37

— Фам, я вижу планету Стальных Когтей!

Главное окно показывало естественный вид системы: солнце на удалении менее двухсот миллионов километров, дневной свет на мостике. Положения идентифицированных планет были помечены красными мигающими стрелками. Но лишь одна из них — на удалении всего двадцать миллионов километров — была помечена примечанием: «земного типа». При выходе из межзвездного прыжка трудно попасть точнее.

Фам не ответил, только взглянул в окно, будто что-то было неправильно в том, что он видит. Что-то будто сломалось в нем после битвы с флотом Погибели. Он был так уверен в своем богошоке — и так был поражен последствиями. После этого он ушел в себя более чем всегда. Теперь, казалось, он думает только о том, достаточно ли быстро они двигаются — уцелевший противник уже не мог нанести им вреда. Более чем всегда он был подозрителен по отношению к Синей Раковине и Зеленому Стеблю, как будто они почему-то были большей угрозой, чем все еще преследующие корабли.

— Черт возьми! — сказал наконец Фам. — Посмотрите на относительную скорость.

Семьдесят километров в секунду.

Согласование положения было просто, но…

— …Согласование скоростей будет стоить нам времени, сэр Фам.

Фам вперился глазами в Синюю Раковину:

— Мы говорили об этом с местными три недели назад, ты помнишь? И ты делал программу.

— И вы проверяли мою работу, сэр Фам. Должно быть, есть еще ошибка в навигационной системе… хотя в простой баллистике я ничего такого не ждал.

Семьдесят километров в секунду вместо нуля. Синяя Раковина переместился ко второй консоли.

— Может быть, — сказал Фам. — Но сейчас я хочу, чтобы ты ушел с мостика, Синяя Раковина.

— Но я могу помочь! Мы должны установить контакт с Джефри и пересогласовать скорости и…

— Уйди с мостика! У меня больше нет времени за тобой следить.

Фам нырнул через все помещение и был перехвачен Равной за шаг от наездника. Она вплыла между ними двумя и быстро заговорила:

— Все хорошо, Фам. Он уйдет.

Она провела рукой вдоль дико дрожащих ветвей Синей Раковины. После секундной паузы наездник увял.

— Я уйду. Я ухожу.

Равна все еще касалась его — и держалась между Фамом и уходящим с удрученным видом наездником.

Когда наездник вышел, она повернулась к Фаму:

— Это может быть навигационный сбой, Фам?

Казалось, он ее не слышал. В тот момент, когда за Синей Раковиной закрылся люк, он уже повернулся к командной консоли. Последняя оценка «Внеполосного» давала отставание флота Погибели всего на пятьдесят четыре часа. А теперь придется тратить время на согласование скоростей, которое считалось выполненным три недели назад.

— Кто-то или что-то нас сильно подвело, — буркнул Фам, закончив вводить управляющие команды. — Может быть, сбой. В следующий раз придется все, что можно, программировать вручную.

По ядру «Внеполосного» разнесся сигнал тревоги — корабль переходил к ускорению. Фам распахивал одно за другим окошки монитора, выискивая незакрепленные предметы достаточных размеров, чтобы представлять опасность.

— Ты тоже привяжись, — сказал он Равне и отключил таймер пятиминутной задержки.

Равна нырнула через палубу, разворачивая седло для невесомости в сиденье и привязываясь. Она слышала, как Фам что-то говорит в канал общих объявлений, предупреждая об отключении таймера. Потом включился импульсный двигатель, и ленивая сила вдавила ее в плетение сиденья. Четыре десятых g — а бедняга «Внеполосный» все равно выдерживает.

Когда Фам говорил «вручную», он именно это и имел в виду. Главное окно, казалось, было прибито гвоздем посередине. Изображение не сдвигалось при действиях пилота, и в нем не было ни пояснений, ни схем. Оно лишь как можно лучше показывало естественный вид вдоль оси «Внеполосного». Периферийные окна сохраняли фиксированную привязку к главному. Глаза Фама перебегали с одного на другое, а руки играли с командной панелью. Насколько это было возможно, он летел, ориентируясь на собственные органы чувств и не верил больше никому.

Но все же он еще использовал гипердвигатель. Они были на двадцать миллионов километров от цели — субмикроскопический прыжок. Фам Нювен играл с параметрами двигателя, пытаясь сделать точный прыжок на интервал меньше стандартного. Каждые несколько секунд солнечный свет сдвигался на долю градуса, сначала падая на левое плечо Равны, потом на правое. Такой режим делал восстановление связи с Джефри почти невозможным.

Вдруг окно под ногами заполнилось планетой, огромной и выпуклой, голубой в белых вихрях. Мир Стальных Когтей был, как и говорил Джефри Олсндот, планетой земного типа. После месяцев в космосе и потери Сьяндры Кеи у Равны перехватило дыхание от этого зрелища. Океан, почти весь этот мир был покрыт океаном, но возле терминатора виднелись темные тени суши. Сквозь ореол планеты виднелась единственная крошечная луна.

Фам перевел дыхание.

— Эта штука в десяти тысячах километров от нас. Отлично, если не считать, что мы приближаемся со скоростью семьдесят километров в секунду.

Пока Равна смотрела, мир, казалось, рос, падая на них. Фам смотрел еще несколько секунд.

— Не волнуйся, мы пролетим мимо, над северным полюсом.

Шар под ними распухал, затмевая луну. Равна всегда любила смотреть на Херте среди миров Сьяндры Кеи. Но на том мире океан был поменьше и весь исчеркан тропами дирокимов. Здесь было красиво, как на Ретрансляторах, но природа казалась естественно-нетронутой. На солнце блестела полярная шапка, и можно было видеть уходящее на юг и упирающееся в терминатор побережье. Это было северо-западное побережье, и там был Джефри! Равна потянулась к клавиатуре и попросила корабль попробовать связаться и по ультраволновой связи, и по радио.

— Ультраволновая связь, — объявила она через секунду.

— И что по ней слышно?

— Сигнал замусорен. Может быть, просто ответ на механический опрос.

Подтверждение приема сигнала «Внеполосного» — самое большее, что было возможно после Волны. Джефри жил где-то совсем рядом с кораблем последнее время, иногда она получала ответы почти сразу, даже ночью. Хорошо будет снова с ним поговорить, даже если…

Мир Стальных Когтей теперь заполнил половину окон, и его ореол стал всего лишь изогнутым горизонтом. Перед глазами стояли небесные цвета, постепенно переходящие в черноту космоса. Вырисовывались на фоне моря детали полярных шапок и айсбергов. Видны были тени облаков. Можно было проследить идущее на юг побережье, острова и полуострова, лежащие так близко, что их трудно было различить. Чернеющие горы и черные морены ледников. Зеленые и коричневые долины. Равна пыталась вспомнить географические сведения, сообщенные Джефри. Скрытый Остров? Здесь слишком много островов.

— Радиосвязь с поверхностью планеты, — прозвучал голос корабля. Одновременно красная стрелка показала на точку чуть в глубине суши. — Хотите воспроизведение звука в реальном времени?

— Да! — крикнула Равна и стукнула по клавиатуре, когда корабль не ответил незамедлительно.

— Привет, Равна! Ой, Равна!

Возбужденный голос мальчика отразился от стен. Он звучал именно так, как представляла себе Равна.

Она ввела запрос на двустороннюю связь. Между ними и Джефри расстояние было меньше пяти тысяч километров, даже если они приближались со скоростью семьдесят километров в секунду. Для радиоразговора очень близко.

— Привет, Джефри! — ответила она. — Мы прибыли наконец, но нам нужна…

Нам нужна вся помощь, на которую способны твои четвероногие друзья. Только как это сказать быстро и понятно?

Но мальчик на планете уже перехватил ее слова:

— …нужна помощь сейчас, Равна! Резчики нас уже атакуют!

Что-то стукнуло, будто передатчик упал на пол. И заговорил другой голос, высокий, причудливо артикулирующий слова:

— Это Булат, Равна. Джефри прав. Резчица… — И почти человеческий голос прервался булькающим шипением. После секундной паузы голос Джефри пояснил:

— Засада, Равна. Это слово значит «засада».

— Да… Резчица построила большую засаду. Они нападают со всех сторону. Если ты не поможешь, мы скоро умрем.

Резчица никогда не хотела быть воином. Но править полтысячи лет — это требует разных умений, и она научилась вести войну. Кое-что из этого искусства — например, доверять своему штабу — ей пришлось забыть за эти дни. Да, на Маргамском подъеме будет засада, но не та, которую планирует Властитель Булат.

Через заставленное палатками поле она посмотрела на Хранителя. Эта стая была почти скрыта шумопоглощающими экранами, но было видно, что он уже не такой жизнерадостный, как был раньше. Предстать перед допросом — это может кого угодно успокоить. Хранитель знал, что его жизнь теперь зависит от того, сдержит ли обещание королева. Да, страшно было думать, что Хранитель останется жить после того, как стольких убил и предал. Она заметила, что два ее элемента полны ярости, губы отодвинулись, оскалив стиснутые зубы. Щенки забились подальше от невидимой угрозы. Над палаточным городком стояла вонь и шум мысли многих стай на тесном пространстве. Успокоиться — это потребовало серьезного усилия воли. Резчица облизала щенков и на секунду мирно задумалась.

Да, она сдержит данное ему обещание. И, быть может, оно будет стоить этой цены. Хранитель только строил предположения о внутреннем секрете Булата, но он узнал о тактическом положении Булата куда больше, чем та сторона могла предполагать. Хранитель знал, где точно прячутся свежеватели и какова их численность. Штабисты Булата были слишком самоуверенны со своими сверхпушками и тайным агентом. Когда войска Резчицы захватили их врасплох, победа оказалась легкой — и теперь у королевы было несколько этих чудесных пушек.

— Резчица!

Это был Тщательник. Она махнула ему подойти поближе. Главный артиллерист подошел со стороны солнца и сел на близком расстоянии в двадцать пять футов. В боевых условиях все его понятия о декоруме выветрились.

Шум его мысли был хаосом озабоченности. Частями он выглядел изможденно, частями радостно, частями обескураженно.

— Можно безопасно наступать на замковый холм, ваше величество, — объявил он. — Ответный огонь почти полностью подавлен. В стенах замка появились бреши. Больше не будет замков на этой земле, моя королева. Даже наши жалкие пушки теперь бы справились.

Она кивнула головами в знак согласия. Тщательник большую часть своего времени с Компьютером проводил, обучаясь делать вещи — в частности, пушки. Резчица же больше интересовалась тем, к чему эти вещи в конце концов приводят. Теперь она знала куда больше даже Джоанны о том, как влияет на общество оружие — от самого примитивного и до такого странного, что кажется вообще не оружием. Тысячи миллионов раз уже технология замков уступала пушкам, почему в этот раз должно быть по-другому?

— Тогда давай…

Издали донесся странный свист — одно из немногих ядер противника. Она свернулась вокруг щенков и застыла. В двадцати ярдах от нее Хранитель спрятался в укрытие. Но когда ядро прилетело, глухой удар раздался куда выше по холму. Это могло быть и наше ядро.

— Теперь наши войска могут воспользоваться произведенными разрушениями. Я хочу, чтобы Булат знал: старые игры в пытки и выкуп сделают ему только хуже.

Скорее всего звездолет и ребенка удастся отбить у Булата. Вопрос только в том, будут ли они к тому времени живы? Резчица надеялась, что Джоанна никогда не узнает, какой риск планирует Резчица на ближайшие часы.

— Есть, Ваше Величество.

Но, произнеся эти слова, Тщательник не сделал ни одного движения, чтобы отбыть. Он выглядел еще более грязным и озабоченным, чем всегда.

— Резчица, я опасаюсь…

— Чего? Мы на волне, и надо плыть на ней, пока она есть.

— Да, Ваше Величество. Но когда мы пойдем вперед, останутся опасности на флангах и в тылу. Разведчики противника и пожары.

Тщательник был прав. Орудующие в тылу свежеватели были эффективны и беспощадны. Их было немного — большая часть сил противника была убита или рассеяна на Маргамском подъеме. Те, кто терзали фланги Резчицы, были вооружены обычными арбалетами и топорами, но необычайно хорошо координированы. А тактика у них была блестящей: Резчица узнавала в ней морды и когти Свежевателя. Каким-то образом ее злое дитя выжило. Как чума прошлых лет, он снова расползался над миром. Будь у них время, эти партизанские стаи могли бы серьезно осложнить Резчице снабжение ее сил. Будь у них время. Два ее элемента встали и посмотрели в глаза Тщательника, подчеркнув голосом:

— Тем более нужно действовать сейчас, друг мой. Это мы далеко от дома. Это у нас ограниченное число солдат и еды. Если мы не победим быстро, мы будем разрезаны на куски.

Освежеваны.

Тщательник встал, кивнув в знак повиновения.

— То же самое говорит Странник. И Джоанна хочет гнаться за ними до самых стен замка… Но есть кое-что еще, Ваше Величество. Даже если мы должны стремиться все вперед: я работал десять декад, используя все, что мог понять из Компьютера, чтобы сделать нашу пушку. Ваше Величество, я знаю, как это трудно. А пушки, которые мы захватили на Маргамском подъеме, бьют в три раза дальше и весят четверть нашей. Как они могли такое сделать? — В его голосе звучали злость и унижение. — Предатель, — мотнул он головой в сторону Хранителя, — считает, что у них в когтях брат Джоанны, но Джоанна говорит, что ничего, подобного Компьютеру, у них нет и быть не может. Королева, у Булата есть еще какое-то преимущество, которого мы пока не знаем.

Не помогали Даже казни. День за днем Булат чувствовал, как все больше разъяряется. Стоя один на парапете, он метался туда и обратно, мало что осознавая, кроме собственной ярости. Никогда еще гнев так им не овладевал со времен, когда его кромсал нож Свежевателя. «Овладей собой, пока он не стал резать тебя дальше», — прозвучал вдруг голос того, прежнего Булата.

Зацепившись за эту мысль, он стянул себя вместе. Посмотрел на кровавую слюну, ощутил вкус пепла. Три его плеча были порезаны зубами — он себя покусал. Еще одна привычка, от которой Свежеватель давно его отучил. «Режь наружу, а не внутрь». Булат механически вылизал порезы и подошел к краю парапета.

На горизонте черно-серый туман застилал море и острова. Последние дни летние ветры были горячим, дымным дыханием. А теперь они были сами как пожар и неслись над замком, неся пепел и дым. Не меньше суток дальняя сторона Горькой Кручи была завесой пламени, но сегодня стали видны склоны: черные и коричневые с султаном дыма, который стелился к морскому горизонту. В середине лета всегда случались низовые и верховые пожары. Но в этом году вся природа взбесилась и пожары были повсюду. Эти проклятые пушки все подожгли. И еще этим летом нельзя отступить в прохладу Скрытого Острова и бросить прибрежный сброд страдать от жары.

Не обращая внимания на ноющие плечи, Булат забегал по камням более задумчиво, чуть ли не аналитически для разнообразия. Эта тварь Хранитель не остался верен своему покупателю и предал собственное предательство. Булат учитывал, что Хранителя могут раскрыть, и у него были другие шпионы, которые об этом донесли бы. Но ведь не было никаких признаков до самой катастрофы у Маргамского подъема. Теперь поворот ножа Хранителя перевернул все его планы вверх ногами. Резчица очень скоро окажется здесь, и не в роли жертвы.

Кто мог предположить, что звездный народ в самом деле должен будет спасать его от Резчицы? Он так старался закончить вражду с южанами до прибытия Равны, но теперь ему и в самом деле нужна помощь с небес — а она могла прибыть только через пять часов. При этой мысли Булат чуть снова не впал в буйство. И неужели вся эта хитрая игра с Амдиджефри была напрасна? С каким удовольствием он прикончит эту парочку, когда все будет позади! Они куда больше других заслужили смерть. Они причинили массу неудобств. Приходилось все время строить из себя добрячка, будто это они правят им! Они позволяли себе нахальства больше, чем десять тысяч нормальных субъектов.

Со двора замка доносился шум работающих стай, напряженных вскриков, скрип и стон передвигаемых камней. Профессиональное ядро Империи Свежевателя уцелело. Еще два часа — и бреши в стенах будут заделаны и с севера доставят новые пушки.

И главный план все равно будет выполнен. Пока я вместе, что бы ни было потеряно другое, он может быть исполнен.

Почти потерявшийся в шуме, донесся стук когтей по ведущим внутрь ступеням. Булат оттянулся назад, повернул все головы на шум. Теневик? Тот сначала бы о себе объявил. Нет, только один комплект когтей стучал по камням. Булат успокоился — по ступеням поднимался синглет.

Элемент Свежевателя поднялся с лестницы и поклонился Булату — неполный жест без повторения его другими элементами. Радиоплащ элемента сверкал золотом на темном. Армии эти плащи внушали почтительный трепет, как и то, что синглет или двойка были умнее самой талантливой стаи. Даже лейтенанты Булата, которые знали, что такое плащи на самом деле, даже Теневик — держались в их присутствии осторожно и почтительно. А Булату сейчас Фрагмент Свежевателя был нужнее кого угодно, чего угодно, кроме доверчивости звездного народа.

— Какие новости?

— Позволите сесть?

Не было ли за этой просьбой сардонической усмешки Свежевателя?

— Позволяю! — рявкнул Булат.

Синглет опустился на камни. Но Булат знал, когда собеседник вздрагивал: Фрагмент был рассеян по всему Владению уже более двадцати дней. Кроме небольших перерывов, он почти все это время был одет в радиоплащи. Пытка из черноты и золота. Булат видал этого элемента без плаща, когда он мылся. Шерсть его на плечах и ляжках, где плащ давил сильнее всего, вылезла, и посреди лысин были кровоточащие ссадины. Лишенный плаща и разума синглет скулил от боли. Булату это нравилось, хотя этот сам по себе не очень владел словами. Это было почти так, будто он, Булат, был Тем, Кто Учит Ножом, а Свежеватель был его учеником.

Синглет минуту помолчал. Булат слышал, как он безуспешно пытается скрыть тяжелое дыхание.

— Последние сутки прошли хорошо, Властитель.

— Только не здесь! Мы потеряли почти все пушки. Мы заперты в стенах.

А звездный народ, быть может, прибудет слишком поздно.

— Я имел в виду — там. — Синглет ткнул носом в сторону открытого пространства за парапетом. — Ваши разведчики отлично обучены, Властитель, и у них есть талантливые командиры. Сейчас я рассыпан вокруг тыла и флангов Резчицы. — Синглет сделал свой жест частичного смеха. — «В тылу и на флангах». Странно. Для меня вся армия Резчицы — как одна стая противника. Наша пехота для меня как шипы на моих собственных лапах. Мы глубоко вгрызаемся в бока королевы, Властитель. Я пустил пожар на Горькой Круче. Только я вижу точно, куда он идет и как его использовать, чтобы убивать. Еще четверо суток — и от линий снабжения королевы ничего не останется. Она будет у нас в челюстях.

— Это слишком долго, если мы погибнем сегодня.

