Примирение с матерью вовсе не означало, что я готова бросить расследование.

— Куда ты собираешься? — спросила она меня.

— В Мемфис.

— Когда?

— На этой неделе.

— Зачем? Будешь искать chucho?

— Нет, собака уже мертва. Постараюсь отыскать ее прежнего владельца.

В конце концов мы выяснили все наши разногласия. Этому во многом способствовало раннее утро, которое притупило накал страстей предыдущего дня. К тому времени, когда Серхио встал с постели, снял с себя влажную ночную пижаму, сходил в туалет, умылся, оделся и уселся за кухонный стол, мы с мамой как раз обсуждали последний роман Маркеса. («О девушке из шестнадцатого века, из Колумбии. Все думают, что она была покусана собакой, а на самом деле она просто влюблена».) Через минуту Серхио перебрался ко мне на колени и интенсивно жевал кусок пирожного, когда я завела речь о моем скором путешествии в Мемфис.

— Мне кажется, ты только что сказала, что вы уже закончили с этим делом.

Любопытно, как мать может искажать слова дочери. Мне пришлось срочно подкорректировать ее.

— Нет, мама, я сказала только то, что очень сожалею о вчерашнем и что ты, вероятно, была права… — Я сняла Серхио с колен и позволила ему посмотреть телевизор. — Я имею в виду виски и прочее. Просто я была немного не в себе из-за всего этого. — Я показала пальцем на шею. — Но сейчас я в полном порядке и возвращаюсь к нормальной жизни. К тому же обещаю, что не буду больше проводить столько времени за компьютером. Это действительно пустая трата времени. — Я сделала паузу и наклонилась низко над столом. — Но я никогда не говорила, мама, что брошу расследование дела Каталины.

Она отвернулась от меня со своим обычным «ах» и больше ничего не сказала. В этот момент Серхио подошел к разделочному столу рядом с раковиной, открыл верхний ящик, вынул оттуда какой-то пакетик и пошел в гостиную. Я остановила его на полпути.

— Что это у тебя, mi vida? — спросила я, отнимая у него пакет.

— Piedrecitas, — ответил он, причем одна конфетка уже была у него во рту, и он с огромным удовольствием посасывал ее. Это были маленькие круглые конфеты, известные под названием «сальвадорские каменные сосалки». Я открыла пакет и увидела слипшиеся в сахарной пудре почти прозрачные кристаллы.

— О, Серхио, — простонала я, — ты же знаешь, что эти леденцы очень вредны для зубов. Выплюнь их немедленно.

— Где ты их нашел? — совершенно невинным тоном спросила моя мать, удивленно открыв глаза.

— Там, где ты положила их, abuelita, — сказал он и показал губами на ящик кухонного стола.

— Ах ты, шалунишка, — улыбнулась она. — Ты проворнее даже самого быстрого зайца. — Она подхватила его обеими руками и посадила себе на колени. — Он всегда успевает схватить конфеты еще до того, как я могу остановить его. — Она крепко прижала его к себе, а он громко засмеялся. Бабушка довольно улыбнулась, а потом вздохнула и повернулась ко мне: — Ну ладно, только, пожалуйста, позвони мне, когда приедешь туда, хорошо?

Между Нэшвиллом и Мемфисом три часа езды по шоссе номер сорок. Вполне достаточно времени для того, чтобы поиграть с моим шрамом.

Это вошло у меня в привычку. Средним пальцем руки я разглаживала переднюю часть шрама, пытаясь хоть как-то уменьшить его. Я ощущала небольшой твердый комок, который, как натянутый нерв, пульсировал под поверхностью келоидного шрама. Я всеми силами пыталась разгладить его, но результата пока не было. В последнее время я заметила, что стала невольно поворачиваться к людям правой стороной лица, стараясь скрыть от них обезображенную часть шеи. А если такой возможности не представлялось, я просто закрывала левую часть шеи волосами. Это было крайне неприятно, а движения шеи стали так или иначе определять всю мою жизнь: вождение автомобиля, манеру говорить с моим боссом и даже попытки скрыть свой шрам от Серхио. Только со своей матерью я вела себя спокойно, могла прямо смотреть ей в глаза и не думать о шраме.

Когда же ее не было рядом, я вспоминала о виски «Уайлд терки».

— Все, довольно, девушка, — сказала я себе, проходя мимо винного магазина, расположенного на противоположной от парковочной площадки улице в городке Джексоне. Я быстро села в машину, захлопнула дверцу и уехала прочь.

