Гарриет. За час до полуночи
Гарриет занималась подсчетом убытков своей компании, когда раздался телефонный звонок. Она закрылась в своей комнате сразу же после того, как обнаружила письмо Крессиде от гинеколога. У нее уже не было сил обсуждать его с кем-то, пусть даже с Оливером, лицом заинтересованным. Возможно, утром она покажет это письмо всем остальным, но сейчас у нее просто не было сил. Ей уже надоело заниматься чужими проблемами, когда своих по горло. Она слышала, как к дому подъезжали машины, как внизу звучали голоса, но ей до всего этого не было дела. Если она кому-нибудь понадобится, то ее позовут, но сейчас она от всех устала. Они терзали ее целый день, пусть теперь сами справляются со всеми делами. Она ждала телефонного звонка, только он занимал все ее мысли. Она решила заняться подсчетами, так как это требовало внимания, сосредоточенности и уводило от ненужных мыслей и эмоций. Если бы она сейчас читала, смотрела телевизор или слушала радио, то непременно думала бы о Тео. Поступок Тео заставил ее забыть и о любовном романе отца, и в какой-то мере об исчезновении Крессиды. Слишком много возникло разных проблем, а человек не в состоянии решать их все скопом. Каждой проблеме свое время.
Все это время Гарриет боялась, что Тео так и не позвонит и ей придется добавить к списку его отрицательных качеств еще одно - трусость.
Услышав звонок, она быстро сбежала в холл и схватила трубку.
- Гарриет Форрест слушает, - сказала она, чувствуя, как дрожит ее голос, и ненавидя себя за это.
«Проклятый Тео, чтоб тебе пусто было». Но то был не Тео, а Тилли.
- Привет, Гарри. Ты еще не спишь?
- Сплю? Я до сих пор жду, когда позвонит этот подонок. Я думала, что это он.
- Извини, но это всего лишь я. Послушай, случилось нечто из ряда вон. Я обнаружила… вернее, не я… Пожалуй, начну все сначала. Гарри, ты знаешь кого-нибудь по имени Элоиза Рено?
- Нет, никого. Я почти уверена, что нет. А что?
- Кто бы она там ни была, но она настоящая копия Крессиды.
- Что? Ничего не понимаю.
- В это просто трудно поверить, но факт остается фактом.
- Тилли, пожалуйста, начни все сначала. Я совсем запуталась.
- Хорошо, хорошо. Мне только что звонил Мик Мак-Граф.
- Из Парижа?
- Да, из Парижа.
- А причем здесь Крессида?
- Это-то я и пытаюсь втолковать тебе. Не перебивай, а слушай.
- Я слушаю. - Гарриет села на пол и поставила телефон себе на колени.
- Вчера вечером Мик зашел в редакцию газеты «Фигаро», чтобы отдать им фотографии. Он ждал появления главного редактора и смотрел на заваленный бумагами его стол. Ну знаешь, как обычно бывает?
- Знаю, знаю, Тилли, не тяни, ради Бога.
- Слушай дальше. Его взгляд наткнулся на фотографию молодой пары, стоящей на ступенях собора. Они выглядели великолепно. Невеста в белом подвенечном платье, веселая, хохочущая, вокруг них масса народу, а над ними голуби. Настоящий Роберт Дуасно.
- Кто, кто?
- Роберт Дуасно. Ну, тот парень, что делает фотографии молодоженов с голубями.
- Тилли, что общего эта пара имеет с Крессидой?
- А то, что невеста - настоящая Крессида.
- Крессида? В подвенечном платье? В Париже?
Комната поплыла у Гарриет перед глазами, голос Тилли исчез. «Ущипни себя, - промелькнуло в голове у Гарриет, - наверное, тебе все это только снится». Она подождала, надеясь, что вот-вот проснется, но голос Тилли вернул ее к реальности:
- Гарри, ты куда пропала?
- Я здесь. Ты уверена, что он не ошибся? Не спутал ее с кем-нибудь еще?
- Он абсолютно уверен. Вернее, был уверен, пока не посмотрел на обратную сторону фотографии. Там было написано, что девушку зовут Элоиза Рено. Имени парня там не было. Пара венчалась в соборе Сакре-Кер.
