Первой мировой войне предшествовала длительная подготовка, в том числе в форме тайной войны. Немецкая разведка, едва ли не единственная из всех разведок европейских государств, пыталась насадить массовую агентуру в пограничных районах своих будущих противников. Такими немецкими резидентами были заполнены восточные департаменты Франции и западные губернии России. Немецкая разведка составляла обширную картотеку («черную книгу»), включавшую десятки тысяч имен жителей других стран, которых можно было бы завербовать на службу. На каждое лицо, внесенное в «черную книгу», была заведена особая карточка. В ней отмечались имущественное, служебное и семейное положение указанного лица, его наклонности, слабости, тайные пороки. Опираясь на эти сведения, можно было при вербовке прибегнуть в одном случае к запугиванию, в другом – к подкупу, в третьем – к обману.

Генеральный план германской союзницы – Австро-Венгрии – действовал в меньших масштабах, но и он засылал в юго-западные области России большое число агентов. Одной из форм их деятельности было, в частности, составление подробных карт предполагаемого театра военных действий на русской территории. Агенты выдавали себя за практикантов австрийских лесных школ и фактически бесплатно снимали планы имений русских помещиков. Лишь случайный арест в 1907 г. одного из таких «практикантов» открыл глаза русским властям на эту работу австрийской разведки. Напротив, засылка австрийских шпионов под видом шоферов на автомобилях австрийских же фирм была вскрыта уже после начала войны.

Используя техническую отсталость царской России, засилье иностранного капитала, германская разведка сумела расставить многих своих людей на русских заводах и верфях, имевших особо важное оборонное значение. Так, Путиловская верфь в Петербурге находилась под контролем немецкой фирмы «Блюм и Фосс».

В Бельгии немецкие фирмы Круппа, Майзеля и др., соглашаясь брать подряды по низким расценкам, вели большую часть дорожных и земляных работ вокруг Льежа и Намюра. Это в немалой степени объясняет причину той относительной легкости, с которой немецким войскам удалось в 1914 г. захватить эти бельгийские крепости. Немецкая армия двигалась со скоростью 25 км в сутки. За двадцать дней своего продвижения через Бельгию немцы перебросили 3120 тысяч человек. Чтобы перевезти их, понадобилось 11 тысяч поездов. Организовать такие перевозки было бы невозможно без длительной подготовительной работы немецкой разведки.

Немецкие агенты делились на две основные категории. Первую составляли руководители, тщательно отбираемые из верхов немецкого юнкерства и буржуазии; часть их назначалась лично кайзером. Остальные составляли основную массу немецкой агентуры, о которой шла речь. Новшеством, по сравнению с системой Штибера, было широкое использование торговых фирм в интересах шпионажа. Часть этих фирм была просто замаскированными филиалами немецкой разведки и действовала на специально отпускавшиеся им средства из секретных фондов. Было даже несколько таких закамуфлированных шпионских фирм, имевших отделения во многих странах. К ним, например, относилось «Товарищество служащих гостиниц», которое насчитывало 20 тысяч членов, две трети из которых составляли немцы. Организация могла функционировать хорошо: членам «Товарищества» выплачивалось двойное жалованье – как служащим отелей и дополнительно как разведчикам. Их задачей было внимательно прислушиваться к разговорам в гостиницах.

Другой массовой группой среди германских разведчиков были немецкие гувернантки и бонны, которых в то время часто нанимали в богатые дома в ряде европейских стран. Интересно, что число немецких гувернанток быстро возрастало по мере приближения к местонахождению главный баз, лагерей и других объектов, имевших крупное военное значение.

В XX в. германскую разведку по-прежнему считали непревзойденной в Европе. Однако ее руководители столь же уступали Штиберу, сколь посредственные политики, сменявшие друг друга на посту германского канцлера, были неудачными преемниками Бисмарка. Новые главари германского шпионажа не имели изворотливости и гибкости, являвшихся неотъемлемыми качествами старой полицейской ищейки. Правила, установленные Штибером, выродились в шаблоны, применявшиеся без воображения и изобретательности и, что еще важнее, нередко без учета изменившихся условий. Даже главный «принцип» Штибера – массовость шпионажа – иногда становился источником неудач. У Штибера крупица сведений, сообщаемых ему агентами, каждый из которых был далек от главных источников информации, ложилась как малый, но необходимый элемент в мозаике, в результате чего создавалась четкая общая картина.

