Дверь распахнулась, впустив порыв ветра, прежде чем снова быстро закрыться. «Нормальному» человеку могло бы показаться, что никто не вошел. Смешок разоблачил присутствие Холли. Она в очередной раз ухитрилась подкрасться ко мне тихо.

Медленно и размыто появлялись контуры ее фигуры. Ее тело начало приобретать форму, проявлялся цвет расплывчатого контура до тех пор, пока через несколько секунд, Холли не стояла передо мной, прижимая к груди одежду, ее щеки порозовели от волнения. Холли научилась делать вещи, которые держит, невидимыми, и Саммерс считал, что она обладает потенциалом скрыть также и живых. Пока, правда, тренировки с живыми червями не проходили хорошо; некоторые из них совсем исчезли.

— Это сработало, и я не потеряла концентрацию, — она приподняла одежду, которую украла из комнаты Кейт и положила на свой стул. — Я видела ее, идущей в бассейн. Она обычно проводит там час, — когда я не поднялась с кровати, она вскинула руки вверх. — Поторопись!

— Я не уверена, что это хорошая идея.

— Давай, не будь слабачкой. Это твой большой шанс.

Раздался стук в дверь. Пока я ее открывала, Холли засунула одежду Кейт под мою подушку. Миссис Финниган стояла в коридоре, держа письмо, уголки ее губ были опущены в вечной гримасе. Она развернулась и молча ушла, когда я взяла конверт.

АДРЕС НЕИЗВЕСТЕН — бросились мне в глаза жирные красные буквы.

— Письмо, которое ты послала своей маме? — спросила Холли.

— Да, — прошептала я. — Она переехала и даже не потрудилась мне сказать.

— Может, у нее еще просто не было времени? Я уверена, что она отправит тебе письмо в ближайшее время.

Сомнительно.

Одной из вещей, которой я восхищалась в Холли, являлась способность видеть положительную сторону во всем. Но она не знакома с моей мамой или со многими сомнительными мужчинами, с которыми та встречалась. И Холли просто не могла понять. У нее были заботливые родители и четверо младших братьев, которые любили ее и приняли ее Изменение, которые забирали ее домой на Рождество каждый год, и отправляли ей письма и маленькие презенты, хотя не имели много денег. Она не была брошена отцом, от нее не отмахнулась мама, как от надоедливого питомца. Ее родители не презирали ее за то, кем она являлась.

Я помню, когда первый раз изменилась; мне было пять. Мы с мамой жили в маленьких, темных однокомнатных апартаментах в Нью-Йорке с парнем, который проводил большую часть своих вечеров, крича, а дней на диване. Там была игровая площадка напротив дома, и в этот день мама жаловалась на головную боль, как часто делала, поэтому я решила пойти на прогулку одна. Никто не обратил на меня внимания. Вместо того, чтобы играть с другими детьми, я наблюдала за матерями, которые взаимодействовали со своими детьми, изучала каким образом они обнимают их, держат на руках. Не осознавая, что делаю, я превратилась в девочку, с которой столкнулась и подошла к ее матери, которая стояла и разговаривала с несколькими женщинами. Я спросила ее, можем ли мы пойти домой и она, после минутного колебания, ушла со мной, не замечая, что ее настоящая дочь до сих пор играет с другими детьми на площадке.

Держа ее за руку, пока мы шли домой, я чувствовала себя прекрасно. К несчастью, вскоре я вернулась в свое тело, и женщина моментально поняла свою ошибку. Скорее всего, она подумала, что сошла с ума. Наверное, это и удержало женщину от задавания вопросов. После того, как она вернулась за своей настоящей дочерью, мы столкнулись с моей мамой, которая вышла искать меня и была свидетелем происшедшего. Помню мамину злость и панику, она кричала на меня за то, что я ушла из дома и требовала объяснений того, что я сделала. Мама спешно упаковала чемоданы, и мы покинули апартаменты через два часа, ничего не сказав ее бойфренду. Мы никогда не возвращались. Это не был наш последний переезд. Каждый раз, когда я изменялась, мама боялась, что кто-то мог увидеть, и мы сбегали из нашего дома снова. Я сбилась со счета, сколько раз это случалось.

— Она, наверное, сбежала с новым парнем, — я смяла письмо, прежде чем швырнуть его в мусорную корзину. — Все равно. Это не имеет значения.

