Даже три недели спустя Роберт и Хуан большую часть домашних заданий делали вместе, сразу после уроков. Они удалялись к трибунам, и один невежда набирался смелости преподавать другому.
Время от времени к ним прибивались Фред и Джерри Раднеры, неофициальные невежды номер 3 и 4. Близнецы объединялись на уроках творчества у Луизы Чумлиг, но им, кажется, доставляло невинное удовольствие наблюдать за прогрессом Роберта и подбрасывать советы: более цветастые, чем у Хуана, но редко столь же полезные.
Иногда появлялась пятая невежда. Сю Сян дезертировала с уроков в креативном классе, но на другие предметы в Фэйрмонтскую школу по-прежнему ходила. И, подобно Роберту, училась носить; на ней в эти дни была блузка с бисеринками и замысловатыми украшениями, тоже разновидность эпифанического костюма для начинающих. Она присутствовала и в тот день, когда Роберт с Хуаном напоролись на чилийцев. Это случилось на беговой дорожке легкоатлетического стадиончика. Вокруг никого больше не было: университетские команды еще некоторое время не появятся.
Мири 
Хуан:
Хуан #i_001.png Мири:
Мири
Хуан:
Хуан
Мири:
– Эй! – воскликнул Хуан внезапно. – Доктор Гу! Сю! Посмотрите!
Он отправил в Эпифанию Роберта энум. Вроде целеселекции, которую они учили последние пару дней. Мальчуган утверждал, что при некоторой практике такое взаимодействие становится ничуть не менее естественным, чем посмотреть в указанную собеседником сторону. Роберту Гу оно таким простым не казалось. Он остановился и, прищурившись, сосредоточился на иконке. По умолчанию это должно было открыть доступ. Ничего. Он застучал по фантомной клавиатуре. И заметил, как Сян в нескольких футах от него занята тем же самым.
…И вдруг появились полдесятка студентов, все оживленно болтают по-испански.
Мири
Лена, Хуан, Сю:
Лена
Хуан, Мири, Сю:
Сю
Лена, Хуан, Мири:
Мири
Хуан, Лена, Сю:
Сян мгновение помолчала, пальцы ее продолжали стучать по клавиатуре. Она управлялась с носимой электроникой еще хуже его. Но потом сказала:
– Да, я их вижу!
И глянула на Хуана Ороско.
– Кто они такие?
– Друзья Фреда и Джерри, с юга. Издалека. Чили.
Мири
Хуан:
Хуан
Мири:
Хуан чирикнул что-то посетителям по-испански так быстро, что Роберт почти ничего не разобрал. Что-то про помощь начинающим и монстра.
Испанский гостей был понятен еще хуже. Но, может, это и не имело значения. Гости отступили, и в пространстве между группами заковыляло что-то пурпурное.
Сян рассмеялась.
– Я тоже это вижу. Но существо… оно ведь даже не притворяется реальным.
Роберт подался к скособоченному призраку.
– Оно притворяется плюшевой игрушкой. – Между суставами виднелись грубые швы и клочки материала набивки. Но образ достигал в высоту почти семи футов, и когда Роберт подошел к нему, существо отшатнулось.
– Читал я про такие штуки, – заметил Роберт со смехом.
Лена
Хуан, Мири, Сю:
– Ага. – Сю Сян шагнула вперед, отрезая существу путь к отступлению. Задние лапы монстра остановились, но передние продолжали напирать, и создание чуть не упало.
Мири
Хуан:
Хуан сказал:
– Наша цель – совместными усилиями заставить его двигаться. Сю, потанцуйте вокруг него.
Она повиновалась. Ее движения сопровождались музыкальным аккомпанементом. Задние лапы существа ожили, а огузок словно бы воспроизвел ее перемещения. Чилийские ребята заржали.
Когда Роберт изогнул запястье и немного покрутил им в воздухе, включилась музыка. Хуан начал хлопать в ладоши, а существо – дергать плечами в такт музыке. Ребята с далекого юга молча наблюдали. Вид у них был такой же реалистичный, как у настоящих Хуана и Сю Сян, но опыта явно не больше, чем у пользователей из Сан-Диего. Тени падали не туда, ноги лишь приблизительно контачили с травой лужайки. Но спустя миг чилийцы вроде бы услышали музыку и тоже стали хлопать в ладоши. А хвост монстрика – их зона ответственности в игре? – начал подниматься и опускаться.
