Его сиятельство князь Малко Линге, кавалер ордена Серафимов, маркграф Нижнего Эльзаса, рыцарь ордена Золотого Руна, рыцарь Черного Беркута, князь Священной Римской империи, ландграф Клетгауса, почетный рыцарь Мальтийского Ордена слушал завывания бури, которая обрушилась на замок Лейзен, лежа на красной бархатной кушетке в своей библиотеке. Его пальцы медленно поглаживали затянутую в темный нейлон ляжку очаровательной блондинки, сидевшей рядом, время от времени касаясь голой кожи за краем чулка. Александра, казалось, не замечала касавшихся ее пальцев, которые задрали ее полотняную юбку до неприличия высоко. Упершись каблуками своих лодочек в низкий столик, стоявший перед ней, и поставив на пол флакончик с лаком, она с детским старанием заканчивала красить ногти. Лицо ее было почти закрыто длинными светлыми волосами.

Только по подрагиванию изящных ноздрей девушки можно было догадаться об наслаждении, которое она испытывала. Малко ощущал злорадное удовольствие от того, что его пальцы переходили от натянутого нейлона к коже, но не поднимались выше. Александра резко нагнулась, чтобы взять флакончик с лаком, и он почувствовал прикосновение к руке шелковистого пушка. Под ее костюмом не было ничего, кроме пояса. Предупреждая его вопрос, она подняла глаза и спокойно объяснила:

– В такую духоту не хочется надевать на себя ничего лишнего.

Девушка положила последний мазок на мизинец, плотно закрыла флакон и откинулась на кушетку, встряхивая пальцами, чтобы высушить лак. Ее полотняная юбка уже ничего не прикрывала. Пальцы Малко оставили край чулка и двинулись выше. Ощущение доступности молодой женщины грубо подхлестывало его желание. Он, который несколькими мгновениями раньше думал о продолжительной прелюдии, чувствовал теперь зверское желание.

Александра бросила на него иронично-нежный взгляд. Она демонстративно встряхивала руками со свеженакрашенными ногтями.

– Мой бедненький, – промурлыкала она. – Придется тебе подождать немного.

Но Малко не хотел ждать. Не говоря ни слова, он поднялся и встал перед Александрой, расстегивая брюки. Она слегка сдвинула брови, услышав скрежет молнии, освобождающей его. Секунду она смотрела на него с двусмысленным выражением, а потом, стараясь ничего не касаться руками, вытянула шею и грациозным движением обхватила губами его мужскую плоть. Несколько мгновений Малко с большим удовольствием наблюдал за прекрасным лицом молодой женщины, которая тихонько двигалась взад и вперед, глаза ее были закрыты, а губы сомкнуты вокруг его члена, как бархатные ножны. В этой ласке, которая возбуждала его до крайней степени, была какая-то извечная женская покорность.

От сильного порыва ветра в камине раздался зловещий звук, напоминавший крик ночной птицы. Александра вздрогнула, отстранилась и сказала:

– Невероятно, что в июне такая погода.

Вдруг со двора донесся глухой шум, как будто там упало что-то тяжелое. Поскольку его напряженный член находился в нескольких сантиметрах от губ Александры, Малко колебался. Затем все-таки шагнул назад и застегнул брюки: тревога отбила у него желание.

– Прости меня, я сейчас вернусь.

Александра равнодушно покачала головой и подула на ногти.

– Милый мой, сам не знаешь, чего хочешь, – вздохнула она. – Может быть, потом мне уже не захочется...

Не слушая эту скрытую угрозу, Малко вышел из библиотеки и бросился в холл.

Ветер дул с такой силой, что он с трудом открыл входную дверь и застыл в изумлении. Двор замка Лейзен был завален обломками. Куски черепицы, ценной черепицы ручной работы, которую Малко вывез за бешеные деньги из Чехословакии, ветки деревьев, листья, сорванные ветром и брошенные на землю.

Его взгляд остановился на небольшой груде камней в северной части двора, которая еще недавно была изящной пирамидкой, возвышавшейся на северной башне. Это шум ее падения они услышали. У Малко даже сердце сжалось от огорчения. Теперь нужно нанимать каменщика, ставить леса...

