Малко лежал на надувном матраце на берегу бассейна, расположенного на террасе отеля, и наблюдал из-под темных очков за лысым, белым как мел толстяком, который со слоновьей грацией ухаживал за индонезийскими официантками. Обескураженный их холодными улыбками, он подошел к Малко со стаканом в руке.

– Не правда ли, мои шер, эти крошки просто восхитительны?

Малко представился агентом бюро путешествий, разрабатывающим новый маршрут. Его собеседник оказался голландцем и приехал на Бали, чтобы обсудить с властями острова возможность строительства местной электростанции.

Малко жил в “Бали-Интерконтинентале” уже три дня и все это время пристально изучал жильцов, надеясь выявить того, кто мог быть замешан в торговле оружием. Отель был единственным местом на Бали, где проживали европейцы. Увы, в своих поисках Малко не продвинулся ни на сантиметр...

– Действительно, девушки прекрасны, – согласился он. Официанткам платили здесь по два доллара в месяц, но несмотря на это нищенское жалованье, они упорно не желали отвечать на приглашения иностранцев. В конце концов, махнув на них рукой, дружелюбный и словоохотливый голландец потащил Малко в бар и принялся накачиваться пивом “хеннекен”, стоившим здесь бешеных денег.

Разговор то и дело сводился к главной теме – прекрасной незнакомке с “Бремена”. Лишь только она являлась, все здешние мужчины не отводили тоскующих взглядов от ее крутых бедер. Проводя большую часть времени в обществе худого стройного индонезийца и пряча глаза за солнцезащитными очками, она то сидела у бассейна, то прогуливалась по океанскому пляжу, то выезжала на редкие туристические экскурсии.

Каждый вечер девушка появлялась в новом платье – неизменно коротком, подчеркивающем безупречные линии ее фигуры. Она ни с кем не разговаривала. Малко неоднократно пытался поймать взгляд ее непроницаемых серо-голубых глаз. Она спокойно вступала в этот немой поединок и всякий раз выходила из него победительницей. Малко пребывал в полнейшей растерянности. Подпольная торговля оружием казалась совсем неподобающим занятием для такого прелестного создания. Однако же факт оставался фактом: именно она прибыла на “Бремене”.

Внезапно все миниатюрные официантки поспешили ко входу в торговую галерею, прилегающую к бассейну. Малко и голландец повернули головы.

В открывшуюся дверь вошла молодая индонезийка в красном сари и золотистых сандалиях. Она ступала величественной походкой, гордо держа голову. Ее волосы были уложены в замысловатый шиньон, украшенный цветком магнолии; казалось, девушка только что сошла со сцены, где проходил конкурс красоты.

За ней толпилось около десяти мужчин, в том числе два офицера в форме и два старика в желтых балахонах, напоминающих одежду буддийских монахов.

По мере того как процессия продвигалась вперед, официантки кланялись все ниже. Женщина прошла мимо Малко, не повернув головы, и он невольно восхитился совершенством ее профиля. Она была необыкновенно красива!

– Кто это? – шепотом спросил Малко у голландца.

Тот несказанно удивился:

– Как? Вы разве не знаете? Это же Кали, супруга президента... То есть – четвертая супруга. Говорят, раньше она работала в публичном доме для богатых жителей Джакарты...

Малко задумчиво смотрел вслед прекрасной женщине. Не слишком ли много совпадений? Он вспомнил, как Медан, умирая, повторял: “Кали...” И вот теперь он встретил Кали в том же месте, что и прекрасную незнакомку с “Бремена”...

Но какое отношение могла иметь жена президента к контрабанде оружия?

– Старики в балахонах – это президентские гуру, – пояснил собеседник Малко. – Говорят, президент очень суеверен.

Сопровождаемая гуру, Кали расположилась в тени под навесом, повернувшись лицом к морю. Голландец рассказал Малко, что она живет в отеле уже неделю, но очень редко покидает свой номер-люкс на последнем этаже.

Супруга президента не спеша потягивала апельсиновый сок. Малко лихорадочно размышлял, под каким предлогом он мог бы с ней заговорить.

