Зрение возвращается. Я даже могу чуть-чуть повернуть голову. Но того, кто напал на меня, все равно не вижу — только чувствую силу его рук и пальцев. Я не знаю, кто это, пока он не заговаривает со мной.

* * *

— Мы ведь не будем кричать, правда? Если я тебя отпущу, обещаешь вести себя тихо?

Я пытаюсь кивнуть. Анималист ослабляет объятия — осторожно, потихонечку — и делает шаг назад.

В крови у меня бушует адреналин, сердце колотится о ребра, но мне как-то удается взять себя в руки и сосредоточиться. Чего он хочет? Преподать мне урок? Вернуть проигранные деньги? Это первое, что приходит в голову. Но я инстинктивно чувствую: прежде всего он хочет разобраться. Как я его раскусила? — вот что его мучает.

— Хитрожопая, да? — В словах Анималиста злоба и горечь. — Самая умная, да?

— Вовсе нет. — Я не знаю, как мне его успокоить. — С чего ты взял?

— Унизить меня решила? Дураком выставить?

— Ничего подобного. Я просто хотела вернуть свои деньги.

Слово «деньги» злит его еще больше, и он делает резкое движение в мою сторону, будто для удара.

— Только попробуй! — Я выбрасываю вперед руку с растопыренными пальцами. — Ты слышал? Двинься только.

Анималист отшатывается — не ожидал. Пока он не опомнился, я выхватываю из сумочки баллончик и направляю в его сторону:

— Видишь? Это перцовый концентрат. Еще шаг в мою сторону — и ослепнешь. Понял, нет?

Анималист поводит плечами.

— Ты понял?

— Ну все, все. — Анималист поднимает руки вверх. — Я стою смирно.

Он не сразу приходит в себя — вздыхает, потирает лоб, закуривает. Я глаз с него не спускаю. Крепко зажав в руке баллончик, прикидываю, за какое время смогу добежать до машины.

— Ну так что? — цедит сквозь зубы Анималист. — Говори давай. Что это было? Что меня выдало?

Так я тебе и сказала. Недостаточно ловкие пальцы, неумение сохранять спокойный вид при сдаче — ни к чему тебе такие подробности.

— Просто повезло. Я угадала карту.

Анималист не верит. В руке у него темные очки, и он сжимает их с такой силой, что очки разлетаются на две половинки. Теперь Анималист желает знать, кто это меня научил трюкам, уж очень здорово у меня получается. Много будешь знать, скоро состаришься. Скажи-ка мне лучше вот что:

— Он был в курсе, да?

— Кто?

— Луи. Я ему сказала, что ты трюкач.

Анималист заходится от смеха. Ржет, как конь.

Это он надо мной потешается.

— Какой благородный поступок. Особенно если учесть, что это он обучил меня приемам.

У меня перехватывает дыхание.

— Он тебя обучил? Да ты что!

— Мы с ним занимаемся уже два года. Каждую неделю. У него ведь большой опыт, разве он тебе не говорил? Он бывший карточный шулер.

— Я тебе не верю.

— Не ври — Анималист топчет окурок. — Ведь все сходится, правда? Из-за своего ремесла Луи потерял все свои деньги, из-за своего ремесла он вынужден жить как последняя собака. Его поймали на шулерстве в частной игре с высокими ставками. Где-то там у них в пустыне. Ему ввалили как следует и отняли все денежки до цента. Он вынужден был бежать из Штатов, иначе его бы просто убили. Когда прошел слух, чуть ли не у каждого игрока в Неваде нашлось что ему предъявить.

Я закрываю глаза. Не может быть. Отказываюсь верить.

— А что, он тебе разве не рассказывал? Наверное, плел, какой он великий игрок? Как он играл в Мировой серии, в высшей лиге и обыграл Стью Унгара и Джонни Чена?

Я качаю головой и никак не могу остановиться.

— Ведь так? Ну и брехун. И ты всерьез думала, что он — крупный игрок? А про меня он тебе что сказал? Что готовит ученика к Мировой серии?

Я не отвечаю. Лицо у Анималиста светится радостью.

