– Мисс Лим сейчас придет, – объявила старая служанка, беззубо улыбнувшись. Она удалилась, семеня, на веранду, оставив Малко одного в холле, обставленном китайскими комодами.

Дом Тонга Лима напоминал рекламный плакат колониальных времен. Паркетный пол блестел, на белых жалюзи не было ни соринки, бананы в саду выстроились в ряд, подрезанные с миллиметровой точностью. Дом прятался в конце извилистой аллеи, выходящей на Тенглин-роуд, но снаружи доносился лишь щебет птиц.

Раздались едва слышные шаги. Малко обернулся. Перед ним появилась молодая китаянка, одетая в белую блузку и плиссированную юбку. Ее прыщеватое и круглое лицо с таким узким разрезом глаз, что их почти не было видно, выражало вежливое удивление. Она держала в руках визитную карточку Малко.

– Господин Линге? Я Маргарет Лим.

Он нарочно не позвонил по телефону, рассчитывая на эффект внезапности. Малко улыбнулся.

– Я рад встретиться с вами, – сказал он, – Я журналист и готовлю большую статью о вашем отце.

При слове «журналист» круглое лицо посуровело и улыбка исчезла. Маргарет Лим сделала несколько шагов по направлению к веранде, окружавшей дом, где было подвешено несколько клеток с птицами. Потом она принужденно рассмеялась.

– Но для этого надо говорить с моим отцом, а не со мной. Он будет наверняка рад встретиться с вами.

– Он у себя?

Маргарет вежливо улыбнулась.

– Я точно не знаю. У моего отца много дел, он бывает в разных местах. Там, на работе, должны вам сказать.

Потихоньку она все больше отступала, чтобы побудить Малко выйти из холла. Он сделал вид, что не заметил этого.

– Мисс Лим, – сказал он. – Вот уже неделю я тщетно разыскиваю вашего отца. Вы не могли бы мне сказать, где он сейчас находится?

Молчание продолжалось целую вечность. Маргарет Лим быстро заморгала, шокированная столь прямым вопросом, и пробормотала:

– Но я не знаю. Я не все время бываю здесь. Я работаю... Я думаю, что...

– Как давно вы его видели в последний раз? – продолжал Малко. – Час назад? Неделю? Месяц?

Маргарет Лим рассмеялась. Это был принужденный смех по-азиатски.

– Я не могу вам сказать. Возможно, прошло несколько дней. Но здесь нет ничего удивительного. На работе, в его офисе, вам должны...

Она лгала столь откровенно, что становилось неловко.

– Мисс Лим, – сказал Малко. – Я приехал из Соединенных Штатов специально, чтобы встретиться с вашим отцом. Я хотел бы, чтобы вы помогли мне.

Поведение молодой китаянки резко изменилось.

– О, мне очень жаль! Но я попытаюсь вам помочь. Я не знала, что вы приехали издалека. Вы не хотите позавтракать со мной? Я расскажу вам об этом.

– С удовольствием, – сказал Малко, удивленный такой неожиданной переменой.

Это был успех. Но тотчас же его затопил поток слов. Маргарет села напротив пего в большое плетеное кресло и выложила целую гору туристической информации о Сингапуре. Она прервала свой рассказ только для того, чтобы по-малайски отдать распоряжение вновь появившейся служанке. Через полминуты у входа в дом остановился черный «мерседес». Маргарет Лим поднялась.

– Я беру вас с собой. А потом шофер отвезет вас к вашей машине.

Они сели на заднее сиденье. «Мерседес» мягко тронулся и покатил по улице Риддлей-парк.

Маргарет Лим продолжала говорить, не умолкая и непринужденно выкладывая массу всяческих сведений о Сингапуре. Но в ее глазах было выражение паники, и мелкие капельки пота блестели над ее верхней губой.

Казалось, ее что-то сильно тревожит. Воспользовавшись паузой, Малко спросил:

– Кстати, скажите, есть ли крокодилы в Сингапуре?

Маргарет Лим охотно ответила:

– Разумеется. Есть несколько крокодиловых ферм. Их разводят ради кожи и мяса.

