Вы уже знаете, что не было людей мудрее скниловцев. В скниловской церкви на видном месте лежала книга всех скниловских премудростей. Рядом с книгой стояла чернильница с чернилами, чтобы каждый скниловец мог вписать в книгу какую-нибудь мудрую мысль, которая посетила его голову.
Как-то зашёл в церковь один человек, который носил длинную бороду. Он открыл книгу и стал читать последние вписанные туда премудрости. Одна из них гласила: «Длинная борода – признак глупости».
Мужчина не поверил своим глазам и наклонился ниже, чтобы внимательнее вчитаться в эти слова. Но при этом обжёг бороду. Мужчина макнул гусиное перо в чернильницу и написал под словами о бороде: «Святая правда».
Наказание для волка
Поймали скниловцы волка и стали совещаться, что с ним делать. Один говорит:
– Убить зверя!
– Нет, – говорит другой, – живьём шкуру содрать!
А третий:
– Это всё ерунда. Женить его! На моей Каське!
Женщина лучше поймёт
Одна торговка жаловалась другой, что у неё плохой муж, от которого одни неприятности.
– Волокита заправский, всё пропивает. Приходит домой и начинает с порога орать. А мне приходится ему угождать, ужин готовить и спать укладывать. А он как уляжется, так начинает храпеть, как кабан, на весь дом. Нет уже сил терпеть. Пойду в церковь святого Антония и закажу службу.
– Эй! Не будь дурой! – перебила её вторая торговка, которая была из Скнилова. – Не заказывай у святого Антония, ведь он такой же волокита. Мужик мужика тянуть будет. Закажи лучше службу в церкви Пречистой. Потому что кто лучше поймёт женщину, если не женщина?
Страшная опасность
Раз в церкви на Скнилове читает батюшка Евангелие:
– Авраам родил Исаака, Исаак родил Якова и т. д.
Яцко слушает, слушает, а потом тихонько толкает Миська:
– Ты! Слышишь? Какие времена были! Мужики детей рожали.
А тот:
– Тихо! Закрой рот! А то бабы как услышат, так и нам прикажут детей рожать.
Онемеченный Капцюх
Возвратился Мисько Капцюх из армии, приходит к родному дому и кричит матери:
– Wie gehts, Frau Mutter?
Мать, несмотря на такое приветствие, бросилась ему на шею, а расцеловав, спросила:
– Сыночек мой! Может, ты кушать хочешь, может, тебе цыплёнка зарезать?
А тот:
– Niks kukurikes kudkudakes!
– А может, тебе поросёнка запечь?
– Niks kuwikes, mir Fleisz!
– Бедная моя головонька! Это ты уже забыл, как по-нашему говорить?
Мать заголосила и побежала к Мошке-кабатчику, чтобы с сыном поболтал.
Пришёл еврей, расспросил Капцюха о том о сём, но очень скоро понял, что воин только для пущей важности изображает немца, а на самом деле не очень-то немецкий и знает. Тогда он потихоньку сказал матери:
– Не давайте ему есть, так он быстро вспомнит!
Так она и сделала, принялась хлопотать по хозяйству, а на сына внимания не обращала. Но не долго он держался, и в скором времени отозвался:
– Мамуля, дайте мне покушать.
– Ах, сыночек мой! – обрадовалась мать. – Почему же ты раньше по-человечески не говорил?
– Потому что у меня немецкие команды в голове сидели.
Соколята
Как-то Яцко Пуцык увидел в лесу высоко на пихте дупло. Там должны быть птенцы, подумалось ему, и он изо всех сил побежал в село. А там собрал с десяток парней и рассказал им новость. Но те никак не могли понять, зачем им это дупло с птенцами.
– Какие вы глупые! – злился Яцко. – Это же дупло сокола. Мы достанем оттуда соколят, приручим дома, а они будут для нас охотиться на зубрецких кур. Да что там в Зубре! Будут охотиться и на Сихове, и на Пасеках, даже в Винничках.
– Вот как было бы здорово! – обрадовались скниловцы, потому что очень не любили зубровцев, так же, как и сиховчан и всех остальных за то, что те над ними насмехались.
– Но пихта очень высокая, – сказал Яцко, – так что нужно сделать лестницу.
Смастерили они лестницу аж на двенадцать саженей, взяли на плечи и… Думаете, понесли? Где там! Никто не хотел идти сзади. Крутили эту лестницу и так и сяк, пока наконец не решили нести… поперёк: тогда никто не будет впереди, и никого сзади, все будут идти в один ряд. Пока была дорога, ещё как-то шли, но как начался лес, лестница зацепилась за дерево, и они уже не могли сдвинуться с места.
