Глава 1

Часы над Недбанком показывали 16 часов 10 минут. Словно проведенная по линейке, Чёрч-стрит, одна из тех улиц, что делали Преторию так похожей на маленький американский город, начала оживать. Многочисленные чернокожие и белые служащие, чья работа заканчивалась в 16.30, уже начали скапливаться на автобусных остановках.

Малоприметный в потоке машин, «мицубиси галант» включил мигалку и остановился у тротуара, немного не доехав до магазина, занимавшего первый этаж огромного здания современной архитектуры, где над Недбанком располагался штаб ВВС Южно-Африканской Республики.

В машине находились двое чернокожих. Один из них вышел, опустил монеты в счетчик паркинга и сел обратно в машину под безразличным взглядом часовых, охранявших штаб.

Несколько мгновений спустя небесно-голубая «тойота» — очень популярный цвет в Южной Африке — припарковалась за двумя машинами позади «галанта». Там сидело трое белых. Движение по Чёрч-стрит становилось все оживленнее, а тротуары затопила волна чиновников. Но пройдет всего лишь час, все они уже доберутся до своих домов на окраине, и центр города станет абсолютно необитаемым. После шести часов на улицах Претории слышно, как муха пролетит.

Ни один из прохожих не обращал внимания на двух негров: чернокожий средний класс зародился в Южной Африке давным-давно, и чернокожий владелец, скажем, «БМВ» был отнюдь не редкостью.

Единственными, кто проявлял интерес к пассажирам «галанта», были трое из «тойоты». Сидевший на переднем сиденье, повернувшись к водителю, спросил:

— Что делать будем, Ферди?

Тот, к кому обращались, был крепкий, но слегка располневший мужчина лет сорока, с большими залысинами. Двойной подбородок смягчал резкие черты лица. Очень живые серые глаза внимательно следили за улицей. Он был одним из лучших офицеров южноафриканской контрразведки. Кабинет его находился как раз напротив, на тридцать втором этаже невыразительного здания, стоящего немного в глубине, здесь же, на Черч-стрит. Слегка растягивая слова, он произнес на явно не родном ему английском:

— Будем ждать. Это единственное, что остается.

— А это не рискованно? — спросил сидящий сзади.

У него был американский акцент, черные кучерявые волосы и большие очки. Стив Орбач, молодой сотрудник Центрального разведывательного управления, был взят на работу в разведку сразу по окончании Гарвардского университета. Это было его первое задание за границей, и, столкнувшись с таким крупным делом, он никак не мог побороть волнения. То и дело вытирая вспотевшие руки носовым платком, он не сводил глаз с «галанта». Номер машины отпечатался у него в памяти, казалось, на века: ЖДЛ 821 Т. Они сели ей на хвост еще в Мамелоди, одном из черных пригородов Претории, тихой столицы Южно-Африканской Республики.

— Пока эти двое сидят в машине, мы ничем не рискуем, — заметил сосед Ферди.

Со своей рыжей бородой лопатой он походил на самого что ни на есть африканера, но нью-йоркский акцент тут же разрушал это впечатление. Берт Глюкенхауз так и не избавился от него, несмотря на многолетнюю работу за границей по заданию ЦРУ. Претория была его последней командировкой перед окончательным уходом на заслуженный отдых, который он намеревался провести в горах Кэтскилл, к северу от Нью-Йорка, где приобрел маленький домик лесоруба.

Именно из-за него и собралась здесь эта троица. Будучи резидентом ЦРУ в Претории, он предупредил своих южно-африканских коллег об операции под кодовым названием «ИРА», готовящейся Африканским национальным конгрессом (АНК), одной из самых опасных террористических группировок на юге Африки. Одному американскому торговцу оружием удалось переправить в Южную Африку крупную партию взрывчатки, похищенной с военного завода в Коннектикуте. Заряды были снабжены самыми современными взрывателями, что делало их особо опасными. ФБР выследило контрабандиста, но поскольку дело вышло за рубежи США, сплавило его ЦРУ. Взрывчатка много раз переходила из рук в руки и в конце концов часть зарядов оказалась в маленьком гараже в одном из негритянских пригородов Претории, известном южноафриканской полиции как одна из подпольных явок АНК.

Южноафриканцы не стали торопиться с арестом, что было бы просто глупо, но решили вмешаться в последний момент, чтобы взять всю сеть террористов. В данный момент взрывчатка лежала в двух новеньких синих чемоданах в багажнике «галанта», стоящего у штаба ВВС. По оценке Глюкенхауза, который знал толк во взрывчатых веществах, там было около пятидесяти килограммов. Причем, это был С-4 — в два раза мощнее, чем ТНТ.

После успокоительных слов резидента ЦРУ спутники вновь замолчали. Глаза их, однако, неотрывно следили за багажником «галанта». Оба негра, которых они видели только со спины, сидели так же неподвижно. На голове у довольно бедно одетого водителя был надвинутый на уши берет; другой — в коричневом костюме — был при галстуке, а курчавые волосы были обильно смазаны бриолином. Он беспрерывно курил, и из открытого окна машины валили клубы дыма.

Мимо «тойоты» проехал автобус, окутав се голубым вонючим облаком газов. Большие желтые автобусы следовали один за другим, поглощая секретарш, продавщиц, чиновников, выстроившихся в аккуратные очереди на остановках. Берт Глюкенхауз бросил взгляд на часы: 16.17.

— Эти мерзавцы ждут, видимо, пока весь квартал не опустеет, чтобы положить свое дерьмо где-нибудь в уголке торговой галереи, — предположил он.

— Если только они не ждут кого-нибудь еще, — ответил Ферди. — Странно, что они пошли на риск торчать здесь с таким грузом в багажнике.

— А вы уверены, что эта штука не шарахнет? — обеспокоенно спросил Стив Орбач.

Ферди успокоительно улыбнулся.

— У этих сволочей нет никакого желания кончать жизнь самоубийством! Нам известно, как они обычно действуют, мы уже имели дело с подобными случаями. Обычно они устанавливают взрыватель на тридцатиминутную задержку. Этого им вполне достаточно, чтобы смыться.

— Ваша оперативная группа готова? — спросил Глюкенхауз.

— В полной готовности, — заверил его южноафриканский полицейский. — Они находятся в гараже, как раз под моим кабинетом. Нам повезло, что эти сволочи выбрали именно это место. Две минуты — и мои ребята будут тут как тут. А потом достаточно будет перекрыть движение по Керкстраат, очистить ее от народа и спокойно разрядить бомбу.

Он говорил «Керкстраат» вместо «Чёрч-Стрит», машинально употребляя африкаанс, свой родной язык.

Толпы людей выходили из торговой галереи Недбанка, как из метро, рассыпаясь затем по автобусным остановкам.

Внезапно Ферди встревоженно крякнул. Единственная машина, отделявшая их от «галанта», покинула свое место. Теперь тем, за кем они следили, достаточно было бросить взгляд в зеркало, чтобы обнаружить «хвост». Террористы могли запаниковать. Если они выпрыгнут из машины и бросятся в толпу, Ферди и два американца рискуют их потерять, и вся операция провалится. Не говоря уже об опасности взрыва...

Ферди повернулся к Берту Глюкенхаузу.

— Больше ждать нельзя, — растягивая слова, проговорил он. — Я побегу к себе и приведу своих людей и минеров.

У американца не было полномочий вмешиваться в операцию, и уж тем более он не желал, чтобы чересчур много людей знало о его сотрудничестве с южноафриканскими спецслужбами. Стив Орбач нервно заерзал на заднем сиденье. Ферди открыл дверь.

— До скорого. Через пять минут я здесь.

С радиосвязью было бы, конечно, проще, но, чтобы не привлекать внимание террористов, они использовали для слежки обычную машину, не оборудованную передатчиком.

Южноафриканский офицер быстрым шагом пошел по тротуару к перекрестку с Шубарт-стрит и остановился у перехода в ожидании, когда загорится зеленый свет. Американцы видели, как он исчез в торговой галерее на другой стороне улицы. Здание, где размещалась его служба, стояло немного в глубине. Берт Глюкенхауз перевел взгляд на двух террористов, по-прежнему неподвижно сидевших в «галанте». Засунув руку под кожаную куртку, американец вытащил автоматический четырнадцатизарядный браунинг. Четким жестом он дослал патрон в ствол и положил пистолет рядом с собой на сиденье.

— Лишь бы эти козлы не дали деру сейчас, — вздохнул Стив Орбач.

Его платок, который он по-прежнему держал в руках, превратился во влажный комок. Он с удовольствием оказался бы сейчас где-нибудь в другом месте.

Часы над Недбанком показывали 16.27. Каждые десять секунд Стив Орбач бросал взгляд на противоположную сторону в надежде заметить коренастую фигуру Ферди. Когда некоторое время тому назад один из чернокожих вышел размять ноги и остановился у витрины, его пульс скакнул до ста тридцати! К счастью, террорист быстро вернулся в «галант». Вдоль тротуара теперь стояло только три автомобиля: «галант» террористов, «тойота» и еще одна машина — пустая.

— Черт! Где же он застрял? — проворчал Глюкенхауз.

Американца охватило неясное волнение. Если террористы попытаются убежать, ему придется вмешаться. И кто знает, чем это может закончиться, ведь они наверняка вооружены. Стив Орбач ничем не сможет ему помочь: у него нет ни оружия, ни соответствующей подготовки. Он обернулся к своему помощнику.

— Стиви! Найди его и скажи, чтобы поторапливался.

Ему уже не раз приходилось сталкиваться с медлительностью южноафриканцев. Обрадованный, что появилась возможность перейти хоть к каким-то действиям, Стив Орбач открыл дверь, но ремень безопасности остановил его. В Южной Африке с правилами дорожного движения не шутят. Нервным движением он открыл замок и выпрыгнул на асфальт. И когда он уже решился броситься через дорогу, на другой стороне улицы показался Ферди в сопровождении еще двух мужчин.

— Порядок! Садись обратно! — крикнул ему Глюкенхауз, также заметивший южноафриканского офицера.

Стив Орбач уселся в машину. Казалось, Ферди некуда было торопиться. Он не воспользовался тем, что движение на какое-то время остановилось, и вновь они оказались отрезанными друг от друга гудящим потоком. Тем не менее, присутствие их коллег успокаивало обоих американцев: те наверняка контролировали ситуацию. Через несколько минут все закончится, и террористы будут обезврежены.

Ферди шел по направлению к светофору на перекрестке. Часы над Недбанком показывали 16.29.

Ферди машинально рассматривал людей, скопившихся на перекрестке в ожидании зеленого света. Мало-помалу атмосфера квартала менялась. Лавочки галереи закрывались одна за другой, гасли огни в окнах внушительных зданий на Чёрч-стрит, где размещались всевозможные фирмы и компании. Все они были похожи друг на друга, одинаково строгие и холодные. Эта часть города возникла недавно. Еще пятнадцать лет назад, когда Претория, столица Южно-Африканской Республики, была тихим городком, этого квартала вообще не существовало. Теперь это был почти крупный город, но правительство переезжало на шесть месяцев в году в Кейптаун, на две тысячи километров южнее, чтобы никому не было обидно.

И все-таки сердце южноафриканца билось немного чаще, чем обычно. Это была первая попытка совершить террористический акт в самом центре Претории. Он, коренной житель столицы, чувствовал себя глубоко уязвленным и никак не мог до конца поверить в возможность подобного акта. Проходившая мимо негритянка толкнула его и улыбнулась вместо извинения. Он посмотрел на часы: 16.30. Еще четыре минуты, и команда разминирования может приниматься за дело. Она должна начать сразу же после ареста террористов. Группа в несколько десятков человек уже развертывалась в торговых галереях и на соседних улицах, чтобы оцепить опасную зону.

На Чёрч-стрит наступило относительное затишье. Для пешеходов зажегся наконец-то зеленый свет. Толпа бросилась на мостовую. Ферди окинул улицу взглядом и тут же заметил женщину, которая, как и он, не торопилась переходить через дорогу, не обращая внимания на то, что ее нещадно толкали спешащие люди. И вот она уже осталась одна на тротуаре.

Белая, около тридцати лет, стройная блондинка. Прямые жесткие волосы падали на плечи, окаймляя довольно милое лицо. Зеленая блузка сверкала в лучах послеполуденного солнца, а туфли хорошо гармонировали с коричневой юбкой. На плече висела сумка. Хоть это и была, на взгляд Ферди, симпатичная женщина, она не вызвала у него чрезмерного интереса. Он был исключительно верным мужем, и иногда, когда в командировке оказывался на каком-нибудь чересчур веселом ужине, то произносил тост за свою отсутствующую супругу, причем торжественность, с которой он это делал, вызывала иногда ехидные шутки. Поэтому взгляд его скользнул дальше, через улицу, и задержался на шумной компании чернокожих. Затем вернулся к блондинке.

Она не сдвинулась с места. Странного в этом, собственно, ничего не было. Видимо, она ждала кого-то.

Ферди посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд. И замер, пораженный. Блондинка не отрываясь смотрела на «галант» с двумя террористами. Взглядом острым, напряженным, деловым. Ферди почувствовал, как в его артериях бешено запульсировала кровь, но не сдвинулся с места. Незнакомка, казалось, была зачарована этой ничем не примечательной машиной, стоявшей метрах в ста от нее, на другой стороне улицы.

Внезапно южноафриканский офицер со всей отчетливостью представил себе, что ей известно зловещее содержимое «галанта»! Во время стажировки в Израиле инструкторы научили его, как в аэропорту распознавать террористов по взглядам, которыми те обмениваются друг с другом. Однажды они проделали подобный эксперимент в Европе, и попытка дала положительный результат.

Подошел один из его подчиненных и сказал, почти не разжимая губ:

— Все в порядке, полковник, все на месте.

Ферди вздрогнул. Минеры вылетели у него из головы.

— Обождите! — сказал он.

Как автомат, он направился к блондинке, нащупывая рукоять пистолета в кармане куртки. Приблизившись на несколько метров к стоявшей по-прежнему неподвижно женщине, он рассмотрел цвет ее глаз. Холодный синий цвет кобальта. Спокойный и безразличный, ее взгляд скользнул по нему. Но в тот момент, когда он собрался заговорить, она сдвинулась наконец с места и спокойным шагом пошла в направлении Шубарт-стрит. И подозрения Ферди испарились бы в этот момент, если бы она не сунула руку в сумку.

Южноафриканец ожидал, что она что-то вытащит оттуда, но этого не произошло. Она продолжала идти, разве что шаг ее стал чуть более напряженным, а рука по-прежнему оставалась в сумке.

Мысль, что все это может означать, как молния поразила Ферди. Горло перехватило, и он встал как вкопанный. Времени для принятия решения почти не оставалось. Резко повернувшись, он бросился бежать изо всех сил, сначала по тротуару, а затем наискосок по мостовой Чёрч-стрит. Его ошеломленные помощники, ничего не понимая, смотрели, как он несется к «тойоте» с двумя американцами. Обернувшись, он крикнул им:

— Там блондинка, в зеленой блузке! Задержите ее!

Привыкшие подчиняться приказам, они бросились к перекрестку. Незнакомка уже скрылась за углом Шубарт-стрит.

Берт Глюкенхауз следил за перемещениями Ферди и решил, что тот чего-то ждет. Блондинка находилась слишком далеко, и он не заметил ее. Но когда он увидел, как полковник контрразведки бежит со всех ног обратно, то понял, что произошло что-то непредвиденное. Взглянул на «галант». Оба террориста сидели на своих местах.

Переведя глаза обратно на Ферди, он увидел, что тот, как безумный, бросился в гущу машин на Чёрч-стрит, отчаянно сигнализируя ему рукой, рискуя привлечь внимание пассажиров «галанта».

И действительно, негр с набриолиненными волосами, что сидел рядом с водителем, обернулся. Американец поймал его взгляд, полный паники. Террорист наклонился к двери. Не теряя ни секунды, Берт подхватил свой браунинг и резким толчком плеча открыл дверь. Хитрить было уже незачем: вылезая из машины, негр заметил его и замер. Ферди скрылся из виду, закрытый автобусом, пересекающим в это время дорогу.

Часы над Недбанком показывали 16.32.

Те, кто находился в это время на Чёрч-сквер, тихой площади, с расположенными на ней Дворцом Правосудия и рядом банков, в нескольких кварталах от места действия, услышали звук мощнейшего взрыва, и от ударной волны задрожали все стекла. Некоторые свидетели рассказывали даже, что покачнулась бронзовая статуя Поля Крюгера, основателя Южной Африки, чей памятник возвышался в центре площади.

На Чёрч-стрит все прохожие обернулись и застыли в испуге, не веря своим глазам: там, где улицу пересекала Босман-стрит, возникло огромное облако черного дыма, сквозь которое пробивались красные языки пламени, поднимавшиеся до уровня десятого этажа. Затем звук взрыва оглушил, а ударная волна смела их с тротуара.

Когда взорвалась бомба, Ферди успел добежать до середины мостовой. Укрыться времени у него не было, но проходивший автобус заслонил его. Стекла вылетели, осыпая прохожих осколками, в автобусе завизжали женщины. Рядом с Ферди мужчина вскинул руку к глазам и отдернул ее, испачканную кровью. И тут обжигающий ветер свалил Ферди на землю. На другой стороне улицы огромная вывеска Недбанка, казалось, взмыла в воздух, теряя одну за другой буквы.

Прошла, как ему показалось, вечность, прежде чем он сумел подняться. Все было как в кошмарном сне: в абсолютной тишине витрины разлетались вдребезги, бомбардируя стоявшие у тротуара автомобили. Ферди понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что взрыв оглушил его. Он закашлялся от ядовитого черного дыма, вытер кровь, струившуюся из раны на голове и обогнул автобус. Споткнулся о что-то, лежащее посередине мостовой: скрюченное тело совсем молодого негра. Нелепо разбросанные ноги были все в крови. И тогда он увидел то, что повергло его в ужас. «Топота» с двумя американцами пылала, как сардина на вертеле, светлым, ярким пламенем. Внутри виднелся чей-то силуэт: Стив Орбач.

И тут еще более чудовищное зрелище предстало его глазам. Берт Глюкенхауз по-прежнему стоял рядом с машиной. Но он был весь в огне! Горели волосы, борода, одежда. Живой факел. Сделав несколько шагов, он упал и так, пылая, лежал на животе на Чёрч-стрит.

Ферди кинулся вперед. В панике люди метались во все стороны. Фасад Недбанка был полностью разрушен до пятого этажа, искореженные стальные балки нависали над тротуаром.

Машина с террористами превратилась в костер, от которого валил густой черный дым. Мостовую усеивали всевозможные обломки и осколки оконных стекол. Ферди стали слышны пронзительные стоны многочисленных пострадавших. Те, кому повезло, в панике бежали прочь. Солдаты начали оцеплять улицу. Машинально Ферди отметил, что счетчики паркинга, казалось, совсем не пострадали от взрыва. Когда он наклонился над Бертом Глюкенхаузом, послышалась первая сирена «скорой». Ферди попытался курткой погасить пламя и обжег себе руку. Один из его помощников, с пистолетом в руке, тупо уставился на лежащую женщину с задравшейся до пояса юбкой" продолжавшую сжимать в правой руке сумочку. У нее была снесена половина лица. Толстая негритянка с потухшим взглядом ползла по тротуару, не понимая еще, что у нее нет левой ноги. Другая, с очень коротко остриженными волосами, с залитой кровью белой блузкой, неподвижным, отсутствующим взглядом смотрела на языки пламени.

Подбородок Ферди задрожал. Он заметил бегущих к нему минеров и, не отдавая себе отчета, забормотал:

— Боже мой! Боже мой!

Вой сирен висел в воздухе. Пожарные машины остановились в начале Чёрч-стрит, одна за другой подъезжали и отъезжали машины скорой помощи. Посередине мостовой стоял большой фургон службы дорожного движения. Мимо Ферди пробежали три человека, неся тело пострадавшего, завернутое в белую простыню.

Еще не пришедшие в себя прохожие ошеломленно смотрели на все происходящее, не зная, как помочь пострадавшим. Сотрудники контрразведки — в штатском, с портативными рациями в руках — пытались навести хоть какой-то порядок. Крупные очаги пожара были потушены, но едкий запах дыма по-прежнему стоял в воздухе. Редкие языки пламени вспыхивали в почерневших каркасах автомобилей. Вокруг тяжелораненых суетились врачи и медсестры: первую помощь им оказывали прямо на тротуаре. Ферди наклонился над ярко-розовым лицом Берта Глюкенхауза.

— Как вы? О'кей?

Американец лежал на мостовой на белой простыне. С него сняли всю одежду; с головы до ног его кожа была ярко-багрового цвета. Ему ввели морфий, и боли он, видимо, не чувствовал. В вену левой руки была введена иголка капельницы, которую держал санитар. Ждали специальную машину скорой помощи, так как вертолет не смог бы сесть на слишком узкой Чёрч-стрит. Ферди понимал: практически вся поверхность тела американца была обожжена. И тем не менее он был в полном сознании. Его глаза с обгоревшими ресницами спокойно смотрели на южноафриканца.

— Как Стив? О'кей?

Ферди кивнул.

— Его уже увезли, — проглатывая комок в горле, сказал он.

От Стива Орбача осталась лишь обгорелая мумия длиной не более метра, которую даже не удалось извлечь из остатков «тойоты». Прежде надо было позаботиться о живых. Ногой Ферди отбросил еще горячий глушитель, лежавший рядом с американцем. Недалеко от них пожарные с адским грохотом обрушили что-то металлическое. Двое мужчин пронесли мимо женщину в залитых кровью брюках.

— Что произошло? — спросил Глюкенхауз. — Где эти два типа?

— Эти сволочи убиты, — проворчал южноафриканец.

— Кроме них был еще кое-кто. Женщина. Она и включила радиовзрыватель. Я это видел.

Ферди замолчал. Всю свою жизнь он будет жалеть о том, что принял неправильное решение. Если бы он бросился на блондинку, может быть, она не успела бы нажать на кнопку. Но этого он уже никогда не узнает. Его первой мыслью было спасти своих друзей. Промедли террористка хотя бы еще несколько секунд, и американцы остались бы живы...

Наполовину раздетый чернокожий отчаянно завопил, когда врач стал обрабатывать его разорванную грудь. Обгоревшие брюки обнажили ноги, обожженные до кости. Десятки легкораненых, в основном осколками стекла и мозаики, были уже отправлены в больницу.

— Вы уверены? — спросил Глюкенхауз.

— Почти, — ответил Ферди.

Он мог бы обойтись и без этого «почти». Инстинкт подсказывал ему, что именно так оно и было.

— А узнать ее вы сможете? Это была негритянка?

— Белая, — печально произнес полковник. — А лицо ее я буду помнить и на смертном одре.

Очередная «скорая помощь» остановилась недалеко от них. Санитары с носилками направились к Берту Глюкенхаузу.

— Вы позвонили мне домой? — спросил американец.

— Не волнуйтесь, сейчас же позвоню, — успокоил его Ферди. — Ваша жена придет к вам в больницу.

— Только не сразу. Вид у меня сейчас не слишком презентабельный...

Сдвинув простыню, врач обследовал ожоги. Берту сделали еще один укол и со всеми предосторожностями положили на носилки. Невдалеке сквозь выбитую витрину магазина было видно, как врачи оперируют женщину прямо на прилавке. Узнав полковника, к Ферди подошел офицер-пожарный.

— Есть предварительные сведения о количестве жертв? — спросил Ферди.

— Восемнадцать трупов уже увезли. Большинство чернокожих, — тихим задыхающимся голосом сообщил тот. — И десятки и десятки раненых. Некоторые — тяжело.

Ферди пошел к машине скорой помощи. Рядом стоял «ситроен», выглядевший так, как будто его расстреляли из пулемета. Южноафриканец отозвал врача в сторону и спросил, показав ему свое удостоверение:

— Этот человек работает с нами, и к тому же он сотрудник американского посольства. Как его дела? Внимательно посмотрев на него, врач наконец сказал:

— Никаких шансов. Кожный покров обгорел на восемьдесят процентов. Несколько часов он, может быть, с нашей помощью и продержится, но боли будут невыносимые. Если сердце выдержит...

— Куда вы его повезете?

— В военный госпиталь. Там есть все для тяжелых ожоговых больных.

— Я поеду с вами.

Он сел в машину, и та с воем тут же сорвалась с места. За оцеплением ее встретили двое полицейских на мотоциклах, которые понеслись впереди, освобождая дорогу.

Берт Глюкенхауз по-прежнему был в сознании. Ферди наклонился над ним.

— Все будет в порядке, — произнес он сдавленным голосом. — Все будет в порядке.

Американец был в слишком глубоком шоке, чтобы заметить его волнение, и лишь слабо улыбнулся в ответ. Ферди никак не мог поверить, что тот вскоре умрет: таким спокойным Берт казался.

Внезапно Глюкенхауз встревоженно посмотрел на своего южноафриканского коллегу и сказал:

— Эта женщина... Ее надо найти.

— Вы мне поможете. Как только вас поставят на ноги. Вы легко отделались.

Отодвинув его, врач прислонил стетоскоп к груди раненого, и вновь в машине воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками сирены. «Скорая» неслась на север по уже опустевшим улицам Претории. Ферди закрыл глаза и начал молиться.

Он всегда был глубоко религиозным человеком.

Поворот, еще поворот... Машина то замедляла, то ускоряла ход... И вот врач поднял голову, и глаза его встретились с глазами Ферди. Берт Глюкенхауз лежал спокойно, но еще спокойнее, чем раньше.

 

Глава 2

Свернув на Шубарт-стрит, машина въехала затем в узкий проход между двумя зданиями и покатила по наклонной в подземный гараж. Два солдата в форме цвета хаки, с автоматами «узи» на плечах, которых Малко заметил у входа, выглядели необычно в этом торговом квартале в центре Претории. Офицер, встречавший его в Йоханнесбурге, в аэропорту Яна Смита, предъявил удостоверение, и один из солдат открыл металлическую решетку. Еще несколько солдат находились в гараже, предназначенном для обитателей тридцать третьего этажа, где располагалась южноафриканская контрразведка. Остальные этажи здания занимали «нормальные» учреждения: банки и частные фирмы. На тридцать третьем этаже огромная решетка перегораживала служебный вход. Провожатый Малко вставил магнитную карточку в щель, и дверь бесшумно открылась. На стенах висели плакаты, несколько наивно призывавшие к бдительности. Дежурный проводил их в большую комнату, где стоял диапроектор. В комнате находились еще два человека.

Одного из них Малко узнал сразу: человек с резко выступающим кадыком был Джон Бартер, новый резидент ЦРУ в Претории. Рукопожатие американца было дружеским до боли в пальцах.

— Добрались нормально?

— Отлично, — ответил Малко.

Во время полета на самолете южноафриканской компании он не раз вспомнил комфорт и кухню «Эр Франс».

Поставив свой атташе-кейс, Малко повернулся к другому мужчине, плотно сложенному, с серыми глазами и красноватым пятном на подбородке.

— Полковник Фердинанд Костер, — представил его Джон Бартер. — Наш коллега... Известен как просто Ферди... Он занимался тем самым делом, которое привело вас сюда...

Ферди пожал руку Малко и кивнул головой, в то время как дежурный принес чай, на поверку оказавшийся абсолютным пойлом. Открылась дверь, и вошла молодая женщина, чье лицо с задорно вздернутым носиком обрамляли коротко остриженные черные волосы. Роскошные ноги в серых чулках и грудь, подчеркнутая пуловером из тонкой шерсти, были достойны фигурировать в журнале «Плейбой». Однако благодаря очкам и туфлям без каблука она имела серьезный и даже строгий вид. Расплывшись в улыбке, Ферди сказал:

— Мисс Йоханна Питердорф — моя лучшая сотрудница. Она курирует все дела, связанные с АНК.

Йоханна Питердорф села, положив ногу на ногу. Ее серые глаза рассматривали Малко холодным взором энтомолога. Ферди повернулся к нему.

— Фотографии у вас с собой?

— Здесь, — сказал Малко.

Он вынул из своего дипломата несколько слайдов, которые южноафриканский полковник тут же передал своей сотруднице. Та включила проектор. На экране показалось лицо молодой, довольно симпатичной женщины. В комнате повисла глубокая тишина. Наконец Ферди разочарованно бросил:

— Это не она!

— Тем лучше, — сказал Малко, — потому что эта женщина в данный момент находится в римской тюрьме.

Вновь экран стал белым. Новое фото. На этот раз снимок сделан издалека, с помощью телеобъектива. Подойдя к экрану, Ферди тщательно осмотрел фотографию со всех сторон и отрицательно покачал головой.

— По-моему, нет, — сказал он, — но не уверен.

— Можете быть уверены, — заметил Малко, — эту убили израильтяне два месяца тому назад во время одного из палестинских налетов в Южном Ливане. Следующую.

Кадр сменился: очень крупный план миловидной женщины с темными волосами, спадающими на плечи.

На этот раз не прошло и трех секунд, как Ферди вскричал:

— Это она! Это она!

— Вы уверены? — больше для проформы спросил Малко.

— Абсолютно! Эту шлюху я запомнил на всю жизнь, — с яростью сказал Ферди.

— Ее настоящее имя Гудрун Тиндорф. Немка, лесбиянка, была членом «Движения 2-го июня», террористической группы, разгромленной в 1968 году службой безопасности ФРГ. Гудрун прошла военную подготовку в одном из чешских тренировочных лагерей. Немцы считают ее одной из самых опасных террористок. Она, кстати, единственная, кто выскользнул из их рук.

— А чем она занимается сейчас?

Йоханна зажгла свет. Ферди впился глазами в Малко.

— Убивает, — ответил тот. — По заданию тех, кто ей хорошо платит. В течение последних десяти лет она работала на несколько террористических группировок в Европе и Южной Америке. Ее пребывание в «Движении 2-го июня» позволило ей установить многочисленные контакты среди террористов, где она пользуется доверием. Но теперь она работает на себя. Это наемница, она занимается этим только ради денег. Может быть, еще ради своего женского самолюбия. Она профессионал высшего класса. Мы с трудом идентифицировали ее с помощью вашего фоторобота...

Компьютеры ЦРУ нажили на этом головную боль. Не говоря уже о многих и многих информаторах. Женщина, взорвавшая бомбу на Чёрч-стрит, неизбежно должна была быть известной в террористических кругах, а проявленное ею хладнокровие свидетельствовало о том, что она отнюдь не новичок. Исходя из этих скудных предпосылок, ЦРУ сообщило ее приметы различным европейским спецслужбам и получило около двадцати имен. Причем цвет волос и даже глаз в расчет не принимались. Как известно, с помощью контактных линз его легко изменить. Затем, в результате рутинных операций, были выявлены наиболее вероятные «кандидатки». Гудрун Тиндорф была «лучшей» из них. И последний довод в ее пользу: в ее досье было записано, что она говорит по-голландски. Так же как и южноафриканцы.

— А больше у вас ничего на нее нет? — спросил Ферди.

— Ничего, — признался Малко. — Она использует массу псевдонимов и может достать фальшивые документы наивысшего качества.

— Мы все-таки прокрутим ее вместе со службой иммиграции, — заметил Ферди.

— На мой взгляд, — предположил Малко, — ее давно уже нет в стране. Это не тот человек, что любит понапрасну рисковать.

— С момента взрыва мы следим за аэропортом и за всеми пограничными пунктами, — возразил южноафриканский полковник.

Но можно ведь переправиться и морем, и подпольными каналами...

Некоторое время полковник молчал, как будто размышляя, сказать или не сказать. Наконец, вынув листок из кармана, он протянул его Малко.

— Вот что мы получили два дня тому назад. Не исключено, что Гудрун Тиндорф еще здесь.

Взяв листок, Малко прочитал несколько строк, напечатанных на машинке на английском языке: «Если Нельсон Мандела и Уолтер Сизулу не будут освобождены до конца недели, ждите новых взрывов. Умкхонто Ве Сизвек».

— Что означает эта подпись и кто эти люди? — спросил Малко.

— Двое руководителей АНК, — пояснил Ферди. — Получили по двадцать лет за участие в террористических актах. А подпись на языке зулу означает «Копье нации». Это вооруженная секция АНК. Вы когда-нибудь слышали о некоем Джозефе Гродно?

— Никогда.

— Жаль. Джозеф или, если хотите, Джо Гродно — наш заклятый враг. Он участвовал в создании Южно-Африканской коммунистической партии, а теперь является одним из руководителей АНК. По национальности литовец. Сейчас он находится в Замбии, в Лусаке, и оттуда направляет все террористические акции против нас. Это бывший коминтерновец, очень опасный человек. А нас он ненавидит.

Малко знал, кто такой Джо Гродно, но предпочел прикинуться простачком. Южноафриканцам ни разу не удалось его поймать, но жена его погибла при довольно странных обстоятельствах, вскрыв письмо с миной-ловушкой. И кто знает, не были ли причастны к этому южноафриканские спецслужбы?

Малко вернул листок своему коллеге.

— Вы считаете, что эта угроза серьезна?

— И даже очень, — ответил тот. — Джо Гродно предупредил, что нам следует в скором времени ожидать заминированных машин. И вот — Чёрч-стрит. Мы имеем дело с крупным заговором с целью оказать давление на правительство. Если последуют новые взрывы, общественное мнение будет за освобождение этих двух террористов.

— А у вас есть какие-нибудь шансы разыскать эту Гудрун Тиндорф?

Полковник Костер покачал головой.

— Нет. Мы разослали фоторобот, прочесали отели, аэропорты, сообщили ее приметы прессе. Никто ее не видел.

— Она наверняка скрывается у кого-нибудь из этих поганых святош, — зло прервала его Йоханна.

Натолкнувшись на взгляд Малко, ее глаза потеплели.

— Надеюсь, я вас не шокировала...

Церковь была против апартеида, Всемирный экуменический совет церквей помогал почти всем террористическим движениям в мире. Тем не менее Малко плохо представлял себе Гудрун Тиндорф скрывающейся у священников. Американцы знали, что южноафриканская служба безопасности, не слишком знакомая с городским терроризмом, буксовала на месте в деле о взрыве на Чёрч-стрит. Именно поэтому Малко и оказался в Южной Африке.

В ЦРУ были потрясены жуткой смертью двух своих сотрудников, погибших при выполнении задания, не представлявшего теоретически никакого риска. Получив это известие, начальник оперативного управления Компании пришел в ярость. По его мнению, вся ответственность за гибель Берта Глюкенхауза и Стива Орбача лежала на южноафриканцах. Только вот дело было в том, что отомстить за них можно было лишь в сотрудничестве с этой самой южноафриканской службой безопасности. Командировка Малко в Южную Африку и была решением этой непростой дилеммы. Поскольку тот не был штатным сотрудником Компании, никто не мог заподозрить ЦРУ в сотрудничестве с «дьяволами» из Претории вопреки анафеме, провозглашенной ООН.

В комнате вновь воцарилась тишина.

— Где же прячется эта шлюха? — пробормотал Ферди про себя. — Голову ей оторву, когда найду...

— Ну, а какие-нибудь версии у вас есть? — спросил Малко. — Машина этих двух террористов...

— Она была угнана за неделю до взрыва из пригорода Йоханнесбурга, — сказал Ферди. — Принадлежала белому. Мы все проверили. Тут все ясно.

— А где они ее прятали?

— В том же гараже, где была взрывчатка. Там хозяйничает какая-то банда... Они занимаются угоном машин и их перепродажей... Мелкота. Жажда наживы и расовая ненависть — вот их главные стимулы.

— А если потрясти их? Им что-нибудь известно?

Ферди горько улыбнулся.

— Оба их главаря были в «галанте»... Все, что от них осталось, поместится в коробке из-под обуви... и еще место останется. А они были единственными, кто имел дело с действительными организаторами. Как они рассказывали своим товарищам, те представились как члены АНК. И на дело они пошли спокойно. Им было сказано, что машину надо будет покинуть в 16.45. И конечно, они ничего не знали об этой бабе, что подымет их на воздух.

— А почему именно так?

— Организаторы акции хотели избавиться от них как от нежелательных свидетелей. А будущем операциям это не помеха: ведь всегда найдутся горячие головы, готовые рискнуть своей шкурой за тысячу рэндов... Даже после такого печального опыта. Те будут утверждать, что причиной всему неосторожность...

— А взрывчатка?

— Тут на след нас навели ваши друзья. Взрывчатка доставлена из Замбии, через Ботсвану. Человек, который ее привез — зулус, — исчез. Мы не стали арестовывать его, чтобы террористы не встревожились; мы хотели взять всю банду сразу. Это решение принял лично я.

Полковник замолчал. Малко подумал, что если угрозы, содержащиеся в послании, действительно реальны, то южноафриканцы избрали не тот путь.

Резидент ЦРУ задумчиво разглядывал свои ногти. Всем налили еще по чашке уже остывшего чая.

— А вы что думаете? Есть у вас какая-нибудь идея? — спросил Ферди.

— Пока нет, — ответил Малко. — Разве что вернуться в отель и немного отдохнуть.

Южноафриканская служба безопасности сняла ему номер в отеле «Холидей Инн», а также снабдила его новеньким «фордом сьерра» очень красивого бледно-голубого цвета, арендованным в агентстве «Бюдже».

Для тайного агента желательно было что-нибудь более неприметное.

Резидент немедленно предложил:

— Буду рад отвезти вас.

— Вот и прекрасно, — заключил Малко.

Совещание закончилось.

Фотография Гудрун Тиндорф осталась у Ферди. Тот проводил их до решетки и открыл ее своей магнитной карточкой. И только когда они выехали на Шубарт-стрит, Джон Бартер повернул к Малко озабоченное лицо.

— Даже не знаю, что вы будете тут делать. Я надеялся, что у них есть хоть какой-нибудь след. Но, похоже, они в полной растерянности. На ваш взгляд, эта девка еще в Южной Африке, несмотря на весь риск?

— Учитывая, что готовится целая кампания террора, это вполне возможно, — ответил Малко. — Не забывайте, что в том, что касается подпольной работы, она — профессионал.

Они ехали по почти пустынной Схуманс-стрит. Темнело.

— Не окажете мне услугу? — спросил Малко.

— Конечно.

— Одолжите мне вашу машину.

Лицо американца выразило удивление.

— Но... у вас же есть машина!

— Точно. Но дело в том, что я не хочу идти в «Холидей Инн» из-за слежки.

Они остановились у светофора. Заинтригованный, американец повернулся к Малко.

— Слежки? А куда же тогда вы направляетесь?

— Я не все сказал нашим южноафриканским друзьям, — признался Малко. — Мы опасаемся, что жажда мести отрицательно повлияет на их рассудительность.

— У вас есть информация об этой Гудрун Тиндорф?

— Да.

— Вы знаете, где ее найти?

— Вполне возможно, если она пренебрегла осторожностью или просто поленилась.

— Но что вы будете делать? — с тревогой спросил резидент. — Вы не собираетесь...

По его мнению, люди из Оперативного управления в любой момент готовы были перебить все живое на земле.

— Я ничего ей не сделаю, — пообещал Малко, — но вот если последить за ней, можно наверняка выйти на кое-что интересное. А потом мы подключим южноафриканцев. Они сейчас в таком шоке от всего того, что случилось, что могут тут же арестовать ее, если я сообщу им, где она скрывается. К тому же, еще ничего не ясно. Я не хочу выглядеть смешным, если мои сведения окажутся неверны.

— Так где же она?

Малко выжал из себя улыбку.

— Я не уполномочен говорить вам об этом. Остановите здесь, пожалуйста.

Джон Бартер остановился у комплекса из семи кинотеатров.

— Надеюсь, вам не придется долго искать такси, — сказал Малко. — А машину вашу сможете забрать завтра утром.

Американец нервно сглотнул. Таковы правила игры.

— Оружие у вас есть?

— Нет.

— Эта женщина опасна.

— Знаю.

Он пересел на место водителя и нажал на газ. «Бьюик» мягко тронулся, и неподвижный силуэт Джона Бартера быстро растворился в сумерках.

«Бьюик» несся по автотрассе № 1, соединяющей Преторию с Йоханнесбургом. Фары высветили щит с надписью «Соуэто». Вот уже неделя, как «черные» пригороды, «тауншипы», как называли их южноафриканцы, представляли собой пробудившийся вулкан. Несмотря на все усилия полиции, банды чернокожих продолжали грабежи, поджоги, убийства.

Сорок минут спустя слева от дороги показались небоскребы Йоханнесбурга. Если бы не левостороннее движение, можно было подумать, что ты в Соединенных Штатах. Малко взглянул на спидометр: 155. Любого южноафриканского полицейского хватил бы удар! «Интересно, догадался ли Ферди о моем настоящем задании?» — подумал он. Смерть двух сотрудников привела Уильяма Кейси, директора ЦРУ, в полное бешенство. Послужной список немецкой террористки, составленный по результатам расследования, был весьма красноречив: не менее дюжины хладнокровно уничтоженных американских, израильских и германских разведчиков и контрразведчиков плюс еще кое-что по мелочи. Немка, похоже, перестала руководствоваться политическими мотивами, хотя сотрудничала только с «левыми» работодателями. Ее услугами пользовались поочередно различные группировки, поручая ей разовые опасные задания. И только за хорошую плату.

Гудрун действовала с дьявольской ловкостью. Недавно она буквально выскользнула из рук голландской контрразведки, убив одного из их офицеров выстрелом в сердце. Именно голландцы и сообщили ЦРУ важные сведения. Им удалось разыскать явочную квартиру Гудрун около Утрехта, в Голландии, и нанести туда негласный визит. Квартиру занимала девушка, временная любовница Гудрун. В почтовом ящике голландцы нашли адресованное ей письмо. Оно было написано Гудрун на листе с шапкой отеля «Карлтон» в Йоханнесбурге!

Информация первостепенной важности!

Вот только голландцы не желали сотрудничать с южноафриканцами и положили ее под сукно. Правда, в конце концов они передали ее американскому резиденту в Гааге, который немедленно информировал Лэнгли...

Это и послужило отправной точкой путешествия Малко в Южную Африку с четко определенным заданием: «закончить дело Гудрун Тиндорф с нанесением максимального ущерба», что на жаргоне, принятом в ЦРУ, означало ее физическое уничтожение.

Малко не слишком-то нравились задания подобного рода. Втайне он хотел просто передать се в руки южноафриканцев, а те уж не замедлят вздернуть ее на виселицу. Ведь террористический акт на Чёрч-стрит унес восемнадцать жизней, а двести восемьдесят человек было ранено.

На дороге показался щит с надписью «Центр», и Малко свернул с автотрассы. Через некоторое время он уже находился в центре Йоханнесбурга, на Маркет-стрит. Здесь все было очень похоже на Нью-Йорк. Самые маленькие здания имели не менее шестнадцати этажей. Он свернул направо и, остановившись, вверил машину заботам швейцара «Карлтона», самого большого отеля в городе.

Оставалось только проверить, не устарела ли информация голландцев. А может быть, это был всего лишь ложный след.

В холле «Карлтона» царила обычная суматоха. Остановившись у стоики администратора, Малко огляделся. Вот уже битых два часа он прочесывал рестораны, бары и коридоры отеля, вживаясь в обстановку. Особой надежды встретить Гудрун Тиндорф у него не было. Чудес не бывает. Естественно, достаточно было позвонить Ферди, и поиски были бы значительно облегчены. Только вот, учитывая возбужденное состояние полковника, тот был вполне способен прибыть во главе танковой колонны... А уж если ничего не выйдет, обратиться к своим южноафриканским коллегам он всегда успеет.

И тут его взору представилось то, от чего у него пересохло в горле. Крутящаяся дверь повернулась, и в холл вошла негритянка ростом выше ста восьмидесяти сантиметров, с формами, достойными резца скульптора, вся в красном: лодочки, кожаная мини-юбка, блузка и огромный капор, наполовину скрывавший лицо. Решительным шагом она направилась к лифтам, покачивая бедрами, способными заставить отречься любого пастора, даже самого фанатичного сторонника апартеида. Влекомый желанием узнать побольше об этом немыслимом создании, Малко двинулся за ней, как автомат. Догнал он ее уже у лифтов. Вблизи это было еще более впечатляющее зрелище: невероятные груди рвали блузку, на чувственном лице алел огромный рот, а большие, с поволокой, глаза влажно блестели.

Они вошли в кабину, и она нажала на кнопку двадцать третьего этажа. Лифт наполнился запахом жасмина. Глаза, скрытые краем капора, рассматривали длиннющие ногти, тоже красные, естественно. На Малко — ноль внимания. Вместе они вышли на двадцать третьем этаже, и она направилась по пустынному коридору. Не отрывая взгляда, Малко шел за ней. Бедра в форме амфоры мерно колыхались перед ним, переходя в немыслимой длины ноги.

Остановившись у двери одного из номеров, она постучала. Малко пошел мимо, чувствуя себя дурак дураком. Повернув обратно, он оказался позади нее в тот момент, когда дверь открылась. Не веря своим глазам, он замер на месте. Хотя и без очков, но это была Йоханна, сотрудница Ферди. Их глаза встретились, и за доли секунды лицо молодой женщины стало цвета спелого помидора.

 

Глава 3

Удивление Малко было таким, что не сразу ему удалось обрести дар речи. Тем временем негритянка, проскользнув в номер, скрылась из его поля зрения. По-прежнему краснея как рак, Йоханна нервно сглотнула и пробормотала:

— Никак не думала... Как это... Вот так сюрприз!

— И сюрприз очень приятный, для меня, во всяком случае, — оправившись от неожиданности, сказал Малко. — Надеюсь, что вы позволите мне предложить вам бокал вина.

Опустив глаза, Йоханна молча пыталась разрешить мучительную дилемму: согласиться — и Малко узнает о ней весьма интересные вещи; отказаться — и тогда он вообразит себе вещи куда более страшные. Наконец, приоткрыв чуть пошире дверь, она сказала:

— Давайте тогда уж здесь...

Естественно, сотрудница службы, где работали только твердокаменные африканеры, в компании чернокожей красавицы — прекрасная пища для пересудов.

Малко очутился в маленьком коридорчике, и тут же Йоханна кивком головы указала ему на дверь ванной. Как только они вошли туда, женщина закрыла дверь. Она тоже, казалось, пришла в себя.

— По-моему, вы отправились спать?

— Совершенно верно, — ответил Малко, — но я никак не мог заснуть. В результате сел в машину и поехал куда глаза глядят. Наткнулся на «Карлтон». Там увидел вашу подругу и пошел за ней. Вид у нее просто потрясающий.

— Она — один из моих лучших информаторов, — довольно сухо оборвала его Йоханна. — Мне приходится тщательно следить за соблюдением тайны наших встреч. И, само собой разумеется, она не знает, чем я занимаюсь на самом деле.

— Ну, конечно, само собой разумеется, — повторил ей в тон Малко.

Что касается правдивости, то обе их истории стоили одна другой. Он не допустил бестактности и не спросил Йоханну, под каким прикрытием она работала с негритянкой. На это, возможно, ответит само развитие событий.

— Пойдемте, — сказал он, — а то она заподозрит, что что-то не так.

Негритянка ждала, сидя скрестив ноги в глубоком кресле, с недовольной и упрямой миной на лице, рассматривая через огромное окно ярко освещенное здание напротив «Карлтона». Капор она сняла и положила на кровать. Во взгляде, который она бросила на Малко, было все, кроме приветливости.

— Познакомься, Шона, — сказала Йоханна. — Это мой друг, Малко. Он заметил тебя в холле, и ты ему очень понравилась.

Шона состроила гримасу, означающую, по-видимому, что все это ей до лампочки. Чтобы разрядить атмосферу, Малко достал из мини-бара бутылку шампанского «Моэт и Шандон» и бокалы. На выстрел пробки Шона почти не прореагировала, зато бокал свой осушила залпом. Усевшись на кровать, Йоханна явно пыталась найти выход из создавшегося положения. Малко без устали наполнял бокалы, пытаясь поддержать хоть какой-то разговор. Йоханна отвечала сквозь зубы, а Шона глядела на панораму — и в самом деле великолепную — ночного Йоханнесбурга. Обе женщины возбуждали у Малко жгучее любопытство. Без очков Йоханна выглядела куда менее строгой. Что касается Шоны, то это было сексуальное животное, каких он редко встречал, до предела чувственное и хищное. Но, увы, замкнувшееся в непробиваемом молчании... И лишь только когда вторая бутылка шампанского подходила к концу, она зевнула, открыв коралловое небо, и лениво проговорила:

— Я есть хочу, Йо. Жрать пойдем?

Это была ее первая законченная фраза за весь вечер, и Малко не мог упустить такого момента.

— По-моему, на втором этаже есть отличный ресторан. Позвольте мне пригласить вас.

Поколебавшись, Йоханна, видимо, решила, что, в конце концов, это наилучший способ выпроводить его из номера.

— Хорошо, — согласилась она, — но ненадолго, потому что мне надо о многом поговорить с Шоной.

Та поднялась и звериным движением потянулась, покачивая бедрами, выгнув спину, выставив груди чуть ли не под нос Малко. Она вышла первой, и Йоханна воспользовалась этим, чтобы шепнуть Малко:

— Ферди ничего не знает об этом моем информаторе. У нас на службе каждый занимается своим делом.

— Да, да, конечно, — сказал Малко.

И по тому что она, не выдержав его взгляда, опустила глаза, он понял, что теперь она в его власти.

Угреватый официант, без сомнения, получавший процент от общей суммы счета, не давал оставаться их бокалам пустыми. Легкое и игристое капское вино пилось как вода, но эффект был явно противоположным. Забыв о Гудрун Тиндорф, Малко думал только о том, как затащить аппетитнейшую Шону к себе в постель. Он немного узнал о ней: разведена, есть ребенок, работает манекенщицей, родилась в трансваальской деревушке, безнадежно глупа и любит только себя. Поскольку поблизости не было зеркала, она рассматривала свое отражение на лезвии ножа... Но все-таки вино расшевелило ее: она заговорила!

У Йоханны щеки покрылись ярким румянцем. Она не сводила заблестевших глаз с негритянки. Капское вино подействовало и на нее. Всякий раз, когда взгляд Малко падал на нее, она смущенно отводила глаза. Однако ее решимость избавиться от его присутствия, похоже, испарилась. И, расплатившись по счету, он, как само собой разумеющееся, взял их под руки и направился к лифту, сопровождаемый восхищенными и полными зависти взглядами всех мужчин, присутствующих в ресторане. Пока они поднимались, никто не проронил ни слова. На своей руке Малко чувствовал тяжесть груди Шоны, а бедром ощущал бедро Йоханны.

Едва войдя в номер, Шона бросилась к радиоприемнику и быстро нашла поп-музыку. Сбросив туфли, она объявила:

— Хочу танцевать.

И внезапно, как в сказке, она преобразилась. Два-три движения, и вся ее холодность и скованность куда-то исчезли. Ее танец был подобен танцу кобры: полная звериной грации, она резко меняла ритм, вздымала руки, вращалась на месте, порхала по комнате, не обращая никакого внимания ни на Малко, ни на Йоханну. Те смотрели на нес, сидя каждый в своем кресле. А зрелище было из ряда вон выходящее, удивительно чувственное. С застывшим лицом, Йоханна то скрещивала, то вновь распрямляла ноги, время от времени бросая тревожный взгляд на Малко. А он, найдя последнюю бутылку шампанского в мини-баре, налил всем по бокалу. Йоханна тут же поднесла его к губам.

Не прекращая танца, Шона опустошила свой бокал и бросила его на ковер. Выражение ее лица изменилось. С двусмысленной улыбкой на губах, она постоянно стреляла глазами в Йоханну, а иногда даже в Малко.

Музыка прекратилась. Нервно смеясь, Шона упала на колени на ковер. Затем, кошачьим жестом, она сняла с себя через голову блузку, обнажив внушительную грудь. На коже блестели капельки пота. Медленно повернув голову к Йоханне, она произнесла голосом маленькой девочки:

— Вытри меня!

