили ему успех за успехом. Английские католики, являвшиеся крайними сторонниками абсолютизма, теперь искали поддержки у французского короля. В 1685 г. на английский престол вступил король-католик Яков II. Однако его правление продолжалось недолго. В результате переворота 1688 г. Яков был свергнут с престола, который достался мужу его дочери Марии – голландскому штатгальтеру Вильгельму III Оранскому. Международная обстановка разом круто изменилась. У Англии и Голландии появился общий глава, опытный политик и полководец, поставивший целью жизни сломить могущество французского короля.

Как показал опыт истории, у Стюартов не было шансов на новую реставрацию, которой не хотела ни буржуазия, ни обуржуазившаяся часть дворянства. Однако первоначально это далеко не было ясным, и английский трон Вильгельма Оранского казался очень непрочным. Многие из влиятельных деятелей партии тори, которые, опасаясь восстановления католицизма, согласились на удаление Якова, теперь, когда перевес получили их противники – виги, стали подумывать о призвании обратно изгнанного короля. Эту часть тори стали называть якобитами. Но не было недостатка и просто в политических хамелеонах, считавших нужным на всякий случай не сжигать за собой всех мостов и перестраховаться на случай возвращения на престол мстительного Якова II.

Сам Яков нашел приют у Людовика, признававшего его законным английским королем, хотя после окончания одной из войн против Англии он обязался отказаться от этого признания. Яков и его призрачный «двор» во Франции опирались на далеко не призрачную поддержку со стороны Людовика и в свою очередь оказывали ему всю возможную для них помощь. А выражалась она в попытках связать руки правительству Вильгельма, возбуждая против него оппозицию повсюду – в Англии, в Шотландии, Ирландии. Одновременно плелись сети все новых заговоров с целью убийства Вильгельма и восстановления на престоле Якова II, а позднее – его сына.

К якобитским заговорам приложили, конечно, руку и иезуиты, в частности их английский провинциал отец Уорнер. Большинство якобитских агентов, впрочем, попадалось в сети английской секретной службы, которую возглавлял фаворит Вильгельма Оранского Уильям Бентинк, получивший титул герцога Портлендского.

Один из первых якобитских заговоров был раскрыт по вине курьеров. Сводится она к следующему. Одним из этих курьеров был Уильям Фуллер, влюбленный в фрейлину королевы – жены Якова II. Однако обещания агента, состоявшего на службе у Бентинка, оказались сильнее чар придворной красавицы, и сладких речей католических патеров, поскольку Фуллер, перейдя на сторону правительства Вильгельма, заодно отрекся и от католицизма.

В 1690 г. Фуллер в сопровождении другого молодого человека, Кроуна, на рыболовецкой шхуне тайно переправились в Англию. То, что в Париже сочли необходимым послать сразу двоих курьеров, было вызвано не только важностью информации, которую целиком не решились доверить одному лицу, но и способом ее доставки: письма, написанные невидимыми чернилами, были запрятаны в пуговицы камзолов Фуллера и Кроуна. Эти предосторожности не имели особого значения, поскольку, расставшись с Кроуном, Фуллер сразу же поспешил в Кеннигстонский дворец, где находился Вильгельм Оранский.

Вскоре поймали Кроуна в одной из лондонских таверн, где он произносил тосты в честь Якова и обещал скорое вторжение в Англию верных королю войск. Кроун обладал особенно важными сведениями – на основании его показаний можно было бы обезвредить многих видных якобитов. Немудрено, что правительство заранее обещало помилование, если Кроун сделает откровенное признание. Якобиты в ответ пустили в ход оружие женских чар. Некая миссис Клиффорд, знакомая Кроуна, усердно навещала его в тюрьме, убеждая держаться героем.

А пока что якобиты пытались отсрочить суд. После переворота 1688 г. правительство должно было при ведении таких процессов соблюдать законные формы судопроизводства, и этим пытались воспользоваться сторонники Якова II. Во-первых, заболел главный свидетель обвинения Фуллер. Во-вторых, якобитам удалось отвести многих из предложенных кандидатов в присяжные. Когда и этот прием исчерпал себя, якобиты сумели ввести в состав присяжных своего человека. Для принятия решения требуется единодушие присяжных, а якобит, разумеется, решительно отказывался признать Кроуна виновным.

