Глава IV. Приватизация середины 1990-х – бесплатно в руки бандитов и чиновников
Демократия в России закончилась, приватизация мелких и средних предприятий – тоже. Остались крупные, инфраструктурные, оборонные, нефтегазовые, градообразующие предприятия. Детища сталинской модернизации и первых пятилеток. И именно по ним был нанесен основной удар в 1994–1995 годах.
Идея была проста, схем было несколько. Основная проблема заключалась в том, что у «новых олигархов» не было денег, чтобы выкупить эти крупные предприятия по их реальной цене. Оценивать предприятия тогдашние чиновники и олигархи уже научились. Когда владелец крупного банка, желавший стать владельцем предприятия, начинал считать, сколько денег ему понадобится, чтобы выкупить это предприятие, он понимал, что ни у него, ни у его банка или его холдинга этих сумм попросту нет. А что делать, если нет своих денег? Их: а) можно обещать привлечь; б) можно занять у государства; в) можно занять у того же предприятия; г) можно попытаться не платить сейчас, только пообещать, а потом вообще не заплатить. В этом и состоят все схемы отъема государственного имущества, которые применяли тогдашние олигархи-банкиры. Тот период управления Россией народ точно назвал «семибан-кирщина». Его, в свою очередь, условно можно разделить на два периода – до выборов Ельцина и после. Почему – расскажу чуть позже.
А сейчас поговорим подробнее о некоторых персоналиях.
Михаил Ходорковский – в то время это прежде всего банк «МЕНАТЕП» и финансовая группа «МЕНАТЕП». Он тогда руководил комсомольским центром НТТМ (научно-технического творчества молодежи), а сама аббревиатура «МЕНАТЕП» означала «Межотраслевые научно-технические программы». Что такое центр НТТМ в 1980-е годы? Это возможность второй, третьей зарплаты от продажи своих разработок не государству, а другим, пока еще государственным предприятиям, но через юридическое лицо – центр НТТМ, который тогда брал определенный процент за свои услуги. То есть это возможность для предприятия получать дополнительные наличные деньги, что было очень важно в советской тогда еще экономике. Лаборатория в научно-исследовательском институте, в которой я работал младшим инженером в конце 1980-х годов, проводя один договор о научной работе (на государственном предприятии, используя государственную электроэнергию и государственные материалы) через центр НТТМ Красногвардейского района Санкт-Петербурга, платила ему за услуги 25 % от объема договора. Это не было банальной обналичкой, но многие бизнесмены начинали подобным образом. Будущие владельцы «Астробанка» Кирилл Смирнов и Юрий Деревянко тоже начинали как руководители центра НТТМ, кажется, Выборгского района, ну а с руководством центра НТТМ Красногвардейского района очень дружили тогдашние молодые демократы Михаил Маневич, Альфред Кох и их друг Андрей Мамонтович Прокофьев – в будущем соавторы концепции Ленинградской зоны свободного предпринимательства.
В общем, сначала возник центр НТТМ Фрунзенского района города Москвы, потом предприятие «МЕНАТЕП», потом банк «МЕНАТЕП». Банк «МЕНАТЕП» очень быстро, что называется, поднялся за счет интересного финансового трюка. Это был еще Советский Союз, это был еще 1991 год. Летом 1991-го молодые хозяева молодого банка «МЕНАТЕП» поняли, что надо собрать и привлечь в банк как можно больше денежных средств. Банковское законодательство тогда было еще слабое, с небольшими ограничениями, акционерное законодательство – тоже. Руководство банка «МЕНАТЕП» объявило тогда о масштабной продаже акций своего банка на астрономические суммы – сотни миллиардов тогдашних рублей. В чем трюк? Сейчас это сделать было бы нельзя, на фирму с небольшим собственным капиталом можно привлечь ровно столько же денег в форме акций. А банк «МЕНАТЕП» на десятки миллионов рублей привлек миллиарды. Фактически это были ничем не обеспеченные фантики. Но народ покупал эти акции – на тогдашнем фондовом рынке акций почти не было и словосочетание «акции банка “МЕНАТЕП”» звучало загадочно и привлекательно… Это был фактически обман покупателей акций – если бы Ходорковский уже тогда потратил все эти деньги, все равно покупатели акций не смогли бы себе ничего вернуть – выпуск акций не был ничем гарантирован.