– Мяса? – переспросил пораженный Малко.

Маргарет понимающе рассмеялась.

– Но людям не говорят, что это мясо крокодила! Его продают в Индонезии.

Малко продолжал свою тему.

– А кроме этих ферм, есть ли крокодилы в Сингапуре на свободе?

Маргарет казалась обиженной.

– Мы живем не в первобытной стране! В Сингапуре уже нет диких зверей. Да и откуда им взяться? Это очень маленькая территория.

Малко не настаивал. Загадка становилась все более запутанной. «Мерседес» замедлил ход и остановился у нового небоскреба. Индиец в тюрбане бросился навстречу и открыл дверцу с выражением крайнего подобострастия, чуть ли не подметая бородой тротуар. Маргарет вышла, выпрямилась во весь свой небольшой рост и гордо объявила:

– Вот мой отель! 350 номеров, бассейн и четыре ресторана.

Ей можно было дать не больше двадцати трех лет. Малко улыбнулся, забавляясь этой детской гордостью.

– Действительно ваш?

– Папа мне его подарил, – призналась молодая китаянка, – когда мне исполнился двадцать один год.

Еще одна особа, которой голод явно не угрожал. Малко понимал, почему столько людей заботились о спокойствии господина Лима. Человек, который дарит дочери ко дню рождения гостиницу, заслуживает, конечно, всяческого уважения... Сквозь толпу почтительно кланяющихся служащих их провели в ресторан – большой непривлекательный зал, украшенный позолоченными драконами.

– Мы здесь позавтракаем, – объявила Маргарет Лим. – Отец, может быть, присоединится к нам позднее.

* * *

Малко не успевал жевать, так туго был набит его рот. Это была не еда, а обжорство. Вокруг стола кружил настоящий балет официанток с подносами. На каждом было по несколько блюд. В китайских ресторанах к завтраку не полагалось раскладывать меню. Блюда подавались на тарелках разного размера, что облегчало расчет с клиентом. Маргарет подгоняла официанток короткими сухими распоряжениями. Когда тарелка Малко оказывалась переполненной, она накладывала и себе, ловко орудуя своими палочками. Она следила за тем, чтобы рот Малко был постоянно полон и он не мог, следовательно, задавать вопросы. Посмеиваясь она обмакивала какие-то аппетитные кусочки в одну из бесчисленных соусниц, усеявших стол, и, подняв их палочкой, подавала прямо в рот Малко!

Тому удалось наконец вымолвить фразу:

– Вы так кормите всех ваших друзей?

– Таков обычай, – ответила Маргарет Лим. – Надо, чтобы гость ел.

Малко предпочел бы поменьше блюд и побольше информации. Одна вещь его поразила.

– Вы говорите с официантками по-английски, – заметил он. – Но все они китаянки, как и вы.

Маргарет рассмеялась.

– Но я едва говорю по-китайски! Я не знаю даже, как пишется мое имя. Я чувствую себя жительницей Сингапура, а не Китая. Они тоже.

Он внимательно посмотрел на эту ненастоящую китаянку. Если бы поменьше прыщей, она была бы довольно соблазнительной.

Поток блюд прервался так же внезапно, как и начался. На смену пришли горячие салфетки. Завтрак был окончен. Он не занял и двадцати минут. Китайцы предпочитают есть мало, быстро и часто. Малко проглотил, обжигаясь, последнюю чашечку супа, которую уже собирались уносить. Маргарет Лим украдкой взглянула на часы.

– У меня встреча с японцами, – объяснила она. – Это представители туристического агентства из Токио.

Малко вдруг понял, что Маргарет Лим ухитрилась за все это время ничего не сказать ему о своем отце.

– Я полагал, что мы должны были увидеться с господином Лимом? – заметил он.

– Иногда он заходит ко мне сюда, – ответила она. – Но теперь он уже не придет. Сколько времени вы пробудете еще в Сингапуре?

– До тех пор, пока не увижу вашего отца, – ответил Малко.