Словно зомби, Йоханна встала, принесла из ванной полотенце и стала вытирать бюст Шоны. Та покачивалась с закрытыми глазами, словно кобра, усыпленная заклинателем змей.

Внезапно она вскочила на ноги, дернула за «молнию», и юбка упала к ее ногам, открыв кустик под животом, чуть более темный, чем кожа. Широко расставив ноги, она крикнула Йоханне:

— Продолжай!

Йоханна не двигалась, словно застыв под взглядом Малко. А тот, не теряя ни секунды, выхватил у нее из рук полотенце и стал медленно водить его по бедрам негритянки, плотным, как мрамор. Кровь бешено стучала у него в голове, а рука скользнула на поясницу, перебралась на живот, опустилась ниже... Шона резко отстранилась.

— Я не люблю, когда меня трогают там.

Не настаивая, он вернулся к ногам. Шона стояла неподвижно, уперев руки в бедра; толстые губы раздвинулись, обнажив белоснежные зубы. Вдруг, отпихнув Малко рукой, она произнесла, не меняя позы:

— Иди сюда.

Ее глаза словно гипнотизировали Йоханну, на лице которой отразилась внутренняя борьба. Несмотря на выпитое вино, она не забыла о присутствии Малко.

Видя, что она не двигается с места, Шона со злостью в голосе прикрикнула на нее:

— Ты что? Хочешь, чтобы я его позвала?

На этот раз Йоханна решилась. Ошеломленный Малко смотрел, как она сползла с кресла на ковер и на четвереньках направилась к Шоне. Ее голова оказалась как раз на уровне развилки бедер. Она медленно вскинула лицо, рот достиг темной шерстки и впился в нее. Шона издала короткий стон, а руки ее вцепились в плечи южноафриканки.

Вцепившись руками в роскошные ягодицы цвета черного дерева, Йоханна все настойчивей двигала головой. Лицо Шоны исказилось. В номере было слышно их судорожное дыхание, изредка перемежающееся сдавленным стоном. Малко чувствовал, что вот-вот взорвется, но не решался вмешиваться в эту волшебную сцену. Внезапно Шона издала хриплое рычание, ее колени подогнулись, и с раскрытым ртом она медленно упала назад, не отпуская голову Йоханны, по-прежнему зарывшуюся в низ ее живота. Как громом пораженные, обе женщины не двигались, забыв весь мир в своем наслаждении. Все это продолжалось до тех пор, пока Шона не открыла глаза. Ее взгляд, остановившийся на Малко, был настолько насыщен эротизмом, что ему показалось, что одежда сама слетела с него.

Он опустился на колени рядом с лицом Шоны. Медленно протянув руку, та взяла его плоть и поднесла ко рту. Он был так возбужден, что чуть было не закричал, когда она мягко поглотила ее. Подняв голову, Йоханна наблюдала за происходящим со смешанным чувством изумления и отвращения на лице. Прервавшись на минутку, Шона притянула к себе голову своей партнерши и что-то шепнула ей на ухо. Затем возобновила свои действия. Почти тут же Малко почувствовал, как губы Йоханны скользнули по его груди, остановились на соске и стали обрабатывать его с умением, достойным зависти искусной гетеры. За короткий срок обе женщины довели его до последнего рубежа. Шона вела себя так, как будто это была ее любимая игра, в то время как Йоханна казалась более сдержанной. Однако несколько раз он чувствовал, как они смыкаются вокруг него. Больше терпеть он уже не мог. Йоханна была ближе, но когда он притянул ее к себе, она мягко уперлась руками ему в грудь.

— Не меня, — прошептала она.

Шона повернулась на спину. Он без труда овладел ею, и вскоре ее ноги поднялись и скрестились у него на спине.

Судя по всему, не только ласки подруги доставляли ей удовольствие.

— Не так быстро, — сказала она.

Малко умерил свой пыл. Стоя на коленях рядом с ними, Йоханна гладила ему спину, целовала Шону. Та все чаще стала подниматься навстречу Малко. Рука Йоханны проскользнула между ними, и Шона резко вздрогнула. Больше он сдерживаться не мог. Выгнув спину, Шона устремилась ему навстречу. В номере раздался ее крик. Ее рот искал губы Малко. Тот прильнул к ней для поцелуя, но ее зубы ухватили его за нижнюю губу и укусили ее до крови! Лишив его наслаждения.

Вырвавшись, он откатился от нее. Немедленно Йоханна заняла его место, бросившись на негритянку, как мартовская кошка. Обе женщины полностью забыли о его существовании. Они обнимались, свивались в черно-белый клубок в поисках обоюдного удовольствия. Силы Малко были на исходе, и мало-помалу он погрузился в сон прямо на ковре.

Когда он проснулся, Йоханны уже не было. Шона по-прежнему лежала на ковре: ничком, ноги слегка раздвинуты, спина выгнута, лицом в подушку. При виде этой картины в Малко пробудилось неукротимое желание. Он медленно подобрался к ней. Шона едва вздрогнула, когда он вошел в нее. Она была полна горячей влаги. Он долго обладал ею и наконец взорвался. Она повернула к нему сияющее от удовольствия лицо.

— Поспим теперь, ладно?

— А где Йоханна?

Она махнула рукой.

— Ушла. Она никогда не остается.

Двигаясь, как во сне, она добралась до кровати и упала на нее. Малко долго смотрел на спящую девушку. К нему сон никак не приходил. Что за странная встреча! Значит, очаровательная Йоханна — лесбиянка и влюблена в негритянку. Если бы не его поиски Гудрун Тиндорф, он никогда бы не догадался. На этой мысли он и заснул.

Солнечный свет заливал комнату. Из ванной величественно выплыла Шона, обнаженная по пояс, в своей красной юбке и туфлях. Села на постель.

— Выспался?

Как будто они всю жизнь знали друг друга. Он протянул руки к ее груди, но она со смущенной улыбкой ускользнула.

— Все, хватит. Тебе повезло, что ты знакомый Йоханны. Я никогда этого не делаю так, для развлечения.

— А, понятно, — слегка разочарованно протянул Малко. — А если мне захочется тебя увидеть?

— Скажешь ей. Или приходи сюда вечером. Я тут часто бываю. Если у тебя есть друзья, которых это интересует...

Итак, любовница сотрудницы Ферди — проститутка. Куда уж больше! Вдруг в голову Малко пришла мысль. Встав, он взял из пиджака фотографию Гудрун Тиндорф.

— Знаешь ее?

Скользнув взглядом по снимку, Шона кивнула:

— По-моему, да.

Сердце у Малко замерло.

— Где ты ее видела?

Лицо негритянки замкнулось.

— А твое-то какое дело?

— Это моя знакомая.

— Знакомая... (Она вульгарно хмыкнула.) Да она снимает мужиков в баре на втором этаже. Ну ладно, мне пора. Не найдется сто рэндов на такси?

На эту сумму можно было объехать весь Трансвааль. Малко протянул ей две сотни, и она тут же превратилась в ласковую кошечку, вытянув губы для поцелуя.

— Ну, так увидимся.

Она надела шляпу, блузку и исчезла. А Малко все не мог прийти в себя. Значит, сведения голландской службы безопасности были верны. Он шел точно по следу Гудрун Тиндорф.

Совещание близилось к концу. Малко осточертели все эти женские фотографии, собранные южноафриканской полицией. Но напрасно Ферди опустошил все свои архивы: Гудрун Тиндорф среди них не было. При встрече Йоханна холодно пожала ему руку, как будто ничего и не произошло. Повернувшись к своему начальнику, она спросила:

— Полковник, можно я провожу господина Линге до гаража?

— Конечно, — ответил Ферди. — У меня через пять минут еще одно совещание. Надеюсь, что мы выйдем на что-то конкретное.

— Я тоже, — сказал Малко.

Решетка, магнитная карточка, лифт. И только в гараже спокойным голосом Йоханна задала вопрос:

— Что вы делали вчера в «Карлтоне»?

— Я же вам сказал...

— Я же не дура, — мягко возразила она. — Вы теперь знаете мои маленькие тайны. Я хочу знать ваши. Вам известно кое-что, о чем вы нам не сообщили, так?

— Да.

— Хорошо. Я хочу быть в курсе.

— Зачем?

— Из-за Шоны. Я скажу, что узнала от нее. Это даст мне возможность видеться с ней официально.

По крайней мере, в прямоте ей нельзя было отказать.

— Обещаю, — сказал Малко.

Написав номер телефона, она протянула листок Малко.

— Это мой домашний. И поосторожней — меня прослушивают. Вы мне скажете, что хотите пригласить меня куда-нибудь, и я пойму. Вы опять пойдете туда?

— Да, не следите за мной.

— Не буду. Но не забудьте о том, что обещали.

Обведя взглядом аргентинский ресторан, весь в чаду от жарящихся прямо в зале чурраско, Малко направился в бар, примыкающий к тому ресторану, где вчера вечером он ужинал с Йоханной и Шоной. Метрдотель преградила ему путь.

— Сэр, вы один?

— Да.

— Я вас запишу. Приходите минут через двадцать. Извините, все столики заняты.

— Но я просто ищу...

В ее улыбке читалась непреклонность. Позади нес, в полумраке, виднелись столики и большой рояль, служивший стойкой. Пианист наигрывал донельзя романтическую музыку.

— Сожалею, но пропустить вас не могу. Скажите, как вас зовут, и до скорого.

Она уже надела бархатный красный шнур, преграждающий вход в бар. Скандалить было не время и не место... Вытянув шею, Малко пытался хоть что-то разглядеть в полумраке. Злой, как черт, он сел на банкетку в холле, откуда можно было следить за входом в бар. Когда, через двадцать минут, он вновь подошел к бару, метрдотель встретила его широкой улыбкой.

— Место для вас освободилось, сэр.

Протиснувшись между столиками, он добрался до табурета у рояля.

— Водки, — заказал Малко.

Шесть-семь человек, мужчин и женщин, уже сидели за стойкой, где священнодействовал высокий светловолосый парень. Малко медленно обвел глазами зал, и у него внутри словно что-то оборвалось. Ближе всех к пианисту сидела женщина. Черный кожаный пиджак лежал на коленях, а сумочку она положила на рояль. Красная блузка, черные волосы, чувственный рот, правильный профиль. Она повернула голову, чтобы взять спички, и он увидел се глаза. Голубые. Великолепные...

Прошла какая-то доля секунды, и незнакомка вновь отвернулась. Однако у Малко не оставалось никаких сомнений.

Рядом с ним находилась Гудрун Тиндорф, террористка, взорвавшая бомбу на Чёрч-стрит.

 

Глава 4

Малко быстро опустил глаза в рюмку, изо всех сил стараясь не думать о ней слишком сильно. Он знал, что такое шестое чувство у людей, действующих в подполье: они способны уловить малейший признак опасности. Пианист с нафабренными усами играл тему из кинофильма «Третий человек», и Малко, чтобы обрести внутреннее спокойствие, принялся с усердием наблюдать, как бегают по клавишам его пальцы. Гудрун Тиндорф, вероятнее всего, готовилась сейчас к новому террористическому акту.

Подняв голову, он увидел, что благодаря зеркалу напротив он сможет спокойно наблюдать за Гудрун Тиндорф.

У нее было действительно красивое лицо, чувственный рот с очень красными губами, прямой и тонкий нос. Очень черные волосы, собранные в пучок на макушке, придавали ей благовоспитанный вид. Рядом с ней лежали пачка «Мальборо» и большая золотая зажигалка. Она курила, но без нервозности или вычурности. Ее сосед, элегантный мужчина лет сорока, завязал разговор, и теперь они вместе смеялись.

Надо было обладать большой наглостью, чтобы так спокойно рассиживаться в самом крупном отеле Йоханнесбурга, когда вся южноафриканская полиция гонится за тобой по пятам.

Последние звуки «Третьего человека» медленно растворились в воздухе. Малко принял решение. Никакой русской рулетки: он сейчас же позвонит Ферди.

Только вот рюмка его была еще полна, а ему не хотелось предпринимать ничего, что могло бы хоть как-то насторожить Гудрун. Постаравшись принять скучающий вид, он маленькими глотками выпил свою водку. Едва он поставил пустую рюмку, как тут же возник бармен с вопросом:

— Еще водки, сэр?

Повернув к нему голову, Малко собирался ответить, но тут его глаза встретились с глазами Гудрун Тиндорф. Ощущение было такое, словно он наткнулся на линию высокого напряжения. Немка не отводила от него внимательного, проникающего взгляда, и Малко пришлось мобилизовать все свои силы, чтобы, не меняя выражения лица, тоже разглядывать ее, как это сделал бы любой мужчина.

— Нет, спасибо. Сколько с меня?

Гудрун Тиндорф вновь повернулась к своему соседу. В тот момент, когда он брал сдачу, она встала, взяла сумочку с рояля и пошла к выходу в сопровождении своего соседа. Так она его «сняла»! Малко был уверен, что они познакомились только в баре. Подождав, пока они выйдут, он также покинул бар. Только бы не упустить ее из виду! Немка и ее кавалер спускались по эскалатору в холл. Спустившись за ними, Малко подошел к стойке администратора и встал с таким видом, будто ждет кого-то.

Гудрун и ее спутник ворковали у витрины ювелирного магазинчика «Стерн». Внезапно Гудрун вскинула лицо и на мгновение прижалась губами к губам мужчины. Затем оба направились к лифту. Прежде чем войти в кабину, мужчина недвусмысленно подмигнул ей и показал ключ от своего номера, зажатый между пальцев... Улыбнувшись, Гудрун согласно кивнула головой.

Дверь лифта закрылась. Улыбка мгновенно исчезла с лица Гудрун, и почти бегом она направилась к выходу. У самой двери она обернулась и бросила быстрый, но внимательный взгляд назад. Малко успел спрятаться за колонну. Когда он, в свою очередь, выскочил на пустынную Кварц-стрит, Гудрун уже села за руль желтого «гольфа». Машина резко сорвалась с места. Слава Богу, зажегся красный свет, и Малко успел добежать до своей «сьерры» и настигнуть «гольф». Гудрун вела машину чрезвычайно аккуратно: включала мигалку при правом повороте, останавливалась перед желтым светом светофора и трогалась только тогда, когда включался зеленый. Он не так хорошо знал Йоханнесбург, чтобы понять, куда же она направляется.

На краю мостовой Малко заметил надпись: Уилсон-стрит. У южноафриканцев была странная манера писать названия улиц на бордюре тротуара, к чему он никак не мог привыкнуть.

На перекрестке зеленый сменился желтым. Гудрун, как обычно, остановилась. «Заснуть можно от такой езды», — подумал Малко, останавливаясь за машиной, отделявшей его от «гольфа». И тут, в тот момент, когда зажегся красный свет, желтый «гольф», словно гоночная машина, рванулся вперед, не обращая внимания на светофор, и тут же свернул направо, на Ян Смит-авеню.

Неистово ругаясь, Малко дал задний ход, чтобы выбраться из-за машины, преграждавшей ему дорогу, и под возмущенные гудки, в свою очередь, дал полный газ. Едва увернувшись от автобуса, он различил вдали огни удалявшейся машины. К счастью, у этой «сьерры» тоже кое-что имелось под капотом... На бешеной скорости он проскочил по авеню Доктор-Малан. Он был вне себя от ярости: надо же было так купиться на этот номер с «образцовым водителем»! Теперь он понимал, почему ей удавалось до сих пор ускользать от всех своих преследователей...

Нажав до упора на педаль акселератора, он не отрывал глаз от красных огоньков «гольфа», свернувшего на автостраду № 1, ведущую на север. Малко вздохнул свободнее: на этой трассе он сможет выжать из своей «сьерры» все, на что она способна. Движение сейчас не очень оживленное, и сохранить контакт будет нетрудно. Поведение немки свидетельствовало, что она обнаружила за собой слежку. Легче от этого ему, конечно, не станет. Все равно что ловить рыбу голыми руками.

Теперь их машины разделяли лишь две сотни метров. Несколько съездов с автострады остались позади. Куда же направлялась Гудрун?

На обочине возник указатель «Претория». Гудрун свернула в последнюю секунду, и Малко, которому помешал грузовик, чуть было не упустил ее. Шины завизжали, он еле удержался на дороге, но вскоре уже мчался по широкому проспекту, с одной стороны которого высились огромные здания университета. Расстояние между ним и «гольфом» не уменьшалось. В конце проспекта тот свернул, Малко ехал следом, и перед ним открылась перспектива прямой, как стрела, улицы с уходящими вдаль красными огнями светофоров. Сейчас на ней не было ни души, и Гудрон Тиндорф ни на секунду не снизила скорость. Так они домчались почти до конца Потгитер-стрит, где «гольф» внезапно повернул налево и исчез. Подъехав к перекрестку, Малко обнаружил указатель одностороннего движения. Он не успел проехать по улочке и нескольких метров, как перед его капотом возникли из темноты ослепительные фары. И никакой возможности разъехаться — улица была слишком узка. Из окна машины высунулась курчавая голова с яростно сверкающими глазами на темнокожем лице и бросила что-то нелюбезное в его адрес. Он не стал терять времени на пререкания и быстро сдал назад. Когда же он смог наконец броситься в погоню, «гольфа» и след простыл! Он свернул налево, в еще одну улочку с односторонним движением. Это был «черный» квартал. На верандах деревянных домов люди дышали свежим воздухом; повсюду носились ребятишки. Он словно очутился в бедняцких кварталах Хьюстона. Еще двадцать метров, и его фары осветили желтый «гольф», стоящий у тротуара.

Пустой, естественно!

Остановив машину, Малко вышел. Несмотря на поздний час, квартал жил полной жизнью. Кругом одни чернокожие. Его никто не замечал, словно его тут и не было. Он взглянул на лавочку напротив. Во всю ширину витрины красовалась надпись: «Запрещено для белых»... Одна из «радостей» апартеида. Он почувствовал, что прохожие начинают смотреть на него все более и более враждебно. Оглянувшись, он заметил неподалеку телефонную будку. На такое везение он и не надеялся.

Но в будке болтался лишь обрывок провода, да стенки были покрыты надписями, ставящими под сомнение мужские достоинства премьер-министра Питера Боты. К тому же, кто-то счел остроумным использовать ее в качестве общественного туалета. Спешно ретировавшись, Малко столкнулся нос к носу с группой молодых людей в надвинутых на глаза черных беретах, в рваных майках и дырявых кроссовках. Малоприятная встреча! Один из них изобразил подобие улыбки, обнажив гнилые зубы, и пробормотал какое-то слово. Ему пришлось повторить его несколько раз, прежде чем Малко понял: «дагга».

Разновидность гашиша, который курят все чернокожие обитатели Южной Африки.

Для них присутствие белого в этом квартале в это время могло означать только одно: ему нужен наркотик. Малко отрицательно затряс головой, но те не отступали, а, наоборот, окружали его с довольно угрожающим видом. Тут в голову ему пришла одна идея. Обращаясь к одному из них — с коротко остриженными волосами и приплюснутым носом, — который показался ему более сообразительным, он спросил по-английски:

— Хотите заработать двадцать рэндов?

Они остановились, но ничего не ответили. Или они не понимали по-английски, или же осторожничали. Доставать из кармана деньги Малко не хотел, опасаясь получить в ответ удар ножа. Подошло еще несколько человек. Он оказался во враждебном кольце. В памяти всплыли рассказы о кровожадных «стролли», о чернокожих хулиганах, убивающих белых просто так, ради удовольствия. Улица была пуста. Редкие прохожие — все чернокожие — при виде группы молодых людей ускоряли шаг.

Он повторил свой вопрос, и на этот раз стриженый отозвался:

— Как, мистер?

Стараясь говорить медленно и отчетливо, Малко объяснил:

— Я ищу белую женщину, которая была вон в той машине. Мне нужно узнать, куда она пошла...

В ответ молчание. Затем двое из них о чем-то заспорили на совершенно не понятном для Малко языке. В результате стриженый опять спросил:

— Зачем, мистер?

— Надо, — подтвердил Малко.

Тот протянул руку.

— После.

Опять совещание. Наконец один из юношей исчез в темноте, оставив Малко с остальными. Атмосфера несколько разрядилась. Метрах в тридцати от них вывеска лавочки светилась, как маяк. Сантиметр за сантиметром, Малко начал двигаться по направлению к свету, увлекая за собой всю группу.

Враждебность не покидала их лица, но припятствовать они не стали. Мало-помалу они вышли в освещенную зону. Что было нужно Гудрун Тиндорф в этом малопривлекательном квартале, где белые отнюдь не были почетными гостями?

Показался парень, отправившийся на поиски Гудрун. С невозмутимым видом протянул руку.

— Давай деньги!

— Ты ее нашел?

— Да. Переулок. Третий дом налево.

Порывшись в кармане, Малко вытащил деньги. Юноша жадно схватил бумажку, засунул ее в карман брюк, и тут же вся группа исчезла в темноте. Малко бросился к еще открытой лавочке. На прилавке стоял телефон. Войдя, он снял трубку и под изумленными и осуждающими взглядами немногочисленных покупателей набрал домашний телефон Ферди. Занято! Оставив Ферди, он набрал номер Йоханны.

Один звонок, два, три, четыре... Наконец голос молодой южноафриканки. Не дав ей сказать и слова, Малко быстро проговорил:

— Я нашел се. Я в Претории, около Потгитер-стрит.

Объяснив, где он находится, Малко повесил трубку. Затем направился в тот переулок, что указал ему чернокожий юноша. До чего же поганое местечко! Деревянные хижины и сараи. И ни души вокруг! В третьем доме желтым светом светилось окно; остальные строения были погружены в темноту. Он заколебался, не зная, что предпринять, и в этот момент где-то рядом открылась дверь, и он увидел, как из темноты возникли два силуэта. Потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы осознать, что они идут прямо на него и что у него есть единственный путь к отступлению: тот самый мрачный переулок, где якобы находится Гудрун Тиндорф.

Мермейд был здоровенным свирепым кафром, обладавшим геркулесовской силой. Своим прозвищем он был обязан марке сгущенного молока, широко распространенной в Южной Африке. Ребенком он вылизывал все использованные банки, что попадались ему на глаза, и хозяева его родителей, фермеры из Наталя, так и прозвали его. С тех пор иначе никто не звал его.

Сначала он работал на ферме, а затем исходил все дороги Капской провинции в поисках временной работы. Поворотный пункт в его жизни наступил в тот день, когда, напившись пива, он до смерти избил белого, случайно встреченного в дюнах в окрестностях Кейптауна. Это убийство принесло ему всего лишь десять рэндов и наручные часы, но зато он обнаружил у себя новую склонность: ему понравилось убивать белых.

Еще одна случайность привела его к знакомству с Лилем, маленьким хитрым метисом с очень светлой кожей, активным членом АНК. В тот момент на счету Мермейда было уже шесть белых. Он действовал импульсивно, в зависимости от обстоятельств, и убивал одновременно и для удовольствия, и с целью наживы. Лиль дал ему убежище, а затем переправил из Кейптауна в Йоханнесбург. Сам он родился в Соуэто, и только в крупных городах чувствовал себя, как рыба в воде. Под его влиянием Мермейд научился убивать «с пользой», то есть придавать политический смысл своим звериным инстинктам. Совершенно неграмотный, он испытывал безграничное восхищение Лилем, который умел читать, писать и даже сдал экзамен на водительские права. Последнее время они оба скрывались в Претории, но Мермейд понимал, что долго это продолжаться не может. Задание, которое они выполняли сейчас, было последним перед новой жизнью. Нельзя же бесконечно ускользать из лап недремлющей южноафриканской полиции. Да и стукачей развелось слишком много, даже среди чернокожих. Так что все зависело от того, как им удастся сработать в ближайшие минуты. Обернувшись к напарнику, Лиль сказал:

— Вон белый, видишь? Это он.

Мермейд согласно заворчал и еще крепче сжал свою любимую дубинку, ощетинившуюся крупными гвоздями. Он никогда не любил огнестрельное оружие, обращаться с которым не умел, и надеялся главным образом на свою богатырскую силу. С такими руками и такой дубинкой он мог избить до смерти любого. Однажды топором он одним ударом разрубил человеческую голову до шеи...

— Эй, смотри! Он драпает!

Лиль ускорил шаг. Их будущая жертва углубилась в тупик, куда им и нужно было его загнать.

Малко бросил взгляд в начало улицы: никого. Йоханне потребуется минимум десять минут, чтобы поднять тревогу. Значит, рассчитывать ему придется только на себя. Двое чернокожих были уже слишком близко. Тот, кто повыше, был настоящим гигантом. У Малко не было оружия, и поэтому силы были слишком неравны.

Он побежал по переулку. Единственный шанс — это застигнуть врасплох Гудрун и завладеть ее оружием. Пробежав несколько метров, он обернулся: пригнувшись, ступая неслышно, как кошка, гигант приближался к нему. Не отставал и его сообщник. Внезапно прямо перед Малко выросла стена какого-то склада: слишком высоко, не перелезть. Справа — то же самое. Оставалась левая сторона. Он уже добрался до дома, о котором говорил чернокожий юноша: деревянная хибара и перед ней заросший травой палисадник. Тусклый желтый свет струился через грязные стекла.

Перепрыгнув через ограду, Малко в два прыжка достиг веранды. Поднявшись по деревянным ступенькам, толкнул дверь.

Голая лампочка освещала бедно обставленную комнату с большим круглым столом, за которым шесть чернокожих играли в карты. При вторжении Малко все застыли от изумления. Наконец самый старый из них вскочил, опрокинув стул, и резко что-то крикнул.

Не надо было знать язык, чтобы понять сказанное. Еще один поднялся и добавил еще что-то.

Ненависть, исходившая от них, была просто осязаемой.

Малко обернулся. Двое его преследователей не спеша поднимались по ступенькам веранды. В глубине комнаты виднелась дверь. Не произнося ни слова, он подошел к ней. Заперто. Отступив на шаг, он с силой ударил дверь ногой. Трухлявое дерево не выдержало удара. Малко бросился в темноту дворика и увидел в нескольких метрах перед собой еще одно строение, откуда исходил слабый свет. Пересекая двор, услышал отдаленный звук полицейской сирены. Если бы только это был Ферди! Дверь сарая была приоткрыта. Он толкнул ее и остановился как вкопанный. Помещение было освещено двумя тусклыми лампочками.

Откинувшись на спинку стула, на него в упор смотрел чернокожий мужчина. Пуля небольшого калибра просверлила ему третий глаз посередине лба. Он был мертв, — мертвее не бывает. Окинув помещение взглядом, Малко обнаружил еще три трупа, лежащих в разных уголках ангара. Смерть застигла их в различных позах: один лежал ничком, другой скорчился, заслонив рукой лицо, третий, упавший на ящик, еще держал в руке молоток. Все четверо были хладнокровно застрелены. Аккуратно и без помарок.

Он подошел к первому из них: со лба еще струилась кровь. В помещении стоял едкий запах пороха. Почему же он не слышал звука выстрелов? Гудрун!

Только она могла учинить эту бойню. В глубине он заметил еще одну дверь. Он сделал движение по направлению к ней, и тут, почувствовав чье-то присутствие слева от себя, резко повернул голову. Там находилась клетушка с окошком, которую он в первый момент не заметил. У двери неясно виднелся чей-то силуэт. Он увидел руку с пистолетом, протянутую в его направлении, услышал негромкое «паф», и одна из лампочек, в нескольких сантиметрах над его головой, разлетелась вдребезги.

 

Глава 5

Какое-то мгновение он стоял в оцепенении, затем бросился в угол, где было потемнее. И вновь тишина воцарилась в маленьком ангаре, где липкий запах крови смешался с едкой гарью пороха. Малко боялся пошевелиться, понимая, что в следующий раз его противник уже не промахнется. Оружие, из которого в него стреляли, было снабжено глушителем. А Гудрун Тиндорф всегда пользовалась именно таким оружием, так же как и сотрудники Моссада. Теперь Малко горько сожалел о том, что не взял с собой пистолет.

С момента выстрела прошло менее минуты.

Малко чуть-чуть сдвинулся с места, пытаясь разглядеть другую половину ангара. Как проверить, здесь ли еще Гудрун Тиндорф? Любой другой на се месте постарался бы исчезнуть, но немка, с ее стальными нервами, вполне возможно, ждала, когда он обнаружит свое присутствие, чтобы на этот раз уложить его наверняка.

С большими предосторожностями Малко стал шарить вокруг себя. В конце концов его пальцы нащупали горлышко бутылки. Не слишком равноценное оружие по сравнению с пистолетом, но все-таки лучше, чем ничего. Продолжив свои поиски, он обнаружил еще несколько бутылок. Со стороны, где находилась клетушка, послышался легкий шум: Гудрун Тиндорф по-прежнему была здесь и, устав ждать, когда Малко проявит себя, решила действовать сама.

И опять тишина. Чтобы удостовериться в своих предположениях, он схватил бутылку и бросил ее в направлении двери, через которую вошел.

«Паф-паф».

Два приглушенных выстрела, казалось, слились в один. Бутылка разлетелась на куски, не достигнув стены. Имея дело с таким снайпером, бессмысленно было пытаться выскочить из ангара. Он получит две пули в голову — вот и все. Гудрун действовала по израильской методике: два выстрела подряд, чтобы поразить цель наверняка... Ну и баба! Недолго думая, бросила свое тепленькое местечко в «Карлтоне» и примчалась убрать сообщников. И все это из-за простого взгляда. Малко все лучше понимал, почему ей до сих пор удается оставаться в живых. Опять шум. На этот раз Гудрун перешла в атаку.

Малко осторожно глянул в щель между двумя ящиками и увидел се. Стройный силуэт с вытянутой рукой перемещался мягко, как кошка.

Малко прислушался. Где же Ферди? Снаружи не было слышно никакого шума. Гудрун Тиндорф не хотела рисковать и наверняка решила убрать того, кто мог ее узнать: Малко. Он еще раз осмотрелся. В позиции, в которой она находилась, немка держала под прицелом обе двери. А ему, чтобы добежать до любой из них, надо было преодолеть несколько метров открытого пространства. И против такого противника никакие уловки не помогут...

Он отступил немного назад и почувствовал спиной стену. В этот момент снаружи раздались шаги. Пистолет с глушителем повернулся на звук. На пороге появились два силуэта, один из них — огромный. Гудрун что-то рявкнула, и они застыли. Несмотря на темноту, Малко узнал двух «стролли», что преследовали его. Судя по всему, они работали на немку, потому что один из них что-то хрипло сказал ей в ответ. Теперь он один был против троих... Однако времени предаваться горестным размышлениям у него не было. Оба чернокожих начали медленное движение в его сторону под прикрытием пистолета Гудрун Тиндорф. Если ничего не предпринять, эти двое просто прикончат его, и все. Гигант держал в руке доисторическую палицу. У второго на правой руке было надето что-то похожее на шипастое металлическое кольцо. Полумрак не давал рассмотреть, что именно это было.

Бесшумно ступая ногами в кроссовках, они медленно приближались к тому месту, где он находился. В том хаосе, что царил в ангаре, видеть его они еще не могли.

Задержав дыхание, он выпрямился, вжавшись в стену и сжимая в руке горлышко бутылки. Рубашка, мокрая от пота, прилипла к телу. Гигант возник перед Малко так внезапно, что тот чуть не опоздал. Огромная дубинка с гвоздями, плоское лицо с приплюснутым носом, покатый лоб. Изо всех сил Малко ударил бутылкой по тон руке, что держала дубинку. Бутылка опустилась точно на запястье гиганта. Тот взвыл от боли. Малко успел схватить другую бутылку, но гигант кафр уже бросился на него, как разъяренный кабан, вытянув вперед левую руку.

И снова Малко нанес удар, целясь в лоб. Посыпались осколки, брызнула кровь, и мгновение спустя узловатые пальцы сомкнулись на его горле. Они упали оба. Негр был куда тяжелее, чем он! Килограммы и килограммы мускулов, крепких, как металл, испускающих едкую вонь. Горлышко разбитой бутылки по-прежнему оставалось в руке Малко. На ощупь он приставил его к горлу чернокожего и надавил, одновременно поворачивая... Давно ему не приходилось участвовать в такой звериной схватке... С рычанием его противник вынужден был отстраниться, чтобы не оказаться с перерезанным горлом. Краем глаза Малко заметил силуэт Гудрун и укрылся за массивным телом гиганта. «Паф-паф». Снова мимо. Снаружи раздался пронзительный свисток, и немка тут же растворилась в темноте.

Обрадоваться Малко не успел: что-то холодное охватило его горло, и несколько острых шипов впились в шею. Как молния, промелькнула мысль: это колючая проволока, и его пытаются задушить так же, как это делал в свое время Элко Кризантем, его метрдотель-телохранитель, с помощью своего смертоносного шнурка. Одна из колючек глубоко впилась в мякоть шеи. Малко не мог удержаться от крика. Резким ударом колена маленький метис бросил его вперед, на кучу мешков. Прижавшись к нему, он все туже сжимал колючую проволоку, раздавливая гортань, обдирая кожу, перекрывая дыхание. Гигант, оказавшись под ними, левой рукой схватил Малко за обе ноги, не давая ему двигаться.

Красная пелена застилала глаза Малко. Он тщетно пытался подсунуть палец под проволоку. Кровь стучала в висках; силы начали покидать его. Целиком поглощенные своим делом, убийцы не произносили ни слова.

Совсем рядом раздался выстрел. Затем несколько свистков. Чернокожие шепотом обменялись несколькими фразами. Малко, притворившийся мертвым, почувствовал, как гигант выбирается из-под него.

Маленький метис сжал его горло еще разок и начал сматывать свое оружие, сдирая колючками кожу. Затем еле слышный звук удаляющихся шагов: оба негра выскользнули наружу, двигаясь бесшумно, как призраки.

Еще не придя в себя, Малко поднялся, ощупывая окровавленную и страшно саднящую шею; в глазах плясали светлячки, но дыхание мало-помалу восстанавливалось. У него было ощущение, что он дышит жидким огнем.

Прогремела автоматная очередь, послышались крики. Он прикрыл глаза; от запаха крови закружилась голова. Силуэт, внезапно возникший в проеме двери, рявкнул:

— Не двигаться! Выходите по одному с поднятыми руками!

Капитан Критцингер бесшумно продвигался вдоль старой лачуги, в обход ангара, окруженного полицией. Он был настороже, но особых опасений не испытывал, так как знал, что негры, даже завзятые «стролли», не решаются связываться со спецназовцами. Вдруг он скорее почувствовал, чем заметил, силуэт человека, прижавшегося в углу. Через мгновение силуэт исчез в темноте. Вытащив пистолет из кобуры, капитан сделал несколько осторожных шагов и, дойдя до угла, остановился, прислушиваясь. Невдалеке раздался выстрел, затем свистки полицейских.

В тот момент, когда он двинулся дальше, его противник тоже сделал шаг вперед, и они почти наткнулись друг на друга. Он успел только заметить стройный силуэт и направленный на него пистолет.

Инстинктивно он схватил ствол, смотревший ему прямо в лицо, пытаясь отклонить его в сторону. Последнее, что он услышал, было приглушенное «паф», и мир погрузился во мрак. Вторую пулю, которая, дробя кости, вошла ему в голову под носом и застряла в мозгу, он не почувствовал. Он был уже практически мертв, но пальцы его так и не выпустили ствол оружия, из которого он был убит. Падая, он потянул за собой пистолет.

Чтобы не упасть вместе с ним, Гудрун Тиндорф выпустила оружие из рук и бросилась бежать. В любом случае, в ее сумочке лежал еще один пистолет. Пробежав через два палисадника, она перелезла через ограду и вошла еще в один ангар, от которого у нее был ключ. В углу был люк. Откинув крышку, немка по лестнице спустилась в подвал. В одной из стен открывался узкий лаз, шедший под улицей на другую сторону, в небольшой дом, куда вряд ли кому-либо придет в голову зайти. Его владелец находился в Замбии, и соседи считали, что дом выставлен на продажу. Стоя в темноте, Гудрун Тиндорф перевела дыхание, перебирая в памяти возможные ошибки. К счастью, инстинкт се не обманул. Человек, который разглядывал ее в баре «Карлтона», действительно был врагом.

Прислонившись к стене ангара, с наскоро перевязанной шеей, Малко рассеянно наблюдал за суматохой, царившей вокруг. Тела четырех жертв Гудрун Тиндорф лежали в ряд на полу под охраной солдата-спецназовца. Остальные обыскивали квартал в поисках террористки и ее сообщников.

В этом квартале белый был врагом. Дверь ангара распахнулась, и в помещение с шумом вошла небольшая группа людей. Ферди толкал перед собой метиса небольшого роста, чье лицо представляло собой кровавое месиво. По бокам — два солдата с автоматами наперевес. На сложенных за спиной руках метиса были надеты наручники. Ферди поставил его перед Малко, под тусклой лампочкой.

— Этот пытался вас убить?

Голова метиса была склонена на грудь. Схватив его за курчавую гриву, южноафриканец с силой поднял ее. Лицо его, казалось, побывало в бетономешалке: нос расквашен, один глаз заплыл, губы рассечены, скулы ободраны.

— Пытался оторвать кое-что у одного из наших, — объяснил Ферди. — Ну, и тот обработал его немного прикладом. Но рапорт придется составить: парень перестарался. Ну, так это он?

Малко взглянул в единственный открытый глаз. Несмотря на разбитое лицо, его еще можно было узнать.

— Это он, — сказал Малко. — А другой, гигант?

— Упустили, — признался полковник. — Трудно в этом квартале работать. Зайдешь в любой дом — так там толпа, готовая тебя линчевать. Но этот заговорит. Так ведь? Как тебя зовут?

— Лиль, — пробормотал метис.

Ферди по-отечески полуобнял его за плечи.

— Ну что ж, Лиль, ты ведь знаешь, что тебя ожидает, такого любителя душить людей? Отличный пеньковый галстук... Тем более что за тобой, видимо, водятся и другие грешки...

Лиль не отвечал, опустив голову и угрюмо сопя расквашенным носом. По знаку Ферди солдаты вывели его наружу. Полковник крикнул им вслед:

— Доставьте его к нам! Я сам им займусь!

Когда те вышли, Ферди вытащил из кармана куртки длинноствольный пистолет и, держа его за ствол, протянул Малко.

— Посмотрите-ка. Только осторожнее с отпечатками.

Малко осмотрел оружие. Это был британский «Викинг» 227-го калибра с встроенным глушителем, который увеличивал его длину на добрых двадцать сантиметров. Очень похож на его собственный сверхплоский пистолет, если не считать глушитель.

Магазин вмещал двенадцать патронов, и калибр был невелик, но точность и бесшумность стрельбы делали его сверхопасным оружием.

— Где вы его обнаружили? — спросил Малко. — Это наверняка пистолет Гудрун Тиндорф.

— В руке одного из моих помощников, — мрачно сказал Ферди. — Он был убит из него. Две пули в голову в упор. Он не отпустил его, и она была вынуждена оставить пистолет. У нес, видимо, есть еще один.

— Ее вы не нашли?

— Нет, — ответил тот. — Мы продолжаем обыскивать квартал. Однако если мы будем слишком усердствовать, через пять минут тут начнется восстание.

Малко вернул ему пистолет.

Пришедшие на смену спецназовцам полицейские обследовали каждый уголок ангара в поисках отпечатков пальцев и возможных тайников с оружием. Снаружи солдаты обеспечивали охрану. Ферди завернул пистолет в кусок ткани.

— Отвезти вас в госпиталь?

Шея у Малко была словно облита кислотой, но он отрицательно покачал головой.

— Не стоит. Раны неглубокие. Я лучше вернусь в отель.

— Оставьте вашу машину здесь, — сказал Ферди, — потом вам ее пригонят, и поедемте со мной.

На улице моросил дождь. Машины с мигалками на крыше блокировали улицу у лавочки «только для черных». Под фонарем Малко заметил солдата с автоматом. Квартал выглядел еще более мрачным. Они сели в машину Ферди. Двое солдат охраняли «гольф» Гудрун Тиндорф. Малко отдал ключи от своей «сьерры», и они отправились к центру Претории. Шея Малко нестерпимо горела. Чтобы отвлечься, он спросил:

— Вам понятно, что там произошло? Кто эти убитые негры? Что их связывает с Гудрун Тиндорф?

Ферди затормозил у светофора.

— Пока что мы бродим в потемках, — сказал он. — Вот установим их личности, и станет яснее.

Дальше они ехали молча вплоть до «Холидей Инн». От боли Малко почти не мог повернуть голову. Ферди остановил машину под портиком отеля. В темноте Малко различал только его грустный профиль с двойным подбородком. Уже давно он ожидал тот вопрос, который наконец задал ему южноафриканец:

— Как вы разыскали Гудрун Тиндорф?

С гримасой боли Малко повернул к нему голову. Трудный момент.

— Ферди, — начал он, — я совершил ту же ошибку, что и вы. У меня была информация, которую по просьбе моей конторы я должен был использовать сам, ничего вам не говоря. Если бы я ослушался свое начальство, Гудрун была бы арестована, а ваш капитан остался бы жив... Я очень сожалею...

Вкратце он рассказал ему обо всем, не упоминая, правда, Йоханну. Когда он закончил, южноафриканский полковник задумчиво кивнул головой.

— Я не сержусь на вас, — сказал он. — У вас непростая работа, не всегда легко определить, что правильно, а что неправильно... Однако я ничего не скажу своему начальству. Это не пошло бы на пользу нашему сотрудничеству. Я сообщу, что вы навели нас на след, но мы неудачно использовали полученные сведения.

— Спасибо, — с чувством сказал Малко.

У него поднималась температура, и ему не терпелось лечь в постель.

— И еще одно, — сказал Ферди. — В следующий раз упускать ее нельзя.

— Постараемся, — обещал Малко.

Поднявшись по эскалатору, он взял ключ от номера и поднялся на седьмой этаж, куда можно было добраться, только имея специальный ключ от лифта. Кровь болезненными толчками пульсировала у него в горле. Его «сейко-кварц» показывали половину второго ночи. Длинный день. Не раздеваясь, он упал на кровать и через несколько секунд уже спал глубоким сном.

Веревка сжималась вокруг его шеи, и толпа, окружавшая виселицу, наспех установленную во дворе замка Лицен, завопила. Малко узнал стоящую в первом ряду Александру, которая грустно смотрела на него. Она сделала неуместный в такой момент жест, медленно приподнимая широкую, из черного бархата, юбку, чтобы он смог в последний раз увидеть серую подвязку, отчетливо выделяющуюся на ее белой коже.

Потом палач резко толкнул его, ноги ощутили лишь пустоту, и веревка резко затянулась на его шее.

С криком ужаса он внезапно проснулся, сердце у него бешено колотилось. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где он находится. Номер гостиницы «Холидей Инн» был по-прежнему пуст. Зато шея ужасно болела. Он встал и, сняв повязку, посмотрел в зеркало. Шея была усеяна жутким пунктиром вспухших нагноений. Покрасневшая и натянутая кожа, казалось, готова была лопнуть при любом движении. Даже глотать было больно... Он бросился под душ, но сразу же выскочил, крича от боли. Контакт с водой был невыносим... Ему пришлось удовлетвориться наспех принятой ванной. Южноафриканские коллеги ждали его к одиннадцати часам на важное совещание. Он сделал себе временную повязку и спустился вниз.

Газета «Рэнд дейли мейл» упоминала о вчерашнем взрыве в коротком сообщении из четырех строк, помещенном в рубрике происшествий.

Когда он встретился с Ферди на Чёрч-стрит, тот бросил беспокойный взгляд на шею Малко.

— Вам, должно быть, очень больно, — сказал Ферди. — Нужно показаться врачу. Иначе будет заражение.

Совещание проходило в той же комнате, что и накануне. Йоханна встретила Малко вымученной улыбкой, с виду по-прежнему суровая. Остальные три офицера южноафриканских служб, один из которых — бородач — словно сошел с картинки, молча ожидали. Ферди открыл обсуждение, высветив на экране фотографии четырех негров, тела которых были найдены в ангаре.

— Мы продвинулись в расследовании — объявил он. — Этот ангар служил складом для банды, которая совершала налеты на магазины и угоняла машины. Двое убитых были уже несколько раз арестованы и значились в картотеке, но в политике, насколько известно, замешаны не были. Личность двух других не установлена.

— Вам удалось найти что-нибудь интересное? — спросил Малко.

— Да, — сказал Ферди. — В подвале под автомобильными деталями мы обнаружили замаскированный тайник. Три пистолета, а главное — партию взрывчатки того же типа, что была использована на Чёрч-стрит. С очень замысловатыми взрывателями, которые не могли быть изготовлены здесь...

— А что Гудрун Тиндорф?

— Ничего. Мы показывали ее фото в квартале, но никто, кажется, ее не знает. Зато группа, которую я посылал в гостиницу «Карлтон», выяснила интересные вещи...

— Какие же? — спросил Малко.

Ферди сделал знак офицеру с бородой, который пошел и открыл дверь, затем втолкнул в комнату блондинчика с вызывающими усами, сильно осунувшимся, мертвенно-бледным лицом и блуждающим взглядом. Он буквально рухнул на стул с опущенной головой под неодобрительными взглядами присутствующих офицеров. Йоханна бросила сухим тоном фразу на африкаанс, и только тогда тот поднял голову.

— Это Йохан Бота. Он работает портье в гостинице «Карлтон», — объяснил южноафриканский полковник. — Мы привезли его сюда, чтобы он рассказал о том, что знает. Это весьма интересно.

Он повернулся к блондину:

— Итак, господин Бота.

Мужчина неуверенно начал говорить на едва понятном английском.

— Я познакомился с мисс Тиндорф примерно три недели назад, — начал он. — Она сказала, что ей нужно со мной поговорить... Мы встретились в баре за стаканчиком виски в подземной галерее. Она назвалась Гретой Манштейн и объяснила мне, что приехала из Германии со своим покровителем, богатым промышленником, что она осталась в Йоханнесбурге без гроша и ей не на что купить обратный билет на самолет, чтобы вернуться в Европу. Она сказала еще, что ей необходимо быстро заработать деньги и она готова на любую работу.

Ферди прервал его ровным голосом:

— Вы уже поставляли проституток клиентам «Карлтона»?

Блондин опустил голову и выдохнул: «Да». Малко отметил, что Гудрун Тиндорф должна была быть в курсе этого и действовала наверняка. Она была, наверняка, очень сильным противником.

После нескольких глотательных движений блондин продолжил плаксивым голосом:

— Сначала я отказался... (Ферди издал сдержанный смешок.) На следующий день она попросила меня зайти к ней в номер, чтоб посмотреть украшения, которые она могла продать... Я пошел к ней, ну и...

— И?

— Украшений у нее не было, — признался портье «Карлтона», — но она меня встретила в таком виде...

— И вы с ней переспали.

Наступило молчание. Портье с трудом сглотнул слюну и продолжил ледяным тоном:

— Потом мы с ней договорились. Я оставил номер за ней и находил ей клиентов. В большом отеле всегда найдутся охотники до такого рода вещей. Им достаточно увидеть хорошенькую женщину, более или менее свободную. В общем, дело сразу пошло на лад. Иногда она даже обходилась без моей помощи и сама находила мужчин в различных ресторанах гостиницы. Но она всегда аккуратно делилась со мной, отдавая мою долю.

— И сколько? — спросил Ферди.

— Половину, — признался тот, опуская глаза.

— Она была записана под именем Греты Манштейн?

— Нет, я боялся из-за полиции. Каждый вечер я записывал номер на вымышленное имя. И поскольку он нормально оплачивался, никого это не заботило. Эта... молодая женщина не получала корреспонденции, ей никто не звонил, и телефонистки ничего не могли заметить.

Ферди повернулся к Малко.

— Мы тщательнейшим образом обследовали ее номер, но ничего не нашли, кроме вещей, которые легко заменить. Она наверняка предусмотрела запасной вариант на случай, если бы ей пришлось быстро покинуть отель. Проверка телефонных звонков также ничего не дала. Были только внутренние звонки.

Малко пощупал свою опухшую шею, которая саднила. Гудрун Тиндорф была все-таки гением. Таким вот образом она могла долго скрываться от полиции, оставаясь в самом центре Йоханнесбурга... То, что он принял было за невероятное везение, было на самом деле результатом надежнейшей организации. Под защитой портье ей нечего было опасаться каких-либо расследований. И то, что она имела нескольких «клиентов», не должно было ее особенно стеснять.

Своего рода самофинансирование... Ферди обратился с суровым видом к портье:

— Вам повезло, что мы принудили ее к бегству, иначе она убрала бы вас, как и других своих сообщников.

Портье отер пот со лба. Трое остальных офицеров смотрели на него как на слизняка, вылезающего из-под куста.

— Это все? — спросил Ферди. — Вы от нас ничего не скрыли?

— Ничего, клянусь вам, — забормотал блондин. — Я никогда больше не буду, клянусь, клянусь!

Он уже встал, готовый уйти.

— Он лжет, — неожиданно произнес Малко спокойным голосом.

Ферди повернулся к нему:

— Почему вы так думаете?

— Гудрун Тиндорф не случайно обратилась к нему. Она слишком осторожная женщина. Она могла ведь нарваться на доносчика или на рьяно исполняющего свой долг гражданина. Наверняка между ними есть связь. Допросите его.

Осунувшись, портье вновь сел. С исказившимся от ярости чертами лица Ферди приблизился к нему. Резко взорвавшись, он накинулся на портье и, брызжа слюной, чеканил непонятные для Малко слова на африкаанс. Когда он замолчал, портье съежился на стуле. Ферди объявил Малко:

— Я объяснил ему, что мы можем упрятать его на пять лет в тюрьму, если выяснится, что он знал, кем была Гудрун Тиндорф.

Судя по всему, угроза подействовала. Портье медленно вытащил из кармана маленькую записную книжку красного цвета, полистав которую, он написал на листке бумаги имя и номер телефона. Ферди тотчас же взял его и прочитал: «Катрин Сойдерорт. 8372616». Кто это?

— Одна... проститутка по вызову, — пролепетал портье. — Это она мне прислала ту. Но я вам клянусь, что...

Взгляд Малко случайно встретился со взглядом Йоханны. Молодая женщина побледнела, кровь схлынула у нее с лица. Ее руки судорожно впились в блокнот, и она опустила глаза.

 

Глава 6

Ферди протянул Йоханне бумажку с телефоном проститутки.

— Найдите мне адрес этой девицы.

По-прежнему бледная, Йоханна взяла бумагу и вскоре вышла. Тогда полковник обратился к Малко:

— Мы позаботимся о том, чтобы этот тип был тепленьким, пока мы не съездим в Йоханнесбург и не поговорим с этой девицей. Вы едете со мной?

— Конечно, — сказал Малко.

Бородатый офицер увел портье «Карлтона».

— У меня есть идея, — неожиданно сказал Малко. — Что если мне самому побеседовать с девицей?

Ферди удивленно посмотрел на него.

— Зачем?

— Она может заупрямиться, — сказал Малко. — Если мы будем действовать в лоб и она не согласится сказать нам то, что она знает, тогда мы пропали. У вас не так много возможностей, чтобы оказать на нее давление. Я же могу попытаться мягко выудить из нее то, что она знает. Если у меня не получится, вы всегда успеете вмешаться.

Ферди слушал его, почесывая подбородок. Малко не хотел показаться чересчур настойчивым. Южноафриканский коллега кивнул головой в знак согласия.

— Вы правы, это, должно быть, неплохая идея. Но я вам дам прикрытие. Чтобы не повторилась вчерашняя история. Никогда не знаешь, что может случиться.

— Обязательно, — сказал Малко.

Успокоившись, полковник налил себе чашку чая, Малко последовал его примеру. У него снова страшно заболела шея. Едва они закончили пить чай, как дверь открылась и вошла Йоханна, по-прежнему белее полотна.