Хочу напомнить, что примерно так же начинал Каха Бендукидзе – он зарегистрировал фактически «пустое» юридическое лицо «Концерн “НИПЕК”» с собственным капиталом в сотни тысяч рублей, а собрал миллиарды рублей, которые потом использовал для покупки на ваучеры стратегических предприятий – «Уралмаша» и «Ижорских заводов». Кроме этого, им были куплены предприятия военного судостроения. В последнее время в связи с этим возникли существенные коллизии – предприятие «Ижорские заводы» производит помимо прочего реакторы и другое оборудование для атомных электростанций. «Уралмаш» производит тяжелое вооружение, танки, а владеет всем этим гражданин Грузии, член правительства Грузии, которая напала на Южную Осетию в 2008 году. Представьте себе принадлежащий Круппу Кировский завод или принадлежащую «Сименсу» «Электросилу» в 1941 году.
Но вернемся к Ходорковскому. Еще одна его характерная черта – жестокость, о которой знали все крупные предприниматели. В 1994 году я работал в одном питерском банке, который тогда уже имел шестилетнюю историю. Это был первый кооперативный банк, его хозяева и руководители были уже тогда очень опытными бизнесменами. Осенью 1994 года возникла ситуация, когда для работы с так называемыми казначейскими налоговыми освобождениями – КНО, которыми Минфин тогда финансировал предприятия вместо реальных денег, нужно было открыть счет для учета КНО в банке «МЕНАТЕП», перечислить деньги оборонному предприятию и ждать от «МЕНАТЕПА», что он переведет КНО с депозитарного счета предприятия на депозитарный счет банка, в котором я тогда работал, в течение 5 дней. КНО покупались у предприятия с дисконтом, а потом предъявлялись Минфину для налогового зачета. Риск был в том, что на 5 дней непереведенные КНО «застревали» в депозитарии банка «МЕНАТЕП». Когда я сообщил об этом хозяевам банка, в котором работал, они мне сказали совершенно неожиданную для меня фразу: «Мы этим заниматься не будем». «Почему?» – «Потому что мы Ходорковскому не доверяем. Он жестокий человек, и бандиты у него отмороженные. Если он нас “кинет”, мы ничего сделать не сможем». Я не знал, что сказать, но оценку Ходорковского другими предпринимателями запомнил очень хорошо.
Сама ситуация с этими КНО тоже была достаточно показательна. Откуда взялись КНО? Опять-таки, от безысходности и безденежности. Внешний управляющий – МВФ – запретил Российскому государству увеличивать расходы урезанного бюджета. Но в Минфине тогда еще понимали, что промышленность финансировать надо. В отличие от сегодняшнего времени. Сейчас Минфин не финансирует развитие промышленности вовсе.
И придумали КНО – казначейские налоговые обязательства. Промышленные и оборонные предприятия получали их в оплату госзаказа. Вместо «живых денег». Это лучше, чем ничего: долговые обязательства государства сроком 1 год, под которые можно было получить кредит, а можно передать субподрядчикам или же заплатить ими налоги.
Или продать со скидкой каким-нибудь нефтяным предприятиям, чтобы они заплатили ими свои налоги. Скидки в среднем были примерно процентов 20, но доходили и до 40. То есть оборонные предприятия недофинансировались. Через некоторое время МВФ понял, что реальное финансирование оборонных предприятий все-таки происходит через КНО, и все эти схемы запретил. Вот и ответ на вопрос, кто тогда руководил нашей страной.
Следующая история с «МЕНАТЕПОМ» произошла в 1998 году. Тогда многие банки оказались перед финансовой пропастью – ранее они брали кредиты в валюте, активы держали в российских рублях, в том числе для скупки предприятий и игре на ГКО, а теперь после дефолта и резкого падения курса рубля нужно было возвращать подорожавшие в три раза кредиты в валюте. Многие хозяева банков попросту свои банки ликвидировали, переведя «вкусные» активы – кредиты, акции предприятий – в другие свои фирмы. Так рухнул «Инкомбанк» Виноградова, банк Смоленского – «Столичный банк сбережений», поглотивший незадолго до этого «Агропромбанк», банк Гусинского – «МОСТ-банк». Единственный банк, принадлежавший банкирам «семибанкирщины», который выстоял в 1998 году, был «Альфа-банк» Михаила Фридмана, который выплатил все долги до копеечки. А что «МЕНАТЕП»? На банке «МЕНАТЕП» висели очень хорошие активы – акции крупных предприятий, деньги. Ходорковский все перевел из рушащегося банка «МЕНАТЕП» на свое юридическое лицо – финансовую группу «МЕНАТЕП», а также на другой банк «МЕНАТЕП-Санкт-Петербург». Позже на заседании Государственной думы разбирался вопрос о погашении задолженности банка «МЕНАТЕП» перед вкладчиками на сумму 60 млрд рублей, то есть примерно на 2 млрд долларов.
