Когда Джейсон вернулся, я сказала, что решила повидать Эдди. Робин спала. Закутавшись в одеяло, я сидела на софе перед печкой, в которой весело потрескивал огонь, его разжег Джейсон. Он смотрел на пламя, сложив руки на коленях. В его лице я пыталась увидеть малейший признак реакции. Воцарилась тишина после того, как я объявила о своем решении. Затем он сказал:

— Если ты считаешь, что должна, то лучше поехать. — Он прокашлялся и повернулся ко мне: — Но ты никуда не поедешь, пока не выздоровеешь окончательно.

— Я знаю. Мне следует сначала узнать, когда можно получить свидание.

Джейсон продолжал смотреть на огонь.

— Ты знаешь, что говорить ему? Ты собираешься рассказать… — он остановился, ему было трудно произнести следующие слова, — мужу о нас?

— Я не знаю. Еще не уверена, нужно увидеть Эда. Можешь ты понять?

Он сидел, сжимая и разжимая кулаки:

— Да. Я могу понять. Не хотел бы, но приходится быть честным.

Как нужно вести себя в таких обстоятельствах?

Два человека Джейсон и Эд. Ни у одной женщины не было таких различных мужчин.

— Не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал Джейсон.

— Я должна, Джейсон, иначе моя душа не найдет покоя.

Он тяжело вздохнул:

— Мы были так счастливы. Все шло так хорошо. Мне казалось, что я счастливейший человек на свете. — Вдруг он ударил кулаком по ладони. — Черт возьми! Почему это должно произойти?

Я почувствовала горечь в его словах:

— Джейсон, извини меня. Это я во всем виновата. Мне нужно было рассказать всю правду. Все могло сложиться иначе.

Он встал на колени и обнял меня. Я положила голову ему на плечо, и горячие слезы обожгли мои щеки.

— Ничто бы не изменилось, дорогая. Я все равно влюбился в тебя. С первого же дня. Помнишь? Когда мы встретились на пляже. Тогда порвалась твоя сумка. Ты была такой красивой и сумасшедшей. Я хотел защитить тебя и сейчас хочу. Я так устал от этого разговора, он только напускает страх, потому что я могу потерять тебя!

Он прижал меня к себе, я почувствовала теплоту и силу. Я любила его, но была не свободна, не свободна по своей же вине. Или у меня была другая судьба, о которой так часто упоминал Джейсон. Какая-то сила управляла нашими жизнями.

Прошла неделя, я с нетерпением ждала момента, когда поеду в тюрьму. После болезни я полностью окрепла, благодаря нежной заботе Джейсона. К тому времени пришел ответ от священника. Мне назначили день свидания с Эдом, и я собралась ехать.

Джейсон хотел довезти меня до города, где находится тюрьма, но я отказалась. Лучше поехать на автобусе одной. Нужно время подумать о многом, а присутствие Джейсона могло все испортить.

Вечером Джейсон пригласил меня в небольшой итальянский ресторанчик. Мы заказали вино и закуски, но никто из нас не пил и не ел много. Это наше первое расставание с того времени, когда мы стали близки. Мы вели себя так, как будто мой визит к Эду не повлияет на наши отношения.

Но подсознательно понимали, что это не так. Какое бы я ни приняла решение, оно испортит кому-то жизнь. Но кому? Джейсона, Эда, Робин или меня? Все мы в одинаковом положении. Чья жизнь, чье будущее были важнее? Это невыносимо.

Я посмотрела в печальные глаза Джейсона. Я принесла ему много проблем, играла его чувствами, лучше бы никогда не встречать его.

— Джейсон, извини за все то, что сделала тебе. Я действительно испортила твою жизнь.

Он немедленно схватил мою руку:

— Никогда не говори так. Я люблю тебя. Все будет в порядке, не беспокойся. Все уладится.

— Может, тебе следует найти другую, у которой будет все в порядке в прошлом, и влюбиться в нее.

— Эми, я люблю тебя, и мне не нужна другая.

— У тебя кто-нибудь был? — спросила я потому, что Джейсон не рассказывал о своей личной жизни. Неужели у такого привлекательного мужчины, никогда не было женщины?

Он посмотрел на меня:

— До тебя, Эми, никого. Я не говорю, что никогда не был… Да, меня привлекали многие, но никто не мог остаться в сердце надолго. Я сильно не увлекался. Не знаю, прозвучит ли это банально, если скажу, что искал всю жизнь именно тебя.

Я была готова расплакаться. Ресторанчик вдруг показался слишком маленьким, душным и гнусным. Я хотела остаться с Джейсоном наедине, обнимать и целовать его. Я запаниковала: это, может быть, наша последняя встреча.

Казалось, он читал мои мысли, поэтому быстро расплатился с официантом, крепко взял мои руки, открыл входную дверь ресторана и быстро повел на автостоянку к его машине.

Он посадил меня в машину, сам прошелся вокруг и проверил колеса. Затем сел за руль, повернулся и я оказалась в его руках. Мы целовались, словно боялись, что этого никогда не повторится.