— Я нашла адрес, господин полковник, — сообщила она. — Эта девица живет в Хиллброуне, южном пригороде Йоханнесбурга.

— Прекрасно, — одобрил Ферди. — Мы поменяли наши планы. Наш друг, князь Линге, сначала сам пойдет с ней на встречу. Найдите ему машину с охраной из четырех человек, из наших.

Малко показалось, что слезы навернулись вдруг на глаза Йоханны. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы ответить почти нормальным голосом:

— Конечно, полковник.

— Кстати, — добавил Ферди, — проводите господина Линге в медпункт, пусть ему сделают укол. Мне кажется, что он очень страдает.

— Пойдемте, — сказала Йоханна с сияющей улыбкой.

Малко последовал за ней по зеленоватым коридорам. Они прошли через несколько бронированных дверей, прежде чем оказались перед маленькой комнатой, где хозяйничала чернокожая медсестра. Она сняла повязку с шеи Малко и скривилась в гримасе:

— Выглядит неважно, началось заражение.

Когда медсестра стала обрабатывать раны, Малко почувствовал, что ему сейчас станет плохо. Йоханна не сводила с него влюбленного взгляда. Наконец пытка закончилась, и, наложив новую повязку, ему еще вкололи антибиотик. Сестра предупредила его:

— Вечером надо сделать еще один укол.

— Я ему сделаю сама в гостинице, — живо предложила Йоханна. — Я прошла медицинскую подготовку. Дайте мне все необходимое.

В тот момент, когда они собирались выйти из медпункта, появился Ферди.

— Хорошо, что вы здесь! — сказал он. — Я боялся, что вы уедете прямо туда. Позвоните мне, когда вы что-нибудь узнаете. Йоханна, пойдемте со мной, я вам что-то должен дать.

Малко остался один у лифта. Несомненно, Йоханна придет сделать ему укол. Но перед этим он должен был убедить Шону ничего не предпринимать...

Это были похожие один на другой домишки, выстроившиеся в ряд напротив глухой стены. Квартал для тех черных, которые не хотели жить в «тауншипах», поселках-спальнях для чернокожих африканцев. Вид этого квартала под серым небом наводил тоску. Малко остановил свою машину перед двухэтажным домиком под номером 6. Позади него послушно остановился «рейнджровер» южноафриканских спецслужб с четырьмя «гориллами» в штатском. Не было видно ни одного прохожего. Малко вошел в коридор, где пахло капустой и плавал тошнотворный запах наркотической травки.

«Катрин Сойдерорт. 1-й этаж» — гласила надпись черными чернилами на куске картона. Малко постучал в указанную дверь. Внутри послышалось какое-то движение, и не очень любезный голос произнес что-то непонятное через дверь. Он снова постучал, добавив:

— Я от Йоханны.

На этот раз дверь приоткрылась. Взлохмаченная, с всклокоченными волосами, одетая в сероватую майку и джинсы, пышнотелая Шона была неузнаваема. Увидев Малко, она отпрянула и хотела закрыть дверь. К счастью, он успел просунуть ногу.

— Дайте мне войти, — сказал он. — У меня важное дело. Иначе вам придется иметь дело с четырьмя полицейскими, которые ждут снаружи.

Глаза чернокожей женщины помутились, и, ни слова не говоря, она сразу отворила. Небольшая комнатка напоминала свалку. В углу Малко заметил элегантную красную шляпку, висевшую на палке. Шона села на кровать, указывая Малко на старое кресло, заваленное нижним бельем.

— Что вы хотите? Что это еще за история?

Она вновь сделала обиженную гримасу, лицо ее стало замкнутым, а выражение презрительным.

— Девушка, фотографию которой я вам показывал, — спросил Малко, — вы ее хорошо знаете?

Лицо Шоны выразило досаду.

— А вам-то какое до этого дело? Вы что, сыщик, что ли?

— Я не сыщик, — пояснил Малко, — но я веду расследование.

В самых простых выражениях он кратко объяснил ей самое необходимое, напирая просто на тот факт, что Гудрун Тиндорф была опасной террористкой. Шона, казалось, его не слушала.

— Кто к вам направил Гудрун Тиндорф? — спросил Малко в заключение. — Если вы мне не скажете, то этот вопрос вам придут задать полицейские. В таком случае вы и ваша подруга Йоханна рискуете иметь большие неприятности...

В течение нескольких нескончаемых секунд Шона хранила молчание.

Малко даже усомнился, поняла ли она, о чем идет речь. Наконец, усталым голосом, она обронила:

— Одна подружка.

— Ее имя?

— Ее зовут Ванда.

— Где ее можно найти? Здесь, в Йоханнесбурге?

— Нет. В Габороне.

— Где это? — удивленно спросил Малко.

— В Габороне, в Ботсване, — раздраженно ответила Шона. — Она работает в гостинице «Габороне Сан».

Малко приходилось слышать о Ботсване, маленьком государстве с чернокожим населением, граничащем с ЮАР, но он никогда не слышал название его столицы, Габороне.

— Как вы с ней познакомились? — настойчиво спросил Малко.

Шона измученно вздохнула:

— Ванда мне позвонила. Она сказала, что у нее есть подружка, которая хотела бы работать в Йоханнесбурге. Что хоть она и белая, но в полном порядке. Что это иностранка. Вот и все. Та приехала, и я ей помогла.

— Благодаря Йохану Боте?

На сей раз Шона отреагировала яростной мимикой.

— Откуда вы это знаете?

— Я в курсе многих вещей, — произнес Малко. — Его допрашивала полиция. Будь я на вашем месте, я бы повременил появляться в «Карлтоне». Вы больше ничего не знаете об этой немке?

Шона резко поднялась, и он подумал, что она попытается ударить его.

— Нет! — закричала она. — Убирайтесь!

Малко, в свою очередь, поднялся, уверенный, что она сказала ему правду. Гудрун Тиндорф была не из тех женщин, которые распространяются о своей жизни. Дверь захлопнулась за ним, и он услышал, как Шона заорала:

— Чертов белый!

Да, она явно не леди.

Четверо полицейских нервно шагали взад-вперед по улице, и Малко поспешил их успокоить.

— Передайте полковнику Костеру, что все в порядке и что я получил необходимую информацию. Завтра утром мы обсудим это на совещании.

Шею у него еще дергало, и он торопился поехать отдохнуть. Он сел за руль «сьерры», и ему стоило огромного труда разыскать в лабиринте Йоханнесбургского предместья скоростную автомагистраль, ведущую в Преторию.

Йоханна должна была поставить ему добрую свечу... Как неосторожно для молодой женщины в ее положении иметь любовную связь с такой девицей, как Шона. Положительно, человеческие существа очень странные.

От температуры кровь стучала у Малко в висках, и шею невыносимо жгло. Лежа в одних плавках на постели, он беспрестанно ворочался, не находя покоя. Послышался звонок в его номер, и, поскольку на этаж не было прямого доступа, он подумал, что это горничная. Он поднялся и пошел открывать дверь.

Перед ним возникла Йоханна.

— Я пришла сделать укол, — сообщила она.

— А как же вы прошли сюда?

— Они меня знают, — сказала она с улыбкой.

Йоханна вошла, и Малко закрыл за ней дверь. Казалось, она не заметила, что он был почти голый. Она положила свою сумку и сняла пиджак, открывая шелковую блузку, которая туго облегала ее тяжелые груди. Взгляд Малко опустился ниже, и он не поверил своим глазам. Под узкой серой юбкой он увидел четко вырисовывающиеся тонкие змейки подвязок! Вместо колготок на ней были серые чулки, а мокасины уступили место открытым элегантным туфлям на высоком каблуке! Йоханна склонилась слегка над столом, повернувшись спиной к Малко. Она готовила все необходимое для укола и невольно выставила свой пышный зад. Потом она вернулась со шприцем в руках.

— Ложитесь набок.

Малко повиновался. Он едва почувствовал укол. Потом пальцы Йоханны стали осторожно массировать место укола. Она присела на край кровати.

— Я вам не сделала больно?

Голос молодой женщины был мягким, со странными хриплыми интонациями.

Он повернулся к ней: она склонилась над ним с двусмысленным выражением, нежным и взволнованным.

— Нет, — ответил он. — Кстати, я видел Шону. Она сообщила мне нужную нам информацию. Я думаю, что в отношении ее дело на этом остановится.

Малко быстро рассказал ей про свою встречу с проституткой. Йоханна слушала его с жадностью. Сдавленным голосом она сказала:

— Не знаю, как вас и благодарить... Я так испугалась...

С глазами, полными слез, она замолчала. От этого Малко даже забыл о болезненных узлах на шее. Он положил руку на ее обтянутое нейлоном колено и принялся нежно поглаживать его, поднимаясь вдоль ноги.

— Вы часто одеваете чулки?

Йоханна отрицательно покачала головой.

— Нет, я их только что купила.

Это признание произвело на Малко эффект тонизирующего укола. Он почувствовал, как его плоть увеличивается, натягивая ткань плавок. И будто почувствовав это, пальцы Йоханны соскользнули с его бедра и легли на разгоряченное место. Довольно долго они ничего не говорили. И несмотря на то, что Малко знал тело Йоханны с того неожиданного вечера, он испытывал сильнейшее желание вновь познать его. Его пальцы поднимались все выше вдоль чулка; затем нащупали голое тело, отчего он ощутил восхитительное покалывание вдоль позвоночника. Его рука продвинулась дальше и почувствовала горячую влажность, восхитительный поток нектара. Было видно, что сейчас Йоханна не отбывала повинность.

Неожиданно у него пропало желание флиртовать. Он потихоньку надавил ей на плечи, и она легла рядом. Он не стал ничего снимать с нее, ограничившись тем, что поднял вверх ее юбку, обнажая темный низ живота. С восхитительной легкостью он проник в нее и вскрикнул от боли: забыв о его ране, Йоханна обняла его за шею.

— Ой, извини!

Она опустила руки и взяла его за бедра. Он начал медленно двигаться, почувствовав по вздыманию ее бедер, что мало-помалу она возбуждалась. Открыв рот и закрыв глаза, она часто дышала и вдруг стала все более отрывисто постанывать, потом, ослабнув, с криком упала на постель. Малко достиг своего пика вслед за ней, и они так и остались лежать, не двигаясь. В зеркале, висевшем над письменным столом, он увидел отражение Йоханны, с задранной на бедрах юбкой, с голыми ляжками, на которых выделялись подвязки, с расстегнутой блузкой и в туфлях, зацепившихся за покрывало.

Дивная картина.

— Я думал, вы любите только женщин, — тихо сказал он.

Йоханна чуть улыбнулась.

— Не совсем так. Я всегда колебалась. С Шоной я сошла с ума, я была целиком в ее власти... Уже давно я не занималась так любовью. Вы были великолепны...

— Ну уж, — сказал Малко.

Она приложила палец к его губам:

— Нет, не сейчас, я имею виду с Ферди. Вся моя жизнь была поставлена на карту. Поэтому я так хотела вас отблагодарить и почувствовала такую тягу к вам. Я не думала, что это будет так хорошо. Вы мне доставили большое удовольствие.

— Будем надеяться, что это нечто большее, чем антракт...

— Не знаю, — сказала она.

Что касается его, то у него возникло желание знать это. Все еще находясь в ней, он вновь начал медленно двигаться. Затем он вышел из нее, перевернул ее на живот и взял сзади. Она сама приподнялась, выгнула спину, позволяя ему еще глубже проникнуть в нее. Потом ее рука поискала руку Малко и положила ее на ляжку, на то место, где кончался чулок.

— Держи меня здесь, — прошептала она. — Крепко.

Он сделал, как она просила, и начал изо всех сил мять ей ляжки, продолжая свои движения.

Йоханна издала глухой стон и в несколько секунд достигла сильнейшего оргазма, который сотрясал ее всю и не замедлил спровоцировать Малко. Воистину это было обращение на путь истинный.

Он не знал чему, любви или уколу, это можно было приписать, но во всяком случае рана на шее уже не так болела. Йоханна, прижавшись к нему, тихонько ласкала его. Наполовину эротически, наполовину нежно. Она сказала вдруг:

— Я бы хотела сбежать с тобой на несколько дней на какой-нибудь солнечный остров. В прошлом году я с одной подругой летала на Джамбу-Джет Туром, Сейшельские острова и на Маврикий. Это было великолепно. Все преимущества организованного тура плюс независимость.

— В самом деле? — сказал Малко, пальцы которого послушно следовали изгибу ее груди.

— Да, — продолжала Йоханна, — на Сейшелах мы жили в хижине, а на Маврикии — на вилле, опоры которой омывались океанской волной. По прибытии нас встретили, все было организовано. С тобой, — добавила она, — было бы еще замечательней.

— Вот подожди, — сказал Малко, — когда мы поймаем в ловушку Гудрун, тогда полетим на самолете в Джамбу!

Йоханна встала, опустила юбку и с грустью сказала:

— Я должна ехать. Мне надо быть на одном ужине.

Они обнялись у двери, и она подняла на него влажные от набежавших слез глаза.

— Ты знаешь, мне стыдно за тот вечер. Я ничего не соображала.

Она стала удаляться по коридору и, прежде чем исчезнуть за поворотом к лифту, обернулась, чтобы улыбнуться ему напоследок. Он закрыл дверь, пребывая в состоянии радостного опьянения. Если его миссия пойдет так же успешно, как и исполнение его желаний, он получит медаль от Конгресса.

Ферди нервно покусывал потухшую сигарету и приблизился к Малко с выражением нетерпения, которое читалось в его серых глазах.

— Вы не позвонили мне вчера вечером?

— Я спал, — соврал Малко. — Эта дурацкая рана измучила меня. И потом я предпочел поговорить с вами лично. Я не очень доверяю телефону.

Офицер кивнул головой. Этот аргумент был для него приятен. Малко только что сходил в медпункт, где ему наложили новую повязку и сделали укол, правда без вчерашних восхитительных дополнений. Заражение было, по-видимому, остановлено, и опухоль на шее спала. Он кратко изложил, как прошел его визит к Шоне. Ферди казался разочарованным.

— Нам будет трудно разыскать Гудрун в Габороне. Эти девицы беспрестанно меняют свои псевдонимы.

— А вам ничего не удалось узнать?

— Мы обнаружили только след, оставленный ею при въезде в страну, — сказал Ферди. — Под именем Манштейн. Ее документы, судя по всему, были в порядке. Она указала один адрес, фальшивый конечно, в Кейптауне. Это все.

В дверь постучали. Это была Йоханна. Она вежливо улыбнулась Малко и протянула бумагу Ферди. Она снова была в мокасинах и в джинсах и обрела обычный строгий вид. Полковник пробежал глазами сообщение и, ни слова не говоря, передал его Малко. Это был очень короткий текст, на английском, отпечатанный на машинке.

«Если до конца недели Нельсон Мандела и Уолтер Сизилу не будут выпущены на свободу, мы нанесем новый удар!»

Подпись: «Умкхонто Ве Сизве».

— Это предупреждение поступило вчера вечером в штаб-квартиру полиции, — доложила Йоханна. — Там установили, что это напечатано на той же машинке, что и послание, объявившее о взрыве на Чёрч-стрит.

С поджатым подбородком, Ферди, казалось, был погружен в глубокую задумчивость. Подняв вдруг голову, он по обыкновению медленно произнес:

— Я думаю, нам надо ехать в Габороне. Я эту шлюшку из-под земли достану.

 

Глава 7

Габороне...

Малко отыскал на большой приколотой к стене карте столицу Ботсваны. Маленькая точка, прилепившаяся к границе Южной Африки, недалеко от огромной Калахари, одному из самых пустынных уголков земного шара. Ботсвана была по сути пустыней, зажатой между Замбией, Зимбабве и Южной Африкой.

Он вернулся к столу и отпил обжигающего, горького на вкус чая; тем временем Ферди изучал досье, только что принесенное дежурным. Что же им удастся обнаружить в Габороне: ничего или звено цепи, которое приведет их к Гудрун Тиндорф и террористам, готовящим кампанию террора против Южной Африки? Он постарался влезть в шкуру немки. До сих пор она вела себя с неумолимой жестокостью. Она наверняка подумала об этой возможности выйти из нее. Значит, или эта Ванда ничего не знала, или она была уже ликвидирована. Тем не менее, нельзя было пренебрегать никаким шансом.

— Едем в Габороне, — сказал Малко.

Ферди, который закончил читать, смотрел на него с отсутствующим видом. Он отодвинул документ и задумчиво сказал:

— Возможно, мы найдем себе лучшее занятие в Габороне... Я прочитал протокол допроса Лиля. Он признает, что служил курьером по доставке взрывчатки в Преторию, что он ездил за ней в Ботсвану. Он, кстати, подтвердил, что имел в Габороне контакты с членами АНК. И должен был туда вернуться.

— Он вам что-нибудь говорил о Гудрун Тиндорф?

— Он заверяет, что видел ее лишь два или три раза. Один из убитых сказал ему, чтобы он ей подчинялся. Видимо, поэтому он согласился убить вас. Но он божится, что ничего больше не знает. Что маловероятно.

— И какая у вас идея? — спросил Малко.

— Предложить ему сделку. Если правосудие пойдет своим чередом, через несколько месяцев он будет болтаться на виселице.

— Почему? — спросил шокированный таким резюме Малко.

— Он причастен к ввозу в страну взрывчатки, использованной в террористическом акте на Чёрч-стрит, — пояснил южноафриканский офицер. — Таким образом, он будет судим за соучастие в убийстве, приговорен к смерти и повешен. В нашей стране судьи не слишком нежны к подобного рода типам.

— А какая альтернатива этому? — спросил Малко.

— Против него официально еще не выдвинуто обвинение. С того момента, как вы опознаете его в присутствии должностного лица, ему будет предъявлено обвинение. Для начала в покушении на убийство. Если вы согласитесь, я могу предложить ему поехать с нами в Габороне и навести нас на тех, кто передал ему взрывчатку. Это удвоит наши шансы на успех. В таком случае я выступлю свидетелем на суде, и он отделается пятью годами. За хранение взрывчатки.

Малко изумленно смотрел на Ферди.

— Но как только он окажется в Ботсване, он тут же сбежит.

Полковник хитро улыбнулся.

— Не обязательно. Во-первых, я приму некоторые предосторожности. Ну а потом, я пообещал ему очень неприятную смерть, если он вздумает обмануть меня.

— Что касается меня, я согласен, — сказал Малко. — Но...

— Хорошо, — сказал Ферди. — Пусть его приведут.

Два солдата в полевой форме втолкнули маленького метиса в комнату. Его руки были стянуты за спиной наручниками. С момента своего ареста он обрел более человеческий вид, несмотря на то, что его лицо все еще было распухшим и правый глаз по-прежнему закрыт. Несколько пластырей скрывали наиболее ужасные из его ран. Он окинул притворно напуганным взглядом присутствующих в комнате, и весь съежился, когда узнал Ферди. Полковник подошел к нему и стал что-то тихо говорить на непонятном языке.

— Он говорит на зулусском наречии, — шепнула Йоханна Малко.

Лиль все больше и больше съеживался. Когда Ферди закончил, он немного приподнял голову и жалобным голосом произнес несколько слов.

Малко встретил взгляд его единственного глаза и неожиданно уловил в нем осмысленное выражение. Метис сразу отвернул голову, будто боялся более досконального анализа. Ферди обернулся.

— Он согласен, — просто сообщил он. — Если вы не против, мы выезжаем после обеда на машине. Йоханна поедет с нами. Она может нам понадобиться.

Малко не стал его разуверять.

Суперсовременная скоростная автотрасса, соединяющая Преторию с Йоханнесбургом, неспешно извивалась среди холмистого пейзажа, большей частью пустынного, где время от времени попадались заводские трубы. Почти на каждом километре они проезжали ответвление дороги. Ферди повернул, следуя указателю «Бритс», и большая «хонда» голубого цвета оказалась на узкой дороге, бегущей через горы Трансвааля на запад. Это был преимущественно сельскохозяйственный район. Импровизированные лотки с овощами и фруктами то и дело мелькали по краям дороги. Движение было небольшое, и грузовики, благоразумно пропуская их, прижимались к обочине, поднимая облака пыли. Чудесный пейзаж на фоне диких гор открывался перед ними. С беретами, надвинутыми на глаза, несколько негров брели по дороге, даже не пытаясь остановить попутку.

Казалось, что они находились на юго-западе Соединенных Штатов, настолько местность производила впечатление огромной, почти безлюдной страны: по дороге попались лишь два или три неказистых поселка. Они отъехали километров двести от Претории, когда серое небо вдруг сменилось чистейшим голубым небосводом, — теперь путь продолжался по африканскому латериту. Когда они остановились, чтобы заправиться, жара навалилась на Малко тяжелым гнетом, покалывая через повязку еще открытую рану.

В машине царило тяжелое молчание. На заднем сиденье, по его краям, сидели Лиль, одетый во вес новое, выглядевший почти прилично, и Йоханна. Молодая женщина курила сигарету за сигаретой.

Они обогнали грузовик, и Ферди объявил:

— Мы скоро будем в Зеерусте. Это последний город перед границей. Наш друг Лиль покинет нас там.

Слово «друг» он произнес с нажимом. Метис ничего не ответил. Малко не знал детали плана Ферди, и спрашивал себя, что это могло означать. Тем временем пейзаж изменился, культурные растения уступили место бушу, типу низкорослой саванны, усеянной колючим кустарником, которую дорога пересекала напрямую, делая вираж через каждые тридцать километров.

Они нашли контрольно-пропускной пункт как раз перед въездом в Зееруст. Полицейский выборочно проверял машины. Ферди показал свое удостоверение, что позволило им избегнуть всякого контроля.

Дорога спустилась вниз, и они въехали в город.

Можно было подумать, что находишься на Диком Западе. Несколько улиц, пересекающихся под прямым углом, редкие пешеходы, малочисленные магазинчики и чистенькие домики. Их отделяло от Йоханнесбурга каких-то триста километров, а перед ними был уже совсем другой мир... Ни одного такси, никаких иностранцев. Это не был туристический край, поэтому кроме нескольких фермеров здесь почти не было приезжих. Ферди повернул налево, на торговую улицу, которая вывела их к вокзалу.

— Эта железнодорожная линия ведет из Претории в Зимбабве, проходя через Ботсвану, — объяснил он. — Через четверть часа отходит поезд на Габороне, но перед этим надо выполнить небольшую формальность.

Ферди вышел из «хонды» и вслед за ним — метис. Ферди сделал знак Малко, чтобы тот присоединился к ним, и когда он подошел, протянул ему фотоаппарат:

— Небольшой снимок на память.

Он приблизился к Лилю и с жизнерадостным видом положил ему руку на плечо. Лиль сделал гримасу, которая могла сойти за улыбку. Малко их так и сфотографировал. Довольный, Ферди забрал фотоаппарат и хлопнул по спине метиса.

— Завтра вечером, в восемь часов, перед мечетью. Не забудь номер машины, — сказал он.

Где-то вдалеке послышался гудок. Ферди и Малко сели в «хонду».

— Вы не боитесь, — начал Малко, — что...

— Нет. Здесь, в Зеерусте, он не пройдет и двадцати метров. Полиция предупреждена. Он, конечно, может попытаться удрать в Замбию, но ему будет трудно объяснить наличие фотоснимка и свое исчезновение. Его приятели намного свирепее нас. Они зарежут его, как теленка. Поэтому я думаю, он попытается использовать свой шанс. Я знаю этих кафров: они идиоты и их легко запугать.

Лиль исчез в здании вокзала. Они пересекли на небольшой скорости Зееруст и сразу же оказались в пустыне. Через несколько минут Малко заметил с левой стороны дороги едущий параллельно им поезд, состоящий из старых деревянных вагонов, заново покрашенных и украшенных сокращенной надписью «Зимбабвийские железные дороги». Лиль находился в каком-то из этих вагонов, следующих, после остановки в Габороне, далее в Зимбабве.

Жребий брошен. Но вот дорога ушла в сторону, и они потеряли из виду симпатичный маленький поезд. Линия засушливых холмов тянулась с левой стороны — это была граница с Ботсваной. Площадь Франции и Бельгии, имеете взятых, при населении в восемьсот тысяч жителей. Они въезжали в страну фермеров, заповедников, алмазов и пустынь.

Ферди нажал на акселератор, и пейзаж стал меняться вокруг них всех быстрее и быстрее... И снова возникло ощущение беспредельности при созерцании холмистого буша, простирающегося насколько хватало глаз.

— Только бы этот несчастный кафр не обставил нас! — вздохнул запоздало заволновавшийся Ферди.

Ему никто не ответил. Йоханна облокотилась на спинку сиденья Малко, пропитывая его запахом своих духов. Их взгляды встретились в зеркале заднего вида, и она улыбнулась ему. Резкий прилив желания охватил его, и ему захотелось быть уже на месте, в Габороне. Солнце нещадно светило в ветровое стекло. Они находились в Черной Африке.

— Ну вот мы и доехали, — объявил Ферди.

После придирчивого контроля и уплаты налога за автомобиль в размере скромной суммы в одну пулу, чуть больше одного рэнда, ботсванец с очень темным цветом кожи поднял наконец перед ними таможенный шлагбаум. Пейзаж был все тот же с одной лишь разницей: ослы, бредущие по середине дороги, да изредка остовы разбитых автомобилей в саванне.

Через десять минут они заметили указатель: Габороне. Перед ними раскинулся город: мотель, несколько строений в пустыне, виллы и огромный окружной бульвар, прекрасно освещенный, современного вида, неуместного в пейзаже, включающем домишки из гофрированного железа. Заходящее солнце высветило золоченый купол минарета великолепной, сверкающей новизной мечети.

— Здесь у нас завтра свидание, — прокомментировал Ферди. — Если, конечно, этот мерзавец кафр сдержит слово.

Чуть дальше, на Нейрере Драйв, они увидели гостиницу «Габороне Сан». Мотель вытянулся в длину ниже бульварного кольца. Десятки деревянных скульптур выстроились в ряд вокруг крытого входа. Справа от входа — большая светящаяся вывеска казино. Интерьер гостиницы оставлял скорее жалкое впечатление своими нескончаемыми коридорами и старой краской. Но атмосфера там царила более теплая, чем в Южной Африке. Справа от холла весело трезвонили игровые автоматы, проглатывая сэкономленные деньги нескольких бедных негров и более зажиточных белых. Огромный бар был пуст. Каждый выходной десятки граждан Южной Африки, пренебрегая моральными строгостями своей страны, приезжали сюда развлекаться...

Малко занял номер, удаленный на километр от входа, со стороны стоянки машин, и находящийся по соседству с номерами Ферди и Йоханны.

Он спрашивал себя, что стало с Гудрун Тиндорф.

Если ультиматум АНК не был блефом, террористка была занята подготовкой следующего взрыва. Единственная возможность остановить ее заключалась в том, чтобы отыскать ее след в Габороне и затем выйти на нее.

— Я пойду пройдусь, — предупредил Малко Ферди по внутреннему телефону.

На самом деле его прогулка закончилась у двери номера Йоханны. Он постучал, и молодая женщина открыла ему. Одетая в розовый махровый халат, она разбирала чемодан. Между шелковыми комбинациями он заметил торчащую рукоятку автоматического пистолета. Йоханна обняла его.

— Добро пожаловать в Габороне, — прошептала она.

Совершенно раскрепостившись и прижавшись к нему, она терлась всем низом живота. Малко отодвинул махровую ткань, чтобы поласкать ее грудь. Но тут Йоханна очень быстро спохватилась и отпрянула.

— Нет, — шепотом сказала она. — Ферди может зайти. Я не хочу, чтобы он знал.

— Ну, тогда пойдем в мой номер.

— Это все равно. Потом посмотрим.

Она оттолкнула его, буквально выставив за дверь.

Настоящие танталовы муки!

Почти за каждым столиком бара сидела чернокожая проститутка, уставившись потухшим взглядом в свой оранжад в ожидании клиента. Самая смелая из них, высокая и скорее красивая, сидевшая на табурете, изучала, нагло улыбаясь, вновь прибывших. Ярко-красный пуловер обтягивал ее грудь, а джинсы так сильно обрисовывали ее зад, что казались нарисованными прямо на нем. Малко удостоился активного подмигивания, на которое он не стал отвечать. Десятки белых стояли у бара, накачиваясь пивом и поглядывая на девиц. Им еще рано было делать свой выбор. Тошнотворный запах пива плавал в воздухе. Оглушающая музыка доносилась из находящегося по соседству ночного ресторана, где пара псевдокомиков старалась развеселить зрителей, которые думали лишь об экзотических ножках из бара... Тоска серая...

Ферди и Йоханна заканчивали ужинать, сидя около бассейна — самого приятного места в гостинице «Габороне Сан». Каждую минуту такси подвозило двух-трех девиц, которые устраивались повсюду, в том числе и в холле. Чернокожие церберы следили за тем, чтобы они не разбредались по коридорам без их ведома...

Малко пересек зал с игровыми автоматами, где ожидали другие девицы. Они стояли наверху, на галерее, вокруг столов с рулеткой и игры в двадцать одно. Некоторые из них были молодые и аппетитные.

Все женщины-крупье носили длинные розовые юбки с пуловерами из голубой шерсти, плотно облегающими впечатляющие груди. Несколько кнопок было расстегнуто, чтобы дать хоть такое утешение несчастливым игрокам. Внимание Малко привлекла несколько иначе одетая девушка, которая прохаживалась по залу, наблюдая за девушками с высокомерным видом. Это была помощница крупье.

Она была стройного телосложения, носила строгий шиньон, контрастирующий с ее выставленной вперед грудью, и черные чулки, виднеющиеся из-под юбки. У нее было много хлопот, так как крупье были на короткой ноге с игроками и бросали красноречивые взгляды на выигравших. Не надо, чтобы деньги уходили из казино...

Малко внимательно смотрел на девушек: которая из них Ванда?

Ферди должен был тайно связаться с южноафриканским офицером — начальником поста в Габороне. Малко вернулся в патио.

После игровых автоматов и пива сад показался ему чудесным. Как только он подсел к ним, Йоханна коснулась его ногой. Они ели десерт, и Ферди, подняв рюмку, произнес значительным тоном:

— Я пью за мою жену, Лили.

Трогательный тост. Йоханна придвинула свою ногу ближе к Малко. В поисках добычи прошли под руку две шлюхи. Было свежо, как всегда бывает вечерами в пустыне.

— Можно спросить об этой Ванде у портье, — подал идею Ферди.

— Это может привлечь внимание, — ответил Малко. — Я пойду поброжу, поболтаю с девушками. Иногда случай значит очень много.

Йоханна наклонилась, чтобы поднять свою салфетку, и ее рука легла на ногу Малко, очень больно ущипнув его. Видимо, она не терпела конкуренции. Малко повернулся к ней:

— Йоханна, не хотите ли меня сопровождать?

— Нет, — сказала она, — одному вам будет сподручней.

В баре было еще шумно, и пиво лилось рекой. За отдельным столиком три женщины — помощницы крупье — обвились вокруг одного из «комиков» перед горой пустых бутылок из-под пива... Другая девушка запустила розовый язык в ухо своего мертвецки пьяного соседа, который машинально мял се бедро. Не найдя клиентов, последние оставшиеся в баре девицы начали по-настоящему беситься. Одна из них прямо подошла потереться о Малко и спросила нежным голосом:

— Вы меня подвезете?

— У меня нет времени, — сказал Малко, чтобы отвязаться от нее.

— Это недалеко, — настаивала она. — Сразу на другой стороне Нейрере Драйв. Но мне одной страшно, всегда можно нарваться на хулиганов...

На Малко вдруг снизошло вдохновение:

— Я ищу девушку по имени Ванда. Она сейчас здесь?

Шлюха погрустнела и вернулась на свой табурет. Казино закрывалось, и его женский персонал пришел на помощь шлюхам бара. Другие ожидали у входа в отель, чтобы их проводили.

В баре стоял нестерпимый запах пива. Другая шлюха устремилась к Малко, но он отстранил ее.

Раздавшийся позади голос заставил его вздрогнуть.

— Вы сделали свой выбор?

С ироничной улыбкой на него пристально смотрела Йоханна. Ее талию сжимал широкий пояс из черной кожи, она была одета в красную блузку цвета бычьей крови, плотно облегающую ее прекрасные груди, и в черную кожаную юбку, зашнурованную сзади, которая вызывала желание крепко обнять ее хозяйку.

Шлюхи смотрели на нее с откровенно враждебным видом. Они готовы были линчевать ее. Малко взял ее за руку и повел по коридору.

— Вы сошли с ума! Что вы здесь делаете?

— Я не могла спать. Итак, вы нашли эту Ванду?

— Нет.

— Она, должно быть, уже давно удрала. Все эти кафры не такие уж идиоты, какими их считают...

— И Лиль?

— Ферди слишком наивен: его мы тоже больше не увидим.

Самое меньшее, что можно было о ней сказать, это то, что она не была большой оптимисткой. Шлюхи ретировались в вестибюль, так как бар закрывался. Несколько пьяниц с пивом в руках окружили Йоханну, косясь на черную кожу юбки. Она двусмысленно улыбалась.

— Как видно, я имею успех.

Открыв одну из дверей, они увидели пьяницу, который спал на кровати; смеясь, Малко затащил ее в комнату.

— Вы сумасшедший! — прошептала она.

— Ферди не придет сюда искать нас, — сказал он.

Она позволила поцеловать себя. Затем сантиметр за сантиметром Малко поднял на ней кожаную юбку, обнажив черные чулки с длинными змейками подвязок. Больше ничего на Йоханне не было. Малко повернул ее, прислонил к стене и быстро взял, очень скоро излившись в ее податливое тело. Пьяница так и не проснулся.

Они вышли из комнаты и расстались, молча поцеловавшись.

Словно пойманное в западню солнце внезапно пропало в пустыне Калахари, оставив лишь несколько лучей на позолоченном куполе мечети на углу Нотвейн-роуд. Неподвижно сидя в «хонде», Ферди и Малко слушали в тишине радио. День тянулся медленно. Сначала в плавательном бассейне отеля, затем в городе, где Ферди снова тайно встречался со своим начальником поста, который ничего не знал. Ботсванские власти не могли оказать большой помощи, так как не хотели ни вмешиваться в ссоры южноафриканцев, ни предавать своих братьев по расе.

— Он опаздывает, свинья! — вздохнул Ферди.

Полчаса опоздания. На всякий случай южноафриканский офицер положил себе на колени браунинг. За исключением нескольких грузовиков, почти не было движения. Малко сомневался, что кафр появится: он не сумасшедший. Прошел час. Ворча, Ферди ерзал на своем сиденье. Остановившись на широкой обочине Нейрере Драйв, они были одни.

Неожиданно появился силуэт в берете, и Ферди подал призывный знак фарами.

— Слава богу! Это он.

Малко не верил своим глазам. Это действительно было плоское лицо Лиля. Метис сел сзади и снял свой берет. Он выглядел подавленным и уставшим. Ферди строго сказал:

— Итак, Лиль, ты опоздал.

— Я ошибся площадью, — сказал негр.

— Ты нашел своих друзей?

— Некоторых...

Ферди тронулся с места. Незачем привлекать лишнее внимание. Он медленно поехал по пустынной кольцевой дороге, окружавшей Габороне. Лиль закурил сигарету из дагги, и тошнотворный запах заполнил всю машину. Метис наклонился вперед и быстро сказал:

— Господин, я узнал кое-что хорошее.

— А, — нарочито безразличным голосом сказал Ферди. — Это не глупости?

— Нет, нет, господин, вы будете довольны.

— Что? Девушка находится здесь?

— Нет, господин. Не девушка. Но с севера в деревушку на краю Калахари прибудет караван. Завтра вечером. Они идут из Замбии и везут взрывчатку и оружие. Чтобы пройти на другую сторону границы.

— Черт возьми! — выругался южноафриканец. — Ты в этом уверен?

— Да, господин, и еще прибудет большой белый начальник, чтобы встретиться с боссами из твоей страны.

— Большой белый начальник. Кто?

— Его зовут Джо. Он приедет из Замбии.

— Джо?

Ферди резко затормозил и, поставив машину на обочине, повернул голову к метису:

— Джо Гродно?

Лиль вяло улыбнулся.

— Да, господин, его действительно так зовут.

 

Глава 8

Недоверчивое молчание Ферди продолжалось несколько секунд. При свете лампочки Малко разглядывал метиса. По лицу Лиля градом тек пот. Он быстро отвел глаза и сжался на своем сиденье. Ферди спросил:

— Почему Джо Гродно решил сюда приехать?

— Чтобы искать белую женщину, которая...

— Она тоже будет там?

— Да, да.

— Как она приедет?

— Не знаю, начальник, я вам клянусь.

Лиль, казалось, был парализован страхом.

— Что с тобой? — спросил Ферди.

— Если они узнают, что я вам это сказал, то меня сразу же убьют.

На лице южноафриканского офицера появилось презрительное выражение.

— Перед тем как браться за это дело, надо было подумать... Сейчас ты должен бы находиться за решеткой. Поэтому считай себя счастливчиком. Расскажи нам, как организована эта встреча.

— Завтра они прибудут из Фудухуду. Одни из Замбии, другие — с границы через Молспололе. Там нет военных, и никто их не увидит.

— Где находится это место? — спросил Малко у южноафриканца.

— Примерно в трехстах километрах к западу от Габороне, — объяснил Ферди, — на краю Калахари. Несколько хижин на кромке дороги. Ни один иностранец никогда туда не ездил. Это на расстоянии одного дня пути от Габороне, но я не знаю, проходима ли сейчас дорога из-за дождей.

Он вновь повернулся к Лилю и строгим голосом спросил:

— Откуда ты все это знаешь?

— Кое-кто мне сказал об этом, — пробормотал метис.

— Кто?

— Один товарищ из АНК, которого я знаю. Он поехал туда на грузовике за оружием и взрывчаткой. Он очень нервничал, так как должен встретиться с большим начальником.

— Джо Гродно?

— Да.

Неожиданно Ферди перешел с английского на африкаанс. Лиль стал более многословным... Наконец Ферди замолчал и закурил сигарету.

— Все сходится, — заговорил он на английском. — По его словам, этот старый мерзавец Джо Гродно хочет передать им оружие и поднять их моральный дух. Сейчас Гудрун Тиндорф, должно быть, пытается от нас ускользнуть и после доставки оружия, видимо, уйдет вместе с Гродно.

— Но их угрозы?

— Если она подготовила себе замену, то больше не нужна там. Или же она считает, что, оставаясь в Южной Африке, подвергает себя слишком большому риску.

Сзади зашевелился Лиль, который плачущим голосом произнес:

— Господин, меня надо защитить. Если другие узнают, мне будет очень плохо. Я хочу пройти вместе с вами в отель...

Ферди резко отступил.

— Ты сошел с ума. Таких людей, как ты, нет в «Габороне Сан».

— Тогда я пересплю в машине...

Он, видимо, действительно паниковал. Ферди подумал несколько секунд и мягко проговорил:

— Это невозможно, но завтра, после нашей поездки, мы отвезем тебя к себе. Тебе необходимо спрятаться на время.

Лиль сморщил низкий лоб и наконец сказал:

— Хорошо, господин, но...

Ферди завел машину и отрезал:

— Завтра вечером в то же время ты найдешь меня в мечети. Если все, что ты мне сказал, окажется действительно правдой, ты, возможно, не пойдешь в тюрьму...

— Спасибо, господин, — пробормотал Лиль.

Ферди обернулся и положил ему в ладонь ассигнацию в десять пул.

— Ладно, иди ко всем чертям, — почти весело сказал он.

Лиль выскочил из машины и исчез в темноте. Малко тотчас спросил:

— Эта история кажется вам правдоподобной?

Ферди потер заросший щетиной подбородок.

— Да. Это похоже на переправку Гудрун Тиндорф, скомбинированную с доставкой оружия. Чтобы перейти границу Замбии, ей необходима помощь людей Джо Гродно. Таким образом, логично, что они встретятся на полдороге. В Ботсване они почти ничем не рискуют.

— Значит, вы доверяете Лилю?

— Он же не придумал это один...

— Кто-то мог это сделать за него.

Ферди покачал головой.

— Правильно. Но уже не в первый раз мы «обращаем» кафра. Откуда, вы думаете, у нас информаторы?

— А если это западня?

— Не исключено, — ответил южноафриканец. — Но мы не можем оставаться в тупике... Надо туда ехать.

— Каким образом?

— Самолетом.

Малко заметил, что они удаляются в направлении, противоположном «Габороне Сан».

— Куда мы едем?

— К Питу Херцоху, начальнику нашего поста.

Широко оскалив свои клыки и облизываясь в предвкушении обеда, немецкая овчарка просовывала свою морду сквозь решетку. «Собака Баскервилей»! Готовая впиться в горло посетителей, она не лаяла.

Малко взялся за ручку, но Ферди остановил его:

— Подождите! Она вас сожрет. Обычно она предпочитает кафров, но может удовольствоваться и вами.

Послышались шаги по гравию и показался дородный мужчина с короткой винтовкой в руках. Одновременно их осветил мощный прожектор.

— Пит! Это Ферди.

Прожектор потух, собака исчезла, и решетка открылась. Вид Пита Херцоха был впечатляющ. Почти двухметровый гигант с пузом любителя пива, лицом пророка и спускающейся почти до живота бородой. Ферди представил их друг другу. Пит говорил по-английски с резким акцентом. Они прошли за ним в гостиную, на стенах которой было выставлено всевозможное оружие — от МГ-34 до «стена» — и охотничьи трофеи. В углу на телевизоре стояли два видеомагнитофона «Акай». За исключением охоты, это было единственным развлечением в Ботсване.

Ферди подмигнул с иронией:

— Пит любит охотиться на импалу и кафрских террористов...

Не спрашивая, Пит принес банки с пивом и «Джи энд Би», а Ферди начал свой рассказ. Гладя свою бороду, южноафриканец задумчиво слушал его. Затем он взял пустую банку от пива и принялся методично сминать ее.

— Нелегко так быстро найти самолет, — сказал он, — но я попытаюсь.

Пит поднялся и тяжелой сонной походкой прошел в свой кабинет. Ферди улыбнулся Малко и отпил немного «Джи энд Би».

— Не верьте его внешности. Это настоящий бур. Говорит по-зулусски, на овамба и цвана. Хитер как обезьяна и крепок как слон. Он жил в Намибии. Люди из СВАПО взорвали его ферму и разрезали мачете на куски его жену. Поэтому он их не очень любит.

Пит вернулся; в его больших пальцах пивная банка представляла собой лишь небольшой кусок смятого металла.

— Думаю, что у меня есть то, что вам надо: моя подруга Хельда. У нее есть «команч» почти в идеальном состоянии. Она согласна вылететь завтра рано утром.

— Женщина? — удивился Малко.

— Родезийка, — объяснил Ферди. — Ее мужа, фермера, убили. Она живет здесь, зарабатывая чартерными рейсами. Мы использовали ее во многих операциях. Она хорошо пилотирует и умеет держать язык за зубами. Кроме того, она ничего не боится и владеет оружием...

Пит взял себе вторую банку. Он немного выпил и проговорил:

— Этот проклятый кафр, вероятно, попытается обмануть нас...

— Вы полетите с нами? — спросил Малко.

Впервые Пит улыбнулся.

— Конечно! — сказал он. — Если бы я мог притащить голову этого подонка, Джо Гродно, чтобы прибить ее на воротах моей фермы, я был бы самым счастливым человеком...

— Есть ли посадочная полоса в Фудухуду?

— Полоса! (Пит рыгнул.) Скорее, очень плохая дорога. Здесь.

Он поднялся и указал своим толстым мизинцем точку на приколотой к стене карте.

— В Мотокве. Тридцать километров. У нас там есть приятель, который владеет фермой и радиоприставкой. Мы вызовем его, как только будем в том районе, и он встретит нас. Он одолжит нам «рейнджровер».

— У вас есть карта? — спросил Малко.

Пит покачал головой.

— Карта! Нет. Поговорим с людьми. Там пустыня, и все знают, что происходит вокруг... Я говорю на их языке, и поэтому это будет легко сделать. Для них все белые похожи друг на друга. Они подумают, что мы вместе с теми. Затем...

Он сделал туманный жест рукой.

— Когда вылет? — спросил Ферди.

— В шесть тридцать. Хельде необходимо время для подготовки карты полета в национальный парк в Гемсбоке, — добавил с улыбкой толстый полковник. — Кстати, вы ужинали?

— Нет.

— Пойдемте, я вас угощу бурикос...

Неприметная женщина вошла в комнату, поздоровалась кивком головы и объявила, что ужин подан. Перед тем как сесть за стол, Пит склонил голову и тихо пробормотал молитву. Ферди закрыл глаза. Малко подумал, какую ловушку им уготовил Лиль. Ни одной секунды он не верил в добросовестность маленького метиса. У Лиля был очень простой способ откупиться от своих друзей за так называемое предательство: отдать им обоих южноафриканских полковников и Малко.

В Фудухуду их могли ждать с пулеметом...

Они сели за стол. Рагу было напичкано пили-пили. И слава богу, так как очень прожаренное мясо распадалось на волокна. Через несколько секунд борода Пита потеряла свою презентабельность; Ферди обменялся с Малко сообщническим взглядом, и на губах у него появилась улыбка, которая очень молодила его.

— Надеюсь, что завтра вечером мы выпьем шампанского, — сказал он.

— Что касается меня, — ответил Малко, рискуя обдать холодным душем его энтузиазм, — то я просто надеюсь, что мы не будем лежать мертвыми в пустыне.

Внешне невозмутимый Пит снова рыгнул и весело засмеялся. Затем он расстегнул свою рубашку и показал Малко огромный красноватый шрам, идущий от его груди книзу живота.

— Это кафр всадил мне мачете в живот, — сказал он. — До того как он успел перерезать меня надвое, я свернул ему шею.

Пит снова сел и налил глоток «Джи энд Би», который он выпил неразбавленным.

В небольшом казино царил тошнотворный запах дагги. В ожидании клиентов все девушки курили. Ферди казался более возбужденным, чем обычно, и его взгляд изредка останавливался на девушках. Сказывалось действие пива. Он подошел к игровому автомату, опустил монету в одну пулу и нажал на боковой рычаг.

«Дринг-дринг-дринг...» Дождь монет! Счастливый, как ребенок, южноафриканский полковник продолжил игру на следующем автомате и так далее.

Наконец он обменял полные пригоршни монет и, торжествующий, вернулся, размахивая кредитками.

— Я выиграл шестьдесят пул! Идем играть в рулетку.

Малко обменял сто долларов. Они с трудом нашли место за одним из осаждаемых столов. Крепко вцепившись в свою сумку, старая негритянка проигрывала пулу за пулой. Малко и Ферди принялись играть и ставили на невесть что: дату их рождения, день месяца, на все, что ни приходило в голову. И это сработало! Перед ними росли горы фишек.

Молодая женщина — помощница крупье за их столом нажала на дополнительную кнопку и, надеясь воспользоваться этой манной, устремила на них томный взгляд. К счастью, Йоханна спала в этот момент. Она была бы шокирована таким азартом своего шефа.

За их столом царило наибольшее оживление. Вдруг Малко заметил вчерашнюю помощницу крупье, которая шла прямо к ним. Прекрасная, с телом, кричащим о красоте, в той же прямой юбке, из-под которой виднелись две хорошенькие черные ножки, и с грудью, которая заставляла бледнеть все остальное вокруг. Большие глаза дикой лани делали ее похожей на импалу, они были так вытянуты кверху, что, казалось, она смотрела в сторону.

Она адресовала Малко улыбку, способную растопить и лед.

— Вам везет!

Немного вихляя бедрами, она смотрела на двух мужчин неясным взглядом... Потом посмотрела на часы и сказала:

— Последняя игра!

Казино закрывалось. Ферди сразу поставил двадцать пул на семерку и выиграл. Радостный вопль! Ему вторил весь стол.

С принужденной улыбкой женщина — помощница крупье заплатила, и Ферди забрал свои фишки на двадцать пул — маленькое состояние.

— Я смогу купить моей жене меховую шубу, — воскликнул он.

В тот момент, когда они уходили, помощница крупье загородила им дорогу и мягко сказала:

— С этими деньгами вы должны бы предложить мне стаканчик. Мой рабочий день закончен.

Она обращалась больше к Ферди. Тот бросил вопросительный взгляд на Малко, который, забавляясь, ответил:

— Почему бы нет?

В баре стоял ужасный запах, и группа крикунов стояла у стойки. Они уселись за отдельный стол, и помощница крупье положила ногу на ногу. Для африканки она была удивительно современна. Вместо непременного пива она выбрала коньяк «Гастон де Лагранж» и принялась медленно смаковать его, как истинный знаток. Ферди, казалось, был очарован ее волшебными большими грудями. Они болтали о том о сем, о казино, об игре; она спросила, чем они занимаются, они сообщили друг другу свои имена.

— Меня зовут Луиза, — сказала метиска.

Опорожнив банку пива, Ферди нервно посмотрел на часы.

— Рано утром мы едем на сафари, — сказал он. — Думаю, что мне пора спать.

— Мне тоже, — сказал Малко.

— Ах, это восхитительно, — воскликнула девица. — Куда вы едете?

— В Гемсбокский парк, — живо ответил Ферди.

— Ну что же, надеюсь, что вы увидите много животных.

Заплатив, Ферди уже встал. Помощница крупье тоже поднялась.

— Кстати, — спросил Малко, — вы не знаете девушку по имени Ванда, которая здесь работает?

— Ванда? Нет, не знаю. Их здесь столько... Я спрошу.

Она скрылась в вестибюле, оставив позади себя след духов. Малко пообещал себе, если их миссия закончится хорошо, переспать с девушкой.

Солнце едва встало, но Ферди уже занялся тщательным бритьем. Йоханна смотрела на них с тревогой. Она не участвовала в поездке.

— Будьте внимательней, — сказала она, — не нравится мне эта история.

— Когда рядом Пит, с нами ничего не может случиться, — смеясь, ответил Ферди. — Он ежедневно разговаривает с богом...

Они закончили завтрак и вышли. В направлении дома Пита. Днем окруженная цветами вилла имела кокетливый вид. Пит ожидал их в саду с двумя сумками, уложенными на заднем сиденье «хонды».

— Дорожная провизия! — объявил он.

Ферди приоткрыл одну из сумок, и Малко увидел три очень коротких, как «инграм», автомата неизвестной модели с кучей обойм.

— В другой сумке находятся гранаты и кое-что посерьезней, — заявил Пит. — МГ-34, который я сам смастерил.

Легкий пулемет!

Им потребовалось пять минут, чтобы достигнуть небольшого безлюдного аэропорта и пройти на летное поле. Со своими короткими волосами и коренастой фигурой, женщина-пилот походила на мужчину, однако у нее была впечатляющая грудь. Красный цвет се лица говорил лучше, чем слова, о том, как она проводит вечера...

— Все в порядке, — сказала она. — Можно вылетать.

Они взяли сумки с оружием и прошли через крошечный аэровокзал к стоящему напротив контрольной вышки двухмоторному самолету. Здесь было всего полдюжины частных самолетов и три самолета Ботсванских воздушных сил, окрашенных в маскировочный цвет. Негр закончил заправку «команча». Сумки погрузили в люки и Пит начал полную инспекцию самолета: проверил, как работают закрылки, полны ли баки с горючим, осмотрел все места, где могли что-то спрятать, обратив особое внимание на болты, чтобы убедиться, что к ним никто не прикасался. Успокоенный, он подал знак Малко и Ферди занять места на заднем сиденье. Он же едва уместился на переднем. Теперь Пит казался совершенно спокойным. Малко повернулся к Ферди:

— Вы не опасаетесь, что наш отлет заметят?

— Не думаю. Хельда имеет обыкновение отвозить людей в Бэйп Парк. Пит также много передвигается, он — хороший охотник. Здесь у него главным образом административные функции.

С автоматом девятимиллиметрового калибра...

