ПРОВОКАТОРЫ ВОЙНЫ

Бывший министр иностранных дел Румынии князь Михай Стурдза свидетельствует: «Ответственность за вторую мировую войну… лежит, главным образом, на определенной тайной группе, которая использовала свое влияние и контроль над Рузвельтом и Черчиллем, чтобы оказать невыносимое давление на польское, французское и британское правительства, заставлял их принимать решения, совершенно противоположные их национальным интересам, и фатальные для судьбы христианской цивилизации».

Любопытно, что твердый антикоммунист князь Стурдза исключил из числа организаторов войны Сталина, хотя сведения о подготовке Кремля к «первому удару» были известны до появления знаменитых ныне книг Суворова-Резуна. Точно так же и твердокаменный демократ Игорь Бунич отводит «кремлевскому горцу» лишь исполнительную роль в глобальном заговоре «денежных мешков»: «Сталин… и представить себе не мог, что предстоящая его схватка с Гитлером давно задумана и запланирована в тиши чужих кабинетов с тем, чтобы дать выход этим силам для осуществления их плана мирового господства». План этот, рассчитанный-де на 100 лет, поначалу предусматривал резкое первоначальное ослабление стран Европы, в первую очередь Германии, с последующим восстановлением их по новому образцу и экономическим объединением с Соединенными Штатами.

В самом деле, организовав великую экономическую депрессию начала 30-х, Орден начал раскачивать лодку международных отношений, чтобы в результате крупного конфликта вновь погреть руки и заполучить дополнительные политические рычаги для создания собственной всемирной империи.

В начале 30-х гг., под давлением Уолл-Стрита был расторгнут британо-японский союзный договор. А.К. Честертон пишет: «Этот договор очень хорошо служил британским интересам, сохраняя статус-кво на Дальнем Востоке. Если бы этот договор был возобновлен, Германия не получила бы твердого союзника — Японию, во вторую мировую войну, рассчитанную на разрушение английской, французской и голландской империй в Азии со всем последующим хаосом».

С середины 30-х гг. Европа начинает балансировать на грани новой войны. Гитлер, укрепив свои позиции в Германии, занимает демилитаризованную Рейнскую зону, вводит всеобщую воинскую повинность, нарушив все международные договоренности. Он несколько раз порывается аннексировать Австрию, и это произошло бы, если б не позиция Муссолини: итальянский диктатор тогда был против усиления Германии и грозился поддержать суверенитет Вены силой. Между тем основные гаранты Версальского мира — Англия и Франция — хранили молчание по поводу растущей угрозы. Они ничего не предприняли ни в марте 1938 г., когда Гитлер все-таки провел аншлюс Австрии, ни осенью того же года, когда немецкий фюрер потребовал отдать ему Судеты — пятую часть Чехословакии.

Чехословакия, и сама располагая немалым военным потенциалом, с помощью Англии и Франции вполне могла защитить себя. Однако на чашу весов была брошена мощная гиря из-за океана. Президент США Рузвельт 24 сентября обратился к европейским странам с «призывом к миру». Этот призыв произвел поистине магическое впечатление, ибо уже 29 сентября в Мюнхене Чемберлен и Даладье подписали с Гитлером «мирное соглашение», которое удовлетворяло все территориальные притязания немцев. Президент Чехословакии Бенеш сопротивлялся до последнего момента, но как мастер ложи «Pravda vitezi», он знал, что соглашение высоких мировых посвященных носит для него характер приказа: сопротивляться было бессмысленно.

Масонский характер этого соглашения ярко иллюстрируют бесконечные обращения Великих Востоков и лож, посыпавшиеся «брату 33-й степени Рузвельту» в благодарность за «мирное урегулирование». Секретарь ВВФ, в частности, писал: «Ваше высокое вмешательство стало решающим… Когда об этом узнала Европа, атмосфера полностью изменилась, и государственные деятели, видимо, ранее намеревавшиеся прибегнуть к силе, пошли на переговоры, спасшие мир».

На деле «мирное» Мюнхенское соглашение, как известно, только открыло путь мировой войне. Чехословакия лишилась с Судетами половины своей оборонной мощи и еще через полгода была оккупирована уже полностью. Гитлер, положение которого в Германии оставалось весьма шатким, вновь — и сильно — укрепил свой авторитет. Плюс получил чешскую промышленную базу и вооружение, а также новый плацдарм для нападения на Польшу.

Был ли Рузвельт так наивен в своих «мирных устремлениях», на деле способствовавших войне? Как показывают факты, едва ли. Уже через несколько месяцев президент, как хамелеон, изменил свою позицию на 180 градусов и стал требовать от Англии и Франции «решительных мер» по обузданию Гитлера. И здесь он опять воззвал к послушному европейскому масонству. В мае 1939 г. он передал через своего посла в Париже У. Буллита (так же «брата» 33-й степени) письмо советам Великого Востока Франции и Великой ложи Франции, зачитанное на объединенном собрании последних великим мастером ВВФ Груссье. Из изложенного в протоколе этого собрания следует, что «президент предпочитает непосредственно обращаться к силам, на которых лежит главная доля ответственности за возможные события в ближайшие месяцы (т. е. на масонство. ‑ А. В.)… Президент дал указание действовать таким образом, чтобы больше нельзя было избежать конфликта с Гитлером. Англия и Франция уже получили от него заверения, что в случае войны США бросят всю свою мощь на весы демократических государств, сражающихся в Европе».

Между тем весной 39-го, уже стало невозможно что-то сделать «малой кровью» или даже только попугав агрессора единым фронтом, что было вполне реально до Мюнхена. Теперь Гитлер развернул не 41, а 107 дивизий, тысячи орудий и танков, в том числе чехословацких (и разобрался с фрондой генералов, и имел прочный авторитет у бюргеров как «спаситель Судет»). Но Рузвельт теперь открыто провоцировал Англию и Францию на конфликт с фюрером обещанием поддержки: именно это обещание, а также давление закулисных кругов и уже только затем обязательства по отношению к Польше вынудили Париж и Лондон вступить в войну с Германией. Однако тем в 1939–1940 гг. США ничем, кроме мало значащих поставок, не помогли «оплотам европейских демократий» и даже не объявили войну Германии, фактически умыв руки (собственно Рузвельт разводил руками: народ и конгресс, дескать, не хотят воевать). Англия же и Франция сами не могли (или не желали из-за внутренней политической ситуации) развернуть крупномасштабные боевые действия. Результатом был разгром Польши и затем покорение Гитлером почти всей Европы, включая и Францию.

США вступили в войну лишь в декабре 1941 г. Рузвельт знал о готовящемся ударе японцев по Перл-Харбору. За несколько дней до него англичане расшифровали ряд японских радиограмм и сообщили американской разведке, что крупная авиаэскадра направляется к Гавайским островам. Однако президент США, имея верные сведения о готовящейся атаке на американскую базу, счел нужным не препятствовать. В итоге более тысячи убитых, десятки затопленных и поврежденных кораблей стали ценой хитроумной стратегии американского президента: он получил отличный козырь на вступление Америки в войну. Этого не хотели ни конгресс, ни все население США, зато хотел стоявший за президентом США Орден.

Упомянутый профессор Саттон утверждал в своем фундаментальном исследовании «Уоллстрит и восхождение Гитлера», что та же американская олигархическая группа, которая помогала большевикам утвердиться в России, еще начиная с 20-х гг. вскармливала и нацизм в Германии. При Гитлере американцы помогали развивать военную индустрию нацистов. Финансовая группа Рокфеллера, «Стандард ойл», «Диллон» и многие другие, сообщал американский посол в Берлине Додд в октябре 1936 г., «имеют в Германии феноменальный бизнес». Они же через свои германские филиалы финансировали избирательную кампанию нацистов. Общие инвестиции американцев в германскую промышленность в 1941 г. достигали весьма большой по тем временам суммы — 475 млн. долларов.

Столпы германской промышленности «АЭГ», «ИГ-Фарбен» имели значительную долю американского капитала, и даже во время войны не прекращали контактов со своими заокеанскими филиалами. Между тем «ИГ-Фарбен» в 1943 г. давала основную часть метанола, газолина, пластмасс, а также никеля и других стратегических материалов для армии Гитлера. Поразительно и то, что почти всю войну германские подводные лодки, топившие американские корабли, заправлялись на Канарах топливом, которое поставляла туда американская «Стандард ойл». В ответ, как доносила американская разведка в 1942 г., ни одно судно, принадлежавшее Рокфеллерам и «Стандард ойл» (в отличие от сотен прочих), не было атаковано нацистскими подводниками и авиацией.

В свою очередь, авиация союзников проявила поразительную заботу о заводах, принадлежавших «АЭГ» и ряду других компаний, связанных с американским капиталом. В то время, как американские бомбардировщики буквально ровняли с землей Дрезден и другие города, лишенные военных объектов, предприятия концерна в Кобурге и Нюрнберге — основные поставщики электротехники для вермахта и люфтваффе, оставались нетронутыми!

Банк Рокфеллера «Чейз нэшнл», а также банк Моргана, всю войну сохраняли отделения в оккупированном немцами Париже и вели активное сотрудничество с «Рейхсбанком» и прочими финансовыми структурами нацистов. Американские (Маккитрик) и немецкие (Шахт, Пуль) финансисты вместе встречались все это время на заседаниях Банка международных расчетов (БМР).

Именно через посредство американцев из этого могущественного банка Германия получила на 280 млн. долларов бельгийского золота и на 48 млн. долларов — из национального запаса Чехословакии, которые должны были быть перемещены в нейтральные страны.

Во Франции грузовики, предназначавшиеся для вермахта, собирались на тамошних заводах Форда по прямому указанию из штаб-квартиры этой компании в Мичигане. Шарикоподшипники, которых так недоставало американской военной промышленности, поставлялись из США нацистам через латиноамериканских посредников. Глава американской телефонной корпорации ИТТ Состенес Бен в разгар войны отправился в Европу, чтобы оказать помощь гитлеровцам в совершенствовании систем связи, электроники для бомбардировщиков и управляемых авиабомб (которые сбрасывали на американские войска). Кстати, одним из директоров и важным акционером ИТТ был руководитель гитлеровской контрразведки Вальтер Шелленберг. В свою очередь, сам премьер-министр Великобритании сэр Невилл Чемберлен был крупнейшим пайщиком в компании — партнере «ИГ-Фарбен»: это прибавляло ему энтузиазма по поводу Мюнхенского соглашения.

Получается парадокс: Гитлер не смог бы воевать с американцами… без американской помощи! Повторилась история с Ротшильдами в первую мировую войну. Между тем, как показывает Чарльз Хайем, о связях нью-йоркских олигархов с враждебной Германией знало руководство США вплоть до Рузвельта. Но эта группировка была столь могущественна, а ее закулисное влияние простиралось так далеко, что фактически она действовала безнаказанно. Хайем называет ее Братством, Саттон — Орденом, и прибавляет: «Ее контакты с германскими партнерами были обставлены даже большим секретом, чем заседания розенкрейцеров или масонов королевской Арки».

Орден же не только поднял на ноги Советский Союз и нацистскую Германию, но сделал все, чтобы стравить их в смертельной схватке. Еще в ноябре 1938 г. вышеупомянутый член Ордена, высокопоставленный американский дипломат У. Буллит говорил польскому послу в Вашингтоне: «Для демократических стран было бы желательно, чтобы дело дошло до военного столкновения между Германией и Россией».

В мае 1941 г. на семинаре в Сан-Диего бывший командующий американским Тихоокеанским флотом адмирал Ричардсон сделал доклад о международном положении, где сообщил, что вне всякого сомнения, в ближайшее время начнется война между Сталиным и Гитлером. «Безусловно, — отметил адмирал, — крупного успеха достигнет тот, кто первым начнет наступление, поскольку и вермахт, и Красная Армия обучены на идее блицкрига… Что в большей степени отвечает нашим планам? Если Сталин неожиданно бросит на Гитлера свои 200 дивизий и 10 тысяч танков, то вермахт будет раздавлен и через пару месяцев сталинская армия будет стоять в Гибралтаре. Если же начнет Гитлер, то где он окажется через два месяца, известно только Всевышнему, ибо он неизбежно завязнет на просторах России, и Сталину придется истратить уйму времени, чтобы выбить его оттуда. Подобный сценарий… передаст инициативу более свободной и динамичной силе, которая неизбежно возникнет, когда русские и немцы сцепятся между собой, отдавая на милость этой новой силе весь мир. Так что отдадим, господа, право первого хода Гитлеру». Министр ВМС Нокс солидаризировался с этими соображениями: «Адмирал Ричардсон весьма точно сформулировал именно то, что мы ожидаем от дальнейшего развития событий в мире».

В соответствии с этой стратегией «сцепить двоих между собой», начальник английской Службы координации безопасности Уильям С. Стефенсон вместе с главой американского ФБР (ЦРУ тогда еще не существовало) Э. Гувером в числе прочих акций якобы составили секретный доклад, который сами же подсунули через третьих лиц немецкому военному атташе в Вашингтоне. В этом документе, в частности, говорилось: «Из вполне достоверных и заслуживающих доверия источников стало известно, что Советский Союз намерен предпринять дальнейшие агрессивные военные действия, как только Германия будет втянута в крупные операции».

Нападение Гитлера на СССР было с удовлетворением воспринято в кругах «высоких посвященных». Их мнение открыто выразил новый вице-президент Гарри Трумэн: «Если верх будет одерживать Гитлер, следует помогать России, если же наоборот, надо помогать Гитлеру, таким образом, пусть они уничтожают друг друга как можно больше». Примечательно, что эти слова масона 33-й степени были напечатаны в «Нью-Йорк тайме» — рупоре Сульцбергеров, традиционно имеющих высшие степени «братства», 24 июня 1941 г. — в Иоаннов день, «главный праздник всех масонов». Зная, сколь большое место отдается в среде «вольных каменщиков» символическим намекам, и читая в биографии Трумэна, что он «отдавал предпочтение масонству перед политикой», понимаешь, что вряд ли эти совпадения случайны.

Уничтожать друг друга практически один на один Германии и СССР пришлось три года, пока правительство США не решило, что одного из противников пора добить, и открыло второй фронт во Франции. Американский сапог ступил на землю разоренной Европы, приближая «новый мировой порядок» под гегемонией США. Точнее, — тайного всемирного правительства.

В сентябре 1944 г. орган «деловых кругов» США газета «Чикаго Геральд трибюн» писала: «Сегодня, когда десятки тысяч кораблей и самолетов обеспечили вторжение нашей многомиллионной армии на фронте, охватывающем весь земной шар… мы должны вспомнить, для чего мы создали самую мощную и эффективную военную машину в истории человечества. Еще в 1911 г. президент Тафт предсказал, что «дипломатия канонерок» уходит в прошлое, открывая путь «дипломатии доллара»… Доллары будут разить наших врагов с гораздо большей эффективностью, чем пули и снаряды, обеспечив нашей великой республике мировую гегемонию на совершенно новой основе, которая не снилась никакому Наполеону… Сейчас, когда крушение Германии и Японии является уже вопросом ближайшего времени, когда огромная Россия лежит в крови и руинах, мы можем с уверенностью заявить: «Час доллара настал!»

«План Маршалла» и создание бреттон-вуддской финансовой системы с гегемонией доллара действительно показывали, что этот час настал…

К функции могущества Ордена можно добавить и другой факт: на Нюрнбергском процессе были скрыты все сведения о его сотрудничестве с Гитлером до и во время войны. И конечно, не был реально осужден ни один из связанных с Орденом немецких финансовых и промышленных воротил, виновных в ужасах войны больше, чем многие из нацистских бонз. В их поддержку выступил целый интернационал банкиров. Германские и американские спонсоры Гитлера хорошо погрели руки на всемирной крови и теперь отмывали их друг другу.

Удивительно, но помимо Ордена, на первом этапе подъема нацизма среди компаньонов Гитлера мелькает и «Кун, Лоэб и К°» — еврейский спонсор русской революции. Подключилась к сотрудничеству с фюрером и Всемирная сионистская организация, стремившаяся с помощью нацистов организовать массовый исход евреев в Палестину. Еще в сентябре 1933 г. было заключено соответствующее соглашение, на основании которого в Берлине действовало Палестинское бюро во главе с будущим премьер-министром Израиля Эшколом. Эмиграция была организована за солидный куш нацистам, получившим в итоге порядка 50 млн. долларов. Кроме того, сионисты надеялись с, помощью Гитлера очистить Ближний Восток от британцев. В январе 1941 г. ведущая Национальная военная организация сионистов «Иргун» обратилась в германский МИД с письмом, в котором, в частности, говорилось: «Национальная военная организация, которой хорошо известна добрая воля правительства рейха по отношению к сионистской деятельности внутри Германии и сионистским планам эмиграции, полагает, что:

Установление нового порядка в Европе, в соответствии с его германской концепцией, и осуществление подлинных национальных чаяний еврейского народа в том виде, в котором их воплощает НВО, могут соответствовать общим интересам обеих сторон. Создание еврейского государства на национальной и тоталитарной основе, связанного с германским рейхом соответствующим договором, отвечало бы интересам сохранения и укрепления будущей германской позиции силы на Ближнем Востоке. Исходя из этих соображений… НВО в Палестине выражает готовность принять активное участие в войне на стороне Германии».

Военный союз не состоялся, хотя и без него сионисты развернули в Палестине террористическую борьбу против англичан (взрыв отеля «Царь Давид» с британскими офицерами в 1944 г. и т. д.). Соглашения с сионистами, которые все же были заключены, оказались не менее важными для Гитлера, чем нефть «Стандард ойл». Например, поставка через нейтральные страны (в обмен на продолжение эмиграции) в 1942 г. нескольких тысяч грузовиков, использованных на Восточном фронте.

Предположением о некой тайной договоренности, в которой участвовали Орден, а возможно, и сионисты, можно объяснить и тот факт, что Гитлер, оккупировавший почти всю Европу, «спасовал» перед маленькой Швейцарией. А ведь там в подвалах банков хранились огромные запасы золота, которыми можно было завладеть одним танковым ударом. Но фюрер оставил эти несметные богатства, в том числе еврейские, в покое. Он сам, как мы видим, находился в связи с американскими банкирами и не мог нарушать важнейший центр мировой финансовой паутины, не вызвав их недовольства. Как сказал директор ЦРУ Аллен Даллес, «доллары сильнее штыков». Точнее, финансисты оказались сильнее танков.

 

НОВЫЙ РАЗДЕЛ МИРА, ИЛИ «СВОБОДУ КОЛОНИЯМ!»

Если взглянуть на карту мира конца 30-х гг., то бросаются в глаза огромные пространства Азии и Африки, раскрашенные в цвета Британии, Франции и других европейских держав. Это колонии. История краха великих колониальных империй содержит немало загадок.

Несомненно, факт пробуждения национального самосознания колониальных народов сыграл здесь свою роль. Но какие внешние силы (помимо очевидной роли Кремля) помогали освободительным движениям и каковы были цели этих сил, далеко не всегда ясно.

В 1912 г. «национально-освободительная» революция вспыхнула в Китае. Ее лидера Сунь Ят-сена (позже солидаризировавшегося с Лениным) исподволь поддержали американские банкиры, причем каналами для переброски денег и оружия служили китайские тайные общества. В награду за деньги и оружие вождь гоминьдана гарантировал «янки» железнодорожные концессии и протекцию в коммерческой и банковской сферах.

Однако в 40-е гг. американцы предали гоминдановский Китай, отдав его коммунистам. Это произошло в результате миссии генерала Маршалла, посланного президентом США Трумэном: генерал свернул поставки оружия армии Чан Кайши, и та была разбита. До этого американское правительство установило доверительные отношения с лидером китайских коммунистов Чжоу Эньлаем: роль посла при нем исполнял писатель Эрнест Хемингуэй. Но в первую очередь этот поворот истории явился следствием тайных и явных пунктов Потсдамско-Ялтинских соглашений о разделе мира между Западом и СССР. Фактически вместо старой колониальной системы создавался новый мировой порядок, основанный на допущении в строго ограниченных пределах советского экспансионизма, а также на гегемонии США в большей части Европы и Латинской Америки. В этой новой системе на первых порах царило полное взаимопонимание, вплоть до открытого сотрудничества спецслужб. Так, союзники позволили органам НКВД охотиться на своей территории за бывшими власовцами и вообще бежавшими на Запад советскими соотечественниками. Сам генерал Власов, собственно, был захвачен группой чекистов уже в секторе, подконтрольном американцам. Вплоть до 1947 г. отряды НКВД отлавливали русских в густых лесах Баварии и производили аресты в независимой Финляндии.

Между тем «рука Москвы», казалось, уже подбиралась к власти и над Западной Европой. Коммунисты вошли в правительства Франции, Италии, Бельгии, Норвегии. В Греции только ждала приказа о начале революции целая армия бывших партизан. Англия и США до поры до времени терпели возраставшую «красную угрозу» и даже знаменитая речь Черчилля в Фултоне в 1946 г. не разорвала сразу буржуазно-коммунистический альянс.

СССР, со своей стороны, достаточно долго не проводил в контролируемой им Центральной Европе «перерастание демократической революции в социалистическую». Сталин боялся возобновления «санитарного кордона», кроме того, до 1948 г. шли переговоры о присоединении Советов «к «плану Маршалла» и о вступлении в Международный валютный фонд.

Явные и тайные пункты Ялтинских и Потсдамских соглашений по разделу мира соблюдались. СССР фактически «сдал» греческих коммунистов, когда на юге Балкан началась гражданская война. В начале 1948 г. Сталин вызвал в Кремль руководителей Болгарии и Югославии, помогавших соседним «братьям по классу», и приказал сворачивать боевые действия, «так как США и Британия не позволят перекрыть свои линии коммуникаций в Средиземноморье». Позже В.М. Молотов признался своему биографу Чуеву, что по поводу советского невмешательства в Греции было заключено особое соглашение с Англией. В 1947 г. коммунистов в одночасье удалили из западноевропейских правительств: это сделали по прямому приказу из Вашингтона, причем были активно привлечены масонские каналы (все указанные правительства возглавлялись масонами). И эта акция не встретила противодействия Кремля, более того, он даже осадил лидера французских коммунистов Тореза, не без оснований утверждавшего, что «осуществить социалистическую революцию в данный момент крайне легко».