Роберт испытал другие жесты, перехватив управление мягкими когтями существа. Мгновение монстрик танцевал в синхроне с музыкой, и все его жесты были согласованными. Однако сетевая задержка составляла примерно полсекунды, и, что еще хуже, варьировалась случайным образом от долей секунды до секунды с лишним. Танец разваливался, ошибки накапливались, их приходилось корректировать снова и снова, пока монстрик не застучал хвостом по пяточным шпорам. Существо повернулось, плюхнулось на спину и раскинуло ноги в случайной позе.
Лена
Хуан, Мири, Сю:
– Блин! – воскликнул Роберт.
Но все засмеялись, и не над кем-то конкретным. Один за другим исчезали дети – пришельцы издалека, пока не остались только реальные люди, Роберт, Хуан и Сю Сян.
– Хуан, но ведь мы могли и лучше!
Лена
Сю:
Хуан продолжал смеяться.
– Да знаю я, знаю. Но линк был basura mаs odiosa. Игроделы дешевый чипнет бесплатно подключают, потому что с ним так осатанеешь, что любой ценой платный статус себе купишь.
– Ну а почему тогда мы вообще попытались?
– Ну для практики. По приколу.
Роберту припомнились неумелые потуги интернационального хора в УСД.
– Нам бы метроном стоило использовать. Можешь их позвать, чтобы вернулись?
– Нет, мы просто… помахали друг другу, типа того. Ну, как знакомые на улице. Прохожие.
Прохожие.
– Но я их не видел, пока ты не показал. Насколько загружен эфир?
Роберт рубанул по воздуху рукой. Сколько же реальностей бурлят здесь одновременно?
– Тут в публичном режиме – слишком загружен, чтобы все видеть. В поле зрения твоей Эпифании, думаю, узлов триста-четыреста. Каждый может управлять десятками оверлеев. В толпе активных реальностей сотни, потенциально охрениллиарды…
Мири
Хуан:
Хуан
Мири:
Мальчишка, кажется, потерял нить разговора.
– Конечно, когда два-три человека стоят, лазерный траффик в основном избыточен.
Они двинулись дальше по беговой дорожке. Пацан стал учить их сёрфингу через публичные точки зрения. Роберт и Сю Сян практиковались, и у них иногда получался согласованный ракурс. Сян, кажется, слегка расслабилась, по крайней мере, шагала ближе к Хуану и Роберту, чем в начале прогулки, но не отреагировала, когда Роберт шутливо заметил:
– Я бы сказал, что у нас уже получается просто ужасно.
Лена
Сю:
Роберт пришел к выводу, что эту Сян на кривой козе не объедешь.
Таки не объедешь, и не только по беговой дорожке. Сю Сян бросила творческие уроки, поскольку стеснялась выступать перед классом, но на уроках труда была в своей стихии. Каждый день возилась с чем-то новым, азартно перелопачивая запасы мастерской. В это время она казалась совсем счастливой, улыбалась своим мыслям и что-то мурлыкала под нос. Некоторые проекты Сян новому Роберту были понятны с первого взгляда, кое о чем он мог догадаться, поразмыслив. Она же с удовольствием разъясняла.
– Может, внутри они и не предназначены для обслуживания пользователем, – говорила она, – но я понимаю, как работает то, что я соорудила!
Она за день выполняла семестровую норму трудовых проектов и наслаждалась каждой минутой.
Сю, однако, не совсем спятила: когда Роберт Гу давал уроки Хуану, она обычно избегала появляться. Роберт никогда не учил детей и не любил невежд. Хуан, при всех своих добрых намерениях, был и ребенок, и невежда. А Роберт притворялся, что учит его сочинять.
– Это несложно, Хуан, – слышал Роберт собственный голос.
Вишенка лжи на тортике притворства! Ну, может, и не совсем… Писать фигню несложно. Двадцать лет поэтических семинаров со старшекурсниками его в этом убедили. Писать годноту – дело другое. Умению сочинять прекрасные стихи не научишь. Гении так или иначе сами о себе позаботятся. Хуан Ороско талантами явно уступал всем студентам Роберта. По меркам двадцатого века – полуграмотный приготовишка… если не считать моментов, когда слова ему требовались для доступа к данным или интерпретации результата. О’кей, может, и не полуграмотный. Может, этих ущербных детей необходимо обозначать новым термином. Параграмотные? И провалиться мне на этом месте, если я его не научу плохому.
И так они сидели высоко на трибунах, запуская слова в небо. Хуан Ороско не обращал внимания на бегунов внизу и игроков вдали. В какой-то момент он перестал играться со шрифтами.
