Глава IX

Подарок Бендера начальнику ОГПУ Шаврову

Посещение Киевского ОГПУ проходило по уже известным правилам. К кому? По какому делу? Пропуск. Ожидание в приемной. И, наконец, секретарь сказала, после звонка из кабинета своего начальника:

– Войдите, товарищ Бендер.

С улыбкой на лице Остап вошел в кабинет и радостно провозгласил:

– Здравствуйте, товарищ Шавров!

– С чем пожаловал? – указал рукой на стул у стола.

– А вот с чем, – победоносно заявил Остап, разворачивая на столе свой сверток. – По вашему указанию объявления в газетах сработали, Семен Гаврилович. Купили украденный молочник Фаберже! – громким радостным голосом заявил Остап, – выставляя на стол заветный молочник и две чашечки к нему.

– Ну?! – вскочил Шавров. – Неужели?! – начал он рассматривать чудесное изделие, выставленное Остапом из тряпично-полотенечной упаковки. Шавров громко, после нажатия кнопки звонка секретарше:

– Меня нет, ни для кого нет!

Чем же объяснить такое странное поведение начальника Киевского ОГПУ? Учитывая его высокую должность стража защиты интересов государства? Он должен был, приняв Бендера с заветным драгоценным молочником, тут же скомандовать секретарю:

– Срочно Ботанова ко мне!

И когда вызванный им, вбежал в кабинет, то Шавров сказал бы:

– Вот полюбуйся.

– Вот это да! – воскликнул бы его заместитель – Молочник?! Как на том натюрморте?! Фаберже?!

– Натуральный и реальный его вид, товарищи, – заявил бы Остап.

– Надо доложить, Семен Гаврилович, – сказал бы исполнительный зам.

– Не спеши, Петр Иванович. Давай придем в себя после такой удачи, обдумаем, остановил бы его осторожно Шавров.

– А того, кто принес, задержали? – спросил бы Батанов.

– Не удалось. В конторе был только мой эксперт Балаганов. Заплатил деньги и хотел закрыть дверь, но тот вырвал деньги и бросился вон, вскочил на подножку трамвая и укатил.

– Ну, хорошо, это не столь важно, главное, главное, что вещь у нас, а это деньги для государства, – сказал бы Шавров.

– И не малые, Семен Гаврилович, – потер бы руки Батанов.

– Ну, Остап Ибрагимович, награды заслуживаете, – сказал бы Шавров.

– Заслуживаете, Семен Гаврилович, принес, не утаил, – отметил бы и Батанов.

– Да, как можно, дорогие товарищи, как можно. Мой отец всегда говорил и учил меня наставительно: «Ося, не тронь чужого, нашел, отдай». А тут государственный интерес, товарищи, как можно… – дельно с волнением заявил бы Бендер. – Для моей родины надо… – добавил бы он.

– Похвально, похвально, Остап Ибрагимович, – произнес бы Шавров.

– Что нам с ним, а? – указал бы на Бендера Ботанов.

– А давайте возьмем его, Петр Иванович, в наши вольнонаемные сотрудники, – предложил бы Шавров.

– Как это? – удивился бы Остап.

– А так, Остап Ибрагимович. Петр Иванович вам разъяснять. Это высокое наше доверие к вам. Так, свободны, Остап Ибрагимович. Мы вас пригласим для детальной беседы. До свидания.

– До свидания товарищи, – сказал бы Бендер, уходя.

Но это все описанное так не произошло. Действия Шаврова пошли по иному пути. А почему? Здесь необходимо пояснить причину, почему это он притаил дорогостоящую ценность? Превратился в похитителя?

За несколько дней до прихода Бендера с заветным молочником к Шаврову, к нему приехал из Москвы его друг, с которым он начинал работать в ЧК. Дружба у них была крепкая. Не раз они выручали друг друга со сложной и опасной работы чекистов. Звали этого московского, уже бывшего чекиста, а теперь гэпэушника на большой должности Сидоров Николай Игнатьевич. После служебных дел Шавров пригласил друга домой, чтобы отметить, как полагается, встречу верных друзей. Выпроводив жену на прогулку с собачкой, друзья уселись за изобильно накрытый стол и начали выпивать за встречу и за все хорошее. Затем беседа пошла по-дружески откровенному содержанию. Шаврова интересовали московские новости, что делается в Наркомате внутренних дел, а значит и в ОГПУ – Объединенном Главном Политическом управлении. И когда еще больше выпили, Сидоров сказал:

– Как другу, не могу утаить, Семен. Идет чистка органов и в самом комиссариате и в его отделах. Снимают новых совсем, как говорится, не обстрелянных.

– Правда, что уже до сотни заменили новичками?

– Э-э, Сеня, не сотни, а уже и за тысячу, наверное, перевалило. Сейчас перейдет чистка и на областные и районные отделы.

– И меня может это коснется, Коля?

– Данных у меня нет, что коснется, но к этому надо готовиться, Сеня. Менжинский скоро уйдет, фигурируют другие имена. А как будет трудно предположить, друг. Валентин как-то не сообщил, он работает в Совете народного хозяйства, что намечается изменения территоритональстей. Возможно, столицей Украины будет не Харьков, а Киев. Вот и подумай. Оттуда придут сюда столичники на руководящие должности, а работающие сейчас здесь, как и ты, Сеня, окажутся лишними. Первое, или переведут в Харьков, уже не столичный, второе переведут на должность пониже, третье, или вовсе выведут из органов… Или…

– Или?

– Или обвинят, как это делается.

– А обвиненных, что с ними?

– В лучшем случае лагерь, а в худшем…

– В худшем, тройка, как я понимаю?

– Правильно понимаешь. Сеня. Уже много моих московских друзей ушли через трибунал. Ты же знаешь, как это делается, «враг народа» и все. Давай выпьем, Сеня, чтобы нас миловала это жестокая чаша.

Пили много, до черна, как говорится. А когда москвич Сидоров уехал, Семена Гавриловича обуяло беспокойство не только за должность в ОГПУ, но и обвинения, ни за что, ни про что. Уберут, и хорошо будет, если с отстранением, а если под трибунал и конец.

Вот почему он, руководитель Киевского ОГПУ начал искать пути к изменению своего служебного положения, а короче, говоря, изменить судьбу каким только можно способом. Но как? Каким способом?

А тут приходит Бендер с молочником Фаберже! И он увидел еще туманно путь, если не к спасению, то с целью оградить себя от напасти.

Вот почему он, увидев дорогостоящее изделие на своем столе, громко приказал секретарше:

– Меня нет! Ни для кого нет! – И к Остапу: – Кто знает, что молочник найден?

– Никто, никто, Семен Гаврилович. Я и мой эксперт.

– Это хорошо, – открыл он сейф и извлек оттуда рисунок натюрморта с этим молочником.

Лоев, как уже говорилось, по памяти нарисовал три экземпляра. Один такой рисунок следователь Доменко унес своему начальнику. И тот сейчас сравнивал его с настоящим изделием, доставленным ему Бендером.

– Он, он, Семен Гаврилович. Смотрите, – перевернул Остап молочник и показал на его донышке букву «Ф» – И на чашечках такие же буквы, – показывал Бендер Шаврову донышки их.

– Очень хорошо, Остап Ибрагимович, значит, кроме вас и вашего эксперта никто?

– Никтошеньки, Семен Гаврилович. Зачем же это знать кому-то, – заверил Остап.

– Упакуйте все так. Чтобы не повредилось.

– Конечно, конечно, Семен Гаврилович, – начал заворачивать изделия в тряпочки и мохнатое полотенечко.

– Вот и ладно, Остап Ибрагимович, – взял осторожно драгоценнейший сверток Шавров и положил его в сейф, закрыл дверцу и повернул трижды ключ замка.

Все действия Киевского начальника ОГПУ Бендер наблюдал с интересом и в то же время с непониманием к чему, когда, глубоко вздохнув, как после тяжелой работы, Шавров сказал:

– Мы вас оформим вольнонаемным сотрудником ОГПУ, согласны?

– Еще бы! – воскликнул Остап, вставая.

– Сидите, – приказным тоном произнес гэпэушник и поднял трубку телефона: – Соколенко, сейчас прийдет к тебе Бендер, оформи его нашим вольнонаемным сотрудником. Что? Никаких сложностей, оформить и точка! – бросил трубку Шавров. – Ясно? – уставился он на Остапа.

– Так точно, Семен Гаврилович, – встал и вытянулся по-военному Бендер. – Удостоверение мне выпишут, Семен Гаврилович?

– Как положено, присядьте еще, Остап Ибрагимович, – указал жестом руки на стул Шавров.

– Спасибо за доверие, уважаемый Семен Гаврилович.

– Доверие надо не только заслужить, Остап Ибрагимович, но и закрепить его в дальнейшем. Вы что-то хотели мне сказать? Или я ошибаюсь?

– Да, Семен Гаврилович, как вам известно, мое открыточное производство сократилось, поэтому ушли и…

– Ушли и доходы, как я понимаю.

– Так точно, Семен Гаврилович, – тяжело вздохнул Остап. – Мое добровольное общество археологов, как известно, не приносит должной прибыли. Членские взносы – это мизер. А поездки к месту раскопок требуют затрат. Поэтому прошу вашей помощи, чтобы открыть таксомоторный парк, – выпалил Остап.

– А что, можно, ищите место, где, что и как, дадим указание нужным инстанциям, чтобы без проволочек.

– Вот славно, вот славно, Семен Гаврилович, вот спасибо, – вскочил Остап.

– И что, сам будете руководить этим таксомотором?

– О нет, я не спец, у меня есть автомеханик первого класса. Это наш шофер, на том «майбахе» помните, вам рассказывали о бандитском нападении на нас там, под Севастополем?

– Как же, благодаря чему вы спасли моего симферопольского коллегу и разоблачили бандитку в органах.

– Вот-вот, так этот водитель и возглавит наш таксомоторный парк, Семен Гаврилович.

– Наш?

– Да, наш… – запнулся Бендер.

– Уж не думаете, что я вступлю в пайщики вашего нового предприятия? – засмеялся Шавров.

– Вы меня великодушно извините, Семен Гаврилович, но вы… меня поймите правильно.

– Понимаю, тогда посмотрим что к чему.

– Мой автомеханик, Семен Гаврилович, непревзойденный мастер своего дела. Он поляк…

– Поляк? – удивился Шавров. – Это интересно, – хлопнул ладонью по столу он. – Поляк он, вы говорите?

– Поляк, – настороженно повторил Остап, не понимая еще хорошо это или плохо.

– И есть у него родственники за рубежом?

– Да, наверно, выясним это.

– Выясните, это интересно, очень интересно, Остап Ибрагимович. – Таксомоторный, так таксомоторный. Открывайте, поможем. Все. Свободны. Зайдите в отдел кадров к товарищу Соколенко, он скажет, что нужно для оформления вольнонаемным сотрудником ОГПУ. До свидания.

Распрощавшись с Шавровым и побывав у начальника кадров Соколенко, Остап вышел к машине, в которой с превеликим нетерпением ожидали его друзья.

– Ну, детушки! Ну, мои концессионеры! Ну, мои единомышленники! – затараторил Бендер, усаживаясь в машину. – Поехали, поехали, Адам, сейчас все расскажу. Мой визит в ОГПУ можно назвать великой сенсацией, Адам, открываем таксомоторный парк!

– Ну?! – вскочил Козлевич, резко затормозив ход автомобиля. – Таксомоторный?! Остап Ибрагимович?!

– Да, Адам Казимирович, подыскивайте место в городе для него, так как директором парка назначается Адам Казимирович Козлевич! – торжественно объявил Бендер.

– Остап Ибрагимович, Остап Ибрагимович! Остап Ибрагимович! – затараторил автомеханик, со слезой в голосе.

Остап и Балаганов с улыбками смотрели на него.

– Это такое же счастья, друзья, как покупка автомобиля моей мечты «фраскини изотты», ой, да еще больше, еще больше, друзья!

– Поехали, Адам, поехали, расскажу все по порядку в пути.

И Остап подробно, где надо немного приукрасил, поведал все о своем визите с молочником к Шаврову.

– Командор, а кто это такой вольнонаемный сотрудник ОГПУ?

– Да, Остап Ибрагимович, и я не знаю, что есть такие?

Остап рассмеялся и ответил:

– И я не знаю, меня пригласят и тогда все станет ясно, друзья.

– Интересно, если по справедливости.

– Конечно, братец Шура, – ведя автомобиль, согласился Адам.

У конторы их ждал бывший учитель рисования Семен Михайлович Лоев. После приветствия он сообщил, что ему повезло устроиться на работу воспитателем в детдом.

– И когда понадоблюсь для музея, Остап Ибрагимович, я к вашим услугам.

– Хорошо, договорились, Семен Михайлович, – пожал руку рисовальщику Остап, – Всегда милости просим.

На этом они и расстались. Войдя в контору, Бендер сказал своим компаньонам:

– Все, рисовальщик выбыл из игры с его молочником.

– С двумя чашечками, командор, – рассмеялся Балаганов.

– Надо как-то его отблагодарить, Остап Ибрагимович, – посоветовал Козлевич.

– Да, камрады, большую услугу он оказал нам, сам того не сознавая и не зная, конечно.

– И не догадывается, командор. Если по справедливости и надо как-то…

– Как-то не как-то, детушки, а уберем из музея его рисунок молочника и скажем, что мы его продали выгодно…

– Да, за сто рубликов, Остап Ибрагимович, как вроде заплатили тому воришке, как вы докладывали старшему гэпэушнику.

– Верно, командор, и я готов на эти затраты, – подтвердил эксперт.

– Договорились. На днях вручим ему честно заработанные сто рублей за натюрморт. Рисунок надо убрать из музея, камрады.

– На память о Фаберже, командор.

– Ох, этот царский Фаберже, погладил свои усы Козлевич.

– Да, окажись молочник подлинным творением Фаберже, этого царского ювелира, немцы, как я полагаю, не заплатили бы больше ста тысяч.

– Не заплатили бы, командор.

– Да, наверное, и меньше, Остап Ибрагимович, – кашлянул Адам.

– Так, где же наши заветные миллионы? Чтобы мотнуть в это самое Жанейро? Думайте, думайте, мои советчики, компаньоны, единомышленники, – заходил по комнате Бендер.

– Может, все-таки таксомоторный даст нам сумму, – вымолвил Адам.

– И я так думаю, командор.

– Это хорошо, что вы думаете и предполагаете, детушки мои, концессионеры, компаньоны, камрады, единомышленники и так далее… – засмеялся Остап. Но надо найти такое, чтобы не только миллионы получить, но иметь возможность с этими деньгами оказаться за рубежом.

– В этом самом Жанейро, командор.

– Да. Но вначале… вначале за рубежом, а уж потом и в Рио-де-Жанейро, как я говорил и говорю пока…

– Почему «пока», командор?

– Много сложностей, Шура и Адам.

– И все же, Остап Ибрагимович, почему «пока»?

– Много прошло времени, камрады, и идет оно неудержимо. И моя хрустальная мечта юности начала все больше и больше меркнуть, затуманиваться, терять блеск своей привлекательности.

– Если по справедливости, то да, командор, – закивал Балаганов.

– Ну, откроем таксомоторный парк, как желает Адам Казимирович, плюс наше открыточное, похудевшее дело, – рассуждал Остап, похаживая по комнате.

– И антиквариат, командор, – добавил Балаганов.

– Да, антиквариат, археология, друзья, все это хорошее материальное обеспечение сладкой жизни здесь при Советах. При этой самой власти, которая строит социализм и, который я, как и вы, строить не желаем. Хотя невольно и участвуем в этом мистическом деле, хочешь не хочешь.

– Как умно вы говорите, Остап Ибрагимович.

– Очень правильно, командор.

– Поэтому с нашими взглядами и понятиями надо переправиться за рубеж. А там уже решим в Рио-де-Жанейро или еще куда…

– Но как это все сделать, говоря по справедливости, командор?

– Мало того, что для этого нужны денежные средства, – продолжал Остап, – как эти средства переправить туда без такой глупости, какую я тогда совершил.

– С тарелочкой, командор?

– Да, Шура, с голубой каемочкой и превратил эту тарелочку в прах.

– Значит, Остап Ибрагимович, капиталы и как с ними туда?

– Дав, Адам Казимирович, верно, понимаете, дорогой наш автомеханик. Думайте, думайте, думайте, камрады мои и советуйте. А пока что… Первое. Нэпман Клюев. Кто он, что он, кто жена его. И что это за вольнонаемный сотрудник ОГПУ?

– Да, интересно, командор.

– Очень, Остап Ибрагимович, что это нам даст?

– Вот и посмотрим, изучим, познакомимся со всеми этими вопросами.

 

Глава X

Деловые визиты к нэпману и к Шаврову

После получения удостоверения в красной сафьяновой обложке с вытесненным на ней гербом Союза, Бендер встретился с нэпманом Клюевым в его доме. После обмена обычными приветствиями, Бендер, глядя на встревоженного хозяина дома, сказал:

– Не дрожите, как осиновый лист, я пришел к вам не для оформления соответствующего протокола о вашем уголовном поступке, – показал он свое гербовое удостоверение. – И не для получения откупных денег, а просто хочу с вами ближе познакомиться, узнать о ваших делах, ваших возможностях.

– Хорошо, хорошо, Остап Ибрагимович, понял, понял, прошу в мой домашний кабинет, где мы можем спокойно поговорить.

– Устраивает. Жена и дочь не помешают?

– Нет, нет, Эльза поехала к своим в Карловку. Тоже немцам…

– Немцам? – удивился Бендер.

– Этническим немцам. В Карловке давнишнее поселение немцев, это недалеко от Сталино.

– Интересно, – промолвил Остап.

– Да, вот так, а дочь – Лена, на каких-то комсомольских сборах. Так что никто нем не помешает, поговорить, как вы понимаете.

– Хорошо, Юрий Власович… – сделал паузу Остап. – Как нам известно, у вас три магазина: игрушек, тканей и универсальный разных товаров, верно?

– Да, Остап Ибрагимович, когда объявили НЭП, мне помогли немецкие родственники Эльзы деньгами для оборота, дело и пошло и если бы не давил финотдел…

– Понимаю. Скажите, а откуда вы получаете, скажем. Игрушки, ткани и другие товары для вашего универсального?

– Опять-таки благодаря Эльзе, вернее ее родственникам там, в Германии, Остап Ибрагимович. Накладно, трудно, но дело идет понемногу.

– Так вот почему ваш универсальный магазин с вывеской «Эльза и Клюев»? – Да, благодаря жене Эльзе и ее родственникам, там в Берлине.

– А как с расчетами, Юрий Власович? Как вы оплачиваете заграничные товары?

– Как и все, через Внешторгбанк, согласно договорам с фирмами, компаниями немецкими и другими. Тоже приходится выкручиваться, чтобы не убыточно было.

– Да, а тут и натюрморт еще, верно?

– Верно. Я готов понести затраты нужные для вашей службы, ведь так? Не вам, а вашей службе? – пристально смотрел нэпман на Бендера, которого он считал сотрудником ОГПУ, когда вторично видел красную книжечку на этот раз с тисненным на ней гербом Союза.

– Да, вы не ошибаетесь, Юрий Власович, не мне, а нашей службе, – достал свое удостоверение и раскрыл его перед глазами нэпмана.

– Да, да, я верю, верю. Я это понял, когда по приказу, очевидно, вашей организацией отобрали у моего магазина комнату, примыкающую к вашему музею.

– Верно поняли, Юрий Власович. Скажите, а вы могли бы перевезти нужную сумму через ваш Внешторгбанк за рубеж на предъявителя?

– Конечно, конечно, можно, Остап Ибрагимович, – вопросительно смотрел на Остапа нэпман, – Скажите, сколько и мы поладим, ведь так?

– Так, Юрий Власович, – подтвердил Остап. – Но речь сейчас идет не о вашей благодарной сумме нашей службе.

– Не идет?

– Не идет, пока. Пока, я подчеркиваю. Это понадобится нам через какое-то время. Не сейчас.

В комнате воцарилось молчание двух собеседников.

– Как скажете, Остап Ибрагимович, – наконец промолвил нэпман.

– Скажем. А вот интересно, Юрий Власович, какую сумму вы готовы перевести за рубеж на предъявителя?

Нэпман помолчал, полузакрыв глаза, что говорило о его лихорадочном мышлении какую сумму назвать. Наконец, не громко промолвил:

– Тысяч десять, вас устроит?

Бендер молчал, глядя на нэпмана, потом встал и ответил:

– Устроит, Юрий Власович. Но это потом, не сейчас. Мне надо идти. До свидания.

– До свидания, до свидания, – вскочил нэпман, радуясь, что все решается для него благополучно.

Своим компаньонам Бендер не сообщил подробности визита к нэпману, сказал, что тот у него на крючке, что Клюев готов делать так, как ему прикажут.

Балаганов спросил:

– А что мы ему прикажем, командор? Сколько с него возьмем?

– Приличную сумму возьмем, Шура. Но дело тут не в сумме, а в других возможностях этого коммерсанта. Об этом и поговорим как-то, друзья, не сейчас. Обдумывание требует времени.

С помощью Шаврова был выдан патент и все необходимые разрешения для открытия таксомоторного парка. Козлевича было не узнать, он весь горел, полностью был захвачен организацией парка. Бендер помогал, когда надо, персонал даже пользовался их майбахом.

Дела компаньонов шли своим чередом. Козлевич все свое время отдавал организации таксомоторного парка. Искал место в городе для парка, купил два подержанных автомобиля «фиат» и «пикап», но приличного вида, что привлекало бы пассажиров.