– Без топора дела не будет, – решил Яцко и, вытащив из-за пояса топор, принялся рубить кусты и молодые деревья. Но дальше уже росли старые деревья, и запыхавшийся Яцко увидел, что не справится.
Пришлось им бросить лестницу. Когда же они подошли к пихте, то только охнули: дупло было так высоко! Сначала они все начали залазить одновременно, потому что каждый хотел быть первым, но только мешали друг другу и падали, как груши, на землю.
– Эй! Стойте! – скомандовал Яцко. – Так не пойдёт. Будем становиться друг другу на плечи, и так доберёмся до дупла.
Отличное решение! Действительно, таким образом удалось добраться до самого дупла, и дьяк, который оказался на самом верху, засунул руку в дупло. Првда ли там были соколята или какие-то другие птенцы, но дьяк схватил что-то в руку и попробовал вытащить, но дупло было узенькое – ладонь прошла, а кулак застрял. Дьяк дёрг-дёрг – не вынимается.
Долго они так стояли друг на друге, пока не измучились, и тот, кто был в самом низу, не сказал:
– Ну вы, ребята, как хотите, а мне уже эти ваши соколята в печёнках сидят. Я пошёл.
Достаточно ему было сделать лишь один шаг, как вся конструкция свалилась на землю. Те, что были наверху, попадали друг на друга. А вот дьяк остался висеть на дереве, ему жаль было разжать кулак, но и висеть было тяжело.
– Парни! Вы куда? – кричал дьяк. – Подождите меня!
И в этот момент он ощутил острую боль в руке. Казалось, будто чьи-то острые клыки впились в пальцы. Дьяк закричал не своим голосом, разжал кулак и полетел на землю, не переставая кричать. Кусты можжевельника приняли его в свои объятия и не дали разбиться. А из дупла вылетел потревоженный рой шмелей и бросился на скниловцев. Здесь уж всем досталось, а дьяку больше всего.
Скниловцы бросились убегать кто куда, шмели их жалили от души, а дьяк закопался в листву с головой и затаил дыхание. Вылез он оттуда только когда смеркалось. Всю компанию скниловцев, которые побывали на охоте на соколят, дьяк застал в корчме. С опухшими лицами, заплывшими глазами и шишками на головах сидели они и потягивали пиво. Дьяк выглядел ещё хуже, и это чрезвычайно подняло настроение скниловцев.
Ошибка
Мыкольцё, сын Яцка Пуцыка, попал в армию, но не очень-то справлялся, и ему назначили наказание – двадцать ударов дубинкой. Схватили, привязали к скамье и принялись бить. Его бьют, а он хохочет.
– Бейте сильнее! – приказывает капитан.
Солдаты лупят, даже кровь брызжет, а он дальше смехом заливается.
– Ты чего хохочешь? – наконец не выдержал капитан. – Разве тебе не больно?
– Ой, пан капитан, – отвечает тот, – и вы бы тоже смеялись, потому что я совсем не Мыкольцё Пуцык из Скнилова, которого приговорили к наказанию дубинками. Я хоть и Мыкольцё, и тоже из Скнилова, но не Пуцык, а Гуцик. И я просто не могу удержаться от смеха, когда думаю, как, должно быть, хохочет Мыкольцё над вашей, пан капитан, глупостью.
Счастливый цыган
В Скнилове поймали цыгана, который воровал коней. Посадили его в тюрьму и стали совещаться, как наказать.
– Повесить! Что же ещё, – постановил Яцко Пуцык.
– Повесить – дело не хитрое, – возразили ему. – Можно и повесить, но на том холме, где стоит виселица, поле вспахали и засеяли рожью. К виселице не подступишься так, чтобы рожь не потолочь.
– А какой из этого выход? Не вешать, или что?
– Можно повесить после жатвы.
– Хорошая мысль, но посчитайте, сколько нам придётся этого живодёра кормить.
Так они сидели и спорили: одним было жаль ржи, другим – жаль еды для цыгана. Наконец Яцко сказал, что будет так, как он решит, и велел позвать цыгана.
Тот пришёл, перепуганный до смерти, уже предчувствуя, как у него на шее затягивается петля. Войт посмотрел на него строго и сказал:
– Так уж случилось, что мы не можем повесить тебя на нашей скниловской виселице. Но это не беда. Тебя повесят в другом месте. Вот тебе талер и верёвка. Пойдёшь во Львов, найдешь тамошнего палача и скажешь, чтобы тебя повесили. Талер дашь палачу. На дорогу получишь батон хлеба.