Снова в глазах молодой китаянки появилось выражение страха. Она принужденно рассмеялась.

– Дайте мне телефон вашего номера в гостинице, – сказала она. – Я позвоню, как только узнаю, где он находится. Вы не сказали мне, от какой газеты вы работаете.

Малко уклонился от ответа, использовав свою последнюю карту.

– Кстати, я думаю, вы знаете одного из моих друзей – Джона Кэнона, который работает в американском посольстве. Ваш отец хотел с ним встретиться некоторое время тому назад.

Ресницы Маргарет Лим заморгали так быстро, как крылья у колибри. На этот раз ей не удалось скрыть свое замешательство. Слова точно застряли у нее в горле.

– Нет, нет, – пробормотала она. – Это ошибка. Я не знаю этого человека. Наверняка ошибка. До свиданья. Я позвоню вам. Шофер вас отвезет.

Она уже входила в холл гостиницы. Вне себя от досады, Малко сел в машину. Он чувствовал себя в незавидной роли мячика для пинг-понга. Таинственный Тонг Лим был еще более недосягаем, чем когда-либо. Оставался Фил Скотт. Если он очнулся от той безумной оргии и если он еще помнит о своем обещании. После этой последней попытки Малко не останется уже ничего иного, как вернуться загорать в Таиланд.

* * *

– В 1945 году японцы подписали акт о капитуляции в этом здании, – торжественно объявил Фил Скотт. – Итак, чего вы добились?

Австралиец вновь обрел свой апломб. С хорошо начищенным медным браслетом, подтянутый, тщательно причесанный, с живым взглядом, он уселся в кресле и закурил сигарету.

– Ничего, – признался Малко.

Фил Скотт молча затянулся, глядя за окно, где внезапно пошел сильный ливень. Это были последние порывы муссона.

«Кэти-билдинг» высился в конце Орчард-роуд, подавляя своей коричневой массой старый серенький кинотеатр, специализирующийся на показе подделок под фильмы с Дракулой, Здание принадлежало вездесущей компании «Шау бразерс». Фил Скотт арендовал здесь два небольших кабинета. В первом восседала секретарша-малайка с тяжелой грудью и густыми черными волосами до пояса. По тому, как Фил Скотт поглядывал на нее, было ясно, что она не только печатает на машинке. Кабинет казался какой-то декорацией, словно здесь не совершалось никаких серьезных дел. Повсюду лежала пыль, почти не видно было каких-либо деловых бумаг. Никто не звонил. Секретарша принесла чай.

Фил Скотт снова стал нервничать. Он без конца поворачивал у себя на запястье медный браслет.

– Вы пытались найти папашу Лима? – спросил он.

Малко рассказал ему о своей встрече с Маргарет. Австралиец сухо рассмеялся.

– Маргарет – это настоящая машина для штамповки денег! Она думает только о деньгах. Об этом можно лишь пожалеть: у нее неплохие бедра, – добавил он в духе своей обычной галантности. – Но она рассказывала вам басни. Тонг Лим находится в Сингапуре, – закончил он уверенно.

Малко посмотрел в окно на огромный рейд с сотнями судов вдали, на горделивые небоскребы, поднявшиеся на Шентон-вэй, на суету Китайского квартала. Сингапур был городом, где легко спрятаться и откуда можно незаметно улизнуть. Каждый день десятки джонок спускались по реке Сингапур в сторону гавани. Практически никто их не контролировал. На первый взгляд, Сингапур казался городом без тайн, небольшой чистенькой диктатурой, где можно пить воду из крана, где чиновники невероятно честны и где смерть оказывается результатом только несчастных случаев, а не уголовных преступлений. Оазис чистоты и пуританства на продажном Дальнем Востоке. Маоизм без Мао.

Но существование таких людей, как Фил Скотт, обнажало трещину в этом чудесном фасаде. Ли Куан Ю покрыл остров лишь тонким глянцем пуританства.

Господин Лим, видимо, был частицей этой невидимой жизни, о которой Малко начинал догадываться.

– Откуда вы знаете, что Тонг Лим в Сингапуре? – спросил он.

