Бойд чувствовал, как затекли его ноги под тяжестью спящей Абигейль. Скоро наступит рассвет. Еще несколько часов назад он должен был проверить работников и состояние стада, но не сделал ни того, ни другого, а вместо этого провел ночь, наблюдая за Абигейль. В ней всю ночь продолжали борьбу страх и подозрение.

Бойд вспомнил о своих тревогах, возникших вдруг в момент рождения маленького Майкла, и подумал, что его опасения были не напрасны. Не требовалось большого воображения, чтобы понять, что, если Абигейль исчезнет, Трипл-Кросс тут же будет разграблен. На территории, на которой процветали дикость и беззаконие, люди следовали своим правилам. А эти правила включали захват земель тех, кто содержал меньше людей для охраны ранчо или был слаб и уязвим.

Вглядываясь в овал лица Абигейль, в неисчезающее выражение тревоги на нем, Бойд не допускал никаких сомнений в том, что она чрезвычайно уязвима. Внутри у него все напряглось, когда он подумал, у кого же среди его людей могло оказаться так мало совести, чтобы покуситься на жизнь беззащитной женщины. Стараясь не тревожить ее сон, Бойд приподнял ее руки и повернул их, чтобы рассмотреть расцарапанные в кровь ладони. Он осмотрел также каждый палец, поломанные ногти и темные каемки набившейся под них смеси коры и грязи. И представил себе состояние смертельного ужаса, когда она еле удерживалась за дерево в стремительном потоке воды.

Абигейль вздохнула, издав стон отчаяния и страха, разорвавшего на части сердце Бойда. Длинные ресницы оттеняли бархат ее щек, все еще слишком бледных после вчерашних тяжелых испытаний, брови даже во сне были нахмурены. Он знал, что ему следует не только защищать ее, но также убедить в том, что она ошибается относительно покушения на ее жизнь. У нее не хватит душевных сил вынести сознание того, что один из ее работников мог поднять на нее руку. А ему необходимо все это время находиться рядом, чтобы при необходимости защитить ее.

Абигейль вдруг пошевелилась, и одеяло сползло с ее плеч. У Бойда пересохло в горле. Он увидел… мысли об этом он всю ночь отгонял от себя. На ней ничего не было. Персиковый цвет кожи никак не вязался с грубым серым шерстяным одеялом. Одеяло сдвинулось еще немного, показались нежные изгибы и впадинки на шее и плечах. Даже мягкая округлость ее грудей грозила вот-вот появиться перед взором. Его разум боролся с желанием. Он протянул руку за одеялом.

Бойд проклинал свои моральные принципы, подтягивая край одеяла повыше и накрывая ее плечи. Сейчас было не время воспользоваться создавшимся положением. Абигейль пошевелилась, и ее ноги и бедра потерлись об его ноги. Восхитительное мучение…

Но это следовало прекратить. Будет совсем плохо, если его увидят вылезающим из фургона, где спала Абигейль. В подчинении Бойда были преданные люди, но жизнь на ранчо замкнута и однообразна, и немногие свободные часы заполнялись сплетнями. Позволив себе роскошь расправить ее рассыпавшиеся золотистые кудри и ощущая, как они шелковисто струятся между пальцев, Бойд нежно поцеловал ее в затылок. Затем, сосредоточившись на своих неотложных делах, не предаваясь сожалениям, потрепал ее по плечу, тихонько произнеся ее имя.

Проснувшись от его прикосновения, Абигейль расцвела подобно вечерней примуле, распустившейся на лугу. Веки, обрамленные темными ресницами, затрепетали, и открылись глаза, такие же ясно-голубые, как и безоблачное небо. Ее красные губы образовали букву «О», выражая удивление. Она посмотрела ему в глаза и обнаружила, что все еще пребывает в его объятиях.

— Доброе утро, Абби.

Бойд впервые назвал ее ласковым уменьшительным именем и заметил, что она с удивлением восприняла это. Очевидно, Абигейль не помнила, что заснула раздетой, и, без сомнения, была шокирована тем, что, проснувшись, обнаружила себя прикрытой только одеялом.

Она попыталась сесть. Это было нелегко, учитывая тесноту в фургоне и их близость друг к другу.

— Привет… — Ее голос прозвучал тихо и неуверенно. Это возродило у Бойда желание привлечь ее к себе, успокоить и провести с ней весь день, постепенно стаскивая с нее одеяло, чтобы наконец увидеть, что под ним скрывается.

