Малко выскочил из своего «ниссана» и устремился к знакомой телефонной будке. Опять Луис Мигель сразу снял трубку и не дал Малко возможности вставить слово.

— Я пытался выйти, но они заблокировали вход в проулок. К тому же, там находится эта шлюха Херминия...

Вдруг поведение Баямо стало для Малко невыносимым.

— Я их видел, и Херминию тоже. Они ее, несомненно, притащили силой. Когда я встретился с ней сегодня вечером в «Тропикане», она была сломлена. Они ее наверняка страшно пытали, но она не дала ваш номер телефона. Иначе вы были бы уже в руках Ж-2... Поэтому я считаю, что вы должны ее скорее благодарить...

— Она им сказала, где я скрываюсь, — пронзительно прокричал кубинец. — Иначе их бы здесь не было...

— Никто не может сопротивляться пыткам, — отрезал Малко. — Вы это так же хорошо знаете, как и я. Хватит дискутировать. Вы хотите, чтобы я помог вам бежать? Да или нет?

— Но каким образом? — мрачно спросил кубинец. — Если только их поджечь.

— Нет. Они спят. Вы можете попытать судьбу. Я буду там через три минуты и остановлюсь на улице Ж., сразу после перекрестка. Я почти уверен, что они не увидят, как вы выходите. За время, которое им потребуется, чтобы развернуться, мы их опередим на два квартала. И нам недалеко ехать.

— А если они меня увидят?

— Я вмешаюсь, — сказал Малко. — Если же не увидят, я буду ждать в машине. У меня есть пистолет, который вы там забыли. Если я выйду из машины, я оставлю ключи от зажигания, а адрес написан на бумажке рядом с сиденьем.

Он повесил трубку и вышел из будки. В течение нескольких секунд у Малко было сильнейшее желание бросить Баямо. Он испытывал все большую антипатию по отношению к кубинцу. Это было животное...

Но в конце концов победило чувство долга. К тому же, ЦРУ не поймет состояние его души. Там решат, что он просто испугался.

Без Малко у Баямо не было никакого шанса выбраться с Кубы. Малко подумал о судне, ждущем в Кайо Ларго. Оставалось только три дня, и каждый час приносил новую трудность... Он вспомнил, каким легким представили ему это задание...

Малко подъехал к улице Ж. Он выключил мотор и продолжал двигаться на холостом ходу. Пистолет рядом с ним. Он ждал. Недалеко от него с глухим взмахом крыльев взлетела какая-то ночная птица. Малко отчетливо видел машину Ж-2. Дверцы были по-прежнему открыты. Он проехал еще несколько метров по травянистой обочине, затем остановился в углублении перед воротами, ведущими в сад заброшенного дома.

С минуты на минуту должен был появиться Луис Мигель. Никакого движения в машине Ж-2. Одуревшие от рома, четыре полицейских спали. Малко считал секунды. На следующем перекрестке оркестр исполнял салсу для последних танцующих. Танцевала вся Гавана. По крайней мере, приверженцы режима. Он вздрогнул, услышав шум в листве: это была лишь кошка. Наконец, в свете фонаря появился силуэт выходящего из улочки человека. Малко узнал массивные плечи Баямо и задержал дыхание. Кубинец прошел всего в нескольких метрах от машины Ж-2, затем снова нырнул в темноту.

Малко показалось, что его легкие враз лишились воздуха. Он открыл дверцу, чтобы выйти навстречу кубинцу. Через несколько секунд он будет вне опасности.

* * *

Херминия не спала. Во-первых, из-за непрестанной боли в ее искалеченных грудях, а во-вторых, потому, что на карту была поставлена ее жизнь. Они предупредили: если Баямо удастся от них уйти, они отыграются на ней. Чтобы придать больше убедительности своей угрозе, они приставили к Херминии ее мучителя «Сакамюэласа», к которому она была прикреплена наручниками. Каждый раз, когда его взгляд останавливался на ней, у Херминии пробегал мороз по коже. В тысячный раз она устремила свой взгляд в темную улочку, где днем раньше исчез Луис Мигель.