— Если они нас ждут, — заметил Малко, — то перебьют нас.

Гримасничающее и потное лицо Лиля решительно не внушало ему доверия, но если оба южноафриканца так уверены в своих действиях...

Заработал один мотор, затем оба, и пилот закрыл свою кабину. Самолет уже много налетал, и это чувствовалось. Малко бросил взгляд на карту полета. Следя за его взглядом, летчица улыбнулась.

— В последний момент я свяжусь с контрольной вышкой и скажу им, что у нас возникла проблема с приборами и мы сядем в Мотокве. Это часто случается.

Она тоже казалась совершенно спокойной. Малко привязал свой ремень и отдался эйфории момента. «Команч» ускорял свой бег.

— Не правда ли, вчерашняя девушка чертовски хороша! — прокричал южноафриканец. — Если бы я не был женат... У меня никогда не было негритянки...

— Она не совсем негритянка, — ответил Малко в то время, как колеса «команча» оторвались от земли.

Пролетая над Габороне, самолет сделал поворот, взяв затем курс на запад. Внизу простирался необъятный, усеянный колючками буш, среди которого на почве цвета охры виднелось несколько голых холмов. Вдали, в тумане, вырисовывались горы.

Ферди отстегнул ремень. Позади них Габороне стал лишь светло-коричневой точкой, едва различимой в необъятной Калахари. Впереди была пустыня и затем — Замбия.

Летчица обернулась:

— Посадка будет трудной, так как полоса испорчена засухой. Надеюсь, что я не поломаю шасси.

Пит погладил свою бороду и вынул банку пива. Они постоянно поднимались и уже находились на высоте трех тысяч футов. Малко расслабился. Он снова видел южноафриканца, тщательно инспектирующего «команч», малейшие уголки, куда могли заложить адскую машину. В этом отношении они могли быть спокойными.

Неожиданно ему показалось, что левый мотор издает какой-то странный шум... Он прислушался: гудение мотора уже было не ровным, а прерывистым. Он услышал, как впереди ругнулись, видел, как летчица проверяла краны горючего и циферблат, показывающий наличие смеси. Через несколько секунд левый мотор заглох, и летчица поставила винт на флюгирование.

— Надо сделать разворот! — прокричала она.

Она начала широкий горизонтальный вираж. Он еще не был закончен, когда правый мотор также заработал с перебоями, затем нормально и в конце концов окончательно заглох. Второй винт на флюгировании! Мертвая тишина, нарушаемая только завыванием ветра, наступила в кабине пилота. Со скоростью более ста двадцати узлов «команч» планировал на буш.

Мертвенно-бледная летчица обернулась:

— Не знаю, что происходит! Не понимаю. Мы не можем вернуться в Габороне!

 

Глава 9

Летчица с исступлением нажала еще раз на оба стартера. Они попискивали, но моторы молчали, хотя оба рычага «смеси» были выжаты вперед до отказа. Малко посмотрел на регулятор высоты. Стрелка быстро пошла влево: с двумя поставленными на флюгирование винтами «команч» шел к земле со скоростью двести пятьдесят километров в час. Они уже находились на высоте лишь двух тысяч футов. В принципе можно планировать на расстояние, равное десяти своим высотам, и поэтому «команч» имел примерно десять километров автономного полета. Потом они должны были сесть прямо в буш. Сверху все казалось плоским, но Малко знал, до какой степени была неровна почва.

— Что происходит? — прокричал Ферди.

Летчица повернула к нему судорожно сжатое лицо.

— Я не понимаю. Насосы работают, краны открыты, давление горючего нормальное, но оба мотора как бы захлебнулись. Мы постараемся сесть. Пристегните ваши ремни.

Она не потеряла хладнокровия. Опустив до предела закрылки, чтобы погасить скорость самолета, летчица выпустила шасси. Таким образом они достигли нормальной посадочной скорости — сто десять узлов. Только внизу не было гудронированной полосы. По мере приближения земли они все отчетливей различали неровности почвы, колючки, камни. Малейший камень мог расколоть шасси вдребезги. Кроме того, у них были баки, полные горючего. Они рисковали зажариться, как цыплята. Как всегда невозмутимый, Пит обернулся:

— Я постараюсь первым покинуть самолет, — сказал он. — И не пытайтесь, в случае чего, вытащить мое безжизненное тело — я слишком тяжелый.

Он добавил для Ферди несколько слов на африкаанс. Объясняя свое положение, летчица лихорадочно говорила в микрофон. Голос с контрольной вышки в Габороне пробурчал что-то невразумительное.

Им было плевать на них... Малко бросил взгляд на высотомер: тысяча футов. Теперь хорошо были видны все детали местности. Летчица включила микрофон. Она слегка развернула самолет в поисках более или менее гладкой площадки. Повсюду рос колючий кустарник. Появилась газель и умчалась, делая большие прыжки.

Пятьсот футов. Самолет закачался под действием горячего потока воздуха.

— Ремни, затяните ваши ремни! — закричала Хельда.

Земля приближалась с бешеной скоростью. Малко сжался на заднем сиденье, защищая свое лицо. Он почувствовал, что «команч» выпрямился, чтобы сесть носом кверху, увидел слева кусты с колючками, которые приближались с адской скоростью, и затем последовал сильный удар. Самолет коснулся земли. Он проехал несколько метров, и Малко подумал, что все прошло хорошо.

Неожиданно земля исчезла! Словно спущенный с трамплина, маленький «команч» подпрыгнул в воздухе. Летчица вскрикнула. Сквозь ветровое стекло Малко заметил ветки колючего куста.

Крак! Со зловещим треском «команч» рухнул всем своим весом на землю. Появился сноп искр, и с поломанным шасси он продолжил скользить по земле, постепенно разваливаясь. Один винт отвалился, крутясь, словно обруч, перед самолетом. У Малко душа ушла в пятки. Они двигались прямо на скалу. Со скоростью более ста километров в час.

Лобовой удар был ужасный. Малко показалось, что его разрывали надвое стальным тросом. Он задохнулся и потерял сознание.

— Малко! Малко!

Малко открыл глаза и увидел склонившееся над ним встревоженное лицо Ферди, залитое кровью. Малко лежал на земле и испытывал страшную боль в животе. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что произошло. Голова у него кружилась. Он провел рукой по лицу и восстановил кровообращение. Попытался подняться, но не сумел. Ферди продолжал трясти его.

Ему, наконец, удалось подняться и осмотреться вокруг.

«Команч» буквально распался. Рассыпавшийся на три части фюзеляж был разбросан на сотни метров вокруг. Один мотор и одно целое крыло находились немного дальше. По всей видимости, ничего не взорвалось, иначе они все погибли бы...

— Все хорошо? — спросил Ферди.

— Я думаю, — ответил Малко. — Где остальные?

— Хельду сразу убило. У Пита много переломов, но он жив. На них пришлась основная часть удара...

Неожиданно Малко осознал, что стоит страшная жара. Он сумел полностью подняться и среди обломков кабины пилота увидел раздробленное тело. После стольких приключений бедная родезийка полетела, чтобы умереть посреди Калахари... Прислонившись к одной из частей фюзеляжа, Пит лежал немного дальше. Очень бледный и с лицом, покрытым потом, он, видимо, очень страдал, но устремил спокойный взгляд на Малко:

— Как видите, мы выбрались...

Если бы это было так! Ферди был ранен меньше остальных. Еще несколько сантиметров — и он вместе с Малко был бы раздавлен.

— Где мы? — спросил Малко.

— Около Молспололе, — ответил Ферди. — Хельда смогла сообщить свои координаты. Есть асфальтированная дорога, к нам придут на помощь. Помощник Пита должен быть предупрежден.

Малко осторожно ощупал себя. По всей видимости, у него были только ушибы. От жары его шея снова разболелась. Он огляделся вокруг и не увидел ни следа дороги: насколько хватало глаз, простирался буш.

— Какая глупая авария! — пробормотал Ферди.

В это самое время Гудрун Тиндорф и Джо Гродно спокойно шли на свою встречу.

Три негра в лохмотьях появились ниоткуда и приблизились. Ферди заговорил с ними на цвана, и один из них куда-то побежал.

— Он отправился за водой, — пояснил южноафриканец.

Остальные принялись вытаскивать тело летчицы. Почувствовав головокружение, Малко вынужден был присесть. Адски пекло солнце. Нигде нельзя было укрыться в тени. Недалеко играли непотревоженные белки. Совершая грандиозные прыжки, пробежала стая мангустов. Казалось, что обломки «команча» уже слились с окружающим пейзажем. Малко удалось пристроиться рядом с Питом. Он надел его рубашку на голову и погрузился в нечто вроде благотворного забытья, нарушаемого только болезненным бормотанием толстого бородатого полковника. Эта авария была непонятна. Никогда одновременно не выходили из строя оба мотора самолета. Что могло произойти?

Малко снова видел лукавое лицо Лиля, чувствуя, что что-то тут не так.

Ферди разговаривал с неграми. Они вытащили тело Хельды и уложили его на землю. Один из них остался рядом с ним, чтобы отгонять тучи прожорливых мух. Слышно было только жужжание насекомых. Большой покой пустыни. Вдруг вдали послышался какой-то гул. Малко встал.

Делая зигзаги между колючками и поднимая облака пыли, «рейнджровер» песчаного цвета мчался на полной скорости. Он остановился возле обломков самолета, и из него вышел мужчина, направившийся навстречу Ферди. Одетый с иголочки, в бежевой рубашке, с черными, очень короткими волосами и холодным взглядом.

— Майор Карл ван Хаах, — объявил Ферди. — Помощник Пита.

— Вы серьезно ранены? — спросил южноафриканский офицер.

— Не думаю, — ответил Малко, — но ваш друг действительно плох.

Вышедшие из «рейнджровера» врач и медсестра уже занимались Питом. Врач направился осмотреть тело Хельды и вскоре вернулся с мрачным лицом.

— У нее разорваны шейные позвонки. Бедная женщина. (Он бросил взгляд на обломки.) Вам очень повезло.

Малко был такого же мнения. Майор ван Хаах и Пит тихо разговаривали, в то время как полковнику давали успокоительное. Жара изматывала. Малко залпом выпил протянутое ему пиво. Он не знал уже, был ли он оглушен жужжанием насекомых или это происходило у него в голове... У него снова кружилась голова. Ферди объявил:

— Мы возвращаемся в Габороне. За телом летчицы приедут. У нас нет места.

В свою очередь, с озабоченным видом подошел ван Хаах:

— Что-нибудь известно о причинах аварии?

Ферди покачал головой.

— Не понимаю... Это была превосходная летчица, самолет только что прошел ремонт, на борту не было бомбы. Удивительно, что оба мотора отказали одновременно.

— Это действительно фатальный случай, — согласился ван Хаах.

На заднем сиденье «рейнджровера» кое-как разместили полковника Херцоха. Малко подошел к одному из обломков «команча». Крыло и мотор. Что-то его в них заинтересовало. Почему не загорелся самолет? Когда они потеряли шасси, появился сноп искр, но без каких-либо неприятных последствий. Он нагнулся над капотом и приподнял его. Все, казалось, было в порядке. Тогда он заинтересовался одним из баков, находившихся в крыле. К счастью, пробку не заклинило, и ему удалось отвинтить ее. Немного дальше на земле он нашел ванночку от карбюратора. Малко погрузил ее в отверстие, достал немного горючего и понюхал его.

Это было то, о чем он думал.

Остальные уже сели в машину, и майор ван Хаах с нетерпением делал ему знак садиться. С ванночкой в руках Малко подошел к машине.

— У вас есть зажигалка? — спросил он у ван Хааха.

— Зажигалка?

— Да, я хочу кое-что проверить.

Южноафриканский офицер протянул ему большую «зиппо». Малко зажег ее и приблизил пламя к горючему. Ничего не произошло, и оно погасло, не воспламенив содержимого ванночки. Он повторил еще раз, затем поднял золотистые глаза на наблюдающего за ним южноафриканца.

— Я знаю, почему разбился наш самолет, — объявил он.

— Почему?

Малко протянул ему ванночку.

— Понюхайте. Это не бензин для моторов с поршнем, а горючее для реактивных двигателей. Керосин, который не воспламеняется и используется в реактивных самолетах. В трубопроводах, должно быть, еще оставалось горючее. Когда оно иссякло, в ход пошел керосин, и моторы заглохли.

Лицо майора ван Хааха стало кирпичного цвета.

— Кто тот дурак, который...

— Тот, кто заправлял самолет горючим, — сказал Малко. — А вы верите, что это действительно ошибка?

Офицер не ответил, его глаза были обращены на обломки «команча», затем он повернул голову к Малко.

— Быстрей садитесь, скоро мы все выясним.

Малко сел в «рейнджровер», который сразу тронулся с места. Он был стиснут на заднем сиденье между медсестрой и врачом.

Ферди поддерживал очень бледного Пита, который кусал себе губы, чтобы не закричать. Малко страдал от своих ушибов, но был с ясной головой и чувствовал себя бодрым. Он был уверен, что речь шла не об ошибке, а о преступлении. С момента его прибытия в Габороне все было слишком легко...

Этот удар был превосходно рассчитан. Виновный всегда мог сослаться на ошибку: не было никаких доказательств. И если бы их диверсия удалась, видимо, никто ничего не узнал бы...

Малко закашлялся. Пыль проникала сквозь все щели машины.

«Рейнджровер» остановился на паркинге перед аэропортом, и из него вышли трое мужчин. Перед тем они поместили Пита в больницу. Майор ван Хаах прямо направился в бюро аэропорта.

— Где механик, занимавшийся «команчем»? — спросил он.

Дежурный негр бросил на него заспанный взгляд.

— В ангарах. А зачем он нужен?

— Вместо горючего он налил керосин!

— Да, это совсем нехорошо! — сказал служащий.

Сто метров до ангара обслуживания. Там вяло работало полдюжины ботсванцев. Майор ван Хаах спросил что-то у одного из них и сразу повернулся к Малко и Ферди с изменившимся выражением лица.

— Мерзавец ушел, так как, якобы, заболел. Час назад! Как только стало известно, что самолет разбился.

— По крайней мере, мы теперь знаем, с кем надо посчитаться, — заметил Малко.

Между тем майор ван Хаах продолжал расспрашивать ботсванцев. Он записал какой-то адрес.

— Давайте отправимся к механику. Может, нам удастся его изловить.

Последовала новая гонка по Нейрере Драйв. Вот они уже очутились на развилке, подняв тучу пыли. Они ехали мимо старых деревянных бараков с верандами, откуда на них с любопытством взирали негры. Механик жил в конце Квалата Клоз, в южной части города. Дверь им открыла толстая негритянка. И вновь познания майора ван Хааха в говоре цвана сотворили чудо. Но, увы, они опоздали.

— Этот подонок недавно убрался отсюда, — объяснил майор. — Он сказал своей семье, что ему надо на некоторое время уехать в свою деревню. Он должен был сесть на автобус, идущий до Махалацве. Я знаю, где находится автостанция. У нас есть шанс схватить его.

Новая гонка до Куинз-роуд, в центре города. По одной из двух параллельных улиц, перегораживающих пешеходную улицу Молл, где сосредоточены фактически все магазины Габороне. Автобусная станция располагалась перед рядом современных зданий, и оттуда автобусы отправлялись в разных направлениях. У каждой машины на ветровом стекле была табличка с указанием маршрута. Некоторые автобусы уже были набиты до отказа. Другие постепенно заполнялись пассажирами. Словом, царила типично африканская неразбериха. Люди суетились между корзин, детей, уличных торговцев. Трое белых двинулись по цепочке автобусов, внимательно рассматривая каждый из них. Мафикенг, Молспололс, Канье, Мочуди, Махалацве!

Последний автобус фактически был пока пуст, но его осаждала шумная толпа. Малко остановился, обескураженный этим сборищем, в котором, казалось, все негры были на одно лицо. Он полагал, что ему не удастся узнать механика. Разумеется, утром, на аэродроме, он его видел, но не обратил на него никакого внимания... Малко заглянул внутрь автобуса. Там пока что находились какой-то старик да несколько женщин с оравой детишек. Под истошные выкрики кондуктора очередь как-то сформировалась. Малко начал обходить ее, настойчиво разглядывая каждого пассажира.

Ферди и майор ван Хаах делали то же самое с другой стороны.

И вот в середине очереди они заметили негра, упорно проталкивавшегося вперед, чтобы занять в автобусе сидячее место. Но тут его оттеснила какая-то мощная толстуха с двумя малышами, привязанными к спине, и тот, ругаясь, втиснулся в общий ряд. Малко приблизился к нему, тщательнейшим образом разглядывая этого негра. Как и на других неграх, на нем были рубашка с короткими рукавами и панталоны. Рассекая очередь, Малко вплотную подошел к заинтересовавшему его субъекту. Тот выглядел как-то растерянно. Внезапно он отступил, оттолкнул локтем стоящего на его пути пассажира и, как обезумевший, бросился во всю прыть по Куинз-роуд!

То был разыскиваемый ими преступник! Притом настолько бестолковый, что не подумал даже, что его могут узнать.

— Вот он! — крикнул Малко.

Ферди и майор ван Хаах уже заметили беглеца и бросились в погоню, что весьма заинтриговало зевак, которым не часто доводилось видеть в этой стране, как трое белых преследуют одного негра. Многим из них, наверное, подумалось, что возвращаются добрые старые времена... Теперь же в Южной Африке скорее все было наоборот...

Проскользнув между двумя высокими зданиями, беглец достиг улицы Молл. Эта пешеходная улица была забита до отказа людьми. Механик бежал, расталкивая прохожих, описывая зигзаги. Трое белых не решались громко кричать «Держи вора!» из опасения излишне возбудить толпы негров.

Ферди ворчал про себя:

— Он улизнет от нас!

В это время механик обогнул гостиницу «Президент» и исчез, добежав до Ботсвана-роуд, проходящей параллельно улице Молл. Вскоре, однако, преследователи снова заметили его: красноречивыми знаками он пытался остановить такси. Он буквально вскочил в остановившуюся наконец машину, которая тотчас же устремилась из этого квартала. «Рейнджровер» находился за сотню метров от этого места.

— Майор! Пригоните сюда «рейнджровер»! — крикнул Малко. — А я прослежу, куда они поедут.

И он стал наблюдать, как такси спускалось по Ботсвана-роуд. Красный свет светофора остановил его ненадолго, а чуть позже оно свернуло направо. Бесконечные мгновения ожидания, и вот, наконец, появился «рейнджровер». Малко вскочил в машину.

— Они направились вон туда, — указал Малко взмахом руки.

То была улица Хама Кресан, описывающая полуокружность и соединяющая Френсис-роуд с бульваром, идущим вдоль западной границы города. Проскочив на красный свет светофора, «рейнджровер» двинулся в указанном направлении. Широкое авеню пролегало вдоль железнодорожной линии, с другой стороны которой начиналась пустыня, где несколько коров общипывали листву кустарников. Справа отсутствовало какое-либо ответвление до Нейрере Драйв. Майор ван Хаах обогнал грузовик с сидевшими в его кузове чернокожими, и Ферди не удержался от восклицания:

— Вот это такси!

Оно, казалось, спокойно двигалось впереди. Они приблизились на достаточное расстояние, чтобы удостовериться, что механик был в настигаемой ими машине. Затем майор ван Хаах пропустил перед собой несколько автомобилей.

— Куда оно направляется? — спросил Малко.

Ферди покачал головой.

— Наверное, не так уж далеко. Такси стоит дорого. Механик просто обезумел и сойдет, как только решит, что ушел от погони. У нас прекрасный шанс узнать, на кого он работает...

Такси пересекло развилку у Нейрере Драйв и продолжило путь в северном направлении. Здесь уже почти не было домов, только простирался буш да изредка встречались какие-то бараки. Это был пригород под названием Бродхурст.

Малко обернулся и сказал, нахмурив брови:

— Посмотрите, что творится позади нас.

Вместительная автомашина бежевого цвета не отставала от них. Это была «тойота-аккор» с затемненными стеклами. Она следовала за ними с такой же скоростью, что и «рейнджровер». Потом водитель «тойоты» увеличил ее и обогнал их, громко сигналя. Тех, кто находился внутри нее, разглядеть было невозможно. Однако майор ван Хаах заметил:

— Смотрите, да это же «поповы»! У них дипломатический номерной знак.

Эта машина вскоре исчезла впереди, обогнав такси с механиком.

— А много здесь этих «поповых»? — спросил Малко.

— Уйма! — ответил Ферди. — Сто шестьдесят для страны с восемьюстами тысячами жителей. Самый крупный коэффициент в мире. Здесь расположен их главный наблюдательный пункт на юге Африки. Прежде они были в Мапуту. Никто не знает, что они делают, ибо они не выходят из посольства и большинство из них говорит только по-русски...

— Во всяком случае, повстречавшиеся нам «выходят», — заметил Малко.

— Они, должно быть, отправились на охоту.

Теперь, лишенный каких-либо строении, буш простирался по обе стороны дороги. Вдали, на перекрестке, замаячила заправочная станция. В данный момент между преследователями и такси был только грузовик с неграми. Такси же понеслось вдруг стремительно вперед и направилось к станции обслуживания.

— Дело в шляпе, мы его сцапаем! — ликовал Ферди.

Майор ван Хаах обогнал грузовик и поехал, в свою очередь, по ответвлению дороги, ведущему к пустынной в тот момент станции обслуживания. Ко времени их прибытия преследуемый негр уже выбрался из такси.

Он увидел их, что-то крикнул, подпрыгнул, как козленок, и бросился бежать куда глаза глядят. Сначала он перебежал дорогу, потом вернулся назад, описывая зигзаги, как сошедший с ума робот. Крупный полуприцеп едва не оставил от него мокрое место.

Ферди вытащил из кармана свой браунинг.

— Боже мой! — воскликнул он. — Да этого мерзавца просто раздавят!

Однако на этот раз негр уцелел. Но вот он остановился, повернул голову и вдруг, как участник марафона, устремился к стене, проходящей вдоль станции обслуживания. Ферди поднял было свое оружие, но тут же опустил его. На таком расстоянии невозможно было с достаточной уверенностью нанести беглецу легкую рану. Мертвым же он им был попросту не нужен. Все трое припустились за ним в погоню. Ферди первым добежал до угла стены, за ним — Малко. И оба остановились ошеломленными. Скрытая до сих пор стеною «тойота» советских находилась метрах в пятидесяти от них, и беглец быстро приближался к ней.

Ферди рявкнул от бешенства, вновь побежал вперед с пистолетом в руке, выкрикивая что-то на языке цвана, что побудило негра бежать еще быстрее. Его отделяли от машины всего лишь метров двадцать, когда ее задняя дверца открылась и из машины высунулась фигура человека в рубашке с короткими рукавами и с длинноствольным пистолетом в руке. Остолбенев от ужаса, Малко увидел, как эта рука спокойненько зажала в ладони приклад пистолета, поставив его на прицел.

«Плуф-плуф, плуф-плуф».

Две серии по два едва слышных выстрела. Какой-то момент негр еще продолжал бежать, затем, казалось, споткнулся, вытянул вперед руки и рухнул на землю. Опирающийся на дверцу машины мужчина слегка опустил дуло своего оружия, и вновь раздались два выстрела. Пули пробили тело, еще сотрясаемое конвульсивными движениями.

Последующие события развивались очень быстро. Советский как раз прятал оружие в кобуру, когда заметил Ферди с браунингом в руке. У него была достаточная тренировка, чтобы немедленно реагировать на такого рода ситуации, и реагировать однозначно: прервав движение руки, он нацелил свое оружие на бежавшего к нему человека.

Ферди заметил это. У него тоже была в этом отношении достаточная тренировка. Даже не думая, он тут же присел на корточки, вытянул руку вперед, взял советского на прицел и спустил курок. Звук от выстрела из браунинга был значительно громче по сравнению со звуком от выстрела из длинноствольного пистолета. Русский пошатнулся, удержав оружие, а затем чья-то рука потянула его назад, внутрь машины. В течение нескольких секунд наружу торчали его ноги, а потом дверцу захлопнули.

«Тойота» буквально скакнула вперед, и Малко вынужден был отскочить в сторону, чтобы его не раздавили. Шины страшно заскрипели, «тойота» проскочила перекресток, развернулась на сто восемьдесят градусов и исчезла из поля зрения, направляясь в сторону Габороне.

Ферди склонился над телом механика. Три из пуль, выпущенных советским, в него попали. Одна — прямо в голову, остальные — в грудь. Он мгновенно скончался, и под его телом образовалась и стала шириться лужа крови. Майор ван Хаах потянул Ферди назад:

— Быстрее, пора убираться!

Чистым чудом можно было считать, что выстрелы не привлекли никого постороннего. Трое мужчин добрались до своей машины, после того, как Ферди бегло обыскал тело негра и захватил все его бумаги.

«Рейнджровер» быстро тронулся с места, направившись к Габороне. Майор ван Хаах буквально неистовствовал:

— Вы с ума сошли! — бросил он Ферди. — Вы стреляли в советского. Отдаете ли вы себе отчет о последствиях этого...

Ферди выглядел озабоченным и озлобленным.

— Ну и что? — произнес он. — Разве он не собирался стрелять? К тому же, он убил этого типа, не так ли? Вы полагаете, он будет жаловаться?

Майор ван Хаах качнул головой.

— Если он в конечном счете обратится к ботсванцам, нам придется закрыть нашу здешнюю лавочку.

Судя по всему, административные задачи майора ван Хааха не рассчитаны на такого рода ситуации.

Говоря это, он был бледным от ярости. Малко вмешался в разговор.

— Самое интересное, — заметил он, — почему советские здесь очутились.

— Естественно, для того, чтобы убить этого типа, — прорычал Ферди. — Напротив станции обслуживания есть остановка автобуса, и он сошел бы там.

— Следовательно, они были в курсе организованного на нас покушения.

Наступило молчание. Они вновь выехали на улицу Хама Кресан, чтобы в конечном счете оказаться на Мука Клоз, скромной тенистой аллее, где находилась вилла майора ван Хааха. Тот пошел звонить по телефону, тогда как Ферди и Малко с удовольствием расселись в креслах под верандой. Еще только наступил полдень, а они уже устали. Малко казалось, что его словно пропустили через центрифугу для сушки белья, настолько отзывались болью его мускулы.

— Я пришел к выводу, что идея о замене бензина на керосин исходила не от людей АНК, — заметил он. — Это была идея белого. Я еще раньше подумывал о Джо Гродно. Кажется, что дело это затеяли наши «друзья» из противоположного лагеря. Следовательно, они контролировали всю операцию по дестабилизации, направленную против нас...

— Это меня удивляет. КГБ редко вмешивается в акции своих африканских партнеров. Особенно в этих странах...

— Они приезжали не для того, чтоб предложить этому негру прогулку в Москву, — заметил Малко. — Они оказались здесь, чтобы ликвидировать его. Если бы мы не выследили его, они спокойненько убили бы его, и в этом случае просто был бы найден труп негра, убитого неизвестными лицами. По-моему, они получили зов о помощи от тех, кто организовал операцию и кто знал, что этот механик куда-нибудь нас приведет...

Ферди скептически произнес:

— У них не было достаточно времени, чтобы связаться с Замбией.

— Следовательно, приказ был дан здесь, — заключил Малко. — Нами манипулируют со дня нашего приезда. Через посредство Лиля. Вы его недооценили.

— Такое возможно, — признал южноафриканец. — Это самый хитрый из всех кафров, которых я знал!

— А Йоханна? — спросил вдруг Малко. — Ее следовало бы предостеречь.

В безумной гонке последних часов они напрочь забыли о молодой женщине.

Вскоре появился майор, и Ферди сменил его у телефона. Номер Йоханны в «Габороне Сан» не отвечал. Ферди связался с плавательным бассейном и рестораном — и опять безрезультатно. Озабоченный, он повесил трубку.

— Ее нигде нет. Это странно: ведь я рекомендовал ей не покидать гостиницу.

— Поехали туда, — сказал Малко.

Потребовалось пять минут, чтобы добраться до «Габороне Сан». Ключ от комнаты Йоханны висел на табло. Они забрали его и отправились в ее комнату. Открыв дверь номера, они остановились как вкопанные: одна из ламп была опрокинута, по веси комнате были разбросаны вещи. Судя по всему, кто-то в спешке обыскивал номер... Тогда они отправились в два других номера, снятых для Малко и Ферди. Такая же картина... Ферди побледнел от беспокойства.

— Мерзавцы, у них...

Они немедленно обратились за справкой в администрацию мотеля. Никто не видел молодой женщины. Когда они проверили весь мотель, пришлось смириться с очевидностью: Йоханну похитили.

Они вернулись в ее номер.

— Не тащили же эти мерзавцы Йоханну силой по стометровому коридору! — заметил Малко. — Надо искать другое объяснение.

Его взгляд остановился на двери-окне, и он все понял. Он попытался сдвинуть ее и сделал это без особых усилий. Кто-то отпер дверь снаружи. Малко вышел из номера. Эта часть автостоянки выходила в пустыню, и оттуда никто не заявлялся. На это указали бы следы, но их не было. Если Йоханну похитили, то через...

Они вновь вышли из номера Йоханны. С помощью денег в конце концов удалось установить, что ранним утром на автостоянке в течение часа находился грузовик из прачечной...

— Нужно предупредить Преторию! — воскликнул Ферди. — Это очень серьезное дело.

Новая гонка к вилле майора ван Хааха. Тот принял их довольно спокойно.

— Через полицию мне удалось кое-что узнать, — произнес он. — Советские только что поместили в больницу сотрудника их посольства, раненного пулей в легкое.

На лице Ферди отразилось волнение. Майор мягко продолжал:

— Полиции они сказали, что это — результат неосторожного обращения с оружием...

— Ладно. Перестанем же пугать друг друга! — сказал Малко. — Есть более серьезные вещи. Неплохо, что наши друзья «поповы» так сдержанны, но это, прежде всего, говорит о том, что они по уши увязли в этой истории и не хотели бы, чтоб кто-то совал нос в их дела. Было сделано все необходимое, чтобы сегодня утром устранить нас всех. Следовательно, наше присутствие в Габороне представляет для них явную опасность. А теперь во что бы то ни стало надо разыскать Йоханну.

— Каким образом? — спросил Ферди.

— Советские наверняка в курсе дела, но я бы удивился, если в оказалось, что они прячут ее в своем посольстве, — произнес Малко. — Судя по всему, их друзья из АНК располагают здесь важной инфраструктурой и у них немало сообщников. Только вот на выявление их явок нам потребовалось бы длительное время...

Майор ван Хаах нервно теребил пальцами сигарету, его лоб прорезала глубокая морщина.

В памяти Малко вновь возникло восторженное лицо Йоханны, когда он занимался с ней любовью в Претории. В настоящее время ей грозила смертельная опасность. Ее похитители никогда ее не отдадут. Нужны немедленные действия.

— У меня есть идея, как вызволить ее из беды, — сказал Малко.

— Какая идея? — встревоженно спросил Ферди.

— Необходима «разменная монета», — произнес Малко. — И надо раздобыть ее быстро, потому что я боюсь, как бы они не убили Йоханну.

— Какая «разменная монета»? Какой-нибудь тип из АНК? Джо Гродно?

— Нам неизвестно его местонахождение. И наоборот, налицо человек, который замешан в этой истории и которого — при нашей твердости — мы можем достать.

— Кто это?

— Советский, которого вы ранили и который сейчас находится в больнице, — проговорил Малко. — Его надо похитить и обменять на Йоханну.

 

Глава 10

Какое-то большое насекомое кружилось вокруг цветов, обвивавших веранду, пронзительно жужжа, что только и нарушало тишину в течение нескольких секунд. Майор ван Хаах, казалось, окаменел от ужаса.

— Вы сошли с ума! — сказал он наконец. — Это же дипломат! Понимаете ли вы, чему вы себя подвергаете?

— А вы видели дипломатов, использующих пистолеты с глушителем? — отпарировал Малко. — Вы прекрасно знаете, что мы имеем дело с агентом КГБ. «Поповы» не хотят предавать огласке это дело. Не захотят они и оставить в наших руках одного из своих. Поскольку они контролируют похитителей Йоханны...

Ферди встал и налил себе шотландского виски.

— Это неплохая идея, — сказал он медленно и спокойно. — При условии ничего не сообщать Претории. Они никогда не пойдут на это. Информируем их потом.

— Я не могу участвовать в осуществлении такого проекта, — проговорил майор ван Хаах. — Это невозможно. Это гангстерские методы.

Ферди раздавил свою сигарету в пепельнице. Он побледнел от ярости:

— Но вы хотя бы нас не выдадите?

Упрямый майор ничего не ответил. Его лицо, и без того уже суровое, стало напоминать нечто мрамороподобное. Ферди шагнул к нему и остановился всего лишь в нескольких сантиметрах. Как раз в тот момент, когда Малко думал, что он ударит майора.

— А Йоханна? — спросил Ферди. — Вы хотите, чтобы мы нашли ее с перерезанным горлом? Так вот. Я служил под руководством ее отца. Поэтому я сделаю все для се спасения. Даже если вынужден буду снять погоны.

Майор ван Хаах внезапно отвернулся и сел на стул. Он тоже был бледен.

— Ферди, здесь я — ответственное лицо. Ботсванцы очень щепетильны. Подобная история может вызвать беспрецедентный скандал и повредить престижу нашей страны. Однако я понимаю ваши чувства. И не буду мешать вам... Но куда вы его поместите?

— По ту сторону границы, — объявил Ферди. — У моих друзей из полиции.

Майор ван Хаах затряс головой:

— Вы сошли с ума!

— Может быть, — ответил Ферди, — но я, по крайней мере, смогу смотреть на себя в зеркало.

Джо Гродно снял свои очки с толстыми стеклами и машинально протер их. Это помогало ему думать. В этом сарае на Бука Клоз было жарко, как в парилке, из-за крыши из гофрированного железа, усиливавшей излучение солнца. Литовец был уже немолод, и у него не все было в порядке с сердцем. Он горько сожалел о том, что ему пришлось покинуть свою комфортабельную виллу в Лусаке. Уже в течение нескольких часов положение его дел граничило с катастрофой. Происшедшее подтверждало правильность его позиции — доверять только в определенных пределах своим партнерам из АНК.

Гродно странствовал по Африке уже полвека и знал негров. Для них секрет был вещью, передаваемой только одному лицу и сразу... Если бы его противники узнали, что он находится сейчас в Габороне, они перевернули бы каждый камень в городе, чтобы его обнаружить. Полиция Ботсваны, хотя она и не враждебно относится к нему, не стала бы компрометировать себя из-за его особы: ведь восемьдесят пять процентов снабжения Ботсваны приходилось на ЮАР. Могущественные южные соседи уже показали, что они не церемонятся, когда их безопасность оказывается под угрозой. Можно было со всей уверенностью предположить, что они пришлют своих коммандос, а те обыщут город. Надежда на то, что его удастся вздернуть на виселицу, будет стимулировать их действия.

В дверь сарая постучали, и двое негров в походной одежде, вооруженные до зубов и перетянутые патронташами (им было поручено охранять литовца), вскочили со своих раскладушек.

Они впустили малорослого метиса, который с низким, почтительным поклоном подошел к Джо Гродно.

Обращаясь к литовцу как имеющему соответствующий чин в КГБ, он сказал:

— Полковник, все идет хорошо. Механика удалось нейтрализовать. Одного из наших друзей, правда, ранили, но он помещен в больницу.

У Джо Гродно чуть глаза на лоб не полезли.

— О чем ты говоришь, Лиль? Есть раненый? Кто его ранил?

Лиль опустил голову и признался:

— Те, другие, полковник. Они преследовали механика и устроили с нашими друзьями перестрелку. Но это все.

— Это все!

Джо Гродно буквально задыхался от бешенства. Он не только использовал все свое влияние, чтобы принудить резидента КГБ в Габороне грубо вмешаться в дело, его прямо не касавшееся, но и сверх того — советских застигли врасплох южноафриканцы... Резидент Виктор Горбачев, должно быть, в истерике. И правильно.

— Подумать только, — взорвался литовец, — что механика должны были прикончить твои люди и что они не захотели этого сделать, потому, дескать, что они из того же племени и из той же деревни!

Лиль весь как-то съежился, поникнув головой.

А между тем этот метис был одним из лучших в окружении Гродно. Он прошел подготовку в симферопольском лагере в СССР с помощью третьего управления ГРУ. Хотя Гродно систематически использовал для нескольких деликатных операций метисов (роль негров была сведена к роли простых исполнителей), все же это было не то, что нужно...

Им, разумеется, явно не везло. Идея подменить бензин керосином исходила от самого Джо Гродно, и она удачно была осуществлена. В данном случае потребовалось чудо, чтобы спасти его противников. Затем неудача следовала за неудачей. Механик-саботажник, член АНК, знал явочную квартиру Джо, тайный штаб АНК в Габороне. Допрошенный южноафриканцами, он выдал бы эту явку. Следовательно, его нужно было ликвидировать. На этот раз и по его настойчивой просьбе люди из КГБ реагировали быстро. При этом никакого отчета Москве не дали. Таким образом, все шло, как тому и следовало идти; в противном случае механик успел бы добраться до Лусаки пешком. Но вот теперь все полетело вверх тормашками.

До сарая донесся свисток поезда, следовавшего вдоль Френсистаун-роуд. Это был экспресс до Виктория Фоллз. Джо Гродно вдруг оказался во власти искушения: вот сесть бы на этот поезд и оказаться в безопасном месте! Но он был буквально прикован к Габороне, куда он прибыл за Гудрун Тиндорф, чтобы переправить ее в Замбию. Она везла ему также список людей, которых она обучила обращению с взрывчаткой и которые должны были заменить ее. Как только он ее переправит, то пошлет на другую сторону границы прибывших с ним людей, снабженных необходимыми средствами. Позднее они соединятся с террористами, подготовленными Гудрун.

Он уже обещал провести террористическую кампанию. Если он не сдержит своего обещания, то утратит всякое доверие. Кроме того, предлогом было освобождение двух лидеров движения против апартеида, что возбуждало негров ЮАР. Только Джо и его советские друзья, замыслившие операцию, знали истину. Они прекрасно знали, что южноафриканцы никогда не освободят своих узников под влиянием угрозы. И что все дело просто в том, чтобы дестабилизировать обстановку в ЮАР.

Лиль по-прежнему стоял перед литовцем, переступая с ноги на ногу.

— Что тебе еще надо?

— Что будем делать с женщиной, полковник?

И вновь Джо Гродно почувствовал, как в нем клокочет ярость.

— Зачем нужно было ее похищать?..

— Но она застала нас врасплох, полковник, — защищался метис. — И оказала сильное сопротивление...

— А зачем тебе понадобилось рыться в их комнатах?..

Лиль опустил голову. А он-то думал, что совершил доблестный поступок, похитив Йоханну.

Джо Гродно в ярости взглянул на человеческую фигуру, распростертую на земле в другой стороне сарая. Она была связана по рукам и ногам, широкая лента скотча закрывала ее лицо, так что она была немой и слепой. Похищение это было ненужным и опасным. Оно, должно быть, взбесило до безумия южноафриканцев. И, помимо всего прочего, люди Лиля доставили ее сюда, не завязав даже глаз. Следовательно, при случае она могла бы опознать это место. Литовец знал, что она была сотрудницей спецслужб ЮАР, и осознавал, во что может вылиться ее похищение.

Джо Гродно опять вытер лоб из-за вновь испытанного им головокружения. У него была нелегкая жизнь, особенно с той поры, когда его жена погибла во время одного из взрывов. Иногда он задумывался, как он может вести такую жизнь. Уже давно он лелеял надежду, что ему удастся вновь побывать в замке Нойшванштейн в Баварии, построенном Людовиком XI, Сумасшедшим королем. Однако Германия была опасной для Гродно. И все же он рискнет туда наведаться перед смертью.

Он опять взглянул на распростертое тело и за несколько секунд принял решение. Он был не вправе подвергать угрозе свое предприятие.

— Лиль, поскольку именно ты совершил эту ошибку, ты ее и исправишь.

— Есть, полковник, — ответил метис.

— Ты знаешь, как это сделать?

Метис несколько поколебался.

— Да, полковник. Могу я сделать это здесь?

Джо Гродно посмотрел на него обескураженно и с явным отвращением. Этим болванам кафрам решительно никогда и ни в чем нельзя довериться.

— Нужно сделать так, чтоб это дело выглядело как убийство, совершенное каким-то бродягой, — объяснил он Лилю терпеливо. — Ты отвезешь ее сегодня вечером на площадку для игры в гольф. Словно она сама пошла туда прогуляться и там на нее напали...

— Будет исполнено, полковник! — с энтузиазмом отрапортовал Лиль, и его глаза сверкнули от предвкушаемого удовольствия.

Малко остановил «рейнджровер» на Нотвейн-роуд, напротив служебного входа в больницу «Принцесса Марина». Это была автомашина майора ван Хааха, которую им с Ферди удалось заполучить у щепетильного владельца лишь после долгих уговоров... Перед выездом они сняли номерные знаки, так что установить, чья это машина, было делом совершенно невозможным. Такие «рейнджроверы» песочного цвета циркулировали по Габороне десятками. Ван Хаах согласился также указать им на карте неприметную полудорогу-полутропу, чтобы при пересечении границы они избежали случайной встречи с ботсванцами. Было одиннадцать часов вечера, и на улицах Габороне Малко не попалось ни души. Ферди к тому времени находился уже на территории прилегающего к больнице участка, засаженного деревьями и кустарником. Малко направился к служебному входу по неосвещенной аллее. Через несколько мгновений он услышал едва различимый свист. Из-за какого-то куста вынырнул Ферди и тут же приблизился к нему.

— Все о'кей! — шепнул южноафриканец. — Его поместили на третьем этаже, в палате номер 234. Я захватил с собой газовый пистолет, чтобы привести его в должное состояние. Полагаю, все будет в порядке. Идемте!

Они вошли в здание, где размещалось хирургическое отделение. В вестибюле никого не было, и они поднялись по лестнице, облачившись еще у входа в белые халаты. Если в им попалась навстречу какая-нибудь медсестра, то она, безусловно, приняла бы их за иностранных врачей. Они не встретили никого. Коридор третьего этажа был ярко освещен. Из какой-то открытой двери доносился звучный храп. Дежурный медбрат спал буквально «без задних ног», ибо он задрал их на свой столик...

Нужная им палата оказалась пятой по ходу. Они не спеша подошли к ней и, повернув ручку, открыли дверь. Там царил полный мрак. Малко зажег свет, и они обнаружили не занятую никем койку.

— Goeie himel! — ругнулся от неожиданности Ферди.

— У вас плохие осведомители, — тихо заметил Малко. — Пошли назад, несолоно хлебавши.

Южноафриканец, между тем, все еще не сводил глаз с пустой постели, словно мог силой какого-то гипноза заставить советского агента появиться там, где тот должен был бы быть по имеющейся у Ферди «наводке». Малко потянул его за рукав. В тот момент, когда они выходили из палаты, в противоположном от заснувшего дежурного конце коридора раздались чьи-то шаги. У них не было ни времени, ни возможности где-нибудь спрятаться. Тут же перед ними предстала толстая медсестра-негритянка. Она с удивлением взглянула на них, но не проявила ни малейшего беспокойства.

— Вы что-нибудь ищете?

— Мы пришли навестить одного нашего друга, — ответил Малко, — пациента из палаты номер 234. Разве он не в больнице?

Медицинская сестра как-то странно посмотрела на Малко, а потом произнесла:

— Как же, вам неизвестно...

— Его перевели в другую палату? — вмешался в разговор Ферди.

Толстуха покачала головой и тут же перекрестилась.

— Господь Бог призвал его к себе. Он в морге. Внутреннее кровоизлияние.

Малко и Ферди буквально застыли на месте на несколько секунд, словно оглушенные громом. Затем Малко едва приметным жестом правой руки указал своему южноафриканскому коллеге на выход. Не обменявшись ни словом, они сели в «рейнджровер» и спустя некоторое время добрались до виллы майора ван Хааха.

Дожидаясь их возвращения, тот давно уже курил одну сигарету за другой вблизи своей веранды. Он чуть не подпрыгнул, словно его укусил скорпион, услышав шум подъезжавшей машины, и бегом, через сад, ринулся им навстречу. Известие о кончине советского агента буквально повергло его в ужас.

— Holy God! «Поповы» взъярятся, — пробормотал он, еще не придя в себя от неожиданности. — И чем они ответят?

— Во всяком случае, — заметил Малко, — у нас теперь уже нет «разменной монеты»...

Несколько мгновений все они молчали, а затем ван Хаах повернулся и направился к вилле.

— Запрошу указаний у Претории, — бросил он на ходу своим сухим бюрократическим тоном.

Ферди и Малко переглянулись. Бюрократы Претории не имели никакого влияния на происходящее в Ботсване. Лишь они сами могли вызволить Йоханну, если только время еще не было упущено.

Лиль проник на площадку для игры в гольф по Нотвейн-роуд. Он знал, как попасть на узкую тропинку, непосредственно выводившую на эту площадку. Лиль припарковал свой «бакки» вблизи тропинки, под акацией, и вытащил из машины связанную Йоханну. Связанная веревками, она была в состоянии только дрыгать ногами. Лиль взвалил молодую женщину на плечи. Это не потребовало от него особых усилий, ведь ему долгие годы довелось таскать на этих самых плечах мешки с мукой, и малорослый метис был необычайно вынослив. Не говоря ни слова, он двигался по высокой траве. Двигался под сравнительно ясным ночным небом, и к тому же, со стороны границы уже начал пробиваться слабый свет, возвещая приближение зари. Но в его распоряжении был еще целый час. Он подыскал подходящую рощицу вблизи лунки номер 14, рядом с небольшой впадиной, заросшей травой.

Там он и уложил молодую женщину и немного передохнул. Он был полон спокойствия, но ему вдруг вспомнилось все, что он пережил прежде в южноафриканских застенках, куда он попадал неоднократно и где «стражи порядка» всегда били его и всячески измывались над ним. Однажды полиция задержала его, когда он стащил какую-то мелочь с полки магазина. И вот тогда-то случилось то, что при любых обстоятельствах не могло бы выветриться у него из памяти. В полицейском участке садист-сержант приказал вывести из камеры кафра-верзилу двухметрового роста, схваченного за драку на улице, и, говоря медленно и внятно, пояснил тому, что он может делать с Лилем все что ему заблагорассудится. Если верзила хочет, к примеру, заняться мужеложеством прямо в приемном помещении полицейского участка, то белый дает ему на то карт-бланш... Кафр-верзила не колебался ни мгновения. Еще и сейчас, при одном только воспоминании о том, что произошло после этого, Лиль вздрогнул, как бы вновь ощутив жжение от «шпаги», по-скотски терзавшей его, как бы вновь услышав хохот веселившихся белых полисменов, с неизбывным удовольствием смотревших на эту сцену...

Лиль вынул из кармана нож и методично начал разрезать одежду на своей пленнице. На это ушло несколько минут, и вот перед глазами метиса предстало обнаженное женское тело. Даже в этих предрассветных сумерках было отчетливо видно, как оно бело. Лиль тщательно собрал последние лоскуты ткани, зацепившиеся вокруг живота, и одним движением сдернул лифчик, обнажив и груди Йоханны. Всякий раз, когда его пальцы прикасались к бархатистой, но твердой плоти, он дрожал. Никогда еще до сих пор у него и в мыслях не было коснуться белой женщины. С индианками — да, он не раз спал, но с чистокровными белыми женщинами — никогда.

Он перевернул Йоханну на спину и глянул ей в лицо. Оно было мертвенно-бледным. Ноздри у молодой женщины сжимались, в се глазах отражался воистину нечеловеческий ужас. Она вся как-то скрючилась и чем-то напоминала эмбрион в материнской утробе, словно пыталась найти иллюзорную защиту. Лиль смотрел на нее со смешанным чувством желания и вины. Медленно, шероховатыми ладонями, он начал мягко гладить ее во всех местах, в то же время принуждая Йоханну силой постепенно вытянуться во всю длину на травянистой земле. Она попыталась отодвинуться в сторону.

Лиль потянул ее назад — терпеливо, негрубо. Их тела соприкоснулись. И он снова стал дрожать — только теперь сильнее. Его штаны, казалось, вот-вот прорвутся напрягшейся плотью. Кровь стучала у него в висках. Будучи во власти неодолимого желания, он резким движением сорвал «скотч», закрывавший рот молодой женщины. Та встряхнула головой, щеки у нее от ужаса как-то ввалились, лицо стало буквально неузнаваемым, и она едва слышно прохрипела:

— Что вам нужно?

Лиль не ответил, весь находясь во власти сладостного предчувствия. Ничего такого он не думал, но подсознательно понимал, что молодая, красивая, чистокровная белая женщина сейчас целиком и полностью в его руках. Правда, он все же боялся развязать ее. Он избрал «золотую середину»: ножом разрезал веревки, связывающие Йоханне лодыжки. Она тотчас же стала извиваться, как угорь, пытаясь встать на ноги. Лиль не смог удержаться и лег на нее, придавливая к мягкой почве. От соприкосновения его живота с ее полными ляжками метис буквально обезумел. Воткнув нож в траву (так, чтоб она не могла до него дотянуться), он мгновенно сбросил с себя одежду. Едва ощутив теплоту прижатой к ее телу мужской плоти, его жертва моментально вся встрепенулась от отвращения. Ей удалось повернуть к нему свое лицо, и тогда, взглянув прямо в глаза насильнику, произнесла, на этот раз достаточно отчетливо, умоляющим и вместе с тем угрожающим голосом:

— Вам известно, кто я такая? Я состою в южноафриканской армии! Вам...

Ее незаконченная фраза перешла в душераздирающий вопль. В этот момент метис добился своего: войдя в нее всей своей плотью, он насильно и грубо овладел молодой женщиной, пленившей его очарованием своего обнаженного, как бы зовущего к себе тела. Потом он, естественно, остановился, но сердце у него стучало в бешеном ритме... Мелькнула и мысль: зря снял кляп с ее рта...

— Если ты будешь кричать, я тебя убью!

Стремясь продемонстрировать Йоханне всю безнадежность ее положения, он схватил свой нож и слегка уколол его кончиком шею своей божественной жертвы. Йоханна застонала, но больше не произнесла ни слова, когда он вновь, опять и опять, стал терзать се чрево. Молодая женщина больше уже не сопротивлялась. Не сопротивлялась даже тогда, когда он принудил се пройти через то, что он сам претерпел когда-то от верзилы-кафра. В то мгновение она только сильно вздрогнула: видно, ей было просто больно, больно и еще отвратительнее, чем прежде, от этих грубых, совсем не мужских по своей природе ласк. А лицом уткнулась в траву, когда у насильника произошел оргазм...

Затем метис на несколько мгновений замер, продолжая лежать на молодой женщине, от которой исходило блаженное тепло. Чуть позднее он взглянул на свои часы. Уже минуло двадцать минут! Свет с востока брезжил все отчетливее. Лиль поднялся, поспешно привел себя в порядок. Йоханна скатилась набок, с огромным трудом встала на колени, се лицо было повернуто к насильнику.

— Оставьте меня теперь, — произнесла она, не повышая обычного тона. — Уходите. Уходите!

Да, она еще не все поняла. Лиль машинально протянул к ней руку и ласково погладил одну из ее обнаженных грудей, как бы прикидывая на глазок ее вес, словно та была каким-то плодом, к которому прицениваются на базаре. Йоханна, в неудержимом порыве, плюнула ему прямо в лицо, бросив:

— Vertroek!

