Школьники бросились с трибун, и едва ли их задержала мысль, что Чамлиг и K° потом просмотрят записи и увидят, кто вел себя недопустимо буйно. Хуан и Роберт помедлили, застряв с другими выступавшими и обмениваясь поздравлениями. Оценки за презентации будут только часов через двадцать, так что у всех еще оставалось время переживать свои ошибки. Но Луиза Чамлиг выглядела весьма жизнерадостно, поздравляя каждого ученика — и парируя все вопросы о том, скажется ли тот или иной недостаток на окончательной оценке.

Ни Мири, ни Боб по-прежнему никак не проявлялись. Внимание Роберта было занято школьниками, Чамлиг и Хуаном Ороско — Хуан же метался между невероятным облегчением и убежденностью в провале.

И потому это случилось без всякого предупреждения: Роберт оказался лицом к лицу — почти нос к носу — с Уинни Блаунтом. За спиной бывшего декана стояли рука в руке Томми Паркер и Сю Сянь. Вот уж неожиданное следствие авантюры — эта пара! Коротышка улыбался от уха до уха и показывал Роберту большой палец.

Но сейчас все внимание Роберта занимал Блаунт. После той ночи в УСД Роберт мало виделся с Уинни или Томми. Эти двое, да и Карлос тоже, провели какое-то время в клинике Крика. Насколько мог судить Роберт, как и в его случае, были заключены какие-то соглашения. И теперь они оказались на свободе. Официальная версия звучала именно так, как говорил Боб: действия заговорщиков — манифестация протеста, вышедшая из берегов, но лабораторное оборудование они никоим образом ломать не собирались и весьма об этом сожалеют. Неофициальная версия героической жертвы объясняла, почему университет и биолаборатории рады были оставить это дело как есть. Если «Кабала стариков» станет держать коллективный язык за зубами, то последствий не будет.

Но вот сейчас на лице Уинни блуждала странная улыбка. Он кивнул Хуану и протянул руку Роберту:

— Хотя я ушел из Фэрмонта, у меня здесь еще остались родственники. Дорис Шлей — моя правнучатая племянница.

— О! Она прекрасно выступила, Уинстон.

— Спасибо, спасибо. А вы… — Уинни замялся. В прошлые годы похвалы, сыплющиеся на Роберта Гу со всех концов света, били по нему, как дубиной. — Вы написали потрясающую вещь, Роберт. Эти стихи. Я представить себе не мог такую штуку, на музыку Бетховена по-английски и по-испански. Это было… искусство. — Он пожал плечами, будто ожидая саркастического щелчка по носу.

— Это не моя работа, Уинстон. — Может, и получился щелчок по носу, но я этого не хотел. — Стихи написал Хуан. Мы работали вместе целый семестр, но стихи я предоставил ему, только критику наводил в конце. Если честно (а эта Чамлиг — смерть всякой лжи), это работа Хуана.

— Вот как? — Уинни качнулся назад, и тут будто впервые заметил Хуана. И протянул ему руку. — Отлично, сынок. — Он недоверчиво покосился на Роберта. — А знаете, Роберт, это по-своему так же хорошо, как то, что когда-то писали вы.

Роберт ненадолго задумался, послушав стихи Хуана тем же воображением, каким слушал когда-то свои. Нет, я писал лучше. Куда лучше. Но не настолько лучше, чтобы это было как в другом мире. Если бы прежний Роберт видел эти стихи… да, прежний Роберт терпеть не мог второсортности. Зацепившись за любой предлог, он бы постарался, чтобы искусство Хуана умерло при рождении.

— Вы правы. Хуан создал отличную вещь. — Он замялся. — Не знаю, что… что сделали годы, Уинстон.

Хуан переводил взгляд с одного на другого. На его лице разгоралось сияние гордости, хотя он вроде бы догадывался, какие слова остались не сказанными между Уинни и Робертом.

Уинни кивнул:

— Да, многое переменилось. — Толпа редела, но в результате дети бегали вокруг еще быстрее. Они сталкивались и еще громче кричали и смеялись. — Но если вы не писали стихи, в чем же был ваш вклад, Роберт?

— А! Синхронизация временных задержек. Насколько это было возможно.

— Правда?

