Едва продрав глаза в пятницу утром, я сразу понял: что-то не так. Но только через несколько минут смог собрать воедино удручающие события предыдущего вечера. Потом вспомнил, как поцеловал Делию.

Я застонал, легонько стуча головой об стену над кроватью. Одним махом я нарушил основное правило идеальной дружбы. Теперь Делия ненавидит меня, и с этим уже ничего не поделаешь.

Я снова и снова мысленно прокручивал эту сцену. Что побудило меня поцеловать ее? Может быть, снег? Или камин? Я замотал головой. Слишком больно докапываться до причин — да и бессмысленно. Я испортил все дело, ничего уже нельзя поправить.

И как быть с Ребеккой? По существу, я ей изменил. Даже если поцелуи с Делией произошел в момент временного умопомрачения, нельзя отрицать, что это было — независимо от того, узнает об этом Ребекка или нет.

Меня мучил другой вопрос. Если Ребекке об этом все-таки станет известно, будет ли это иметь для нее значение? Конечно, ее гордость будет задета. Но расстроится ли она по-настоящему — или просто разозлится? Она говорила, что позвонит мне из Нью-Йорка, но до сих пор не объявилась. Интересно, встречалась ли она со своим прежним бойфрендом?

Мысль о том, что Ребекка могла целоваться с другим парнем, оказалась странным образом успокаивающей. Раз я не схожу с ума от одной лишь воображаемой картины своей девушки в объятиях какого-то хлыща из Нью-Йорка, то это уменьшает мою вину. Мы с Ребеккой молоды — вполне понятно, что мы делаем ошибки. Так? Так.

Решив эту задачу, я снова переключился с Ребекки на Делию. Но не успел найти себе подходящих оправданий. Ко мне постучала мама.

— Кейн? Ты уже проснулся? — позвала она, с треском открывая дверь.

— К сожалению, да.

Я перевернулся на живот, надеясь, что она поймет намек и удалится.

— Делия внизу, дорогой.

— Делия? — я быстро сел и отшвырнул одеяло на целый фут от кровати. — Подожди две минуты, а потом пускай ее ко мне.

Я заметался по комнате, пытаясь одновременно натянуть джинсы и причесаться. Дверь отворилась в тот момент, когда я застегивал рубашку, и Делия просунула голову внутрь.

— Могу ли я попросить уделить бывшему лучшему другу минуту твоего драгоценного времени? — спросила она.

Неприятное чувство, которое я испытал, пробудившись, тут же улетучилось. Похоже, все будет хорошо.

— Только в том случае, если ты исключишь из своего вопроса слово «бывший», — ответил я, широко распахивая дверь.

— Я принесла предложение о мире, — сказала Делия, ступая в комнату.

Она протянула мне коробочку с печеньем и плюхнулась в старый шезлонг, который я держу у себя в комнате.

— Знаешь, Дэл, я проснулся сегодня утром с единственной мыслью: французский хворост. А тут как раз и ты.

— Я неплохо знаю тебя, Парсон, — она свесила ноги через подлокотники кресла и положила подбородок на руки. — А я почти не спала всю ночь.

— Я тоже. У меня было такое ощущение, что все рушится.

Я достал печенинку и передал коробочку Делим.

Она взяла французский хворост и откусила сразу половину.

— Мы не можем допустить, чтобы из-за этого наша дружба поломалась. Мы оба приняли это слишком близко к сердцу.

— Совершенно согласен, — сказал я.

При свете дня происшествие не казалось таким уж важным. Ну, поцеловались. Один поцелуй вряд ли означает конец света. Как ни крути, мы — полные жизни американские тинейджеры. А подростки все время целуются. Мы же никого не убили и не сделали еще что-нибудь в этом роде.

С минуту Делия жевала в задумчивости.

— Я имею в виду, если бы нам действительно понравилось целоваться, вот тогда могла бы быть проблема.

Я кивнул, хотя и не мог взять в толк, к чему она клонит. А у нее в мозгу явно зародилась какая-то теория. Я всегда это чувствую.

— Но если к этому подойти рационально, то понимаешь, что наш поцелуй — это все-таки хорошая вещь. — Она сделала паузу, ожидая моей реакции. Но я промолчал, и она продолжила: — Вот мы, два друга противоположного пола. Это естественно, что в нас пробудилось некое… хм… любопытство друг к другу.

— Любопытство, — повторил я, просто давая понять, что слушаю.

— Да. И теперь, когда с нашим поцелуем получилось все не так, мы можем спокойно позволить всей этой истории кануть в прошлое и забыть о ней. Мы знаем, что никогда больше не захотим поцеловаться, и не станем. И делу конец.