Балаганов занимался по-прежнему делами археологическими, оформлял поступающих в общество, покупкой антикварных экспонатов и открыточным производством. И только их руководитель, великий предприниматель, пребывал в думах только ему известных. Оставаясь наедине сам с собой, он мысленно рассуждал: «Итак, Клюев обеспечивает перевод денег в немецкий Внешторгбанк на имя Остапа Ибрагимовича Бендера. Но зависают две проблемы. Первая, уже известная, где взять заветный миллион? Вторая, каким образом оказаться в Берлине, чтобы получить в банке этот миллион? А уж потом… Потом Остап рисовал себе, как он, получив этот миллион, сможет перебраться в город его хрустальной мечты Рио… Ах, этот Рио! А может, это просто моя голая фантазия, Ося? И нет никакого сказочного Рио, а просто, просто… Но на это «просто» великий мечтатель ответить затруднялся. Но сначала где все-таки взять этот миллион для банка Внешторга? Это та же самая проблема, как бриллианты мадам Петуховой, как пущенный по ветру миллион изъятый у Корейко? Как и все доходы от деятельности «Доларха», ну и плюс десять тысяч, которые готов заплатить Клюев за ликвидацию уголовного дела. Нет, это все не полное решение моего плана, друзья, камрады, компаньоны, концессионеры, сотоварищи» – подводил Остап черту под своими мысленными рассуждениями. И проговорил вслух:

– Остается самое малое, – усмехнулся он. – Приобрести миллион, а лучше два, и три больше. Перевести деньги через Внешторгбанк за рубеж на предъявителя и самому официально прибыть в этот банк, – достал папиросу из коробки «Южные» и уже, молча, похаживал по комнате.

Балаганов и Козлевич наладив работу таксомоторного парка, приняв на работу диспетчера, четырех шоферов, автослесаря и, конечно, бухгалтера, а точнее, счетовода, находились в конторе, ожидая прихода своего руководителя.

– Вы представляете, дорогие мои концессионеры, какая новость?! – потряс газетами Бендер, входя в комнату.

– Какая, командор? – уставился на него Балаганов. Он сидел за столом и просматривал журнал учета взносов вступающих в их общество.

– Скажите, Остап Ибрагимович, – погладил свои усы Козлевич.

– Читаю, – развернул газету «Известия» Остап. – «В Берлине, по просьбе многих известных специалистов состоится Международный съезд археологов! Дата открытия съезда уточняется!»

– Ну и что, командор?

– Вот вы всегда так, Шура. Не улавливаете благоприятный шанс для нас. Вот возьмем и поедем на этот съезд! – засмеялся Бендер.

– Ну, Остап Ибрагимович, – покачал головой Адам.

– И что, командор? Нас пригласят? Сомневаюсь, по справедливости. Мы же добровольное, мало известное для ученых.

– Вот здесь вы правы, мой рыжеволосый друг. А мы возьмем и сделаем так, чтобы нас пригласили, или вернее, откомандировали одного из нас, дорогие мои единомышленночки, – заходил по комнате Бендер.

– Но как? – пожал плечами Балаганов.

– Вот бы вас, Остап Ибрагимович, дал бы Бог, а?

– Адам Казимирович! Как хорошо вы сказали «дал бы Бог» – воскликнул Балаганов, глянув в лицо автомеханика, а теперь руководителя их частным таксомоторным парком.

– Да, оно так, братец Шура, – кивнул ему Козлевич.

– Это хорошо, Адам. Раз вы вспомнили Бога, значит думаете, а раз думаете, то и прийдете к определенному выводу, – произнес Бендер.

– А я и пришел, командор, – хлопнул ладонью по столу Балаганов.

– Ну, Шура, ну-ну, изложите к чему вы пришли, дорогой, если по справедливости, как вы говорите.

– Надо действовать через ВУАК!

– Ой, браво, молодец, Шуренций!

– И я так мыслю, Остап Ибрагимович, – поддакнул Козлевич.

– Молодцы! Все! Не теряя времени, вези меня Адам в наш ВУАК!

Не буду описывать, как Бендер пустил все свое убедительное красноречие перед председателем ВУАКа, как он организатор добровольного общества археологов, довел состав его до ста членов, что организованные им раскопки внесли в науку очень много ценных экспонатов, раскрывающих тайну древнего мира. И так далее, и так все прочее.

Выслушав его, председатель сказал:

– Дело в том, уважаемый Остап Ибрагимович, на этот съезд будут посланы Москвой уже известные, заслуженные археологи. Есть и у нас на Украине такие известные товарищи, как вам известно, но для поезки за рубеж нужны деньги и не просто деньги, а валюта. А таковых средств мы не имеем, что и подтвердили наши столичные харьковские товарищи. Так что… – развел руки председатель.

– А что, если наше общество найдет такие средства, наш ВУАК, сможет командировать нашего представителя на съезд?

– Опять-таки возникает вопрос. А разрешение властей на поездку? Того же Московского или Харьковского управления? Вот и встанет тот же вопрос: Кто, что, за какие заслуги, деньги? Так что, Остап Ибрагимович, опять тупик, при всем моем одобрении и оказании помощи, вашему благородному стремлению.

Вернувшись к себе, Бендер сказал:

– Да, Ося, эта страна не только не Рио-де-Жанейро, и не только хуже его, а еще и тюремная, и беспросветная.

Своим компаньонам Бендер изложил результат посещения ВУАКа и в заключении повторил свой вывод, но уже в другой форме.

– Да, вот почему я и вы, мои концессионеры, единомышленники не согласны с нашей тюремной, бюрократической и антидемократической страной, строящей утопические блага для народа.

– И если по справедливости, она не только хуже Рио-де-Жанейро, командор, но и хуже кацапетовки, как вы когда-то сказали.

– Вот именно, Шуренций, хуже чего уже нельзя.

Козлевич все это время молчавший, не выражая ни да, ни нет, вдруг сказал:

– А что если, Остап Ибрагимович, подключить к этому делу вашего начальника?

– К какому делу, Адам? – не понял Остап.

– К археологическому, Остап Ибрагимович, к съезду этому.

– А что, командор? Вы же вольнонаемный гэпэушник?

Бендер некоторое время смотрел то на одного, то на другого и сказал:

– Ну, дорогие мои соучастники, как приятно слышать вас, узнавать, что вы думаете. Я и сам уже подумывал над этим. А поскольку и вы также, подтолкнули меня, то я и попытаюсь подключить к этому уважаемого товарища Шаврова, – зашагал по комнате Бендер.

Компаньоны, молча, смотрели на него, затем Адам Казимирович спросил:

– Поехали, Остап Ибрагимович?

– Едем, друзья, попытаюсь взять гэпэушника на абордаж.

Прием Остапа к начальнику ОГПУ прошел по известной схеме, хотя он и предъявил свое удостоверение вольнонаемного сотрудника. С той лишь разницей, что ему не пришлось выписывать пропуск, объяснять к кому, зачем. А в приемной, где ожидали своей очереди посетители, ему пришлось подождать, пока у Шаврова не закончилось совещание. И когда секретарь впустила его в кабинет своего начальника, он после «здравствуйте» положил газету «Известия» на стол перед Шавровым и сказал:

– Прочтите то, что я обвел красным карандашом, Семен Гаврилович, – и, не ожидая приглашения, опустился на стул у стола главного Киевского гэпэушника.

– Прочел, – уставился Шавров на Бендера. – И что из этого следует?

– Ходатайствую перед вами, Семен Гаврилович, чтобы вы помогли мне поучаствовать в этом съезде археологов. Я по просьбе моего общества обратился в ВУАК, но мне отказали. Нет денег для такой командировки, да и разрешение требуется нашей столицы Харькова, а может и самой Москвы.

– Конечно, сложно… – переложил папку бумаг с одного места на столе на другое. – И разрешение, и деньги…

– Деньги есть, наше добровольное общество оплатит эту командировку, если будет разрешение.

– Сложно, Остап Ибрагимович, если даже и деньги у вашей организации найдутся. К сожалению, ничем помочь не смогу. Если бы вопрос решался нашим НКВД, моим ОГПУ, тогда да, можно было бы решить, а так… – поднял трубку телефона Шавров. – Кто там ко мне на прием?

– Одну минуточку, Семен Гаврилович, еще минуточку, – попросил Остап.

– Что еще? – бросил трубку телефона Шавров, не дав указание секретарю.

– Если бы я поехал на этот съезд археологов, Семен Гаврилович, то я бы взял с собой натюрморт молочника Фаберже и предложил бы там.

– Это интересно, Остап Ибрагимович, – встал Шавров и тут же снова сел, – Это даже очень интересно. И что? Взяли с собой и что? – быстро спросил он Бендера.

– Как что? Предложил бы там купить его…

– Как купить? Не ясно, Остап Ибрагимович?

– Иностранцы свободно же ездят к нам, и на работу, и по линии Общества Красного Креста… Приехали бы и купили.

– Это дело, это по-деловому, если так, Остап Ибрагимович, – встал и подошел к сейфу. Открыл, достал натюрморт рисовальщика Лоева, какое-то время смотрел на него и спросил:

– Значит, взять с собой и предложить там?

– Да, Семен Гаврилович, как рекламу. Пусть приезжают и покупают, – рассмеялся великий коммерсант.

– Да, остановка за малым. За вашей командировкой, положил натюрморт и закрыл сейф Шавров. – За малым, – повторил он.

– Я бы не сказал, что за малым, Семен Гаврилович, – смотрел вопросительно на гэпэушника Бендер.

– С иронией я это говорю, Остап Ибрагимович. – Так, свободны, я подумаю, что можно сделать для вашего участия в этом съезде археологов. До свидания…

Садясь в машину к своим компаньонам, Бендер сказал:

– Ну, детушки, советчики, концессионеры, единомышленники, еще одно использование нашего знаменитого молочника.

– С двумя чашечками, – хохотнул Балаганов.

– Прочно преподнесено товарищу Шаврову для решения моей поездки на съезд.

– Урра, командор!

– Да пусть удача не обойдет нас, Остап Ибрагимович, – включил мотор автомобиля Козлевич.

В то время, как Остап сообщал своим друзьям о результатах визита к начальнику Киевского ОГПУ, Шавров вызвал секретаря и вручил ей написанные на листке цифры.

– Закажите по спецсвязи этот номер московского телефона, а я пока приму, кто там на очереди?

Шавров успел принять несколько посетителей и даже своего заместителя Ботанова, пока его соединяли с заданным им московским телефоном.

– Полковник Сидоров? – уточнил он, услышал голос в трубке.

– Коля? – спросил он еще раз.

– Здравствуй, Сеня. Слушаю, что стряслось?

– Ничего, все нормально. Нужна твоя помощь, Николай. Прочти «Известия» позавчерашний номер, там о съезде археологов. Вот мне и надо, необходимо командировать туда своего агента. Он вольнонаемный наш сотрудник. Он председатель общества археологов, понимаешь? Деньги на поездку это общество оплачивает. Но ты же знаешь наших крючкотворов. Нужно разрешение Харьковское, а лучше ваше, московское…

– Понял, – выслушав Шаврова, сказал Сидоров. – Попробую помочь, если это в интересах твоего управления, а значит и в интересах нашего государства. Это так?

– Конечно, стал бы я беспокоить тебя с такой просьбой.

– Сейчас дам задание проработать этот вопрос, Сеня. Как здоровье? Как семья?

– Нормально, благодарю, друг.

– Все, – послышались гудки отбоя в трубке.

Шавров вытер платком лицо, встал, прошелся по кабинету, вышел в приемную и сказал секретарю уже выходя:

– Я пообедать.

 

Глава XI

Его Величество Великий случай

Отправив Балаганова и Козлевича заниматься таксомоторным парком, Остап некоторое время похаживал по комнате и музею, затем решил пойти прогуляться и подумать о делах своей компании. «Ключи у моих подопечных есть, так что…» – подумал он и вышел из конторы с одним лишь желанием прогуляться и подумать над своими проблемами.

Прошел по Хрещатику к Владимирской горке, но не стал подниматься к памятнику святому Владимиру. Пересек бывшую Думскую площадь и прошел через парк к террасе, с которой открывалась красочная панорама Подола и Днепра. Долго стоял, любуясь природным раздолом и дальними очертаниями пригорода. Спустился к Хрещатику и пошел без определенной цели своего маршрута. Увидел вывеску ресторана «Савой» неподалеку от своего «ДОЛАРХа». Попытался войти, но послышались голоса людей, стоящих у входа:

– Станьте в очередь, товарищ!

– Очередь?! – удивился Остап. – В ресторан?!

– А вы почитайте, если очков не надо! – заявил толстячок в пенсне.

Бендер прочел: «Обслуживаем представителей Общества Естествоиспытателей».

– И здесь испытатели?! – громко произнес Остап, вспомнив, как он со словами «пустите, дайте дорогу представителю естествоиспытателей!», когда он садился в Христиновке на поезд в Черкассы и рассмеялся, сделав поворот от двери этого фешенебельного коммерческого ресторана.

– Вы в очереди? – услышал голос Остап.

– Нет, ухожу. Ресторан обслуживается только естествоиспытателей.

– Прекрасно. Я и есть естествоиспытатель, товарищ, – пробился через толпу к входной двери молодой человек, назвавший себя естествоиспытателем. На громкий его стук в дверь появился швейцар в ливрее с позолоченными позументами.

– Чего шумите? – грозно пробасил он, – читать не умеете? Только общество…

Но «естествоиспытатель» не дал ему продолжать пояснения и громко:

– Привет, Корнеич! Я с другом… прошу, – указал он рукой на Остапа.

И Бендер заметил, как «естествоиспытатель» сунул купюру в руку швейцара.

– А-а, – протянул ливрея, – проходите тогда…

– Своих, своих только пропускаете! – громко заявил кто-то из очереди.

– Кого надо, того и пропускаем, товарищи, – закрыл дверь швейцар за «естествоиспытателем» и Бендером.

Здесь требуются пояснения. В Киеве, в тридцатые годы коммерческих ресторанов было множество: «Украина», «Палас», «Марсель», «Хрещатик», «Днепр», «Млын», «Армения», «Кавказ» и другие. Но этот был наиболее привлекателен своим западноевропейским обслуживанием, относительно недорогими ценами и удобным месторасположением в городе.

Все это время Бендер молчал, следовал за неожиданным знакомым, одобрительно наблюдая за его действиями.

В зале их встретил метрдотель и пригласил сесть за отдельный двухместный столик, приставленный к стене. Зал был заполнен полностью. Играл оркестр. Суетливо бегали официантки и официанты. Было душно и шумно. Кто-то подвыпивший пытался петь. Официант взял меню с соседнего стола и, сунув его «естествоиспытателю», помчался выполнять уже заказанное другими.

Раскрыв меню, новоявленный «друг» Остапа сказал:

– Прежде всего, давайте знакомиться, я Глеб.

– Я Остап.

– Очень приятно. Одному скучно, как вы понимаете… Смотрю… Вы мне приглянулись, так что есть с кем выпить и поговорить. Что заказываем?

«На пройдоху не похож, – подумал Остап. – В друзья набивается, выпить за мой счет? Посмотрим куда он клонит свое навязанное мне знакомство».

– Официант! – вдруг громко произнес Глеб. – Что пить будем, Остап? Можно так тебя называть?

– Конечно. Давай «Смирновскую», Глеб.

– Не возражаю. Салаты, икру черную или красную?

– Черную.

– А я и ту и эту.

– Не дорого ли, Глеб?

Этот вопрос Бендер задал специально, чтобы выяснить возможности Глеба.

– Нет. Сегодня я могу позволить себе такие затраты.

– Получил премию?

– Еще какую, друг. По бифштексу и обязательно закажем квас с хреном, для запивания…

– Правильное предложение, Глеб.

– Когда я был студентом, мы всегда заказывали здесь этот освежающий напиток.

Подошел официант и принял заказ, Глеб ко всему заказал маслин.

– Я тоже их люблю, – вставил Остап. – Вы говорили, когда были студентом, то всегда заказывали здесь этот фирменный напиток – квас с хреном?

– Да, когда учился в Политехническом, Остап. Эх, счастливые были времена, хотя и в постоянной бедности.

– Закончили Политехнический?

– Да, геологический факультет.

– Интересно. А после окончания?

– После окончания отправился в Якутию, как геолог, искать полезные ископаемые.

– И нашли что-то?

– Нашел, нашел то, что уже найдено другими до меня.

– Интересно. Романтическая профессия.

– Это так кажется. Никто не знает, как геологи замерзают, голодают, как подвергаются опасностям разным, часто смертельным.

– Так вы сейчас в отпуске, Глеб?

– Да, вернулся из экспедиции, отдохнуть, к теплому морю съездить.

– Хотел встретиться со своими однокурсниками, а они все в разъездах, экспедициях. Вот я и пристал к вам, Остап, чтобы понятно было. И скажу сразу, мой заказ пусть вас не тревожит, расплачиваемся каждый за себя. Короче, компания наша состоялась, так что и оплата с каждого по половине счета. Идет?! Это для справки, – говорил Глеб, когда они приступили к принесенному заказу.

– А я не против, это по-дружески, – поднял рюмку Бендер. – За знакомство, Глеб.

– За встречу, Остап, – звякнул своей рюмкой о рюмку Остапа геолог.

Пили, ели, слушали музыку, а в перерывах ее и очередных поднятиях рюмок, говорили о разном. Но Бендера все больше заинтересовал Глеб. Он спросил:

– Вот вы говорили, что нашли то, что уже найдено другими. Как это понимать, друг? И что это за полезные ископаемые такие?

Глеб вдруг рассмеялся и, посмеиваясь, ответил:

– Как какие?! Алмазы, камушки это такие. И белые, и с кровяными жилками, и голубые, и синие, оранжевые.

– Очень интересно, Глеб, очень интересно, расскажите подробнее?

– Давайте выпьем, и я расскажу, как умею, – поднял рюмку Глеб.

Выпили и, закусывая, геолог поведал:

– В Сибири местные старатели добывали алмазы тайным образом на реке Мама в Иркутской области. А технологическое производство алмазов там начали совсем недавно, в наши тридцатые годы.

Подошел официант с вопросом:

– Что желаете еще заказать?

– Нет, нет, уважаемый, – отмахнулся от него Бендер. – Слушаю, очень интересное ваше повествование.

– Выпьем, и я продолжу, Остап, – поднял рюмку геолог.

– Так, о чем это я?

– О старателях на реке Мама, – подсказал Остап.

– Да. История такова. Посадили заключенных и специалистов на баржи и высадили их на берегу Угрюм реки, в месте с романтическим названием «Заря». А само место добычи алмазов местные крестьяне именовали Мамладья. Прибывшие организовали лагерь строгого режима. Выкорчевывали лес, взрывали породу, везли ее тачками на промывку. Выбирали из промытого ярко-зеленые и прозрачные кристаллы. Эти места были полны драгоценных камней. Вот теперь нам геологам и предстоит открывать новые месторасположения алмазов, ясно?

– Ясно и очень интересно, – поднял на этот раз первым свою рюмку Бендер.

Когда выпили, Остап спросил:

– Ну, а хищения, вывоз алмазов оттуда происходит?

– Еще как? – засмеялся Глеб. – И хищения, и вывоз тайный, в обход охраны. И тайная продажа там же, на месте смельчакам, закупщикам…

– Закупщикам? И что они?

– Как что? Накупили и с риском везут ювелирам или еще кому для обработки.

– По дорогой цене, как я понимаю?

– Да, алмазы делятся на технические и на ювелирные.

– Технические, это понятно, а ювелирные что?

– Как что? Их обрабатывают и превращают в бриллианты, которые будут оцениваться уже в сто, а может и в тысячу раз дороже. В зависимости от количества карат его.

– Карат? Что это за карат?

– Карат – это вес камня. Один карат равен двумстам миллиграмм. Чем больше карат имеет камень, тем он дороже.

– Вот уж, век живи и век учись. Слышал, знал, алмазы, бриллианты, а что и как не ведал, Глеб. – Поднял рюмку Остап. – За дружбу, друг.

– Отлично, за дружбу, – поднял руку и геолог.

Выпили, и Глеб сказал:

– Я поведал вам, что я геолог, рассказал кое-что, правда, не о себе, а о тех ископаемых, к поиску которых мы призваны. В кто вы? Чем занимаетесь?

– Да, моя очередь поведать вам о себе. Я председатель добровольного общества любителей археологии, аббревиатура которого «ДОЛАРХ», – раскрыл перед Глебом изданное им удостоверение.

– О, это очень интересно, – взглянул на книжечку застольник. – Меня всегда привлекала археология, наряду с геологией. Эти два понятия стоят рядом, не правда ли? Археология в поисках и геология тоже. И что же вами открыто, найдено уже, товарищ председатель?

– Похвастать пока не могу, кое-что найдено, но в основном не древнее, а так ближе к средневековью. Дали объявления, призываем желающих вступать в ряды нашего общества. И, конечно, покупаем кое-что антикварное, представляющее ценность для науки.

– Покупаете кое-что? Это уже заманчиво, друг. Выпьем, поскольку вы меня заинтриговали словами «покупаем антиквариат».

– Да, покупаем, – внимательно смотрел на геолога Бендер. – Не только изделия разные из археологических раскопок, но и другое можно…

– Камни, например, а? – потянулся через стол Глеб к Остапу.

– И камни можно… – кивнул ему Остап.

– За наличные?

– Разумеется, – засмеялся Остап. – Не через банк же…

– Существует такое понятие – Его Величество Великий случай, – вы не находите, что это Величество существует?

– Уверен, что да. У меня были такие случаи. Вот и сейчас…

– Да, вот и сейчас. Приглянулись вы мне, Остап, чтобы выпить, посидеть, поговорить, а тут уже и другое открытие. Дело возникает между нами, друг, не находишь?

– Дело это класс, Глеб, если дело честное, как говорится, без блефа.

– Вот именно, без блефа. Выпили, – поднял рюмку геолог. – Соберусь с мыслями, тогда скажу…

Когда выпили, запили фирменным квасом с хреном, два новоявленных друга некоторое время молчали, затем Бендер сказал:

– Если есть у тебя что-либо предложить, то не опасайся… Я сам в делах антиквариата веду себя с осторожностью.

– Хорошо, поговорим. Если что, я тебе ничего не говорил, не предлагал. Скажу вот что, если откровенно. Был у меня хороший ювелир, я знал его еще со студенческих лет. Но дел с ним я, конечно, не вел и не мог вести, а когда я геологом стал и приехал на отдых, то и заимел с ним дело. Вот и в этом году я к нему со своей добычей, со своими камушками и что же, друг? Нет моего ювелира, нет… – замолчал геолог.

