Через несколько мгновений все трое были на улице, подальше от зевак. Ноги Вили снова касались поверхности земли; он более или менее добровольно шел между Росасом и Джереми.
Впервые за многие годы, впервые с тех пор, как Вили потерял дядю Слая, он плакал. Парень закрыл лицо руками, стараясь отгородиться от всего остального мира. Большего унижения просто не могло быть.
— Давай проведем его мимо автобусов, Джереми. Небольшая прогулка ему полезна.
— Ты действительно здорово играл, Вили, — произнес Джереми. — Я же тебе говорил, что Ричардсон входит в категорию экспертов. Ты был очень близок к тому, чтобы его победить.
Казалось, Вили ничего не слышит.
— Я сделал этого джонкского ублюдка. Я его сделал! Но он закурил и вывел меня из равновесия.
Они прошли метров тридцать, и Вили постепенно успокоился. А потом сообразил, что никто не ответил ничего утешительного на его вспышку. Парень убрал от лица руки и сердито спросил Джереми:
— Ты так не считаешь?
Джереми был в замешательстве: справедливость боролась в его душе с дружбой.
— Ричардсон, конечно, славится тем, что он страшный болтун, тут ты прав. Он со всеми так себя ведет — похоже, считает такое поведение частью соревнований. Ты заметил, что его болтовня совсем не мешала ему самому? Начав болтать, он дает соответствующий знак своей программе, так что в любой момент может вернуться в нужное ему состояние мыслительного процесса. Ричардсон никогда не теряет способности мыслить и ничего не пропускает.
— Я должен был победить.
Вили не собирался позволить Джереми ускользнуть от вопроса.
— Ну… Вили, послушай. Ты самый лучший из всех игроков, которые не пользуются никакой помощью. Ты продержался гораздо дольше всех. Но будь же честен сам с собой: разве ты не почувствовал, играя с Ричардсоном, что он отличается от остальных? Я не имею в виду его болтовню. Разве он не был более изощренным, чем твои предыдущие соперники.., более опасным?
Вили внезапно вспомнил, что эксперт входил в группу чемпионов. Он начал понимать, что имел в виду Джереми.
— Значит, ты и вправду считаешь, что подсоединение машины к датчикам на голове игрока имеет принципиальное значение?
Джереми кивнул. Это, конечно же, всего лишь расширение памяти и подсказки вариантов игры, но раз благодаря этому Роберто Ричардсон превратился в гения, тогда что было бы, если… Вили вспомнил, как улыбнулся Пол, когда он высказал свое критическое мнение по поводу механических помощников. Вспомнил, сколько часов сам Пол провел, пользуясь услугами процессора.
— Ты можешь показать мне, как пользуются этими штуками, Джереми? Не только для шахмат?
— Конечно. Только потребуется некоторое время. Мы должны подогнать программу так, чтобы она подходила пользователю, а кроме того, нужно научиться расшифровывать мозговые сигналы. Если ты примешь участие в турнире на будущий год, ты сможешь победить кого угодно — животное, овощ или даже минерал.
Джереми весело рассмеялся.
— Ладно, — неожиданно сказал Росас, — теперь мы можем поговорить.
Вили поднял голову. Они уже давно прошли площадь, где стояли автомобили, повозки и автобусы, и теперь шли по пыльной дороге, уходящей на север. Отель пропал из виду, и Вили словно проснулся — вспомнил, что и турнир, и его ссора с Ричардсоном были всего лишь прикрытием.
— Прекрасно сработано, Вили. Нам именно это и требовалось, все произошло как раз вовремя.
День кончался, и прячущееся в дымке солнце повисло над горизонтом. Наступали оранжевые сумерки, а на берегу, словно причудливая, безмолвная армия, готовящаяся к нападению, собирался сырой морской туман.
— Я не притворялся. Вили вытер рукой лицо.
— Тем не менее все получилось как нельзя лучше. Я думаю, никто не удивится, если ты не появишься до утра.
— Отлично.
