Наутро я проснулась с невыносимой головной болью. Быть может, виной тому было моё вчерашнее падение с лошади, которую так до сих пор и не нашли. А, может, всё дело в том, что меня лихорадочно било в дрожь, когда я слышала слово «война». Все вокруг каждый день писали письма своим родным, присылали им деньги и понемногу начинали отправлять свои вещи домой, как будто готовились к тому, что вот-вот уедут из дворца и будут спасаться в своих домах. Даже развлечениями никто особо не занимался, что было особо дико в нашем королевстве. Шуты слонялись без дела, а всем, чем мы могли разнообразить свой досуг – было обсуждение предстоящих событий, поиск союзников, припасов и оружия в случае войны.

Никто и не сомневался в то, что война начнётся. Но от неопределённости было ещё хуже. Никто не знал, когда именно «чума придёт в наши дома». Нас это ещё больше беспокоило, т. к. мы считали, что могли где-то просчитаться и в случае, если на нас нападут внезапно, мы будем не в состоянии отразить атаку. Эта война была непохожей на предыдущую.

В той войне на нашей стороне был Северн – могущественное королевство, но сейчас… Мы искали союзников и вели переписку с главами всех больших государств, но нам отвечали либо отказом, либо говорили о том, что они не могут позволить себе вести с кем-либо войну. Именно я занималась этой перепиской и, получив несколько отрицательных или неопределённых ответов, не прекращала искать союзников. Но все чего-то выжидали, как будто боялись, что на стороне варваров окажутся не только пираты.

Через пару недель мы смогли понять, что основной мишенью варваров является не Лавадия, а Креония, именно мы. История повторяется? Наши шпионы выяснили, что пираты заплатили наёмникам, чтобы те вошли в число их армии. Варвары, со своей стороны, заручились поддержкой Северна, ведь те пообещали, что не заметят, как двадцатитысячное войско, состоявшее из убийц и грабителей-пиратов, пройдёт по их территории прямиком к нашим границам. Интересно, что скажут на это жители южных земель Северна? Ведь они тогда пострадали от набегов пиратов.

Когда к пиратам присоединятся варвары, мы вообще не могли предположить. Но, ведя переписку с Ричардом, я подозревала, что Лавадию предпочтут оставить на десерт. И для того, чтобы предотвратить грозящую и надвигающуюся опасность, нам нужно было действовать сообща, объединить свои усилия в борьбе с противником. Энтони воспользовался своим добрым именем в своём родном королевстве и попросил его правителя встать на нашу сторону – тот согласился и мы пообещали ему отдать все отобранные у пиратов припасы, пленных, оружие и прочие ценности. Все готовились к войне и знали, она вот-вот начнётся.

Маргариту привезли мне всего на день. И то мне пришлось скоро с ней разлучиться, т. к. к нам прибыл посол предполагаемого государства-союзника.

Дочь росла не по годам, а по дням. Мне она показалось какой-то уж слишком большой для своих лет. Ведь только недавно я заплетала её рыжие волосы в косы и читала ей сказки на ночь. Конечно, я преувеличивала, и моя дочь была ещё слишком мала, но для меня каждая изменившаяся в ней вещь была важна. У меня щемило в груди, когда я узнавала о первых достижениях Маргариты и понимала, что не видела их своими глазами.

Вначале мы с ней прогулялись по замку, я показала любопытной дочери все комнаты, а потом, когда ей наскучили рассказы обо всех наших предках, она попросила покататься с ней верхом. И хоть сейчас было не самое лучшее время для этого, я не могла отказать дочери в такой маленькой просьбе. Какой-то конюх оседлал нам коней, и я радовалась тому, что это был не Уильям, и моей дочери не довелось встретиться с ним. Ведь дети, особенно маленькие, такие простодушные, что не зная всех правил хорошего тона, могут наговорить чего-то неуместного и даже обидного в сторону того или иного человека. Кроме того, я сильно боялась, что моя дочь, ещё впечатлительней меня самой, просто напугается, увидев этого несчастного человека. Но, к моему сожалению, ко мне подошёл мистер Кофер, не заметив рядом со мной прелестную дочурку.

– Доброе утро, ваше величество, решили покататься сегодня верхом? – С едва заметной улыбкой произнёс Уильям. Я даже удивилась тому, как легко он это произносил. Делает вид, что забыл, как я таращилась на него с испугу? Но тут меня за подол платья дёрнула дочь.

– Королева-мать, а кто этот красивый человек? – С интересом спросила она, глядя на Уильяма.

Меня привёл в смущение этот вопрос, я едва заметно оглянулась, не имела ли она в виду кого-то другого. Но, не найдя рядом с нами никого другого, я подумала, что дочь просто хочет быть вежливой с незнакомцем. Уил посмотрел вначале на неё, потом на меня, озадаченную, и пришёл мне на выручку, засмеявшись и пожав плечам.

– Да какой ведь я красавец, ваше высочество? Вы, верно, шутите? – Без какой-либо обиды просто спросил Уильям.

– Ну как же, – широко распахнув сочные глаза, произнесла принцесса. – Вы весь светитесь таким ярким светом, что нет сомнения, вы – святой. А все святые мученики красивые. – Тут уже я не могла сдержаться и засмеялась простодушию своей дочурки.

– Простите, принцесса, но тут я с вами согласиться не могу. Вероятно, мученики от того и мученики, что некрасивы.

Маргарита задумалась на мгновение и выпалила:

– Я обязательно изучу этот вопрос! – И направилась куда-то в сторону, как будто всерьёз намерена была сейчас решить эту нелёгкую задачку, которую перед ней поставил незнакомец.

– Умна не по годам и упряма, что делает её похожей на мать. – Выпалил шталмейстер.

– Что? А вы разве знаете, какая я? – Усмехнулась я его словам.

– Ну, только упрямица может оставить своих придворных и пойти поить лошадь в лес без стражников.

Я знала, что человек такого происхождения не имеет права так легко со мной говорить, но мне так опротивел за все эти годы придворный этикет и льстивые речи всех окружающих, что я не останавливала Уильяма. Мне даже нравилось то, что он со мной откровенен.

– Тогда где же здесь проявился мой ум? – Засмеялась я.

