Сидя верхом на балюстраде, Малко уже готов был спрыгнуть на крышу обгоревшего автобуса, когда сумка с кольтом соскользнула с плеча и, глухо стукнув, упала на пол галереи. Он тихо ругнулся:
— А, ч-черт!
Пришлось перелезать обратно. Быстро нагнувшись, он подобрал сумку и, взглянув в сторону лестницы, увидел силуэт человека с мешком.
Единственный выход: спрятаться в любой из комнат.
Толкнулся в ближайшую дверь. Заперта на ключ. Соседняя открылась легко, и он влетел в нее. В свете желтоватой лампы он увидел широкую тахту и силуэт женщины, одетой в розовое. Это была Амарджит! Поджав ноги, она преспокойно читала. Комната была пуста: только ложе, да узелок в углу. Она поднялась с радостной улыбкой:
— Опаздываете. Я уже начала беспокоиться, не случилось ли что-нибудь.
А у него еще пульс отбивал не меньше ста шестидесяти ударов в минуту. Она порывисто прижалась к нему, но тут же отпрянула. Вместо сари на ней были узенькие брючки и длинная блуза из такого прозрачного шелка, что она казалась обнаженной.
— Разве вы в этой комнате разместились? — с удивлением спросил Малко.
— Меня попросили поменяться. Пришлось согласиться: почтенный старец-сикх захотел остановиться именно в моей комнате из-за номера, благоприятствующего ему...
— А «тика»?
— Я не решилась: уж очень бросается в глаза. Не хотелось привлекать внимание... Надеялась услышать, как вы идете.
— А в остальном все в порядке?
— Все отлично. На этаже есть еще три-четыре женщины, никаких вопросов мне не задавали. Присаживайтесь...
Присесть можно было только на тахту, покрытую простыней сомнительной чистоты и сложенным вчетверо одеялом.
Малко все еще прислушивался к звукам, долетающим снаружи. Видел ли кто-нибудь, как он вошел в комнату женщины? Она нерешительно попросила его:
— Побудьте со мной, мне одной страшно. Здесь все во власти храма. Если они что-нибудь заподозрят...
Она не закончила фразу, но Малко знал, что она имели в виду. Фанатики сикхи не откажут себе в удовольствии подвергнуть пыткам и женщину... Он собирался ответить, как вдруг погас свет. Они замерли. Снаружи доносились мужские голоса; вновь прибывшие спорили о чем-то и никак не могли угомониться. Сейчас не высунешься...
— Надо немного подождать, — шепотом сказала Амарджит. — Какая-нибудь авария. Я включу музыку...
Она достала магнитофон на батарейках и включила его. Тотчас комната наполнилась высокими и мелодичными звуками песнопений. Так читалась Священная Книга. Амарджит повернулась к Малко:
— Расскажите о себе. Кто вы?
— Современный самурай, — ответил он. — Знаю, что это не модно...
— Вовсе нет, — возразила она. — Наоборот...
Они говорили вполголоса, и музыка заглушала их слова. Она попросила объяснить, почему он стал работать на ЦРУ, рассказать о выполненных им заданиях.
И он ей рассказал о своем замке, об Александре, о своей бесконечной игре со смертью, в которой он то и дело рисковал жизнью, отчасти из верности принципам, отчасти из материальных соображений, чтобы жить подобающе своему званию.
— Вы многих убили? — спросила Амарджит.
— Нет, старался избегать этого. Я терпеть не могу насилия, но живу в мире насилия и порой вынужден защищаться. Но всегда глубоко уважал человеческую жизнь.
Они помолчали. С галереи вновь послышались голоса.
— Никак не выйдешь. Придется еще немного подождать, — сказала Амарджит. — Отдохните.
Малко откинулся на жестком ложе, положив голову на сложенное одеяло. Комнату озарила короткая вспышка спички, и в воздухе распространился пряный запах: это. Амарджит зажгла сандаловую палочку.
