Среда, 18 октября

Да, да, да! Сегодня было такое, что я не знаю, смогу ли вообще уснуть. Прежде чем вдаваться в подробности, скажу, что после того танца на вечеринке у Патрика в прошлые выходные наши отношения с Джеймсом не очень-то продвинулись. По правде говоря, мои успехи в этом смысле были довольно сомнительны.

Ну вот, например. Несколько недель я помогала Джеймсу делать задания. И вот после этого смотрела я как-то на него поверх книги стихов Уоллеса Стивенса. Он поймал мой взгляд и спросил:

— Что такое? У меня что-нибудь на лице?

У меня невольно вырвалось:

— Нет. Я просто мечтаю о том, что будет в выходные. Что ты делаешь в субботу?

Отличное начало, не правда ли? А вот и нет.

Он ответил:

— Репетирую с оркестром.

— А, — протянула я. И вернулась к Уоллесу.

— Так с кем у тебя свидание? — спросил он, помолчав пару секунд.

— У меня? Свидание? — задохнулась я.

— Ну да. Ты же сказала, что мечтаешь о выходных. Вот я и решил, что ты с кем-то встречаешься. Чаще всего грезят именно об этом.

— Хм. Ни с кем из тех, кого ты знаешь, — проговорила я с запинкой.

Очень тонкий намек.

Через неделю Джеймс спросил, как идут дела с моим таинственным молодым человеком, и я загадочно (надеюсь!) улыбнулась и сказала, что пока не получается. Он не ответил, но будто прожег меня взглядом. Через несколько минут он произнес:

— Ты в самом деле изменилась, Делия. Ты всегда была нечто вроде девушки-приятеля, а теперь… не знаю… больше женщина, что ли…

Он не спеша вышел из библиотеки, не имея ни малейшего представления о том, что мое сердце колотилось со скоростью миля в минуту.

Сегодня после занятий по писательскому творчеству Джеймс взял меня за руку и завал в пустую комнату для лабораторок. Он обхватил меня и начал танцевать, как в тот вечер в прошлую пятницу. Потом остановился и сказал — вот именно этими самыми словами:

— Не хочешь опять послушать музыку в эту субботу?

Я удивилась такому старомодному предложению, но не все ли равно? Главное — он пригласил меня на настоящее свидание. Конечно, рассказывая об этом Кейну, я малость заикалась, и он вдоволь посмеялся надо мной. Но опять же, не все ли равно?

Теперь только бы дожить до субботы…

Вы никогда не замечали, что жизнь может ускоряться и замедляться, бросая вызов всем разумным представлениям о времени? Сейчас объясню. Первые три года в средней школе еле ползли, словно время было неким средневековым орудием пытки. Каждый учебный год, казалось, будет тянуться чуть ли не до двадцать первого века. Медленно проходили вечера пятниц, а воскресные дни в библиотеке были тюремным заключением.

Но в выпускной год все изменилось. В первые недели октября темп моей жизни стал почти головокружительным. Растущее увлечение Джеймсом, постоянные тусовки с Кейном, занятия в школе — из-за всего этого было такое ощущение, что я находилась в движении все двадцать четыре часа в сутки. Плюс ко всему, несколько дней в неделю после школы я работала приходящей няней. Мне за это платили (правда, мятыми долларовыми купюрами, а не настоящими гладкими чеками), и я чувствовала себя взрослой.

В четверг утром я проснулась еще до будильника. Было почти темно, и я, спотыкаясь, доковыляла до своего письменного стола и уперлась взглядом в настенный календарь, в котором не было записано почти никаких дел. После чего откопала в выдвижном ящике старый цветной маркер (ярко-малиновый, если быть точной) и обвела дату 21 октября. Не то чтобы я боялась забыть, когда у меня встреча с Джеймсом, просто хотела видеть, как проходят дни.

Настала суббота (почему-то я ожидала, что к концу недели наступит конец света), и у меня от волнения свело живот. Около шести часов я заперлась в ванной, и меня вырвало. Не слишком ли круто для того, чтобы успокоиться?