Окруженная кокосовыми пальмами терраса, на которой находился бассейн, поднималась над пляжем на высоту трех метров. С террасы на пляж вели каменные ступеньки, на которых обосновались торговцы цветным шелком. На территорию отеля им заходить запрещалось. Увидев Кали, они горячо замахали ей отрезами ткани, то и дело отвешивая низкие поклоны.

И тут свершилось чудо: супруга президента неожиданно удостоила своим высочайшим вниманием одного из этих презренных земляных червей. Видимо, ей смертельно наскучила монотонная жизнь гостиницы. Она встала и направилась к этому пестрому передвижному базару, что-то сказав на ходу своим гуру. Те остались на месте, адресуя торговцам забавные угрожающие гримасы.

Как только Кали удалилась, Малко широкой улыбкой одарил ближайшего гуру, надеясь, что он говорит по-английски. Прекрасная Кали не на шутку заинтриговала его. К большому удивлению австрийца, гуру улыбнулся в ответ, обнажив неровный ряд желтоватых зубов. Малко решительно шагнул к нему, намереваясь притвориться глуповатым туристом.

– Какая восхитительная женщина! – громко заметил он.

Гуру перестал улыбаться и нравоучительно проскрипел по-английски:

– Ее Превосходительство – истинная святая.

Учитывая весьма сомнительное прошлое Кали, в ее святости можно было слегка усомниться. Но гуру уже не на шутку разошелся.

– Да-да, это святая женщина! – повторил он, подняв перед носом Малко грязный костлявый палец. – Подобно президенту, она живет в простой, почти бедной обстановке. У нее ничего нет, – продолжал он скорбным тоном. – Она все отдает своему народу. Знаете, у нее ведь только два сари...

Малко сочувственно покивал головой. Старичок явно претендовал на золотую медаль по вкручиванию мозгов.

– Что же делает Ее Превосходительство на Бали? – спросил он, включаясь в игру.

Выпуклые глаза гуру поднялись к небу.

– Ее Превосходительство здесь медитирует.

После этого отель, скорее всего, должны были приравнять к храму. Это заменило бы ему три звездочки по международной классификации. Действительно, Кали не купалась в море, не загорала, ночных баров в Денпасаре не было, и ей оставалось только медитировать. Если только она не предпочла другое, белее прибыльное занятие...

Малко не терпелось как можно больше узнать об этой женщине.

– Помогает ли она президенту в его работе? Гуру энергично закивал.

– Конечно! Она занимается благотворительностью и несколько раз в день молиться о счастье и благоденствии индонезийского народа.

Тут старичок пристально посмотрел на Малко жгучими, почти безумными глазами и слащаво проговорил:

– Мне приятно видеть, что вы, приехав издалека, искрение интересуетесь жизнью нашего народа. Мне хочется вас отблагодарить... Подойдите поближе.

Малко повиновался довольно неохотно: у него сложилось впечатление, что обязательным условием святости здешних гуру является неописуемая неряшливость.

Индонезиец порылся в складках балахона, достал крохотный флакончик и чуть ли не силой вложил его в руку Малко.

– Иногда я удостаиваюсь чести присутствовать при купании нашего дорогого президента, – прошептал он. – Мне позволили собрать немного воды, которая хранит святость его тела. Вот, возьмите, эта вода принесет вам счастье...

– Спасибо, – пробормотал слегка оторопевший Малко.

Старичок еще больше понизил голос и добавил:

– Обычная цена – тысяча рупий. Но вы иностранец, с вас всего пятьсот...

Малко вздохнул и пошел за своим бумажником, который остался на столике. За секунду до возвращения Кали гуру проворно спрятал деньги под балахон и старательно погрузился в самую что ни на есть вдохновенную медитацию. Рассерженный Малко в отместку поставил флакончик перед собой на стол, на самое видное место. “А что? – подумал он. – За такую цену...”

Супруга президента выглядела настолько свято, что этот факт невольно вызывал сомнение. Она чинно допила сок и с достоинством удалилась в свою неприступную крепость, сопровождаемая бдительными гуру.