Говорить ни о чем не хотелось. Мысли его витали где-то далеко. Незаметно он погрузился в приятное забытье.
* * *
Что-то теплое прижалось к его губам, и он очнулся. Он не сразу сообразил, что это был медленный и властный поцелуй Амарджит.
Малко открыл глаза. Света все еще не было, но голоса на галерее умолкли. По-прежнему звучала музыка. При свете сандаловой палочки он увидел, что Амарджит стоит перед ним на коленях.
Протянув руку, он ощутил не шелк, а ее теплое тело.
Свою блузку она сняла. Он погладил длинные и упругие соски, затем взял в ладони ее грудь, теплую, гладкую и тяжелую. Попытался опустить руку ниже, но наткнулся на пояс облегающих брючек.
— Тише, — шепнула Амарджит, губами касаясь его рта. — Мы займемся любовью, но на мой манер.
— А как это? — спросил он, обнимая ее за талию.
От ее кожи исходил такой же аромат, как от сандаловой палочки.
— Мы будем следовать тантрическим правилам, — сказала Амарджит, — контролировать и сдерживать себя. Продлим удовольствие и познаем радость только на рассвете.
— Ты думаешь, я смогу? — спросил заинтригованный Малко.
— Если постараешься, сможешь, — ответила она. — А я помогу тебе. Мне вовсе не хочется, чтобы мной овладевали за несколько минут, как девками с Фолкленд-роуд.
— Я постараюсь, — пообещал Малко.
Амарджит приблизила губы к его уху:
— Если я в тебе разочаруюсь, ты ко мне никогда больше не прикоснешься.
Назойливая, томная музыка придавала атмосфере еще большую чувственность. Легкие пальцы Амарджит, едва прикасаясь, пробегали по всему его телу, и он не сразу осознал, что, умело возбуждая его смелыми ласками, она успела раздеть его и принялась нежно массировать.
Лишь через полчаса она позволила ему снять с нее одежду. Тут уж и он, в свою очередь, стал ласкать ее тело. Кровь пульсировала в его чреве, и он еле смог сдержаться, когда его рука проникла меж ее ног. Там было горячо и влажно. Она затрепетала, да так сильно, что он решил, будто наступила кульминация. Но внезапно она успокоилась. Он почувствовал, что живот ее втянулся, и она напрягла все мышцы, контролируя себя, чтобы продлить удовольствие. Пальцы ее вцепились в затвердевшую плоть. Она прошептала:
— Тверд, как мрамор Тадж-Махала.
Малко изнемогал и мучительно ожидал, когда он сможет овладеть этим распростертым перед ним телом. Но каждый раз, когда он пытался сделать это, Амарджит отстраняла его.
— Подожди.
Она покрывала его поцелуями, ее язык жалил, как кобра, и словно вызывал в нем электрические разряды. Наконец она приникла губами к низу его живота, и Малко невольно издал отрывистый стон. Он приподнялся всем телом, предчувствуя наслаждение. Но эта чертовка Амарджит отвела голову, и напряжение ослабло.
Ласки ее стали нежнее и спокойнее. Взяв его руку, она положила ее себе на низ живота, словно хотела показать, что она тоже с трудом сдерживает себя.
Постепенно желание вновь стало нарастать. Он забыл про все опасности, подстерегавшие его за дверью, про лежащий рядом пистолет, про сикхов и про ЦРУ. Рот Амарджит опять стал живым и шелковистым вместилищем. С глухим стоном он прижал к себе ее голову.
И тотчас же ее безжалостные пальцы крепко сдавили его отвердевшую плоть у самого основания. У Малко буквально искры посыпались из глаз.
— Будь умницей, — прошептала она, — еще не время.