А потом настал день, когда он сочинил нечто образное и запоминающееся. Не совсем фигня. Почти достигает стандартов затертого клише. Мальчишка почти полминуты глядел в небеса, и у него аж челюсть отвисала.
– Это… офигительно. Слова… с их помощью я видел всякие штуки. – Он быстро покосился на Роберта, и по лицу мальчугана расползлась широкая улыбка. – Вы учитесь носить, а я – писать. Мы хорошо справляемся!
– Наверняка одинаково хорошо.
Но Роберт не сдержал ответной улыбки.
Прошла неделя. Большую часть вечеров Роберт посвящал интервью с Зульфи Шарифом. После школы, а иногда и по выходным, они с Хуаном работали вместе. Как правило, по удаленке. Семестровый проект продолжали пинать. Роберта все сильнее интересовали проблемы дальней координации. Игры, музыка, спорт: пара десятков маршрутизаторов, несколько тысяч миль, и получай джиттер. Мальчишка строил химерические планы:
– Мы с музыкой что-нибудь сообразим, с настоящей музыкой. Это гораздо проще игровой синхронизации.
Роберт иногда часами не задумывался о своей умственной отсталости и калечности.
Новому Роберту Гу школьные проекты были интересней, чем интервью с восторженным Шарифом, и гораздо интересней редких визитов в университет Сан-Диего. Библиотечные шреддеры пока приостановили работу, вероятно, из-за демонстрации и его ненамеренно драматичного явления народу. Но без митингующих библиотека словно вымерла. Современные студенты ею мало пользовались. Лишь Клика Старейшин, как называл ее Уинни, собиралась на шестом этаже, а вселенское зло вдруг поставили на паузу.
Роберт и Сю Сян освоили большую часть эпифанических режимов по умолчанию. Теперь, стоило Роберту посмотреть на реальный предмет особым образом, всплывали подсказки. Щурясь определенным образом или глядя на соответствующие иконки, он добавлял нужные детали. А посмотрев на предмет иначе, можно было зачастую увидеть его внутреннее устройство и то, что за ним! Сю визуалы давались хуже. Однако если она не конфузилась, то в аудиорежиме поиск вела проворней: услышав незнакомое слово, можно его тегировать, и потом поисковая выдача подтягивается автоматически. Вот, наверное, почему у детей такой богатый словарный запас – и вот почему они им пользуются так неумело.
Мири
Хуан:
Хуан
Мири:
– Доктор Гу, вы с Сю, гм, отлично освоили режимы по умолчанию. Но и с нестандартными, э-э-э, нужно поработать.
Сян кивнула. Она в этот день тоже присутствовала удаленно, хотя образ ее уступал в реалистичности графике Хуана Ороско. Вполне убедительный, но вот ноги утонули в скамье на трибуне перед картинкой, и временами проскакивали фоновые фрагменты… чего? Ее квартиры? Он над ней подтрунивал по этому поводу, а она, как обычно при его шутках, лишь куксилась.
Лена
Хуан, Мири, Сю:
Мири
Хуан, Лена, Сю:
Роберт обернулся к Хуану.
– И какие же нестандартные режимы наиболее полезны?
– Ну есть такая штука, как безмолвные сообщения. Битрейт настолько низкий, что этот режим работает, даже если все остальное недоступно.
– Да, читал я про БС. Они вроде старых СМС, но никто не видит, что ты переписываешься.
Хуан кивнул.
– Большинство людей их так и форматирует.
Лена
Хуан, Мири, Сю:
Мири
Лена, Хуан, Сю:
Хуан
Лена, Мири, Сю:
Лена
Хуан, Мири, Сю:
Мальчишка поколебался.
– …но нужна практика, чтобы все проходило гладко. Если вас застукают там, где это запрещено, могут быть проблемы.
Наверное, вспомнил, как ему учителя пистон вставляли!
Сю на скамье подалась вперед. Облокотилась на какой-то незримый предмет мебели.
– А другие режимы?
– Ой, да много всего. Если отключить настройки по умолчанию, можно смотреть в любую сторону. Квалифицировать запросы – скажем, послать запрос чему-то в оверлее. Сшить видео со множества точек так, чтобы «оказаться» там, где физической точки зрения нет. Это называется ПП, призрачное присутствие. Если наловчиться, можно в реальном времени выполнять симуляции, а результатами пользоваться как подсказкой: поэтому-то Раднеры в бейсболе такие звезды. Кроме того, возникают проблемы с подделкой результатов, когда попадаешь в зону слабого покрытия или хочешь придать отправителю более реалистичный… – Мальчишка продолжал тарахтеть, но Роберт уже умел записывать слова и отвлекся, решив, что вернется к этому позднее.
