– Хорошо. Это еще не все, – сказал Карма и взял карту первой пациентки, пришедшей на консультацию, – но нас ждет работа.

Я направилась в кабинет.

– Нет, нет, – сказал он, останавливая меня. – Сегодня утром вы дежурите в отделении неотложной помощи!

– Неужели? С каких это пор?

– С тех пор, как я внес вас в список. Вчера.

– Я должна следить за поступлением больных по гинекологии?

– Да, и всех остальных, их там много.

– В отделении неотложной помощи всегда много народу!

– Серьезно?

– Но…

Он наклонил голову, как будто сочувствовал мне:

– Это было давно? Вы забыли? Не сможете отличить сальпингит от аппендицита?

Он надо мной смеялся. Я начала потихоньку понимать, что это за тип.

– Конечно смогу! Но ведь не для этого…

– Вы здесь? На этой неделе вы должны делать все, о чем я вас попрошу, помните?

Ох, ну конечно помню! И кусаю локти.

– Вперед! За работу! Сейчас без десяти девять, через десять минут вас ждут там…

Он вошел в зал ожидания:

– Мадемуазель Мигерес?

Я едва не взвыла. Мне стало дурно при мысли о том, что сейчас придется выйти на улицу и под дождем пройти по территории больницы до отделения неотложной помощи, но я глубоко вздохнула, вернулась в кабинет, взяла плащ и толкнула внешнюю дверь.

– Джинн! – Я обернулась. Алина, перегнувшись через стойку, махала мне рукой. – Идите сюда, возьмите вот это…

Она протянула мне кучку разноцветных проспектов «Выбираем контрацепцию».

– Это для пациенток отделения неотложной помощи, вдруг им это поможет. И идите через маленькое отделение, так быстрее.

Я смотрела на нее и ничего не понимала.

– По подземным коридорам больницы. Там в глубине маленького отделения есть дверь.

– И я дойду до отделения неотложной помощи?

– Все здания соединены подземными коридорами. Но их надо знать. Я всегда ими пользуюсь. Спросите у Анжелы, – она указала на кабинет консультанта, – она вам объяснит.

Я посмотрела на Алину. Она показалась мне еще красивее, чем несколько минут назад. А я чувствовала себя глупой. Плохой. Почему она вдруг стала ко мне так добра?

*

Когда я постучалась в дверь кабинета, Анжела беседовала с женщиной лет тридцати в вышедших из моды брюках, потрепанном свитере и с деревянным крестом на шее.

Она объяснила мне дорогу, спросила, все ли я поняла, и я ответила, что все запомнила.

В коридоре отделения ДПБ я увидела медсестру, которая шла мне навстречу с подносом в руках. Заметив меня, она остановилась:

– Здравствуйте, Джинн.

– Здравствуйте.

– Я – Сильвиэн.

– Здравствуйте, Сильвиэн. Простите, я забыла, как вас зовут.

– Да уж, чтобы запомнить тут всех по именам, нужен не один день. Могу я вам чем-то помочь?

– Нет, спасибо, я иду в отделение неотложной помощи, – сказала я, указав на маленькое отделение.

– Хорошо. Вы знаете, как идти?

– Да. Мне объяснили.

– Если встретите Рене, скажите ему, что в полдень я занесу ему поднос.

– Рене?

Но она уже исчезла в глубине палаты.

В маленьком отделении царили тишина и покой. Все палаты были закрыты, не было видно ни одной медсестры. Когда я направилась ко входу в подвал, дверь палаты, в которой лежала «Мадам X…», открылась и оттуда вышла медсестра. Она улыбнулась мне:

– Вам чем-то помочь?

На вид ей было лет сорок, она была очень полная, с иссиня-черными волосами. Она хромала, ее левая нога была обута в ортопедический ботинок.

– Нет, спасибо, я иду в отделение экстренной помощи.

– Вы – новый интерн? Джинн, так ведь?

– Да. Новости распространяются быстро…

– Здесь все друг друга знают. И вас уже очень ценят.

– Неужели? Но я ничего такого не сделала…

Ничего такого, за что меня можно было бы ценить…

– Вы сделали достаточно, чтобы заработать хорошую репутацию. Вам у нас понравится.

– Ну… тем лучше, – неуверенно сказала я.

Мне здесь понравится? Мне очень жаль, цыпочка, но я здесь ненадолго.

Я махнула ей рукой и вошла в подвал.

*

Там было жарко. Еще жарче, чем в маленьком отделении. И темнее. Помимо тусклых ламп над пожарными выходами единственным источником света здесь были неоновые плафоны, большинство из которых трещали и мигали. Согласно указаниям Анжелы, мне предстоял длинный переход до центрального здания больницы. Но, увидев две противопожарные двери, одну справа, другую слева, я начала сомневаться. Какой из них воспользоваться?

С ориентацией в пространстве у меня всегда были проблемы. Я смутно вспомнила, что Анжела посоветовала идти направо.