Сердце бешено колотилось в его груди. Амарджит, по-видимому, почувствовала, что ей удалось довести его до предела. Тогда она легла на него всем телом, сплетая пальцы их рук. Ее язык слегка коснулся его рта, и губы их соединились. Опершись на локти, она стала медленно водить то влево, то вправо свою грудь, касаясь ею груди Малко. Потом, согнув колени, она плотно прижалась к нему низом живота и начала, не торопясь, раскачиваться вперед-назад.
Это было дьявольское испытание. Поработав руками и ртом, она пустила теперь в ход свое тело.
Обняв ее за бедра, Малко попытался перевернуть ее под себя, чтобы, наконец, расправиться с ней по-мужски. Но она воспротивилась.
— Подожди, — шепнула она. — Все получится само собой.
Малко решил стоически выдержать и эту восхитительную пытку. Он взял в ладони груди Амарджит, зажимая между пальцами соски, и по участившемуся дыханию ее понял, что она испытывает такую же блаженную муку.
Прильнув к нему, она прекратила свои ласки. Часа два прошло с тех пор, как они начали эту дьявольскую игру, а он так и не овладел ею. С ума сойти!
И опять он почувствовал, что вот-вот изойдет. Внезапно Амарджит овладела его ртом и выдала ему глубокий и долгий поцелуй. Обхватив ее тонкий стан, он прижал ее к себе. Казалось, он прожжет ей живот своим горячим штыком. Она прервала поцелуй и приказала:
— Раскрой меня всю руками. Всю раскрой.
Он повиновался. Скользнув пальцами по низу ее живота, он проник во влажное нутро. Амарджит тихо постанывала, но не сдавалась... Она снова взяла его руки в свои, и они замерли совершенно неподвижно, упиваясь поцелуем.
Затем он почувствовал, как она, словно змея, поползла по нему. Затаив дыхание, он наслаждался прикосновением ее горячей и влажной плоти, и тут он ощутил ее в полную силу.
Медленно приподнявшись, Амарджит раскинула руки и села на него.
Обхватив ее бедра, он попытался прижать ее, чтобы войти глубже.
— Стой! — шепнула она, и в голосе ее была мольба.
Взяв его руки в свои, она склонилась к нему и повелительно произнесла:
— Теперь не шевелись. Мы прошли часть пути, но самое трудное впереди.
Ничего себе...
Малко чувствовал, что он на грани изнеможения. Ощущение мучительное и в то же время неописуемо восхитительное. Никогда бы не подумал, что Амарджит так сексуальна.
А она по-прежнему оставалась неподвижной, не выпуская из себя то, что в нее вошло. И тут Малко чуть не закричал от наслаждения: внутри нее все мускулы пришли в движение... Словно бархатистое прикосновение крыльев бабочки... Глухо застонав, он обхватил бедра Амарджит и повалил ее, чтобы, наконец, овладеть ею.
Тотчас мускулы сжались с невероятной силой, пресекая все намерения Малко и прервав начинавшийся экстаз.
— Нехорошо, — недовольно проговорила она в темноте, — придется все начинать сначала!
Танталовы муки...
Они вернулись в прежнее положение. Затем она опустилась на него, и внутренние мускулы ее вновь заработали. Прильнув к нему всеми клеточками своего тела и взяв его за руки, она стала понемногу добавлять к внутренним движениям легкое колыхание бедер. Но стоило ей почувствовать прерывистое дыхание Малко, как она останавливалась. И он, весь в поту, казалось, жил одним сладостным порывом.
— Великолепно, — прошептала она. — Если бы ты знал мои ощущения...
Теперь они лежали совершенно неподвижно. Упругие ее мышцы сокращались в ритме биения его сердца, постепенно успокаивая его. Потихоньку, незаметно, ритм ускорялся, и восхитительная пытка возобновлялась.
А время шло. Чтобы отвлечься и отдохнуть, он стал прислушиваться к тишине. Ночь была тихая, не то что в Дели. Ни звука, ни шороха. Магнитофон давно умолк. Внезапно он почувствовал, что желание прошло. Он продолжал гладить ее шелковистую кожу, но уже довольно безразлично. По-видимому, Амарджит поняла это и вновь пришла в движение.