- Но, Тилли, этого не может быть! Мик ведь совсем не знает Крессиду. Наверняка он ошибся.
- Он знаком с ней. Мы вместе обедали всего несколько недель назад. Вся проблема в том, что ее зовут Элоиза, а не Крессида.
- Господи, Тилли, похоже, мы все сходим с ума. Она всех нас сделала психами. - Гарриет почувствовала, что вот-вот заплачет, и попыталась взять себя в руки.
- Послушай, у вас там есть где-нибудь факс? - спросила Тилли. - Майк может переслать тебе фотографию по факсу.
- Ну, я не знаю. Для этого мне придется ехать в Лондон.
- А если узнать в гостинице? Сейчас в большинстве гостиниц есть факсы. Сходи туда.
- Хорошая идея, Тилли. Я попробую.
В гостинице «Ройял» наверняка есть факс, но именно там живет Тео.
Гарриет направилась к двери, но вдруг вспомнила, что одолжила свою машину Манго. Придется просить у отца, а значит, не избежать вопросов.
- О Господи, - сказала она вслух.
- Что-то не так? - Из гостиной вышел Мерлин со стаканом виски в руках. - Хочу немного разбавить водой, - сказал он. - Так в чем дело? Я могу тебе чем-нибудь помочь?
- Думаю, что можешь.
- Давай выкладывай, в чем дело.
- А что ты так сияешь? - спросила Гарриет, заметив радостную улыбку на его лице. - Что случилось?
- А случилось то, что я сейчас на седьмом небе и счастлив, как никогда.
- Уж не влюбился ли ты, Мерлин?
- Угадала. Просто голова идет кругом от счастья. Ты, наверное, догадываешься, в кого я влюбился? В Жанин. Чудесная девушка! Какой вечер мы с ней провели! Хотел пригласить ее к себе, но побоялся, что начнутся разговоры и ее репутация пострадает.
- Понимаю, - сказала Гарриет, стараясь сдержать улыбку.
- Просто не верю своему счастью, - сказал Мерлин, отхлебывая виски. - Она красивая женщина и очень экстравагантна. А как умеет слушать! Но я разговорил и ее. Заставил рассказать о своей жизни и о трех ее мужьях. Очень интересно. Ты знаешь, она никогда не путешествовала. Мне не терпится показать ей джунгли и дикарей. Я сделал ей предложение, и она приняла его. Что ты на это скажешь?
- Это чудесно, Мерлин, - ответила Гарриет, целуя его в щеку. - Мне держать это в секрете?
- Конечно, нет. Я не хочу терять время. Завтра же объявлю всем о нашей помолвке и дам объявление в газете. Как только будет готово ее подвенечное платье, мы сразу же поженимся.
- Значит, это серьезно? - спросила Гарриет.
- Конечно. Я же всегда говорил, что если встречу подходящую женщину, то сразу же женюсь на ней. Надо сказать, что она быстро сообразила что к чему и тут же дала ответ. Я сделал ей предложение, когда подали пудинг, а за кофе она уже сказала мне «да».
- Чудесно! Могу я ее поздравить?
- Только не сегодня. Она очень устала и легла спать. Вся эта шумиха утомила ее. А завтра утром - пожалуйста. Во всяком случае, она говорила, что ты будешь первая, кому она скажет о нашем решении.
- Мерлин! - сказала Гарриет, вытирая слезы. - Я так рада за вас.
- Жаль, что я не принял это решение раньше. Столько времени потеряно. Ну ничего, у нас еще все впереди, ведь мы еще не старые. Мне хотелось бы иметь детей. Как ты думаешь, она может родить? Если нет, мы возьмем ребенка из приюта. Нам его дадут?
- Мерлин, я все узнаю, если хочешь, но на твоем месте я бы не спешила. Вам сначала нужно пожить вдвоем. Тебе так не кажется?
- Возможно. Так о чем ты хотела меня попросить?
