Историю возникновения медицины у древних народов вкратце изложил уже в 1488 г. в своей «Речи о значении медицины» краковский доктор Ян Урсын, стараясь при этом отделить истину от мифа. Изобретение врачебного искусства греки приписывали богам: Аполлону, Асклепию, Артемиде. Аполлон считался богом-покровителем многих искусств; по верованиям греков, он обладал и даром исцеления, и в некоторых его святилищах в Греции даже лечили больных — при помощи музыки. Зато имя Асклепий (у римлян — Эскулап) целиком было связано с медициной, ведь его считали сыном Аполлона. Более того, вся семья Асклепия помогала страждущим, облегчала их телесные муки: женой Асклепия была Эпионе — «болеутолительница», дочерями Гигиея — богиня здоровья и Панацея — «всецелительница». Сыновьями бога врачевания были Махаон и Подалирий — легендарные лекари в стане греков во время осады Трои; у Гомера они выступают прежде всего как хирурги, пользовавшие раненых. Аполлон, рассказывалось в мифах, не только сам раскрыл сыну тайны врачебного искусства, но и отдал его в обучение к кентавру Хирону, знавшему, как лечить людей травами и иными зельями. Получив такое образование, сам Асклепий умел уже и лечить, и воскрешать умерших. Именно это стало причиной смерти самого Асклепия: боясь, что лекарское искусство изменит весь порядок мироздания, верховный громовержец Зевс лишил мудрого врача земной жизни и взял его на небо, обратив в созвездие Змееносца, — ведь змея как символ постоянно возрождающейся жизненной силы была священным животным, посвященным богу врачевания. В течение многих столетий змея оставалась и остается поныне символом медицины и особенно фармацевтической науки.
Асклепий и Гигиея. Вотивный рельеф Асклепия, Гигиеи и Телесфора. I–III вв. до н. э.
Уже в древности трудно было отделить подлинную историю медицины от легенд и мифов. У Гомера Асклепий, фессалийский царь, еще не воспринимается как божество, а его сын Махаон — «славной рати врач, Асклепия мудрого сын», один из греческих героев под Троей. Возможно, прав был доктор медицины Ян Урсын, полагая, что как раз за мудрость и дарования исцелителя греки причислили царя Асклепия к сонму общеэллинских богов. Сами древние авторы всегда отмечали, что Махаон и его брат Подалирий умели только оказывать помощь раненым, останавливать кровь, делать перевязку, описания же их действий указывают на прекрасное знание анатомии, существовавшее у греков гомеровской эпохи, т. е. в те времена, когда не было еще никакой известной медицинской школы.
Гомер. Илиада, IV, 213–214, 217–219
Но и другие герои под Троей, не занимавшиеся лекарским ремеслом профессионально, умели, однако, применять нужные простые лекарства, как это случалось с Ахиллом или Патроклом. И все же систематических знаний о человеке и его болезнях еще не было. Все врачебные меры и применявшиеся лекарства были обязаны своим возникновением случаю, вековой практике народной медицины. Лечение натуральными, дарованными самой природой средствами, издавна распространенное среди пастухов и земледельцев, положило начало искусству врачевания.
Лишь в конце VI в. до н. э. стали появляться легенды, в которых идеализировались, обожествлялись те, кому удавалось возвратить здоровье своим пациентам. И первое место среди этих мудрых врачей, оставшихся в человеческой памяти, занимал Асклепий. Ему были посвящены в Греции многочисленные святилища-больницы, так называемые асклепионы, где жрецы-лекари, асклепиады, поддерживали культ великого бога-исцелителя. Самый прославленный в Греции асклепион находился в Эпидавре; каждые пять лет там проходили большие религиозные празднества в честь Асклепия. Известны также асклепионы в Пергаме и на острове Кос, где и возникла знаменитая медицинская школа. В асклепионах применяли метод лечения, называвшийся «энкоймесис»: больных укладывали спать, и считалось, что выздоровление должно прийти во время сна. Если выздоровление не наступало, но больные видели вещие сны, то они пересказывали их жрецам, а те, «знавшие волю Асклепия и исполнявшие ее», толковали эти сны на свой лад, давая пациентам соответствующие медицинские советы.