— Да. — Синглет склонил голову, глядя на Булата. Он надо мной смеется! Как в те времена под ножом Свежевателя, когда перед Булатом ставилась проблема, а наказанием за неверное решение была смерть. — Но Равна и компания должны быть здесь через пять часов, нет? — Булат кивнул. — Тогда хорошо, я гарантирую вам, что вы на несколько часов опередите решающий штурм Резчицы. Вам принадлежит доверие Амдиджефри. Похоже, вам нужно будет только сдвинуть вперед и сжать ваш прежний план. Если Равна дошла до нужного отчаяния…

— …Дошла. Это я знаю. — Пусть Равна и маскировала свои истинные мотивы, но отчаяние ее было явным. — И если ты сможешь задержать Резчицу…

Булат остановил движение всех своих элементов и сосредоточился на построении текущих планов. Он полусознательно ощутил, как отступают его опасения. Планирование всегда приносило ему спокойствие.

— Проблема в том, что придется делать два дела сразу, и очень координировано. Раньше нужно было просто симулировать осаду и заманить звездолет в Челюсти нашего замка.

Булат повернул голову в сторону двора. Каменный купол над приземлившимся звездолетом был возведен еще к середине весны. Он был несколько поврежден обстрелом, мраморная облицовка рассыпалась, но прямых попаданий не было. Рядом находилось поле Челюстей: достаточно большое, чтобы принять приземлившийся корабль, и окруженное каменными колоннами — зубами Челюстей. При надлежащем использовании пороха зубы упадут на спасателей. Это было последним средством — если не удастся убить и захватить людей, когда они пойдут к своему драгоценному Джефри. Схема эта любовно шлифовалась много декад, уточнялась с помощью сведений Амдиджефри о человеческой психологии и его знании о том, как обычно приземляются звездные корабли. Но теперь…

— Теперь нам на самом деле нужна их помощь. То, чего я у них прошу, должно выполнить двойную задачу: обмануть их и уничтожить Резчицу.

— Трудно сделать и то и другое одновременно, — согласился Плащ. — А почему не сделать это в два этапа, причем первый более или менее без обмана: пусть они уничтожат Резчицу, а потом мы подумаем, как их захватить?

Булат задумчиво пощелкал когтями по камню.

— Да, неплохо бы. Но трудность в том, что если они увидят слишком много… Вряд ли они так наивны, как Джефри. Он говорит, что в истории человечества были замки и войны. Если они слишком много будут летать вокруг, они увидят то, чего Джефри не видел или не понял… Может быть, я уговорю их сесть в замке и поставить на стены оружие. Как только они окажутся между Челюстями, они станут заложниками. Черт побери, это потребует тонкой работы с Амдиджефри. — Спокойствие построения абстрактных планов уступило место вспышке ярости. — Мне все труднее и труднее работать с этой парой.

— Да они оба — полностью щенки, во имя всех Стай! — Фрагмент на секунду остановился и добавил: — Конечно, у этого Амдиджефри больше интеллектуальной мощи, чем я видал у любой стаи. Ты думаешь, он может преодолеть свою детскую… — Фрагмент употребил самнорское слово, — наивность и увидеть обман?

— Нет, не в этом дело. Их шеи у меня в челюстях, а они все еще этого не видят. Ты прав, Тиратект, они меня любят. — А я их за это ненавижу. — Когда я вокруг них, богомол все время ко мне лезет; он мог бы перерезать мне глотку или выколоть глаза, а он только обнимается и гладит. И ожидает от меня ответной любви. Да, они верят во все, что я говорю, но за это я должен терпеть их бесконечную наглость.

— Будь хладнокровен, дорогой мой ученик. Искусство манипуляции — воспринимать чужую душу, но не давать ей тронуть твою.

И Фрагмент резко замолчал, как всегда, дойдя до края. Но на этот раз Булат зашипел в ответ, даже не успев осознать свою реакцию:

— Не читай мне лекций! Ты — не Свежеватель, ты фрагмент! Черт тебя побери, ты теперь просто фрагмент фрагмента! Скажи я слово — и ты мертв. Разрезан на тысячи кусков!

Булат пытался остановить дрожь, захватившую все его элементы.

Почему я его до сих пор не убил? Я же больше всего в мире ненавижу Свежевателя, и это было бы так просто.

Нет, этот фрагмент всегда был крайне необходим — он был единственным, что отделяло Булата от провала. И он был под властью Булата.

Сейчас этот синглет очень натурально съежился от ужаса.

— Сидеть, ты! Мне нужны твои советы, а не поучения, и тогда ты будешь жить… Каковы бы ни были причины, для меня невозможно продолжать комедию с этими щенками. Еще один час такого — и я знаю, что начну их убивать. Итак, я хочу, чтобы ты поговорил с Амдиджефри. Объясни «ситуацию». Объясни…

— Но… — в удивлении поглядел на него синглет.

— Я буду наблюдать. Отдавать этих двоих в твое распоряжение я не собираюсь. Ты будешь заниматься тесной дипломатией.

Фрагмент сник, более не скрывая боли в плечах.

— Если таково твое желание, Властитель.

Булат показал все зубы.

— Разумеется, оно таково. Только помни, я буду присутствовать при всех важных моментах, особенно при прямых переговорах по радио. — Он махнул головой синглету, приказывая удалиться. — Теперь иди и нянчи этих детей и научись сам владеть собой.

Когда Плащ удалился, Булат вызвал на парапет Теневика. Следующие несколько часов прошли в обходе оборонительных сооружений и совещании со штабистами. Булата даже удивило, как сильно решение проблемы щенков улучшило его разум. Его советники, казалось, тоже это почувствовали и даже настолько осмелели, что стали делать предложения по существенным вопросам. Там, где бреши в стенах нельзя было заделать, решено было устроить волчьи ямы. Пушки из северных мастерских должны были быть доставлены еще до конца суток, и одна из стай Теневика работала над альтернативным планом снабжения провизией и водой. Доклады разведчиков сообщали о постоянных успехах в нападениях на тылы противника — он потеряет почти все свое снаряжение, еще не достигнув Холма Звездолета. Даже и сейчас до холма долетали редкие ядра.

Когда солнце достигло высшей точки на юге, Булат снова был на парапете, обдумывая, что сказать звездному народу.

Все было почти как в прежние дни, когда планы воплощались в жизнь и результат ожидался потрясающий, но вполне достижимый. И все же… где-то на задворках сознания все эти часы после разговора с синглетом тоненькими коготками царапался страх. Булат, казалось, командовал. Фрагмент Свежевателя, казалось, подчинялся. Но эта стая, рассеянная теперь на мили, казалась куда монолитней, чем раньше. Да, раньше Фрагмент часто симулировал равновесие, но свое внутреннее напряжение скрыть не мог никогда. Последнее же время он казался вполне довольным собой, даже самодовольным. Фрагмент Свежевателя отвечал за силы Империи к югу от холма Звездолета, а теперь — когда Булат заставил его принять на себя эту обязанность — Плащи будут каждый день общаться с Амдиджефри. И не важно, что мотив решения исходил от Булата. Не важно, что Фрагмент находился в очевидном состоянии смертельного истощения. В полноте своего гения Великий мог бы заставить лесного волка принять его за свою королеву. А знаю ли я, что на самом деле говорит он другим стаям, когда я не слышу? А не может ли он скармливать моим шпионам ложные сведения о себе?

Теперь, когда отступили непосредственные заботы, коготки страха забирали глубже. Да, он мне нужен. Но сейчас куда меньше места для ошибок. И вдруг Булат испустил счастливый аккорд, принимая риск. Если будет необходимо, он воспользуется тем, что узнал от работы со вторым комплектом плащей и искусно скрыл от Свежевателя Тиратекта. Если будет необходимо, Фрагмент узнает, что смерть может быть быстра, как радио.

* * *

Даже выравнивая скорости, Фам продолжал работать гипердвигателем. Это сэкономит часы подлетного времени, но корабль не был рассчитан на такую азартную игру. «Внеполосный» прыгал по всей солнечной системе. Им и нужен-то был всего один удачный прыжок, а всего один неудачный прыжок — внутрь планеты — убил бы их всех. Основная причина, по которой обычно в такую игру не играли.

После часов насилия над полетной автоматикой и игры в рулетку с гипердвигателем у бедняги Фама руки стали заметно дрожать. Когда появлялся в окне мир Стальных Когтей — иногда всего лишь далекой голубой точкой, — Фам смотрел на него секунду, и Равна видела, как им овладевали сомнения: память подсказывала ему, что он должен хорошо справляться с автоматикой низких технологий, но в некоторые примитивы «Внеполосного» было просто не пробиться. А может быть, все его воспоминания о собственном умении и о Кенг Хо были дешевой подделкой.

— Флот Погибели — время подлета? — спросил Фам.

Зеленый Стебель следила за навигационным окном из каюты наездников. Этот вопрос задавался за последний час уже в пятый раз, но голос ее был спокоен и терпелив. Может быть, она считала, что повторение вопроса — вещь вполне естественная.

— Дистанция сорок пять световых лет. Расчетное время подлета сорок восемь часов. Еще семь кораблей сошли с курса.

Равна выполнила упражнение на вычитание: осталось еще сто пятьдесят два корабля преследования.

Вокодер Синей Раковины перекрыл слова его подруги:

— За последние двести секунд они несколько увеличили скорость, но я отношу это за счет местных изменений условий вблизи Дна. Сэр Фам, вы действуете хорошо, но я знаю свой корабль. Мы могли бы выиграть еще немного времени, если бы вы допустили меня к управлению. Прошу вас…

— Заткнись.

Фам говорил резким голосом, но почти автоматически. Этот разговор — или обрыв разговора — случался так же часто, как запрос Фама о флоте Погибели.

В начале путешествия Равна считала, что богошок — в некотором смысле сверхчеловек. А это оказались кусочки и фрагменты; загруженная в панической спешке автоматика. Может быть, она работала правильно, а может быть, сошла с ума и рвала Фама на части своими ошибками.

Бесконечный цикл страхов и сомнений вдруг прервался мягким голубым светом. Планета Стальных Когтей! В двадцати тысячах километров висел длинный и узкий полумесяц, край освещенной поверхности планеты. Остальная ее часть смотрелась темным пятном на фоне звезд, только причудливым зеленым занавесом светилось полярное сияние у южного полюса. Джефри Олсндот был на другой стороне планеты, в царстве арктического дня. Радиосвязи не будет, пока они не долетят — а как перестроить ультра-волновую связь на такое короткое расстояние, Равна не знала.

Она отвернулась от окна. Фам все еще смотрел в звездное небо за ее спиной.

— Фам, а что нам дадут сорок восемь часов? Мы просто уничтожим Контрмеру?

А что будет с Джефри и народом господина Булата?

— Может быть. Но есть и другие возможности. Должны быть. — Последние слова прозвучали тихо. — За мной уже и раньше гонялись. Меня еще и не так загоняли в угол.

Он старался не попадать своими глазами в ее.

 

38

За последние два дня Джефри видел небо не более часа. Они с Амди сидели в безопасности под каменным куполом, прикрывавшем сбежавший корабль, но отсюда ничего не было видно. Если бы не Амди, я бы тут и минуты не просидел. В некотором отношении это было даже хуже, чем в первые дни на Скрытом Острове. Те, кто убили маму, папу и Джоанну, были всего в нескольких километрах отсюда. Они захватили несколько пушек господина Булата, и последние дни целыми часами гремели взрывы — буханье, от которого тряслась земля, а иногда что-то даже ударяло в стены купола.

Еду им приносили, а когда эти двое не сидели в командной рубке, они бродили снаружи корабля по комнатам со спящими детьми. Джефри выполнял простые процедуры обслуживания, которые помнил, но очень боялся заглядывать в окошки гибернаторов. Кое-кто из детей почти не дышал. Кажется, внутренняя температура слишком поднялась. И ни он, ни Амди не знали, что с этим делать.

Здесь ничего не менялось, но сейчас одно радостное событие все же случилось. Кончилось долгое молчание Равны. Амдиджефри и господин Булат говорили с ней голосом! Еще три часа — и ее корабль будет здесь! И даже бомбардировка кончилась, будто Резчица поняла, что ее время кончается.

Еще три часа. Предоставленный самому себе, Джефри провел бы его в такой озабоченности, что хоть на стены лезь. Ведь ему теперь было девять лет — взрослый человек со взрослыми проблемами. Но с ним был Амди. Кое в чем эта стая была умнее Джефри, но Амди был таким маленьким ребенком — лет этак на пять, как считал Амдиджефри. Если он не погружался в глубокое раздумье, то не мог усидеть на месте. После вызова от Равны Джефри хотел сесть и серьезно поволноваться, но Амди начал гоняться сам за собой между колоннами. Он перекликался голосами Джефри и Равны и якобы случайно налетел на мальчика. Джефри подпрыгнул и сердито глянул на играющих щенят. Просто маленький ребенок. И вдруг мелькнула мысль, счастливая и одновременно грустная: «Значит, так смотрела на меня Джоанна?» Нет, теперь у него тоже были обязанности. Например, быть терпеливым. Когда один из щенят пробегал мимо его колен, Джефри сгреб вертящееся тельце в охапку и поднял, а вся остальная стая радостно налетела на него со всех сторон.

Они упали на сухой мох и несколько секунд боролись.

— Давай полазаем, давай полазаем!

— Мы должны быть здесь, если вызовут Равна или господин Булат.

— А ты не волнуйся, мы вспомним и вернемся.

— Ладно.

И в самом деле, куда они здесь могли деваться?

Дети вышли в освещенный факелами полумрак галереи, идущей по внутреннему краю купола. Насколько видел Джефри, они там были одни. Это не было необычным: господин Булат очень беспокоился, чтобы шпионы Резчицы не подобрались к кораблю. Даже его собственные солдаты редко сюда заходили.

Амдиджефри и раньше уже обследовал внутренние стены. За занавесами они были холодные и влажные на ощупь. Были вентиляционные отдушины наружу, но они находились на высоте почти десять метров, где стены закруглялись, переходя в свод купола. Камень был только обтесан, но еще не отшлифован. Рабочие господина Булата лихорадочно спешили возвести защиту до подхода армий Резчицы. Нигде камень не был отшлифован, и занавесы были не украшены.

Впереди и позади Джефри Амди вынюхивал что-то в щелях и свежей извести.

— Ха! Давай сюда! Я так и знал, что здесь кладка расшатана, — раздался впереди голос стаи.

Джефри полностью отпустил своего друга в нишу в стене. Она выглядела точно как раньше, но Амди царапал ее пятью парами лап.

— Если ты даже ее расшатаешь, что это тебе даст?

Джефри видел, как укладывали каменные блоки. Каждый был шириной почти в пятьдесят сантиметров, и клали их внахлест. Если вытащить один, дальше все равно будет только камень.

— Ха-ха, не знаю. Я оставил это дело до тех пор, пока нам не придется убивать время… Ой! Известь губы жжет.

Он еще поскребся, и стая передала назад кусок камня размером с голову Джефри. Теперь в стене действительно образовалась дыра, и Амди мог туда пролезть. Один его элемент нырнул в пещерку.

— Доволен? — Джефри нагнулся к дыре и попытался заглянуть внутрь.

— Знаешь что? — Возбужденный голос Амди взвизгнул от элемента рядом с ухом Джефри. — Здесь ход, а не каменная кладка! — Элемент протиснулся мимо уха Джефри и исчез в темноте. Тайный ход? Совсем как в ньоранской волшебной сказке. — И он достаточно велик для взрослого элемента, слышишь, Джефри? Ты бы тоже мог здесь пролезть на локтях и коленях.

Еще два элемента Амди исчезли в дыре.

Сам потайной ход мог бы вполне быть достаточным для человеческого ребенка, но во входную дыру едва пролезали щенки. Джефри оставалось только смотреть в темноту. Часть Амди, оставшаяся у входа, рассказывала, что он там нашел.

— …уходит очень, очень далеко. Я пару раз даже сам на себя накладывался. Верхняя часть меня сейчас поднялась на пять метров, как раз у тебя над головой. Это свихнуться можно. Я весь натянут.

Амди звучал глупее, чем в своей обычной игривой дурашливости. Еще два его элемента скрылись в дыре. Это превращалось в серьезное приключение — а Джефри не мог принять в нем участие.

— Не уходи далеко, это может быть опасным.

Один из оставшейся с ним пары посмотрел ему в глаза:

— Не волнуйся, не волнуйся! Этот ход не случайно здесь. Его прорезали в камнях, когда укладывали. Это нарочно пути отхода подготовил господин Булат. Ха-ха, все хорошо, все хорошо!

Еще один исчез в дыре. Еще через секунду туда нырнул последний, но он остался возле входа, чтобы Амди мог говорить с Джефри. Стая дико веселилась, что-то распевая и скрипя на разные голоса. Это была еще одна игра, в которую Джефри никогда играть нес может. В такой расстановке мысли Амди искажались до невозможности. Черт возьми, сейчас, когда он играет там, в камне, это еще интереснее, потому что только ближайшие элементы могут обмениваться мыслями.

Дурацкое пение длилось еще несколько минут, а потом Амди заговорил почти разумно:

— Эй, этот ход местами разветвляется. Передо мной развилка. Один ход ведет вниз… Эх, хотел бы я иметь столько элементов, чтобы пойти в обе стороны.

— Но у тебя же их нет!

— Ха-ха, сегодня я пойду верхним… — Молчание. — Эй, тут дверца! Как раз на размер элемента. И не заперта. — Амди передал звук скрежета камня по камню. — Ха! Я вижу свет! Еще пять метров, и ход открывается в окно. Я слышу ветер.

Он передал шум ветра и крик морских птиц, которые парят над Скрытым Островом. Чудесный звук.

— Ой-ой, придется растянуться, но я хочу выглянуть… Джефри, я вижу солнце! Я снаружи, сижу на куполе. И вижу все на юг. Ой, как тут дымно!

— А что на склоне холма? — спросил Джефри у ближайшего элемента. Белые пятна его шерсти были еле видны в темноте дыры, но контакт с Амди не терялся.

— Чуть желтее, чем декаду назад. И солдат ни одного не видно. — Джефри услышал переданный Амди звук пушечного выстрела. — Ой! Зато тут стреляют. Ядро ударило в гребень. Там кто-то есть, но я не вижу.

Резчица. Явилась наконец. Джефри вздрогнул, сердясь, что ему не видно, и боясь того, что мог бы увидеть. Ему часто снились кошмары с участием Резчицы, что она сделала с мамой, папой и Джоанной. Никогда он не видел всего целиком — только обрывки воспоминаний.

Ничего, господин Булат разделается с этой Резчицей.

— Ого! Сюда идет Тиратект.

Из дыры раздались топающие звуки — Амди беспорядочно отступал. Не надо, чтобы Тиратект знал, что в стенах замка есть потайной ход. Он просто им прикажет держаться от него подальше. Один, два, три, четыре — половина Амди уже вылезла из дыры. Они бродили вокруг, слегка оглушенные. Джефри не знал, то ли это из-за только что пережитого растяжения, то ли они временно потеряли связь с остальной стаей.

— Держись естественно, естественно!

Потом вылезли остальные четверо, Амди начал успокаиваться и повел Джефри быстрой рысью подальше от стены.

— Пойдем к коммуникатору. Притворимся, что пытаемся вызвать Равну.

Амди отлично знал, что корабль не выйдет на связь еще минут тридцать. На самом деле это он проверил расчеты торможения для господина Булата. И тем не менее он взлетел по ступеням звездолета и стянул радио вниз. Они вдвоем уже вставляли антенну в бустер сигнала, когда открылась дверь на западной стороне купола. На фоне дневного света стояла часть стаи-охранника и одиночный элемент Тиратект. Охранник отступил, закрыв за собой дверь, а Плащ медленно прошел к ним по заросшей мхом земле.