Я чувствовала необходимость чем-то занять руки. Хорошо, что мой друг по кафе, молчаливый писатель Тони, оставил мне сигареты. Я вынула из сумочки полупустую пачку и прикурила от старой, но все еще работающей автомобильной зажигалки.

Моя мать вряд ли одобрила бы это, но, с другой стороны, возможно, не стала бы сильно ругать меня, если бы увидела, что я перестала терзать пальцами свой шрам.

Поиски владельца собаки имели далеко идущие последствия. Фактически это была отчаянная попытка вычислить убийцу моей сестры. Но это было мое свободное время, которое я могла провести по собственному желанию. Мне пришлось пообещать матери, что риск будет не каждые выходные. Я даже предложила взять с собой Серхио, но она не одобрила эту идею.

— Извини, hija. Хватит с него того, что он уже знает, что его мать работает в полиции. А подробности ему ни к чему.

Она оставила его дома и даже собиралась взять с собой на церковный праздник, который устраивает в воскресенье местная церковь в западной части Нэшвилла. Во время этого праздника будут собирать деньги на строительство окружного реабилитационного центра для наркоманов. Серхио поиграет там с другими детьми, пока взрослые будут заняты организацией праздника и сбором пожертвований. Я знала, что для Серхио это гораздо интереснее, чем выслушивание моих скучных бесед с местными полицейскими из Мемфиса.

А поговорить мне с ними есть о чем. Почему нет достаточной информации о собаке? У этого пса должна быть биография. Ведь это он смотрел в глаза убийцы моей сестры.

— Лучше бы вы остались дома, детектив, — сказал дежурный полицейский в главном полицейском управлении Мемфиса. — Все данные по делу об убийстве в Шелби-Форест находятся в отделе ФБР штата Теннесси.

— Шелби-Форест?

— Да, тела троих молодых мужчин обнаружили в заброшенном сарае неподалеку от парка Шелби-Форест, что в пяти милях от реки Миссисипи. — Офицер по имени Макдэниел, старше меня, с короткими седыми волосами, был деликатен со мной, но при этом старался не смотреть в глаза и демонстративно не обращал внимания на мой шрам. — Полицию Мемфиса вызвали туда только потому, что эти парни из нашего города. Но я еще раз говорю вам, что в БРТ об этом деле знают больше, чем мы.

Бюро расследований штата Теннесси, которое находится в Нэшвилле. Значит, он считает, что я зря потратила свое время, приехав в Мемфис.

— А сейчас здесь есть кто-нибудь, кто так или иначе занимался этим делом?

Он снял телефонную трубку.

— Сейчас узнаю, здесь ли еще Дарла. Она занималась оцеплением и охраной места преступления. — Он набрал номер, немного поговорил со своей сотрудницей и повесил трубку. — Назад по коридору, дверь у окна, которое выходит на спортивную арену. Это лучший вид из нашего здания.

Дарла встретила меня дружелюбно, встала из-за стола и пожала мне руку. Макдэниел был прав, из окна ее кабинета действительно открывался прекрасный вид на стеклянное треугольное здание спортивного комплекса.

— Рада познакомиться с вами, детектив, — сказала она совершенно искренно и даже с некоторым чувством восхищения. — Я внимательно следила за расследованием дела Нефритовой Пирамиды и должна сказать, что вы провели его просто великолепно.

Я поблагодарила ее, а потом задала вопрос, который напрашивался сам собой, поскольку на ее столе лежала изрядно потрепанная книга Хэнса Гросса «Криминальное расследование».

— Вы интересуетесь расследованием убийств?

— Да, конечно, — подтвердила она и предложила мне сесть. — Книга Гросса вышла давно, но все еще не утратила своей актуальности.

— Да, он первый создал систему проведения следствия и фактически превратил ее в науку.

Три или четыре минуты мы говорили о теориях Гросса, а потом она неожиданно сменила тему разговора:

— Знаете, я очень хотела бы услышать от вас, как вам удалось повязать этого убийцу. Вы надолго в Мемфис?

— На выходные..

Ее глаза загорелись. Я подумала, что сейчас она предложит мне пообедать с ней или просто выпить по чашке кофе, что было бы весьма недурно. Ее искренний интерес к моей скромной особе поможет мне задать те вопросы, на которые я хотела бы получить ответ. Она была примерно моего возраста, но все еще работала в качестве рядового сотрудника полиции, что могло бы вызвать у нее чувство зависти. Кроме того, я была латиноамериканкой, а она — афроамериканкой, что тоже немаловажно здесь, на юге страны. Получается, что одна представительница этнического меньшинства пытается наладить контакт с представительницей другого. И что самое важное, Дарлу это ничуть не смущает.