Лена
Хуан, Мири, Сю:
– О’кей, начнем с самого простого, Хуан, – предложила Сю.
– Тогда учитесь отвлекаться от того, что прямо перед вами.
Мальчишка помог им поэтапно выполнить несколько упражнений. Роберт не представлял, как это выглядит для Сю Сян. Она ведь и так в удаленном режиме. Ему самому взгляд прямо назад дался без труда, особенно если брать ракурс со своей рубашки. Но Хуан не хотел, чтобы Роберт привыкал пользоваться зеркальной ориентацией; это, пояснял он, будет мешать приспособиться к другим ракурсам.
Без настроек по умолчанию управление стало утомительным.
– Я всю жизнь набирал команды, Хуан.
– Может, нам использовать меню-гляделки? – предложила Сю.
Роберт бросил на нее раздраженный взгляд.
– Да я уже, я уже!
Лена
Сю:
Сян отвела глаза. Он посмотрел на Хуана.
– И я ни разу не видел, чтобы ты пальцами набирал.
– Я ребенок. Я на ансамблевом кодинге рос. Даже моя мама в основном по фантомной клаве стучит.
– Хуан, мы с Сю ретарды. Мы пластичности восприятия учимся и тыры-пыры. Научи нас управляющим жестам. Чего там надо, мигать и все такое?
– О’кей. Но это не похоже на уже знакомые вам стандартные жесты. Действительно классные штуки делаются кастомно. Вы настраиваете свою носимую электронику под себя. Кожные сенсоры воспринимают незаметные другим подергивания мышц. Вы обучаете свою Эпифанию, а она учит вас.
Роберт читал о таком. На поверку это оказалось, как он и предполагал, странно. Что-то среднее между обучением искусству жонглера и обучением какого-нибудь тупого циркового животного, чтоб оно помогало тебе жонглировать! Они с Сю Сян минут двадцать выставляли себя идиотами, а потом на стадионе появились футболисты. Но к тому времени Роберт уже умел обозревать все кругом легким пожатием плеч.
Хуан заулыбался.
– Вы очень хорошо все схватываете…
– …как для стариков? – подхватила Сю.
Хуан улыбнулся того шире.
– Да. – Он перевел взгляд на Роберта. – Если вы это можете, то, наверное, и я научусь складывать слова в… Мне нужно маме помочь. Она сегодня туристов водит. Завтра увидимся, ага?
– О’кей, – ответила Сян. – Мне тоже пора. Как это делается самым изящным способом?
– Ха! Для самых изящных нужно практиковаться, но я люблю, чтобы всем зрителям это казалось прикольным. – Он жестом обвел гомонящих футболистов. – В смысле, им. Доктор Сян, вы не против, если я вас иконифицирую и дам мастер-класс?
– Отлично.
Изображение Сян сжалось в рубиновую сверкающую точку. Мальчишка поднялся и улыбнулся Роберту.
– Думаю, геометрия у меня получится достаточно хорошей, чтобы никому из смотрящих не пришлось подстраиваться.
Его образ стал спускаться по трибунам. Тень следовала за Хуаном куда точнее, чем обычно за Шарифом. Иконка Сян притегировалась сразу за его плечом. Хуан достиг поля и прошелся вдоль трибун, укорачивая свой рост сообразно законам перспективы.
А потом в поле зрения Роберта внезапно проплыли золотистые буквы.
Ся
Гу:
Гм. Значит, вот что такое БС. Роберт следил за парочкой, пока они не исчезли.
Лена
Мири, Сю:
Мири
Лена, Сю:
На сегодня у Роберта больше не осталось уроков. Он тоже мог возвращаться домой. Машин в округе хватало; они кучковались на разворотном кольце, подбирая учеников. Однако Роберту пока не хотелось назад в Фолбрук. Он глянул, как там дела: Мири вернется через несколько минут, Боб на вечерней вахте, что бы это ни значило. Любая встреча с Мири, и Элис Гу встрепенется. Роберт диву давался, что считал когда-то свою невестку человеком уравновешенным и дипломатичным. Сейчас она его в некотором смысле ужасала. А может, дело в том, что, как понял теперь Роберт, стоит Элис реально этого захотеть, и его изгонят в «Конец радуг». (Роберт так и не выяснил, почему дом престарелых так называется: поленились букву «и» в конце дописать или какой-нибудь глубокий смысл в это вкладывают.)