– Если и не здесь, то во многом другом. Мне о вас многое рассказывал Энтони. Он в вас души не чает. – Улыбнулся Уильям.

– Да, он мне об этом рассказал, и мне жаль, что я не успела с вами познакомиться ближе. Кроме того, я хотела вас поблагодарить за тот случай, когда я проявила своё упрямство, – покраснела я.

– Рад служить вам и вашему королевству. – Низко поклонился мне он.

– Ступайте за конём. Вы поедете с нами, – сказанное мною по тону напоминало совсем не приказ, а, скорее, приглашение. Мой спутник действительно засиял, и теперь я поняла свою дочь. Дети не такие слепцы, как взрослые, они видят гораздо больше, чем мы. Я уверена, что Маргарита увидела в Уильяме красоту, потому что для неё не так важна была внешняя оболочка человека. Она увидела в нём его светлую душу, и этот свет ослепил её своей яркостью. Как же я была такой слепой?

Маргарита ещё неуверенно держалась в седле, поэтому поводья её лошадки держал конюх. Мы неторопливо скакали верхом по западной части столицы, где было не людно и можно было напоить лошадей из озера. Я показывала дочке те места, которые когда-нибудь станут её собственными. Не знаю, почему, но я сомневалась, что смогу родить ещё одного ребёнка. За семь лет мы делали с мужем множество попыток, но нам удалось зачать лишь дочь. Конечно, как женщина, я должна была не прекращать надеяться. Я хотела детей, хотела родить сына – будущего наследника престола, ведь понимала, что моей дочери будет так же нелегко, как и мне когда-то. Но что-то внутри меня говорило, что я не смогу больше зачать. Я не делилась этими мыслями со своим мужем, т. к. он хотел иметь большую семью, которую, увы, я ему дать не могла. У моей матери ведь тоже родилась одна дочь. Надеюсь, мой муж не перестанет меня любить из-за этого, да я и перестану себя винить во всём. У меня была самая красивая принцесса-дочь, и было бы грешно с моей стороны жаловаться на Бога и свою судьбу, которые подарили мне её.

Уильям ехал всё время подле меня, как будто бы боялся, что я снова попаду в какую-то передрягу. Мне было приятно его присутствие, и я сгорала от желания познакомиться с ним ближе. Но мы обмолвились лишь парой слов, так как всё остальное время мы восхищённо наблюдали за моей дочерью. Когда Уил смотрел на неё, мне кажется, он вспоминал о своей семье. Ведь если бы не та трагедия, он бы и сам сейчас мог любоваться красотой своего молодого сына. Мне было так жаль его, но я старалась не показывать ему этого чувства, т. к. понимала, что такому человеку, как он, явно уже опостыла жалость людей.

Маргарита не могла не обратить на себя внимания, пусть даже мы редко встречали по пути горожан. Она просто излучала невинной молодостью, цветущей энергией и обаянием. Как же хорошо, что этот маленький человечек и не предполагает, какая опасность грозит её родителям. Мы всячески пытались отгородить дочь от лишних забот и тревог. Она ведь всего лишь ребёнок, к тому же наш единственный ребёнок.

– Не верится, что скоро она станет чьей-то женой. – Уголки моих губ опустились при произнесённых словах. – Я опомниться не успею, как буду вести её к алтарю.

– Да, дети очень быстро взрослеют. – Заметил Уильям.

– Надеюсь, у неё будет хороший муж, который будет добр к ней и полюбит её. Других я не потерплю, как бы это ни было выгодно для королевства. – Призналась я. Уильям улыбнулся.

– Будем надеяться, что ей повезёт так же, как и вам. Все видят, как вы с его величеством любите друг друга. – На эти слова собеседника я даже повернулась к нему и взглянула прямо в глаза, пытаясь угадать, пытается ли он меня уколоть или же говорит от чистого сердца.

Но я вдруг вспомнила, что никто не знает о том, что творится в моём собственном сердце. Иногда даже я не могу разобраться в собственных чувствах. Так что вряд ли кто-то мог знать о моих истинных чувствах к мужу.

– Да, мне очень повезло с мужем. – Как-то без особого энтузиазма сказала я.

– Мне кажется, ему повезло с вами не в меньшей степени. В наше время редко женщины-королевы выходят замуж по любви.

Я вскинула брови, удивляясь тому, как честно и открыто он со мной говорит. Нет, я была точно не права. Этот человек просто прекрасен.

– Знаете, я должна была бы вам напомнить о том, что вам опасно так говорить откровенно с кем бы то ни было, особенно с особами королевской крови. Но я не стану, так как я устала, что мне постоянно льстят, врут и не высказывают своего собственного мнения. А порой мне так нужен хороший друг.

– Ваше величество, вы очень добры. Я и не смел мечтать о том, чтобы стать вашим другом. – Меня удивляла не только простота его слов, но и грамотность поставленной речи.

– А чем вы занималась до того, как прибыли к нашему двору?

– Я продавал книги, у меня был свой книжный прилавок, – протараторил Уильям.

– И прилавок тоже сгорел? – Неосторожно спросила я.

– Да, он тоже… Так что мне пришлось искать новую работу.

– Муж говорил, вы очень хорошо разбираетесь в лошадях? – Я видела, как утомила его расспросами.

– Да, у моего отца был свой загон с лошадьми, которые он продавал дворянам. Я с детства привязан к этим животным.

Я так хотела спросить его о том, кем была его мать, и выжили ли его родители, но не посмела задать ещё хоть один вопрос о его прошлом, видя, как он постепенно с каждым из них уходит в себя. Мы подъехали к озеру, дочь осторожно спустилась с лошади, погладила её гриву и позволила той испить из озера. Мы поступили также. Маргарита попросила меня позволить ей собрать букет из полевых цветов и я, убедившись, что здешние цветы не колючие и не причинят моей малышке никакого вреда, дала своё разрешение. Мои прислужницы расстелили на земле в несколько слоёв покрывала и устроили под деревом небольшой шатёр. Я сидела на мягкой подушке и теребила в руке ягоды, не решаясь кое-что сделать. Уильям подошёл ко мне, нагнулся и протянул мыску со спелым виноградом.

– Местный фермер хочет угостить вас урожаем со своего сада.