– Умер?

– Арестован. Обвинен как враг народа и все. Хорошо, что его семья успела уехать до его ареста.

– И вы, Глеб, как я понимаю…

– Правильно понимаете. Нашел его коллег, сбыл кое-что им, вот и могу теперь не удешевиться. Ведь отпуск пролетит, снова надо будет ехать в экспедицию, в эту заветную морозную Якутию.

Новоявленные друзья еще долго сидели в ресторане, пополняя свой заказ спиртным и закусками к нему. И говорили, говорили, из рассказов каждого узнавали все больше и больше друг о друге. И если геолог был откровенен в своих рассказах, то Бендер, разумеется, говорил только то, что не могло повлиять на благополучие его деятельности и его компаньонов.

Глеб уезжал в Крым завтра, и они договорились встретиться перед его отъездом уже в конторе Бендера, адрес которой Остап сообщил геологу расставаясь.

Оба были пьяными, но держались так, что по виду их, по поведению их, нельзя было сказать, что они шатались до падения, что язык их заплетался, что они могли угодить в известную неприятность в таком состоянии.

Бендер мог выпить, но всегда в известных пределах, а в этот вечер Великого Случая ЕГО Величества, он нарушил этот предел, так как он предстал перед новой идеей, узнав об алмазах, а это и о бриллиантах, еще не ясно себе представляя как это осуществляется и что это может дать ему для осуществления его стремлений к миллионам.

На следующий день после ресторанной угарной пьянки, если можно так сказать. Бендер сказал своим компаньонам:

– Итак, дорогие мои концессионеры, продолжаем делать открыточное и таксомоторное дело, а теперь и бриллиантовое…

– Бриллиантовое?! – воскликнул Балаганов.

– Неужели и такое, Остап Ибрагимович? – удивился Козлевич.

– Да. Вы продолжаете заниматься уже известным, а я займусь этой новой идеей, рожденной по воле Случая Его Величества. Рассказывать сейчас не буду, как-нибудь поведаю, как и что, а сейчас за дело, друзья.

– У меня встреча…

Проводив Козлевича и Балаганова заниматься таксомоторным парком, Остап остался один в конторе, ожидая прихода Глеба, как они договорились. Похаживая по комнату и музею «ДОЛАРХа» он принял одного вступающего в археологи, выполнив все положенные формальности, выполняемые Балагановым. Ждал прихода своего новоявленного друга. Но время шло, а геолог не приходил.

«Может, что случилось с Глебом? Или он передумал встречаться? Что-то его возможно насторожило? Ведь как я понял, часть привезенных им камушков у него еще есть. Да, все может быть, Ося. Все, конечно, может быть, одного быть не может, то чего не может быть, как говорил мой знакомый Ашот Исаикян», – говорил сам себе Бендер, теряясь в догадках. «Может поехать на вокзал к Симферопольскому поезду? – спросил он сам себя. – Зачем опережать события… Да, а едет он в Крым? А может в тот самый мой прославленный Мариуполь? Или в Бердянск? Или Черноморск? – засмеялся Остап. – В Одессу – маму? Нет, вокзал отпадает…» – решил он, закуривая свою «Южную».

– Можно к вам? – раздался женский голос в дверях конторы.

– Да, да, входите, пожалуйста, – ступил на встречу Бендер.

Вошла пожилая женщина в цветастой шляпке, в легком пыльнике серого цвета. Лет пятидесяти, может больше ей.

– Слушаю, уважаемая, прошу присесть, – указал Бендер на стул у стола. – С чем пожаловали?

– Да нет, я просто… Я хозяйка моего бывшего студента Глеба, а сейчас уже геолога, уважаемый товарищ председатель археологии, – проговорила она. – Глеб и сейчас всегда останавливается у меня, когда приезжает из экспедиции на отдых… – замолчала женщина. – Я Клавдия Моисеевна, уважаемый.

– Да-да, слушаю вас, Клавдия Моисеевна, – улыбчиво смотрел на пришелицу Бендер, с еле сдерживающим нетерпением поскорее узнать о своем ресторанном друге.

– Глеб просил передать вас свои извинения, что прийти не может, по причине своей занятости, – наконец сообщила хозяйка Глеба.

– Жаль, очень жаль, уважаемая Клавдия Моисеевна, – с облегчением проговорил Остап, поняв, что ничего плохого с его геологом, по всей вероятности, ничего плохого не произошло.

– Он также сказал, уважаемый товарищ, что обязательно встретиться с вами в другое время. До свидания, – пошла к выходу вестница.

– До свидания, до свидания, уважаемая Клавдия Моисеевна, – провожал женщину Остап. – Спасибо, что пришли… Больше ничего ваш постоялец не передавал мне сказать?

– Нет, ничего, – до свидания, – вышла она из комнаты.

Оставшись один, Бендер снова пустился в свои догадки, предположения. Но почувствовал облегчение, узнав, что с его геологом ничего плохого не случилось.

«А что могло с ним случиться? – задал он себе вопрос. – О, очень многое, Ося. И ограбление, и заболевание от перепоя, и… А гэпэушники? Разве нельзя брать их в расчет? Но вроде ничего этого, со слов квартирной хозяйки Глеба. Итак? Что итак, Ося? Идея рождена. Алмазы и бриллианты. Надо ждать и поискать другие пути к этому делу. А то, что это дело миллионное, даже не чета Корейкинскому, сомневаться не приходиться, – подвел он черту своим выводам, выходя из конторы с намерением пообедать и поужинать заодно, так как день шел к вечеру.

Постоял у своего «ДОЛАРХа» и решил идти в «Савой», где вчера встретился по воле Случая с геологом Глебом.

Подойдя к входу в ресторан, удивился, что очереди нет и вход свободный. Встретил его другой швейцар и приветливо пригласил входить в зал. В зале посетителей было мало, так как час обеда уже прошел, а час ужина еще не наступил, как и разгульный вечерний.

Остап сел за тот же двухместный столик, приставленный к стене, и начал изучать меню. Подошедшему официанту сделал заказ.

– И водки «Смирновской» и квас с хреном, любезнейший…

– Будет сделано, – заспешил официант выполнять заказанное.

В ожидании заказанного, Остап осмотрел полупустынный зал с эстрадой без музыкантов и начал повторно просматривать меню. А когда к нему подошел официант с подносом, на котором стояли первоочередные закуски, Бендер сказал:

– Забыл, маслины, пожалуйста.

– О, это по-нашему, – раздался голос.

Остап оглянулся и увидел своего вчерашнего знакомого геолога, садящего за его стол.

– Здравствуй, друг, – пожал он протянутую ему руку. – Удивлен?… Что я не пришел? Можно и удивиться, так как я всегда держу свое слово. А вот, что я нашел тебя в нашем месте вчерашней встречи, можешь удивиться.

– Да, это так, Глеб, – улыбнулся Бендер, не скрывая радости встречи.

– Подожди, – остановил Глеб уже отходящего от стола официанта, – Удвой заказ моего товарища, да мельком за заказом и сюда. Пора и похмелиться нам, не так ли, Остап?

– Еще и как, друг, еще и как, – ответил Бендер. – Что-то случилось?

– Случилось… Потом расскажу. Впрочем, послушай. Моя мама всегда говорила: «Человек предполагает, а Бог располагает», вот такие коврижки, Остап. Да… Хочется излить душу и сбросить тяжесть происшедшего… – замолчал Глеб.

Остап терпеливо подождал немного и сказал:

– Может, я чем-нибудь могу?

– Нас два друга не то, что со студенческих лет, с десятилетки, если можно так сказать. Оба романтики, оба потянулись в геологи. После окончания политехнического мы и подались в Якутию. Но оказались по распределению работать в разных геологоразведывательных партиях. Но соседних. Мне дали отпуск. А ему на несколько дней позже. Вы слушаете?

– Слушаю, слушаю, друг, очень даже.

– С ним мы условились встретиться в Киеве, где мы учились и вместе податься в Крым. Вот сегодня я и вышел к поезду, встретить Игоря… – замолчал Глеб. – Игоря так его имя… Вышел к московскому поезду, – замолчал геолог.

– Подошел официант с подносом и начал расставлять заказ на столе.

– Хорошо, потом, – налил в рюмки «Смирновскую» Глеб, – давай выпьем за моего Игорька.

– Присоединяюсь, – поднял рюмку Остап.

Выпили, звякнув рюмками, и, молча, приступили к закускам. Глеб сказал: – Икру-то не заказали…

– Я не хотел, исправим, официант! – крикнул Бендер.

– Впрочем, не стоит… потом…

Оба закусывали молча. Глеб снова наполнил рюмки, говоря:

– За Игорька… друга моего…

Подбежал официант с вопросом:

– Что-то еще, товарищи?

– Икру красную и черную, и быстренько.

Официант умчался выполнять заказ. Глеб молчал и Остап видел, что он уже не вчерашний разгульный геолог в радостном отпуске, а сильно и очень сильно озабочен.

Снова выпили и закусывали уже двумя сортами икры, торопливо принесенными официантом на их стол.

– Рассказывать? – спросил геолог.

– Поделиться же хочешь? Что расскажешь, дальше меня не уйдет.

– Верю. Одним словом, как и я, Игорек прихватил с собой партию, думаю, самых отборных ювелирных камушков и пустился в отпуск ко мне, как я говорил. У меня с ним не было тайн. Он знал моего ювелира, которому нужны были эти камушки. Поэтому встретиться мы должны были в Киеве. Выпили, Остап, – наполнил рюмки Глеб.

– Поезд пришел с опозданием на три часа! Понимаешь, на три часа! – продолжил Глеб. – Но дождался, а Игорь не приехал… вот и сказ весь мой, друг. Ждал я и другие поезда из Москвы. Глухо. Нет моего Игорька и все. Выпили.

– Понимаю, поэтому ты и не мог прийти ко мне…

– Да, позвонил моей хозяйке Клавдии Моисеевне и попросил ее сходить в вашу контору и сказать, что я задерживаюсь.

– Ясно, это по-дружески, Глеб.

– Что делать, что делать, – засокрушался геолог. – Где мой друг Игорь? – расстроенным голосом проговорил он. – Неужели уголовщина?

– Ограбление?

– Если уже так, то у меня есть чем покрыть расходы в отпуске. Главное чтобы не…

– Да, это главное, чтобы жив был, твой, а теперь уже и мой друг, – произнес Остап.

– Ведь мало кто знает, каким опасностям мы там подвергаемся, замерзаем, голодаем, со зверьем встречаемся. А когда в отпуск едем, говорят, а золотишко и камушки везете, и охотятся на нас, особенно беглые заключенные. А оружие нам не выдают. Кто находит, тот тайно покупает, чтобы защитить себя. Не знаю, как там Игорь? За уезжающими из Якутии много охотников, чтобы ограбить, да с убийством зачастую, как известно, – посмотрел на часы Глеб. – Пойду к поезду Москва-Варшава. Может, на этом Игорь приедет?

– Если не возражаешь, Глеб, я поеду с тобой на вокзал.

– Спасибо, вдвоем веселее…

Варшавский поезд пришел без опоздания. Приезжих и отъезжающих было немного, так что Остап и Глеб не могли пропустить Игоря, если бы он приехал. Прохаживая по опустевшей платформе, Глеб сказал:

– Завтра утренний будет из Москвы.

– Будем надеяться…

– Вас зовут Глеб? – подошла к Остапу девушка с чемоданчиком.

– Нет, Глеб мой товарищ…

– Да, да, я Глеб, я Глеб, вы что-то хотите сообщить?

– Да, я студентка мединститута, ехала с практики в одном купе с Игорем.

– Ну?! – воскликнул обрадованно Глеб, – рассказывайте, рассказывайте? Что с ним?

– Жив-здоров… а вот… – замолчала она, а потом начала рассказывать: – В Харькове милиционер с каким-то штатским вошли в наше купе. До этого я видела их раньше, они проверяли с проводником все купе, и штатский спросил Игоря: – «вы Игорь Николаевич Яхонтов? Да, ответил Игорь. Вам прийдется сойти с поезда. Зачем, как это понимать? Вы – геолог? Да геолог, еду из Якутии в отпуск. Нам это известно, возьмите свои вещи и следуйте за нами. Вещи, – рассмеялся Игорь. У меня рюкзак – все мои вещи. А это чей чемодан? – указал штатский. Это мой, товарищ, – пояснил толстяк, – это мой. Он только что сел в поезд, – пояснил проводник. – Пошли. Пошли, – скопировал штатского Игорь и сказал: – Это «пошли» уже было в Москве», – закончила свой рассказ девушка.

– А как вы узнали, что я Глеб и буду его встречать?

– Игорь пригласил меня в ресторан и сказал мне об этом. Он должен был приехать в Киев московским поездом, но его задержали в Москве и он опоздал на поезд. И еще он рассказал мне, почему его задержали в Москве. На его прииске похитили два ящика алмазов. Вот и начали всех проверять, особенно уезжающих в отпуск. В Москве проверяли и вот сейчас в Варшавском поезде, где я и познакомилась с Игорем, а теперь и с вами, товарищи.

– Ясно, уважаемая, ясно, вы сообщили мне главное, что мой друг жив-здоров. Вас отвезти домой? Время позднее, ночное?

– Да нет, остаток ночи проведу в вокзале.

– Ну, нет, зачем же? – вмешался Бендер. – Отвезем, вы заслужили.

– И не только это, – добавил Глеб.

Они вышли на привокзальную площадь к стоянке такси, и Остап воскликнул, подбегая к своему «майбаху» за рулем которого сидел неизменный Козлевич.

– Адам, как это понимать?

– Да я так, Остап Ибрагимович, по привычке, решил сегодня подменить моего дежурного.

– Прошу, прошу, – пригласил Бендер девушку и своего нового друга в машину.

Девушку, которую звали Катя, мы отвезли в Дарницу, где она жила и когда возвращались, Глеб сказал:

– Встречать утренний московский поезд нет смысла. Надо ехать в Харьков, выручать друга. Так быстро его не отпустят.

– Адам, наш автомобиль в порядке?

– Как всегда, Остап Ибрагимович, заправлен с запасом.

– Нет, друзья, дождемся утром московского поезда, а уж потом решим. Может, проверят рюкзак Игоря и отпустят?

– Решили, – согласился Остап. – Адам, развези нас по домам и будешь свободным.

Утром поезд из Москвы пришел без опоздания. Пассажиров приехавших было много, и Глеб, и Остап бегали вдоль состава, высматривая Игоря. Если Глеб знал своего друга, как родного, то Остап высматривал его по описанию. И вдруг с противоположного конца платформы, у которой стоял прибывший состав, раздались крики:

– Остап! Остап! Сюда! Приехал!

Бендер бросился на крики и увидел Глеба обнимающего своего долгожданного друга Игоря.

– Знакомьтесь, – сказал Глеб. – Вот это Игорь.

– Приятно, друг Игорь, – жал руку, приехавшего, Остап. – Поволновались мы тут.

– Ничего, обошлось, да и как могло быть иначе, я же пустой, без улик каких бы то…

Игорь был одет в кожаную куртку, в кепке на светловолосой прическе, лицо с приветливым взглядом. Лет тридцать можно было ему дать. Говорил он хорошим баритональным голосом.

– Куда пойдем, Глеб, к нашей хозяйке Моисеевне?

– Да, умоемся, побреемся, а потом завалимся в наш ресторан, отмечать встречу. А Остап, вы домой, потом мы за вами и в наш «Савой».

На этом Бендер и геологи расстались, чтобы встретиться в три дня в ресторане.

 

Глава XII

Алмазный бум Остапа Бендера или рискованное дело

Встреча уже трех друзей произошла, как и договорились. Заказывал все лучшее Глеб, конечно, два вида икры и маслины.

Игорь сказал:

– Мое любимое меню, как и Глеба.

Время было послеобеденное, с малым числом посетителей и никто не мешал разговорам двух геологов и Остапа, который из рассказов Игоря узнал еще раз, что с прииска, где он работает, похитили два ящика алмазов разной величины, технических и ювелирных. Вот с этого и началась проверка всех отъезжающих в отпуск. Игоря проверяли в Москве и ссадили, как уже рассказывала девушка Катя, с Варшавского поезда в Харькове.

– И что? Ничего ты и не прихватил на отпуск? – спросил Остап.

– Ну, нет, – засмеялся Игорь. – Прихватил, конечно, но как теперь их получить?

– Как это получить? – не понял Остап.

– Игорь уже рассказал причину, – пояснил Глеб, – Расскажи и ему, Игорь.

– Я отправил сюда посылку с баночками икры и семги.

– Как и я в прошлый отпуск, – рассмеялся Глеб.

– Да, я последовал твоему примеру, – поддержал смех друга Игорь. – Но теперь проблема как получить эту посылку, друзья. Сунусь я за посылкой, а тут меня и штоп! Из-за этих двух краденых ящиков алмазов. Все почтовые отправления из Якутии будут фильтроваться, вернее уже фильтруются. Поскольку проверяли меня и в Москве, и в Харькове, значит все почта на мое имя уже под контролем.

– Надо было отправлять на мое имя, или на нашу хозяйку Клавдию Моисеевну, Игорек.

– Кто же знал, что поднимется такая шумиха из-за этих краденых камушков в двух ящиках. Ищут виновных и не виновных, но подозреваемых.

– А в Москве и в Харькове как вас проверяли?

– В Москве только содержимое рюкзака, а в Харькове уже все швы его и ремни, спрашивали и в Москве, и в Харькове, куда я еду отдыхать? Я им – в Киев…

– Не мог сказать, что в Крым, – укоризненно заметил Глеб.

– А билет-то у меня был в Киев, к тебе, Глебушко, – вздохнул Игорь и, помолчав, тихо добавил: – Хорошо, что я квитанцию об отправке посылки отправил письмом до востребования, еще до хищения этих ящиков.

– Хоть это ты предусмотрел, друг, – наполнил рюмки Глеб. – Выпили.

Пили, закусывали и Бендер вникал в проблему Игоря, слушая разговор друзей, Бендер говорил сам себе: «Да, действительно, сунется Игорь получать свою посылку, тут его и возьмут за жабры. Посылку вскроют и фенита ля комедиа».

– А что если доверенность дать Глебу? – спросил он.

– Это одно и то же, возьмут и получателя по доверенности, – сказал Игорь.

– Одно и то же, – согласился Глеб. – Задержат и получателя, вскроют посылку и все. «Мама, мы приехали» – как говорила моя матушка. Срок намотают не только за хищение, а по статье политической, как подрыв экономики. Да, это так, друзья, из-за этих ящиков алмазов. – наполнил рюмки Игорь. – Выпили, друзья, чтобы как-нибудь смазать мой промах.

– Еще раз за встречу, Игорек. Не переживай, у меня есть запас, чтобы наш отпуск прошел, как полагается.

– В долгу, как ты знаешь, Глебушко, я никогда не оставлю.

– И когда вы теперь планируете ехать в Крым? – обсасывая косточку маслины, спросил Остап.

– Попытаемся что-нибудь придумать. Побываем у моего нового ювелира и поедем к теплому морюшку, как говорила моя мама.

– Глеб, что-то придумаем, вы сказали, что имеется ввиду это придумывание.

– Если откровенно, Остап, то ничего. Просто реализуем то, что у меня осталось и поедем. Так, Игорь?

– Другого ничего и не остается. Не полезу же я в петлю, за своей посылкой.

– Ясно, друзья камнекопатели, я полезу, если примите мои условия.

– Вы, Остап? – удивленно уставился на него Глеб. Вы, дорогой товарищ Бендер, рискнете?

– Рискну. Но с условием.

– Излагайте, – пристукнул ладонью по столу Глеб.

– Да, как это вы решаете? – спросил Игорь.

– Вариант первый. Игорь дает мне доверенность. Вариант второй. Без его доверенности я иду получать по его паспорту письмо с квитанцией и затем и посылку.

– А если?

– А если по первому варианту я не прохожу, то по второму варианту скажу, что нашел бланк и прочее.

– Ну, знаешь… – покачал головой Глеб.

– Это не надежно, но все-таки, – посмотрел на друга Игорь.

– Все, – встал Остап, – я должен подготовиться и подумать. Встречаемся завтра у главпочты в двенадцать дня.

– Нет, не все, дорогой Остап, – встал и Глеб. – А условия, какие условия вы сказали?

– Половина посылки моя. Вторую половину с камушками… Я покупаю дешевле, чем заплатил тебе, Глеб, твой ювелир. Если согласны, то завтра и встречаемся, как я говорил, если нет… На нет и суда нет.

На этом Бендер и расстался с его новоявленными друзьями-геологами, так неожиданно ставшие его подельниками в этом рискованном алмазном, еще не четко понимающем Остапом, уголовном деле.

Встретились, как и договорились у входа в Главпочтамт. После приветствия Бендер сказал:

– Доверенность твою я пока не беру, Игорь. Прошу только паспорт.

Игорь молча, протянул документ и Бендер сказал:

– Оставайтесь у входа с моими друзьями, – указал он на Балаганова и Козлевича, стоящих у «майбаха». – Ну, с Богом, – сказал Остап и пошел в Главпочтамт, мысленно отметил он себе, что часто стал произносить слово «Бог».

Письмо Игоря до востребования с квитанцией об отправки посылки Бендер получил без осложнений.

Подойдя к окошечку, за которым сидела девушка ведающая выдачей и приемом посылом, Остап терпеливо подождал, пока впереди стоящая женщина не получит свою посылку, еле сдерживая нервоз, подал паспорт и квитанцию служащей. Девушка прочла фамилию в паспорте и начала просматривать карточки в продолговатом ящичке. Бендер ждал, и все его существо было в сильном напряженном ожидании. Ему казалось, что девушка медленно и невнимательно ищет адресную карточку. Наконец она нашла ее, сверила с паспортом и, карточку-бланк с паспортом подала получателю со словами:

– Заполняйте.