Амди бросился вперед и затараторил насчет их попытки использовать радио. Немножко пережимает, подумал Джефри. Щенки еще не оправились от своего путешествия внутри стены.

Синглет посмотрел на известковую пыль на шерсти Амди.

— В стене лазил?

— Чего? — Амди оглядел себя и заметил пыль. Обычно он бывал умнее. — Ага, — признался он со стыдом и отряхнул пыль. — А вы никому не скажете?

«Держи карман», — подумал Джефри. Господин Тиратект выучил самнорский лучше господина Булата и кроме Булата был единственным, у которого было время с ними разговаривать. Но еще до радиоплащей он легко выходил из себя и вообще не терпел возражений. У Джефри бывали няни такого типа. Тиратект бывал приятен до какого-то момента, а потом становился язвительным или говорил что-нибудь злое. Потом это немного выправилось, но Джефри все равно его недолюбливал.

Но господин Тиратект сначала ничего не сказал. Он только сидел согнувшись, будто у него болела холка.

— Нет. Я никому не скажу.

Джефри и Амди удивленно переглянулись.

— А зачем этот ход? — спросил Джефри.

— Во всех замках есть потайные ходы, особенно в моих… во владениях господина Булата. Нужны пути для тайного бегства и еще — чтобы шпионить за своими врагами. — Синглет потряс головой. — Ладно, не важно. Твое радио хорошо принимает, Амдиджефри?

Амди повернул голову к дисплею коммуникатора.

— Я думаю, да, но сейчас принимать нечего. Видите ли, корабль Равны должен затормозить, и… я могу вам показать расчеты? — Но господин Тиратект явно не хотел возиться с меловыми досками. — В общем, если им повезет с гипердвигателем, у нас очень скоро будет радиосвязь.

Но в окошке коммуникатора обозначалось отсутствие поступающего сигнала. Они смотрели еще несколько минут. Господин Тиратект опустил морду и, кажется, заснул. Только его тело каждые несколько секунд дергалось. Джефри подумал: а что делают его остальные элементы?

Потом окно коммуникатора засветилось зеленым. Раздалась какофония звуков — прибор пытался вычленить сигнал из шумового фона.

— …над вами через пять минут, — сказал голос Равны. — Джефри, ты слушаешь?

— Да! Мы здесь!

— Дай мне поговорить с господином Булатом.

Господин Тиратект шагнул к коммуникатору.

— Его сейчас здесь нет, Равна.

— Кто это?

Тиратект рассмеялся — это было хихиканье. Он что, никогда другого не слышал?

— Я? — Он произнес нечто, что для Джефри звучало как «Тиратект». — Или вы хотите услышать взятое имя? Как Булат? Я не знаю точного слова, но можете называть меня… господин Шкуродер. — Тиратект снова засмеялся. — Сейчас я говорю за господина Булата.

— Джефри, что там у тебя?

— Все в порядке, Равна. Слушай господина Шкуродера.

Что за странное имя?

В коммуникаторе послышались заглушенные звуки — что-то раздраженно говорил мужской голос. Потом снова вернулся голос Равны, только он был напряжен, как у мамы, когда она очень сердилась:

— Джефри… каков объем шара диаметром десять сантиметров?

Во время предыдущего разговора Амди нетерпеливо ерзал. Весь год он слышал от Джефри рассказы о людях и все гадал, на что же похожа эта Равна. Теперь был шанс показать себя. Он прыгнул к коммуникатору и улыбнулся Джефри.

— Равна, это просто. — Он говорил голосом Джефри и очень бегло. — Это пятьсот двадцать три целых пятьсот девяносто восемь тысячных кубических сантиметров… или тебе нужны еще цифры после запятой?

Приглушенный разговор…

— Нет, этого хватит. Ладно, господин Шкуродер, у нас есть результаты съемок с прошлого витка и общий радиопеленг. Где вы точно находитесь?

— Под куполом замка на вершине Холма Звездолета. Непосредственно у побережья рядом с…

Его перебил мужской голос с забавным акцентом. Фам?

— Нашел на карте. Мы вас не видим — слишком сильный туман.

— Это дым, — ответил Плащ. — Противник с юга уже совсем рядом. Ваша помощь нам нужна немедленно… — Он опустил морду вниз от микрофона, закрыл и открыл глаза. Задумался? — …Гм, да. Без вашей помощи погибнем и мы, и Джефри, и корабль. Прошу вас приземлиться во дворе замка. Как вы знаете, мы специально укрепили его к вашему прибытию. После посадки мы сможем воспользоваться вашим оружием…

— Ни в коем случае, — прервал его человек. — Вы только отделите хороших от плохих, а дальше предоставьте действовать нам.

Голос Тиратект стал вкрадчивым, как у ребенка, который пришел жаловаться. Он и в самом деле нас изучил.

— Нет-нет, я не хотел быть невежливым. Конечно, делайте так, как считаете нужным. А силы врага отличить легко: все, что возле замка с южной стороны холма — это противник. Один проход на… гм… факеле вашего корабля — и вы увидите, как они побегут.

— Я не могу лететь в атмосфере на факеле. А твой папа, Джефри, он в самом деле посадил корабль на главном ракетном двигателе? Без антигравов?

— Да, господин Фам. У нас только и оставался ракетный двигатель.

— Гениальный и везучий человек.

Равна:

— Может быть, мы просто пролетим над ними в паре тысяч метров. Это может их отпугнуть.

— Да, но быть может… — начал Тиратект.

Но тут отворилась входная дверь. На фоне дневного света стоял силуэт господина Булата.

— Дай мне с ними поговорить, — сказал он.

* * *

Цель всего полета была на глубине двадцати километров под «Внеполосным». Так близко, но пройти эти двадцать тысяч метров могло оказаться не проще, чем все двадцать тысяч световых лет пути.

Сейчас они парили на антиграве точно над Холмом Звездолета. Мультиспектральное зрение «Внеполосного» не очень помогало, но, когда дым не закрывал обзор, корабельная оптика позволяла пересчитать иглы на деревьях внизу. Равна видела, как силы «Резчицы» штурмуют кручи к югу от замка. Были с ними и другие войска, а также, очевидно, пушки, спрятанные в лесу вблизи фиорда дальше к югу. Чуть больше времени — можно было бы точно обнаружить и их. Но времени у них как раз и недоставало.

Времени и доверия.

— Сорок восемь часов, Фам. А потом на нас со всех сторон навалится флот Погибели. — Может быть, может быть, богошок может сотворить чудо; но, околачиваясь здесь, наверху, об этом не узнать.

Еще одна попытка:

— Фам, тебе придется кому-то поверить.

Фам так полыхнул на нее взглядом, что она испугалась, как бы он не пошел совсем вразнос.

— А ты поднесла бы себя этому Булату на блюдечке? Средневековые мерзавцы не глупее тех, которых ты видела в Крае, Рав. Они даже могли бы кое-чему научить этих бабочек. Стрела в голову убьет тебя так же верно, как бомба с антиматерией.

Опять фальшивые воспоминания? Но в одном Фам был прав. Она припомнила только что окончившийся разговор: эта вторая стая — Булат — был чуть слишком настойчив. Он хорошо обращался с Джефри, но был явно в сильной тревоге. И она поверила ему, когда он заявил, что облет на большой высоте не отпугнет силы Резчицы. Им придется спуститься ближе и пустить в ход огневую мощь. Сейчас всю их огневую мощь составляло лучевое ружье Фама.

— Ладно, как хочешь. Делай то, о чем вы говорили с Булатом. Пролети на посадочном модуле мимо позиций Резчицы и сожги их лазером.

— Черт возьми, ты же знаешь, что я не могу этого сделать. Посадочного модуля никто из нас не знает, а без автоматики…

— …А без автоматики тебе придется принять помощь Синей Раковины, — тихо сказала Равна.

В лице Фана отразился ужас. Она протянула к нему руку, коснулась. Он долго молчал, казалось, не заметив этого.

Потом низким, придушенным голосом произнес:

— Да. — И после паузы: — Синяя Раковина! Давай сюда быстрее.

В посадочном модуле «Внеполосного» для Фама и наездника места было более чем достаточно. Судно было рассчитано на экипаж наездников, но если бы высшая автоматика работала, Фам бы тоже легко с ним управился — даже ребенок управился бы. Но теперь судно не могло обеспечить устойчивого полета, а «ручное» управление задавало работу даже Синей Раковине. А, чертова автоматика! Большую часть своей жизни Фам прожил в Медленной Зоне. Все эти десятилетия он управлял звездолетами и системами оружия, которые могли бы стереть с лица земли раскинувшуюся внизу феодальную империю. А теперь, с оборудованием невероятно более мощным, он не мог даже летать на дурацком посадочном модуле.

В отсеке для экипажа Синяя Раковина занял место пилота. Его ветви рассыпались по подставкам и приборам управления. Автоматические дисплеи он отключил, только главное окно давало естественный вид с носовой камеры шлюпки. На несколько сот метров выше парил «Внеполосный», то вплывая, то выплывая из кадра, пока модуль скользил назад и вниз.

Нервные движения Синей Раковины — суетливые, как казалось Фаму, — сменились уверенностью, когда он повел шлюпку. Голос из вокодера звучал сурово и по-деловому, а края ветвей вертелись среди ручек управления — упражнение, которого Фам не смог бы выполнить, если бы даже всю жизнь тренировался на этом оборудовании.

— Спасибо вам, сэр Фам… я докажу, что мне можно доверять.

Нос шлюпки нырнул вниз, и теперь они смотрели почти прямо на изрезанную фиордами береговую линию в двадцати километрах ниже. Пять минут они свободно падали, а ветви наездника ерзали на подставках. Увлекся или?.. Нет…

— Простите, простите… — И ускорение. Фама вдавило в обвязку нагрузкой, колебавшейся от десятой доли g до невыносимых ударов. Шлюпка вертелась, и перед глазами мелькнул «Внеполосный», теперь не больше мотылька.

— А разве необходимо убивать, сэр Фам? Может быть, просто наше появление над полем боя…

Нювен скрипнул зубами.

— Ты только спусти нас вниз.

Этот тип Булат был тверд как алмаз насчет того, что надо сжечь весь склон холма. И несмотря на все подозрения Фама, в этом стая могла быть права. Против них была шайка убийц, которая не побоялась напасть на звездолет. Этим резчикам надо всерьез показать силу.

Шлюпка отсчитывала километры вниз. Даже в естественном виде уже были ясно видны укрепления Булата: грубо выложенный многоугольник вокруг сбежавшего корабля и куда более грандиозное строение через весь остров несколькими километрами на запад. Интересно, так ли выглядел замок моего отца с посадочных модулей Кенг Хо? Стены были высоки и отвесны. Явно Стальные Когти не имели понятия о порохе, пока не услышали о нем от Равны.

Долина к югу от замка была пятном темного дыма, клубившегося в сторону моря. Даже без фильтрации данных были видны горячие точки, языки оранжевого, вгрызавшиеся в черное.

— Вы на высоте две тысячи метров, — донесся голос Равны. — Джефри говорит, что он вас видит.

— Свяжи меня с ними.

— Попробую, сэр Фам. — Синяя Раковина зашевелил ветвями, и лишенная его внимания шлюпка сделала почти полный круг. Даже не всякий падающий лист летит так хаотично.

Пискнул детский голос:

— Как вы там? Только не падайте!

А потом голос Булата, как гибрид голоса ребенка и Равны:

— Идти на юг! Идти на юг! Огненное ружье, сожгите их быстро!

Синяя Раковина уже ввел шлюпку в дым. Несколько секунд они летели вслепую. Просвет в пелене дыма вдруг открыл перед ними склон холма всего в двухстах метрах, и он быстро приближался. Фам не успел выругаться, как Синяя Раковина уже повернул и вывел шлюпку в более чистый воздух. Потом завис, чтобы можно было смотреть прямо вниз.

После тридцати недель разговоров и планов Фам впервые увидел стаи Стальных Когтей. Даже отсюда было видно, что они очень отличаются от всех знакомых Фаму разумных существ: группы из четырех, пяти или шести элементов держались так тесно, что казались единым паукообразным живым существом. И каждая стая стояла в десяти-пятнадцати метрах от ближайшего соседа.

В полумраке блеснула пушка. Стая, бывшая ее расчетом, двигалась как единая координированная рука, откатывавшая ствол и забивающая в дуло новый заряд.

— Но если это противник, сэр Фам, где же они взяли пушки?

— Украли.

Заряжающиеся с дула?

Но у Фама не было времени додумывать эту мысль.

— Вы над ними, Фам! Я вижу, как вы выныриваете из дыма. Вас сносит к югу на пятнадцать метров в секунду, и вы теряете высоту.

Это говорил ребенок, снова со своей невероятной точностью.

— Убейте их! Убейте их!

Это Булат.

Фам вывернулся из паутины и подполз к люку, где они смонтировали лучевое ружье. Это была единственная вещь, уцелевшая после пожара в мастерской, но с этой вещью он, видит Бог, умел обращаться.

— Держи нас ровно, Синяя Раковина! Если ты меня перевернешь, я сожгу тебя вместе со всем остальным.

Фам вытолкнул люк и закашлялся от едкого дыма. Антигравы Синей Раковины вынесли их на открытое место, и Фам навел лучемет на позиции стай.

* * *

Резчица сначала потребовала, чтобы Джоанна осталась в базовом лагере. Джоанна в ответ взорвалась, да так, что даже теперь еще сама себе удивлялась. С самых первых дней на планете Стальных Когтей она не была так близка к тому, чтобы напасть на стаю. Никто и никогда не удержит ее вдали от места, где она может найти Джефри! В конце концов был заключен компромисс: Джоанна будет всюду ходить под охраной Странника. Она может следовать вместе с армией, пока подчиняется его приказам.

Джоанна вглядывалась в плывущий дым. Черт побери, ведь Странник всегда был таким беззаботным шутником! По его собственным словам, его столько раз убивали за годы его жизни, а теперь он не дает ей даже подойти к пушкам Тщательника.

Они вдвоем бежали по террасе холма. Несколько часов назад здесь прошел низовой пожар, и вокруг держался пряный запах горелого мха. А с этим запахом возродились воспоминание о пережитом здесь же год назад ужасе…

С обеих сторон от них в двадцати метрах бежали доверенные стаи-охранники. Здесь можно было не опасаться разведчиков противника, и ответного огня свежевателей тоже уже не слышалось. Но Странник категорически отказался подходить с ней ближе.

Все не так, как в том году. Тогда было солнечное голубое небо и чистый воздух — и убили ее родителей. Сейчас она вернулась сюда со Странником, и голубое небо стало желто-серым, и мшистые полосы на склонах почернели. И теперь с ней были стаи, сражающиеся с нею заодно. И теперь был шанс…

— Да пусти же меня ближе, черт подери! Что бы со мной ни случилось, у Резчицы останется Олифант!

Странник встряхнулся — жест отрицания у стай. Один из его щенков высунулся из куртки и поймал Джоанну за рукав.

— Чуть позже, — произнес Странник в десятый раз. — Подождем гонца от Резчицы. Тогда мы…

— Я хочу быть там! Я же единственная, кто знает корабль!

Джефри, Джефри! Если бы только Хранитель был прав…

Она повернулась шлепнуть Шрамозадого от злости, когда это случилось. В спину пахнуло теплом, и ярко вспыхнул дым. Еще раз. Еще раз. И по небу пролетел быстрый раскат грома.

Странник вздрогнул.

— Это не артиллерия! — крикнул он. — У меня два элемента чуть не ослепли. Пойдем!

Он окружил ее, чуть на сбивая с ног, и толкнул-потащил вниз по холму.

Секунду Джоанна бежала с ним, почти оглушенная. Свой эскорт они потеряли.

Крики боя наверху стихли — резкий гром заставил замолчать всех. Когда дым рассеялся, стала видна одна из пушек Тщательник, и ствол ее торчал из лужицы расплавленной стали. Канонир был разорван в клочья. Да, это не артиллерия. Джоанна судорожно вырвалась из хватки Странника. Не артиллерия!

— Космонавты! Странник, это факел двигателя!

Странник снова вцепился в нее и поволок вниз.

— Нет, не факел двигателя! Его я слыхал. А это тише — и кто-то его наводит.

Раздалась долгая очередь отдельных взрывов. Сколько же погибло солдат Резчицы прямо сейчас?

— Они думают, что мы напали на корабль, Странник. Если мы ничего не сделаем, они перебьют всех.

Его челюсти чуть ослабли на ее рукавах и штанинах.

— А что мы можем? Болтаться здесь — это просто погибнуть без толку.

Джоанна взглянула в небо. Летательных аппаратов не видно, но ведь дыма сколько… Солнце висело тусклым кровавым шаром. Если бы только спасатели знали, что убивают ее друзей! Если бы они только видели… Она уперлась ногами в землю.

— Если я выйду туда, где они меня увидят… Пусти меня, Странник! Я должна выйти на холм, где нет дыма!

Он остановился, но хватка его была столь же цепкой. Четыре взрослых лица и два щенячьих смотрели прямо на нее, и в каждом взгляде читалась нерешительность.

— Прошу тебя, Странник. Это наш единственный шанс.

По холму вниз текли стаи, окровавленные, От некоторых остались фрагменты.

А напуганные глаза Странника еще минуту смотрели на Джоанну.

— Я всегда думал, что этот холм — моя смерть. Сначала Описатель, теперь ты — вы все спятили. — Прежняя усмешка Странника пробежала по его элементам. — Ладно, попробуем!

И те двое, что были без щенков, пошли вверх по холму, разведывая самый безопасный путь.

Джоанна с остальными пошла сзади. Они шли через крутую террасу. Летний жар иссушил прохладную болотистую землю, которую Джоанна помнила с приземления, и твердо хрустел под ногами горелый мох. Путь бы должен был быть легким, но Странник выбирал самые густые заросли, каждую секунду приседая, чтобы осмотреться по сторонам. Они дошли до края террасы и полезли вверх. Попадались места столь крутые, что Джоанне приходилось хвататься за стремена курток Странника, и он втаскивал ее наверх. Они прошли мимо пушки — того, что от нее осталось. Джоанна видала такое только в рассказах компьютера, но расплавленный металл и обугленная плоть могли означать только какое-то лучевое оружие. Через весь холм тянулась цепь таких же кратеров — уничтожение, вколоченное в уже сожженную землю.

Джоанна вытянулась на закруглении скалы.

— Вот перелезем эту, и мы уже на следующей террасе, — сказал ей в ухо голос Странника. — Поспеши, я слышу крики. — Он опустил два свои элемента вниз, их эполеты повисли возле ее рук. Джоанна вцепилась в них, отталкиваясь ногами. Минуту она и стая качались над четырехметровым обрывом, и вот она уже лежит на коричневатом мху — не горелом. Странник сгрудился вокруг, скрывая ее. Она пролезла между его ногами. Отсюда были видны внешние стены замка Булата. Лучники стояли на стенах, не скрываясь, пользуясь хаосом среди войск Резчицы. Фактические потери Резчицы при атаке с воздуха были невелики, но сейчас даже невредимые метались без толку. Среди солдат королевы трусов не было — и Джоанна это знала, — но они столкнулись с силой, от которой не могло быть защиты.

