В машине стоял невыносимый запах. От Хосе Боланоса, зажатого между двумя «пистолерос», несло потом, грязью и унылым кладбищенским душком, который встречаешь в Мексике повсюду. Малко поежился. В камере Хосе, видно, пришлось несладко.
А от сопровождавших его «пистолерос» пахло дешевой рисовой пудрой, которой они пытались заглушить затхлый дух своих костюмов. С той минуты, когда Малко увидел их впервые, на них были все те же неизменные черные широкополые шляпы, те же желтые рубашки, те же синие полосатые костюмы и остроносые туфли «для пинков». И, конечно же, за поясом торчали никелированные кольты. Они, возможно, даже спали в шляпах — для большей готовности.
За рулем сидел Фелипе, всякий раз крестившийся при виде церкви. «Пистолерос» в знак солидарности склоняли головы. «Ну и отряд», — подумал Малко.
— Далеко еще? — спросил он.
— Приехали, сеньор SAS, — ответил Фелипе.
Перед ними было нечто вроде пустыря, окруженного забором. У ворот сидел охранник и, конечно, спал. «Пистолерос», сверкнув своей артиллерией, бесцеремонно вытащили Боланоса из машины, затем загнали арестованного в ворота, весело пиная его в зад.
Осмотревшись, Малко нахмурил брови. Посреди пустыря стоял один-единственный столб, весьма напоминавший столб для расстрелов. Помощники Фелипе уже принялись привязывать к нему Боланоса.
— Эй, — сказал Малко, — вы что, собираетесь его прикончить?
Фелипе обнажил в улыбке безупречные зубы:
— Нет-нет, сеньор SAS, вы убьете его сами, когда сочтете нужным. Он ваш. Здесь у нас место для допросов. Надо узнать, кто приказал ему убить вас.
— И каким же образом?
— Увидите сами, сеньор SAS. Мы не изверги. Тут нет ни ванны, ни электричества. Просто идет благородный мужской разговор.
Фелипе подошел к столбу.
— Надумал говорить, собака паршивая? — почти ласково спросил он арестованного.
Боланос пожал плечами и крепко выругался.
— Да простит тебя Святая Богоматерь! — с чувством сказал Фелипе и с размаху влепил Хосе пощечину. — Боланос богохульствует, — пояснил он Малко. — Ни стыда, ни совести.
Фелипе сделал знак своим помощникам, сидевшим на деревянном ящике. Те поспешно встали и вытащили свои никелированные пушки.
— Присаживайтесь, — любезно сказал Фелипе, указывая Малко на ящик. Малко словно присутствовал на трибуне стадиона перед началом корриды. Быка звали Хосе Боланос, и он, судя по всему, не был согласен с уготованной ему ролью. Хосе стоял под жарким солнцем, привязанный к столбу. Глаза его заливал пот, но выражение их по-прежнему оставалось равнодушным.
Пустырь, обнесенный деревянным забором, казался полностью изолированным от остального мира.
Один из «пистолерос» подошел к арестованному и сунул ему в зубы длинную зажженную сигару. Боланос жадно затянулся.
Полицейский сделал неуловимое движение, и Малко даже не заметил, в какой момент он выхватил револьвер. Половина сигары исчезла. Его напарник выстрелил тоже, и окурок вылетел у Боланоса изо рта. Стрелки расхохотались, сунув револьверы обратно за пояс. Боланос побледнел. В ушах у Малко звенело от выстрелов.
Фелипе одобрительно закивал головой:
— Молодцы, ловкие парни!
Даже если бы они и не отличались такой абсолютной ловкостью, пожаловаться на их неловкость было бы уже некому.
Боланосу сунули в зубы вторую сигару. Он тут же выплюнул ее. Первый «пистолеро» с явным недовольством подобрал ее и воткнул арестованному в правое ухо. Затем отошел назад, говоря сквозь смех:
— Не двигайся, хомбре, не то оглохнешь раз и навсегда!
Боланос свирепо выругался, но остался стоять неподвижно. Второй «пистолеро» подбросил свое оружие в воздух, поймал его и нажал на спусковой крючок. Сигара отскочила прочь.