Теперь же такие крупицы собирались в груду малоценной и часто не поддающейся проверке информации, в которой могли отсутствовать самые важные звенья. Эта информация создавала лишь иллюзию осведомленности, парализуя стремление исправить дело. Впоследствии руководитель английской контрразведки Базиль Томпсон пришел к выводу, что немцы могли с помощью половины затрачивавшихся ими на разведку средств подкупить в каждой стране по нескольку лиц, которые имели доступ к действительно важным документам. Шаблоны господствовали и в самой технике, в организации и методах работы шпионской сети, со времени Штибера ставших общеизвестными. Немецкой разведке пришлось поплатиться за это жестоким провалом в самый ответственный момент – в начале Первой мировой войны.

Хотя немцы все же пытались использовать небольшое число особо обученных первоклассных разведчиков, способных получить доступ к важнейшим государственным тайнам. К числу таких агентов относился разведчик, скрывавшийся под псевдонимом Карл Гревс (не говоря об его других вымышленных фамилиях). Он является автором известных воспоминаний, опубликованных в начале Первой мировой войны. К сожалению, остается неясным, чему можно верить в этих воспоминаниях.

Гревс утверждал, что он был выходцем из знатной семьи, лишен в результате каких-то интриг права на богатство и высокое положение в обществе. Не будучи немцем, К. Гревс попал на германскую секретную службу в Трансваале. По окончании университета он вел жизнь искателя приключений и работал в Трансваале военным врачом. Шла англо-бурская война, и в госпиталь доставили одного из многочисленных иностранных офицеров, воевавших на стороне буров. Это был майор фон Рейценштейн. Он и предложил Гревсу стать тайным агентом германской разведки.

Явившись после англо-бурской войны в Берлин, Гревс был принят в морскую разведку, прошел пятимесячный курс обучения, включавший топографию, тригонометрию, морское судостроение, черчение и другие предметы. Под руководством капитана Стеффенса Гревс изучил все типы военных судов, подводных лодок, морских орудий, снарядов, торпед и мин. Он мог на далеком расстоянии различать по силуэту военные корабли различных держав.

При чрезвычайных поручениях Берлин не скупился на расходы. За 14 дней одной своей шпионской миссии Гревс истратил 20 тысяч марок. За каждое успешно выполненное дело он получал сверх обычного высокого жалованья 30 тысяч марок. Третью часть денег, впрочем, не уплачивали наличными, а клали на счет агента, чтобы обеспечить «лояльность» агента в случае ареста.

Круг заданий, которые поручались Гревсу за его более чем десятилетнюю службу в разведке, был очень широк. Он, подкупив жившего в Сингапуре индийского раджу, через него добыл у служащих сведения об этой крупнейшей английской военной базе на Дальнем Востоке, побывал в Порт-Артуре за шесть недель до начала русско-японской войны (немцы хотели определить возможности сопротивления крепости предстоящему нападению со стороны Японии, которое не было тайной для Берлина).

После выполнения ряда заданий Гревс был передан в распоряжение министерства иностранных дел. Он должен был выяснить, кто из турецких придворных состоял на жалованье у Франции и России. Гревс решил эту задачу, близко познакомившись с одной французской танцовщицей кабаре Цецилией Курзан. Она была приятельницей мадемуазель Бальнио – любовницы одного влиятельного советника при великом визире. Цецилия Курзан вскоре раскрыла карты и предложила Гревсу поступить на работу во французскую разведку. Танцовщица даже превратила своего нового знакомого в «почтовый ящик» для ее шпионской переписки. В свою очередь, Гревс переслал полученные им письма в Берлин.

Гревсу давались самые различные поручения – от передачи секретного приказа Вильгельма II капитану крейсера «Пантера», находившегося в Марокко (это было во время знаменитого прыжка «Пантеры» в 1911 г., едва не вызвавшего военный пожар), до организации тайного свидания государственных деятелей Германии, Австро-Венгрии и Великобритании для переговоров относительно возможности британского нейтралитета в будущей европейской войне.

Гревс был пойман с поличным и арестован в Англии. Суд приговорил его вместо полагавшихся по закону семи лет, только к полутора годам тюремного заключения. Английская разведка решила перекупить Гревса, не имевшего никаких возражений к смене хозяина. Гревсу инсценировали побег из тюрьмы, и вскоре он начал действовать уже в качестве английского разведчика. Он сумел подкупить сторожа багажника германского парохода «Кайзер Вильгельм II», направлявшегося в Нью-Йорк, и, вскрыв сундук германского правительственного курьера Шмидта, скопировать важные дипломатические бумаги – это были инструкции немецким делегатам, предполагавшим тайно встретиться с японскими представителями в отеле «Астор» в Нью-Йорке.

