Жаркий свет ударил по глазам.

Мгновенно проснувшись, Глеб рывком сел на кровати.

«Ч-чёрт! Действительно – и солнце, и Марьяна уже на кухне…».

– Нет, ты не цыплёнок, ты – настоящая…

– Что бормочешь, соня?!

– Ого, ты какая!

В боевых шортиках, в короткой оранжевой майке, с шикарно расчёсанными волосами, Марьяна с улыбкой подошла, наклонилась к Глебу и ласково дунула ему в глаза.

– Подъём, капитан!

– Слушаюсь, мэм!

– Быстро – в душ! Завтрак будет готов через семь минут!

Не успевший закрыть за собой дверь ванной, Глеб с удивлением высунул наружу лохматую голову.

– А ты, оказывается, ещё и способная ученица! Командуешь лихо.

– Кого имеем в учителях!

Под душем капитан Глеб Никитин никогда не пел.

Исключительно по причине того, что не умел петь.

– …Как однажды сказала одна моя знакомая: «Всё хорошее быстро кончается. Особенно сны».

– Это случайно была не Мэри Поппинс?

Окончательно проснуться Глеб ещё не успел, усевшись за накрытый стол, был забавен мокрой взъерошенностью и странными глазами, поэтому Марьяна от всей души забавлялась, наблюдая за ним.

– Она самая…. Дай мне, пожалуйста, ещё один бутерброд.

– Всего один?

– Извини. Очередной.

Глеб ел вкусно и стремительно, бутерброды, сыр и яичница исчезали с его тарелок почти мгновенно, Марьяна в третий раз добавляла ему в большую чашку кофе. Сама она уже успела позавтракать до пробуждения капитана, поэтому с искренним интересом смотрела за тем, как выспавшийся мужчина готовит себя к бою и походу.

– Ты не нашла мой телефон?

– Да, вот он, держи. В прихожей, в рюкзаках валялся.

– Мы что, испытали страсть прямо там, у порога?! Мы были так несдержанны в своих желаниях?! О, горе мне! И это факт допустил я, хладнокровный и рассудительный?!

Капитан Глеб упал головой на скрещённые на кухонном столе руки.

– О, боги…

– Не печалься, милый, всё было прекрасно! И вечер, и ночь…

– Правда, прекрасны?! Класс! Тогда ещё кусочек бекона мне не помешает.

– Трепач.

– Деловитый трепач. Симпатичный, надеюсь, и многозначительный.

Глаза Глеба сверкали, он рвал бутерброды белыми зубами, урча, как весенний зверь. Его короткий, но очень глубокий утренний сон оказался весьма своевременным. Он чувствовал, что всё теперь зависит только от него. Сил и уверенности должно было хватить.

Не выпуская чашки с дымящимся кофе, он быстро просмотрел телефон, пропущенных звонков от сына не было, поэтому капитан Глеб Никитин сам набрал номер своего Сашки.

Марьяна успела только заботливо кивнуть.

– Рано же ещё! Спит мальчишка…

Но отец знал сына, а тот – отца. Поэтому был готов.

Дождавшись ответа, Глеб подмигнул Марьяне.

– Бодрствует!

Коротко Сашка доложил, что весь вечер они с ребятами действовали по плану, сделали около сорока звонков, что получили от встревоженных посетителей ботанического сада двадцать четыре электронки с фотографиями и съёмками того дня.

– Чего там ещё он говорит?

Марьяна придвинулась ближе к Глебу.

– Ездили на дом к одной бабуле. Почти час потратили, пока сняли показания с её древней цифровой мыльницы…. Говорит ещё, что пока ничего интересного. Минуточку…

Глеб приложил палец к губам, предупреждая Марьяну о молчании.

– Да, да, сын, понял… Мы скоро приедем, заскочим только ненадолго в сад, и приедем. Кто это «мы»? Ну…, так, особенная группа быстрого реагирования, увидишь нас – одобришь подбор личного состава. Всё, хорош трепаться! Главное – ищите любые кадры, сделанные вокруг тисовых деревьев, особенно возле того, что растёт у беседки. Да, подробности при встрече. Пока!

– Всё! Продукты, вижу, у вас закончились…

Озабоченно осматривая действительно опустевший стол, капитан Глеб с вопросом посмотрел на хозяйку дома, но больше сказать ничего не успел.

– Добавки не получишь! И не проси. До обеда – только сухой паёк.

– Злая. И жадная. А дитё, видите ли, пусть впроголодь существует…

И его рубашка, и джинсы висели на спинке стула выглаженные.

Незаметно улыбаясь, Глеб хмыкнул.

Это было прекрасно.

– Послушай, Марьяна, а почему в твоём ботаническом саду так много кошек? Я, когда смотрел свадебные фотографии Максика, очень часто замечал кошаков на заднем фоне. Это что, специально? Ритуал, как в Букингемском дворце?

– Всё просто. Ботанический сад очень привлекателен для птиц – тишина, густые деревья. Поэтому там много гнёзд, часто бывают птенцы, иногда остаются безнадзорные яйца в гнёздах. Кошкам есть, чем поживиться. А ещё многие посадки на зиму для сохранности укрываются корой, соломой, лапником – там живут тысячи мышей!

– А ты не боишься мышей?

– Нет.

– Всегда утверждал – отважная…. Всё, я готов!

Застегнув последнюю пуговицу на рукаве рубашки, капитан Глеб легко, пружинисто попрыгал на месте.

– Пошли!

– С тобой – хоть на край света!

И не смогла в тот миг радостная Марьяна, закрывая за собой входную дверь, увидать, как странно посмотрел на неё Глеб, как горько он улыбнулся, зная о жизни гораздо больше, чем многие другие предусмотрительные люди.

Внизу, в воскресной атмосфере подъезда раздавались чёткие ругательства.

– Кто это так мощно?

– Соседи с первого этажа, пенсионеры. Давно уже спорят, каждую свободную минуту выясняют отношения.

– О чём спор?

– Муж запрещает жене пользоваться освежителем воздуха. Постоянно орёт на неё, объясняя, что в мире ширится озоновая дыра, и что пусть лучше будет вонять у них в туалете, чем погибнут люди в далеких странах…

– Достойная позиция. А они у себя дома по этому поводу шуметь не пробовали?

– Проблема сложная, геополитическая, касается многих миллионов людей. Соседи, судя по всему, уверены, что про их спор должна знать вся планета.

Первое, что было самым заметным и похожим на маленькие и круглые солнечные осколки, – заросли жёлтой пижмы под окнами ближнего дома. Рядом блестела бусинками чёрных гроздьев спелая бузина.

Капитан Глеб с заботой обошёл голубиную пару, воркующую на асфальте.

– Ты чего так?

Глеб кивнул на голубя.

– Зачем мешать парню…

Они шли по раннему городу, совсем ещё не собиравшемуся просыпаться в неге праздного дня, взявшись за руки. Сумки с объективами и штативами Глеб легко забросил себе на плечо, Марьяна с лёгкой улыбкой, молча, шагала рядом, изредка поглядывая на него.

– А ты работаешь каждый день?

– По выходным – обязательно. Людей с фотоаппаратами в саду в такие дни больше, внимания на мою аппаратуру – меньше. Кстати, сегодня сад открывается в девять, на час раньше.

– Хорошая новость, очень хорошая…

С высоты парапета, под которым они шли вдоль улицы, посыпалась пыль. Наверху, не замечая прохожих, молодая узбечка-дворник увлеченно подметала асфальтовую дорожку.

– Эй, ты, Синдерелла!

Глеб со смехом отскочил в сторону, махнул рукой смуглой девушке.

– Поосторожней, пожалуйста! Здесь люди ходят. Хорошие.

Испуганные, они обе были похожи выражениями женских лиц. Марьяна разволновалась, что может возникнуть напрасный гнев Глеба, а узбечка – просто привычно ждала, что её будут ругать за оплошность.

– Извини, что помешали. Всего хорошего!

Свободной рукой капитан Глеб крепко обнял Марьяну. Улыбнулся дворнику.

– Пока!

О раннем начале работы ботанического сада в воскресенье знали немногие.

Когда Марьяна и Глеб подошли к воротам, то не увидели там никого: ни посетителей, ни кассира за окошком.

– Ворота открыты – значит нам рады здесь бескорыстно. Пошли!

В этот раз Марьяна решила поснимать газоны с лекарственными растениями.

– На час раньше – солнечный свет иначе ложится. Давай, вот здесь я устроюсь, подальше от шума…

Капитан Глеб, постигший за эти дни почти все тонкости обращения с фотографической техникой, достаточно уверенно установил штативы, Марьяна только немного поправила их по высоте.

– Сумки куда?

– А вот слева поставь! По этой тропке ходить буду…

– А я пока Ивана навещу, потом съезжу в город, встречусь с Сашкой, пообщаемся. Может, какие новости у его команды появились. Ты не будешь скучать?

– Буду.

– Ладно, только небольшими порциями. Договорились?

– Ага…

– Если что – звони.

– Я буду ждать…

«Какая, к чертям, уверенная! Маленькая, милая, добрая, растерянная…».

Капитан Глеб обернулся на повороте главной аллеи, помахал, улыбаясь, Марьяне, потом ещё раз и ещё. Она стояла по пояс в цветах, неподвижная, оранжевая, и просто смотрела на него. А он – уходил…

Выдох.

Утренний домашний кофе был хорош, своевременен и в достаточном количестве.

«Всё. Теперь думай о деле».

И опять – чтобы немного остыть, насладиться прохладным сумрачным воздухом, Глеб выбрал себе длинный путь через дальние аллеи, через узость деревянного мостика.

Его шаги по кирпичной крошке дорожек, ещё хранивших тонкую влагу утренней росы, оставляли тёмные следы. Птицы пели и впереди, и совсем рядом с ним, и в высотах старых деревьев.

Гинкго.

Эти ждут. Молчат.

Плотная серая кора, ровная, уверенная.

Полосами, по каждому из четырёх, пробегают по гинкго первые солнечные блики, пробиваясь к ним через кроны других, соседних деревьев.

«Не хватает только на стволе красно-чёрной бабочки…».

Сквозь строй непроницаемых туй радостно блеснули невдалеке окна зданий администрации.

– Убили! Уби-ли!

Женский крик – почти всегда страшно.

– Убили!

Проломив плечом, с короткого разбега, стену густых невысоких рододендронов, капитан Глеб вывалился сквозь кусты, едва не упав, на соседнюю аллею. Кричали рядом, женщина кричала на бегу.

Кричала Валерия Антоновна.

– Стоп.

Глеб схватил в охапку растрёпанную помощницу директора.

– Убили! Знаете…?!

– Нет. Пока не знаю.

Багровые пятна на лице Антонны грозили ей немедленными сердечнососудистыми неприятностями, она бурно дышала, задыхаясь; обильные слёзы на глазах мешали видеть всё и всех вокруг. Её обычно аккуратная причёска развалилась, на вороте белого халата качалась, зацепившись, длинная шпилька.

– Убили! Еле дышит…

– Так убили или всё-таки дышит?

– Дышит, дышит! Весь в крови, вся голова разбита, все очки кровью залиты! И дышит!

– Кто? И где?

– Молодой парень, хороший такой! Лежит вон там, весь в крови, а рядом – лопата…

– Где лежит?

– У сосны, у той, ну, около спиленной… Нужно быстрее!

Для начала капитан Глеб Никитин всё-таки обернулся по сторонам – на ближних аллеях ещё никого не было видно.

– Так, Антонна, секунду внимания…

– Да, слушаю!

Испуганная женщина рукавом вытерла всё лишнее у себя под носом.

– Бери блокнот. Пиши команду.

– Да, да, я готова…. Готова, диктуйте!

Дисциплина, она или есть в человеке, или её нет.

И никогда не будет.

В Валерии Антоновне готовности делать всё правильно было с избытком.

– Пиши…. Пункт первый. «Не орать…».

– Не…. «Не» чего?

Замешкавшись, Валерия Антоновна, ещё раз шмыгнув красным носом, в изумлении уставилась на Глеба.

– Как это – «не орать»?!

– Это значит – тебе, Антонна, нужно сейчас исключительно молчать, а не кричать дурным голосом, пугая посторонних людей. Ясно?! Тогда пошли. Быстрее!

Рядом с капитаном Глебом Никитиным идти было невозможно – только бежать. Через минуту Валерия Антоновна уже запыхалась и отстала, поспешно ковыляя вслед на каблуках по мелкобитому камню аллеи.

– Вот, вот там…. Правильно, направо.

Среди ровно напиленных сосновых чурбаков лежал Игорь.

На спине, раскинув руки.

С закрытыми глазами, с залитым кровью лицом.

Брошенная на светлые опилки, рядом, в метре от него, валялась лопата. Обычная, старая, штыковая. С тёмно-коричневым черенком, отполированным временем и жёстким потом рабочих рук….

Глеб присел около Игоря.

Дыхание хриплое, прерывистое.

За спиной охнула Валерия Антоновна, Глеб резко обернулся.

– Где Иван?

– Вон там…. Работает.

Валерия Антоновна невнимательно показала рукой, не отводя глаз от крови.

– Где?! Точнее!

– Ах, да…. Канаву он закапывает! Вон там, у забора. Ну, ту, что после электриков осталась, я его минут двадцать, как там видела….

– Антонна, будьте здесь, на месте! Телефон при вас? Хорошо! Вызывайте «скорую помощь»! Ничего не трогайте, к парню не подходите! Ясно?! Причина вызова «скорой» – производственная травма, у человека разбита голова. И ни одного другого слова! Понятно?! Я скоро…

– Вы уходите?! А я – здесь…?

Валерия Антоновна в ужасе прикрыла краем блокнота дёргающиеся губы.

– Да, здесь. Вы справитесь. Уверен.

– А если полиция?! Если кто-нибудь их вызовет?

– Антонна! Никаких ментов! Никаких других звонков, никому! Вызывайте только «скорую». Иначе ваша голова немедленно станет такой же…! Просто ждите. Я вернусь через две минуты.

– А директор?

– Что ещё?!

– Директору ведь нужно сообщить…

– Она где?

– Дома сегодня, выходной же…

– Ну и пусть занимается добрая женщина своими домашними делами! Позже я ей сам позвоню. Всё, без фантазий, Антонна! Мне нужно совсем немного времени.

От спиленной сосны до заросшей жимолостью и китайским лимонником аллеи – по дорожкам, прогуливаясь, – минут семь. Глеб, перемахивая через цветущие растения и растаптывая прочие аккуратные грядки, добрался туда всего за минуту.