Я несмело протянула руку к ягодам. Уильям улыбнулся и промолвил:

– Не волнуйтесь, я съел одну ягоду, они не отравлены. – Успокоил меня он.

– Да я и не волновалась, – попыталась уверить собеседника я. Но мы оба знали, что я та ещё трусиха. Я показала Уилу пальцем на свободное место рядом со мной. – Прошу, мистер Кофер, садитесь, отдохните немного.

– О, ваше величество, спасибо за честь, но я не могу. – Смутился он.

– Вы отказываете выполнять волю её величества? – Надменно произнесла я, хоть в моей голосе не было никакой официальности. Уильям склонил голову и со всем присущим ему самообладанием произнёс:

– Ваше величество, я не имею права сидеть возле вас. Я не достоин общества такой красивой женщины. Прошу меня извинить, что не покоряюсь вашей воле. Но я уверен, что вы меня поймёте и будете после этого уважать лишь в большей степени. – Он лишь на секунду посмотрел мне в глаза, прочтя в них изумление, и, поклонившись, удалился из шатра.

Он был прав. После этого отказа я стала уважать его ещё сильнее. Он был благородным человеком, хоть и не из богатой семьи. Он был красив, действительно красив, хоть его внешняя оболочка мешала это увидеть. Этот человек поразил меня своими личностными качествами. Раньше я таких людей не встречала. И теперь всё сильнее хотела стать его другом. Мне казалось, что это я недостойна его общества, особенно после того, как в первый вечер нашего знакомства так дурно себя с ним повела.

Маргарита вдоволь наигралась на природе, сплела себе и мне два венка из цветов. Её был таким большим, что ей пришлось его использовать как ожерелье. А я, надев подарок дочери на голову, с гордостью села на лошадь, точно на мне была настоящая корона. Мы немного отдохнули и собирались возвращаться. Погода стояла чудесная. Птицы, казалось, окружили нас со всех сторон и напевали нам различные песни, как будто зная, кто перед ними едет. Белые воздушные облака беспечно неслись над нами и заслоняли нам солнце, как будто торопя нас вернуться во дворец. Но мы не собирались торопиться. Нам хотелось, чтобы время остановилось, и ощущение великолепия этого мира продлилось как можно дольше. Нам уже стали показываться купола замка, и мы нехотя подобрались к нему ближе. Больше мы с Уильямом не разговаривали, но нам этого и не нужно было. Мне кажется, что даже тишина, разделённая с этим человеком, была мне приятней беседы с любым из придворных.

В сердце пустующие комнаты заполнились каким-то смыслом. Быть может, мне не хватало именно этого? Дружбы? Ведь у меня не было друзей, кроме Ричарда, с которым я вела переписку уже столько лет. Своего мужа я тоже считала другом, но порой мне хотелось от него объективного мнения, а из-за того, как он ко мне относился, он не мог мне его дать. Маргарита же была ещё слишком мала, чтобы я могла с ней делиться своими тревогами и мыслями. Но теперь появился Уильям. Я поражалась тому, что этот простой человек привнёс в мою жизнь какую-то наполненность, какую-то значимость. Такая дружба была открытием для меня. Но что больше меня поражало, так это то, как вёл себя этот человек. Он был гораздо благородней всех дворян, вместе взятых, и его общество было для меня приятней, чем я даже могла предположить.

Он наконец развеял моё одиночество. Мне кажется, каждый из нас заслуживает найти такого человека. Что есть одиночество? Для кого-то это душераздирающее чувство, для кого-то это блажь. Мы – люди, мы стремимся в любом случае к общению, иначе мы бы не были людьми. Даже те, кто говорит, что счастлив быть одиноким, проявляет минутную слабость… Кто-то из них просто устал от волнительных событий в своей жизни и хочет получить заслуженный отдых, замкнувшись в себе, подальше от других. А кто-то в желании стать простым наблюдателем решил, что такой образ жизни ему больше по душе, чем активный. Но никто из нас подсознательно не хочет быть одиноким… Конечно же проще быть одному, так легче жить, но только поначалу. То ли законы тяготения, то ли неподвластные нам божественные направления подталкивают одних людей к другим. Повезёт тому человеку, который найдёт не просто соратников по духу, единомышленников, а людей, способных принять их такими, какие они есть, способных поддержать их и не осуждать, способных быть им другом. Без друга сложно жить, и какие бы успехи нас ни ожидали, если рядом нет друга, способного поддержать нас, когда мы терпим неудачи, мы можем сломаться и пасть духом.

Мы решили, что Маргарита должна отправиться в родное королевство моего мужа, к его родственникам. И хоть мне было сложно отпустить от себя своего ангела, я считала, что так будет правильно, ведь в Креонии ей будет небезопасно. Крепко вцепившись в её хрупкое тело, я не могла оторваться от неё. Она уже начала тихонько скулить и поговаривать, что я её задушу своими объятиями. Лишь тогда я выпустила её и стала целовать всё её личико, заливая его своими материнскими слезами. Дочь смутилась, так как все смотрели на нас.

– Ваше величество, королева-мать. На нас все смотрят. – Тихо прошептала мне она.

– Ну и ничего. Пусть завидуют. – Но меня остановил мой муж. Он знал, что если меня не оторвать от Маргариты, то я предпочту и вовсе не отпускать её от себя или же уеду с ней. Он нежно погладил дочь по её шелковистым локонам волос и поцеловал в лоб:

– Милая, мы будем тебе писать. Не волнуйся ни о чём. Там будут твои дяди и тёти, а они тебя просто обожают и не посмеют обижать. Будь умницей и прилежней ученицей. Ты ведь ещё не бросила латынь?

– Нет, отец, я всё ещё продолжаю занятия. Скоро смогу по памяти читать Гомера. – С чувством собственного достоинства произнесла та.

– Умница моя, – поцеловал её в макушку король. – Эта прилежность у тебя от меня.

Я с ревностью взглянула на мужа и дочь. Мне стало так обидно от того, что эта девочка так сильно привязана к отцу, хотя я её родила, заботилась о ней, проводила с ней лето и постоянно проявляла свои нежные чувства!

Маргарита села на свою лошадку и уехала в сопровождении нескольких слуг и десятка стражников. Она не была ничем испугана, будущее её нисколько не пугало. И даже разлука с нами не приводила её дух в смятение. Она гордо подняла голову и думала уже о том, как будет рад её отец, когда узнает, что она уже может свободно говорить на нескольких языках и читать на латыни.