На этот раз силуэт, появившийся из темноты, показался ей оптическим обманом. Словно в столбняке, Херминия некоторое время колебалась, потом во всю силу своих легких закричала:

— Уходит! Уходит!

* * *

Крик Херминии прозвучал, как выстрел, в ушах Малко. Он еще продолжал его слышать, когда, пошатываясь ото сна, один из усачей выскочил из машины. Он стал вглядываться в окружающую его темноту, и тут раздался выстрел. Усач упал на колени, схватился за дверцу и опрокинулся. Только тогда Малко заметил Баямо с пистолетом в руках. Его лицо искажала злая ухмылка, обнажавшая белые зубы. Малко крикнул ему:

— Бегите! Сюда!

Казалось, кубинец был охвачен безумием. Вместо того, чтобы побежать к Малко, он двинулся к машине Ж-2.

Тот в которого он попал, лежал на земле. Другой появился из левой задней дверцы, но у него не было даже времени достать оружие. Луис Мигель хладнокровно всадил ему пулю в голову почти в упор. Он выстрелил еще раз, и полицейский рухнул на землю с пробитой головой.

— Луис Мигель! — вопил Малко.

Это было безумие. Кубинец решил устроить бойню. Тем временем третий полицейский выскочил из правой пеней дверцы и сразу же бросился на землю. «Эта перестрелка поднимет на ноги весь квартал, — подумал Малко. — Через несколько минут мы будем окружены. Необходимо остановить кубинца, иначе мы погибли».

Словно в кошмарном сне, он увидел, как Баямо обогнул тело одного из полицейских и заглянул внутрь «лады».

* * *

Фаусто Моралес так подскочил от крика Херминии, что стукнулся головой о крышу машины. Молодая женщина дергала за связывавшие их наручники. На какую-то долю секунды он испытал чувство глубокого удовлетворения. Его пытки достигли цели. Когда в конце вечера к нему привели Херминию, то при мысли о том, что она снова окажется в его руках, с молодой женщиной произошел страшный нервный припадок. Чтобы сделать ее более сговорчивой, он все-таки вырвал у нее своими щипцами один ноготь. Резким движением, чтобы она не слишком мучилась...

Херминия потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Фаусто Моралес с щипцами в руках наклонился к ней и с большой нежностью произнес:

— Красавица, ты будешь сотрудничать с нами. Твой империалист ускользнул от нас. Осталась только ты. Ты должна быть очень любезной, если хочешь продолжать танцевать в «Тропикане». Отведешь нас туда, где он скрывается. Если ты поможешь нам схватить его, то будешь свободна и вознаграждена. Если же он от нас скроется, ты пожалеешь, что появилась на белый свет.

Дрожа от страха, Херминия наобещала все, что угодно... И в результате она очутилась в этой машине, умирая от страха и моля бога, чтобы появился ее любовник. При виде Баямо Херминия ни секунды не размышляла. Весь вечер полицейские пили ром и ни о чем не заботились. Они ведь не рисковали своей шкурой...

* * *

Из машины Фаусто Моралес не сразу разглядел Баямо. Первый выстрел заставил его вздрогнуть. Он увидел, как зашатался его товарищ, и услышал глухой звук от удара тела о кузов. Инстинктивно он вырвал свой пистолет из кобуры и только тогда осознал, что скован с Херминией наручниками.

Охваченная истерикой, она вопила:

— Хватайте его! Хватайте его!

Один за другим раздались два выстрела. Полицейский, выскочивший из машины через заднюю дверцу, исчез из поля зрения, и Фаусто Моралес увидел массивный силуэт его бывшего коллеги, направляющегося к машине с оружием в руках. Полицейский, который сидел впереди, выскочил наружу и побежал, ища укрытия. Фаусто Моралес остался один с Херминией, которая как бешеная тянула цепочку от наручников...