Ремонт будет стоить целого состояния. И получится неизвестно что... Старуха Ильзе появилась из кухни и, качая головой, смотрела на это бедствие. Рачительная хозяйка, она знала цену деньгам.

– Господь сердится на вас, герр Хохайт.

В этом есть резон, подумал Малко, который только что переделал половину фасада за такой пустяк, как пятьдесят тысяч долларов. Временами он жалел, что не владеет золотом негуса... Тогда бы он смог, наконец, полностью перестроить свою дорогую игрушку. Разрушенная пирамидка приводила его просто в отчаяние. И это в середине июня, когда теоретически не бывает плохой погоды. И вдруг буря, которая пришла с востока. Определенно, все, что приходит с востока, – плохо! В сорок пятом русские конфисковали парк замка и отдали его венграм, и Малко пришлось выкупить несколько участков земли у соседей, чтобы замок не стал похож на загородный домик.

Может быть, плюнуть на все это и обосноваться в Вене, в городской квартире?

Но кто купит замок? Не может же он поджечь его. А он-то намеревался провести спокойный уикэнд с Александрой. Да, теперь не до удовольствий. Пока он размышлял о несправедливости небес, скорбно созерцая обломки того, что еще недавно так украшало замок, в дверь выглянул Элько Кризантем и заорал, перекрикивая шум ветра:

– Вашу светлость просят к телефону...

– Меня нет! – рявкнул Малко.

Кризантем исчез.

Ему действительно не хотелось ни с кем разговаривать. Пирамидки на улице не валяются. Тридцать секунд спустя голова мажордома-турка снова появилась в дверях:

– Он настаивает, Ваша светлость.

– Мужчина или женщина? – спросил Малко, надеясь на возможную компенсацию небес.

– Мужчина, – крикнул турок.

Малко замерз на ветру, рубашка хлестала его по телу, он оставил, наконец, останки пирамидки и вернулся в дом. На круглом мраморном столике в холле лежала снятая трубка.

– Элько, – жалобно попросил он, – скажите, что я уехал в Азербайджан на неопределенный срок.

– Но господин настаивает, – возразил турок. – Он говорит по-английски, что это важно.

Малко не ответил. Его вдруг охватила страшная усталость. Это судьба.

Он был близок к тому, чтобы поверить, что это ЦРУ наслало бурю на замок Лицен.

– Ладно, я возьму трубку в библиотеке, – сказал он покорно. Александра сидела на кушетке в той же позе, даже не поправив задравшуюся юбку. Малко были видны только ее лодочки с ремешками, стоящие на лакированном столике, да длинные ноги, обтянутые красно-коричневыми чулками, с полосками белой кожи, уходившими под юбку. Она курила «Ротманс», критически разглядывая ногти на левой руке.

Он уселся рядом с ней, снял трубку и услышал, как Кризантем повесил трубку в холле. Несмотря на раздражение, желание вдруг вернулось к нему.

– Алло, – сказал он. – Князь Малко слушает. – Его левая рука скользнула по нейлону на теплую ляжку и собралась отправиться дальше. В правом ухе неприятно звучал раздраженный голос заместителя начальника отдела планирования ЦРУ Дэвида Уайза.

– Малко, черт побери! Где вы болтаетесь?

Ответить он не успел. Александра решительно убрала его пальцы со своего бедра, шепча ему в левое ухо:

– Нельзя делать два дела сразу.

Это было уже слишком. Положив трубку на бархат, он молча встал, расстегнулся, переступил через левую руку Александры, встал на колени на толстый ковер, обхватил молодую женщину за бедра, притянул к себе и вошел в нее. При этом он подумал, что настолько же циничен, насколько доступна эта женщина.

Углубившись в нее, он снова взял трубку, откуда доносились яростные «алло» американца.

– Чем вы, в конце концов, заняты? – взорвался Дэвид Уайз.

– Двумя делами одновременно, – ответил Малко.

Заместитель директора отдела планирования издал неразборчивый недовольный возглас и начал объяснять Малко, чего он от него хочет. Александра не сопротивлялась, ее глаза были закрыты, а пальцы играли бархатной обшивкой дивана. Лицо ее не выражало никаких эмоций.