Хорошее знание жрецами человеческого тела и духа нередко помогало им исцелять больных, явившихся за советом к асклепиадам. Молитвы, очищения, всякого рода культовые церемонии были всего лишь неизбежными аксессуарами «чудесного» исцеления в асклепионах. Те, кто уже в древности сомневался в «чудотворстве» жрецов бога Асклепия и обвинял их в обмане и шарлатанстве, забывали, что асклепиады прибегали к религиозному внушению, дабы заставить больного поверить в содействие богов и тем самым в возможность выздоровления. Кроме того, врачи при асклепионах широко применяли и многие надежные средства, характерные и для экспериментальной медицины. Исцеление сном или во время сна также приносило вполне реальные плоды, когда речь шла о болезнях нервно-психических; не исключено, что это мог быть не естественный сон, а сон, вызванный гипнозом, который был также хорошо известен в древности.
Нервнобольных лечили, очевидно, и другими способами, например шоком, специально вызывая у пациента страх, гнев и т. п. Ведь уже древние лекари знали, что бывают случаи, когда под влиянием сильного потрясения — внезапного страха или даже неожиданной радости (скажем, при встрече с кем-либо близким, кого уже не надеялись увидеть в живых) — больные, которые не могли ходить, обретали вдруг силу в ногах. Примером такого исцеления служил древним сын лидийского царя Креза, немой, но внезапно заговоривший: когда на войне неприятельский солдат, не узнав царя, уже занес над ним меч, юноша воскликнул: «Это царь Крез! Не убивай его!» И с этой минуты дар речи вернулся к нему навсегда, до конца его дней.
Интересный и необычайно ценный документ — вотивные таблички, оставленные древними греками в асклепионах. На табличках они выражали свою благодарность богу-врачевателю за исцеление и рассказывали, как оно произошло. Так, некто Никанор сильно хромал и едва мог ходить. Пока он сидел в храме Асклепия и еще не спал, какой-то мальчик вырвал у него костыль и убежал с ним. Несчастный Никанор вынужден был устремиться за ним, побежал — и таким образом выздоровел. В другой табличке говорится о некоем человеке из Вифинии, страдавшем подагрой. Когда он добрался до святилища Асклепия и еще не успел уснуть, гусь ущипнул его за ногу до крови — и нога сразу же перестала болеть. Есть все основания полагать, что многие из таких «случайностей», принесших исцеление, были сознательно подстроены жрецами, хорошо знавшими пользу шоковой терапии. Еще один пациент, Агестрат, жаловался на головную боль и бессонницу. Однако в храме Асклепия ему удалось уснуть, и он увидел во сне, что бог избавил его от головной боли и, выставив его нагим, придал ему позу кулачного бойца. Проснувшись, он почувствовал себя совершенно здоровым и благополучно вернулся домой, а позднее, во время Немейских игр, стал даже победителем в универсальной борьбе — панкратии. В случае с Агестратом мы, вероятно, имеем дело с применением гипноза, причем больному внушалось, что он должен совершить то или иное физическое упражнение.
Расцвет врачебной деятельности жрецов в асклепионах пришелся на V в. до н. э. На рубеже V–IV вв. до н. э. получило известность святилище Асклепия на острове Кос, где, как уже говорилось, сформировалась знаменитая медицинская школа, связанная с именем Гиппократа, «отца медицины», работавшего не только на острове Кос, но и в Афинах, в Фессалии. Как указывает Плиний Старший, также оставивший потомкам очерк истории древней медицины, это был поворотный пункт, в развитии врачебного искусства в Греции (см.: Естественная история, XXIX, 4).
Врачи на острове Кос основывали свою деятельность на определенных этических принципах, известных и сегодня как «клятва Гиппократа». Врач в древности был обязан служить больному всеми своими знаниями и умениями и по всей совести. Он не имел права давать больному никакого яда и никаких средств беременным женщинам для изгнания плода. Врач должен был также соблюдать профессиональную тайну, не злоупотреблять своим положением для того, чтобы соблазнять женщин, и т. п. Вся история школы на Косе связана с Гиппократом, поэтому под его именем вышли там многочисленные сочинения по медицине, сохранившиеся до наших дней в составе сборника «Корпус Гиппократа», который включал в себя труды и самого Гиппократа, и других врачей. Некоторые из этих трактатов были написаны даже врачами с острова Книд, соперничавшими с косской школой.