Я отвернулась от сочувствующего лица Холли и сосредоточилась на изменении. Зудящее ощущение захлестнуло меня, заставив содрогнуться. Холли смотрела на меня во время превращения, ее лицо светилось восхищением. Она видела мое изменение так часто, но я была поражена, что она не привыкла к этому до сих пор.

— Я хотела бы иметь твой талант. Это так круто.

— Сказала девушка-невидимка.

Это вызвало улыбку, но потом она покачала головой:

— Сложно быть с тобой милой, когда ты так выглядишь.

Лицо Кейт смотрело на меня из зеркала. Мои собственные бирюзовые глаза, золотисто-каштановые волосы и раздражающий нос в веснушках исчезли. Вместо этого у меня были прямые светлые волосы, странные янтарные глаза и длинные ноги. Моя майка натянулась на ее большей груди, а мои джинсы были коротки для ее тела. Это напомнило об ее шикарной внешности, в чем я не нуждалась. Она впечатляла своей грудью. И она, как и Холли, имела семью, которая ее любила — Иных, которые были по всему миру, работая на ОЭС. Это разочаровывало, какой удачливой она была — имея родителей, которые были похожи на нее, которые понимали, что значит быть другими. Изменение обычно пропускало поколение, но, конечно, даже это правило было не для Кейт.

— Эй, убери это грустное лицо. Кейт никогда так не выглядит.

Я попыталась имитировать слегка скучающее выражение, которое всегда было у Кейт.

— Лучше? — спросила я, идеально имитируя усмешку Кейт, которая являлась ее товарным знаком.

Холли вздрогнула:

— Намного лучше. Я хочу ударить тебя.

Я слегка поклонилась, но мои внутренности сделали сальто. Холли протянула мне одежду Кейт, и я скользнула в нее. Узкие джинсы, полусапожки и шелковая кремовая блузка.

— Теперь иди. Я буду плавать, следя за Кейт. Мы же не хотим, чтобы она внезапно появилась, когда ты будешь атаковать губы Алека, правда? — Холли вывела меня из нашей комнаты, закрыв дверь перед моим лицом.

Я мгновение смотрела на дерево, прежде чем поспешить в комнату Алека в конце коридора. Казалось, чем ближе я была к Алеку, тем сильнее было притяжение, и тем более неловко я себя чувствовала от того, что собиралась сделать. Я знала, что были причины для правил ОЭС, направленных на укрепление доверия и мира среди агентов. Такого рода непоколебимое доверие было необходимо для группы людей, которые могли нарушить конфиденциальность разума, превращаясь в кого захотят и становясь невидимыми. И я была готова рискнуть всем.

Я остановилась перед дверью Алека. Мягкая музыка звучала за ней.

Я подняла руку, чтобы постучать в белые двери, расплывающиеся перед глазами. Стучала ли настоящая Кейт или всегда врывалась? Я никогда не обращала много внимания на то, как она вела себя возле Алека, потому что мне становилось плохо, когда я видела их вместе.

Это было не справедливо; он даже ей не нравился таким каким был. Она не любила такие же фильмы, то, как он одевался, не понимала, как это расти без любви родителей, как Алек и я.

Дверь распахнулась, Алек стоял в проходе, удивление появилось на его лице. Я сделала шаг назад, чуть не упав из-за моих слишком длинных ног.

— Мне послышалось, что здесь кто-то есть. — Я уставилась на него не в силах пошевелиться, хотя каждая клеточка моего тела кричала мне бежать. — Разве не пришло время для твоего плавания?

— Плавания?

Брови Алека выгнулись:

— Ты в порядке?

Я кивнула.

— Да, прости. Я сегодня немного не в себе.

Его взгляд заставлял меня нервничать. Мог ли он видеть истинную меня?

Но он отошел, и я смогла войти.

Мои ноги дрожали, когда я проходила мимо него в его комнату. Я никогда прежде не была в ней. Потому что он был старше и дольше в агентстве и не имел соседа. Никто не прервет нас. Я увидела кровать, и тепло распространилось по моему телу.

— Кейт? — Алек положил мне руку на плечо, заставив подскочить. Он развернул меня лицом к себе и мои глаза сразу же нашли его губы, его волосы были в беспорядке, будто он запускал в них руку.