— Хорошо поспала?

Кивнув, Абигейль старалась смотреть куда угодно, только не на него, что было затруднительно, поскольку он заполнял собой большую часть свободного места в фургоне.

— Уже утро?

— Нет, не совсем. Но я хотел бы проверить людей и стадо, перед тем как рассветет. — Он не упомянул главную причину, а именно то, что ему нужно выбраться из фургона никем не замеченным. Но Абигейль все поняла без слов. Он мог судить об этом по краске, залившей ее щеки, и по тому, как потемнели ее зрачки.

Она несколько раз кашлянула, прочищая горло, и взволнованно спросила:

— Ты не знаешь, где моя одежда?

Бойд протянул руку и снял с донца бочки приличную стопку ее вещей.

— Вечером ты была не в состоянии одеться.

Ее взгляд прошелся по всей длине одеяла. Она была полностью укрыта, но… что же было ночью?

— Я почти ничего не помню, — призналась она.

Бойд почувствовал явное облегчение.

— Наверное, это к лучшему. Дождь уже кончился. Наводнение в первый же перегон скота — это слишком много для тебя. — Он поборол желание стереть рукой беспокойство с насупленных бровей и поцелуем прогнать тревогу с ее губ.

С трудом сумев совладеть с собою, Бойд наконец оторвался от Абигейль. Она крепко вцепилась в одеяло, и Бойд заметил, как дрожат ее руки — нежные, белые, которые так же не соответствовали окружающей обстановке, как и он сам не соответствовал ее жизни. Эти трезвые размышления помогли ему преодолеть расстояние до выхода из фургона. Он выбрался наружу и повернулся, чтобы закрыть полог. Лицо Абигейль выражало смесь облегчения с молчаливой просьбой. Всеми силами желая откликнуться на эту просьбу, он захлопнул полог и подумал, как было бы хорошо так же легко захлопнуть свое сердце.

При ярком свете теплого дня страхи Абигейль начали таять и в конце концов совершенно исчезли. Оглядываясь назад, она задавалась вопросом, а не заколдовала ли ее непогода, превратив мрак темной ночи и ее страх во что-то более серьезное, чем было на самом деле.

К счастью, они потеряли совсем незначительную часть стада. Учитывая грозу на перевале и последующую панику, было просто чудом, что им удалось сохранить почти всех животных. Абигейль посмотрела вперед, на высокую и крупную фигуру Бойда. Она знала, что это только его заслуга. И понимала, что он достиг такого успеха не только благодаря умению отлично ездить верхом и определять достоинства и недостатки скота. Бойд был прирожденным лидером. Ей было совершенно ясно, что люди, работающие с ним, готовы сделать для него все. Очевидно и то, что Бойд полностью заслуживал такого доверия с их стороны. Удастся ли ей, несмотря на все ее лучшие намерения, когда-нибудь завоевать такую же преданность?

Абигейль знала, что Бойд вскоре собирается возобновить движение стада, и поэтому решила навестить молодого Билли Кендалла, находившегося в кухонном фургоне. Чрезвычайно бледное лицо юноши свидетельствовало о том, что он до сих пор страдает от боли, но глаза его были широко раскрыты и он с радостью наблюдал, как она поднималась в фургон. Голос Билла прозвучал очень тихо:

— Доброе утро, миссис Ферчайлд.

— Доброе утро, Билли. Как ты себя чувствуешь? — Стараясь не тревожить его, она проверила его температуру, положив ладонь ему на лоб. К счастью, на ощупь лоб оказался холодным. Абигейль с удовлетворением отметила, что у Билли не было лихорадки, которая обычно сигнализировала об инфекции и начале гангрены.

— Нога все еще болит, но я чувствую себя нормально.

И все же она заметила, что Билли пытается скрыть страх. Бедняга боялся, что все-таки может потерять ногу.

Абигейль смягчила, как могла, свой голос:

— Мне необходимо разбинтовать твою ногу и осмотреть рану.

Оба с затаенным дыханием следили за тем, как она снимает повязку, чтобы посмотреть, в каком состоянии рана. Зашитая стежками, она выглядела неприятно, но вдоль шва не было никаких признаков инфекции: ни воспаленных и не в меру покрасневших участков, ни других неблагоприятных признаков. Протерев рану соленой водой, она начала накладывать повязку.