В свете этих полюбовных отношений крайним ханжеством выглядели, с одной стороны, стенания советской пропаганды об «агрессивности американского империализма», а с другой — закон ПЛ 86–90, принятый конгрессом США в 1959 г. и обвинявший «русский коммунизм» в порабощении Центральной Европы и Китая (американские конгрессмены вообще навязчиво ассоциировали коммунизм с русской нацией, а также с агрессивной политикой царизма, пытаясь в глазах всего мира создать образ единого извечного врага).

Следствием соглашений между коммунизмом и империализмом явились и события в колониальных империях. Если до второй мировой войны ключевые геополитические битвы велись почти исключительно на полях Европы, то после 1945 г. все большее международное значение приобретает Ближний Восток.

Едва организовавшись после войны, ООН приняла решение о создании там «независимого арабо-еврейского государства». Особое коварство в этом вопросе проявил Сталин. Начиная с 1945 г. он, по воспоминаниям генерала-чекиста Судоплатова, разыгрывал карту еврейской автономии в Крыму, для того чтобы «успокоить англичан, опасавшихся быть вышвырнутыми из Палестины» (сионисты вместо Палестины отвлекутся на Крым, полагали в Лондоне). Одновременно усыпляли бдительность англичан своим показным «нейтралитетом» США. Однако в мае 1948 г., едва закончился британский мандат на управление Палестиной, евреи при поддержке и США, и СССР провозгласили там собственное государство Израиль. В ответ образовалась арабская коалиция, началась война. Несмотря на реальное численное превосходство израильтян (40 тысяч солдат регулярной армии и 50 тысяч ополченцев против, соответственно, 20 тысяч солдат и 13 тысяч партизан у коалиции), дела у них шли туго. Новорожденное государство оказалось на грани гибели.

И здесь вновь пришел в движение таинственный мировой альянс. США и СССР, две страны, только что объявившие друг другу «холодную войну», соединились для помощи Израилю. Офицер Пентагона Эллиот Ниле, брат помощника Трумэна и высокий чин в «Бнай-Брит», организовал вербовку американских солдат для войны на стороне Израиля (что было прямым нарушением американских законов). В Тель-Авив пошло американское оружие. Параллельно Советский Союз и его сателлит Чехословакия осуществили переброску восьми тысяч своих солдат на помощь Израилю. Под флагом со звездой Давида сражалась «бригада Клемента Готвальда», в израильских частях официальным обращением стало «товарищ», а строевыми песнями — советские военные. В Израиль отправился ряд крупных коммунистических деятелей и спецслужб, в том числе брат «польского Берии» Якоба Бермана. Под Прагой организованы тренировочные лагеря для израильтян, по воздушному мосту еврейским силам в Палестине перебросили более ста самолетов, в том числе трофейные «мессершмиты», танки и, что еще важнее, сотни тысяч единиц боеприпасов. Арабы же оказались в мировой блокаде, и к концу войны едва могли отвечать одним выстрелом на десять израильских. Участь Палестины была решена.

А вот в Латинской Америке США действовали с точностью наоборот: следствием борьбы в правящей верхушке Соединенных Штатов стала «освободительная революция» Кастро на Кубе, фактически являвшейся колонией янки. Американский посол в Гаване Смит позже признавал: «Без помощи Соединенных Штатов Кастро не смог бы захватить власть на Кубе. Правительственные ведомства Америки и пресса Соединенных Штатов играли основную роль в том, чтобы привести Кастро к власти». Несмотря на имевшуюся информацию о том, что Кастро и его сторонники являются коммунистами, ЦРУ во главе с масоном 33-й степени Алленом Даллесом также способствовало коммунистической революции на Кубе (и позже, в апреле 1961 г. ЦРУ провалило высадку антикастровского десанта в заливе Кочинос, оставив десантников без боеприпасов и лишив их обещанной воздушной поддержки). Летом 1958 г. американцы ввели запрет на поставки оружия режиму Фульхенсио Батисты. В конце декабря того же года посол США Смит прямо потребовал от Батисты покинуть страну. Что тот и вынужден был сделать, вследствие чего его войска оказались деморализованы и сдали Гавану повстанцам.

С одной стороны, это объяснялось возросшими претензиями Батисты на самостоятельность и на влияние в Карибском регионе. Немаловажную роль здесь сыграло кубинское масонство. Ближайший соратник Фиделя, первый президент революционной Кубы Освальдо Дортикос, сам был масоном. А может, и не только он. Сообщая о победе «кастристов» на Плайя-Хирон, мексиканский масонский журнал изобразил портреты кубинских вождей в окружении орденских символов. Авторы сенсационной книги о современных «вольных каменщиках» Р. Команеску и Э. Добреску вообще характеризуют кубинский режим как «масоно-большевистский».

Президент США масон Эйзенхауэр и его администрация не могли не сочувствовать своим карибским «братьям». Был сам Кастро «братом» или нет, неизвестно, но, запретив всякую легальную оппозицию, он, тем не менее, разрешил масонские собрания, официально объясняя это памятью о Хосе Марти — борце за кубинскую независимость и масоне. Несомненно, прочные позиции «братства» на Кубе стали одной из причин того, что США позже не предприняли против нее открытой интервенции. Наличие легального масонства в той или иной стране всегда было для янки гарантией возможной либерализации режима изнутри.

Избранный в 1961 г. новым американским президентом Джон Кеннеди, не будучи (редкий случай среди лидеров США) масоном, попытался изменить линию поведения по отношению к «красной» Кубе. Было выработано несколько планов свержения Кастро, включая и план американского вторжения на остров. Но затем ситуация резко переменилась, и это было связано не только с советской ядерной угрозой.

Главной причиной, почему янки не пошли на интервенцию, стал конфликт их президента с влиятельными американскими кланами. Сам Джон Кеннеди пришел к власти благодаря финансовой поддержке могущественных боссов мафии (его отец сам был крупным мафиози). После избрания на пост президента организованная преступность предъявила своему победившему кандидату немалый счет. Кеннеди от сотрудничества отказался и вступил с мафией в борьбу. С фактической помощью Кастро он нанес мощный удар по ее финансовому могуществу, лишив ее огромных доходов от игорного бизнеса и публичных домов на Кубе.

Правда, Кеннеди переоценил свои силы. В соответствии с законами преступного сообщества его ликвидировали как предателя. Устранили и его убийцу Ли Харви Освальда, а затем убийцу Освальда — Руби и еще несколько десятков свидетелей. В соответствии с законами мафии был убит также новый кандидат в президенты — Роберт Кеннеди. Глава ФБР Эдгар Гувер, имевший доказательства на заказчиков убийства, вынужден был молчать. Мафия сама имела внушительный компромат на Гувера, добытый с помощью ЦРУ (в частности, фотографии гомосексуальных оргий главного фэбээровца со своими помощниками).

А еще администрация Кеннеди незадолго до Карибского кризиса заключила с СССР тайное соглашение по поводу Кубы. И «Остров свободы» не был атакован янки (несмотря на то, что стал стартовой площадкой для советских ракет). С другой стороны, Кремль поставил прочный заслон честолюбивым замыслам Фиделя Кастро, мечтавшему распространить революционный пожар на всю Латинскую Америку. Так, в 1967 г. советский премьер Косыгин резко потребовал от кубинского лидера, чтобы тот отказался от поддержки партизанской экспедиции своего соратника Че Гевары в Боливии. Оставшись без помощи, Че в недавней схватке с американскими рейнджерами погиб, но зато тайный Ялтинский раздел мира (оставлявший Южную Америку за США) не был нарушен.

Разумеется, не только баланс между Западом и СССР обеспечивал перемены в послевоенном мире. Анализируя послевоенные мировые процессы, известный геополитик Жан Тириар констатировал ряд фактов, иллюстрирующих роль великих держав в распаде колониальной системы: «С конца 1941 г. англичане начали вытеснять французов из стран Ближнего Востока. В отместку за это французы помогли сионистам изгнать англичан из Палестины. Еще до 1945 г. англичане и французы постарались лишить Италию ее африканских владений. В 1960 г. по приказу Вашингтона бельгийцы оставили Конго, самую богатую страну во всей Африке». (Контроль за добычей металлов в ней немедленно перешел в руки американцев. Впрочем, пай в металлодобывающем концерне получил и добившийся «независимости» Конго генеральный секретарь ООН Даг Хаммаршельд. Когда эта история всплыла наружу, Хаммаршельд вдруг погиб в авиакатастрофе).

Соединенные Штаты, чтобы обеспечить себе ведущую роль в мировой политике, перешли к подрывной деятельности против своих же западных партнеров. Игорь Бунич, упоминая о «100-летнем» плане мирового экономического господства «определенных сил», пишет, что он включал в себя «окончательный развал Британской империи и всей архаичной колониальной системы». Действительно, уже в 1943 г. на конференции в Квебеке (Канада) генерал Маршалл заявил, что главным препятствием распространению американского капитала после войны является не Советский Союз, а Британская империя.

Позже символом «деколонизаторской» позиции Соединенных Штатов был госсекретарь Дин Ачесон (кстати, друг советского шпиона Алжера Хисса). Так называемый «год Африки» (1960), когда почти весь Черный континент в одночасье вдруг обрел независимость, во многом — его заслуга. Следуя этой стратегии, Ачесон имел в виду две цели: ослабление европейских держав, лишающихся огромных доходов от заморских территорий, и перехват инициативы у Кремля, который помогал «подрывным» движениям Африки и Азии, надеясь на национально-освободительную, а в итоге — «социалистическую» революцию в колониальных странах. Немного проясняет этот пункт беседа, состоявшаяся 2 апреля 1962 г. между президентом Кеннеди и Ачесоном. По воспоминаниям последнего, когда речь зашла о повстанцах в Анголе, он сказал: «Мы фактически субсидируем врагов Португалии, и португальцы сильно подозревают нас в этом, хотя и не могут этого доказать». Кеннеди ответил, что «целью таких действий является стремление не допустить того, чтобы движение ангольских националистов попало в руки коммунистов». Госсекретарь согласился, что сам «вполне понимает это, но вряд ли поймут португальцы. Мы также занимаемся тайной переброской ангольцев для обучения в линкольнском колледже под Филадельфией, проводя самые крайние националистические взгляды… В ООН мы голосовали за резолюции, осуждающие Португалию за поддержание порядка в ее колонии».

Комментируя эти воспоминания, Э. Саттон замечает: «Кеннеди, очевидно, полагал, что США финансируют националистов, а не марксистов, тогда как… фактически помогали марксистам, так же как, позднее это делалось в Южной Африке. Насколько же Кеннеди располагал информацией об операциях ЦРУ и Госдепа, которые были под контролем Ордена?»

Да, все дело было в Ордене, который протягивал щупальца к богатой ресурсами Анголе. Ему удалось добиться своих целей в середине 70-х.

19-21 апреля 1974 г. во французском городе Межев, на вилле барона Эдмона де Ротшильда, состоялось очередное заседание Бильдербергского клуба. В узком составе члены тайного «мирового правительства» решали португальско-ангольский вопрос. К тому времени в Лиссабоне было неспокойно: обострились противоречия между консервативной и либеральной группировками в армии — главном звене существовавшего режима. Премьер-министр Каэтану лавировал между этими лагерями. Что же касается ангольской проблемы, председатель правительства противодействовал нажиму Запада, который хотел облегчить доступ к нефтяным и прочим ресурсам Анголы с помощью предоставления ей независимости. Еще ранее из-за поддержки американцами ангольских сепаратистов португальцы отказались предоставить США базы на Азорских островах.

На совещании «бильдербергцы» одобрили план государственного переворота в Лиссабоне, предложенный генералом Спинолой. ЦРУ обеспечило генералу и его людям средства связи, НАТО под предлогом маневров высадило в Португалии свои части. Поняв, на чьей стороне Запад, «реакционеры» не стали противодействовать начавшемуся выступлению Спинолы и его союзников из левого «движения капитанов». 25 апреля правительство Каэтану передало власть мятежному генералу: состоялась так называемая «революция гвоздик».

В послание, адресованное главам иностранных государств, Спинола вписал продиктованное «бильдербергцами: «… Что касается колониальной проблемы, то следует ускорить предоставление самоопределения заморским территориям с тем, чтобы создав систему союзов, обеспечить там дальнейшее присутствие Запада».

Почти сразу Анголе была предоставлена независимость, и к власти в этой бывшей колонии пришла просоветская МПЛА — Партия труда. Определенные круги Запада выразили беспокойство в связи с появлением нового крупного оплота Кремля в Африке. Поэтому в 1975 г. войска Южноафриканской республики при дипломатической поддержке США вторглись в Анголу и вскоре стояли у ворот ее столицы Луанды. Казалось, падение марксистского режима Агостиньо Нето неминуемо. Однако дальнейшие события приняли неожиданный оборот. На помощь «борцам с империализмом» прибыли отряды кубинских «барбудос», СССР в срочном порядке перебросил на этот африканский фронт новейшую боевую технику. Силы ЮАР и антикоммунистические повстанцы главы УНИТА Савимби не устояли под огнем «Градов» и бородачами Фиделя Кастро.

Между тем Запад и прежде всего Соединенные Штаты, вдруг отвернулись от своих союзников, заняв позицию невмешательства. Это произошло вследствие двух событий, оставшихся в тени: заседаний Бильдербергского клуба и Трехсторонней комиссии, постановивших втайне договориться с Советами, а также последующих секретных переговоров госсекретаря США Киссинджера и министра иностранных дел СССР Громыко. Заметим походя, что первый был одновременно членом узкого состава и «Бильдерберга», и «комиссии», а второй пользовался в кулуарах ЦК КПСС устойчивой репутацией масона. Может, не без связи с этим, тогдашний чиновник советского МИДа Валентин Фалин доверительно говорил Вячеславу Кеворкову: «Наш министр… смотрит на мир сквозь звездно-полосатый американский флаг».

Так или иначе, в начале 1976 г., повествует Л. М. Гонсалес-Мата, Киссинджер и Громыко заключили тайное соглашение о «разделе сфер влияния». Запад соглашался на кубинскую оккупацию Анголы при двух немаловажных условиях. Прежде всего, американской «Галф ойл» (контролируемой «Мэллон бэнк»), «Мобил ойл» (патронируемой рокфеллеровским «Чейз Манхэттен бэнк») и еще некоторым компаниям разрешалась эксплуатация нефтяных скважин этой страны. (Руководства компаний входили в Трехстороннюю комиссию и Бильдербергский клуб). Запад мудро решил: коммунисты лучше справятся с охраной интересов нефтяных монополий, чем «демократические повстанцы». Президент «Галф ойл» Хилл заявил в интервью «Уолл стрит джорнэл»: «Ангола — это знающий, понимающий и надежный деловой партнер».

Второе условие, поставленное Киссинджером, заключалось в уступке Кремля по проблеме Португалии. Ход «революции гвоздик» в этой маленькой стране все более напоминал 1917 г. в России. Честолюбивый Альваро Куньял во главе почти 200-тысячной компартии, используя немалое влияние на армию, был преисполнен решимости повторить опыт «перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую». В случае успеха этой идеи красный пожар мог распространиться на Испанию, где только что умер Франко и коммунисты тоже поднимали голову.

Пакт Киссинджер — Громыко был соблюден. Южноафриканцам пришлось отступить из Анголы, а оставшиеся там партизаны старались не мешать успешной нефтедобыче американских компаний. Со своей стороны Кремль не выдал Куньялу ленинскую кепку (и, главное, золота для революции). Тот вынужден был удовольствоваться ролью шумного оппозиционера при местном «Керенском» — социалисте Марио Соареше. Последний получил всемерную поддержку Запада, что неудивительно для старого члена Бильдербергского клуба и масона 33-й степени Великого Востока Лузитании…

Вопрос о нефти сыграл свою роль в еще одном важнейшем кризисе 70-х годов — ближневосточном. Осенью 1973 г. разразилась четвертая по счету арабо-израильская война, имевшая следствием «эмбарго» мусульманских производителей нефти против поддерживающего Израиль Запада. Европейские страны залихорадило от нефтяного бойкота, однако для США, как писал гарвардский профессор А. Либер, «кризис был как нельзя кстати. Благодаря ему американцам удалось усилить свое господство в области безопасности, экономики и финансов, ослабив позиции Европейского экономического сообщества, страдающего отсутствием единства».

Дело в том, что президент Египта Садат еще за 6 недель до арабского наступления получил добро на боевые действия от… госсекретаря США Киссинджера, а за несколько дней до открытия боевых действий с визитом к Садату прибыл Дэвид Рокфеллер. (Данные об этом приводит Гонсалес-Мата. Почему именно Садат предупредил «мировую закулису», может объяснить факт его членства в международной ложе «П-2»). Таким образом, Бильдербергский клуб и Трехсторонняя комиссия заранее знали о предстоящих событиях и отлично к ним подготовились: нефтяные компании Рокфеллера, группы Моргана («Экссон», «Мобил ойл» и др.) заработали на этом бойкоте и последующем повышении цен на нефть огромные суммы (увеличившиеся еще и потому, что арабские страны ‑ участницы ОПЕК положили основную часть своей прибыли — 135 млрд. долларов в американские банки, т. е. к тем же Морганам и Рокфеллерам).

Не менее интересно, что в дни «нефтяного кризиса» палочку-выручалочку американским заправилам «мировой закулисы» протянул… Советский Союз. После того, как Ирак в октябре 1973-го национализировал принадлежавшие Рокфеллерам месторождения «черного золота» (была-таки неприятность для Ордена) СССР тайно переправил 7 млн. тонн нефти, которую ему поставил багдадский режим, в США. (В ответ Советский Союз получил некоторые американские стратегические технологии). Понятное дело, и на этой нефти нажился Орден, сохранявший особые отношения с Кремлем. Дэвид Рокфеллер по советскому телевидению заявил тогда: «Мы устанавливаем настоящие экономические мосты между Западом и коммунистическим миром». Впрочем, сам Орден держал в своих руках и «оружие голода», контролируя, в частности, поставки в Советский Союз пшеницы. (От этого продовольственного канала СССР зависел все более и более). Так на СССР, как и на другие страны (в том числе социалистические, попавшие в кабалу МВФ), была наброшена петля. До поры до времени — только наброшена.

 

КОНЧИНА «КРЕМЛЕВСКОГО ГОРЦА» И БОРЬБА У ТРОНА

Американский план завоевания мирового господства, как пишет Игорь Бунич, особую роль в послевоенном геополитическом устройстве отводил России: «План предусматривал ее изоляцию в дальнейшем с искусственным подогреванием ее агрессивности для сплочения остального мира перед лицом «русской опасности». Находясь в экономической и культурной изоляции, полагали авторы плана, Россия настолько отстанет от остального мира, что рано или поздно вынуждена будет безоговорочно капитулировать без всякого военного воздействия, будучи не в силах противостоять экономической оккупации».

Для подогревания этой агрессивности американцы-де сами передали Кремлю свои атомные секреты: «Фактически все советские «атомные» агенты были «засвечены» американцами, которые терпеливо… не трогали никого, и только когда СССР официально объявил о наличии у него атомной бомбы, неожиданно арестовали почти всех. Группа знаменитого Абеля почти полностью состояла из работников ФБР и военной контрразведки, которые… передали лично все секреты атомного оружия в СССР. А это означает, что подобное решение было принято на очень высоком уровне». Заодно-де унимались собственные американские генералы, уже забросавшие Трумэна планами ядерных бомбардировок Советского Союза.

Версия Бунича об американском ядерном подарке кажется вполне правдоподобной, после того как ныне вскрыто участие в передаче «ядерной информации» Советам не только Клауса Фукса и супругов Розенберг, но и более значимых фигур «Манхэттенского проекта», в частности, Роберта Оппенгеймера и Энрико Ферми. Но гипотеза может оказаться верной только при одном допущении: США рассчитывали, что принимающие опасный дар (даже если они не знали, что это дар — что, впрочем, сомнительно) будут соблюдать некие правила игры. То есть будут шантажировать, но не пускать атомное оружие в ход. Иначе мечты о мировом господстве пришлось бы похоронить вместе с собой. Соответственно, передать страшную «игрушку» можно было только людям надежным и надежно держащим власть.

В конце 40-х гг. реальная власть в СССР уже не принадлежала лишь Сталину. Здоровье последнего все более ухудшалось, а послевоенная ситуация требовала постоянного и жесткого контроля над страной и партией. Реальные рычаги управления все более переходят к аппарату, внутри которого шла жесткая борьба. Высокопоставленный чин советской разведки Николай Хохлов, бежавший в 1953 г. на Запад, в интервью журналисту «US news and World report» заявил, что конфликт происходил между двумя группами: Берии — Абакумова — Маленкова с одной стороны и Жданова и его «ленинградцев» с другой.

Первая группировка якобы находилась в союзе с «международным движением сионистов» и обвинила вторых в «русском шовинизме» (итогом стала смерть Жданова и разгром его группы в ходе «ленинградского дела»).

Как подтверждает, например, видный историк Б. Н. Николаевский, действительно шла борьба между группой Жданова и сторонниками Маленкова и Берии. Первый и его «команда», правда, выступали не столько как «русские шовинисты», сколько как «активные борцы с империализмом». Жданов, в частности, поддерживал идею Балканской федерации болгар, югославов и румын с расчетом включить в нее и Грецию, устроив там победу коммунистических партизан. Эта линия вызывала ярое противодействие Маленкова, выступавшего за «мирный путь» захвата своими людьми ответственных позиций в США и других ведущих странах Запада. Стратегия, напоминающая масонскую. Немаловажен в этой связи тот факт, что Маленков в 1939–1945 гг. возглавлял управление кадров ЦК, т. е. явился наследником члена Единого трудового братства Москвина. Кроме того, его помощник Н. Шаталин, как и заместитель Берии Круглов, значатся в «списке Джема» (см. далее) как «масоны».

