В половине одиннадцатого я подошел к воротам причала. Кристиансен, наш вахтер, выглянул из дверей своей сторожки:

— Вас спрашивал какой-то парень, мистер Маннинг. Он все еще крутится где-то здесь.

— Ладно. Спасибо и спокойной ночи.

Я не обратил особого внимания на его сообщение. Было уже слишком поздно, чтобы это было насчет работы. Я вошел под длинный навес, тянущийся вдоль пирса. Здесь царила чернильная темнота и было душно, как в бочке с сельдями. Впереди мерцали огоньки яхт и шверботов, стоящих на рейде. Я подошел к трапу, переброшенному с причала на барку, и тут вспомнил слова старого Кристиансена о том, что тут меня кто-то поджидает. Я оглянулся. Моя машина стояла у входа под навесом, никакой другой не было. Может быть, он уже уехал? Но тогда почему Кристиансен не заметил этого? Ведь он караулил единственный выход отсюда. Тогда я и не подозревал, что влезаю в ловушку.

И тогда я заметил его — тлеющий огонек сигареты внутри моей машины. Распахнулась дверь, и он вышел.

Это был боксер-коротышка. В тусклом свете сумерек я различил его напряженное лицо с глазами, горевшими жаждой схватки. Ленивым движением он раздавил окурок о дверцу моей машины.

— Я жду тебя, красавчик, — проронил он просто.

— О'кей, приятель, — ответил я еще проще. — Я однажды слышал об одной маленькой твари, которая всю жизнь ждала, чтобы кто-нибудь отправил ее ко всем чертям. Это была любимейшая сказка моего детства. Так вот, это не ты случайно?

И тут я вдруг увидел его в ту минуту, когда он прижимал Шенион, баззащитную, коленом и наотмашь бил по лицу. Дикая ярость захлестнула меня. Я обрадовался, что он пришел…

Я сжал кулаки и пошел на него.

Он не был новичком в своем деле. Он успел трижды ударить меня, прежде чем я достал его. Ни один из его ударов не причинил мне особого вреда, но все они были достаточно болезненными. Я был знаком с такими приемчиками. Он надеялся измотать меня, сбить дыхание, а затем уже без помех отделать меня, как бифштекс.

Скажем так: мои ответные удары не достигали цели. Они лишь заставляли меня терять равновесие, и он не упускал случая использовать это.

Его левый кулак снова коснулся моего лица. Я инстинктивно прикрылся, и тут же его правый кулак незамедлительно угодил в мое солнечное сплетение.

Я почувствовал, как у меня перехватило дух, но удар был довольно слабым и поэтому я сразу же восстановил дыхание.

Он что-то процедил сквозь зубы. И в тот же момент мой кулак врезался в его правый глаз. Но он, не обращая внимания на кровь, сделал выпад левой. Я схватил его за запястье и дернул на себя. Это было не совсем по боксерским правилам, и поэтому он был захвачен врасплох. Он резко выдохнул воздух, когда мой правый кулак с чавкающим звуком угодил ему в живот. Затем еще и еще… Все девяносто фунтов своего веса я вкладывал в эти удары.

Он попытался достать меня коленкой, но я отбросил его ударом в живот. Он мягко отскочил, автоматически сохраняя стойку. Он все еще был опасен, и теперь он двинулся на меня все с той же зловещей ухмылкой. Когда он подошел на близкое расстояние, я ударил его в нос, но он резко отклонился и мой кулак просвистел у него над головой. А он тем временем провел серию ударов и сбил у меня дыхание. В глазах у меня потемнело. Его тяжелый кулак взметнулся несколько раз, и кровь залила мое лицо. Он продолжал бить и бить… но я все еще держался на ногах. Я открыл глаза и сквозь пелену увидел его кулак, стремительно приближающийся ко мне. Я резко пригнулся и втянул голову в плечи. Он промазал, но сила инерции была настолько велика, что он упал, перевалившись через меня. Пока он вставал, прошло время. Это предоставило мне передышку, и я перевел дух. Затем я взглянул на него. Весь в пыли, с ободранными в кровь руками, он следил за мною взглядом убийцы. Ему нужно было только сохранить темп схватки — и я окажусь в его руках. Он отлично знал это.

Он находился в шести или восьми футах от края причала, спиной к нему. Я понял, что у меня больше не было шансов, кроме… Я прыгнул вперед и одновременно сделал выпад левой… и то, что должно было случиться, произошло…

Он отскочил назад, пытаясь уклониться от удара, наткнулся на ограждение, тянущееся вдоль причала, взмахнул руками и рухнул вниз, мгновенно исчезнув в темноте.

До меня донесся тупой звук, словно раскололась спелая тыква. Я бросился к краю причала и заглянул вниз в темную пропасть.

Баржа темнела далеко внизу. Я ничего не смог разглядеть на ней. Он, по всей вероятности, грохнулся на палубу, а затем свалился в воду.

Я помчался вниз, путаясь и чертыхаясь и не находя в спешке нужных вещей, лежащих под самым носом. Минуты, которые мне понадобились, чтобы разыскать большой подводный фонарь и нацепить маску для ныряния, уже не играли никакой роли. Начинающийся прилив затащил его в щель между сваями, поддерживающими настил причала.

И когда я нашел его, он был уже мертв. Его череп разбился о палубу при ударе.

Широко раскрытые глаза неподвижно смотрели на меня в упор, словно он и после смерти испытывал ко мне те же чувства, что и при жизни. Рот был искривлен в неестественной улыбке, улыбке, которую я в последний раз видел на его лице в тот момент, когда он собирался прикончить меня.

Я почувствовал дурноту и поспешил выплыть на поверхность.