Малко безуспешно пытался поймать ее взгляд. Она казалась далекой и надменной, как сама царица Савская, но ее длинное сари не скрывало безупречных линий ее тела. Малко даже показалось, что на ней нет лифчика, что, впрочем, вовсе не противоречило святости ее положения.

После ухода Кали у бассейна снова воцарилось сонное, ленивое спокойствие. Голландец заказал себе очередную порцию виски. Заглянув в свой бумажник, Малко обнаружил, что у него остались только доллары. Между тем в отеле их обменивали на рупии по официальному курсу, то есть фактически просто отбирали половину.

– Не подскажете ли, где здесь можно обменять доллары? – спросил он у своего спутника.

– Конечно, подскажу: у Жозефины! – ответил тот с многозначительным смешком. – И если не будете слишком уж придираться к курсу, то получите еще и подарочек натурой...

– А кто она такая?

Голландец сделал неопределенный жест:

– Ну, скажем, деловая женщина. Скорее всего, за ней кто-то стоит: она работает совершенно открыто. А если вам к тому же захочется приятно провести время, она и на это пойдет. Пренебрегать не советую: проституток на Бали не найдешь.

Малко подумал, что для начала лучше все же обменять деньги.

– К ней удобней ехать вечером, – добавил голландец, – чтобы не привлекать излишнего внимания. Таксисты знают, где она живет.

Малко поблагодарил и вновь углубился в мрачные размышления. С момента приезда в Индонезию он еще ни на шаг не продвинулся вперед: вся партия оружия исчезла в неизвестном направлении, причина убийства связного также оставалась невыясненной.

Здесь, на Бали, расспросить было некого. На острове не существовало даже местной газеты; он был полностью отрезан от внешнего мира. Если оружие решили доставить сюда, то для чего? Местные жители казались мирными и добрыми. Каждый вечер длинные процессии юношей и девушек в национальных костюмах направлялись к храмам, чтобы сделать подношения бесчисленным местным божествам.

Почувствовав, что начинает томиться от безделья, Малко решил заняться обменом своих долларов. Он дал себе срок до конца недели: если за это время на Бали ничего не обнаружится, он вернется в Джакарту и начнет все заново. Однако с наступлением каждого нового дня все больше возрастала опасность того, что оружие пустят в ход...

Он нырнула теплую воду бассейна, придя к выводу, что Кали почти затмила своей красотой черноволосую незнакомку с “Бремена”.

* * *

Такси непрерывно подпрыгивало на ухабах. Малко тщетно пытался сориентироваться: на улице не было ни одного фонаря, ни одного освещенного окна. С наступлением ночи Бали оказывался погруженным в почти полную темноту. Электрическое освещение до сих пор являлось здесь привилегией богачей, имеющих собственные источники тока. К счастью, своя небольшая электростанция была и в отеле “Бали-Интерконтиненталь”. В остальных домах ничего не изменилось со времен средневековья.

Едва Малко успел протянуть таксисту двести рупий и произнести магическое слово “Жозефина”, как тот рванул машину с места. Они выехали из отеля четверть часа назад, и за это короткое время на остров уже стремительно опустились тропические сумерки.

На поворотах фары автомобиля освещали стену необычайно густого леса. Машина проехала по узкому металлическому мосту, переброшенному через ущелье, которое показалось Малко бездонным, и остановилась на небольшой круглой площадке. Водитель повернулся к Малко и указал на темное пятно впереди:

– Josephine here!

Перед ними стоял деревянный дом. Желтый огонек керосиновой лампы тускло освещал ступени лестницы. Малко почти наощупь взобрался по ней на террасу, пересек небольшой японский садик и вошел в комнату, где горела другая такая же тусклая лампа. Внезапно на него повеяло каким-то тонким ароматом, и перед ним появилась женская фигура.

– Кто вы? – мягким голосом спросила женщина по-английски.

– Я ищу Жозефину.

– Она перед вами.

Голос был приятным и мелодичным. В темноте послышались шорохи, и внезапно в комнате зажглась гораздо более яркая лампа, почти ослепившая Малко. Жозефина поначалу оставалась в тени, но вид Малко, похоже, внушил ей доверие: она поставила лампу на стол и вышла на свет.