Дорога начала спускаться вниз, здесь росли только какие-то кусты с пахучими, крошечными, розовыми цветами. Растения цеплялись корнями за жесткую, неподатливую землю у полуразрушенных стен и огромных каменных глыб, которые, вероятно, когда-то были фундаментами домов.
Туман двинул свои войска на побережье — растрепанный и клочковатый, совсем не такой, как тот, к которому Вили привык в горах. Здесь туман скорее напоминал большие облака, спустившиеся с неба прямо на землю. И все же порой сквозь дымку еще пробивались солнечные лучи, так что Вили и его спутники видели скалы, постепенно становившиеся золотыми.
Когда путники добрались до пляжа, солнце спряталось за густыми облаками у горизонта, превратившись в длинную оранжевую ленту. Постепенно цвета стали не такими яркими, а туман плотным покрывалом окутал окрестности. Только свет одинокой звезды проникал сквозь клубящуюся завесу.
Дорога сузилась. По ее обочине со стороны океана росли эвкалипты, их ветки тихонько скрипели на ветру. Вили и его спутники прошли мимо знака, который сообщал, что шоссе государственного значения — эта грязная дорога
— проходит сейчас через Вииьяс-Скрипс. За деревьями Вили заметил ровные ряды вертикальных кольев. Ему показалось, что какие-то изысканно причудливые сказочные существа устроились на этих кольях, чтобы следить за проходящими мимо путниками. Виноградники…
Росас повел Вили и Джереми вверх по дороге, но туман все усиливался и будто старался от них не отставать. Даже отсюда, с расстояния шестидесяти метров от берега моря, был слышен шум прибоя.
— Мне кажется, мы тут совсем одни, — тихо сказал Джереми, — Естественно, если бы не туман, нас было бы видно точно так же, как Ванденбергский Купол.
— Именно по этой причине мы и решили, что сегодня самая подходящая ночь для нашего дела.
Они прошли мимо одиноко стоящего фургона, который наверняка использовался для того, чтобы перевозить виноград с полей на винодельню. Тропинка, уходящая налево, стала шире и превратилась в настоящую дорогу. Вили и его спутники вскоре увидели подвешенный в воздухе оранжевый шар — масляный фонарь у входа в большое кирпичное здание. Вывеска — вероятно, яркая и привлекательная днем — сообщала по-испански и по-английски, что они находятся у входа в главную винодельню Виньяс-Скрипе и что джентльмены и дамы могут записаться на экскурсию в любое время дня. У входа в здание стояли только пустые тележки для перевозки вина.
Все трое робко подошли ко входу в здание. Росас постучал в дверь, которую тут же открыла белая женщина лет тридцати. Они вошли было внутрь, но женщина сказала:
— Мы проводим экскурсии только днем, господа. Тон фразы подчеркивал, что они не относятся даже к мелким аристократам. Вили удивился, что она вообще открыла им дверь.
Майк ответил, что они покинули турнир в Ла-Джолле, когда еще был день, не подумав о том, что дорога может оказаться такой долгой.
— Мы приехали из Санта-Инес главным образом за тем, чтобы посмотреть на вашу знаменитую винодельню и другое оборудование…
— Из Санта-Инес… — задумчиво повторила женщина слова Росаса. При свете она показалась Вили гораздо моложе, чем вначале, но не такой хорошенькой, как Делла Лу. Вили перевел взгляд на плакаты, украшавшие стены прихожей. На них были изображены разные стадии выращивания винограда и производства вина. — Я должна поговорить с моим начальником. Может быть, он еще не спит и тогда вас примет.
Они остались в прихожей втроем. Росас кивнул Джереми и Вили. Так, значит, это и есть та секретная лаборатория, о которой говорил Пол. Вили подозревал, что лаборатория окажется где-то здесь, с того момента, как автобусы остановились в Ла-Джолле. Эта часть страны была такой пустынной, что выбирать место особенно не приходилось.
Наконец в дверях появился человек.
— Мистер Росас? — спросил он по-английски. — Пожалуйста, проходите сюда.
Джереми и Вили переглянулись. Мистер Росас?.. Судя по всему, они прошли проверку.