С середины 40-х гг. Маленков попеременно с Берия руководят аппаратом бывшего Коминтерна (Коминформа) и иностранным отделом партии, именно они способствовали тайному соглашению с масонами Черчиллем и Трумэном, по которому было свернуто коммунистическое восстание в Греции 1946–1949 гг. и «отложена» революция в послевоенной Франции. Они же развернули — вместе с Америкой ‑ «помощь Израилю в 1948–1949 гг. При этом опирались на подобранные ими кадры коммунистических вождей Центральной Европы (Берман, Сланский, Ракоши и т. д.) — по преимуществу евреев, активно сочувствовавших «социалистической революции» в Израиле. Возможно, именно это имел в виду под «международным сионизмом» перебежчик Хохлов. Но указанная международная коммунистическая группа, безусловно, была не чисто «мононациональной»: сам Берия — еврей только на половину (по матери), Маленков — вообще русский.

Жданов, последние годы жизни изучавший «протоколы сионских мудрецов» и прочую конспирологическую литературу, убеждал Сталина в наличии «заговора соглашателей» у него за спиной. Тот колебался. С одной стороны, он на всякий случай отставил Берия с ключевого поста руководителя госбезопасностью (масон он или нет, но с британской разведкой сотрудничал, по крайней мере, в свой «бакинский период» — этому Сталин верил охотно). С другой, «кремлевский горец» не хотел ссориться с сионистами, надеясь с их помощью установить свое влияние на Ближнем Востоке. Не желал он пока и конфликта с Западом. Потому унял наступательный пыл Жданова в Балканском вопросе и укрепил позиции Маленкова.

Впрочем, в 1948 г. Жданова устранили (под предлогом «лечения» его отравили чекисты), а затем была разгромлена и его группа, имевшая к тому времени большой вес в партии. Опасного «врага империализма» не стало, и теперь Советам можно было принести «ядерный» подарок. Благо советский «атомный проект» возглавил лично Берия, а ему США доверяли и протежировали: не случайно позднее во время борьбы уже с Хрущевым ряд американских изданий открыто сочувствовали Берии, называя его «сторонником реформ» (!?). Да и как тут не сочувствовать? Лаврентий Павлович, например, настраивал Сталина против создания социалистической ГДР, выступая за «объединенную нейтральную Германию» — мост дружбы с Западом. Протеже Берии Абакумов, по словам генерала Судоплатова, сорвал уже готовый план диверсий на американских базах в Западной Европе. Такие люди, какими бы узурпаторами они ни являлись внутри своей страны, были крайне любезны США.

К 1953 г. Лаврентий Павлович имел в своем распоряжении уже не только атомную, но (благодаря разработкам Сахарова) и водородную бомбу. Это сильно укрепляло его позиции в наступавшей решающей битве за власть. Стареющий Сталин, чувствуя, что упускает рычаги управления, пытается быть хозяином положения до последнего дня. К началу 50-х гг. «кремлевскому горцу» стало окончательно ясно, что провалились его планы продвижения коммунизма на Ближний Восток с помощью сионистов: как ни осыпал его панегириками президент Израиля Бен-Гурион, присоединяться к «социалистическому содружеству» еврейское государство не собиралось. Гнев «вождя всех народов» обрушился на тех, кто ввел его в заблуждение относительно «коммунистической перспективы» сионистов. Сильный удар нанесли по еврейским коммунистическим кадрам подчиненной части Европы. Пострадали Анна Паукер в Румынии, Ласло Райк в Венгрии, но венцом этой волны репрессий стал процесс Сланского в Чехословакии в конце 1951 г.: ведь именно генсек КПЧ Рудольф Сланский (Зальцман) и его окружение были главным «мостом» советской помощи неблагодарному Израилю. На внеочередном пленуме КПЧ в докладе Копецкого центральным стал тезис: «Враждебная деятельность группы Сланского может быть понята только в свете ее связей с сионистами». Часть последних, находясь-де в период оккупации в Англии, вернулась в Чехословакию и активно насаждала своих людей на руководящие посты в партии, органах безопасности. Другая часть, евреи-коммунисты, якобы сотрудничала с немцами и была поставлена ими во главе «Еврейского национализированного фонда» — позже, после 1945 г. они захватили руководство в МИДе и объединились с вернувшимися эмигрантами.

Конецкий не называл разве что масонов. Интересно, что при Сланском союз «вольных каменщиков» Чехословакии не подвергся ни запретам, ни гонениям (в отличие от обычных политических противников режима). Масонские ряды, правда, были сильно нашпигованы агентами госбезопасности — до половины «братьев» работали на пресловутую StB (очередное трогательное единство масонов и шпионов). Но едва над Сланским стали сгущаться навеиваемые Кремлем тучи, летом 1951 г. Великая ложа в Праге самораспустилась («уснула») до лучших времен.

В СССР тоже началась волна «антисионистских репрессий». Пострадала жена Молотова Жемчужина-Карп — некогда нарком рыбной промышленности, родная сестра американского миллионера Карпа (с ним она поддерживала переписку) и близкая подруга израильского посла Голды Меир. Был разгромлен «сионистский заговор» в госбезопасности: репрессирован начальник ГБ Абакумов с официальной формулировкой «потворник сионистов», арестованы крупные чекисты-евреи: заместитель Абакумова Питовра-нов, генералы Райхман, Эйтингтон и другие. В обвинениях в адрес этой группы были явно анекдотические оттенки: так, одним из главных связников с Западом у заговорщиков якобы являлся полковник ГБ Шварцман, который-де был одновременно любовником Абакумова и ряда зарубежных дипломатов. Другой канал — заместитель министра иностранных дел Майский выглядел более правдоподобно, но как всегда, в сталинских следственных делах трудно отделить истину от вымысла…

В начале 1953 г. Сталин приказал органам МГБ — НКВД подготовить еще большую чистку «высокопоставленных агентов сионизма» в СССР, но этого не случилось. 5 марта, буквально накануне начала репрессий, «тиран» умер. Сразу же возникли слухи о насильственной смерти, позже подтвержденные рядом солидных изданий, в частности, французским журналом «Histoire», утверждавшим, что Берия, Каганович и Молотов убили «дорогого вождя» на его даче. Связь этого события с заговором некой «международной группы» многие видят в том, что всего через неделю после кончины Сталина внезапно умер и другой «гонитель сионистов» — коммунистический президент Чехословакии Клемент Готвальд. Одновременно в СССР были удалены с постов в МГБ гонители евреев Игнатьев и Рюмин, а Берия, возглавивший и милицию и госбезопасность, первым же указом реабилитировал «сионистских заговорщиков».

Впрочем, вскоре Берия повторил ошибку многих авантюристов: нарушил корпоративную солидарность и стал стремиться к личной диктатуре. Он решил избавиться от Маленкова и других прежних соратников: на них стали активно разрабатываться дела в госбезопасности. Одновременно Берия зарвался и на международной арене, стремясь получить сталинские лавры «вождя народов» и «обставить» американских друзей-конкурентов. В середине июня 1953 г. вспыхнули волнения в Берлине: их организаторы рассчитывали при невмешательстве Москвы добиться свержения режима Вальтера Ульбрихта, а затем и воссоединения Германии. Этот план мог опираться только на Берия, точнее, на его известную Америке и угодную ей позицию, и, вероятно, был согласован со спецслужбами США. Но Берия нарушил этот план, приказав советским войскам подавить волнения. Чуть раньше, тайно собрав руководителей разведки, он приказал готовиться к широкомасштабной диверсионной борьбе с янки.

Против Берия возник заговор, детали которого и по сию пору почти неясны. Известно только, что маршал Жуков, который был легендарной «душой переворота», узнал о нем всего за несколько часов. Возможно, в заговоре участвовали не только внутренние, но и влиятельные международные силы. Во всяком случае, «масоны» Круглов и Шаталин в одночасье изменили свою позицию на 180 градусов и изменили своему патрону Берии — как будто повинуясь чьему-то приказу. Но считать свержение «большого менгрела» делом одной тайной организации было бы большим упрощением. Слишком много врагов нажил этот полнолицый человек в круглых очках.

 

1956–1968 ГОДЫ: СНОВА «ДВОЙНОЙ ЗАГОВОР»

«Двойной заговор», как Дуглас Рид назвал одновременное совпадение Октябрьской революции в России и «декларации Бальфура» о Палестине, еще дважды повторился на арене мировой истории. Судьбоносные конфликты начинались одновременно в разных уголках земли: внешне не связанные между собой, они на самом деле являлись гирьками, брошенными на чашки одних и тех же весов одной и той же рукой. Это было претворение в жизнь диалектической философии всемирной тайной власти.

… Кризис в Венгрии 1956 г. во многом был связан со сложным процессом десталинизации, охватившим и Советский Союз, и страны-сателлиты. К слову сказать, в этом процессе одну из главных скрипок играли спецслужбы как стран восточного блока, так и западных держав. Вечером 24 февраля 1956 г. Никита Хрущев прочитал на закрытом заседании XX съезда КПСС доклад с критикой Сталина и его преступлений. К концу марта текст доклада был растиражирован со штампом «для служебного пользования» для чтения на закрытых партсобраниях — как в СССР, так и в странах «народной демократии». Узнав о существовании этого документа, ЦРУ сразу проявило к нему величайший интерес, однако достать текст доклада ему не удалось. Американцам помогла агентура «Моссад» в Варшаве, добывшая точный польский перевод выступления Хрущева у секретаря одной из организаций правящей партии. В начале апреля текст доклада лежал на столе одного из руководителей ЦРУ Ричарда Хелмса, однако прошло долгих два месяца, прежде чем документ был предан гласности. Бенджамин Уэллес, журналист из «Нью-Йорк тайме», писал о причинах такого промедления: «Сотрудникам г-на Хелмса удалось внести в целом 32 дополнения в оригинальный текст доклада. Сам доклад был опубликован в газете «Нью-Йорк тайме» 5 июня 1956 г., и именно тогда одновременно с ним ЦРУ начало распространять свою дополнительную версию, представляя дело таким образом, что речь якобы шла о более полном тексте доклада, заснятом на пленку «аппаратом-шпионом» «Минокс». Доклад с поправками был опубликован во всем мире в наиболее важных стратегических точках. «Ален Герен и Жак Варен уточняют: «К оригинальному тексту были сделаны 34, а не 32 дополнения, и некоторые из них касались отношений Советского Союза с Китаем и Индией».

Публикация речи Хрущева с вставками от ЦРУ (и слухи о ней в соцстранах) стала одной из самых удачных операций этого ведомства и нанесла немалый ущерб международному коммунизму. Начался массовый выход из компартий западных стран, в самих же странах-сателлитах и внутри СССР (Грузия) происходили сильные волнения. Впрочем, Хрущев не отступил от линии десталинизации, настаивая в том числе и на смене некоторых «ортодоксальных» коммунистических лидеров. В Венгрии это выразилось в том, что на вторые роли был отодвинут повинный в кровавых репрессиях Матиас Ракоши (являвшийся комиссаром еще в правительстве Бела Куна). В руководство страны ввели ряд представителей либерального крыла компартии. Генсеком, впрочем, был избран твердокаменный сталинист Гере. На этом настояла Москва под влиянием информации из советского посольства, которым руководили тогда будущие шефы КГБ (послом был Юрий Андропов, а пост третьего секретаря занимал Владимир Крючков).

23 октября 1956 г. в Будапеште состоялась массовая манифестация с протестом против избрания Гере. Ее расстреляли отряды госбезопасности, десятки человек погибли. Это событие послужило искрой, зажегшей огонь восстания. Было сформировано национальное правительство во главе с Имре Надем, провозгласившее полный разрыв со сталинизмом. Как писал в своих воспоминаниях генерал-разведчик Судоплатов, выдвижение Надя на руководящие посты было инициативой советской госбезопасности, ибо этот венгерский коммунист еще с 30-х гг. являлся ее штатным агентом под кличкой «Володя». Получив власть в Венгрии, Надь попробовал договориться со «своими людьми» в Москве и чуть было не договорился: советские войска, вошедшие для подавления волнений в Будапешт, ушли обратно. Однако дальнейшее развитие народного движения вынудило премьера провозгласить курс на независимость страны от Москвы. Впрочем, ортодоксальное крыло компартии и силы госбезопасности воспротивились этому и обратились за помощью к Кремлю. В процесс «умиротворения» снова включились советские войска; ожесточенные бои с повстанцами продлились почти до середины ноября. Имре Надь, пытавшийся оправдаться перед своими чекистскими руководителями и сам придя на встречу с ними, был арестован.

А что же Запад? Позже политолог Адам Улам сетовал: «Правительство США ничего не сделало в связи с интервенцией 68-го г., как и в связи с вторжением в Венгрию в 1956 г., когда решительная дипломатическая акция могла бы изменить ход событий». Накануне решающих боев Запад усиленно «раскачивал лодку» венгерского движения, пообещав всемерную помощь оппозиции. Газета «Нью-Йорк тайме» сообщала в ноябре 1956 г., что «по заявлению одного из первых венгерских беженцев, прибывших в США, «Голос Америки» — и «Свободная Европа» годами подстрекала нас к восстанию, но когда оно разразилось, Америка не пошевелила и пальцем». Западногерманское правительство назначило расследование по факту передач «Свободной Европы» после того, как в печати появились многочисленные обвинения, направленные против этой радиостанции, в провоцировании венгерской драмы (некоторые передачи даже указывали точные сроки «военной помощи борцам за свободу»). Наконец, были опубликованы расшифровки радиограмм повстанцев, которые до конца запрашивали «обещанные войска НАТО».

Все надежды оказались тщетными. В решающий момент США и их союзники отвернулись, предоставив советским танкам утюжить «ростки свободы»…

Но почему же Запад не воспользовался столь очевидным подарком судьбы и не пробил брешь в стене «восточного блока»,? Причина заключалась в том, что венгерские события разыгрались в связке с ближневосточными. Еще в июле 1956 г. президент Египта Насер объявил о национализации Суэцкого канала, до того принадлежавшего международному консорциуму из ведущих западных держав. Решение египетского лидера было спровоцировано внезапным отказом США и Англии от ранее согласованного плана финансирования строительства Асуанской плотины. Оказывается, как затем отмечала «Нью-Йорк таймс», «некоторые конгрессмены опасались недовольства в сионистских кругах». Эта стройка была жизненно необходима для укрепления экономики страны, но как раз этого не хотел Израиль.

Насер обещал полностью возместить материальный ущерб от национализации (что в итоге и сделал), однако англичанам и французам не хотелось терять контроль над этой важной зоной. Но главное слово в последующих событиях сказало сионистское лобби. Египетская администрация запретила проход по каналу израильских судов и ограничила пропуск любых грузов в Израиль. Контроль над каналом позволил также улучшить снабжение египетских войск на Синайском полуострове. В свете этого правительства ведущих западных стран испытали сильнейшее давление со стороны влиятельных еврейских кругов. Именно на них, а отнюдь не на британские интересы ориентировался английский премьер-министр Идеи, в качестве основного оправдания интервенции выдвигая тезис: «Если простить захват Суэцкого канала, то следующим шагом станет нападение Египта на Израиль». Газета «Тайме» писала уже по следам событий, что «решение британского правительства начать военные операции в Египте было принято без консультаций с ведущими дипломатическими представителями на Ближнем Востоке. Операции продолжались вопреки предостережениям… о вероятных последствиях в отношениях Англии с арабскими странами. Английские дипломаты пришли в ужас при виде того, что это наступление сделало Британию соучастником политики Израиля и Франции».

В сентябре президент Израиля Бен-Гурион тайно летал в Париж, обговаривая детали предстоящей совместной военной акции. Одновременно сионистская пропаганда на все лады вещала о «наращивании египетской военной мощи» и подготовке агрессии против «мирного еврейского государства». В действительности, как писал военный историк Эдгар О'Бэлланс в книге «Синайская кампания 1956 г.»: «Такой маневр, как атака, (у египтян) серьезно не изучался и не практиковался». (Насеровская армия усердно строила оборонительные сооружения). Тем не менее за день до начала боевых действий израильский посол в Вашингтоне Эбан посетил госсекретаря США Джона Ф. Даллеса и заявил: «Египет вот-вот нападет на Израиль». Хитрая лиса Даллес знал, что все обстояло с точностью до наоборот (он располагал данными воздушной разведки), но отделался дипломатичными общими фразами: ему было понятно, что это просто формальное предупреждение о начале агрессии.

В самом деле, 29 октября израильское правительство сделало заявление о начале вторжения в Египет на всем фронте вдоль границы. В течение одного дня, по сообщению радио Тель-Авива, танки агрессоров продвинулись более чем на сто километров вглубь Синая. Успех удара был обеспечен действиями английской и французской авиации, уничтожившей основную часть египетских самолетов на аэродромах (израильские асы играли лишь вспомогательную роль, к тому же они тогда уступали арабам в мастерстве и в воздушных боях понесли в полтора раза больше потерь). Впрочем, полностью выполнить задачу по уничтожению египетской группировки и оккупации канала не удалось. Тогда Британия и Франция высадили войска в Суэце с якобы целью «разделить враждующие стороны».

«Далее, — как пишет Дуглас Рид, — события развивались с потрясающим параллелизмом. Как только англо-французская авиация начала бомбить египетские цели, Советы ввели свои войска в Венгрию (имеется в виду второй этап интервенции 4 ноября. — А.В.) и начали там резню. На форуме «Объединенных наций» представители «Запада» и «Востока» тыкали пальцами друг в друга… (Английские и французские) делегаты обвиняли Советы в бесчеловечном зверстве, советские обвиняли Англию и Францию в неприкрытой агрессии. Вся эта перебранка разыгрывалась перед мировой общественностью в стиле профессиональных брехунов на левантийских базарах».

Последнее замечание опытного журналиста-международника можно было бы слегка уточнить: скорее это походило на биржевую игру, когда определенные группы спекулянтов путем создания ажиотажа наживались на росте курса одних и на понижении курса других акций. Вначале Советы вмешались в венгерские события в конце октября, но внимание международной общественности тут же было отвлечено израильским наступлением на Египет. Затем уже англичане и французы влезли в происходящее (и отвлекли мировой гнев против Тель-Авива на себя), и вслед за этим вновь первые полосы крупнейших газет украсили фото танков маршала Конева в Будапеште.

Трудно отделаться от мысли о взаимосвязанности этих событий, особенно если учитывать конечный расклад сил. В выигрыше оказались три страны: СССР, Израиль и США. Первый сохранил за собой влияние на Венгрию и повысил свой авторитет в арабском мире выступлениями в защиту Египта (Хрущев, как известно, пригрозил послать на Синай «отряды добровольцев» в случае «продолжения империалистической агрессии»). Второй захватил очередной участок египетской территории. Наконец, Соединенные Штаты (исподволь потакая подготовке вторжения в Суэц) снискали себе лавры миротворца, выступив в роли посредника.

Несомненно, в проигрыше остались Англия и Франция, осужденные «мировой общественностью» и вынужденные бесславно эвакуировать свои войска из зоны канала. Суэцкая авантюра внесла еще одну трещину в колониальные империи этих держав: далее они начали рушиться с нарастающей быстротой.

Прошло 12 лет. Не успела отгрохотать на Ближнем Востоке еще одна, скоротечная, война 1967 г., как уже сама Европа была потрясена событиями огромного масштаба. Во Франции и Чехословакии дело едва не закончилось государственным переворотом, если не гражданской войной. Несмотря на то, что события протекали по обе стороны «железного занавеса» и их декларируемые причины и лозунги были совершенно различны, внутренние пружины приводил в действие один часовщик.

…В 1958 г. во Франции установился режим личной власти генерала Шарля де Голля. Получив сначала чрезвычайные полномочия как премьер-министр, а затем как президент, он провел реформы государственного устройства, ставшие основой Пятой республики. Ослабив влияние коммунистов, он взялся за разрешение жесточайшего алжирского кризиса. Подавив по ходу дела сопротивление «ястребов», поднявших против него вооруженный мятеж, а затем устроивших на «Коннетабля» (прозвище де Голля еще с первой мировой войны) пятнадцать покушений кряду, генерал подписал Эвианские соглашения, по которым Алжир получал независимость. Позор многолетней войны, в ходе которой французские вооруженные силы терпели поражение за поражением, был прекращен.

Генералу-президенту удалось добиться и немалых успехов в сфере экономики. Французская промышленность при нем пережила бурный рост, значительно укрепился франк- национальная валюта. Но наиболее громкую известность получили внешнеполитические шаги де Голля. Пламенный националист, он мечтал о доминирующей роли Франции в новой Европе. Эти планы, однако, встречали препятствие в лице США, которые уже считали старый континент своей полуколонией. «Коннетабль», ничуть не смущаясь такой преградой, предпринял с начала 60-х гг. ряд мер, призванных ограничить влияние янки в регионе. Сначала из-под американского верховного командования был выведен французский флот, а в феврале 1966 г. де Голль объявил о выходе своей страны из военной организации НАТО. При этом все 29 американских баз вместе со своим более чем 30-тысячным контингентом в течение года должны были убраться с земли древней Галлии.

Не довольствуясь этим, генерал обрушился на святая святых американской мощи ‑ доллар. В начале 1965 г. де Голль провел пресс-конференцию, на которой призвал отказаться от использования этой валюты в международных расчетах и перейти к единому золотому стандарту. По мнению французского президента, привилегии доллара сложились тогда, когда «почти все золото мира» находилось в США. Теперь же ситуация изменилась — в банках и хранилищах Европы драгоценного металла больше, чем по ту сторону океана. Американцы же реально способны «обменять на золото только небольшую часть зеленых бумажек, которые они распространяют по свету, перекладывая свои экономические трудности на плечи других».