Повинуясь неосознанному инстинкту, Лиль дал ей пощечину. Ударил так сильно, что она упала на землю и буквально взвыла, подобно собаке, которую бьет хозяин. Лиль схватил молодую женщину за руку, и она его укусила. Он нанес Йоханне новый удар — на этот раз стукнул ее ногой по ребрам. В том месте сразу же появилось кроваво-красное пятно. Вот теперь-то Йоханна все поняла. Она немного отползла в сторону, с трудом поднялась с земли и, видно, захотела убежать от своего палача. Тогда метис снова схватил молодую женщину и начал бить ее. Бил по-зверски, методично, как его самого били в юаровских застенках. Он вовсю ругался, всячески оскорблял ее, оскорблял всех белых нашей общей матушки-Земли. Молодая женщина оказалась довольно сильной, она вовсю отбивалась, ей удалось даже нанести ему, хоть и не такой сокрушительный, ответный удар пинком ноги.

Тогда Лиль словно сошел с ума! Он схватил Йоханну за затылок и резко толкнул ее вперед. Молодая женщина упала; обеими чрезвычайно сильными руками он схватил ее за горло, ткнув лицом в аккуратно подстриженную траву площадки для игры в гольф. Молодая женщина яростно сопротивлялась, напрягаясь изо всех сил, что почти приводило его в растерянность.

Йоханна брыкалась как лошадь. Лиль все сильнее сдавливал ей горло, то тыкая ее лицом в траву, то ослабляя немного хватку, и все это — чтоб продлить удовольствие. Молодой женщине удалось прокричать хрипло, но очень громко призыв: «Помогите!», и метис испугался. На этот раз его пальцы сомкнулись вокруг гортани и буквально впились в нее. Удары ногой и вообще сопротивление со стороны молодой женщины все больше и больше ослабевали, а затем и вовсе прекратились.

Лиль слегка разжал сомкнутые вокруг ее горла пальцы. Вокруг все было тихо и спокойно. Он встал во весь рост. Рядом лежало ничком распростертое тело Йоханны; руки у несчастной молодой женщины оставались связанными за спиной, ноги — расставленными. Лиль вытер рукавом пот, проступивший у него на лбу. Его сердце перестало бешено стучать. В конечном счете, все это оказалось весьма легким делом. Он наклонился и разрезал ножом веревку, сковывавшую руки африканерки. Ее руки непроизвольно упали по обе стороны тела. Метис тщательно собрал все использованные веревки, кляп и сунул все в свой карман. Рядом с трупом он оставил лишь искромсанную одежду своей жертвы. Он окинул зорким глазом «сцену» происшедшего. Все было превосходно. Налицо была какая-то туристка, застигнутая садистом, который изнасиловал ее и убил.

Лиль неторопливо возвратился к своему «бакки». Когда он достиг перекрестка улиц Нейрере Драйв и Нотвейн-роуд, позолоченный купол мечети уже ярко блестел под лучами солнца. Метис чувствовал себя умиротворенным. Он с удовольствием подумал о южноафриканце, давшем ему возможность насладиться. Решительно все белые были болванами.

— Это все тот же мерзавец Лиль! — буквально взорвался Ферди. — Я с него шкуру сдеру.

Южноафриканский полковник, казалось, постарел на добрый десяток лет; у него под глазами обозначилась синева, он как-то сгорбился, подбородок у него втянулся. Малко попытался забыть то, что ему довелось увидеть. Ботсванская полиция сообщила им о случившемся с Йоханной два часа тому назад. После поездки с целью опознания трупа они заперлись в номере гостиницы, перебирая в уме свои мрачные мысли.

— Вы действительно считаете, что это Лиль? — спросил Малко полковника.

— В этом я более чем уверен, — уже спокойнее ответил Ферди. — Я свалял дурака. И я также уверен, что Джо Гродно находится в Габороне. И они замышляют что-то очень серьезное.

— Вы правы, — заметил Малко. — Именно об этом свидетельствует вмешательство советских. Но что мы можем сделать сейчас?

— Я останусь здесь, пока не заполучу шкуру этого мерзавца. Ван Хаах согласен со мною в этом; в данный момент он пытается получить необходимую информацию о деятельности АНК через своих осведомителей в местной полиции.

— Мы их стесняем! — произнес Малко. — Следовательно, они предпримут против нас еще что-нибудь...

Ферди приподнял голову и взглянул ему в глаза:

— Если бы это было так! На этот раз мы расплатимся с ними сполна. Заеду сейчас к ван Хааху. Затем присоединюсь к вам в этом номере гостиницы.

Джо Гродно вылез из «мерседеса» с затемненными стеклами, остановленного им во дворе советского посольства. Он не очень-то любил подобный риск, но его визит для выражения соболезнования был просто-напросто необходим. Кончина блестящего офицера КГБ, капитана Устинова, серьезно затрагивала его собственную ответственность.

Резидент КГБ Виктор Горбачев поджидал Джо Гродно на крыльце. Обменявшись приветствиями, они вдвоем направились в кондиционированный кабинет, украшенный портретом Черненко, и там уже по-братски обнялись. Они выпили по чашечке горячего чаю, съев при этом немного печенья. Резидент был молодым полковником и прежде немало слышал о Джо Гродно, поистине колоссальную работу которого он уважал. Однако донесение, только что направленное им в Москву, грозило отрицательно отразиться на его карьере. Гродно тут же «атаковал» его:

— Товарищ полковник, — сказал он, — я глубоко сожалею о смерти нашего товарища Григория Устинова. За этот страшный, роковой исход предпринятых мною действий я несу ответственность.

Резидент успокоительно слегка махнул правой рукой.

— Товарищ, мы находимся в состоянии войны. Капитан Устинов погиб как герой. Он будет похоронен на нашей родине со всеми почестями, которые должно воздать ему за самопожертвование.

Они снова выпили по чашечке чаю.

— Как у вас с этим делом? — спросил советский.

— Ждем немку и тех, кто должен вернуться назад со взрывчаткой, — объяснил Джо Гродно. — Они запаздывают. Нашу диверсионную сеть «зацепили» южноафриканские спецслужбы, и провал нашей последней операции делает переход через границу весьма опасным. Это в целом досадная ситуация, ибо я вынужден рисковать. Увы, я не могу уйти отсюда до прибытия Гудрун Тиндорф.

— Понимаю, — произнес советский. — Кстати, это ваши люди убили южноафриканку?..

— Да.

Резидент качнул головой, погрыз кусочек печенья и спросил:

— Разве следовало действовать... так жестоко?

Джо Гродно ожидал подобного вопроса. Советские не очень любили необоснованного насилия. Особенно в деле, в котором они были замешаны.

— Товарищ, — терпеливо объяснил литовец, — мы находимся в Африке, и нам никогда не удастся полностью контролировать то, что делают негры. Это похищение было ошибкой. Но в интересах дела не могло быть и речи, чтобы отпустить эту женщину, узнавшую кое-что о нас.

— Вы могли бы задержать ее на некоторое время, а потом, по завершении вашей операции, освободить, — мягко заметил резидент.

— Это было бы крайне рискованно. Южноафриканцы оказали бы страшнейшее давление на ботсванцев, чтобы вызволить эту женщину из наших рук. И тогда ботсванские власти могли принудить нас освободить ее. При такой альтернативе я предпочел использовать эту женщину, чтобы отбить у южноафриканских агентов всякую охоту оставаться здесь.

— Надеюсь, что вы были правы, — вздохнул советский. — И что не достигли противоположного результата.

Джо Гродно снял привычным жестом свои очки и продолжил:

— В таком случае я пущу в ход другие средства. Присутствие этих людей здесь представляет серьезную опасность.

— Будьте осторожны с ботсванцами, — подчеркнул советский. — Они сейчас крайне раздражены. Уже задали мне кучу вопросов относительно товарища Устинова. Они кое-что подозревают. И я не смог бы снова вам помочь в аналогичном случае...

Он машинально ощупал карман своего пиджака, где был телекс из Москвы, разносивший его в пух и прах за участие в убийстве механика-саботажника. Только ведь у Джо Гродно тоже было звание полковника КГБ, и тот обращался за помощью не зря. В данном случае он предпринимал действия по прикрытию важной операции по дестабилизации обстановки в ЮАР с долгосрочными благоприятными последствиями для Советского Союза. Но разумеется, это не было достаточным основанием для «игры в ковбоев». Вынужденный силой обстоятельств уже давно жить на нелегальном положении, старый литовец не отдавал себе отчета в некоторых вещах. Посольство — дело святое. В мире и так выслали слишком много советских дипломатов. В Ботсване нужно было во что бы то ни стало соблюдать правила, касающиеся всякого иностранного посольства.

Собеседники обсудили еще целый ряд технических проблем. А еще резидент передал Джо Гродно повторное приглашение явиться в Москву, куда тот из-за нехватки времени никак не мог приехать. Затем полковники распрощались с традиционным поцелуем в щеку.

Садясь в свой «мерседес», Гродно испытывал отчасти какое-то чувство горечи. Советские оставляли его на произвол судьбы, и это в решающий момент! Теперь ему самому придется думать о собственной безопасности. И при этом он ни на грош не доверял ботсванцам. Южноафриканцы наверняка располагали осведомителями в местной полиции. Если они разгадают то, что замышляется, то придется сказать: «Прощай, старина Джо Гродно...»

Он помахал рукой Виктору Горбачеву, который вышел на крыльцо, чтобы попрощаться с ним. Едва «мерседес» исчез из поля зрения резидента, как тот поспешил в свой офис, чтобы направить телекс в Москву. Джо Гродно был, разумеется, ценным сотрудником КГБ, но его мстительность в отношении южноафриканцев грозила завести его слишком далеко.

Ферди нашел Малко в баре и, не сказав ему ни слова, потребовал от бармена и залпом выпил двойное шотландское виски. В баре, как всегда, стоял неумолчный шум, в котором изредка прорезались разглагольствования выпивох да звучала страстная музыка.

— Карлу пока не удалось узнать ровным счетом ничего, — наконец вымолвил Ферди, явно обескураженный этим провалом. — Мне уже осточертела эта гнуснейшая страна... Карл скоро придет сюда повидаться с нами. У меня сложилось впечатление, что его ботсванские осведомители водят его за нос.

Малко, которому страшно хотелось есть, с большим трудом удалось вырвать Ферди из бара и отвести в ресторан, где два актера эстрады, как всегда, предлагали вниманию зрителей свои довольно слабые номера. Малко тоже, как и южноафриканцев, поразила трагическая смерть Йоханны, но он старался сохранять ясность мысли. Они обедали, когда майор Хаах вошел в ресторан, как всегда, строго подтянутый, но теперь явно расстроенный, и уселся на свободный стул у занятого ими столика. Он уже пообедал.

— Ко мне как-то странно позвонили, — объявил майор.

— Кто?

— Резидент Виктор Горбачев, с которым я однажды уже встречался. Он решил выразить мне соболезнование по поводу гибели Йоханны. Выразил подчеркнуто. Словно хотел убедить меня, что он здесь ни при чем.

— Это, по-видимому, соответствует истине, — заметил Малко, — если даже ему известен убийца. Они не очень-то любят такого рода события. Однако на этот раз они замешаны в деле...

— Знать бы, кто эти мерзавцы, так мы бы как должно расправились с ними, — с тяжким вздохом произнес Ферди.

— И не мечтайте об этом, — вымолвил Малко.

Карл ван Хаах, казалось, целиком и полностью погрузился в свои мысли. Но, помолчав некоторое время, он бросил:

— Ко мне все же поступила кое-какая информация. От высокопоставленного чина здешней полиции, услуги которого я регулярно оплачиваю: Гродно будто бы сейчас в Габороне...

— Где именно? — прорычал Ферди.

— Этого он мне не сказал... Более того: он дал мне ясно понять, что правительству Ботсваны весьма определенно не понравятся любые насильственные меры, направленные против него.

Ферди чуть не задохнулся от обуявшей его ярости:

— Выходит, они его еще и оберегают! Если только я его найду, то всажу ему в брюхо всю обойму.

Как всегда, сохраняя хладнокровие, Карл ван Хаах бросил на Ферди неодобрительный взгляд:

— Я в такой же степени, как и вы, хочу отомстить за Йоханну и помешать тому, что они замышляют, — произнес он. — Но мы должны действовать здесь осторожно. Я задаюсь, к примеру, вопросом, почему Гродно так рискует, оставаясь в Габороне, если мой осведомитель сказал мне правду.

— Он чего-то ждет, — ответил Ферди.

— Или кого-то, — подчеркнул Малко. — Например, Гудрун Тиндорф.

Джо Гродно давал свои инструкции Лилю несколько надтреснутым голосом, говорил очень медленно, чтобы кафр все понял. Лиль уже доказал в истории с Йоханной, что он не остановится ни перед чем. То, что ему предстояло сделать теперь, было немного более опасным, но вместе с тем и более целесообразным.

— Ты понял? — спросил литовец.

— Да, — ответил Лиль. — Я готов к этому.

— Будь осторожен.

Лиль, движимый неизбывной ненавистью, был ценным сотрудником. И Гродно был уверен, что он отлично справится с данным ему поручением. Литовца очень беспокоило то, что до него не доходило никаких вестей о Гудрун. Ибо он использовал сейчас свои последние резервы. Он не мог покинуть Габороне, не заполучив немку и те ценные сведения, которые она имела при себе. Ключ к задуманной Гродно террористической кампании.

 

Глава 11

С некоторого времени Ферди словно замкнулся в абсолютном молчании, обескураженный, упорно смотрящий каким-то косым взглядом на свой стаканчик с коньяком «Гастон де Лагранж». Немолчный гул в баре, забитом до отказа, болезненно отзывался в ушах смертельно уставшего Малко. Инцидент в Претории, катастрофа с «команчем» и последовавшие за всем этим волнения в конечном счете ослабили его сопротивляемость. После того, как он выпил две рюмки «Столичной», у него осталось только одно стремление — лечь в постель и перестать думать. Быть может, на следующий день майор Хаах добудет сведения, которые позволят им действовать дальше, но сегодня они уже не в состоянии что-либо предпринять. Он поднял голову, осмотрелся и заметил упорно устремленный на него взгляд еще свободной проститутки, прислонившейся к стойке бара.

— Ферди, пошли спать, — позвал Малко.

Южноафриканец отрицательно качнул головой, все еще держа пальцами свой стаканчик с коньяком, вцепившись в него, как потерпевший кораблекрушение цепляется за спасательный круг.

— Я остаюсь еще здесь, но ненадолго. Мне не хочется спать.

Малко не стал настаивать. Он чувствовал, что его южноафриканского коллегу до глубины души потрясла смерть Йоханны. Впрочем, как и его самого; но Ферди переносил это потрясение с меньшей сопротивляемостью. Малко похлопал его дружески по плечу и вышел из бара, а следом за ним на небольшом расстоянии шествовали три или четыре шлюхи. Длиннющий, с окрашенными в зеленый цвет стенами коридор вызывал у него чувство омерзения.

Прежде чем лечь спать, он положил на пол около кровати браунинг, данный ему ван Хаахом. С пулей в стволе. Ведь никогда не знаешь, что ждет тебя даже в ближайшие часы. Образ Йоханны все еще стоял перед его глазами, образ неотвязный, страшный!

Габороне, небольшой нарядный городок на равнинной местности посреди пустыни, оказался гнездом гадюк! Гродно, Лиль, советские из КГБ мало чем рисковали ввиду нейтралитета страны. Вдруг он снова подумал о таинственной Ванде. Это был последний след, который оставалось изучить. Если только она существовала... Он решил поговорить об этом с Хаахом на следующий день. Быть может, тому — через посредство ботсванской полиции — удастся что-нибудь разузнать. С этой мыслью он и погрузился в крепчайший сон.

А вот Джо Гродно никак не удавалось заснуть. Ему не нужен был длительный сон — хватало четырех-пяти часов. Особенно после смерти его жены. Он поставил на столик у постели альбом, который он только что листал. Альбом, открытый на фотоснимке замка Нойшванштейн. Его буквально завораживал «букет» горделивых средневековых башенок на фоне гор. Было тихо, но он все же прислушался. Двое вооруженных до зубов телохранителей на всякий случай оберегали его покой, и кроме того, для пущей безопасности, он регулярно устанавливал у двери взрывное устройство, используя при этом гранату. Под подушку он прятал также заряженный пистолет. Вместе с тем он прекрасно понимал, что все эти меры предосторожности окажутся равными нулю, если его враги будут иметь явное численное превосходство. Ну что ж, он убьет одного или двух, и это все. Он еще раз дал себе слово побывать в своем любимом замке, когда порученное дело будет доведено до конца. В Габороне он чувствовал себя как в западне, не имея возможности контролировать ситуацию. А все это вместе взятое вынуждало его все больше и больше рисковать. В частности, здесь, хотя он прибыл сюда не больше, чем на сорок восемь часов. И у него не было никаких вестей от Гудрун Тиндорф! Он снял свои очки и закрыл глаза, пытаясь заснуть.

Ферди уже был во власти третьей порции коньяка «Гастон де Лагранж», когда он заметил, что она направлялась к нему. Она улыбнулась Ферди, и в ответ он тоже улыбнулся. Ему нужно было хотя бы немного человеческого участия, и кроме того, алкоголь уже начал оказывать свое действие, снимая немало всякого рода ограничений. У себя, в Претории, он се даже не заметил бы: любой африканер в привычной обстановке не взглянул бы на цветную девку. Здесь все было иначе. Глаза Ферди опустились до уровня роскошных грудей, плотно облегаемых блузкой. Остроносых, как снаряды. Во рту и в горле у Ферди вдруг пересохло, и они уподобились труту, применяемому при высекании огня. Он услышал собственный голос:

— Выпьете со мной стаканчик?

К его величайшему удивлению, она отрицательно качнула головой:

— Спасибо, не могу: здесь слишком много народу.

По какой-то непонятной причине Ферди испытал в тот момент неимоверное чувство неудовлетворенности. Тем более что проститутка, протиснувшись сквозь толкучку, еще ближе подошла к нему, и он почувствовал, как одна из ее пышных и плотных грудей врезалась ему в руку. Живот девки уперся в его бедро, и он испытал нечто вроде электрического разряда. От проститутки исходила какая-то ядовитая, животная чувственность, с которой он никогда еще не сталкивался. То, что он долго, в течение десятилетий, подавлял в себе, как бы взорвалось у него в низу живота. Он мог бы тут же опрокинуть девку на стол, чтобы овладеть ею. Он услышал словно в дурмане:

— Если вы пожелаете, то мы сможем поехать выпить стаканчик в другом месте. На Нкрума Драйв есть отличная дискотека.

— Поехали туда, — с неудержимой страстью в голосе произнес Ферди, отодвигая свой стаканчик коньяка «Гастон де Лагранж».

— У меня нет машины, — сказала шлюха.

— А у меня она есть, — сообщил Ферди.

— Где?

— На автостоянке.

Их разговор то и дело прерывался клиентами бара и их ночными подругами, которые, толкая их, то входили, то выходили из заведения.

— Я пойду первой, — сказала шлюха. — Предпочитаю, чтобы нас не видели вместе. Я подожду вас на автостоянке.

Она тотчас же удалилась, горделиво проскальзывая между другими проститутками. Ферди обалдело сидел перед стаканчиком своего коньяка. Он был убежден, что эта девка готова провести с ним ночь, занимаясь любовью. Однако он пока что чуточку колебался — его еще удерживало чувство верности своей супруге. Он решил в конце концов, что вместе со шлюхой поедет в дискотеку, но выпьет только рюмашку и вернется в гостиницу только для того, чтобы лечь спать, а подумав, решил, что, может быть, потанцует еще с этой девкой, чтобы ощутить ее обольстительное тело... Он протянул бармену купюру в десять пул и вышел. В соседнем с баром помещении он подошел к игровому автомату и стал испытывать свою судьбу.

«Клинг-клннг-клинг».

Посыпалась груда монет. Но теперь Ферди и дела не было до этого. Он даже не притронулся к деньгам и направился к выходу на улицу. Затем он прошагал вдоль фасада гостиницы. Свежий воздух слегка отрезвил его, и он чуть не сделал второго полукруга, но видение роскошных грудей проститутки остановило его. «Выпью с ней только стаканчик», — повторил он про себя.

Ферди завернул за угол здания, вдали от оживления, царившего у входа в бар.

На автостоянке было темно и пустынно. Но вот раздался звук шагов, и та самая девка возникла перед ним и тут же прислонилась к кузову машины.

— Как мило, что вы пришли! — произнесла она негромко.

— Поехали? — спросил Ферди с неожиданной для самого себя грубостью.

— Разумеется.

Но она не сдвинулась с места и стояла, опершись на дверцу автомобиля, слегка покачивая бедрами, вся такая соблазнительная. Не отдавая себе отчета, он вплотную прижался к ее божественному телу, наклонился, и его губы коснулись ее влажных губ, теплых и нежных, как у него самого.

И вот тогда-то Ферди испытал самое сладострастное ощущение, которого до сих пор не знал. По его подбрюшью словно бегали дивные мурашки, и он подумал, что вот прямо сейчас, немедленно он насладится этой прекрасной шлюхой, — так она его возбуждала. Поэтому он ничего не видел и не слышал, кроме красавицы-метиски. Не увидел и не услышал он, как к нему приблизилась какая-то тень, словно призрак. И последнее, что он испытал, рухнув на землю, был крепчайший удар по затылку. Широким шагом, не оборачиваясь, проститутка удалилась с места происшествия. Из тьмы возник еще один призрак, на этот раз настоящий гигант! Вооруженный огромной дубиной, он обрушил ее изо всех своих сил на Ферди, очнувшегося на какие-то секунды и тщетно пытавшегося заслонить руками лицо, на которое прежде всего и обрушил гигант свое орудие.

Не произнося ни слова, убийцы с ожесточением наносили все новые и новые удары по своей жертве, методично разбивая кости черепа. Но вот звуки от ударов дубиной и свинцовой трубой стали уже едва слышны, а череп Ферди превратился в какое-то совершенно невообразимое месиво. Он давно уже был мертв.

Убийцы склонились над трупом, обыскали карманы, забрали пистолет полковника и исчезли, бегом направившись к полю для игры в гольф, примыкающему к саду гостиницы «Габороне Сан».

Малко разбудил какой-то гул голосов, доносившийся снаружи. Солнечные лучи заливали через незавешенные полоски весь его номер в гостинице. Он взглянул на свои «ссйко-кварц»: Боже мой, уже семь часов десять минут! Поскольку шум не стихал, Малко встал с постели и через дверь-окно, выходившее на автостоянку, увидел группу негров, что-то оживленно обсуждавших. Вероятно, драку. В тот момент, когда он собирался вновь опустить занавеску, один из зевак отошел в сторонку, и Малко увидел ногу человека, распростертого на земле.

Эта нога была обута в кожаный ботинок каштанового цвета. Такие ботинки носил Ферди.

В один миг Малко оказался снаружи, проскочив через «французское окно». Он приблизился и пожалел, что так поспешил. Узнать Ферди можно было только по его одежде. Его рубашка выглядела как окровавленная тряпка, а его лицо превратилось в отвратительное месиво раздробленных костей и какого-то дьявольского фарша. Его правая рука, которой он, должно быть, хотел закрыть лицо, тоже была раздроблена, и можно было видеть розоватый перламутр костей.

Малко быстро вернулся в свой номер и схватил телефонную трубку. Карл ван Хаах находился еще у себя дома.

— Они убили Ферди! — объявил Малко. — Скорее приезжайте!

Малко вышел из гостиницы и смешался с толпой. Несколько полицейских пытались навести хоть какой-то порядок. Кто-то принес простыню и набросил ее на тело Ферди. Малко посмотрел на оба ботинка, выступавшие из-под простыни. Каким же образом Ферди угодил в засаду?

Он мучительно пытался найти ответ на этот вопрос, когда увидел, что майор ван Хаах вышел из своего «рейнджровера» и тотчас же представился ботсванскому полицейскому, которому было поручено расследование дела. Затылок Ферди представлял собою какую-то массу из раздавленных позвонков, в которой кровь была перемешана с мозгом. Потрясенный, Карл ван Хаах подошел к Малко.

— Что же это такое?! Разве вы не были вместе с ним?

— Был, — ответил Малко, — но я отправился спать первым.

Видимо, Ферди продолжал тогда пить в баре. А что же произошло потом?

— Вы полагаете, что он ушел с одной из этих шлюх? — спросил майор.

— Не думаю. Он, как мне показалось, очень любил свою супругу, однако вчера вечером он был очень расстроен смертью Йоханны, которая буквально привела в смятение его душу... Его могли завлечь в ловушку.

— Это преступление не останется безнаказанным, клянусь вам... — сурово бросил майор. — Ферди был чудесным товарищем, таким...

Ван Хаах остановился; чувствовалось, что сдерживаемые рыдания мешают ему говорить; он отвернулся, и ему удалось сказать несколько слов твердым голосом:

— Приезжайте ко мне на виллу к полудню. Я должен отправить донесение в Преторию.

Между тем «скорая помощь» увезла тело Ферди. Малко направился в бар и выпил рюмку водки.

Они прибыли в Габороне втроем, а теперь в живых остался он один. Бесясь от ярости, он понял, как ловко их враги манипулировали ими. Ферди допустил ошибку в оценке Лиля, который отнюдь не был тупым кафром. И потому он закончил счеты с жизнью. И Йоханна тоже. А Лиль растворился где-то в окрестностях, как, впрочем, и Гудрун Тиндорф. Всякий раз, когда они, казалось, приближались к цели, задуманное, словно по волшебству, срывалось. Их противники ловко уничтожали все следы.

И вот теперь, оставшись в одиночестве, что он сможет предпринять?

Прежде всего, ему нужна машина. Он подъехал на такси к конторе по прокату, принадлежавшей Бюдже и расположенной в крохотном аэропорту. В течение пяти минут он все оформил и получил в свое распоряжение «сьерру» синего цвета, как две капли воды похожую на машину той же марки, на которой он разъезжал по Претории, и тоже совершенно новую. Затем он приехал на виллу майора ван Хааха.

Карл ван Хаах вышел навстречу Малко; его лицо выглядело странно перекошенным. Коллеги крепко пожали друг другу руки, и южноафриканский офицер объявил:

— Я только что был в угрозыске. У них нет ни единого следа. Поданным проведенного ими расследования, Ферди вышел из бара в одиночестве около двух часов ночи. Его видели несколько свидетелей.

Стол был накрыт под верандой. Прежде чем усесться за него. Карл ван Хаах собирался с мыслями чуточку дольше, чем обычно.

— А эта Ванда? — спросил Малко. — Никакого следа?

— Никакого, — признался южноафриканец. — Я разговаривал с лейтенантом из полиции нравов. Он знает всех проституток «Габороне Сан». Ни одну из них не зовут Вандой.

— Пошлите телекс в Преторию, — попросил Малко. — Пусть снова допросят ту, которая навела меня на этот след.

— Сделаю это немедля, — ответил Карл ван Хаах, — чтобы они сейчас же взялись за дело.

По его возвращении они съели без аппетита по бифштексу и выпили по чашечке кофе.

— А как с явочной квартирой Джо Гродно? — спроси Малко.

— Ничего нового, — произнес Карл ван Хаах.

— У вас по-прежнему нет никакой информации о Гудрун Тиндорф?

— Никакой, — признался Карл ван Хаах.

— По моему мнению, — заметил Малко, — мы обнаружим ее именно здесь. Только этим объясняется присутствие Гродно в Габороне. Он приехал сюда специально, чтобы вывезти ее в Замбию или в другое место.

Карл ван Хаах взглянул на свои часы:

— Пойду проверю, получили ли они телекс, и тотчас же вернусь.

Он поднялся из-за стола, оставив Малко погруженным в раздумья и машинально рассматривающим цветочные клумбы. Убийство Ферди было спланировано. Интуиция Малко подсказывала ему, что таинственная Ванда была к этому причастна... Он еще раз проанализировал все события, происшедшие с момента прибытия в Габороне, и пришел к очевидному выводу. Основанному, увы, на одних лишь предположениях. Вскоре вернулся Карл ван Хаах.

— Дело сделано. Они передадут нам сведения по телексу сегодня вечером.

— А пока что у меня возникла идея, — сообщил Малко. — Мне кажется, что я знаю, кто виновен в смерти Ферди.

 

Глава 12

— Вы это знаете! — воскликнул ошеломленный Карл ван Хаах. — Тогда почему же вы ничего не сказали полиции?

— У меня только предположение, — спокойно объяснил Малко. — Есть в «Габороне Сан» девка, к которой Ферди испытывал определенное влечение. Если он пошел вслед за кем-то, то этим «кем-то» была та самая шлюха.

— Кто она? Ее надо немедленно арестовать!

— Это — Ванда.

— Ванда? Но я считал, что мы не установили личности преступников. Это так?

— Это так, но я кое-что подозреваю. Если ее арестуют, она будет все отрицать. У нас нет никаких доказательств. Я хочу попытаться поймать ее иным способом.

— Скажите мне ее имя.

— Луиза. Помощница крупье. Великолепно сложенная метиска.

— Не поступайте так, как поступил Ферди, — со скорбью в голосе сказал южноафриканский офицер. — Вы ведь видите, к чему это привело...

Малко решил успокоить своего южноафриканского коллегу.

— Вы отвезете меня в «Габороне Сан». Если из Претории поступят какие-либо новые сведения, вы дадите мне об этом знать. В противном случае я попытаюсь кое-что предпринять. Если со мной произойдет то же самое, что произошло с Ферди, вы, по крайней мере, установите, кто в этом замешан... И если я окажусь прав, у нас есть шанс добраться до Джозефа Гродно и Гудрун Тиндорф.

Малко очень хотелось доказать свою правоту и вместе с тем он знал, что ему придется столкнуться с новыми мерзостями.

Та самая проститутка, которая подстроила Ферди смертельную ловушку, была опасна, как кобра. Причем, теперь она тоже могла быть более предусмотрительной и принять соответствующие меры.

Вокруг игровых автоматов все время толпились и завсегдатаи, и новички. Малко все же удалось, хоть и с трудом, проложить себе дорогу до балюстрады, доминировавшей над собственно игорным залом. Здесь он облокотился о перила. Действовали все столы для игры в рулетку и в американский «блэк-джек». Малко глядел во все глаза, выискивая интересовавшую его особу, и обнаружил се между двумя последними столами для игры в рулетку следящей за шариком. Как всегда, достойную резца скульптора, благодаря корсажу, затянутому на спине, преподносящую, как на подносе, свои груди молочно-кофейного цвета, в строгой прямой черной юбке, из-под которой виднелись очень красивые ноги... Луиза, помощница крупье. Все мужчины старались приблизиться к ней, и она им иногда улыбалась — улыбкой гордой и высокомерной.

Малко пробрался в гущу игроков и, в конечном счете, почти достиг стола, вокруг которого царило наибольшее оживление, невдалеке от того места, где находилась помощница крупье. Затем он стал ждать, затерянный в толпе и заслоненный толстущим африканером. Благоприятный случай представился через несколько минут. Туда, где стоял Малко, приблизилась помощница крупье, чтобы произвести необходимую по ходу партии операцию. По-прежнему прячась за африканером, Малко бросил:

— Ванда!

Краем глаза он увидел, что помощница крупье стремительно обернулась, но затем тут же приняла нарочито (Малко это заметил) безразличную позу. В сгрудившейся толпе и заполнявшем игорный зал гуле было невозможно установить, кто назвал ее этим именем. Малко дождался, пока она не удалилась на некоторое расстояние, и, в свою очередь, исчез из игорного зала, отправившись в свой гостиничный номер.

Карл ван Хаах, должно быть, держал в руке телефонную трубку, ибо мгновенно ответил.

— Я был прав, — объявил Малко. — Это именно та девка, о которой я думал.

— Браво, — воскликнул обычно невозмутимый ван Хаах. — А я только что получил ответ Претории. Эта Шона исчезла. Что вы собираетесь делать?

Малко в общих чертах объяснил ему. Сообщив и то, что предпочитает действовать в одиночку.

Потом он вытянулся на кровати, поставив будильник на полвторого ночи. Но будильник ему не понадобился, ибо он не смог сомкнуть глаз. Незадолго до часа ночи он взял крупнокалиберный браунинг, засунул его за рубашку на уровне пояса, положил в карман вместе с ключом запасную обойму и тихонько отворил «французское окно», выходящее на автостоянку.

На всей площадке никого не было. Малко затворил за собой «французское окно», заперев его на замок. В результате никто не мог установить, у себя он в гостиничном номере или нет. Он двинулся дальше пешком, пересек автостоянку, перебрался через живую изгородь, растущую на обочине улицы Нейрере Драйв. Потом он перешел на другую сторону улицы, прошел с сотню метров, опять перебрался через авеню и снова направился к автостоянке «Габороне Сан», на этот раз через обычный вход, чтобы добраться до своей «сьерры», оставленной на виду у входа в гостиницу. Сел за руль. Таким образом, никто не видел его выходящим из мотеля.

Теперь оставалось только ждать.

Открыв боковые стекла, он наблюдал за входом в гостиницу. Благодаря свежему ветерку, у него создалось впечатление, что он находится в Европе. Уже было около двух часов ночи. Возможно, это ожидание окажется напрасным. Помощница крупье вполне могла выйти не одна. В таком случае ему не удалось бы осуществить свой план.

Отдельные группы девиц беспрерывно выходили из мотеля. Это были проститутки. Наконец он увидел ту, что ожидал. Его светящиеся «сейко-кварц» показывали полтретьего ночи.

Помощница крупье была одна. Она села в какое-то такси, которое тут же тронулось с места. Малко тоже пустился в путь по тому же, что и такси, маршруту не зажигая фар. Увидев, что преследуемая им автомашина свернула с Нейрере Драйв, он пропустил ее немного вперед и, в свою очередь, выехал на кольцевую автостраду. Зажег фары. Они пересекли два перекрестка, а на третьем такси повернуло на Каунда-род, а потом, спустя две-три минуты, — на узкую, плохо освещенную улицу. Такси проехало около пятисот метров и остановилось. Малко, вновь погасивший свои фары, последовал его примеру, остановившись примерно в пятидесяти метрах позади такси, и бегом устремился к нему. Между тем такси разворачивалось. Малко разглядел в окружающей тьме помощницу крупье, направляющуюся к какому-то дому. Малко настиг ее как раз в тот момент, когда она открывала дверь. Он тихонько позвал:

— Ванда!

Помощница крупье резко обернулась. Малко поднял вверх левую руку и снопом света электрического фонарика ярко осветил лицо метиски. Ее словно приковала на месте какая-то невидимая сила... Он приблизился на шаг.

— Кто вы? Что это значит? — спросила она переменившимся от страха голосом.

На какой-то миг Малко осветил свое собственное лицо и правую руку с зажатым в кулаке большим черным пистолетом.

— Это только я, — сказал он.

И тут же вновь направил на нее электрический фонарик.

На несколько секунд метиска словно застыла. Опомнившись, она медленно и самым что ни на есть естественным образом протянула правую руку к сумочке и спросила удивленным голосом:

— Что вы здесь делаете? Зачем это оружие?

Малко подошел еще ближе, по-прежнему направляя браунинг на молодую женщину.

— Не прикидывайтесь идиоткой, Ванда, — сказал Малко, — я не Ферди. Бросьте свою сумочку на землю.

Поскольку она не двигалась, он протянул руку с фонариком и одним движением выхватил сумочку.

— Отойдите.

Она повиновалась. Он наклонился, перевернул сумочку вверх дном. Из нее с глухим стуком выпал небольшой пистолет. Малко подобрал его и сунул в карман. Потом дулом своего револьвера он указал на дверь, где в замке уже висела связка ключей.

— Входите. Я думаю, нам с вами есть о чем поговорить. В квартире есть кто-нибудь?

— Нет... — ответила она задыхающимся от волнения голосом. — Но...

— Входите!

Он слегка подтолкнул се, и она наконец повиновалась — вошла и зажгла свет в крохотной прихожей. Как только она там очутилась, Малко закрыл за собой входную дверь, держа под дулом пистолета переднюю и две выходящие в нее двери.

— Откройте эти две двери! — приказал Малко.

— Вы спятили!

В течение нескольких мгновений они пристально смотрели друг на друга. Малко испытывал какую-то неизбывную печаль. Луиза была божественна, женственна, чувственна. Каким же образом она оказалась (возможно!) замешанной в зверском убийстве Ферди?

— Зажгите свет, — сказал Малко, как только она открыла двери.

Она выполнила это распоряжение. В обоих помещениях никого не было. Это были бедно меблированные кухня и комната. И только один предмет роскоши — телевизор, соединенный со старым видеомагнитофоном «Акай» с набором кассет. Малко запер входную дверь, оставив ключ в замочной скважине, и приказал молодой женщине войти в комнату. Она села на кровать, он же остался стоять. Казалось, помощница крупье вновь обрела все свое хладнокровие. Она закурила сигарету и взглянула на Малко своими большими миндалевидными глазами.

— Говорите же, что вам надо?

— Во-первых, — ответил Малко, — вы мне сказали, что вас зовут Луизой. Но отозвались, когда я назвал вас Вандой. В тот вечер я спросил вас, не знаете ли вы ту, которая носит это имя, и вы сказали «нет».

— Действительно, меня так звали когда-то, но я предпочитаю забыть это время, — заметила молодая женщина. — Так это вы окликнули меня сегодня в игорном зале?

— Да, — ответил Малко.

Он вынул из своего кармана оружие, обнаруженное в сумочке Ванды-Луизы, и, держа его за ствол, спросил:

— Зачем вам это?

На лице Луиза мелькнула грустная улыбка.

— Если бы вы были красивой женщиной и прогуливались ночью по Габороне, вы бы не задали такого вопроса. Ваши южноафриканские друзья иногда проявляют весьма назойливую настойчивость, когда выпьют. К примеру, на прошлой неделе они впятером дожидались меня на автостоянке «Габороне Сан», чтобы изнасиловать. Если бы у меня не было револьвера, им удалось бы это. Но скажите сначала, почему вы задаете мне все эти вопросы?

Малко вновь спрятал оружие в своем кармане. Луиза-Ванда явно была твердым орешком.

— Ладно, — сказал Малко, — оставим это. Вы очень нравились моему другу Ферди. Когда я оставил его в баре, вы находились в казино. По-моему, вы единственная женщина, за которой он хотел пойти.

Она удивленно взглянула на Малко.

— Полиция допрашивала всех. Ваш друг вышел один. Все люди в гостинице говорят только об этом убийстве. И почему бы мне захотелось вдруг убить вашего друга? Он мне очень нравился.

Казалось, она даже не взволнована.

— А потому, что у вас были контакты с людьми, которые все отдали бы за «шкуру» Ферди.

— С кем конкретно?

— С теми, кому вы известны под именем Ванды.

Она отрицательно качнула головой, и ее глаза каштанового цвета вдруг подернулись скорбью.

— Ванда... Я удивлена, что вам известно это имя.

— Почему?

— Это имя, которым я давно уже не пользуюсь. Как вы узнали его?

— Кое-кто назвал мне его в Йоханнесбурге, — ответил Малко, — сказав, что вы были «девкой по телефонному вызову».

— Совершенно точно, — сказала она спокойно. — Да, я была проституткой. Вы желаете знать, как все это произошло?

— Рассказывайте, — произнес Малко.

— Вы знаете, кем был мой отец?

— Нет.

— Пастором реформистской голландской церкви. Одним из тех подонков, которые проповедуют, что Господь Бог любит белых и что им нельзя смешиваться с неграми. Ну, так что ж, он сожительствовал с женщиной из племени басуто, служанкой, которая была для него также поварихой... Это была моя мать. Когда он заметил, что она беременна, он выставил ее за дверь. В то время господствовал апартеид. Тогда моя мать поселилась в «пондокки» на одном из плато, окружающих Кейптаун...

— Что такое «пондокки»?

Она слегка затянулась сигаретой, прежде чем ответить:

— Своего рода хижина из гофрированного железа и досок, скрепленных проволокой. Там-то я и выросла. В хижине было очень жарко и сухо, не было воды, а колючие кустарники подступали к самой двери. Зато в июне и июле там льют проливные дожди, и вода проступает повсюду, унося крышу и стены. Когда дожди кончались, люди отправлялись искать эти стены и крыши и старались восстановить прежнее жилище. Летом было хуже всего. Под гофрированным железом наша единственная комната уподоблялась жаровне. Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать лет: ее укусила змея. Ее похоронили в яме, вырытой в земле, а на могиле воткнули куски железа, чтоб се труп не съели собаки. Меня приняли в семью соседнего «пондокки». Принял толстенный дядя, который делал себе напиток из черники и метилового спирта. В первый же вечер он уложил меня на соломенную подстилку, немного в сторонке от собственного ложа, и, когда его жена заснула, изнасиловал меня. Я и слова не могла молвить об этом, ибо тогда он вышвырнул бы меня за дверь. Это продолжалось два года, а затем я отправилась в Кейптаун.

— Там я встретила сутенера-негра, — продолжала молодая метиска, — и однажды он сказал мне, что в Йоханнесбурге я могла бы зарабатывать больше. Что там полно иностранцев, которые очень любят спать с негритянками или метисками. И вот я поселилась около Соуэто в задрипанном домишке. Вместе со мной в этом домике обитала еще одна девка, целый день курившая даггу и ставшая наполовину идиоткой.

Нас навещали на автомашинах грязные мерзавцы, спали с нами и после этого уезжали. Тогда-то мне и сказали, чтоб я именовалась Вандой. Каждую наделю мне давали пятьдесят рэндов, которые я прятала в заветное место. Однажды заявилась полиция, меня арестовали, и я переспала со многими фараонами, прежде чем выйти на свободу. Переболела несколькими венерическими болезнями. Потом какой-то тип, с которым я занималась любовью, рассказал мне кое-что о Габороне. Я села на поезд, и вот теперь я здесь. Я думала, что так и останусь проституткой, но мне повезло: я стала помощницей крупье. Так прошло уже два года. В один прекрасный день, когда у меня будет достаточно денег, я вернусь в Басутоленд и куплю какую-нибудь лавку.

— Вот так-то. Этого вам достаточно? — заключила молодая метиска.

Она с нескрываемым озлоблением раздавила в пепельнице недокуренную сигарету. На душе у Малко стало как-то муторно. Ее рассказ так походил на правду... Впрочем, ее голос, такой мягкий в начале рассказа, постепенно изменился и стал источать нескрываемую ненависть... Она не поняла истинного смысла испытываемого Малко чувства, и бросила ему:

— Я внушаю вам отвращение, не так ли? Еще бы: цветная шлюха!..

— Вам знакома девка, именующая себя Гретой? Гретой Манштейн?

Она насупила брови, видимо, задумавшись.

— Грета... Да-да, постойте. Я ее встретила здесь. У нее тоже были свои проблемы. Ее бросил сутенер. Она хотела стать проституткой. Я объяснила ей, что здесь у нее нет никаких шансов. Приезжающие сюда белые хотят негритянок. Это их больше возбуждает и обходится дешевле. В конце концов я дала ей телефон проститутки, с которой я работала на пару в Йоханнесбурге, посоветовав Грете сослаться обязательно на меня, то есть на Ванду. Именно под этим именем она меня знает. Я не в курсе, что стало с Гретой... Но почему вы меня об этом спрашиваете?

Малко не знал, что и думать. Все было возможно.

— Эта женщина — опасная террористка.

— Ах вот оно что! Внешностью она на такую не походила. А что она натворила?

— Она взорвала машину, нашпигованную взрывчаткой, в самом центре Претории, погубив десятки людей.

— Белых?

— И белых, и негров...

Молодая метиска покачала головой.

— Глупо это. Она должна была бы убивать только белых...

Малко внимательно смотрел на нее: она казалась вполне искренней...

— Вы белых всех подряд ненавидите? Не так ли?

— Нет, не всех белых, а только здешних: они страшно глупы и злы. Встречались мне и очень хорошие белые. Они хотели даже жениться на мне. На мне, шлюхе из племени басуто. Вы мне тоже симпатичны.

— Спасибо, — произнес Малко.

Расслабившись он опустил пистолет и вдруг почувствовал страшную усталость. Инстинкт внушал ему, что Ванда рассказала правду. Но, быть может, не всю правду. Ибо интуиция говорила ему и о другом: только за нею мог пойти Ферди. Несколько мгновений они наблюдали друг за другом, затем помощница крупье спросила:

— Вы по-прежнему мне не верите?

— У вас нет никакого предположения о том, что стряслось с моим другом? — игнорируя заданный ему вопрос, произнес Малко.

Она отрицательно качнула головой.

— Нет. Я разговаривала с ним в баре, — он сильно напился; потом я отправилась домой. Как и сегодня. У меня тяжелая работа, и я не люблю ходить по отелю, где все мужчины пристают ко мне.

— Однако вы согласились выпить с нами по стаканчику...

— Это не одно и то же. Вы мне... нравились. Мне показалось, что вы не такой, как эти крикливые пьяницы, таскающиеся по «Габороне Сан». Вы видите, мне повезло, и очень. Несмотря на все, через что я прошла, мне противны не все мужчины.

Она внезапно зевнула.

— Извините меня, но я устала. Вы хотите о чем-то еще меня спросить?

— Я хочу знать, кто убил Ферди, — не отступал от своего Малко.

— Его убила не я, — повторила Ванда.

Они довольно долго смотрели друг другу в глаза, ничего не говоря. Где-то вдали залаяла собака.

Ванда внезапно поднялась. Храня абсолютное спокойствие, она начала расстегивать пуговицы на своей блузке, и перед взором ее собеседника все явственнее проступал ее черный лифчик.

— Что вы делаете? — спросил Малко.

Она ему улыбнулась слегка иронически.

— Вы же видите — я раздеваюсь. У меня был трудный день.

Ее юбка упала на пол, оставив на ней короткие трусики и красный пояс для подвязок.

— Я дикарка, — произнесла она наигранным тоном. — Люблю яркие цвета.

Вместо того, чтобы продолжать, она вновь опустилась на кровать, затем явно провокационным жестом вытянула перед собой левую ногу, стягивая чулок. Затем она поставила ногу на пол и сказала более мягким голосом:

— Если вы во что бы то ни стало хотите остаться здесь, то идите ко мне. Вы по-прежнему мне нравитесь, несмотря на все ваши вопросы.

Малко ничего не ответил, чувствуя себя не в своей тарелке. Тогда Ванда поднялась и приблизилась к нему. Когда он почувствовал, что ее груди и живот прижались к его телу, он не мог не испытать глубочайшего смятения. Ванда обвила его талию своими руками и начала очень медленно совершать волнообразные движения до тех пор, пока он уже не мог больше скрыть свое желание.

Тогда метиска взяла его пистолет за дуло и положила его на комод позади Малко. Затем ее пальцы скользнули под рубашку и начали возбуждающе поглаживать его грудь. Большие глаза каштанового цвета были буквально прикованы к его глазам.

— Вы любите это, — сказала она низким голосом. — Я самая умелая шлюха Габороне, когда хочу этого.

Теперь обе се руки касались играючи его сосков, направляя мгновенные электрические разряды в его позвоночник. Одновременно своим тазом она ласково продолжала тереться об него. При этом она как-то неопределенно взглянула ему в глаза:

— Вы любите шлюх. Так позвольте мне быть вашей шлюхой.

Она скользнула вдоль его тела и стала на колени. Сдернув с него трусы, она освободила из плена его плоть, которую начала ласкать сначала рукой, а затем ртом. Язык Ванды охватывал ее, расставался с нею, вновь брал ее. Она приостановилась на мгновение, чтобы прошептать с иронией в голосе:

— Люблю услаждать мужчину, стоя на коленях. Вероятно, это атавизм, унаследованный мною от моего отца-пастора.

Она была в высшей степени умна и манипулировала им. Или же она была невиновна в свершенном злодеянии и могла стать союзницей. Он чувствовал, что се губы двигались все быстрее, а пальцы скользили дальше, захватывая его в самом интимном месте. Воистину, она была восхитительной проституткой. Внезапно он взорвался, и она держала его плоть во рту, пока он не излился.

Затем она встала с колен и улыбнулась ему.

— Вот! Вы пришли не зря. Теперь я буду спать. Если вы хотите остаться...

В мгновение ока Ванда закончила свое раздевание. У нее было дивное тело, с роскошными грудями, осиной талией и в меру полными ляжками, и все это как бы звало его к себе.

— Хотите мне помочь? — спросил он.

— В чем?

— Изобличить тех, кто убил Ферди?

Она покачала головой.

— Это не мое дело. Обратитесь в полицию.

— Вы знаете всех в «Габороне Сан». Вам это сделать легче.

Она взметнула и соединила на его затылке свои руки.

— Ваш друг казался мне симпатичным. Я согласна попробовать. Давайте встретимся здесь завтра, примерно в такое же время.

— Хорошо, — согласился Малко.

Ему не хотелось больше здесь оставаться. Однако когда она обвилась вокруг него, чтобы пожелать ему доброй ночи, он с трудом оторвался от нее. Он очутился на темной улочке в смятении. Если Ванда была той самой, которую он имел в виду, она непременно расставит ему ловушку. В противном же случае она была бы бесценной союзницей.

Ему повезло бы как в русскую рулетку.

 

Глава 13

С мрачным выражением на лице Карл ван Хаах пересек лужайку, окружавшую плавательный бассейн, и буквально рухнул на стул рядом с Малко, который поглощал свой завтрак под жгучим солнцем.

— Итак, что у вас было с этой помощницей крупье? — с тревогой в голосе спросил южноафриканец.

— Не то, на что я надеялся, — сказал Малке.

И кратко изложил все, что узнал от Ванды, целомудренно пропустив сексуальную интермедию. Карл ван Хаах нервно скатывал шарики из хлебного мякиша.

— Это она! — пробурчал он. — Она. Другой не может быть. Случайное сходство здесь невозможно.

— О'кей, — произнес Малко. — Что вы намерены предпринять? Выдать ее полиции? Это ни к чему не приведет, Мы пытаемся найти Джо Гродно и Гудрун Тиндорф. Вместе с тем, нам противопоказаны любые насильственные действия...

— Есть одна вещь которую я могу сделать, — заметил Карл ван Хаах. — Проверить — через своих осведомителей в полиции, — нет ли у этой девки каких-либо контактов с АНК. Тем самым мы установим, стоит ли ею заниматься.

— Ну что ж, — сказал Малко, — действуйте побыстрее, сегодня вечером я должен вновь повидать ее. Это наш единственный след.

Южноафриканец уже вскочил со своего стула.

— За этими сведениями я и отправляюсь, — заверил он. — И умоляю вас: не предпринимайте никаких рискованных действий.

Малко кончил завтракать и вернулся в свой номер. Он мучился от собственного бессилия. Если им не удастся изловить шайку Джо Гродно, в Южной Африке снова будут рваться бомбы, сея панику и смерть. И при этом его противники располагали благожелательным нейтралитетом ботсванцев и активной поддержкой со стороны КГБ...

Чуть позже он снова отправился к плавательному бассейну, где разместился меж редких туристов, жарившихся на солнце, как раки. Какая-то молодая женщина с ослепительно-белой кожей растянулась рядом с ним и погрузилась в чтение явно туристической брошюры. Прелестнейшая рыжеволосая блондинка с длинными, словно точеными ногами. Малко увидел, как все больше и больше краснела ее спина, и не смог удержаться, чтоб не предложить ей немного крема «Коппертоун». Они разговорились, и он узнал, что она работает в администрации гостиницы уже три недели и буквально изнывает от скуки.

— Приезжие здесь интересуются только девками-негритянками, — произнесла она с горечью. — И вот я занимаюсь йогой в ожидании отъезда в отпуск.

— И куда же?

— В Кабрус, что расположен в Сенегале, на реке Казаманс. Я ездила туда в прошлом году и останавливалась в одном из отелей сети «Эльдорадор». Огромный пляж, море! Закачаешься! Настоящая жизнь, великолепные буфеты, почти каждый день — праздники. Своего рода закрытый клуб, но без его неудобств.

Малко подумал, что он охотно поехал бы туда с ней. Она была прямо-таки божественна. Через ее плечо он прочел в туристической брошюре, которую она держала в руке, девиз сети «Эльдорадор»: «Все предлагается, ничего не навязывается». Она повернулась, и их взгляды скрестились.