Сразу за дверью начиналась широкая лестница. В свете ручного фонарика Вили разглядел, что ступени выбиты в самой на стоящей скале. Именно об этих пещерах подробно рассказывали проспекты виноделов. Наконец лестница закончилась, и они пересекли огромную комнату, заполненную громадными деревянными бочками. В комнате стоял сильный дрожжевой запах. Впрочем, этот запах не показался Вили неприятным. Трое молодых рабочих кивнули им, но никто не произнес ни слова. Человек, встретивший Вили и его спутников, зашел за одну из бочек, крышка деревянного цилиндра легко открылась, и все увидели узкую винтовую лестницу. Джереми с трудом на ней поместился.
— Простите за неудобства, — сказал их проводник. — Лестница сбрасывается вниз, и тогда даже при самом тщательном обыске обнаружить вход в лабораторию невозможно. — Он нажал кнопку на стене, и шахта осветилась зеленым сиянием. Джереми вскрикнул от изумления. — Мы изготовили биосвет, — пояснил биолог. — Здесь используется углекислый газ, который мы выдыхаем. Представляете, какую революцию мы совершили бы в системе внутреннего освещения помещений, если бы нам позволили продавать это изобретение?
Спускаясь по лестнице, он продолжал рассказывать о безвредных бионаучных изобретениях, которые заметно изменили бы жизнь в современном мире, если бы только эти изыскания не были запрещены Законом.
У основания лестницы начиналась другая пещера, заполненная ярко-зеленым сиянием. Здесь было достаточно светло, чтобы читать по крайней мере там, где света было больше — над столами и инструментальными панелями. При таком освещении люди казались покойниками. Здесь царила тишина, даже шум океанского прибоя не проникал сквозь толщу скалы. В комнате никого не было.
Они подошли к столу, покрытому изношенной простыней. Биолог показал на стол и бросил взгляд на Вили.
— Это тебя мы должны вылечить?
— Да, — сказал Росас, когда Вили только пожал плечами.
— Ну хорошо, садись сюда, и я тебя посмотрю. Вили с опаской сделал то, что ему велели. В помещении не пахло никакими антисептиками, и он не заметил ни шприцев, ни иголок. Он думал, что ему сейчас предложат раздеться, однако ничего подобного не произошло. Человек, стоящий рядом со столом, не был похож ни на «врачей», следивших за здоровьем рабов в трудовых отрядах, ни на доктора-добряка, который этой зимой смотрел на него с экрана головизора.
— Сначала надо проверить, есть ли у тебя какие-нибудь серьезные отклонения от нормы… Где стетоскоп…
Он начал шарить в старом металлическом шкафу.
— У вас что, нет никаких помощников? Росас нахмурился.
— Господи, конечно, нет. — Биолог продолжал свои поиски. — В данный момент нас здесь только пять человек. До Войны в Ла-Джолле было много ученых, занимавшихся биоисследованиями. Сначала мы планировали организовать для видимости фармацевтическую лабораторию — Мирная Власть, как известно, не запрещала эту науку. Однако мы посчитали, что это все равно слишком опасно. Любой, кто занимается лекарствами, естественно, рано или поздно попадает под подозрение.
Поэтому мы создали «Виноградники Скрипе» — почти идеальное прикрытие. Мы имеем возможность открыто отгружать и получать биоактивное сырье. А кое-какие из наших экспериментов можем проводить прямо на полях. Кроме того, у нас отличное местоположение. Мы находимся всего в пяти километрах от старого шоссе номер пять. К тому же пещеры, расположенные вдоль побережья, использовались контрабандистами еще до Войны, до того, как Соединенные Штаты… Ага, вот он!
Биолог извлек на свет пластиковый цилиндр. Потом подошел к другому шкафу и вынул оттуда металлическое кольцо диаметром около полутора метров. Когда он прикрепил его к основанию цилиндра. Вили услышал щелчок. Все это выглядело довольно глупо и напоминало сачок для ловли насекомых, на который забыли прицепить сетку.