Спор в наглухо запертой комнате присяжных длился всю ночь и начало следующего дня. Он, вероятно, продолжался бы и дольше, если бы голодное большинство с негодованием не заметило, что вездесущая миссис Клиффорд тайно подбросила через окно сладостей для подкрепления пыла ее якобитского единомышленника. Ему пришлось уступить. Несколько дней Кроун провел между требованиями немедля сделать признания, чтобы спастись от виселицы, и любовными заклинаниями миссис Клиффорд. В конце концов он махнул рукой и рассказал все, что знал, о подготовлявшемся заговоре. Главные якобиты были отправлены в Тауэр, а предполагавшаяся высадка французского десанта так и не состоялась.

Якобитские заговоры приняли более активный характер во время правления королевы Анны: якобиты хотели после нее возвести на престол сына Якова II Это происходило в период войны за испанское наследство (1700–1714 гг.), в основе которой лежала борьба против угрозы французской гегемонии.

Ближайшими родственниками бездетного и слабоумного короля Испании Карла II были Людовик XIV и его сыновья. Но они заранее, когда французская принцесса выходила замуж за испанского короля, торжественно отказались от всяких притязаний на испанскую корону: только таким путем удалось преодолеть оппозицию других держав, смертельно боявшихся объединения французской и испанской короны в одних руках. Карл II, как последний представитель испанской ветви габсбургского дома, в своем завещании назначил наследником своего дальнего родственника, эрцгерцога Карла, принадлежавшего к австрийской линии Габсбургов. Однако за спиной Карла II французская дипломатия договорилась с императором, Англией и Голландией о выгодной сделке: разделе испанских владений в Европе (Южная Италия, Бельгия) и необъятных колоний в Новом свете. Слухи об этом тайном сговоре постепенно просочились в Мадрид. И тогда произошло нечто необычное: члены испанского государственного совета, которых раньше никак не удавалось соблазнить самыми выгодными посулами, стали действовать так, как будто полностью перешли на сторону французского короля.

Объяснение было простое: испанские гранды не хотели раздела Испании, хотя бы потому, что это лишило бы их огромных доходов от прибыльных должностей губернаторов и вице-губернаторов различных владений испанской короны. Для этих вельмож более выгодным был король-француз, чем раздел. Придя к такому решению, добровольные агенты Людовика XIV за короткий срок проделали то, что оказалось не по силам его дипломатам. Они склонили Карла II к мысли, что династия Бурбонов унаследует испанский престол, и порекомендовали королю обратиться за советом по поводу назначения наследника к римскому папе (было ясно заранее, что тот даст ответ, благоприятный Людовику XIV).

Испанцы не любили австрийских Габсбургов и их дипломатов, давно уже на «родственных правах» вмешивавшихся в испанские дела. Поэтому один из грандов-заговорщиков, герцог д’Абрантес, объявляя, наконец, о назначении Карлом II своего наследника, не мог отказать себе в небольшом развлечении. Прежде чем назвать собранию имя преемника, герцог радостно бросился на шею послу императора, графу Гарраху, восклицая: «Сударь, я с великим удовольствием…» Потом, переведя дух, чтобы еще крепче обнять посла, добавил: «Да, я с чрезвычайной радостью на всю жизнь – и, удваивая поцелуи, закончил – и с полным удовлетворением отстраняюсь от вас и прощаюсь с августейшим Австрийским домом». Вряд ли разведка Людовика XIV могла похвастать каким-либо успехом, напоминающим этот, достигнутый помимо нее, а может быть, и без ее ведома.

Борьба разведок происходила на протяжении всей войны за испанское наследство. Но особое значение она приобрела в связи с попытками терпевшего поражение Людовика заключить сепаратный мир с Англией. Этого сепаратного мира добивалась в Англии партия тори, среди которых было много якобитов. Людовик XIV добился желаемого, но главным образом потому, что в самой Англии влиятельные силы стали тяготиться затянувшейся войной и хотели достигнуть своих целей более быстрым и дешевым путем, не очень заботясь об интересах союзников.

Уже после заключения Утрехтского мира в 1713 г. французское правительство оказало содействие якобитскому заговору, ставившему целью сделать претендента преемником королевы Анны. Но этот заговор, хотя в него были вовлечены руководители торийского министерства, окончился полной неудачей.

Ярким примером иллюзий и несбывшихся надежд были связи якобитской разведки с герцогом Мальборо.

Джон Черчилль, первый герцог Мальборо, нашел восторженного адвоката в своем далеком потомке – Уинстоне Черчилле, написавшем о нем многотомное сочинение. Но самое изощренное адвокатское красноречие не может скрыть бесспорных фактов.