Затем настал черед второго уха, потом — обоих сразу, и полицейские выстрелили одновременно. Малко взволнованно наблюдал за этой стрельбой по живой мишени. Боланос подавленно молчал, посерев от страха. Огромные пули сорок пятого калибра, пролетавшие на волосок от его головы, запросто могли на таком расстоянии размозжить ему череп.
Пока стрелки перезаряжали револьверы, Фелипе подошел к Боланосу и вежливо спросил, на кого тот работает. Арестованный, осмелев, дал новый поток ругательств. На лице Фелипе показалось искреннее огорчение.
— Продолжайте, — приказал он своим помощникам.
— А несчастных случаев у вас не бывает? — спросил Малко.
— Бывают, сеньор SAS, но очень редко. Покалечить человека считается позором. Но арестованные-то этого не знают... Они думают, что подвергаются смертельной опасности. Так что это плохо отражается на их нервной системе. Они порой теряют сон...
«Или наоборот, обретают вечный покой», — подумал Малко.
Стрельба возобновилась. Когда закончились сигары, у Боланоса одна за другой отлетели пуговицы пиджака. Затем расстегнулся ремень.
Дальше последовала инсценировка подвига Вильгельма Телля: Боланосу положили на голову авокадо и лихо продырявили его очередной пулей.
Боланос уже почти ни на что не реагировал. У него заметно дрожала левая рука. Когда более находчивый из «пистолерос» решил выбить у него изо рта совсем маленький окурок, целясь через зеркальце, он издал слабый протестующий возглас.
Фелипе подскочил к нему:
Хомбре — испанское вежливое обращение к мужчине.
— Хочешь что-то сказать?
Тот промолчал. Фелипе жестом велел помощникам продолжать.
— Видите, сеньор SAS, — начинает действовать.
Блюстители закона вновь открыли интенсивный огонь. Казалось, на пустыре идет настоящее сражение. Рядом с Боланосом смертоносными осами жужжали пули.
Малко заметил, что на забор вскарабкалось несколько мальчуганов. Они с восторженными восклицаниями наблюдали за допросом.
Вдруг один из помощников достал красный платок и с мрачным видом сунул его в нагрудный карман арестованного.
— Адиос, сеньор, — угрюмо сказал он.
— Даже самым веселым развлечениям всегда приходит конец, — добавил другой.
— Я имею право еще на один выстрел, — сказал первый. — Через плечо, с двадцати шагов. Если промахнусь — ты свободен.
Промахнуться, похоже, у него было не больше шансов, чем вычерпать ложкой Тихий океан...
Помощник стал медленно отходить от столба. Второй остался стоять недалеко от Боланоса, чтобы добить его в случае необходимости.
Малко считал шаги: пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Все это действительно напоминало дорогую сердцу мексиканцев «коррида де муэрте».
Восемнадцать, девятнадцать...
— Не надо! — закричал Боланос, когда полицейский уже поднимал револьвер. — Я скажу!
— Пусть сходят за пивом, — велел Фелипе. — Для всех.
Разочарованные мальчишки стали осыпать Боланоса презрительными прозвищами. Один из полицейских заставил их замолчать, дважды выстрелив в воздух.
Боланос уронил голову на грудь и, казалось, вот-вот потеряет сознание. По его лицу, смешиваясь с красноватой пылью, струились ручейки пота.
Один из помощников вернулся, ведя за собой официанта с подносом, на котором стояли стаканы. Воздавая почести побежденному, первым обслужили Боланоса. Получив дружескую пощечину, он пришел в себя и одним духом осушил свой стакан. Когда все утолили жажду, Фелипе рассчитался с официантом, и тот ушел, ничему не удивившись и не задав ты одного вопроса.
Да и чему было удивляться в стране, где пистолеты продают даже в аптеках...
— Поедем в мой кабинет, — сказал Фелипе. — Сеньор Боланос согласен дать показания; их нужно записать. Вамос, сеньор SAS...
На обратном пути в машине стоял просто невыносимый запах. «Пистолерос» весело обсуждали стрельбу из огнестрельного оружия. Боланос дремал.
После жаркого пустыря кабинет Фелипе показался Малко замечательно прохладным. Боланос повалился на стул. Фелипе вставил в пишущую машинку лист бумаги и повернулся к Малко:
— Пожалуй, я допрошу его сам, сеньор SAS. Можете отдохнуть в соседней комнате — там удобные кресла. Заходите через полчасика.