Понимая, что Билли с нетерпением ждет результатов осмотра, Абигейль поспешила успокоить его.

— Все идет хорошо. Если дела и дальше пойдут так же, через несколько дней ты поднимешься.

Все сомнения и неуверенность юности отразились в его вопросе:

— Вы действительно так считаете?

Несмотря на мучительные события прошлого вечера, она улыбнулась самой светлой своей улыбкой.

— Да, считаю. Теперь нужно пить побольше мясного бульона, который сварил для тебя Генри, и еще несколько дней оставаться в постели. Но в общем ты на пути к выздоровлению.

Веки Билли задергались, кадык сделал несколько судорожных движений. Абигейль сама еле сдерживала слезы, думая о том, как она реагировала бы, будь на месте Билли ее сын. Что-то его ждет?

— Спасибо вам, мэм. Я знаю, что если бы не вы, то я… моя нога… — Голос парня задрожал, и Абигейль взяла его руку в свою.

— В свою очередь, я должна поблагодарить тебя, Билли. До того как мне пришлось провести эту операцию, я была достаточно бесполезной участницей этого перегона. — Она заметила, что Билли собирается возразить, и жестом остановила его. — Нет, нет. Это правда. Я все время только мешала всем, создавала дополнительные заботы и хлопоты. Бойд предупреждал, что мне будет трудно, но я настояла на своем. Очень жаль, что ты так пострадал. Если бы я могла, то отвела бы эту беду. Но я рада, что благодаря этому случаю я смогла опять почувствовать себя полезной.

— Я не подумал об этом. Но все же моя благодарность более обоснованна и глубока. — Билли посмотрел на свою ногу, которую она тщательно закрыла одеялом. — Я не знаю, как бы я жил дальше, если…

— К счастью, тебе и не придется это узнать, сейчас я хочу, чтобы ты выпил бульон. — Отпустив его руку, она повернулась и взяла большую чашку с бульоном, которую принесла с собой.

Билли откинулся на подушку, занял полусидячее положение, принял из ее рук чашку и начал медленно пить. Абигейль не подсказала ему, что рядом лежит ложка. Теперь правила хорошего тона больше не казались ей такими важными, как раньше.

Сидя рядом с Билли, пока он приканчивал бульон, она вспоминала прошлый вечер, и снова и снова раздумывала над тем, не преувеличила ли она важность случившегося. Опасность все время была вокруг них, случай с Билли Кендаллом подтверждал это. Возможно, она просто споткнулась. Но все же память о жестком толчке в спину не давала ей покоя.

— Скажите, мэм, мы потеряли много коров?

Абигейль с трудом отвлеклась от воспоминаний.

— Нет, немного. Некоторые животные утонули во время наводнения. Бойд говорит, что нам повезло.

— Он знает наверняка. Мистер Харрис самый лучший человек из всех, с кем мне случалось работать. Но я полагаю, вы сами знаете это, мэм.

Конечно, она знала это. И гораздо лучше, чем Билли.

— Пожалуй, тебе следует отдохнуть. Скоро мы тронемся в путь. Во время остановки я опять приду проведать тебя.

— Спасибо, миссис Ферчайлд. Спасибо за все.

Абигейль подавила в себе желание потрепать его волосы и разгладить морщины на лбу. Билли находился в том возрасте, когда юноша становится мужчиной, и такой жест, скорее всего, привел бы его в замешательство.

Она начала спускаться и лицом к лицу столкнулась с Джоном Симсом. Сегодня утром чувство неловкости, которое он всегда ей внушал, было особенно сильным.

Джон сглотнул слюну и снял шляпу.

— Я пришел проведать Билли.

Абигейль постаралась говорить спокойно:

— Он держится хорошо. Ты можешь навестить его. Я уверена, он будет рад твоему обществу.

— Да, мэ-эм.

Она спустилась и пошла в сторону, но, почувствовав знакомое покалывание корней волос на затылке, обернулась и увидела, что Джон глядит ей вслед. Заметив, что она смотрит на него, он поспешно нырнул в фургон.