Первые метры канавы были закопаны совсем недавно.

За поворотом слышался рабочий скрежет железа по твёрдой земле.

Сразу же, не медля, словно давно уже его ожидая, Ванька широко улыбнулся.

– Глебка, привет! Ты чего так рано-то, а?

Так же, с улыбкой, лениво потянулся, отставил лопату в сторону, полез в карман за сигаретами.

– У-ух…

«Не он. И это хорошо…!».

С размаху выдохнув, капитан Глеб Никитин опустился на широкий, испачканный землёй борт жестяной тачки.

– Ну, ты меня и напугал, работничек….

– А чего такое? Страшный я за ночь стал? Или в сравнении с маленькой дамой, а?!

Иван захохотал, смачно закурил, выпустил длинный дым.

– Не, если бы не работа, я сюда в такую рань ни за что бы не приехал!

– Ванька – ты болван.

– Чего такое?

Действительно, поначалу с радостной безмятежностью встретивший Глеба, Иван присмотрелся к выражению его лица и сразу же встревожился.

– Да что случилось-то, объясни хоть?!

– Свидетеля на свадьбе помнишь? Чёрный такой, худощавый, в очках?

– Ну, видел.… А что?

– Кто-то раскроил ему башку лопатой. Здесь, у спиленной сосны.

– Жив?!

– Пока да.

– Ну, слава богу!

– Парня грохнули минут двадцать назад. Лопата – твоя.

– Ого!

Сигарета упала на траву, а Ванька, сразу как-то потерявшись, без сил сел рядом.

– Глеб, это не я…. Ты даже и не думай, Глебка….

– Не тарахти. Знаю, что не ты. Но до того как увидел сейчас твою счастливую рожу, не был ни в чём уверен. Ты точно с этим свидетелем никаких разговоров не имел?

– Нет, нет, Глебка! Честное слово…

– Не в пятницу, не в субботу?

– Нет, что ты?!

– А сегодня?

– Да я его вообще сегодня не видел!

– А кого видел?

– Ну-у, не знаю…. Не запомнил. Кто-то из посетителей проходил за кустами, один, двое…. Не знаю, честно!

– Мужчины, женщины?

– Глеб, да я же канаву закапывал! Ни на кого и не смотрел, только на лопату! Кстати, я другую лопату и взял, потому что мою, старую, найти на месте не мог….

– Ладно, кончай работы. Пошли быстрее к парню, теперь уже оперов вызывать надо.

Вдалеке, у входных ворот, завыла сирена «скорой помощи».

– Медицина уже здесь….

Капитан Глеб подождал, пока Иван соберётся, бросит в тачку лопату, и они вместе, рядом, изредка толкаясь плечами, пошли по узкой аллее, под зелёными арками, увитыми прозрачной китайской вейгелой.

Тачка громыхала неровными колёсами, «скорая» ревела всё ближе и ближе.

У спиленной сосны они встретились.

Врач выскочил из машины, бросился к раненому, но сразу же, признав, по халату с эмблемой, в Валерии Антоновне начальство, поднялся с колен и подошёл к ней.

– Вызывайте полицию – это преступление, а никакой не несчастный случай.

– А…

Храня обещанное молчание, Валерия Антоновна не успела даже и слово произнести в своё оправдание.

– Я вызову. Не беспокойтесь.

Капитан Глеб небрежно махнул врачу.

– Продолжайте заниматься парнем…. Алло? Дежурная часть? Докладывает охрана ботанического сада. На нашей территории совершено нападение на неизвестного молодого мужчину, возраст около двадцати лет…. Да, да…. Ранение головы, раненый без сознания. Характер ранения? По голове его грохнули! Да! Орудие преступление? Лопата. Да, лопата, штыковая. Да, лежит рядом. Нет, что вы! Меры приняты. Охраняем. Да, да, всё…. Да, ещё! Медики уже сюда прибыли. Да, ждём вас. Да…

Врач, худощавый мужчина в возрасте, подозвал санитаров, втроём они подняли Игоря, переложили на носилки.

– Судя по всему, вы здесь командуете?

– Вроде так. А что?

Капитан Глеб кивнул, соглашаясь.

– Отойдём.

Врач сплюнул в сторону, вытер с губ табачную крошку.

– С парнем плохо. Мы срочно уезжаем. Есть шанс, что до стола довезём живого…. С полицией будете разговаривать сами. Справитесь?

– А то…

Судя по всему, ранних посетителей в саду, действительно, было ещё мало, потому что по главной аллее машина проехала без истерики тревожного сигнала, и только потом, выбравшись за ворота, засигналила там, завыла на полную.

– Ну вот, ещё и это…

Растерянная и уже побледневшая, Валерия Антоновна опустила руки.

– Что ж такое-то у нас тут происходит, не пойму?

Иван молча присел на пенёк, снова закурил.

Капитан Глеб аккуратно, стараясь не вступать на приблизительный круг мягких опилок вокруг пятен крови, обошёл полянку.

– Ванька, а этого раньше здесь не было?

– Чего?

– Смотри.

На светлом торце одного из больших сосновых чурбаков, лежавшем на боку, виднелся тёмный рисунок.

– Как молния, вроде…

– Похоже на знак Зорро.

– Точно, как английская буква «зет»!

– Или немецкая. Стойте оба там! Не подходите ближе, не топчитесь.

Тремя равновесными прыжками Глеб добрался по другим чурбакам, как по камням по воде, до рисунка, балансируя, тронул пальцем букву.

– Кровью. Свежая…

– Ой, же…. Специально, значит! А он же ведь ещё шептал…

Всхлипнув, Валерия Антоновна вспомнила про первый пункт приказа, закрыла лицо рукавом халата и зарыдала молча.

Глеб спрыгнул на траву.

– Постой, постой, Антонна! Прекрати-ка на минуту горевать, ещё успеешь. Кто шептал? Раненый парень, да? Что?

– Про какую-то вазу он говорил, тихо так, несколько раз. Только одно слово всё как будто выдыхал: «…Ваза, ваза, ваза». Больше ничего….

И, не сдержавшись, заместитель директора снова бурно заплакала в свой уже почти и не белый халат.

– Ваза. О чём это?

– Не знаю. В саду таких скульптур нет. И в кабинетах ничего такого похожего…

Решив бросить недокуренную сигарету на землю, Иван остановился, пригасил её о ближнее дерево, зажал в кулак и встал рядом с Глебом.

– Лопату тоже не трогай. До приезда этих…. И чтобы никто тоже.

– Хорошо.

– Не в курсе, видеокамеры на периметре случаем сейчас не работают?

– А кому они в выходные-то нужны? Выключены.

– Понятно….

– Ты с утра коменданта не видел?

– Да пошёл он…!

Иван длинно сплюнул.

– Козёл лупоглазый…. Пробовал тут мне скомандовать берёзы к приезду комиссии красить. По пояс, для красоты. Послал я его. А он разорался…. Не здоровался последние дни, только фыркал, если что сделать было надо…

– Ясно. И всё-таки – сегодня он здесь ещё не появлялся?

– Нет. Чего ему в нерабочий-то день здесь делать?! Водяру, небось, с корешами-полковниками где-нибудь глушит…

Через полчаса приехали полицейские.

Их процедуры интересовали капитана Глеба мало; он, присмотревшись, выбрал одного, меньше всех суетливого, немногословного, молодого, и отозвал его поговорить в сторонку.

– Неофициально, просьба. Вас как звать?

– Виталий Александрович.

Глеб тоже представился, объяснил причину своего раннего появления в саду, и то, как он, рядовой посетитель, решил помочь заместителю директора в сложной ситуации.

– Виталий… Можно по имени?

– Да.

– Виталий, я отнюдь не пытаюсь вмешиваться в вашу оперативную деятельность, но, насколько мне позволяет мой жизненный опыт и подсказывает интуиция, вам стоило бы сейчас связаться с комендантом ботанического сада и определить его местонахождение.

– Зачем?

– У меня есть сведения, что он весьма любопытный в криминальном отношении человек. Один из его племянников, высокий и спортивный юноша, наверняка тоже может дать имеющие отношение к этому делу показания. Если у него получится внятно говорить без множества зубов…. А вот другому племяннику этого самого легендарного коменданта дали сегодня здесь лопатой по голове. Именно из-за него вы сюда и приехали.

– Это точные сведения?!

– Ручаюсь. Особенно за недостаток зубов у комендантского племянника номер один.

Кровью, лопатой и следами на сосновой поляне занялась какая-то серая женщина в резиновых перчатках.

Полицейские увели Валерию Антоновну в кабинет, капитан Глеб Никитин и Иван, пользуясь статусом почти сотрудников ботанического сада, проследовали за ними; там заместитель директора, порывшись в рабочих журналах, сообщила офицерам номер мобильного телефона коменданта; те дозвонились до него, узнали, что, действительно, комендант ещё с вечера субботы находится с однополчанами на шашлыках и что его спортивного племянника родные и друзья не могут найти вот уже второй день. Нигде.

– Интересно. А вы, свидетели, теперь можете погулять…

Спокойный Виталий Александрович очень вежливо показал Ваньке и Глебу на дверь.

– Рад был знакомству со всеми, господа.

Капитан Глеб раскланялся.

– Пошли, Иван. Мы не должны мешать правосудию.

После того, как проблемой занялись люди, которым платят за это деньги, можно было спокойно, без них, без этих людей, порассуждать, не чувствуя необходимости отвечать на множество идиотски казённых вопросов.

Миновав поляну со спиленной сосной, Глеб и Иван в молчании направились к своему дереву, к тому, у подножия которого они ещё совсем недавно обливались водой из шланга. Утреннее солнце светило совсем не с той стороны могучего ствола, но роса уже пропала и поэтому они согласно, как будто только что об этом договорились, присели на траву, почти касаясь друг друга.

– И кому это было надо?!

– Правильный вопрос. И очерёдность вопроса также хорошая. Заинтересованных персонажей всего ничего: ты…. Тебя вычёркиваем. Мария?

– Не дури, Глеб! Не вздумай даже говорить такого при мне!

Иван встревожено вскочил, встал на колени, наклонился над лежащим Глебом.

– По роже бы тебе сейчас…. Извинись! Извинись, немедленно…!

– А то?

– А то, а то…. Я уйду.

Оттолкнувшись рукой от травы, Иван, встал в полный рост, выпрямился.

– Стоп.

Одним ленивым движением лежащий капитан Глеб сильно ухватил Ивана за низ штанины.

– Извини. Не знал, что сохранились такие чувства.

Молчание.

– Действительно, Ванька, извини! В голове у меня сейчас только логика, варианты и практические размышления. Увлёкся схемами, позабыл, что рядом ты. Извини. Ну, всё, проехали?

Иван сел на траву поблизости, закурил.

– Ну вот, молодец….

Капитан Глеб Никитин тоже, лишив себя ленивой позы, сел рядом с Иваном, обнял того за плечи, тряханул, прижал к себе.

– Если бы ты так на защиту своей Марии не бросился, то пришлось бы ставить на тебе крест. Не сейчас, попозже, когда времени поразмышлять на эту тему побольше появилось бы. Я обязательно в таких случаях разочаровываюсь.

– Ладно, ты тоже…, со словами-то поосторожней….

Дрожа пальцами, Иван жадно курил, прищуриваясь в сторону, на заросли рододендронов, через сигаретный дым.

– А кто же тогда, Игорька-то нашего…?

Бывает же такое.

Секунда, чуть больше, обоюдных размышлений.

Одновременно, криком, с вопросом, утвердительно.

– Рыжий?!

– Рыжий!

– Точно!

Ни тени, ни прохлады, ни спокойствия теперь уже им обоим не было нужно.

Оба стояли под каштаном, капитан Глеб набирал номер телефона.

– Кому это ты? Ментам?

– Осёл. Думай дальше…. Тише, лучше молчи! Алло, Мария, здравствуйте. Да это Глеб. Извините за ранний звонок. Да, понимаю, понимаю…. Не отниму у вас много времени, только один вопрос. Жених…, да, он, правильно…. Его с вами сейчас нет, он не подъехал? А вы договаривались? Где он сейчас может быть? У родителей или…? Продиктуйте, пожалуйста, мне его телефон, я запишу. Да…. И кого-нибудь из его родителей. Это важно. Так надо, Мария, поверьте мне…. А ещё где? Загородная дача? Записываю адрес. Отлично! Нет, Мария, нет! Не думайте ни о чём таком, у вас и так сегодня проблем хватает…. Рядом. Да. Вы – просто умница! До встречи.

– Это она?! Дай мне, ну, Глеб, дай, я только скажу ей…!

– Единственное, что я тебе могу сейчас дать полезное, – это по загривку. Чтобы не выхватывал телефоны из рук у приличных людей, когда они важные вещи обсуждают! Так, Ванька, давай-ка действовать…

Оказалось, что Мария Владимировна договорилась встретиться с рыжим в воскресенье с утра, чтобы вместе заняться вопросами погребения. Рыжий вовремя у неё не появился, не позвонил с объяснениями, по телефону не отвечал.

Родители тоже не знали, где он. Отец рыжего прогудел, что он, возможно, остался ночевать на их загородной даче, которую они решили предоставить молодым как подарок на всё время медового месяца.

Адрес своей дачи папаша подтвердил неохотно, но капитан Глеб Никитин в разговоре с большим человеком был одновременно и настойчив, и любезен.

Иван стоял рядом с ним, широко и счастливо улыбаясь.

– А как она там?! А голос у неё бодрый?

– Послушай ты, старый проходимец! На все вопросы, касающиеся твоей будущей личной жизни, меня можно заставить отвечать только в присутствии моих адвокатов! Всех десяти. Потом, Ванька, потом…. Сейчас важно не упустить время, не промедлить в принятии нужных решений! Короче…

Капитан Глеб Никитин провёл ладонью по седоватым волосам, сощурился на солнце.

– Я двинусь искать рыжего. Он это сделал или не он, главное, чтобы никто ничего другого натворить не успел бы…. Это, во-первых. Ты остаёшься здесь, удовлетворяй любопытство ментов, ничего не скрывая. Естественно, лишнего в их присутствии не тоже болтай. Держи в поле зрения Марьяну. Она сейчас на дальнем лекарственном огороде, фотографирует там, думаю, что никакая сегодняшняя суматоха пока её не коснулась. Если же вдруг задёргается, начнёт мне звонить, или к тебе, сюда, прибежит…. В общем, оставляю её под твою ответственность.