— Я… я… — я замолчала, не зная, что сказать. Мне нужно было выйти отсюда. Это не казалось правильным. Если я умру, так и не поцеловавшись ни разу, так тому и быть.

— Ты до сих пор злишься на меня?

Злюсь? Они поссорились?

Я колебалась чуть дольше, чем следовало. Его лицо выражало непонимание.

Я должна взять себя в руки. Если я буду в таком же ступоре, выглядя как Мэдисон, то провалю миссию. Если я не смогла быть даже Кейт, которую знала, как я должна притвориться девушкой, с которой никогда не была знакома?

— Ты точно в порядке? Ты выглядишь довольно забавно.

Я сделала шаг назад, желание убежать никогда не было таким сильным, и дрожь прошла сквозь меня. Паникуя, я попыталась подавить ощущение, но дрожь стала только сильнее.

Алек замер, его глаза расширились.

— Тесс? — его удивление сменилось злостью. — Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Моя рука поднялась к волосам, и я схватилась за прядь, изучая ее. Золотисто-каштановая. Я труп. Майор задушит меня, если Алек не сделает это первым. Он отпрянул, будто моя близость обжигала его. Я никогда не видела его таким взбешенным.

— Тесса, ответь мне!

— Я… я могу объяснить.

Могу ли?

Он скрестил руки на груди.

— Не могу дождаться, чтобы услышать.

Сжавшись от его обжигающего взгляда, я открыла рот, надеясь, что правильные слова сами найдутся. Объяснение, мне нужно объяснение.

Просто скажи ему правду.

— Это, — я оглядела комнату, разглядывая белые стены с постерами фильма «Чужой», которые мы заказали на eBay после марафона просмотра серии фильмов, рабочий стол с фигуркой Фредди Крюгера, которую я подарила ему на прошлое Рождество, потому что мы вместе любили смотреть «Кошмар на улице Вязов». Скажи ему, что любишь его. Я могла почувствовать, как слова готовы были сорваться с моих губ, но затем мои глаза заметили его фото с Кейт на тумбочке. — Это… это была практика, — выпалила я.

— Практика? — Майор бы взверел, но голос Алека становился только тише. Если бы я не смотрела в его глаза, подумала, что он спокоен. Но они были полны эмоций, и я была слишком напуганной, чтобы понять каких именно.

Я ухватилась за край стола. Он чувствовался твердо, непоколебимо — как раз то, чего мне не хватало.

— Да. Я решила, что это будет хорошей проверкой, притвориться кем-то еще, перед тем, как я буду выдавать себя за Мэдисон.

Сомнение промелькнуло на его лице. Его взгляд ослаб.

— Это все?

Я кивнула и взглянула на постер «Чужого» на его стене.

— Но почему Кейт?

— Я… я не знаю, — мои глаза горели. Я не могла выдержать разочарования на его лице. — Я уже знаю ее, так что это казалось неплохо для начала.

Его ярость сменилась на что-то более мягкое, но быстро пропавшее, и он повернулся спиной ко мне.

— Почему ты делаешь это таким сложным? — пробормотал он. Я не была уверена, что эти слова предназначались мне, поскольку почти не слышала их.

— Что?

— Ничего, — он покачал головой. После нескольких вдохов-выдохов в тишине, я не выдержала.

— Алек, мне очень жаль. — Я сделала несколько шагов к нему, на ходу протягивая руки. Я не знаю, почему чувствовала необходимость преодолеть расстояние между нами, почему до боли хотела прикоснуться к нему. Но в то время как Алек был обеспокоен, я просто хотела — хотела делать что-то лучше, хотела заботиться о нем, быть ближе к нему.

Он отошел в другую сторону комнаты, и я позволила рукам упасть.

— Использовать свое Изменение чтобы врать мне, даже для практики — непростительно. Это нарушает наши основные предпосылки для доверия. Пообещай мне, что никогда больше не будешь этого делать.

— Я обещаю, — сказала я сдавленным голосом. — Так ты расскажешь Майору?

Он покачал головой.

— Нет, я не скажу ему. Но я думаю, что ты должна уйти сейчас. Мне нужно немного времени, чтобы подумать.

Я молча вышла, чувствуя, что меня прогнали. Я предала доверие Алека. Все из-за дурацкого поцелуя.