Сидя за рулем машины Мерлина, Гарриет счастливо улыбалась. Романтическая любовь Мерлина и Жанин подняла ей настроение. Она хотела поздравить Жанин, но дверь ее комнаты была плотно закрыта, из-под нее не пробивался свет. Она сделает это завтра утром. Ей пришло в голову, что она сможет смоделировать подвенечное платье для Жанин, хотя, впрочем, Мерлин так спешит, что для этого не хватит времени. Интересно, какую они устроят свадьбу? Кто будет подружкой невесты и кто шафером? У Мерлина всегда было мало друзей, да и те, что были, уже на кладбище. В их возрасте больше ходят на похороны, чем на свадьбы. «Не исключено, - подумала она, улыбаясь, - что он пригласит в качестве шафера вождя какого-нибудь племени. Жанин бы это понравилось».
Позади сверкали фары чьей-то машины. Кто-то сигналил ей и просил дорогу.
- Обойдешься, - сказала она вслух. - Нечего так торопиться.
Немного развеселившись, она стала напевать песенку «Давай это сделаем», которая внезапно пришла ей на ум. К своему удивлению, она поняла, что помнит почти все ее слова: «Аргентинцы без труда делают это. Даже люди без гроша делают это…» Как там дальше?… «Даже золотая рыбка в неволе делает это…» Откуда она знает эту песню? Да ведь она слышала ее тысячу раз у Мерлина. У него целая куча старых пластинок, и он постоянно крутит их на своем допотопном граммофоне. До того как она подъехала к гостинице, Гарриет успела спеть «Надень свою старую шляпу», «Какой чудесный день» и «Ты прекрасно выглядишь сегодня». Зачем в машине стерео, если можно петь самой?
Она ставила «лагонду», когда подъехала сигналившая ей машина. Это был «бентли» Тео Багана, и вскоре из него вышел и он сам. Настроение девушки сразу ухудшилось.
Гарриет подошла к нему со слащавой улыбкой на лице.
- Тео, как приятно тебя видеть, - сказала она. Даже при тусклом свете гостиничных огней он выглядел ужасно: лицо серое, щеки ввалились. - У тебя дурная манера сигналить фарами, ослепляя водителя.
- О, ради Бога, Гарриет, не начинай, - устало сказал он. - Я думал, это Мерлин. Почему ты взяла его машину?
- Я украла ее, пока он спал, - ответила Гарриет, отметив про себя, что Тео выглядит стариком. - Вот, собираюсь ее продать, а деньги истратить. Что за дурацкий вопрос ты задаешь? Почему я взяла его машину? Да потому, что свою я одолжила твоему сыну.
- Лучше бы ты этого не делала.
- Почему?
- Какое это сейчас имеет значение? Должно быть, Мерлин очень любит тебя, раз разрешил взять его машину. Насколько я знаю, он никому не дает ее, даже мне.
- Некоторые больше заслуживают доверия, чем ты.
- Возможно. Извини меня, Гарриет, но я очень устал. У меня сегодня был трудный день. Я иду спать.
- Никаких спать! Нам нужно кое-что обсудить.
- Что же именно?
- Это будет чисто деловой разговор. Ничего другого у меня к тебе быть не может.
- Какой еще деловой разговор? Не понимаю, о чем ты говоришь.
- Ты все отлично понимаешь. Тебе знакомо название «Коттон филдз»?
- Не понимаю.
- Думаю, что знакомо, но могу повторить еще раз: «Коттон филдз». Ну как, вспомнил?
- Нет.
- Лжец! У меня сейчас срочное дело, а потом я поднимусь к тебе в номер. Или, если хочешь, встретимся в баре, чтобы не мешать Саше.
- Саши сейчас нет.
- А где же она?
- Уехала в Лондон.
- Без тебя? Интересно!
Тео молча открыл перед ней дверь гостиницы.
- Увидимся позже, - сказал он. - С нетерпением жду нашей встречи.
- Чего не могу сказать о себе, - ответила Гарриет.
Гарриет подошла к стойке портье. Девушку уже сменил молодой человек, полный сознания собственной значительности. У него было бледное, чисто выбритое лицо и гладко прилизанные волосы, на одном из пальцев сверкало кольцо-печатка. Его кричащий костюм бросался в глаза. Гарриет он сразу не понравился.