– Без вопросов, Глебка! Даже не думай, головой за твою маленькую ручаюсь!

– И никак иначе. Держись, я скоро!

Специально выбрав путь к выходу из ботанического сада по старой, некрасивой, заросшей кривыми каштанами аллее, Глеб сделал всё возможное, чтобы преждевременно не попасться на глаза Марьяне.

«Ещё рано. Вопросы, не имеющие ответов, сильно отвлекают…».

На ходу набрал телефон Сашки.

– Привет! Ну, как там коллектив? Работаете?

– Да, почти все уже подъехали. Обмениваемся информацией.

– Удалось просмотреть записи видеокамер?

– Ничего интересного или необычного. У тебя-то как?

– Скверная новость. Рядом с тобой никого нет, никто телефон не слушает?

– Нет, не беспокойся! Я на крыльцо кафешки вышел. А что такое? Серьёзное что-то?

– Серьёзней не бывает. Сегодня утром в саду кто-то разбил Игорю голову.

– Не фига себе!

– …Он без сознания, в больнице сейчас. Никому из своих ребят про это ни слова, понял!? Информация пока только для внутреннего пользования. Чтоб ты правильно ориентировался в пространстве.

– Хорошо.

– Ещё вопрос: рыжий жених в эти игрушки не играл, в гаррипоттеровские? Был он в той команде, ну, где Игорь и все эти его сказочники кучковались?

– Нет, вроде…. Он же позже в город приехал. Вроде нет…

– Уточни это по-тихому. Я тебе сейчас пришлю на телефон рисунок. Посмотри сам, обсуди с коллегами. Это не тайна. Пофантазируйте, может, это какая-то эмблема, что она может обозначать…. Ладно, пока всё! Я скоро подъеду.

И всё-таки старый сад, как и любая прожившая почти сто лет территория, был полон тайн и неожиданных встреч.

– Здравствуйте!

В два голоса, звонко и по-доброму.

Продолжая в задумчивости уверенно шагать к воротам, капитан Глеб Никитин не замечал ничего второстепенного, поэтому и белозубая мамаша с красивой детской коляской, и её старшая дочка Ева, без лишнего шума появившиеся из-за поворота магнолиевой аллеи, сумели поприветствовать его первыми.

– Да, доброе утро….

Глеб спешил, ему было некогда, он почти знал, какие важные дела ему нужно делать сейчас, немедленно, в городе, а тут…. Всего лишь восторженные поклонницы его позавчерашнего актёрского таланта.

– Вы спешите?

– Да.

– Извините, что я никак не могла до вас вчера дозвониться! Поздно уже было, решила, что неудобно…. Жаль.

– О чём это вы?

В коляске мягко и мило закряхтел ребёнок, молодая мамаша наклонилась к нему, ласково что-то прошептала, выпрямилась, с улыбкой посмотрела на Глеба, взяла большие чёрные очки в свободную руку.

– Вы просили всех, кто был в пятницу в саду, передать вам фотографии, которые посетители делали в этот день здесь…. Что-то же ведь произошло серьёзное, да?

– И вы сделали много прекрасных фотографий, с цветами, с птичками, с вашими прелестными детьми, и хотите мне их сейчас отдать?! Правильно?

Раздражение прерванного полёта всегда заметно для окружающих.

– Не сердитесь так! Просто скажите – наши фотографии вам нужны? Вернее, даже и не наши, их делала моя дочка Ева, своим маленьким фотоаппаратом, там их целая куча. Конечно, почти все снимки не очень некачественные, но вдруг….

Женщина шикарно улыбнулась, легко поправила свою короткую чёрную причёску.

Капитан Глеб видел, как она спокойна и достойна словами, знал, что её утренняя прогулка с детьми по прохладным зелёным аллеям воскресного сада не придумана специально для встречи с ним, помнил почему-то недавние слова девочки Евы про старого ворона, поэтому-то всего за полминуты смог успокоить себя и улыбнулся.

– Да, для меня очень важны ваши фотографии. Давайте.

Подмигнув девочке, Глеб протянул руку.

– Я же сказала, что жаль…!

– Что?

– Я вчера скопировала их на флэшку, но не знала, что сегодня мы встретим вас здесь!

«Ну вот, опять очаровательная женская растерянность…».

– Но я могу за ней сбегать! Мы живём буквально в двух шагах за воротами сада. Я быстро, ладно?!

– А ваши дети?

– Вы побудете с ними. Уверена, что ничего плохого за это время не случится.

– Вы отчаянная мамаша.

– У меня умные дети. Да и вас я видела в деле…

– Тогда засекаю. Ровно две минуты.

– Уже бегу!

И всё-таки, контраст густых и по-настоящему блестящих тёмных волос, белых зубов, умного взгляда и ровно загорелой кожи всегда делают женщину неотразимой…

– А давайте, пойдём с вами к пруду?

Маленькая Ева с пристальным ожиданием смотрела на капитана Глеба Никитина.

– Пошли. Кто покатит коляску?

– Вы. Вы – мужчина.

– Аргумент.

Вот так вот, одним случайным моментом, каким-то словом, незначительным поступком кто-то всемогущий бросил его на много лет назад, почти через всю жизнь.

…Ботанический сад, аллеи.

Он, Глеб Никитин, и детская коляска катится перед ним.

Лёгкое детское дыхание, спящий сын, тишина. Солнце. Счастье…

…Было всё почти так, как сейчас.

– Стойте же, стойте!

Ева замахала перед ним ладошками.

– Стойте, я возьму хлеб для уток.

Из приготовленного в подколясочном пространстве пластикового пакета девочка достала несколько кусков хлеба.

– Держите, вот это вам, вы бросайте свои кусочки подальше, а то слабым уткам вообще ничего не достанется.

Сказано это было настолько деловито, что Глеб сразу же согласился поступать именно так.

– Хорошо. Куда лучше бросать, влево или вправо?

– Далеко! За спины им!

Они быстро побросали в воду весь хлеб, и Ева убедила Глеба сводить её к оранжерее.

– Пошли!

– Ой!

Шагнув с асфальта в высокую траву к какому-то жёлтому цветку, Ева тут же пискнула и резво отпрыгнула в сторону.

– Что такое?

– Крапива! Жалится как акула!

– Да, крапива почти всегда злая, а акулы иногда бывают и добрыми…

– Точно?

Потирая ногу и морщась, Ева недоверчиво смотрела на Глеба снизу вверх.

– Почти все существа и в море, и на земле – добрые. Если их не злить…. Даже очень большие. Я, например, видел, как в далёком океане маленькие детёныши гигантских скатов-мант прыгают, переворачиваясь, как блинчики на сковородке ловкого повара.

– Мама говорила, что вы выглядите мужественно!

– Ну что ты, дитя моё! Обо мне только составилось мнение, что я великий волшебник.

– А на самом деле?

– На самом деле…, увы, на самом деле я обыкновенный человек, дитя моё!

– Жалко. Но хлеб-то же вы всё равно далеко бросаете!

– А вот это – истинная правда. Ладно, малышка, пошли к выходу, будем там встречать твою отважную маму.

– Смотрите, смотрите!

Ева шёпотом закричала, привычно оглядываясь на коляску.

– Смотрите, там птицы летят, похожие на цифру единицу, только в другую сторону!

Первый в этом году клин перелётных птиц стремился по небу куда-то за пределы высокой ограды ботанического сада.

Запыхавшаяся и разрумянившаяся молодая мамаша, действительно, управилась очень быстро.

– Вот, держите…. Пригодится.

– Конечно. Как только вся эта сложная история закончится, я позвоню вам.

– А…?

– Ваш телефонный номер заканчивается на «24». Я это помню. Вы – прелестны!

Как и в любом подобном случае, воздушный поцелуй в исполнении капитана Глеба Никитина оказался великолепным.

Целый раздел в телефонной записной книжке капитана Глеба Никитина был отведён личным номерам таксистов. Тех, кто когда-то запоминался ему достойной работой, в разных городах и во многих странах, он отмечал записью. На всякий случай.

Машина к воротам в ботанический сад подъехала быстро.

Таксист, тот самый, с которым они ездили выбирать костюм для Ваньки, откликнулся на его звонок без лишних разговоров. Разумный профессионал всегда отличит в толпе выгодного клиента.

– Куда сейчас?

Капитан Глеб продиктовал ему адрес загородной дачи родителей рыжего.

– Далековато. Компанию будем ждать?

– Нет, сегодня я один.

– Тогда едем.

Утренний город не мешал Глебу стремиться к цели.

Машин и на улицах, и на трассе, ведущей из центра в сельскохозяйственную сторону области, противоположную морскому побережью, было мало, большинство населения желало выехать в эти ранние воскресные часы на пляж, на шашлыки к воде, ближе к веселью курортов.

В открытом окне машины трепетал бодрый ветер, яркое солнце и высокое синее небо значительно сокращали расстояние предстоящей дороги.

Говорить о посторонних вещах со случайным человеком не хотелось.

Поэтому Глеб молча думал.

«Нужно попадать точно! И без того в этой истории всё было странно и тёмно, а тут ещё и с Игорем возникло слишком много новых допущений…. Времени – мизер, пустой информации – в избытке. Ситуацию с комендантом и с пропажей его племянника качают сейчас опера, туда соваться не надо…. Сам Игорёк, уверен, знает массу интересных вещей, но ещё не скоро поделится чем-нибудь полезным…. У Сашки с его компьютерной бандой тоже пока ничего конкретного. Игоря грохнул кто-то из близко знакомых ему людей, тот, кто смог объяснить ему необходимость прийти рано утром в ботанический сад. Причина разговора была весомая, место выбрано тоже не случайно…. Только вот никакое убийство, ни жестокое членовредительство не предполагались. Оружия с собой у незнакомца не было, лопата подвернулась ему под руку совершенно случайно, в порыве гнева, или же он почувствовал в ходе милой беседы с Игорем какую-то для себя серьёзную опасность…. Но определённый результат предполагался. Рисовать-то преступник начал явно после того, как Игорёк упал. До этого момента крови в его распоряжении не было. Но, чтобы суметь так ровно рисовать красивые линии сразу же после того, как сделал всё, чтобы лишить человека жизни, необходимо наличие очень сильной и правильной психики. Или отсутствие её вообще…. Теперь о рисунке. Зачем он? Чтобы объяснить кому-то непонятное? Или сбить со следа? В любом случае рисунок означает что-то, связанное с Игорем, а Игорь – большой специалист по сказочным книжным делам…. Та-ак, не нужно сейчас валить всё в одну кучу, легко можно запутаться и пропустить в размышлениях главное. Первое – рыжий, второе – Сашка и объяснение этого странного рисунка на сосновом пне…».

Молчаливый таксист подобрал что-то музыкально-приятное, машина была на ходу, дорога попалась им ровная. По всем приметам скоро должно было случиться что-то нехорошее.

Их совместная жизнь началась бы в таком красивом месте!

Огромные тёплые сосны, уютные особняки, и новые, и ещё из тех позабытых времён, партийных и номенклатурных. Мягкий грунт просёлка, аромат хвои, тихий сорочий стрёкот.

– Вот здесь останови.

Номер дома, улица Сиреневая….

Капитан Глеб вышел из машины, не торопясь осмотрел высокий деревянный забор, глухую калитку с почтовым ящиком. Подошёл, тронул холодную металлическую ручку. Дверь, незакрытая, заскрипела.

Участок красивый, без лишнего барахла хозяйственных построек.

Дом строгий, из тёмного кирпича.

Много старых берёз, позади дома – беседка.

Дорожка из плоских камней с прозеленью мелкой травы вела от калитки к дому.

Капитан Глеб Никитин шёл, уверенно предполагая, что именно здесь можно найти ответы на все вопросы.

В нескольких шагах от просторного крыльца он остановился, ещё раз прислушался, ещё раз осмотрелся.

В двух крайних, с правого угла, окнах, через прозрачные шторы пробивался свет.

«Это хорошо…».

А на просторном дощатом крыльце, под дверью и дальше, к самым ступенькам лестницы, ровным слоем лежали мелкие берёзовые листья, нанесённые случайным ночным ветром, сухие, жёлтые и жёлто-зелёные.

«А вот это – плохо. Никто сегодня из дома не выходил. Но ведь свет там горит…».

Осторожно, аккуратно, под самой стеной капитан Глеб прошёл по крыльцу к двери, постучал. Подождал, ещё раз несколько раз стукнул кулаком в дверь, уже громче. Через минуту эхо затихло, и у него появилась возможность прислушаться. Музыка…. Что-то грохочущее, но тихо, очень тихо…

И дверь, тяжёлая, прочная, – закрыта.

Остерегаться уже не было никакой необходимости.

Капитан Глеб обошёл вокруг дома, в незаметной дровяной пристройке взял топор.

Просторное дальнее окно звякнуло разбитым стеклом, правильно щёлкнули открытые задвижки.

Не вытирая ног, Глеб подпрыгнул, распахнув рамы, встал на подоконник. Отодвинул вздутые возникшим сквозняком шторы.

Воняло разлитым алкоголем и вовремя не съеденными мясными закусками. На угловом диване справа от входной двери в комнате лежал, раскинув руки, человек.

Рыжий.

Подробно что-то рассматривать и анализировать, стоя на узком подоконнике, было весьма неудобно. Бесполезно ждать, вспоминать или придумывать при этом уловки из криминальных романов – глупо.

Грохнув ногами по паркетному полу, капитан Глеб Никитин спрыгнул в комнату.

Рыжий замычал, дёрнул рукой.

«Милый ты мой…! Хоть один живой мне сегодня достанется!».

Дальше было проще, технологичней и беспощадней.

Коротко прогулявшись и изучив план первого этажа дома, Глеб волоком дотащил вдребезги пьяного рыжего до ванной. Так как и рубашка, и брюки парня были страшно обблёваны, пришлось взять его за лодыжки. Головой он дважды смешно стукнулся на порогах: и комнаты, и ванного помещения.

Холодный душ – на полную, парня – в емкость.

Пока вода в ванне не вышла из берегов, капитан Глеб разведал расположение кухни, поставил полный чайник на плиту.

«Кофе! Ему – чай…».

Прошло всего полчаса и рыжий произнёс первое слово. Ещё пятнадцать минут – и он начал давать вполне связные показания.