Абигейль глубоко вдохнула чистый после дождя воздух, стараясь отогнать тревогу, которую вызывал у нее этот человек. Безоблачное небо цвета светлой лазури не предвещало новых бурь. Абигейль обернулась и оглядела огромную массу стада и людей, оберегавших его. С самого первого дня перегона, когда все вокруг казалось беспорядочным месивом, она поняла, что в действительности это замечательно отлаженный механизм. Кто-то из людей постоянно был занят животными, другие заготовляли дрова для кухни и костра, третьи ухаживали за запасным табуном. Неисчислимый объем требуемых работ научил ее с большим уважением относиться к этому роду бизнеса — ведению фермерского скотоводческого хозяйства.

Прежде ей казалось, что дела на ранчо продвигаются почти сами собой. Теперь она начала понимать, что очень заблуждалась, и подозревала, что видела пока лишь небольшую частицу этого сложного процесса.

Абигейль пошла к костру и еще издали почувствовала в воздухе аппетитный запах, очень отличный от уже ставших привычными запахов однообразных блюд Генри. Она моментально вспомнила о своем указании зарезать быка. Очевидно, ее ожидает перемена в диете. Улыбнувшись в предвкушений вкусного завтрака, она приблизилась к Антонио, раздающему еду.

— Сегодня завтрак без бобов, Антонио?

— Да, сеньора. У нас завтрак… — Он замолчал и покраснел как рак.

— Ну, что же? — попыталась поощрить его Абигейль.

— Тушенка из сучьего сына, — ответил Генри вместо Антонио, наливая ей из котла целую миску.

— О-о! — произнесла она и, не желая показать, что ответ ее покоробил, весело спросила: — А из чего она состоит?

— Мелко нарезанные сердце, язык, легкие, рубец, яйца…

— Ну, хватит, Генри, — оборвал его Бойд, который подошел, чтобы налить себе кофе. — Миссис Ферчайлд не собирается по возвращении домой готовить это блюдо. — Он взял Абигейль под руку и повел ее в сторону от повара и его помощника, а затем наклонился к ней и тихо сказал: — Закрой рот, Абигейль.

Она последовала его совету, не отдавая себе отчета в том, что стояла, разинув рот от удивления.

— Это что, шутка, которую, как предполагается, мне не дано понять? — прошептала она.

— Вовсе нет. Такая тушенка считается деликатесом. Кроме того, у нас целая бычья туша, и нужно поскорее использовать мясо, пока оно не испортилось. Но если ты считаешь, что не сможешь ее есть… — Он сделал движение, как бы намереваясь забрать миску. Но она упрямо вцепилась в нее.

— Я не говорила, что не буду есть. — Она посмотрела на тушеное мясо в миске, пытаясь определить, что есть что. — Что… — Она прочистила горло. — Что такое рубец?

— Внутренняя часть желудка.

Да, это не вызывало аппетита, как и все остальные ингредиенты, перечисленные Генри. Поводив вилкой по миске, Абигейль прикинула, сколько ей необходимо съесть, чтобы ее не сочли слабаком. Нежная особа женского пола среди всех этих огромных храбрых мужчин… Она бросила взгляд на Бойда и решила, что здесь он вряд ли чем-нибудь может помочь ей.

— После дождя земля стала совсем мягкой, — сказал он, потягивая кофе.

— Ага. — Она опять уставилась на миску, полную тушенки.

— Каблуком сапога легко вырыть приличную ямку в земле, — продолжал он.

— Думаю, да. — А вдруг она съест это варево, а потом извергнет его на землю на глазах у всех присутствующих?

— Ямка таких размеров вместит в себя миску тушеного мяса.

Абигейль заморгала и с удивлением взглянула на него.

— У меня в седельных сумках есть немного сухарей, которые поддержат человека до очередной остановки, — закончил он своим спокойным голосом.

Она отвела глаза от его лица и посмотрела вниз. Бойд, оказывается, уже вырыл подходящую ямку. Осторожно оглянувшись и убедившись, что никто не смотрит в ее сторону, Абигейль вывалила туда содержимое своей миски и быстро засыпала землей. На все это потребовались секунды.

Она обменялась с Бойдом заговорщицкой улыбкой, и он многообещающе подмигнул ей. Ее сердце забилось чаще. Она вспомнила, как лежала на его коленях прошлой ночью, и это заставило ее густо покраснеть.

Очевидно, Бойд испытывал что-то похожее, потому что внезапно вскочил.

— Сейчас принесу сухари. — Он исчез, ничего не добавив, и Абигейль поняла: ему нужно было уйти, чтобы остыть после горячего чувства, охватившего их обоих.