Метод Гиппократа состоял главным образом в том, чтобы стремиться ставить диагноз и лечить больного исходя из совокупности всех условий его жизни и основываясь на продолжительном наблюдении за течением болезни. Знаменитый врач боролся со всевозможными предрассудками, касавшимися не только методов лечения, но и причин заболеваний. Греки часто приписывали возникновение того или иного недуга действию тайных сил. Так, припадки эпилепсии считались кознями злых демонов и т. п. Исследуя образ жизни больного, Гиппократ и врачи его школы придавали особое значение климатическим условиям его обитания, природной среде, от которой, по их мнению, во многом зависело состояние здоровья человека. Их взгляды на этот счет изложены в приписываемом Гиппократу трактате «О воздухе, водах и почвах». Также одним из первых Гиппократ положил начало клинической медицине: больные должны были лежать и принимать лекарства под постоянным наблюдением врача (Плиний Старший. Естественная история, XXIX, 4).
Методы лечения постоянно обновлялись и уже не сводились только к назначению лекарств. Геродик из Селибрии во Фракии стал применять ятролиптику, массажную терапию, определил некоторые принципы диететики и, наконец, ввел в практику лечебную гимнастику. В IV в. до н. э. Диокл из Кариста решительно отстаивал идею зависимости состояния здоровья человека от гигиены тела, от диеты и — более того — от умения правильно чередовать работу и отдых. В III в. до н. э. в Александрии жил известный врач Герофил из Калхедона, посвятивший себя самым разным областям медицины и оставивший после себя трактаты «Об анатомии», «О глазах» и руководство для акушеров. Его современник Эрасистрат из Кеоса, вошедший в историю как придворный лекарь Селевка I, заложил основы теории кровообращения, исследовал систему кровеносных сосудов, обогатил знания древних медиков об анатомии сердца, ввел различение нервов, управляющих чувствами, и нервов, управляющих движениями (сухожилия). Есть сведения, что и Герофил, и Эрасистрат занимались вивисекторскими опытами на преступниках, которых им доставляли по распоряжению властей. Если вспомнить о том, что обезболивающих средств античная эпоха не знала, то известие это способно вселить ужас, тем более что в древней медицине давно уже распространены были опыты на животных, особенно на обезьянах. О таких опытах знал еще Аристотель, а во времена более поздние их часто применял знаменитый врач Гален (II в. н. э.).
Мы знаем и многие другие имена врачей той поры. Следует упомянуть еще о Филине с острова Кос, ученике Герофила. В середине III в. до н. э. он основал эмпирическую школу, представители которой выбирали тот или иной метод лечения больного в зависимости от того, что покажут их наблюдения за действием определенных лекарств. Один из представителей этой школы, Гераклид Тарентский, стал также практиковать секцию — вскрытие трупов.
Своего рода промежуточную позицию между эмпирической школой Филина и догматической — Герофила из Калхедона попытались занять врачи, принадлежавшие к так называемой методической школе, основанной в I в. до н. э. Асклепиадом из Прусы, города в Вифинии. Сам он, не будучи врачом по образованию — он был учителем риторики, — лечил больных изобретенными им самим натуральными методами, советуя соблюдать диету, совершать далекие прогулки, массажи, купаться в холодной воде и вообще заниматься гидротерапией, против чего многие врачи того времени энергично возражали. Плиний Старший, Апулей и другие античные авторы рассказывают о применявшихся им удивительных методах, которые, видимо, должны были воздействовать на психику больного, внушить ему веру в выздоровление.
Так, он стал давать пациентам вино, а затем холодную воду, охотно прописывал ванны и другие средства, очень популярные среди больных. Удовольствие пациентам доставляли и такие его рекомендации, как совет подвешивать постель на веревках, дабы раскачивание ложа навевало сон на больного и облегчало его страдания. Подобными мерами Асклепиад, по словам Плиния, снискал себе большую славу, особенно после того, как, встретив однажды похоронную процессию, спас человека от погребального костра, вернув его к жизни, — вероятно, этот человек находился в летаргическом сне и Асклепиад как опытный лекарь сразу распознал это состояние (Апулей. Флориды, XIX) 4 При лечении некоторых болезней он отказался от применявшихся прежде методов, весьма мучительных для пациентов: он считал, например, что старые врачи чрезмерно увлекались вызыванием у больного искусственной рвоты. Он также утверждал, что питье лекарств вообще вредит желудку, и, рассказывая об этом, Плиний Старший склонен с ним согласиться (Естественная история, XXVI, 16–17).