Дым над головой, таял, и над лежащим перед ними полем битвы раскинулось голубое небо. Еще до отлета на Верхнюю Лабораторию Джоанна с матерью часто летали на экскурсию в нетронутую природу Больших Болот на Страуме. Сенсоры их лагерного снаряжения без всякого труда обнаруживали в небе крылатых; даже если на этом корабле автоматика не настроена на поиск людей, ее все равно должны заметить.

— Ты что-нибудь видишь?

Четверка взрослых голов координированно завертелась в разные стороны.

— Нет. Этот корабль либо очень далеко, либо за дымом.

Черт. Джоанна встала с колен и побежала к стенам замка. Туда-то они должны-смотреть!

— Резчица будет недовольна.

Двое солдат королевы уже бежали к ним, привлеченные их целеустремленным видом или появлением Джоанны. Странник махнул им, чтобы они отошли назад.

Одна в открытом поле меньше чем в двухстах метрах от стен замка. Даже если смотреть без оптики, как можно ее не видеть?

Ее и заметили: с легким шелестом у ее ног воткнулась в дерн метровая оперенная стрела. Шрамозадый схватил ее за плечо и потащил вниз, к земле. Щенки сдвинули его щиты в оборонительную позицию: Странник сделал из себя баррикаду между нею и замком и побежал обратно. Обратно в дым.

— Нет! Беги параллельно! Мне надо, чтобы меня видели!

— Ладно, ладно…

И тут раздался тихий шепот смерти. Джоанна держала Шрамозадого за плечо, пока они бежали через поле. И почувствовала, как он зашатался. Стрела попала ему в мякоть плеча, в сантиметре от мембраны.

— Все нормально, я жив! Только не вставай.

К нему катились передние ряды войск Резчицы — дюжина стай бежала через террасу. Странник прыгал вверх и вниз и кричал голосом, который делал больно, как физический удар. Что-то насчет не подходить и насчет опасности с неба. Но они не останавливались.

— Они хотят убрать тебя из-под стрел.

Вдруг они заметили, что огонь со стен замка прекратился. Странник осмотрел небо:

— Он вернулся! Идет с востока, за километр от нас.

Джоанна взглянула, куда он показывал. Это была какая-то штука, примерно одинаковая в длину и в ширину, может быть, предназначенная для космоса, хотя шипов гипердвигателя на ней не было. Она болталась и прыгала. Реактивных двигателей не было видно. Антигравы? Не человеческий экипаж? Эти мысли прыгали и вертелись, но их перекрывала радость.

Из мачты на брюхе корабля сверкнул бледный свет, и грязь ударила гейзерами возле солдат, которые бежали ее защитить. Снова этот раскатистый гром, только теперь свет летел по земле от ее друзей прямо к ней.

Амдиджефри стоял на бастионе, и Булат прятал гневные взгляды от этой пары. Но сделать ничего было нельзя — Равна потребовала Джефри на прямую радиосвязь, чтобы он корректировал удар. Эта человеческая женщина не была полностью глупа, но все равно. Армия всегда выглядит как армия, своя она или чужая. И очень скоро армия за этими стенами перестанет существовать.

— Как получился первый проход? — донесся ясный голос Равны из коммуникатора.

Ответил не Джефри: все восемь элементов Амди бегали вокруг всего бастиона, пара выглядывала в бойницы, осуществляя стереонаблюдение, а остальные глазели на Булата и на радио. Говорить ему, чтобы не совался, не имело смысла. И теперь Амди ответил голосом Джефри:

— Нормально. Я насчитал пятнадцать импульсов. И только десять попаданий. Спорить могу, я бы стрелял лучше.

— Черт побери, это лучшее, на что я способен с этим [незнакомые слова].

Это сказал не голос Равны. Каждый может найти, за что ненавидеть этих щенят. И эта мысль согрела Булата.

— Прошу вас, — произнес Булат, — стреляйте еще.

Он выглянул из бойницы. Атака с воздуха очистила от противника полосу у края ближайшей террасы. Зрелищные разрушения — как от огромных пушечных ядер или от посадки двадцати звездолетов. И все от маленького суденышка, болтавшегося в воздухе, как осенний лист. Передние ряды противника в панике рассыпались. На стенах его собственные солдаты плясали от радости. Положение было аховое после потери пушек, и им было нужно что-то такое, чтобы их подбодрило.

— Лучников, Теневик! Стрелять по уцелевшим! — И Булат продолжил по-самнорски: — Передние ряды продолжают наступать. Они идут… — Черт побери, как сказать по-самнорски «самоуверенно»? — Без дополнительной помощи они нас уничтожат.

Человеческий детеныш посмотрел на Булата в удивлении. Если он сейчас скажет, что это ложь, тогда… Через минуту отозвалась Равна:

— Не знаю… они далеко от ваших стен — по крайней мере насколько мне видно. Я не хочу устраивать бойню… — Быстрый разговор с человеком на летающей машине, кажется, даже не по-самнорски. И голос у него не был довольным. — Фам отойдет на несколько километров. Если ваш противник будет наступать, он тут же вернется.

Сссст!

Высокий разговор Теневика ударил как физическая боль. Булат повернулся с бешеным взглядом. Да как он смеет… Но его лейтенант смотрел расширенными глазами, показывая в центр поля боя. Конечно, Булат и туда направлял пару глаз, но смотрел не очень внимательно.

Еще один двуногий!

Фигура богомола упала за сопровождающую стаю — слава Стае, Амдиджефри не успел заметить. Как хорошо, что щенки близоруки! Булат шагнул вперед, окружив часть Амди и гаркнув на других, чтобы уходили со стены. Оба элемента Тиратект подошли ближе, хватая ослушников.

— Вниз! — крикнул Булат на языке стай. На секунду все смешалось, мысли щенков заглушали его собственные. Амди поплелся от него прочь, отвлеченный шумом и грубыми толчками. И Булат добавил по-самнорски: — Там появились еще пушки. Вниз давайте, пока вас не ранило.

Джефри направился было к парапету:

— Но я не вижу…

К счастью, там и нечего было видеть — пока. Двуногая все еще скрывалась за одной из стай Резчицы. Теневик взял человеческого детеныша лапами и пастями, и он вместе с элементом Тиратект потащили протестующих детей вниз по лестнице. По дороге Тиратект уже расцвечивала историю Булата, сообщая о войсках, которые она видит из-под гребня холма.

— Взорвать малый пороховой погреб! — прошипел Булат вслед уходящему Теневику. Погреб был почти пуст, но его взрыв мог убедить космонавтов в том, в чем не убеждали слова.

Оставшись один, Булат на мгновение застыл, молчаливо вздрагивая. Никогда еще он не проходил так на волосок от крушения. У бойниц его лучники поливали дождем стрел вражью стаю и Двуногую. Но те были почти за пределами выстрела.

Во дворе замка Теневик взорвал малый погреб. Взрыв вышел приличный, куда громче попадания артиллерийского снаряда; одна внутренняя башня развалилась на куски. Дождь обломков посыпался на внутренний двор, самые мелкие долетели до Булата на бастионе.

Голос Равны что-то кричал по-самнорски, очень быстро — Булат не понял. Теперь все его планы, все надежды — все балансировало на острие ножа. На карту поставлено все.

Булат прислонил плечо поближе к коммуникатору и произнес:

— Прошу прощения, у нас все пошло быстро. Под прикрытием дыма подошло много резчиков. Вы можете убить тех, кто на склоне?

Видят ли эти богомолы сквозь дым? Вот в чем был риск.

Снова вернулся голос стрелка:

— Могу попытаться. Наблюдай.

И третий голос, дрожащий и монотонный даже по человеческим стандартам:

— Это будет еще через пятьдесят секунд, сэр Булат. Нам непросто повернуть.

И хорошо. Следи за своим полетом и оружием и не слишком сильно рассматривай цель.

Лучники отогнали девчонку назад, почти под завесу дыма. Другие стаи бежали ее защищать. Когда Гости вернутся, она потеряется среди многих целей.

Два его элемента увидели планирующую вниз через дым летающую машину. Гостям не могло быть ясно видно, во что они стреляют. Из брюха машины вспыхивал бледный свет. Как коса, идущая по склону холма к войскам Резчицы.

Фам вертелся вокруг своего насеста, пока Синяя Раковина разворачивал шлюпку к цели. Двигались они не быстро, и поток воздуха тоже не мог быть быстрее тридцати метров в секунду. Но каждая секунда была полна чертовой уймой рывков и толчков. Был момент, когда только хватка Фама на турели лучемета удержала его внутри машины. Через сорок часов сюда прибудет самое страшное во всей Вселенной, а я тут гоняюсь с ружьем за собаками.

Как отбить склон холма? Скулеж Булата все еще отдавался у него в ушах. И Равна тоже не была уверена в том, что видит с борта «Внеполосного» под завесой дыма. Уж лучше совсем обойтись без автоматики, чем с таким ублюдочным гибридом. Слава богу, хоть лучеметом он управлял вручную. Фам обхватил турель одной рукой, а другой наводил. При широком рассеянии луч был бессилен против брони, но мог выжигать глаза и поджигать шкуру и волосы — а захват тогда будет десятки метров на уровне земли.

— Пятнадцать секунд, сэр Фам, — раздался у него в ушах голос Синей Раковины.

На этот раз они прошли низко. Просветы в дыму мелькали, как стоп-кадры. Почти вся земля обгорела дочерна, но были и выходы скал, и покрытые сажей снежники в расщелинах и затененных впадинах. То здесь, то там лежали груды собачьих тел или расплавленная пушка.

— Впереди скопление, сэр Фам. Они направляются к замку.

Фам выглянул вперед. Толпа была в метрах в четырехстах впереди. Она бежала параллельно стенам замка, через поле, утыканное древками стрел. Фам нажал гашетку, заметая лучом поле под шлюпкой. Под сухой коркой было еще много воды, и она взрывалась под лучом фонтанами пара… Но кроме этого широкое рассеяние мало что давало. Еще пара секунд — и можно будет стрелять прицельно по этим несчастным стаям.

А теперь — время слабых подозрений. Откуда у противника эти пушки, заряжающиеся с дула? Их они должны были сделать сами — в мире без признаков огнестрельного оружия. Булат — это был классический средневековый интриган-манипулятор, какого Фам мог распознать за тысячу световых лет. И они сейчас делали грязную работу для этого типа. Заткнись. С Булатом разберемся позже.

Наведя луч на стаи, Фам снова выстрелил, проведя теперь лучом по живой плоти. Потом выстрелил вперед стай и по стене замка; может быть, они не все умрут. Высунул голову в зону пониженного давления возле корпуса, стараясь всмотреться получше. Впереди стай лежала сотня метров открытого поля, а на ней — одиночная стая четырех собак — и фигурка человека, тонкая, черноволосая, подпрыгивающая и машущая руками. Фам ударил стволом о корпус, ставя его на предохранитель. Обратная вспышка тепла опалила ему брови.

— Синяя Раковина! Сажай машину! Сажай!

 

39

— Плохое понимание. Ей солгали.

Равна пыталась что-то прочесть за его голосом. Булат говорил по-самнорски так же скрипуче, тем же детским и жалобным голосом. Отличия от прежнего ну совсем не было… Но как-то очень натянуто выглядела его история после случившегося. Либо он был самым большим мастером бесстыдства на всю Галактику… либо говорил правду.

— Очевидно, девочка была ранена, а потом обманута Резчицей. Это многое объясняет, Равна. Без нее Резчица не решилась бы напасть. Без нее не было бы опасности.

По закрытому каналу донесся голос Фама:

— Девочка действительно была без сознания во время нападения, Рав. Но она чуть мне глаза не выцарапала, когда я только заикнулся, что она может быть неправа насчет Булата и Резчицы. А стая, которая была с ней, внушает доверия куда больше, чем Булат.

Равна вопросительно посмотрела через стол на Зеленого Стебля. Фам не знал, что наездница здесь. Тяжелое дело. Зеленый Стебель была островом здравого смысла посреди безумия — и она знала «Внеполосный» несравненно лучше Равны.

Пока она сомневалась, Булат заговорил вновь:

— Если посмотреть, ничего не изменилось, разве что к лучшему. Еще один человек оказался жив. Как же вы можете в нас сомневаться? Поговорите с Джефри — он понимает. Мы сделали все, что могли для детей в… — булькающий звук, и другой голос закончил: — в анабиозе.

— Конечно, нам обязательно надо с ним поговорить, Булат. Он — лучшее доказательство честности твоих намерений.

— Хорошо, Равна, через несколько минут. Но понимаешь ли, он и моя лучшая защита от всяких хитростей с вашей стороны. Я знаю, насколько вы могущественны. Я… я вас боюсь. Нам надо… — булькающая консультация, — …успокоить друг друга в наших опасениях.

— Гм. Мы что-нибудь выработаем. А теперь дай нам поговорить с Джефри.

— Хорошо.

Равна переключила каналы:

— А ты что думаешь, Фам?

— Для меня здесь нет вопросов. Эта Джоанна — не такой наивный ребенок, как Джефри. Мы всегда знали, что Булат — крепкий орешек. Это другие факты мы воспринимали неверно. Место приземления в середине его территории. Убийца — он. — Голос Фама упал почти до шепота. — Черт возьми, это, быть может, ничего не меняет. Корабль у него, и я должен туда попасть.

— Там будет еще одна засада.

— Знаю. Но разве это важно? Если мы сможем дать мне время для работы с Контрмерой, это может… это будет того стоить.

Самоубийственный шаг при выполнении самоубийственной миссии?

— Я не уверена, Фам. Если мы дадим ему все, что он хочет, он убьет нас, даже не подпустив к кораблю.

— Он попытается. Слушай, в любом случае заставь его продолжать разговор. Может быть, мы сможем запеленговать его радио и выбить этого типа оттуда к чертовой матери.

Но в голосе его не было оптимизма.

Тиратект не отвел их ни обратно в корабль, ни в их комнаты. Они спустились по лестницам внешних стен, сначала часть Амди, потом Джефри и потом остальной Амди, а за ними — синглет от Тиратекта.

Амди все еще ныл:

— Не понимаю я, не понимаю. Мы же можем помочь!

Джефри:

— А я никаких пушек не видел.

Синглет был переполнен объяснениями, хотя они звучали так же неубедительно, как и прежде:

— Я видел их одним из своих других элементов там, в долине. Мы вводим в бой всех наших солдат. Нужно выстоять, иначе никто из нас не доживет до спасения. И сейчас здесь для вас самое лучшее место.

— А откуда ты знаешь? — спросил Джефри. — Ты можешь прямо сейчас поговорить с Булатом?

— Да, один мой элемент с ним наверху.

— Так скажи ему, что мы должны помочь. Мы говорим по-самнорски даже лучше тебя.

— Скажу прямо сейчас, — быстро ответил Плащ.

В стене больше не было оконных щелей. Только горящие фитили факелов освещали туннель через каждые десять метров. Воздух был холодный и застоявшийся, на камнях без драпировки блестела влага. Маленькие двери были сделаны не из полированных досок. Вместо них были решетки, а за ними — темнота. «Куда это мы идем?» — подумал Джефри. Ему вспомнились подземные тюрьмы древних легенд, коварная западня, погубившая Двух Великих и Графиню Озера.

Амди, казалось, ничего такого не чувствовал. При всей проказливости своей натуры Щенки был доверчив; он всегда зависел от господина Булата. Но родители Джефри никогда так не поступали, даже во время бегства с Верхней Лаборатории. Вдруг Джефри по-другому увидел господина Булата, будто тот больше не давал себе труда притворяться хорошим. А этому Тиратекту, который теперь был тише воды, ниже травы, Джефри вообще никогда не доверял.

На холме никаких новых угроз не было!

Страх, упрямство и подозрение сработали вместе: Джефри обернулся и встал напротив Плаща.

— Мы дальше не пойдем. Это не то место, где нам полагается быть. Мы хотим говорить с Равной и с господином Булатом. — И вдруг пришло освобождающее озарение. — А ты не такой большой, чтобы нас остановить!

Синглет резко попятился и сел. Склонил голову, моргнул.

— Значит, вы мне не доверяете? И правильно. Здесь вы никому не можете доверять, кроме самих себя. — Глаза его перешли с Джефри на ряд Амди, взглянули дальше по коридору. — Булат не знает, что я вас сюда привел.

Признание было сделано так быстро, так легко. Джефри проглотил слюну.

— Ты привел нас сюда уб-бивать.

Все элементы Амди смотрели на него и на Тиратекта расширенными от изумления глазами.

Синглет помотал головой в частичной улыбке.

— Ты думаешь, что я предатель? Наконец-то после всего какое-то здравое подозрение. Я тобой горжусь. — И господин Тиратект все так же гладко зажурчал по-самнорски: — Ты окружен предателями, Амдиджефри. Но я в их число не вхожу. Я привел вас сюда, чтобы вам помочь.

— Я это знаю. — Амди потянулся вперед и коснулся синглета мордой. — Ты не предатель. Ты — единственный, кроме Джефри, до кого я могу дотронуться. Мы всегда хотели тебя любить, но ты…

— Ох, но вы должны быть подозрительными. Если не будете — умрете. — Тиратект оглядел щенков и нахмуренного Джефри. — Твоя сестра жива, Джефри. Она сейчас там, за стенами, и Булат все время это знал. И это он убил твоих родителей; он сделал почти все, что приписывал Резчице. — Амди попятился, трясясь в гневном отрицании. — Ты мне не веришь? Забавно. Когда-то я хорошо умел лгать; я мог бы уговорить рыбу заплыть ко мне в пасть. А сейчас, когда годится только правда, я не могу тебя убедить. Слушай!

И вдруг голос синглета стал голосом говорящего по-человечески Булата. Он говорил с Равной и высказывал оправдания для нападения, которое он только что организовал на Джоанну.

Джоанну! Джефри рванулся вперед и упал на колени возле Плаща. Почти не думая, он схватил синглета за глотку и стал трясти. Тот щелкал зубами около его рук, пытаясь освободиться. Амди бросился вперед и стал оттаскивать его за рукава. Джефри отпустил руки. В сантиметрах от его лица горели в свете факелов глаза синглета. А Амди говорил:

— Человеческие голоса легко подделать…

— Конечно, — презрительно бросил фрагмент. — И я же не притворяюсь, что это прямая передача. То, что ты сейчас слышал, сказано несколько минут назад. А вот — то, что мы с Булатом планируем прямо сию секунду.

Самнорская речь резко смолкла, и коридор наполнился булькающими аккордами языка стай. Даже после годичного опыта Джефри только приблизительно понимал смысл разговоров. Кажется, говорили две стаи. Одна из них приказывала другой что-то сделать, привести Амдиджефри — этот аккорд звучал ясно — наверх.

Амдиранифани вдруг затих, каждым напряженным элементом вслушиваясь в передаваемые звуки.

— Хватит! — вдруг пронзительно взвизгнул он, и в коридоре стало тихо, как в гробнице. — Ой, господин Булат, ой, господин Булат! — запричитал Амди, и все его элементы сгрудились у ног Джефри. — Он говорит Равне, что тебе будет плохо, если она его не послушается. Он хочет убить Гостей, когда они приземлятся. Я не понимаю.

В широко раскрытых глазах стояли слезы.

Джефри ткнул рукой в сторону Плаща:

— А может, он и это подделал.