– …Я его потом убью, обязательно…! Он везде лез, Альку мою обманывал… Дурацкие какие-то прозвища у них, все в чёрном…. Ночью нужно было обязательно…! Ненавижу урода! Сейчас пойду, со стволом…. Насмерть, всё…. Чтобы никогда, он…. Это из-за него! Она ведь такая была, хорошая, нежная! А-лечка…. Выпусти меня отсюда! Я тебя, мужик, тоже, пулю в башку…. Я знаю….

Поить горячим чаем буйного пациента в холодной ванне было забавным занятием. Часть напитка попадала рыжему за ворот мокрой рубашки, часть – обжигала ладони капитана Глеба.

– Успокойся, не шуми. Экономь силы. Я тебя не выпущу из этого водоёма до тех пор, пока ты не скажешь мне нечто важное.

– Да иди ты…

Человек неудачно и весьма необдуманно попытался встать на ноги, и только вовремя подставленная капитанская ладонь уберегла рыжий череп от серьёзного удара о край старинной чугунной ванны.

– Первое. Когда ты приехал сюда? Сегодня? Вчера?

Жизненный опыт подсказывал Глебу, что подобные невинные вопросы обычно бывают излишними. Такое внешнее состояние и такую вонь внутри собственного дома невозможно приобрести вот так, запросто, в течение нескольких часов. Человек трудился над этим как минимум сутки.

– Вче…, мы, вчера приехал, приехали…. Мы были с ребятами, с нашими…., с футболистами. Из нашей команды, из универа. Классные ребята! Они со мной всегда…., они ведь всё понимают…. А где они?! Они здесь? Кто здесь…? Ты кто, мужик?!

– Я – твоя совесть. Я хочу угостить тебя чаем.

– Н…, не…, не хочу!

– Пей, малыш! Пей!

– Ой, горячо…! Голову обжёг…, всю…, вот здесь, спереди…

– Ничего. Это закаляет. Во сколько вы сюда вчера приехали?

– Вечером. Точно. Темно уже было….

Рыжий дрожал, ухватившись ладонями за мокрые плечи.

– Сегодня ты никуда не ездил?

– Н-не помню. Не знаю…. Скорее всего, нет…. Я ничего не знаю…. Не хочу никуда ехать, чаю твоего не хочу, иди, давай, отсюда, а то…, сейчас…, я….

То, что рыжий мог сказать, он сказал.

Капитан Глеб извлёк его из ванны, опять, только на этот раз головой вперёд, дотащил, мокрого, до дивана и положил так, чтобы слабая голова свисала с подушек.

В минуту согревшись рыжий захрапел.

– …Алло, извините, я недавно звонил по поводу вашего сына. Он сейчас на даче, немного нетрезвый…. Нет, встать никак не может…. Говорить тоже. Лучше приезжайте, оцените его состояние сами.

Почти четыре часа в организм капитана Глеба Никитина не поступал свежий кофе!

Заняться приготовлением чудесного напитка в душной компании рыжего было бы кощунством.

Поэтому Глеб страдал.

– Сейчас куда?

Таксист с невозмутимостью уверенного человека жевал зубочистку.

– В гостиницу.

Ощущение несвежей рубашки и необходимость её замены, на самом-то деле были предлогом. Главное – кофе! До встречи с сыном хотелось некоторое время, хоть несколько минут, побыть в состоянии серьёзной концентрации.

Душ, рубашка, весьма приличный кофе в гостиничном баре. Две чашки.

«Осталось только самому подробно просмотреть весь материал, что добыл Сашка со своей командой. И обязательно найти беззубого спортсмена. Если и в этих вариантах не будет ничего интересного, тогда ….».

Когда приходится думать сразу о многом, то совсем нет времени оценивать погоду.

Городская жара полыхала по-прежнему, но капитан Глеб был внимателен только по отношению к событиям и своим предстоящим действиям. Возле гостиницы он сел в случайный, правильный, как ему поначалу показалось, троллейбус, добрался на нём почти до места назначения, но, всё равно, два квартала пришлось идти пешком.

– Здравствуйте! А они все уехали! Только что позвонила какая-то старушка, сказала, что приготовила важные фотографии. И зарядку для ноутбука Саша позабыл дома…. Сказал, что будут скоро, уже минут двадцать осталось.

Опять новая рыженькая причёска – лохматые перья вверх.

Официантка улыбнулась Глебу ещё от двери.

– Вам кофе?

– Кофе?!

«Может ли что-то приятное быть излишним…?».

– Да, Настя, пожалуй, дайте мне чашечку вашего замечательного кофе! И, если есть, какой-нибудь чистый лист бумаги и авторучку.

В тишине скорее утреннего, чем дневного, заведения, думалось приятно и, после таких убедительных порций кофе, уверенно.

За соседним столиком появились какие-то посетители, пошумели немного их дети, и семья ушла гулять дальше, в солнечный город.

Что-то металлическое упало на кухне, громко произнёс там несколько слов мужчина, продолжали знакомо и легко, позвякивая кольцами на карнизах, летать на сквозняке прозрачные и высокие оконные шторы.

– А это у вас что такое? Нэцке?!

Вряд ли официантка Настя проходила по каким-то своим делам мимо его столика. Других посетителей в кафе уже не было, ничего уносить-приносить не было необходимости. Простое любопытство, или непростое…

Капитан Глеб и не отметил, как устраиваясь за своим столиком, он достал из кармана джинсов неудобную, если сидеть, маленькую деревянную фигурку.

– Нет, это просто собачка.

– Ой, какая миленькая!

Воздушно-рыженькая девушка Настя присела за столик Глеба.

– А что это за собачка? Можно мне её посмотреть?

– Пожалуйста.

Капитан Глеб Никитин протянул на ладони забавную чёрную фигурку.

– Это из какого-то мультфильма?

– Нет, он настоящий.

Даже такой случайный разговор сейчас совсем не отвлекал.

«Кофе…!».

– Порода – ньюфаунленд. Кличка – Пэл. Когда мой сын Сашка был маленьким, наш Пэл был уже большим. Сейчас Пэла нет…. А вот это – память о нём. Я стараюсь всегда брать его с собой во все свои поездки. Сегодня специально захватил, чтобы показать Сашке, напомнить.

– Он у вас хороший!

Настя помолчала, поправила на столике салфетки.

– И Пэл – красивый…

Через двадцать минут, как и было ему обещано, в кафе ввалилась шумная толпа. И мрачный юный великан, и весельчак, по-прежнему в розовой рубашке, и Сашка, светловолосый и лохматый.

– Привет, па!

Они так же, как и в прошлый раз, быстро и уверенно, не спрашиваясь, составили два столика вместе, разложили на стульях свои сумки, фотоаппараты, ноутбуки в чехлах.

– А дамы ваши где?

– Они в общаге сейчас, там слёзы потоками! Все девчонки, кто Алию раньше знал, собрались, ревут, готовятся к завтрашним похоронам….

К Сашке и Глебу, осторожно разговаривающим, подскочил круглолицый.

– Да, там такое творится! Девчонки плачут, Триноль с утра уже где-то набралась, тоже рыдает, поддатая. А я до Игоря никак не могу дозвониться! Телефон включён, но он не отвечает.

Глеб хмыкнул, постучал пальцами по столику, отодвинул в сторону уже ненужную пустую кофейную чашку.

– Как там, па? Чего с ним?

– С кем? О ком это вы?!

Продолжая сосредоточено подключать свой ноутбук, Сашка присел напротив отца.

– Ну?

– Я предупреждал вас, что будет опасно?

Замолчали все, даже круглолицый прекратил весело выдёргивать из-под мрачного парня стул.

– Кто-то разбил Игорю голову.

– Сильно?!

– Очень. В ботаническом саду, сегодня утром.

– А кто?!

– Полиция ищет.

– Чёртовы игрушки!

Мрачный знакомо грохнул кулаком по столу.

– Пока мы тут в картинках копаемся, этот урод всех хороших людей погубит!

– Не успеет, если мы поспешим.

– Но ведь у нас-то на него ничего нет?! Мы все фотографии пересмотрели, как вы велели! Всех объездили, цирки там для пенсионеров устраивали! Ни-че-го!

Видеть отчаяние сильного человека всегда тягостно.

– Успокойтесь. Все. Время есть. Продолжаем работать. Давайте-ка, покажите мне самое интересное, на ваш взгляд, из собранного…

Минут двадцать капитан Глеб пересаживался с одного стула на другой, рассматривая маленькие экраны трёх компьютеров. Каждый из ребят, поначалу сильно разочарованных своей напрасной, как им казалось, работой, по очереди подзывал Глеба к себе, смотреть свои интересные кадры.

– Не то, не то…

Всё чаще и чаще капитан Глеб Никитин произносил эти слова.

Наконец, он решительно встал, выпрямился, оглядел свою гвардию.

– Хорош, ребята, суетиться. Мы тянем пустышку. Считаю дальнейшие поиски бесполезными, и бросаю якорь на Батумском рейде.

– Это про что?

– Это слова одного капитана из прошлой жизни. Итак…

Глеб обошел составленные столы, помолчал.

– Мы с вами проделали серьёзную и необходимую работу. Вы – молодцы! Спасибо. Нужных результатов в этом направлении мы не достигли. Поэтому прекращаем. Все свободны. Сашка, ты останься…. По личным причинам.

Много говорить не пришлось. Всем всё было ясно. И мрачный парень, и весельчак в розовой рубашке, одинаково пряча глаза, пробурчали слова прощания, быстро собрали свои сумки и ушли. Не глядя на сына, Глеб негромко выругался. Когда он снова посмотрел на Сашку, тот улыбался.

– А ты-то чего?! Не грустишь, не расстраиваешься…?

– Пытаюсь угадать, что же ты, па, ещё придумал. Ты ведь что-то придумал, а?

– Яблочко от яблоньки…

Пришёл черёд и капитану Глебу довольно улыбаться, уважительно пожимая руку своему Сашке.

– Уверен, что и ты что-то накопал, но не хотел при коллегах оглашать. Правильно?

– Абсолютно! Это пока ещё только информация, а не выводы. Я думал, что нужно не спеша с тобой переговорить.

– Правильно. Давай, выкладывай.

– Вот, смотри!

Схватив приготовленный Глебом лист бумаги, Сашка одним движением нарисовал знак, весьма похожий на кровавую молнию, оставленную кем-то на сосновом пне ботанического сада.

– Правильно?

– Почти.

– Хорошо.

Блеск глаз своего сына капитан Глеб Никитин знал, как никто другой.

– Ты же просил поспрашивать, откуда этот знак и что он может обозначать, верно?! Оказалось, всё просто! Я-то совсем не в теме, а первый же знакомый парень, из этих, из сказочников, как ты их называешь, подробно рассказал мне про такие рисунки. Они ведь, кто читает про Гарри Поттера, увлекаются разными скандинавскими знаниями, и этот знак оттуда. Это – руна! Называется «эйваз», по их убеждениям она помогает людям открывать глаза на происходящее. Ну, типа, предупреждает…. Как будто кто-то говорит другому «Тебе что, жить надоело?!».

– Стоп. Уже горжусь! Как этот знак точно называется?!

– Эйваз. Если я что-то не путаю…

– Не путаешь. Игорь, пока его врачи не увезли, несколько раз произнёс слово «ваза». Думаю, что он что-то хотел сказать про этот самый знак. Или про то, что такой знак обозначает. Скорее всего…. Та-ак, что ещё нам известно?

– Этот «эйваз» символизирует дерево тис! И смерть. Толкование этой руны такое…. Сейчас, погоди минуту, прочитаю точно.

Сделав серьёзное лицо, Сашка пододвинул ближе к себе ноутбук.

– Вот, здесь…. «Жизнь должна была быть защищена, или скорее мы должны были подвергнуть себя опасности, чтобы развиваться далее». Ну, это, думаю, чушь полная, так, для маскировки!

– Не совсем. Умный человек всё это придумал. И заранее.

– Ладно, согласен. Когда я это узнал, то попытался вспомнить, кто из этих, из сказочников, с Игорем по этой теме особенно близко общался. Получилось четыре человека. Они не из нашего города, приезжие, живут в общежитии. И сейчас уже все приехали к началу учебного года. Я попросил одну девчонку в общаге, чтобы она уточнила, где эти четверо были сегодня утром….

– Блондинка?

– Чего?

Сашка нахмурился, не понимая вопроса отца.

– Говорю, блондинку попросил о помощи? Или брюнетку?

Умение смеяться, оставаясь внешне невозмутимым, было их семейным делом. Но пока только старший из них мог пользоваться этим искусством виртуозно.

– Да ну тебя, па! О серьёзном же говорим, а ты…

– Значит, шатенка. Ничего, тоже вариант.

Одновременно и Глеб, и Сашка расхохотались.

– Угадал. Только отстань! Как только девчонки там немного успокоятся после рыданий, она позвонит мне, скажет, кто и где был в это время.

– Класс! Умеешь мыслить в правильном направлении. Кстати, посмотри-ка свои рабочие записи, ты по номеру с последними цифрами «24» вчера не звонил?

Сашка внимательно, чуть шевеля губами, полистал страницы блокнота.

– Да, звонил, вчера. В 17.44 и в 19.16. Никто там не ответил.

– И не должны были. Такие женщины не любят отвечать на случайные звонки с незнакомых номеров…

– А что это значит, па? Чей это номер?

– Давай-ка посмотрим вот эту флэшку. Так, для очистки совести, последнее, что у нас осталось из фотографий того дня. Ты кофе будешь?

– Да, пожалуй…

– Тогда покомандуй, пожалуйста, Настей, а я пока начну. Мне – эспрессо.

– Знаю, знаю!

Файлы фотографий, подготовленных заботливой белозубой мамашей, так и назывались, просто и мило – «ФОТО_САД».

…Множество цветков и цветочков, фонтаны и утки на пруду, коляска, коляска, в двадцатый раз коляска, младенец в ней постоянно спит, лишь на одной фотографии он недоумённо застыл с кругло открытыми глазами. Ворона ходит по дорожке, опять цветы, какая-то женщина, разговаривающая с такой же точно женщиной, невнимательно тащит за собой на поводке, присевшую было по своим делам крохотную собачку. Опять розы, жирные пионы, блестящие стёкла оранжереи… Плотная зелень случайного дерева, закрывающая весь кадр, котёнок, бредущий по травяной тропинке, ещё раз этот же котёнок, опять котёнок, убегающий, потом только хвост котёнка в низких ветках этого же густого дерева….

Стоп! Рукав.