Цыган не верил собственным ушам. Получив верёвку, паляницу и талер, он поклонился до самой земли и искренне обещал изо всех сил мчаться во Львов и там повиснуть на замечательной львовской виселице. Но чтобы он скорее туда добрался, не были бы скниловцы так добры дать ему ещё и коня? Замечательная мысль! Почему бы и не дать?
Вот и поехал цыган на коне, которого украл, и не мог нарадоваться. А скниловцы тоже были рады, что не должны тратиться на палача, на еду для осужденного и, наконец, на гроб и на могильщика.
Первый скниловский туалет
Как-то Яцко Пуцык побывал в Вене с депутацией Львова, и поселили их в новой гостинице. Ой, чего он только там не видел! Всё познается в сравнении. И именно в Вене Яцко понял, как сильно отстал его любимый Скнилов в вопросах гигиены. Даже стыдно вспомнить, какие туалеты стоят у скниловцев на огородах. Да разве это туалет? Это же шалаш из палочек и сухих кукурузных листьев, а внутри – обычная яма. Как только она заполнялась, её закапывали, на новом месте выкапывали другую яму, и туда же шалаш переносили.
То, что он увидел в Вене, Яцка потрясло. Вернувшись домой, он сразу заказал плотникам смастерить деревянный туалет из струганных досок. Конечно же по плану, который начертил сам Яцко. Без ямы, естественно, не обошлось. Яму выкопали на огороде у Яцка, а вокруг неё сбили из досок будку с дверями и крышей. Внутри сделали одну дыру на сидении. Яцко зашёл внутрь, осмотрел всё и подумал: «А что, если моей старухе захочется в туалет тогда же, когда и мне?» И приказал Яцко ещё одну дыру вырезать.
И вот, в туалете Яцка были одни двери, но две дыры – одна рядом с другой, а стены между ними не было. В воскресенье рано пригласил он к себе всех советников и рассказал им о том, что увидел в Вене. А главное – о том, как сильно заботятся там о гигиене. После этого он повёл их на огород и продемонстрировал сооружение, какого ещё в Скнилове никогда не было.
После этого сели за стол, и пани Пуцыкова поставила на стол большую макитру вареников со сметаной. Ну а после такого угощения одному из советников захотели посетить местную памятку архитектуры. Вот он зашёл внутрь и внимательно осмотрелся. Ничего подобного видеть ему ещё не приходилось. На минутку он задумался, потом хлопнул себя по лбу:
– Ага! Понятно!
Вставил левую ногу в одну дыру, правую – в другую, а посередине сделал свое грязное дело. Можете представить, как был рад потом Яцко Пуцык.
Лысачок
Во времена, когда школ было ещё мало, желающие учиться шли во Львов. Учились тогда во Львове двое ребят из села, и ходили они пешком домой на выходные и обратно в школу. Иногда шли и целую неделю, потому что дорога была далёкая, и заходили по дороге к добрым людям: отдохнуть, поесть да и дальше идти.
Как-то под вечер, отправившись из дому в путь, постучались они в одну избушку, которая стояла на краю села у леса. А был то Скнилов, где жили очень интересные люди, которых львовяне прозывали умниками. В доме за столом сидели муж с женой и ужинали, а по дому разгуливал телёнок.
– Слава Богу! – сказали ребята.
– Вовеки слава! – ответили хозяева и спросили: – А вы кто такие?
– Мы студенты и идём во Львов в школу. Может быть, вы примете нас на ночь?
– Почему нет? Просим ужинать, панове студенты!
И подали им на ужин блюдо с пирогами. При этом женщина взяла один пирог и понесла телёнку, приговаривая:
– На, Лысачок, съешь и ты пирожок!
Ребята удивились:
– Вы что – телёнку есть даёте человеческую еду?
– Так это же наш сын Лысачок! Он вместе с нами ест и спит. А какой умный, хоть ему ещё и года не исполнилось!
Сообразили ребята, что это какие-то не очень умные люди, да и стали думать: как бы над ними подшутить? Посоветовались, да и говорит старший:
– Ну, если это ваш сын, то грех так его оставлять. Потому что если уж вырастет невеждой, то быком и останется навеки!
– И что же нам делать?
– Отдайте его в школу. Пусть идёт с нами во Львов, а там, гляди, и выучится на пана, да и возьмёт вас на старости лет к себе!
Хозяев такое предложение очень обрадовало, вот они и говорят:
– Так отдадим нашего Лысачка в школу, пусть идёт!
Мужчина был богатый, нагрузил телегу разными пожитками, мукой, крупами, а на следующий день, чуть рассвело, запряг коня, посадил Лысачка на телегу вместе с ребятами, да так и отправил их во Львов, а его жена зарыдала, будто за родным ребёнком.