Я же любила её уже просто так, потому, что она – была моей дочерью. Но её некоторая холодность по отношению ко мне объяснялась лишь тем, что дочь чувствовала, что я не люблю её отца, хоть я ни разу при ней не ссорилась с ним и всем видом показывала, что я самая счастливая на свете от того, что он – мой муж. Но, видимо, детей не обманешь.

Целый час после расставания с ней я старалась занять себя делами. Принимала различных гостей в замке, в том числе и обычных горожан, которым нужна была помощь её величества. Устав от всех прошений, я решила пойти прогуляться. Задумавшись о чём-то, я сама не заметила, как подошла к конюшне. Сегодня здесь было по-особенному тихо. Казалось, что с моей дочерью все радости земные улетучились от нас. Никто не собирался на прогулку, все спрятались от жары в душных помещениях замка. Я же подошла к маленькой лошадке – дочери Клариссы, погладила её спинку и решила расчесать её гриву, как недавно расчёсывала непослушные волосы дочери. Мне было невыносимо тяжело сегодня. С дочерью я потеряла всю радость и восхищение прекрасным временем года. Сердце обливалось кровью, как если бы в него вонзили острый холодный кинжал.

Наверное, мне стоило вернуться обратно. Я же королева, не только мать, и мой второй ребёнок так же нуждается во мне, как и первый. Я решила, что побуду здесь ещё немного, и лишь потом пойду назад к дворцу. Позади меня послушались чьи-то шаги. Я невольно улыбнулась, как будто и ждала этого. Обернувшись, я увидела не того, кого хотела увидеть. Это был простой конюх, но не мой друг. Я улыбнулась ему, поклонившемуся мне, и шагнула прочь. Но не успела я выйти из конюшни, как заметила рядом чью-то знакомую фигуру. Подождала пару секунд, как будто оттряхивая от своего платья прицепленные к нему веточки и сено. Уильям Кофер, увидев меня, заулыбался и просиял своим невероятным светом. Я улыбнулась в ответ.

– Добрый день, ваше величество. Отправляетесь на прогулку? Давайте я вам подготовлю коня. – Выразил свою готовность мне услужить мой друг.

– Нет, мистер Кофер. У меня нет сегодня настроения кататься верхом. – С грустью призналась я.

– Ах да, я слышал о том, что её высочество была вынуждена уехать. Мне очень жаль. – Но вдруг он опомнился: – Могу я вам чем-то помочь, ваше величество? – С неподдельным интересом спросил Уильям, недоумевая. Я же в ответ на это покраснела с головы до пят.

Мне стало так неловко от того, что я просто хотела с ним повидаться и обменяться парой слов. Шталмейстер, увидев моё смущение, пытался подавить свою улыбку, но это у него плохо получилось. Ему было приятно, что я оказываю ему такое внимание, которое, собственно, не должна была оказывать.

– Я просто хотела пройтись по окрестностям, отвлечься. – Неумело соврала я.

– Тогда, может, присядете под навесом? Сегодня необычайно жарко на улице. Не хотел бы, что вы, ваше величество, получили солнечный удар. – С сильным беспокойством произнёс он. Я согласилась, и мы вместе прошлись по узкой тропинке, обсаженной с каждой стороны цветами.

Мы вошли в небольшой сад, я села на лавку под небольшим навесом, по которому вился цветущий в этой время восковой плющ. От него приятно пахло, и в воздухе, помимо резкого запаха скошенной травы, витал запах цветков этого растения. Я пригласила Уильяма сесть рядом и, после некоторых уговоров, он выполнил мою просьбу. Мы сидели в тени и наслаждались прекрасным видом, открывавшимся только нам, сидевшим посреди этого небольшого сада. Тишину прервал стрекот кузнечиков, разместившихся в траве возле нас.

– Сейчас это великолепие не приносит мне такой радости. Без присутствия дочери любая красота кажется несовершенной. – Высказала я вслух свои мысли.

– Ваше величество, вы ничего не могли поделать… Так будет лучше для неё. Её лучше держать вдали от грядущих событий. – С участием начал мой собеседник.

– Я это понимаю. Разум понимает, а сердце всё равно страдает. – Вдруг перебила его я.

– Как считаете, когда начнётся война? – Поинтересовался Уильям.

– Ужасней всего то, что никто точно не знает. Но мы считаем, что уже в середине сентября пираты со своим войском будут у нас.

– Ясно. – Задумался мой друг.

– А вы собираетесь вступить в ряды нашей армии? – Я попыталась улыбнуться, но уголки моих губ лениво сопротивлялись.

Уил удивился, взглянув на меня. Я тут же вспомнила, что этот человек не раз обещал служить мне и моему королевству, и тут же поняла, что это были не пустые обещания.

– Меня обязывает не только долг, – как будто читая мои мысли начал Кофер. – Я хочу отомстить за смерть своих родных. Пираты отняли у меня всё. Мои воспоминания – это всё, что у меня есть.

Я понимающе на него взглянула, я ведь тоже тогда потеряла любовь всей своей жизни. Не отрывая взгляда от его голубых глаз, я вдруг вспомнила об Эдварде. Так давно я не говорила о нём вслух. Боялась вымолвить его имя, даже про себя, даже шёпотом. Боялась, что из-за этого потеряю над собой контроль и расплачусь. И была права, у меня тут же на глазах выступили слёзы. Уильям внимательно смотрел на меня. Мне даже жутковато стало, мне казалось, что этот человек смотрит сквозь меня, может читать мои мысли и знает меня даже больше, чем я сама себя знаю.

– Я знаю, что вы тоже, ваше величество, многое тогда потеряли. – Произнёс он то, о чём я как раз думала.

– Да. – Севшим голосом сказала я. Сглотнув комок в горле, я обрела свой прежний голос. – Я потеряла тогда ребёнка, который ещё не родился.

Мой собеседник не знал об этом, он вытаращил на меня свои красивые лазурные глаза и проникся ко мне искренним сожалением.

– Простите, ваше величество, я не знал об этом.

– Это случилось уже после того, как мы узнали о том, что началась война. Умер… мой хороший друг. И я не смогла справиться с ударом. – По моей спине пробежался холодный пот.