Приведя себя в порядок, я уставилась в обведенную красным дату в календаре. Конечно, я знала, что всегда буду считать нашей подлинной годовщиной тот первый день в библиотеке. Но отныне у меня появилась уверенность (ну, не абсолютная, конечно, — почти), что я выиграю пари у Кейна. Через пару месяцев его станет тошнить от Ребекки, а у нас с Джеймсом будет настоящая любовь. На занятиях по писательскому творчеству я смотрела на него, представляя нас обоих старенькими и седыми в окружении внуков. Эллен не ожидала от меня такой глупости, она никогда не видала, чтобы я так витала в облаках. Между прочим, я и сама не думала, что унесусь в такие заоблачные дали.

В восемь я в коротком черном платье и черных туфлях без каблуков уже стояла перед большим зеркалом у себя в комнате. Длинные волосы обрамляли лицо, а губы я намазала темно-красной помадой. Услышав автомобильный гудок с улицы, я схватила сумочку и бросилась вниз по лестнице.

— Пока, — крикнула я родителям, которые смотрели телевизор в маленькой комнате.

— Кейн всегда подходит к двери, — заметила мама.

— Кейн — дурак, — ответила я.

Джеймс ждал меня в своем красном джипе. Несмотря на прохладную погоду, верх машины был открыт, и ветер трепал завязанные в «конский хвост» волосы. Он казался таким красивым, что у меня перехватило дыхание. На мгновение я даже не могла поверить, что у нас в самом деле свидание.

Он перегнулся и, улыбаясь мне, толкнул пассажирскую дверцу джипа. Я забралась в машину. И испугалась, что вот-вот задохнусь от избытка воздуха.

Мы и до этого бывали одни, но всегда в общественных местах. Сидя рядом с Джеймсом, глядя на его руки, сжимающие рычаг переключения передач, я чувствовала себя так, словно нас только двое на Земле.

— Думаю, мы поедем в пиццерию, — сказал Джеймс, когда мне наконец-то удалось дрожащими руками пристегнуть ремни.

— Звучит заманчиво, — неуверенно ответила я.

Несколько минут мы ехали молча. Над нами уже мерцали звезды. Я подняла глаза и отыскала самую яркую.

«Звездочка яркая, звездочка светлая,

Та, что я первой сегодня увидела,

Хочу, чтобы ты для меня вот что сделала…

Хочу выиграть пари у Кейна. Я готова влюбиться», — подумала я. Для пущей важности зажмурилась и представила себе звезду.

Когда я открыла глаза, Джеймс глядел на меня, и на лице его было восхищение.

— Смотрю на тебя и вздыхаю, — произнес он. — Ты прекрасна.

Сердце сильно забилось. Джеймс процитировал строчку из «Застольной песни» Уильяма Батлера Йитса — того самого стихотворения, которое я ему выбрала несколько недоль назад. От его низкого и хриплого голоса холодок пробежал у меня по спине.

В заведении, куда мы приехали, подавали потрясающие пиццы. Это было популярное место для свиданий. Я бывала здесь миллион раз с Кейном и Эллен и всегда тайно завидовала парочкам, которые сидели в отдельных кабинках, располагавшихся вдоль стен ресторанчика.

Когда мы с Джеймсом входили в пиццерию, я просто сияла. Все девчонки будут пялиться на нас, желая быть на моем месте.

Направляясь в кабинку в углу, Джеймс слегка приобнял меня. Даже через ткань платья я ощущала на своей коже тепло его ладони.

— Я люблю с перцем, — сказал он, когда мы уселись.

Я взглянула в закатанное в пластик меню. Мы с Кейном всегда заказывали комбинированные пиццы. Больше всего любили с баклажаном, беконом и грибами.

— Отлично. Я тоже.

Джеймс откинулся назад и положил руки на стол. Не зная, что сказать, я сделала то же самое. Вдруг он вновь подался вперед.

— Значит, у вас с Кейном Парсоном ничего нет? — спросил он.

Я остолбенела.

— Что?

— Ты и Парсон. Все в школе знают, что вы неразлучны.

Я не могла удержаться от смеха: за последние два года у Кейна было никак не меньше двадцати подружек. И неужели Джеймс думает, что я могу обманывать своего парня, встречаясь с кем-то на стороне?

— У Кейна куча девиц, но я определенно не из их числа. Мы просто друзья.

Джеймс сделал заказ официантке, затем вновь повернулся ко мне.

— Не думаю, чтобы представители противоположных полов могли быть друзьями, — сказал он. — Тут всегда есть некая… неловкость.