Вот на какие деньги «кинул» Ходорковский простых людей в 1998 году! Один предприниматель имел счет в банке «МЕНАТЕП», на котором была сумма около 10 млн. долларов. Он поехал в Москву договариваться с Ходорковским, которого знал лично. При личной встрече Ходорковский ему сказал примерно следующее: «Я бы лично тебе деньги вернул, но мы, компаньоны, договорились, что возвращать ничего не будем. Извини». Я не пишу о бандитах, о захвате нефтяных фирм, об убитом мэре Нефтеюганска Петухове, о квартире режиссера Светланы Враговой. Я пишу о том, что сам слышал, о своих впечатлениях.
И «МОСТ-банк» Гусинского, и банк «СБС-агро» Смоленского тоже «кинули» своих вкладчиков в 1998 году. И «ОНЭКСИМбанк» Потанина – Прохорова – тоже.
Интересна история и покойного ныне «ОНЭКСИМбанка». О том, как из небольшого банка можно было тогда легким движением руки сделать банк-монстр, один из системообразующих банков. Все было очень просто. И Потанин, и Прохоров работали раньше в банках, накопив немного денег, они создали не один, а два банка – «ОНЭКСИМбанк» и «Банк МФК» («Международная финансовая компания»). Первоначально это были небольшие банки, и нужно было как-то увеличить их банковские показатели, увеличить их баланс.
Что придумали в начале 1990-х годов Потанин с Прохоровым? Один «свой» банк объявляет о выпуске своих акций на сумму, предположим, 100 млн. рублей и тут же дает кредит другому своему банку, тот на эти деньги покупает эти акции. Другой «свой» банк делает то же самое. Реальные деньги либо никуда не двигаются, либо «прогоняются» по кругу. В результате без всяких дополнительных затрат возникают два солидных банка с большим уставным капиталом и большим кредитным портфелем межбанковского кредитования друг друга. Через некоторое время Центральный банк сделки такого типа запретил, но дело было сделано – из двух небольших банков Потанин и Прохоров на бумаге создали монстра – два банка с большими нарисованными показателями.
После путча 1993 года, когда Ельцин захватил власть у выбранного российским народом парламента, у него были развязаны руки. Ельцин и его приспешники начали усиленно «клепать» под себя Конституцию, страна управлялась указами президента до выборов в новую Думу, где относительное большинство составили в итоге коммунисты, партия Жириновского ЛДПР тоже получила достаточно большое количество голосов, а так называемые «демократические», а на самом деле буржуазные партии получили минимумы миниморум. Народ начинал ненавидеть Ельцина и его клику. Экономические неурядицы продолжались. Экспортные возможности страны успешно перекрывались как Соединенными Штатами, так и европейскими странами. Свои министры тоже внесли лепту в уменьшение экспортного потенциала страны и разрушение промышленности. Богатейшая страна стояла чуть ли не на панели, выпрашивая деньги у Международного валютного фонда, других финансовых институтов и иностранных государств.
В 1993–1996 годах социальные расходы бюджета Ельцин и его клика старались не трогать, понимая, что России лишний социальный взрыв не нужен. Что оставалось? Либо эмиссия – увеличение количества денег в обращении, либо сокращение государственного заказа, в основном оборонного. Осуществлять эмиссию дополнительных денег МВФ России запретил, ставя этот запрет условием получения его займов. И ельцинские подручные начали сокращать госзаказ и оборонный бюджет. Так «чикагские мальчики», младшие научные сотрудники Гайдара и Чубайса, начали убивать российскую оборонную промышленность.
Надо заметить, что Центральный банк России и Министерство финансов все 1990-е годы вели очень странную монетарную политику. В стране катастрофически не хватало своих денег, нарастали неплатежи, рубль в расчетах заменялся американским долларом – а Минфин и Центробанк не печатали деньги, не проводили эмиссию, уменьшая уровень жизни населения, удушая его спрос на товары и тем самым губя российские предприятия.