Многое из того, что сказано здесь о греческой медицине, может быть в полной мере отнесено и к медицине римской, ведь сами римляне долго пользовались средствами и рекомендациями народной медицины, лечились травами и другими знахарскими снадобьями, прибегали к помощи магии и т. д. С наукой же врачевания на ее тогдашнем уровне развития римлян познакомили греки, и именно они являлись в Римской империи представителями этой области знания.
Хотя с течением лет в древней медицине усиливалась специализация, об отдельных ее отраслях нам известно мало. Зачатками педиатрии были советы и указания акушерам — и это была единственная отрасль медицины, находившаяся в руках женщин. Собственно врачи не имели доступа к женщинам, поэтому те так часто умирали, особенно во время родов. Мы помним рассказ Гая Юлия Гигина о том, как молодая афинянка по имени Агнодика начала изучать медицину у Герофила в Александрии, но вынуждена была при этом носить мужскую одежду. Хуже того, ей пришлось остричь себе волосы, что для греческой девушки считалось символом бесчестья, так как короткой стрижкой выделялись женщины, чье поведение греки рассматривали как предосудительное и безнравственное. Когда Агнодика приобрела достаточные познания и опыт в лекарском искусстве, она сама явилась лечить одну заболевшую женщину. Та, думая, что перед ней врач-мужчина, отказалась допустить его к себе, и только когда Агнодика, сняв с себя одежду, показала ей, кто она, больная позволила ей осмотреть себя и приступить к лечению. Вскоре больная поправилась, но тайна Агнодики стала известна другим врачам, и те подали на нее жалобу. Однако женщины города дружно атаковали судей, называя их врагами женщин, и тогда судьи уступили и даже вынесли специальное решение, позволявшее женщинам изучать медицину и заниматься врачеванием. Вместе с тем история античной медицины не сохранила больше ни одного имени женщины-врача.
Искусство врачевания росло, применялись все новые методы лечения, но независимо от этого сохранялись и народная медицина, траволечение, знахарство и даже традиционная вера, будто вода некоторых священных источников обладает целительной силой. Вера эта могла основываться на каких-нибудь реальных фактах, но не на медицинском изучении целебных свойств воды. Особенно знаменит был источник в Патрах у святилища Деметры. Он был обнесен каменной оградой; со стороны храма к источнику вел каменистый спуск. Этот же священный источник был и местом для гаданий, связанных с различными заболеваниями. На тонкой бечевке подвешивали зеркальце и опускали его в источник, так, чтобы край зеркальца лишь слегка касался поверхности воды. Тем временем больные разжигали курильницы с благовониями, возносили молитвы богине Деметре, после чего, взглянув в зеркальце, должны были найти в нем ответ, выздоровеют они или нет. Что именно должно было показать им зеркальце — мы не знаем.
Начало таким культовым очищениям в священных источниках положил, вероятно, обычай паломников, явившихся из далеких краев, омывать свое тело от грязи и пыли, прежде чем войти в святилище. Со временем гигиеническая процедура стала восприниматься как символический обряд очищения. Если вблизи храма не было реки, озера или источника, то строили искусственные водоемы — бассейны или небольшие водосборники, выложенные камнем. В Египте, а затем и в Риме из обряда омовения произошел обычай окропления себя «святой» водой — этот символический акт сохранился, как известно, и в христианском ритуале. В Египте был даже сконструирован специальный автомат, с помощью которого храмовый служка подавал входящим паломникам — разумеется, за плату — воду для омовения. Аппарат этот был построен Героном Александрийским, прославленным математиком, физиком и инженером II–I вв. до н. э., и приводился в действие опущенной в его отверстие монетой; при этом извергалось некоторое количество воды, достаточное для символического окропления человека священной влагой. По-видимому, обычай омовения при входе в храм, как и аппарат Герона, приносил жрецам немалый доход.
Как вера в целительную силу воды священных источников, так и вера в магию, в заговоры и заклятия, в знахарские снадобья продолжали существовать в народе независимо от успехов профессиональной медицины, от роста знаний и опыта древних врачей — впрочем, что же здесь удивительного, если подобные суеверия благополучно дожили и до наших просвещенных времен?