— Но только не у меня, — быстро проговорила я.

Мне не терпелось сменить тему, но в то же время было очень любопытно узнать, что народ говорит о нашей дружбе с Кейном. Неужели все верят в то, что мы влюблены друг в друга? Неужели они вообразили, что я сижу и терпеливо жду, пока он крутит с очередной девчонкой? Для меня это было оскорбительно. Я всегда считала себя сильной и хладнокровной, а вовсе не такой девушкой, которая довольствуется вторым местом. Но, возможно, другие видят меня иначе. Может, они считают меня томящимся от любви щенком.

— По крайней мере, я знаю одну вещь, — сказал Джеймс, беря мою руку.

— Какую?

Лишь только я почувствовала, как его сильные пальцы сжимают мои, мысли о Кейне моментально вылетели у меня из головы.

— Что мы с тобой никогда не будем друзьями.

Его карие глаза блестели, алые губы непреодолимо влекли.

— Почему? — прошептала я.

— Потому что я всегда хотел тебя поцеловать. И сейчас хочу.

Как раз в этот момент вернулась официантка с нашей газировкой. Ее приход сбил настроение, но я уверена, что мои щеки пылали. Н не знала, как воспринимать то, что говорил Джеймс. С одной стороны, я даже и мечтать не могла о таком… С другой, мне все это казалось не вполне реальным. Я всегда думала, что зарождающийся роли и должен быть сродни катанию на «русских горках». Я воображала себя с волнением ожидающей поэтичных слов и горящих взглядов. Однако Джеймс, почти совсем не зная меня, казалось, стремился к телесным отношениям. Он что, действительно имел в виду то, что сказал?

Через несколько минут официантка поставила на стол наш заказ. Я смотрела, как Джеймс отрезает ломоть пиццы и откусывает здоровенный кусок, и меня мучила одна мысль: если Джеймс — такая возвышенная натура, как я себе представляю, то почему он хочет меня? В конце концов, ни у кого еще не возникало подобного желания.

Несмотря на то, что меня продолжало мутить от волнения, я тоже съела кусочек пиццы. Правда, под пристальным взглядом Джеймса чуть не подавилась сыром. Он застрял у меня в горле, и я едва могла дышать. Я прокашлялась, после чего сделала большой глоток колы. Ну так, если я и привлекала Джеймса до сих пор, то теперь-то, наверно, никаких шансов не осталось. Эта мысль странным образом взбодрила меня. Я всегда любила испытывать свои силы.

— Ну, Джеймс, и что ты теперь думаешь об уроках писательского творчества? — спросила я, спеша перейти к более безопасной теме.

— Писать — это классно! — ответил Джеймс.

— Ты так думаешь?

— Ага. Я собираюсь сочинить несколько песен для ансамбля. Обычно их пишет Марк, но у него слова какие-то глупые, — он отрезал еще кусок и взял салфетку.

— Здорово. Мне бы хотелось иногда читать тексты твоих песен — конечно, если ты захочешь.

— Возможно, я придумаю песню о тебе.

Я вновь почувствовала, что заливаюсь краской. Уставилась в тарелку и принялась сосредоточенно есть. Я не очень-то умела флиртовать, и как ни напрягала мозги, не могла найти подходящего ответа.

Казалось, Джеймс был доволен, что можно просто молча поесть, поэтому я позволила себе переключиться на доносившиеся до меня чужие разговоры. Когда я нервничаю, то считаю полезным сконцентрироваться на чем-нибудь постороннем. Этой штуке меня научила мама.

Я прислушалась к тому, о чем говорят в кабинке позади нас. Первый голос, по-моему, принадлежал девочке, похожей на ученицу частной школы, — я заметила ее, входя в ресторанчик.

— Папан на месяц забрал у меня кредитную карту. Взбесился, когда я на прошлой неделе купила новую кожаную куртку. Он такой жестокий!

У меня глаза на лоб полезли. Да меня бы на целый год заперли в моей комнате, если бы я воспользовалась папиной карточкой.

— Ну, дает! — ответил ее спутник. — Неужели он не знает, что без карты ты практически не человек?

— А что я могу сделать? Он не понимает, что значит быть молодым. Может, мне привлечь его за пренебрежение родительскими обязанностями?