В Англии действовал один из руководителей германского шпионажа, капи тан Штейнгауэр. Этот бывший сыщик, автор публикованной после войны книги «Главный шпион кайзера», был действительно любимцем Вильгельма II. В 1913 г. в Дувре был арестован иностранец, который фотографировал военные сооружения в этом важном портовом городе. Арестованный настолько бурно выражал свое негодование, так убедительно доказывал, что он делал снимки как простой турист, не представляя их значения, что его освободили. Уже после этого выяснилось, что его лондонский адрес, который он сообщил властям, оказался вымышленным. Английская разведка через агента-двойника в Лондоне получила сведения, что арестованный в Дувре был немецким разведчиком по фамилии Штейнгауэр («Отто Грац»). Несколько позднее загримированный Штейнгауэр случайно столкнулся на одной из улиц с выслеживавшим его контрразведчиком Вудхоллом. Англичанин заколебался, не решаясь поверить, что бородатый незнакомец и есть разыскиваемый немецкий агент. Штейнгауэр успел сесть на поезд и окончательно ускользнуть из сетей, расставленных ему англичанами.

Немецкий морской шпионаж в Англии накануне Первой мировой войны не был эффективным. Гревс был арестован, не успев разузнать ничего существенного. Немцам удалось завербовать английского унтер-офицера Джорджа Чарльза Пэррота, но он оказался никудышным разведчиком. Пэррот несомненно знал многое о техническом оснащении флота и мог бы передать важные сведения. Но за ним стали наблюдать и проследили каждый его шаг во время поездки в Остенде, в Бельгии, где он встретился со своими немецкими нанимателями. В августе 1912 г. Пэррот был уволен из флота, но продолжал работать на немцев. В ноябре того же года шпиона арестовали. При обыске был обнаружен вопросник, посланный ему из Германии. Этот вопросник не свидетельствовал ни об уме, ни об информированности руководителей немецкой разведки. Большую часть запрашиваемых ими сведений они могли получить из британских официальных изданий, в которых сообщалось о передвижениях кораблей английского флота в отечественных водах.

О британском шпионаже этих лет известно немногое. Английская разведка в Европе в целом придерживалась системы, противоположной той, которую использовали немцы. Вместо «массового» шпионажа по методу Штибера англичане в дополнение к разведывательной деятельности своей дипломатии – послов, военных и морских атташе, «политических советников» в зависимых странах – содержали сравнительно немного шпионов, но зато имевших большие возможности доступа к секретным материалам. К действиям разведки были причастны даже такие представители правящих верхов, как Уинстон Черчилль или будущий фельдмаршал Вильсон. По его собственному признанию, Вильсон накануне войны изъездил на велосипеде всю Бельгию. Основатель реакционной молодежной организации Баден Пауэлл ввел новшество: зарисовку военных укреплений под видом бабочек или других насекомых.

Английская разведка делала упор не на количество, а на качество информации, чтобы она освещала главное и основное, не рассеивая внимание на мелочи. Такая линия была не случайной. Правящие круги Великобритании все еще лелеяли надежду, что, как и в прежних войнах, им удастся заставить другие страны таскать для себя каштаны из огня. Английское правительство в это время еще не предполагало, что ему придется спешно создавать массовую армию для посылки ее на Западный фронт против немцев и на ряд других фронтов. Поэтому до поры до времени «мелочи», которые могли сообщать многие шпионы, казались тогда нужными скорей для союзников Великобритании, чем для нее самой. А чрезмерное печение об интересах союзников было совсем не в традициях английской политики.

На откровенном шпионаже попадались даже официальные лица. Английский атташе однажды на маневрах во Франции незаметно прихватил и спрятал осколок стреляного нового снаряда, но осколок оказался раскаленным. Вскоре все присутствовавшие с изумлением заметили густой дым, который шел от парадной формы атташе, пытавшегося сохранить хваленую британскую невозмутимость. Английский разведчик Д. Астон вспоминает, как он срисовывал укрепления Босфора. Издалека его заметил турецкий патруль. Однако пока турецкие солдаты добежали до места, где находился Астон, он… нашел себе замену в лице ничего не подозревавшего попутчика по путешествию в Турцию. Астон поспешил под каким-то предлогом скрыться, а его «заместитель» был окружен турками и подвергся обыску. Конечно, у него ничего не нашли. А вскоре Астон с несколькими другими офицерами приблизились к месту происшествия и указали начальнику патруля, что произошло какое-то недоразумение. Все же турецкие солдаты тщательно «прочесали» местность в поисках бумаг, которые, как они думали, успел выбросить арестованный англичанин. Британское влияние в Турции в это время было настолько велико, что султан, узнав об инциденте, приказал не чинить англичанам никаких препятствий в осмотре укреплений. Впрочем, британская разведка не пренебрегала и методами Штибера, например засылкой разведчиц под видом гувернанток в семьи крупных германских военных.