Остап взял бланк и паспорт дрожащими руками, отошел к столу и начал заполнять графы бланка по паспорту. Заполнив, снова подошел к оконцу и подождал пока девушка закончит такую же процедуру оформления для сухощавого в рабочей одежде мужчине и подал свой заполненный бланк.

– Паспорт, пожалуйста, – сказала девушка.

Бендер торопливо подал документ ей, с заметным внутренним своим волнением.

Девушка сверила заполненное в бланке с данными паспорта и сказала:

– Подождите.

«Вот это да, неужели это «подождите» конец?» – мысленно прошептал Остап. Ожидание затянулось, и Бендер взволновался, еле сдерживая себя. Но вот девушка вышла из прилагающего отделения почты и положила на рядом стоящий стол у просторного открытого окна с весами, увесистый фанерный ящик, перевязанный шпагатом с сургучовыми печатями.

Бендер взял посылку и со словами:

– Спасибо, благодарю, – торопливо пошел из почты.

У входа смельчака встретили друзья-геологи, Балаганов и Козлевич.

– Ура, – бросил Остап, направляясь к «майбаху» и добавил приказным тоном:

– Все в машину!

Глеб и Игорь о чем-то тихо переговаривались между собой и Бендер сказал:

– Наш договор вступил в реальность, – не так ли, друзья-геологи?

– Да, Остап Ибрагимович, вступил в силу, – подтвердил Глеб.

– Как договорились. Нам, как я понимаю, прийдется и в дальнейшем с вами работать, – не так ли друзья-камнеискатели?

– Будем надеяться, – ответил на этот раз Игорь.

А вы как думаете, Шура, Адам?

– Конечно, командор, конечно, если Бог даст.

– Даст, Балаганов, даст, – подтвердил Остап.

– Едем к себе, Остап Ибрагимович? – спросил Козлевич, ведя машину.

– А куда же еще, друзья мои компаньоны, друзья мои геологи, – с чувством нескрываемого облегчения ответил Остап после перенесенного напряжения при получении посылки, могущей привести его к строгой уголовной ответственности, кодекс которой он чтил и в то же время постоянно нарушал, избегая последствий.

По пути следования друзья-алмазники купили аптечные весы с набором гирек весом от 10 миллиграмм до 500 грамм и «майбах» привез всех в «ДОЛАРХ», на закрытой двери которого, когда все вошли в контору, появилась табличка: «ЗАКРЫТО. Все на раскопках».

Бендер поставил посылку на стол и сказал:

– Ну, Игорь, открывай!

Все молчали в ожидании вскрытия ящика. Но Игорь сказал:

– Не так просто, друзья. Инструмент нужен. Поддеть надо крышку, гвоздей я не пожалел.

– Сейчас, – мотнулся из комнаты Адам.

– И отгони машину от входа, Адам, – крикнул ему вслед Остап.

– Понял, Остап Ибрагимович.

И вот перед глазами присутствующих открылось содержание ящика, когда шпагат с сургучовыми печатями был разрезан и размотан, а крышка посылки была удалена. В ящике были уложены стопочкой и в два ряда баночки с надписями «Икра лососевая».

– Красная икра? – удивился Балаганов.

– Она! – засмеялся Игорь и перенес открытый ящик на другой стол. – Прошу все лишнее убрать со стола и застелить его белой бумагой. Глеб, устанавливай весы!

Все было сделано по указанию Игоря. Геолог взял одну из баночек, поддел ножом ее крышку и высыпал из нее на лист белой бумаги горку сверкающих алмазов. Камни были разной величины и разной окраски. И голубые, и оранжевые с красными жилками, и чисто прозрачные.

– Горжусь своим другом! – рассмеялся Глеб.

– Как и ты в прошлый раз, друг мой Глебушко, – ответил смехом Игорь.

Вот это да! – взял голубой камешек Балаганов.

– Бриллианты, братец Шура, – произнес Козлевич.

– Нет, друзья, это еще не бриллианты, – сказал Бендер, знающий уже что к чему.

– Да, друзья, чтобы этот камешек стал бриллиантом, – взял один из алмазов Глеб, – он должен пройти сложную обработку.

– Обдирку, распиловку, полировку, – дополнил Игорь. – И на нем надо нанести 57 граней, так называемую огранку, вот тогда алмаз засверкает бриллиантом.

– Как чудодейственно! – воскликнул Балаганов.

Очень даже, – подтвердил Козлевич.

– Я не знаток, но слышал поверхностно об этом, товарищи, – произнес Бендер, рассматривая один из алмазов.

– Так, что дальше, – взял другую баночку «икры» Игорь, поддел ее крышку ножом и высыпал из нее камни к кучечке уже высыпанных из первой баночки.

– И что? Все баночки такие? – спросил Бендер.

– Не все, из десятка в посылке только половина с камушками. С камнями меченные. Видите, – указал он чернильное пятнышко на крышке уже порожней баночки.

– Ну изобретатели, – засмеялся Остап.

– Так, время, Игорь, – сказал Глеб, устанавливая аптечные весы.

– Остап Ибрагимович, как будем делить? Все по весу или штучно по весу, по размеру и цвету? – спросил Игорь.

– Это долго, Остап Ибрагимович, давайте оптом, как говорится, раз уж так сложилось дело, – сказал Глеб.

– Согласен, друзья, по весу.

Взвесили все высыпанные камни и смешанные в одну кучу камни и разделив их на две половины, Игорь сказал:

– Любая половина ваша, Остап Ибрагимович, как договорились. Честно?

– Честно, Игорек. Нет возражений, – начал собирать одну из кучек алмазов Бендер и распределять их по баночкам.

– Так, а наша половина в продажу, как по договору, так? – спросил Игорь.

– Так, дорогой друг-геолог, сколько платить?

Игорь с Глебом начали что-то подсчитывать на бумаге, взвесив перед этим свою половину алмазов.

– Вес нашей половины более килограмма. Это пять тысяч карат и более. Оценивается все в пятьдесят тысяч рублей с учетом скидки: согласно договоренности, дешевле, чем заплатил бы ювелир, Остап Ибрагимович, – сказал Игорь. – Идет?

Пятьдесят тысяч… – прошептал Балаганов.

– Помолчите, братец, – прошептал Козлевич, толкнув его.

Бендер молчал, посматривая то на своих компаньонов, то на геологов. Прошелся по комнате. Глеб спросил, переглянувшись с Игорем:

– Не устраивает, Остап Ибрагимович?

Бендер молчал, молчали и его компаньоны, не понимая толком всего этого алмазного дела.

И вдруг Бендер твердо заявил:

– Не пятьдесят, а шестьдесят тысяч, друзья мои, геологи!

– Шестьдесят?! – воскликнул Игорь.

– На десять больше?! Остап?! – последовал его примеру и Глеб.

– Командор?! – выпалил Балаганов.

– Они же пятьдесят, Остап Ибрагимович?!

– Молчать! – прикрикнул на них Остап. Я знаю, что делаю. Ребятам-геологам надо как следует отдохнуть, укрепить свои молодые силы, чтобы они могли привезти нам следующую партию камней. И посоветовать своим верным друзьям геологам, привозить нам эти драгоценные камушки. Именно нам, а никому другому. Так? – обратился Бендер к геологам, положив одному и другому руки на их плечи. – Я верно говорю?

– Конечно, Остап, – заявил Глеб.

– Дело иметь только с вами, Остап Ибрагимович, – подтвердил Игорь.

– Получите, – открыл дверцу недавно купленного сейфа Остап и начал извлекать оттуда пачки сторублевок в банковских упаковках. Отсчитав названную им сумму платы за алмазы, он сказал:

– Дело сделано, с Богом, друзья.

– Командор! – воскликнул Балаганов.

– С Богом, – повторил Бендер, глядя на своего рыжеволосого друга.

– Конечно… – произнес вдруг Козлевич.

– Как будем отмечать сделку, друзья? Или вы уже едете к теплому морю?

– Как, Игорь? – спросил своего друга Глеб.

– Когда поезд в Симферополь? – спросил тот.

– Вечером, Игорек.

– Не будем терять отпускное время, Глебушко. К Моисеевне за вещами и на вокзал! – хлопнул ладонью по столу Игорь.

– Решили, друзья-археологи, отмечать будем в вокзальном ресторане до отхода поезда!

– Договорились. Адам, с геологами за их вещами и всем адью! На вокзал!

Обмывание крупной алмазной сделки в вокзальном ресторане прошло в обильном питье до самого отхода поезда. Прощанье было душевным, все были довольны друг другом, с обещанием продолжать деловую службу.

На следующий день Остап, зная, что его компаньонам не терпится узнать всю подноготную алмазного дела, устроил совещание в конторе. На входной двери висела неизменная табличка: «ЗАКРЫТО. Все на раскопках».

– Итак, детушки мои, компаньоны, концессионеры, единомышленники, как неудачники, а теперь, могу сказать твердо, удачники, повторяю, удачники, которые приобрели заветные миллионы с перспективой приобретать их и в будущем.

– Ой, командор, – не удержался Балаганов.

– Дал бы Бог, – упомянул слово Бог Козлевич.

Двое его друзей уставились на него.

– Да, да, Бог и не иначе, братушки, – тернул свои усы великий автомеханик.

– Да, дела подсказывают, что так просто удача не приходит, господа-товарищи.

– Ой, командор… – что-то хотел сказать Балаганов, но его одернул Остап.

– Помолчите, бывший названный сын лейтенанта Шмидта.

– Все, молчу, молчу, командор.

– Слушаем вас, Остап Ибрагимович, – заверил Адам.

И Остап подробно поведал им, как он встретился с геологом Глебом, как узнал об алмазах, как Глеб преподнес ему профессиональную лекцию о них, о цене и продаже этих ценных камней ювелирам и много-много из чего он и сделал должный вывод. В заключения своего сообщения, он сказал:

– Вот где наши миллионы, друзья мои концессионеры, охотники за этими денежными знаками.

– Очень интересно, Остап Ибрагимович.

– Очень, командор, а посылка?

И Остап рассказал, как он дежурил на вокзале с Глебом, чтобы встретить Игоря, как узнал, что того дважды проверяли в Москве и в Харькове, ссадили даже с поезда, как рассказала девушка, которая ехала в одном купе с Игорем.

– Это да, которую мы ночью отвезли домой? Остап Ибрагимович?

– Да. Потом геолог Игорь сообщил мне о посылке, когда мы отмечали в ресторане встречу.

– О посылке с алмазами, командор?

– Шура, научитесь, наконец-то, не перебивать старших своими нетерпеливыми вопросами.

– Извините, извините, простите, командор, – затараторил Балаганов.

Бендер помолчал, похаживая по комнате и продолжил:

– Все было бы иначе, но на прииске, где работал Игорь, похитили два ящика алмазов. Поэтому и начали шерстить всех, особенно отбывающих в отпуск. А Игорь еще до этого хищения алмазов отправил свои камушки посылкой в Киев, где и должен был встретиться со своим другом. Но после того, как началась эта история с двумя ящиками алмазов, в результате чего Игоря уже дважды проверяли, идти и получать посылку было очень рискованно.

– Почему, командор?

– Потому что Игорь отправил посылку на свое имя.

– Вот ду… – не договорил это слово Адам, но уточнил: – На имя друга надо было.

– Да, надо было, Адам Казимирович. Но так было сделано Игорем. Ведь он не предвидел, что украдут такое количество алмазов, к чему он был не причастен.

– Не знал и не предвидел, поэтому и отправил посылку, командор.

– Когда геологи отказались получать посылку я и взялся за это дело, – закурил Остап свои «южные» – На условиях вам уже известных.

– Так вас же могли накрыть, Остап Ибрагимович!

– Еще как, командор!

– Я как-то вам говорил, что я психолог-аналитик, это, правда, не всегда срабатывало. Но не решил, если и взяли на мушку Игоря, убедились, что у него ничего крамольного нет, то зачем им брать под контроль почту?

– А квитанция, по которой он отправил посылку? – встал и сел Адам в заметном беспокойстве.

– Да, квитанция, командор?

– Вот здесь Игорь поступил правильно. Квитанцию он отправил письмом до востребования еще до хищения двух ящиков алмазов.

– Все равно, Остап Ибрагимович, – встал и заходил тоже по комнате Адам Казимирович. – Тот же риск, я уже знаю, сталкивался с таким делом, когда…

– Не уточняйте, Адам. Если получатель на крючке, то и письмо, и посылка, и даже багаж при таком случае под пристальным контролем энкаведистов.

– Еще как, особенно у гэпэушников, командор.

– Вы решили получить и письмо, и посылку, Остап Ибрагимович? – остановился напротив Остапа Козлевич.

– Решил. Вначале письмо, а уж потом…

– Так вас могли задержать и при получении письма, Остап Ибрагимович.

– Могли. Но я знаю по опыту, почтовичка обычно смотрит документ и не сверяет его фотокарточку с лицом получателя.

– Ой, правда, я тоже это отметил, когда получил письмо от вас, Адам Казимирович, – подтвердил Балаганов.

– И все же, Остап Ибрагимович, могли же…

– Могли, Адам, поскольку дело было связано с таким хищением.

– А при получении посылки тем более, командор.

– Тем более, Шура, – пустил дымок папиросы, Остап, – Я и решил с квитанцией, полученной в письме, идти и к отделению почты за посылкой.

– Остап Ибрагимович, а почему геологи решили, что власти возьмут под контроль почту именно в Киеве, а не в каком другом городе?

– Да, почему, командор?

– Да, потому, что и в Москве, и в Харькове органы допытывались у Игоря куда он едет отдыхать и подтверждение этому у него были билеты в Киев.

– Ну, а если все-таки, командор, вас задержали бы при получении посылки?

– Я сказал бы, что нашел паспорт с квитанцией на посылку и решил воспользоваться этим.

– Так бы они вам и поверили, командор, – хмыкнул Балаганов.

– Да, Остап Ибрагимович, поверили бы и не поверили.

– Поверили, – вынул из кармана красную книжицу и раскрыл ее. – Поверил бы ей, вольнонаемному сотруднику ОГПУ.

– О, это да! – воскликнул Балаганов.

– Этому документу, верно, поверили бы, Остап Ибрагимович, – пригладил удовлетворенно свои усы Козлевич.

Все трое замолчали на некоторое время. Потом Балаганов спросил:

– А что будем делать с алмазами? Такие деньги!

– Вот теперь поговорим и о камушках, камрады-товарищи.

– Остап Ибрагимович знает, что делает, братец Шура. Он знал уже когда снимал с банковских счетов и мои, и ваши, братец Шура, и свои деньги, ведь так, Остап Ибрагимович?

– Не знал, пока не познакомился с геологами, пока не узнал, не ощутил где лежат миллионы. Да и заработал честно у них половину посылки, а это не меньше как тысяч пять карат, да еще прикупил по договорной цене еще столько же. Так что денежки, о которых по справедливости печется наш братец Шура Балаганов, окупятся стократной, а может, и более кратной суммой.

– Для нашего Рио-де-Жанейро, командор?

– И для Рио, Шуренций и дорогой Адам Казимирович, – хлопнул ладонями Бендер.

– Да, командор, но зачем надо было набавлять им эти десять тысяч? Ведь можно было и без этого?

– Э-э, рыжеволосый мой друг Шуренций. А для того, чтобы они и на следующий год привезли нам камушки и порекомендовали другим своим товарищам везти алмазы, без всякой опасности и по хорошей цене, камрадики вы мои, поняли мой ход, уловили, что за этим алмазным делом стоят все наши поиски миллионов.

– Ура! – провозгласил Балаганов.

– Ура, Остап Ибрагимович, – повторил и Козлевич.

– А сейчас, после наших длинных совещательных деловых разговоров, отправляемся обедать.

– Еще раз – Ура, – встал Балаганов.

– Обедать, – подтвердил Адам. – В нашем таксомоторном парке у меня хороший заместитель, пусть работают машинки, – голосом с нотками нежности, как к живым, – произнес Козлевич.

 

Глава XIII

Агент ОГПУ Остап Бендер едет в Берлин

Все это время Бендер был поглощен алмазным делом и если считал свою поездку на Международный съезд археологов мало вероятной, хотя и подумывал иногда с малой надеждой на свое участие в этом мероприятии, сам не зная почему, он посетил в школе учителя немецкого языка и заказал ему составить краткий русско-немецкий разговорник. «На всякий случай» – сказал он себе. А день начала съезда приближался. Гэпэушник Шавров молчал, а Бендер не набивался сделать визит к нему и узнать о возможности поездки.

И вдруг, когда его компаньоны были заняты таксомоторным парком, а Бендер зашел в свой «ДОЛАРХ», чтобы позаниматься немецким разговорником, в его контору вошел, без спроса, мужчина, средних лет, в рабочей одежде, с бухтой провода в одной руке, и с чемоданчиком в другой.

– Кто хозяин этой организации? – спросил он деловито.

– Я, товарищ, в чем дело? – удивленно смотрел на него Остап.

– Телефон будем проводить вам, – бросил провод на пол монтер и без спроса бухнул чемоданчик на стол.

– Ну? – воскликнул Бендер. – Но я…

– Где ставить будем? Аппарат мне поднесут… Соседняя комната к магазину соседничает? – прошел монтер в музей.

– Да, к магазину игрушек, – пошел за ним Бендер.

– Добре, от него и возьмем проводку, хозяин… – вернулся к своему чемоданчику телефонист.

Взяв из чемоданчика инструменты, бухточку провода и сказал:

– Прошу не закрывать свою контору, – вышел на улицу.

Далее все проходило оперативно и четко. Через отверстие в стене, граничившей с магазином к столу с надписью над ним: «Председатель» был проложен по всем правилам провод и установлен телефонный аппарат с ручкой и с никелированными рожками, на которых лежала телефонная трубка. Этот аппарат, как и говорил монтер, принес другой телефонист. Прокрутив ручку, он набрал номер, спросил:

– Как слышно? Хорошо? Позвони мне, Ваня, – положил трубку на рычажки. И вот за все время работы «ДОЛАРХа» в комнате раздался звонок. Монтер поднял трубку и сказал:

– Порядок, Ваня, давай номер… – телефонист послушал и на листочке бумаги написал цифры. – Все, отбой, – положил он трубку и сказал, подавая листок с цифрами Бендеру: – Вот номер вашего телефона, товарищ председатель.

– Благодарю, благодарю, товарищи… – сунул он две десятки монтеру.

– Спасибо, хозяин, аппарат будет работать исправно, если что… позвоните, там номера есть… – сказал телефонист выходя.

Бендер некоторое время молчал, глядя на никелевые рожки телефона и тихо сказал: – Это забота не иначе, как Шаврова… Чтобы постоянно иметь связь со мной… А зачем, когда и так может меня вызвать к себе в любое время дня и ночи… – походил Остап по комнате. – Вот удивляться мои концессионеры. Теперь наш «ДОЛАРХ» как настоящее государственное учреждение. Бендер подошел к своему председательскому столу, взял трубку телефона, послушал обычный телефонный звук, перед тем как набирается нужный номер абонента, и плавно опустил трубку на никелевые рычажки.

– Поеду в наш таксомоторный, – решил он, – посмотрю, чем и как там занимаются мои концессионеры, – проговорил он вслух, направляясь к выходу, с ключами своей конторы в руке. И только вступил за порог двери как зазвенел звонок телефона.

– Слушаю! – схватил трубку Остап.

– Товарищ Бендер? – проговорил женский голос.

– Да, да, Бендер.

– Вас приглашает к себе, Семен Гаврилович, поспешите, – в трубке послышались гудки отбоя.

Бендер торопливо закрыл дверь и, почти бегом, устремился к зданию Киевского ОГПУ. Он бы мог, конечно, воспользоваться такси, но в то время в городе наемных машин было мало, а его «родной» таксомоторный был не близок. Добежав, если можно так сказать, до проходной части ОГПУ, Бендер предъявил свое удостоверение, прошел в приемную и сразу же услышал голос секретаря:

– Проходите, товарищ Бендер, Семен Гаврилович ждет вас.

После обмена приветствиями Шавров сказал:

– Присядьте, Остап Ибрагимович, время не терпит отлагательств. Вы, наверное, думаете, с какой это стати провели вам телефон?

– Думал, думаю, Семен Гаврилович, что так надо, – опустился на стул у стола Бендер.

– Первое, – произнес Шавров, помолчав немного, – получено разрешение командировать вас на Международный съезд археологов.

– Ну?! – вскочил великий удачник в своих необычных деяниях.

– Да, до отъезда у вас два дня на оформление документов, наш кадровик вам все скажет, как и что. Фото вам сделают у нас.

– Ясно, Семен Гаврилович, – опустился снова на стул у стола Бендер, после своих эмоций, когда услышал о предстоящей командировке.

– Теперь следующее. Сегодня же отпечатайте свои визитные карточки с указанием адреса вашей конторы и номера телефонов, телефона, – повторил Шавров.

– Так вот почему… – произнес Бендер.

– Да, для этого, ну и для оперативной связи, как вы убедились сегодня.

– Убедился, это очень хорошо, что так.

– Мой номер телефона, секретарь вам сообщит, но это только для той необходимости, когда вам срочно понадобится поговорить со мной, конечно, по серьезному делу. Ясно, товарищ Бендер?

– Ясно. Конечно, по серьезному делу только.

– Возьмите натюрморт… – открыл сейф Шавров и завернул рисунок рисовальщика Лоева в лист газет. – Все, удачи. Идите теперь к Соколенко и оформляйте всю необходимую документацию для поездки. Деньги, как вы заверили, у вас есть. Все. До свидания. Удачной вам командировки.

– До свидания, Семен Гаврилович, спасибо, что буду участвовать в Международном съезде археологов. И вот что еще. В Германии я закажу сделать цветные снимки молочника и буду более активно рекламировать его, и фото его раздавать охотникам купить.

– Разумно, очень разумно, Остап Ибрагимович, довольным голосом проговорил Шавров. – Все. Удачной командировки, товарищ археолог.

– До свидания, Семен Гаврилович. Спасибо за пожелание, – произнес Бендер, выходя из кабинета, держа газетный пакет с натюрмортом.