Ладно, лучше пока зависнуть тут и посмотреть. Динамика происходящего не менялась с его детских лет, а то и от начала человеческой истории. Ему будет проще восстановить чувство превосходства. Он перебрался на южную трибуну, сел высоко над полем, где ребята разбивались на команды, и подальше от скрытных детей, которые шушукались на другом конце трибун, без сомнения, перемывая косточки всем и каждому.
Мири
Лена, Сю:
Лена
Мири, Сю:
Сю
Лена, Мири:
Сю
Лена, Мири:
Лена
Мири:
Сю
Лена:
Солнце садилось за его спиной, тени трибун вытягивались, частично задевая поле. Он мог отсюда видеть невооруженным глазом большую часть кампуса. Строения казались развалюхами, дешевыми шкафчиками, какие по почте заказывают с доставкой, когда некуда хлам на заднем дворе сложить. Но не все они были новые. Так, главный актовый зал школы из дерева, местами перестроен с добавлением пластмасс. Если верить ярлычкам на оверлее, первоначально это был павильон для выставки лошадей!
Сю
Лена, Мири:
Он сфокусировал внимание на футбольном поле. Выглядело оно примерно как школьное поле Бобби – вот только разметка отсутствовала, как, впрочем, и ворота. Роберт вызвал спортивную точку зрения и увидел обычную разметку. Ребята-футболисты высыпали на арену. Они были в тяжелой форме и настоящих шлемах: совсем не похожи на игроков, которых он помнил. Высокие детские голоса долетали до его ушей без помощи магической электроники. Ребята наматывали круги в середине поля, словно к чему-то прислушиваясь.
И внезапно команды ринулись навстречу друг другу, погнавшись за… чем? Чем-то невидимым. Роберт пошарил в опциях, замелькали доступные оверлеи. Ага! У команд появились впечатляющие формы, а на поле – арбитры. На трибунах возникла горстка взрослых – учителя, родители? В общем, все так, как и ожидаешь от школьного состязания, а не университетского.
Сю
Лена, Мири:
Мири
Лена, Сю:
Сю
Лена, Мири:
Лена
Сю, Мири:
Сю
Лена, Мири:
Сю
Лена:
Роберт по-прежнему не видел футбольного мяча. Зато поле затянуло золотистым туманом. В некоторых местах туман был такой плотный, что доходил игрокам почти до пояса. Во мгле плавали циферки, меняясь вместе с плотностью и яркостью тумана. Когда игроки команд-противниц сближались, туман ярко разгорался, и дети накручивали друг друга приемами, словно пытаясь выйти на ударную позицию. Затем свет вспыхивал, как лесной пожар, и перекидывался через все поле.
Сю
Лена, Мири:
Мири
Лена, Сю:
Сю
Лена, Мири:
Мири
Лена, Сю:
Лена
Мири, Сю:
Одна девочка оторвалась от остальных игроков и кинулась в золотистую мглу, каким-то образом угадывая, где и когда та нальется огнем. Нанесла странный удар, пластая воздух, и приземлилась на задницу. На миг в ближайших воротах полыхнул свет, столь резкий и интенсивный, что туман, по впечатлению, слился в размытое изображение футбольного мяча. Все загалдели, даже фантомные родители на трибунах.
Роберт недовольно фыркнул. Даже в такой простой штуке, как школьный матч, он разобраться не может. Он потянул себя за рукав, пытаясь навести на резкость.
– Это не ваша вина, приятель. Вы смотрите правильно. – Говорили, казалось, сразу за его спиной. Роберт огляделся, но никого не увидел. Он уставился в пространство, и спустя миг голос заговорил снова: – Просто взгляните на табло. В этой игре расплывчато все, даже счет.
На большом табло, обращенном к трибунам, значилось 0,97.
– Думаю, стоило бы округлить до 1. Девчонка забила превосходный, почти стопроцентный гол.
На поле команды разошлись по своим половинам. Началась очередная погоня за фантомами.
Роберт не сводил глаз с беготни внизу, а на услужливый голос не реагировал.
– Профессор, вам эта игра не знакома, так ведь? Это игановский футбол. Вот.
В его поле зрения проплыла ссылка, содержавшая всю необходимую информацию об игановском футболе. На поле трое детей упали, а двое столкнулись.
– Разумеется, – продолжал голос, – это всего лишь приближение к идеалу.
– Готов побиться об заклад. – Роберт с трудом сдержал улыбку. Незнакомец говорил доверительным, проникновенным тоном, но почти каждая его фраза носила оттенок легкой издевки. Приятно поговорить с собеседником, психологически столь близким тебе. Он обернулся и взглянул в пустоту. – Покажись, парень. Ты со мной в игры лучше не играй.