Я был немного разочарован тем, что она так легко отвергла мой поцелуй. Для меня этот опыт оказался сродни полету в космос. Я словно прицепился к потерявшему управление космическому кораблю. А когда наконец оторвался, то мне потребовалось по крайней мере десять секунд, чтобы понять: да, сила притяжения до сих пор еще существует. Я не мог отрицать, что Делия взбудоражила меня — до опасного уровня.

Но спорить я не собирался. Сейчас я бы согласился с ней, даже если бы она заявила, что земля совершенно плоская. Я просто хотел, чтобы мы Помирились и продолжали дружить.

— Делу конец, — поддакнул я.

Делия протянула руку, и я крепко пожал ее.

— Я рада, что нам удалось это решить, — сказала она так, будто спор шел из-за того, кому мыть посуду.

Я улыбнулся.

— Я тоже, Дэл. Не сомневаюсь, что сегодня мы оба будем спать гораздо лучше.

— Это точно.

Я откинулся на подушки, ощущая, словно заново родился. Во всяком случае, мир больше не рушился, и я был за это очень благодарен.

Подъезжая в воскресенье вечером к дому Ребекки, я весь дрожал от нервного возбуждения. Она позвонила сегодня днем, как только вернулась из Нью-Йорка, и через несколько минут я увижу ее прекрасное лицо. Чувствуя, что отныне у нас все начнется по-новому, я с нетерпением ждал, когда смогу услышать ее голос. После того поцелуя с Делией я понял, что скучаю по Ребекке больше, чем предполагал. Вероятно, я перенес свои чувства на Делию, которая в свою очередь перенесла свое отношение к Джеймсу на меня — в общем, готовый рецепт того, что произошло.

К воскресенью температура на улице была все еще минусовая. Поэтому, когда Ребекка спросила, не хочу ли я покататься на коньках в Гамильтонском парке, я подумал, что погода словно нарочно подгадала. Я представил себе, как мы вдвоем, держась за руки, кружим по пруду. Не считая мелюзги, которая будет мельтешить тут же, мы будем одни в нашем собственном мире. А потом мы пойдем к ней, станем пить горячий шоколад (правда, может быть, горячее яблочное вино было бы даже лучше) и целоваться до глубокой ночи. Я не мог дождаться, когда наступит этот момент.

Я прибыл к Фостерам, и Ребекка сразу же открыла дверь. Не успел я чмокнуть ее в качестве приветствия, как она завертелась в прихожей.

— Тра-ля-ля! Как тебе моя новая экипировочка?

— Ух ты! — это все, что я смог выговорить.

На Ребекке было коротенькое розовое платьице для фигурного катания. Должно быть, его сшили из стопроцентной лайкры, потому что оно облегало ее, словно вторая кожа. Длинные ноги Ребекки были обтянуты телесного цвета колготками, а в одной руке она уже держала белоснежные коньки. Если честно, то все, кого я знал, катались в джинсах и свитерах. Мне бы никогда не пришло в голову, что Ребекка снарядится, как будто у нее ведущая роль в балете на льду. Но я был далек от недовольства. Она выглядела как олимпийская чемпионка, ставшая супермоделью.

— Ну пошли же. Скоро все уже будут там.

Она схватила пальто и выпорхнула за дверь.

Не знаю, что она имела в виду под «всеми», но я до сих пор не мог произнести ни слова, потрясенный ее платьем. Если бы я открыл рот, то, уверен, из горла вырвался бы один писк.

В машине я привлек ее к себе. Поцелуем с Ребеккой я окончательно перечеркну тот ужасный вечер с Делией. Как только мои губы коснутся ее губ, тот вечер в День Благодарения станет не более, чем дурным сном. Но крайней мере, я надеялся, что так будет.

Ребекка казалась такой живой и теплой в моих руках, а гладкая ткань ее платья была словно шелк под моими пальцами. Я поцеловал ее в губы, затем в шею, в лоб. Это не был полет в космос со скоростью света, зато я полностью осознавал все свои гормоны.

Я сильнее впился в Ребекку, стараясь выкинуть из головы поцелуй с Делией. В конце концов я решил, что тот взрыв, который я испытал с Делией, был из-за того, что я соскучился по своей любимой и волновался, не была ли она в Нью-Йорке с кем-то еще. Просто таким образом я освободил сдерживаемые эмоции. Всему нашлось физиологическое объяснение. Разум — могучая сила… Не об этом ли все время твердит человечество?