Это была изумительно красивая женщина лет тридцати. Темные эластичные брюки плотно обтягивали резко очерченные бедра; под блузкой вырисовывалась внушительная грудь с острыми сосками. У Жозефины были правильные черты лица, на котором выделялись чувственные губы и большие черные глаза. Тонкие пальцы, унизанные перстнями, и весь ее облик придавали ей сходство со знаменитыми гетерами из далекого прошлого.

– У меня доллары, – сказал Малко. – Мне говорили, что...

Женщина понимающе улыбнулась.

– Разумеется. Сколько у вас?

– Двести.

Красивые губы Жозефины сложились в пренебрежительную гримасу.

– Всего-навсего?

– Мне еще понадобятся рупии.

Она положила свою тонкую руку на запястье Малко, и по его телу невольно прошла сладкая дрожь.

– Идемте.

Они вошли в спальню, где горел масляный светильник. Жозефина естественным движением опустилась на пол, вызывающе выгнув спину, и повертела ручки небольшого сейфа, встроенного в стену. Затем она выпрямилась, держа в руках огромную пачку засаленных рупий, и бросила деньги на кровать. Сейф остался открытым; в нем виднелось еще несколько толстых пачек купюр. Быстро пересчитав рупии, Жозефина взяла у Малко доллары, посмотрела их на свет и сунула в сейф.

Положив руку на пачку рупий, она неожиданно сказала:

– А вы мне нравитесь. Может быть, задержитесь ненадолго?

Ее грудь, казалось, еще больше увеличилась в размерах; в ноздри Малко настойчиво проникал пьянящий запах ее духов. Она положила ногу на ногу, и ткань обтягивающих брюк негромко зашуршала.

Похоже, мало кто из клиентов мог устоять перед блеском ее темных глаз. Жозефина обладала бесспорным талантом завлекать мужчин. Видя нерешительность Малко, она обнажила в улыбке ослепительно белые зубы и сильнее выпятила грудь.

– Вы не откажетесь подарить мне пару туфель?

– Пару туфель? – удивленно переспросил Малко.

Жозефина встала, прошла мимо, слегка коснувшись его плечом, и открыла шкаф, стоявший напротив кровати. В шкафу стояло не меньше сотни пар туфель: все на невероятно высоких каблуках, самых разнообразных моделей и расцветок. Женщина повернулась к Малко:

– Подскажите, какие мне примерить?

Прежде чем Малко успел ответить, она взяла его за руку и привлекла к себе.

Малко показалось, что какая-то неведомая сила влечет его к этой женщине. Он утопал в аромате ее духов. Его губ коснулся горячий нетерпеливый язык.

По сравнению с этим искушением все муки Святого Антония показались бы невинными детскими шутками.

Жозефина отстранилась, немного обиженная отсутствием реакции со стороны Малко.

– Я вам не нравлюсь?

Она без всякого смущения сбросила блузку и осталась в черном лифчике, а затем изящным движением расстегнула его, и перед потрясенным Малко предстала обнаженная грудь.

– Ну как?

Оказалось, что в бюстгальтере она вовсе не нуждалась. Ее тяжелая крепкая грудь была настоящим чудом природы. Острые соски уткнулись в рубашку Малко.

– Погладь мою грудь, – прошептала Жозефина. – Если не понравится, я не возьму с тебя денег...

Перейдя от слов к делу, она взяла руку Малко и положила ее на теплую упругую кожу груди. Ломимо своей воли он сжал вальцы, и его бедра подались навстречу Жозефине. Всякая выносливость имеет предел... Он уже не думал о том, что женщиной движет простой корыстный расчет.

Внезапно из другой комнаты донесся звонкий женский голос. Жозефина резко отшатнулась от Малко, словно он только что отказался платить. Она мгновенно надела блузку, оставив бюстгальтер на кровати, и быстро прошептала:

– Подождите здесь. Вас не должны видеть у меня. Я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, она вышла и прикрыла за собой дверь.

