Был во Львове перед Первой мировой войной старый батяр и веселый чудак по имени Дзюнь Маколёндра, который любил вытворять всякие штуки.

 

Дзюнь-книголюб

Заходит Дзюнь в магазин, где торгуют разным железом, и вежливо обращается к продавцу:

 – Будьте добры, дайте мне избранные произведения Панька Кулиша в шести томах.

 – Как?

 – Попрошу избранные произведения Панька Кулиша в шести томах.

 – Извините… э-э… я не понимаю… у нас здесь товары из железа… инструменты, гвозди… молотки, рубанки…

– Вот я и говорю – в шести томах. Желательно без первого, потому что я уже его купил в галантерее пани Пшепьюрской.

 – Но, прошу прощения, может, вы не заметили, что мы торгуем совсем другими вещами. Здесь книг нет.

 – Я знаю, мой дорогой, что говорю! Знаю! И не надо меня учить. Шесть томов Кулиша! Бес с вами – пусть будет с первым томом. Несдобровать вам, такому упрямому!

Ошарашенный продавец старается покупателя успокоить:

 – Одну минутку. Я пойду, позову хозяина. Потому что сам я, Богом клянусь… это самое…

Он идет к хозяину и долго ему растолковывает весь инцидент с чудаковатым покупателем.

Через минуту оба появляются перед покупателем, хозяин уже внутренне готов к скандалу, он убежден, что имеет дело с сумасшедшим, его глаза сверлят покупателя грозным взглядом. Но он пересиливает себя и вежливым тоном говорит:

 – Да? Слушаю пана. Что бы вы хотели?

А Дзюнь так спокойно:

 – Да вот зашёл шурупов купить.

 

Дзюнь выбирает шляпу

В магазине шляп и шляпок пан Дзюнь подходит к прилавку, вынимает из кармана записную книжку, карандаш и пишет на бумажке: «Прошу показать мне чёрный цилиндр». Продавщица берёт бумажку, вежливо читает, сочувственно посматривая на немого беднягу, и предлагает наконец несколько цилиндров.

Пан Дзюнь обстоятельно их меряет перед зеркалом, наконец выбирает один и снова пишет: «Этот подойдет. Сколько стоит?»

Растроганная пани, думая, что пан Дзюнь ещё и глухой, в ответ пишет на бумажке цену.

Пан Дзюнь читает, кривится, но платит. Потому что ему нужен цилиндр. Потом надевает его на голову, в последний раз смотрит в зеркало и, игриво подмигнув продавщице, бросает на прощание: «Моё почтение!» – и выходит.

 

Шоколадные буквы

Кондитерская Залевского на Академической пользовалась большой славой. Возле её роскошной витрины собиралась толпа детей, любовались сладостями лакомки-гимназистки.

Пан Дзюнь решительным шагом заходит в кондитерскую и спрашивает:

 – Есть ли у вас десять шоколадных букв «D» и десять шоколадных букв «M»?

Продавец вопросительно посмотрел на пана Дзюня.

 – Это мои инициалы, – объяснил пан Дзюнь.

 – Ага, – кивнул продавец. – Сейчас нет, но можем изготовить. Какой они должны быть величины?

 – Высота три сантиметра, ширина – два. Прошу записать.

 – Я запомнил.

 – Нет, это очень важно. Вы можете перепутать.

Продавец взял карандаш и записал размеры шоколадных букв.

 – Это всё? – спросил он.

 – Нет. Буквы должны быть не печатные, а прописные.

 – Вот как! Прописные!

 – Именно. И каллиграфические.

 – Можете ли вы нарисовать, как они должны выглядеть?

Пан Дзюнь старательно вывел на бумаге очертания букв.

 – Приходите завтра в десять часов утра. Буквы будут готовы, – сказал продавец.

На следующий день ровно в десять часов пан Дзюнь уже был в кондитерской. Он нетерпеливо похаживал по залу, размахивая тросточкой. В пять минут одиннадцатого ему сообщили, что авто, которое везёт его заказ, чуточку запаздывает, но вот-вот будет. Пан Дзюнь что-то недовольно буркнул, но продолжал и дальше терпеливо ждать.

В четверть одиннадцатого авто прибыло, и продавец с радостной улыбкой сообщил, что можно забрать заказ. Пан Дзюнь придирчиво рассмотрел каждую букву, поднимая ее против света и крутя в пальцах так и эдак.

 – Вот эта немного кривовата, – сказал он, тыча под нос продавцу букву «D». – Но ничего, я её тоже возьму. Сколько с меня?

Продавец назвал цену и поинтересовался, нужно ли коробочку с шоколадными буквами перевязать цветной лентой. Пан Дзюнь рассчитался и очень спокойно ответил:

 – Не надо. Я их здесь съем.

Думаю, вы не удивитесь, если я скажу, что у продавца началась истерика.