— Во всяком случае, — продолжал биолог, подходя к Вили, — проблема заключается в том, что мы в состоянии поддерживать всего несколько «техников-виноградарей». Это позор. Нам еще нужно так много всего узнать. Мы можем принести миру так много пользы. — Не сводя глаз с дисплея, установленного возле стола, он надел петлю на стол так, что тело Вили оказалось внутри нее.
— Нисколько не сомневаюсь, — кивнул Росас. — Будет так же, как и с Эпиде…
Он замолчал, потому что экран дисплея неожиданно ожил. Цвета были яркими, словно обладали собственной жизнью. Они резко контрастировали с мертвенно-зеленым светом лаборатории. На какое-то мгновение на дисплее появились простенькие абстрактные рисунки, но тут Вили заметил, что они асимметричны и к тому же еще и перемещаются. Когда биолог передвинул металлическую петлю к груди Вили, эллиптическая форма заметно уменьшилась, но стоило прибору приблизиться к голове мальчика, как картинка снова разрослась. Вили приподнялся на локтях, чтобы получше рассмотреть изображение на дисплее.
— Ложитесь! Нет необходимости лежать неподвижно, однако мне нужно выбрать подходящий угол обзора.
Вили лег на спину. У него возникло такое ощущение, что над ним надругались. Они смотрели на его внутренности, находящиеся в плоскости кольца!
Биолог снова передвинул прибор к груди Вили, наблюдая за работой сердца — тук-тук-тук. Затем он что-то сделал со своими приборами, и изображение на экране стало увеличиваться, пока сердце не заполнило его целиком. Было видно, как циркулирует кровь. Засветился второй дисплей, стоявший рядом с первым, и на нем появились непонятные цифры. Биолог продолжал свои измерения еще минут пятнадцать, внимательно изучая тело Вили. Наконец, он убрал петлю и занялся цифрами на дисплее.
— Ладно, концерт окончен. Не надо даже делать генопсию, малыш. Такую болезнь, как у тебя, мы уже лечили раньше. — Он посмотрел на Росаса, решив наконец как-то отреагировать на его враждебность. — Вас не устраивает наша цена, мистер Росас?
Помощник шерифа открыл было рот, чтобы ответить, но биолог замахал руками, не дав ему говорить.
— Цена, несомненно, высокая. Мы нуждаемся в самом современном электронном оборудовании. Вам, Мастеровым, Власть разрешала процветать все последние пятьдесят лет. Насколько мне известно, ваша технология существенно лучше, чем у Мирной Власти. С другой стороны, мы, биоисследователи, которых, кстати, совсем немного, живем в постоянном страхе и вынуждены прятаться, чтобы продолжать свою работу. А поскольку Власть сумела убедить вас, что мы самые настоящие чудовища, многие Мастеровые категорически отказываются продавать нам свою продукцию.
Тем не менее за прошедшие пятьдесят лет, мистер Росас, нам удалось совершить немало настоящих чудес. Если бы у нас была ваша свобода, мы могли бы сделать еще больше. И Земля сейчас была бы раем.
— Или кладбищем, — пробормотал Росас.
Биолог кивнул. Казалось, его почти не задели слова Росаса.
— Вы говорите это, даже когда нуждаетесь в нас. Эпидемии обманули вас так же, как и Мирную Власть. Если бы не те необъяснимые вспышки болезней, все могло бы быть иначе. На самом деле, если бы нам предоставили свободу действий, люди совсем не страдали бы от болезней, подобных той, что поразила этого мальчика.
— Каким образом вам удалось бы с ними справиться? — спросил Вили.
— При помощи другой эпидемии, — спокойно ответил биолог, напомнив Вили «безумных ученых» из старых телевизионных фильмов, которые смотрели Ирма и Билл, Говорить о новой эпидемии, когда прошлые принесли человечеству столько горя!.. — Да, именно так. Видишь ли, твое заболевание вызвано нарушением генетического кода родителей. Самым элегантным решением было бы создать вирус и напустить его на все население Земли, чтобы он внес исправления в генотип, вызывающий эту болезнь.
В голосе биолога звучал восторг исследователя. Вили не знал, что и думать об этом человеке, у которого явно благие намерения, но который был гораздо опаснее, чем Мирная Власть и все аристократы, вместе взятые. Биолог вздохнул и повернулся к дисплеям.