Через некоторое время Джейсон отпустил меня, я села поближе, он положил руку мне на плечо, и мы разговаривали, возможно, около часа. Я поплакала немного, он вытер мои слезы:

— Не плачь, дорогая, все будет хорошо.

Но будет ли, думала я, занимая место в автобусе, шедшему по маршруту, по которому я однажды уже ездила. Джейсон привез меня рано утром на автовокзал. Робин осталась у Маклеудов. Мы оставили ее там, когда пошли в ресторан.

Джейсон не просил провести ночь вместе, он знал, что мне нужно побыть одной. Ему было трудно держаться и не умолять меня не ехать ради нашей жизни, которую хотели начать вдвоем.

Он поцеловал меня, когда уходил той ночью, и в тот короткий момент я почувствовала огонь и страсть, разгоравшиеся в нас, и опять надеялась, что это слепое желание опять повторится.

Его последний поцелуй оказался очень нежным, но затем он быстро ушел, ни разу не обернувшись.

На следующее утро мы позавтракали в небольшом кафе на автобусной остановке. Джейсон заказал яичницу с беконом. Но я ни к чему не притронулась, только выпила полчашки кофе. Мы почти не разговаривали. Он посадил меня в автобус и стоял до тех пор, пока автобус медленно не отъехал от остановки. Я прислонилась к окну и смотрела на него.

Скоро он исчез из виду. Я чувствовала боль, оставляя его. Я кусала губы, чтобы не расплакаться.

На следующий день я ждала идущий до тюрьмы автобус. Все оставалось до боли знакомым. Ничего не изменилось за год. Я почувствовала, как вспотели ладони, часто забилось сердце. Глаза стали красными от бессонной ночи. Я практически не спала после того, как рассталась с Джейсоном. Я ворочалась на постели. Кровать казалась то слишком твердой, то слишком мягкой. Меня бросало в жар, и я сбрасывала одеяло, меня знобило, и я никак не могла согреться.

Рано утром приняв душ, оделась и пошла искать местечко, где можно перекусить. Улицы были почти пустынны, солнце резало глаза. Я заставила себя съесть рулет и попить сок. Затем вернулась в мотель, так как оставалось еще три часа до первого автобуса, который отправлялся до тюрьмы.

На автобусной остановке я увидела пожилую женщину с печальными темными глазами. Она несла плетеную корзину. Несомненно, ехала на свидание с мужем, корзина, наверняка, набита домашней едой. Я почувствовала симпатию к бедной старушке. Ее муж знал, что о нем заботятся и любят. Я смотрела на морщинистое лицо и думала, как буду выглядеть через пятнадцать лет. Я готова приезжать сюда год за годом. Когда подъехал автобус, я заняла место около окна. Положила руки на колени и попыталась побороть панику, которая рождалась во мне.

Когда вдали появилось мрачно-серое здание тюрьмы, я машинально открыла сумочку и достала пудреницу, чтобы посмотреть в зеркало. Я стала пользоваться косметикой меньше, чем раньше. Джейсону нравилась естественность. И сейчас я поняла, как много вещей делала, чтобы понравиться Джейсону. Загар еще не сошел, я опять подстриглась коротко в начале курортного сезона, Джейсону это тоже нравилось.

Но были во мне и другие перемены, которые мог заметить Эд. Внутренние.

Автобус остановился, и двери открылись. Мы находились в нескольких ярдах от тюрьмы, недалеко от главных ворот. Я видела постовых с автоматами. Меня тошнило, когда я находилась там. Я знала, что за этими стенами находится незнакомый мне человек. Это был Эд, которого я когда-то любила и жила с ним. Сначала я должна была встретиться со священником Скоттом. Меня проводили через длинные коридоры и двери с засовами. Я ждала, когда откроют их, затем проходила и ждала, когда их закроют. Мое сердце билось от предстоящей встречи. Меня привели в небольшую комнату с желтыми деревянными стульями. Сказали подождать. Сев на стул, осмотрела комнату. Руки стали дрожать, я положила их на колени, дыхание становилось тяжелым.

— Миссис Каммингз? — услышала голос за спиной и вскочила. — Извините, что испугал вас. Священник Скотт.

Я вскочила и уронила сумочку на гранитный пол, он наклонился и протянул ее мне:

— Пожалуйста, садитесь, — сказал он и сам сел рядом.

Я посмотрела на человека, чьи письма повлияли на мою жизнь и который помог измениться Эду. Он был некрасив: узкий подбородок, большой красный нос, сальные темные волосы, но его глаза светло-голубого цвета были необычными. Когда он улыбался, вся уродливость исчезала.

— Я действительно рад видеть вас. Замечательно, что вы пришли. Эти два года стали суровым испытанием. Вы уже знаете о возможности досрочного освобождения мужа? Начальство только три раза в год рассматривает такие заявления. Мы должны быть терпеливыми и ждать слушаний по прошению Эда. Заседание собиралось месяц назад и, если бы Эд подал заявление раньше, мы бы уже получили результат. К заявлению нужно приложить рекомендации психолога, начальника тюрьмы и выписки из личного дела.