– Я не играю в игры, приятель. – Реплика начиналась как сердитая отповедь, но потом вернулось покровительственное добродушие. – Ваш случай весьма интересен, Роберт Гу. Я привык манипулировать людьми, но обыкновенно делаю это через посредников. Я слишком занят, чтобы напрямую болтать с обитателями придонных слоев. Но вы меня заинтриговали.
Роберт притворялся, что смотрит матч, но голос не умолкал:
– Мне ведомо, что вас гложет. Я знаю, как вы страдаете от того, что больше не способны писать стихи.
На сей раз Роберт вздрогнул от изумления. Незнакомец-невидимка тихо хмыкнул; он каким-то образом отличил его движение от обычных подергиваний.
– Не старайтесь. Своих реакций не скроете. Медицинские сенсоры на территории школы так хороши, что с тем же успехом вы могли бы сидеть здесь подключенным к детектору лжи.
Нужно просто встать и уйти. Вместо этого он продолжал еще несколько мгновений смотреть «футбол». Потом, тщательно следя за своим голосом, ответил:
– Тогда вы сознаетесь в преступлении.
Опять хмыканье.
– В каком-то смысле да, хотя преступление мое состоит в более искусном владении сетевыми технологиями. Если угодно, считайте меня высшим существом, вооруженным всеми инструментами, с помощью которых смертные сделали этот ландшафт сообразительнее.
Это, наверное, школьник. А может, и нет. Возможно, посетитель решил скрыть свое присутствие потому, что даже виртуальное появление его на территории школы сулит проблемы с законом. Роберт передернул плечами.
– С удовольствием расскажу о вашем «более искусном владении сетевыми технологиями» всем заинтересованным лицам.
– Вы не сделаете этого. Primus, полиции меня ни за что не разыскать. Secundus, я могу возвратить вам утраченное. Я могу вернуть вам потерянный поэтический дар.
Роберт был готов и уже сам издал убедительное хмыканье.
– А, – сказал голос, – как вы недоверчивы. Но вы начинаете мне верить! Вы лучше почитайте новости или просто ослабьте блокировщик рекламы. В старые времена атлеты принимали стероиды, а студенты закидывались амфетаминами. Эти препараты сулили, как правило, ложное превосходство. В наши дни существуют подлинно эффективные средства.
Мама дорогая, барыга! Роберт чуть не рассмеялся. Но потом подумал о себе, о своей гладкой коже, о том, как может бегать и прыгать, не слишком сбивая при этом дыхание. По меркам моей прошлой жизни то, что со мной случилось, уже волшебство. Если это барыга… что с того?
– А какая выгода от препаратов, способных вернуть дар всемирно известного поэта?
Роберт постарался придать своим словам заряд фривольности, потом осознал, как много выдает о себе. Возможно, это и неважно.
– Профессор, вы так старомодны. – Незнакомец помолчал. – Вон те холмы на юге видите? – Холмы, покрытые бескрайней застройкой. – В нескольких милях за ними – одно из немногих мест на Земле, где физическая локация еще играет роль.
– Университет Сан-Диего?
– Тепло. Я говорю о биотехнологических лабораториях, окружающих его кампус. То, что там происходит, абсолютно не похоже на медицинские исследования двадцатого века. Современные лекарства дают поразительные результаты, но зачастую – специфичные для индивидуальных пациентов.
– Исследования таким образом не окупишь.
– Поймите меня правильно: львиную долю барышей по-прежнему приносят препараты широкого спектра действия. Но даже в этом случае кастомный анализ необходим для учета побочных эффектов. И да, вы – одиночный случай. Лечение болезни Альцгеймера не всегда удается довести до конца, но ошибки носят идиосинкразический характер. В мире нет других великих поэтов с аналогичной проблемой. На сегодняшний день нет и лекарства от нее. – О, этот клоун умеет подмазать лестью беспардонную резкость. – Но в наш век, профессор, повсеместно распространены усилители кайфа, и многие из них эффективны в одиночных случаях. Существует шанс, и очень большой шанс, сделать так, что в лабораториях откроют нужное вам лекарство.
Волшебство. А что, если он на такое способен? Это ж будущее. А я снова жив, и возможно, что… Роберт почувствовал, как зарождается надежда. Он не мог ее обуздать. Сукин сын знает меня. И манипулирует, но это неважно.