Рука и рукав. Котёнок уже исчез. Следующий снимок сделан маленькой девочкой по инерции, невнимательно и неаккуратно, но вот край рукава женского платья и сплошной тёмно-зелёный фон веток дерева, сквозь которые мельком просунулась рука, что-то напоминают…

– Твой кофе! Горячий, осторожно!

С сияющей улыбкой Сашка поставил на стол две чашки.

– Сейчас я ещё и бутерброды нам притащу…

– Стой. Смотри.

– Чего?

– Не узнаёшь? Вот эти два кадра.

– Рукав? Нет, вроде…

– Смотри время, когда были сделаны эти фотографии! Ну, ну…!

– Одиннадцать сорок семь…. Позавчера. Почти за час до смерти…. Ну, а при чём тут эти рукава?

– Парень! Складывай части головоломки! Включай личную голову!

Капитан Глеб Никитин легко вскочил, потянулся, заходил вокруг стола, вокруг Сашки, издалека посматривая на экран компьютера и улыбаясь.

– Да не понимаю я пока ничего! Объясни, па!

– Всё! Всё же ясно! Смотри…

Глеб присел, обнял сына за плечо.

– Рукав. Женское платье. Чёрное, с блестящими полосами. Если время снимка – пятница, то, вполне возможно, на фотографии кто-то из людей, присутствовавших на свадьбе. Кто из гостей был в таком платье или кто из ваших девчонок?! Ну! Вспоминай!

Эта команда не была условием. Сашка прекрасно понимал, что его отец уже знает ответ.

– Н-не могу пока…. Ничего в голову не приходит.

– Ладно. Открой папку с фотосессией платного фотографа, ну, как его там….

– Максика?

– Да, да, именно его! Быстрее! Смотри, сравнивай, у кого такое платье?!

– Триноль…

Сашка испуганно выдохнул, откинулся на стул, едва не опрокинув на себя обе чашки с кофе.

– Именно, приятель! Первый гвоздь забит. Следующее…. Нет, давай-ка мы всё-таки по кофейку вдарим, скоро нам его бодрящая специфика пригодится.

– А почему она, па?! Она-то здесь при чём?

– Кофе действительно горячий. Пей.

Задумчиво подняв свою чашку, капитан Глеб засмотрелся на узкую полосу окна заведения, сверкающую в лучах жаркого уличного солнца.

– А при том…. Какое дерево на этих снимках? Только ты повнимательнее, поточнее рассмотри.

– Мелко, и резкости нет, не могу ничего определить.

– Увеличь масштаб. Ну?

– Вроде, хвойное какое-то…

– Точно. Это тис. Тот самый, что около беседки растёт.

– Откуда ты знаешь!? Невозможно же по двум мутным веткам точно определить, какое это дерево! Их же в ботаническом саду тысячи!

– Тисов – три. И только на одном из них позавчера были спелые ягоды. Смотри внимательней!

Капитан Глеб предельно сильно увеличил масштаб изображения на экране компьютера. Общий фон стал ещё беспорядочней и неопределённей, но на нём проступили редкие красные пятна.

– Это тис. Им и убили Алию. Убила Триноль.

– Зачем?!

– Ей нравится Игорь?

– Не то слово! Она по нему с первого курса сохнет! Везде, где Игорь бывает, там и она!

– А Игорь, насколько я понимаю расклад, был влюблён в Алию? Так?

– Да, поначалу они встречались, дружили очень, а потом рыжий приехал, там всё у него с Алей по-серьёзному началось…. Игорь-то больше в романтику играет, а Аля уже совсем взрослая…, была. Она много про будущую семью говорила, про свою свадьбу…. Игорь до последнего не верил, что она решится за рыжего замуж выйти. Потом, когда их родители обо всём договорились…. Одни раз, после бара, Игорь при всех кричал, что в любом случае не забудет Алю, будет любить её всегда….

– Вот тебе и мотив. Для вашей Триноли.

– Да они же с Алей дружили, она же свидетельницей её попросила быть!

– Любовь и дружба…. В замкнутом пространстве эти два замечательных понятия почти всегда начинать враждовать. Ладно, об этом немного потом. Сейчас – о деталях.

Глеб поставил пустую чашку перед собой, покрутил её на поверхности столика.

– Где сейчас она?

– Кто? Триноль? С утра – в общаге, то ревёт, то учебники по полкам раскладывает. Кто-то сказал, что она успела уже чего-то выпить, в истерике после всех этих событий.

– А почему она в общежитии?

– Многие наши с курса – не местные, Триноль – тоже из посёлка, родня её живёт там, километров сто пятьдесят от города.

– Не рано ли приезжать после летних-то каникул?

– Нет…. В общаге же не только она такая! Некоторые сдают зачёты, а Триноль специально пораньше на несколько дней приехала…. На свадьбу.

– Так. Так. Так…

Положив на стол перед собой сжатые кулаки, капитан Глеб Никитин посмотрел на сына.

– Зачем – ясно….

– А как?

– Проницательный ты у меня получился!

Действительно, Сашка смотрел на отца с тревогой и ожиданием. И без того свободный светлыми, длинными, взъерошенными волосами, он постоянно, хмурясь, проводил по голове раскрытой ладонью.

– Уверен, что Триноль перед свадьбой сильно нервничала. Она-то хотела, чтобы Алия вышла за рыжего, но до последнего не была уверена в Игоре…. Допускаю, что она ожидала какой-нибудь страшно мелодраматической сцены, побега бывших влюблённых, их клятв когда-нибудь вернуться друг к другу и прочее. Допустим, что по приезду свадьбы в ботанический сад Триноль внезапно заклинило и она, то ли от алкоголя, то ли от жары, бессонницы и напряжения последних дней решила окончательно лишить Игоря иллюзий. Невеста – волшебная, красивая, спокойная, уверенная! Как сделать, чтобы она не была такой?! Что такое быстро придумать, чтобы прекрасное лицо и свежее дыхание близкой соперницы не были такими? Причём на глазах у Игоря, чтобы он навсегда запомнил мерзкое зрелище и отвернулся от Алии. Нет счастливой соперницы – нет и вариантов, куда стремиться любимому….

– Ну, и…?

– Возможно, первое, что могло прийти в голову возбуждённой Триноли – незаметно травануть невесту! Чем-нибудь, что под рукой, что знакомое. С гарантией. Чтобы непременно искажённое лицо, пена изо рта, пот, слёзы и прочее. Нужна была такая отрава, которую Алия легко бы согласилась попробовать, ни о чём не догадываясь. А тут ещё и Игорёк нечаянно в её преступную задумку вмешался, подыграл, разыскал и притащил для Алии ягод романтической сакуры! Всё складывалось – и любимого подставить, дискредитировать, так сказать, в глазах общественности, и облик светлой невесты запачкать! Тис – он же рядом! О его ядовитых свойствах Триноль прекрасно знала, она же с Игорем вместе в эти сказочные игры постоянно играла! И подарок – ягоды, и отрава – ягоды… Красные, похожие. А отрава ещё и пахнет мармеладом….

– И что, так просто?! Яд такой сильный?

– Мякоть тиса, красная, безобидна, а вот семена и хвоя – страшная штука! Семена непрочные, легко раскусываются, под мармеладный вкус присемянников, да под вполне понятное волнение невеста могла ничего странного не заметить и не заподозрить. Плюс её детская астма, проблемы с сердцем, немного шампанского, жара…. Получился перебор.

– Дикость какая-то!

– Верно.

– Тогда нужно сейчас же, срочно, ехать в общагу, брать Триноль и заставлять её во всём признаваться!

– Не признается. Я бы, например, ни за что не признался.

– А факты?!

– Какие такие факты, малыш?! То, что мы сейчас с тобой напридумывали? Это всего лишь красивые версии, не более. Уверен, Триноль – умна, она давно уже продумала свою линию поведения и пошлёт по известному адресу любого, кто вздумает сказать ей что-либо подобное, и будет права!

– А что же тогда делать?!

Растерянный Сашка продолжал терзать свою светло-кудрявую причёску.

– А делать мы будем вот что…

Закончить умную мысль капитан Глеб Никитин на этот раз не успел. Зазвонил его телефон.

– Ого!

– Кто это, па?

– Женщина.

Странно и неожиданно для Глеба было видеть, что ему звонит Марьяна.

– Алло!

– …Привет, это я!

– Ванька, ты что ли?! Что-то с Марьяной? Ну, говори быстрее!

– Нет, с ней ничего плохого. Она вот здесь, рядом со мной стоит. Просто я решил воспользоваться её телефоном, так вернее. У нас тут, Глебка, плохие новости…. В администрацию сада, Валерии Антоновне, сейчас позвонил комендант, ему, на рыбалку, сообщили его родственники, что паренёк-то этот, раненый, Игорь, да, умер в больнице…. Так вот. Что будем делать?

– Думаю. Что ещё есть из новостей?

– Спортсмена нашли, ну, племянника комендантовского, у подружки он все эти дни отлёживался. Это ты его так, Глебка?

– Не сошлись характерами. Что ещё?

– Лупоглазый орал на Антонну, весь в ярости, обещал, что отомстит всем!

– Раньше завтрашнего дня он в городе не появится. Будет допивать на природе. Так что время подумать над его предложением у нас есть. Ладно, Иван, хорошо, что позвонил. Действуем по плану, ты занимайся садом, а я здесь…

– Марьяну тебе дать, будешь с ней говорить?

– Нет. Извинись за меня, скажи, что дел много…

– Ладно, пока.

Выключив телефон и нахмурившись, теперь уже капитан Глеб Никитин по примеру сына взялся тревожить пятернёй свою седую голову.

– Да-а…

– Чего там, па?

– Игорь умер. Только что.

– Ну, ещё и это….

Сашка внезапно побледнел.

– Так страшно, па….

– Очень. Тем более, нам нужно спешить! И первое, что ты сейчас сделаешь, – поедешь в общагу…

– Может мы вместе?!

– Не переживай, совершать там особых подвигов от тебя не потребуется. Не нужно ни допрашивать Триноль, ни задерживать. Даже встречаться тебе с ней не обязательно. Найди возможность, отыщи и привези сюда её ноутбук.

– Как? Она же не отдаст!

– Укради. Устрой пожар в общаге или что-нибудь такое же масштабное. Любой предлог, любые выдумки поощряются. Если возникнут сложности – вали всё на меня. Двигай. Про смерть Игоря никому пока ни слова.

И, не дав сыну опомниться от всего услышанного, капитан Глеб хлопнул Сашку по плечу.

– У тебя всё получится! Давай, вперёд!

На пороге кафе Сашка обернулся.

– А может, тебе лучше, ну, ноутбук-то этот украсть…?

– Нет, сын, нет! Вдруг там, внутри, военная тайна, а я её недостоин?!

Оставшись в одиночестве, капитан Глеб Никитин совсем недолго сосредоточенно и неподвижно сидел за столиком. Внезапно он поднялся, с невнимательной небрежностью отодвинул ногой стул.

– Настя!

Рыженькая официантка сразу же услышала негромкий голос и вопросительно посмотрела в его сторону.

– Я немного пройдусь, пусть наши вещи здесь останутся, ладно?

– Хорошо! Не беспокойтесь, я посмотрю за ними. Посетители обычно собираются только к часу, к двум…

– Я скоро.

В городе было хорошо.

Красивые люди смеялись, дети бегали по тротуарам и газонам, блестящие машины проносились по чистым улицам. Солнце давало всем возможность радоваться, загорать и отдыхать от привычных забот.

Капитан Глеб просто шёл.

Ритм шагов помогал думать и устраивать мысли в необходимом для предстоящих действий порядке. Он никогда не любил суматоху коллективных обсуждений, споры и митинги.

Его мысли, его поступки, его решения. Его ответственность.

Что нужно делать в ближайшее время, Глеб уже знал. Осталось только продумать декорации, реквизит и реплики персонажей.

На бульваре два пожилых человека играли в шахматы.

Капитан Глеб Никитин остановился возле них, не столько спортивно играющих, сколько увлечённо разговаривающих о жизни. Один из шахматистов, помоложе, в большой мятой кепке, внимательно, наверняка в расчёте найти счастливый шанс спасения от неминуемого мата, уткнулся в расставленные на картонной доске фигуры, а второй, совсем уж древний бородач, судя по всему, решивший, что выигрыш у него в кармане, уже свободно рассуждал о наболевшем.

Дед говорил о наркоманах.

– …Дурное это дело, если в не ту сторону продукт использовать. Конопель-то, он ведь и у нас рос. На Пасху масло родители из него делали, да! Здоровые дудки такие, летом топором их рубили, ну, некоторые дёргали ещё, если получалось. Корень-то большой, иногда не выдернешь даже! Шишки у них были, с семенами. Сначала на молотилку мы его отвозили, а там в мешочек семена-то ссыпали, да…. Ведро, полтора, если получалось всего натрясти, везли в соседнее село, два километра от нас, только у них там маслобойка-то была. Бидончик такой небольшой каждый раз получался, литра на четыре. Лучше масло, чем из подсолнечника-то! Своеобразное…

Кричали вороны в высоких деревьях, шумели торопливые городские автобусы, за густой бульварной тенью солнце продолжало разогревать асфальт, а деды на скамейке невозмутимо занимались делом, каждый своим: тот, что в головном уборе, искал спасения в безнадёжной позиции, а бородатый вспоминал ушедшую жизнь.

Капитан Глеб Никитин видел и слышал их, обоих. Но напряжённо думал совсем о другом.

– …Подсолнечник-то и тогда в магазинах продавался, а вот конопляное-то масло моя мать сама делала. А дудки, которые получались после всей этой процедуры, мы в речку бросали, возле самого берега! Досками придавишь их – и в воду! Месяца три они там пролежат – чешуя-то с них сама и отскакивает. Веревки же из конопля у нас всегда в прежние времена делали!

А вот дудки, если высохнут, ужас какие жаркие получались! Как бензин от спички вспыхивали! Если размолоть их, сухие-то, то порох, наверно получится…. Где порох-то у нас изобрели, в Китае?

Ни окончания длинной шахматной партии, ни точного ответа о месте изобретения пороха Глеб не стал дожидаться.

Всё внезапно сложилось. Декорации встали на места. Герои вот-вот выйдут на подмостки.

По пути, возвращаясь в кафе, капитан Глеб Никитин набрал номер Марьяны.

– …Да, да, я слушаю тебя! Ты как?! У тебя всё хорошо…?