— Не знаю. Я бы никогда не смог так хорошо подделать разговор двух стай… — Дрожь щенячьих тел передавалась Джефри, и слышался человеческий плач, отдаленно знакомый безнадежный плач потерявшегося ребенка. — Джефри, что мы будем делать?

Но Джефри молчал, вспоминая и наконец понимая смысл первых минут, когда войска Булата его спасли — захватили? Воспоминания, вытесненные потом добрым отношением, выплывали из закоулков памяти. Мама, папа, Джоанна… Но ведь Джоанна еще жива, она за стенами…

— Джефри?

— Я тоже не знаю. Может быть, спрячемся?

Минуту они смотрели друг на друга молча. Потом заговорил фрагмент:

— У вас есть выход получше, чем прятаться. Вы знаете о проходах в стенах. Если бы вы знали входы — а я их знаю, — можете выйти куда захотите. Даже наружу.

Джоанна!

Амди перестал плакать. Три его элемента смотрели на Тиратекта спереди, сзади и сбоку. А остальные все так же жались к Джефри.

— Тебе мы все равно не доверяем, Тиратект, — ответил Джефри.

— Отлично, отлично. Я — стая из разных частей Может быть, не каждая заслуживает доверия.

— Покажи нам все выходы.

А мы сами решим.

— На это не хватит времени…

— Ладно, ты начни. А пока будешь показывать, передавай, что говорит господин Булат.

Синглет помотал головой вверх и вниз, и снова понесся множественный поток речи стай. Плащ с явной болью поднялся на ноги и повел детей вниз по боковому ходу, где факелы почти все уже догорели. И самым громким здесь звуком была капающая где-то вода. Замок был всего год как построен, но если не замечать свежих следов на краях камней, ход казался очень древним.

Щенки снова плакали, и Джефри погладил того, который был у него на плечах.

— Амди, переводи мне, пожалуйста.

После паузы зазвучал неуверенный голос Амди:

— Г-господин Булат спрашивает, где мы. Тиратект отвечает, что нас завалил обвал потолка во внутреннем крыле. — И в самом деле где-то они слышали подвижку кладки несколько минут назад, но это было далеко. — Господин Булат послал остальные элементы Тиратекта найти господина Теневика, чтобы нас откопали. Только он говорит… как-то совсем по-другому.

— Может, это не он, — шепнул Джефри.

Долгое молчание.

— Нет, это он. Только он очень сердит и говорит странные слова.

— Взрослые слова?

— Нет, страшные слова. Говорит, чтобы резать и убивать… Равну, и тебя, и меня. Он… он нас не любит, Джефри.

Синглет остановился. Они стояли у последнего факела в стене, и было так темно, что можно было разглядеть только тени. Синглет показал на какую-то точку в стене, Амди подошел и толкнул камень. А все это время господин Тиратект говорил, передавая разговоры, которые велись наверху.

— Да, — сказал Амди, — здесь открывается. И ты сможешь тоже пролезть, Джефри. Я думаю…

Тиратект заговорил человеческим голосом:

— Космонавты опять вернулись. Я вижу их маленькую летающую лодку… Кажется, я вовремя убрался. Булат начинает подозревать. Еще несколько секунд, и он начнет искать повсюду.

Амди посмотрел в темную дыру.

— Я думаю, надо идти, — сказал он тихо и грустно.

— Ага, — согласился Джефри, наклоняясь и берясь за плечо ближайшего к нему элемента Амди. Тот повел его к дыре с острыми краями. Если подобрать плечи, то можно было ползти. Один из элементов Амди пролез в дыру перед ним. Остальные пойдут сзади.

— Надеюсь, эта дыра не станет уже.

— Не должна, — откликнулся Тиратект. — Все проходы рассчитаны на стаю в легкой броне. Только вот что: держитесь на поворотах тех проходов, которые закругляются вверх. Идите и в конце концов выйдете наружу. Летающая повозка Фама… э-э… в пятистах метрах от стен.

Джефри даже не мог повернуть голову, чтобы спросить:

— А что, если господин Булат погонится за нами в стенах?

После короткого молчания Тиратект ответил:

— Вряд ли, если не будет знать, где вы вошли. Слишком долго вас пришлось бы искать. Но… — и тут его голос стал мягче, — на самом верху стен есть выходы. На случай, если солдаты противника попытаются проникнуть снаружи, должен быть способ их убить прямо в стенах. Он может налить туда нефть.

Эта возможность Джефри не испугала. Сейчас он просто не мог себе этого представить.

— Значит, нам надо спешить.

Джефри пополз вперед, а остальные элементы Амди — за ним. Он уже ушел на несколько метров в камень, когда услышал у входа голос Амди, его последнего элемента:

— А как же вы, господин Тиратект?

Тот ответил с обычным своим цинизмом в голосе:

— Я приземлюсь на все четыре лапы. А вы не забудьте, пожалуйста, что это я вам помог.

Потом люк закрылся, и они поползли вперед, в темноту.

Переговоры, понимаешь. Для Фама было очевидно, что идея Булата о «взаимно безопасной встрече» была лишь прикрытием для западни. Новые предложения этой стаи не обманули даже Равну. По крайней мере это значило, что Булат импровизирует — что все его сценарии и планы кончились. Беда была в том, что Булат по-прежнему не давал им шансов на вход. Фам бы с радостью отдал жизнь за несколько спокойных часов наедине с Контрмерой, но Булат так все подстроил, что они все будут мертвы раньше, чем увидят изнутри корабль беглецов.

— Мотайся вокруг, Синяя Раковина. Я хочу, чтобы мы висели у Булата над душой, но не были мишенью.

Наездник махнул веткой в знак согласия, и лодка быстро подскочила вверх с мшистой земли, проплыла сотню метров параллельно стенам замка и снова опустилась. Они были на ничьей земле между войсками Резчицы и силами Булата.

Джоанна Олсндот извернулась и посмотрела на Фама. В лодке было теперь чертовски тесно — Синяя Раковина растянулся в носу над панелью управления, рассчитанной на наездника, Фам и Джоанна втиснулись в кресла за самой его спиной, а стая с именем Странник забила собой весь остальной объем.

— Даже если обнаружите передатчик, не стреляйте. Джефри может быть рядом.

Уже двадцать минут назад Булат обещал, что Джефри сейчас появится.

Фам взглянул на ее вымазанное сажей лицо.

— Не бойся, стрелять не будем, если не будем точно видеть, во что бьем.

Девочка кивнула. Ей вряд ли было больше четырнадцати, но она была хорошим солдатом. После такого спасения половина его знакомых по Кенг Хо впала бы в истерику. А из остальных мало кто мог бы так хорошо доложить обстановку, как Джоанна и ее друг.

Фам посмотрел на стаю. К таким созданиям не сразу привыкнешь. Сначала он подумал, что у двух собак растут лишние головы, но потом увидел, что это просто торчащие из карманов щенки. Этот «пилигрим» был на борту весь, а вот с какой его частью надо разговаривать? Фам выбрал голову, которая смотрела в его сторону.

— Какие есть теории, как иметь дело с Булатом?

Стая говорила по-самнорски лучше Фама.

— Булат и Свежеватель хитрее всех и всего, что я видел в компьютере Джоанны. А Свежеватель к тому же хладнокровен.

— Свежеватель? Не помню личности с таким именем. Мы говорили с «господином Шкуродером». Он вроде какой-то помощник Булата.

— Хм… Он достаточно хитер, чтобы прикинуться мелкой сошкой… хотел бы я, чтобы мы могли слетать посоветоваться с Резчицей.

В его интонациях была искусно спрятана просьба. Интересно, какой процент народа стай отличается подобной гибкостью? Если они выйдут в космос, несравненная получится раса торговцев.

— К сожалению, у нас нет на это времени. Дело в том, что если мы не прорвемся прямо сейчас, мы потеряем все. Только молюсь, чтобы Булат об этом не догадался.

Головы слегка перегруппировались. Самый большой, тот, у которого из куртки торчало древко стрелы, придвинулся ближе к девочке.

— Ну, если всем заправляет Булат, то у нас есть шанс. Он очень умен, но мы полагаем, что он выходит из себя, когда положение становится трудным. Узнав, что ты нашел Джоанну, он теперь ловит себя за хвосты от злости. Если не давать ему овладеть собой, он может наделать крупных ошибок.

— Он может убить Джефри! — резко вмешалась Джоанна.

Или взорвать звездолет.

— Равна, как там с Булатом?

— Никак, — ответил коммуникатор голосом Равны. — Его угрозы стали чуть прозрачнее, а самнорскую речь стало труднее понимать. Он пытается притащить пушку с северной стороны замка; я думаю, он не знает, что мне видно… И пока он не привел Джефри к радиопередатчику.

Девочка побледнела, но ничего не сказала. Рука ее украдкой стиснула одну из лап Странника.

Синяя Раковина в течение всей спасательной операции был очень молчалив: во-первых, потому что его ветви были заняты полетом, во-вторых, потому что Джоанна и Фам много чего имели друг другу сказать. Фам заметил, что часть Странника вежливо обнюхивает наездника, а Синяя Раковина не возражает против такого внимания: его раса давно привыкла с самым разным обычаям.

Но вдруг наездник произнес «Брап!», прося внимания.

— Сэр Фам, что-то происходит перед замком.

Пилигрим уже туда смотрел — одна голова помогала другой работать с подзорной трубой.

— Да. Открылись главные ворота для вылазки. Только зачем Булату сейчас высылать солдат? Резчица их перемелет.

Но противник явно выпускал в поле пехоту. Стремительным потоком из широкой дыры вылетали стаи, совсем как войска в воспоминаниях Фама. Но, оказавшись в поле, они рассыпались на группы от четырех до шести собак каждая и разбегались по периметру замка.

Фам наклонился вперед, стараясь подальше заглянуть вдоль стен замка.

— Может, и нет. Эти ребята вперед не идут, а остаются под прикрытием лучников замка.

— Это да, но у нас еще остались пушки… — На секунду совершенная имитация человеческого голоса прервалась, и кокпит заполнился булькающими аккордами языка стай. — Что-то очень странное. Как будто они хотят не выпустить кого-то наружу.

— А есть другие выходы?

— Возможно. И много узких ходов, рассчитанных на одного элемента.

— Равна?

— Булат прекратил разговор. Что-то сказал насчет заполнивших замок предателей. А теперь только бульканье языка стай слышно.

Через все амбразуры бастионов были видны снующие солдаты противника над теми, кто были в поле. Что-то разворошило это крысиное гнездо.

Сосредоточенный ужас был написан на лице Джоанны Олсндот; свободную руку она сжала в кулак, а губы ее слегка дрожали.

— Я все это время думала, что он погиб. Если они убьют его сейчас, я… — Вдруг ее голос стал громче: — Что они делают?

На стены втаскивали разливочные ковши.

Фам знал. При отражении осад на Канберре тоже такое использовалось. Он посмотрел на девочку, но промолчал. Мы ничего не можем сделать.

Но стая по имени Странник не была столь добра — или не считала себя вправе скрывать от Джоанны правду.

— Это нефть, Джоанна. Они хотят кого-то убить внутри стен. Но если он сможет выбраться наружу… Синяя Раковина, я читал о громкоговорителях. Можно ли им воспользоваться? Если Джефри внутри стен, Резчица сможет смести войска Булата с поля и с бастионов.

Фам открыл рот, чтобы возразить, но Синяя Раковина уже дал Страннику канал. По всему холму загремел голос пилигрима, говоривший на языке Стай. Вдоль всех стен на этот голос стали поворачиваться головы. Для них это должно было звучать как голос бога. Еще секунду слышались аккорды и трели, потом все стихло.

Тут же раздался голос Равны из коммуникатора:

— Не знаю, что вы там сделали, но Булат пошел вразнос. Я еле разбираю, что он говорит — что-то насчет пыток, которым он подвергнет Джефри, если мы не отгоним войска Резчицы.

— Тогда ладно, — хмыкнул Фам. — Синяя Раковина, поднимай.

Хватит этих тонкостей.

Синяя Раковина поднял шлюпку в воздух. Они поплыли вперед едва ли быстрее бегущего человека. За их спиной на гребень холма выходили войска Резчицы. Они сильно отошли назад после карательного рейда Фама: надо было многое решить перед тем, как вновь подступить к замку. Но Резчица все равно еще далеко дотягивалась: над бастионами появились всплески огня и дыма, сопровождаемыми резкими лопающимися звуками. Попытка убить Джефри Олсндота выходила Булату очень дорого.

— Ты можешь лучеметом убрать войска Булата со стен? — спросила Джоанна.

Фам собрался было кивнуть, затем заметил, что делается в замке.

— Посмотри на нефть.

Между стаями противника и охраняемыми ими стенами разливались темные лужи. Пока не будет ясно, откуда выйдет мальчик, лучше не затевать игры с огнем.

— Ой-ой! — сказал Странник. И выкрикнул что-то в громкоговоритель. Артиллерия Резчицы прекратила огонь.

— Отлично, — сказал Фам. — Теперь все глаза на стены замка. Синяя Раковина, облетай по периметру. Если мы заметим парнишку раньше ребят Булата, у нас есть шанс.

Донеся голос Равны:

— Они рассыпались равномерно вдоль каждой стены, кроме северной. По-моему, Булат понятия не имеет, где мальчик.

Когда бросаешь вызов Небу, ставки высоки.

И я мог выиграть. Если бы он не предал меня. Я мог выиграть.

Но теперь маски были сброшены, и единственно, что играло роль, — грубая физическая мощь врага. Булат выдернул себя из истерического беспамятства последних минут.

Если я не выиграл Небо, я еще могу утащить их всех в Ад.

Убить Амдиджефри, уничтожить корабль, который так хотят получить Гости… а главное — уничтожить своего вероломного учителя.

— Властитель?

Голос Теневика.

Булат повернул к нему голову. Время истерии прошло.

— Как идет заливка? — мягко спросил он.

— Все закончено. Нефть разливается за стенами замка.

Обе стаи припали к земле — бомба Резчицы разорвалась прямо перед бастионом. Ее войска уже прошли половину поля — а лучники Булата были заняты заливкой ходов в стенах и наблюдением за выходами.

— Я думаю, мы могли бы выкурить предателей, властелин. Как раз перед тем, как противник возобновил огонь, мы что-то слышали у юго-восточной стены. Но я боюсь, как бы космонавты не увидели, что мы там делаем.

И его головы судорожно закивали.

«Странно видеть, как разваливается Теневик», — подумал Булат. Теневик был верен, как часы, но сейчас его упорядоченный мир рассыпался, и ничего не было, на что можно опереться. Лишь сумасшествие, из которого он родился, — это все, что в нем осталось.

Если Теневик готов сломаться, значит, осада Холма Звездолета подошла к концу. Еще чуть-чуть, больше я не прошу ни о чем. Булат заставил свои элементы принять уверенный вид.

— Понимаю. Ты хорошо поработал, Теневик. Мы еще можем победить. Я знаю, как рассуждают эти богомолы. Если ты сможешь убить ребенка, особенно у них на глазах, это сломит их дух — как можно сломать щенка чистым ужасом.

— Да, Властитель.

В глазах Теневика было унылое неверие, но этот приказ его удержит, даст приемлемое оправдание продолжению работы.

— Зажигайте нефть за стенами. Поставь солдат перед теми выходами, где ожидаешь выхода Амдиджефри. Гости должны это видеть, чтобы это произвело должный эффект. И…

И взорви корабль беглецов!

Эти слова были готовы сорваться в воздух, но Булат вовремя остановился. Взрывчатка, встроенная в Челюсти и в купол Звездолета, разнесет все внутри внешних стен и убьет почти все находящиеся там стаи. Приказать Теневику это сделать — значит слишком явно выдать свои намерения.

— …и шевелись быстрее, пока не подошли силы Резчицы, Это последняя надежда Движения, Теневик.

Стая поклонилась, спускаясь по лестнице. Булат держал демонстративную позу, гордо оглядывая поле битвы, пока Теневик не скрылся из виду. Тогда он бросился к другой лестнице и вбил радиопередатчик в каменный пол. Тот не сломался, и из него послышался сердитый голос Равны. Булат бросился по лестнице вниз.

— Ничего не получишь! — взвизгнул он на языке стай. — Все, что ты хотела, погибнет!

И он сбежал по лестнице и устремился через двор. Нырнул в коридор, который шел вокруг Челюстей Гостеприимства. Их легко можно было взорвать, но главный купол и звездолет вполне могли бы уцелеть. Нет, надо бить в сердце. Уничтожить корабль и спящих богомолов. Он вбежал в потайную комнату, схватил два арбалета и один радиоплащ, который заранее подготовил. Внутри плаща была бомба. Он проверил эту идею на втором комплекте радиоплащей, и носивший их погиб на месте.

Еще по другой лестнице, еще один коридор. Шум битвы остался позади, и самым громким звуком было клацанье его собственных стальных когтей. Вокруг громоздились мешочки с порохом, провизия, свежие бревна. До запалов и зарядов оставалось всего пятьдесят ярдов. Булат перешел на шаг, подобрав лапы так, чтобы металл на них не звякал. Прислушался. Огляделся во все стороны. Почему то он знал, кто здесь будет. Фрагмент Свежевателя. Тень Свежевателя преследовала его всю его жизнь, преследовала даже тогда, когда Свежеватель по большей части умер. Но раньше, до этого явного предательства, Булат не мог дать волю своей ненависти. Скорее всего Хозяин сбежал вместе с детьми, но был шанс, что Свежеватель собирался выиграть все. Тогда был и шанс, что он вернулся. Булат знал, что его собственная смерть уже близко. И все же триумф еще возможен. Если он собственными зубами и когтями убьет Хозяина…

О, ради Стаи Стай, милый Хозяин, окажись здесь. Окажись здесь, думая, что можешь обмануть меня еще раз…

И желание сбылось. Послышались неясные звуки мысли. Близко. Из-за кладовых над ним поднялись головы. Еще два элемента Фрагмента показались впереди в коридоре.

— Ученик?

— Учитель! — Булат улыбнулся. Здесь были все пять элементов — Фрагмент смог тайно собрать себя обратно. Но не было на нем плащей. Элементы стояли обнаженные, и шерсть их была покрыта гноящимися язвами. Радиобомба оказалась бесполезной. Что ж, это не важно — Булату случалось видать трупы, которые выглядели здоровее этих останков. Не показываясь, он натянул арбалеты. — Я пришел тебя убить.

Мертвые головы пожали плечами:

— Ты пришел попытаться.

В открытом бою когтей и клыков Булат убил бы его без труда. Но Фрагмент поставил три своих элемента наверху, где контейнеры с грузами как-то странно балансировали на краях ниш. Открытый бросок вперед может, быть фатальным. Но если сделать верный выстрел… Булат чуть подался вперед, чуть не доходя до места, куда могли упасть контейнеры.

— И ты всерьез рассчитываешь выжить, Фрагмент? Я же не единственный твой враг. — Он махнул носом в сторону коридора. — Там тысячи других, кто жаждет твоей смерти.

Противник махнул головами в мимолетной улыбке, и кровь выступила из открывшихся ран.

— Дорогой мой Булат, кажется, ты никогда не поймешь. Ты создал для меня возможность выжить. Разве ты не видишь? Я спас детей. И даже сейчас я не даю тебе уничтожить звездолет. Это даст мне возможность сдаться на почетных условиях. Я много лет буду слаб, но я останусь жив.