- Извините, - сказала она, преодолевая неприязнь, - могу я обратиться к вам с просьбой?
Молодой человек с презрительной улыбкой посмотрел на нее, но в это время зазвонил телефон.
- Прошу прощения, - сказал он и снял трубку.
Звонила, должно быть, его подружка, так как он повернулся к Гарриет спиной и начал разговор. Он был долгим. Гарриет спокойно ждала, стараясь не терять терпения. Наконец портье повесил трубку и повернулся к ней.
- Что вы сказали? - спросил он.
- Еще не успела, - ответила Гарриет, - но я собиралась вас спросить, могу ли я воспользоваться вашим факсом? Мне должны прислать кое-какие материалы, а я не знаю, где еще мне найти факс. Я живу недалеко отсюда, в Ведбурне, - уточнила она, боясь, что он примет ее за туристку.
Молодой человек холодно посмотрел на нее.
- Никогда не слышал о таком месте, - сказал он. - Я сам из Бирмингема.
Он произнес это с таким видом, будто все, кто не из Бирмингема, не заслуживали ни малейшего внимания.
«Меня не интересует, откуда вы», хотела было сказать Гарриет, но, подавив это желание, произнесла:
- Так вы разрешите мне воспользоваться вашим факсом? Можно мне позвонить в Париж и дать его номер? Я все оплачу.
- Вы остановились в нашей гостинице?
- Нет, я же говорила вам, что живу в Ведбурне.
- В таком случае ничем не могу вам помочь. Я не уполномочен давать разрешения пользоваться нашим факсом. У меня к нему нет доступа.
- Как нет? Да вот же он стоит. Неужели вы не можете дать мне его номер? Мне совсем не нужен туда доступ.
- Я дам вам номер, а вы сообщите его вашим друзьям, - сказал он с таким видом, будто речь шла о наркотиках.
- Да, - ответила Гарриет.
- Мне очень жаль, но это против правил. Факсом могут пользоваться только проживающие в нашей гостинице.
- Но я не собираюсь пользоваться им всю ночь. Мне просто нужно получить одну бумагу.
- Да, но пока вы будете пользоваться им, постояльцам придется ждать.
- Послушайте, сейчас половина одиннадцатого вечера, и я не вижу, чтобы к факсу выстроилась огромная очередь. Здесь нет ни одного желающего. Я отниму у вас не более полминуты. Пожалуйста, разрешите. Для меня это крайне важно.
- Мне очень жаль, но я не могу нарушать наши правила. Они ясно гласят… Добрый вечер, мистер Баган. Желаете что-нибудь, сэр?
Гарриет заметила, как подошел Тео, и ей стало досадно, что он слышал весь этот глупый разговор.
- Даже вообразить не могу, что такого я мог бы пожелать, чтобы вы мне его дали, - ответил Тео голосом, от которого у его подчиненных холодела в жилах кровь и они подумывали о перемене места работы. - Гарриет, у меня в номере есть факс. Ты можешь им воспользоваться.
- Я бы предпочла воспользоваться этим, - твердо заявила Гарриет.
- Насколько я понял, тебе этого не разрешают. У них всегда какие-то дурацкие запреты. Поэтому или мой факс, или вообще никакого.
Гарриет посмотрела на Тео и увидела, что, несмотря на усталость и плохой вид, он явно наслаждается положением, в которое она попала. Она почувствовала, что начинает злиться: на портье с его идиотскими правилами, на себя - за то, что не сумела с ним договориться, но больше всего на Тео за то, что он застал ее в таком глупом положении.
- Попроси, чтобы он разрешил мне, - сказала она. - Сделай это для меня.
- Какого черта? Эти люди на всем делают деньги. Они добавят к моему счету лишние десять фунтов.
- Я верну тебе эти десять фунтов.
- Это было бы интересно. Однако молодой человек нарушит гостиничные правила, если ты воспользуешься их факсом. Правда, я очень сомневаюсь, чтобы он это разрешил. Так что тебе лучше воспользоваться моим факсом. Если не хочешь, то поскорее уходи отсюда. Пришлите мне наверх бутылку бренди, - добавил он, глядя на молодого человека, - и дайте мне ваш телефон. Мне нужны такие хорошие работники. Люблю упрямцев.