Франция к тому времени уже обратила часть своих долларовых запасов в золото и заставила многих усомниться в перспективах «зеленой» валюты. Одновременно де Голль зашел против Вашингтона с другого фланга, начав сближение с Советским Союзом. Собственно, генерал был уверен, что через некоторое время коммунистическая идеология в Восточной Европе рухнет, и вместо СССР на карте вновь появится Россия, с которой Франция находилась в союзе со времен Антанты. «Европа простирается от Атлантики до Урала», — неустанно повторял «Коннетабль» с конца 50-х гг., недвусмысленно намекая, что эта громадина противостоит своему заатлантическому сопернику. Вместо масонской схемы наднациональной Европы под патронажем США де Голль пытался строить «Европу отечеств», основанную на уважении национального суверенитета.

Естественно, де Голль не был бы политиком, если бы не придерживался тактики разумных компромиссов. В то время как объективно его деятельность оказывалась направленной против международного банковского Ордена, он вынужден был — для соблюдения хотя бы видимости контроля за своей политикой — согласиться на присутствие в своей администрации «агентов влияния» этого спрута. Важнейшим из них был Жорж Помпиду. Благодаря прирожденной хитрости и энергии он сделал карьеру в банке Ротшильда, став в конце 50-х генеральным директором этого крупного финансового центра. По приходе к власти де Голль делает его ненадолго начальником своей канцелярии, затем возвращает в банковское лоно, но необходимость соблюсти баланс сил вынуждает президента поручить Помпиду пост премьер-министра. К тому времени де Голль успел восстановить против себя не только США, но и «ближневосточного стратегического союзника» последних. Обозвав кабинет одного из последних премьер-министров (Ги Молле) «охвостьем Израиля», де Голль резко сократил военные поставки Тель-Авиву. Назначение на высокий пост человека из финансовой империи Ротшильдов, традиционно бывших оплотом Израиля, должно было немного успокоить сионистское лобби во Франции и за рубежом. И не только сионистское: Помпиду поддерживал тесные отношения с масонами — одним из его приближенных являлся, в частности, будущий Великий магистр Великого Востока Франции Ф. Зеллер (когда-то, напомним, бывший секретарь Троцкого). Де Голль же находился с ВВФ во враждебных отношениях и даже пытался запретить его деятельность. (Его отговорил министр внутренних дел Фрей под предлогом, что и так бдительно наблюдает за этой организацией. Тем не менее и масоны включились в заговор против генерала).

«Баланс сил» соблюдался недолго. Слишком много тяжелых гирь оказалось на противоположной де Голлю чаше весов: Соединенные Штаты, Израиль и… Советский Союз. Кремль, хотя его и радовали антиамериканские выходки генерала, с беспокойством воспринял концепцию «Европы от Атлантики до Урала». С одной стороны, он видел в этом претензии нарушить территориальную целостность СССР, с другой — попытку подорвать «основы мирового социализма», ибо де Голль предсказывал крах «устарелых идеологических догм» на Востоке. Кроме того, политика «Коннетабля» ослабляла «руку Москвы», ‑ Французскую коммунистическую партию.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения могущественных мировых сил, стала пресс-конференция де Голля 27 ноября 1967 г. На ней президент Франции вновь и весьма настойчиво призвал другие страны выступить за отмену «долларового стандарта». Одновременно резкой критике подверглась агрессия Израиля в ходе «шестидневной войны» и против Тель-Авива были объявлены санкции.

После этого, как по сигналу, началась бешеная травля де Голля во французских средствах массовой информации. Теперь его «защищали лишь немногочисленные, выходившие маленьким тиражом голлистские газеты», — писал советский биограф генерала Н. Молчанов, как бы между строк намекая, что правая «Фигаро» объединилась в этой травле с просоветской «Юманите».

В апреле 1968 г. в Монжраблане (Канада) состоялось заседание Бильдербергского клуба, в основном посвященное мерам против французского президента. Одними из главных действующих лиц этого мероприятия были барон Эдмон де Ротшильд (как мы помним, банкир и патрон Помпиду), а также глава ведущего отдела ЦРУ Джеймс Энглтон (присутствовали также представители европейских разведок). Как водится, это заседание не оставило протоколов, но события последующих дней красноречиво раскрыли принятые там решения.

Начиная с празднования 1 Мая, в Париже начались выступления студентов. Требования их были весьма хаотичны: от реформы высшего образования до социальной революции. Студенческие беспорядки немедленно использовали спецслужбы, о чем свидетельствуют, например, воспоминания координатора ЦРУ и испанской разведки Л.М. Гонсалеса-Маты. На совещании представителей спецслужб, состоявшейся в начале мая на парижской квартире представителя ЦРУ во Франции американский полковник Грэхем (координатор ЦРУ и американской военной разведки) изложил план действий:

«Нужно, чтобы наши друзья провоцировали беспорядки, создавали побольше инцидентов между манифестантами и силами охраны порядка. Разрушения и побольше раненых — сейчас они наши лучшие союзники. Необходимо вызвать ответную реакцию у «молчаливого большинства» и буржуазии, которые, почувствовав опасность, заставят де Голля изменить политический курс…

Возможно, давление со стороны правых вынудит де Голля уйти, освободив место для правительства, с которым будет легче договориться».

На всякий случай координатор ЦРУ и американской военной разведки счел нужным и подстраховаться: «Необходимо проникнуть в руководящие органы подрывных сил, выяснить их планы и возможности, чтобы оказывать свое влияние в нужном направлении, а если мы сочтем их опасными, можно будет начать саботаж изнутри».

Агенты западных спецслужб немедленно принялись за работу. Множество дядей явно нестуденческого возраста сновало меж групп юных мятежников, давая советы по строительству баррикад и тактике борьбы с полицией. Волнения студентов принимали все более агрессивный характер. Латинский квартал покрылся десятками баррикад, взрывались бутылки с горючей смесью, гремели выстрелы. Бунтовщиками был захвачен не только ряд помещений Сорбонны, но и, например, театр «Одеон», ставший штабом так называемого Комитета революционных действий. (Только в его службу охраны, по воспоминаниям Гонсалеса-Маты, был внедрен с десяток агентов ЦРУ). Обильно лилась кровь: в больницы доставлялись сотни раненых.

Одновременно с американской рукой в события активно вмешалась и советская. Трогательное единство Запада и Востока проявилось не только в общности терминов пропаганды по обе стороны океана, обвинившей французского президента в диктаторстве, но и в совместных подрывных действиях. Всеобщая конфедерация труда, руководимая коммунистами, объявила всеобщую забастовку, где помимо экономических требований, был призыв к отставке де Голля. К концу мая бастовало 10 миллионов человек — почти весь пролетариат Франции.

Свою закулисную роль в полной мере сыграл и Помпиду. В начале волнений он уговорил президента частично принять студенческие требования. Информировавшее об этом официальное заявление 11 мая создало впечатление слабости власти и волнения только усилились. Понимая, откуда ветер дует, де Голль предпринимает вояж в Румынию и ведет переговоры с Чаушеску о создании новой — антикоммунистической и антиамериканской Европы. Ранее уже делались попытки склонить к этому союзу ФРГ. Возможный пакт мог ослабить позиции в Европе как США, так и СССР. Но заключение такого союза требовало времени, а времени де Голлю не дали.

На 29 мая студенты и профсоюзы наметили массовые выступления. Помпиду доложил президенту, что якобы десятки тысяч левых активистов получили оружие и произойдет попытка восстания. В связи с чем, мол, главе государства лучше покинуть Париж. Поддавшись на эту удочку, де Голль забрал свой архив из Елисейского дворца и тайно убыл в штаб французских оккупационных войск в ФРГ в Баден-Бадене. После чего хитрый премьер-министр заявил членам правительства, что «глава государства непонятно где, страна неуправляема», а посему необходимо распустить Национальное собрание и объявить его, Помпиду, исполняющим обязанности президента.

Фактически это была попытка государственного переворота. Она не удалась: де Голль получил от военных истинную информацию о том, что происходит в столице и, поняв, что его надули, 30 мая вернулся в Париж. Он произносит по телевидению впечатляющую речь, его сторонники устраивают грандиозную манифестацию. В июне разгоняются студенческие «революционные» центры, сбивается волна забастовок.

И тем не менее исчезновение президента в решающий момент из Парижа было резко отрицательно воспринято «молчаливым большинством» Франции. Сыграли свою роль и банкиры, дружно отказавшие президенту в кредитах, необходимых, чтобы удовлетворить требования забастовщиков о повышении зарплаты. Потом, уже в ноябре, произошел новый «путч» против «Коннетабля», — денежный. Крупные финансовые акулы начали резко сбывать французские франки и приобретать марки ФРГ. В результате сумма, эквивалентная почти миллиарду долларов, ушла из страны. Франк резко обесценился.

Все это окончательно подорвало позиции де Голля перед референдумом в апреле 1969 г. «Коннетабль» проиграл в этом голосовании и ушел в отставку. Президентом стал Помпиду, совершивший первый свой большой зарубежный вояж в США и там клявшийся в верности «атлантическому союзу». Там же Помпиду во всеуслышание заявил о «неправильности» позиции де Голля в отношении Израиля: «Ощущая угрозу своему существованию, Израиль предпринял в 1967 году превентивную акцию, принесшую несомненный успех». «Мировая закулиса», потратившая столько сил на борьбу со строптивым французским генералом, наконец-то могла довольно потирать руки.

Но одновременно с событиями, до основания потрясшими здание пятой республики во Франции, в Восточной Европе тоже происходило движение эпохального масштаба. И по некоторым данным, это совпадение было не случайным.

…Конец 1967 г. ознаменовался в Чехословакии чередой загадочных событий. Вначале в Праге исчез «турист», — высокопоставленный сотрудник Всемирного еврейского конгресса Чарльз Джордан. Через несколько дней его труп выловили из Влтавы. Джордан налаживал связи среди интеллигенции и партийного руководства и его смерть записали на счет чехословацкой спецслужбы StB, которая-де во всем видела «сионистский заговор». Вслед за этим погибли — уже в Швейцарии — два врача, члены международного консилиума, созданного для расследования обстоятельств смерти «туриста». Следствием этого была мощная международная кампания против «кровавого руководства» в Праге, поддержанная и в партийных кругах внутри страны.

В декабре того же года распространились слухи о предстоящем снятии генсека КПЧ Антонина Новотного. С целью поддержки руководителя генерал Янко двинул танковую бригаду на Прагу. Позже утверждалось, что это выступление явилось частью заговора генералитета всего Варшавского договора, и его нити тянулись к командующему войсками ОВД маршалу Якубовскому. Во всяком случае, в существовании некой суперорганизации консервативных военных, стремящихся захватить власть в социалистических странах, некоторые члены советского Политбюро убеждали Брежнева. Последний боялся заговоров, ибо положение его было непрочным: многие бывшие соратники по смещению Хрущева считали себя «отвергнутыми» от власти и строили козни. Правда, выяснить, существовала ли такая «конспирация» на самом деле, оказалось сложно. Генерал Янко, по официальным данным, «покончил с собой», а еще через несколько дней его непосредственный начальник, министр обороны Ян Чейна со всей семьей сбежал за границу (и якобы рассказал ЦРУ многие секреты Варшавского пакта).

Совпадение всех этих фактов в итоге сыграло против Новотного, и похоже, речь шла о поистине международной провокации. Вообще-то генсек КПЧ мог считаться специалистом по заговорам: в 1962 г. он расстроил попытку своего свержения, организованную министром внутренних дел Бараком, но против «руки Советов», а возможно и иных держав, оказался бессилен. Брежнев поддержал снятие Новотного (с поста генсека, а затем и президента ЧССР) тем более охотно, что в октябре 1964 г. тот активно протестовал на весь социалистический мир против смещения Хрущева.

«Поздравляю, вас, товарищи — прошамкал (тогда еще сравнительно разборчиво) бровастый кремлевский вождь на очередном заседании Политбюро, — новым генеральным секретарем КПЧ избран большой друг Советского Союза Саша Дубчек». Таким образом, Москва отдала власть в Праге реформистскому руководству.

Весной 1968 г. ЦК компартии Чехословакии опубликовал «Программу действий», предполагавшую осторожное движение в сторону экономического и политического плюрализма. Это вызвало немедленную положительную реакцию со стороны администрации американского президента Линдона Джонсона. Последний еще ранее провозгласил курс на «поощрение внутренних изменений в странах Восточной Европы». В мае сенатор Мондейл заявил: «Чехословакия взяла превосходный курс». Представитель госдепартамента Клоски не отставал: «Мы с симпатией и интересом следим за развитием событий в Праге». 14 июня в Прагу прибыл для чтения лекций в Институте международной политики Збигнев Бжезинский, также приветствовавший новые веяния в стране.

За поощрительными высказываниями последовали и конкретные меры. В том же мае 68-го госдепартамент США пригласил официальных лиц Чехословакии для переговоров о возвращении золотого запаса этой страны (во время войны оказавшегося на Западе). Затем конгрессом США был принят специальный билль № 3513, по которому президент мог оказать Праге кредит в 500 миллионов долларов.

Все это подталкивало чехословацкие реформистские силы. Экономический гений «пражской весны» Ота Шик в конце июня заявил: «Наши предприятия должны подпасть под более сильное давление внутреннего и международного рынка». Его соратник В. Черный дополнил: «Мы не сдвинемся с места без иностранных займов. Сегодня совершенно очевидно, что Америка, Франция и Германия суют нам эти деньги. И нам следует получить их. Они делают это довольно ловко. Займы будут предоставлены банками, а не правительствами. Однако правительства выступят в качестве гарантов перед банками». Одновременно происходила и политическая либерализация.

Начиная с мая непрерывно возникали слухи о грядущем советском вмешательстве в чешские дела. На Брежнева давили руководители ГДР и Польши, утверждавшие, что «зараза ревизионизма» активно проникает из Праги к ним, «размывая социалистические устои». Украинский партийный руководитель Шелест тоже докладывал о проникновении «чуждых веяний» на запад его республики (в связи с тем, что в соседней Словакии была восстановлена автономия русин, а также униатская церковь). Военные круги твердили о том, что из Организации Варшавского договора вот-вот выпадет важное звено и пугали якобы готовящейся агрессией НАТО. КГБ исправно докладывало о «руке западных спецслужб». Три тысячи агентов ЦРУ под видом «туристов» приехали-де в Прагу и Братиславу в последнее время… Секретарь ЦК КПЧ Кригель, экономист-реформатор Шик, директор телерадиослужбы Гольдштюкер регулярно посещают израильское посольство, получая там инструкции от «Моссад»… Министр внутренних дел Павел, во время войны служивший в Чешском легионе в Великобритании, является будто бы агентом Интеллидженс сервис и по ее указке начал чистку своего министерства от сторонников СССР…

Однако на протяжении почти четырех месяцев Кремль колебался. Международный отдел ЦК КПСС возражал против вмешательства в «пражскую весну», прогнозируя резко негативную реакцию на Западе, а также в ряде компартий. Между Москвой и Прагой постоянно курсировали «послы мира»: венгерский вождь Янош Кадар и французский коммунист Валь дек Роше. В июне Брежнев имел беседу с председателем Национального собрания ЧССР Смрковским и выразил ему извинения за нападки на него советской прессы. Советский лидер даже предложил Смрковскому, считавшемуся более активным сторонником реформ, нежели Дубчек, заменить «слишком неопытного» руководителя на посту генсека КПЧ.

В конце июля — начале августа в пограничном с СССР городе Чиерне-над-Тиссой шли странные перемещения: каждое утро с востока прибывал специальный хорошо охраняемый поезд, который вечером аккуратно откатывался, как на спячку, на советскую территорию. В таких дорожных условиях шли длительные переговоры Брежнева и его пражских коллег. В итоге как будто стороны пришли к «консенсусу»: Дубчек и сотоварищи обещали держать события под контролем, Кремль согласился не торопиться с вооруженным вмешательством.

Однако шаткое статус-кво просуществовало недолго. Уже в ночь с 20 на 21 августа началась операция «Дунай»: подразделения советской армии при поддержке войск других стран ОВД вошли в Чехословакию. Непосредственным поводом, вынудившим Брежнева пойти на этот шаг, послужили две вещи. Во-первых, массовое распространение в ЧССР манифеста «2000 слов», содержавшего обращение формировать «гражданские комитеты действий» (в чем усматривался прямой призыв к «контрреволюции»), во-вторых, внезапное назначение съезда компартии Словакии на конец августа, в чем увидели попытку «путча» против промосковски настроенного секретаря Биляка.

Помимо этих поводов существовали и другие обстоятельства, способствовавшие вторжению. Разумеется, не обошлось без секретной договоренности с чехословацкой армией: в случае ее сопротивления рассчитывать на успех оккупации было практически невозможно. Министр обороны Дзур твердо придерживался просоветской линии и подчиненные ему войска не противодействовали операции «Дунай». «Свои люди» были у Москвы и в руководстве StB (генерал Шалгович и др.): 21 августа и в последующие дни чешские чекисты помогали советским «нейтрализовывать опасные элементы».

Но наибольшей тайной в этих событиях осталась позиция Запада. В мае 1969 г. албанская газета «Зери и поппулит» опубликовала статью, в которой утверждалось: «Чехословацкие события еще раз подтвердили не только существование заговора США и СССР, направленного на раздел сфер влияния и повсеместное установление их… гегемонии, но и тот факт, что этот заговор осуществляется на практике». Рупор Энвера Ходжи сравнивал поведение западных держав в отношении советского вторжения с позицией Понтия Пилата и добавлял: «Равнодушие, проявленное в отношении отстранения Дубчека, который до последнего времени пользовался симпатиями всей западной буржуазной реакции, показывает, что во имя интересов советско-американского союза не только его судьба, но и судьба всей Чехословакии превратилась в разменную монету».

Действительно, 26 августа Брежнев говорил доставленным под конвоем в Кремль лидерам Чехословакии (свидетельство 3. Млынаржа): «Я спрашивал президента Джонсона, признает ли и сегодня американское правительство в полном объеме соглашения, подписанные в Ялте и Потсдаме. И 18 августа я получил ответ: в отношении Чехословакии и Румынии ‑ целиком и полностью… Так что, вы думаете, кто-то что-то предпримет в вашу защиту? Ничего не будут делать».

Итак, со всей откровенностью генсек КПСС признал, что накануне вторжения в Чехословакию он консультировался с американской администрацией и фактически получил заверения о нейтралитете в отношении грядущей акции! Только с учетом этого становятся понятными путаные объяснения американских руководителей в связи с тем, что они-де «прозевали» операцию «Дунай». Профессор Иржи Вадента пишет в своей книге «Советское вторжение в Чехословакию»: «После переговоров в Чиерне… и до вторжения, т. е. примерно на две недели американская разведка «потеряла» след советских боевых подразделений, которые проводили маневры вблизи чехословацкой границы. Разведка США вновь «обнаружила» эти войска, когда советские танки уже шли по улицам Праги, да и то лишь из новостей, переданных по чешскому радио! Руководители НАТО были удивлены мощью и временем вторжения…»

Между тем первый эшелон войск, задействованных в операции «Дунай», составлял 250 тысяч человек и более тысячи танков. Невозможно представить себе, что в эпоху спутников-разведчиков мощнейшая спецслужба на 2 недели «потеряет из виду» такую армаду, к тому же сравнительно компактно сосредоточенную. Скорее всего, американцы лишь сделали вид, что эта акция застала их врасплох.

Более того, оказав на первых порах сильную пропагандистскую поддержку реформистским силам в Чехословакии и поманив их обещаниями экономической помощи, Запад затем вдруг резко пошел на попятную. Уже с конца июня, то есть еще за два месяца до операции «Дунай», официальные лица Вашингтона и руководители НАТО как по команде перестали давать какие-либо оценки чехословацким событиям. Только накануне 21 августа, вспоминал У. Ростоу, американцы единственный раз выразили протест Советам в связи с «пражской весной», но не из-за готовящегося вмешательства, а «после того, как их пропаганда заявила, будто чехам помогает ФРГ и НАТО. Раек — «госсекретарь» — пригласил Добрынина на встречу и сказал ему: «Это неправда, и вы знаете, что это не так — это нужно прекратить». И утверждения такого рода действительно прекратились». То есть советская пропаганда исполнила указание из Вашингтона! Что разительно доказывает существование советско-американской «договоренности»…

Упомянутый Иржи Валента пишет о том, что после 21 августа «администрация Джонсона не только продолжала, но и ускорила переговоры с советским руководством (по проблемам разоружения — А.В.), как будто чехословацкого кризиса не было вовсе».

Американская печать даже фактически поддержала «ставленника Москвы» Гусака, сменившего в 1969 г, Дубчека на посту коммунистического лидера Чехословакии. «Его патриотизм как чехо-словака, — писала, например, «Крисчен сайенс монитор» — не может ставиться под сомнение». Конечно, и Кремль проявил в поисках альтернативы лидеру «пражской весны» определенную гибкость. Гусак уже сидел в тюрьме в начале 50-х за «словацкий буржуазный национализм». «Зери и поппулит» также характеризовала его как «явного немарксиста». Однако в данном случае идеология отступала на второй план, Гусак в дальнейшем оправдал себя как верный сторонник Советов. Запад же признал его, в одночасье забыв о Дубчеке.

Американскую позицию «невмешательства» поддержала и Западная Европа. «Перед позицией Москвы, — писала в апреле 1969 г. католическая «Оссерваторе де ля Роменика», — чехословацкие «реалисты» должны склониться, поскольку иного пути не существует».

Комментируя «советско-американский сговор», «Зери и поппулит» отмечала: «Теперь опять повторился Мюнхен, опять западные державы бросают Чехословакию на произвол агрессоров, чтобы натравить их на Восток, на Китайскую Народную Республику… В свою очередь советские руководители давно уже не жалеют усилий, чтобы помочь американским империалистам выйти из тупика, в который они зашли во Вьетнаме».