Она рассказала мне о преступлении в Шелби-Форест, о том, как их вызвали для охраны места происшествия, а потом они провели опрос жителей того района, в котором проживали жертвы преступления.

— Я не видела их трупы, но внимательно изучила все полицейские отчеты. Ужасная смерть.

— А что вы узнали в результате опросов?

— Ничего особенного. Образ жизни и поведение этих парней. Они жили в мире финансовых операций и ничем больше не занимались. Мы впервые провели сетевой анализ ДНК. Мы обошли всю округу, собрали образцы слюны у всех соседей и знакомых и не имели никаких проблем, пока не начали делать то же самое среди их друзей и сотрудников в центре города. Они тут же позвонили в Американский союз борьбы за гражданские свободы, и на этом наша работа закончилась.

Наконец-то сетевой анализ ДНК добрался до Мемфиса. В Европе он уже используется много лет, а на территории США так и не прижился. Идея очень проста: собрать образцы ДНК у всех людей, которые имеют хотя бы малейшее отношение к жертве преступления. Это очень длительный и к тому же дорогостоящий процесс тщательного отбора. Полицейские ходят по определенной местности с коробками и хлопковыми тампонами и берут образцы слюны у всех без разбору. Ничего сложного в этом нет, но борцы за гражданские свободы категорически протестуют против подобных методов.

Я равнодушно отношусь к таким методам работы, но вовсе не из-за нарушения гражданских свобод. Сетевой анализ нацелен на удачу и напоминает выстрел из пушки по воробьям. Нужно взять образцы у множества людей в надежде, что среди них окажется хотя бы один нужный человек.

— А что вам известно о собаке? — спросила я.

— Только то, что она была зарыта неподалеку от сарая с комком земли в пасти. Думаю, ее отравили каким-то наркотическим препаратом.

— Почему вы считаете, что это сделал преступник?

Она воодушевилась. Ей было приятно, что следователь из отдела убийств интересуется ее мнением. Тем более что у нее был свой взгляд на это дело.

— Ну, он дал собаке какой-то наркотик и усыпил ее, но при этом не застрелил и не зарезал. Думаю, что он питал к ней «добрые» чувства и не хотел мучить животное. Похоже, что он любит собак, но я совершенно не понимаю, почему он засунул ей в пасть кусок земли.

— Это был кобель или сука?

— Кажется, кобель. Да, кобель Лупоглазый.

— Как вы думаете, откуда он взялся?

— Не знаю.

— А как насчет… погодите, как вы его назвали? Лупоглазый?

— Да, именно так его звали.

— Откуда вам это известно?

Она насмешливо посмотрела на меня:

— Это было написано на его ошейнике.

— На собаке был ошейник с именем?

— Конечно. Оно было выбито на коже.

— Не на металлическом жетоне?

— Нет. Мне еще тогда это показалось несколько странным.

Мне тоже.

— И полиция не нашла владельца этого пса? Где они искали его?

— Думаю, они опросили жителей всех близлежащих населенных пунктов, но так ничего и не выяснили. Кроме того, они навели справки в пригородах Мемфиса и даже навестили все собаководческие центры, где готовят сторожевых собак. Однако владельцы этих школ были далеко не в восторге от таких визитов, так как, по их мнению, подобные происшествия бросают тень на сам процесс тренировки сторожевых собак.

— И тем не менее этот пес действительно вцепился в глотки несчастных жертв.

— Настоящая сторожевая собака никогда не сделает этого, если сама не подвергнется нападению. Эти парни были привязаны за ноги и свисали вниз головами. Думаю, что пса специально натренировали для нападения на беззащитных людей.

Мне захотелось поскорее увидеть этот ошейник. Она дала мне адрес офиса ФБР в Мемфисе, расположенного на бульваре Хэмфрис, а потом показала на карте, как туда добраться. Была пятница, и на этот день я специально взяла отгул, чтобы осталось больше времени для этой поездки. Все федеральные учреждения обычно работают до пяти часов. И тут же последовало приглашение от моей собеседницы. Она заканчивает работу в пять часов, после чего мы могли бы поужинать в хорошем кафе-барбекю на Бил-стрит, где, помимо всего прочего, можно услышать хороший блюз. Мы договорились встретиться в шесть часов.