Два оставшихся дня перед отъездом Бендер провел в хлопотах так, что даже сократил свой сон до трех часов. Оформление командировочных документов для отъезжающего за рубеж, зубреж разговорной речи по-немецки, пользуясь составленным для него учителем-немцем. И главное, определением драгоценных камушков так, чтобы на случай проверки все прошло бы гладко, без подозрений. Когда-то он читал, что один контрабандист провозил бриллианты, распределив их по почтовым конвертам, собранным в пачку. Так сделал и он, определив их в небольшой дорожный баульчик с другими нужными вещами в поездке. А более крупные, распределив их по цветам, он определил в пояс, подобно такому, в котором когда-то носил Балаганов. Этот пояс сделал он сам, несколько усовершенствованной конструкции.

Получив документы на поездку в Берлин на Международный съезд археологов, Остап отыскал Клюева в одном из его магазинов и в категорической форме потребовал срочно перевести десять тысяч через Внешторгбанк в Берлинский банк, как раньше договаривались.

– Почему такая срочность? – спросил нэпман.

– Государственные дела этого потребовали, Юрий Власович, – ответил Бендер и предупредил, – Не вздумайте затормозить этот перевод, товарищ нэпман. Перевод на предъявителя ведь так? На Остапа Ибрагимовича Бендера.

– Да, да, конечно, не извольте беспокоиться, Остап Ибрагимович. Но мы договаривались о десяти тысячах рублей, ведь так?

– Так, Юрий Власович, есть сомнения?

– Да, договаривались в рублях, а переводить надо в долларах. А это в лучшем случае наполовину меньше, Остап Ибрагимович. Долларов, валюты…

– Вот это да… – разочарованно протянул Бендер. – В Берлин я еду на Международный съезд археологов по государственному заданию, предстоят непредвиденные расходы…

– Понимаю, – встал и заходил по кабинету нэпман. – Хорошо, для закрепления нашей дружбы, я переведу семь тысяч, Остап Ибрагимович, валюты.

– Вот это по-деловому, Юрий Власович. В свою очередь я гарантирую, что уголовное дело с молочником будет ликвидировано и в подтверждение этому… – достал из портфельчика лист с показаниями Славы Лоева. – Можете ликвидировать, уважаемый товарищ нэпман.

Юрий Власович схватил бумагу со словами:

– Благодарю, благодарю, уважаемый Остап Ибрагимович, – всхлипнул нэпман, как показалось Остапу. – Завтра же деньги на ваше имя будут в Берлинском Внешторгбанке, не сомневайтесь. Гарантирую… – закончил нэпман. – Впрочем, – достал он из сейфа чековую книжечку и произнес:

– Чтобы не было у вас в Берлине каких-либо проволочек… Вот вам готовый чек на договоренные семь тысяч долларов, – написал он в чеке цифры и прописью: семь тысяч…Прошу, дорогой Остап Ибрагимович. Гарантирую…

– Гарантирую и я, и я, Юрий Власович, не сомневайтесь, взял с чек Остап, с интересом рассматривая его, так как такой документ великий комбинатор видел впервые в своей многодеятельной жизни.

– И еще, Юрий Власович, у вас есть телефонная связь с родственниками Эльзы в Берлине?

– Да, да, конечно, вот их адрес, – написал на листке из блокнота нэпман по-русски, фамилия Эльзы Дортман, а ее мужа зовут Вальтер…

– Хорошо, но адрес прошу написать по-немецки…

– Да, да, понимаю, – заторопился нэпман и повторил надписи уже на немецком. – Они тоже коммерсанты, большие коммерсанты, Остап Ибрагимович. – Сегодня же ночью, я позвоню им с просьбой оказывать вам все услуги… Быть дружелюбны и прочее… и все другое.

– Благодарю, Юрий Власович, – взял лист с написанным Остап и заспешил к ожидающему его «майбаху», за рулем которого сидел Адам Казимирович, а рядом Балаганов.

– Ну, компаньоны, концессионеры мои дорогие, с нэпманом денежная проблема улажена. Вперед Адам, за билетом на поезд Москва-Берлин!

Поезд в Берлин отходил вечером и компаньоны решили устроить проводы в вокзальном ресторане. Заказывали все лучшее, что было в меню. Пили сдержано, разговаривали в основном о делах остающихся компаньонов и совсем мало о предстоящей поездке Бендера за рубеж. Мало потому, что каждый из них смутно представлял себе что и как там будет, на этом совсем им незнакомом съезде. И каждого волновала судьба алмазов. Удастся ли без неприятностей перевести их в Германию, не прощупают ли этот ценный груз таможенники. О том, что их командор везет алмазы за рубеж, знали и Балаганов, и Козлевич. Бендер и не пытался скрыть от них этот рискованный контрабандный шаг.

Компаньоны проводили своего командора до вагона и растроганно много раз говорили:

– До свидания, командор. Удачи вам, дорогой.

– С Богом, Остап Ибрагимович, удачи…

– С Богом, командор, с Богом, – повторял Балаганов.

Он так расчувствовался, что обняв Бендера, пытался поцеловать его.

– Без телячьих нежностей, Шуренций, – отстранил он от себя своего рыжеволосого друга.

Звякнули буфера и после команды проводника:

– Прошу, в вагон, отъезжающий… – компаньоны расстались.

Состав медленно поплыл вдоль платформы, друзья Бендера немного прошли за вагоном, махая руками, и направились к «майбаху» в полном молчании с чувством разлуки с дорогим им человеком.

Вагон с табличкой «Москва-Берлин» был мягкий с двухместными купе. Пройдя по вагону, Бендер открыл дверь с номером «7» и увидел человека в пижаме, сидящего у окна, пытаясь, очевидно, рассмотреть проплывающие очертания города в лунном свете.

– Здравствуйте, – сказал Остап, ставя свой баульчик у белоснежно застеленной полки. – Я ваш попутчик, не возражаете?

– Очень хорошо, рад, что есть теперь поговорить с кем. Располагайтесь.

– Благодарю, – снял куртку Остап и повесил ее на плечики над своим местом.

– Вы в Берлин? – спросил сосед по купе.

– В Берлин. В командировку, – присел к столику у окна Остап.

– Кто в командировку, а кто домой.

– Надо полагать, что вы уже из командировки? – улыбнулся Остап.

– Не ошиблись, уважаемый товарищ. После трехлетней, если можно так сказать.

– Такая долгая? – удивился Бендер.

– Служебная, товарищ… В немецком посольстве, если уточнить.

– В немецком? И так хорошо говорите по-русски?

– Учил, работа обязывает. Я дипломат.

– О, рад буду познакомиться. Я, Бендер, археолог, еду на Международный съезд археологов.

– Очень приятно, товарищ Бендер. Я – Карл Герман, служил секретарем в нашем посольстве в Москве. Возвращаюсь домой, за новым назначением. А может… – помолчал Карл, – и не будет назначения, – вздохнул тяжело он.

– Как это не будет, вы же специалист.

– В Германии сейчас намечается смена власти, вы, наверное, слышали, читали, я думаю, ваши газеты много пишут об этом.

– Да, коммунисты, фашисты, митинги, стычки, – согласился Бендер.

– Да, и с кровопролитием, к сожалению. А вот вы едете на съезд археологов, это интересно. Из Украины, как я понимаю. Из республики охваченной страшным голодом. Как нам известно, Советы из сел выметают хлеб до последнего зернышка, чтобы на эти тонны закупать у нас оборудование для развития своей промышленности. Да и в городах тоже, строгая карточная система.

– Да, это так, но культура остается культурой, археология… Вот я, я являюсь Председателем Добровольного Общества любителей археологии. И вы знаете, многие вступили в наше Общество и продолжают вступать. Ведутся раскопки древности, средневековья и многовековья до нашей эры.

– Это очень интересно, товарищ Бендер, – произнес немецкий дипломат. – Однако, время позднее, – взглянул попутчик на ручные часы, – можно и поспать какое-то время, – начал поправлять свою постель немец.

– Да, пора и поспать, – начал раздеваться Остап, отбросив одеяло со своей полки. – Спокойной ночи, господин Герман.

– Взаимно. Выключим свет, не возражаете? – щелкнул он выключателем.

– Не возражаю… – улегся Остап, чувствую сильную усталость от хлопотов перед отъездом и ресторанных проводов его.

Бендер спал крепко и когда проснулся, то не услышал привычный стук колес идущего поезда. Приподнялся и увидел своего попутчика. Он стоял у своей полки и смотрел на проснувшегося соседа, одетого в костюм с галстуком на белой рубашке.

– Стоим на какой-то станции? Доброе утро, господин Герман.

– Доброе, – ответил немец. – Стоим потому, что меняют ширину колес, вашу русскую на европейскую узкую.

– Вот как? Интересно, я не знал…

– Предлагаю позавтракать в ресторане. Пока вы умоетесь и будете готовы, я пойду и займу места, – сказал дипломат, выходя из купе.

– Да, да, благодарю, я сейчас… – заспешил за ним Остап, взяв полотенце.

Попутчики заняли места у окна и каждый заказал то, что было им по вкусу из того, что было в вагон-ресторане.

Вначале завтракали молча, а перед кофе Карл сказал:

– Значит, археология, товарищ Бендер?

– Да, интереснейшая наука, скажу я вам. Вот недавно, на раскопках в Херсонесе, это в Крыму…

– Да-да, знаю, собирался там побывать, но, к сожалению, не пришлось, хотя историю знаю, читал. Так что нашли там, в Херсонесе?

И Остап пустился в длинное повествование о древней истории Херсонеса. О князе Владимире, о христианстве и о многом другом.

Выслушав все это, немец сказал:

– Да, историю я относительно знаю, но о раскопках, что же нашли там археологи в наше время, уважаемый товарищ Бендер?

– Вот к этому я и веду… Нашли плиту с греческими древними надписями, предположительно речь идет о Гикии, знаменитой патриотке города, которая спасла Херсонес от захвата его царем Асандром, пожертвовав своей любовью.

К столу наших попутчиков подошли новые посетители ресторана – солидный мужчина в очках и дама в шерстяной голубой кофточке.

– Разрешите? – спросил очкарик по-немецки. – Не помешаем?

– Да, да, пожалуйста, – ответил Герман. – Не помешаете, мы заканчиваем.

Остап не все слова понял, но произнес впервые по-немецки:

– Я, битте… (Да, пожалуйста).

Подсевшие к столу наших попутчиков приступили к изучению меню, негромко советуясь о своем заказе.

– Будем расплачиваться? – вынул из портмоне марки Герман.

И тут Остапа осенило: «Как же я еду в Берлин с рублями, без единой марки! А на такси, чтобы поехать в Торгбанк? Это промах, товарищ Бендер!» – сказал он себе. – «А меняют ли там рубли на марки?» – и он спросил:

– Карл, не возражаете, если я за ваш завтрак заплачу рублями, а вы мне марки.

– Да, да, не возражаю, пожалуйста, – выложил он перед Бендером четыре пятимарочные купюры. – Думаю, этого достаточно.

– Благодарю, – взял марки Остап. – На такси, пока я получу деньги в банке.

– Понимаю. Рассчитайтесь, пожалуйста, – сказал немец официанту, который брал заказ у очкарика с дамой.

– Одну минуточку, я сейчас… – побежал он выполнять заказанное очкариком.

Герман заговорил с очкариком по-немецки, и между ними завязалась оживленная беседа. Дама что-то поддакивала, а очкарик говорил и говорил, Бендер в разговоре, естественно, не участвовал. Подождав официанта со счетом, расплатился рублями, встал и возвратился в купе, оставив своего попутчика, который слушал и оживленно говорил с очкариком.

Прийдя в купе, Остап сразу же, поднял полку, достал свой заветный баульчик отомкнул маленьким ключиком его хитроумный замок и, облегчено вздохнул, конверты были на месте, как и все дорожные там вещи. Проверил и поправил алмазный пояс на пояснице под брюками, он совсем успокоился и присел у окна, глядя на проезжающие пейзажи и городки, так как поезд уже мчался по новой ширине западной железной дороги.

Вернулся Карл Герман и сказал:

– Очень интересный попался собеседник. Он инженер-металлург, работал по контракту в Магнитогорске. Заезжал к поволжским немцам. Так и там голод. Советы тоже подметают хлеб до зернышка, обрекая селян на голодную смерть. Да, недавно он получил письмо от своих в Германии, пишут, что страна стоит на грани правительственного переворота, что к власти прийдут не иначе как фашисты во главе с Гитлером. Это, конечно, и нам, дипломатам известно, но то, что уже пишут оттуда…

Много говорили в пути между собой немец и Бендер, обедали вновь в ресторане. И вновь за обед расплачивался рублями Остап, получив взамен от дипломата марки, необходимые Остапу для начальных расходов в Берлине.

Когда поезд отошел от какой-то промежуточной станции и разговор между путниками завершился, в дверь купе вдруг постучали и в купе вошли в сопровождении проводника два немецких таможенника в чине лейтенанта и ефрейтора.

– Прошу прощения, господа, таможенный контроль, прошу документы.

– Проверка документов, – перевел Бендеру сосед по купе.

Остап взволновался, но с улыбкой на лице, подал свои документы офицеру. Тот внимательно посмотрел их и спросил:

– Куда едете, господин Бендер?

Этот вопрос перевел проводник, и Остап ответил по-русски:

– В Берлин, на Международный съезд археологов.

Этот ответ перевел попутчик Бендера.

– Где ваши вещи? – задал вопрос офицер.

– Вещи ваши, он спрашивает, – пояснил проводник.

– Битте, пожалуйста, – поднял сидение своей полки Бендер и вынул оттуда свой баульчик.

Офицер махнул рукой и возвратил документы Бендеру со словами:

– Счастливо… – и начал просматривать документы дипломата.

Получив свои документы из рук таможенника, напряжение, которое держало нашего героя, сразу же начало спадать.

Возвратив документы Герману, офицер сказал, уходя:

– Спокойной ночи, господа.

Проводник задвинул дверь купе, следуя за таможенниками дальше по вагону.

 

Глава XIV

В Берлине

Берлин встретил московский поезд пасмурным утром. Бендер распрощался со своим попутчиком Карлом Германом, который заспешил к встречающим его и некоторое время стоял на перроне, осматриваясь и глядя на здания вокзала. Затем с потоком пребывших пассажиров вошел в него. Медленно, пошел к выходу, стараясь понять смысл указателей, благодаря своим учебным часам немецкого.

В руках Остапа, как уже говорилось, был небольшой баульчик с дорожными вещами, алмазными конвертами, алмазным поясом на пояснице, и с натюрмортом молочника, с двумя чашечками, как сказал бы Шура Балаганов.

Выйдя из вокзала, Бендер остановился, осматривая площадь с транспортом и пешеходами.

Берлин жил неспокойно. Был канун прихода Гитлера к власти. По улицам маршировали группы штурмовиков с эмблемами сластики на рукавах и красно-белыми знаменами и тоже со сластикой.

Дребезжали, позванивая, трамваи, мчались в разных направлениях автомобили, цокали копытами по мостовой битюги, запряженные в грузовые фуры, проносились экипажи с нарядными дамами и господами. И в добавление ко всему шли колоны рабочих с красными флагами и плакатами, призывающих к недопущению фашистов к власти и провозглашающих власть Советов.

Идя к стоянке такси, Бендер увидел такую колону, идущую через площадь.

– И здесь Советы?! – громко воскликнул он по-русски.

– Да, молодой человек, идет борьба фашистов и рабочих, – сказал немец в шляпе по-немецки.

Бендер кивнул ему, хотя не все понял из сказанного шляпой.

Подойдя к стоянке таксомоторов, Остап занял место в одной из машин.

– Куда поедем? – спросил по-немецки шофер в кожаной кепке.

Бендер понял и подал ему бумажку с надписью по-немецки. Это был адрес берлинского Внешторгбанка, куда нэпман Клюем выписал чек на семь тысяч долларов.

– Гут, – прочел адрес шофер.

– Фюнф марк, – Пять марок, – включил он мотор.

– Гут, – ответил Остап, открыл разговорник, составленный из наиболее обиходных слов учителя немецкого.

«Пять марок, недорого ли, Адам Казимирович» – подумал он. Но автомобиль уже мчался, сторонясь встречных машин и иногда сигналя.

Вскоре автомобиль остановился возле пятиэтажного здания, на котором сияла бронзовая надпись: «Берлинский Внешторгбанк».

Сунув шоферу пять марок за проезд Бендер со своим баульчиком вошел через вращающуюся дверь в это массивное здание и был встречен человеком в черном костюме, который его спросил в переводе, примерно так:

– Что желаете господин в нашем банке?

– Где я могу получить свои деньги, – раскрыв свой разговорник, спросил Бендер по-немецки.

– О, битте, битте, – указал банковский швейцар на перегородки в зале, за стеклянными окошками сидели служащие, и у которых стояло несколько посетителей, подобных Бендеру.

Бендер подошел к одному свободному открытому окну, за которым сидел служащий с гладко прилизанными волосами и по разговорнику медленно сказал по-немецки, с естественным русским акцентом:

– Я хочу получить свои деньги.

Банковец кивнул и по-русски с акцентом сказал:

– Пожалуйста, господин, прошу документ.

Бендер подал чек и свой паспорт со словами:

– Битте…пожалуйста…

Банковец внимательно просмотрел чек, прочел фамилию в паспорте, выдвинул ящичек с плотным рядом карточек и начал их перебирать, ища данные чека. Затем встал и со словами:

– Айн момент, одну минуту… – ушел из зала.

Бендер был рад, что служащий банка говорит по-русски, но был и озадачен, чего это банковец с его паспортом и чеком ушел из зала. Волнение Остапа нарастало и пошло на убыль, когда он увидел возвращающегося банковца с его паспортом и карточкой, такой же, как и карточка в ящичке.

– Ошень карашо, господин Бендер, счет на ваш чек ест, – начал он заполнять карточку, которую принес. Заполнил и, подавая ее Бендеру, указал, где расписаться, сказав:

– Прошу расписаться и получить… – начал отсчитывать семь банковских долларовых пачек, по тысячи долларов в каждой. Подав деньги и паспорт Бендеру, банковец сказал:

– Благодарим, что пользуетесь нашим банком, до свидания…

– Ауфвидерзейн, – ответил Остап, укладывая деньги в баульчик.

Выйдя из банка, Бендер сказал почти что вслух:

– Ну, Ося, начало началу положено, теперь дальше, к заветным миллионам! – и увидев, что на него смотрит полицейский, поднял руку, останавливая такси.

Сев в машину, Бендер подал шоферу бумажку с адресом, написанным по-немецки, где должен проходить съезд археологов.

Прибыв по адресу своей командировки, Остап вошел в приемную, подошел к столу регистрации участников съезда. За столом сидел полнолицый человек в очках, выслушивая, стоящего рядом переводчика, переводившего с английского данные очередного прибывшего на съезд. Подождав окончания регистрации англичанина, Бендер подал свой документ, сказав:

– Я из Украины, Киева, Председатель общества археологов…

Очкарик посмотрел на удостоверение и передал его переводчику. Тот внимательно изучил его и назвал регистратору фамилию Бендера. Регистратор закивал головой и начал искать фамилию Остапа в списках. Бендер терпеливо ждал, потом услышал, как очкарик сказал переводчику и тот на ломаном русском языке сказал:

– В списках приглашенных вашей фамилии нет, номер в гостинице вам не забронирован.

– Как же так? – ответил Остап. – Я же приехал, раскрыл и закрыл свое удостоверение с командировочным листком он.

Переводчик быстро переговорил с регистратором и сказал:

– В списки участников съезда вас внесут, участвовать в съезде вас приглашают. Но в отель устраивайтесь сами…

– Понял, благодарю, – хотел было уже отойти от стола добровольный археолог, но его остановил переводчик со словами:

– Одну минуточку, сейчас вам выпишут приглашение участвовать в съезде, одну минуточку…

Бендер увидел, как очкарик заполнил бланк и, с улыбкой на лице, вручил ему цветастую картонку с фашистской эмблемой и программку работы съезда с указанием дней и часов с перечнем выступающих с их докладами. На картонке значилось, что господин Бендер О. И. является участником Берлинского Международного съезда археологов.

– Благодарю, – взял картонку, – пропуск и программку Остап и, еще раз сказав: – Благодарю, – вышел из приемной.

Выйдя из здания, Бендер остановился, не зная куда идти. В ближайший отель? А где он? Или поехать по адресу родственников Эльзы, жены Клюева? Эти вопросы крутились в его голове».

«Да, Ося, без знания языка, тебе трудно прийдется, чтобы заняться своим Рио-де-Жанейровским делом» – мысленно проговорил Бендер не находя решения.

– Так вы русский? – послышался голос на языке Бендера.

Остап обернулся и увидел элегантно одетого мужчину с портфелем в руке. Это был человек, который стоял за ним к столу регистратора.

– Да, уважаемый. О, вы хорошо спросили по-русски!

– Я и есть русский, товарищ. Или господин, как вас называть?

– Как хотите, и товарищ, и господин, поскольку мы в стране…

– Вы хотите сказать, капиталистической, не так ли?

– Да, в Германии.

– Так вы из Москвы? – поставил свой портфель на тротуар «элегантщик», как окрестил его Бендер.

– Нет, из Киева.

– А я из Бразилии.

– Из Бразилии?! – воскликнул Бендер.

– Да, – засмеялся элегантщик. – Из Бразилии, столицы самой Бразилии.

– Рио, – это крупный город одного из штатов Бразилии, но не столичный, уважаемый, уважаемый господин Бендер.

– Как же так? Не понимаю. Я полагал, что Рио и есть столица Бразилии.

– Нет. Что же мы стоим в этом загазованном автомобильном месте. Идемте в отель устраиваться. Там будет время поговорить.

– Да, но для меня не забронирован номер, к сожалению. Мне надо устраиваться…

– В этом отеле и устроитесь, господин Бендер, – взял свой портфель бразилец, направляясь к переходу через улицу.

– Надеюсь на вашу помощь, – последовал за ним Остап со своим баульчиком.

В отеле бразилец предъявил свой документ, администратор просмотрел список бронированных номеров, снял со щитка ключ и протянул его бразильцу, но тот быстро заговорил с ним, указывая на Бендера, а затем сказал:

– Дайте ваше приглашение, господин Бендер.