Ребекка, смеясь, взъерошила мне волосы.

— Меня не было всего четыре дня, — сказала она. — А ты как будто прошел через всю пустыню без фляжки.

Я снова поцеловал ее.

— Именно это я и чувствую.

— Ну что ж, я рада, что ты меня оценил по достоинству. Не каждая девчонка может съездить в Нью-Йорк повидаться со своим прежним парнем и устоять перед его мольбами вернуться к нему.

Я бросил быстрый взгляд на Ребекку, поражаясь тому, как это женщины умудряются сказать именно то, от чего мужчина чувствует себя полным идиотом. Хорошо, что на улице быстро темнеет: предательская краска залила мои щеки.

— Может, нам лучше выйти? — предложил я.

Автостоянка около Гамильтонского парка была наполовину занята, и я узнал несколько машин, которые уже там стояли. Внезапно до меня дошло, кого Ребекка имела в виду, говоря «все».

— Вся компашка уже здесь! — радостно закричала она, когда мы шли к пруду, где было полно народу.

— Ты не говорила, что половина школы собирается сегодня на каток, — произнес я чуть более резко, чем хотел.

— Клево, правда? Я в восторге от того, что они все пришли!

Ребекка побежала вперед и исчезла за вагончиком, где можно было взять коньки напрокат.

Через несколько секунд я услышал ее громкий визг. А когда вновь увидел ее, она обнимала Керри Старке так, словно, это была ее сестра, которую она потеряла много лет назад, а теперь нашла. Я чертыхнулся про себя. Несмотря на любовь Ребекки к капитанам команды болельщиков, вроде Керри Старкс и Аманды Райт, я считал, что эти девицы легкомысленны и глупы до ужаса, и к тому же — сплетницы и приставучки. Из тех, кто вынуждает тебя целовать их в щечку вместо приветствия. Но при этом они проявляют такое нетерпение в ожидании, пока к ним прикоснутся губами, что в результате ты целуешь воздух.

Ясное дело, Керри подлетела ко мне.

— Ты не хочешь меня поцеловать, Кейн? — спросила она, подходя ближе.

Вытянув губы, я наклонился к ней. Как и предполагал, я громко и бесполезно чмокнул то место, где только что была ее щека.

Ребекка потащила меня к пруду. На берегу я вынул из сумки принесенные с собой хоккейные коньки. И тут заметил Патрика Мэра, Барта Лэнгли и Джоша Нильсона. Мечты о романтическом вечере испарились.

Мое мнение о Патрике не стало лучше после той вечеринки в его доме, когда я увидел Делию, неприлично обнимавшуюся с Джеймсом. И уж совершенно я не переваривал Джоша Нильсона.

В позапрошлом году Джош был неравнодушен к Делии. Встретившись с ним один раз, она возненавидела его и даже не желала с ним больше разговаривать. Полный неандерталец, он после этого взял привычку делать ей в школе всякие гадости. Делия не обращала внимания на его травлю, и тогда Джош стал рисовать про нее граффити на стенах мужской раздевалки. Однажды я застукал его на месте преступления, и это привело к единственной драке, в которой я когда-либо участвовал. После того, как нас растащили, я поклялся, что больше никогда никого не ударю. На следующий год родители Джоша перебрались в другой округ, и он ушел из нашей школы. С тех пор я имел счастье больше с ним не встречаться. (Делия, между прочим, так никогда и не узнала о той драке.)

Я быстро завязал шнурки, уговаривая себя, что за полтора года Джош, возможно, уже превратился в человека. Если буду с ним вежлив, безобразная сцена не повторится.

Ребекка была уже на пруду и выписывала по льду большие восьмерки. Я несколько раз глубоко вдохнул и присоединился к ней, твердо решив сохранять невозмутимость.

Я взял Ребекку за руку, и мы покатили, делая круги по пруду. Не обращая внимания на присутствие Джоша Нильсона, я даже зауважал себя.

— Как романтично! — воскликнула Ребекка, запрокинув голову и глядя на звезды и яркую полную пуну.

— Это потому, что ты здесь со мной.

Я взял ее за обе руки и закружил.

Увидев боковым зрением Джоша Нильсона, я резко, по-хоккейному, остановился. Ухмыляясь, он направлялся прямо к нам. Я стиснул зубы и заставил себя придать своему лицу непринужденное и дружелюбное выражение.

— Здорово, Джош, — сказал я. — Ты знаком с Ребеккой Фостер?

Он оглядел ее с ног до головы и одарил масляной улыбочкой.