Уинни старался быть вежливым, но после собственного опыта участия в коллективных трудах это на него не произвело особого впечатления. Ну да, немножко все-таки рваный был звук. Сю —»Лене: «sm» Лена, Бога ради, скажи ему что-нибудь! «/sm»

Лена —» Сю: «sm» Отстань! «/sm» Сю —» Лене: «sm» Ладно, я за тебя скажу. «/sm» Высказав еще несколько любезностей, Уинни двинулся к семье Шлей, Томми и Сю Сянь за ним. Но Роберт увидел оставшийся после Сянь след золотистого текста:

Сю —» Роберту: «sm» Это было потрясающе, Роберт. «/sm» Хуан не видел беззвучного сообщения Сянь.

— Декан Блаунт не понял ваш вклад в проект?

— Нет. Но то, что он понял, ему понравилось. Не важно. Мы с тобой оба выступили лучше, чем считали для себя возможным.

— Это да.

Хуан пошел обратно вдоль трибун, Роберт за ним. Пусть здесь не было Боба и Мири, но родители Хуана были. Приветствия, поздравления, хотя Ороско-старшие не очень понимали, как вести себя с Робертом Гу.

Еще какое-то время родственники и друзья толпились на футбольном поле. И более всего родители были поражены собственными детьми. Они любили этих маленьких нескладех, но знали пределы их возможностей. Чамлиг как-то их преобразила — не в суперменов, но в умных ребят, которые умеют делать такое, чего никогда не умели их родители. Это вызывало гордость — и некоторую неловкость.

Мири все еще нигде не было видно. Бедняга Хуан! И надеюсь, Элис добралась домой без приключений. С одной рукой Роберту трудно было проверить это на ходу.

Он вжался в гущу толпы — люди клубились возле Луизы Чамлиг. Виду нее был усталый и счастливый, и в основном она только отвечала, что все это не ее заслуга.

— Я только показываю своим ученикам, как использовать то, что есть у них, и то, что есть в мире.

Он протолкнулся, сумел взять ее за руку.

— Спасибо.

Чамлиг посмотрела на него и криво улыбнулась. Придержала его руку.

— А, вы! Самый странный из моих детей. Почти обратная проблема к обычной.

— То есть?

— Всех остальных мне надо было заставить понять самих себя, понять, кто они. А с вами… вам надо было оставить свою прежнюю личность. — В улыбке вдруг мелькнула грусть. — Мне очень жаль того, что вы потеряли, Роберт, но будьте довольны тем, кем вы стали.

Она знала, все время знала!

Тут внимание Чамлиг отвлекли, и она принялась весело уверять всех, что остаток учебного года будет еще интереснее.

Роберт оставил Хуана и других, когда обсуждение перешло к тому, на что похожи нормальные демоны. Дети не хотели верить, что их можно превзойти. Сегодня — не хотели.

Роберт заметил две знакомые фигуры, направляющиеся к круговой развязке.

— Я думал, вы с Уинстоном, — сказал он.

— Мы были с ним, — ответил Томми, — но вернулись. Хотели поздравить тебя с этим фокусом синхронизации музыки.

Сю Сянь кивнула. Из них двоих носила только она. Поздравительный логотип исходил от нее. Бедный Томми по-прежнему таскал с собой лэптоп, хотя все, что осталось внутри, уж точно принадлежало тайной полиции.

— Спасибо. Я этим горжусь, хотя слово «фокус» — весьма точное. На самом деле никому не нужна синхронизация вручную исполняемой музыки через тысячи миль чипнета. И в основном я просто воспользовался рутинной предсказуемостью плюс знание исполняемой музыки.

— Плюс еще временной анализ отдельных исполнителей. Да? — Да.

— Плюс введенные тобой противовибрационные механизмы, — добавила Сянь.

Роберт ответил не сразу.

— А знаете, это было очень интересно. Томми засмеялся.

— Тебе нужно немножко сбить самолюбие, Роберт. Твою накладку заметили. Когда я был молодой, ты мог за такую штуку получить патент. А сегодня…

Сю потрепала Томми по плечу.

— Сегодня это будет приличная оценка в профтехклассах средней школы. Нам с тобой много еще надо выучить, Томми.