Остап торопливо извлек картонку и протянул ее администратору, под тирадой слов бразильца, уговаривающего гостиничного поселить Остапа вместе с ним в одном номере.

Но администратор замотал головой со словами, что этого сделать он не может. Бразилец снова начал уговаривать его, но тот продолжал свое, что номеров свободных нет, что все забронировано. Слов Остап все не понял, но смысл их для него был ясен.

«Надо во что бы то ни стало поселиться с бразильцем», – твердил он себе мысленно. Решительно извлек из кармана десятимарочную купюру и сунул ее в руку администратору. Но тот со словами: – Найн, найн, – отвел руку Остапа.

Бразилец снова пустился в уговоры, тогда Бендер извлек уже двадцатимарочную купюру и снова сунул ее гостиничному. Помотав головой со словами непонятными Бендеру, администратор со вздохом возвратил ключи на их прежнее место на щитке и снял другие, которые и протянул бразильцу со словами:

– Третий этаж, номер триста семьдесят седьмой… Номер двухместный.

Поблагодарив администратора, Остап и его знакомый поднялись лифтом на третий этаж и бразилец открыл дверь с цифрами 377.

– Прошу, коллега, – сделал он жестом руки приглашение Остапу входить первым.

Номер, в котором поселились Бендер и его знакомый бразилец не был люксовским, но относился к перворазрядным. Прихожая, туалет, ванная, гостиная, спальня с двумя кроватями, каждая у стены, подушками к балкону. У каждой кровати тумбочка со светильником.

– Так, будем располагаться, выбирайте себе кровать. Шкаф общий, места там хватит для одежды, моего портфеля и вашего баульчика, – говорил бразилец, водворяя свой портфель в шкаф, стоящий у входа.

– Да, уважаемый коллега, – последовал его примеру и Остап.

– Вас зовут Бендер Остап Ибрагимович, верно?

– Да, вы видели мои документы.

– А меня зовут Алекс, а по-русски Алексей, Алексей Иванович Петербургский.

– Петербургский?

– Представьте себе, Петербургский из дворян русских, – подошел он к коробке радио, висящей на стене, и включил его. Оттуда вырвалась почти истерическая мужская речь с громкими призывами и криками. Некоторое время Алекс вслушивался в речь, совершенно непонятную для Остапа и, перекрывая ее громким голосом пояснил:

– Это Гитлер на очередном фашистском митинге, для прихода к власти словесная истерия с перепадами в крик продолжалась еще какое-то время, пока бразилец не выключил радио.

– Вы, разумеется, не поняли о чем кричал Адольф, в дух словах поясню. Он обещает дать немцам благосостояние, работу и процветание Германии, если прийдет к власти.

– Советы тоже обещали – земля крестьянам, фабрики и заводы рабочим, а что получается? – заходил по комнате Бендер.

– Получается, – усмехнулся Алекс. – Обман получается. Но хватит политики. Обменялись мнениями…

– Скажу, не кривя душой, что мне очень повезло, заиметь такого знакомого знающего русский язык.

– Это мой родной, Остап Ибрагимович.

– Родной? Так вы…

– Да. Эмигрант из Санкт-Петербурга, с 22-го года, когда понял, что Советы прочно обосновали свою власть и моему дворянскому происхождению ничего хорошего она не сулит, а наоборот. Не пролетарий, значит враг народа.

Это все Алекс говорил, распаковывая свой увесистый портфель, доставая бритвенные принадлежности, аккуратно сложенные рубашки и другое.

Его примеру последовал и Бендер, слушая его и не задавая вопросов.

Когда начальные действия поселенцев были закончены, Алекс сказал:

– Не находите ли, Остап Ибрагимович, что время нашего устройства перевалило уже за обеденный час?

– Да, Алексей Петрович, время послеобеденного.

– Предлагаю спуститься в ресторан т отметить нашу встречу.

– С удовольствием, Алексей Петрович.

Новоиспеченные друзья спустились на первый этаж и вошли в ресторан.

– Угощаю я, – твердо заявил Остап.

– Почему это вы? Нет, фифти-фифти, напополам. Кстати, давайте называть друг друга по имени. Идет!? Хотя я и старше, формальности здесь ни к чему.

– Идет, согласен. Вы Алексей, я – Остап.

Услужливый метрдотель пригласил их за свободный столик, и сразу же подал меню в тисненой обложке с позолоченной надписью «Дойчланд».

– Инициатива заказа в ваших руках, Алексей, – передал ему меню Остап. – Мое знание немецкого оставляет желать много лучшего. Что закажете, меня устроит.

– Согласен, Остап, – начал изучать меню бразилец.

Подошедшему официанту Алексей по меню начал делать заказ. И Бендер, как и официант, с довольным видом все записывал в свою небольшую книжицу, то, что говорил кельнеру Алексей.

Когда официант ушел выполнять заказ. Алексей спросил:

– Вы водку пьете?

– Да. Есть такой анекдот. Спрашивает, батюшка, вы водку пьете? Он в ответ: и пиво тоже.

Бразилец заразительно рассмеялся и сказал:

– Пиво закажем и мы. Здесь это традиционно. А водку будем пить только «Смирновскую».

– Не возражаю, Алексей Иванович.

– Мы же договорились, по имени надо.

– Привычка, обращаться к старшему, да, договорились по имени. Алексей, я как понимаю, вы в Берлине не первый раз?

– Да. С родителями до университета и дважды, когда был студентом. Осваивал немецкий.

– И другие языки знаете?

– Греческий, латинский, английский и итальянский. По моей профессии нужны они мне. Я же археолог. Мне навязывали сделать доклад о культуре, быту, индейского племени Мая. Но я отказался, много времени требовалось для подготовки.

Подошел официант и расставил первые блюда заказа и графин Смирновской.

– Пиво он подаст после, – уточнил Алексей. – За знакомство, наполнил рюмки водкой он.

– За знакомство, коллега.

Выпили и приступили к закуске, ожидая второе блюдо, горячее. Алексей заказал ростбифы по-берлински. Пили, ели. Алексей рассказывал о Берлине, о своей учебе в Санкт-Петербурге, Петрограде, Ленинграде. И к удовольствию Остапа не задавал ему вопросы о его житье-бытье и об археологической его работе.

И все же от него следовал вопрос:

– Значит, Советы тоже интересуются археологической наукой, поскольку командировали вас на съезд?

– Не очень, я бы сказал, коллега. Но мне повезло с начальником, который если и не меценат культуры, но приверженец ее, когда побывал в Крыму на раскопках развалин Херсонеса.

– О, Херсонес! – воскликнул Алексей. – Мечтал там побывать, но революция ваша и гражданская не позволили мне это сделать. Ведь Херсонес и породил христианство на Руси, не так ли?

– Именно так, коллега, в десятом веке князь Владимир принял в Херсонесе христианство, окрестил себя, а затем крестил и киевлян в Днепре. А до него княгиня Ольга начала строительство церквей, когда побывала с визитом в Константинополе, в Царьграде, как тогда его называли.

Бендер много еще рассказывал о введении христианства на Руси из своего запаса знаний об этом историческом этапе.

Не оставался в долгу и Алексей, поведав о достопримечательствах Санкт-Петербурга и, конечно, об Иссакиевском соборе, о памятнике Петру Великому, об Эрмитаже и о других достопримечательностях города на Неве.

– Да, – подвел итог рассказов Алексей Бендер и спросил: – А вот Бразилия? С городом моей мечты Рио-де-Жанейро? Что за страна?

– Бразилия самая крупная страна в Южной Америке. Она располагает крупными запасами полезных ископаемых: железной, урановой, марганцевой, значительными запасами бокситовых руд, цветных металлов, угля, алмазов, серебра, золота, нефти. Климат благоприятен для сельского хозяйства. Кофе, какао, кукуруза, соя, сахар, хлопок, цитрусовые. Торговые партнеры Бразилии: США, Германия, Япония, Великобритания, Аргентина…

– Вы сказали, богата добычей цветных металлов, золота, серебра и алмазов. И много добывается там алмазов?

– Да, поскольку Бразилия состоит в Международном монополистическом алмазном синдикате по сбыту природных алмазов.

Новоявленные друзья просидели в ресторане до вечера, закончив обед и ужин кружками пива.

Погуляв по ночному Берлину, вернулись в свой номер. А когда укладывались спать, Алексей вдруг сказал:

– Так вы считали, что Рио-де-Жанейро столица Бразилии?

– Считал и мечтал с детства побывать там.

– Нет, Рио – это большой центральный город одного из штатов Бразилии.

– А сколько штатов в Бразилии?

– В Федеративной республике их двадцать один, Остап.

– Ах, двадцать один?!

– Самые крупные – это Сан-Паулу и Рио. Численность население города твоей мечты Рио, около 4-х миллионов человек. Порт находится на берегу бухты Гуанабара Атлантического океана. Город основан португальскими конкистадорами в январе 1502 году. Так подробно я вам изложил потому это из моей лекции, которую я преподавал моим соотечественникам в Бразилии, в университете.

– А население португальцы?

– Бразильцы – это смешение переселенцев португальцев с индейцами и африканцами.

– Чем же занимаются бразильцы?

– Работают в разных промышленностях: химической, машинно-строительной, пищевой, текстильной, легкой. Основная религия, католическая, но есть и другие религии.

– Строй, как я понимаю, капиталистический, без Советов?

– Была и коммунистической, основана в 1922 году, была…

– И там коммунисты?! – воскликнул Бендер.

– Но ее запретили, как источник революционного движения, поощряющая восстания крестьян за земли. Но пора спать, Остап. Завтра на съезд, – выключил свет бразилец. – И правильно сделали, что запретили.

– Я тоже так думаю, коллега, – уже сонным голосом произнес Остап и спросил: – Так что, в Бразилии разговаривают только на португальском?

– Нет, почему, и на немецком, английском, итальянском, испанском, арабском, французском… – сделал сонную паузу Алексей, и вяло добавил: – польском…

Утром, позавтракав, новоявленные друзья археологи отправились на съезд.

После регистрации вошли в зал. Остап занял место у прохода, воспользовавшись, что его друг, встретив знакомого египтянина, уселся возле него неподалеку от трибуны, к которому вышел в черном фраке человек и по-немецки заговорил длинно и непонятно для Остапа. И когда он закончил, то все встали и, какое-то время постояли, опустились на свои места. Бендер не все понял, уловил только одно, что все вставшие помянули всемирно известного немецкого археолога Генриха Шлимана. А если бы он понимал все то, что говорил открыватель Международного съезда, то услышал бы такое… – Предлагаю, господа, почтить светлую память великого немецкого археолога Генриха Шлимана общим вставанием. И когда все снова заняли свои места, он заговорил снова: – Это он открыл древний город Трои… Илион на северо-западе Малой Азии. Троя, как вам известно, по древнему эпосу была обнаружена в 1870 году Генрихом Шлиманом при раскопках Холма Гиссарлык. Систематически раскопки с конца 19 века открыли разные слои Трои. Начиная с эпохи ранней бронзы около 3х тысяч лет до нашей эры. Шлиман открыл местонахождение Трои и раскопал ее. Он вел также раскопки в Микенах, Орхомене и в других местах…

Но этого и много другого Бендер с пониманием не услышал и когда докладчик продолжал говорить о достижениях археологической науки, он встал и выскользнул из зала.

Выйдя на улицу, Бендер остановил такси, показал шоферу бумажку, и поехали по адресу написанному по-немецки.

Выйдя из машины, Остап отыскал нужный номер дома и хотел подняться лифтом на третий этаж, но его остановил привратник с вопросом. Бендер и здесь предъявил бумажку с номером квартиры жильцов Дортман. Это были родственники киевской Эльзы жены нэпмана Клюева. Привратник замотал головою со словами:

– Найн, найн, и еще несколько слов и Остап понял, что их дома нет, что они на работе и будут вечером.

Поблагодарив квартироснимателя, Остап вышел и пошел по проспекту, обдумывая дальнейшие свои действия. Увидев сквер, он уселся на свободную скамью и сказал сам себе вслух:

– Нет, это никуда не годится, Ося. Как же я буду общаться с этими Дортманами? Не приглашать же для этого переводчика. И разве можно говорить с ними через переводчика, если дело пойдет о деньгах и камушках? Нет, Ося. Что-то надо придумать другое. А что другое?

Другого Остап не находил и еще раз посетовал, что плохо подготовил себя к знанию хотя бы разговорного языка на немецком. И вдруг рассмеялся со словами:

– Вот тебе и Рио, мечтатель! Моя хрустальная мечта детства! И уже мысленно продолжил: «Все больше и больше тускнеет эта мечта, отбывает у меня охоту перебраться в это сказочное Рио-де-Жанейро, где есть не все такое, какое себе представлял. Господствовал так английский капитал, а сейчас американский. И коммунисты там есть, волнуют народ своей утопией…»

Мимо проходил гуляющий мужчина и дама. Бендер прервал свои мысли, глядя на них. А когда они прошли, Остап мысленно спросил себя:

«Главное это что? Главное это разделаться с алмазами. Не носить же их все время в конвертах и в поясе. Разделаться и вернуться в Киев. Ося, так ты вернешься в Киев? – задал он вопрос. – И уточнил: – да, в Киев, а не в какой-то там Рио-де-Жанейро, которым забил я себе голову. С миллионами можно и в любой капиталистической стране пожить на широкую ногу, как говориться. Да, господин Бендер, а ты знаешь как долго и сложно добираться до этого самого Рио-де-Жанейро? Бразилец говорил мне вчера в ресторане. Пароходом плыл из Рио в Нью-Йорк. Оттуда пароходом в Гамбург. Из Гамбурга сюда уже поездом. Ничего себе маршрут, если я надумаю отправиться туда. Нет, Ося, все это не так просто и не так заманчиво, как я себе представлял».

Так продолжал рассуждать мысленно, Остап не пришел ни к какому определенному решению и отправился в ближайший ресторан обедать.

За столом в ожидании своего заказа мысленно проговорил:

«И алмазов добывают там много, поскольку Бразилия состоит в Международном синдикате по добыче и сбыту алмазов. Вот тебе и Бразилия со своим фантастическим Рио-де-Жанейро. Мои алмазы могут и не дать миллион, на который я рассчитываю». Помолчав, он подытожил мысленно: «Нет, Ося, все больше и больше я прихожу к выводу, что мой Рио-де-Жанейро отпадает» – закончил он рассуждать об этом, когда официант начал расставлять на столе блюда его заказа. Он сказал, когда официант уже отходил от стола:

– И кружку пива, пожалуйста.

– Баварского? – обернулся тот.

– Я, я, Баварского, – бросил ему Бендер и удивился, что официант переспросил его по-русски «Баварского?», так и я заказывал ему по-русски, – произнес он мысленно. – А я, не обратил внимание на это. Он или из русских или обучен принимать заказы не только на немецком» – подытожил Остап.

Спешить ему было некуда. На съезд он решил не идти. Бразилец расскажет, что там было. Натюрморт с молочником он даже и не вынимал из баульчика, чтобы кому-небудь предложить, зная, что это лишнее. А вот как быть с Дортманами? У него определенного решения не было. И когда к нему подошел официант со счетом, Остап спросил его:

– Вы хорошо говорите по-русски?

– Да, это мой родной язык. В двадцать четвертом я перебрался сюда из Турции.

– Из Турции?

– Да. Из Севастополя с Врангелем в Стамбул. Там несколько лет нищенствовал, перебиваясь на разных работах. Потом перебрался сюда. Работал где прийдется, а теперь вот кельнером служу…Поскольку могу принимать заказы и на немецком, и на английском, и на французском, и на русском, как вы поняли.

– Знаете много языков?

– Я дворянин в прошлом, штабс-капитан гвардии, а когда понадобились языки, я их и усовершенствовал для работы…

– Возьмите, пожалуйста, – положил деньги Бендер перед официантом на пять марок больше указанного в счете.

– Благодарю, уважаемый, – взял деньги бывший врангелевец.

– Так вы из военных?

– Да, бывший штабс-капитан, как я сказал, – скучно ответил официант. – Может хотите еще чего-нибудь?

– Например, чего?

– Ну… – сделал паузу официант. – С женщиной развлечься?

– Нет-нет, благодарю, – быстро ответил Остап. – Скажите, много в Берлине таких?

– Вы хотите сказать белогвардейцев? Хватает. Некоторым повезло больше, чем мне. Адъютант моего бывшего командира, например, обосновался в Швейцарии. Женился на дочери владельца шоколадной фабрики, не то, что я, – вздохнул бывший штабс-капитан. – А потом он открыл свое частное дело.

В ресторане посетителей было мало, поэтому официант и позволил себе вести разговор с Бендером, не бегая от стола к столу, обслуживая клиентов.

– И что за дело у бывшего адъютанта вашего командира. Там, как вы сказали…

– Швейцарии.

– Швейцарии? – Да. Это государство считают столицей банковского мира. Более пятисот банков в Швейцарии.

– Более пятисот?! – удивился Остап, Вот это да!

– А вы как думали? Этими банками пользуются все страны Центральной Европы и не только…

«Ося, а ты говоришь Рио-де-Жанейро – промелькнуло в голове великого комбинатора. – Вот где надо было задействовать ваши миллионы, товарищ Корейко».

– Больше ничего не будете заказывать? – сделал движение от стола бывший штабс-капитан.

– Нет, а вот поговорить, хотелось бы, уважаемый…

– Приходите когда посетителей мало, как сегодня.

– Спасибо, до свидания, – встал Бендер.

– Всего хорошего, – пошел официант к столу, за которым уселась пара, изучая меню.

Выйдя из ресторана, Бендер не имел плана, что делать, куда идти. К Дортманам рано, на съезд археологов без знания немецкого и других языков, которые переводились, было ни к чему. Напомним, что эта поездка в Германию была для него чистой случайностью, благодаря интереса начальника Киевского ОГПУ товарища Шаврова и его московского друга-чекиста. А теперь после разговора с официантом в ресторане в голове Остапа засел интерес к банковской Швейцарии. «Вот бы перебраться туда? – спросил он себя. – Но как? Возможно, Дортманы подскажут как».

Гуляя по улицам Берлина в ожидании вечера, чтобы посетить Дортманов, Бендер побывал на митингах: с красными флагами, и на митинге коричневорубашечников с фашистскими эмблемами на рукавах. И на красном, и на фашистском митингах немцы криками выражали свои требования и обещания, содержание которых Остап не понимал и не стремился понять, зная и без этого, что и красные и фашисты обещают блага народу в эти тяжелые дни для Германии.

Вечером Бендер нажал кнопку дверного звонка и был приятно удивлен, когда в отворенных дверях показался солидный мужчина в очках со словами:

– Здравствуйте, товарищ Бендер.

– Здравствуйте, господин Дортман. Вы говорите по-русски?

– Я – этнический немец из той же Карловки, что и ваши киевские друзья Клюевы. Проходите, пожалуйста, – посторонился хозяин. – Прошу…

– Благодарю, – вошел Бендер и остановился.

– Проходите, проходите в зал, товарищ, – жестом указал Дортман на раскрытую дверь.

Бендер вошел, и навстречу ему из другой комнаты вышла миловидная женщина средних лет, в кружевном фартуке, с волосами подобранными повязкой на голове пучек.

– Гутен абенд, – приветствовала она.

– Гутен абенд, – чуть склонил голову Остап.

– Проходите, садитесь, – указал хозяин на кресла у небольшого столика. И подождав, когда гость сел, спустился в кресло и сам.

– Благодарю…Данке, – Остап сел в кресло спиной к окну, чтобы лучше видеть хозяев.

– Как вы устроились? Какие у вас просьбы?

– Я в отеле «Берлин», поселили как делегата Международного съезда археологов.

– Ну и прекрасно.

И Бендер уловил в голосе хозяев облегчение, что гостю не требуется жилье. И он спросил:

– Не посоветуете ли мне хорошего ювелира, чтобы заказать хорошее кольцо для моей супруги. Подарок ей из Берлина ко дню ее рождения?

– Сейчас… одну минуточку… – и Дортман быстро заговорил со своей женой, сидящей немного поодаль на стуле. Хозяйка тоже содержательно начала отвечать ему, посматривая на Остапа.

– Завтра я свободен, товарищ Бендер. В каком часу мне подъехать к отелю за вами, чтобы выполнить вашу просьбу?

– После завтрака в девять.

– Устраивает, я буду. Не хотите ли поужинать?

– Нет, нет, благодарю, – встал Остап.

Жена Дортмана быстро проговорила своему супругу и тот спросил:

– А может, чаю, кофе?

– Нет, нет, мне надо идти. До свидания. – И произнес по-немецки: – Ауфвидерзейн, – направляясь к выходу.

Высматривая такси, Бендер сказал сам себе: «Очень хорошо, у меня появился еще один переводчик с немецкого. Жена его Берта, сестра Эльзы, как сказал мне тогда нэпман, а он, этот Дортман оказывается этнический немец из той же Карловки».

Прибыв в отель, Остап не застал своего бразильца, чему был рад, чтобы не объяснять причину своего отсутствия и прочее. Увидел оставленную им записку, лежащую на пачке копий докладов съезда. Бразилец писал, что его не будет вечером, он с друзьями».

– Ну и прекрасно, Алекс, не надо объяснять тебе, почему я ушел со съезда и прочее, – проговорил Остап не громко, доставая с некоторым волнением из шкафа свой баульчик. Уходя, Остап высунул хвостик галстука из своего баульчика, чтобы знать, не будут ли копаться в его вещах, когда уйдет он из отеля. Особенно в конвертах с маленькими камушками. Хвостик галстука был на месте, в том же положении, в каком оставил его Остап. Быстро посмотрев содержание баульчика, он убедился, что не тронуто главное – конверты большие и малые с алмазными россыпями.