Малко не заставил себя долго упрашивать. Его костюм был так запылен, что окутывался пыльным облаком от малейшего хлопка. Малко протер платком очки, потом сложил куртку и положил ее на соседнее кресло. Из кабинета Фелипе не доносилось ни звука.
Разморенный жарой, Малко задремал и проснулся лишь через час. Поспешно набросив куртку, он постучал в дверь Фелипе.
Ответа не последовало.
Он вошел.
Фелипе спал, уронив голову на стол. Стул, на котором сидел Боланос, опустел. Малко озадаченно прошелся по кабинету. Лист бумага в пишущей машинке был по-прежнему чист.
Малко потряс Фелипе. Мексиканец что-то проворчал, но не сдвинулся с места. Малко пришлось схватить его за плечи и как следует встряхнуть. Только после этого полицейский открыл глаза, встал и сделал несколько нетвердых шагов по комнате.
«Да он же смертельно пьян!» — подумал Малко, однако алкоголем от Фелипе не пахло.
Полицейский снова сел за стол. Глаза его были широко открыты, но он, казалось, не видел своего собеседника.
— Фелипе, в чем дело? — крикнул Малко. — Где Боланос?
Полицейский непонимающе уставился на него.
— Скотина он, — последовал ответ. — Скотина.
Малко встревожился:
— Что он вам сделал?
Фелипе стукнул кулаком по столу.
— Моя жена, ему нужна моя жена! Но я убью его, если увижу, что он вертится вокруг нее!
— Погодите, кому это нужна ваша жена? — не отставал Малко.
Полицейский вдруг странно оживился и снова хлопнул по крышке стола, глядя на Малко большими немигающими глазами. Затем погрозил ему пальцем:
— Я молчу, хомбре, но я все замечаю! За последние полгода я трижды ездил в Тампико, хотя мне было там совершенно нечего делать. Я знаю — он хочет меня отослать, чтобы я не мешал ему встречаться с ней. У него много денег, красивая машина. Он считает, что может запросто окрутить любую женщину... Но моя жена не такая, сеньор! Нет, только не она!
Он немного помолчал.
— Знаете, что я сделал в последний раз, прежде чем уехать в командировку? Если бы он дознался об этом, то сразу бы меня уволил! — Он доверительно наклонился к Малко: — Я набросал сахара в его бензобак. Говорят, он психовал целый час... Еще бы: всемогущий капитан Эрреро из «полиция эспециале» — и стал жертвой хулиганов... Я ехал и смеялся. Механик два дня прочищал бензопровод...
Фелипе умолк, предаваясь этим приятным воспоминаниям. Глаза его смотрели все так же странно. Полицейского накачали наркотиками! Но кто и когда?! Предполагаемые сообщники Боланоса, должно быть, имели в управлении своих разведчиков, если ухитрились нейтрализовать полицейского в его же кабинете и беспрепятственно забрать арестованного.
Фелипе продолжал говорить сам с собой. Он подозвал Малко и указал ему куда-то в угол комнаты:
— Посмотрите, сеньор, какая она красивая!
В указанном направлении не было ничего, кроме грязной стены с висящим на ней прошлогодним календарем. Фелипе восхищенно забормотал:
— Лик святой девы, а тело, сеньор, какое тело! Господь не пожалел на него своих стараний. Посмотрите, какая осанка, какая походка... Это богиня, а не женщина! А волосы...
Малко не на шутку забеспокоился. Боланос исчез, а Фелипе был не в своем уме. Ну и денек... Малко решил проделать эксперимент. В свое время он читал о латиноамериканских наркотиках.
— Идемте, — властно сказал он Фелипе.
Мексиканец послушно встал и пошел за ним. В послеобеденное время коридоры «Секуритад» были пусты, и до самого выхода они не встретили ни души.
Напротив управления располагалось кафе.
— Переходим улицу, — сказал Малко.
— Си, сеньор, — покорно отозвался Фелипе. Если бы Малко его не поддерживал, он неминуемо попал бы под машину. Фелипе двигался как безвольный автомат.