Томми буркнул:

— Она говорит, что я должен научиться носить. — Он глянул на свою моложавую спутницу. — Мне и во сне не снилось, что С. Сянь будет спасать мне жизнь. Но именно это она и сделала, устроив так, что нас всех арестовали!

Лена —» Сю: «sm» Паркер боится пробовать новое, даже когда хвастает насчет будущего. «/sm»

Несколько шагов они шли в молчании. От Сянь снова поплыли золотистые слова — она все лучше и лучше овладевала техникой смингования.

Сю —» Роберту: «sm» «вздох/» Томми стар, и все эти лекарства ему не слишком помогли. Он боится пробовать новое. «/sm»

Роберт скрыл изумленный взгляд, который бросил на женщину. С каких пор эта тетка заделалась доморощенным психиатром?… Но насчет Томми она права.

Томми явно весь этот сминг не заметил, но по его лицу расползлась знакомая хитрая ухмылка.

— Что такое? — спросил наконец Роберт.

— Просто думаю. Наша операция в УСД была самой масштабной и самой опасной из всех, в которых я участвовал. Но знаешь, оно очень похоже на эти современные… как их там зовут? — да, аффилиации. Мы внесли свой вклад и получили — в некотором смысле, — чего хотели.

Роберт вспомнил обещания Незнакомца.

— Это как?

— Прикрыли проект «Либрареом» Гуэртаса.

— Но все книги библиотеки пошли в расход. Томми пожал плечами:

— Видение Библиотеки Воинствующей мне даже немножко нравится. Но дело в том, что мы Гуэртасу временно помешали.

— И это победа?

Теперь они шли вдоль круговой развязки, а за ними пристроился исполненный надежд автомобиль.

— Ага. Прогресс остановить нельзя, но Гуэртаса мы притормозили достаточно надолго, чтобы нам на выручку пришли другие события. — Он посмотрел на Роберта. — Ты не слыхал?

Таскаешь на себе такую навороченную аппаратуру, а за новостями не следишь.

Ответа Томми не ждал.

— Понимаешь, Гуэртас не зря так зверски спешил. Как выяснилось, китайцы сжевали Британский музей с библиотекой быстрее, чем мы вообще думали. И у китайцев — годы опыта в полунеразрушающсй оцифровке. То есть положительно щадящая техника по сравнению со шредерами Гуэртаса. Из-за них предприятие в Сан-Диего приобрело дурацкий вид, и эти китайцы даже сняли гаптические данные с некнижных экспонатов. Опередили всех на целый круг, в том числе архивы Гугля. Ну, как бы то ни было, а мы тормознули Гуэртаса на несколько дней, и теперь ему ни о каком приоритете не заявить. Получилось достаточно, чтобы китайцы успели заморозить пирог.

Томми полез в карман пиджака и вытащил трехдюймовый квадратик пластика.

— Вот. Это тебе от меня подарок, обошелся мне в девятнадцать долларов девяносто девять центов.

Роберт взял пластик в руку. Похоже на те дискеты, которыми он пользовался для своей персоналки на исходе века. Роберт дал запрос, и в воздухе поплыли надписи: «Карта данных. Емкость 128 Пбайт. Занято 97 %». Это было явно еще не все, но Роберт просто посмотрел на Томми.

— А что, до сих пор пользуются вот такими съемными носителями?

— Только пролетарии-старперы-параноики вроде меня. Ломает таскать с собой, но все же у меня в лэптопе есть считыватель.

Конечно.

— Данные все в онлайне, вместе с перекрестным анализом, за который с тебя китайцы еще сдерут дополнительно. Но если даже у тебя нет считывателя, все равно будет интересно подержать в потных ручонках.

— Ага. — Роберт глянул на корневой каталог. Будто стоишь на самой высокой горе. — Так это?…

— Британский музей и библиотека, оцифрованные и помещенные в базу данных Инфомагической коалицией Китая. Данные гаптики и экспонатов в низком разрешении, чтобы все влезло на одну карту. Зато раздел библиотеки в двадцать раз больше, чем засосал Макс Гуэртас здесь в УСД. Если не считать того, чего никогда в библиотеках не было, то здесь практически вся культура человечества до 2000 года. Весь досовременный мир.

Роберт взвесил карту на ладони.

— Вроде оказывается не слишком много.

— Точно сказано! — засмеялся Томми.