Но ребята, не долго думая, заехали в первый попавшийся городок на ярмарку и продали телегу со всеми пожитками, коня и Лысачка, а сами с деньгами пошли себе во Львов.
Через год они возвращались домой и снова зашли в тот же самый дом. Хозяева очень обрадовались, а жещина сразу же поинтересовалась:
– А как там наш Лысачок, почему не пришёл с вами?
Ребята говорят:
– Да он здоров, но передаёт вам, что не может прийти, потому что ему нужно много заниматься! А в какого барина он превратился, вы бы его не узнали! Стал совсем на человека похож, и ходит так же. Только лицом ещё немного на быка похож!
– А, слава Господу! – обрадовались хозяева, не зная от радости, что делать с этими студентами.
На следующий день ребята отправились домой, а на прощание сказали:
– Приготовьте деньги для Лысачка, а когда мы будем снова возвращаться во Львов, то зайдём к вам за деньгами!
Возвращаясь, зашли ребята снова к хозяевам, взяли для Лысачка деньги и пошли. И так они поступали в течение нескольких лет, всё время обманывая стариков, что Лысачок в школе очень хорошо учится, но у него нет времени, чтобы их проведать. Из-за своего Лысачка хозяева сильно переживали, а женщина уже не могла терпеть и рвалась проведать своего «сыночка». Решила она, что когда будут школьники снова идти во Львов, то пойдёт она таки с ними.
Услышав это, ребята остерегались заходить к ним и обходили другой дорогой.
Однажды студенты вычитали в газетах, что какой-то Юзеф Лысак стал старостой в городке Навария, в двух часах ходьбы от Скнилова. И вот, когда они снова шли домой на каникулы, то зашли к тем хозяевам и сказали:
– Вот вы и дождались радостных известий от вашего Лысачка: он стал старостой!
С этими словами показали им студенты газету, где было написано о Юзефе Лысаке.
– Теперь уже настала пора его проведать, может, он даже вас к себе возьмёт, потому что вы уже постарели. Да и обеднели вы из-за него. А он уже пан!
Студенты ушли, а хозяева поторопились к дьяку, чтобы тот посмотрел в газету и подтвердил, правда ли то, что школьники говорили. Дьяк прочитал и говорит:
– Правда, тут написано, что Юзеф Лысак стал старостой!
– А слава Тебе, Господи! – вздохнул мужчина, а сам думает: «А вдруг дьяк солгал?»
Да и пошёл ещё к священнику. Когда тот также прочитал ему газету, мужчина поцеловал батюшку в руку и радостный двинулся домой. Но снова его мучило одно и то же подозрение: а что, если и батюшка солгал?
Как вдруг видит – едет какой-то пан в дорогой повозке. Мужчина уже издалека стал кланяться. Пан приказал фирману остановиться и спросил:
– Что ты хочешь, мужик?
– Ой, пан, очень прошу вас, прочтите мне, что здесь написано.
Пан снова прочитал, что Лысак стал старостой. Тогда уже мужчина поверил и быстро побежал к жене:
– Это действительно правда. Все одинаково прочитали! Пеки, жена, шишки, и завтра пойдём проведать нашего Лысачка.
Пришли они в Наварию, расспросили людей, где пан староста живет, и отправились к нему. Мужчина оставил жену в сенях, а сам зашёл в покои. Пан староста сидел за столом спиной к дверям и не слышал, как тот вошел. Мужчина сначала стал к старосте присматриваться со всех сторон, а потом наконец подошел на цыпочках, дёрнул за рукав и воскликнул:
– Лысачок!
Пан сорвался на ноги и закричал:
– Тебе чего от меня нужно?
– Лысачок! Ты что, меня не узнаёшь?
Пан начал ещё сильнее кричать, а жена, когда услышала его крик, не выдержала ждать в сенях, вбежала в комнату и бросилась обнимать пана:
– Лысачок, дитя моё!
Но пан все ещё кричал и старался вытолкнуть бабу за двери. Это её так разозлило, что она швырнула ему в голову посошок вместе с шишками, которые были завязаны в платок:
– А чтоб тебе! Это ты уж такой пан, что и знать нас не хочешь? – И начала голосить: – Ой, люди добрые! Видите, какая беда? Сколько мы в него денег вбухали, чтобы он выучился! Чтобы в люди выбился! А он как был быком, так быком и остался!
Тут на крик сбежались слуги и взяли мужа с женой под стражу. Только там выяснилось, что это с ними такую штуку школьники откололи. Но что – ищи ветра в поле!