- Паршивый поганец! - сказал он, когда они вошли в номер. - Таких сейчас полным-полно развелось.
- А ты так хвалил его и даже хочешь взять на работу.
- Правильно. Он не виноват в том, что у них такие идиотские правила. Просто он всосал с молоком матери правило не нарушать никакие правила.
- Тео, не будь альтруистом. Это тебе не идет.
- Мне кажется, что я самый что ни на есть альтруист, если позволяю тебе пользоваться моим факсом. Какую бумагу ты так срочно хочешь получить из Парижа?
- Фотографию Крессиды. Вернее, мы считаем, что это может быть Крессида. Я позвоню фотографу, и он передаст ее фотографию по твоему факсу.
- Крессида? А что она там делает?
- Выходит замуж.
- Господи! Дай мне его номер. Я сам ему позвоню.
Гарриет не верила, что на фотографии будет Крессида, пока не получила ее. Она считала, что Мик ошибается, что он спутал кого-то с Крессидой, но это действительно была ее сестра. Даже на плохой бумаге для факса можно было узнать ее. Она была в том самом подвенечном платье, которое несколько недель висело у них в мадсарде. Ее светлые, распущенные по плечам волосы нельзя было спутать ни с какими другими. Это ее лицо радостно улыбалось мужчине, которого она держала за руку. Это был ее вздернутый носик и круглый маленький подбородок. Это ее стройная, высокая фигура стояла на ступенях собора. В руках у нее был не традиционный букет невесты, а маленький пучок каких-то цветов, похоже, душистого горошка. Ее жених, если это был он, выглядел настоящим французом, с красивым загорелым лицом и черными вьющимися волосами. На нем были темный костюм и светлая рубашка с открытым воротом. Гостей не было видно, и лишь группа туристов, улыбаясь, смотрела на них. И повсюду, на ступенях и над их головами, были вездесущие, беззаботные голуби Парижа.
- Господи, - сказал Тео. - Господи, Господи, Господи!
- Что ты заладил: «Господи да Господи». Неужели тебе нечего больше сказать?
- Не могу. У меня просто нет слов. Неужели это действительно она? Да, в этом не может быть сомнений. Да, абсолютно никаких сомнений, просто кошмар какой-то. Я просто ошарашен. Наверное, она специально дала фотографу вымышленное имя - Элоиза Рено!
- Может, узнать ее адрес по справочнику? - спросила Гарриет.
- Как мы узнаем, если это не ее имя?
- Тогда можно поехать в Париж, зайти в собор и узнать у священника, который их венчал. Через него мы можем узнать имя мужчины. Мне кажется, что он одет не по случаю.
- Все можно сделать, но только не сегодня, - ответил Тео. - Я скажу, чтобы к утру приготовили мой самолет. - Он помолчал и добавил: - Наверное, пока не надо ничего сообщать твоим родителям?
- Ни в коем случае, - сказала Гарриет, зябко поводя плечами. - Я думаю, так будет лучше. Подождем до завтра. А сейчас я позвоню Мику и поблагодарю его.
- Хорошо. Выпьешь?
- Хорошо бы кофе. Она позвонила Мику:
- Спасибо. Фотография просто чудесная. Ее опубликуют?
- Нет. Что еще я могу для тебя сделать?
- Пока не знаю. Завтра я вылетаю в Париж и позвоню тебе.
- Хорошо, Гарриет, у меня есть одно деловое предложение.
- Хорошо, Мик, расскажешь при встрече.
Она положила трубку и посмотрела на Тео. На какое-то время он перестал быть ее врагом, человеком, с которым у нее был роман, и превратился в спутника по завтрашнему странному путешествию.
- Как ты? - спросила она.
- Нормально.
Из большого термоса, который прибыл вместе с бутылкой «Мартеля», он налил им две чашки кофе.
- Какого черта она это сделала? - спросил он. - Какого черта?