Фил Скотт усмехнулся.

– Можете поверить мне на слово.

– Где же он?

– Не будьте наивны! Есть вещи, которые не афишируют. Это можно узнать. Но потребуются деньги.

Фил Скотт раздавил окурок в пепельнице.

– На кого вы работаете? Ваш трюк с журналистом – это липа. Вы не похожи на писаку. Я не хотел бы совершить оплошность и оказаться разрезанным на мелкие кусочки. У этих китайцев развитое чувство солидарности.

– Я не желаю Лиму ничего плохого, – ответил Малко. – Я хотел бы только с ним поговорить. Он пытался недавно вступить в контакт с некоторыми моими знакомыми.

– С Кэноном?

– Допустим, – сказал Малко. – Допустим, что это Джон Кэнон.

– Мне не очень нравятся такие истории, – заметил австралиец. – Когда имеешь дело с сингапурцами, то надо смотреть, куда ставишь ногу. Два года назад ваши дружки попытались заслать своего человека в местные спецслужбы. Это не понравилось. Парня вычислили и посадили в каталажку. Чтобы вызволить его, потребовалось три миллиона долларов. А они не захотели заплатить мне и трех тысяч...

– Не будьте таким пессимистом, – сказал Малко.

Хотя ни один из них не назвал ЦРУ, они хорошо знали, о чем идет речь. Малко пытался оценить Фила Скотта. Австралиец мог ничего не знать, а быть лишь мифоманом, стремящимся удержаться на плаву, подзаработать немного долларов для удовлетворения своих страстей.

Постучала секретарша, и в двери показалась ее внушительная грудь.

– Сэр, вас хотел бы видеть господин Лоо.

Фил Скотт взглянул на огромные наручные «Сейко» со множеством циферблатов и стрелок, призванных указывать все на свете – вплоть до приливов и отливов. Он сказал:

– У меня есть кое-какие дела с этим типом. Беседа может затянуться. Потом я отправлюсь в Джакарту. Но я займусь вашей проблемой. Только мне нужна гарантия. Что-то около 50 тысяч долларов.

– Это большая сумма, – заметил Малко.

– Сингапурских долларов, – поспешил уточнить Фил Скотт. – Вы мне дадите половину в виде аванса. Никто не поможет вам в деле с Лимом, кроме меня. Индийцы захотели бы вам помочь, но они ничего не знают. Китайцы знают, но не захотят. У меня же есть связи.

– Посмотрим, – сказал Малко. – Во всяком случае, сейчас я могу вам дать не больше 10 тысяч долларов.

Австралиец сделал вид, что колеблется, но затем с улыбкой согласился.

– А вы скряга. О'кей! Если вы хотите, чтобы я взялся за дело, отнесите деньжата Сани. Купюрами по 100 долларов. Она каждый день до пяти часов бывает в бассейне отеля «Мандарин».

Он поднялся. Пересекая второй кабинет, Малко увидел плохо одетого худощавого китайца, сидевшего на стуле.

Это был странный мир – темный, загадочный. Он почувствовал ту Азию, которую знал. Ему пришлось подождать в просторном холле здания, украшенном огромной бронзовой скульптурой. На улице шел тропический ливень, затемняя небо, но не освежая атмосферу.

Малко достал из своего атташе-кейса карту Сингапура и посмотрел, где находится Пунгол. Он захотел проверить одну догадку, которая не давала ему покоя. Через десять минут он ехал по Серангун-роуд за рулем своего «датсуна».

Здесь город был еще похож на прежний Сингапур. Множество мелких лавочек, товары, разложенные прямо на тротуаре, трехколесные велоколяски, оседланные старыми высохшими китайцами, рестораны на открытом воздухе. Малко спрашивал себя, не связана ли смерть Тана Убина с исчезновением Тонга Лима. И каким образом?