Роберт протянул было карточку обратно, но Томми отмахнулся:

— Я же сказал, это подарок. Повесь на стенку как напоминание: это — все, что мы собой представляли. А если хочешь в самом деле ее увидеть, посмотри в сети. Китайцы ее отлично вывесили. И несколько серверов у них по-настоящему умных.

Томми отступил назад и махнул машине, тащившейся следом. Задняя дверца открылась, и Томми жестом пропустил Сю вперед. На какое-то мгновение он стал похож на старую жердь в обществе симпатичной малышки. Образ из прошлого, не имеющий никакого отношения к истине.

— Значит, Гуэртаса из этого бизнеса уничтожения книг выкинули, а китайцы обещают, что следующие этапы будут еще более щадящими, чем в библиотеке Британского музея. Представь себе мягкие розовые ручонки роботов, терпеливо перебирающие все библиотеки и музеи мира. Они станут проверять тщательно, сканируя аннотации — и давая целым новым поколениям университетских крыс вроде Зульфи Шарифа темы для новых диссертаций. — Он махнул Роберту рукой: — Хей-хо!

Домой в «Конец радуг» Сю Сянь добралась почти к полуночи. Лена еще не ложилась. Она сидела в кухне, готовила какую-то еду. Из-за остеопороза она так наклонялась вперед, что лицо было всего в дюймах от стола. Это производило странное впечатление, но кресло и расположение мебели в кухне давали ей достаточно свободы маневра.

Сю робко вошла, чувствуя себя очень неловко.

— Прости, Лена, что я от тебя отрезалась…

Лена быстро развернулась и посмотрела на нее в упор. Ее лицо перекосило улыбкой:

— Да ладно, ерунда. Вам, молодым, нужно уединение. Она махнула Сю рукой, приглашая сесть и поесть чего-нибудь.

— Ну, Томми на самом деле не так уж молод… — Сю почувствовала, что вот-вот покраснеет. — Не в физическом смысле. В том, что он хочет угнаться за прогрессом, но не может усвоить все, что существенно.

Лена пожала плечами:

— У Томми ум лучше, чем у многих. — Она схватила с тарелки сандвич и откусила добрый кусок.

— Ты думаешь, к нему вернется прежняя острота?

— Может быть. Наука не стоит на месте. И если даже она не поможет в случае Паркера, мы его можем подтолкнуть в нужную сторону. Тут серьезная проблема в том, что жизнь была для него в молодости слишком легка. И он слишком раздражителен, чтобы браться за что-нибудь, для него по-настоящему трудное. — Она ткнула рукой в сторону Сю: — Ешь давай.

Сю кивнула и потянулась за сандвичем. Эта тема всплывала не впервые. Если честно, именно такие обсуждения и оживили некоего доктора наук по имени С. Сянь. Но, быть может, она лучше Томми ориентировалась в этой жизни. Ее главная проблема в ближайшем будущем — избежать «предложения работы» от правительства.

Сю впилась зубами в сандвич. Арахисовое масло с вареньем. Но, в общем, неплохо.

— У тебя был шанс проделать то, что ты задумала, когда вокруг столько народу, сегодня?

— В смысле, сыграть в психиатра? Да, я просмотрела журнал твоей «Эпифании», запостила несколько анонимных консультаций. Совет, который мы дали Карлосу Ривере, был хорош. У него еще остались текущие проблемы, но это жизнь. А Хуан — мы сделали что могли. По крайней мере на данный момент.

Сю улыбнулась с набитым ртом. Она не сразу поняла когда-то, насколько Лена гениальна. В конце концов, психиатрия — специальность довольно расплывчатая. Сама Лена говорила, что Мири любит видеть бабушку в виде лесной волшебницы. Она говорила, что знает это, хотя девочка никогда ничего не говорила вслух. Теперь Сю поняла, что Лена действительно такая, как ее изображает Мири — по крайней мере в переносном смысле. Я никогда не понимала людей, но Лена смотрит моими глазами и шепчет мне в ухо, и я начинаю понимать.

Впрочем, еще оставались загадки.

— Я не понимаю, почему твоя внучка отталкивает Хуана. Конечно, они оба не помнят, что на самом деле случилось в Пильчнер-Холле, но мы знаем, что они вот-вот подружились бы. Если бы нам только добыть журналы Мири…

Журналы все еще удерживало правительство. Лена начала издалека:

— Ты знаешь, что Элис выписали из больницы?