Взволнованный голосок, чуть ли не слёзы.

– Нормально. Самое главное – успокойся. Не переживай, маленькая, я скоро приеду за тобой. Занимайся делами. Найди лучше Ивана, дай мне с ним поговорить, ладно?

– Хорошо, обязательно…. Но ты же ведь, правда, дрался?! А почему мне ничего про это не сказал? Ничего у тебя не болит, а?

– Ванька рассказал?! Вот кто настоящий трепач! Получит по шее. Ну, что со мной может плохого случиться? Я же, как телефон Хоттабыча, – сплошной мрамор. Ещё раз прошу – не волнуйся по пустякам и ничего лишнего не придумывай. Всё нормально. Ладно, сбегай, пожалуйста, прямо сейчас к Ваньке, хорошо…?

На перекрёстке, напротив большого мебельного магазина, телефон Глеба знакомо зазвонил.

– Всё, па! Всё сделано! Украл! Она спит, соседки из её комнаты курили на кухне, а я незаметно пробрался…

– Не трать словесных усилий, давай приезжай быстрее!

А через минуту, капитан Глеб, услышав в трубке уже глуховатый голос Ивана, коротко и чётко объяснил, зачем и почему тому нужно срочно быть в кафе. И как туда проехать.

Пароль не понадобился.

Включённый, простенький студенческий ноутбук Триноли заработал без всяких предварительных условий.

– А как её почту посмотреть я не знаю…

– И не надо. Изучим, для начала, обыкновенную, массовую, информацию. Уверен, что девушку интересовали рецепты и фрагменты из тех современных сказок, где фигурирует тис. Давай, рули…

Полчаса за компьютером пролетели быстро.

Глеб успел выпить ещё две чашки кофе, Сашка с невнимательным аппетитом съел тарелку мясных бутербродов. То, что так пристально изучала странная девушка Триноль, казалось им бредом. Среди сотен фотографий Игоря, картинок с Гарри Поттером и шляпами волшебников часто мелькали упоминания о тисовом яде.

«…У древних кельтов тис был символом бессмертия, а полые стволы тисов считались воротами в Иной Мир. Эти деревья с тёмно-зелёной хвоёй и причудливо переплетёнными стволами росли в местах, почитавшихся у друидов священными, там хоронили королей и проводили ритуальные сборища. Традиция устраивать кладбища в тисовых рощах не угасла и с приходом христианства. Видимо, уповая на способность пережить собственную смерть, люди с незапамятных времен высаживают тис на кладбищах вместе с другими вечнозелёными деревьями-долгожителями. Говорят, что тисы, растущие на кладбищах, протягивают свои корни ко ртам мертвецов. Эта история получила чудовищное подтверждение в 1990 году в городке Селборн в Гемпшире, когда ураган повалил кладбищенский тис. Из-под земли показались три десятка черепов, нанизанных на корни»

«…Eihwaz (Эйваз) – 13-ый рунический знак, символизирует защиту, собственно „тис“, боевые луки, сделанные из тиса, а также в качестве одного из своих значений имеет смерть. Кроме того, Eihwaz символизирует полное обновление духовного мира человека и смерть здесь – только переход на следующий уровень»

«…Из тиса у древних кельтов изготовлялись и Белые палочки друидов, которые использовались при прорицании и других магических ритуалах. На выструганные одинакового размера палочки наносились буквы алфавита деревьев – алфавита Огама, палочки складывались в мешочек, встряхивались и доставались по одной, формируя пророчество или ответ на поставленный вопрос. Четырьмя тисовыми прутьями в обрядовых целях позже пользовались филиды – ирландские преемники бардов, членов друидической жреческой касты»

«…Химический состав и механизм токсического действия. Основное действующее вещество тиса – таксин – представляет сумму различных алкалоидов, в нём также содержатся алкалоиды – милосеин, эфедрин, гликозид таксикантин. Таксин вызывает резкое раздражение слизистых пищеварительного тракта, сопровождаемое рвотой и поносом, значительно влияет на сердечную деятельность, останавливает дыхание…»

«…Симптомы отравления семенами тиса – тошнота, рвота, головокружение, иногда бред, сонливость, снижение мышечного тонуса, одышка, судороги, снижение температуры тела (гипотермия). Нарушается работа почек: в моче и крови обнаруживается повышенное количество белка»

«…В древесине, коре, побегах, хвое и семенах тиса содержится ядовитый для человека и животных алкалоид таксин, который парализующе действует на сердце, вызывает конвульсии и остановку дыхания. Достаточно вытяжки из пятидесяти граммов хвои тиса, для того, чтобы убить человека. Съедобна и приятна на вкус только мякоть ягоды – она служит пищей птицам, которые разносят семена тиса. По легендам, из тиса изготавливали яд, которым пользовались ведьмы»

– Ну, как тебе подобная беллетристика?

– Бутербродов уже не хочется.

Сашка вытер руки бумажной салфеткой.

– Это же полнейшая чепуха! Никаких серьёзных доказательств! И зачем ты меня только заставил воровать этот ноутбук?!

– Чтобы он был. У нас. А не у неё…. Всё идёт по плану, мой законопослушный сын! Теперь переходим к следующим процедурам. Звони Триноли, а если не будет получаться, то созванивайся с подругами в общежитии, пусть будят её; говори, что у тебя для неё есть очень важная новость.

– Какая?

– В личном разговоре скажешь, что, во-первых, ваша группа нашла в фотографиях одного из посетителей ботанического сада странные сюжеты, а во-вторых, у тебя есть информация о состоянии здоровья Игоря…

– Ну?

– Гну. Взволнованно добавишь, что это не телефонный разговор и тебе нужно с ней срочно посоветоваться. Что ты сидишь здесь, в кафе, что уехать отсюда пока не можешь. Вроде как я, твой отец, обещал расплатиться за всё, что вы здесь за всё время расследования напили, наели, но сам я пока ещё с деньгами не подъехал. Пусть она срочно мчится к тебе в кафе! Ясно?

– Ясно. А, всё-таки, зачем? Ну, для чего она тебе здесь?

– Разговаривать будем. О прошлом и предстоящем.

Иван приехал весь в светлом, в недавно купленной повседневной одежде.

Умытый и строгий.

Высокий, представительный.

Когда Глеб сказал ему, что с минуты на минуту должен появиться человек, который убил его Алию, Ванька промолчал. Только напрягся, медленно опускаясь на стул.

– Коньяком угостишь?

– По итогам. Но не сейчас.

– А кто это…?

– Увидишь.

– Зачем ему это было нужно?

– Глупость. Отсутствие хорошего ума. Пустая злость.

Долгое время они молчали.

Многие посетители кафе удивлялись, успевая радостно, с воскресным наслаждением, справиться со всеми своими напитками, поесть разноцветных пирожных, и наблюдая при этом за двумя странными молчаливыми мужчинами, без стаканов в руках и ничем не закусывавших.

Капитан Глеб был уверен, что в любую минуту сможет остановить страшный гнев Ивана и его мозолистые кулаки.

Всё ещё бледный лицом, но через силу улыбаясь, Сашка, который все последние минуты неловко вышагивал по жаркому уличному крыльцу, встретил и проводил в прохладное помещение кафе Триноль.

Совсем не такая, какой капитан Глеб запомнил её со дня свадьбы.

Без вынужденных праздничных каблуков, без особой косметики, в обычных джинсах. Простая девчонка, круглое лицо, чёрно крашеные короткие волосы, только вот взгляд – мутный, моментами – дикий, со зрачками, уходящими под верхние веки.

Триноль продолжала настороженно хмуриться, наблюдая за смущением Сашки, который вёл её по залу кафе к дальним столикам.

– Вот…. Это здесь.

– Кто это? Ты же говорил мне, что есть какие-то новости, что здесь будут только наши?!

– Садись, садись, милая…. Я – именно та новость, о которой так убедительно сообщил тебе мой славный сын Сашка. Да садись же ты!

Привстав, капитан Глеб Никитин одним движением тяжёлой руки, опущенной на плечо девушки, усадил её, пошатнувшуюся, на стул.

– Вот, теперь можно и поговорить. Только не дёргайся. Я этого не люблю.

– Что вы от меня хотите?! Я сейчас закричу!

– Кричать нужно было раньше. Орать, материться, ругаться…. Но не убивать.

О том, как застыл за его спиной тихий и наверняка ещё больше побледневший сын, Глеб догадывался; то, как напрягся, скрипя зубами, Иван, Глеб Никитин слышал. Сам он пристально смотрел в глаза девушке, пытаясь заметить в них страх. Страха не было. Любопытство сквозь сплошную усталость. Отчаянная злость. Упрямство. Но не страх…

– Собралась хорошая компания. В преддверии сложного и тяжёлого разговора сочту за честь познакомить собравшихся друг с другом. Некоторые ведь до сих пор не знакомы, правда? Итак…

Убедившись, что Триноль сидит спокойно, никак не готовясь для отчаянного рывка и побега, Глеб и сам расслабился, положил руки на стол.

– …Сашку вы все знаете – это мой сын. Следовательно, я, Глеб Никитин, – его отец. Следующий участник встречи – наша гостья, девушка, которую для краткости мы будем называть Триноль, и которая совсем ещё недавно убила свою лучшую подругу Алию Германову.

Ни дрожи в руках, ни слабого движения век.

Взгляд – только на Глеба.

– А вот этого человека звать Иван Германов, он – отец Алии Германовой.

Выдох. Женский, шипящий, звонкий в тишине, поэтому противный.

– Теперь подумаем о меню. Я буду пить кофе, Иван, ты?

– Коньяк.

– Хорошо. Сашка, а ты?

– Коньяк…

– Плохо, но допустимо. А ты, милая…?

– Заткнись. Говори по делу, а то я уйду. И не удержите все вместе!

– Шикарно! Сейчас я ненадолго отлучусь, сделаю заказ, а ты, милая и отважная, во время моего отсутствия будешь слушаться вот его….

Капитан Глеб кивнул в сторону Ивана.

– Ты же понимаешь, что никакого повода ему давать не надо? Поэтому веди себя достойно…

За стойкой Настя протирала стаканы, а её коллега, пухленький полнощёкий официант, что-то записывал в блокнот. Он-то и попытался опередить рыженькую, бросился к Глебу первым.

– Чего желаете?!

– Желаю поговорить с Настей.

– А-а…

Поглядывая через плечо капитана Глеба в зал, Настя сразу же торопливо зашептала, сделав большие глаза.

– А что тут Триноль делает?! Она что, тоже с вами расследует, да? Но ведь же….

– Не тарахти. Сейчас не время для лишних слов, поэтому слушай меня. Во-первых, наш заказ…. Два хороших коньяка, по пятьдесят, для начала. Кофе, мне. И сделай, пожалуйста, ещё простой коктейль, с джином. Добавь туда какого-нибудь зелёного ликёра. Любой дешёвый подойдёт. Но только обязательно зелёный! Как только всё у тебя будет готово, пусть твой коллега-пупсик принесёт напитки, кроме коктейля, к нам за столик. А коктейль потом, через минуту, заберёт у тебя, здесь, тот высокий смуглый мужчина, что сидит с нами. И дай мне на время авторучку.

– А почему так сложно-то?!

– Так надо…

Последние слова капитан Глеб Никитин, перегнувшись через стойку, прошептал с такой же таинственностью, с какой Настя задавала ему свои вопросы.

Заметно было, что за время его отсутствия за их столиком никто не произнёс ни слова, даже не пошевелился.

Глеб с шумом уселся, выдернул из подставки бумажную салфетку и одним росчерком нарисовал на ней знакомый знак.

– Приятная картинка, милая?

Положив сжатые кулачки перед собой на скатерть, Триноль продолжала молча и мелко раскачиваться на стуле.

– Это ведь предупреждение, не правда ли? Именно сейчас – предупреждение для тебя, малышка! Типа: «Тебе что, жить надоело?».

– Есть что по теме? Говори, а то я ухожу…. Орать буду!

– Потерпи. Уверяю – дальше всё будет гораздо интереснее.

Капитан Глеб слегка отодвинулся, давая возможность официанту поставить на стол перед ними коньяки и кофе.

– А коктейль для дамы?

– Немного позже, готовится!

– Я схожу, принесу. Покурю там пока…

Всё так же, не глядя на сидящих рядом, Иван поднялся.

«Тетива натянута…».

С волчьей улыбкой, не предназначенной ни для кого, почти хищной, капитан Глеб Никитин смотрел в прикрытое лёгкими шторами окно.

«Так надо…».

Вернулся Иван, ровно, без стука, поставил перед девушкой коктейль.

Сел.

– Помянём Алию!

И если Сашка и Иван подняли свои стаканы сразу же и одновременно, а Глеб прикоснулся к чашке с горячим кофе, просто обозначая своё участие в тосте, то Триноль немного помедлила. Но потом резко схватила принесённый бокал с зелёным напитком и залпом, почти одним глотком, выпила его весь, до дна.

– Ну что, вкус мармеладный?

Глеб рассмеялся, закинув руки за голову.

– Вот точно так же, малышка Триноль, поступила тогда, в пятницу, в беседке, и ты. А наша Алия, ни о чём не догадываясь, приняла из твоих рук яд.

– Какой яд?! О чём это ты?

Капитан Глеб кивнул, а Сашка достал из своей сумки и передал ему свёрнутую бумажную салфетку.

– Вот такой яд…. Красивый и вкусный.

Действительно, на раскрытой ладони Глеба красные ягодки тиса выглядели блестящими праздничными карамельками.

– Узнаёшь?

– При чём здесь я?! Ягоды там были всякие; какие Аля ела, я не знаю, её многие тогда угощали.

– Такими – только ты.

– Не я! У вас нет никаких доказательств! Ерунда!

– Не совсем.

Всё так же, жестоко улыбаясь, капитан Глеб Никитин наклонился очень близко, почти вплотную, к лицу девушки.

– Не ерунда. Ребята, твои друзья и однокурсники, проделали большую работу! Они просмотрели тысячи фотографий, сделанных разными людьми в ботаническом саду в тот самый день, в пятницу, во время, когда там была свадьба! И на одном из этих случайных любительских снимков я увидал, как именно ты, малышка Триноль, рвёшь ядовитые ягоды тиса за полчаса до гибели Алии!

– Это же просто ягоды! Они же безвредные.

– А ты откуда знаешь, что сами ягоды тиса не ядовитые?! Изучала вопрос?

Откинув чёрную прядь со лба, Триноль хрипло засмеялась.