— До сих пор только по слухам. Рад встрече, Ребекка.

Она кокетливо улыбнулась.

— Как это так получилось, что мы еще ни разу не виделись?

— Я сейчас в другой школе. Но стараюсь не порывать связей со старыми друзьями.

Джош покосился на меня, и, судя по блеску в его глазах, я понял, что ему не терпелось что-то мне сказать.

Что бы он ни хотел сообщить, мне это было совершенно не интересно, и я снова взял Ребекку за руку.

— Ну, что — начнем с того места, где закончили? — спросил я ее, кивнув Джошу на прощанье.

Но он остановил меня, положив руку на плечо.

— Скажу по старой дружбе, Мэр шепнул мне, что наша любимая тихоня, Делия Бирн, гуляет с Джеймсом Саттоном.

Я заметил, что Ребекка сузила глаза, но не мог ее упрекнуть. Джош произнес это таким тоном, будто между нами с Делией что-то было. Но я не собирался развивать тему, решив объяснить все Ребекке позже.

— Да, у них роман, — отозвался я и с удовольствием отметил, что его ухмылка исчезла и он насупился.

— Ты можешь передать ей кое-что от меня? — спросил Джош.

— Что, например?

Я почувствовал, как мышцы на спине напряглись, но не подал виду, что меня это задело.

— Вчера вечером я видел Джеймса и Таню в пиццерии. Кажется, у них все в порядке. Они сидели в углу, как два голубка. — Он подмигнул мне и расхохотался.

— Ты врешь.

— Можешь не верить, Парсон, мне наплевать. Но тебе лучше все-таки сказать своей подруге, что Саттон просто использовал ее до тех пор, пока снова не заполучил Таню.

Я весь затрясся от гнева и не мог удержаться, чтобы не шагнуть к Нильсону. Неважно, врет он или нет, мне не терпелось стереть мерзкую ухмылку с его рожи.

— Ты просто ревнуешь, потому что Делия никогда не станет встречаться с таким жалким типом, как ты, — со злостью проговорил я.

— Делия проиграла, — гнул свое Джош. — Спроси кого хочешь.

Ребекке вздумалось внести свою лепту.

— Он прав, Кейн. Все знают, что Делия… как бы это сказать… немного странная.

— Благодарю за твое мнение, Ребекка. Но я разговариваю с Джошем.

— Хочешь подраться, Парсон? — спросил Джош. приблизив морду чуть ли не к самому моему носу.

— Много чести, — ответил я.

Я заметил, что Патрик и Барт подкатили к нам и с любопытством переглядываются.

Пока я отвлекся, Джош воспользовался ситуацией. Неожиданно его кулак заехал мне прямо в челюсть. Я отлетел назад и со стоном приземлился на задницу.

— Делия — самая классная девушка из всех, кого я знаю, — закричал я. — Да ни одна девчонка ей и в подметки не годится.

Пока я пытался подняться на ноги, Джош снова сделал выпад. Но прежде, чем он успел ударить меня еще раз, Патрик и Барт схватили его. Они оттащили его на несколько футов, не выпуская из рук.

— Я думаю, катание на сегодня закончено, — сказал Барт, и они с Патриком поволокли Джоша со льда.

Я был в бешенстве. Оторвав наконец взгляд от Джоша, я увидел, что Ребекка сердито смотрит на меня, прикрыв рукой губы.

— Если тебе так нравится Делия, то почему бы тебе не встречаться ней? — пронзительно крикнула она. — Вы друг друга стоите.

Я потрясенно уставился на нее, не в силах произнести ни слова.

Поскольку я промолчал, она холодно улыбнулась:

— Между нами все кончено.

Я следил за тем, как она скользит прочь, чувствуя себя, словно только что лопнувший воздушный шарик. Добравшись до края пруда, Ребекка развязала коньки и побежала к парковке.

— Джош, подожди! — донесся до меня ее голос. И она скрылась из виду.

Я был так измучен, что вновь опустился на лед, не в состоянии пошевелиться. Мне было очень больно, что Ребекка порвала со мной, но в глубине души я понимал, что наши отношения обречены. У нее всегда было больше общего с Керри и Амандой, чем я хотел себе признаться, и теперь я, наконец, увидел, насколько она на самом деле оказалась несерьезна.

Холодный ветер свистел у меня в ушах. Но, несмотря на это, вечер был тихий. Вот и завершились праздничные дни — а с ними вместе и наши отношения с Ребеккой Фостер.

Я оглядел опустевший пруд и покачал головой.

— Полагаю, это означает, что я проиграл пари, — вслух произнес я.