— А вы? Вы в отпуске?

— На несколько дней.

Если бы Малко не терзали различные думы, он охотно постарался бы изменить у этой очаровательной рыжеволосой женщины к лучшему ее представление о «Габороне Сан». К тому же, в мотеле царила такая атмосфера сексуальности, что желанное сближение было делом довольно легким. Он ограничился тем, что запомнил ее имя, Кэрол, и угостил ее минеральной водой «Перье».

От Карла ван Хааха не поступало никаких вестей, а часы тем временем безжалостно шли. Малко попытался связаться с южноафриканцем, но того не оказалось дома.

Наступила ночь, не принеся ничего нового. Малко не хотелось есть и он оставался в своей комнате. Наконец телефон зазвонил.

— Это Карл, — объявил майор. — Прошу вас извинить меня, но сведения я получил только две-три минуты назад.

— Ну и что?

— По сведениям местной полиции, с ней все о'кей. Политикой не занимается.

— Ладно, — проговорил Малко. — Тогда я постараюсь привлечь ее на нашу сторону. В противном случае мне останется только отправиться назад, в Преторию. А о Гудрун по-прежнему нет вестей?

— Нет, — с горечью признал ван Хаах.

Сразу после инцидента в Претории немецкая террористка словно сквозь землю провалилась.

Малко повесил трубку с чувством облегчения и вместе с тем озадаченности. Если Ванда не имела ничего общего с его противниками, он, как говорится, сел на мель. Однако сведения, полученные от ботсванцев, его не удовлетворяли. Он взял в руки какую-то книгу, так как ему придется провести в раздумьях еще долгие часы.

Десять с половиной. Каждая минута, казалось, длилась целый час. Малко думал о Ферди. Он никак не мог свыкнуться с мыслью, что южноафриканского полковника нет в живых. Ему казалось, что он еще слышит медленную и складную речь Ферди.

В своем деле Малко всегда придерживался определенной этики, которая часто выходила за рамки безусловных требований поставленной перед ним задачи. Этики, которая сегодня требовала от него отомстить за тех, кто умирал за общее дело. За соратников, если даже они не во всем и не всегда были согласны друг с другом. Ферди не был ангелом, но они бились против общего врага. Малко тоже могли бы заманить на автостоянку и зверски прикончить там... Ему больше ничего не оставалось, как дожидаться двух часов ночи, чтобы вновь встретиться с Вандой в надежде, что она сообщит ему хоть что-то.

На темной улочке царила полная тишина. Она прерывалась иногда заливистым лаем собаки или шумом изредка проезжавших в отдалении автомашин. Малко созерцал небо, прекрасное с его миллиардами звезд, когда он услышал, что подъезжает машина. Он поставил «сьерру» немного дальше, оставив при себе пистолет.

Как и накануне, это было такси.

Ванда вышла из него и огляделась по сторонам. Увидев, как из темноты появился силуэт Малко, она направилась к нему.

— Добрый вечер! Я довольна, что вы приехали.

— Вам удалось что-нибудь узнать?

Она загадочно улыбнулась:

— Пройдемте!

Он последовал за ней в маленький домишко. Она зажгла свет, и они вошли в комнату. Она внимательно взглянула на Малко и заметила у него под мышкой выпуклость от пистолета.

— Вы по-прежнему опасаетесь меня? — спросила она, снова улыбнувшись.

— Да не столько вас... Вы узнали что-нибудь?

— Да.

— Что же именно?

— Ваш друг явился жертвой насилия; они заметили, что он выиграл много денег, и хотели ограбить его.

— Кто вам это сказал?

— Не имеет значения...

— Можно ли найти этих людей?

— Быть может, но я точно не знаю.

— Больше вы ничего не знаете?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет.

Они довольно продолжительное время смотрели друг на друга. Ванда улыбнулась и подошла к Малко.

— Обещаю вам, что постараюсь еще что-нибудь узнать. Но теперь надо подумать о другом.

Мягчайшим движением она провела пальцами по его белокурым волосам; ее лицо было всего лишь в нескольких сантиметрах от его лица.

— У вас странные глаза, — произнесла она, — можно сказать: жидкое золото. Это прекрасно.

— Спасибо, — ответил Малко.

Он предпочитал бы получить интересующие его сведения. Ванда отошла и поставила на проигрыватель пластинку. Зазвучала ритмичная, чувственная, чарующая музыка. Ванда начала покачивать бедрами, мало-помалу приблизилась к нему, и их губы соприкоснулись.

— Ты был недоволен твоей девкой, — прошептала она. — Ты не испытываешь желания, чтоб я тебе послужила еще и еще раз. Чего же ты хочешь? Мой рот, мое чрево, мои ляжки?

Ее голос был столь же чувственным, как и музыка. Она долго целовала его; затем рука ее скользнула между их телами; двумя пальцами она схватила его пистолет и швырнула его на кресло.

Он уже не осознавал, как очутился на постели прижатым к ее телу. Как и накануне, она расстегнула его рубашку и, словно дразня, потирала ему грудь с поистине дьявольской сноровкой. Он стал ласкать ее, невольно проводя пальцами по нейлоновым чулкам, постепенно поднимаясь все выше и выше. Извиваясь, словно змея, она сдернула с себя юбку и привлекла его к себе.

— Возьми меня, — прошептала она. — Насладись в глубине моего чрева.

Она отдавалась ему со всей присущей ей страстью, и он мгновенно вошел в нее, что поглотило все его существо. Ее спина приподнималась, она дрожала, задыхалась. Когда он всей ладонью ощупал одну из ее грудей, она застонала и укусила его. Сладострастие ее не знало пределов, она вся отдавалась ласкам, вызывала безграничное доверие, беспрерывно, медленно прижимаясь к нему. И всей своей плотью она просила Малко поспешить и отдаться во власть наслаждения.

Он вскрикнул, и тут же они замерли на миг, словно слились воедино. Несмотря на только что испытанное удовольствие, Малко чувствовал себя как-то странно. Слишком много противоречивого было в этой истории. Он не мог понять, что скрыто в глазах метиски. Эта внезапная страсть к нему самому казалась ему несколько странной, искусственной. Хотя молодая женщина казалась такой влюбленной, такой сладострастной...

Ванда протянула руку к своей сумочке, чтобы достать пачку сигарет, но от неловкого движения локтем та упала. Содержимое сумочки рассыпалось по ковру. Малко заметил желтый тюбик и прочел на нем: «Хеяломил». Он, вероятно, не обратил бы на это никакого внимания, если в она не убрала в свою сумочку этот тюбик первым. В ту же секунду он понял с достаточной уверенностью, кто завлек Ферди в лапы смерти. Он встал с постели, охваченный каким-то внутренним холодом.

Ванда как-то странно взглянула на него.

— Тебе не нравится заниматься со мной любовью? Ты уже устал?

— Да, — ответил Малко.

Его сердце билось со скоростью сто двадцать ударов в минуту. Им владела только одна мысль — вырваться из этого домишка. Он шагнул к креслу, на котором лежал его пистолет.

Находившаяся ближе к креслу, Ванда настигла его быстрее на какую-то долю секунды, схватила оружие за ствол и бросила пистолет под кровать. Потом, засунув в рот два пальца, она резко и пронзительно свистнула. Ее прекрасный рот теперь искажала и обезображивала гримаса ненависти.

— Вы, белые, мерзавцы и дурачье! — кричала она.

Малко услышал топот ног снаружи, и в замочной скважине входной двери повернулся ключ. Ванда наблюдала за ним подбоченясь.

— Тебе каюк! — сказала она. — Там все — мои друзья. Они изрежут тебя мачете и бросят собакам. Как вы поступаете у себя дома...

Дверь резко распахнулась. Малко успел заметить чернокожее лицо и ствол автомата. Со всего размаху он захлопнул дверь комнаты и подпер ее стулом, закрепив его между ручкой и стеной. Ванда ядовито посмеивалась за его спиной.

— Это тебе не поможет. Ты сдохнешь, как твой приятель.

Снаружи продолжался шум, и мужской голос что-то спросил через створки двери. Ванда отдала приказ, и дверь начала дрожать под ударами. Малко не колебался ни секунды. Сжатым кулаком он сильно ударил Ванду по шее. Она упала на постель. Затем Малко достал из-под кровати свое оружие. Когда он ощутил рукоятку пистолета в своей руке, ритм биения его сердца несколько снизился. Ванда приподнялась на постели. Он прыгнул к ней, схватил левой рукой за шею и наставил ей в ухо браунинг со взведенным курком.

— Скажи им: если они войдут, я убью тебя.

Она повернула к нему лицо, искаженное ненавистью:

— Болван! Если нужно, я умру.

Тем не менее, она что-то прокричала своим сообщникам, и шум стих. Подталкивая Ванду перед собой, Малко открыл окно, выходившее в погруженный во тьму садик. Удерживая за шею молодую женщину, он перепрыгнул через подоконник, по-прежнему уперев пистолет в голову Ванды.

Они опустились на землю в садике. Малко едва различал силуэты людей, окружавших его. Никто из них не сдвинулся с места. Таща за собой Ванду, Малко пересек сад, выбравшись на дорогу, по которой он мог добраться до своей «сьерры». Ванда ничего больше не говорила, но Малко ощущал, как напряжены до предела все ее мускулы. До «сьерры» оставалось всего лишь с десяток метров. Он пробежал их, по-прежнему прижимая Ванду к себе, преследуемый несколькими угрожающими тенями. Дрожащим от несдерживаемой ярости голосом Ванда прокричала ему:

— Они сдерут с тебя шкуру, и я сама оторву тебе твой любимый предмет!

Малко не ответил. Вот какой она была на самом деле... К счастью, он оставил ключи зажигания на полу автомашины. Он распахнул дверцу и силой втолкнул метиску в «сьерру», на переднее сиденье, продолжая держать под прицелом ее голову. Теперь погруженная во тьму улочка кишела людьми. Малко уселся за руль, подобрал левой рукой ключи с пола и тронулся в путь. План у него был простой: пересечь границу, расположенную в десяти минутах езды от Габороне, и выдать Ванду южноафриканской полиции. Потом у него было время, чтобы передохнуть и поразмышлять.

Внезапно Ванда вцепилась ему в горло! Как хищный зверь. Он почувствовал, как ее зубы впиваются ему в шею, добираясь до сонной артерии. Он изо всей силы двинул ее рукоятью пистолета, и она скатилась с сиденья, выкрикнув что-то. Он перевел «сьерру» на первую скорость, и машина буквально прыгнула вперед. Сноп искр сверкнул перед ним, и часть ветрового стекла как бы подернулась дымкой. Вслепую он мчал во всю мочь, чуть не врезался в какой-то столб, повернул налево, потом направо и очутился вновь на широкой авеню. Он жал на все педали.

Проехав с километр, он понял, что ошибся в выборе направления: ответвление к границе осталось позади. Он повернулся на девяносто градусов — на Нейрере Драйв, пустынную в этот час, и вновь поехал на полной скорости. Спустя несколько мгновений он промчался очертя голову перед «Габороне Сан». Около отеля он вдруг увидел на обочине две автомашины. Друзья Ванды, видимо, предполагали, что он попытается укрыться в гостинице. Это были два «лендровера», которые тотчас же устремились за ним в погоню. К счастью, у «сьерры» была значительно большая скорость. Добравшись до второй круглой площадки, Малко уже опередил преследователей на несколько сотен метров. Шины у «сьерры» заскрипели, и из-за практически непроницаемого, пробитого пулей ветрового стекла он чуть не съехал с дороги.

Тогда рукоятью пистолета он выбил все, что осталось от стекла. В машину ворвался свирепый ветер.

Ванда застонала. Малко нажал на педали, сторожа одним глазом пленницу, другим — глядя на дорогу, которая на этом участке оказалась, к счастью, прямой. Бросив взгляд на смотровое зеркало, Малко заметил фары своих преследователей, и на расстоянии таком значительном, что он немного расслабился — впервые с того момента, как он разгадал уловку Ванды. Наконец он кое-кого изловил. При той скорости, с которой шла машина, он достигнет границы через семь-восемь минут. Он едва не сбил бездомного осла, проехал мимо небольшого мотеля с погашенными огнями, и вот последние строения уступили место бушу — этим обширным пространствам необрабатываемой земли, покрытым кустарником. Малко обернулся: его преследователям не удалось сократить разделявшее «сьерру» и их машины расстояние. Они, безусловно, разгадали его план, но ничем не могли воспрепятствовать его осуществлению.

И именно в этот момент на приборной доске вдруг зажглась тревожная красная лампочка. Малко испытал шок — словно его ударили со всей силой по животу. Это была лампочка, подающая сигнал о перегреве двигателя. Стрелка термометра полностью сместилась вправо, в красное. Радиатор, должно быть, задет автоматной очередью. Спустя четыре секунды зажглась, в свою очередь, лампочка, сигнализирующая об отсутствии масла! Затем он почувствовал легкую сдержанность акселератора: мотор бросал его на произвол судьбы! Фары автомашины осветили панно: «Через километр — остановка. Таможенный пост».

Он почти достиг цели. Взглянув в смотровое зеркало, он увидел, что его преследователи приближаются. Он нажал на акселератор, но на этот раз безрезультатно. Под капотом послышался странный шум, и оттуда повалил беловатый дым, заполняя внутренность автомобиля из-за отсутствующего ветрового стекла. Малко ругался про себя, вцепившись в руль, как в спасательный круг, и видя в отдалении огни границы. Увы, в этот поздний час на шоссе не было никого.

Вдруг он уже ничего не ощутил под ногой! Мотор заглох. Мал ко перешел на нулевое положение, теряя и дальше скорость и отчаянно пытаясь продолжать движение. Тщетно, стартер не действовал! Он вновь нажал на педаль, и опять безрезультатно. Зажглись все красные сигнальные лампочки, образуя перед ним зловещее сияние. «Сьерра» катилась по инерции. Он оглянулся: обе машины преследователей шли на полной скорости. Через какие-то мгновения они его настигнут.

Что-то резко хлопнуло: правая дверца раскрылась. Чья-то фигура соскользнула с пола машины наружу, прежде чем он смог вмешаться в ход событий.

Ванда!

Поглощенный проблемами механики, он совсем забыл о необходимости наблюдать за своей «пассажиркой». В смотровом зеркале он увидел, как она поднялась с автострады и побежала к «лендроверам».

Малко свернул налево, и его «сьерра» замерла на обочине. Стремительным движением плеча он распахнул дверцу и выпрыгнул на землю. Оба «лендровера» были в пятидесяти метрах от него. Он припустил через буш, перпендикулярно к дороге, моля о чуде. Его противники преспокойно убьют его на этой открытой местности, где нет ни малейшего укрытия.

 

Глава 14

Малко стремительно бежал через буш. Но вот он обернулся: луна освещала более темный участок дороги, и остановившиеся там машины можно было различить, хотя и довольно неопределенно. Малко почувствовал резкую боль: он не заметил ветви разросшегося колючего кустарника, которые обожгли ему лицо. Не останавливаясь, он приложил руку к ране на щеке, ощутив под рукой липкую кровь. Еще немного, и ветка угодила бы ему в глаз. В легких у него появилось чувство жжения. Он замедлил бег, прислушался и услышал позади себя шум погони. До этого момента его противники не выстрелили ни разу. Граница находилась, по крайней мере, в километре отсюда, но пост южноафриканской полиции все же был достаточно далеко, чтоб он мог добежать туда раньше преследователей.

Он понял, что у него только один выход: поднять тревогу. Разумеется, он тем самым обнаруживал себя. Но это был единственный шанс на спасение.

Крупный куст с острыми шипами преградил ему путь. Он мгновенно укрылся за его стволом, и ему стало спокойнее на душе. Затем он хладнокровно поднял руку и нажал на спусковой крючок браунинга. Раз, два, три. В направлении своих противников... В тишине ночи выстрелы прозвучали еще более оглушительно. Никто не ответил встречным огнем. Они не дали поймать себя в ловушку... Укрывшись за кустарником, Малко ждал реакции со стороны границы. Но и оттуда ни звука. Вглядевшись в окружающую тьму, он увидел на расстоянии примерно в сто метров приближающуюся к нему фигуру. Те, кто его преследовал, успели засечь его местонахождение. Теперь они отрежут ему путь к границе!

Широкими прыжками он бросился прямо по направлению к огням пограничного поста. Кровь струилась по его лицу. Полная луна и ясное небо не облегчали его задачи.

«Клак-клак-клак-клак-клак».

Автоматная очередь застигла его врасплох. Он инстинктивно бросился на землю. Стреляли из какой-то точки, расположенной между ним и границей... Им явно удался маневр с окружением Малко. Он приподнял голову, стремясь обнаружить своих противников. Тщетно. Они могли устроить засаду за колючим кустом или просто стреляли, лежа, как и он, на земле. Их не было видно. Все отличие состояло в том, что он-то должен был двигаться. Он начал терпеливо ползти. А со стороны южноафриканцев по-прежнему никакой реакции.

Он двинулся на четвереньках с осторожностью индейцев племени сиу, останавливаясь через каждые десять метров. До следующего куста с шипами... Он отполз от очередного куста, когда увидел перед собою медленно перемещающуюся фигуру: ползущего человека с автоматом в правой руке... И тот, в свою очередь, тоже его увидел. Малко нажал на спусковой крючок браунинга за какую-то долю секунды до своего преследователя. Очередь же из автомата ушла в небо. Незадачливый противник снова упал на землю.

Малко услышал выкрик справа, затем поспешные шаги. Он ринулся вперед и опустился на землю рядом с тем, кого он только что сразил. При виде неподвижного тела Малко тотчас же понял, что тот мертв. Малко схватил его автомат, нашел полотняный мешок, полный обоим, и пополз дальше. Ему повезло. Место, которое он только что покинул, прошила автоматная очередь. Когда Малко решил встать, буквально рядом с его головой просвистела пуля. Он заметил несколько человек, которые теперь уже тоже не прятались, а напрямую преграждали ему доступ к границе. Со своей стороны, он выпустил автоматную очередь, чтобы обеспечить себе прикрытие, и продолжил свой путь от кустарника к кустарнику, параллельно границе.

«Пум-пум-пум-пум».

Он остановился, и его сердце бешено застучало. Прямо перед ним стреляли из тяжелого пулемета. Тут же ему вторил другой автомат с более звонким и прерывистым треском.

Съежившись под шероховатым стволом, Малко прислушался. На этот раз он отчетливо услышал шум мотора! Снова послышались выстрелы, потом два человека пробежали в направлении дороги, метрах в двадцати от него. Спустя полминуты отчетливо вырисовался силуэт автомобиля. Малко хотел было подать сигнал, когда позади него сухо прозвучал повелительный голос:

— Laat val jou pistool!

Малко обернулся и разглядел в полумраке солдата в полотняной шляпе, наставившего на него автоматическую винтовку.

— Я поймал одного! — крикнул на африкаанс тот, кто держал под прицелом Малко.

Малко встал во весь рост, подняв руки в воздух. Какая же это была бы безобразнейшая штука быть убитым своими же друзьями! Появился «рейнджровер», подпрыгивая на ухабах буша, в сопровождении нескольких солдат — чернокожих и белых. На Малко наставили электрический фонарик, и один из солдат не удержался от восклицания:

— My maagtig! Dil is in blanke!

— Я — друг, — тотчас же сказал Малко по-английски. — Работаю вместе с майором Карлом ван Хаахом.

Его окружили. Видно, южноафриканцы никак не могли прийти в себя от мысли, что встретили белого посреди пустыни. Малко заметил темный ствол пулемета, установленного на «рейнджровере». Офицер предложил ему сесть на переднем сиденье машины.

— С вами никого больше нет?

— Нет.

— Хорошо. Мы отвезем вас к себе.

«Рейнджровер» тронулся с места и остановился вскоре рядом с тем, кого сразил Малко. Южноафриканский офицер склонился над трупом, обыскал карманы и снова сел в машину.

— АНК, — объявил он лаконично.

Спустя десять секунд они катили на всей скорости по бушу, не зажигая фары. Малко изредка вздрагивал, по его лицу по-прежнему струилась кровь. Офицер, молодой усач, спросил его:

— Какая нелегкая вас сюда занесла?

— Меня заманили в ловушку, — объяснил Малко. — Я работаю с вашими людьми в Габороне. Моя машина сломалась.

— Ладно, ладно, все это будет проверено, — пробурчал офицер.

Чашки горячего чая следовали одна за другой. Малко, с лейкопластырем на лице, перевязанный, обогретый, размышлял о том, что ему до сих пор не доводилось бывать в столь уютном месте, как этот небольшой пост южноафриканской полиции с его составленными пирамидой автоматическими винтовками, допотопным ручным телефоном, старенькой административной меблировкой. Лейтенант Врейбург, тот самый, что спас его, не переставая теребил свои белесоватые пышные усы, вне себя от возбуждения, что оказался причастным к столь конфиденциальному делу. Проверка длилась недолго. Карл ван Хаах охарактеризовал Малко как полноправного сотрудника южноафриканских спецслужб... Сейчас он находился в пути, ехал за Малко.

Врейбург подошел к нему, держа в руке какую-то служебную записку.

— Вам повезло! — произнес он. — Только из-за этого вас отправились искать.

Малко с трудом разобрал текст записки, написанной по-голландски. В ней отмечались тайные маршруты через границу вокруг Габороне в обоих направлениях и рекомендовалось полицейским быть начеку.

— Когда мы услышали перестрелку, то решили, что какие-то неконтролируемые элементы натолкнулись на ботсванскую полицию. Это и послужило нам основанием разведать дело... В противном случае наши действия означали бы нарушение границы, а эти негры весьма щепетильны в подобных принципиальных вопросах... Они стреляли в нас, хоть и поверху, и я решил прочесать окрестности.

— А тот, кого я убил?

— Член АНК. У него были новехонькими и форма, и оружие. Всего же там находилось до дюжины членов АНК. Мы видели машины с удиравшими в Габороне.

«Рейнджровер» песочного цвета остановился у полицейского поста. Майор Карл ван Хаах стремительно вошел в помещение; его по стойке «смирно» приветствовал лейтенант. Ван Хаах, как всегда, был одет с иголочки. Он с особой теплотой пожал руку Малко. Затем южноафриканские офицеры оживленно беседовали на африкаанс. Наконец майор повернулся к Малко и сказал:

— Идемте, мы уезжаем.

Малко очутился в «рейнджровере» ван Хааха. Тот положил на сиденье рядом с собой автомат. Они пересекли границу без всякого контроля. Через километр Малко попросил остановиться около жалких остатков «сьерры». Единственного ощутимого свидетельства ловко организованной засады. В буше снова ничто не нарушало безмолвия.

— Мерзавцы! — прошептал ван Хаах. — Они все это здорово устроили.

— Что же мы теперь предпримем? — спросил Малко. — У нас нет больше никакой возможности получить необходимые сведения.

— Как только я высажу вас у отеля, я пошлю телекс в НСБ, — сказал майор. — Пусть Претория пришлет вам подкрепление. И еще скажу пару слов этим ботсванцам: они просто начхали на меня, заверив, что Ванда не имела ничего общего с террористами.

— Пусть они помогут нам разыскать се, — произнес Малко. — Это все, что нам нужно. Лиль, Гродно (если он в Габороне), Ванда чувствуют себя здесь, как рыба в воде. Надо прочесать Габороне, прочесать дом за домом, чтоб их отыскать.

Вот и снова они потеряли след. И на этот раз у них не было больше ничего. Ни одной нити.

Спустя десять минут они приехали в «Габороне Сан».

Было уже довольно поздно, когда Малко проснулся.

Одиннадцать часов утра. Зазвонил телефон. Это был Карл ван Хаах.

— Вам лучше?

— Да, — произнес Малко. — Какие новости?

— Новости не блестящие. Мои ботсванские осведомители рассыпаются в извинениях, клянясь, что они ничего не знали о подпольных структурах АНК.

— Они лгут.

— Разумеется, но я не могу этого доказать. Претория пришлет нам значительную подмогу. Происшедшее весьма задело их за живое.

— Нам нужны сведения, а не бронетанковая дивизия, — заметил Малко.

Он принял душ, быстро собрался и, прежде чем выйти из комнаты, долго любовался фотографией с общим видом своего замка в Лицене, с которой никогда не расставался. И еще: он пригласил туда Ферди... Порою Малко задумывался: а сможет ли он когда-нибудь по-настоящему попользоваться своим замком. Один только Элко Хризантем, его метрдотель и телохранитель, жил там постоянно вместе со старой кухаркой Ильзе и ее мужем — мастерами приготовлять горячий шоколад и венские пирожные. Иногда ждала его там и Александра, и они в сладострастии проводили в замке дни и ночи напролет между двумя его очередными заданиями... Долгое время Малко думал, что этому наступит когда-нибудь конец.

Но это был самообман: замок был бездонной бочкой.

Там всегда надо было что-то делать! Каким далеким казалось все это под жгучим небом Африки! Жара буквально давила ему на плечи, когда он вышел в сад, как в декорированное пространство вестерна. Лейкопластырь на щеке придавал ему вид проходимца. Он расположился у плавательного бассейна. В данный момент ему нечем было заняться.

И именно в этот момент, должно быть, хоронили Ферди. Малко вновь представил большие глаза Ванды, подобные глазам лани. Даже он сам чуть на этом не попался. Такой парень, как Ферди, сам пошел навстречу смерти. Ванда была расчетливой, переполненной ненавистью женщиной-убийцей. Хищный зверь, который в силу своей красоты становился особенно опасным. Ее лицо, искаженное бешенством, когда она укусила его в автомашине, показало ее подлинную натуру. На горле у Малко еще остались отметины ее зубов.

День казался бесконечным. Трижды звонил Карл ван Хаах. Дело по-прежнему стояло на «мертвой точке». Малко уже было собрался идти обедать в одиночку, когда позади него прозвучал возглас:

— Добрый вечер!

Он обернулся. Это была прелестная рыжеволосая блондинка, с которой он познакомился у плавательного бассейна. В руке она держала пачку каких-то досье.

— Добрый вечер, Кэрол, — ответил он на приветствие.

Она рассмеялась.

— Вы помните мое имя?

Джинсы плотно облегали ее выпяченные формы, а блузка с широким вырезом, одетая прямо на обнаженное тело, не оставляла сомнений в соблазнительности ее тела. Слегка покачивая бедрами, она смотрела на Малко с веселой усмешкой.

— Я всегда помню имена очаровательных женщин, — сказал Малко. — И даже не осмеливаюсь вас спросить, не свободны ли вы, чтоб со мною поужинать. Должно быть, за вами выстроился длинный хвост обожателей протяженностью с целый километр...

— А никакого хвоста нет и в помине: я уже говорила вам, что здесь мужчины предпочитают негритянок... Я как раз собиралась съесть сэндвич в своей комнате.

— Ну что ж, я тоже, — произнес Малко. — В таком случае я даю вам десять минут на переодевание. Мы сможем поужинать в ночном клубе.

Она состроила недовольную гримасу.

— Только не здесь. Здесь я и так провожу все двадцать четыре часа в сутки. Но мне известно одно подходящее местечко на Каунда-роуд. Пока, до скорого.

Она почти бегом устремилась в коридор, и Малко решил пойти побрызгаться туалетной водой... Воистину, он нуждался в том, чтоб проветриться.

Когда он вернулся, Кэрол уже ждала его, сидя в кресле. Он испытал шок. Кэрол в буквальном смысле слова преобразилась: рыжие волосы, собранные в изящный шиньон, и особенно какое-то странное сверхоблегающее платье из искусственной шкуры пантеры, инкрустированное стразами, талия, затянутая огромным черным поясом. Не столь уж броский туалет, но Кэрол выглядела в нем просто ошеломляюще. Она вышла первой. Пояс приподнимал ткань платья, еще более соблазнительно подчеркивая линии ее прелестнейшей фигуры. При всем том красные лодочки-башмачки казались почти что скромными...

— Поехали в «Могамбо», — сказала Кэрол.

В машине Малко смог удостовериться, что она надушилась. В «Могамбо» была искусственно созданная африканская обстановка — со шкурами зверей, с мебелью, у которой ножки имели вид слоновьих ног, а свет был как-то смягчен. Кэрол уселась за столик со вздохом облегчения.

— Вот уже несколько месяцев я не была в таком цивилизованном местечке! Этот «Габороне Сан» надоел мне до чертиков.

— Вы знаете помощницу крупье Луизу? — спросил Малко, охваченный внезапным вдохновением.

— Да, разумеется. С виду. Она ни с кем не разговаривает, исключая своего сутенера. Управляющего игорным залом Марчелло Дентс.

Малко утаил свою заинтересованность. Кэрол наблюдала за ним.

— Что с вами стряслось? — спросила она. — Кажется, в последнюю ночь вы вернулись окровавленным. Все в отеле говорят, что вы состоите в южноафриканском «доме с привидениями». Это правда?

— Наполовину, — ответил Малко.

Кэрол пожала плечами.

— Мне на это наплевать, политикой я не интересуюсь. А что если заказать вина?

Он повиновался. Думая о Марчелло. Быть может, удача протягивала ему свою руку.

 

Глава 15

Небо было божественно звездным, с Южным Крестом, низко нависшим над горизонтом. В южном полушарии созвездия казались более яркими, чем в северном.

Малко добрался до автостоянки при «Могамбо», мучимый навязчивой идеей, которая буквально терзала его на протяжении всего ужина: Марчелло, управляющий игорным залом. Единственный человек, который мог привести его к Ванде, Он работал до двух часов ночи. Значит, у Малко было достаточно времени. Шедшая перед ним Кэрол что-то весело напевала. Она, должно быть, одна опорожнила пару бутылок капского вина. Малко догнал ее и взял за руку. Воздух благоухал благодаря аккуратно возделанным цветочным клумбам. Так они сделали несколько шагов — рука в руке — к его машине, новой «сьерре», белой на этот раз и опять-таки нанятой у Бюдже еще днем.

— Это очень романтично, — заметила смеясь Кэрол, — можно сказать: двое возлюбленных. Не хватает только затяжного кинопоцелуя...

Малко повернул ее лицом к себе; Кэрол тотчас же прильнула к нему и с жадностью начала целовать, вытанцовывая языком какой-то сумасшедший танец. У нее были тугие полные груди, и, когда он начал их ласкать, она даже взбрыкнула, словно пронзенная электрическим разрядом.

Они продолжали любовную игру, опершись о машину, как бы обследуя друг друга. Кэрол попробовала остановиться.

— Это чистое безумие! — жарким шепотом проговорила она. — Ведь сюда могут прийти.

Малко приподнял юбку Кэрол и ласково гладил внутреннюю сторону ее ляжек, медленно приближаясь к заветному месту. Он начал касаться обтянутой нейлоновыми трусиками выпуклости и почувствовал, что молодая женщина дрожит всем телом от возбуждения. Его собственная плоть была так напряжена, что даже ему самому причиняла боль. Вот так он и массировал Кэрол, мягко, нежно, а затем проник и туда, куда так отчаянно стремился. Кэрол как-то странно всхлипнула, но не отстранилась.

Малко продолжал мягко ласкать ее, медленными круговыми движениями, что еще больше ее возбуждало. Внезапно пальцы Кэрол сомкнулись на его плоти и тут же начали ласкать ее в бешеном ритме, словно призывая его быстрее с нею соединиться.

Это было слишком глупо: прекращая свою любовную игру, Малко стал снимать с нее трусики. Кэрол слегка противилась этому, но ему не составило никакого труда спустить маленький нейлоновый треугольничек до ее лодыжек. Чтобы не упасть, стреноженная таким образом молодая женщина вынуждена была приподнять одну из своих красных лодочек и избавиться от нее. А ее нейлоновые трусики так и остались висеть белым комочком на ее левой лодыжке.

Малко оставалось лишь подтолкнуть ее назад, прижав спиной к капоту автомобиля. Он склонился, и его плоть отыскала разверстое чрево, в которое мгновенно и глубоко погрузилась.

Пылая от счастья и страсти, Кэрол стремительно прильнула к нему своим тазом, оперлась обутой в лодочку ножкой о бампер машины, а затем вытянула другую ножку почти вертикально в какой-то акробатической позиции, вовсю открыв свое чрево. Задетый за живое этой необычайной позой, Малко устремился в него изо всех сил. И тут Кэрол принялась дрожать, постанывать, беспрерывно и как-то странно всхлипывая, что прекратилось лишь тогда, когда они слились воедино. Ножка, поднятая к небу, опустилась, опершись о спину Малко, и молодая женщина вздохнула:

— Это было приятно, но без удобств...

Они выпрямились. В тот самый момент, когда Кэрол натягивала трусики, откуда-то из мрака появился какой-то негр и открыл им дверцу. Малко оставалось только дать ему пять пула. В добавление к зрелищу.

Кэрол чуть не лопнула от смеха. Едва усевшись в машину, она склонилась к нему и начала вновь приводить его в надлежащее состояние. Судя по всему, вечер для нее еще не кончился. Она совсем уж было завершила свое занятие, когда они въехали в ворота «Габороне Сан». Прежде чем последовать за Кэрол, Малко незаметно взял крупнокалиберный браунинг, спрятанный им под сиденье машины.

Как только они вошли в комнату, она обвилась вокруг Малко, и ее пальцы обнаружили пистолет, заткнутый за пояс. Она прикинула его вес на руке, и ее зеленые глаза засверкали еще сильнее.

— Значит, вы именно такой, как о вас говорят, — тихо сказала она.

Малко не ответил, бросил оружие на кровать и обнял ее, ласково поглаживая через платье. Когда он добрался до ее грудей, она начала постанывать все сильнее и сильнее. Он хотел снять с нее платье, но она его остановила:

— Не надо, я предпочитаю оставаться в платье; это еще больше возбуждает.

Она столкнула его на кровать и устроилась на коленях у его ног, охватив плоть Малко своим ртом. Один из ее пальцев прокрался дальше — в ласке особенно дерзкой, буравящей, что наградило его новым приливом удовольствия. Он продолжал разминать ей груди, и от этих движений посыпался дождик из стразовых блестков; он довольно грубо ласкал ссеки се грудей, судорожно сжимая пальцами нежную плоть молодой женщины. С открытым ртом, обезумевшими от страсти глазами Кэрол постанывала от удовольствия. По радио звучала африканская фольклорная музыка, весьма чувственная и ритмическая.

С задранным до бедер пантеровым платьем Кэрол улеглась на Малко и вонзила его в свое разверстое чрево. Потом, вытянув и сплетя над головой руки, она стала изгибать свой таз то вправо, то влево, словно вытанцовывая на пронизывающей ее плоти своего рода эротическую салсу.

Когда она ощутила, что Малко на пределе, движения ее бедер стали круговыми, почти винтообразными вплоть до того момента, когда она медленно упала на него со своим обычным всхлипыванием, почувствовав, что он весь излился в ее чрево. Как кобра, уставшая извиваться перед своим заклинателем...

Комната напоминала сценку в «Казино де Пари», усеянная стразовыми блестками, которые попали и на кожу Кэрол и Малко. В самые неожиданные места... Прикосновениями языка молодая рыжеволосая женщина слизывала с плоти Малко те блестки, которые еще там остались. Потом она засунула в свое чрево утомленную плоть Малко и сказала ему:

— Дай я это сделаю.

Лежа на спине, он повиновался. С закрытыми глазами, выпрямив бюст и подбоченясь, Кэрол начала заниматься невидимой и ошеломляющей гимнастикой. Ритмически сжимая мускулы своего чрева вокруг плоти Малко, которому она помогла попасть в это самое чрево, она создавала у своего любовника такое впечатление, будто десятки миниатюрных пальчиков массировали его, разжигали, укрепляли. По мере того, как кровь приливала к его плоти, ласки таинственных мускулов становились более тягучими, более упорными.

Перед такой гимнастикой не могла устоять никакая усталость.

— Где ты этому научилась? — спросил Малко.

— Йога, — ответила Кэрол. — Подожди, ты еще и не такое узнаешь.

Йога решительно вела ко всему.

Она приподнялась, полагая, что Малко достаточно окреп. Затем неожиданно выпрямилась, соединившимися ногами вытянулась вверх, к потолку. А потом медленно стала отводить ноги за голову до тех пор, пока ее колени, теперь касавшиеся друг друга, не дотянулись до постели. Ее прелестнейшим образом чрезмерно поднятые ляжки предлагали Малко все, о чем только может мечтать мужчина.

— Займись теперь со мной любовью! — сказала Кэрол. — Займись так, как ты хочешь делать это сам.

Она даже не дышала тяжелее, чем обычно, приняв такую акробатическую позицию, которая еще больше воспламеняла желание Малко.

Сначала он возвратился в ее чрево, открыв его медленно и глубоко. Теперь Кэрол задыхалась, постанывала. Через какое-то время он оставил это чрево и добрался до соседнего отверстия. Кэрол и не стремилась отстраниться. Она только резко вздрогнула, когда он туда погрузился. Малко подумал, что поранил ее, и спросил:

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет! — произнесла она хрипло. — Продолжай. Сделай мне больно. Возьми меня.

Он повиновался, по крайней мере, последнему из ее приказании... Так он брал женщину впервые. Изогнутая в акробатической позе, Кэрол стойко выдерживала его натиск. Поскольку это его увлекало, она вскрикивала каждый раз, когда он раскрывал ее еще больше. До того момента, когда он в буквальном смысле слова взорвался и когда части тела заняли нормальное положение, медленно, как открывающаяся головка цветка.

Малко оставался погруженным в нее, думая о роскошном крупе Александры. Когда та по-настоящему наслаждалась, она испускала крики, да так, что, по мнению престарелой кухарки Ильзе, они ускоряли готовку соусов и майонеза... Кэрол откинула свои рыжие волосы, спустившиеся ей на лицо и сцепившиеся от бурного дыхания.

— Я рада, что ты не растратил все это с какой-нибудь ботсванкой, — произнесла она. — Уже давно я так здорово не наслаждалась. Здесь для развлечения у меня есть лишь йога и магнитофон «Акай»...

Малко незаметно взглянул на свои «сейко-кварц». Полвторого.

— Спасибо. Кстати, тебе что-нибудь известно об этом Марчелло?

Она как-то странно взглянула на него:

— Да. Это мерзавец. Сводник, сутенер. Он заставляет отдавать себе часть заработанных денег всех этих проституточек, которые шныряют в казино. В противном случае — дает от ворот поворот. К примеру, мне он предложил провести несколько приятных уик-эндов в Гейм парке, если я соглашусь переспать с одним из его ботсванских приятелей...

— А политикой он интересуется?

— Плюет на это, я так полагаю.

Она потянулась, встала и улыбнулась ему.

— Думаю, что пойду теперь спать. Божественно.

Подобрав свое платье, она надела его на себя с тем, что осталось от стразовых блесток, скатав в комок и сунув в сумочку свои трусики.

— Когда ты захочешь, найдешь меня в регистратуре, — произнесла она. — Ты всегда будешь желанным гостем.

Малко вошел в игорный зал примерно в два часа ночи. Над брюками из альпака на нем была надета летняя куртка с короткими рукавами, что позволяло скрыть браунинг, засунутый за пояс. В зале было еще много народу. Он обнаружил управляющего стоящим около кассы. Брюнет, худощавый, с изможденным лицом, тонкие усики по-мальтийски, настоящий «сухарь». Помощницу крупье никто не замещал.

Проходя мимо Марчелло, Малко слегка кивнул ему головой, и лицо у управляющего расплылось в улыбке торгаша.

— Повезло вам сегодня вечером? — подобострастно спросил он по-английски.

— Нормально, — ответил Малко. — Не так уж плохо.

Они поговорили о каких-то банальных вещах, а затем Марчелло посмотрел на свои часы — огромный хронометр из золота.

— Ну что ж, пора закрывать.

— У вас не найдется минутки, чтоб выпить со мной по рюмочке?

— Разумеется. Почему бы и нет?!

— Я найду вас в баре.

Управляющий игорным залом состроил гримасу:

— Мне не очень-то нравится здесь. К тому же, я знаю одно более симпатичное местечко на Нотвейн-роуд. Потом отвезу вас в отель. Я найду вас через пять минут в вестибюле.

Ожидая итальянца, Малко с трудом отбился от последовательных приставаний пылающих страстью проституток. Итальянец наконец появился. Крепко выругавшись, он разогнал назойливых шлюх.

— К счастью, я говорю на цвана, — заметил он. — Они едва понимают по-английски.

Он пошел впереди Малко к своей машине — черному «ягуару», необычному в этом жарком климате. В тот момент, когда Дентс уже взялся за руль, Малко повернулся к нему:

— Подождите, я хотел бы спокойно с вами потолковать.

Итальянец удивленно посмотрел на него.

— О чем это?

— О вашей подружке Луизе. Или Ванде, если хотите...

Внезапно глаза итальянца стали столь же выразительны, как оружейные стволы.

— Кто вы? — спросил он сухо. — Я ни с кем не обсуждаю свою частную жизнь.

— Я — друг двух южноафриканцев, которых убили в последние дни, — сказал Малко. — И ваша служащая Луиза попыталась убить меня вчера вечером. С той поры она исчезла. Вы ничего не знаете об этом?

И без того изможденное лицо итальянца, казалось, еще больше сузилось.

— Нет, я... в самом деле... Полиция побывала у меня, они мне сказали, что Луиза оказалась замешанной в вооруженном нападении. Я не смог ничем им помочь. Впрочем, — добавил Дентс более твердым тоном, — мне ничего неизвестно.

— Луиза — ваша любовница, — проговорил Малко. — Вы должны знать о ней кое-что.

Марчелло нервно повернулся к Малко.

— Послушайте, — произнес он, — я не хочу, чтобы ко мне приставали со всем этим...

Итальянец внезапно остановился. Малко, сохраняя полное хладнокровие, только что вынул свой браунинг и приставил его ствол к уху управляющего игорным залом. Указательным пальцем он взвел курок, и в стоявшей в «ягуаре» тишине весьма отчетливо прозвучало короткое «клик».

— Господин Дентс, — начал Малко, — если вы откажетесь мне помочь, я буду считать вас сообщником Луизы и соответственно буду с вами обращаться...

— Что вы хотите этим сказать? — пролепетал насмерть перепуганный итальянец.

— Я мог бы пойти в полицию и поговорить там о вашем ремесле как сводника и сутенера, — произнес Малко, — но мне на это наплевать. Только учтите, что если вы тотчас же и вразумительно не ответите на мои вопросы, я спущу курок и разнесу вам голову. Вы находитесь в нескольких миллиметрах от вечности, господин Дентс...

Итальянец молчал, как рыба, его кадык вытанцовывал «йо-йо» вдоль гортани. До них слабо доносился шум от разборки между двумя проститутками, разгоревшейся у входа в «Габороне Сан». Малко еще больше приблизил свой браунинг к уху итальянца.

— Я говорю об этом вполне серьезно, господин Дентс.

Марчелло Дентс глянул на Малко глазами, полными ужаса, и неуверенно спросил:

— Что же именно вы хотите знать?

— Вы знали, что Луиза — активистка АНК?

— Да, — чуть ли не шепотом, тяжело дыша, ответил итальянец.

— Вы сотрудничали с ней?

— Нет. Но однажды, в начале нашей связи, она стала исчезать несколько вечеров подряд. Я счел, что она меня обманывает. Тогда я выследил ее. Вплоть до квартала Бонтленг. Она это заметила, и мы поссорились. Тогда она призналась, что ходит к каким-то активистам-неграм, готовящим революцию в Южной Африке. Это была их штаб-квартира. С той поры я никогда больше не задавал ей никаких вопросов...

— Она бывала там после вашей ссоры?

— По-моему, бывала.

— Вы сказали об этом полиции?

— Нет.

— Как вы считаете, сейчас она там?

— Я не знаю...

— Ладно. Поехали туда.

Итальянец чуть не подскочил на сиденье.

— Сейчас?

— Сейчас, — сказал Малко. — В ваших же интересах отыскать это место...

Итальянец было запротестовал, а затем все же завел мотор. Малко по-прежнему держал пистолет направленным на него. Скрывая возбуждение. Быть может, он наконец напал на правильный след! Они поехали по Нейрере Драйв, а затем итальянец свернул на Каунда-роуд.

— Вам знакома девица, именующая себя Гретой Манштейн? — спросил Малко. — Немка, которая побывала здесь некоторое время тому назад...

— Грета Манштейн? Такая брюнетка, худенькая, красивая? Я видел ее в отеле вместе с Луизой. Я думал, что она из клиенток.

В данном вопросе он проявлял достаточную искренность. Он свернул направо, на узкую безымянную улочку, и углубился в бедняцкий квартал. Они доехали до грунтовой аллеи, где «ягуар» начало трясти.

— Мы на месте, — проговорил итальянец, и голос ему изменил.

Малко заметил слева продолговатое серое здание с крышей из гофрированного железа посреди жалкого садика. Они проехали еще несколько метров, и итальянец был вынужден повернуть назад, поскольку дальнейший путь заводил в тупик. Фары «ягуара» осветили надпись «Бука Клоз».

В тот момент, когда они вновь проезжали мимо здания, зажегся прожектор, охватив машину пучком света! Итальянец выругался и резко увеличил скорость, преследуемый этим пучком.

Малко обернулся, когда прожектор уже погас. Это подтверждало слова итальянца. Видимо, была обнаружена тайная явочная квартира убийц Йоханны и Ферди.

Необходимы были самые срочные меры.

— Отвезите меня в «Габороне Сан», — произнес Малко, — и никому не говорите об этой нашей прогулке.

Итальянец не ответил, судорожно вцепившись в руль. Он был белый, как полотно.

Гудрун Тиндорф со зрачками, расширившимися от страха, с «береттой» в руке, одетая в ночную рубашку, наблюдала за дверью, через которую Ванда несколько минут назад отправилась за новостями. Немка, в то время не спавшая, слышала, как на Бука Клоз заезжала автомашина. Автомобиль в этом месте и в этот час был сигналом опасности. Гудрун Тиндорф прибыла накануне вечером из Южной Африки после поистине кошмарного путешествия, и ее нервы были на пределе. До того места, где она сейчас находилась, доносились разговоры, которые вели между собой негры под навесом. Проснулся, должно быть, и Джозеф Гродно.

Ванда возвратилась. К тому моменту Гудрун Тиндорф переоделась в джинсы и блузку.

— Они узнали машину моего сутенера, — сказала Ванда с вымученной улыбкой. — Он, должно быть, ищет меня.

Гудрун ощутила себя так, словно ледяная рука сжала ей сердце.

— Твой «жюль»! Он знает это место?

Ванда опустила глаза. Гудрун со всего размаху дала ей пощечину. Швырнув пистолет на кровать, она еще ближе подошла к метиске. На этот раз Гудрун стукнула се правой рукой. Губы у немки были сжаты, глаза словно обледенели, и она продолжала избивать Ванду изо всех сил, действуя поочередно обеими руками. До того момента, пока плакавшая метиска не рухнула к ее ногам.

— Кретинка! Идиотка! — шипела, как змея, немка. — Ты хочешь всех нас погубить!

Коленкой она оттолкнула Ванду, продолжавшую рыдать. Метиска тогда подползла к ней, как побитая собака, прижимаясь к ее ногам.

— Я прошу простить меня, я не знала, — бормотала в расстройстве чувств Ванда.

— Идиотка! — уже по-немецки воскликнула рассвирепевшая Гудрун Тиндорф.

Но мало-помалу она успокаивалась, к ней возвращалось присущее ей хладнокровие. Ванда медленно выпрямилась, а затем сжала се в своих объятиях. По се лицу по-прежнему струились слезы.

— Прости! Прости!

— Ну ладно, прекрати! — сухо откликнулась Гудрун.

Ванда приблизила свое лицо к ее лицу, прошептав:

— Ты меня все еще любишь? Скажи, пожалуйста, скажи!

— Да, да, — ответила Гудрун как-то устало. — Но ты все же неосторожная идиотка.

Ванда увлекла ее к кровати, толкнула на постель и, не переставая плакать, просунула свое лицо между мускулистых ляжек немки. Та же, устремив глаза в потолок, была почти бесчувственной к ласкам своей подруги. Ее мозг лихорадочно работал, изыскивая лучшее средство, чтоб ограничить последствия неосторожного поведения метиски.

Действовать нужно было немедленно.

 

Глава 16

Карл ван Хаах машинально мешал ложечкой в чашке с кофе, слушая рассказ Малко. На веранде благоухало, небо было абсолютно чистым, и уже было дьявольски жарко, хотя часы показывали семь часов утра. В конце концов южноафриканец оставил в покое свою ложечку и медленно проговорил:

— Полагаю, вы выиграли в крупнейшей партии. Я немедленно посылаю донесение Национальному совету безопасности. Нужно уничтожить это гнездо гадюк. Факты достаточно серьезны, чтобы оправдать действия «коммандос» — диверсионно-разведывательного подразделения. Только надо учитывать, что такого рода решение принимается на высшем уровне.

— Следовало бы, прежде всего, удостовериться, что те, кого мы ищем, находятся именно там, — заметил Малко.

— Я немедленно посылаю туда двух своих помощников. Они негры, и их будет труднее засечь, — произнес майор. — За Бука Клоз легко наблюдать.

— Как вы рассчитываете действовать? — спросил Малко.

Взмахом руки майор отогнал слишком назойливую осу.

— Как и в прошлом году в Лесото. Надо сначала получить подтверждение, что эти подонки находятся именно там. Для операции будет достаточно тридцати солдат, но нужно предупредить ботсванцев.

В прошлом году южноафриканские коммандос атаковали и ликвидировали террористическую базу Африканского национального конгресса в Лесото.

— Быть может, этот Марчелло не все мне сказал, — заметил Малко. — Я его навещу, пока вы будете ждать ответа из Претории. Давайте встретимся за обедом, чтобы «подбить бабки», как говорят в таких случаях.

Только прибыв в «Габороне Сан», Малко сообразил, что у него нет домашнего адреса итальянца! Только один человек мог ему помочь — Кэрол. В регистратуре никого не было. Он обошел ее, толкнул какую-то дверь и увидел рыжие волосы. Кэрол тотчас же встала из-за служебного столика. Чертовски привлекательная в своем красном хлопчатобумажном платье, соблазнительно, до предела обтягивающем се стройную фигуру. Кэрол подошла к Малко, чтобы поцеловать его, и тут же заперла дверь на ключ...

— Надеюсь, у тебя есть серьезные основания, чтобы заглянуть ко мне, — проговорила она со смущенной улыбкой.

— Мне нужен домашний адрес Марчелло, — в качестве ответа на вопрос произнес Малко.

— Ты уже готов?

Она протянула руку и убедилась в обратном.

— Нет, — сказал он. — Но это действительно важно.

— Он живет где-то в направлении Собуза-роуд, в квартале посольств. Желтая вилла. У него есть черный «ягуар»...

— Спасибо, — произнес Малко.

Он собрался было уходить. Кэрол преградила ему путь, опершись о дверь, выпятив свой таз, и при этом ее зеленые глаза имели недвусмысленное выражение. Она решительно путала йогу с кама-сутрой. Расчетливо медленно она стала расстегивать снизу пуговицы на своем платье, открывая очаровательный белый треугольничек из нейлона.

Не говоря ни слова, она спустила его вдоль своих ножек. Затем быстро и старательно занялась приведением Малко в надлежащее состояние. Когда он взял ее, она испустила хриплое «ах» и ее ногти впились в его затылок. Едва приведя себя в порядок, Малко закрыл дверь офиса, а Кэрол наклонилась и подобрала свои трусики, упавшие в корзину для бумаг. Снаружи было страшно жарко, и асфальт Нейрере Драйв, казалось, плавился под солнцем.

Марчелло Дентс читал «Пентхауз», растянувшись у бортика своего плавательного бассейна — невиданной роскоши в Габороне, — когда он услышал шум за воротами. Его доберман-пинчер тотчас же принялся рычать.