Очень похоже, что албанский анализ геополитических игр 1968–1969 гг. недалек от истины. В конце 60-х Китай был головной болью для лидеров как Соединенных Штатов, так и Советского Союза. Самая крупная по населению держава земного шара, имевшая в своем распоряжении ядерное оружие, претендовала на главенствующую роль как в международном коммунистическом движении, так и среди стран «третьего мира». Мао Дзэдун и компания поддерживали повстанческие движения во всех уголках земли и грозились «стереть с лица земли как американских «бумажных тигров», так и советских ревизионистов». Поэтому США стремились столкнуть лбами двух «коммунистических монстров», как во времена второй мировой войны они стравили СССР с Германией. (И действительно, вскоре разгорелся советско-китайский конфликт из-за острова Даманский, едва не переросший в крупномасштабное столкновение).

Вьетнам был еще одним очагом напряженности в Азии. В 1968 г. американское присутствие в Южном Вьетнаме достигло наивысшей точки, и тем не менее дальновидным стратегам на Капитолийском холме уже было ясно, что дальнейшая борьба на этом фронте бесперспективна и из сложившейся ситуации необходимо искать выход. План из 8 пунктов по «урегулированию во Вьетнаме», представленный в конгресс весной 1969 г., открыто предусматривал свое осуществление «при поддержке советских руководителей». И действительно, советская дипломатия помогла в итоге Вашингтону распутать «вьетнамский узел» и ретировать из джунглей на родину к 1973 г. свои изрядно помятые армии.

Однако только ли конфликты на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии стали объектами тайных торгов по Чехословакии? Пик западного пропагандистского и дипломатического «вмешательства» в события «пражской весны» (май-июнь 1968-го) точно совпадает по времени с бурными выступлениями против де Голля во Франции. Как мы уже видели, «кровавая неделя в Латинском квартале» и последующие события происходили при активной поддержке ЦРУ и — через ФКП — Москвы. Не объясняется ли это трогательное «подключение» к антидеголдевскому заговору центра мирового коммунизма неким соглашением? Скажем, Советы помогают Соединенным Штатам свергнуть французского президента а Вашингтон закрывает глаза на «наведение порядка» интервентами Варшавского Договора в Праге? Какие круги могли дать добро на соглашение с Советами, показывает тот факт, что все действующие лица этой истории с американской стороны представляли масонство (президент Джонсон, госсекретарь Раек, главнокомандующий НАТО в Европе Лемнитцер, шеф; ЦРУ Ричард Хелмс). То же «братство» представляли и оппоненты «Коннетабля» во Франции. То самое масонство, деятельность которого де Голль пытался жестко ограничить. К этому соглашению могли подталкивать и международные банки, о чем свидетельствуют дальнейшие теплые отношения Брежнева и «банкира» Помпиду…

 

ЦИРКУЛЬ НАД КРАСНОЙ ЗВЕЗДОЙ

Помпиду делал дружеские шаги не только в сторону Америки и ее ближневосточного союзника. Не менее ретиво он делал реверансы и в сторону Кремля. И надо сказать, нашел у советского руководства больше понимания, чем его предшественник. Особенно это касалось его личных взаимоотношений с Брежневым: все начало 70-х гг. было заполнено официальными и неофициальными встречами между двумя лидерами. Некоторые газеты даже утверждали, что между генсеком КПСС и французским президентом завязалась дружба. Но если таковая и имела место, то зиждилась она явно не на любви к охоте.

К середине 70-х гг. Брежнев имел немалые ценности, а также вклады за рубежом на общую сумму примерно в 50–70 млн. долларов (известно, что после смерти «вождя» его дочь Галину не выпускали за границу, поскольку она отказывалась поделиться отцовским богатством с КГБ и Кремлем). Кто, как не «дорогой Жорж», — правая рука Ротшильдов, мог служить лучшим посредником между кремлевским лидером и швейцарскими банками в тайных финансовых операциях? Вот и в начале 1974 г. президент и генсек встретились в Швейцарии для обсуждения общих денежных дел. Однако кому-то этот секретный канал встал поперек горла. В воскресенье 31 марта того же года Помпиду вдруг занемог и был госпитализирован с первоначальным диагнозом «небольшое воспаление легких», а уже через день скончался. Брежнева при этом известии чуть самого не хватил удар — он-то знал, что означают такие скоропостижные смерти от «небольшой простуды».

Сыграло ли роль в этой неожиданной развязке то обстоятельство, что Помпиду был немаловажной персоной в Бильдербергском клубе? И сам, возможно, пытался вовлечь советского друга в некие тайные структуры. Во всяком случае, интересно, что в 1981 г. Брежнев встретился с делегацией французских социалистов, которые, кроме того, были и масонами, а ближе всех на памятном фотоснимке к генсеку стоял Роже Лерей — Великий магистр Великого Востока…

Масонство, несомненно, продолжало нелегальное существование в Советском Союзе в среде культурной элиты. Многочисленные намеки на это видны во многих произведениях литературы и искусства. В «опере-детективе» Андрея Вознесенского «Дама-треф» Автор (?) «делает знак масонов». В его же стихотворении «В театре» есть многозначительная строчка о «братстве ложи». «И ходит строчка стиховая меж нами, как масонский знак», — писал А. Кушнер в «Письме; к другу». Писатель Юрий Мамлеев достаточно прозрачно намекает на характер посещавшегося им в 60-е гг. «дружеского кружка»: «Это были своего рода мистерии… Был внешний круг и был внутренний круг… Все были связаны между собой духовными узами! Центр интересов занимали проблемы метафизики… поиски ответа на основные религиозные вопросы, который выходил за; пределы любых ортодоксии. Это был до известной степени возврат к устному общению. Все эзотерические учения передавались друг другу только устно…» На многочисленных международных конференциях за рубежом, особенно по истории культуры (где вполне невинно звучали темы вроде «Масонство и Просвещение XVIII столетия»), советские интеллектуалы могли сравнительно свободно контактировать с «братством» и вступать в него.

Разумеется, речь шла о верхах интеллигенции, а не партии. Хотя значимость этого «культурного слоя» не была ничтожно малой даже для высоких руководителей (напомним, что поэт Евтушенко имел прямой телефон к председателю КГБ Андропову, чего не удостаивались и многие министры), но от рычагов управления страной он оставался далек. А что же «верхи»?

Некоторые загадки тайной жизни Кремля 50-х — 70-х гг. объясняет книга «Масонство в мире и в Турции», вышедшая в 1976 г. в Стамбуле. Автор, прикрывшийся псевдонимом Хасан Джем, более никогда не появлялся на горизонте публицистики, кто он в действительности — осталось неизвестным. Осталось непонятным и то, почему после переворота генерала Эврена 1980 г. в Турции остатки тиража этой книги были уничтожены.

Но самое любопытное — приводимый Джемом список советских масонов. Он относится к 50-м гг., но некоторые его персонажи оставались на виду и в более позднее время. Приведем указанных масонов в соответствии с их положением в партийной иерархии:

Президиум ЦК: Каганович, Коротченко, Первухин, Пономаренко, Сабуров, Суслов, Шверник.

Кандидаты в члены Президиума ЦК: Зверев, П. В. Юдин.

Члены ЦК: Байбаков, Ванников, Кириченко, Корнейчук, Круглое, Митин, Поспелов.

Кандидаты в члены ЦК: Горшенин, Даниилов, Двинский, Жимерин, Корниец, Лацис, Малик, Носенко, Райзер, Симонов, Шаталин, П. А. Юдин.

В списке также значатся: министр автомобильного транспорта Лихачев, секретарь президиума Верховного Совета Горкин, академики Митин, Александров, писатель Эренбург.

Вообще Хасан Джем комментирует этот список довольно путано, иногда трудно понять, имеет ли он в виду «братьев вольных каменщиков» или просто «скрытых евреев», что для него чуть ли не одно и то же. Правда, этому есть историческое объяснение. Как и в венгерском, в турецком масонстве издавна был силен еврейский элемент. Имена адвоката Карассо и министра финансов Джавид-бея и многих других прославились уже в период младотурецкой революции. В том самом 1976 г., когда вышла книга Джема, парламент в Анкаре обсуждал законопроект о запрещении «братства вольных каменщиков» как «гнойного нарыва сионизма». Но это не имеет прямого отношения к делу.

«Список Джема» так и остался бы непонятным казусом, если бы история о «советских масонах» не имела продолжения. В 1980 г. в ГДР была издана книга «Масонство в современном мире», значившаяся как перевод с английского. Среди названных там «вольных каменщиков» фигурируют тот же Суслов, а также Громыко. Из масонов соцстран — венгерский лидер Янош Кадар, румынский «Кондукэтор» Чаушеску и… Войцех Ярузельский, тогда еще не президент-диктатор, а главнокомандующий польской армией. Выход такой книги не мог не быть санкционирован партийным руководством Восточной Германии: вероятно, Хоннёкера обеспокоила некоторая тенденция среди верхов «братских партии»:

Оба списка объединяет одна фамилия: Суслов. Едва ли нашелся бы еще один такой долгожитель среди советского руководства: член ЦК с 1941-го и Политбюро (Президиума) с 1952-го до самой смерти в 1982 г. На протяжении десятилетий он являлся главным идеологом партии, его называли «серым кардиналом». Именно он был организатором смещения Хрущева в 1964 г. Однако заглянем в официальную биографию героя чуть дальше, в 30-е гг. «Закончил Плехановский институт, учился в Экономическом институте красной профессуры… С 1931 г. в аппарате ЦКК — РКИ, в Комиссии советского контроля при СНК СССР».

Но в указанное время членом названной комиссии и одним из ее руководителей был знакомый нам персонаж. А именно Иван Михайлович Москвин, тезка и однофамилец известного актера и член «Единого трудового братства». К 1937 г. он возглавит ключевой отдел ЦК ‑ организационный, и фактически станет ведать назначениями в партийной номенклатуре. Вместе с Бокием и другими «масонами» его репрессируют, однако чуть-чуть раньше тридцатипятилетний Михаил Суслов, вся карьера которого до этого была связана исключительно с Москвой, спешно уезжает в Ростов на место заведующего отделом обкома. Получить такое назначение можно было только через орготдел ЦК…

Похоже, выслав Суслова, его просто прикрыли: ведь вскоре практически все его оставшиеся в Москве соратники оказались арестованы. Переждав в Ростове и Ставрополье лихолетье чисток, он вернулся в Москву — в аппарат ЦК.

Комментируя историю лиц из «списка Джема», А. М. Иванов пишет в своей книге «Логика кошмара»: «Секретариат ЦК после ряда пертурбаций, которые он пережил после смерти Сталина… возглавил Хрущев, а тремя его подручными стали Суслов, Поспелов и Шаталин — все трое масоны… Важнейшее в системе партократии звено власти, секретариат ЦК, оказался в руках масонов».

Немаловажно, что в 70-е гг. этот «серый кардинал» мелькает на встречах Брежнева с Помпиду и другими представителями крупных банков: его личное состояние, включая вклады в швейцарских банках, едва ли не превышало брежневское. Твердокаменный марксист, идеолог партии, он держал близ себя личных экстрасенсов: для материалистического коммунизма явление неслыханное и вряд ли объяснимое без мистических веяний «Единого трудового братства».

Все эти годы в советской верхушке шла невидимая для внешнего мира борьба. Хрущев догадывался о существовании тайной «организованной силы» в ЦК, тем более что эта «подковерная» деятельность сопровождалась определенным влиянием извне. Так, в 1962 г. в Варшаву совершил визит (в составе просоветского Всемирного совета мира) магистр Великого Востока Франции Жак Миттеран. Он уговаривал польского коммунистического лидера Гомулку восстановить орден в Польше. Последовал отказ, но это произошло после того, как санкцию не дал Хрущев. Ему тоже сделали такое предложение относительно СССР. («Я не хочу запускать себе вшей под рубаху», — ответствовал якобы Никита Сергеевич).

Хрущев был осведомлен о могуществе масонов и всемирного тайного правительства. В 1958 г., принимая итальянскую делегацию, он внезапно прервал беседу с двумя министрами и подошел к президенту ФИАТА — масону и одному из основателей Бильдербергского клуба Джиованни Аньелли: «Вот с вами я хочу говорить. Эти клоуны исчезнут, а вы будете всегда. Вы настоящая власть».

И он действительно сотрудничал с ними. К его визиту во Францию издали альбом, где перечислялось свыше двухсот фирм и банков, активно сотрудничавших с СССР. На первых местах там значились Дрейфусы, Лазары, Ротшильды и прочие финансисты, причастные к «мировой закулисе».

Но тем не менее, проводя линию «сотрудничества и компромисса», советский лидер все равно с коммунистическим фанатизмом мечтал «похоронить всех капиталистических врагов». И кроме того, он не шел на внутреннюю либерализацию. Это относилось и к тайным обществам.

Рассказывая о раскрытии КГБ еще в 1950-х гг. некой масонской организации в Киеве, автор французской энциклопедии «вольных каменщиков» Даниэль Лигу отмечает и статью в «Известиях» от 3 июня 1960 г. Там масонство было названо среди сектантов и прочих «антисоветских и враждебных народу организаций», причем имелись в виду именно внутренние организации.

Тем не менее Хрущев в октябре 1964 г. был отстранен от власти, причем обстоятельства этого события подозрительно напоминали классические масонские перевороты в Латинской Америке (единственная разница заключалась в том, что там становым хребтом государства являлась не партия, а армия).

Любопытно, что по указанию Суслова во второй половине 70-х гг. производилась проверка архивов по теме «масонство», причем некоторые любопытные документы пропали с концами в его кабинете. Довольно занятной выглядела и история с несостоявшейся научной конференцией, посвященной «масонству в системе современного империализма». Конференция должна была пройти в 1980 г, в Педагогическом институте им. Ленина в Москве, но буквально за день до начала ее запретили. Инициатором запрещения выступил «специалист по истории Октября», академик Исаак Минц, однако телефонный звонок в райком с требованием дать отбой мероприятию последовал из… все того же секретариата ЦК.

И все же существовал по крайней мере один канал, благодаря которому тайна «кремлевского масонства» могла быть приоткрыта. В 50-е гг., после выхода за рубежом сенсационных мемуаров Милюкова, содержавших ясный намек на роль «братства» во Временном правительстве, профессор Н. Первушин пытался узнать у 80-летней Екатерины Кусковой поименный список русских масонов. И получил отказ с неожиданной формулировкой: «В Советском Союзе остались члены этой группы, и в частности, в самых высших партийных кругах. Я не вправе ставить их жизнь под угрозу».

Но все большевики, о принадлежности которых к «каменщикам» имелись какие-то сведения — Скворцов-Степанов, Середа, Бухарин, наконец Ленин и Троцкий, давно уже лежали в могиле. Не было в живых и практически никого из старой «ленинской гвардии». Кого же имела в виду соратница Керенского, если не сравнительно молодую поросль, начавшую политическую и масонскую карьеру буквально накануне 1917-го, а возможно, и позже? Ведь нельзя не учитывать, что Кускова поддерживала секретные контакты с «друзьями» в СССР даже и в 30-е гг., в частности, через бывшую жену Горького.

Кускова умерла в 1958 г. и как будто унесла свою тайну в могилу. Однако примечательно ее предсмертное письмо к Аронсону, бывшему собрату Марка Шагала по ложе в Витебске, где она предостерегает против преждевременного опубликования списков организации и добавляет: «Публиковать не надо. Но записать все это необходимо, пока Вы здоровы и живы. Записать и спрятать».

Не лег ли, по крайней мере, частично, в основу списка Джема какой-нибудь «список Кусковой»?

И не этим ли объясняется, что лично шеф КГБ Андропов в 70-е гг. наложил запрет на публикацию всех материалов о русском масонстве, выходящих за рамки восемнадцатого столетия?

Вообще взаимоотношения коммунизма и масонства после второй мировой войны выглядят запутанно. Послевоенная политическая ситуация в Восточной и Центральной Европе поначалу выглядела обнадеживающе для ордена «вольных каменщиков». В большинстве стран «советского влияния» начиная с 1945 г. ложи возрождались и проходили официальную регистрацию. Однако начало холодной войны прервало этот процесс. Еще в 1946 г. обеспокоенный проангло-американскими тенденциями в масонстве Болгарии коммунистический лидер этой страны Георгий Димитров назвал «вольных каменщиков» «шпионской и предательской агентурой» и призвал запретить их организацию.

В Венгрии масонов боялись меньше: официальное существование Великой ложи Венгрии прекратилось только после запрета всех некоммунистических партий в июне 1950 г. (специальный декрет подписал тогдашний министр внутренних дел Янош Кадар). О самозакрытии Великой ложи Чехословакии мы уже упоминали.

В Восточной Германии в конце 40-х гг. пыталась добиться разрешения на легализацию «братства» группа видных деятелей культуры во главе с Бертольдом Брехтом. Именно по предложению последнего на гербе ГДР появился масонский циркуль. Однако официальной регистрации масоны в этой стране так и не получили и продолжали существовать нелегально, причем посвящение «новообращенным» приходилось принимать в ФРГ (или в Западном Берлине, благо граница с ним была до 1961 г. открытой).

В Польше «братство» тоже так и не было легализовано после войны и находилось в подполье. Значительная часть довоенных масонов эмигрировала в Америку, где создала свою организацию, но традиционным центром для них оставалась Франция. В Париже работала большая ложа «Коперник», именно с ней сносились эмиссары подполья, прежде всего одноименной ложи в Варшаве (мастером которой был некий Мечислав Бартошевич). В этом парижском центре получил посвящение в 60-е гг. и Бронислав Геремек, будущий идейный вдохновитель «Солидарности». Франция же оставалась центром и для венгерских, и румынских масонов.

На Кубе, как уже говорилось, масоны существовали и существуют легально. Также легально они существовали в другой латиноамериканской стране, которая едва не примкнула к социалистическому лагерю, — Чили. Ее президентом, проводившим в начале 70-х социалистические реформы, был масон Сальвадор Альенде. Своего «собрата» по ложе генерала Аугусто Пиночета он сделал главнокомандующим вооруженными силами. Президент предполагал, что это придаст дополнительную прочность его режиму, но просчитался. Пиночет, как и другие генералы, обучавшиеся в США, состоял и в американских ложах: установки «высоких братьев» из ЦРУ оказались для него важнее. В сентябре 1973 г. он совершил переворот ив соответствии с традициями масонства предложил «собрату»-президенту спастись, удалившись из страны (тот, как известно, отказался и погиб).

Данные о масонстве в странах тогдашнего соцлагеря приводил еще в 1983 г. историк югослав Зоран Ненесич. В его труде «Масоны в Югославии» была, и глава об истории «братства» после второй мировой войны. Правда, в отличие от информационно насыщенных предыдущих глав, здесь больше намеков, чем имен и фактов. Этот туман рассеялся во многом после собрания Великой ложи Югославии в Белграде в 1990 г., на котором магистром этой «возобновленной» организации был провозглашен… сам Ненесич.

Кое-что выяснилось и чуть позже — на 14-й конференции «масонских высших советов». Глава швейцарского масонства Ж.-П. Греньер признал, что после войны югославы тайно принимали посвящение в Лозанне под юрисдикцией Великой ложи «Альпина». Там же бразильский «великий магистр» Лопес говорил, что нынешнее официальное «возрождение» в Восточной Европе было не внезапным, ему предшествовала «работа, которую мы проводили в этих странах». Иными словами, тайная вербовка адептов в период «тоталитаризма».

Вся эта «нелегальная деятельность» не могла пройти мимо спецслужб. «Секуритата», например, пунктуально фиксировала контакты интеллектуалов Румынии с французскими ложами. Такой интерес был тем более неудивителен, что масонами считались стоявший еще у истоков марксистского движения в Румынии упомянутый Раковский и одна из основательниц тамошней компартии Анна Паукер (последняя после второй мировой войны стала министром иностранных дел новой «народной республики», но несмотря на ее твердокаменный сталинизм, ‑ выразившийся в доносе даже на собственного супруга, в Москве с подозрением относились к ее международной деятельности и в конце концов реками «секуритаты» репрессировали). Подданным авторов книги «Масонство, или новый взгляд на историю человеческой — цивилизаций» Команеску и Добрэску, уже вскоре после своего избрания в 1965 г. генсеком РКП был посвящен в «вольные каменщики» и сам Николае Чаушеску (в середине 70-х ставший членом ложи «П-2»). В том же 1965 г. специальным указом из тюрем освобождались репрессированные в конце 40-х гг. несколько десятков видных масонов Великой ложи.

Впрочем, хитрецы из румынской разведки решили использовать орденское могущество в своих целях. В начале 60-х гг. ими был разработан план проникновения в политическую элиту Франции через «братство каменщиков». Тогда-то они и завербовали молодого социалиста и масона Шарля Эрню, будущего военного министра. Во Франции существовали ложи румынских эмигрантов, поддерживавших связь с «братьями» на родине. Так, 19 мая 1969 г. масон 33-й степени С. Беллу летал из Бухареста в Париж на совещание Высшего Совета ордена в изгнании. Эти связи фиксировались «секуритатой», но не прерывались.

Не меньше интересовался масонами и КГБ. Бывший резидент чекистов в Швейцарии Дзиркелов сознавался автору книги «Тайное братство» Стивену Найту, что его ведомство внимательно следило за Великой ложей «Альпина». Кстати, Найт на основании своих данных утверждал, что советская разведка стремится проникнуть и в среду британских «каменщиков». Внезапная смерть 35-летнего исследователя породила много толков о его чрезмерной догадливости, и позже многие согласились с его выводами. (Вот, например, заголовок статьи М. Эллиса в «Тайме» от 1992 г.: «Штази и КГБ задают тон масонам»). Не случайно после второй мировой войны чекисты вывезли из Берлина масонские архивы, которые Гитлер собрал в странах покоренной Европы. Эти архивы затем тщательно изучались и систематизировались в Москве, хотя само их нахождение в советской столице держалось в строжайшем секрете до 1991 г.

С другой стороны, наиболее влиятельные из западных компартий не порвали связей с «братством вольных каменщиков». Почти сразу после войны, в ноябре 1945 г., секретарь французской компартии Леон Мове направил специальное послание Великому Востоку, где сообщил, что ФКП не будет отказывать масонам в приеме в свои ряды.