— Да. Я слышала от тебя сам факт, без подробностей.

— Подробностей не будет. «Элис сильно болела, сейчас ей лучше». На самом деле я давно знала, что Элис играет в кости на собственную душу. На сей раз она чуть не проиграла, и это как-то связано с блестящим провалом моего бывшего в УСД. Я думаю, Элис поправится, и это поможет Хуану вернуть расположение Мири. — Лена выпрямилась в кресле — точнее, дала креслу наклониться по-другому: сама по себе Лена не могла бы выпрямиться по-настоящему. — Мы уже об этом говорили. Мири бывает упряма как осел. Это она унаследовала от того паразита, через поколение — Бобу не досталось. И сейчас ее упрямство защелкнулось на глубокое чувство вины: подсознательно Мири понимает, что это они с Хуаном вмешались и довели Элис до такого ужасного состояния.

— Как-то не слишком по-научному звучит, Лена.

— Я избавила тебя от технических подробностей. Сю кивнула:

— Ты дала результаты. В Фэрмонте теперь многие считают, что я гений в области межличностных отношений. Это я-то!

Лена протянула руку через стол — на несколько дюймов, насколько позволяли искривленные кости. Сю эту руку нежно приняла.

— А хорошая мы команда, правда? — спросила Лена. — Да.

Не только потому, что Лена умеет обращаться с людьми. Не только потому, что они спасли Томми и его друзей. А еще те темные первые дни в Фэрмонте, когда Сю точно знала, что никогда не вернется — и Лена тоже не была радужно-беспечна. Вместе они выбрались на свет из темноты. Сю смотрела на старую даму — на десять лет моложе нее. Вместе мы с Леной — нечто замечательное. А порознь?…

— Лена, я когда-нибудь научусь видеть людей насквозь, как ты?

Лена пожала плечами и едва заметно улыбнулась:

— Ну, не знаю.

Сю склонила голову набок, вспоминая мелкие инциденты за последние месяцы. Лена Гу почти никогда не врала в открытую. Она будто понимала, что это снизит к ней доверие. Но умела обмануть даже в ответ на прямой вопрос.

— Ты знаешь, Лена, когда ты говоришь «ну, не знаю», — и пожимаешь плечами, то на самом деле думаешь: «ни за миллион лет».

Лена широко раскрыла глаза и стиснула пальцы Сю.

— Хм, смотри ты, попала. Может, в этом случае получится быстрее, чем за миллион лет.

— Это хорошо. Потому что я тебе вот что хочу сказать, Лена… я думаю, Роберт уже не тот сукин сын, которого ты знала. Он изменился всерьез.

Лена отодвинула руку.

— Беру свои слова обратно. В твоем случае и миллиона лет недостаточно.

Сю потянулась к ней, но рука Лены уже лежала на коленях. Ладно, не важно. Все равно есть вещи, которые надо сказать.

— Вначале Роберт был груб, но посмотри, как он помог Хуану. У меня есть теория. — Она сыпала цитатами из «Нейчур», это была не ее теория. — У Роберта было… это эквивалент масштабной травмы, то, что восстанавливает мировоззрение личности.

— Ты слишком много читаешь научпопа, Сю. Оставь это нам, профессионалам.

— Как будто его полностью переменили. У него сохранились воспоминания, но физически он просто молодой человек. И у него есть второй шанс — шанс начать сначала. Неужто ты не видишь, Лена?

При этих словах Лена вздрогнула и сгорбилась еще сильнее. Она долго молчала, глядя на свое искривленное тело, тихо покачивая головой. Наконец она встретилась взглядом с Сю, и что-то похожее на слезу блеснуло в ее глазах.

— Тебе, моя девочка, еще многому придется учиться. — С этими словами Лена отъехала от стола; ее кресло очень ловко приподнялось и повернуло. — Боюсь, на сегодня я уже все. — И она покатила в спальню.

Сю занялась посудой. Обычно Лена настаивала, чтобы работу на кухне оставляли за ней.

— Это то, что я могу сама сделать руками, — говорила она иногда.

А сегодня не сказала. И разбирайся я в людях получше, подумала Сю, я, может быть, поняла бы почему.