* * *

Челюсть защелкнулась с грозным клацаньем. Большая птица была мгновенно проглочена. Малко подавил в себе вспышку ужаса. Он едва уловил момент, когда пасть открылась и захлопнулась. Крокодил, который только что поймал птицу, едва повернув шею, стал снова неподвижен. Его сосед приблизился, и пасть первого открылась, обнажив нёбо без языка, неровный ряд зубов, острых, как бритвы. Полузакрыв глаза, аллигатор ждал.

Рядом с Малко молодой китаец, швырнувший птицу в ров, разразился веселым и жестоким смехом.

– Бросить еще одну, сэр? Он очень быстрый. Ну, как?

– Нет, спасибо, – сказал Малко. Он сунул пару купюр в руку китайца, который отошел в сторону. Автобус с японцами только что отъехал от крокодиловой фермы, и Малко остался один.

Солнце поджаривало десяток крокодилов, сгрудившихся в бетонной яме размером четыре на четыре метра, частично заполненной водой. Животные были набиты здесь, как сардины, большинство с открытой пастью, и все, казалось, дремали. У одного из них половина морды была откушена. Ни один не превышал в длину полутора метров. Ферма состояла из полудюжины таких ям и цеха, где предварительно обрабатывали кожу. Она находилась возле Пунгола, там, где нашли растерзанное тело Тана Убина.

Легко было свалиться в яму, ибо стенка не превышала одного метра. Теперь, когда крокодилы вновь стали неподвижны, уже не чувствовалось опасности, и оттого атмосфера казалась еще более зловещей. Словно и не было этой птицы. Китаец с деньгами в руках посматривал на Малко. Он, видимо, был совершенно лишен какой-либо чувствительности. Малко вдруг представил себе, что с человеком могло бы произойти то же самое. Если свалиться в ров, то смерть наступит через несколько секунд. Это было бы все равно, что попасть в дробильную машину. Он повернулся к китайцу, скрывая свое отвращение.

– Здесь никогда не было несчастных случаев?

– Никогда, сэр.

Видя, что долларов больше не получить, китаец направился в сторону дубильного цеха.

Малко вышел с фермы и сел в свою машину. Зона, где нашли тело журналиста, начиналась здесь. Вдоль узкой дороги тянулись редкие джунгли, чередуясь с языками болота, переходящего в рисовое поле.

Малко приблизился к краю болота, проехал сотню метров и вышел из машины. Его поразила одна вещь. Берег был крутым, без травы. Крокодил не мог ждать на поверхности воды, ибо здесь было слишком глубоко. Пока он взбирался бы на берег, Тан Убин наверняка заметил бы его...

Трогаясь с места, Малко увидел, что китаец с крокодиловой фермы вышел на дорогу и наблюдает за ним. Он доехал до рисового поля, где крестьянин сажал рис.

– Скажите, здесь нет крокодилов? Китаец взглянул на него удивленно. Потом махнул рукой в сторону фермы.

– Крокодилы там...

Малко повторил свой вопрос:

– Здесь нет крокодилов? Не было несчастного случая?

Тот рассмеялся и вновь нагнулся к своему рису, даже не ответив. Задумавшись, Малко вернулся к машине.

Смерть Убина представлялась все более странной. Почему сингапурская полиция делает вид, что верит в несчастный случай?

Он направился в сторону города, полный решимости прояснить эту загадку. Ему вдруг неудержимо захотелось вновь заглянуть на Риддлей-парк.

* * *

Малко остановился возле двух автомобилей, стоящих у белого крыльца, и огляделся. Это были два «мерседеса». Свою машину он оставил на Тенглин-роуд и прошел пешком по пустынной аллее Риддлей-парка. «Роллс-ройса» Тонга Лима нигде не было видно. На втором этаже дома горел свет, внизу было темно.

Он прошел вдоль крыльца и завернул за угол. За домом было пусто, и Малко вернулся.

В тот момент, когда он поравнялся с двумя «мерседесами», позади него раздался легкий треск. Он мгновенно обернулся, и кровь застыла у него в жилах.

Широко раскрыв глаза, расставив ноги и нагнувшись вперед, Маргарет Лим навела на него парабеллум, который держала двумя руками. Сжав губы, опустив подбородок, она готова была выстрелить.