Я громко прыснула. Эти двое — словно персонажи второсортного фильма. Интересно, они в самом деле настоящие?

— Ты не слушаешь эту парочку? — шепнула я Джеймсу.

Он покачал головой.

— А что они говорят?

Я прочистила горло и приготовилась вещать, как я это называю, «голосом богатенькой девочки». По моему представлению, именно так должны говорить английские аристократки.

— Это тааак ужасно, — произнесла я, передразнивая девиц. — Папочка отнял мой «Роллс Ройс». Теперь приходится ездить в лимузине. Это та-а-ак унизительно! — я опять засмеялась.

На лице у Джеймса было полное недоумение.

Снова услыхав голоса этих двоих, я замолчала.

— Слушай, — сказала я, мотнув головой в сторону кабинки у себя за спиной.

— Мне понравилось, как отделали загородный клуб. Хотя с панелями красного дерева в гриль-баре они малость переборщили.

Я подмигнула Джеймсу, но он смотрел на меня, как на ненормальную. Совершенно очевидно, он не видел ничего смешного в моей пародии. Я вздохнула. Если бы Кейн был со мной, то я бы изображала девицу, а Кейн подражал ее парню. Наверняка остаток ужина мы бы передразнивали их, умирая со смеху.

Глядя в серьезное лицо Джеймса, я смутилась. Не очень-то красиво потешаться над ближними. Наверно, для Баффи (про себя я называла эту девчонку «Баффи») на самом деле трагедия, что отец отобрал у нее кредитную карту.

Джеймс отодвинул пустую тарелку.

— А знаешь, «Радиоволны» готовят альбом. Через год, в это же время, может выйти наш собственный компакт-диск.

На меня это произвело впечатление. Я немедленно представила себя в роли подруги рок-звезды. Я смогу ходить за кулисы, разъезжать в лимузинах, свободно получать фирменные футболки.

— Правда? А ты дашь мне послушать твой альбом? — я захлопала ресницами и широко улыбнулась Джеймсу.

Надо же! Кажется, у меня получилось пококетничать. Это было непросто, и я чувствовала себя довольно глупо, но ведь не умерла же! Может, к тому времени, когда выйдет компакт Джеймса, я уже буду специалистом в этом деле.

Он опустил руку под стол и погладил мою коленку.

— Непременно, Делия. Непременно.

Было около одиннадцати часов, когда мы подкатили к моему дому. От волнения я сразу же потянулась к дверце джипа, но Джеймс взял меня за руку и вернул обратно.

— Ты такая смешная, Делия, — прошептал он. Смешная? Я надеялась, что он найдет для меня какое-нибудь другое определение. — Я, несомненно, скоро к тебе привыкну.

Он наклонился и поцеловал меня. Сначала моей единственной мыслью было: «О, боже! Я в самом деле целуюсь с Джеймсом Саттоном!» Но потом немножко пришла в себя и сосредоточилась на его теплых, мягких губах. Хорошо, что мы сидели, так как колени у меня дрожали, и на ногах я бы все равно не удержалась.

Я ответила на его поцелуй, стараясь не думать о вспотевших ладонях и запахе пиццы изо рта. Когда он отодвинулся, я вся дрожала и не понимала, где нахожусь.

— Приятных снов, Делия, — пробормотал он.

Идя по дорожке к дому, я вдруг поняла, что Кейн всегда говорит именно «приятных снов». Но почему-то из уст парня, который только что поцеловал меня в губы, эти слова прозвучали совершенно по-другому…

В воскресенье утром я отправилась к Джонсонам. Несколько дней в неделю я сидела с их десятилетней дочерью Ниной. Когда я подъехала к дому, Нина репетировала танцевальные движения. Как только она выяснила, что я преподаю танцы, то тут же заявила, будто больше всего на свете любит танцевать. На втором месте у нее были разговоры про мальчиков.

— Привет, Нина! — крикнула я. — Ну как у тебя с тем новым танцем, который мы разучили в четверг?

Я вышла на лужайку и плюхнулась на траву. Почти вею ночь я думала о нашем свидании с Джеймсом, и недосып давал о себе знать.

— Отлично! Хочешь посмотреть, как у меня получается под музыку?

В ожидании ответа она все время подпрыгивала.