Сквозь боль от ран звучал прежний Свежеватель. Все тот же старый оппортунист.

— Но ведь ты — фрагмент. Три пятых тебя — это…

— …маленькая школьная училка? — Свежеватель склонил головы и застенчиво мигнул. — Она оказалась сильнее, чем я думал. Одно время она правила этой стаей, но я потихоньку отвоевал верх. И теперь, даже без остальных, я целостен.

Свежеватель снова целостен! Булат попятился, чуть ли не отступая. Но было в этом всем что-то странное. Да, Свежеватель снова в мире сам с собой, доволен собой, как прежде. Но теперь, когда Булат видел эту стаю в сборе, что-то он увидел в языке тел, такое, что… и тут его озарило, а вместе с озарением пришел прилив неимоверной гордости. Впервые в жизни я понял дело лучше Мастера.

— Целостен, говоришь? А ты подумай. Мы оба знаем, как ведется внутренняя душевная борьба — маленькие рационализации, огромные незнания. Ты думаешь, ты убил ту, другую, но откуда же твоя недавняя уверенность? А делаешь ты то же самое, что делала бы на твоем месте Тиратект. Все мысли —.твои, но основа их — ее душа. И что бы ты ни думал, а победила маленькая школьная училка!

Фрагмент застыл — он начинал понимать. Он потерял внимание всего на долю секунды, но Булат был начеку: он вылетел на открытое место, выпуская стрелы и бросаясь к горлам врага.

 

40

Раньше полазать внутри стен всегда было бы здорово. Пусть темно было, хоть глаз выколи, но Амди был впереди и позади Джефри, а его носы отлично умели находить дорогу. Раньше была бы дрожь открытий и можно было бы похихикать над умственным состоянием растянутого Амди.

Но сейчас путаница мыслей Амди была просто страхом. Он все время тыкался носами в каблуки Джефри.

— Я быстрее лезть не могу!

Уже и так штаны у Джефри порвались на коленях об острые камни. Он спешил, и уколы острой каменной крошки в колени еле доходили до сознания. Вдруг он ткнулся в ползущего впереди щенка. Тот остановился, извиваясь куда-то в сторону.

— Здесь развилка. Я говорю, что мы… Джефри, что я должен сказать?

Джефри откатился назад, стукнувшись головой о свод лаза. Почти год он подчинялся самоуверенности Амди, его наглой разумности, и вот сейчас… Вдруг он осознал, что над ним многие тонны камня, сжатые со всех сторон. Сузься туннель на несколько сантиметров — и они застрянут здесь навеки.

— Джефри?

Думай!

— А какой ход поднимается вверх?

— Сейчас, секунду. — Передовой элемент стал бегать по ходам развилки.

— Далеко не уходи! — крикнул Джефри.

— Не волнуйся, я… он знает, что должен вернуться. — Послышались возвращающиеся шаги, и передовой щенок ткнулся носом в щеку Джефри. — Тот, что справа, уходит вверх.

Они не прошли и пятнадцати метров, как Амди что-то услышал.

— За нами гонятся? — спросил Джефри.

— Нет. То есть я не уверен. Вот слушай… слышишь?

Что-то хлюпающее, вязкое. Нефть.

Больше не останавливаться. Джефри полз вверх по лазу как мог быстрее. Голова его стукалась о свод, локти спотыкались на неровностях стен, он не обращал внимания и лез, лез. По щеке его стекала струйка крови.

Теперь даже он слышал, как льется нефть.

Стены лаза смыкались вокруг его плеч. Впереди голос Амди произнес:

— Тупик… или мы у выхода! — Скребущие звуки. — Не могу его сдвинуть! — Щенок повернулся и пролез назад между ногами Джефри. — Толкай сверху, Джефри! Если это такой, как был в куполе, он открывается наверху.

Этот проклятый лаз сужался у самой двери. Джефри поджал плечи, протиснулся вперед и уперся в верх двери. Она сдвинулась примерно на сантиметр. Он еще прополз вперед, так зажатый между стенами, что даже не мог глубоко вздохнуть. Теперь он толкнул изо всех сил. Камень повернулся до конца, и в лицо Джефри плеснул свет. Не всей силой дневного света — они все еще были за каменным углом, но этот свет был лучшим, что Джефри видел за всю свою жизнь. Еще полметра, и на свободе — только теперь Джефри застрял.

Он задергался, прорываясь вперед, — но стало только хуже. Амди за ним сбивался в кучу.

— Джефри! У меня задние лапы в нефти. Она заполнила за нами весь лаз!

Панический страх. Секунду Джефри вообще не мог думать. Так близко, так близко! Уже можно было различать цвета, и он видел у себя на руках потеки крови.

— Назад! Я сниму куртку и попробую снова.

Сдать назад было почти невозможно — так тщательно он вбил себя в лаз. Но наконец получилось. Повернувшись на бок, Джефри смог сбросить куртку.

— Джефри! Двое меня под… нефтью. Дышать не могут.

Щенки сгрудились вокруг него, и шерсть их была скользкой от нефти. Скользкой!

— Секунду! — крикнул Джефри, собирая нефть с шерсти и вымазывая себе плечи. Вытянув руки над головой, он стал отталкиваться ногами, пропихиваясь в узкость. Толкай, толкай! Сантиметр, еще один — и тут плечи пролезли, и Джефри был на свободе.

Упав на землю, он протянул руки назад и схватил ближайшую часть Амди. Щенок выдирался, бормоча что-то не по-человечески и не на языке стай. Джефри видел темные тени нескольких элементов, тянущих что-то, чего не было видно. Еще через секунду холодный и мокрый ком вылетел из темноты ему в руки. Еще секунда — и вслед вылетел еще один. Джефри положил их на землю и вытер с их морд липкую массу. Один встал на ноги и начал отряхиваться. Другой кашлял, задыхаясь.

Тем временем остальные элементы Амди высыпали из дыры. Все восемь были прилично вымазаны нефтью. Они сбились в кучу, шатаясь, как пьяные, протирая друг другу мембраны. При этом совершенно бессмысленно жужжали и каркали.

Джефри повернулся и пошел на свет. Они были скрыты поворотом в камне… и к счастью. Даже отсюда была слышна перекличка солдат Булата. Он подполз к краю и выглянул. Сначала он подумал, что они с Амди выбрались обратно во двор замка — столько было солдат. Но потом увидел уходящий вдаль склон холма и поднимающийся из долины дым.

Что делать дальше? Джефри посмотрел на Амди, который все еще яростно чистил свои мембраны. Его аккорды и жужжание стали более осмысленными, и все его элементы двигались. Джефри снова посмотрел на холм. Его чуть было не потянуло побежать к солдатам — они так долго были его защитниками.

Элемент Амди стукнулся ему в ноги и тоже выглянул наружу.

— Ух ты! Между нами и войсками господина Булата — настоящее озеро нефти. Я…

Гулкий звук был громок, но не как взрыв пороха. Он длился секунды две и перешел в шумовой фон. Еще два элемента Амди высунули носы наружу. Озеро превратилось в ревущее море огня.

Синяя Раковина маневрировал шлюпкой в двухстах метрах от стен напротив того места, где сгрудились солдаты. Сейчас посадочный модуль держался лишь на высоте человеческого роста над мхом.

— Одно наше присутствие прогоняет стаи прочь, — сказал Странник.

Фам оглянулся через плечо. Войска Резчицы вновь овладели полем боя и бежали к стенам замка. Еще не более шестидесяти секунд — и они вступят во взаимодействие со стаями Булата.

Вокодер Синей Раковины издал громкий звук, и Фам взглянул вперед.

— Флотом клянусь! — вырвалось у него. Стаи на бастионах поджигали что-то вроде воспламеняющих бомб и бросали их в лужи нефти под стенами замка. Синяя Раковина подлетел поближе. Длинные лужи нефти тянулись параллельно стенам. Стаи противника в поле были отрезаны от собственного замка. Остался только просвет шириной тридцать метров, а весь остальной замок был отгорожен огнем.

Шлюпка поднялась чуть выше, захваченная порожденным пламенем вихрем. Во многих местах нефть расплеснулась на крутые стены замка. И стены эти были более замысловатыми, чем стены замков на Канберре, — во многих местах было видно, что в их цоколях встроены лабиринты пещер. Чертовски глупо для оборонительного сооружения.

— Джефри! — вскрикнула Джоанна, показывая в середину не охваченного огнем участка. Фам краем глаза уловил какое-то движение возле каменной кладки.

— Я его тоже видел. — Синяя Раковина наклонил шлюпку и скользнул вниз, к стене.

Рука Джоанны вцепилась в плечо Фама, дергая и тряся. За криком Странника еле был слышен ее голос. Она повторяла только: «Джефри, Джефри, Джефри!»

Секунду казалось, что они это сделают: солдаты Булата были далеко, а озера нефти хотя внизу и были, но еще не горели. Даже воздух, казалось, успокоился. И при этом Синяя Раковина умудрился потерять управление: наклонив нос, не удержал равновесия, и лодка боком скользнула к земле. Она упала медленно, но Фам слышал, как треснула одна из посадочных опор. Синяя Раковина возился с приборами управления, и вторая сторона лодки тоже коснулась земли. Лучемет уперся в землю дулом.

Фам полыхнул гневным взглядом в сторону наездника. Он так и знал, что этим кончится!

Голос Равны:

— Что случилось? Взлететь можете?

Синяя Раковина еще секунду повозился с управлением и сделал жест, соответствующий у наездников пожатию плеч.

— Да, но это будет слишком долго. — И он стал отвязывать ремни и отстегивать тележку от палубы. Крышка люка перед ним скользнула в сторону, и ворвался шум пожара и боя.

— Что ты, черт тебя побери, задумал, Синяя Раковина?

Ветви наездника склонились в сторону Фама.

— Иду спасать мальчика. Это все сейчас вспыхнет.

— А лодка поджарится, если ее здесь оставить. Ты никуда не пойдешь!

Фам протянул руку схватить наездника за нижние ветви.

Джоанна в ужасе смотрела на обоих, не понимая.

— Нет! Не надо! — Это уже кричал голос Равны.

Синяя Раковина надвинулся на него в тесноте салона и придвинул ветви вплотную к его лицу.

— А если я ослушаюсь, что вы сделаете? Я иду, сэр Фам. Я не раб никакой Силы, и я это докажу! А вы можете о себе это сказать?

Секунду человек и наездник смотрели друг на друга с расстояния в несколько сантиметров. Но Фам не стал его хватать.

Ветви наездника отдернулись с резким «брап», и Синяя Раковина вкатился на край люка. Третья ось тележки коснулась земли, и наездник спустился, качнувшись. Фам все еще не шевелился.

Я не программа какой-то Силы.

— Фам? — Девочка смотрела на него, глядя ему в глаза. Нювен стряхнул с себя кошмар и снова мог видеть. Странник уже был весь снаружи, взрослые элементы держали в зубах короткие мечи, на лапах сверкали стальные когти.

— Ладно. — Фам откинул панель и вытащил спрятанный там пистолет. Раз уж Синяя Раковина разбил это чертово корыто, надо выжать из ситуации все, что можно.

И это сознание было как прохладное дыхание свободы. Фам выпутался из аварийных ремней и выбрался наружу. Вокруг него стоял Странник. Элементы со щенками ставили какое-то подобие щитов. Даже с полными ртами голос стаи звучал так же ясно:

— Может быть, мы найдем проход…

С бастионов больше не стреляли. Воздух там стал слишком горяч для лучников.

Фам и Джоанна шли за Странником, идущим по краю черной жижи.

— Держитесь от нефти как можно дальше!

В обход пламени бежали стаи господина Булата. Фам не знал, то ли они решили напасть на шлюпку, то ли бегут от дружественных стай, которые за ними гонятся. А может быть, это и не важно. Припав на колено, он стал поливать набегающие стаи огнем. Это, конечно, был не лучемет, особенно на таком расстоянии, но тоже свое дело делал: передовые собаки споткнулись. Остальные налетели на них. Они уперлись в дальний край нефтяного озера, но вбежали туда только немногие — собаки знали, чем оно может стать. Остальные скрылись у Фама из виду, за посадочным модулем.

Так есть ли тут сухой подход? Фам побежал по краю нефтяной лужи. Должен быть просвет у этого «крепостного рва», иначе все бы уже горело. Впереди языки пламени взлетали на десять метров, жара воспринималась как физический удар. Над пламенем поднимался дегтярный дым и стелился над полем, превращая солнечный свет в кровавый полумрак.

— Ничего не вижу! — раздался в ушах полный отчаяния голос Равны.

— У нас еще есть шанс, Рав.

Если продержаться до подхода войск Резчицы…

Стаи Булата нашли проход и приближались. Мимо Фама что-то свистнуло: стрела. Он залег и стал поливать противника очередями. Знай они, как быстро кончатся у него патроны, они могли бы продолжить наступление, а так оно захлебнулось после двух секунд бойни. Цепь противника развалилась, и собакоподобные побежали прочь — попытать счастья со стаями Резчицы.

Фам снова обернулся к замку. Джоанна и Странник стояли на десять метров ближе к стенам. Она вырывалась из тисков стаи. Фам проследил ее взгляд — там был наездник. Синяя Раковина не обращал внимания на стаи, бегающие по краю пожара. Он катился внутрь, оставляя за собой нефтяные колеи, втянув все внешние органы и замотав грузовой шарф вокруг центрального стебля. Через раскаленный воздух он ехал вслепую, все глубже входя в сужающийся проход в огненном море.

Уже он был в пятнадцати метрах от стен. Вдруг от его ствола прямо в жар отделились две ветви. Здесь! Сквозь дрожащий нагретый воздух Фам увидел ребенка, неуверенно бредущего из каменного укрытия. Какие-то мелкие фигурки сидели у него на плечах и шагали рядом с ним. Фам побежал вверх по склону. Здесь он мог двигаться быстрее любого наездника. Может быть, пора это сделать.

Вспышка пламени ударила из замка в нефтяной пруд между ним и наездником у стены. Узкий канал спасения исчез, и перед Фамом встала сплошная стена пламени.

— Тут еще много чистого места! — крикнул Амди. Он на несколько метров вылез из их укрытия заглянуть за угол. — Летающая машина летит сюда! А к нам идет… какая-то странная штука. Синяя Раковина или Зеленый Стебель?

И солдат Булата снаружи тоже было много, но не близко — наверное, из-за летающей машины. Она была странная, без всякой симметрии страумских воздушных судов. Казалось, она перевернулась, чуть ли не врезалась в землю. По полю бежал высокий человек, стреляя по солдатам Булата. Джефри выглянул дальше, и рука его непроизвольно вцепилась в ближайшего щенка. К ним ехало что-то на колесах, как будто из ньоранской истории. А бока у него были раскрашены зигзагообразными полосами. Сверху торчал высокий шест.

Дети чуть отошли от укрытия. Космонавт их заметил! Он развернулся, разбрызгивая из-под колес мох и нефть, от ствола отделились две ветки. А голос его пискнул по-самнорски:

— Быстрее, сэр Джефри. У нас мало времени.

А за ним, за лужей нефти, Джефри увидел… Джоанну!

И тут пруд взорвался, и с обеих сторон пути отступления отрезал огонь. Но космонавт все так же махал своими щупальцами, показывая им, чтобы залезали на плоский верх его корпуса. Джефри схватился за какие-то упоры для рук. За ним вскочили щенки, цепляясь за его штаны и рубашку. Теперь Джефри видел, что этот стебель и есть космонавт: кора на нем была грязной и сухой, но стебель был мягкий, и он шевелился.

Два элемента Амди еще оставались на земле, глядя на огонь по обе стороны от тележки.

— Ой! — крикнул Амди прямо ему в ухо, но его все равно было почти не слышно за ревом пламени. — Нам тут ни за что не пробиться, Джефри! Единственный шанс — оставаться здесь.

Голос космонавта исходил из маленькой пластинки у основания стебля.

— Нет. Если вы здесь останетесь, погибнете наверняка. Огонь распространяется.

Джефри прижался за стеблем наездника как можно теснее и все равно ощущал жар. Еще чуть-чуть — и займется нефть на шерсти Амди.

Щупальца наездника подняли цветную материю, покрывавшую его корпус.

— Натяните это на вас. — Он показал щупальцами на остальных Амди. — На всех вас.

Двое, которые были на земле, прижались за передними колесами.

— Очень горячо! — донесся голос Амди. Но и эти двое вспрыгнули на тележку и зарылись в эту странную парусину.

— Накройтесь и всю дорогу не раскрывайтесь!

Джефри почувствовал, как наездник накрывает их материей. Тележка уже катилась назад, в пламя. Сквозь каждую щель парусины жгла боль. Мальчик яростно задергался, протянув руку, потом другую, пытаясь накрыть ноги. Они быстро катились, подпрыгивая и качаясь, и Джефри с трудом держался. Вокруг него Амди свободными челюстями пытался удержать парусину на месте. Огонь ревел, как взбешенный зверь, и парусина тоже нагрелась и обжигала кожу. Каждый ухаб подбрасывал Джефри вверх, угрожая разорвать хватку его рук. Панический страх парализовал мысль, и лишь много позже он вспомнил тихие звуки из пластины вокодера и понял, что они должны были значить.

Фам побежал к новым языкам пламени. Смертельный жар. Он провел руками по лицу и ощутил волдыри на ладонях. И отступил прочь.

— Сюда, сюда! — крикнул голос Странника у него из-за спины, указывая выход. Он побежал спотыкаясь. Стая сидела в неглубокой впадине. Она сдвинула свои щиты, загораживаясь от новой полосы огня. Два элемента стаи отпрыгнули с его пути, когда он нырнул в яму.

Джоанна вместе со стаей стали хлопать его по голове.

— У тебя волосы горят! — крикнула девочка, но в секунду они сумели сбить пламя. Странник тоже слегка обгорел. Наплечные карманы были надежно закрыты, и впервые из них не выглядывали любопытные щенячьи глаза.

— Я ничего не вижу, Фам! — Равна с небес, — Что у вас происходит?

Быстрый взгляд назад.

— Мы живы, — выдохнул он. — Стаи Резчицы добивают стаи Булата. Но Синяя Раковина…

Он выглянул между щитами — как в доменную печь. Возле самого замка, быть может, есть еще воздух, которым можно дышать. Слабая надежда, но…

— Там что-то движется!

Странник высунул на секунду между щитами один нос. Сейчас он его убрал и облизывал с двух сторон.

Фам снова посмотрел в щель. В огне были внутренние тени, не столь яркие места, и они шевелились… двигались?

— Я тоже вижу. — Голова Джоанны придвинулась сзади, пытаясь выглянуть. — Рав, это Синяя Раковина… Ради самого Флота!

Последние слова он сказал так тихо, что их не слышно было за ревом огня. Не было никаких признаков Джефри Олсндота, но…

— Синяя Раковина едет сквозь самый огонь, Рав.

Тележка катилась через глубокий разлив нефти, упорно, медленно. Теперь Фам видел огонь внутри пожара, и язычки пламени плясали на стволе Синей Раковины. А ветви его не были собраны обычным образом — они болтались, и каждая из них горела.

— Он приближается, выезжает из огня.

Тележка выехала из стены огня и покатилась, дергаясь, вниз по склону. Синяя Раковина не повернул в их сторону, но, не доезжая до посадочного модуля, колеса резко схватились тормозами.