Малко испытал невольное разочарование, но в то же время был сильно заинтригован. Почему Жозефина вдруг так испугалась? Ведь о ее незаконной деятельности было известно всем и каждому. Он немного подождал, затем погасил масляный светильник и осторожно приоткрыл дверь. Любопытство – недостаток, достойный порицания, но иногда оно спасает человеку жизнь.

Малко услышал голоса нескольких женщин, выглянул в щель, из которой пробивалась полоска света, и вздрогнул от неожиданности.

Жозефина сидела к нему спиной. Напротив нее расположились Кали и незнакомка с “Бремена”. Последняя резко спрашивала о чем-то хозяйку дома, а та отвечала в таком же тоне, не произнося, а скорее выплевывая слова.

К несчастью, они говорили слишком тихо и слишком быстро, чтобы Малко мог уловить смысл разговора. И все же австрийца охватило радостное торжество. Желанный счастливый случай наконец-то произошел... Выходит, что Кали, супруга президента, действительно причастив к незаконной торговле оружием!

Теперь стал понятен и испуг Жозефины: ей вовсе не хотелось, чтобы супругу президента увидели в ее доме в самый разгар деловой беседы, не имеющей ничего общего с медитацией...

Незнакомка с корабля внезапно поднялась, видимо, собираясь уходить, и Малко поспешно отошел назад. Он понимал, что находятся в весьма щекотливом положении. Если Кали или девушка с “Бремена” случайно обнаружат его в спальне, это будет для него катастрофой. Малко наощупь отыскал окно и осторожно открыл его. Оно выходило в сад.

Что ж, теперь он уже знал немало. Оставалось лишь разыскать оружие и сообщить в ЦРУ о необычной деятельности супруги индонезийского президента.

Оказавшись в саду, он облегченно перевел дух. В ясном ночном небе поблескивали звезды, но здесь, внизу, было темно, как в подземелье. Малко не без труда отыскал тропинку, по которой пришел. Пусть Жозефина думает, что ему надоело ждать. Во всяком случае она даже не знает его имени.

В тот момент, когда Малко выходил на асфальтовую площадку, перед ним возникла темная человеческая фигура. Сначала он решил, что это его водитель, но человек демонстративно загородил ему дорогу.

Щелкнула зажигалка. При ее слабом свете Малко разглядел индонезийца с худым костлявым лицом, которого уже несколько раз видел в обществе таинственной брюнетки.

Индонезиец, казалось, удивился не меньше Малко. Он посторонился, бормоча извинения, и исчез в темноте.

Малко зашагал к машине. Таксист дремал за рулем. Через несколько минут они уже подъезжали к отелю. Вдруг водитель резко затормозил. Перед ними, в свете автомобильных фар, бесшумно переходила дорогу длинная процессия босоногих островитянок, несущих на голове огромные тазы. Первая и последняя женщины держали в руках тусклые лампы, выполнявшие роль священных огней. Это была картина настоящей, не показной жизни острова, которую туристы, как правило, не замечают. Женщины несли дары своим богам – совсем как в незапамятные времена.

Островитянки медленно растворились во мраке, и старое такси со скрипом покатило дальше. Малко был взбудоражен как никогда. Что ему предпринять? Причастность супруги президента к контрабанде оружия вовсе не облегчала его задачу. Она, несомненно, располагала неограниченной поддержкой властей...

Малко был здесь в полном одиночестве. Письма в Джакарту шли по несколько дней и почти наверняка просматривались. Обнаружив себя, он рисковал подписать свой собственный смертный приговор и приговор своему адресату в Джакарте.

В этот вечер холл отеля как обычно пустовал. Малко направился в кафетерий, где посетителей ждал неизменный “нази-горенг” – основное блюдо индонезийской кухни.

* * *

Его разбудили первые солнечные лучи. Ночью прошел дождь и над землей стлался насыщенный влагой туман.

Малко встал с постели и посмотрел в зеркало. Загорелая кожа еще больше оттеняла его золотистые глаза и светлые волосы, но загар не скрывал, а скорее подчеркивал многочисленные шрамы на груди и животе.

