Ты увидишь, друг мой, способна ли я составить отчет в надлежащей форме, эта девка вывела меня из себя, но я, тем не менее, услышала большую часть ее стенаний, и это пока еще не улетучилось из моей головы, а ты… ты ведь даже не задал ей вопросов, это грубейшая ошибка, но у меня, друг мой, у меня феноменальная память, я запоминаю все, так что, если ты думаешь, что загнал меня в тупик, ты ошибся, ты попал пальцем в небо, и я не доставлю тебе удовольствия вышвырнуть меня вон.

Я бросила тетрадь на заваленный стол, устроилась поудобнее и стала яростно писать.

*

Женщина, 28 лет, общее состояние хорошее, среднего роста, вероятно, небольшой избыточный вес.

Половая зрелость: не знаю. Она об этом не говорила. Ах да, он спросил, когда у нее начались месячные. «Э… в двенадцать? Я была в пятом классе». У меня, например, они начались, когда мне было почти пятнадцать, и подружки все время приставали ко мне, повторяли, что мне нужно к врачу а я их посылала к черту не могло быть и речи, чтобы старый хрыч меня лапал. Впрочем, я была очень довольна, что их у меня не было, когда подружки об этом говорили, я бесилась, у меня не было времени на эту чушь, и в тот день, когда это со мной случилось… Разумеется, эго произошло в спортивном зале, мы играли в баскетбол, я обожала баскетбол и была вся потная, пот лил с меня градом, и вдруг Карина сказала: «Осторожно, у тебя начались», – и я никак не могла понять, о чем она, пока она не указала на мои бедра, и я увидела, что то, что по ним стекало, было не потом, а кровью, и я подумала, что умру со стыда, убежала в раздевалку и, когда посмотрела на себя в зеркало, я себя возненавидела, а подружка моего папы, девица, с которой он тогда встречался, сказала с облегчением: «Теперь ты женщина, дорогуша, когда твой отец сказал мне, что у тебя их до сих пор нет, я подумала, что они никогда не придут!» Я готова была убить эту дуру я больше никогда не надевала шорты, и у меня пропало всякое желание играть в баскетбол, где соперники только и делают, что пялятся на твои бедра.

Гинекологические анамнезы: Ну здесь мне почти нечего написать, поскольку она не перечисляла все микозы, вагиниты, вульвиты и другие радости, которые случаются, как только дамы начинают позволять себя лапать всем кому попало… и даже раньше… Она сказала только: «Я пью таблетки с четырнадцати лет». Не понимаю, зачем девчонки начинают так рано спать с мужиками, и в двадцать-то лет от этого мало удовольствия, а уж в четырнадцать!

Акушерские анамнезы: ДПБ в семнадцать лет (неудивительно, если начинаешь трахаться раньше, чем успела вылезти из материнских юбок…), первая беременность в двадцать один год – кесарево сечение (страдание плода во время схваток), повторное ДПБ через пять месяцев. (Она что, не умеет предохраняться, эта идиотка? Какие же они тупые, все до одной… Да и мужики у них не лучше…) Третья беременность за двенадцать лет. (Сколько же ей лет?) Двадцать восемь. (Она выглядит гораздо старше. Уставшей и несчастной.)

Семейные анамнезы: Отец жив. Мать умерла от рака яичника. Братьев-сестер нет. Других случаев заболеваний раком в семье нет. И одного вполне достаточно.

Патологические анамнезы: отсутствуют.

Актуальное лечение: отсутствует.

Имя лечащего врача: он не спросил.

Повод для консультации: Ах, ну вот мы и дошли до самого главного. «Мне плохо от моих таблеток». Это просто как дважды два, у них спрашивают, что их беспокоит, и все они называют одни и те же симптомы: боль в груди, или же «слишком обильные месячные, это меня утомляет», или «у меня слишком скудные месячные, мне кажется, что живот остается раздутым, когда они заканчиваются, как будто из меня не все вышло», или «у меня кровотечения в середине цикла» – но, дорогуша, если пьешь таблетки, то цикла нет вовсе! Ваш врач должен был вам это объяснить, понять это совсем нетрудно, но, видимо, об этом знают еще не все… Ну, по крайней мере, вы об этом точно не знаете… Но мне не нужно так злиться. Что она сказала, когда другой врач, лучший из лучших, попросил: «Расскажите мне все…»?

Не помню.

Я отложила ручку. Посмотрела вокруг. Эта комната была больше, чем кабинет Кармы. На стенах висели плакаты и множество поучений.

Любить – значит защищать.

Контрацепция, сексуальность: у вас есть вопросы? У нас есть ответы.

Любить человека – значит говорить с ним.

СПИД – не приговор.

Слева огромный шкаф, встроенный в стену и забитый бумагами и огромными пакетами с бумажными салфетками. На письменном столе – буклеты, бумаги, журналы и коробки с бумажными салфетками. В выдвижном ящике, который открыт с правой от меня стороны, коробки с таблетками, спиралями, презервативами, мужскими и женскими, и бумажные салфетки. Должно быть, в этом отделении часто простужаются.

Очевидно, я сидела в кабинете консультанта.

Что я уже знаю? Что здесь два консультанта. Женщины, молодая и старая. Что молодая, поди узнай почему, глупее, чем старая, что она задает им, женщинам, взбучку, когда они приходят сюда плакать, потому что не думали, что могут оказаться в положении.

Мне интересно, что бы она сказала, эта пациентка, если, вместо того чтобы сидеть напротив доброго доктора Кармы, вежливого, доброжелательного, вдумчивого, она бы оказалась здесь, с этой гадиной-консультантом, которая наверняка вышла бы из себя.

Я отлично представляю себе, как неловко она бы себя чувствовала. Что? Вам еще нет и тридцати, а уже две беременности, два аборта, и вы пришли поплакать из-за того, что больше не переносите свои таблетки? Что за чушь?

Зазвонил телефон. Я подскочила от неожиданности. Посмотрела на аппарат. Поколебавшись, сняла трубку. И услышала хриплый голос Кармы:

– Еще не закончили? Вы что, весь день будете писать?

– Еще пять минут…

– Поторопитесь!

Он положил трубку.

Я бы его убила. Теперь мне ни за что не вспомнить, что ему рассказала эта чертова пациентка.