Она немного выждала, медленно потягивая кофе, и, сочтя, что прошло достаточно времени, которое потребовалось бы ей, чтобы съесть всю тушенку, отнесла и поставила пустую миску в стопку грязной посуды, улыбнувшись озадаченному Антонио. Язвительного Генри она наделила особенно светлой улыбкой, и удивление застыло на его лице.

Разминая занемевшие руки и ноги, она отправилась к табуну запасных лошадей, чтобы забрать свою кобылу. Конюх по имени Киль, известный своим умением с первого же броска лассо поймать любую лошадь, так же мастерски набросил лассо и на ее Долли, подвел к себе и, не говоря ни слова, надел на нее седло. Затем вручил Абигейль изрядную порцию сухарей и мешочек с сушеными яблоками. Она с удивлением посмотрела на него.

Киль смущенно пожал плечами и указал на ее расцарапанные руки.

— Бойд сказал, что в течение нескольких дней вам не повредит небольшая помощь.

— О-о! Ну, тогда большое спасибо. — Еще больше удивившись, она повела Долли прочь от загона и, вовремя повернувшись назад, увидела, что Киль коснулся кончиками пальцев края шляпы.

Чем же сейчас занят Бойд? Стадо вот-вот должно было тронуться в путь, и Абигейль заняла свое обычное место рядом с походной кухней. У нее не было опыта выполнения обязанностей бокового погонщика, которые ездили в паре и были заняты тем, что не давали сбиваться животным в кучу или вырываться в сторону от направления движения всего стада, Поэтому она ехала рядом с походной кухней и фургоном с постельными принадлежностями, но временами, когда надоедало глотать пыль, поднимаемую стадом, отъезжала к табуну лошадей.

Стадо тронулось с места. Хрипы и мычание животных заполнили долину. Ковбои ехали по краям стада. Их крики и свист, которыми они направляли скот, перекрывал гомон движущихся животных. Закрыв платком лицо, Абигейль пришпорила Долли и присоединилась к ним.

Совсем недавно, всего пару месяцев назад, ей даже присниться не могло, что она верхом на лошади будет держаться отведенного ей места в перегоне скота и это станет для нее привычным делом. Она привыкла даже к послеобеденным переходам по степи, которая, как в гипнотическом сне, разворачивалась перед ней, приближая их все ближе и ближе к железнодорожной станции.

Часы тянулись очень медленно, нескончаемые, жаркие и изнуряющие. Абигейль знала, что, в связи с тем, что сегодня они начали движение значительно позже обычного, дневной остановки не будет. Бойд предупредил ее, что они будут ехать до тех пор, пока хватит сил.

Вчерашний дождь очистил воздух, но оставил следы на земле. Большие лужи чередовались с бесплодными участками, на которых не росло ни одного пучка травы, которая бы могла удержать влагу. Крики животных, попадавших во впадины, наполненные грязью, раздавались все чаще. Абигейль видела, как погонщики, сменив измученных лошадей на свежих, вытаскивают коров из нескончаемых ловушек и как они измотаны сегодняшними трудностями.

Уже не один вывалявшийся в грязи погонщик, казалось, готов был сдаться и под давлением смертельной усталости заявить о необходимости остановиться на привал. Но тем не менее они продолжали движение. Когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, Абигейль впервые с раннего утра увидела Бойда. С ног до головы измазанный грязью, он ехал рядом с кухней, и Абигейль догадалась, что он отдавал команду разбить лагерь.

Бойд взглянул в ее сторону, явно заметил ее присутствие, но затем куда-то уехал. Она была разочарована. Ей хотелось бы, чтобы он перекинулся с ней парой фраз. Работники относились к ней с почтением, как к владелице ранчо, но почти не разговаривали с ней. Никто из заваленных работой людей не имел времени для пустой болтовни. Она все понимала, но от этого ощущение изолированности не становилось более приятным. Поэтому Абигейль с нетерпением ожидала вечера, который могла провести в обществе Бойда.