Родившийся в 1650 г., Джон Черчилль был сыном мелкопоместного дворянина. Начало карьеры Черчилля было положено, когда его старшая сестра Арабелла стала любовницей герцога Йоркского, будущего Якова II. Принятый ко двору, Черчилль вскоре был взят на содержание королевской содержанкой Барбарой Вильерс, герцогиней Кливлендской. Саму Барбару пристроил на это место ее родственник Джордж Вильерс, герцог Бэкингем, но она скоро успела подставить ему ножку. Герцог не остался в долгу и привел Карла II к его любовнице, когда они принимала молодого Черчилля. К счастью для того, королю успела порядком надоесть властная, сварливая герцогиня. Поэтому, обращаясь к Черчиллю, король лишь сказал: «Вон! Ты прохвост, но я тебя прощаю, так как ты таким путем зарабатываешь себе на хлеб».

Карл был недалек от истины. Практичный молодой человек, выудив у герцогини 4500 фунтов стерлингов, поспешил вложить их в ценные бумаги. Поднакопив таким путем изрядный капитал, молодой офицер женился на придворной красавице Саре Дженнингс. Благодаря Арабелле Черчилль стал приближенным герцога Йоркского, а его жена – наперсницей принцессы Анны, дочери герцога. Черчилль быстро продвигался по службе, тем более что вскоре успели отчасти выявиться его несомненные полководческие дарования.

После 1685 г., когда герцог Йоркский стал королем под именем Якова II, награды и почести посыпались на Черчилля, как из рога изобилия. Именно Черчилля Яков II назначил главнокомандующим своей армии, высланной против войск Вильгельма Оранского, высадившихся в Англии в 1688 г. И именно Черчилль поспешил перейти вместе с этой армией на сторону Вильгельма, что быстро решило исход борьбы. (Черчилль пытался даже похитить Якова и выдать его Вильгельму Оранскому, но этот план не удался.)

В первые годы правления Вильгельм, как уже упоминалось, чувствовал себя далеко не прочно на престоле. Угроза якобитской реставрации была или, вернее, казалась вполне реальной. Тогда Черчилль решил на всякий случай «примириться» с Яковом II. Он пишет Якову душераздирающие письма об испытываемом раскаянии. Черчилль становится агентом якобитской разведки. Но это очень лукавый агент, готовый при случае сообщить в Париж, где живет Яков, выдать ту или иную государственную тайну, те или иные военные планы, – но только, чтобы не порывать связей.

В 1700 г. начинается война за испанское наследство; все надежды якобитов возлагаются на успехи французского оружия. А Джон Черчилль, герцог Мальборо, становится главнокомандующим войсками, действующими во Фландрии и Германии против Франции, и наносит ряд тяжких поражений маршалам Людовика XIV.

На престоле королева Анна. Вначале она находится под влиянием герцогини Мальборо, потом разрывает с ней отношения. Еще не вполне ясно, кому суждено заполучить английский трон после смерти Анны – ее отдаленному родственнику, ганноверскому курфюрсту, как этого требует «закон о протестантском престолонаследии», или в Лондон вернется сын умершего Якова II. А раз это неясно, герцог Мальборо, продолжая вести борьбу против Франции, одновременно поддерживает контакты с якобитами, в частности, переписываясь со своим племянником (сыном Якова II и Арабеллы Черчилль) герцогом Бервиком, генералом французской службы.

Война дала Мальборо миллионы, и он хочет их сохранить любой ценой. Обещания герцога якобитам, конечно, ничего не стоят. Мальборо отнюдь не собирается помогать претенденту, он просто хочет перестраховаться на случай, если тот все же придет к власти. А между тем, вопреки предостережениям Бервика, на переписке с Мальборо строят планы, лелеют самые смелые надежды. Наиболее влиятельные слои правящих классов Англии явно решили не допустить якобитскую реставрацию. Невозможная цель порождает у якобитской разведки и иллюзорные средства для достижения этой цели.

Мальборо ведет тайные переговоры и с агентами Людовика XIV, вопрос идет о том, чтобы добиться для побитого французского короля более приемлемых условий мира. Предлагаются миллионные взятки, но дело срывается, на этот раз не по вине Мальборо.

В 1714 г. на английский престол вступает ганноверский курфюрст под именем Георга I. Вопрос о якобитской реставрации решен в отрицательном смысле раз и навсегда. Но современникам это еще не ясно до конца. И поэтому в 1716 г. Мальборо сообщает «со слезами на глазах» посетившему его якобитскому агенту, что он собирается «служить Якову III» (т. е. претенденту).