Я видела, как левая рука моего собеседника дрожит и он делает над собой усилие, чтобы не позволить себе прикоснуться к моей руке. Я грустно улыбнулась ему.

– А затем я потеряла мужа. В общем, я потеряла всё так же, как и вы. И мы с вами гораздо больше можем понять друг друга, чем кто-либо другой. – Я сделала глубокий вздох, чтобы справиться с рыданиями, подступившими к горлу и готовыми выплеснуться из меня в любой момент. – Знаете, мне казалось, я рожу сына. Не знаю, как это возможно, но мне даже не нужно было спрашивать об этом повитух или астрологов. Я точно знала, что у меня будет сын.

– И как вы бы его назвали, ваше величество? – Вдруг задал безобидный вопрос Уильям.

Я, не задумываясь, ответила:

– Эдвард, я бы точно назвала его Эдвардом. – Я опустила глаза долу. – В честь моего доброго друга. – Тут дыхание меня подвело, и я чуть было не задохнулась, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами.

Я перевела взгляд на Кофера, и увидела его изумлённые глаза. В них отражалась такая грусть, какая могла отразиться лишь в моих глазах. Я словно смотрела на себя в зеркало. И увиденное мне не понравилось. Неужели я так же несчастна, как и этот человек? Неужели моя душа так же растерзана, так же покрыта шрамами, как и его лицо? Но ведь я думала, что моя боль уже позади. Уильям понимающе смотрел на меня и в его глазах блеснули слёзы. Я попыталась утешить его и постараться не наводить на моего друга свою тоску по людям из прошлого. Ведь этих людей уже не вернёшь и нужно жить здесь, в настоящем, с живыми людьми, которых любишь и которые тебе дороги. Я похлопала вспотевшей рукой по тыльной стороне ладони Кофера и попыталась успокоить его своей улыбкой.

– Простите. Простите, что разбередила ваши воспоминания. Мне и самой нелегко вспоминать о тех временах. Но я не могу судить Бога и его волю. Я благодарна ему, что он подарил мне красивую дочь и доброго супруга. Ради них, наверное, я и должна продолжать жить. – Пыталась убедить себя я.

И на смену грусти Уил взглянул на меня с восхищением. Он так заворожено на меня смотрел, словно я была какой-то картиной, статуей, чьё совершенство не поддавалось сомнению. Я застенчиво улыбнулась в ответ на его безмолвное упоение.

– Это вы простите, меня, госпожа, что я задел эту тему. И простите, что я так внезапно ворвался в ваш мир. И испугал вас тогда.

– Уил, – впервые я обратилась к нему по имени, как будто он был моим старым другом, – это я должна извиняться. Я была такой глупой и поверхностной. Я и не представляла, какой вы красивый человек, – с нежностью промолвила я. Я улыбнулась, т. к. моё пасмурное настроение исчезало подобно ливню, который постепенно переходил в мелкие капли дождя, именуемые моросью.

Он не мог поверить в услышанное, но, увидев, как мягко я смотрю ему в глаза, понял, что я говорила серьёзно.

– Ваше величество, вы просто великолепная женщина, хорошая мать и жена, добросердечный человек и великая королева. Раньше я не видел смысла в своей жизни. Я жил одной лишь надеждой, что когда-то смогу совершить возмездие. Но теперь, я понимаю, что сделаю всё, лишь бы отомстить нашим врагам за причинённые вам несчастья. – Он взял мою руку в свою, и, едва касаясь её своими губами, подарил мне свой поцелуй. Затем он попросил позволения удалиться, направился к выходу из сада. Я ещё долго не прикасалась к своей руке. Её кожа покрылась мурашками, и я сидела не в силах подняться, заворожено смотря вслед этому святому человеку:

– Это поистине самый красивый человек из всех, которых мне когда-либо довелось видеть. – Зачарованно пролепетала я.

Ночью ко мне пожаловал муж. Он говорил обо всех новостях, которые я упустила с тех пор, как вышла прогуляться. Для того чтобы снабдить нашу армию, нам нужно было поднять налоги, что вызвало бы неодобрение со стороны простого народа. Но это была вынужденная необходимость. Никто не мог обвинять нас в расточительстве. Мы никогда не пользовались своим положением, чтобы обогатиться на несчастиях наших людей.

Так что постепенно и я смирилась с тем, что в такое время всем нам придётся несладко и для того, чтобы выжить и сохранить своё королевство, нужно принять крайние меры. Мой муж выглядел как-то сильно озабоченно. Казалось, что за эти несколько недель лицо его ещё больше осунулось и выглядело уже продолговатым, цвет его приобрёл нездорово-бледный оттенок, ведь он сутками напролёт сидел в своём кабинете, решая важные государственные вопросы, или встречал почётных гостей в зале.

Вечно нахмуренные и насупившиеся брови оставили после себя след морщин. Некогда яркие глаза цвета тропического леса потускнели и уже утратили свои краски. Мне казалось, что даже плечи этого молодого мужчины осунулись, вот так сильно он изменился под гнётом нарастающей войны. Чтобы выразить своему мужу поддержку, я каждую ночь приглашала его к себе, и позволяла ему вкушать хотя бы небольшой ломоть того счастья, который должен был получить каждый супруг, хорошо относившийся к своей супруге.

Энтони никогда не спрашивал меня о моих чувствах, не вынуждал меня врать. Ему было достаточно того, что я позволяю ему любить себя. Представить даже не могу, что чувствует этот человек, осознавая, что я не могу ему подарить своё сердце. Мне было жаль его, но жалость – это ещё не любовь. Возможно, Энтони, полностью ослеплённый своим чувством любви ко мне, даже не замечает, что в действительности я всё также холодна к нему, как и была семь лет назад. Порой я сама ненавижу себя за эту холодность, но ничего не могу поделать. Я уже столько раз пыталась заставить себя полюбить этого великолепного мужчину, но всё тщетно.

Моё сердце было навек отдано другому. И с его смертью, наверное, умерла и вся моя женская сущность, и теперь я никогда не смогу полюбить ни одного мужчину. Энтони понимал это, но старался делать вид, что не замечает. Я его понимаю. Он всю жизнь мечтал стать моим мужем, и вот наконец его желание исполнилось. И он не собирался упрекать судьбу за то, что получил совсем не то, что хотел. Так что, опять же, следует быть осторожными со своими мечтами. Ведь однажды они могут исполниться.