- Тео, я не знаю. Я совершенно ничего не понимаю. Все это так ужасно. И жестоко. Очень жестоко. А она выглядит такой счастливой. Вот что самое ужасное. Быть счастливой, зная, как ты обошлась со всеми!
- А может, это любовь? Любовь делает с нами странные вещи.
Взгляд Тео был задумчивым, отрешенным. Гарриет посмотрела на него и тут же отвела глаза.
- Ты считаешь, что она влюблена в того мужчину?
- Откуда мне знать? Может, и влюблена. Я отказываюсь ее понимать. Я делал в жизни много глупостей, но чтобы такое! Представляю, каково сейчас твоим родителям.
- Да уж!
- При мысли о том, что я сам помог ей…
- Тео, при чем здесь ты?
- Я платил за ее уроки. Я давал ей деньги…
- Ты давал ей деньги? Когда?
- Довольно часто. Она же моя крестница, и я ее очень люблю. Ты же знаешь, что она совсем не умела обращаться с деньгами, влезала в долги, теряла счета, кредитные карточки. У нее никогда не было денег, несмотря на хорошую зарплату и на то, что давал отец. Я часто давал ей деньги, но она просила меня никому не говорить об этом, ну, я и не говорил. Меня беспокоило, что она тратит так много денег, и я время от времени читал ей нравоучения. Я думал, что когда она выйдет замуж за Оливера, у которого много денег…
- Откуда у Оливера деньги? - прервала его Гарриет. - Они люди состоятельные, но отнюдь не богатые.
- Оливер скоро станет очень богатым.
- Я этого не знала, - сказала Гарриет.
- Теперь знай, - сказал Тео, глядя на нее с удивлением. - Крессида это определенно знала. Я уверен, что и твои родители тоже знали. Но думаю, что это известно немногим. Джош не любит распространяться на эту тему, а сам Оливер тем более. Он очень скромный. Он скоро унаследует большое состояние от своего деда, отца Джулии. Огромные деньги.
- Интересно, почему мне никто об этом не сказал? Возможно, они думали, что я… Да Бог с ними!
Гарриет смущенно улыбнулась. Она почувствовала себя оскорбленной при мысли о том, что ее родители намеренно скрыли от нее этот факт, чтобы она не завидовала Крессиде, которая, выйдя замуж, становилась очень богатой. Сколько же боли и унижения ей пришлось испытать за один только день! Усилием воли она заставила себя вернуться к реальности.
- Почему же это наследство не получила Джулия? Тео, я ничего не понимаю.
- Старик не любит Джоша и никогда его не любил. Он был против того, чтобы Джулия выходила за него замуж, считал его неудачником.
- Понимаю, - сказала, раздумывая, Гарриет. - Старик ошибался, не так ли?
- Не совсем. Джош один из моих ближайших друзей, но я не дал бы ему даже работу посыльного. У него нет ни малейших способностей к бизнесу. Его держат на работе в банке только благодаря старым связям.
- Не понимаю, - сказала Гарриет.
- Старые семейные связи, которые зиждутся на дружбе, - пояснил Тео. - Они живут исключительно на деньги Джулии.
- Теперь я понимаю, почему Джош так не любит говорить о деньгах. Он может попасть в глупое положение.
- Совершенно верно.
- Сегодня для меня день потрясающих открытий.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Тео и внимательно на нее посмотрел.
- Более или менее сносно. Возможно, завтра в Париже мы найдем ключ к разгадке исчезновения Крессиды. Только бы священник не отказался помочь нам.
- Поможет, не сомневайся, - твердо заявил Тео. - Ты же знаешь, что я могу воздействовать на людей.
Голос и выражение лица Тео снова напомнили Гарриет, что перед ней властный, жестокий человек, почти тиран, умело использующий людей.
- Да, да, - сказала она, опуская глаза, - уж это ты умеешь. Давай поговорим о «Коттон филдз».
- Гарриет, может, не будем касаться этой темы? Я действительно не понимаю, на что ты намекаешь.