В кафе Малко ожидал приятный сюрприз: там сидели оба «пистолерос», уплетавшие лепешки с зеленым соусом. Увидев Малко и Фелипе, они вскочили и сняли шляпы. Фелипе посмотрел на них, не узнавая.
— Наркотики, — пояснил Малко. — Помогите мне привести его в чувство.
Полицейские переглянулись. Первый изрыгнул поток мексиканских ругательств, от которых могла бы рухнуть церковь. Второй мгновенно выскочил на улицу в надежде перехватить Боланоса, но быстро понял, что опоздал.
Первый достал из кармана пузырек с белым порошком, растворил щепотку в стакане воды и заставил Фелипе выпить.
Результат не замедлил сказаться: Фелипе сделался белым, как покойник, затем позеленел, покраснел и ухватился за стойку бара. Его сильно вырвало желчью, он снова позеленел, прохрипел что-то невразумительное и, содрогаясь, повалился на пол.
Один из полицейских сочувственно кивнул головой и сказал Малко:
— Это очень сильное лекарство от многих болезней. Когда выпьешь лишнего, тоже помогает. Хотите попробовать? — и он протянул пузырек Малко.
— Нет уж, спасибо, — ответил тот.
Действительно, вид Фелипе отбивал всякую охоту лечиться. Полицейский напоминал эпилептика в самый разгар припадка. Испуганный хозяин кафе наблюдал за этой сценой, не решаясь вмешиваться: «пистолерос» пользовались здесь заслуженным уважением.
Наконец Фелипе начал оживать. Полицейские помогли ему подняться на ноги, усадили за стойку, отогнав двух-трех посетителей, с материнской заботливостью вытерли пену с губ и поставили перед ним чашку горячего черного кофе.
Он икнул и произнес:
— Где этот сукин сын? Я его убью...
«Ну вот, опять началось...» — подумал Малко. Однако теперь полицейский был уже в порядке. Ухватив первого помощника, за галстук, он разразился индейскими проклятиями. Тот молчал, лишь усы его слегка вздрагивали от стыда.
— Ничтожество! — орал Фелипе. — Предатель! Я тебя отправлю обратно в деревню! Лучше бы ты оттуда и не уезжал. Или поставлю на перекрестке, собака!
— Виноват, хомбре, — пробормотал «пистолеро».
— Пошли вон! — крикнул Фелипе. — И без него не возвращайтесь. Пока не приведете, денег получать не будете!
Не дожидаясь повторного приказания, они мигом исчезли. Похоже, Хосе Боланосу было суждено окончательно потерять покой... Малко начинал кое-что понимать, но решил все услышать своими ушами.
— Итак, что случилось? — спросил он.
Полицейский сжал кулаки.
— Во всем виноваты эти идиоты. То была только первая часть допроса — чтобы запугать Боланоса. Я велел подсыпать ему в пиво наркотик, который мы часто используем: мецкаль. Он вызывает галлюцинации, но главное — парализует волю. Боланос ответил бы на все мои вопросы...
— И что же?
— Они перепутали стаканы! Я выпил пиво с наркотиком и уснул, а Боланос сбежал. Причем я приказал этим двум болванам стоять за дверью, а они пошли сюда делать ставки на петушиных боях... Это вы меня нашли? Я что, спал?
— Да, — подтвердил Малко. — Спали. — Он не стал говорить, что мексиканец невольно посвятил его во все секреты своей супружеской жизни. К чему бередить душевные раны?
— Боланос пропал, а я опозорен, — простонал Фелипе. — И у меня так болит голова, что я вообще ничего не соображаю.
Он отхлебнул кофе. В этот момент на пороге появились сияющие помощники.
— Поймали? — вскричал Фелипе. — Святая Богоматерь, дайте я вас обниму.
— Поймали, сеньор капитан, — в один голос ответили они. — Он в машине.
— Давайте его сюда!
Они по-прежнему радостно покачали головами, и тот, что помоложе, размашисто провел большим пальцем по горлу, разбив попутно три кофейных чашки:
— Не получится, капитан...
Малко и Фелипе бросились на улицу. Напротив кафе стояла ободранная машина «пистолерос». На заднем сиденье скорчился мертвый Хосе Боланос, чье горло было перерезано от уха до уха...