В Германии наделало много шума уличение в шпионаже английского капитана Стюарта. Его предал другой английский шпион – немецкий коммивояжер. Немец выгодно женился и, неожиданно проникшись после этого патриотизмом, выдал своих английских нанимателей. Кайзер, заигрывая тог-да с Англией, помиловал Стюарта. (Капитан был убит в первые месяцы войны) В декабре 1910 г. в Фридрихсгафене – центре дирижаблестроения – был арестован по обвинению в шпионаже французский военный инженер капитан Люкс. После суда Люкса поместили в силезской крепости Грац. Люкс бежал. Он незаметно выскользнул из камеры, перепилил решетку окна в коридоре и спустился через это окно на землю по веревке, сделанной из тюремного белья. Люкс даже оставил любезное письмо коменданту крепости с благодарностью за гостеприимство. Французу удалось обмануть преследователей и, несмотря на отчаянную погоню, пробраться в Италию. Через пару дней Люкс уже явился в Париж на официальный прием к военному министру.

Годы, непосредственно предшествовавшие первой мировой войне, были временем следовавших друг за другом острых международных кризисов, которые не раз подводили мир вплотную к военной катастрофе. В этой атмосфере резко усилилась война разведок, причем наибольшую активность и здесь проявлял германский империализм, считавший выгодным для себя развязывание войны до того, как будет закончено перевооружение русской армии. Однако разведки противников Германии не очень отставали от нее. Германские правящие круги, пытаясь привлечь население к борьбе против иностранных агентов, создали в стране настоящую шпиономанию. Раздувая каждый действительный или мнимый случай шпионажа, раскрытый германской контрразведкой, шовинистическая печать использовала это для еще большего отравления международной обстановки (подобная же шпиономания, по существу мешавшая поимке действительных разведчиков, охватила в первые месяцы войны и страны Антанты). Шумные процессы против шпионов служили также средством заставить рейхстаг соглашаться на все новые и новые военные расходы.

Большей частью германской тайной полиции удавалось ловить немцев, завербованных иностранными разведками. Русский военный агент подкупил писаря штаба крепости Тори Велькерлинга, но тот не имел доступа к секретным материалам, хранившимся в сейфе начальника штаба. Помог случай. Начальник штаба… по рассеянности оставил в субботу ключ на своем столе. Когда офицер явился в понедельник в свой кабинет, ключ лежал на том же самом месте, где он был оставлен. Но начальник штаба не знал, что за воскресенье этот ключ успел проделать большое путешествие. Он побывал в Варшаве (тогда, как и большая часть Польши, входившей в состав России). Там первоклассный мастер по сейфовым замкам быстро сделал с него слепок и вскоре мог в отсутствие офицеров штаба вскрывать сейф. Велькерлинг открывал его в субботу вечером и отсылал секретные документы для фотографирования в Варшаву. Когда утром в понедельник германские офицеры являлись в помещение штаба, все снова было на местах. Как видно, шпиону даже не пришлось жертвовать воскресным отдыхом. Зато русские разведчики в Варшаве в этот день были по горло завалены работой. В одно воскресенье они сделали 10 тысяч фотоснимков.

Велькерлинг провалился только через год и то потому, что стал жить не по средствам. Дорогие наряды фрау Велькерлинг вызывали подозрение, которое и привело к разоблачению шпиона, присужденного потом к каторжным работам.

Русская разведка сумела еще в 1904 г. добыть знаменитый план Шлиффена. Он был передан французам, но там сочли его фальшивкой. Ведь план предусматривал нарушение нейтралитета Бельгии, что вызвало бы вмешательство Англии. А в Берлине любой ценой хотели бы не допустить присоединения Англии к Франции и России.

Позднее русская разведка сумела получить имевшиеся только в трех экземплярах «приказания на случай войны», которые были лично подписаны кайзером. Немцы узнали об успехе русских разведчиков и решили изменить «приказания». Однако до войны удалось этого так и не сделать. А французы опять не поверили!

Подбирая своих агентов для Австрии, русская разведка обратила особое внимание на… австрийских агентов. Зачем было тратить усилия, засылая своих людей в австрийскую армию, когда можно было, как оказалось, без особого труда перекупить австрийских офицеров, предназначавшихся к разведывательной работе против России?

Австрийский штаб в течение ряда лет командировал в Россию для стажировки специально отобранных офицеров. Они должны были изучать страну и русский язык. Русская разведка не возражала против этой посылки в Россию будущих руководителей австрийского шпионажа. Им, в частности, разрешалось проживать в Казани. Чего не знали в Вене, так это то, с каким успехом удавалось спаивать австрийцев, вводить их в долги и перекупать, как говорится, «на корню»…