— Да-да, мне кажется, мы сейчас еще безумнее, чем раньше, возможно, мы стали более безответственными. В конце концов мы ведь посвятили этому всю свою жизнь, в то время как вы можете жить открыто, не опасаясь, что Власть… Ладно, существуют и другие способы, позволяющие излечить твою болезнь, они нам известны вот уже несколько десятилетий. — Он взглянул на Росаса. — Более безопасные способы.
Биолог подошел к шкафчику и посмотрел на дисплей, установленный возле дверцы.
— Похоже, у нас как раз есть достаточно нужного препарата. — Взяв самую обычную на вид стеклянную бутылочку, он наполнил ее и вернулся к Вили. — Не волнуйся, тут нет ничего заразного. Это все лишь паразит — я бы назвал его симбионтом. — Ученый коротко рассмеялся. — На самом деле это что-то вроде дрожжей. Если ты будешь принимать пять таблеток в день, пока бутылочка не опустеет, в твоем организме образуются стабильные антитела. Ты заметишь улучшение уже через десять дней.
Он вложил баночку в руку изумленного Вили, Всего лишь «возьми вот это, и все твои проблемы будут решены»… А где же боль, страдания, жертвы? Только во сне спасение приходит так легко.
Казалось, на Росаса все это не произвело никакого впечатления.
— Отлично. «Красная стрела» и остальные заплатят вам, как и было обещано: компьютеры и программное обеспечение в соответствии с вашими заявками в течение трех лет.
Он произнес эти слова с трудом, и Вили понял, как неохотно Мигель Росас согласился сопровождать его в этом путешествии — и с какой серьезностью Мастеровые относились к желаниям Пола Нейсмита.
Биолог кивнул. Впервые за все время разговора его смутила враждебность Росаса, словно только сейчас он понял, что совершенная сделка не повлечет за собой ни благодарности, ни дружбы.
Вили соскочил со стола, и они направились к лестнице. Но тут неожиданно заговорил Джереми:
— Сэр, вы сказали, что на Земле мог бы быть рай? — Голос юноши звучал немного вызывающе, немного испуганно, но в нем было любопытство. В конце концов именно Джереми бросил Власти вызов, создав свои самодвижущиеся тракторы. Именно Джереми постоянно говорил о том, что наука переделает мир. — Вы сказали — рай. А на что вы способны, кроме того, что лечите некоторые болезни?
Биолог, казалось, понял, что в вопросе нет насмешки. Он остановился под светящимся пятном на потолке и жестом предложил Джереми Сергеевичу подойти поближе.
— Лечение болезней — лишь одна из многих вещей, которые мы можем делать, сынок. А вот и еще… Как ты думаешь, сколько мне лет? Как ты думаешь, сколько лет всем остальным в нашей винодельне?
Не обращая внимания на зеленоватый свет, придававший людям нездоровый вид, Вили попытался угадать. Кожа биолога была гладкой и эластичной, с небольшими морщинками возле глаз, волосы казались здоровыми и густыми. Сначала Вили подумал, что этому человеку лет сорок. Теперь он начал испытывать сомнения.
А остальные? Примерно того же возраста. Однако в любой обычной группе взрослых средний возраст больше пятидесяти. Неожиданно Вили вспомнил, что, когда биолог говорил о Войне, его слова звучали так, словно он был свидетелем тех событий. «Мы» решили это, «мы» сделали то…
Он был взрослым человеком во время Войны. Он был ровесником Нейсмита и Каладзе!
Джереми от изумления открыл рот, а потом робко кивнул, получив ответ на свой вопрос. Ученый улыбнулся ему и сказал:
— Теперь ты понимаешь. Мистер Росас говорит о риске… Риск, возможно, действительно велик. Но ведь и выгоды не менее велики.
Биолог повернулся и подошел к двери, ведущей на лестницу… Которая неожиданно распахнулась. На пороге стоял один из рабочих из комнаты с бочками.
— Хуан, — быстро проговорил он, — они начали производить глубокое зондирование. Повсюду вертолеты. И прожектора.