Очень медленно Малко двигался взад и вперед, постепенно ускоряя ритм, сосредоточившись на изысканном ощущении. Равнодушие Александры постепенно переходило в волнение, которое бросало ее живот навстречу Малко, а потом обратно. Ее только что накрашенные ногти перестали играть с бархатом и вцепились в него. Ее таз приподнялся, она стала дышать чаще. Малко становилось все труднее понимать, что говорил ему Дэвид Уайз.

Вдруг Александра открыла глаза и внезапно сказала странно спокойным голосом:

– Ich komme... <Я кончаю> Она прижалась животом к Малко, открыла рот, словно задыхаясь, ее длинные ногти впились ему в плечи.

– Малко, вы меня слышите? – крикнул Дэвид Уайз.

Малко слышал. Но изливавшаяся сперма помешала ему ответить. Александра завершила свой оргазм с образцовой скромностью, скользнув еще немного вперед и сев на пол.

Мышцы Малко резко расслабились.

– Я слышу вас, Дэвид, – сказал он почти обычным голосом. – Вы хотите, чтобы я отправился в Могадишо?

Солнце, казалось, старалось расплавить небольшое желто-красное здание, на котором виднелись полустертые буквы «МОГАДИШО». Несколько старых самолетов ржавели возле ангаров. Здесь пахло краем света. Малко зевнул. Перелет из Рима оказался кошмарным, пища – пригодной только для собак, единственными напитками были теплый лимонад и пепси-кола. От старого «Боинга-707», который был украшением сомалийской авиакомпании, воняло старым козлом. Его первый класс напоминал багажное отделение в нормальных компаниях.

Малко оторвался от сидения и пошел к выходу. Когда он шагнул на трап, у него появилось ощущение, что он стоит на пороге ада. Было градусов сорок. Советский реактивный самолет оторвался от земли с тяжелым ревом. За перегородкой немая толпа негров с любопытством рассматривала прибывших. Европеец высокого роста в белой рубашке с короткими рукавами, выделявшийся в толпе, поднял руку в знак приветствия, заметив среди пассажиров Малко. По описанию это должен быть Ирвинг Ньютон, представитель «компании» в Могадишо.

Молодой негр в красной тенниске резво взбежал по трапу. У него было неприятное лицо, словно сдавленное двумя утюгами, с лысым лбом, большим ртом, отвислой нижней губой, с карими глазами навыкате и мерзкой улыбкой. Его левая рука была украшена медным перстнем-печаткой размером с будильник. Правую он протянул Малко.

– Джаале <товарищ> Линге?

Ошибиться он не мог, поскольку Малко был единственным пассажиром салона первого класса.

– Это я.

Сомалиец опять протянул руку и сказал по-английски:

– Давайте ваш паспорт. Меня прислало министерство информации, чтобы сопровождать вас. Меня зовут Муса. Джаале Муса. Я помогу вам пройти таможню.

– Спасибо, джаале, – поблагодарил Малко без улыбки и направился вслед за своим провожатым.

Сомалийцы не теряли времени. Пока шли по раскаленной бетонной дорожке, его «гид» стал листать служебный паспорт госдепартамента. Прекрасный новенький паспорт без всяких компрометирующих виз. Почти настоящий. Товарищ Муса рассматривал девственно чистые страницы жадным и разочарованным взглядом. Они вошли в здание аэровокзала.

Нудные разговоры с солдатами в мятых мундирах, с жалкими таможенниками. Благодаря «гиду» Малко оказался в небольшой комнате с чудесным искусственным климатом. В окружении группы негров, мужчин и женщин, обладательниц впечатляющих задов, обтянутых почти прозрачными шелками, через которые просвечивало белье. Скульптурные, высокомерные, черные как уголь, они, эти зады, должно быть, принадлежали высшим должностным лицам режима. Что не помешало последним остановить свои заинтересованные взгляды на Малко. «Гид» важно сказал:

– Сомалийские женщины самые прекрасные в мире.

Малко сделал вид, что не слышит:

– Что нового о господине Рейнольдсе?

Товарищ Муса тут же нахмурился:

– Я не знаю! Полиция занимается расследованием, но это очень трудное и деликатное дело. Не следует подвергать опасности жизнь заложников, не так ли?

Возник носильщик в лохмотьях с двумя чемоданами Малко в руках.