В этой связи вызывает любопытство эпизод, как бы вскользь приведенный в книге журналиста и советского агента во Франции Александра Верта. Писатель Бэв-Мэри в 1951 г. выразил опасение, что «скоро нельзя будет сказать: «Дождь идет» из боязни, что какой-нибудь коммунист только что не сказал то же самое». Фраза для непосвященных малопонятная, между тем как для других совершенно ясная: «идет дождь», — давний масонский пароль-предостережение. Оброненный в важном разговоре, он означает присутствие рядом «профанов» и вообще нежелательных людей. Бэв-Мэри, директор влиятельной газеты «Монд» и старый «вольный каменщик», намекал на проникновение коммунистов в масонские ряды. Или наоборот?

Уже в 1978 г. хорошо информированный журнал «Пуэн» сообщал, что из 400 лож Великого Востока Франции 80 управлялись молотками «досточтимых» мастеров ‑ членов ФКП.

Некоторые данные позволяют предположить, что появившийся в 70-х гг. «еврокоммунизм» отражал не только кризис в теории и практике марксизма. Это течение, существовавшее прежде всего в двух крупнейших, помимо французской, западных компартиях — итальянской и испанской (во главе с Сантьяго Каррильо), выступало, в частности, за участие в правительствах «широкого политического спектра». Такие тенденции в духе масона-социалиста Мильерана вполне могли объясняться и масонским влиянием на новых «пролетарских» лидеров. С этим можно сопоставить и факт секретных переговоров в Париже в 1974 г. между Каррильо и племянником испанского «каудильо» Николасом Франко — видной фигурой в «Опус деи» и Бильдербергском клубе. Вряд ли эта попытка поделить власть, наследие умиравшего диктатора не была осенена масонским светом. Заслуживают внимания и журналистские утверждения о том, что руководство итальянских коммунистов числится в секретных списках ложи «П-2».

Что касается более мелких отрядов западного коммунистического движения, то небольшая степень их популярности в массах не позволяла им надеяться на «закулисные игры». Их просто не приглашали в них участвовать. (Кстати, эти последователи Ленина не были обойдены вниманием и спецслужб. Американцы сами не без иронии писали, что в то время как половина из пятитысячной компартии США представляла собой «руку Москвы», другая половина работала и на ФБР. Этих последних даже легко вычисляли, потому как они, в отличие от прочих, регулярно платили членские взносы!)

 

ПАУТИНА ДЖЕЛЛИ

В начале 80-х гг. в итальянской прессе часто можно было встретить аббревиатуру МММ, которой обозначали героев закулисных темных махинаций, вроде выведенных в популярном телесериале «Спрут». Десятилетие спустя эти три буквы неожиданно всплыли в России в качестве названия фирмы, построившей свое состояние на «пирамидальной» операции с деньгами миллионов вкладчиков. Трудно сказать, как расшифровывал МММ «пирамидостроитель» Мавроди, но итальянский вариант означал «мафия-масоне-мисини» (фашисты). Почему на Апеннинах эти три слова связались воедино?

В мае 1981 г. в печать попали документы, найденные полицией во время обыска на вилле «Ванда» в Ареццо. Производя обыск, следователи рассчитывали получить данные о противозаконной деятельности «банкира мафии» Микеле Синдоны — было известно, что вилла принадлежала его близкому приятелю Джелли. Однако результаты расследования оказались настолько сенсационными, что итальянский премьер-министр Форлани запер все материалы об этом деле в личный сейф и велел правосудию хранить полное молчание. Так бы, вероятно, эти секреты и были навсегда похоронены, если бы настырные следователи не обратились непосредственно к президенту страны Пертини. Прочитав короткий ‑ всего на четырех страницах — рапорт миланских шерлок-холмсов, престарелый глава государства понял, что грядет самый потрясающий скандал за всю его политическую карьеру. Тем не менее он дал делу «зеленый свет», и гром грянул.

Наибольшую сенсацию вызвал найденный список из 952 фамилий. Выяснилось, что три министра, все руководители спецслужб, многие генералы армии, крупнейшие банкиры и промышленники, лидеры партий христианских демократов и социалистов принадлежали к «тайной ассоциации, опасной для государственных институтов». Именно так характеризовали следователи Виола и Туроне масонскую ложу «П-2».

Ложа возникла еще в начале 1960-х гг., ее название представляло собой сокращение от имен уже прекративших существование лож «Пропаганда» и «Пропаганда масоника-2». Вместе с ней Великий Восток Италии учредил еще несколько секретных объединений, не входивших в официальную структуру апеннинского масонства. Списки их членов не были известны правоохранительным органам. Создавая эту структуру, великий магистр Гамберини отводил ей особую политическую роль. Член ложи Пьер Карпи охарактеризовал эту роль так: «Объединить масонов Италии, а также и других стран, которые благодаря общественным постам, занимаемым ими, ввиду известности своих имен, важности и деликатности своих светских функций образуют элиту как среди собственно масонства, так и в целом в масштабе своих государств».

С 1970 г. ложу «П-2» возглавил Личо Джелли. Когда-то воевавший добровольцем в фашистском легионе в Испании, он стал после падения Муссолини бизнесменом средней руки, впрочем, имевшим благодаря своим масонским связям влиятельных знакомых.

Под руководством Джелли «П-2» стала настоящим спрутом, который оплел своими щупальцами различные сферы итальянской жизни. Через связанных с ложей банкиров отмывались деньги наркомафии, происходила нелегальная торговля оружием. Масоны-судьи покрывали нечистоплотные дела своих «собратьев» в сфере Фемиды, «вольные каменщики» в генеральской форме вынашивали планы государственного переворота. Ложа подчинила себе ряд террористических группировок, которые убивали неугодных юристов, политических деятелей нежелательных свидетелей, устраивали взрывы с десятками жертв с целью дестабилизации обстановки.

Ложа была международной организацией. В ней состояли, например, последний шах Ирана Реза Пехлеви, египетский президент Садат и коммунистический румынский диктатор Чаушеску. Примечательно, что все эти лица умерли не своей смертью (иранский шах после своего свержения был зарезан во время операции в госпитале, Садат стал жертвой покушения, «Кондукэтор» Румынии застрелен в затылок после самого скоротечного судебного процесса в истории). Все они были носителями высших тайн, как и банкиры «П-2» Кальви и Синдона. Последние, погорев на финансовых аферах ложи, пытались скрыться с остатками денег. Кальви нашли повешенным под мостом «Черные братья» в Лондоне: в его кармане лежал циркуль — знак масонской мести. Синдоне, который пытался спрятаться от подобной участи под защитой закона, в самой охраняемой камере самой надежной итальянской тюрьмы поднесли чашечку кофе с цианистым калием.

Махинации «П-2» в свое время стали столь сильно компрометировать итальянское масонство, что новый глава Великого Востока Сальвини попытался в 1974 г. закрыть ложу. Магистр не знал, что его иерархическое положение — сущая фикция по сравнению с реальной властью Джелли. На Сальвини так надавили по всем масонским каналам, включая основной центр «невидимой власти», — США, что ему быстро пришлось признать и «П-2», и особый статус ее главы. Неудивительно, что именно Джелли был избран в 1979 г. президентом Международной организации масонов. Он же стал единственным итальянцем, приглашенным на церемонию инаугурации президента Картера. Другой член ложи — Пацьенца, числил среди своих приятелей госсекретарей США Киссинджера и Хейга.

Как выяснилось позже, могущественная ложа была лишь частью империи, неподвластной итальянскому Великому мастеру. Помимо нее, существовали и существуют ложи «П-3» и «П-4». Сам Джелли признавался, что список из 952 фамилий, найденный полицией на вилле «Ванда», далеко не полный перечень членов его организации. В действительности их в два с половиной раза больше. В частности, среди «братьев» числилось-де не три, а шесть министров. Особую остроту эти признания получили в связи с процессом над многолетним председателем правительства Италии Джулио Андреотти, обвиненным в связях с мафией. В ходе следствия и суда над ним стало выясняться, что почтенный премьер всячески покрывал не только мафиози, но и Джелли с компанией. По мнению многих, именно Андреотти, а не «магистр Личо» был «подлинным глубоко законспирированным руководителем» ложи.

Дело «П-2» сильно запачкало и Ватикан. В крупнейшем итальянском банке «Амброзиано», принадлежавшем Кальви, Синдоне (а соответственно, и их ложе), «крутились» сотни миллионов долларов папского престола, которые зачастую пускались далеко не на святые цели. Глава ватиканского банка Пол Марцинкус, как и еще 120 католических иерархов, были членами связанной с Джелли Ватиканской ложи. В конце 70-х гг. новый папа римский Иоанн Павел I (Альбино Лучани) попытался бороться с орудовавшей у него под носом масонской мафией. И поплатился за это жизнью, как утверждает английский журналист Дэвид Яллоп.

5 сентября 1978 г. во время аудиенции у папы внезапно, без всяких предварительных симптомов недомогания, уронил голову на грудь и мгновенно скончался 49-летний ленинградский архиепископ Никодим (Ротов). Перед этим обоим иерархам было подано по чашечке кофе. Глава римской церкви, как бы предчувствуя участь Синдоны понял, что русский священник выпил яд, предназначавшийся собеседнику.

Не теряя времени, папа решил действовать.

28 сентября он объявил статс-секретарю Ж. Вийо, что увольняет его, как и Марцинкуса и нескольких кардиналов, за принадлежность к масонству и участие в банковских аферах. Но указ об этом Иоанн Павел! не успел обнародовать. На следующий день рано утром он был найден мертвым.

«Если Лучани умер естественной смертью, ‑ пишет Яллоп, — то последующие поступки Вийо и отданные им распоряжения выглядят абсолютно необъяснимыми. Его поведение становится понятным только в свете одной гипотезы: либо кардинал Жан Вийо участвовал в заговоре с целью убийства папы, либо он обнаружил в папской спальне очевидные признаки убийства и сразу же принял решение… устранить их. На тумбочке рядом с кроватью лежало лекарство, которое папа принимал против пониженного давления. Первым делом Вийо сунул в карман пузырек с лекарством. Затем он вынул из рук папы листок с намеченными проектами отставок и назначений и отправил их в тот же карман. С письменного стола в рабочем кабинете испарилось последнее завещание папы». Далее пресс-секретарь, чтобы не допустить вскрытия тела (разумеется, под предлогом христианских традиций), позаботился о немедленном бальзамировании покойного.

Интересно, что преемник почившего папы Иоанн Павел II (Войтыла), в особенности после таинственного покушения на него турка Али Агджи (за которым стояли то ли болгары, то ли ЦРУ), стал проводить линию, противоположную линии своего предшественника. Сотрудничество с масонами только укрепилось. Банкир-католик Марцинкус, в частности, даже получил сан архиепископа. Итальянский журнал «Oggi» частично прояснил такую позицию папы, опубликовав фотографию последнего — еще просто Войтылы — совершающего масонский обряд…

Новое расследование в 1994 г. обнаружило, что ложа «П-2», несмотря на все запреты, прекрасно себя чувствует и взаимодействует с ложами мафии, такими, как «Изида», «Изида-2»… «Камея» на Сицилии. В этих ложах гнездились известные боссы братья Греко… А доверенный адвокат мафии Пьетро Мусколо даже имеет магистрское звание в Великом Востоке! Была реквизирована оживленная переписка этих лож с Личо Джелли» (См.: «ЛГ», 1994, 20 июля). Однако вновь разгромить это осиное гнездо не удалось. Тем более что телемагнат Сильвио Берлускони, получивший тогда же пост председателя правительства, сам являлся членом «П-2» и приятелем Джелли.

Немудрено, что многие детали дела «П-2» и всего, что с ним связано, объявлены секретом итальянского государства и будут полностью открыты лишь в 2054 г., когда никого из членов ложи не будет в живых. И само дело потеряет актуальность.

 

ШПИОНЫ В МАСОНСКИХ ФАРТУКАХ

Легкость, с которой большинство членов «П-2» отвертелось от очевидных обвинений, заставляла лишний раз задуматься о могуществе этого «центра невидимой власти», как ее называл сам Джелли. Магистр, на которого заведено больше дюжины уголовных дел, то преспокойно упархивал за границу из-под носа полиции, то, будучи все-таки заключен в швейцарскую тюрьму Шан-Доллон, не менее свободно бежал оттуда и потом проявлялся в различных точках земного шара, раздавая интервью, В первую очередь такая легкость передвижений объяснялась тем, что Джелли был агентом иностранных спецслужб и кроме того сам держал в руках итальянские спецслужбы.

В ложу входили помимо министров и банкиров руководители военной разведки СИСМИ генералы Сантовито и Музумечи, контрразведки СИД — генерал Малетти и почти вся прочая «секретная» итальянская элита. Эти «секретчики», как и их «собратья» в МВД и прокуратуре, во многом спустили на тормозах расследование по делу «П-2», причем большинство свидетелей были физически устранены.

Некоторые западные журналисты и контрразведчики считали, что Джелли являлся агентом КГБ. К этому выводу предрасполагала дружба магистра с Чаушеску и его торговые дела с Восточной Европой (такие операции обычно проходили под контролем чекистов). Одной из блестящих афер масона-бизнесмена была, в частности, операция с крупной партией румынских костюмов. Последние закупались в державе Чаушеску по 11 долларов за штуку и доставлялись на Апеннины, где на них пришивались ярлыки престижных итальянских фирм. После чего эти «итальянские» изделия продавали в США по 45 долларов! (Вероятно, не оставался в накладе и румынский диктатор, тем более что существовавшие ограничения на восточно-европейский импорт в Америку не позволяли делать такие операции напрямую).

Нельзя было обойти вниманием и связь «П-2» с пресловутыми «Красными бригадами». (Правда, у последних кто только не ходил в «кукловодах»: и СИСМИ, и ЦРУ, и, наконец, «Моссад»). Менее ясны взаимоотношения ложи и итальянской компартии. Вернее, вызывает подозрение сам факт отсутствия связей Джелли и ИКП. Последняя оказалась единственной из крупных партий на Апеннинах, чье руководство никак не засветилось в существующем списке членов «П-2». Исследователи, в частности упомянутый Стивен Найт, полагали, что этот сокращенный список с самого начала был продиктован Москвой в расчете на его публикацию: необходимые фигуры и «буржуазные» партии тем самым компрометировались, прочие же оставались в тени (в том числе и Андреотти?).

Припоминался и странный эпизод, когда дочь Джелли Мария, бежавшая после скандала с отцом из Италии, вдруг вернулась на родину в июле того же, 1981 г. Помимо отца, у Марии еще и муж был членом «П-2», — прокурор Марсили, прятавший от правосудия следы ложи в деле о взрыве экспресса «Италикус» в 1974 г. Синьора Марсили вернулась, как бы нарочно желая быть задержанной под своим именем и как будто для того, чтобы в руки правосудия и прессы попал документ, лежавший в ее дорожной сумочке. Документ представлял собой якобы секретный план ЦРУ («FM 30–31») по дестабилизации обстановки в Италии и его публикация дала прекрасный повод левым кругам трубить о «кознях империализма». Зачем отцу синьоры понадобилось через нее возвращать на родину этот «план», который в числе других бумаг он за месяц до того будто бы вывез из Италии? Достоверность плана «FM 30–31» отрицалась ЦРУ, хотя он мог быть и подлинным — но в любом случае очевидно, что Джелли вел сложную игру. (Кстати, среди бумаг, найденных в его уругвайской резиденции имелся и документ, подробно описывающий структуру… КГБ. Зачем он понадобился магистру?)

Вообще в том, какие посторонние силы и каким именно образом воздействовали на политическую жизнь Апеннин в горячую пору конца 70-х — начала 80-х гг., разобраться сложно. Так, Альдо Моро, лидер христианских демократов и глава итальянского правительства, был похищен и убит «Красными бригадами», — коммунистической группировкой, за которой-де стояли, однако, «П-2» и ЦРУ, то есть «правые силы». Вместе с тем сам Моро, принадлежа как раз к правым силам, выражал левые симпатии — он намеревался ввести в свой кабинет представителей ИКП. Родственные связи премьера также вызывали подозрения у соратников — племянник Моро, Давид, учился в Ленинграде и был женат на русской. (Шептались, что американский парень Ли Харви Освальд, мол, тоже учился в СССР и имел русскую жену. А затем убил президента США Кеннеди).

Одно обстоятельство этой сложной игры известно точно: глава «П-2» Джелли и многие его соратники с давних пор сотрудничали с ЦРУ (сам магистр — с середины 50-х гг., этого обстоятельства сам он не отрицает). Когда следователи спросили «брата» Синискальки о связях «П-2» с римской ложей «Колоссеум», «укомплектованной» в основном сотрудниками американского посольства, он только усмехнулся: «Все эти дипломаты — на деле агенты ЦРУ». Даже торговля оружием, составлявшая немалую статью доходов Джелли и компании, шла через «собрата», — крупнейшего теневого дельца и сотрудника американской спецслужбы Сэмюэля Каммингса.

Уже в 1990 г. отдаленным отголоском дела «П-2» прозвучали признания бывшего агента американской спецслужбы Ричарда Бреннеке. Он участвовал в операциях своего руководства по финансированию итальянской ложи. Эти финансовые вливания, производившиеся через некоторые бельгийские и люксембургские фирмы, достигали десяти миллионов долларов месяц. Суммы немалые, но учитывая размах деятельности организации Джедли, — от терроризма «и финансовых махинаций до подготовки государственного переворота, — они были оправданы с, точки зрения ЦРУ, поставившей ложу и секретные службы Италии под свой контроль. По утверждениям Бреннеке, Джелли был лишь исполнителем чужой воли и получал указания от определенных людей в США и Швейцарии». Уже в 1986 г. успешно пережившая все гонения правосудия «П-2» приняла участие в организации убийства премьер-министра Швеции Улофа Пальме. По словам бывшего американского агента, за несколько дней до покушения Джелли послал в Вашингтон телеграмму на имя одного из лидеров республиканцев: «Передайте нашему другу, что шведское дерево будет срублено». Под другом разумелся экс-директор ЦРУ и вице-президент США Дж. Буш.

Надо сказать, что сама история спецслужб во многом уходит корнями в историю и практику тайных обществ. Подпольные структуры, пароли, шифры, искусство психологического воздействия, пресловутые «яд и кинжал», наконец, — весь этот арсенал действовал еще во времена Древнего Египта. Новые времена лишь придали использованию этого секретного оружия больший размах.

В конце XVIII века две силы схлестнулись в тайной битве: иезуиты и франкмасоны. Каждая сторона стремилась не более не менее, как к власти над Европой. Масоны устраивали в 1789–1848 гг. череду мятежей и революций, за несколько дней охватывавших пространства от Франции до Польши. Орден Игнатия Лойолы, действуя с другого фланга, организовывал контрреволюционные армии, повсеместно укрепляя «католическую веру и власть папы». Уже тогда Огюстен Баррюэль описывал в своей «Истории о якобинцах» нечто похожее на «заговор спецслужб»: Вейсгаупт и немецкие банкиры, энциклопедисты — «агенты влияния», тотальный подкуп, тайные вертепы заговорщиков, охраняемые «страшными братьями» и т. д.» «Накануне 14 июля все было готово к восстанию по первому знаку».

Обе скрытые силы, в согласии с логикой исторического детектива, пытались проникать в ряды противника. Сам Баррюэль являлся именно иезуитом, засланным во французские ложи с целью наблюдения. Иезуитом-масоном был и знаменитый мыслитель Жозеф де Местр (он, правда, пришел к выводу, что масонство можно «направить на путь истинный»).

С другой стороны, в ряды «Общества Иисуса» проникали его противники, особенно старались последователи доктора Вейсгаупта — иллюминаты. Масоны завербовали в число своих адептов большое число служителей католической церкви (Сиейес, Талейран и т. д.) XIX век — «век революций», окончательно оставил большую часть Европы под влиянием «братства вольных каменщиков».

Спецслужбы государств, бывшие тогда еще в зачаточном состоянии, уже тогда испытывали сильное влияние системы и практики тайных обществ. Немудрено: Жозеф Фуше, шеф тайной полиции Наполеона, был масоном 30-й степени (и окружил себя тоже масонами). Бенкендорф перед своим назначением главой жандармов несколько лет состоял в петербургской ложе «Соединенных друзей» (там же, где и министр полиции Александра I — Балашов).

В XX столетии в масоны был посвящен директор департамента полиции России А.А. Лопухин, а возможно, и В.Ф. Джунковский — оба прикрывали орден от репрессий «царизма». В это же время видный масон А.И. Браудо состоял «деликатным информатором», проще говоря, шпионом ряда европейских правительств.

«Вольные каменщики» были убеждены в том, что они повлияли на становление определенных структур «мира профанов». После царского запрета на деятельность тайных обществ, в узком собрании розенкрейцеров было сказано: «Невидимые министры, управляющие миром, прозорливее и дальновиднее обыкновенных вельмож, которые приписывают своему благоразумию сохранение общественного порядка. Есть и невидимая полиция, с которой мирская полиция есть один сколок, весьма несовершенный и часто карикатурный».

Ныне же верхи многих спецслужб — по сути дела замкнутые ложи со своей иерархией и символикой. Бывший шеф ЦРУ Уильям Колби вспоминал о своем коллеге, начальнике отдела тайных операций Ф. Визнере, что в 50-е гг. тот «создал по всему миру своего рода новый «Орден тамплиеров» для защиты западной цивилизации». «Дипломатичный» Колби явно пишет о масонской организации, но назвать ее прямо нельзя: и он сам, и все прочие руководители ЦРУ, начиная с Даллеса, носили и носят масонские фартуки! Собственно, прототип ЦРУ и военной разведки (РУМО) выросли, как пишет известный шпионовед Филипп Найтли, в 1917 г. из тайного общества «Комната». Зная специфику тайных обществ в США, трудно сомневаться, что оно являлось подразделением масонства (немаловажно и указание Найтли на то, что это общество было связано с Англией: выходит, еще при своем зарождении спецслужбы заключали тайные альянсы). И ныне элита ЦРУ формируется еще в университетских ложах вроде «Черепа и костей» в Иельском университете. Оттуда «родом» и Дж. Буш (имеющий, кстати, высшую — 33-ю масонскую степень) ‑ экс-директор спецслужбы и экс-президент США, а также прочие «рыцари плаща и кинжала». Даже словечко «спук» перекочевало из жаргона иельских студентов в обиход сотрудников Лэнгли, обозначая «шпиона»…

По тому же принципу подбираются кадры в британских службах МЙ-5 и МИ-6. Одним из таких фильтров еще недавно являлось тайное общество «Атланты» в Кембридже (через него прошли и звезда советского шпионажа Ким Филби, и знаменитый экономист Дж. Кейнс). В Оксфорде это была ложа «Аполло Юниверсити № 357» (куда некогда оказался посвящен Оскар Уайльд).