– С кем же я имею дело, о Таинственный Незнакомец? – Этим вопросом он признавал свое поражение, но слова сами слетели с губ.
– Таинственный Незнакомец? Гм… – Пауза. Не иначе, этот недоучка ссылку смотрит. – О, вы с первой же попытки угадали мое имя! Таинственный Незнакомец, так меня зовут. Отлично.
Роберт скрежетнул зубами.
– Я так понимаю, вы обещаете мне это в обмен на содействие в чем-то незаконном или опасном.
– Вполне незаконном, профессор. И до некоторой степени опасном. Для вас. Лекарство, необходимое вам, может потребовать вторжения на неизведанную медицинскую территорию. Однако игра вполне стоит свеч, вам не ка-жется?
Да!!!
– Возможно. – Роберт постарался не выдать своего напряжения и с деланым спокойствием оглядел пустоту позади. – А какова цена? Чего вы хотите от меня?
Незнакомец засмеялся.
– Не переживайте. От вас требуется всего лишь продолжать участие в том, что вы уже предприняли. А именно встречаться с приятелями в университетской библиотеке Сан-Диего. Поддерживайте их начинание.
– И я должен докладывать вам, что там происходит?
– О, приятель, в этом не будет необходимости. Аз есмь всеохватное облако знаний. Нет. Мне нужны ваши руки. Представьте, что вы андроид, некогда бывший поэтом. Итак, профессор, по рукам?
– Я подумаю.
– Как только подумаете, заключим сделку. Я уверен.
– И чем ее подписывать, кровью?
– О, профессор, вы такой старомодный. Нет, не кровью. Еще нет.
Подполковник Роберт Гу-младший брал работу на дом. По крайней мере, так он думал о своих действиях, когда работал в часы, которые, по их с Элис мнению, вообще-то следовало уделять семье и Мири. Но Мири этим вечером самой было чем заняться по домашке, а Элис… ну ее очередное задание выглядело донельзя скверным. Она слонялась по дому с каменным лицом и отпускала колкости. Любой другой человек на ее месте уже бы умер или свихнулся. Она же каким-то образом держалась, зачастую вынужденная симулировать подобие настоящей своей личности, и не выбивалась из графика подготовки к очередной операции. Вот почему Корпус ее все пришпоривает да пришпоривает.
Боб отбросил эту мысль. Для такого самопожертвования есть причины. После Чикаго прошло больше десяти лет. Успешной ядерной атаки на США или другую страну блока не случалось больше пяти лет. Но угроза не отступает. Его продолжали преследовать кошмары про пусковые установки в том сиротском приюте Асунсьона. Про то, что он едва не предпринял, чтобы обезвредить их. Как всегда, Сеть полнилась слухами о новых технологиях, перед которыми померкнет классическое оружие. Несмотря на повсеместные меры безопасности, вопреки усилиям американцев, китайцев и индо-европейцев, риски продолжали накапливаться. И некоторым местам суждено засиять в темноте.
Боб продирался через доклады со свежими оценками рисков. Что-то назревает, и это что-то, возможно, куда ближе, чем Парагвай. А вот и реально скверная новость, двумя абзацами ниже: аналитики ЦРУ подозревают, что с этими злодеями каким-то образом стакнулись индо-европейцы. Иисусе! Если друг против друга интригуют сверхдержавы, как человечеству вообще надеяться выжить в этом веке?
За его спиной что-то шевельнулось. Отец стоял на пороге.
– Пап? – вежливо окликнул Боб.
Старик мгновение глядел на него. Боб придал контурную видимость стопке докладов.
– Ой. Извини, сынок. Работаешь? – Старик прищурился, рассматривая стол.
– Да, кое-что с работы прихватил. Не беспокойся, что размытым выглядит: это потому, что через домашнее меню недоступно.
– А. Я… Я тут подумал, не сможешь ли ты… ответить на некоторые вопросы.
Боб понадеялся, что ему удалось скрыть удивление. Такой несмелый подход у отца наблюдался впервые. Он жестом пригласил старика садиться.
– Да, конечно.
– Сегодня в школе… я кое с кем поговорил. Только голосом. Звонивший мог находиться где угодно, так?
– Да, – сказал Боб. – Но если он далеко, ты бы заме-тил это.
– Угу. Джиттер и задержки.
Он что, попугайничает? Жаргона нахватался? Прежний папа был технологическим невеждой. Бобу вспомнилось, как однажды, в эпоху очень тупых телефонов, папа принялся утверждать, что новый радиотелефон может послужить дешевой заменой мобильнику. Мать опровергла этот тезис, заставив Боба вынести радиотелефон на улицу и попытаться позвонить ей на домашнюю линию, отведенную для деловых переговоров. Она редко допускала такие оплошности: старик потом неделями ее гнобил.