– Об этом все знают! Никакой это не секрет! И не доказательство!

– Ладно. Тогда о главном.

Глеб поднялся, сделал несколько неторопливых шагов из стороны в сторону, встал за спиной Триноли, опустил ладони на спинку её стула.

– Эта фотография сейчас – на моём компьютере. Хранится надёжно. Твои кружевные перчатки, в которых ты была на свадьбе и рвала для невесты ягоды тиса, тоже у меня…

– А-а…

– Правильно! Сегодня я украл из комнаты вашего университетского общежития и твои свадебные перчатки, и твой ноутбук со всеми тщательными рецептами приготовления яда из ягод и семян тиса. Ноутбук спрятан, а вся представляющая для меня интерес информация с него скопирована…

– Урод!

Мгновенные крупные слёзы, гримаса ненависти, длинные ногти, готовые рвать – Триноль вскочила со стула.

– Сид-деть! Сидеть, я сказал!

И снова взбешённая девчонка силой уверенных мужских рук была усажена на стул.

– Не дёргайся. Хотя бы минут десять. Они у тебя есть. Теперь – самое главное. Как ты думаешь, малышка, каким таким напитком угостил тебя сейчас отец Алии? Подсказка – во-первых, он очень внимательно изучил ядовитые свойства ягод тиса, а во-вторых, он служит в ботаническом саду, присматривает за многими растениями. Сюда Иван приехал прямо с работы.

– Все вы уроды! И ты, и он…

– Совершенно правильное возбуждение! Отец Алии, Иван Германов, принёс тебе сейчас смешанный с джином отвар семян тиса, именно семян, тех самых ядовитых косточек, а не мякоти красных и красивых присемянников! Времени у тебя, Триноль, двадцать минут, максимум полчаса! Сначала ты почувствуешь, как трудно тебе станет дышать, потом наступит черёд дикой рвоты! Пока ты будешь здесь, на полу этого кафе, корчиться в судорогах, всё твоё имущество будет возвращено на место, а вечером, при обыске комнаты умершей, то есть тебя, полиция найдет в общежитии эти улики, а на твоих перчатках – следы тисовых ягод! Чтобы остаться жить, от тебя требуется одно – признаться. Тогда будет тебе мгновенно и хлоргидрат, и рвотные препараты, и «скорая», и хорошая больница на первое время, обещаю!

– Какие же вы все здесь гады…. Гады и уроды!

– А ты, малышка, ангел? Это не ты, случаем, убила свою подругу?

Из-за стойки бара, пристально наблюдая за тем, как Триноль в слезах колотится головой по скатерти стола, на капитана Глеба вопросительно и тревожно посмотрела рыженькая Настя.

– Ну? Решайся. Там, в коктейле, ещё и отвар тисовой хвои был. Но срочное промывание всё равно поможет…

– Да, да! Это я! Я это сделала!

Триноль вскинулась чёрными волосами, тушь потекла по её щекам, смешиваясь со слезами бессильной ярости.

– Да, он говорил мне про неё…. Всегда говорил, смеялся…. Что она такая нежная, сказочная, а я…., что пиво пью…, что пирсинг у меня крестьянский, а я же его так люблю…! Он же знал про это! Знал, а потом смеялся…. Когда свадьба была назначена, я успокоилась, думала, что теперь он мой, а она…, Аля, там, в беседке…, спокойно так, мне сказала, что будет всегда любить его, Игоря, что он для неё дорог… Я как в тумане вся стала, хотела их прямо там поссорить, чтобы он увидал, какая она…, а он ещё и поцеловал её… Я думала, что когда она…., отравится немного…, не до смерти, конечно, что… не будет такой красивой…. А у неё, оказывается, сердце…

Капитан Глеб не успел отпрянуть, Триноль вскочила и вцепилась в ворот его рубашки.

– Я же не хотела её убивать! Не хотела! Нет…!

И снова упала лицом на скатерть.

На шум оглянулись единственные, кроме них, посетители кафе. Немолодой мужчина что-то зашептал свой спутнице, они быстро поднялись из-за столика и ушли. Пухлый официант, бдительно прислушавшись к крикам Триноль, пробовал было набрать какой-то номер на служебном телефонном аппарате, но Настя решительно остановила его.

– Мне не жить без него…. А если станет известно, что я так…, с Алей…, то вообще Игорь никогда мне этого не простит… Я ему так и сказала, а он…. Не говорите ему ничего, пожалуйста.

Триноль ещё раз попыталась встать из-за стола, но, ослабев в истерике, без сил снова опустилась на стул.

– Я умру?

Из-под черных прядей, сквозь мутные потоки серых слёз на капитана Глеба смотрели усталые девчоночьи глаза. С мольбой и ненавистью….

– Нет. Коктейль ты выпила сейчас обычный, слабоалкогольный, но вот три свидетеля твоих слов и диктофон – настоящие.

– Как болит голова, как всё кружится вокруг, шум…. Уберите этот шум!

Триноль с силой зажала ладонями уши, опустила голову меж локтей.

– Молчите все! Тише! Прошу вас… Ты обманщик…

– Совершенно верно!

Капитан Глеб ласково улыбнулся и принялся потирать руки.

– Я – великий и ужасный обманщик!

По взглядам и выражениям лиц и потрясённого Сашки, и продолжающего кипеть молчаливой яростью Ивана было видно, как они оба хотят немедленно прекратить это страшное представление.

Но верёвка занавеса всё ещё оставалась в руках капитана Глеба Никитина.

Каждый из них понимал, что Триноль уже не способна сейчас ни говорить разумно, ни слушать чьих-либо спокойных и рассудительных слов.

Но Глеб лучше других знал, что такое момент истины….

С настойчивостью он тронул Триноль за плечо.

– А вот любимого своего Игоря Поттера ударила лопатой по голове именно ты! Он же умер, понимаешь! Умер, Игорь-то твой ненаглядный! Сегодня, только что…! Это ты, в полном сознании и в злобе нарисовала там его кровью «эйваз»?! Отвечай, малышка! Ну?!

– Умер? Может быть…. Как же так? Один он умер, без меня. Странно… Утром позвала его…, рассказать, что мне не жить теперь без него…. Всё про Алю, что это я с ней…, а если раскроют причины её смерти, то я вообще жить не хочу! Сказала, что мы вместе с ним можем уйти из этого мира…, я знаю как…. Хотела поцеловать его, а он…. Ударил меня по щеке…., закричал, обзывался…, ужасно! Я говорила ему, что не нужны нам другие люди…, что мы можем и без них, что люблю его…, о том, что он теперь мой….

Никто бы не смог так пристально выдержать этот безумный взгляд.

И шёпот таких слов.

Капитан Глеб схватил Триноль за запястья и держал так крепко, что мгновением пронеслась даже мысль о её нестерпимой боли и о будущих синяках.

– …Он ведь грубо выругался! …Послал меня…., сказал, что обязательно всем расскажет, что все должны знать про меня…. Он не хотел умереть вместе со мной…., он не должен был так, я же ведь…. Я ударила его! Кровь, свежая, такая красивая…

– Папа! Прекрати это! Не надо больше так…!

Замахав руками перед застывшим в напряжении Глебом, Сашка взмолился, толкнул его в плечо.

– Всё! Всё же ясно?! Ну, прекращай…

Услыхав голос сына, капитан Глеб Никитин словно бы очнулся, сильно выдохнул, откинулся на спинку стула.

Устало улыбнулся.

– Да, ты прав. Теперь – точно всё. Тогда давайте-ка ещё по кофейку, а?! Иван – после всего этого коньяк ведь можно пить и по-серьёзному! Сашка, ты-то как?

– Не хочу…

– А вы, девушка? Что вы будете из напитков?

Триноль выпрямилась.

Молчала.

– Эй, злодейка! Чего-нибудь выпить безвредного не желаешь? Если нет доверия мне, закажи сама.

Страшное, неподвижное лицо, в чёрных потёках слёз, в прилипших на щёки и лоб спутанных чёрных волосах.

И улыбка.

Ни для кого, только для себя.

Вдруг – спокойный и ясный взгляд.

– Нет. Спасибо. У меня с собой.

Из внутреннего кармана короткой кожаной куртки Триноль достала небольшую блестящую фляжку.

– ….Мужчины нечасто угощают бедных девушек. Не все они так внимательны, как вы, отцы…. Поэтому нам приходится кое-что всегда иметь с собой.

И ещё раз, странно красиво и удивительно мудро улыбнувшись, Триноль открыла фляжку. Несколько глотков – и девушка швырнула её, пустую, в сторону.

Прозвенев тонким металлом по плиткам пола, фляжка гулко стукнулась о дальнюю стену.

– Теперь действительно всё. Я пошла.

Триноль поднялась и сразу же, вслед за ней, в грозном молчании, из-за стола поднялся Иван.

– Не надо, Ванька…. Пусть идёт.

Три коньяка.

И кофе для Глеба.

– Можно к вам?

– Валяй…

Рыженькая официантка придвинула от соседнего столика стул, не решившись сесть на тот, с которого совсем недавно поднялась Триноль.

– Это она сделала?

– Да.

– Сама вам рассказала?

– Почти…

– Глеб, а что дальше? Так всё и закончится?

Глотнув коньяк наполовину, Иван с тяжёлым вопросом посмотрел на Глеба.

– Так она и уйдёт? Уедет куда-нибудь?

– Нет, не получится.

После коньяка капитан Глеб сразу же взялся за чашку с кофе.

– …Вещественные улики я сегодня же постараюсь передать следователю. Нас будут вызывать, расскажем, что знаем. Думаю, что у них теперь есть за что зацепиться.

После долгого молчания Сашка нахмурился, вспоминая то, что последнее время его тревожило.

– А про какие перчатки ты говорил ей? Вроде, про кружевные? Я же у неё из общаги ничего такого не забирал?! И не отдавал их тебе?!

– Правильно, не отдавал. На фотографии, там, где её рука, ну, где ещё котёнок и тис, видна такая перчатка. Я вспомнил, что и у свадебной беседки в ботаническом саду свидетельница Триноль была именно в таких перчатках. Подумал, что они у неё должны были сохраниться, на память.

– Ты уверен, что улик хватит?

Иван, не допивая в рассеянности свой коньяк, продолжал размышлять о возмездии.

– Хватит. Там ещё же и отпечатки на черенке лопаты сохранились…. А это уже серьёзно.

– Тьфу, алкашня….

Иван сплюнул на пол.

– Такие вот с молодых лет и…

– Ты неправ, Иван.

– Почему это?! Ты же сам видел, как она из фляжки-то лихо! Водяра-то у таких всегда при себе, видите ли, чтобы выжрать, если вдруг захочется…

– Да…

Встрепенулась, вступая в разговор, Настя.

– У неё эта фляжка была с собой и на свадьбе, в сумочке…

Ни пить, ни что-то ещё говорить никому из них уже не хотелось.

Глеб вертел по скатерти авторучку, Настя шмыгала носом, часто поднося к лицу большую салфетку, Сашка рассматривал свои ладони. Иван по инерции крепко сжимал в кулаке пустой коньячный стакан.

– Ну, вот и всё…

Но договорить капитан Глеб Никитин не успел.

Сквозь стеклянную дверь кафе, с улицы, мелькнул какой-то быстро шагающий человек, рванул дверь за ручку и ввалился, почти упал в зал.

– Эй, вы…!

Тот самый немолодой мужчина, который совсем ещё недавно, не пожелав слушать их шумный разговор, вместе со своей спутницей ушёл из-за соседнего столика.

– Там, ваша эта…

Мужчина тяжело дышал после бега, потный и растерянный.

– Девчонка ваша, чёрная такая, там, на автобусной остановке умирает!

Действительно, чёрная.

В розмахе чёрных коротких волос, в несмытых с лица и невытертых чёрных потёках слёз.

В самом центре любопытной, глухо бурчащей толпы.

На скамейке автобусной остановки.

Триноль.

Она умерла через несколько мгновений после того, как они, по одному, подбежали к остановке.

Сашка. Глеб. Иван.

Девчонка. В коротких конвульсиях, задыхаясь, с белой пеной вокруг рта.

Некрасивая.

Успела только выдохнуть.

– Хорошо, что его…, здесь нет…

Упал на колени около скамейки Иван, заплакал, зарыдал. По-мужски, не стесняясь, тяжело и громко.

– Дети, дети…

Капитан Глеб Никитин взял за плечо своего Сашку.

– Вернись быстро в кафе, подними аккуратно фляжку, сохрани. Она ведь знала…, готовилась к этому.

Сквозь жаркое марево послеполуденного неба прогрохотал где-то дальний самолёт, или раздался невероятный в таком прозрачном небе раскат грома.

И расстались они тоже не сразу.

Первым, махнув рукой, ушёл Иван.

– Я – домой. Пройдусь…

Встретил взгляд Глеба, помотал головой.

– И не думай. Всё будет в порядке, ничего даже в горло сегодня не полезет…. Не переживай. Мне бы немного только поспать….

Потом в суете уличной толпы, в тёмном шелесте зевак, встал лицом к лицу с отцом Сашка.

– Ты как, куда сейчас поедешь? В гостиницу?

– А ты?

– Я его провожу!

Из-за спины Сашки выступила тоненькая Настя.

– Я отпросилась – мы погуляем немного, поговорим….

– Спасибо за всё, рыженькая!

– До свидания! И вам – удачи!

Забросив поплотнее на плечо рюкзак с ноутбуком, махнул рукой Сашка. Небрежно поправил светлые свободные волосы, славно улыбнулся.

– Пока! До встречи, па!

– До встречи…

Жара.

Гулкими ударами гудела голова.

Ничего не хотелось, не было никаких объяснимых желаний. Пустота, вокруг только пустота…, до звона, до стука в висках, до неприятно ржавого скрежета далёкого и совсем не такого уж и мерзкого, на самом-то деле, трамвая.

Жизнь и в этот раз подержала его в вынужденных объятиях, стиснула, брызнула внутрь кровью его сердца и отпустила. Стало легко.

«Будет ли такое ещё раз? Случится, обязательно…. А когда, когда?! Кто ж его знает…. Главное, что сейчас всё стало наконец-то простым и мне легко…».