- Ты все отлично понимаешь, Тео. Твое вмешательство привело к моему полному банкротству. Зачем тебе это надо, Тео? Единственное объяснение, которое я нахожу, - ты хочешь, чтобы я просила у тебя денег. Но этого никогда не случится. Лучше я умру, чем приду к тебе на поклон!
- Не умрешь, - ответил Тео.
- Посмотрим. Скажи, это ты запретил Гайдену Коттону иметь со мной дело?
- Не совсем так, - ответил Тео после долгого молчания.
- Тогда, может, скажешь мне, что ты ему сказал, отчего он вдруг так внезапно прервал наши переговоры?
- Гарриет, я…
- Да, Тео?
- Хорошо, я скажу тебе. Я посоветовал ему еще раз все хорошенько взвесить.
- Тео, он и без тебя все хорошо взвесил и пришел к положительным выводам.
- Он показал мне свои расчеты.
- Но почему? Зачем?
- Мы с ним старые компаньоны. Он знал, что мы с тобой давно знакомыми попросил моего совета в этом деле.
- Ясно. И что же?
- Мне показалось, что его ожидания несколько завышены, и я сказал ему об этом.
- Тео, да как ты посмел? Как ты вообще мог даже подумать об этом? Я могу привлечь тебя к суду за клевету.
- Сомневаюсь, - сказал Тео, - сейчас ты полный банкрот.
- Какой же ты ублюдок! - сказала Гарриет. - Грязный, бессовестный ублюдок! Почему ты хочешь моего банкротства, Тео Баган? Что это тебе даст? Потешишь свое ущемленное самолюбие? Удовлетворишь свои ненасытные амбиции? Ты отвратителен, Тео! Мне противно даже дышать одним воздухом с тобой!
- Гарриет, прошу тебя, не говори так. Пожалуйста.
Глаза Тео выражали глубокую боль.
- Я вынуждена это сказать. Мне действительно очень противно.
- О Господи! - выдохнул он, обхватывая руками голову.
- Ради Бога, Тео, не притворяйся несчастным, потому что это все равно ничего не изменит. Что бы ты мне сейчас ни сказал, что бы ни сделал, чувство моего отвращения к тебе не изменится. Меня просто тошнит от тебя!
Лицо Тео стало землистым, рука дрожала, когда он потянулся было за стаканом «Мартеля», но безжизненно опустил ее.
- Гарриет, я…
- Тео, не начинай все сначала. Мы все это уже проходили. Я просто сейчас уйду и больше тебя никогда не увижу.
«Почему же ты медлишь, Гарриет, почему ты все еще стоишь здесь и смотришь на него? Уходи, уходи поскорее. Можешь напоследок ударить его».
- Не уходи, Гарриет, - попросил он, вставая. - Давай поговорим.
- У меня нет ни малейшего желания с тобой разговаривать. Возможно, мы встретимся в суде. Прощай, Тео.
«Уходи, Гарриет, уходи побыстрее, не стой здесь. Не слушай его. Не позволяй ему снова завладеть тобой. Что же ты стоишь? Почему ты позволила ему взять себя за руку?»
- Боже, Гарриет, прошу тебя, не покидай меня. Останься. Я сделаю все, что ты хочешь, но, ради Бога, не уходи.
- Тео, - сказала она, высвобождая руку, и, к своему великому удивлению, погладила его по голове. - Тео, мы не можем… - начала она, с трудом подыскивая слова, так как чувствовала, как из глубины ее души поднимается какое-то сильное, нежное чувство к нему, которое всегда возникало в его присутствии. Ее тело затрепетало, и она почувствовала, что оно может в любую минуту предать ее. - Тео, - снова повторила она, - мы не можем начинать все сначала. Мы просто не вправе делать это.
Она грубо отдернула свою руку, почти физически ощутив его страдания, и быстро направилась к двери. Сбежав по ступеням, она, ни на кого не глядя, пересекла гостиничный холл, выскочила на улицу, подбежала к машине Мерлина и включила зажигание, страшась, что вот сейчас он догонит ее, и она, как всегда, сдастся. Его единственное прикосновение возбудит ее, и она, сорвав с себя одежду, отдастся ему прямо здесь, на грубой брусчатке двора.