Через заднее стекло он прицелился в приближающийся силуэт и выстрелил три раза подряд. Однако Херминия так дергала его, что пули, разбив стекло на мелкие кусочки, не достигли цели.

— Сиди спокойно! — рявкнул он на охваченную паникой Херминию.

Ничто, казалось, не могло остановить Баямо. Ища ключ от наручников, Фаусто Моралес лихорадочно рылся в своем кармане, одновременно колошматя что есть силы Херминию... Когда Луис Мигель подошел к дверце, Фаусто Моралес уже освободился от своей пленницы. В суматохе его пистолет упал на пол машины. Он подобрал его и выскользнул из машины.

Это было как раз в тот момент, когда Баямо заглянул в «ладу» с пистолетом в руке.

Вопя как сумасшедшая, Херминия скорчилась на середине сиденья.

Она тоже хотела убежать, но было слишком поздно... Пистолет Макарова выстрелил три раза. К счастью для Херминии, первая же пуля угодила ей в мозжечок, и она уже не почувствовала остальных.

С налитыми бешенством глазами Луис Мигель выпрямился, ища других противников. У него еще оставалось два патрона. Словно зомби, он повернулся и двинулся к месту, где должна была находиться машина Марка Линца. Он был уверен, что ему не вырваться с Кубы. Но, по крайней мере, продавшая его шлюха уже не сможет отправить его к праотцам.

Прижавшись к дереву, Малко с отвращением следил за бойней. Баямо был психопат! Сейчас он направлялся к Малко. Уцелевший полицейский — тот, который убежал из «лады», — появился вдруг между двумя машинами и прицелился в Баямо. Но тот мгновенно выстрелил в его сторону. Издавая ужасные вопли, полицейский покатился по земле с разбитым позвоночником...

С пистолетом в руках Луис Мигель продолжал идти. Вдруг перед ним вырос силуэт, направивший оружие в его живот. Это был Фаусто Моралес. Ни секунды не колеблясь, Луис Мигель направил свой пистолет в его сторону и нажал на курок. Но выстрела не последовало. Заело гильзу от предыдущего патрона. Сильным ударом по запястью Фаусто Моралес выбил оружие из рук Баямо. Затем с молниеносной быстротой он защелкнул на его руке пустой наручник.

— Рад снова видеть тебя, компаньеро! — с гнусной улыбкой произнес Фаусто Моралес.

Находившийся в нескольких метрах от них, Малко подавил ругательство. В конце улицы показались последние участники праздника.

Малко инстинктивно рванулся к двум бывшим коллегам. Фаусто Моралес заметил это и повернул голову. Теперь его пистолет был направлен на Малко. У того была лишь доля секунды, чтобы среагировать. Его палец дважды нажал на курок. Первая пуля задела шею Фаусто Моралесу, вторая попала в грудь. Он выпустил пистолет из рук и упал, увлекая за собой Луиса Мигеля.

Тщетно пытаясь оторвать наручник, Баямо яростно ругался.

— Быстро, — сказал Малко. — В машину!

Он объяснится с Баямо позже.

Вдвоем они дотащили обмякшее тело до «ниссана». Потом последовали отчаянные попытки поместить Баямо и Фаусто Моралеса сзади. Все это казалось Малко кошмаром. Словно помешанный, Луис Мигель избивал раненого рукояткой пистолета и всячески поносил его...

— Прекратите! — крикнул Малко. — Вы больны!

Малко проехал улицу Ж., потом два раза повернул. Вся служба Ж-2 уже должна быть поднята на ноги. Благодаря радио они могли непосредственно переживать драму...

Скоро они оцепят квартал... Если Малко не доберется до своего убежища, ему крышка.

Неожиданно позади показались приближающиеся фары. Если это полицейские, то он не сможет от них ускользнуть. Или он приведет их в дом Ракели, или они его схватят.