Чтобы взбодриться, он по обыкновению посмотрел на фотографию своего лиценского замка, которую всегда брал с собой в дальние поездки. В это время года замок и его окрестности утопали в снегу. Работы по реставрации были еще далеки от завершения, но Малко надеялся, что настанет день, когда он перестанет скитаться по свету и заживет, как подобает настоящему принцу. Он мечтал о том времени, когда сможет открыть бутылку хорошего шампанского в кругу близких друзей и возобновить бесконечные ухаживания за своей строптивой Александрой...

Его любимые костюмы из легкого альпака оказались слишком жаркими для здешнего климата. Он предпочитал официальный стиль одежды, но тропики все же одержали верх над его австрийским консерватизмом. Вместе с пиджаком приходилось оставлять в номере и оружие: даже его сверхплоский пистолет был бы слишком заметен в кармане брюк или под рубашкой. Малко пришлось оставить пистолет на прежнем месте – в тайнике своего чемодана.

В дверь номера несмело постучали. Это была горничная в зеленом форменном платье, которая каждое утро приносила до блеска начищенные туфли Малко. Он поблагодарил ее и начал одеваться, размышляя о событиях вчерашнего дня.

Делать нечего – с таинственной брюнеткой придется играть в открытую. В конце концов за его спиной стоит мощная и богатая организация, с которой не захочет ссориться ни один подпольный торговец оружием: ведь ссоры со спецслужбами нередко приводили к “несчастным случаям”. Взять хотя бы немецких контрабандистов, которые подорвались на французских минах во время войны в Алжире...

Малко надел левую туфлю и уже собирался надеть правую, когда заметил внутри ее нечто, напоминавшее клочок желтой шерсти.

Он машинально встряхнул туфлю – и отскочил к стене, едва удержавшись от крика.

Из туфли выпал желтый паук размером чуть ли не с ладонь. Он медленно пополз к кровати, ощупывая ковер тонкими мохнатыми лапами.

Преодолевая отвращение, Малко поднял стоявшую на ночном столике лампу и швырнул ею в паука. Раздался отвратительный звук, в стороны полетели брызги, а на полу осталась лужица желтой липкой жидкости, по краям которой судорожно подергивались оторванные лапы.

Малко побледнел как полотно: укус паука-птицееда, которого он только что убил, считался смертельным. Обычно такие пауки живут на кокосовых пальмах; заползти в туфлю это создание могло только по весьма маловероятной случайности.

Если бы Малко надел сначала правую туфлю, то теперь уже корчился бы в предсмертных муках. Он знал, что яд паука-птицееда действует на нервные центры и вызывает мгновенный паралич. Противоядие до сих пор не найдено. Племена даяков и мурутов, живущие на Борнео, издавна использовали этот яд для изготовления отравленных стрел.

Первой мыслью Малко было найти девушку, которая принесла ему туфлю с “сюрпризом”, но он почти сразу же отказался от своего намерения. Что это даст? Девушка непременно поклянется, что она здесь ни при чем.

Малко подумал о красавице Кали. Скорее всего именно она отдала приказ о его убийстве и постарается довести дело до конца. Будучи супругой президента, она чувствует себя всемогущей и безнаказанной. Видимо, индонезиец, который повстречал Малко накануне вечером, обо всем доложил ей, и реакция последовала незамедлительно. Рядовой контрабандист ни за что не отважился бы совершить покушение на агента ЦРУ. Ведь противники Малко знали, кто он такой: об этом красноречиво свидетельствовало убийство Медана.

Единственным выходом было запугать торговцев смертью и, в частности, брюнетку с “Бремена”, а затем попытаться договориться с нею вплоть до перекупки всей партии оружия. Однако подобная задача представлялась весьма непростой.

Этот экзотический островок грозил превратиться в смертельно опасную западню. Красавица Кали не успокоится после первой неудачной попытки покушения. Здесь она у себя дома. Малко в любой момент грозила смерть, которая не оставит ни малейшего следа. Для этого существовало множество разнообразных способов...

С другой стороны, Малко не имел права покинуть Бали и предоставить контрабандистам свободу действий.

Он вышел в коридор, перешагнув через мертвого паука и заранее представив себе реакцию горничной...