Очень быстро страсть вновь пробудилась в нем и с еще большей силой.
— Теперь, — сказала она, — когда я скажу, ты возьмешь меня, как захочешь.
Она поцеловала его, чуть приподнявшись, чтобы он мог ласкать ее грудь. И он сладострастно погрузил пальцы в упругое и нежное тело.
Он с ума сходил от этого живота, что ходуном ходил над ним. На этот раз, когда он приподнялся, Амарджит покорно скользнула вниз и, лежа на боку, ждала, когда он примет последнее решение... Согнув ногу, он коленом раздвинул ее ноги и опять овладел ею.
Со стоном она помогала его усилиям.
Он, казалось, хотел разломить ее пополам, а она отдавалась ему без остатка.
Но вот он почувствовал приближение развязки и понял, что не сможет ею овладеть так полно, как ему хотелось бы. Руки его впились в бедра юной женщины, и он почувствовал невероятное блаженство. И в этот момент Амарджит резко вскрикнула и глубоко вздохнула. Внутри нее все судорожно сжалось, продлевая его наслаждение. Ему показалось, что над ним разверзлось небо.
Не понимая, что с ним происходит, Малко откинулся на постели и тотчас уснул, ибо вся его энергия ушла в это последнее и небывало прекрасное мгновенье.
* * *
Внезапно Малко проснулся от запаха сандалового дарена. Комнату освещало лишь пламя сандаловой палочки. Стоя на коленях, над ним склонилась Амарджит. На ней было хлопчатобумажное сари. Она улыбнулась ему.
— Скоро четыре, — сказала она. — Тебе лучше уйти пораньте.
Он быстро оделся, проверил, дослан ли патрон в ствол кольта. Она с любовью прижалась к нему.
— Если останешься подольше в Индии, я научу тебя искусству заниматься любовью. Если у тебя хватит терпения. Ты научишься сдерживать себя и будешь брать меня всеми способами, какими захочешь. Некоторые мужчины умеют контролировать свое извержение и распределять его по разным частям тела женщины.
Но это потом — в следующий урок...
Он бесшумно открыл дверь. Луна зашла, и тьма была полная. Амарджит слегка коснулась его губ своими.
— Будь осторожен! До вечера.
Спускаясь, он никого не встретил. Сторож спал с открытым ртом, обхватив пику ногами. Малко нырнул в темноту и скоро оказался на пустынных улицах Амритсара. Сделав несколько шагов, он наткнулся на какую-то черную массу, лежащую на тротуаре, и едва не упал.
Это была корова. Она недовольно замычала.
В отеле «Интернэшнл» все спали, и он тоже с удовольствием повалился в постель. Встреча с Кхалсаром Сингхом была назначена на вечер, значит, времени у него было предостаточно, в том числе и для выполнения «журналистских обязанностей».
* * *
Стоя неподвижно под синим небом, в котором кружились черные коршуны. Малко рассеянно слушал рассказ добровольного гида по Золотому Храму, описывавшего каждую царапину, нанесенную белому мрамору пулями и снарядами индусов.
Краем глаза он увидел, что к нему подходят три молодых сикха с черными бородами. Один из них, в оранжевой чалме и с ласковыми глазами, обратился к нему:
— Вы журналист, сэр?
— Да, — ответил Малко. — А в чем дело?
— Наш начальник хотел бы побеседовать с вами, — сказал юноша.
— А кто ваш начальник?
— Кулдип Сингх, председатель Федерации сикхских студентов. Он находится недалеко отсюда, сэр.
У Малко неприятно засосало под ложечкой. Ведь это Кулдип Сингх пытал и умертвил Лала Обероя...
Другой бородач, хмурый с виду, в розовом тюрбане и черных очках, встал за его спиной. Малко почему-то подумал, что вот так же, наверное, все происходило и с посланцем Алана Праджера.