— И он спалил твои деньги на бензин?

— Спалил.

— Зажигалкой?

— Да. Прямо у меня на глазах.

— И вы так и не сыграли ни одной партии? И ты его не побила и не выиграла ни одной фишки?

— Нет. Дело до карт даже не дошло. Мне так и не представилась возможность закурить мою сигару.

Джо начинает смеяться. Уж не знаю, что его больше рассмешило — попытка представить меня с окурком сигары в зубах или то, что я провела битых два часа в сырой квартире для бедных, наблюдая за тем, как толстый психопат-агорафоб сжигает мои деньги.

— Ну и как он воспринял твое покерное выражение лица? Как по его мнению, соответствует оно серьезности событий?

— Он подумал, что мне нехорошо. Что у меня запор. Что мне нужно есть побольше грубой пищи.

Это вызывает у Джо новый приступ смеха. Он готов отправиться на кухню и приготовить мне большую миску изюма с отрубями.

— Спасибочки, — говорю я, — сейчас у меня все в порядке. На дорожку он угостил меня своей «Кишкочисткой».

— «Кишкочисткой»?

— Да. Это самый острый соус чили на свете. Своего рода испытание.

— Ну и как? — Джо глядит на мои вспухшие губы.

— Ты знаешь, не так уж и плохо.

— Серьезно?

— Абсолютно. Очень острый, но мне доводилось пробовать вещи и похуже.

— И эта отрава не обожгла тебе рот? И губы у тебя не распухли, будто ты закачала в них три фунта коллагена?

— Нет. — Я провожу языком по пузырям во рту. — Вовсе нет. А губы у меня всегда такие.

— Давай смажем их вазелином.

— Не помешает.

Джо ухмыляется и скрывается в ванной.

* * *

Должна сказать, Джо воспринял мой первый урок искусства игры в покер значительно легче, чем я ожидала. Не сравнить с нашим разговором на эту тему в машине. Наверное, решил, что я уже сыта по горло. Особенно после того, как Большой Луи сжег мою наличность. Если это так, то Джо в корне ошибается. Сжигание денег только привлекло меня еще больше.

Как ни странно, на меня произвела большое впечатление особая методика преподавания, изобретенная Луи. Мы только начали, но я уже сейчас могу сказать, что он — страстный игрок. Взять хотя бы забытую грязную тарелку. И это чувствовалось по его размеренной речи, по четким, ясным и решительным словам, заставившим меня не замечать его физического состояния. Это был уже не толстый полукалека, из бочкообразной груди которого рвется сипящее дыхание, это был энтузиаст, знаток вопроса, мастер с тридцатилетним стажем, незаурядный оратор. Интересно, каков он как игрок? И сколько денег прошло через его руки за все эти годы?

Некоторое время я сопоставляю известные мне скудные факты из жизни Большого Луи с полузабытыми рассказами папы. Лежа на диване, я курю сигару и стараюсь представить мир, в котором жил некогда мой учитель. Вот он студент колледжа, распростертый на больничной койке. Мускулы ссохлись, словно не снятые по осени фрукты, молодость кончилась внезапно, будто по мановению волшебной палочки. Я вижу, как он стонет, и ругается, и швыряет в медсестру всем что под руку подвернется.

Проходят годы, и вот он за покерным столом, освещенным неоновым светом; в руках целая стопка фишек. Он давным-давно не грел свои косточки на солнышке, но разум в искалеченном теле заострился, как бритва. Он участвует в Мировой серии в Лас-Вегасе, самом престижном покерном турнире на свете, и пробивается в финал, укладывая своих противников одного за другим. У его ног дремлет такса — ее усы воинственно топорщатся, — и всякий раз, когда очередной противник вылетает, Большой Луи нагибается и гладит собаку по щетинистой спине.

Игра начинается рано, но к двум ночи остается только один противник. Персонал казино высыпает призовые деньги прямо на зеленое сукно — они всегда так делают, когда за столом остаются только двое игроков, — и выигрыш вдруг обретает реальные очертания. Это уже не фишки, это настоящие деньги. Прямо перед игроками лежит миллион во всей своей красе.

Большой Луи в игре. Если уж его тело способно выдержать удар взбесившегося «понтиака», то уж разум и подавно в состоянии вынести любые тяготы игры. Его партнер весь покрывается потом, а Большому Луи, напротив, холодно. Интересно, как он умудрился проиграться и все потерять? И забавно, отчего это губы у меня так болят от сигарного дыма?

* * *

— Одри?

— А?

— Не крепковата ли для тебя сигара?

— Кхе, кхе, кхе… а почему ты так считаешь?

— Какая-то ты зеленая.

— Кха-гркха… кха… кха… вот. Нет… кха… кха… все в порядке.

— Принести тебе воды?

Я киваю, выплевываю окурок, открываю рот и шарю рукой вокруг в поисках ингалятора.

— Ответ будем считать положительным.