Интересная вещь здешние кибуцы. Нас вначале от ульпана, где мы иврит осваивали, два раза возили.
С колхозом не сравнить, а все-таки колхоз, он и есть колхоз. Живут обеспеченно, ничего не скажешь, промышленное производство наладили, цветов на территории, деревьев всяких насажали. Коммунизм развели, вообще живут, как на острове, как динозавры в парке юрского периода. Меня бы туда силой не загнать, да меня бы никто туда и не взял, они больных и старых не любят. Ну, и бегут оттуда, надо сказать, со страшной силой, и именно молодые. Они натосковались, нахолодались без родителей в круглосуточных яслях, какие у них раньше были, а как подросли да в армию сходили, так и всё, уезжают учиться, и с концами.
Маленькая мышка-официанточка ресторанная, оказывается, как раз из этих, из кибуцных. Кибуц послал ее учиться на компьютерную графику, но она не потянула, отсеялась. Возвращаться не хочет, а кибуц денег больше не выделяет. Явилась ко мне сразу после Ицика, ну, никак не дадут поесть спокойно.
Чуть не час просидела и все мне про себя рассказала, дуреха такая. Не знал, как и отделаться, хотя девочка приятная, скромная, правда, из себя не очень. Сильно горевала, что ресторан закрылся, и все у меня про хозяина спрашивала, он ей за неделю должен. Невдомек ей, что хозяин в холодильнике в Абу-Кабире отдыхает, а может, уже взрезали да и погребли с молитвой. А раз невдомек, это значит, что полиция информацию придерживает, копает потихоньку, хотя в интернет давно просочилось, здесь вообще все всегда просачивается, тайну хранить не умеют.
– Да с какой же стати, – говорю, – ты у меня спрашиваешь? Я твоего хозяина и знать не знаю. Позвони ему да спроси.
– У меня его домашнего телефона нет, и в книге его нет, – говорит. – А я видела, как они с Коби в ваш подъезд заходили, ну, и я зашла и у соседей внизу спросила. Соседи сказали, к вам поднялись, я подумала, может, вы знакомые….
И эта туда же, знакомые! И эта чего-то там видела!
– Соседи сказали, они спрашивали про какие-то тряпки, вот у вас, я вижу, полно всяких тряпочек… Наш ли они, что им нужно?
– Нашли, не нашли, ты, главное, не беспокойся.
– Полиция тоже, – говорит, – обыск делала, всех работников спрашивали, и меня тоже спрашивали.
– Что же они такое искали? – интересуюсь, а у самого творог комом в пищеводе встал. Неужели и она в курсе?
– А я не поняла. Они не сказали, спросили только, может, я видела, может, кто-нибудь что-нибудь прятал, а мне смотреть некогда, поворачиваться надо, а в тот вечер народу было особенно много.
Слава тебе Господи.
– Ну и ладно, – говорю, – полиция сама разберется.
– И Коби найти не могу… – И покраснела вся. – Сотовый его телефон не отвечает, а домашнего я не знаю… И фамилии не знаю… Может, у вас Коби номер есть?
– Это кто же такой, – говорю, – Коби?
– Официант, рыжий такой, со мной вместе работал… Он к вам приходил с хозяином. Хозяин его потом во дворе бил… За что он его бил? Он так кричал, бедный… – И у самой в глазах слезы.
– Вот уж понятия не имею, – говорю. – И номера у меня никакого нет.
Вряд ли у нее с этим Коби было что-либо серьезное, вон, даже фамилии его не знает. Ну, поплачет немного, не мое дело.
Надоела мне эта тягомотина. Знать она ничего не знает, и в полицию ее наверняка больше не потянут, опасности для меня не представляет. Прямо выгнать неудобно, ну, ладно, думаю, сейчас она сама уйдет, и предлагаю:
– На вот, подкрепись, а то ты худенькая какая, – и подаю ей бутерброд, который себе к кофе заготовил.
Она было руку протянула, и отдернула.
– Ой, – говорит, – что это вы, сыр вместе с колбасой.
– А ты что, – говорю, – религиозная?
– Нет, просто я не голодная, спасибо. И вообще мне пора.
И ушла. Тогда только удалось дозавтракать спокойно, но аппетит уже не тот.