Фам вскочил и бросился к наезднику. Странник уже собирал щиты и готовился броситься за ним. Джоанна Олсндот секунду еще постояла, забытая, одинокая и печальная, и глаза ее безнадежно смотрели на дым и огонь у замка. Один из элементов Странника схватил ее за рукав и потащил прочь от огня.

Фам уже был возле наездника и секунду молча смотрел.

— …Синяя Раковина мертв, Рав, к сожалению, нет сомнений.

Ветви отгорели напрочь, оставив обугленные пеньки, ствол лопнул от жара.

Голос Равны в ушах звучал потрясенно:

— Он проехал сквозь огонь и сам при этом горел?

— Не может быть. Он наверняка был мертв уже на первых метрах. Это, должно быть, автопилот.

Фам старался забыть агонизирующие взмахи ветвей, которые он видел в пламени. На секунду у него потемнело в глазах от взгляда на расколотую огнем плоть.

Сама тележка излучала жар. Странник обнюхал ее, отшатываясь, когда подносил нос слишком близко. Вдруг он резко протянул лапу со стальными когтями и сильно потянул за покрывавший корпус шарф.

Джоанна вскрикнула, бросаясь вперед быстрее, чем Фам и Странник. Лежащие под шарфом тела были неподвижны, но не обгорели. Схватив брата за плечи, Джоанна вытащила его на землю. Фам встал на колени рядом с ней. Дыхание есть? Он слабо сознавал, что кричит ему в уши Равна, видел, как Странник вытаскивает из металла крошечных собакоподобных.

Секундой позже мальчик закашлялся, замахал руками, как ветряная мельница.

— Амди, Амди! — Тут глаза его открылись и вытаращились. — Джоанна? — И снова: — Амди!

— Не знаю, — отозвался Странник, стоя рядом с семью — нет, восемью — покрытыми грязью тельцами. — Какой-то шум мысли есть, но несвязный.

Он тыкал носами в троих щенков — наверное, какой-то аналог искусственного дыхания.

Мальчик заплакал, но его не было слышно за ревом пламени. Он пополз к щенятам, и его лицо оказалось рядом с одним из лиц Странника. Джоанна шла за ним, держа его за плечи, глядя на Странника и на неподвижные создания на земле.

Фам поднялся на колени и оглянулся на замок. Пламя стало ниже. Потом он долго смотрел на обгоревший пень, который был Синей Раковиной. Вспоминал все подозрения, которые были напрасны. Думал, какая же смесь храбрости и автопилота понадобилась для этого спасения.

Вспомнил все проведенные вместе месяцы, симпатию, а потом ненависть.

«Друг мой, Синяя Раковина!»

Пожары медленно угасали. Фам бежал по краю отступающего жара. И ощущал, как его богошок берет над ним верх окончательно. И впервые обрадовался этому, обрадовался порыву и мании, подавлению всех не относящихся к делу чувств. Посмотрел на Странника, на Джоанну и Джефри, на выздоравливающую стаю щенков. Все это было несущественное отвлечение. Нет, не совсем несущественное: оно оказало свое действие и замедлило развитие того, что было вопросом жизни и смерти вселенной.

Фам поглядел вверх. В дымных облаках образовывались просветы, открывающие красные отсветы поднявшегося пепла и случайные пятна голубого неба. Бастионы замка опустели, а битва у стен затихла.

— Какие новости? — нетерпеливо спросил он у неба.

— Я ничего вокруг тебя не вижу, Фам. Большие группы стай — вероятно, противника — отступают к северу. Выглядит как окончательное и организованное отступление. Ничего похожего на «стоять насмерть», как было до сих пор. В замке нет пожаров — а также незаметно присутствия стай.

Решение. Фам повернулся к остальным. И попытался изложить резкую команду в виде разумной просьбы:

— Странник! Мне нужна помощь Резчицы. Мы должны проникнуть внутрь замка.

Странника не пришлось особо убеждать, хотя он был полон вопросов.

— Ты собираешься перелететь через стены? — спросил он, направляясь к Фаму.

Фам уже бежал к шлюпке. Закинул туда Странника, потом влез сам. Нет, на этом корыте он летать не намерен.

— Нет, только воспользоваться громкоговорителем, чтобы твоя начальница нашла нам дорогу внутрь.

Через секунду над холмами послышалась речь на языке стай.

Еще несколько минут. Еще несколько минут, я встану лицом к лицу с Контрмерой.

И хотя Фам не осознавал четко, что из этого может выйти, он ощутил, как бьется в нем богошок за окончательную победу, за финальный акт воли Старика.

— Где флот Погибели, Рав?

Ответ пришел незамедлительно. Она смотрела на битву внизу, а молот опускался сверху.

— За сорок восемь световых лет. — Приглушенный разговор мимо микрофона. — Они слегка ускорились. Будут в системе через сорок шесть часов… мне очень жаль, Фам.

Шифр: 0

Получено: борт «Внеполосного»

Языковый путь: Трисквелин, СК: Устройства трансляции От: Сандорская Разведка [Не обычный источник, но проверен промежуточными сайтами. Источник может быть филиалом или резервным сайтом.]

Тема: Наше последнее послание?

Рассылка: Группа «Угроза Погибели»

Группа «Отслеживание войн»

Группа «Где они теперь»

Дата: 72,78 дней от крушения Сьяндры Кеи Ключевые фразы: обширное новое нападение, падение Сандора

Текст сообщения:

Насколько нам известно, наши сайты в Верхнем Крае поглощены Погибелью. Если можете, игнорируйте все сообщения от них.

Еще четыре часа назад наша организация охватывала двадцать цивилизаций Вершины. Мы, оставшиеся, не знаем, что говорить и что делать. Все стало медленно, мрачно и уныло, мы для такой жизни не приспособлены. После этой передачи мы намерены расформироваться.

Для тех, кто может продолжать, мы хотим сказать, что случилось. Новая атака произошла очень резко. Наши последние сведения Сверху сообщали, что Погибель внезапно протянулась во всех направлениях, пожертвовав непосредственной своей безопасностью ради приобретения как можно большего объема обрабатывающих мощностей. Мы не знаем, то ли мы просто недооценивали ее мощь, то ли сама Погибель действует в приступе отчаяния — и идет на отчаянный риск.

До момента 3000 секунд назад мы находились под серьезной атакой по всем внутренним сетям нашей организации. Она прекратилась. Временно? Или это и был предел атаки? Мы не знаем, но если вы снова получите сообщение от нас, вы будете знать, что нас захватила Погибель.

Прощайте.

Шифр: 0

Получено: борт «Внеполосного»

Языковый путь: Оптима — Аквилерон — Трисквелин, СК: Устройства трансляции

От: Общество Рациональных Исследований [Возможно, отдельная система в Среднем Крае, 7500 световых лет от Сьяндры Кеи против вращения Галактики]

Тема: Большая картина

Ключевые фразы: Погибель, Красота природы, Беспрецедентная возможность.

Краткое содержание: Жизнь продолжается Рассылка: Общество Рационального Управления Сетью Группа «Изучение Погибели»

Группа «Отслеживание войн»

Дата: 72,80 дней от крушения Сьяндры Кеи Текст сообщения:

Всегда забавно смотреть на существа, считающие себя центром Вселенной. Возьмем, например, недавнее распространение Погибели [ссылки для тех, кто не читал эту группу или эту дискуссию в ней]. Погибель — это беспрецедентное изменение в ограниченном регионе Вершины Края — очень далеко от большинства читателей. Я уверен, что для многих это — крушение мира, и я очень сочувствую им, но немного отношусь к ним с юмором, поскольку они считают, что это конец всему. Народы, жизнь все равно продолжается.

В то же время ясно, что многие читающие не уделяют этим событиям должного внимания — очевидно, не понимают, что они для них действительно важны. За последний год мы были свидетелями убийства нескольких Сил и установления новой экосистемы в определенном районе Верхнего Края. Хотя и очень далекие от нас, такие события беспрецедентны.

Раньше я и сам часто называл Сеть «Сетью миллионов неправд». Что ж, народ, теперь у нас есть возможность видеть, пока правда еще может себя проявить. Если повезет, увидим несколько масштабных мистерий о Зонах и Силах.

Я призываю читателей рассматривать события под Погибелью со всех возможных точек зрения. В частности, следует воспользоваться возможностью оставшихся ретрансляторов Дибли Даун для координации наблюдений над охваченным Погибелью районом с обеих сторон. Это будет работой дорогой и кропотливой, поскольку в этом регионе доступны только сайты Среднего и Нижнего Края, но результаты того стоят.

Общие вопросы, которыми следует интересоваться:

Природа коммуникаций Погибели по Сети: Это создание частично — Сила, а частично принадлежит Верхнему Краю, и потому бесконечно интересно.

Природа недавнего Великого Всплеска в Нижнем Крае под Погибелью: еще одно явление, не имеющее ясно выраженного прецедента. Теперь время его изучать…

Природа флота Погибели, приближающегося сейчас к внесетевым областям Нижнего Края: Этим флотом очень интересовалась группа «Отслеживание войн» последние недели, но в основном — по идиотским причинам. (Кого интересует Сьяндра Кеи и Гегемония Апраханти? Оставьте местную политику местным группам.) Настоящий вопрос очевиден каждому, кроме дефективных: Зачем Погибель предпринимает такие усилия так далеко от своей естественной зоны?

Если еще есть корабли в окрестности флота Погибели, я призываю их посылать сообщения в группу «Отслеживание войн». Если таковых нет, следует возмещать местным цивилизациям расходы на трансляцию картины расположения ультраволновых следов.

Все это очень дорого, но результат того стоит — наблюдения эпохальные. И затраты долго не продлятся — флот Погибели прибудет к звезде назначения очень скоро. Остановится ли он и вернется? Или мы увидим, как Сила уничтожает воспротивившуюся ей систему? Как бы там ни было, нам предоставлена блестящая возможность видеть.

 

41

Равна шла через поле к поджидающим ее стаям. Густой дым уже сдуло прочь, но его запах еще тяжело ощущался в воздухе. Холм превратился в горелую мертвую землю. Сверху замок Булата смотрелся огромным черным соском в центре почерневшего холма.

Солдаты молча освобождали ей путь. Не один из них бросал беспокойный взгляд на стоявший за ней корабль.

Она медленно шла мимо них к тем, которые ее ждали. Странный был вид у сидящих стай — будто вышли на пикник, но каждому в тягость присутствие других. А на самом деле это было заседание штаба, и они сидели друг к другу как могли близко. Равна подошла к стае, сидящей в середине на шелковых подстилках. С шей взрослых элементов свисали замысловатые резные фигурки из дерева, но у некоторых был больной, старый вид. А перед стаей сидела пара щенков. Они шагнули вперед точно в тот момент, когда Равна пересекла последнюю полосу открытой земли.

— Э-э, вы — Резчица? — спросила Равна.

Один из самых больших элементов ответил женским и невероятно человеческим голосом:

— Да, Равна, я — Резчица. Но тебе нужен Странник. Он в замке, с детьми.

— А!

— У нас есть фургон, и мы можем отвезти тебя внутрь прямо сейчас. — Один из элементов показал на экипаж, стоящий на склоне холма. — Но ведь ты могла сесть гораздо ближе?

Равна покачала головой:

— Нет… теперь не могла бы.

Это была лучшая посадка, которую они с Зеленым Стеблем могли выполнить.

Головы склонились в ее сторону — абсолютно синхронным жестом.

— Я думала, что ты очень спешишь. Странник сказал, что вас преследует целый флот по горячему следу.

Минуту Равна ничего не отвечала. Значит, Фам сказал им о Погибели? Но это и к лучшему. Она потрясла головой, стараясь собраться с мыслями.

— Д-да. Мы очень спешим.

Компьютер у нее на руке был связан с «Внеполосным», и на его крошечном дисплее было видно неуклонное приближение флота Погибели.

Все головы извернулись в жесте, смысл которого Равна не поняла.

— И вы отчаялись. Боюсь, я вас понимаю.

Как ты можешь понять? А если можешь, как ты можешь нас простить?

Но вслух Равна только произнесла:

— Мне очень жаль…

Королева взошла на свой фургон, и они поехали к стенам замка. Равна только однажды оглянулась. Ниже по склону огромной умирающей бабочкой лежал «Внеполосный». Верхние шипы его гипердвигателей дугами возвышались на сто метров в воздух и блестели мокрой металлической зеленью. Посадка не была совсем уж столкновением, и даже сейчас антиграв компенсировал часть веса корабля. Но шипы гипердвигателей на земле погнулись. За кораблем склон холма круто уходил к воде и островам. Уходящее к западу солнце отбрасывало размытые тени на острова и на замок за проливами. Фантастическая сцена — замки и звездолеты.

А дисплей на ее руке безмятежно отсчитывал оставшиеся секунды.

— Булат заложил пороховые бомбы по всему куполу. — Резчица повела парой носов, показывая вверх. Равна проследила за ее движением. Купол больше отвечал собору эпохи Принцесс, чем военной архитектуре: розовый мрамор, бросающий вызов небу. А если он весь рухнет, наверняка раздавит стоящий под ним звездолет.

Резчица сказала, что Фам уже внутри. Они въехали в купол через темные прохладные комнаты. Равна видела ряды анабиозных боксов. Сколько же из них можно будет оживить? И узнаем ли мы это?

Вокруг было темно.

— Ты уверена, что все войска Булата ушли?

Резчица ответила не сразу, поглядев сначала головами в разные стороны. Пока что Равна не могла читать по виду стаи, как по выражению человеческого лица.

— Уверена в разумной степени. Если в замке кто-то и остался, то за многими стенами камня, иначе мои поисковые партии их бы нашли. Что важнее, мы нашли то, что осталось от Булата.

А королева, очевидно, вполне поняла вопросительное выражение лица Равны.

— Ты не знала? Очевидно, Властитель Булат спустился сюда взорвать бомбы. Это было бы самоубийство, но эта стая давно уже сошла с ума. Что-то его остановило. Кровь была повсюду. Два его элемента погибли. Остальные бродили вокруг — хнычущие обломки. Кто бы ни был тот, кто с ним расправился, он явно быстро отступил, избегая любой конфронтации. Вернется он не скоро, хотя, боюсь, мне в конце концов не избежать встречи с моим дорогим Свежевателем.

Учитывая все обстоятельства, Равна подумала, что эта проблема вряд ли станет актуальной. Ее компьютер давал срок прибытия флота Погибели через сорок пять часов.

Джефри и Джоанна стояли возле своего звездолета под главным куполом. Они сидели на ступенях посадочного трапа, держась за руки. Когда открылись широкие двери и въехал фургон Резчицы, девочка встала и помахала рукой. Потом они увидели Равну. Мальчик устремился к ней, потом замедлил шаг.

— Джефри Олсндот? — мягко спросила Равна. Его полная достоинства поза казалась слишком взрослой для девятилетнего. Бедняга Джефри испытал столько утрат и так много прожил, имея так мало. Равна соскочила с фургона и пошла к нему.

Мальчик вышел из тени. Он был окружен толпой маленьких элементов стаи. Один из них висел у него на плече, другие болтались у него возле ног, не заботясь, казалось, о том, чтобы не попасть под ноги, третьи шли за ним сзади и с боков. Джефри остановился довольно далеко от нее.

— Равна?

Они кивнула.

— А ты не можешь подойти чуть ближе? А то шум мыслей королевы слишком близко.

Голос был мальчика, но его губы не шевелились. Равна прошла разделявшие их метры. Щенки и мальчик неуверенно шагнули вперед. Теперь, вблизи, Равна видела его порванную одежду и то, что было похоже на повязки на ранах на плечах, локтях и коленях. Он посмотрел на нее торжественно и вдруг поднял руки ее обнять.

— Спасибо тебе, что ты прилетела. — Голос его был приглушен, но он не плакал. — Спасибо тебе и спасибо бедному господину Синей Раковине.

На этот раз его голос, грустный, но ясный, исходил от окружавшей их стаи щенков.

Джоанна Олсндот подошла и встала рядом. Ей только четырнадцать? Равна протянула ей руку.

— Как я слышала, ты сама по себе спасательный отряд.

Из фургона донесся голос Резчицы:

— Джоанна — она такая. Она изменила наш мир.

Равна показала на трап корабля, откуда падал свет:

— Фам там, внутри?

Девочка кивнула, но ее ответ перехватила стая щенков:

— Там, там. Они там со Странником.

Щенки расцепились и пошли вверх по лестнице, только один отстал, чтобы потянуть за собой Равну. Она пошла за ними, а Джефри рядом.

— Кто эта стая? — спросила Равна, показывая на щенков.

Джефри поднял удивленный взгляд:

— Как кто? Амди, конечно.

— Ох, извини, — донесся голос Джефри от щенков. Я так много с тобой говорил и совсем забыл, что ты не знаешь… — Прозвучал хор аккордов и переходов, закончившийся мальчишеским хихиканьем. Джоанна посмотрела на машущие головы и поняла, что этот чертенок отлично осознавал смысл своего розыгрыша. Внезапно загадка разрешилась.

— Рада с тобой познакомиться, — произнесла Равна, одновременно разозленная и очарованная. — А теперь…

— Ага, теперь у нас куда более важные вопросы.

И стая запрыгала вверх по лестнице. Этот «Амди» метался между застенчивой грустью и маниакальным возбуждением.

— Я не знаю, что они там делают. Они нас вышибли, как только мы им показали дорогу.

Равна шла за стаей, а Джефри сразу за ней. По звуку было не похоже, что внутри происходит хоть что-нибудь. В куполе было тихо, как в склепе, только раздавалось эхо от нескольких стай-охранников. Но здесь, на середине трапа, даже эти звуки глохли, а из люка не слышалось ничего.

— Фам?

— Он там, внутри, — сказала Джоанна, стоя у подножия трапа. Она вместе с резчицей смотрели вверх. — Я не уверена, что у них все идет как надо. После боя он казался… казался странным.

Головы Резчицы перемещались из стороны в сторону, будто она пыталась их рассмотреть на фоне падающего из люка света.

— На этом вашем корабле ужасная акустика. Как только люди ее выдерживают?

— И вовсе не такая ужасная, — возразил Амди. — Мы там с Джефри много времени провели, и я привык. — Две его головы просунулись в люк. — И я не знаю, за что Странник с Фамом нас выгнали. Мы могли пойти в другую комнату и сидеть тихо.

Равна осторожно протиснулась между передними щенками стаи и постучала в металл корпуса. Люк не был задраен, и можно было слышать, как работает вентиляция корабля.

— Как дела, Фам?

Раздалось шуршание и стук когтей по металлу. Люк чуть отодвинулся в сторону, на трап упал яркий мигающий свет. Высунулась собачья голова. У нее глаза были так широко открыты, что виднелись белки вокруг глаз. Интересно, это что-нибудь значит?

— Привет, — сказала голова. — Хм, понимаешь… Как раз сейчас там работа несколько напряженная… в общем, я не думаю, что Фама следует, сейчас беспокоить.

Равна просунула руку в люк.

— Беспокоить его я не собираюсь. Но я войду.

Мы дрались за эту минуту, и бог знает сколько миллиардов погибли в этой битве, а теперь какая-то собака мне говорит, что работа несколько напряженная.

Странник посмотрел на ее руку.

— Ну, ладно.