В одну из таких ночей Энтони был по-особенному взволнован. Я не знала, как ему помочь, и в одной из своих попыток уловила его неодобрительный взгляд. Он даже не ответил на мой поцелуй и небрежно отстранился. Я сильно удивилась, ведь раньше такого никогда не бывало.

– Мой дорогой муж, что-то не так? – Я понятия не имела, как так вышло, что горячо любящего мужа могут раздражать мои знаки внимания.

– Да, не так. – Устало признался он. – Мне кажется, скоро весь двор будет об этом говорить.

– Но о чём же? – Никак не могла понять я.

– О твоём романе с нашим шталмейстером. – Выпалил с озлобленность муж.

– Что? – вначале я была так поражена, что не могла найти подходящих слов для оправдания. А затем я разразилась громким смехом. – Подожди, ты что, серьёзно? – Продолжала смеяться я.

– По-твоему, это смешно? Придворные, наверное, тоже так надо мной смеются.

– Энтони, убери этот надменный тон и послушай меня. У меня нет никакого романа с Уилом. Это просто немыслимо. Что за слухи? Кто их разносит?

– Я лишь слышал, как кто-то поговаривал шёпотом о том, что у тебя новый любовник. – Всё также злостно продолжал муж.

– Новый? А куда делся старый? – Ей богу, я не могла прекратить свой смех, настолько мне казалась смешной эта ситуация.

– Это всё, что ты можешь мне сказать в своё оправдание? – Устремил в меня свой орлиный взгляд Энтони.

– А мне не в чем оправдываться. И если ты подслушивал чьи-то глупые сплетни и поверил им, а не мне, своей жене, то ты невероятно глуп! – Слова сами слетали с моих губ.

– Тогда почему ты оказываешь этому простолюдину такие знаки внимания?

– Помнится, мой дорогой, ты тоже не из королевской семьи. – Съязвила я. Но он словно не слышал меня.

– Даже слуги обсуждали вашу милую беседу в саду. – У мужа моего затуманился взор, и он не смотрел мне в глаза, он как будто даже не видел меня.

– Действительно? Если они считают разговор о выкидыше и смерти близких милой беседой, то мне очень жаль их. – Мой спокойный тон уже перешёл в крик. Небольшими клубками непроглядного дыма меня одолевала ярость и желание снести всё вокруг.

– Это правда? Но зачем ты с ним обсуждала такое?

– Я хотела узнать этого человека лучше. К тому же, в наше беспокойное время часто возвращаешься к прошлым воспоминаниям. Уильям, как и я, потерял когда-то близких людей. Мне кажется, это нас и сближает.

Энтони смягчился, увидев, с какой грустью я говорю об этом. Он подошёл ко мне, взял мои руки и поцеловал их обе, смыв след от поцелуя Уильяма. Теперь он походил на провинившегося человека.

– Ох, прости меня, я неправ. Не знаю, что на меня нашло. – Его усталый вид заставил и меня оттаять. Я погладила его жёсткие волосы и поцеловала легко в губы:

– Ничего, всё хорошо. Я понимаю, чего тебе стоит заниматься всем этим. На наши плечи свалилось слишком многое.

Мы сели с мужем на кровать, но он всё ещё не отпускал меня, словно боялся, что я могу от него уйти после этой ссоры. Мы сидели молча несколько минут, погрузившись в собственные раздумья. Горячая рука Энтони легла мне на голову.

– Но я надеюсь, ты закончишь со своей благотворительностью. – Муж пробудил меня от лёгкого дрёма своим повелительным тоном.

– Ты говоришь это серьёзно? – Вновь не могла поверить я своим ушам.

– Да, Элизабет. Я не могу позволить, чтобы дурные языки поговаривали всякое о моей жене.

– Ну вот! Не позволяй им помыкать нами! Пусть себе болтают всякое.

– Сейчас начинается война, нам нужно, чтобы люди верили в прочность нашего брака.

– Ты хоть слышишь себя? – Я резко вскочила с постели, понимая, что не могу оставаться в объятиях этого человека после произнесённых им слов. – Ты ведь король! Какое тебе дело до того, что говорят другие?

– Я попросил тебя лишь о маленькой услуге. – Строго произнёс король, не обращая внимания на мои выпады. – Разве тебе сложно так её выполнить? Тебе так жаль этого парня?

Я просто взвыла от возмущения. Меня оскорбило то, как просто мой муж приказывал мне лишиться моего единственного друга. К тому же он обижал его своими словами. Он такой же слепец, как и все остальные, он не видит, какой прекрасный человек Уильям Кофер. Это и злило меня, и разочаровало. Я ведь надеялась, что именно мой муж сможет увидеть в моём друге его душевную красоту.

– Нет, чёрт подери! Никакая это не жалость! Уильям действительно стал мне добрым другом. И мне жаль, что ты видишь в нём лишь его внешнюю оболочку. Он – чудесный человек и достойный мужчина. – С гордостью заявила я.

– Так, значит, ты говоришь, что слухи беспочвенны? – С грозной яростью в голове поинтересовался Энтони. – Ведь, если бы тебе было плевать на него, ты бы так неистово не защищала его. – Муж с вызовом посмотрел на меня, что только сильнее меня рассердило.

– Да у меня нет никакого романа с Уильямом Кофером! А тебе должно быть стыдно, если ты смеешь сомневаться во мне! Я всегда была тебе верной и преданной супругой, в отличие от тебя самого. Думаешь, я не слышала, как мои придворные дамы шушукались между собой, обсуждая одну из твоих фавориток? Значит, когда я забочусь о нашей драгоценной дочке и занимаюсь её воспитанием, ты целое лето проводишь в объятиях какой-то новой любовницы? – Вся правда, как червяк после дождя, вылезла наружу.