Неожиданно для себя она вдруг решила поехать вслед за ним. Долли не могла скакать так быстро, как жеребец Бойда, и Абигейль сильно отстала, хотя все еще видела далеко впереди его силуэт. Путь, по которому он ехал, представлял собой полукруг, в центре которого был расположен лагерь. Затем он промчался через рощицу. Абигейль уже почти решила повернуть обратно, но подавила в себе это побуждение и продолжала следовать за ним. Подъехав к густой рощице, она подумала, что Бойд, по-видимому, в ней, и беспокойно посмотрела вокруг — ре приближались сумерки.

Послышались необычные звуки — журчание и плеск воды. Влекомая любопытством, Абигейль слезла с лошади, привязала ее поводьями к молодому деревцу и, стараясь не шуметь, осторожно пошла по ковру из травы и опавшей хвои. Наклонившись, чтобы пройти под низкой веткой, она резко остановилась.

В горле внезапно пересохло, и она встала как парализованная, широко раскрытыми глазами глядя на Бойда, который купался в свежих водах озера, обнаруженного им недалеко от лагеря в этом уединенном уголке. Взгляд Абигейль остановился на его загорелой груди в животе. Широкая грудь, железные руки, могучая мускулатура спины — весь он состоял из сухожилий и мышц.

Бойд стоял по пояс в воде. Капли воды скатывались с гладкой золотистой кожи. Длинные вечерние тени падали на его прекрасно сложенное тело, широченные плечи, узкую талию. Она не могла отвести глаз от пленительных завитков волос, служивших намеком на его мужскую суть, спрятанную от взора под слоем воды.

Одна мысль возникла у нее совершенно отчетливо: Бойд совсем не походил на ее покойного мужа. Майкл был красивым мужчиной, но не обладал той грубой силой и внушительной мужественностью, которая побуждала ее в ужасе скрыться, но и влекла к себе. Бойд никогда не поднялся бы до уровня высокопоставленных служащих банка, зато был бесспорным хозяином этой земли.

Абигейль продолжала пристально смотреть на него, представляя, какая сила в нем скрыта. Вспомнив его прикосновение, она вздрогнула и подумала о Том, что почувствует, если его великолепное тело будет лежать рядом с ее телом, его кожа будет тереться об ее кожу, его…

Незваная память о его руках на ее теле жаром отозвалась в нижней части живота, и она почувствовала, что снова жаждет этих касаний. Картины, возникшие в воображении, влекли за собой почти невыносимое удовольствие.

Абигейль резко отпрянула назад, увидев, что Бойд повернулся, направляясь к берегу. Ей представилась возможность понаблюдать за игрой мускулатуры на его спине, переходящей в плотные ягодицы и вливающейся в невообразимо длинные ноги. Рассматривая Бойда дольше, чем следовало, Абигейль почувствовала, что жаркое пламя прокатывается через каждую клетку ее тела. Никогда еще она не пребывала в таком восторженном экстазе.

В какой-то момент Абигейль раздумывала над тем, чтобы выйти из кустов, встать перед Бойдом и выяснить, каков предел переживаемого ею восторга. Она уже почти чувствовала на себе его руки, их касание, магическую ловкость его пальцев. Почему-то она была уверена, что Бойд может дать ей гораздо большее удовольствие, чем то, на которое намекнул в тот день. Но, почти решившись выйти к нему, она засомневалась. На что они могут надеяться, кроме страсти и убийственной болтовни тех, кто узнает о ней? С тяжелым сердцем Абигейль впитывала в себя силу, таящуюся в его теле, в его бесконечно нежной душе, зная, что он не может принадлежать ей.

Вдруг осознав, что Бойд может обнаружить ее, Абигейль оторвала взгляд от его тела, манящего к себе. Она не осмеливалась начать новый этап в их отношениях, который поглотил бы их обоих. Это было бы нечестно по отношению к любому из них. Они оба потеряли бы слишком много. И, Боже помоги ей, она совсем не хотела, потакая своей слабости, создавать ситуацию, при которой Бойд вынужден будет уехать.

Она быстро вернулась к Долли и, пренебрегая осторожностью, вскочила в седло, надеясь, что ее стремительность не приведет к падению с лошади. Слава Богу, она удержалась в седле и послала Долли в легкий галоп. Кобыла слушалась Абигейль и моментально вынесла ее из осиновой рощицы на дорогу, ведущую к лагерю. Абигейль надеялась, что холодный ветерок приближающегося вечера остудит ее горящие щеки. Осмелившись бросить взгляд назад, она засомневалась, сможет ли она когда-нибудь погасить пламя, которое зажег в ней Бойд.