Он откатил люк настолько, чтобы Равна могла пройти. Щенки вертелись у ее ног, но откатились вниз раньше, чем Странник на них глянул. Равна не заметила.

* * *

Этот «корабль» был почти что простым контейнером, грузовым корпусом. Только груз — гибернаторы — был с него снят, и остался ровный пол с точками креплений.

Равна это заметила мельком. Ее внимание привлек свет — и эта вещь. Она росла из стен и излучала свет, который в середине трюма трудно было выдержать. Она меняла форму, цвета ее переливались от красного до фиолетового и зеленого. А Фам, скрестив ноги, сидел, в середине этой феерии. Половина волос у него сгорела, руки и ноги дрожали, и он бормотал что-то на языке, которого Равна не могла узнать. Богошок. Два раза он был спутником катастрофы. Безумие умирающей Силы. А теперь он был единственной надеждой.

Равна сделала шаг к Фаму и ощутила хватку челюстей у себя на рукаве.

— Прошу вас. Его нельзя беспокоить.

Ее держал самый большой, покрытый боевыми шрамами. Остальная стая — Странник — повернул все лица к Фаму. Дикарь, глядящий на нее, как-то уловил поднимающуюся в ее лице ярость. И стая сказала:

— Послушай, сестренка, твой Фам вроде в отключке, он свою нормальную личность выменял на вычислительные способности.

Хм‘? Ничего себе. Этот Странник подхватил жаргон, но вряд ли много сверх того. Наверное, Фам с ним разговаривал. Равна сделала успокаивающий жест.

— Да-да, понимаю.

Она стала всматриваться в свет. Эта переменная форма, на которую так трудно было смотреть, была чем-то вроде графики, которую можно вывести почти на любом дисплее, тупо пересекая фрактальные поверхности высокой размерности. Сияла она чистейшим монохромным светом, но этот цвет менялся. В основном этот свет был, конечно, когерентным: по каждой твердой поверхности ползали интерференционные пятна. Местами интерференции сливались, и при изменении цвета по корпусу ползли темные и светлые полосы.

Равна подошла ближе, глядя на Фама и на… Контрмеру. А что же это еще могло быть? Какая-то накипь на стенах, которая стала расти навстречу богошоку. Это не просто были данные, сообщение, которое надо передать. Это была машина из Перехода. Равне приходилось читать о таких вещах: устройства, сделанные в Переходе для работы у Дна Края. В таком устройстве не было ничего разумного, ничего, нарушающего ограничения Нижних Зон, но такое устройство использовало окружающую среду оптимальным образом и делало то, чего желал его строитель.

Его строитель. Погибель? Враг Погибели?

Равна шагнула ближе. Эта штука уходила глубоко в тело Фама, но не было ни крови, ни ран. Можно было бы принять это за голографический фокус, если бы тело Фама не содрогалось и не извивалось. Рукава фракталей, опушенные тонкими зубами, вились вокруг него, и Равна безмолвно ахнула, чуть не назвав Фама по имени. Но Фам не сопротивлялся этому вторжению. Казалось, он глубоко ушел в свой богошок и был очень спокоен. Сразу хлынули наружу глубоко спрятанные надежда и страх: надежда — что даже, сейчас богошок может сделать что-нибудь с Погибелью, и страх — что при этом Фам умрет.

Извивающиеся движения машины замедлились. Цвет застыл на грани бледно-голубого.

Глаза Фама открылись, и голова его повернулась к Равне.

— Легенда наездников оказалась правдой, Рав. — Голос его был далек, и Равне послышался шепчущий смех. — И наездники должны знать, я думаю. В последний раз они об этом узнали. Есть Сущности, которым Погибель не нравится. Сущности, о которых только строил предположения мой Старик…

Силы за пределами Сил? Равна осела на пол. Дисплей на ее руке слабо светился, показывая время. Менее сорока пяти часов.

Фам заметил ее взгляд вниз.

— Я знаю. Движение флота ничто не замедлило. Он — жалкая штука по сравнению с этим… но у него с запасом хватит сил уничтожить этот мир или эту солнечную систему. И это то, чего хочет сейчас Погибель. Она знает, что я могу ее уничтожить… как она была уничтожена в прошлый раз.

Равна не очень осознавала, что Фам окружен со всех сторон. Каждое лицо смотрело на голубую пену и вплетенного в нее человека.

— А как, Фам? — прошептала Равна.

Молчание. Потом голос:

— Все эти возмущения зон… это пыталась действовать Контрмера, но без координации. Теперь ее направляю я. Я запустил… обратную волну. Она истощает местные источники энергии. Не чувствуешь?

Обратную волну? О чем он говорит? Равна посмотрела на свой дисплей — и у нее перехватило дыхание. Скорость противника выросла до двадцати световых лет в час — как могло бы быть в Среднем Крае. Два дня форы превратились почти в два часа… А дисплей показывал скорость уже двадцать пять световых лет в час. Тридцать.

Кто-то стучал в люк.

Тщательник провинился. Он должен был наблюдать за движением по холму вверх, и он это знал и потому действительно чувствовал себя виноватым — но не мог заставить себя вернуться к выполнению долга. Есть вещи, которые так заманчивы, что от них невозможно оторваться — как наркоману от жевания листьев кримы.

Он тащился позади, осторожно неся среди себя Компьютер так, чтобы висячие розовые уши не волочились по земле. На самом деле охранять Компьютер — это куда важнее, чем подгонять своих солдат. В любом случае он достаточно близко, чтобы дать совет. А в ежедневной рутине его лейтенанты разбирались лучше.

За последние часы морские ветры отнесли дымные облака в глубь суши, и воздух был чистым и соленым. Здесь, на холме, сгорело не все. Оставались даже цветы и пушистые стручки семян. Короткохвостые птицы парили в восходящих потоках, крики их сливались в радостную музыку, будто обещая, что мир скоро станет прежним.

Но Тщательник знал, что этого не может быть. Все его головы смотрели на подножие холма, где стоял звездолет Равны Бергсндот. Длину уцелевших шипов гипердвигателей Тщательник оценил в сто метров. Сам корпус был больше ста двадцати метров. Рассевшись вокруг Компьютера, Тщательник вызвал привычное лицо Олифанта. О космических судах Компьютер знал много. Этот корабль был построен не по человеческому проекту, но общая форма его была вполне обычной; это Тщательник знал из прошлых чтений. От двадцати до тридцати тысяч тонн, оборудован антигравитационными устройствами и двигателями для передвижения быстрее света. Самая обычная для Края конструкция. Но видеть ее здесь, глазами своих собственных элементов! Он взгляда не мог оторвать от корабля. Три его элемента работали с Компьютером, а остальные двое смотрели на переливающуюся зелень корпуса. Солдаты и орудийные повозки вокруг перестали существовать для него. Корабль, при всей своей массе, едва касался земли. Когда же мы сами сможем такое построить? Компьютер утверждал, что без посторонней помощи — за столетия. Чего бы я не дал за день на борту такой штуки!

Но этот корабль преследовало что-то еще более мощное. Тщательник вздрогнул от холода под летним солнцем. Он часто слыхал историю Странника о первом приземлении и видел лучевое оружие людей. Он читал в Компьютере о бомбах, превращающих в пыль целые планеты, о другом оружии Края. И пока он работал над пушками для Резчицы — лучшее оружие, которое он мог вызвать к жизни, — он мечтал и уносился мыслью вдаль. В своих сердцах он никогда не ощущал реальности всего этого, пока не увидел парящий в высоте звездолет. Теперь он поверил. Значит, целый флот убийц гонится по пятам за Равной Бергсндот. И часы мира наверняка сочтены.

Он быстро пробежал по путям поиска Компьютера, выискивая материалы о вождении звездолетов. Пусть остались только часы, но познавай, пока есть время познавать.

Тщательник погрузился в звуки и изображения Компьютера. Он открыл три окна, каждое на свой аспект практического пилотирования.

Громкие крики с холма. Он поднял одну голову, испытывая только раздражение от помехи. Это не были крики боевой тревоги — просто общее беспокойство. Странно, как приятно прохладен стал полуденный воздух. Два его элемента поглядели вверх, но там не было тумана.

— Смотри, Тщательник, смотри!

Артиллеристы приплясывали, охваченные паническим страхом. И показывали они в небо… на солнце. Он завернул лицо Компьютера в розовую обертку, в то же время глядя на солнце, затенив глаза. Оно было высоко на юге и сияло ярко. А воздух был прохладен, и птицы ворковали, будто отправляясь по гнездам на закате. Вдруг до Тщательника дошло, что он глядит прямо на солнечный диск, и уже пять секунд, и не только нет рези в глазах, но даже слезы не выступили. А тумана все равно нет. Тут он похолодел изнутри.

Солнечный свет гас. На диске появлялись темные точки. Солнечные пятна — Описатель ему их показывал в телескоп. Но тогда они смотрели через сильные фильтры. Что-то встало между ним и солнцем и высасывало из солнца свет и тепло.

Стаи на холме застонали. Пугающий звук, которого Тщательник никогда не слышал в битве, стон стаи, увидевшей непознаваемый ужас.

Голубое небо почернело, воздух стал холоден, как в глубокую ночь. Солнечный свет сменился серой люминесценцией, как от исчезающей луны. Еще слабее. Тщательник припал животами к земле. Кто-то из его элементов издал глубокий горловой свист. Это было оружие, оружие — но Компьютер о таком никогда не говорил.

Ярко вспыхнули звезды над холмом.

— Фам, Фам! Они будут здесь через час! Что же ты сделал, Фам?

Чудо, но во зло?

Фам Нювен пошевелился в ярких объятиях Контрмеры. Голос его был почти нормален, богошок отступил.

— Что я сделал? Не очень много. И больше, чем любая Сила. Даже Старик только догадывался, Равна. То, что принесли сюда страумеры, — это Легенда наездников. Мы — я и оно — только что сдвинули назад границу Зоны. Местное изменение, но глубокое. Мы сейчас в эквиваленте Верхнего Края, может быть, даже нижнего Перехода. Вот почему так быстро летит флот Погибели.

— Но…

От люка вернулся Странник и перебил панический вопль Равны простым деловым сообщением:

— Солнце только что погасло.

Его головы качались с выражением, которого Равна не могла понять.

— Это временно, — ответил Фам. — Где-то надо было взять энергию для этого маневра.

— 3-зачем, Фам? Если Погибель и должна победить, зачем ей помогать?

Лицо Фама стало пустым — он почти исчез за другими программами, работавшими в его мозгу.

— Я… я фокусирую Контрмеру. Теперь я понимаю, что она такое… Ее создало нечто за пределами Сил. Может быть, Народ Облаков, может быть, она дает им сигнал. А может быть, она всего лишь укус насекомого, который должен вызвать куда более сильную реакцию. Дно Края только что отступило, как отступает вода перед цунами. — Контрмера засияла оранжевым, и ее дуги и колючки обхватили Фама еще теснее. — А т-теперь, когда мы натянули катапульту в нижнюю Зону… теперь начнется всерьез. Ох, как забавлялся бы призрак Старика! Заглянуть за пределы Сил — за это почти стоит умереть.

Цифры положения флота бежали по запястью Равны. Погибель надвигалась быстрее, чем раньше.

— Пять минут, Фам.

И это несмотря на расстояние в тридцать световых лет.

Смех.

— А, Погибель тоже это знает. Теперь я вижу, что этого она все время и боялась. Это и есть то, что убило ее много эпох назад. Она рвется вперед, но уже слишком поздно. — Сияние вспыхнуло ярче, и маска света, которая была лицом Фама, стала спокойнее. — Что-то очень далекое… меня… услышало, Рав. И она наступает.

— Что? Что наступает?

— Волна. И большая. По сравнению с ней та, в которую мы попали, — мелкая рябь. А это такая, в которую никто не верит, потому что никого не остается, чтобы ее зафиксировать. Дно взлетит выше флота.

Внезапное понимание. Внезапная надежда.

— И они там застрянут?

Значит, не зря бился Кьет Свенсндот и не был глупостью совет Фама: во всем флоте Погибели не осталось ни одного корабля с субсветовым двигателем.

— Да. Они в тридцати световых годах. А все с высокой собственной скоростью мы уничтожили. Добираться сюда они будут тысячи лет… — Контрмера внезапно сжалась, и Фам застонал. — Мало времени. Сейчас максимальный спад. Когда придет Волна, она… — Снова стон боли. — Я ее вижу! Ради всех Сил, Равна! Она взлетит высоко и продлится долго.

— Как высоко, Фам?

Равна подумала обо всех цивилизациях там, наверху. Там были бабочки и те вероломные типы, что помогли устроить погром на Сьяндре Кеи… И триллионы других, живущих в мире и идущие своим путем к Вершине.

— Тысяча световых лет? Десять тысяч? Не знаю. Призраки внутри контрмеры — Арне и Сьяна — считали, что она может подняться высоко и проколоть Переход, окутать Погибель там, где она сейчас есть… Наверняка это то, что случилось в прошлый раз.

Арне и Сьяна?

Судороги Контрмеры замедлились. Свет ее ярко вспыхивал и гас, вспыхивал и гас, и в каждом приступе темноты слышалось тяжелое дыхание Фама. Контрмера, спаситель, который убьет миллион цивилизаций. А сейчас убивает человека, который ее запустил.

Почти не думая, Равна бросилась вперед, к Фаму. Но руки ее наткнулись на частокол острых бритв.

А Фам смотрел на нее и пытался что-то еще сказать.

Потом свет погас — в последний раз. Из темноты отовсюду донесся шипящий звук и нарастающий едкий запах, который Равна никогда не забудет.

Фаму Нювену не было больно. Последние минуты его жизни не поддаются никакому описанию, пригодному для Медленной Зоны или даже для Края.

Попробуем метафоры и аналогии.

Это было… это было, как будто Фам стоял со Стариком на огромном пустынном пляже, а Равна и стаи были точками у их ног. Планеты и звезды стали зернышками песка. А море отошло резко назад, дав яркому свету мысли проникнуть туда, где раньше была тьма. Но царство Перехода будет кратким. На горизонте громоздилось возвращающееся море, темная стена выше любой горы, несущаяся на них. Фам посмотрел на ее огромность. Фам, и богошок, и Контрмера не переживут этого погружения, даже по отдельности. Они вызвали катастрофу, неохватную для любого ума, и огромная часть Галактики погрузится в Медленность, глубоко, как Старая Земля, и навечно, как Старая Земля.

Арне и Сьяна, страумеры и Старик отомщены… и Контрмера завершена.

А что же Фам Нювен? Орудие созданное и употребленное, и теперь его только выбросить. Человек, которого не было.

Волна накатила на них, погружая в глубину. Вниз, от света Перехода. Там, снаружи, снова сияет солнце мира Стальных Когтей, но в разуме Фама Нювена все закрывалось, и ощущения сводились к тому, что могут видеть глаза и слышать уши. Контрмера медленно уползала в небытие, выполнив свое задание без единой сознательной мысли. Призрак Старика продержался чуть дольше, сжимаясь и отступая вместе с отливом способности мыслить. Но он не мешал самосознанию Фама быть. В первый и последний раз он не отталкивал его в сторону. В первый и последний раз он нежно поглаживал разум Фама по поверхности, как человек гладит верного пса.

«Скорее ты храбрый волк, Фам Нювен».

Считанные секунды оставались до полного погружения в глубины, где умрут навеки утонувшие тела Фама Нювена и Контрмеры, где гаснет любая мысль. Воспоминания ускользали. Призрак Старика отступил в сторону, открывая верное знание, которое он все это время прятал.

«Да, я построил тебя из нескольких тел на мусорной свалке Ретрансляторов. Но оживить я мог лишь один разум и один набор воспоминаний. Сильный и храбрый волк настолько сильный, что никогда бы я не смог тобой править, не погрузив сперва в сомнение…»

Где-то падали барьеры — финальное освобождение от контроля Старика, или его последний дар. Теперь не важно было, что это, ибо, что бы ни сказал призрак, истина была очевидна Фаму Нювену и ничто не могло ее опровергнуть.

Канберра, Синди, столетия полетов с Кенг Хо, последний рейс «Дикого гуся». Все было настоящим.

Фам поднял глаза на Равну. Она так много сделала. Она так много вытерпела. И даже не веря, она любила.

«Все хорошо, все хорошо, — хотел он сказать. Пытался коснуться ее рассказать ей. — Равна, Равна, я настоящий!»

Потом глубина навалилась на него всем своим весом, и не было больше ни знания, ни мыслей.

А в дверь опять колотили. Равна слышала, как Странник пошел открывать. В щелку ударил свет, и возбужденный голос Джефри завопил:

— Солнце вернулось! Солнце вернулось! Эй, почему у вас так темно?

Голос Странника:

— Эта вещь, которой Фам помогал — ее свет погас.

— Господи, вы что, главный свет выключили? — Люк открылся до конца, и просунулась голова мальчишки и несколько щенков. Они перебрались через порог, за ними девочка. — Да вот же выключатель! Видите?

И на закругленные стены лег мягкий белый свет. Все было так обычно, так по-человечески, кроме…

Джефри застыл неподвижно, глаза его расширились, он зажал рот рукой и повернулся ухватиться за сестру.

— Что это? — донесся его голос от люка.

Сейчас Равна хотела бы ослепнуть. Она упала на колени, тихо позвала: «Фам?» — и знала, что ответа не услышит. То, что осталось от Фама Нювена, лежало посреди Контрмеры. Она больше не светилась. Ее границы стали темными и тупыми. Больше всего она была похожа на источенное червями дерево… но дерево, охватившее лежавшего среди него человека и проросшее его насквозь. Не было ни крови, ни обугленности. Там, где нити пронзили человека, остались пепельные пятна, и плоть слилась с этими нитями.

Рядом с ней стоял Странник, и его носы почти касались застывшей фигуры. В воздухе все еще висел тот едкий запах. Это был запах смерти, но не просто гниющей плоти — то, что умерло здесь, было не только плотью, но и чем-то еще.

Равна взглянула на наручный компьютер. Дисплей превратился в набор буквенно-цифровых строк. Обнаружение гипердвигателей не работало. Индикация обстановки с — «Внеполосного» указывала на трудности контроля высоты. Они были глубоко в Медленной Зоне, вне досягаемости любой помощи, вне досягаемости флота Погибели. Равна посмотрела на лицо Фама:

— Ты это сделал, Фам. На самом деле сделал.

Эти слова она сказала про себя.

Дуги и петли Контрмеры стали хрупкими и рассыпчатыми. И тело Фама Нювена было с ними одним целым. Как разбить эти дуги, не разбив?..

Странник и Джоанна бережно вывели Равну из грузового трюма. Следующие несколько минут она не помнила, не помнила, как выносили тело. И Синяя Раковина, и Фам были разрушены так, что нельзя было и думать о восстановлении.

Потом они ее оставили. Не от недостатка сочувствия, но потому, что слишком много дел требовали неотложного внимания. Были раненые. Была возможность контрнападения. Было замешательство и необходимость наводить порядок.

Но Равна этого почти не заметила. Для нее закончился нескончаемый отчаянный бег, и вместе с ним кончились все силы.

Наверное, Равна просидела так почти весь остаток дня, погруженная в горе и бездумье, не замечая песню моря, которую слушала вместе с ней по компьютеру Зеленый Стебель. Потом она заметила, что не одна. Кроме Зеленого Стебля, рядом с ней сидел мальчик, окруженный щенятами, и молчал.