Товарищ Муса пошел впереди. Длинный коридор вывел их в маленький холл, где Малко увидел белого, которого он заметил раньше, при выходе из самолета. «Гид» принужденно улыбнулся.

– Это мистер Ньютон, первый секретарь посольства, – сказал он. – Он, вероятно, тоже вас встречает.

Ирвинг Ньютон подошел к Малко, протягивая руку.

– Господин Линге, рад приветствовать вас в Могадишо.

Муса Эль Галь поспешил к ним, радостно осклабившись:

– Я джаале Муса, из Министерства информации. Я здесь, чтобы встретить господина Линге, помочь устроиться в Могадишо и пожелать приятного пребывания.

Ирвинг Ньютон смерил сомалийца холодным взглядом.

– Ну что ж, вы его встретили.

Он уже подталкивал Малко к выходу. Черный «бьюик» стоял возле здания аэровокзала. Американец сел за руль, «забыв» пригласить в машину «гида». А тот, уставившись на трогающуюся машину, не пытался скрыть ярость. Тридцать секунд спустя они уже ехали вдоль грязно-серой дюны. Вдалеке виднелись белые дома Могадишо. Малко откинулся на спинку кресла.

– У вас нет шофера? – удивился он.

– Есть, – ответил Ирвинг Ньютон, – но я не хочу, чтобы за мной шпионили. Вы видели это дерьмо, которое, якобы, пришло вас встречать. Это парень из СНБ. Они везде, они слышат все, арестовывают людей, шпионят за иностранцами. За их спиной стоят Иваны. КГБ организовало СНБ по советскому образцу. Сомалийцам жрать нечего, по пятницам ради экономии в Могадишо отключают свет, но зато у них станция подслушивания, которой позавидовал бы наш технический отдел.

Они въезжали в город. Облупленное здание из красного кирпича, широкий проспект, обсаженный деревьями, жалкие магазины. Все выглядело бедно и провинциально.

– А что с послом? – спросил Малко.

– Эти сволочи продолжают делать вид, что ничего не знают, – Ирвинг Ньютон мрачно выругался. – Как будто СНБ не знает обо всем, что происходит в Могадишо.

Они ехали мимо казармы. Десяток новеньких русских танков ТБ-2 стояло вдоль забора, а сомалийские солдаты старательно мыли их.

– Их отправляют на север, к границе Джибути, – объяснил Ньютон. – Но я сомневаюсь, умеют ли сомалийцы обращаться с подобной техникой...

– Вы говорили о после? – напомнил Малко, возвращая дипломата к интересующему его вопросу.

Ирвинг Ньютон покачал головой.

– Мне доставили записку. В ней сообщается, что с ним и с остальными обращаются хорошо. Вчера я опубликовал официальное заявление Белого дома... Они не уступят, чего бы это ни стоило... Поэтому я пытаюсь выиграть время, я бушую, я деру глотку, но сомалийцам начхать.

Они уже были в центре. Транспорт двигался медленно. Старые разбитые русские грузовики, битком набитые красно-желтые такси. Много велосипедистов и пешеходов.

– Вы не против, если я заскочу в посольство? – спросил Ньютон. -Взглянуть, нет ли новостей.

– Пожалуйста, – кивнул Малко.

Пять минут спустя они остановились у небольшого особняка с развевавшимся американским флагом.

Как только Ирвинг Ньютон вошел в холл, где ожидали несколько посетителей, охранник бросился к нему.

– Сэр, мы только что получили заявление ФОПС.

– Дайте.

Лицо первого секретаря едва заметно исказилось. Он был по-мужски красив, со своим правильным профилем, слегка вьющимися волосами, энергичным подбородком. Ньютон прочел заявление и молча протянул его Малко. Это было очень короткое заявление: «Перед лицом циничного отказа империалистов ФОПС решил казнить одного из заложников, если американские империалисты не изменят своего решения».

Ирвинг Ньютон печально взглянул на Малко.

– Такое впечатление, что они поздравляют вас с приездом. Это ответ на мое заявление. Нас приперли к стене. Надеюсь, вы захватили с собой свою суперменскую коллекцию оружия. Она вам пригодится. Потому что я не уверен, что они блефуют.