Я шла несколько минут, переходя из одной пожарной двери в другую, по одинаковым коридорам, и ничто не указывало на то, что я продвигаюсь вперед. Мне казалось, что я снова и снова прохожу по одному и тому же месту, как в странных снах, когда пытаешься открыть дверь, а открыв ее, понимаешь, что стоишь там же, где стоял в начале пути. По обе стороны коридора виднелись закрытые двери с пронумерованными табличками, и каждая дверь почти ничем не отличалась от остальных.

Спустя какое-то время, когда я миновала шесть или семь одинаковых коридоров, мне стало не по себе. Я находилась в огромной больнице, но тогда мне показалось, что я в центре бескрайней пустоты.

Я подумала: еще один коридор, и, если он окажется таким же, я поворачиваю назад и иду по улице – только надо найти дверь, из которой я вышла в самом начале, и чтобы она открывалась изнутри , – но я решила об этом не думать, толкнула пожарную дверь и очутилась в квартире.

Ну, не совсем в квартире, но в помещении, очень похожем на квартиру. Здесь были стол, стулья, кухонный уголок, душевая кабина с пластиковой занавеской и двуспальная кровать, вокруг которой громоздились полки с книгами. И все это – между двумя пожарными дверьми. Но как я ни смотрела, никак не могла найти дверь с противоположной стороны.

На двуспальной кровати кто-то лежал и читал в свете прикроватной лампы.

Чтец положил книгу и взглянул на меня поверх очков:

– Здравствуй, цыпочка моя!

– Что вы… что вы тут делаете?

Он сел на кровати, снял очки и очень серьезно на меня посмотрел:

– То же самое я могу спросить у тебя: это ты ко мне пришла, начальница.

Это был мужчина лет шестидесяти с длинными волосами, собранными на затылке и напоминавшими львиную гриву. Его лицо было очень загорелым, щеки плохо выбриты, но одежда выглядела так, будто ее постирали и отутюжили тем же утром, а тонкие голые ноги были безукоризненно чисты. Он сел на край кровати, опустил ступни в тапки, мягкой походкой подошел ко мне и протянул мне руку:

– Рене.

– Джинн Этвуд.

– А… маленький гений… Мне о тебе рассказывали.

– Кто?

– Девочки. Они приносят еду, я прошу их остаться, пока ем, и они мне все рассказывают. Ты пришла из маленького отделения?

– Да…

– Какой сегодня день?

– Четверг.

– Значит, в отделении ДПБ сегодня Сильвиэн. Она передала для меня сообщение?

– Да, она сказала, что в полдень занесет вам поднос.

– Она такая милашка, – сказал он, обнажив гнилые зубы. – У нее всегда есть для меня поднос. С самого начала.

– Вы здесь давно?

– Да, но у меня нет времени об этом рассказывать. Ты идешь в отделение неотложной помощи, так?

– Да…

Как он может знать то, о чем я сама узнала лишь пять минут назад?

– Значит, ты свернула не в ту сторону.

Очевидно.

Заметив мою расстроенную мину, Рене рассмеялся:

– Но порой нужно потеряться, чтобы найти правильный путь. А иногда приходится пробовать несколько…

– Да, только ходить по кругу не в моей привычке.

– Правда? Ты всегда знаешь, куда идешь?

Я заметила, что он начал обращаться ко мне на «ты» сразу, как я вошла… в его палату.

– Как правило. Я сначала узнаю, куда идти, и лишь потом трогаюсь в путь.

–  Lucky you [29] …

Он стоял и смотрел на меня, как будто ждал чего-то.

– Простите, мне надо идти.

–  No problemo. Увидимся.

– Да.

Если только наверху.

Я вышла через пожарную дверь.

Когда вечность спустя на одной из дверей коридора я увидела табличку «Отделение неотложной помощи», я все еще не нашла рационального объяснения присутствия этого типа в самом сердце подвала общественной больницы. Я читала или слышала о потерявшихся пациентах, трупы которых впоследствии находят мумифицированными, но о том, чтобы кто-то селился в пространстве между трубами, – никогда! И как только администрация допускает… Но у меня не было времени размышлять об этом: в отделении неотложной помощи всегда царит хаос, неразбериха, повсюду люди, кто-то стоит, кто-то сидит, и белые халаты разлетаются во всех направлениях. С брошюрами «Выбираем контрацепцию» в руке я чувствовала себя полной идиоткой, поэтому решила от них избавиться и бросила на низкий столик в зале ожидания, чтобы посетительницам было что почитать. Тут меня железной хваткой схватила одна из медсестер и крикнула: Вас ждут! Она раздернула шторы и толкнула меня в палату, в которой высокий мужчина в белом халате с короткими рукавами, руками в окровавленных перчатках и маской на лице сказал мне: Хорошо, хотя бы ты пришла вовремя. Я посмотрела на часы: было ровно девять. Как такое возможно?