— С удовольствием. Почему бы тебе не принести сюда магнитофон? Я подожду здесь.

Я зажмурилась от солнца, радуясь, что еще достаточно тепло и можно побыть на воздухе.

Через минуту Нина вернулась вместе с родителями и плейером.

Пока Джонсоны кричали мне последние указания, она перемотала запись, которую я сделала для нее.

Мы уже в пятнадцатый раз повторяли танец, когда к дому подкатил Кейн. Ему нравилось навещать меня у Джонсонов: еще бы — Нина чуть ли не целовала землю, по которой он ступал.

Нина замерла на месте, не завершив движения, а потом рванула к Кейну.

— Кейн, хочешь посмотреть мой новый танец? — спросила она.

— Конечно, хочу. Ты же не думаешь, что я пришел сюда ради Делии?

Нина захихикала и отправилась еще раз перематывать пленку. Я с облегчением села рядом с Кейном. Временами у десятилетних девочек энергии больше, чем я могу вынести.

— Ну и как вчерашнее важное свидание? — поинтересовался Кейн, провожая глазами Нину, радостно бегущую вприпрыжку через лужайку.

— Чудесно.

Мне было страшно любопытно, сможет ли Кейн, глядя на меня, сказать, что прошлым вечером мы с Джеймсом целовались. Я до сих пор чувствовала на губах нежное прикосновение его губ.

— Ты уверена, что говоришь это не просто из-за желания выиграть пари? — он смотрел на меня, подняв брови.

— Если хочешь знать, я меньше всего сейчас думаю об этом дурацком пари.

Это была ложь, но меня тошнило от постоянных попыток Кейна меня подловить.

— Ты не находишь, что он малость скучноват?

Кейн захлопал в ладоши, потому что Нина закончила танец и поклонилась.

— Бис! — закричал он.

Я сделала знак Нине начинать с начала и повернулась к Кейну.

— К твоему сведению, «Радиоволны» записывают альбом, — сказала я обиженно.

Кейн фыркнул.

— Во-первых, Джеймс говорил об этом еще год назад. У этих ребят не больше шансов добиться чего-то в музыкальном бизнесе, чем у меня. А во-вторых, ты не ответила на мой вопрос. Он зануда?

— Он обворожителен. И что важнее — считает обворожительной меня.

— Не сомневаюсь, — сказал Кейн. — После Тани Рид ты, наверно, кажешься ему ученым, занимающимся ракетами.

— Благодарю за сомнительный комплимент.

Кейн начинал меня злить. Я думала, что, несмотря на пари, он будет рад моему роману. На День труда он вел себя так, будто мой поиск бойфренда для него — самое важное в мире дело.

— Прости. Я не хотел тебя обидеть. Только скажи одну вещь.

— Ну что еще? — спросила я, тяжело вздыхая.

— Сколько раз он проверял свою прическу в зеркале?

Я не могла не рассмеяться. Джеймс страшно самовлюбленный. Я даже раз заметила, что он пытается разглядеть свое отражение в пустом лотке из-под пиццы.

Кейн стал изображать, как Джеймс прихорашивается перед большим, в полный рост, зеркалом, и мы оба с головой окунулись в это занятие. Уже закончившая танец Нина решила, что мы тронулись.

Я проводила Кейна к машине, а Нина осталась подбирать вещички, чтобы после пойти в дом завтракать. Девочка была явно разочарована уходом Кейна — она любила покрасоваться перед ним.

— Серьезно, тебе в самом деле нравится Джеймс? — спросил Кейн. Он открыл дверцу машины и посмотрел на меня.

Я подумала с минуту. Мне никогда не приходило в голову, что такой парень, как Джеймс Саттон, всего за один день станет (скорее всего) моим близким другом. Я бы сошла с ума, если бы упустила возможность быть с ним. Даже если кончится тем, что он разобьет мне сердце, я бы все равно пошла на это.

— Сто пудов, — наконец ответила я. — Он вполне может быть моим парнем.

Кейн качнул головой.

— Все-таки погоди пока доставать бритву для моей макушки. Всякое может случиться до новогоднего бала…

Кейн покатил по аллее. Я смотрела, как его машина исчезает за углом, и у меня появилось отчетливое ощущение, что у лучшего друга есть что-то на уме. Но опять же, когда этого не было?