И опять, по ставшим за эти дни вновь знакомыми улицам капитан Глеб Никитин шёл туда, где светло, где не нужно быть напряжённым душой, и где его обязательно ждут…

Он давно уже знал, что быть постоянно суровым – глупо, а долго переживать – нерационально. Любую жизненную страницу, даже самую ужасную содержанием, можно, а в большинстве случаев – просто необходимо, перелистнуть. Так проще, так лучше…. Так появлялся у него шанс свободно вздохнуть, выпрямиться и быть готовым к следующим возможным ударам.

В середине пути Глеб всё-таки порадовал городскую ребятню.

Внезапно решившись, он разулся, аккуратно закатал джинсы и шагнул к ближним струям уличного фонтана.

Давно уже насквозь мокрые, по такой-то жаре, мальчишки и девчонки завизжали, пробовали даже брызгаться на своего взрослого единомышленника, но капитан Глеб погрозил им пальцем, обильно намочил голову, с удовольствием умылся и вышел, почти невредимый одеждой, на траву газона.

Босиком.

Так было надо…

Дальше было проще. Захотелось даже смеяться.

Глеб и захохотал, едва заметив замершую крохотным тревожным столбиком, среди больших цветов, Марьяну.

– Ты как суслик в степи!

– Я тебя так ждала….

Всё было уже давно собрано, сумки упакованы, фотографические штативы сложены.

– Я ждала, а ты всё не звонил и не звонил…

Те из посетителей, кому повезло в этот солнечный день задержаться на просторах ботанического сада, были поражены увиденным. Нечасто ведь людям выпадает возможность наблюдать за тем, как два взрослых человека долгие-долгие минуты стоят посреди георгин, на виду у всех, обнявшись, и целуются. Жадно, рассматривая друг друга, сияя глазами, что-то изредка желая сказать…

– Ты не устала?

– Нет…. А что?

– Если я тебя сейчас отпущу, ты не упадёшь?

– Наверно….

– Тогда я понесу тебя с собой, хорошо?

– А ты куда-то опять уходишь?!

Капитан Глеб продолжил тихо смеяться.

– Не ухожу. Просто нужно поговорить с директором сада. Она приехала ненадолго из дома.

– Что вы будете с ней обсуждать?! Какие-то ещё неприятности?

– Нет, маленькая моя, неприятности закончились. Все. Остались только приятности, надеюсь…. Я ничего от тебя не хочу скрыть, просто с твоими вещами немного неудобно гулять по здешним аллеям. Но, если ты не против….

– Не против! Сама потащу свои сумки, а тебя никуда сегодня больше одного не отпущу! Пошли к твоему директору вместе!

– Не к моему – к нашему….

Тихо смеяться было уже невозможно – Глеб просто хохотал.

Рассерженная и долгим, напряжённым, ожиданием, и непонятными до конца обстоятельствами, и тревогой за дорогого ей человека, Марьяна стояла рядом с ним, подбоченившись, решительно готовая на многие лишения. Даже на тяжесть собственных сумок.

– Это ты надо мной так смеёшься?!

Марьяна строго нахмурилась и наставила на капитана Глеба тоненький указательный пальчик.

– Н-нет, нет, что ты…!

Глеб еле остановился, силой воли прекращая свой так не вовремя прорвавшийся, долгое время бывший неуместным, смех.

– Пошли…. Давай твои сумки. Только ты не кусайся, ладно?!

Решением Марьяны кофе для Глеба был в этот раз отменён. Добрая женщина-директор захотела угостить его привычным напитком, но была остановлена.

– Хватит ему…! Знаю я его! Для сердца вредно столько кофе за один день! Будем пить чай!

Пока женщины согласно готовили какой-то очень полезный его организму травяной чай, капитан Глеб прогулялся вокруг административного здания и заглянул в подсобку. Ивана ещё не было.

– …Да, такое совпадение редко случается! Я даже подобного случая в своей практике и не припомню! Та маленькая сакура, окаме, попала в этот год в сильную тень, а тис, наоборот, внезапно, из-за этой рухнувшей сосны, оказался на солнцепёке. И каждый из них созрел не вовремя! Сакура – позже, тис – значительно раньше. Как же всё это совпало?!

– Так бывает и у людей…

Глебу было хорошо.

Мягкий диван, вкусный ароматный чай, неторопливые, необязательные слова, приятные голоса вокруг.

– Девочка Алия созрела для настоящей жизни рано, думала о ней по-настоящему, как совсем взрослая женщина, а её мальчик Игорь – всё ещё оставался в тени собственных приятных сказок…. Да и рыжий внезапно, не ко времени, появился между ними на свет.

– Из-за этого они и погибли.

Дрожа губами, Марьяна держала свою чашку у самого лица.

Глеб обнял её за тоненькие плечи.

– …Сегодняшним детям приятно задерживаться в мягких обстоятельствах своих игрушек. Сказочный мальчик Потттер и его атмосфера – это же так мило и карамельно, но ведь реальная жизнь-то куда как страшнее! Большинство из них всё понимают, они умненькие, но именно поэтому их и тянет ещё, как можно подольше, пожить в привычных с детства сказках…. Многие остаются там, в игрушках, до тридцати, а то и навсегда…

– Да уж…

Капитан Глеб подробно, насколько посчитал возможным, объяснил директору сада события дня.

– Комендант ваш будет завтра обязательно кричать. Не обращайте на него никакого внимания – это пустое…. Всем всё теперь ясно, угрозы той стороны не будут иметь никакого практического смысла. Иван готов публично объяснить свои взаимоотношения с этими банно-прачечными ребятами, думаю, что в университете к его словам должным образом прислушаются. Тем более что и следователи смогут, при необходимости, сообщить дополнительную информацию…

Ещё один глоток томительно-густого, коричнево-красного чая, ещё приятный горячий выдох… Капитан Глеб наслаждался.

– …Иван всё знает. И у него нет теперь никаких причин волноваться и впустую злиться. Он начал понемногу задумываться над прошлым. Позаботьтесь о нём, сейчас главное для Ваньки – чтобы кто-то был рядом с ним, отвечал на его вопросы, прочно держал его на откосе…

– Да уж…

Директорша, непривычная для них воскресной, домашней одеждой, принялась протирать свои затуманенные паром горячего чая толстые очки.

– Плохо, конечно, что всё так у нас получилось, но хорошо, что быстро закончилось…. И Иван наш изменился, считай, за эти два дня, и девочка, бедняжка, вам всё так подробно рассказала…. Не нужно будет напрасно догадываться.

– Ну, ладно! Думаю, что нам пора!

Капитан Глеб Никитин встал с дивана, прогоняя из глаз дрёму.

– Да, нам действительно пора!

Рядом с ним так же решительно встал, строго выпрямившись, маленький фотограф Марьяна.

– Хорошо, хорошо, милые мои! Конечно же, сегодня же выходной, как-никак! Это я тут примчалась, как только меня вызвали, а вам-то чего уже здесь делать?!

– До свиданья! Рад был познакомиться! Мы хорошо вместе поработали!

Капитан Глеб церемонно поклонился директору ботанического сада.

– Ой, что вы, что вы…! И я рада! Вы такой строгий! Так всё правильно здесь делали… Удачи вам, и в жизни, и в ваших делах! Всего, всего хорошего!

– Оправдаю!

Глеб ещё раз, не менее красиво, поклонился доброй женщине.

– Удачи!

К концу такого продолжительного дня и тени стали заметно длиннее.

Они шли сначала по главной аллее, затем свернули на аллею с жимолостями и виноградом, а после, не сговариваясь, направились к беседке. Глеб поставил на скамейку сумки с фотоаппаратурой, садиться они не стали, просто он взял прохладные ладони Марьяны в свои, сильные, горячие.

– …Помнишь, как ты заподозрил меня?

– Помню – это было приятно.

– Трепач.

– И это помню. Раз сто пятьдесят, наверно, ты успела меня так назвать….

– Смотри, это катальпа! Я тебе не показывала её цветение на фотографиях?!

– Нет.

– У катальпы такие очаровательные цветки!

– Верю…

Было заметно, что Марьяна о чём-то хочет его спросить, но говорит почему-то только о растениях и деревьях, видимых сквозь ажурную деревянную решётку беседки.

– …Она, девочка эта, здесь и умерла?

– Да, у самой этой скамьи.

Марьяна вытерла глаза.

– Ну что, отдохнула? Пошли дальше?

– Пошли.

Потом Марьяна спрашивала его и об убитом парне, Игоре, и о драке, и смеялась над тем, как Глеб купался в фонтане.

– …Сам знаю, что жестоко! Сашка чуть не плеснул моим же кофе мне в лицо! Но ведь так было надо…. Я сознательно устроил девчонке прокачку, момент истины, как у классика. Иначе всё было бы зря.

Сквозь тёмные листья старых дубов светились на их жёстких ветвях изобилием молочные желуди, длинный солнечный блик разделил утиный пруд на две неравные части. В той, что поменьше, вовсю ещё плескались вечерние рыбы, а в просторной – слабый ветерок начинал гнать вдоль берега робкую рябь.

– На сегодня всё? Вы уходите?

Бодрая кассирша наконец-то появилась на своём рабочем месте и решилась, под конец дня, поговорить с последними посетителями.

– …А вы приходите к нам ещё, приходите! У нас в сентябре тематические праздники будут проводиться и выставки народного творчества! Будет очень интересно! Обязательно приходите! А дирекция наша абонементы будет распространять скоро! Со скидками за вход, а те мамаши, что с колясками приходят к нам гулять, будут льготы по билетам иметь! Говорят, что вроде как пятьдесят процентов скидка…. Поэтому, если что, приходите, со скидками-то вам ведь ещё выгодней будет!

Марьяна грустно улыбнулась, не глядя на Глеба.

– Ну, малышка, не печалься! Не может же быть, что всё так окончательно плохо! Уверен, есть варианты…

– Дурак ты, капитан…

– Иногда бывает.

И Глеб, внезапно похолодев, покорно кивнул, соглашаясь.

– Удачи вам!

Кассирша всё никак не могла остановиться в прощании, почти наполовину высунувшись из своего окошка.

– И вам, хорошие мои, удачи!

Вновь, в конце всё ещё жаркого города, – тихая квартира.

Ночник.

Жёлтый пушистый халат.

– Утром я улетаю. Извини, что не сказал об этом раньше…

– Я знала. Догадалась.

– Как?

– По твоим глазам. Ты очень здорово умеешь путать людей словами, но глазами…. Только не меня.

– Прокол. Будем работать в этом направлении…

Глеб улыбнулся, поцеловал Марьяну. После её слов о лжи стало почему-то легче.

– Когда мне вдруг придётся остановиться, то хочется, чтобы это случилось примерно так…. Горы, солнечный снег, огромные ели, озеро – замерзшее только по берегам. Большая собака рядом, огонь, одинокий дом, лодка, старый друг. Свитер, простая посуда, простая пища – мясо, зелень, хорошее вино. Шахматы. И ещё та, чей голос и смех мне бы нравились…

– А зачем ты всегда улетаешь?

Капитан Глеб вытер пальцем слёзы Марьяны, взял её лицо в ладони.

– Поехали со мной? Ну?! Вместе, везде, а?

Маленькая женщина села на кровати, отвернулась, закутавшись в большой халат. Дрожала губами, стискивала сильно пальцами пальцы.

– Нет, я боюсь…. Я думала вчера об этом…. А как я буду без моего сада?! Пойми, я боюсь потерять то, что у меня уже есть: сад, работу…. У меня есть такая жизнь, а если…, если мы с тобой…, если с тобой что-то случится…. А если ты с кем-то…., то, как же я?! Я не смогу тогда…. Не могу. Я не поеду. Извини….

По дрожи плеч капитана Глеба можно было подумать, что он рыдает.

Марьяна знала, что сейчас он беззвучно хохочет.

Поднял большую, умную голову. Действительно, улыбка.

Честная, грустная, усталая.

– Ты умница! Очень. Ты права. Неправ я. Столько лет я готовился жить в одиночестве…. Ладно. Тогда не об этом. Ты скверно плаваешь! И я должен принять меры. Через некоторое время я приеду….

– Я буду учиться хорошо плавать! Обязательно! Не сомневайся, Глеб!

Глаза Марьяны, все в ещё невысохших слезах, – сияли.

– Я обязательно….

– Только не заплывай без меня за буйки! Обещаешь?!

– Да, да, обещаю….

– А если вдруг вернусь зимой?

– Я всё равно буду ждать…

Рассвет.

Тихо захлопнулась за ним дверь.

На тёмном городском перекрёстке кто-то рассыпал два ящика жёлтых яблок, и первые редкие машины осторожно объезжали их.

Совсем не чувствовалась сила будущего дневного солнца. Скорее, было прохладно.

Внезапно потемнел первыми влажными каплями-кляксами прокалённый дорожный асфальт. Зашелестели от сильных порывов ветра уличные тополя. На тротуарах подпрыгивали от ударов крупных капель дождя сухие, покореженные долгой жарой, тополиные листья…

Прошла неделя, и Марьяна с огорчением вспомнила о невыполненном обещании. Она вовремя не отменила продажу снимка дерева гинкго с бабочкой, а заглянув как-то на сайт, увидела, что фотографию кто-то купил. Со всеми её авторскими правами.

Прошлось целую ночь плакать…

А однажды поздней осенью в аэропорту Копенгагена человек с усталыми глазами поднял воротник плаща, устроившись стоять за столиком в переполненном вечернем баре.

Уже не первая чашка кофе, раскрытый ноутбук, электронная почта.

«…Некогда было заниматься этим самому, да и не умею я ничего до сих пор толком. Пошла треска, работы было много, а недавно вот заштормило, два дня как на берегу, непривычно. Меня вот тут компьютерному делу учат, а я стараюсь…. До тебя было не дозвониться – наверно, ты всё летаешь, путешествуешь? Рядом – Мария, это она занимается со мной всем новым…. На похоронах я был, как профессор, в твоём костюме. В том, который ты мне купил. Вчера я был у той старушки, на железке, заглянул к ней на пять минут, проведать, как ты просил. Она передаёт тебе привет, говорит, что ты напомнил ей отца её Катюшки, а она его только раз и видела, а когда тебя тогда увидела, аж вся похолодела. Так ты на него похож. Всё. Пока ничего нового. Пиши. Твой Иван».

Среди множества других очередных объявлений иностранный авиационный голос проговорил, объявил посадку на нужный рейс. Нужно было идти.

Проходивший мимо уборщик-пакистанец с робкой улыбкой посмотрел на рабочий стол пока ещё раскрытого ноутбука.

Простая фотография – серая кора какого-то старого дерева, а на ней – красно-чёрная бабочка.