Эта практика стала распространяться и на министерство внутренних дел. Скотленд-Ярд теперь контролируется так называемой «ложей Сент-Джеймского дворца», куда входят и министр внутренних дел, и все высшие чины полиции. «Принадлежность к масонам», — пишет исследователь Мартин Шорт, — главное условие продвижения в полиции».

Французская «Сюрте» с момента создания помнила о традициях Фуше и уважала «братство». Исключая, разве что, период второй мировой войны и президентства де Голля. Последнему не нравились такие традиции, и он распорядился провести чистку в органах разведки, контрразведки и внутренних дел. Глава полиции Роже Фрей с трудом уговорил президента не запрещать вообще масонства, пообещав тщательно следить за деятельностью в нем представителей государственных служб. И действительно, агент контрразведки Мишель Баруэн был внедрен в Великий Восток. Он даже стал в конце концов великим магистром последнего. Вряд ли случайно, что именно ему — Великому магистру поручили возглавить комиссию по подготовке празднования 200-летия Французской революции — события, на котором лежал столь явный масонский отпечаток. Но в 1988 г. Баруэн погиб в загадочной авиакатастрофе. Несколько месяцев спустя «скоропостижно скончался» и новый глава комиссии — академик Эдгар Фор (тоже масон). Воистину, какое-то проклятие над революцией, уничтожившей в своем горниле вместе с сотнями тысяч простых людей и большинство своих вождей…

Масонские и подобные им узы давно упрочили отношения ЦРУ и других западных разведок. Еще легендарный Аллен Даллес занял видное место в Бильдербергском клубе.

В этом же клубе и масонских ложах укреплялись и связи спецслужб и мира бизнеса. Собственно, УСС — ЦРУ с самого момента своего образования было «собранием высокорожденных». В нем работали отпрыски самых богатых семей США: Дюпонов, Вандербильтов, Морганов. В 1942 г. один из первых «биографов» американской разведки Д. Пирсон писал, что она «состоит из банкиров с Уолл-стрит». Практически все директоры ЦРУ приходили на этот пост из кресел руководителей крупных банков и корпораций: Джон А. Макгоун — из «Калифорния бэнк», Фр. Рейнборн — из «Аэроджет дженерал» и т. д. И уходя из разведки, вновь выходили в мир большого бизнеса. В этом трогательном «междусобойчике» преимущественную роль играли масонские связи. (Так, вице-директор ЦРУ Джон Маккой в начале 70-х стал вице-директором компании ИТТ. При нем ИТТ подписала крупный контракт по оборудованию связи для советских аэропортов, с другой стороны, эта же компания более всего способствовала свержению левого правительства Народного единства в Чили. Диалектика вполне в духе Ордена, и трудно сомневаться, что в обоих случаях были широко использованы связи Маккоя и ЦРУ).

Вместе с американскими мастерами шпионажа в Бильдербергский клуб вошли и их европейские коллеги. Как бы специальным филиалом «Бильдерберга» стал созданный в 1978 г. «Круг Жана Виоле». В этом клубе, названном именем парижского адвоката — сотрудника сразу полудюжины разведок, встречаются «секретчики» и военные США, Великобритании, Швейцарии и других западных стран. В тиши таких «совещаний» происходит обмен секретной информацией. Бывший шеф Баруэна по разведслужбе Ж.-Э. Вие рассказал: «По договоренности с американцами мы передавали им копии всей получаемой информации, касающейся вопросов внешней политики».

ЦРУ «было и остается связанным с масонством Греции», — утверждает исследователь последнего К. Царухас.

По сути, к концу XX столетия спецслужбы Запада превратились в ту «совершенную невидимую полицию», о которой писал Нечаев. С ее помощью «невидимые министры» далеко вышли за рамки разведок и держат в руках многие нити власти…

«Брат» ложи «П-2», агент ЦРУ и глава «супердиректората» военной разведки Италии Пацьенца признался журналистам «Эспрессо»: «…Люди полагают, что секретные службы состоят из шпионов с поднятыми до ушей воротниками и шляпами, надвинутыми на глаза. Чепуха! В США на ЦРУ работают университетские профессора… Постоянно вращаясь в этом мире, я понял, что дорога к крупным делам всегда пролегает через секретные службы».

А какое дело может быть крупнее завоевания мирового господства?

 

РУКОПОЖАТИЕ НА ОРБИТЕ: КГБ И ЦРУ

…«Рукопожатие на орбите», ‑ так в 1975 г. всемогущий тогда агитпроп ЦК КПСС окрестил космическую стыковку кораблей «Союз» и «Аполлон». Верноподданная пресса присоединила это клише к сонму новомодных прочих: «разрядка», «борьба за мир», «хельсинкский процесс» и т. д. Мало кто подозревал, что братские «рукопожатия» совершались тогда и на несколько другой, символической, орбите.

Если верхи западных спецслужб давно представляли собой космополитическое масонское сообщество, то возможно, схожие процессы происходили и у их так называемых «противников». О глубоком интересе чекистов к тайным обществам до и после войны уже было упомянуто, в 50-е гг. он возрос до того, что сам начальник МГБ — МВД Круглов оказался масоном в «списке Джема». В западной прессе были сообщения, что чуть ли не все последующее руководство КГБ состояло в некоем черномагическом «Ордене Вия». Но это все такая информация, подтверждения которой если и есть, то лежат за семью печатями. Или, наоборот, опубликованы, но в таком виде, что этим фактам никто не верит.

Вынашиваемые в тайне планы мировой политики не раз являлись на свет Божий под видом разного рода фантастических «утопий» и «антиутопий». «Город Солнца» Кампанеллы, «Новая Атлантида» Бэкона, романы Дизраэли, Булвер-Литтона и Оруэлла — все эти произведения в художественной форме излагают определенные политические и социальные программы. В действительности часто это были программы тайных обществ. Последние являли свои идеи миру через писателей-адептов (например, Кампанелла, Бэкон и Булвер-Литтон были розенкрейцерами, Дизраэли — масоном) под маской вымысла. Так идеи проходили соответствующую социальную «обкатку», усваивались массовой психологией и становились знаменем открытых общественных движений. А десятилетия и столетия спустя на базе «утопий» возникли партии социалистов, коммунистов, нацистов…

Конечно, было бы слишком большой натяжкой зачислять всех авторов-провидцев в таинственный круг «посвященных». Своеобразный «прибор ночного видения» позволяет художнику более широко, нежели простым смертным, познавать мир, пишет В. Молчанов и доказывает это на примерах из западной остросюжетной литературы. В частности, версию о «сверхорганизации мировых разведок» в виде масонского тайного ордена литераторы выдвинули задолго до первых сообщений о ней в средствах массовой информации.

Из этого ряда — роман Дэвида Морелла «Братство Розы», экранизация которого уже дважды была показана по отечественному телевидению. Согласно сюжету, после второй мировой войны ряд руководящих деятелей разведок США, СССР, Англии и Китая (позднее этот круг расширяется) подписывает «договор Абеляра». Элита секретных служб, принеся в жертву интересы своих стран, образует космополитическое суперсообщество — «Братство Розы», стремящееся к власти над миром. Характер этого «братства» носит определенно масонские черты: роза — символ тайны и молчания, эмблема розенкрейцеров; монастырь Абеляра, где был подписан договор, соотносится с ученым и видным розенкрейцером 17-й степени Пьером Абеляром.

Сюжет романа Морелла совсем не выглядел бы фантастическим, исходя из уже известных фактов. Если бы не деталь: участие в гипотетической суперструктуре «на равных» также и КГБ и китайской разведки. Но вымысел ли это? Не были ли славные чекисты еще задолго до августовской «революции» 1991 г. вовлечены в кропотливую работу по уничтожению «биполярности» мировой политической системы?

На одном из первых совещаний новообразованного ЦРУ в конце 40-х гг. его тогдашний руководитель генерал У.Б. Смит (бывший посол в Москве) заявил: «Мы не можем победить мировой коммунизм… Мы должны идти на компромисс и сосуществовать с коммунизмом». Чуть позже, в роли уже заместителя руководителя американской внешней политики, Смит стал членом Бильдербергского клуба. Линия на «сосуществование» нашла свое продолжение в том, что брат другого бывшего руководителя американской спецслужбы (и сам занимавший в ней высокие посты) Джеймс Донован выступил официальным защитником советского шпиона (!) Р. Абеля на процессе в Вашингтоне в 1957 г.

В 1962 г. на Запад перебежал видный деятель разведки КГБ полковник Анатолий Голицын. Он сообщил ЦРУ новую стратегию Первого главного управления (ПГУ), которая теперь делала упор не на банальный сбор информации и не на диверсии, а на проникновение своих людей в высшее руководство западных стран и особенно их спецслужб. Голицын располагал приблизительной информацией об уже внедренных агентах: по ней вычислили начальника штаба шведской армии Венстрема и ряд других крупных советских шпионов за рубежом.

Среди вычисленных были, к примеру, двое начальников отделов французской спецслужбы ДСТ и… Генри Киссинджер, тогда чиновник госдепартамента США. Еще в начале 60-х гг. его «сдал» сотрудничавший с ЦРУ чиновник советского МИДа Анатолий Филатов, а позже — перебежавший на Запад полковник польской разведки Голеневский (возможно, под этим именем спецслужбы зашифровали Голицына, но не исключено, что это разные лица). Киссинджер-де еще со времен службы в американской армии являлся агентом КГБ по кличке «Бор».

«И тут-то, — пишет С. Жариков со ссылкой на журнал «Ньюсуик», — начинают происходить странные вещи. Филатова «сдает» КГБ не имеющий к этому никакого отношения румынский дипломат, а Голеневский прямиком направляется в сумасшедший дом. Как чуть позже оказалось, Филатова выдал не кто иной, а сам заместитель помощника Картера по национальной безопасности Давид Аарон! Но прямой «государственный изменник» преспокойно продолжает работать в окружении Картера, а Филатова быстренько расстреливают!»

Киссинджер признал в мемуарах факт своих тайных встреч, в бытность свою уже в 70-е гг. госсекретарем США, с советским послом Добрыниным и офицером КГБ Седовым. О том, что на этих беседах в отеле «Пьер» обсуждались весьма щекотливые моменты американской политики, было известно ФБР. В апреле. 1977 г. завербованный ЦРУ секретарь советского посольства в Колумбии Огородник (агент «Тритон»), передал американцам копию телеграммы Добрынина с содержанием одной из приватных бесед с Киссинджером. Из нее тоже можно было заключить, что госсекретарь выдавал немаловажную информацию о направленности внешней политики своей страны. ФБР опять пыталось скомпрометировать «всемогущего Генри» обвинением в измене. Но тщетно!

Контактировали с советской спецслужбой и другие представители американского истэблишмента, например сенатор Эдвард Кеннеди. Родственник убитого президента, сам замахивавшийся на президентское кресло, он был лоббистом некоторых фирм, заинтересованных в торговле с СССР и знал, что успех этой коммерции во многом зависит от благосклонности Лубянки.

К этому парадоксу можно добавить то, что почти никто из раскрытых благодаря Голицыну агентов не был арестован и даже не лишился своих постов. Наоборот, кресла лишился заместитель директора ЦРУ Джеймс Энглтон, заявивший о засилье шпионов КГБ в его службе, а также «бдительные» сотрудники других западных разведок и контрразведок.

Эти странности повторились и в деле Олдрича Эймса: руководивший в середине 80-х группой контрразведки, специализировавшейся по СССР, он тогда же оказался завербован КГБ и за несколько лет «сдал» не менее дюжины американских шпионов за бывшим «железным занавесом». Любопытно, что этого одного из самых крупных советских агентов очень скоро вычислили. Так, в 1990–1991 гг. он дважды не прошел тест на «детекторе лжи» (вопрос, не является ли он агентом иностранного государства, заставил его изрядно поволноваться), жил явно не на зарплату ЦРУ (даже на стоянке машин в Лэнгли бросался в глаза его роскошный «ягуар», загородный дом его вообще стоил бешеные деньги) и т. д. И тем не менее ему позволяли спокойно работать на Советы и затем Россию до февраля 1994 года!

Дело не ограничивалось одним Эймсом: по словам директора ЦРУ Дж. Вулси, у него есть сведения о «десятках бывших и нынешних высокопоставленных чиновников, включая и сотрудников Белого дома», подозреваемых в шпионаже в пользу бывшего СССР, которых почему-то контрразведка оставила в покое. О том, насколько детально был известен список этих агентов, выяснилось совсем недавно, когда ЦРУ раскрыло ошеломляющие детали своей операции в Троицке. Еще в 1979 г. в период создания в этом подмосковном городе центра спецсвязи ПГУ КГБ, американцы внедрили туда хитроумные «жучки», благодаря которым почти десять лет могли получать информацию о всех переговорах «Центра» со своими агентами за рубежом, ЦРУ знало практически о всех советских шпионах, но не предпринимало ничего!

КГБ выходил в своих контактах за рубежом далеко за пределы чисто шпионской деятельности. Как сообщил в своих воспоминаниях генерал КГБ В. Кеворков (позже работавший заместителем начальника ТАСС), еще в 1969 г. по личному указанию нового главы КГБ Андропова был создан так называемый «черный канал» между Москвой и рядом видных политиков Запада. Первоначально прямой контакт установили с лидером западногерманских социал-демократов и затем канцлером ФРГ В. Брандтом (в чьем окружении находилось немало шпионов «штази»).

С чекистами контактировали и премьер-министры Норвегии (Эйнар Герхардсен, Турбьерн Ягланд). Связи президента Финляндии Урхо Калево Кекконена с КГБ были столь сильными, что говорят, некоторые из его международных речей писались на Лубянке. Во Франции, помимо министра обороны Эрню, нескольких руководителей в ДСТ, кажется, имелись и более высокие «агенты влияния» (по крайней мере, известный охотник за шпионами КГБ Тьерри Вольтон объявил о скором выходе своей новой книги, где среди раскрытых агентов Лубянки значится и один из французских премьер-министров). Список «сильных мира сего», о чем-то тайно шептавшихся с ведомством Андропова, вероятно, будет продолжен.

Факт остается фактом: к 70-м гг. КГБ превратился из спецслужбы в тайный орден, оказывавший влияние на правительства как по ту, так и по эту сторону «железного занавеса». В эту игру оказалась вовлеченной даже Православная Церковь. По указанию кагэбэшного Комитета по делам религий иерархи РПЦ активно пошли на межконфессиональные, экуменические контакты за рубежом (при том, что внутри страны церковники осуждали экуменизм как масонское учение). Обо всей этой грандиозной игре знали спецслужбы «другой стороны», но реально (если не считать показной борьбы с мелкими шпионами) не противодействовали ей. Было ли это следствием некоего «договора Абеляра» между разведками о совместной борьбе за власть? Во всяком случае, «черный канал» не являлся собственно шпионским: его создали в рамках битвы за «новый мировой порядок», далекий от старых биполярных схем.

Косвенное подтверждение существования такого «договора Абеляра» прозвучало в связи с ближневосточными событиями. Вскрылось, что несколько лет назад ЦРУ, «Моссад» и, казалось бы, враждебная им разведка Организации освобождения Палестины заключили секретный союз, который-де гораздо более продвинул дело ближневосточного урегулирования, чем всем известные действия политиков.

Если такой договор существовал в масштабах, подобных описываемым Мореллом, то он привел к победе тамплиеров из Лэнгли. Президент США и бывший глава ЦРУ Джордж Буш заявил, комментируя августовскую «революцию» 1991 г. в России: «Это была не только победа демократии, но и наша — победа ЦРУ». Тогдашний директор американского шпионского ведомства Р. Гейтс сказал во время визита в Москву в марте 1992 г.: «Здесь, на Красной площади… совершаю я одиночный парад победы своей». Гейтс вел секретные переговоры с чинами КГБ — МБ, чье руководство, кстати, никак не отреагировало на «победные» высказывания бывших и настоящих глав чужих разведок.

Понятно, что для этой «виктории» мастера из Лэнгли должны были создать внутри Советов мощную агентурную сеть из очень влиятельных людей. Это сложная задача.

Еще в разгар второй мировой войны шеф вновь созданной американской спецслужбы УСС Уильям Дж. Донован поручил своему представителю в госдепартаменте Кимбелу прозондировать возможность тайных операций в СССР. 23 января 1943 г. тот представил секретный рапорт, из которого следовало, что «Россия располагает ныне лучшей системой контрразведки в мире. Любой нелегальный агент скорее всего там будет раскрыт еще при переброске, передвижения же иностранцев настолько ограничены, что для них невозможно вести никакие полезные наблюдения».

Однако, судя по всему, такую агентурную сеть создали, и в нее были включены крупные фигуры, до сих пор окруженные завесой тайны.

По сей день официально самым крупным из западных шпионов, выявленных в СССР, считался Пеньковский — полковник ГРУ, имевший высоких покровителей в ЦК и министерстве обороны. В этом же ряду — экс-резидент КГБ в ряде западных стран О. Гордиевский и бывший советский посланник в ООН А. Шевченко (последнего ЦРУ «подцепило» на связи с проституткой). Причем о двойной «работе» Шевченко якобы знал и Андропов, просигнализировавший о том в Политбюро. Там своего приятеля покрывал-де сам глава МИД Громыко, которому ооновский посланник поставлял много заграничного барахла. (Не слишком ли просто это объяснение И. Бунича?) И Шевченко позволили благополучно остаться «невозвращенцем» в Штатах в 1978 г. Сам Андропов, якобы такой беспомощный в этом случае, прикладывал пальцы к губам на совещаниях в собственном ведомстве (воспоминания Ю. Власова): «Тише! Здесь полно агентов ЦРУ!» Шутка? Или глубокое знание вопроса?

Известно, что человеком ЦРУ оказался даже родственник и однофамилец «серого кардинала» Кремля Михаила Суслова — Андрей. Он, агент по кличке «Толстяк», выдал американцам секреты советских космических программ. Разумеется, взять его с поличным смогли лишь после смерти влиятельного родственника и покровителя. При этом снятый КГБ документальный фильм о «разоблачении шпиона» почти умалчивал о трудовом стаже Суслова, мельком лишь сообщив о его работе в Агенстве печати «Новости». Дело в том, что АПН было создано в качестве одной из крыш для КГБ. Вероятно, «журналист-международник» с громкой фамилией сам состоял в штате Лубянки. Кстати, что касается шпионажа внутри КГБ, то вот слова отставного генерала госбезопасности Калугина, знавшего всю эту «кухню» как свои пять пальцев: «Из КГБ сбежали (или работали как агенты ЦРУ, французской разведки, других спецслужб) почти тридцать человек… Разложение полнейшее».

Он имел в виду только сбежавших и выявленных агентов (в последние годы существования СССР). Сами по себе они были не слишком большого масштаба, но ниточки от них вели далеко наверх. И не представляли ли они лишь верхушку айсберга? Самый высокопоставленный из агентуры КГБ внутри ЦРУ Олдрич Эймс заявил, что соотношение советских шпионов в Лэнгли и американских на Лубянке было… один к десяти!

Можно, конечно, посчитать слова опытнейшего Эймса блефом, но вот данные, сообщенные министром иностранных дел Латвии: только с 1985 по 1992 г. Запад (прежде всего США) инвестировал в процесс «демократизации» (т. е. развала) СССР ни много ни мало 90 млрд. долларов. «На эти деньги, — пишет известный конспиролог О. Платонов, — покупались услуги нужных людей, подготавливались и оплачивались агенты влияния, направлялись специальная техника, инструкторы, литература и т. п.»

То, что ЦРУ пошло по пути проникновения в высшие властные структуры, показывают участившиеся разоблачения связей некоторых министров европейских держав и диктаторов стран «третьего мира» с американской спецслужбой. Еще в разразившемся в середине 70-х гг. скандале по делу Локхид мелькали фамилии руководителей правительств и министров. По словам бывшего сотрудника испанской спецслужбы Гонсалеса-Маты, это были «лица, игравшие видную роль в Бильдербергском клубе или тесно связанные с американскими спецслужбами (или то и другое одновременно)».

Самое громкое из последних разоблачений прозвучало на состоявшемся недавно в Стамбуле процессе над Тансу Чиллер — главой турецкого правительства в середине 90-х гг. Оказывается, будущий премьер еще в период обучения в университете не только стала агентом ЦРУ, но и окончила спецшколу этой организации, овладев тайнописью, искусством маскировки и т. д. По мере дальнейших своих успехов на политической арене Чиллер все более котировалась и у патронов из Лэнгли, получая от них 100 тысяч долларов в год.