Великий гонщик за миллионами с великим облегчением снял свой, довольно не легкий, алмазный пояс, помассировал поясницу, разделся, принял душ и улегся на кровать, положив под подушку заветный пояс. Попытался обдумать дальнейшие свои действия, но усталость брала свое и он начал засыпать, а в голове все же поползли мысли о Швейцарии, о ее банках мира, как сказал ему официант…

 

Глава XV

У знаменитого берлинского ювелира

Утром, позавтракав, Остап вышел из отеля и был встречен Дортманом.

– Прошу к моей машине, гер Бендер, – указал он на легковой «Форд» зеленого цвета.

– Благодарю. Давайте знакомиться ближе. Называйте меня просто – Остап.

– Хорошо, гер Остап, а меня зовут тоже по-простому – Вальтер.

Когда автомобиль выехал на проспект, Вальтер сказал:

– Мы едем к ювелиру на главной улице Берлина – «Берлинер гаупт штрассе». Там мы заказывали кольца, когда обручались с Бертой. У этого ювелира заказывают очень богатые люди, не чета нам. Но так захотела Берта. У этого мастера заказывают даже правительственные люди. И не только кольца, как мы тогда с Бертой, но и другие изделия: броши, подвески, серьги, портсигары и диадемы, когда едут за рубеж, чтобы решить сложные коммерческие и политические дела. Говорят, что этот ювелир сын отца, который учился у самого Фаберже. Знаете такого? Царского ювелира?

– Нет, не слышал, Вальтер.

Автомобиль, ловко ведомый Дортманом, объезжая утренние заторы движения вскоре выехали на широкий проспект и, заняв место на стоянке машин, остановился.

Вальтер пригласил Бендера идти с ним к зданию с широкими витринами, заполненные бутафорными куклами с разными ювелирными украшениями. А перед ними раскладки сверкающих колец, серьг, ожерелий, цепочек и диадем для украшения голов.

– Это один из самых шикарных ювелирных магазинов в Берлине, – пояснил Вальтер. – Ну и самых дорогих, конечно, – открыл он массивную дверь входа, которая издала несколько музыкальных тактов.

Покупателей в магазине не было и встретил их, почему-то в коричневой рубашке, атлетического сложения молодец и пригласил к стеклянным прилавкам, за которыми стоял солидный продавец. А у кассы со сверкающей никелем счетной машинки, сидела дама. Все приветливо смотрели на вошедших и Вальтер сказал, что в переводе на русский значило:

– Моему другу из России нужно купить подарок его супруге.

Последовали одобрительные голоса магазинщиков и продавец начал демонстрировать ювелирные ценности, отодвигая стекла над прилавочными витринами.

Остап начал рассматривать предлагаемые, не зная, что выбрать, так как цель его была не покупать украшения, а совсем другая.

Не выбрал ни одного изделия, Остап сказал:

– Скажите, Вальтер, а есть ли здесь или в другом месте такой ювелирный, где я бы мог заказать изделие по своему вкусу и вкусу моей супруги.

Дортман тут же быстро объяснил продавцу, что хочет покупатель. И тот одобрительно закивал со словами:

– Я, я… айн момент, – и быстро ушел в дверь, ведущую в другое помещение магазина.

– Надо подождать, Остап, – тихо проговорил Вальтер.

Продавец вернулся в зал с таким же солидным человеком, но значительно старшим по возрасту.

Вальтер тут же быстро сказал Остапу, что это и есть тот знаменитый ювелир, котором он говорил.

Продавец быстро представил ювелира и Вальтер перевел Остапу: что изделия этого ювелира всегда экспонируются на международных выставках и ярмарках и уже по-немецки объяснил ювелиру, что хочет заказчик.

Ювелир выслушал Вальтера и произнес с улыбкой, слова которого Вальтер перевел Бендеру:

– Вкусы женщин очень изменчивы, угодить им иногда невозможно. И все же, что хочет русский?

Вальтер старательно перевел слова сказавшего и вопросительно уставился на Бендера:

– Я бы хотел, – медленно проговорил, Остап, обдумывая, что сказать и, наконец, произнес:

– Я бы хотел купить браслет с бриллиантами.

Вальтер перевел. Ювелир одобрительно кивнул и жестом руки пригласил Бендера за прилавок, говоря одновременно Вальтеру, который перевел:

– Ювелир приглашает вас в его мастерскую, чтобы показать образцы, подготовленные к очередной ювелирной ярмарке.

– Благодарю, – зашел за прилавок к ювелиру Остап.

Вальтер хотел последовать за ним, но его остановил продавец, сказав ему что-то.

Зайдя за прилавок, Остап последовал за ювелиром, который жестом руки приглашал его идти за ним.

Пройдя по коридору. Ювелир открыл массивную, оббитую железом дверь в большую комнату и жестом пригласил Бендера войти первым. Это была комната без окон, но ярко освещенная настенными лампами дневного света. У стен стоял стол с настольной лампой, рядом другой с ювелирными приборами, стулья, сейф и тихо говорящий радиоприемник.

– Битте, – указал ювелир на стул у стола с лампой.

– Данке, – сел Остап.

И вдруг мастер ювелирных изделий произнес на ломаном русском слова:

– Я плехо говрью русски, но форштейн… понимай…

Бендер засмеялся и ответил, посмотрев в свой разговорник:

– Их шлехт шпрехен дойч… Але форштейн.

Таким образом, по разговорному тексту на плохом немецеком Бендера и на плохом русском ювелира приводится перевод каждой фразы.

– О, карашо, карашо, – начал раскладывать ювелирные изделия перед Остапом мастер.

– Гут, гут, – смотрел в свой разговорник Бендер. – Але их нихт кауфен дизе. Их волен феркауфен диамант.

– Ваз?! Феркауфен диамант?!

– Я, я, битте… – Бендер вынул несколько конвертов из портативного портфельчика и высыпал из некоторых алмазы на стол.

Ювелир схватил лупу и начал пристально рассматривать камни.

– Интересантес, интересантес… – проговаривал ювелир, рассматривая камушки алмазной россыпи.

– Але даз ист них алес. – сказал Остап, посмотрев в свой разговорник. И к удивлению ювелира, расстегнул куртку, рубашку и отстегнул с поясницы увесистый пояс. Раскрыл его и на стол посыпались уже крупные алмазы разной величины. Алмазы были чисто белой прозрачности, голубые и с красными прожилками, несколько штук с розовыми оттенками.

Остап с улыбкой смотрел на ювелира и, несмотря на то, что лупа несколько закрывала его глаза, Бендер видел в них огромное восхищение.

– Сиколько ви диамант карат? – не отрывая восхищенных глаз от алмазов, спросил ювелир.

– Филь… Цейн таузен карат.

– О-о, филь… Я… миного… И сиколько марк?

– Марк найн, доллар…

– О-о, долляр?! Сиколько долляр?

– Цейн таузен карат миллионен доллар, гер майстер.

– О-о-о… даз тое, тое!

– Ви волен, – сгреб алмазы в пояс, а россыпь в конверты Бендер и сказал молчавшему ювелиру, заглянув в свой примитивный разговорник: – Даз нихт тое, – посмотрел он на молчавшего мастера ювелирных изделий, видя что тот колеблется с ответом.

– Гут… – промолвил наконец ювелир. – Алле доляр, доллар… гойте…тое… Битте… бренен… диамантен… драй ир… Гут?

Бендер понял и, упаковывая алмазы сказал:

– Драй ур? Гут… – Ауфвидерзейн, гер майстер, – пошел к выходу Остап.

– Ауфвидерзейн, – пошел за ним и ювелир.

Выйдя к Вальтеру, Бендер сказал:

– Ничего особенного, все тоже и дорого. Ничего не купил в этот раз. А тебя, почему не пропустили? – спросил он. – Что сказали?

– Что нельзя видеть изделия ювелира до показа их на ярмарке.

– Ничего в тех изделиях, друг Вальтер. Конечно, есть что-то, но нам, как не ювелирам это понять не дано.

– Ты доволен посещением этого магазина, Остап?

– Очень. Я заказал ему такой браслет, что моя Зося будет довольна.

– Так зовут вашу супругу?

– Зоя, но мы привыкли называть ее Зосей – засмеялся Остап и мысленно произнес: «Знал бы ты историю, друг, с этими именами Зоя, Зося?

– Так куда следуем? К нам на обед или на ваш съезд?

– Да, надо на съезд, – достал из портфельчика бумажку с адресом Остап. – А вечером, то не к вам домой, а в ресторан, а?

– Согласен. С Бертой?

– Разумеется с супругой, Вальтер. Приглашаю я и все расходы мои.

Выйдя из «форда» Дортмана, Бендер вошел в здание, где проходил съезд археологов. В приемной узнал приятную для него новость, что все участники съезда отправились по музеям Берлина.

– Очень хорошо, я тоже сейчас туда, – сказал он, взяв направления в ряд музеев, экспонирующих предметы, найденные при раскопках в разные годы нашей планеты.

В отель решил не идти. Пошел по улицам столицы Германии. Митинги в городе продолжались. Встречались группы штурмовиков, проезжали автомобили, шли озабоченные беспокойной обстановкой берлинцы. У продуктовых магазинах стояли очереди.

Погулял по городу, посидев в парке, хотел пойти в кинотеатр, но передумал, зная свои скупые понимания немецкого. А в голове все чаще и чаще проявлялась мысль о Швейцарии. Зашел в пивной бар, выпил кружку пива, посматривая на часы, ожидая трех.

В назначенное время состоялась встреча великого комбинатора Остапа Бендера со знаменитым ювелиром владельцем несколько ювелирных магазинов с ювелирными мастерскими в них.

Нет надобности описывать их договоренную встречу и переводить их неполноценные разговорные языки немецкий и русский, но скажу, что время второй встречи Бендера и ювелира прошло за взвешиванием и отбором алмазов, как синих, голубых, с красными прожилками, белой прозрачности, крупных величиной в очищенный орех фундук, фасолины и как горошины. Остап и мастер вели учет письменно, а когда закончили сортировку и взвешивание алмазов, ювелир сказал:

– Зер гут, цен таузен карат диамант, гер русиш феркауфман… – Битте гельд… – открыл сейф хозяин и достал чековую книжку. Открыл ее и написал в графе, указывающую сумму цифрами прописью миллион долларов. Подписал чек и аккуратно вырвал его из книжки. Подав чек Бендеру, он сказал:

– Дойче банк… и уже стараясь, по-русски: – Долляр немец банк, пожалюста, гер расиш…

Это был второй банковский чек в жизни Остапа Бендера, после первого нэпманского на семь тысяч долларов.

Бендер внимательно осмотрел чек, заветные шесть цифр – миллион долларов, посмотрел на свет, определяя водяные знаки и, не найдя ничего противоречивого, фальшивого, произнес:

– Данке, гер ювелириен… и пожал ему руку.

– Их аух данке…гер… Ауфвидерзейн.

– Ауфвидерзейн.

Выйдя из магазина с чеком на миллион долларов в немецкий банк, Бендер прошептал:

– Сбылась еще одна моя мечта… Миллион Корейко бездарно был потерян, а что если и этот?! – застонал великий комбинатор, а что если и этот? – повторил он – фальшивым вдруг окажется? Кому пожалуешься?

Остановив такси, он сказал:

– Дойче банк.

В банке Остап с еле сдерживаемым волнением подал чек кассиру за одним из окон банка и, не имея в своего разговорнике нужных ему немецких слов, сказал по-русски:

– Мне нужно снять с чека десять тысяч долларов.

– Айн момент, их нихт форштеен русиш – вернул чек Остапу кассир и закрыл окно своей кабины. Встал и удалился, сказав еще раз: – Айн момент…

Бендер пришел во взволновавшее его недоумение, а потом понял, что кассир пошел выяснять, что желает клиент. – «А так ли это?» – спросил о себя и вздохнул с облегчением, увидев возвращающегося кассира с другим сотрудником банка. Приглашенный кассиром был худощавым мужчиной в очках с гладко прилизанными волосами на голове. Он отодвинул стекло кассы и на довольно чистом русском языке произнес:

– Здравствуйте, что желаете наш клиент?

– Здравствуйте, – подал ему чек Бендер. – Я желаю снять по этому чеку не всю сумму, а только десять тысяч долларов.

– Пожалуйста, уважаемый, но для этого необходимо переоформить ваш чек на ваше имя, с уменьшением всей суммы на желаемые вами десять тысяч долларов. Это займет немного времени, уважаемый, – пристально разглядывал чек банковец говоривший по-русски. Остап подал свой заграничный паспорт, банковец взял его, сказав:

– Присядьте, пожалуйста.

Остап присел на мягкую тумбу, стоящую у кассы и стал ждать, чувствуя по-прежнему не покидающее его волнение.

Как известно, мучительные минуты напряженного ожидания тянутся долго, но вот, наконец, за стеклом кассы появился гладко прилизанный и, отодвинув стекло кассы, пригласил:

– Пожалуйста, господин Бендер.

Остап бросился к кассе и услышал банковского оформителя, подающего ему чек.

– Пожалуйста, девятьсот девяносто тысяч долларов, – подал он Остапу чек и получите заказанные вами десять тысяч долларов, – подал он пачку денег, Остап просмотрел чек, взял деньги в банковской упаковке и сказал:

– Благодарю, господа, до свидания, – спрятал он чек и деньги, и с облегчением на душе вышел из банка.

В отеле, когда брал ключи, регистратор сказал ему по-немецки что-то длинное и подал ему почтовый конверт. Остап поблагодарил и сразу же вскрыл его: «Дорогой Остап, срочно уезжаю в Рим, Париж. Сожалею, что не попрощался с тобой, – писал Алексей. – Оставляю тебе мой адрес в Сан-Паулу, если надумаешь приехать. Крепко жму твою руку, друг. Да, номер я оплатил за себя. До свидания».

Бендер поблагодарил регистратора и поднялся в свой номер.

Увидел, что постель Алексея уже заправлена белым чистым бельем, в ванной комнате с полочки убраны все его бритвенные принадлежности, а в шкафу был только Остапов баульчик.

– Да, Ося, классный попался тебе друг бразилец, многое ты мне сообщил о Рио, развенчивая мою охоту ехать в этот город моей хрустальной мечты юности, – проговорил Остап.

Чувствуя некоторую утомленность, Бендер, не раздеваясь, улегся на кровать, решив отдохнуть перед вечерним посещением ресторана с Дортманами.

Ужин с Дортманами проходил в ресторане «Берггоф», который избрал Вальтер. Заняли уютный столик и, Бендер галантно вручил меню Берте.

– Данке, – улыбнулась она Остапу. В цветастом платье с легкой накидкой, выглядела она молодо.

Вальтер был в коричневом костюме с белой рубашкой и черным галстуком, черные с проседью волосы были гладко причесаны.

– Ну, а мы мужчины, что будем пить, Вальтер?

– Русскую водку, Остап, а Берта сама скажет что…

– Но вначале откроем бутылку шампанского, идет?

– На том и решили, – кивнул Вальтер и быстро спросил Берту.

Вечер продолжился в дружеской беседе между Вальтером и Бендером и с некоторыми словами Берты, произносимыми ею иногда, обращаясь к супругу.

Бендер не скупился и предлагал те или иные блюда, не читая их в меню. Вальтер уточнял у Берты и официант пополнял заказ.

После шампанского Бендер спросил:

– Вальтер, как можно съездить в Швейцарию.

– Просто. Я могу провезти вас туда, Бендер. У меня там есть мои торговые партнеры.

– Без немецкого паспорта?

– Можно и без него, но лучше с паспортом.

– А сложно получить немецкий паспорт?

– За марки можно, друг.

– За этим дело не станет, сколько и как это сделать? Но, конечно, чтобы без фальши.

– Да, да, конечно, фальшивка может обернуться тяжелым делом.

Заиграл оркестр, аккомпанируя певице с голыми плечами. Несколько пар из посетителей ресторана начали танцевать. Пригласив Берту, пошел танцевать и Вальтер. Мелодия была танцевальная, но определить ее как танго или вальс было трудно.

Принял участие в танцах и Бендер. Пригласив вначале Берту, а когда с ней продолжал танцевать Вальтер, Остап подошел к соседнему столу, за которым сидели две дамы с мужчиной и пригласил одну из них.

Вечер перешел из делового в развлекательный, вызывая удовлетворение и Дортманов, и великого комбинатора.

Поздно вечером немцы с Остапом вышли с ресторана в хорошем настроении. Остап открыл дверцу у одного из такси, стоящих у ресторана и пригласил Дортманов в машину. Вальтер назвал адрес, и автомобиль помчался к дому немцев.

– Так как осуществить мою просьбу, Вальтер? Поездку в Швейцарию?

– Да, но вначале надо получить немецкий паспорт, а потом и в Швейцарию, друг. Поговорим, когда приедем, – замолчал Вальтер.

Выйдя из машины у дома Дортманов. Остап сказал шоферу:

– Айн момент, – и обратился к Вальтеру: – Скажи шоферу, чтобы подождал, а мы поговорим о паспорте.

Вальтер перевел шоферу и Берта. И Остап, и он отошли в сторону от автомобиля.

Вальтер быстро и негромко заговорил с Бертой. Та согласно ему отвечала тоже тихо. Их разговор не понимал Бендер, но догадывался, что речь идет о паспорте для него и что в этом деле участвует сама Берта. Остап терпеливо ждал и, наконец, Вальтер сказал:

– Тебе повезло, Остап, за дело берется сама Берта. Ее сводный брат служит в полиции. Завтра с ней мы едем к нему, предварительно сфотографируйся, вылаживаешь тысячу марок и к вечеру получаешь немецкий паспорт на свое имя. Согласен?

– О, я, я – схватил руку Берты Остап и трижды поцеловал ее. – Данке, данке.

Вальтер поговорил еще со своей супругой и сказал:

– Завтра в девять утра мы с ней у твоего отеля, договорились?

– Конечно, конечно, буду встречать – обрадовано ответил Остап.

Пожелав доброй ночи немцам, Остап вернулся к такси и сказал:

– Отель «Берлин», битте…

Поднявшись в свой номер, чувствуя усталость и легкое опьянение, Бендер, не раздеваясь, повалился на кровать с шепотом:

– Какой удачный деловой вечер, послал мне Бог… О, вот услышал бы мое упоминание Бога Шура Балаганов – уже засыпая, дошептал Остап.

Утром Остап проделал несложное гимнастическое упражнение, побрился, постоял под душем, меняя горячую воду на холодную и наоборот, чтобы избавиться от похмелья. Одел свежую белую рубашку с галстуком, костюм, вспрыснул лицо лосьоном, оглядел себя в зеркале и сказал:

– Ну, Остап Сулейман Берта Мария, вперед за немецким паспортом!

При выходе из номера остановился, отделил тысячу марок в портмоне от одной такой же пачки. Напомним, эти марки Бендер получил, обменяв тысячу долларов из тех семи, полученных по переводу от Клюева, для текущих расходов.

Спустился в ресторан, выпил стакан сметаны со свежевыпеченной булочкой, кофе и вышел к стоянке автомобилей у отеля.

Дортман еще не приехал, Бендер взглянул на часы. Было без пятнадцати девять.

– Терпение, Ося, терпение, – прошептал он и увидел подъехавший к стоянке уже знакомый ему «форд». В автомобиле, за рулем сидел Вальтер, рядом – Берта.

Поприветствовав друзей, Бендер сел на заднее сидение. Вальтер сказал:

– Сначала поедем в фотографию, друг. Нужны твои фотокарточки, как ты понимаешь.

– Да, конечно, в фотографию, друг и, потянувшись к переднему сидению, спросил: – Как самочувствие, дорогая наша Берта?

Женщина, опередив перевод своего супруга, ответила:

– Я, я, гут, гер Бендер.

Вскоре Бендер в сопровождении Вальтера вошел в фотоателье. Немец объяснил фотографу цель их прихода. Остап придирчиво осмотрел себя в зеркале, поправил прически, галстук, одернул пиджак костюма и по указанию фотографа уселся перед фотокамерой.

После сьемки Бендер расплатился с фотографом и вышел с Вальтером из фотоателье.

– Нам надо подождать около часа, пока фотографии будут готовы, – пояснил Дортман.

– Прекрасно, какие предложения?

– Пойдем, здесь недалеко пивной бар, мы по кружке пива, а Берте ее любимый апельсиновый, если он там есть.

Когда уселись за стол в базе, Остап сказал:

– Вальтер, ну я, как тебе известно, археолог. Берта, как я понимаю, хозяйка дома, а чем занимаешься ты, мой немецкий друг?

– Я занимаюсь коммерцией, поставляю Эльзе в Киев… вернее нэпману Клюеву товар: игрушки, ткани, много другого и все, что там понадобиться. У меня торговые связи не только с ним, но и с другими партнерами в Австрии, Венгрии, Польши и в Швейцарии, как я уже говорил.

Вальтер, увидев пустой стакан перед супругой, спросил ее, не хочет ли она повторить, но женщина ответила отказом.

– Да, так что еще вас интересует, господин Бендер? – посмотрел он на ручные часы. Берта тоже посмотрела на его циферблат и встала. Встали и мужчины.

В фотоателье им пришлось подождать еще немного и Бендер с удовольствием начал рассматривать свои фотокарточки. Их было шесть. Берта взяла две, вложила их в конверт, положила его в сумочку и все вышли к машине. В машине Вальтер о чем-то спросил Берту и та утвердительно ответила. Вальтер сказал Остапу.

– Марки надо сейчас, чтобы…

– Понимаю, понимаю, – расстегнул портмоне Остап и пачку марок передал Берте. Женщина положила его в сумочку и сказала Вальтеру, что тот перевел Остапу:

– Поехали. Но нужны еще паспортные данные: фамилия, имя, отчество и прочее.

– Вот мое направление на съезд археологов, устраивает? – подал он документ. – Здесь имя, отчество и фамилия.

Вальтер прочел и сказал, этого мало. Не будете возражать, если остальные требуемые данные будут мои?

– Не возражаю, конечно…

Вальтер изложил это Берте и протянул ей слой документ.

– Хорошое-е, – засмеялась женщина, взяв документ своего супруга.

Вскоре «форд» остановился возле районного полицейского управления, и Берта со своей сумочкой, в которой были документы, вышла из машины и направилась к массивному зданию, у входа которого, похаживал полицейский. Сказав ему что-то, страж посторонился, и женщина вошла в приоткрытую дверь Управления.