Он спросил, готова ли я принять Эда. Пока он изучал меня, я решила сказать правду.

— Я не знаю, я еще не уверена.

Я замолчала, тогда священник вежливо спросил:

— Изменились чувства по отношению к мужу?

— Нет! — ответила я, почти не думая. Я почувствовала, как горят щеки, и, подняв глаза, посмотрела прямо на него. — Мои чувства не изменились, но есть человек, который значит много для меня сейчас. Я встретила его, когда потеряла надежду, что Эд вернется к нам с Робин. Он любит меня и мою маленькую дочку, я тоже его люблю. Он хочет, чтобы мы поженились, по крайней мере, мы планировали это, но когда пришло ваше письмо, мы отложили свои планы. — Я остановилась, не в силах продолжать разговор. Потом сказала: — Несмотря на просьбу Эда, я так и не подписала бракоразводные бумаги. Просто не решалась это сделать. Таким образом, я все еще жена Эда.

— А что думает тот мужчина? — поинтересовался священник.

— Разумеется, он сильно расстроен. У него были определенные планы. Все зависело от развода, во всяком случае, я так думала. Но тут ваше письмо.

Священник Скотт смотрел пораженно.

— Но, ради Бога, не думайте, что это ваша вина, — сказала я. — Если бы я сразу согласилась на развод, то Эд знал, что нет никакой возможности писать. Кстати, я получила его письмо через несколько дней после вашего. Я была серьезно больна, поэтому не могла сразу прочитать его, но прочитав, поняла, что должна поехать к Эду сама.

Священник слушал, одобрительно кивая головой:

— К сожалению, я не знал. Тогда ваш приезд должен повлиять на него. — Он посмотрел на меня задумчиво. — Могу ли я узнать, что вы собираетесь рассказать Эду?

— Не знаю. Эд написал, что изменился, что, вернувшись из тюрьмы, начнет новую жизнь. Но я точно не знаю. А что, если его не освободят? Что потом? Опять я буду ждать долгие годы. А у нас еще Робин.

— Ах да, ваша маленькая дочка. Действительно, нужно решать исходя из этого, — священник Скотт скрестил руки на груди и кивнул.

— В том-то и проблема. Робин почти забыла Эда. Я думаю, Робин было бы тяжело всегда ждать папу, который не приходит домой. Главное, что решил Эд — Робин не должна знать о преступлении отца. Он не надеялся, что его срок сократят, и даже не думал, что могут выпустить досрочно. Поэтому я сделала все, чтобы она не знала о нем.

— А что тот человек чувствует к ребенку?

— Робин просто обожает его. Джейсон любит ее, как собственного ребенка. Он прекрасный человек. Он стал бы хорошим отцом для Робин. Джейсон предложил нам очаг, любовь и заботу.

Священник посмотрел обеспокоено:

— Это намного серьезнее, чем я мог представить. Жизнь — трудная штука. В жизни всегда приходится выбирать.

— Какой бы я выбор ни сделала, в любом случае кто-то пострадает, — сказала я растерянно.

— И вопрос в том, кто именно. Это трудное решение.

— Не могли бы вы помочь? Как вы думаете, следует поступить?

— Было бы неправильно говорить, что вам делать. Кроме того, я не могу принимать решения за вас. Меня волнует, как Эд отреагирует, если вы отвергнете его. Он не сможет свыкнуться с мыслью, что потерял вас. А мне придется опять собирать его по кусочкам, если вы сообщите о человеке, с которым собираетесь строить жизнь. Таким образом, я думаю, нужно повременить со встречей.

— Нет, не стоит, — вырвалось у меня.

Я встала и подошла к окну, которое выходило на тюремный дворик, где заключенным разрешалось короткое время гулять на свежем воздухе. Он был окружен гранитными стенами, за ними возвышались калифорнийские холмы, покрытые снегом. Там была свобода, моя свобода, где я могла жить и любить. Мне хотелось получить эту свободу, вырваться из этой жизни и никогда не вспоминать прошлого.

Но не могла. Я думала о замужестве, представляла, как мы с Джейсоном обмениваемся кольцами, произнося слова верности. Но невозможно выбросить из сердца Эда, для меня это то же самое, что отнять руку. Эта ампутация будет сопровождаться ужасными болями. Эд был частью моей плоти.

Я отвернулась от окна, от свободы, посмотрела на священника Скотта, который ждал меня. Он сидел, сложив руки.

— Думаю, готова, — ответила я.

— Вы приняли решение, — сказал он. Это было, скорее, утверждение, чем вопрос.

Наверное, я давно его сделала. Поэтому, возможно, я не подписала бракоразводные бумаги, ведь нас связали долгие годы жизни, слишком много воспоминаний и переживаний.

Священник встал:

— Хорошо! Пойдемте, я отведу вас к Эдди.