— Кто здесь? — вскричал итальянец.

Никто ему не ответил. Он собрался было продолжить чтение, как увидел человеческую фигуру, возникшую на верху его каменной ограды, вблизи ворот, и безмятежно перелезавшую ее!

Перелезший человек спрыгнул в его сад. Это был метис невысокого роста, коренастый, в берете, натянутом по самые уши.

— Эй, поосторожнее! Здесь собака! — вскричал итальянец.

А доберман-пинчер уже ринулся на непрошеного гостя с оскаленными клыками. Метис сел на корточки. Молниеносным движением правой руки он выхватил из-за пояса мачете и взмахнул им в пространстве по горизонтали как раз в тот момент, когда к нему подбежала собака. Ее лай тут же превратился в какое-то невразумительное бульканье. Собака рухнула на землю. Ее лапы задергались в агонии, голова была почти отсечена от тела!

Марчелло Дентс мгновенно вскочил, лишившись от потрясения голоса. В этот же миг через ограду перелезло еще двое мужчин. Они открыли ворота, и на площадку перед виллой проскользнула женщина — Ванда в облегающих тело джинсах и черной блузке. Управляющий игорным залом уже бежал в гостиную, где хранилось оружие. Но он не успел. Первый непрошеный гость преградил ему путь и, подставив подножку, свалил на землю. Острие его мачете уже касалось шеи итальянца.

— Лиль, подожди! — вскричала женщина.

Марчелло Дентс, объятый ужасом, почувствовал, как у него словно мороз по коже прошел. Ванда приблизилась к нему, иронически улыбаясь:

— Встань, Марчелло.

Мачете куда-то исчезло, и итальянец поднялся с земли, тщетно пытаясь вновь обрести хладнокровие. Метиска бросила ему с той же иронией:

— Ты не рад мне... Но ты искал меня прошлой ночью...

— Я? Я тебя искал? — переспросил он каким-то сдавленным голосом.

Ванда со всего размаху дала ему оплеуху.

— Лжец! Белый подонок! Разве не твоя машина разъезжала этой ночью по Бука Клоз?

Марчелло Дентс не отвечал.

Метис и оба негра наблюдали эту сцену, немые, как статуи. Итальянец взглянул на ворота. Ванда покачала головой:

— Не пытайся сбежать. Прежде они убьют тебя. Нам надо кое о чем переговорить. Зайдем лучше в дом...

Она втолкнула его в гостиную, обставленную в лучших современных традициях. Ванда огляделась, посмотрела на предметы искусства, удобные диваны, пуфы, большой стол из мрамора и неизменный видеомагнитофон «Акай», стоящий под телевизором с грудой порнографических кассет, ввезенных контрабандистами.

Метиска приблизилась к Марчелло и спросила чуточку наигранным голосом:

— Будь добр, скажи, пожалуйста, разве не на этом столе ты взял меня первый раз?

Итальянец не ответил, но его кадык безостановочно ходил вверх-вниз.

— Ложись-ка сюда, — приказала Ванда.

Поскольку он не повиновался, Лиль, покалывая его в шею острием мачете, все же принудил итальянца растянуться на спине на широком столе. Мрамор леденил его лопатки, но еще холоднее было у него на душе. Ему с трудом удалось выдавить из себя:

— Ты хотела со мной поговорить...

Теперь он был полностью распростерт, и два террориста прихватили его к тому же руками за туловище и ноги. Голова Дентс свешивалась, за недостатком места, со стола, и ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы держать ее в горизонтальном положении. Его позвонки вскоре стали болезненно реагировать на такую позу.

— Зачем ты ездил этой ночью на Бука Клоз? — спросила Ванда.

— Я искал тебя...

— Лжец. Говори мне быстрее правду, или я тебя убью.

Марчелло Дентс проглотил слюну, встретился с ней взглядом и стал все выкладывать. Когда Ванда убедилась, что он все сказал, она подала знак Лилю, и тот вынул из кармана кусок колючей проволоки с плоскими концами. Марчелло взвыл от ужаса и попытался приподняться. Тут же острие мачете вонзилось ему в живот.

Итальянец снова упал на спину. Лиль потянул его голову назад, вцепившись в волосы. Итальянец издал еще один вопль, и Ванда отдала какой-то приказ на языке сото. Лиль огляделся и увидел корзину с фруктами. Он схватил небольшой апельсин и засунул его в рот итальянца, завязав его сверху какой-то подошедшей для этой цели салфеткой.

Негры же уселись на Дентс, полностью сковав его движения. Когда острые шипы колючей проволоки коснулись шеи итальянца, он душераздирающе замычал.

Лиль и Ванда принялись тогда буквально пилить ему шею, прилагая к этому все усилия. Брызнула кровь, заливая итальянца. Мало-помалу колючая проволока углублялась в живую плоть. Ванда склонилась к Марчелло, чтобы убедиться в том, что он умирает.

— Ты никогда уже не сможешь помогать этим подонкам южноафриканцам!

Послышалось какое-то ужасное бульканье, и из раны показались красные пузыри. Колючая проволока проникла в гортань. Казалось, что голова Марчелло отплясывает пляску Святого Витта. Отовсюду текла кровь. Вдруг прерывистая кровавая струя брызнула по горизонтали, задев Лиля. Колючая проволока достигла одной из сонных артерий. Итальянец в буквальном смысле слова «опорожнялся» кровавыми струями. Марчелло Дентс вздрогнул несколько раз, раздался ужасный хрип, и он наконец перестал шевелиться. Колючая проволока к тому моменту исчезла в ужасной резаной ране, проходившей от одной сонной артерии к другой.

— Пошли! — просто сказала Ванда.

Она обмакнула палец в крови, затем написала на мраморе три буквы: АНК.

Прежде чем выйти из комнаты, Лиль выбрал в чаше с фруктами великолепное яблоко и начал его есть.

Ванда испытывала своего рода легкое опьянение. Ведь физически она отомстила впервые. Она могла бы казнить Марчелло ударом мачете, но сегодняшней расправой она стремилась внушить ужас любому в их рядах, кто стал бы колебаться. Она взглянула на голубое небо и подумала, что это только начало.

Уже в течение двадцати минут Малко зигзагообразно разъезжал по тихим авеню квартала посольств. Каждая вилла стояла изолированной посреди огромного сада, и нигде не было ни единой живой души. Он проехал мимо посольства США и резиденции посла, попытался навести справки, но никто, казалось, не знал Марчелло Дентс.

Наконец на аллее, обсаженной акациями, он заметил перед белыми воротами черный «ягуар». Ворота были полуоткрыты. Малко раздвинул их и вошел во двор. Он тут же замер на месте. То, что он увидел, не сулило ничего утешительного: на боку лежал труп собаки с перерезанной глоткой. Он вынул свой браунинг и бросился внутрь виллы. Какой-то странный шум остановил его у входа в гостиную. Это был шум от мерно падающих и ударяющихся о мрамор капель. Словно неисправный водопроводный кран. Только то был не кран, а горло Марчелло Дентс. Множество мух уже покрывало страшную рану, и сладковатый запах крови вызывал тошноту. Глаза у итальянца были открыты, и, казалось, он лежал на плите в морге. Малко развязал салфетку, вместе с апельсином затыкавшую ему рот. Но вытащить апельсин было невозможно: зубы мертвеца глубоко врезались в него.

— Какое зверство! — прошептал Малко.

Ванда и ее приятели славно отомстили, будучи уверенными, надо полагать, в безнаказанности.

Малко произвел полный обыск дома, и в спальне наткнулся на несколько фотографий Марчелло в компании с Вандой, великолепно выглядевшей в купальнике. Снимки были сделаны у края плавательного бассейна, затененного тропическими деревьями; в некотором отдалении от этого места виднелись бунгало. Еще один снимок привлек внимание Малко. Снимок обнимающейся пары перед гигантским баобабом, посреди бесплодной саванны. Малко взял оба фото. Остальные документы не представляли никакого интереса.

Он вышел из дома, вновь сел за руль своей «сьерры», превратившейся в горячую печку, и направился к Каунда-роуд. В конечном счете, Габороне представлял собою лишь какой-то «черновой набросок» города с его бедняцкими хижинами и виллами, укрытыми буйной растительностью и «пересыпанными» обширными незастроенными, пустынными пространствами. Только на закрытой для транспорта Молл наблюдалось некоторое оживление.

«Лишь бы Национальный совет безопасности реагировал быстрее», — подумал Малко. Ибо они-то, их противники, не теряли времени даром.

Виктор Горбачев знакомился с донесениями за неделю, когда секретарь доложил ему о срочном телефонном звонке. Обычно резидент ни с кем не разговаривал без предварительной договоренности. Но точно указанный закодированный пароль вынудил его ответить на этот звонок. Он с сожалением взял трубку, чувствуя, что за этим вызовом кроются сложные проблемы. Это было его первое назначение в Африке, и здесь ему уже все осточертело.

— У телефона второй секретарь посольства, — объявил он невидимому собеседнику, у которого должно быть серьезное основание для нарушения элементарнейших правил безопасности. Горбачев внимательно выслушал его, рисуя самолетики на бюваре. Выслушал и еще больше огорчился. Затем он обронил две фразы:

— Я должен послать в центр соответствующий телекс. Ответ придет завтра.

— Завтра я рискую оказаться трупом, — проговорили на противоположном конце телефонного провода.

— Вы действовали крайне неосторожно, — упрекнул собеседника резидент. — Уже имеют место серьезные последствия.

— Я не буду обсуждать эту тему по телефону, — сухо заметил собеседник. — Выйдите немедленно на связь с администрацией.

— Там сейчас четыре часа утра, — оправдывался Горбачев. — В данный момент я ни с кем не могу войти в контакт.

— В таком случае действуйте сами, а потом доложите.

— Это исключено.

Продолжительное угрожающее молчание на противоположном конце телефонного провода. Если бы ботсванские спецслужбы занимались подслушиванием, то они бы сейчас ликовали. В конечном счете собеседник Горбачева медленно проговорил:

— Ладно, товарищ. Вот что я предприму.

Когда он начал объяснять резиденту свою затею, русский побледнел. Планировался явный дипломатический инцидент с непредсказуемыми последствиями. Его самого лишили бы нынешнего поста. Он находился в буквальном смысле слова между Сциллой и Харибдой.

— Вы сошли с ума! — запротестовал он менее уверенным тоном. — Мы одного поля ягоды.

— Не сказал бы этого, — заметил его собеседник. — В противном случае вы немедленно удовлетворили бы мою просьбу. Через несколько часов это будет слишком поздно.

— Но то, что вы предлагаете, может быть только лишь временным выходом из положения!

— У меня есть решение и на этот случай. Ладно. Я просто не хочу спорить с вами. Вешаю трубку. Делайте все что угодно. Если через час обстановка не изменится, я запущу тот процесс, о котором мы только что говорили. Привет, товарищ.

Горбачев посмотрел на молчавшую телефонную трубку, словно он собирался еще поговорить со своим собеседником, а затем медленно повесил се. Этот разговор его до крайности возбудил. Его собеседник только что совершил величайшую ошибку — бросил вызов КГБ. Однако нельзя было допустить, чтобы он исполнил свою угрозу. Горбачев вызвал секретаршу, которая тотчас же переступила порог его кабинета. Это была дородная украинка, чей муж руководил службой безопасности посольства.

— Я продиктую вам телекс для Москвы, — сказал Горбачев. — Направьте его зашифрованным в первую очередь. Затем вы передадите соответствующие инструкции Сергею.

Карл ван Хаах с нетерпением взглянул на свои часы. Наступил полдень, и у него было ощущение, словно его забросили в самый центр пустыни Калахари. Малейшее дуновение ветерка поднимало желтоватую пыль с едким привкусом, проникавшую сразу же в легкие и вызывавшую неудержимый кашель. Его «рейнджровер» находился у въезда в тупиковую улочку Бука Клоз, метрах в пятидесяти от здания, обнаруженного Малко. Последний только что дал полный отчет майору об убийстве Марчелло Дентс, и они оба решили тогда поехать сменить помощников южноафриканца, находившихся в засаде с самого раннего утра.

Малко смотрел на низкое здание, в котором, быть может, находился Джо Гродно. Совершив на дом нападение, южноафриканцы подвергли бы себя дьявольскому риску. Ботсвана не была враждебной страной. Малко все еще обдумывал сложившуюся ситуацию, когда майор толкнул его локтем. К ним подъезжал черный «мерседес» с затемненными стеклами, поднимая тучу пыли. Машина проехала мимо них, и они увидели, что водителем был белый. На переднем левом крыле отчетливо реял красный флажок — советский государственный флаг.

— Дьявол их возьми, что это... — воскликнул ван Хаах.

«Мерседес» остановился перед зданием, крытым гофрированным железом Водитель выскочил из машины и открыл дверцу лысому человеку высокого роста, тотчас же направившемуся в садик. Карл ван Хаах даже ахнул от изумления:

— Черт побери! Да это же Горбачев, резидент КГБ!

— У него статус дипломата? — спросил Малко.

— Да. Официально он — второй секретарь посольства. Но что же привело его сюда?

— Подкрепить моральный дух нашего приятеля Гродно, — иронически произнес Малко.

У ван Хааха кровь отхлынула от лица, настолько он побледнел.

— Но зачем вести себя так вызывающе?! Они просто спятили.

Очень быстро они получили ответ на занимавший их вопрос. Советский вошел в здание. Он оставался там всего лишь несколько мгновений. Малко и Карл ван Хаах увидели, как он вышел в сопровождении мужчины и женщины. Их трудно было разглядеть, настолько плотно окружали их тут же появившиеся негры.

Водитель «мерседеса» тем временем развернул на узкой улочке машину и остановил ее совсем рядом с этой группой людей.

Горбачев сам открыл заднюю дверцу автомобиля. Первой в нем уселась женщина, и при этом Малко едва не воскликнул от удивления. Она ужасно была похожа на немецкую террористку Гудрун! Что касается мужчины, который к тому моменту уже забрался в машину, то в отношении его не оставалось сомнений: это был сам Джо Гродно.

В свою очередь, советский резидент занял место в «мерседесе», который тут же тронулся.

Судя по неуклюжему ходу автомашины, Малко решил, что она, конечно, бронирована... Когда же машина проезжала мимо них, Малко отчетливо увидел профиль женщины: это была Гудрон Тиндорф.

«Мерседес» с красным флажком, развевавшимся иронически на ветру, исчез на углу Каунда-роуд. Ошеломленный, Карл ван Хаах никак не реагировал на происходящее.

Таким образом, Гудрун Тиндорф вновь появилась, живая и невредимая, вне досягаемости! От этого Малко был готов снести собственную обиду! Ведь немка преодолела преграды со стороны южноафриканцев.

— Ей-богу, — выдавил из себя Карл ван Хаах голосом, полным горечи. — Они всегда будут впереди. Гудрун Тиндорф и ее сообщники быстро отреагировали на то, что их штаб-квартира обнаружена.

— Последуем за ними, — сказал Малко.

Майор ван Хаах казался совершенно сокрушенным. Он как-то механически тронулся с места, и его машина выехала из Бука Клоз. «Мерседес» исчез. Они свернули на Каунда-роуд, а затем тут же на Саут Ринг-роуд — кратчайший путь к советскому посольству.

— А что если он повез их в аэропорт? — спросил ван Хаах.

— Если их нет в посольстве, — сказал Малко, — съездим и в аэропорт.

Пока «рейнджровер» катил между элегантными виллами Саут Ринг-роуд, Малко кипел от ярости. Гудрун Тиндорф ускользнула от южноафриканцев, Джо Гродно вызывающе вел себя по отношению к своим противникам, Ванда буквально растворилась где-то здесь, в окрестностях, и убийцы Йоханны и Ферди по-прежнему разгуливали на свободе.

Вот это-то и можно было считать положительным итогом.

Они добрались наконец до Тавана Клоз, повернули на узкую и короткую дорогу и остановились на круглой площадке напротив советского посольства. «Мерседеса» и след простыл! Или же он находился где-то на задворках, что было маловероятно, или своей целью его ездоки избрали другое место, а не советское посольство.

— Теперь в аэропорт, — сказал Малко.

Карл ван Хаах едва успел развернуть свою машину на девяносто градусов, как длинный черный капот «мерседеса» с красным флажком появился на Тавана Клоз, выехав с Собуза-роуд.

Машина проехала перед ними очень медленно, и Малко машинально взглянул на заднее сиденье.

В «мерседесе» было только двое: резидент и Джо Гродно!

Решетки посольства раздвинулись после электрического сигнала, и машина въехала во двор. Остолбеневший Карл ван Хаах повернул голову к Малко:

— Куда же она делась?

Но и Малко ничего не понимал. Что случилось в тот момент, когда они потеряли «мерседес» из виду? У них просто не было времени, чтоб проехать через аэропорт. Следовательно, Гудрун Тиндорф высадили где-то в городе.

Почему, зачем?

Карл ван Хаах резко стукнул кулаком по своему рулю.

— Нужно ее найти, поскольку этот мерзавец теперь вне досягаемости!

— Прекрасная мысль, — одобрительно отозвался Малко. — Только где и как?

Разумеется, Гудрун Тиндорф сошла с машины не случайно. Карл ван Хаах не ответил на вопрос Малко.

— Я высажу вас у «Габороне Сан», — произнес майор. — Я должен отправить донесения. После этого присоединюсь к вам.

Спустя несколько минут Малко вышел из «рейнджровера», угрюмый и озадаченный. Он проходил мимо регистратуры, когда его окликнул дежурный администратор:

— Вас ждут в баре.

Туда Малко и направился. Там он увидел женщину, устроившуюся на одном из высоких табуретов бара. Наблюдая за выходом, она курила сигарету. Она слегка повернула голову и дружелюбно улыбнулась Малко.

Это была Гудрун Тиндорф.

 

Глава 17

Сначала Малко не поверил своим глазам! Надо же: немецкая террористка набралась поистине дьявольской наглости, чтобы бросить ему вызов в стенах «Габороне Сан». Он сделал шаг вперед, и улыбка Гудрун Тиндорф стала еще более приветливой, но ее глаза, темно-синие глаза отнюдь не улыбались. В левой руке молодая немка держала сигарету, а ее правая рука была в сумочке, лежавшей на стойке бара. Две совершенно одуревшие от пива девки, устроившиеся в соседнем «кабинете», устремили на Малко бычий взор, а бармен находился в другом конце заведения.

— Идите сюда, — сказала немка Малко, — и присаживайтесь.

Он впервые слышал ее говор. Голос у террористки был мягким, спокойным и холодным. Спереди два больших «кроличьих» зуба, плотоядный рот и ярко накрашенные помадой губы. Малко подошел к ней и остановился у соседнего табурета.

— Что вам надо? Что вы здесь делаете?

— Для вас это сюрприз, не правда ли? Я вас сразу же заметила.

— Почему не остались со своими приятелями?

На лице у нее мелькнула холодная улыбка.

— Существуют некоторые проблемы.

— Ну и что же?

— Мне хотелось бы кое-что предложить вам, — сказала немка.

— Мне?

Она затянулась сигаретой, не переставая пристально смотреть на него.

— То есть тем, кто работает вместе с вами. Вашим южноафриканским друзьям...

— Почему же вы не обращаетесь непосредственно к ним? Один из них скоро сюда приедет...

Майор ван Хаах должен был появиться в «Габороне Сан». Если он застанет здесь Гудрун, то убьет ее.

— Они меня не очень-то любят, — сказала террористка, не выказывая особенного интереса к этой теме. — Я предпочитаю предложить вам роль посредника.

Это был явно запутанный ход.

Между тем, подошел бармен, и Малко заказал себе порцию водки. В таком подкреплении он явно нуждался.

— Чего же конкретно вы хотите от меня?

Она взглянула ему прямо в лицо.

— Первое: вы не допустите ошибки и откажетесь от мысли схватить меня. В данный момент у меня в руках наведенное на вас оружие, а стреляю я достаточно метко. Когда я отсюда выйду, не пытайтесь меня выследить. Это ни к чему вас не приведет. Разве только сами очутитесь в лучшем из миров. Согласны?

— Согласен. Что еще?

— Я согласна сотрудничать с вашими друзьями.

— А по каким причинам?

У Малко прямо-таки захватило дух.

Гудрун Тиндорф и глазом не моргнула.

— По причинам, аналогичным тем, по которым я работала против них. Я имею в виду деньги. Много денег. Вероятно, вы знаете, что в моих действиях нет никаких политических мотивов. Я просто технический исполнитель.

В ее голосе чувствовалась нотка гордости.

— В вашей профессии, — заметил Малко, — опасно изменять своим нанимателям.

Тиндорф упрямо покачала головой:

— Это, конечно, так, но в данном случае предательство на их совести. Я была нанята для вполне конкретного дела, и я его выполнила. Моя работа на этом закончилась. Я должна была бы отправиться из Габороне с определенной суммой — гонораром по моему контракту. Вместо этого мне отказывают в его выплате и требуют от меня дополнительной поездки в Африку. Это чистейшее безумие, это они знают. Поэтому я считаю себя свободной от обязательств. Меня здесь буквально приперли к стене. Ботсванцам не к чему держать меня здесь, прежде чем они передадут меня южноафриканцам. Ваши друзья разыскивают меня, разыскивают, чтобы убить. В результате у меня нет иного выбора...

— А что вы можете, как говорится, «продать»?

Гудрун Тиндорф раздавила свою сигарету о пепельницу.

— Джо Гродно, — сказала она, — Затем сеть саботажников, которую я создала в Южной Африке, и взрывчатку, привезенную ими из Замбии, ту самую, что будет ввезена в Южную Африку через несколько часов. Не правда ли, это кое-чего стоит?

Малко чувствовал какое-то отвращение к хладнокровию этой женщины, повинной в десятках смертей, готовой превратить в деньги еще какое-то количество людей. Как она может смотреть на свое собственное лицо в зеркало?

— Нет, — ответил Малко, — я вам не верю.

— Вы не правы, — возразила немка. — Я хочу получить миллион долларов в ассигнациях по сто. Вы дадите ответ завтра утром. Я позвоню, чтобы вы пришли сюда. Заплатите за мой коктейль. Не следите за мной...

Она спустилась со своего табурета и прошла перед ним, неизменно держа руку в своей сумочке. Затем она быстро покинула гостиницу, оставив Малко ошеломленным. Какая наглость, какой цинизм и какое хладнокровие! Она была самой опасной женщиной, которую он когда-либо встречал на своем жизненном пути.

Малко и не пытался выслеживать ее, ибо она, конечно, не блефовала. Едва она исчезла, как у входа в бар появился майор Хаах со своими вьющимися черными волосами.

— Вы не разминулись с какой-нибудь женщиной, подходя к бару? — спросил Малко.

— Не обратил внимания. Почему вы об этом спрашиваете?

— Это была сама Гудрун Тиндорф.

У майора ван Хааха был такой жалкий вид, словно его стукнули — и весьма основательно — дубиной по голове.

— Но почему вы ее тогда не арестовали?

— Потому, что она тогда всадила бы пулю мне в голову, — миролюбивым тоном заметил Малко. — Это — убийца.

Она тщательно подготовила эту встречу.

— Ей надо расставить ловушку, перевезти ее к нам, чтобы судить и повесить, — пробурчал майор.

— Я это прекрасно знаю, — произнес Малко. — Но проблема сейчас не в этом. Она хочет продать то, что ей известно, сети террористов в Южной Африке и так далее. Стоят ли эти сведения миллион долларов?..

— Они стоят веревки, — повторил южноафриканский офицер.

— Передайте все же ее предложение, — посоветовал Малко. — Больше не представится такой благоприятный случай. Ботсванцы нас предают, а Гродно укрывается в советском посольстве. Не вижу, что мы потеряли бы в такой сделке.

— Миллион долларов, — выдавил из себя южноафриканец. — Вы уверены, что Национальный совет безопасности выделит такую сумму?

— Джо Гродно пригрозил развернуть новую кампанию террора, используя автомашины с подложенной взрывчаткой, — заметил Малко. — И это может обойтись намного дороже, чем миллион долларов.

— Вы отдадите деньги этой женщине, которая... Ей нужна веревка, а не миллион долларов...

Малко был с ним согласен по существу, но ведь для веревки нужна была еще шея.

— Мне это тоже не нравится, — сказал он. — Только в данном случае следует проявить прагматизм. Быть может, мы сумеем спасти множество человеческих жизней и положить конец карьере Гродно. Разумеется, ведя переговоры, мы должны попытаться поймать эту террористку.

Карл ван Хаах одним глотком допил свою кружку пива. Он был растерян. С него слез весь внешний чиновничий лоск, слез перед жестокостью происходящего. Теперь он уже не был человеком Разведки и чувствовал, что ему все труднее разобраться в этой истории. По его убеждению, единственным приемлемым способом было окружение Габороне полком войск особого назначения и повальный обыск в городе — дом за домом, — да еще предварительное сооружение ряда виселиц.

— Ладно, — проговорил он, — я отправлю телекс в Преторию.

В свою очередь Малко покинул помещение бара. Очередное появление Гудрун Тиндорф заслуживало специального доклада шефу агентуры ЦРУ в Габороне. Первоначально его миссия касалась исключительно немецкой террористки.

Ричард Френсис бегло говорил на овамбо, по-зулуски, на цвана и двух-трех других диалектах, мало известных к востоку от Скалистых Гор. Именно по этой причине он был назначен на занимаемый ныне пост. Он походил на «вечного студента» с его длинными волосами и квадратными очками. Некий благодушный гигант, употребляющий в пищу только вегетарианские блюда.

— Гудрун Тиндорф должна находиться на одной из явочных квартир АНК, — объявил он. — Люди АНК сняли несколько вилл, разбросанных почти что по всему городу.

Малко только что обо всем ему рассказал.

— Вас не удивляет роль советских?

— Вообще-то нет, — ответил американец. — Уже на протяжении нескольких месяцев я предупреждаю Лэнгли, что «поповы» неистовствуют, как сумасшедшие, в этом уголке. Я долго раздумывал над тем, чем вызвана эта активность, ибо они нигде не показываются и, к тому же, большинство из них говорит только по-русски. Конечно, они занимаются радиоперехватами и уделяют большое внимание местному правительству. Только следует отметить, что их главной целью служит вербовка молодых негров в такие группировки, как СВАПО или АНК. Они направляют их в Москву для обучения и идеологической обработки. Через десяток лет это позволит им стать превосходными высшими руководителями вновь образовавшихся государств... Разумеется, советские крайне скрытны на сей счет.

— А Джо Гродно?

— Он служит приводным ремнем. У него перед советскими из посольства есть явное преимущество: он знает всех руководителей АНК и Южно-Африканской коммунистической партии. В этой связи произошел интересный случай. Вчера вечером я был на коктейле и встретил там Горбачева, резидента КГБ. Я был очень удивлен этим обстоятельством, так как он практически никогда не покидает посольства. Еще больше я удивился, когда он буквально набросился на меня.

— Чтобы заткнуть вам рот?

— Отнюдь нет! Он произнес передо мною величайшую миролюбивую речугу о бесполезной жестокости молодых движений сопротивления, а также по поводу убийства нашего друга Ферди. Если, как говорится, читать между строк, то это означало: «Мы к этому не причастны и сожалеем о случившемся»...

— Но Джо Гродно все же нашел убежище у них.

— Он, должно быть, принудил их к этому.

— Вы можете мне посодействовать в поисках Гудрун Тиндорф?

— Попытаюсь, — пообещал американец. — Это зависит от того, где она прячется. Ботсванцы, разумеется, знают немало разных вещей. Вот только заставить их заговорить...

— А еще эта девка, именующая себя Вандой? Она тоже скрывается со вчерашнего вечера.

— И тут ботсванцы сладят дело. Для них первоочередная забота — не иметь врагов. Поскольку они не питают нежных чувств к южноафриканцам, взрыв какой-нибудь бомбы по ту сторону границы ни в коей мере не помешает им спать спокойно. Но они не желали бы, чтоб их великий южный сосед вторгся бы на их территорию. Ведь ботсванская армия способна сопротивляться не больше пяти-десяти минут.

В кабинет вошла секретарша и подала условный знак шефу агентуры. Тот встал из-за стола с улыбкой, предполагающей конец беседы.

— Прошу извинения, но у меня на данное время назначена встреча с начальником полиции. Я выписал для него американский дробовик марки «Сэвидж», чтоб он мог позабавиться на охоте. Он приехал за ним. Если не гладить его против шерсти...

И вот Малко снова в благоухающем саду посольства, не продвинувшись ни на шаг вперед.

Майор ван Хаах с замкнутым лицом ждал Малко в вестибюле «Габороне Сан», напротив агентства по туризму «Холеди Сафарис». Он не обращал внимания на проституток, сгрудившихся вокруг него, как мухи вокруг горшка с вареньем. Увидев Малко, он двинулся ему навстречу.

— Я связался с Преторией, — произнес майор. — Ответ таков: «нет»!

Что ж, Малко был готов к чему-то подобному.

— Прекрасно, — сказал он. — Она должна вызвать меня завтра утром.

— Ей следует подстроить ловушку. Сказать, что мы согласны, и определить место встречи для передачи денег. Там-то мы ее и схватим...

Малко покачал головой:

— Майор, это иллюзия. Она не новичок. Тем не менее, я попытаюсь. А теперь пошли обедать.

— Нет, благодарю, — ответил ван Хаах, — мне не хочется есть и, главное, мне необходимо подготовить ряд донесений. Увидимся завтра утром.

Он удалился так быстро, словно за ним гнались сто чертей.

Малко, съев в своем номере сэндвич, лег спать. Он был буквально изнурен почти бессонной прошлой ночью и еще находился в состоянии шока, вызванного убийством Марчелло Дентс.

Разбудил его телефонный звонок. В трубке прозвучал спокойный и холодный голос немецкой террористки.

— Ну и как? — спросила она.

— Думаю, что мы сможем договориться, — ответил Малко. — Нам надо встретиться. Когда...

Гудрун резко прервала его:

— Вы что, принимаете меня за ребенка? Согласны ли вы принять мои условия? Я не намереваюсь с вами встречаться.

— В таком случае, — сказал Малко, — я боюсь, что...

— Ваши приятели еще большие тупицы, чем я думала, — произнесла она. — Но все же дам им последний шанс. Потому что мне нужны деньги. Скажите им, чтоб они установили наблюдение за подступами к коммунальной школе в Ранбурге. Там должна взорваться от подложенной взрывчатки автомашина. Пусть они проверят это до половины пятого.

 

Глава 18

Малко соскочил с постели со скоростью, подобной скорости ракеты, и фактически кончил одеваться уже в коридоре. Вновь создавалось опасное положение. Через пять минут он был уже у дома майора ван Хааха, который в это время завтракал. Он выслушал рассказ Малко и оценил ситуацию следующим образом:

— Она блефует.

— Не похоже, — сказал Малко. — Проверьте.

— Я немедленно отправляю донесение, — произнес ван Хаах. — Останьтесь у меня.

Малко устроился на веранде, вспоминая и анализируя ход событий. Джозеф Гродно находился в безопасном месте. Гудрун и Ванда прятались где-то в Габороне, конечно, не на проваленной явке на Бука Клоз. Без точной информации он никогда их не найдет. Запутавшись во всех этих размышлениях, он задремал.

Его вывел из оцепенения сам майор. У того был потрясенный вид.

— Напротив школы, указанной Гудрун Тиндорф, полиция обнаружила украденную машину с тридцатью килограммами взрывчатки и часовым механизмом, установленным на 16 часов 30 минут. Произошла бы настоящая бойня...

Зазвонил телефон. Ван Хаах о чем-то кратко переговорил со своим собеседником на африкаанс и повесил трубку.

— Это был генерал ван Вик из Совета национальной безопасности. Мы принимаем предложение Гудрун Тиндорф, — проговорил майор как-то неуверенно.

— В таком случае, — произнес Малко, — я возвращаюсь в гостиницу. Она вскоре мне позвонит, я в этом уверен.

Едва он очутился в своем номере, как зазвонил телефон. Можно было бы предположить, что она выследила его. Голос у террористки был совершенно спокоен, словно речь шла об ординарном деле.

— У ваших приятелей изменилось мнение? Это была последняя операция, которую я подготовила перед отъездом.

— Они согласны, — сказал Малко. — Что делать дальше?

Он тоже задушил бы се своими собственными руками, но в данный момент она сама держала их за глотку. Немка как-то легко рассмеялась:

— Вижу, что теперь вы в лучшем расположении духа.

— Вы мне ненавистны. Это чудовищно.

— Вам хотелось бы меня убить, не так ли? — произнесла она. — Я же ничего особенного против вас не имею, я занимаюсь своим ремеслом. Смерть — мое ремесло.

— Вы — настоящий монстр, — отрезал Малко.

— Может быть, — сказала немка. — Но хватит философии. Вот как мы будем действовать. Для сбора денег я предоставляю вам время до шестнадцати часов завтрашнего дня. Это миллион долларов в сотенных купюрах. Как только они у вас будут, вы отправитесь на вокзал у Нкрума-роуд и сядете на поезд, идущий в Лобаце. Он отходит в 16 часов 40 минут. Вы останетесь у окна купе. Где-то между Габороне и Лобаце вы увидите меня у железнодорожного полотна. Вам останется лишь бросить мне деньги.

— А как с необходимой для нас информацией?

— Передам ее вам позднее, по телефону.

Наступило молчание. Воистину, замечательная сделка!

— И кто ручается, что вы сдержите свое слово? — спросил Малко.

— Никто, — проговорила Гудрун Тиндорф. — Я хочу отомстить этим болванам, которые рассчитывают манипулировать мною, потому что я — женщина. Ну и покажу же я им...

— А их мести вы не боитесь?

— Все они будут на том свете, если вы как следует займетесь этим, — сказала она спокойно. — Кстати, если у вас есть какие-либо мыслишки насчет того, чтобы выследить меня, к примеру, на вертолете, то откажитесь от них. В том случае, если я не подам признаков жизни до вечера, где-нибудь в Трансваале, в наиболее людном местечке, взорвется другая машина. Ну, к примеру, в больнице или школе.

— Вы просто чудовище...

— Ну нет. Я просто осторожная. Поскольку мы пришли к соглашению, нам не о чем больше говорить.

— А сеть диверсантов?

— Сведения о них будут приложены к взрывчатке. До свидания.

Через небольшой вокзал Габороне проходило мало поездов. Однако он был буквально заполнен семьями негров, сидевших прямо на земле в окружении детей и стариков в тщетном ожидании: авось повезет. Малко и Карл ван Хаах с трудом проложили себе дорогу к перрону. Резкий свисток локомотива возвестил о приближении экспресса в направлении Лобаце и Зсеруста. Замелькали, останавливаясь, старые деревянные вагоны, которые тащил новехонький паровоз компании «Железные дороги Зимбабве»... Потоки негров направились к таможне. Малко достиг единственного вагона первого класса с его аккуратными занавесками, лампочками у изголовья постели, мягкими сиденьями. Карл ван Хаах вручил ему металлический чемоданчик с выкупом.

— Желаю удачи!

— Я мало чем рискую, — заметил Малко.

Со вчерашнего дня они оба «пережевывали» одно и то же чувство унижения. Передача этого выкупа была несомненным признаком явной капитуляции. После стольких погибших Малко разделял горечь южноафриканского майора. Деньги были доставлены «Фальконом-50» Совета национальной безопасности и вручены майору ван Хааху.

Раздался свисток паровоза. В купе, где обосновался Малко, никого не было. В Африке белые редко пользовались железной дорогой. Малко посмотрел на ван Хааха, неподвижно стоявшего на перроне. Руки тот держал за спиной, лицо было замкнуто. Едва ощутимый толчок, и поезд тронулся. Вскоре последние дома в Габороне пропали, уступив место бушу, ровному, однообразному, залитому лучами жгучего солнца. Справа цепочка голых холмов растворялась в горячей дымке. Железнодорожный путь проходил прямо через пустыню, с единственной остановкой в Отсе. Малко опустил окно своего купе, слегка высунулся наружу, и ему в лицо тут же пахнуло струёй горячего воздуха. Несколько ослов паслось вдоль железнодорожного полотна, где рос колючий кустарник. Насколько хватало глаз, всюду расстилалась местность, покрытая сероватым галечником. Равномерные толчки вагона убаюкивали Малко, и ему трудно было сосредоточиться. Внезапно, примерно через полчаса, как поезд отошел от Габороне, Малко заметил что-то на краю насыпи. Поезд шел с мудрой медлительностью, и Малко потребовалось некоторое время, чтобы различить автомашину. Кто-то стоял рядом. Женщина. Локомотив достиг ее уровня, и она стала медленно махать длинным белым нашейным платком.

Это была Гудрун Тиндорф.

Малко взял за ручку металлический чемоданчик, подержал его несколько мгновений на весу, затем — как раз перед молодой женщиной — бросил его на насыпь. Он видел, как чемоданчик покатился, взметнув облачко пыли, и как немка побежала за своим выкупом. Ее силуэт постепенно уменьшался до тех пор, пока не сделался просто точкой. Малко уселся, мучимый тревогой. Выполнит ли она свое обязательство?

Ему оставалось только лишь сдерживать свое беспокойство вплоть до Лобаце, где его поджидал один из помощников майора ван Хааха.

Ночь давно уже наступила, когда в гостиничном номере Малко раздался телефонный звонок. Сидевший в кресле майор ван Хаах предавался мрачным размышлениям, устремив взор куда-то в пустоту.

— Добрый вечер! — прозвучал уравновешенный голос Гудрун Тиндорф. — Вы сдержали свое слово. Теперь я сдержу свое. Отправляйтесь в гостиницу «Президент» на улице Молл. Там вы найдете письмо на ваше имя, мистер Линге. В письме — обещанные вам сведения. Используйте их должным образом. Прощайте.

Она тут же повесила трубку. Почти в тот же момент Малко повторил «послание» террористки южноафриканцу.

— Лишь бы эта сволочь не насмеялась над нами! — пробурчал Карл.

Пять минут спустя они были в гостинице «Президент». Дежурный портье просмотрел почту и вынул большой белый конверт.

— Вот это для мистера Линге.

Малко всучил ему пять пул и взял конверт, стоивший миллион долларов. Внутри конверта было всего лишь несколько неподписанных строк, напечатанных на машинке.

«Джо Гродно и его сообщники встретят людей, пришедших с юга, около реки Молопо, в километре к югу от деревни Верды, на южноафриканской территории, на заброшенной ферме, расположенной между Вердой и Форстерскопом. Встреча произойдет завтра, как только наступит ночь. Им доставляют взрывчатку и список людей, которых я обучала».

Один из полицейских постов в Зеерусте расположен на северном выезде из города. Сегодня здесь царило необычайное оживление. Во внутреннем дворе вместительный вертолет «Пума» ожидал с открытыми дверями, когда в него погрузятся шестнадцать коммандос. Кроме них, на «пуме» летели Малко, майор ван Хаах и три офицера спецслужб. Один из пилотов, одетый в комбинезон оранжевого цвета, быстро поднялся по лесенке, чтобы проверить крепления роторов. Малко с беспокойством смотрел на него.

— Что-нибудь не в порядке?

— Нет, — ответил летчик. — Но эти детали следовало бы заменить полтора года тому назад! Их у нас нет: эмбарго.

Превосходно, ободряюще.

Майор ван Хаах появился в двери конторы и подал Малко знак, чтобы тот подошел к нему.

— Вам звонят из Габороне, — объявил он.

Малко оставил в «Габороне Сан» номер телефона в Зеерусте, не давая при этом никаких пояснений. Теперь он взял телефонную трубку. Слышимость была отвратительной, мешали какие-то шумы, но он все же узнал голос шефа агентуры ЦРУ в Габороне. Сердце у него забилось сильнее.

— Что случилось? — спросил Малко.

— У меня есть для вас новости, — проговорил Ричард Френсис. — Относительно Джо Гродно.

— Что именно?

— Он покинул посольство СССР сегодня утром. Об этом меня предупредил мой осведомитель в аэропорту. Он улетел в зафрахтованном самолете. Я еще не успел выяснить, куда он направился.

— Вы уверены, что Гродно улетел?

— Уверен, проверил в аэропорту. Мои молодчики следили за ним до самого взлета.

Это подтверждало информацию, переданную Гудрун Тиндорф. Летя в частном самолете, можно приземлиться в любом подходящем месте.

— Вам удалось раздобыть маршрут их полета?

— Еще нет. Получу его завтра.

— Поздновато, — сказал Малко. — Все же примите мою благодарность.

Малко повесил трубку и поставил в известность о случившемся Карла ван Хааха. Южноафриканский офицер буквально ликовал:

— Этот подонок и не подозревает, что его ожидает. Это будет для него чертовски неприятный сюрприз.

— Достаточно ли у нас коммандос? — спросил Малко.

Ван Хаах надменно улыбнулся:

— Все эти парни прошли спецподготовку. Они привычны к подобным действиям, как свидетельствует их опыт борьбы против СВАПО, в Намибии. А вы готовы?

— Я готов, — подтвердил Малко.

Шестнадцать коммандос первыми вошли в вертолет и уселись на брезентовые сиденья, протянувшиеся по оси вертолета. В его задней части были помещены миномет с боеприпасами и пулемет «МГ-34». У трех полковников спецслужб имелся порядочный запас ослепляющих гранат.

Малко уселся на передний край левой банкетки, как раз напротив большого прямоугольного отверстия. Над каждой дверью было подвешено орудие двадцатимиллиметрового калибра с широким радиусом действия, позволяющим вести огонь по земле. Начинало смеркаться. До цели им нужно было добираться около часа.

— Ну что ж, поехали, — довольным тоном произнес майор ван Хаах.

Он сел на брезентовое сиденье напротив Малко с автоматом на коленях. Он был счастлив, что оторвался, хотя бы на время, от своих обычных бюрократических забот.

Раздался свист и рев моторов. «Пума» дрожала всеми своими сцеплениями. Из предосторожности летчики снабдили всех ватными тампонами. Чтоб не лопнули барабанные перепонки... «Пума» пробежала немного по земле, поднялась над Зеерустом и взяла направление на запад. Вскоре, перелетев через последние холмы, она снизилась и полетела на высоте в пятьдесят футов над бушем.

Впечатляющее зрелище! Высохшие от жары редкие деревья были похожи на обесцвеченные культи. Под ними — ни души! Время от времени какая-нибудь дорога прорезала буш, змеясь в бесконечном пространстве. Шум от моторов вертолета заставлял животных разбегаться, как, например, этих трех жираф, Неуклюже устремившихся в сторону. Куда бы ни достал глаз, перед ними была все та же песчаная, приводившая в уныние плоская поверхность. Ни единой деревушки. Партизаны удачно выбрали для себя подобные местечки. Редкие дороги были доступны лишь в сухие времена года и только легкому транспорту.

Иногда «воздушные ямы» опасно приближали их к земле, отсылавшей тогда выхлопные газы до уровня кабины. Люди чувствовали себя как в печи.

Внезапно наступил ночной мрак. Малко наклонился вперед. Ни единого огонька на всем расстоянии, охваченном глазом. Перед ними простиралась пустыня Калахари, одна из худших во всем мире. «Пума» продолжала свой полет низко над бушем, перепрыгивая иногда через какой-нибудь бугор, видимый только на очень близком расстоянии... Люди, казалось, дремали, чтобы сберечь силы для предстоящей операции. Карл ван Хаах разложил на коленях карту и зажег небольшой электрический фонарик, подавая знак Малко.

— Мы скоро будем над Молопо, — объяснял он. — Пересекаем се и летим над Ботсваной. Летим до тех пор, пока не достигнем дороги Какеа — Верда. Потом вновь сворачиваем на юг, чтобы опять пересечь реку Молопо. Двигаясь в том же направлении, мы легко найдем нужную нам ферму.

Фонарик погас. Под «пумой» появилась более темная лента — Молопо, сразу же поглощенная тьмой. У Малко вызывал восхищение летчик, ведущий вертолет так близко от земли. При малейшей неполадке это означало бы катастрофу... Но об этом лучше было не думать. Малко выпрямился: они приближались к месту акции. Похолодало. Несколько минут спустя вертолет сделал поворот влево. Воистину, нужны были рысьи глаза, чтобы обнаружить более светлую полосу дороги, которая шла прямо по направлению север-юг, пересекая буш. Малко показалось, что «пума» еще больше снизилась. У него было такое ощущение, что он вот-вот коснется руками верхушек колючего кустарника.

Впереди зажегся красный свет, и тут же прозвучал гудок. Коммандос встрепенулись, проверили свое оружие. Послышалось щелканье затворов, бряцание оружием. Спустя несколько секунд до них донесся голос летчика, искаженный громкоговорителем:

— Вижу цель.

Вертолет не мог спуститься еще ниже. И вот «пума» легонько наклонилась набок: летчик искал место, где можно было приземлиться.

— Вижу автомашину, — объявил тот же голос.

— Они там! — ликовал майор ван Хаах.

«Пума» накренилась на тридцать градусов. Малко склонился вперед, удерживаемый на банкетке только ремнем безопасности. Ощущение было таким, словно сейчас соскользнешь в пустоту. Он увидел огромную черную массу на фоне сумерек, и внезапно с земли полыхнуло яркое красное пламя. За ним тянулся светящийся хвост, стремительно приближающийся к вертолету.

— Missiel voor! — успел крикнуть летчик.

Горло у Малко перехватило судорогой. Несколько человек закричало, и какую-то долю секунды спустя ужасающий взрыв сотряс весь вертолет. Он начал падать, как сорвавшийся лифт. Малко успел развязать свой ремень безопасности. Он инстинктивно бросился в пустоту, еще до того, как вертолет коснулся земли. Он увидел, как «пума» подпрыгивает, как мяч, на неровной поверхности, заметил людей, которых буквально выбрасывало наружу; затем вместительный вертолет подпрыгнул на косогоре и снова упал на поверхность примерно в тридцати метрах от места первого соприкосновения с землей. Малко находился еще поблизости, словно нокаутированный, когда «пума» взорвалась с адским грохотом, разбрасывая горящие обломки на десятки метров. Горячий воздух обжигал ему спину.

Затем вновь наступила тишина, нарушаемая лишь шумом от пожара. И ни одного крика: все, кто находился на борту «пумы», мгновенно погибли — обгорелые, задохнувшиеся, разорванные на части. Малко встал, огляделся по сторонам, заметил какой-то ползущий силуэт и бросился к нему. Это был Карл ван Хаах — с блуждающим взглядом, обгоревшими ресницами, с видом сумасшедшего.

— Die vuilgoed! Die vuilgocd!

Только эти слова он и мог выговорить. Малко отвел майора под прикрытие какого-то дерева. Попутно они обнаружили еще одного офицера, пошатывавшегося, в лохмотьях, и захватили его с собой. Те, кто сбил «пуму», были недалеко, и у них могло возникнуть желание прикончить уцелевших... Вдруг они услышали шум удаляющейся машины.

— Надо пойти посмотреть на наших парней! — вскричал ван Хаах.

Они побежали к вертолету, продолжавшему гореть. Кто-то из них по дороге споткнулся о тело одного из летчиков, совсем обугленное. К обломкам «пумы» приблизиться было невозможно — жар был слишком обжигающ. Вертолет задела, видимо, ракета «САМ-7». Трое мужчин упали без сил на землю, глядя на горящий вертолет, подавленные горем...

Они находились в сотне километров от ближайшего южноафриканского полицейского поста. К счастью, контрольный пункт слышал, должно быть, отчаянный выкрик пилота как раз перед ударом ракеты.

Их наверняка обеспокоило отсутствие контакта с «пумой»; очевидно, по тревоге поднимались солдаты, вызывались пожарные, мобилизовывались все силы.

Ван Хаах повернул к Малко обожженное лицо и тихо сказал:

— Вот как здорово она провела нас!

Малко не ответил: он был словно пьян от бешенства и стыда. На нем лежала, как он считал, страшная ответственность за эту неудачу. Засада была устроена прекрасно. А они еще восторгались, что они такие сильные со своей летающей машиной, от которой теперь оставалась лишь куча железа.

Чудом было уже то, что они втроем уцелели и могли поведать о случившемся. В воображении Малко снова предстали раздавленная голова Ферди и труп Йоханны. Над ним нависло какое-то проклятие. Ему пришлось иметь дело с настоящими дьяволами, лишенными всякой совести.

Затем, в каком-то бесчувственном состоянии, они молча смотрели, как догорают остатки «пумы». Порою ветерок доносил до них ужасающий запах горелой человеческой плоти.

В том месте, где разбилась «пума», оставался лишь пламенеющий свет, когда из ночной тьмы возник «Сикорски-160». Вертолет прежде всего медленно облетел груду железного лома, оставшегося от «пумы», потом зажег свои фары, обнаруживая троих людей, подававших ему знаки. Рядом с ними вертолет и сел. На его борту находилось лишь двое: летчик и какой-то полковник.

Ван Хаах коротко доложил ему о случившемся. Теперь уже не было смысла преследовать участников засады: они, должно быть, перебрались в Ботсвану после успешного осуществления их затеи. В конечном счете «Сикорски» снова поднялся в воздух, направившись в Куруман, на ближайшую базу. Малко и ван Хаах находились в состоянии полной прострации. Вложить столько трудов в операцию, чтобы она вот так завершилась... Подлечить следовало одного лишь майора, но он отказался отправиться в госпиталь. Его терзала только одна мысль: вернуться к сбитому вертолету, чтобы, по крайней мере, забрать тела своих погибших товарищей. Он обосновался у телефона с целью организации спасательной команды.

От славной экспедиции осталось лишь двадцать брезентовых мешков зеленоватого цвета, содержащих останки того, что было прежде людьми. Солдаты грузили их один за другим в новую «пуму», где были сняты банкетки. Под лучами жгучего солнца остатки другого вертолета напоминали абстракционистскую скульптуру. Солдатам потребовалось пять часов дороги, чтобы добраться сюда из Курумана, и в пути они никого не встретили. Не было обнаружено и признаков засады, за исключением кожуха от ракеты «САМ-7»... А также следов грузовика, ведущих к броду на реке Молопо.

Вскоре от первой «пумы» остался лишь обожженный каркас, из которого вытащили все воинское снаряжение. Карл ван Хаах подошел к Малко. С обожженными бровями и покрасневшей кожей он походил на какого-то мутанта.

— Я возвращаюсь в Габороне. Вы едете со мной?

Все вещи Малко остались в «Габороне Сан». Он сел в «рейнджровер». Спустя несколько минут они проехали небольшой пограничный пост в Брэй и выехали на извилистую дорогу в центре пустыни; эта дорога вела в Лобаце. А там уже они окажутся на асфальтированной дороге, идущей до Габороне. Весь этот район, как в значительной степени и вся Ботсвана, был фактически необитаем; иногда, впрочем, попадались изолированные фермы, и все это обусловливало легкость транзита. Люди из АНК чувствовали себя здесь как дома, и ботсванская армия не стала бы их здесь преследовать. Дороги в этих местах практически отсутствовали, попадались изредка лишь полутропы-полудороги в отвратительном состоянии, да еще простиралась страшная Калахари.

Оба участника этой поездки не обменялись и словом за три часа путешествия. Временами «рейнджровер» проезжал по песчаной дороге, и его так сильно качало, что ездоки то и дело болезненно сталкивались плечами. Эти толчки буквально опустошали мозг и мешали думать. И это было, пожалуй, к лучшему. Ибо их терзала одна и та же мысль: в то время, когда они попали в засаду, взрывчатка для кампании террора перевозилась в другом месте границы. Вскоре в Южной Африке будут опять взрываться бомбы...

Увидев первые хижины Габороне, Малко почувствовал себя так, словно у него в горле застрял какой-то комок. Одиннадцать дней тому назад они приехали сюда втроем. Сегодня он остался один и был к тому же побежден.