Мой муж опешил. Его щёки стали пылать ярко-красным цветом, что лишь доказывало моё предположение. Но вместо того, чтобы оправдываться, он произнёс:

– Ну а что?! Ты-то ведь любовь мне не можешь подарить. – Вряд ли Энтони понимал, что говорил. Его состояние походило на состояние полубезумного, полупьяного человека, хоть в действительности он был ни тем, ни другим. Я не смогла ответить ему ничем, т. к. раньше он ни разу не упрекал меня в холодности по отношению к нему. Это его заявление стало последней каплей в моём терпении. Я развернулась и молниеносно выбежала из комнаты.

Через несколько секунд я услышала, как дверь спальни распахнулась, и король вышел из комнаты. Я не хотела сейчас его видеть, и тем более разговаривать с ним. Мне хотелось сбежать подальше от этого места, подальше от этих сплетен.

Поведение и повелительный тон моего мужа меня возмутили. Да как смеет он подозревать меня в чём-то, хотя сам не чист на руку? Хотя сейчас, придя в себя и обдумав немного то, что говорят другие, я стала задаваться вопросом: а что если люди видят того, чего не вижу я?

Я попыталась скрыться от негодующего мужа и отправилась в свои покои, закрылась и стала дожидаться утра. Утро вечера мудренее? К сожалению, я не сомкнула глаз, поэтому утро для меня оказалось ещё невыносимее, чем предшествующий вечер.

Не знаю почему, но у меня появилось непреодолимое желание увидеться с Уилом. Я знала, что из-за слухов должна стараться вообще с ним не разговаривать. Но остановить себя не могла даже я сама. Мне помогли переодеться, я вышла позавтракать, не застав мужа, и с двумя придворными дамами вышла прогуляться по окрестностям.

Казалось бы, ничего особенного: мы просто прошлись по парку, а затем направились в конюшню, т. к. я пожелала немного покататься верхом. Придворные не удивились моему желанию и даже не скрывали того, что подозревают меня в чём-то постыдном. Как раньше я этого не замечала?

Мы подошли к небольшому зданию, выбрали себе лошадей, которых тут же оседлали и взнуздали. Уильяма нигде не было. Я чувствовала, как с охватившим меня беспокойством всё моё тело начало трепетать. Где Уильям? Неужели это из-за меня его больше нет? Неужели мой муж решил сам исполнить свою же волю: избавить меня от общества этого человека. Но что же он сделал: выгнал его или, что хуже, отправил в темницу за государственную измену? Голова пошла кругом, и для того, чтобы как-то скрыть это от любопытствующих взглядов моих придворных, я сказала, что получила солнечный удар и, скорее всего, отправлюсь в постель. А они пусть отправляются на конную прогулку без меня. Достаточно было увидеть глаза этих злословных дурочек, чтобы понять, что они мне не поверили! Но мне было плевать. Ведь если я была права, и Уильяма у меня забрали, то мне вообще будет плевать на всё, что говорят остальные, ведь именно из-за этих сплетников у меня отобрали моего Уила! Осознание того, что я могу потерять такого человека, приносило мне нестерпимую боль, настолько сильную, что я уже думала о том, не заболела ли.

Я не собиралась отлеживаться в своих покоях или допытываться у мужа, куда он дел Уильяма и унижаться перед ним. Я направилась прямо в конюшню, подошла к одному из конюхов и спросила у того:

– А где могу найти Уильяма Кофера? – Я пыталась не выдавать своего волнения. – Его советы и познания касательно лошадей помогут нам с королём в предстоящей войне. – Соврала я.

– Но, ваше величество, ведь король уже вызвал его сегодня к себе.

Я едва подавила нервный вскрик. Меня уже начало колотить изнутри.

– Ну, тогда ладно, ступай. – Я развернулась, ускользнув от жалостливых глаз конюха, которые смотрели на меня в упор и даже после того, как я отвернулась, сверлили меня взглядом.

Моё сердце, казалось, вот-вот остановится. Оно стучало всё слабее и слабее. Небо над головой кружилось, всё расплывалось перед глазами. Слёзы подкрались к глазам, но я их уже не могла остановить. Глаза стали влажными, воздух тяжёлым, а ходьба по земле почти невозможной. Уши заложило, ветер резко бил по лицу. Я посмотрела по сторонам и поняла, что не знаю, куда идти. Я обошла замок, прошла мимо сада и оказалась у задних ворот. Сама не понимаю, что меня сюда привело. Но идти мне уже было некуда. Ещё один человек уходил из моей жизни. Слёзы падали прямо на ладони и я даже не силилась их скрыть. Они тут же застывали, словно ртуть, на моих губах.

Но тут где-то я услышала шелест листьев и сухой травы, кто-то был совсем рядом и мог видеть моё несчастье, читавшееся в каждом жесте и каждой новой капле дождя на моём лице. Я уже собиралась уходить, как тут заметила знакомую фигуру. Мне пришлось даже потереть глаза, чтобы убедиться, что они не врут. Передо мной стоял Уильям. Я вижу призрака?

Он тоже не мог пошевелиться, словно застыл на месте, как и я. Мы смотрели друг на друга, затаив дыхание, не в силах подойти ближе и произнести хоть что-то. Нам было плевать, есть ли кто-то ещё рядом. Уил видел мои слёзы и словно всё прочёл в моих грустных глазах. А я, не в силах поверить в то, что передо мной стоит он, закрыла глаза на долю секунды и вновь открыла, убедившись, что это не сон. На его лице не прослеживалось никаких эмоций, и посторонний человек мог бы сказать, что ничего в этом человеке не изменилось со вчерашнего дня. Но я знала, я знала, что что-то поменялось. И даже я, некогда говорившая о том, что между нами лишь дружба, сейчас не могла разобраться в своих чувствах и ощущениях. Лживые слухи подтолкнули меня к истине, в которой я не могла сама себе признаться. И только я могла заметить другой взгляд голубых глаз моего друга. Он чувствовал то же самое. Но мы не могли простоять на том месте целую вечность. Я неспешно подошла к нему, он мне поклонился, как того требовал этикет.

– Ваше величество, чем могу служить? – Он пытался спрятаться под маской учтивости и услужливости, но я уже догадывалась о том, что творится в его душе на самом деле.

– Вы куда-то собрались? – Вдруг заметила я его лошадь.

– Да, ваше величество, мне нужно срочно выезжать. Это по приказу короля.