– Будем ждать, Остап, дело делается…

– Благодарю, Вальтер, за помощь, – положил руку на плечо немца Бендер.

– А вот скажи, друг, что тебя интересует в Швейцарии? Страна банковская, дорогая. Хватит ли у тебя марок?

– Вопрос по существу, друг. Хватит, чтобы после вернуться домой.

– Вернуться? А не думаешь ли там остаться? Если откровенно, или у нас, скажем, здесь, в Германии.

Бендер удивился к такому вопросу и сказал:

– Я еще не подумал. Да, у нас Советы, а у вас вот-вот прийдет к власти Гитлер. А он, как я понимаю. Те же Советы, только с сильной нацистской теорией. Не так ли?

– Да, есть откровенно. Советский коммунизм и фашистский режим стоят не далеко друг от друга. О, Бертушка моя вышла…

Бендер увидел, как из здания вышла Берта с сопровождении полицейского офицера. Он ей что-то говорил, она посмеивалась, идя рядом. Остановились, поговорили о чем-то и Берта уже одна пошла к машине. Садясь на свое место, она с улыбкой глядя на Бендера, доложила Вальтеру о результатах своего посещения и тот сказал:

– Все хорошо, господин Бендер. За паспортом приедете к трем часам.

– Сейчас около тринадцати, – посмотрел на свои ручные часы Остап. Может. Тебе надо на службу… на твои коммерческие дела?

– О, Остап, частному предпринимателю тем и хорошо, что он сам располагает своим временем. Будем ждать назначенного часа. И спросил Берту, как быть? Она ответила, да, будем ждать, погуляем по парку.

Поехали в ближайший парк, вышли из машины и пошли по аллеям его.

Берта шла молча, Вальтер и Бендер разговорились. Остап слушал немца о его торгово-предпринимательских делах и не перебивал его вопросами, нет-нет посматривая на часы. Которые, как говорится, когда ждешь, то часы тянутся очень медленно. Но вот Берта сказала, что пора ехать. Вальтер не стал переводить и все пошли к машине.

Вскоре «форд» подъехал к уже знакомому зданию, где их ждал полицейский офицер. Он вручил Берте бумажный пакет, поцеловал ей руку, и, помахав рукой сидящим в машине. Заспешил на свою службу.

Сев в машину, Берта протянула пакет Вальтеру со словами:

– Битте, герен.

Вальтер торопливо извлек из пакета свой паспорт, документ Бендера и паспорт в новенькой обложке с немецкой эмблемой Германии.

– Поздравляю, – сказал он, протягивая документ Остапу.

– О, благодарю, благодарю! – с чувством признательности ответил Остап, рассматривая паспорт, того времени, еще без фашистской сластики и без нацистского еще оформления.

Остап извлек из своего портмоне пачку марок и протянул ее Берте со словами:

– Данке, данке… и трижды поцеловал ей руку.

– О. найн, найн, – отстранила деньги женщина, но Остап, раскрыл ее сумочку и сунул пачку марок туда.

– На этом и закончим, пока, – засмеялся Вальтер. – Благодарю, Остап Ибрагимович, Берта и я благодарим. Куда поедем?

– Как куда?! Конечно, же в ресторан, обмывать мой паспорт!

Вальтер передал это Берте, та засмеялась и произнесла:

– Карашо-о.

Уважаемый читатель, наверное, не терпится задать мне вопрос: «Зачем так подробно описываю получение немецкого паспорта, великим комбинатором?». Отвечу:

– А для того, чтобы он больше не пытался тайком перейти границу, как это уже было с ним, а если потребуется поехать легально и в то же Рио-де-Жанейро, и в ту же Швейцарию, которая теперь прочно засела в его голове, отодвигая на задний план его хрустальную мечту юности…

Вернемся к продолжению повествования, уважаемые.

Отмечать получение своего немецкого паспорта, Остап решил в ресторане «Дойтчланд», в самом фешенебельном ну и, конечно, в самом дорогом.

Вот теперь, уважаемый читатель, я прерываю свое повествование о том, как Бендер и его немецкая супружеская пара провели остаток дня в ресторане, как ели, пили, танцевали до позднего вечера, это, думаю, не столь важно, а сообщу, что Бендер договорился с Вальтером ехать завтра в Швейцарию, так заинтересовавшую его.

Приехав в отель, Остап был обрадован, что в его номер никого еще не подселили. Приняв освежающий душ, он улегся на кровать, белые которой уже заменила горничная, когда он отсутствовал.

Не смотря на покинувшее его напряжение благодаря удачным делам этого дня, ему не спалось. В голову лезли мысли о дальнейших действиях, о предстоящей поездке в Швейцарию, о чеке на миллион долларов в «Дойчебанк», сумму которого он планировал перевести во Внешторгбанк в Киеве.

– Правильное ли это решение… – прошептал он, засыпая.

 

Глава XVI

Поездка в Швейцарию и возращение в Киев

Бендер встал за два часа до встречи с Дортманом.

Сделал несколько несложных гимнастических упражнений, принял душ, сдал горничной номер, спустился к регистратору, оплатил за проживание и, оставив свой баульчик у регистратора, вошел в ресторан. Заказал завтрак – салат, яичницу с беконом и крепкий кофе.

Выйдя из отеля к стоянке автомашин, увидел зеленый «форд», возле которого прохаживался Вальтер.

После дружеского приветствия, Бендер спросил:

– В Швейцарию?

– Как договорились, – включил мотор Вальтер, сидя за рулем автомобиля. – Но, – продолжил он, – я завезу вас в Берн и сразу же должен возвратиться в Берлин. Так сложились мои дела. Вы уж там сами, разберетесь, что к чему, имея немецкий паспорт.

– Понимаю, и благодарю, благодарю. Вы так много для меня сделали, так много уделили мне внимания. Я очень и очень вам с Бертой благодарен за такое дружеское внимание, помощь, Вальтер.

– Вот и ладно, Остап. Дружба наша, надеюсь, будет продолжаться и дальше, как и ваша с сестрой Берты Эльзой Клюевой.

Говоря эти слова, Вальтер умело вел свой «форд» по Берлину, выезжая на трассу, ведущую в Швейцарию.

Когда выехали на простор, Бендер сказал:

– Время в дороге есть, друг, хочу попросить вас рассказать мне все, что знаешь об этой еще неведомой мне стране.

– Хорошо, Остап, все что знаю, расскажу. Значит так, когда я завел дела со своими берлинскими партнерами, я волей неволей изучил все, что нужно знать об этой стране, которую я знал понаслышке.

Так вот…

Остап слушал и смотрел на проплывающие за окном автомобиля пейзажи. Вальтер, перехватил взгляды Остапа, сказал:

– Нет другой такой живописной дороги, как эта в Швейцарию говорят справочники. Да, так вот… Берн, куда мы едем, это столица Швейцарии с девятнадцатого века. Расположен на реке Ааре. В городе с пригородами около трех тысяч жителей. В Кантоне Берна.

– Что это за Кантон?

– Ну, штат, значит, как в любой стране. Как в СССР, республики, в Германии земли… в Америке штаты.

– Ясно.

– Там значит, машиностроительная промышленность, пищевая, полиграфическая… – посигналил Вальтер. – Заяц, чуть не попал под наш автомобиль.

– Славится своими знаменитыми часами, я слышал.

– О, это уже чуть ли не прирожденная часовая промышленность в Швейцарии, – показал Дортман свои часы на руке.

– Наверное и я куплю такие, – произнес Бендер.

Так ехали и разговаривали, сколько позволяло время в дороге. Вальтер поведал о своих торговых партнеров в Швейцарии. О поставках в Киев Эльзе товаров, текстиля, игрушек и другого. Коснулся и политики. Сказал, что Германия вот-вот обзаведется новым вождем, о борьбе красных и фашистов.

– А ты кого приветствуешь?

– И не тех, и не других, друг. Главное, чтобы не мешали нам, деловым людям. А если разобраться, то красные – это те самые и Советы и красные вместе взятые.

За окном автомобиля потянулись дома и строения пригорода Берна, и Остап был приятно удивлен, что проезжая их и при въезде в Берн их «форд» не остановили ни на одном придорожном полицейском посту.

Въезжая в столицу Швейцарии Берн, Вальтер сказал:

– Подвезу вас, Остап Ибрагимович, к отелю и распрощаюсь. Мне надо посетить своих партнеров и быстро возвращаться в Берлин. Завтра у меня деловая встреча с компаньонами, деловой контракт подписывать буду.

– Удачи, удачи тебе, Вальтер и большое спасибо тебе за все, – говорил Остап, выходя из машины. – Через несколько дней вернусь в Берлин, и мы продолжим наше деловое свидание.

– Здоровья и удачи тебе, друг.

Распрощавшись с Вальтером, Остап вошел в отель «Лозана», беспрепятственно снял отдельный номер, освежился душем, перепаковал доллары и марки в портативный портфельчик и пояс, и спустился в ресторан, где, не засиживаясь, скромно пообедал без алкоголя и вышел знакомиться с городом.

По улицам шли прохожие, мчались автомобили, огромные стеклянные витрины магазинов зеркально отсвечивали лучи вечернего селица, демонстрируя различные товары. Вывески и рекламы сообщали о разном.

– Ничего особенного, – вслух проговорил Остап, и уже мысленно продолжил, – «как и в Берлине, Киеве, да и не менее в Рио, наверное».

Увидев за стеклом витрины ювелирные изделия, зашел в магазин. И на вопрос продавца по-немецки, Остап раскрыл свой разговорник и заговорил:

– Мир габе майстер ювелирен.

– Айн момент… – скрылся за дверью продавец.

– Данке… – начал рассматривать под стекло прилавка, она сказала:

– Битте.

– Данке, данке… – закивал ей Бендер, продолжая рассматривать ювелирные ценности.

К прилавку вышел средних лет мужчина в сопровождении ушедшего за ним продавца. Он поприветствовал покупателя-Остапа и заговорил тоже по-немецки, смысл всех слов Бендер не понял, но уловил вопрос, что ему надо?

Остап взглянул на свой разговорник и ответил:

– Их феркауфен диамантен и положил на стекло прилавка два алмаза. Эти алмазы Бендер оставил для своей будущей торговой рекламы, для испытания спроса их в этой загадочной для него Швейцарии. Алмазы были величиной в крупные горошины, один прозрачно белый, другой синий с кровяными прожилками.

– Гут, гут, – извлек лупу из кармана халата ювелир и начал рассматривать предложенные ему драгоценные камни.

Продавцы тоже придвинулись к месту показа товара и поглядывали то на камни, то на ювелира, ожидая, что тот скажет и он произнес: им и себе очевидно, что алмазы редчайшие, превосходные. Остап понял эти слова, как одобрение и ждал, что скажет мастер еще. И мастер после длинных немецких фраз спросил:

– Дойче, французиш, итальяно форштее, гер феркауфман?

– Найн… нихт… дойче шлехт, французише унд итальяно никт форштейн… их русиш…

– Ох, шаде, шаде… Гут. Вифиль карат, гер?

– Цейн таузен карат, гер ювелирен.

– О, даз ист филь! – покачал головой ювелир – Инд вифиль костен алес?

– Ейн миллионен, гер майстер.

– Ейн миллионен?!

– Я, нихт марк, а доллар, – пояснил Бендер.

– Нейн, нейн, их нихт кауфен! Их нихт кауфен! – поднял руку ювелир.

– Гут, гут, – спрятал алмазы в портмоне Остап и повторил: – Гут, ауфвидерзейн, герен – направился он к выходу.

Вслед ему смотрел ювелир с явным сожалением на лице и продавцы магазина.

«Да, Остап, Сулейман Берта Мария, не так просто продавать алмазы оптом за миллион долларов, – мысленно проговорил себе Бендер, идя по улице швейцарской столицы. И продолжил: Надо полагать, что в Берлине мне просто повезло с легкой руки Дортмана, привезшего меня к знаменитому ювелиру, который, как я узнал дальше, является не только известным ювелиром, но и владельцем нескольких ювелирных магазинов. И, наверное, не только в Германии, а может и в Париже, а в той же Швейцарии.

В Берне, Остап пробыл два дня. Предлагал свои камушки-образцы другим ювелирам. Один назначил ему встречу через неделю, другой предлагал купить только часть, отобранных, а не оптом.

«Ну, нет, продавать, если еще прийдется, только оптом, как я купил их у моих якутских геологов Глеба и Игоря. А по частям никак не годиться. Отберут лучшие и нет миллиона тогда» – рассуждать Остап мысленно. – «Итак, Берн, не Рио, а Рио не Берн, Ося», – подвел он черту своим рассуждениям и уже вслух произнес: – А теперь в Женеву!

Сдав номер в «Лозане» сел на автобус и уже утром Остап был в этой сказочно разрекомированной Женеве, в городе всемирных банков, как сказал кельнер-эмигрант в берлинском ресторане.

Сдав свой неизменный баульчик в камеру хранения на вокзале, Бендер пошел знакомиться с городом. За время езды сюда на автобусе из Берна, он прослушал географические и достопримечательные данные Женевы из автобусного радио экскурсионного вещателя. Один раз голос говорил на французском языке, потом на немецком, а в третий раз – на итальянском. Естественно, Бендер не понимал эти языки, а если бы знал, то услышал бы следующее о городе, куда ехал автобус.

Женева – административный центр кантона с таким же названием. Расположен на берегу Женевского озера размером 582 квадратных километра. Длина его 72 километра, граничит с Францией и Швейцарией. Глубина озера 310 метра. Через Женевское озеро протекает река Рона. Озеро судоходное. Крупные города его Лозана и Женева. Славятся курортами и туризмом. А Женева часовой промышленностью. Вместе с пригородами в Женеве 156 тысяч жителей. Женева впервые упоминается в первом веке до нашей эры. Ее называли «протестантский Рим».

С 1919 года в Женеве находятся Международные организации: Лига Наций, Организация Красного Креста и другие учреждения ООН.

Все это Бендер узнает позже, а сейчас, идя по улицам Женевы, он высматривал ювелирные магазины, намереваясь предложить и здесь свои образцы алмазов.

Посетив три ювелирные магазины и познакомившись с ювелирами, Остап и здесь не нашел оптового покупателя его алмазов в количестве десяти тысяч карат, как он предлагал, демонстрируя свои образцы. Все хотели купить часть их, выборочно, что никак не устраивало нашего великого предпринимателя. Напомним, якутские алмазы в количестве десяти тысяч карат Бендером оптом были удачно проданы в Берлине.

Спрашивается, зачем это Остап предлагал оставшиеся два избранных алмазом швейцарским ювелирам? Великий комбинатор изучал спрос на них в этой банковской стране. Зачем, если такого количества камней у него уже не было? Бендер смотрел в будущее, он верил своим якутским геологам, что они доставят ему новую партию этих ценных камушек. И если не один, то их коллеги.

Сняв отдельный номер в отеле «Женева», Бендер поужинал в ресторане и отправился спать, чтобы завтра с новыми силами познакомиться уже не с ювелирами, а с достопримечательностями Женевы.

Перед сном, он сказал себе: «Город замечательный, завтра продолжу знакомство…Но уже могу сказать, что Женева – это сказка. Она не Рио, а Рио не Женева, как я уже чувствую… – прошептал он, засыпая.

Утром, как обычно, несложная физзарядка, душ, завтрак в кафе отеля, и с портфельчиком в руке, Остап отправился к озеру, оставив в покое женевских ювелиров.

Денег у него было недостаточно. Из семи тысяч нэпманских долларов он расходовал не более трех, обменивая их по надобности на марки, а сейчас на швейцарские франки. Кроме того, у него было достаточно ж советских рублей, которые он тоже мог обменивать при необходимости. А десять тысяч долларов полученных по чеку, хранились в заветном поясе.

Озеро произвело на Бендера огромное впечатление. Катера, яхты, пароходы, группы туристов с уже знакомыми ему по крымским экскурсоводами. Весь этот день Остап плавал на пароходе, любовался коттеджами и виллами на его берегах, обедал и ужинал в плавучем ресторане и был, как говорится, на верху блаженства. В отель Остап вернулся поздним вечером и лежа в тихом номере, предался своим размышлениям. В голове сидели вопросы, как быть, что делать? Рио все более и более отодвигались на задний план, уступая место Швейцарии, так очаровавшей его. Гораздо больше, чем надуманный им мир Рио-де-Жанейро. В Швейцарии его больше всего пленили: часовая промышленность, количество банков, и, конечно, знаменитое Женевское озеро своим очарованием.

Утром, сдав свой номер в отеле, Остап вошел в один из универсальных магазинов и купил три пары одинаковых ручных часов. Часы показывали не только время в минутах и секундах, но указывали месяц год и число. Были они противоударные, водонепроницаемые с четкими циферблатами, золотыми стрелками. Часы были в красных кожаных футлярах, Бендер подобрал к часам и браслеты. Расплачиваясь, Бендер вдруг воскликнул: – Трое часов?! Зачем это?!

– Битте, бецален, – проговорил кассир у кассового аппарата.

– Я, я, – заторопился Остап, подавая деньги.

Взяв покупку, Остап вышел из магазина с мысленным вопросом в голове: «Зачем купил трое часов?» Идя к автобусной станции этот вопрос все еще сидел у него в голове и он не отвечал. А когда сел в автобус и поехал в Берн вдруг шепотом проговорил:

– Да в подарок моим дорогим концессионерам! Шуре и Адаму!

Увидев, что на его восклицание, хотя и негромким, обращают внимание сидящие на соседних креслах, он заулыбался им и уже мысленно спросил себя: «Ося, так ты что, решил вернуться в Киев? – и тут же запричитал: – Ой, не знаю, не знаю… камрады».

В Берне Остап сел на поезд и утром следующего дня был в Берлине.

Сдав свой неизменный баульчик с часами в камеру хранения, предварительно взяв оттуда натюрморт с молочником, Остап посетил уже знакомую ему фотографию, где он фотографировался для немецкого паспорта, и заказал сделать три репродукции с натюрморта, но с условием, чтобы на обратной стороне каждого снимка был штамп этого берлинского фотоателье. Поезд из Берлина в Москву через Киев отходил завтра днем и Бендер решил на сутки поселиться в знакомом ему отеле, где он так полезно провел время с бразильцем Алексеем. На этот раз номер он снял одноместный, чтобы его никто не обременял и не мешал, не отвлекал от всех еще не твердых планов возвращаться в Киев. Да, все действия великого комбинатора вели к возвращению к своим друзьям, но какая-то неясность все же не давала полной уверенности в этом.

Посетив вечером Дортманов, он пригласил супружескую пару в ресторан. Берлинцы с удовольствие согласились, и вечер этот был и встречный приезд его из Швейцарии и прощальный, так как Бендер сообщил им, что возвращается в Киев. Остап рассказывал Вальтеру о своей поездке в Женеву, о своем огромном удовольствии, полученным от этого.

– Уж не собираетесь ли поселиться там, Остап Ибрагимович? – спросил Вальтер.

– Такого решения нет, друг, но все возможно в нашей беспокойной жизни. – И спросил: – Если я вышлю фотографии и данные моего друга, может ли, дорогая Бертушка сделать немецкий паспорт и ему? Деньги будут переведены вам через Внешторгбанк, с соответствующей платой за ваши труды?

– Я поговорю, – сказал Вальтер и начал обстоятельно говорить с Бертой. Женщина, глядя на Остапа с улыбкой, закивала головой со словами:

– Я, я, майн гер.

Остап не мог объяснить себе, почему он спросил их об этом, но что-то еще неясное подтолкнуло его к этому вопросу.

Вечер прошел, как и в прошлый раз весело, приятно, ели, пили, танцевали и уже поздно решили завершать встречно-прощальный банкет.

Остап отвез на такси Дортманов домой, тепло попрощались, обменялись с Вальтером визитками и вернулся в свой одноместный номер.

Ночь прошла спокойно, а утром, лежа в постели, его снова начали одолевать мысли о возвращении в Киев. «Правильно ли я решаю?» – задавал и задавал он себе этот вопрос. – А если не в Киев, так куда? Рио отодвинулось вдаль, поселиться в Швейцарии и проживать свой алмазный миллион? Нет, это не в твоей натуре, Ося. Из моего первого алмазного миллиона, надо делать несколько, как делал когда-то Корейко. Да, в Киев! В Киев! – заключил Остап свои размышления, вставая.

Проделав уже традиционные свои гимнастические упражнения, душ, позавтракав в кафе отеля, Бендер сдал свой номер и сел в такси.

Поехал в фотоателье, получил свой заказ – три красочные открытки своего заветного натюрморта – молочника. Поездив еще раз по нескольким улицам Берлина, по которым шагали группы штурмовиков с фашистскими флагами и демонстранты с лозунгами и флагами красными, Остап поехал на вокзал.

До поезда было время, купив без каких-либо осложнений билет в Киев, великий комбинатор получил в камере хранения свой баульчик и вышел на перрон к своему поезду Берлин-Москва.

Заняв свое место в мягком купе скорого поезда, Остап был обрадован, что в купе он был один, что его никто не будет обременять дорожными разговорами, которые ему сейчас были ник чему. Сидя у окна мчащегося поезда, Бендер перебирал уже по привычке итоги своего пребывания в «археологической командировке». Закрыв глаза, мысленно отмечал: «Карл Герман, бразилец Алексей, ювелир-директор, владелец некоторых ювелирных магазинов и мастерских, кельнер в ресторане-эмигрант, бывший штабс-капитан… и Дортман, Дортманы… Вальтер и Берта! В поясе у меня лежит более десяти тысяч долларов, а в кармане вместе с русским паспортом лежит и немецкий. А в портмоне – чек на миллион долларов без малого во Внешбанке, куда я перевел чек из «Дойчебанка!»

Мчался поезд, великий комбинатор Остап Бендер перебирал и перебирал в памяти свои действия, события, знакомства, поездку в Швейцарию, прогулки по неспокойному Берлину и вдруг встал посреди купе и, выбросив вперед руку, громко провозгласил:

– Вперед! К новым алмазным миллионам!