Сидевший рядом, Карл ван Хаах испустил глубокий вздох:

— Давайте поужинаем вместе сегодня вечером. Подведем итог, и я думаю, что вы сможете вернуться к себе завтра. Я же должен отправиться на север, проверить, как там просачиваются партизаны. Затем я попрошу начальство перевести меня в лагерь Омега, расположенный в секторе Каприви. Я хочу драться. Отомстить этим подонкам...

Малко понимал обуревавшие майора чувства. Тот высадил его у «Габороне Сан». Его чуть не вырвало, когда он вновь очутился в этих омерзительных коридорах.

Ван Хаах присоединился к нему через час: южноафриканцы ужинали рано... К счастью, обычное представление еще не началось, и они смогли спокойно поужинать, включая десерт. Чтобы расплатиться, Малко сунул руку в карман и почувствовал что-то твердое: это были две фотографии, взятые им у Марчелло Дентс. Он взглянул на них еще раз. Внезапно его осенила одна идея.

— Карл, — сказал Малко, — я вот думаю: а нет ли какого-нибудь малюсенького шанса обнаружить эту взрывчатку.

 

Глава 19

Южноафриканский майор бросил на Малко взгляд, полный сострадания, и произнес:

— Вы не находите, что мы уже потеряли достаточно людей и денег? В любом случае, Претория не даст больше ни одного рэнда для подобной операции.

— Подождите меня одну секунду, — попросил Малко.

Он встал и вышел из ресторана. Кэрол пришла в восхищение, увидев его в своем офисе.

— Какой приятный сюрприз!

— Мне нужна твоя помощь, — сказал Малко. — Ты имеешь представление, где сделаны эти две фотографии?

Он положил перед нею оба документа. Молодая женщина стала их рассматривать, нахмурив брови.

— Так это же Марчелло с Вандой. Это, должно быть, бунгало на Лимпопо, они туда часто ездили. Впрочем, второе фото сделано в том месте, которое мне известно: это девятивековой баобаб, который и находится в этом местечке. Ты хочешь меня туда свозить?

— Не сейчас, — ответил Малко.

Кэрол снисходительно улыбнулась.

— В любом случае это было бы невозможно: бунгало закрыты, потому что управляющий поссорился с обслуживающим персоналом. Там сейчас только несколько негров.

Малко забрал фотографии и ушел. Карл ван Хаах встретил его взбудораженно.

— Куда вы ходили?

— Кое-что проверить, — проговорил Малко. — Вот что я думаю. Операция, в которую нас завлекли, служила для отвлечения наших сил. Теперь я предполагаю следующее: бунгало, куда часто ездили Марчелло Дентс и Ванда, закрыто. Оно находится как раз на границе Ботсваны и Южной Африки, на берегу Лимпопо. В месте, идеальном для перевозки грузов. Ванда это знает. Вполне возможно, что именно туда она и сбежала. Достаточно арендовать самолет и побывать там.

— Даю вам этот самолет. Нужна еще автомашина, — заметил ван Хаах, почесывая обгоревшие брови.

— Нет ли у вас какого-нибудь знакомого, который помог бы нам? — спросил Малко.

— Есть. Это профессиональный охотник, живущий там, но с ним можно установить контакт по радио только в самый последний момент.

— Что ж, займемся этим. Значит, вы можете найти самолет?

— Конечно...

— Прекрасно. Давайте двинем туда завтра, спозаранку. И с оружием.

— Его у меня столько, что хватит отправить в чистилище этих подонков, — тихо сказал южноафриканец. — Только полетим туда в неофициальном порядке. Я никогда не смогу получить разрешения Претории на эту акцию...

— А мы как раз отправимся на охоту, — успокоил Малко нервничающего южноафриканца.

Краснолицый летчик, казалось, сошел со страниц книги Киплинга со своими усами в форме велосипедного руля. Это был еще один уцелевший после войны в Родезии. Он встретил их добродушной улыбкой и ободряющим рукопожатием.

— У нас будет прекрасная погода, — объявил он. — Вижу, что у вас есть все для фотографирования животных...

Он показал пальцем на тяжелый мешок зеленого цвета, который нес Карл ван Хаах. Бесполезно было ему говорить, что в мешке находилось оружие, которого хватило бы для целого взвода пехоты... Они загрузили его в заднюю часть «сессны», и самолет поднялся ввысь без каких-либо помех, взяв направление на восток. Буш выглядел теперь, как ровный ковер коричневато-желтого цвета. На нем то тут, то там виднелись словно поставленные кем-то бугры. Почти ни единой деревни. Справа тянулась линия гор, очерчивая границу Трансвааля. «Сессна» поднялась на высоту в шесть тысяч футов и продолжила свой полет на этом уровне.

— Кто-нибудь вас ждет? — спросил летчик. — Ведь посадочная площадка расположена далеко от поселка.

— Как только вы окажетесь на расстоянии в двадцать миль от поселка, мы вызовем Роджера на волне 118,5. Надеюсь, что он нас услышит.

Полет продолжался. Пейзаж внизу стал менее монотонным, благодаря отдельным пятнам зелени, и затем появилось извилистое русло Лимпопо, зажатое между двумя стенами тропической растительности. Самолет стал снижаться и полетел над самой рекой. Несколько гиппопотамов с раскрытыми пастями принимало солнечные ванны. Затем летчик развернул самолет и снова полетел над бушем, разыскивая посадочную площадку.

Карл ван Хаах снял микрофон и стал вызывать своего друга.

— Роджер, Роджер, говорит ван Хаах, вы меня слышите?

Никакого ответа.

Пилот показал Малко «нарост» посреди буша — гигантский одинокий баобаб.

— Приземлиться можно правее. Как только решите, я пойду на посадку...

Только вот Роджер никак до сих пор не отвечал. «Сессна» продолжала кружить на высоте в пятьсот футов, как коршун, каждый раз пролетая над одним и тем же красным утесом, а затем над скалистой местностью. У Малко шла кругом голова. Кроме того, самолет, долго кружащий над местностью, не мог не привлечь к себе внимания. С напряженным выражением на лице Карл ван Хаах продолжал свои причитания. Наконец в радиопередатчике послышалось какое-то потрескивание, и тогда майор обернулся, буквально обезумев от радости.

— Есть связь! Он меня слышит!

Он снова и снова повторял позывные. В ответ смог уловить лишь несколько неразборчивых слов. Потеряв всякую надежду, он положил микрофон на место и сказал летчику:

— Садимся! Надеюсь, он понял. В крайнем случае, вернемся назад.

Разворот, шасси опущено, и «сессна» очутилась перед тем, что больше напоминало «американские горки», чем посадочную площадку. Соприкосновение с землей было, что называется, жестким. Самолет дважды подпрыгнул, прежде чем покатился в облаке красной пыли. Летчик бранился на чем свет стоит, быстро и мягко нажимая на тормоза: конец площадки уже был на носу.

Они остановились за несколько метров до конца площадки, и «Сессна» замерла на узкой полоске, покрытой галькой. Они вышли из самолета втроем. Воздух был почти свежим, дул приятный ветерок. Кругом, насколько хватало глаз, простирался буш. Им оставалось только ждать.

Спустя двадцать минут перед ними появилась какая-то странная машина — пикап с высокими сиденьями, без ветрового стекла, ехавший на большой скорости. Машина остановилась около «сессны», и из нее вышел молодой человек в шортах, с обнаженным торсом. Он бросился к майору и обнял его. Тот отвел его в сторонку и посвятил в курс дела. По всей видимости, данное дело не вызвало у прибывшего отрицательных эмоций... Последовала длительная дискуссия на африкаанс, а затем Роджер произнес:

— О'кей, поехали. Мы будем на месте через два часа.

— Как вам будет угодно, — сказал пилот, — при условии, что мы взлетим до темноты. Постарайтесь вернуться сюда до четырех часов. Я послежу за функционированием радио.

И вот они уже в пикапе, тронувшемся с места в облаке пыли. Едва они очутились в точке, недосягаемой взгляду с самолета, майор начал раздавать оружие и запасные обоймы. Роджера это, пожалуй, нисколько не смутило. Ван Хаах объяснил Малко:

— Роджер — наш бывший сотрудник, который решил вернуться к земле-кормилице, но он всегда готов оказать нам содействие.

Пикап ехал через буш со скоростью до ста километров в час, следуя невидимой дорогой. Они ехали по пересеченной местности, поднимаясь на холмы, преодолевая болота; на другой стороне Лимпопо они видели крутую скалу с радиомаяком. Малко было непонятно, как Роджер разбирался в этом переплетении едва заметных дорог, находя ту, что им была необходима. Перед машиной откуда-то выскочил страус и бросился бежать, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу.

— Это самец, — заметил Роджер, — он весь черный.

Метров через пятьсот водитель резко затормозил, и их так качнуло, что они повалились друг на друга. Малко собрался было спросить причину такой внезапной остановки, когда Роджер указал рукой на гребень холма недалеко от дороги.

— Смотрите! Они идут из Родезии. Там они умирают с голоду...

Малко увидел стадо слонов — по меньшей мере двадцать животных, — медленно бредущих по дороге и обрывающих на ходу ветви колючих кустарников. Истощенных в основной своей массе, без бивней, невозмутимых и величественных. Роджер выключил мотор.

— Не надо их нервировать, — сказал водитель. — Иначе они могут остаться посреди дороги, и тогда уж мы не проедем.

С четверть часа они смотрели, как слоны проходили мимо них, пересекали небольшое болотце и продолжали свой путь по голому хребту, направляясь на север. Вот это и была настоящая Африка. Наконец они смогли ехать дальше... Через несколько километров они увидели панно: «Лимпопо-бунгало 1 км».

Внезапно машина оказалась посреди более густой растительности. По обеим сторонам дороги росли величественные деревья, баобабы, бавольники. Вскоре они выехали на большую лужайку, по краям которой виднелись небольшие аккуратные строения; здесь был даже плавательный бассейн. Тот самый, у которого Ванда сфотографировалась вместе с Марчелло. Сердце Малко забилось сильнее. Не подвела ли его интуиция? Трое мужчин вышли из пикапа, держа в руках оружие. Они огляделись по сторонам. Тишину здесь нарушало лишь пение птиц. Не видно было ни людей, ни каких-либо машин. Местность казалась заброшенной.

Они шли по тропинке, которая вывела их к нескольким постройкам из бамбука. Пустой бар, игорный зал, на стенах которого были развешены охотничьи трофеи, открытая площадка с несколькими столиками, а напротив — великолепная цветочная клумба. И опять ни души. Словно Замок Спящей Красавицы.

Они прошли немного дальше, и ван Хаах внезапно наклонился и что-то подобрал. Малко подошел к майору: это был патрон от автомата Калашникова, совсем новенький. Предмет явно излишний в поселке для туристов...

— А вы, пожалуй, были правы! — воскликнул ван Хаах. — Но где же они?..

Малко и его спутники заметили за рядом бунгало хижины, в которых, по-видимому, жил персонал. Спустя полминуты майор столкнулся нос к носу с низколобой негритянкой, одетой в традиционное бубу. Она издала истошный вопль при виде его автомата и побежала... Они догнали ее на кухне, где другие женщины лущили кукурузу. Те так и застыли, ошеломленные вторжением вооруженных белых людей. Говоривший на их диалекте Роджер начал с того, что успокоил их, а затем стал допрашивать одну из поварих, переводя разговор по мере его развития.

Негритянка говорила так медленно, что, казалось, они имеют дело с роботом.

— Да, в последние три дня было много вооруженных негров.

— Кто они?

В ответ — молчание. Затем негритянка соблаговолила уточнить:

— Борцы за свободу. Они потребовали еды. Им дали все, что было: напиток «Хауда», окорок и пиво.

— Где они теперь?

Неопределенный взмах руки в сторону Лимпопо.

— Там есть мост? — спросил Малко.

— Моста нет, есть только брод, — сказал Роджер.

— Когда они ушли?

В ответ — опять молчание.

— Вчера? Сегодня? — упорствовал Роджер.

— Сегодня. Совсем недавно.

Роджер схватил негритянку за плечо и вытолкал ее из кухни. Она беспрекословно подчинилась.

— Покажи нам дорогу.

Роджер повернулся к своим спутникам.

— Мы в двадцати километрах от Лимпопо с высоты птичьего полета, но туда ведут десятки полутроп-полудорог. Без нее нам не удастся найти брод.

Они вернулись к пикапу, и негритянка села рядом с Роджером. Она провела их до выхода из поместья по лабиринту дорог. Неожиданно Малко заметил свежие следы автомобильных шин. Обеспокоенные появлением самолета, люди из АНК двинулись в направлении Южной Африки.

Машина с Малко и его соратниками въехала на узкую, извилистую тропу среди густых зарослей, где то и дело попадались рытвины, заброшенные переходы. Ради экономии времени Роджер стремился вести машину напрямую, по буграм, так что путешественников бросало из стороны в сторону. Они ударялись о борта пикапа, ветви деревьев хлестали их по лицам, их то и дело подбрасывало на сиденьях. Несколько раз Малко чуть не вылетел из машины в заросли, окружавшие пикап.

Карл ван Хаах не произнес ни слова. Он только моргал глазами из-за пыли, зрачки его сузились. Все его внимание было сосредоточено на погоне. Вдруг переднее колесо машины завязло в песчаной колее, пикап встал под углом тридцать градусов, мотор заглох. Они выпрыгнули из пикапа, стали его тянуть, толкать, в то время как Роджер нажимал на рычаги управления, пытаясь вызволить машину из естественно возникшей западни. Казалось, что Лимпопо по-прежнему далеко. Лучи солнца обжигали им глаза и лица. Сидевшая на переднем сиденье, рядом с Роджером, негритянка, как и раньше, хранила молчание, как бы оторванная от происходящего, которое ее вовсе не касалось. Исключение составляли только развилки, где она вытягивала руку, чтобы указать правильное направление.

Она ни разу не ошиблась.

Чем дальше они ехали, тем гуще становились джунгли. Верный знак того, что они приближались к Лимпопо. Но дорога так петляла, что им казалось, будто они кружатся на одном и том же месте.

— Далеко еще? — спросил Роджер.

Негритянка как-то неопределенно махнула рукой. Уяснить ее понятие о расстоянии было делом невозможным. Вдруг они снова оказались на песчаном участке дороги. Колеса завязли по самую ступицу. Пикап качало, как судно в бушующем море, и его пассажиры падали друг на друга. Они задыхались от пыли, заполнявшей все легкие. Мотор урчал, скрежетали шестерни: десять, двадцать километров в час. Но им все же удалось отсюда выбраться ценою многократных попыток. Их утешала мысль о том, что террористам тоже пришлось туго... А затем пикап поехал внезапно по гладкой дороге с чистой, твердой поверхностью. Перед ними было открытое пространство, заросшее высокой травой, за которой виднелись словно выстроенные в ряд огромные деревья. Негритянка протянула руку:

— Лимпопо!

Они прибыли или почти прибыли на место. Роджер прибавил скорость.

Приближаясь к деревьям, они услышали выстрелы. Если бы пуля со свистом не отскочила рикошетом от борта машины, они не подумали бы, что стреляли по ним... Вскоре Малко и его спутники увидели стрелявших. Человек шесть негров в зеленоватой форме, в полотняных шляпах, как у южноафриканцев, расположившихся в ряд на дне канавы по одну сторону дороги. Они целились в пикап, который стремительно приближался к ним.

Карл ван Хаах дико вскрикнул. Он поднял автомат и инстинктивно открыл огонь. Малко поступил так же. Роджер прибавил скорость. Они помчались под градом пуль, оглушенные сухими очередями из автоматов Калашникова. Несколько пуль ударилось о металлический каркас машины, раздался крик, и вдруг все стихло. Они вырвались из засады. Негры не осмелились вылезти из своего укрытия и преследовать пикап.

Роджер грубо оттолкнул негритянку, упавшую на него. Только спустя несколько секунд он заметил, что пуля попала ей в голову. Он вытер ей лоб, с которого струилась темно-красная кровь. Малко зарядил новой обоймой свой автомат. Карл ван Хаах не мог сдержать нетерпения.

— Быстрей, быстрей! — крикнул он.

Внезапно они выехали на берег Лимпопо. Дорога проходила метрах в тридцати над уровнем реки. Описав неполную петлю и спустившись к песчаному берегу, они добрались до деревянного причала... Посреди Лимпопо они увидели паром, на котором стоял большой грузовик зеленого цвета в окружении людей, тотчас же открывших огонь из автоматов. На причале находилось еще несколько вооруженных негров.

Карл ван Хаах прорычал каким-то звериным рыком:

— Вот он и!

Малко сразу узнал низкорослого метиса, который буквально обвел их вокруг пальца. Это был Лиль, более чем вероятный убийца Ферди, Йоханны и Марчелло. Рядом с ним находился настоящий верзила. Тоже в форме партизана, с автоматом Калашникова в руках и мачете за поясом. Он поднял свое оружие и начал по ним стрелять. Майор и Малко быстро выпрыгнули из пикапа и скатились по песчаному откосу, а вокруг них свистели пули, поднимая при падении фонтанчики песка. Никто из них — ни майор, ни Малко — не думал больше об опасности. Пикап спускался медленно, как краб, яростно скрежеща своими шестернями.

Три последних негра, еще оставшихся на причале, прыгнули в воду, направляясь к парому. В этом месте было неглубоко. Снова раздались выстрелы. Пикап застрял в песке с заглохшим мотором. Роджер не двигался, навалившись грудью на руль. Стоя у самого берега, Карл ван Хаах стрелял, как в тире, короткими очередями, целясь в торчащие из воды головы. Вот две из них исчезли, и тела негров, должно быть, унесло течение.

Оставался один Лиль... Стоя в воде, он тоже небольшими очередями разряжал свою обойму.

Малко и ван Хаах укрылись за скалами. Вдруг из грузовика выпрыгнула стройная женская фигура в пятнистой униформе. Это, несомненно, была Ванда. Она тоже открыла яростный огонь по берегу. Опершись о какой-то пень, Малко ответил тем же, и молодой метиске пришлось заползти под колеса грузовика. Тем временем Лиль лихорадочно перезаряжал свое оружие.

— Последний — это Лиль! — крикнул Малко майору.

И тут Карл ван Хаах сорвался с места, как бегун на стометровке. Отбросив свой автомат, он погрузился в желтоватые воды Лимпопо и стал преследовать Лиля. Ванда попыталась застрелить майора, но Малко тут же нейтрализовал ее. От волнения метис никак не мог вытащить застрявшую обойму. Майор был уже в нескольких метрах от него. Метис поднял свой автомат и изо всех сил обрушил его на южноафриканского офицера. Тому удалось избежать удара по голове, но приклад автомата попал ему в левое предплечье, искромсав руку до кости.

Он вскрикнул от боли, но у него достало сил, чтоб схватить оружие Лиля правой рукой и притянуть его к себе. Потеряв равновесие, метис упал головой вперед и исчез под водой. Он, видно, не умел плавать, ибо сразу отпустил ствол автомата и попытался вновь подняться на ноги. Майор бросил автомат в реку и встал прямо перед Лилем. Рука ван Хааха кровоточила, а глаза выступали из орбит.

Пальцы правой руки майора впились в горло Лиля, как клыки бульдога, и он изо всей силы стал их сжимать. На берегу метис наверняка взял бы верх над раненым, но, очевидно, он панически боялся воды. Лиль отступил, покачнулся, опрокинулся назад, и смертоносная хватка Карла ван Хааха предрешила его участь.

— Грузовик! Грузовик! — кричал Малко.

Большой зеленый грузовик достиг противоположного берега Лимпопо и начал подниматься по склону. Ванда снова выпустила несколько очередей, и пули засвистели то тут, то там. Слышалось рычание мотора, и тяжелая машина продолжила свой подъем медленно, но уверенно.

Карл ван Хаах, казалось, обращал на это столько же внимания, сколько на свою первую изношенную форму! Пригнувшись, он держал под водой барахтавшегося Лиля.

Тот же, охваченный паникой, обессилевший, наглотавшийся воды, мог только отбиваться ногами и кулаками. Но, продолжая сжимать пальцами его горло, Карл ваи Хаах все тянул и тянул Лиля к берегу. Ударов своего противника он как бы и не чувствовал. Малко приблизился к ним и, вывернув Лилю руки за спину, крепко держал их. Вид метиса был ужасен, — ужасны были оскал его больших зубов, искаженные ужасом черты лица, глаза, вращающиеся в орбитах.

Трое мужчин достигли берега. Тем временем грузовик поднялся на самую высокую точку противоположного берега и исчез из виду.

Ван Хаах грубо оттолкнул Малко:

— Оставьте его мне!

Он мгновенно отпустил горло Лиля и схватил его за курчавые волосы. Затем он откинул голову метиса себе на колено и начал методично разбивать ему лицо, действуя подобно дровосеку, рубящему ветви сваленного дерева; при этом раненая рука майора висела вдоль тела, а лицо его искажала ненависть. Что-то общее было у него сейчас с какой-то безжалостной машиной. Малко подумал, что после такой «обработки» метис станет плоским, как доска. И вот Лиль рухнул на песчаный берег. Карл ван Хаах уселся ему на спину, схватил за уши и начал яростно тереть его лицо о песок, что сопровождалось ужасными воплями жертвы. Каким-то образом Лилю удалось на несколько мгновений повернуться, и Малко увидел, что его лицо превратилось теперь в месиво из серой грязи и крови. Видимо, устав, Карл ван Хаах выпрямился и стукнул Лиля ногой под ноздри, в результате чего у того отвалилась половина носа. Потом майор с неиссякаемой яростью стал бить метиса ногами по всему телу в наиболее болезненные места.

Лиль давно уже не шевелился, и невозможно было сказать, жив он или мертв, — так жестоко он был искалечен.

— Карл, — воскликнул Малко, — перестаньте!

Ему понятен был взрыв ярости у южноафриканца, и он тоже испытывал лютую ненависть к метису-убийце. Только вот подобным действиями человек убивал свою собственную душу. Куда же делся этот чопорный майор, всегда словно с иголочки одетый, каковым он был во время их первых встреч? Внешний лоск не устоял при столкновении с ужасом. Расставив ноги, Карл ван Хаах высился над телом Лиля. Майор вынул свой револьвер, зарядил его и нацелил в лоб метису.

— Получай! — проговорил он. — Это за Ферди.

Первая пуля разбила метису лоб. Голова оказалась ниже прежнего уровня, еще больше погрузившись в песок. Карл ван Хаах продолжал стрелять не спеша; ствол его револьвера был в нескольких сантиметрах от того, что еще недавно было головой человека, а теперь представляло собой ужасное месиво и оттолкнуло бы даже оголодавшую дикую кошку. Но вот патроны в обойме кончились... Южноафриканец выпрямился во весь рост. Его лицо исказила гримаса боли. Малко подумал: как же он еще держится на ногах с такой изувеченной рукой... Кровь струилась маленькой струйкой вдоль его запястья, а лицо стало мертвенно-бледным. Малко отвел майора к пикапу.

— Жаль, что у нас нет больше времени... — пробурчал ван Хаах.

Малко помог ему усесться в машину, где майор тут же потерял сознание. Роджер хрипел, судорожно сжимая руками простреленную грудь, изо рта у него вырывались пузыри. На труп же несчастной негритянки уже роями слетались мухи. На Лимпопо снова опустилась тишина. Устроенный людьми шум распугал крокодилов и гиппопотамов.

Малко завладел рацией и попытался передать сообщение.

К счастью, батареи не взорвались при ударе! Целых четверть часа Малко то и дело подавал сигнал SOS. Наконец голос летчика, едва различимый, достиг его ушей, и он смог сообщить главное из случившегося. От пилота требовалось добраться за помощью в Мессину, ближайший южноафриканский город, а также информировать заинтересованные службы о движении грузовика с взрывчаткой.

Передав сообщение, Малко, в свою очередь, уселся, словно чокнутый. Карл ван Хаах какими-то пустыми глазами созерцал труп Лиля. В небе уже кружились хищные птицы. Лимпопо продолжала тихонько катить свои илистые воды, и крокодилы и гиппопотамы возвращались на свои излюбленные места.

— Грузовик, — проговорил очнувшийся майор, — нужно догнать грузовик.

Грузовик, полный взрывчатки, катил к Трансваалю. При таких обстоятельствах смерть Лиля казалась весьма жалкой местью.

Как же им найти большой зеленый грузовик?

 

Глава 20

На весьма важном посту южноафриканской полиции в Мессине царило лихорадочное оживление. И неудивительно: Мессина — самый северный город ЮАР, расположенный в нескольких километрах от границы с Зимбабве вдоль автострады № 1. Для ускорения поисков грузовика с взрывчаткой использовались все телефоны, а также радиосвязь.

Цель — во что бы то ни стало обнаружить большой зеленый грузовик с террористами из АН К.

Операциями руководил Карл ван Хаах — с рукой на перевязи, напичканный болеутоляющими препаратами. Казалось, что отыскать грузовик не представляет большого труда благодаря его точному описанию, если только преследуемые не бросили его в укромном месте. В Трансваале было мало больших дорог в южном направлении, а на более узких дорогах найти грузовик было еще проще. Радио вот уже целый час то и дело передавало приметы машины, к населению обращались с просьбой сообщить полиции о ее появлении.

— Лишь бы они не спрятались где-нибудь! — заметил Малко. — А если они задумали перегрузить взрывчатку на другие машины, тогда все пропало: их груз пойдет отдельными партиями в разных направлениях.

Майор ван Хаах ничего на это не ответил. После стольких неудач им чуточку повезло. Но предстояло еще многое сделать. Два армейских вертолета «Сикорски-130» прибыли тогда за ними на берег Лимпопо. Один вертолет доставил Роджера в больницу: там ему должны были извлечь пулю из легкого. Несмотря на все раны, нанесенные Малко за последнюю неделю, он чувствовал прилив сил. Однако у него все еще болела шея. Сидя рядом с майором, он слышал, как радисты полиции пытаются определить местонахождение грузовика. До наступления темноты оставалось часа два. Казалось, что большие стенные часы в полицейском участке идут все быстрее и быстрее. Позднее, из-за нехватки людей, патрулей будет меньше, да и грузовик заметить ночью труднее...

— Я думаю, — сказал ван Хаах, — они поедут по дороге 517, пересекающей район Бофутхацвана, где у них могут быть потайные места. Вряд ли они рискнут ехать по автостраде № 1.

— Тут полно других дорог, — заметил Малко. — Невозможно уследить за всеми.

Майор поморщился от боли, поддерживая свою искромсанную руку.

— С нами Господь Бог, — произнес ван Хаах. — Он не позволит этим сволочам улизнуть.

У Претория, сержанта южноафриканской дорожной полиции, подходило к концу дежурство. Его «БМВ» голубого цвета стоял на обочине дороги Устермуд — Табазимби. Машины появлялись редко. Ни единого нарушения правил дорожного движения. После ужесточения правил об ограничении скорости водители строго соблюдали их.

Преторий, гигант с рыжими усами и глубоко посаженными голубыми глазами, зевнул и растянулся немного свободнее на своем сиденье. Еще раньше он выключил ради собственного спокойствия рацию.

Он даже не успел закрыть после зевка свой рот, как мимо него промчалась машина — большой зеленый грузовик, кативший со скоростью в сто двадцать — сто тридцать километров в час (по прикидке Претория), да еще прямо посередине дороги...

Вскрикнув от ужаса, Преторий мгновенно выпрямился и почти одновременно включил зажигание, перешел на первую скорость и крутанул влево, заставив встречную машину резко затормозить. Зеленый грузовик был уже не виден ему из-за стада ослов, занявших большой участок дороги. Считая себя вправе действовать таким образом, сержант Преторий выжал до отказа акселератор «БМВ»; взор его был буквально прикован к белой разделительной линии дороги. Этот-то не уйдет от тюрьмы! Добросовестно исполняя свои обязанности, Преторий схватил микрофон и, не замедляя хода «БМВ», известил свой пост, что преследует машину, нарушающую правила дорожного движения. Ответа он не услышал из-за помех и сосредоточил все свое внимание на управлении. Спустя несколько минут он увидел грузовик. Его задержала машина, ехавшая перед ним значительно медленнее на участке дороги, где практически был невозможен обгон из-за виражей и встречного движения. Преторию все же удалось обогнать три машины; он включил свой прожектор и ерзал от нетерпения, следуя за грузовиком... Наконец дорога несколько освободилась, и Претории смог выехать на встречную полосу, достигнув уровня кабины грузовика.

Преторий посигналил, включив сирену, и сделал повелительный жест рукой.

Он заметил негра, который вел машину, рядом с ним — женщину с более светлой кожей, и брезгливо подумал, что это опять кафры. Ему не терпелось надеть на них наручники. Уж этим-то двоим не придется ночевать в отеле. Он приготовился выйти, ожидая, что шофер подчинится его приказу.

Однако нарушитель не только не сбавил ход, но, наоборот, помчался еще быстрее — вот и верь в существование Господа Бога!

Не ожидая такого поворота событий, сержант Преторий выругался сквозь зубы. От этих кафров всего можно ожидать! Он снова нажал на акселератор и, используя новый прямой отрезок дороги, опять оказался рядом с кабиной грузовика; у него был такой взбешенный вид, что любой здравомыслящий человек тут же упал бы ничком.

Кабина выглядела теперь как-то по-другому: боковое стекло с его стороны было опущено. Несколько отстранив от спинки сиденья водителя, молодая метиска наводила на Претория что-то похожее на ружье!

Преторий окаменел от изумления и даже никак не реагировал, не схватил свой браунинг, не попытался отстать от мчавшегося грузовика. Это стоило ему жизни. Очередь из автомата Калашникова разнесла вдребезги с расстояния трех метров и боковое стекло «БМВ», и череп сержанта Претория. Последним бессознательным движением тот резко повернул направо, пересек дорогу и вывалился из машины на соседнее поле в низине; он умер еще до того, как его тело упало на землю.

— Ты с ума сошла, с ума сошла!

Водитель грузовика ударил по рулю с выражением ужаса на лице; Ванда положила автомат Калашникова на пол кабины.

— А что еще можно было сделать?! — вскричала она. — Ждать, когда он нас арестует и найдет то, что мы везем?

— Наверное, он уже сообщил о нас!

— Эта белая сволочь уже подохла! — крикнула метиска. — Он уже ни на кого не донесет, и если ты поедешь достаточно быстро, то через час мы будем в безопасности...

Она ни на мгновение не потеряла головы. Ее цель — добраться до места в горах между Космосом и Рустенбургом, где они могут спрятаться, на сколько захотят, у одного друга. Позднее они переправят взрывчатку куда следует.

Водитель с посеревшим от страха лицом сбавил скорость. Они въезжали в небольшой городок. Нельзя было привлекать к себе внимание. Машина медленно катилась по тихим улочкам; им казалось, что каждый белый встречный рассматривает их. Через несколько километров будет перекресток с четырьмя знаками «стоп»; чтобы проехать через него, всегда приходилось тратить черт знает сколько времени. Так и теперь с каждой стороны дороги выстроилась длинная цепочка машин. Им пришлось ждать, и каждая минута казалась беглецам вечностью. После перекрестка грузовик должен был подняться на гору по узкой дороге; там, слева, находилось заброшенное поместье, где они и рассчитывали укрыться.

Движение регулировал полицейский, и Ванда положила автомат себе на колени. Но все обошлось, и они беспрепятственно поехали дальше.

Карл ван Хаах положил трубку телефона. Глаза у него блестели.

— Кажется, их засекли около Табазимби. Я приказал выставить повсюду заставы.

— Право, нам не везет! — заметил Малко.

Через каких-нибудь тридцать секунд они уже мчались в синей полицейской машине «БМВ», оснащенной прожектором и сиреной. На ноги была поставлена буквально вся полиция Трансвааля. Сидя в машине, которую то и дело заносило на поворотах узкой дороги, Малко спрашивал себя, удастся ли им в конце концов одержать верх. Сзади находились двое полицейских и целый арсенал оружия, включая автоматы с оптическим прицелом. В течение сорока пяти минут машина шла с бешеной скоростью. Затем Карл ван Хаах, получив сообщение по радио, сказал:

— Мы их накроем.

До наступления темноты оставалось не больше часа. Прошло еще двадцать минут. Затем они выехали к большому перекрестку с четырьмя знаками «стоп», где уже стояло несколько полицейских машин. Майор ван Хаах вышел из «БМВ», чтобы осведомиться о положении дел. Вернувшись, он сообщил:

— Они поехали по дороге в горы в направлении Рустенбурга. Наши люди находятся по ту сторону гор. Теперь им от нас не уйти.

Машина ехала по узкой, извилистой и совершенно пустынной дороге, которая поднималась вверх между голыми холмами. В этой части Трансвааля местность была чрезвычайно неровной. Время от времени они встречали щит с названием фермы и рядом — почтовый ящик. Они ехали медленно и добрались до следующего перекрестка только через двадцать минут. Две машины полиции с полудюжиной полицейских преграждали путь.

— Вы ничего не заметили? — спросил майор.

— Ничего.

Такой ответ был неожиданным. Ведь не улетел же по воздуху зеленый грузовик! Между двумя мостами от дороги не было ответвлений. Они повернули обратно, осматривая каждую тропинку, каждый тупик, но ничего не обнаружили и оказались в исходной точке своего маршрута. Они были обескуражены. В этой местности все земельные участки принадлежали белым, которые, разумеется, не симпатизировали АНК. Они развернулись и во второй раз стали подниматься вверх, тщательно обследуя каждую ферму. Грузовика никто не видел. Они добрались до вершины холма. Там, в сторонке, немного левее, они увидели большие ворота, а за ними тропу, ведущую в горы.

— Эта ферма заброшена, — произнес один из полицейских.

— Давайте все же посмотрим, — предложил Малко.

Они вошли в ворота. Недалеко от входа, около убогой хижины, сидел негр и чистил картошку. Когда он увидел полицейскую машину, то вскочил и бросился бежать.

Полицейским не стоило большого труда догнать его и привести к майору ван Хааху. По-английски он совсем не говорил и едва понимал африкаанс. Офицер задавал ему вопросы на зулусском наречии, но в ответ слышал только односложные звуки.

— Он говорит, что ничего не видел. Он хотел убежать просто так — боится полиции.

Малко вылез из «БМВ» и осмотрел местность. Он обошел хижину и потом приблизился к группе полицейских, продолжавших допрашивать негра.

— Спросите у него, когда он в последний раз видел проезжавшие здесь машины.

Майор перевел.

— Несколько месяцев тому назад, — ответил негр.

— Он лжет, — сказал Малко. — За этим строением видны свежие следы.

Негра подвели к отпечаткам шин. Он начал дрожать и совсем замолчал. Следы, ведущие вниз, отпечатались на траве, растущей на склоне холма, прямо у обочины дороги. Малко, Карл ван Хаах и один из полицейских пошли по этим следам на некотором расстоянии друг от друга, как стрелки в цепи. Темнота быстро сгущалась, и в подлеске теперь становилось все труднее что-то разглядеть. Они продвигались вперед медленно, почти что наугад. Вдруг следы исчезли, потому что земля стала значительно более твердой.

— Эти подонки, должно быть, нашли проселочную дорогу.

Им предстояло пройти еще по лугу, чтобы добраться до опушки в форме рога — редкого лесочка. Первым шел полицейский, выставив вперед автомат, готовый к бою. Но не прошел он и десяти метров, как резко прозвучало несколько выстрелов. Полицейский упал ничком и начал кататься по земле, громко завывая от боли. Карл ван Хаах и Малко уже бросились на землю.

Наступала ночь. Минут через десять будет совсем темно. Малко хотел было подняться, но очередь из автомата пригвоздила его к земле. Пули вырывали вокруг него комья земли.

Майор надрывно кричал в свой мегафон. Но остальным полицейским требовалось некоторое время, чтобы присоединиться к передовой группе. Сантиметр за сантиметром — таким было их продвижение. Каждый раз их останавливал плотный огонь. Видимо, у противника боеприпасов было достаточно... Малко уже с трудом видел подлесок. В тот же момент он услышал перед собою шум мотора: грузовик трогался с места.

Они бросились преследовать его. На этот раз огня по ним не открывали. Они достигли лесочка и заметили неясные очертания машины, которая с трудом шла по колес, удаляясь с доступной ей скоростью от преследователей. Действительно, здесь пролегала довольно широкая тропа, которая, очевидно, выходила на дорогу по ту сторону холма. Тропа эта находилась в таком отвратительном состоянии, что скорость грузовика равнялась практически обычному человеческому шагу. Они прониклись убеждением, что догонят беглецов. Вдруг кто-то выскочил из кабины грузовика. Малко услышал знакомый голос, прокричавший в их адрес:

— А ну, белые мерзавцы, шлепайте сюда, чтоб я вас убила!

Это была Ванда. Они продолжали двигаться вперед, и тут снова раздалась очередь из автомата. Карл ван Хаах вскрикнул и упал, корчась от боли. Пуля попала ему в бедро. Малко бросился к нему.

— Оставьте меня! — тоном приказа произнес южноафриканец. — Догоните их!

Майор держался за бедро обеими руками, и Малко заметил струйку крови, просачивающуюся через брюки — результат поражения бедренной артерии. Он присел около майора. Тот резко оттолкнул его:

— Проваливайте, говорю я вам! Со мной полный порядок! Не дайте им удрать!

Они упорно смотрели друг другу в глаза в течение нескольких мгновений. Потом Малко поднялся, предварительно наложив на рану жгут из разорванной рубашки офицера. Грузовик тем временем продвинулся вперед всего лишь на несколько метров. Малко устремился в погоню, перебегая от одного дерева к другому. Но как только он по-настоящему подобрался к беглецам, огонь из автомата Калашникова не позволил ему сделать больше ни шагу.

— Давай сюда, белый ублюдок! — вопила Ванда.

Она полностью контролировала тропу, укрывшись за толстым деревом. Малко сделал еще одну попытку, затем вынужден был отступить, когда пуля вырвала кусок коры сантиметрах в трех от его лба. Он кипел от бешенства. Существовала опасность, что грузовик от него ускользнет, даже если ему удастся одолеть Ванду.

Вдруг его осенило. Вместо того, чтобы пытаться поразить метиску, он прицелился прямо в заднюю часть грузовика и нажал на спусковой крючок. Ощутимого результата это не дало. Он повторил свои действия, но опять безуспешно. Таким образом он израсходовал всю обойму своего «фала». Малко пал духом. Между тем Ванда заметила, что он уже не стреляет в нее. Он услышал, как она истерически что-то прокричала на своем языке. И это-то придало ему еще большую решимость. Он вставил новую обойму и опять стал стрелять, каждый раз меняя траекторию выстрела. Ванда выпустила в его направлении целую очередь, так что ему пришлось отвечать. В конце концов у него остался один-единственный патрон. Внизу на тропе грузовика почти не было видно. И вот Малко выпустил свой последний патрон, по-прежнему целясь в середину щитка...

Неожиданно прогремел взрыв. Ему показалось, что впереди взорвалась какая-то гигантская бомба. В небо брызнул сноп алого пламени, за ним поднялся гриб черного дыма. С деревьев были сорваны разом, как ураганным шквалом, листья, и теперь они кружились почти непроницаемым облаком. Взрыв буквально оглушил Малко, и тут же вокруг него сверху посыпались какие-то обломки.

Грузовик взорвался! Пуля Малко попала, очевидно, в один из пакетов взрывчатки, вызвав целую серию новых взрывов. Малко, стоящему за деревом, смертоносные осколки и взрывная волна были нипочем. Теперь наступила тишина, было только слышно, как горели грузовик и несколько воспламенившихся от взрыва деревьев. Малко бросился вперед. Он был уверен, что никого в живых не осталось. На месте грузовика была огромная воронка, земля здесь еще дымилась. Малко принялся искать Ванду и наконец обнаружил ее — или, вернее, то, что от нее осталось, — недалеко от грузовика. Задний щиток машины, вырванный взрывом, достиг Ванды и буквально раздавил ее о дерево, за которым она стояла.

Малко поднял панно, увидел расплющенное, неузнаваемое лицо, и его стошнило.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Теперь, когда все было кончено, он чувствовал парализующую его усталость. Малко услышал отдаленные звуки сирен и гудки автомашин. Они опоздали. Бессмысленно было искать водителя грузовика: он превратился в теплоту и свет. Малко закашлялся от едкого запаха, вызванного взрывом. Бросив последний взгляд на Ванду, он зашагал прочь. И тут он вспомнил о Карле ван Хаахе. Он чуть не столкнулся с подбегавшими полицейскими и обнаружил южноафриканского офицера там, где оставил его. К счастью, это место, защищенное деревьями, не пострадало от взрыва. Майор казался бездыханным.

Малко наклонился к нему и позвал:

— Карл! Карл!

Ответа не последовало. Малко потрогал лицо: оно было теплым. Лихорадочным движением он взял руку Карла, чтобы прощупать пульс. Пульса не было. Тогда он обратил внимание на большое темное пятно под телом. Туда вытекла вся кровь Карла ван Хааха. Он был мертв. Малко поднялся. Он не знал, умер ли майор до или после взрыва. Знал ли он о нем или нет.

Этого никто не мог сказать.

 

Глава 21

В Лицене стояла великолепная погода, но воздух был уже прохладен. Одетый в куртку из плотной шерсти, Малко приделывал несколько плиток голубой черепицы, привезенных за баснословную цену из Чехословакии, когда голова Элко Кризантема появилась в слуховом окне, выходящем на крышу.

— Ваше Светлейшее Высочество просят к телефону, — объявил он.

— Пусть позвонят попозже, — сказал Малко. — Я еще не кончил.

— Но вам звонят откуда-то издалека, — возразил турок, — из какого-то странного города вроде Ламбарене...

Ламбарене? Малко не был в Габоне уже целый век. Он собирался отослать Кризантема, когда турок добавил:

— Он говорит, что это очень важно. Это — американец. Внезапно Малко осенило. Видно, звонили не из Ламбарене, а из Габороне. И тот, кто вызывал его, был, конечно, Ричард Френсис — руководитель агентуры ЦРУ в Габороне.

Он спустился в библиотеку, где взял телефонную трубку. Слышимость была отвратительной. Да, это был Ричард Френсис. Американец поприветствовал его и сказал:

— Позавчера я виделся со своим советским коллегой «Поповым». Вам понятно, о чем я хочу сказать? Я имею в виду Виктора Горбачева — резидента КГБ в Габороне.

— Да, — произнес Малко. — И что же?

— Как-то все это странно, — продолжал американец. — Он мне многое рассказал о человеке, которого вы хотели встретить, — о некоем Джо в толстых очках.

Да, это был Джо Гродно — организатор кампании террора в Южной Африке. Который и ускользнул-то благодаря помощи советских.

— Продолжайте, — попросил Малко.

— Он рассказал мне об одном из пристрастий этого человека. Он в буквальном смысле слова обожает замок Людовика XI Баварского, Нойшванштейн... Каждый раз, бывая в Европе, он его посещает.

— Ах вот оно что!

Нойшванштейн находился в трехстах километрах от Лицена, в Баварии, близ австрийской границы.

— Он должен, кажется, туда поехать на этот уик-энд, — добавил американец.

— Спасибо за информацию, — сказал изумленный Малко.

— В таком случае — желаю удачи.

Малко повесил трубку с чувством недоумения. Почему советские решили отделаться от Джо Гродно? Или это была новая ловушка? В любом случае некоторые из его друзей пожелали бы проверить эту информацию.

Со стороны поселка Нойшванштейн замок Безумного короля на фоне поросших соснами горных хребтов, возвышавшихся над Баварской равниной, напоминал диснеевский рисунок.

На стоянке, окруженной бесчисленными гостиницами, Малко припарковал свой красный «Мерседес-190», взятый напрокат, и вышел из машины. Дорога из Мюнхена заняла не больше часа. Как всегда в уик-энд, улицы поселка были заполнены туристами. Малко отправился пешком с дипломатом в руке по узкой дороге, ведущей к замку. Он не отошел и ста шагов, как какой-то человек в меховой куртке подошел к нему и тихо сказал:

— Они наверху, на мостках.

Металлические мостки, расположенные над замком, были перекинуты через горную речку, которая с высоты устремлялась в глубокое ущелье. С этих мостков получались особенно удачные снимки Нойшванштейна с Баварской равниной на заднем плане.

Туда вела петлявшая среди сосен дорога; по ней толпы американских и немецких туристов компактными группами поднимались наверх по крутому склону. Те, что побогаче, за две марки покупали место в старинном фиакре, запряженном лошадью, который доставлял их — в условиях сомнительного комфорта — на смотровую площадку. Малко дошел до стоянки фиакров. Там к нему подошел человек — полковник африканских спецслужб; его сопровождала какая-то дама.

— Они только что прошли наверх, — сообщил он. — Пять минут тому назад.

Несколько человек ожидали фиакр. Малко, любезно улыбаясь, протиснулся в первый ряд ожидавших и сел в первый же отправлявшийся фиакр. Держа свой дипломат на коленях, он делал вид, что наслаждается великолепным пейзажем, который развертывался перед его глазами: заросший елями крутой склон, бурный поток, недостроенный замок в стиле барокко с бесчисленными башенками, а вдали — белые пятна снега.

Малко не без колебаний согласился выполнить новое поручение. Он делал это в память о Ферди, Йоханне, Карле и других, в память обо всех молодых коммандос, сгоревших в «пуме». Нынешнее дело не принесет ему ни гроша — таково было его непременное условие.

То была «закрытая» операция, о которой не знали ни в Лэнгли, ни в германских спецслужбах. Он долго думал о своем участии в ней и в конце концов дал согласие.

Стук копыт тянущей фиакр лошади убаюкивал. Они обогнали запыхавшихся туристов, которые время от времени останавливались, чтобы полюбоваться прекрасными видами. Чем выше они поднимались, тем отчетливее вырисовывались на фоне светлого неба башенки Нойшванштейна. Малко посмотрел направо. Мостки казались темными от заполнивших их людей. Мало кто отваживался идти дальше по тропе в горы. Большинство туристов торопились спуститься вниз, чтобы согреться в гостинице.

Фиакр покатился медленнее. Они добрались до небольшой площадки, где лошади поворачивали обратно. Малко слез и смешался с толпой туристов. Полная женщина с некрасивым лицом незаметно толкнула его и быстро проговорила:

— Он снимает кинокамерой.

Еще одна южноафриканка. Неделю тому назад они приступили к устройству засады и изучили постояльцев всех местных отелей, разыскивая интересующего их человека. Они, очевидно, никогда не узнают, почему КГБ решил избавиться от Джо Гродно. Может быть, ему не хватало гибкости? Или он был слишком независим? А возможно, они считали, что его трудно контролировать? Секрет такого решения находился где-то в архивах на площади Дзержинского в Москве.

Малко сделал еще несколько шагов, глубоко вдохнув холодный и сырой воздух.

Внезапно он увидел Джо Гродно. Старый литовец, крепко прижав к щеке камеру, снимал «свой» замок. Он стоял спиной к Малко, и, казалось, ничто не могло заставить его подвинуться, — ведь каждое место стоило дорого. В распоряжении туриста было всего лишь несколько минут.

Пока Малко наблюдал за своей жертвой, белокурая женщина в летнем костюме и пальто взяла Джо Гродно под руку и нагнулась к его уху. Малко почувствовал комок в горле. Никто его не предупреждал, что Джо Гродно будет не один.

Он не успел как-то отреагировать или спрятаться. Блондинка почему-то обернулась. Несмотря на светлый парик, он сразу узнал Гудрун Тиндорф. Она обвела толпу своими холодными голубыми глазами и остановила их на Малко. Он прочел в них некоторую нерешительность, а затем глубокое изумление. Только тогда она стала прямо смотреть на него, и он понял, что она его узнала. Однако в се взгляде не было и тени страха. Просто, совершенно естественным жестом, она сунула руку в карман и уже не вынимала ее. Затем, так же спокойно, она повернулась к Джо Гродно и взяла его за руку. Наверное, она крепко сжала его руку, так как он сразу повернулся к ней. Малко находился слишком далеко и не слышал, что она ему сказала. Шум от падающей в ущелье речки заглушал голоса. Гродно убрал кинокамеру в чехол, спокойно отодвинулся от балюстрады, готовый повернуть обратно.

«Пора», — подумал Малко.

Он сделал шаг в сторону, чтобы оказаться на их пути. Теперь он стоял в толпе туристов на расстоянии одного шага от немки. Не повышая голоса, он спросил:

— Вы помните меня, Гудрун?

Даже стоящие рядом с ним ничего не услышали. Гудрун приоткрыла рот с выражением ненависти. Ее рука в кармане дернулась. Малко слегка нажал указательным пальцем на почти невидимый спусковой крючок, едва высовывавшийся из ручки его дипломата. Он почувствовал ладонью толчки от вылетающих пуль девятимиллиметрового калибра, которые выстреливал бесшумный автомат, находившийся внутри дипломата. Всего было тридцать два патрона. Он истратил их все до единого, не полагаясь на прицельную точность своей стрельбы. Джо Гродно отступил на несколько шагов и прислонился к парапету, словно ему стало нехорошо.

Напротив, Гудрун Тиндорф шагнула вперед, судорожно глотая воздух. Кровь показалась в уголках ее губ, и она упала на колени. Никто ничего не слышал — настолько хорошо сработал глушитель. Густая толпа мешала рассмотреть как следует, что же произошло. Одна женщина закричала, увидев упавшую набок Гудрун. Джо Гродно еще держался на ногах, схватившись за перила, с остановившимися глазами за толстыми стеклами очков.

Кто-то обратил на него внимание.

— Боже мой! Посмотрите на этого старика, ему плохо!

Малко почувствовал, как чья-то рука легла на его руку. Полная женщина с некрасивым лицом улыбалась ему. Он выпустил из рук дипломат. Она подхватила его, повернулась и стала спускаться по склону. Наконец люди поняли, что произошло что-то необычное, но никто не знал, что делать. Двое мужчин подбежали к Джо Гродно и помогли ему лечь на спину. Одним из них был Малко.

— Отойдите, — сказал он. — Ему нужен воздух.

Дисциплинированные немецкие туристы повиновались. Малко расстегнул пальто, нащупывая сердце, и его рука тотчас оказалась вся в крови. Он быстро обшарил литовца, нашел то, что искал: истрепанную красную записную книжечку, — и сжал ее в ладони. Он выпрямился, говоря:

— Пойду за помощью. Не трогайте его!

Никто не пытался его остановить, и он удалился быстрыми шагами. На обочине тропы его ждал красный «мерседес». Он сел и сразу включил скорость. Немного подождал, прежде чем раскрыть записную книжку. В ней были списки людей из разных стран мира, но главным образом из Южной Африки. Он снова положил ее в карман, стараясь ни о чем не думать. Ему страшно хотелось выпить большую стопку ледяной водки и провести время с какой-нибудь безотказной женщиной. Смерть всегда ужасна. Он невольно восхищался мужеством Гудрун. Она осталась верна себе до последней минуты.

В библиотеке замка Лицен раздался телефонный звонок. Малко снял трубку и услышал потрескивание, свидетельствовавшее о том, что звонили издалека.

— Говорит Претория, — сообщил безразличный голос. — У аппарата генерал Джордж.

Это был южноафриканский генерал из Национального совета безопасности.

— Мы арестовали человека, значащегося в вашем списке под номером 1, — произнес он. — Это преподаватель, негр, завербованный Гудрун Тиндорф. Он готовился подогнать начиненную взрывчаткой машину к дверям колледжа «Мэри Маунт».

Когда разговор был окончен, Малко задумался. Придет день, когда и он получит очередь из автомата в самый неожиданный момент.

Дверь библиотеки внезапно отворилась, и комната наполнилась светом. Александра в роскошном платье от Аззаро, обтягивающем ее фигуру, с безукоризненным шиньоном и пухлыми губами, удивленно смотрела на Малко.

— Почему ты сидишь в темноте? Что-нибудь не в порядке?

Малко встал и поцеловал ей руку.

— Все в порядке, — сказал он. — Ты бесподобна.