– Это из-за меня? – Горло моё от волнения сдавило, но голос прозвучал звонко и отчётливо, раздаваясь эхом в наших ушах. Он даже не вскинул бровь и всем своим видом показал, что знает, о чём я говорю. Видимо, король позвал его поговорить именно обо мне.

– Отчасти, – начал было он, но я его прервала:

– Уильям, прошу, не уезжайте. Не оставляйте меня. Я поговорю с мужем, я ещё раз ему всё объясню. Он всё поймёт, он не станет вас отсылать из королевства. – Умоляюще посмотрела я на него.

– О нет, ваше величество, король не отправил меня в ссылку. Я всего лишь выполняю его поручение. Он приказал мне и нескольким другим шпионам отправиться на границу с Северном и оповестить его величество о том, когда прибудут пираты со своим войском.

– Но почему вы? – Задала я глупый вопрос. – Разве вы военнослужащий или шпион?

– Я сам предложил это королю. – Признался Уил.

– Но зачем? Это ведь очень опасно, Уильям.

– Миледи, я повёл себя недолжным образом, приняв вашу доброту и согласившись на дружбу со мной. Я забыл о том, кто я. Я не хочу сеять зерно бесчестных слухов к вашей особе. Я этого себе не прощу, поэтому мне лучше будет уехать. – Говорил он это с нарастающим чувством вины.

– Но ведь если вы уедете, тем самым подтвердите слухи о нас. – Я пыталась уцепиться хоть за какую-то возможность его остановить.

– Я всего лишь выполняю волю его величества, моя королева. – Тихо произнёс Уильям.

– Но я – твоя королева! Как же моя воля? – Не могла уняться я.

– Именно из-за вас я это и делаю. Вы мне слишком дороги. Я не хочу, чтобы из-за жалости ко мне вы пострадали.

– Жалости? О какой жалости все говорят? – Я не могла успокоиться. – Да, мне жаль, что вы потеряли семью, мне жаль, потому что я и сама всё потеряла когда-то. Но я не из-за этого подружилась с вами. – Обиженно пролепетала я.

Уильям, убедившись, что рядом нет никого, взял меня нежно за руку, словно она была сделана из хрупкого фарфора, и покрыл её своей рукой. Даже это незначительное прикосновение позволило нарастающему желанию пронестись по всему моему телу: начиная от кончиков пальцев, заканчивая женским лоном. А ещё вчера я не подозревала о своих чувствах. Но теперь моя жизнь перевернулась с ног на голову, словно песочные часы.

Уильям стоял совсем близко, от него пахло зеленью. Я была готова поклясться, что его губы пропитаны каким-то приворотным зельем, так как не могла отвести от них взгляда. И даже шрамы его мне казались не такими уродливыми. Кто бы мог подумать, что я смогу полюбить этого человека? Хотя, вернее будет спросить, как можно не полюбить этого человека? Уильяму было около 27–29 лет, и хоть судьба оставила ему в виде воспоминаний о прошлом шрамы, нельзя было говорить о том, что он абсолютно непривлекательный. Он был высокого роста, с достаточно крупной фигурой. Меняющийся цвет его глаз на самом деле был голубым, такого же оттенка, что и лепестки ирисок.

Короткие, слегка вьющиеся шоколадные волосы утверждают о достаточно пылкой и страстной натуре, хоть Уил её всячески подавлял. И лишь я замечала в его глазах огонёк твёрдости и решимости, порой упрямства и неколебимости, которыми сама обладала. Мой дорогой друг был также не лишён соблазнительного придворного лоска, хотя его род занятий и происхождение исключали саму возможность этого.

Его сильные мужские руки были лишены мозолей, говоря тем самым о том, что ему не свойственно было заниматься тяжёлым трудом. К тому же кожа рук была мягкой, нежной. Всё это противоречило его работе. Хотя, возможно, он начал ухаживать за собой после того, как заступил на службу к королевскому двору. Но мне всё же казалось, что Уильям по ошибке был рождён в бедной семье. Он должен был родиться в семье аристократов, ведь его манеры, характер и чувство собственного достоинства превосходили все те, которыми обладали дворяне, которых я когда-либо встречала в своей жизни. Последние же на самом деле, сняв всю богатую мишуру, оказывались необразованными, недальновидными, глупыми людьми, чьё преимущество перед другими состояло лишь в наличии денег и богатого дома.

– Я это знаю, мадам. Но пожелаю, чтобы другие об этом даже не подозревали. Вы были слишком добры ко мне и снисходительны, позволяя пребывать в вашем обществе. Я хочу, чтобы вы не тревожились обо мне. – Нежным и даже интимным шёпотом продолжил Уил.

– Но вы мне нужны. Уильям. – Не слыша своего голоса, я утопала в его глазах.

– И именно поэтому вам не стоит волноваться. Пока я вам нужен, я буду жить, несмотря ни на какие невзгоды. Я ведь обещал вам, что служение моей королеве стало смыслом моей жизни. Так пожелайте же мне, ваше величество, доброго пути и отпустите грусть. И я вернусь. – Успокаивал меня он. А я, как маленькая девчонка, верила ему. Я слегка надавила на его плечо, и он опустился на одно колено, всё ещё не отпуская мою руку; перекрестила его с закрытыми глазами, проговаривая ему, себе, Богу:

– Да благословит тебя Господь, мой верный рыцарь. Да убережёт тебя Он от любых камней на проложенном пути и ниспошлёт для тебя ангелов небесных, которые уберегут тебя от смерти, если она будет близко. Аминь.

– Аминь. – В унисон со мной произнёс Уильям. Он поцеловал краешком губ, очерчённых небольшими трещинами, мою руку и, попрощавшись, удалился.

Казалось, всё, что происходило только что, было ненастоящим. И мне, поняв, что мой друг жив и не томится в тюрьме, должно было стать легче, но не стало. И хоть я произнесла молитву, с сердца моего не упал камень. Он лишь непосильным грузом навалился мне на плечи и пытался раздавить меня. И я, ссутулившись, попятилась обратно в замок.

С мужем мы столкнулись уже вечером, когда направлялись в обеденную залу. Он протянул мне свой локоть и я, опёршись на его руку, прошла с ним к нашим местам. И хоть сидели мы рядом, выдавливая из себя улыбки, предназначенные для собственных придворных, советников и слуг, сейчас мы были как никогда далеки друг от друга.