— Значит, Луи и тебе мозги запудрил. Он всем вешает лапшу на уши. А на самом деле он обыкновенный проходимец. Аферист, ворюга.

Взяв себя в руки, я делаю вид, будто принимаю все за чистую монету.

— А что там с аварией? Правда, что он был чемпионом по баскетболу и его сбила машина?.. И как насчет его жены, которая умерла? Или тоже сказки?

Анималист недоуменно пожимает плечами:

— Это он тебе сказал, что жена умерла? Господи ты боже мой! Жена Луи бросила его, сбежала с его лучшим другом. Этот друг долгие годы трахал ее прямо у Луи под носом. В его собственном доме. Как ты могла купиться? — Анималист ухмыляется. — Доверчивая крошка.

Да уж. Крошка и есть.

— А что со всем остальным? С баскетболом, с несчастным случаем?

— Не знаю. Мне про это ничего не известно. А как самой-то кажется? Он сильно похож на спортсмена? Пусть даже бывшего.

У меня начинает кружиться голова. Анималист видит это. Рывок — и он рядом.

— Ну что? — шипит Анималист, хватаясь за мою сумку. — Думаешь, я позволю тебе уйти с моими деньгами?

Я вырываю у него свой кошелек. Анималист вцепляется мне в руку. Бог с ними, с деньгами, но в кошельке — папина книжечка со спичками, и это придает мне силы. Чисто инстинктивно я прыскаю Анималисту в глаза из баллончика. Это всего лишь минеральная вода «Эвиан», но он-то не знает. В нашей борьбе возникает пауза — Анималист невольно подносит руку к глазам, — и я изо всех сил бью его ногой в пах. Анималист перегибается пополам, а я поворачиваюсь и бегу к машине, прыгая через лужи и кучи мусора.

Я уже открываю дверь, когда до моих ушей долетает чмокающий звук удара. Плоть ударяется о плоть. Плотно сжатый кулак врезается в челюсть.

* * *

— Господи, откуда ты взялся?

— Сверху. Услышал шум у квартиры Жирняги и пошел посмотреть.

Это торговец куревом. Костяшки пальцев у него разбиты в кровь. Его жертва неподвижно лежит на асфальте, словно лопнувший воздушный шарик.

— Он что… мертв?

— Еще чего. Просто прилег отдохнуть. Ты-то как? — интересуется мальчишка. — Помощь нужна?

— Спасибо. Со мной… ох… со мной все в порядке.

Он разжимает кулак. Кровь капает на землю. Я протягиваю ему салфетку.

— Отлично. — Он вытирает руки. — Жирняга-то наш, а? Всю глотку сорвал, пока меня докричался. Я уж испугался, его инфаркт хватил. А из-за двери слышно плохо.

— Что ему было нужно?

— Он дал мне десятку и велел спуститься и присмотреть за тобой. Обычно-то он мне пятерку дает.

— Обычно?

— Ну, всякий раз, когда ты от него выходишь. Он, понимаешь, не любит, когда ты идешь к машине одна-одинешенька, вот и дает мне пятерку. А я следую за тобой. Только сегодня он уж очень за тебя волновался. Целую десятку выписал. Он тебя учит играть в карты? Он и мне обещал. Говорит, из меня выйдет толк.

Я провожу рукой по лицу, глубоко вздыхаю и прошу сигаретку. Затянувшись и смахнув с лица волосы, лезу во внешний карман сумки.

— Хочу дать тебе кое-что, — говорю я. — Чтобы хватило на первоначальный взнос. Удар был что надо!

— Спасибо. — Продавец польщен. — Вот уж пальцы завтра разболятся! Только это все фуфло по сравнению с его челюстью! Из стекла она у него, что ли? Не удивлюсь, если она сломана.

Я вынимаю тугую пачку двадцаток и втискиваю парню в перемазанную ладонь.

— Блин. Сколько здесь?

— Пятьсот.

— Ух ты. Слушай, это все, конечно, замечательно, только здесь… многовато. Ты что, все свои деньги отдаешь?

— Не волнуйся. — Я бросаю окурок на лежащее на земле тело. — Это его деньги, а не мои.