Папа кивал собственным мыслям.
– Возможно, анализ таймингов многое прояснит.
– Да. Но среднестатистический твой соученик способен неплохо замести следы.
Не был бы таким мерзавецем, обо всем этом тебе бы рассказала Мири.
Старик отвел глаза. Вид у него был задумчивый. Чем-то встревожен?
– Пап, тебя в школе кто-то задирает? – Подумать только.
Роберт издал злобный смешок и стал похож на себя прежнего.
– Кто-то пробует меня задирать.
– Гм. Может, тебе лучше с учителями об этом поговорить. Ты им покажи свой эпифанический журнал. Стандартная проблема, они разберутся.
Ответной вспышки не последовало. Гу-старший серьезно кивнул.
– Знаю, что стоило бы. Я это сделаю. Но, ты же понимаешь, мне сложно. А ты, гм, долгие годы по работе распутываешь похожие сценарии, только чреватые смертельными последствиями. Так? Думаю, ты лучший эксперт по таким вопросам, какого я могу отыскать.
Впервые в жизни старик похвалил Боба за что-то, связанное с профессиональной деятельностью последнего. Это какая-то подстава!
Повисло молчание: отец выжидал с демонстративным терпением, а сын пытался придумать ответ. Наконец Боб рассмеялся.
– О’кей, но варианты, с какими сталкиваются военные, для тебя будут излишни, пап. Не потому, что мы умней миллиарда подростков, а потому, что у нас есть ОНА. Мы контролируем все железо на низком уровне.
Если не считать бутлегерских фабов и тех, кто злоупотребляет доступом к железу.
– Тот, с кем я говорил сегодня, отрекомендовался как «всеохватное облако знаний». Это грубость? Как много он может обо мне знать?
– Если этот чувак склонен к нарушению законов, то довольно много. Вероятно, он мог бы расковырять твою историю болезни, даже добраться до твоих разговоров с Ридом Вебером. Что же касается ежеминутного шпионажа… он мог вести повседневные наблюдения за тобой в общественных местах, хотя это зависит от твоих установок по умолчанию и плотности локального покрытия. Если у него на службе конфедераты или зомби, он может следить за тобой даже в мертвых зонах, хотя информации в реальном времени оттуда не получит.
– Зомби?
– Перевербованные системы. Помнишь, как это в моем детстве было? Почти любую гадость, какая встречалась на домашних компьютерах, можно теперь найти в носимых. Если б не ОНА, ситуация бы стала абсолютно невыносимой. – Папа непонимающе смотрел на него, а может, гуглил. – Ты не переживай по этому поводу, пап. Твои эпифанические устройства настолько безопасны, насколько вообще возможно для комфортной одежды. Просто помни, что людям так же не всегда можно доверять.
Роберт, видимо, переваривал услышанное от сына.
– А имеются ли другие возможности? Способны ли дети, гм, прилепить эти гаджеты?
– Да! Эти сорванцы ничем не лучше меня, и у них куда больше возможностей для проделок. – В последнем семестре последним писком моды были камеры-арахноботы, заползавшие под одежду. На некоторое время эта механическая зараза приобрела угрожающий размах. Мири несколько дней бесилась, а потом перестала – так резко, что Боб заподозрил, что она нашла способ осуществить ужасное возмездие. – Вот почему ты должен все время заходить в дом с переднего крыльца. У нас там отличный коммерческий детектор жучков. Мы с тобой сейчас общаемся на уровне приватности, ограниченном лишь возможностями твоей Эпифании… Так в чем это, собственно, выражалось? Ты настолько далек от школьной жизни, что я, по правде говоря, и предположить не могу, как вообще к тебе смогли прицепиться.
Господи, а папа реально юлит!
– Я и сам не совсем уверен. Возможно, это обычные обряды инициации, через которые проходит любой мальчишка… – Он едва заметно улыбнулся. – Если даже он старпер. Но спасибо за совет, сынок.
– Не за что.
Старик улетучился. Боб смотрел ему вслед, пока Роберт не удалился по коридору и лестнице к себе в комнату. Да, папа человек себе на уме. Боб некоторое время глядел на запертую дверь спальни, размышляя, как в жизни все порою причудливо выворачивается, и сожалел, что они с Элис люди не простые, а такие, у кого чересчур заметна привычка шпионить за подчиненными.