Эти и другие случаи доказывают, что проникновение шпионов в высшие сферы Советского Союза в принципе было возможно. В поднявшемся одно время потоке разоблачений некоторых лиц из горбачевского Политбюро звучало, правда, иное определение: «агент влияния». Действительно, как в случае с «черным каналом» КГБ, вряд ли здесь был банальный шпионаж. Просто по совместной договоренности спецслужб действовали два таких канала: один на Запад, другой на Восток…

То, что такой «договор Абеляра» действительно существовал, красноречиво показывает ряд фактов, всплывших в последнее время. Например, литовский эмигрант и чиновник американского экологического ведомства Валдае Адамкус поразительно легко устраивал себе в 70-е — 80-е гг. поездки в Вильнюс и Каунас, хотя некогда служил в Центре армейской разведки в Чикаго, а потом, скорее всего сотрудничал с ЦРУ. Он провозил с собой в Литву нелегальную литературу и выполнял «некоторые конфиденциальные поручения». Сообщая об этом, «НГ-Фигуры и лица» пишет: трудно поверить, что отиравшиеся постоянно вокруг Адамкуса кэгэбэшники могли оставить эти факты без внимания: «существовало какое-то джентльменское соглашение». И КГБ, и ЦРУ еще с той поры активно разрабатывали литовскую эмиграцию, готовя некоторых ее деятелей на ведущие роли в Литве: вот и Адамкус, еще недавно никому на исторической родине неизвестный, в итоге стал президентом этой страны.

А чего стоит тайная встреча председателя КГБ СССР Крючкова с адмиралом Фульвио Мартини в июле 1991 г. на подмосковной спецдаче? Глава чекистов сообщил только что вышедшему в отставку директору итальянской спецслужбы СИСМИ о готовящемся «наведении порядка» в СССР, то есть о ГКЧП. Мартини немедленно передал эту информацию западным спецслужбам и «влиятельным лицам в итальянском правительстве». При этом нельзя не отметить выбор Крючковым «канала утечки»: СИСМИ давно представляла собой оплот ложи «П-2» (и формальные чистки 80-х гг. не изменили ее статуса).

КГБ уже после пресловутого «путча» 1991 г. оказала другую любезность соратникам по ту сторону бывшего «занавеса», втихую передав европейским масонам их архивы, которые попали сначала к Гитлеру, а затем к чекистам, тайно хранившим их в своем Особом архиве на Ленинградском шоссе в Москве. (Начальник этого учреждения — Прокопенко, кстати, дал весьма сочувственное по отношению к «братству каменщиков» интервью «Известиям», после чего почему-то получил резкое повышение, став главой всего архивного ведомства России).

Объединившись в рамках символического «договора Абеляра» с определенными силами внутри советской верхушки, ЦРУ и осуществило ту самую «российско-американскую совместную революцию», о которой говорил, принимая в 1994 г. в Кремле Билла Клинтона, Борис Ельцин.

 

ПОСЛЕДНЕЕ ПЛАВАНИЕ «КАПИТАНА БОБА»

Помимо новых, обретенных в 70-е гг. «политических» каналов Кремль давно поддерживал неофициальные контакты с «мировой закулисой» через своих «агентов влияния» в среде международных бизнесменов. Первым из них был Арманд Хаммер, глава крупной нефтяной компании «Оксидентал петролеум».

Его отец Юлий (Джулиус), одессит родом, в Новом Свете был врачом, предпринимателем-миллионером и… одним из основателей компартии США (которая даже имела штаб-квартиру в его нью-йоркском особняке), торговым советником советской миссии Л. Мартенса. Даже имя своему отпрыску он дал, исходя из своих марксистских симпатий. (Arm and Hammer в его трактовке — «серп и молот». Эту эмблему Хаммер-младший и нарисовал на борту своей яхты).

Сын пошел по стопам отца. В Америке он увеличил капитал отцовской фирмы за счет торговли спиртосодержащими «аптекарскими настойками» в годы «сухого закона». С самого начала установления большевистской власти Хаммер-старший организовал торговые операции с ней (через Эстонию). Торговал, пока не был арестован ФБР, но не за просоветскую деятельность, а за врачебную, окончившуюся смертью одного из пациентов в результате преступной халатности. Отсидев небольшой срок, неудачливый медик убыл в Москву, где советское правительство предоставило ему шикарный особняк на Садовой-Самотечной. В 1921 г. в Советскую Россию прибыл Хаммер-младший и получил от Ленина концессию на торговлю советским сырьем: лесом, медной рудой и т. д. Он же организовал известную карандашную фабрику «Сакко и Ванцетти». Но это не был основной источник «русских» доходов клана Хаммеров. По недавним признаниям брата Арманда, Виктора, тот являлся «по сути дела, «серым кардиналом», тайно помогавшим советским властям, продавая за границу произведения искусства, получать валюту, когда те остро в ней нуждались…» Речь шла о «национализированных» большевиками церковных и других ценностях.

Более того, в ходе расследования выяснилось, что «гениальный супермиллионер был банальным жуликом. Советские власти передали ему клейма мастеров Фаберже, и он не погнушался организовать массовую подделку шедевров… Вместе с подлинными изделиями Фаберже, принадлежавшими советской стороне, продавал и… собственные с безупречно исполненным клеймом «Фаберже», а комиссионные за продажу тех и других передавал Микояну».

Хаммер продавал на Запад также сырье, налаживал официальные и неофициальные контакты между Кремлем и Вашингтоном, «пробивал» внешнеполитические инициативы Советов и т. д. Его личный самолет с американскими опознавательными знаками мог в любое время, без всяких виз и разрешений приземляться в Шереметьеве. Причем экипаж самолета был советский (отобранный, разумеется, Лубянкой).

Поддерживая контакты с Кремлем и КГБ, «мистер серп и молот» не забывал и другие спецслужбы. Так, в 1970 г. он вместе с ЦРУ разрабатывал план свержения режима Каддафи. (Лево-националистическое правительство Ливии подняло руку на скважины «Оксидентал петролеум». Впрочем, конфликт был улажен, по слухам, не без помощи… КГБ). Заодно Хаммер питал небескорыстные симпатии к Израилю.

Любопытна фигура и другого протеже Кремля — Роберта Максвелла. Максвелл (настоящее имя Людвиг Хох) был родом из еврейского местечка в Закарпатье. Натурализовавшись в Англии, он в годы войны служил в чине капитана в британской разведке (оттого и позже любил, когда его называли «капитан Боб»), затем стал крупным чиновником в министерстве печати, депутатом-лейбористом, секретарем Фабианского общества, издателем — хозяином десятков газет и журналов во всех уголках земного шара, владельцем телекорпорации «Си-Би-Эс», миллиардером.

История его обогащения очень темна. Западные спецслужбы подозревали, что деньги Максвелла имели советское происхождение. И действительно, в Москве его любовно называли «первым секретарем Лондонского обкома». Крупнейшее издательство «Пергамон пресс», которым он владел, проводило странную политику, огромными тиражами печатая сочинения Брежнева и других советских лидеров. Странную потому, что сочинения эти на Западе совершенно не раскупались, но Максвелла вроде бы не волновали громадные убытки. Он продолжал печатать «Малую землю» и другие брежневские опусы, как будто имел на то заказ и источник денег со стороны. В 1991 г., уже после смерти «капитана Боба», когда у ЦК КПСС и КГБ начались трудности с оплатой услуг заграничных «друзей», «Пергамон пресс» выставило им счет на полмиллиона долларов за издание какого-то генсековского «шедевра».

Кстати, все первые книги Горбачева на Западе были изданы Максвеллом, тем самым способствовавшим развитию и «горбимании» в «демократических странах», и мании планетарного величия у «меченого генсека». Впрочем, как утверждает И. Бунич в книге «Золото партии», значительная часть издательской деятельности магната была прикрытием для личного обогащения советской партноменклатуры (которая через него обменивала в западных банках большие партии рублевой наличности на доллары и пополняла свои тайные валютные счета в Швейцарии).

Премьер-министр Израиля Шимон Перес по восхождении в Кремль Горбачева сказал Максвеллу и Хаммеру: «Дело восстановления советско-израильских отношений — в ваших руках». И позже на торжественных похоронах Максвелла в Иерусалиме было заявлено, что продвижение этого деликатного дела, так же как в начале 70-х — либерализация еврейской эмиграции из СССР, — одна из заслуг «выдающегося гражданина Израиля».

Как оказалось, Максвелл был двойным агентом — работал также и на «Моссад». Он принял участие в грандиозной операции «Кей Кей маунтин», разработанной израильской спецслужбой (при участии ЦРУ, выделившей на нее более миллиарда долларов), по созданию агентурной сети в странах «третьего мира» и СССР. На израильскую разведку Максвелл работал более преданно, чем на Москву: умудрившись украсть пенсионные фонды своих работников в Англии (более 30 млн. долларов), он передал их «Моссад» (которая, по словам ее бывшего агента В. Островского, использовала эти деньги для шпионажа в Соединенном Королевстве). Более того, демонстрируя на весь мир дружбу с Горбачевым, «капитан Боб» по заданию из Иерусалима помогал победе Ельцина в августе 1991 г.

Однако увлечение политикой сыграло с ним плохую шутку: его финансовые дела расстроились. Он обратился за помощью к «Моссад», полагая, что заслужил поддержку за свои большие заслуги перед Израилем. Получив отказ, стал шантажировать разведчиков-единоверцев, намереваясь опубликовать правду о темных сторонах их деятельности, включая последние события в СССР.

…Рано утром 6 ноября 1991 г. роскошная яхта Максвелла «Леди Гислен» с хозяином на борту на всех парах спешила из Гибралтара к острову Мадейра. Такой курс указал сам владелец, кроме него никто не знал, что за таинственная встреча должна была произойти там. В четыре часа вахтенный последний раз видел «капитана Боба», прогуливавшимся по палубе. На рассвете обнаружили его отсутствие на корабле, после безуспешных поисков на борту кинулись искать за его пределами. Через несколько часов тело Максвелла подняли из волн. В его легких не обнаружили воды, что доказывало: он был удушен до того, как попал в море.

Многие полагали, что «капитана» ликвидировал КГБ, как причастного к тайнам пресловутого «золота партии», тем более что по времени смерть Максвелла совпала с не менее загадочными «самоубийствами» казначеев КПСС Кручины и Лисоволика. В. Островский приводит другие сведения. Согласно ему, израильтяне в ответ на шантаж «Боба» сделали вид, что готовы принять его требования, и именно на встречу с их судном торопился Максвелл в тот роковой день. Однако в Средиземноморье его ждали не деньги, а бойцы отряда «Кидон» («Штык»), — самого беспощадного подразделения «Моссад»…

Интересно, что за двенадцать лет до того, при таких же загадочных обстоятельствах скончался еще один «агент влияния» Кремля — Дэвид Карр. Скромный еврей из Бруклина, имевший довольно слабый интеллектуальный коэффициент (189), он тем не менее был одной из крупных величин «мировой закулисы», другом нескольких американских сенаторов, консультантом солидных международных фирм. Миллионер (хотя и менее скромный, чем Максвелл и Хаммер, но все же), вместе с тем формально он числился… сотрудником американской коммунистической газеты

«Дейли уоркер». Кроме того он выступал посредником в операциях по поставкам советского оружия в страны «третьего мира». Был он и посредником другого рода, координируя деликатный вопрос еврейской эмиграции из СССР. И параллельно… работал на тот же «Моссад».

Похороны Карра в июле 1979 г. продемонстрировали символическое единство, казалось бы, несовместимого. На траурной церемонии в Париже присутствовали миллиардерша Кристина Онассис, представители советского посольства и крупнейшего банка «Freres Lazars», — того самого, который вместе с Шиффом, Варбургом и другими помогал когда-то русской революции. Вдова покойного заявила, что его ликвидировал КГБ, но, как и в случае Максвеллом, мог быть и другой вариант.

Так или иначе, несомненно одно: Хаммер, Максвелл и Карр представляли всемирную еврейскую финансовую группу, которая начала сотрудничать с большевиками еще до их прихода к власти в 1917 г. До конца трудно понять, что же представляла из себя вся троица — беспринципных двойных агентов или тайный мост между спецслужбами Израиля и СССР? Такой тайный мост обеспечил, в частности, «потепление советско-израильских отношений» в результате известной провокации с угоном самолета из СССР в Тель-Авив в 1988 г. и его торжественным возвращением. (Тогда все детали — от пропуска захваченного самолета в Израиль до сдачи террористов «Моссад» и их выдачи Советам ‑ были согласованы и следовали буквально по минутам). Заодно ликвидировали и оппозицию внутри самого КГБ тайному альянсу двух спецслужб: это и убийство в 1990 г. лидера действовавшего под крышей Лубянки «антиизраильского комитета» Евгения Евсеева, и позднейшие чистки в ФСБ и избавление от сотрудников, разоблачавших связи «Моссад» с финансовой группой «Мост», нашпигованной чекистами.

Впрочем, возможно, и Максвелл за угрозы своих разоблачений был убран тем же альянсом. Когда союз двух могучих спецслужб соединен финансовым интересом, происходят вещи и гораздо более масштабные, чем смерть одного агента…

 

ПЕРЕСТРОЙКА: ЗАГОВОР КГБ?

Комментируя вышедшие в последнее время мемуары ряда высокопоставленных генералов КГБ (Широнина, Бобкова) журналист «Независимого военного обозрения НГ». Вл. Малеванный недоумевает: «…Говорят, службы КГБ «повинны» во всех перестройках, путчах и переворотах, имевших место за последнее десятилетие в нашей стране», однако отставные генералы об этом помалкивают. Отвечая ему, полковник госбезопасности в отставке Семенихин объясняет: «Чем большую должность в спецслужбах занимает человек, тем меньше он может о ней рассказать… он связан по рукам и ногам. Если он (Бобков) проживет еще лет пятьдесят, тогда видимо, он сможет рассказать много нового».

Впрочем, один из отставников разговорился уже сейчас. Речь идет о мемуарах Михаила Любимова — бывшего советского резидента в Лондоне, а в начале 80-х — главного аналитика Первого управления Лубянки. По его словам, еще Андропов в 1983 г. задумал операцию «Голгофа», суть которой — через кратковременное «возвращение в капитализм» обновить страну и прийти к «истинному социализму». Оттого, что своим мемуарам Любимов придал беллетризованную форму, они не стали менее сенсационными.

В более научной форме ту же версию отражает книга «Горбачевский фактор» английского советолога Арчи Брауна. Рецензируя ее содержание, лондонский корреспондент «Правды-5» отмечает: «Вывод автора книги однозначен: ставку на перемены в России давно уже сделал именно КГБ… который якобы и привел — сквозь многочисленные тернии — Горбачева к власти… «Последний» поддерживался могущественными закулисными силами не только лично, утверждает Арчи Браун. Пытаясь устранить с фасада страны наиболее заскорузлые и чересчур узнаваемые черты тоталитаризма, КГБ якобы повсюду стимулировал создание «более независимых» научно-исследовательских центров и общественных организаций… еще в недрах прежней системы подспудно создавалась «интеллектуально-обновленческая» инфраструктура, представители которой должны были, по идее, скорректировать — вместе с Горбачевым ‑ курс страны в подходящий момент».

Еще в 1979 г. Андропов стал создателем и куратором «группы по изучению опыта социалистических стран» (с 1983 г. — «группа по совершенствованию социалистической экономики»), куда вошли почти все экономисты — будущие глашатаи «реформ и свободного рынка» (включая «молодую поросль» — Гайдара, Чубайса, Авена и др.). Еще ранее был основан Институт США и Канады, «поставивший» для перестройки Арбатова, Примакова, Шаталина.

«Свободным исследовательским центром» и также одним из филиалов КГБ явился и Институт международного рабочего движения. Примечательно, что сотрудники этого «идеологизированного» учреждения стали в 1989–1991 гг. консультировать независимые профсоюзы шахтеров. Организованные шахтерами забастовки в большой степени способствовали падению Горбачева и приходу Ельцина. С другой стороны, забастовщикам активно помогал Институт свободных профсоюзов США, финансируемый американскими спецслужбами.

Кэгэбэшную начинку горбачевской политики отражают и назначения, проведенные на высшие партийные и государственные посты после 1985 г. Так, Гостелерадио — основной ударный инструмент «перестройки», с декабря 1987 г. возглавил бывший начальник госбезопасности Белорусской ССР генерал А.Н. Аксенов. Именно с его назначением на телевидении появились передачи, проповедовавшие идеи «прогресса и демократии» («Взгляд» и т. д.). Также возникли на экранах Кашпировский и Чумак с их невиданными для всего мира «психоэнергетическими» сеансами.

Во всех комиссиях ЦК КПСС, созданных после сентябрьского пленума 1988 г., как отмечает немецкий советолог Астрид фон Борхе, в качестве руководителей или членов обязательно присутствовали высокопоставленные чины Комитета: тот же Аксенов заседал в идеологической комиссии, бывший начальник КГБ Латвии Пуго ‑ в кадровой, сам Чебриков возглавлял правовую комиссию (там же присутствовал и шеф Пятого главного управления генерал Бобков) и т. д. Эти комиссии готовили все важнейшие решения по «углублению перестройки».

А самым «передовым» журналом, раньше других публиковавшем самые «смелые» идеи (Г.X. Попова против «сталинизма», М. Я. Гефтера против «евроазиатской империи» и т. д.), стал «Век XX и мир», — орган Советского комитета защиты мира, являвшегося, по словам той же Борхе, «боевой организации КГБ».

…4 ноября 1989 г. торжественное заседание в Кремле, посвященное юбилею революции, ведет, вопреки традиции, не партийный вождь и не глава Верховного Совета, а председатель КГБ В. А. Крючков. Западная граница советского блока трещит под напором манифестаций, вот-вот рухнет Берлинская стена, а с ней Варшавский договор. Но доблестный наследник Дзержинского поет панегирики перестройке, этой «революции в революции»!

И не случайно: перестройка открыла огромные возможности для птенцов кэгэбэшного гнезда. Редактором первого в СССР бизнес-издания «Деловые люди» стал полковник лубянского ведомства В. Бирюков. Первым председателем Центробанка РФ после развала Союза был назначен полковник разведки Г. Матюхин. Директором ведущего телеканала ОРТ стал бывший «наш человек» в Японии О. Благоволин.

Газета «Уолл стрит джорнэл», описывая структуру одной из крупнейших в нынешней России финансовых групп — МОСТа, характеризует ее как «ярчайшее проявление шизофренической псевдоэкономики, что на руинах бывшего СССР создали офицеры КГБ, при прежнем режиме только и имевшие масштабный опыт финансовых операций». Напомним, что главой аналитической службы группы МОСТ является бывший начальник Пятого (идеологического) управления Лубянки Ф.Д. Бобков. На теплые места перетекли и экс-глава военной контрразведки (Третье главное управление) адмирал А.В. Жардецкий (недавно лопнувший банк «Аэрофлот»). Сам глава российского КГБ — АФБ В. Иваненко после отставки получил пост первого вице-президента крупнейшей нефтяной компании ЮКСИ. Все точь в точь, как в ЦРУ, руководители которого после отставки возглавляют банки и концерны, осуществляя неразрывное единство спецслужб и капитала.

Практически все первые совместные предприятия, а также банки были созданы под надзором КГБ и наполнены его людьми. В частности, один из первых внешнеторговых кооперативов «АНТ» во главе с капитаном Ряшенцевым стал даже жертвой борьбы в самом КГБ: учрежденный Первым (разведывательным) управлением, он стал объектом зависти 6-го главка (занимавшегося борьбой с экономическими преступлениями). В 1990 г. чекисты последнего разоблачили его, как «нелегально продававшего советские танки» и заодно подставили премьер-министра Рыжкова, подписавшего какие-то бумаги для АНТа.

Не только международные экономические связи, банковское дело, но и имеющие к ним отношение целые направления в науке и технике, в частности, компьютерные сети, были под колпаком Комитета. Доступ к знаниям в этих областях обеспечивался лишь его людям. Поэтому получившие не только протекционистскую, финансовую, но и информационную фору коммерческие структуры Лубянки вырвались далеко вперед по сравнению с прочими и ныне контролируют немалую часть российской экономики.

Не менее успешно КГБ наложило лапу и на политическую жизнь страны. В отличие от прочих стран бывшего восточного блока, где документы спецслужб были рассекречены и списки агентов публиковались в прессе, сотрудники Лубянки в массе своей еще в тени. Впрочем, обладатели высоких званий вполне открыто заявили о себе. В 1990 г. бывший резидент в США и затем начальник ленинградского КГБ генерал Калугин стал одним из лидеров «демократического движения». В 1992 г. генерал того же ведомства Стерлигов возглавил «Русский национальный собор» и фактически взял в свои руки весь «правый» фланг. Начальник службы безопасности Ельцина Коржаков с 1993 г. вошел в пятерку самых влиятельных людей страны. Офицеры в меньших чинах и просто «сексоты» буквально наводнили политические партии, движения и «перестроечные» органы власти. В 1990 г., по данным социолога Ольги Крыштановской, в республиканские и местные парламенты избирается 2756 депутатов, выходцев из КГБ. «Иной раз смотрю я на наших российских парламентариев, — говорил в конце 1991 г. журналистке Е. Альбац руководитель КГБ РФ Иваненко, — и столько там вижу наших…»

Доходило до конфузов. Так, полковник Пятого управления Саушкин под видом «простого юриста и ярого демократа» в 1990 г. был избран в Моссовет. Там он столкнулся с бывшими диссидентами, которых лично арестовывал в начале 80-х за приверженность этой самой демократии…

Заместитель руководителя администрации президента, бывший предводитель питерского отделения правительственного блока «Наш дом ‑ Россия» Владимир Путин в советское время «шпионил» в Германии (и ныне возглавляет Правительство Российской Федерации).

Премьер-министр Литвы Казимера Прунскене со скандалом ушла со своего поста после того, как выяснились ее давние связи с Комитетом. Ее преемник В. Ландсбергис, как сообщил бывший генерал КГБ Широнин, тоже сотрудничал с органами. Отношения с ними поддерживал и другой прибалт — спикер эстонского парламента Т. Сави. И это лишь немногие из тех агентов, которые могли бы быть разоблачены в Прибалтике, если бы подавляющее большинство дел сотрудников КГБ не перекочевало после августа 1991 г. в Москву (из более чем двадцати тысяч дел эстонских «стукачей» только 500 были куплены правительством Таллина). Поэтому может быть понятна ирония, с которой бывший секретарь совета «Саюдиса», фигура номер два нового литовского режима Вергилиюс Чепайтис отнесся к разоблачению своей десятилетней работы на органы в качестве агента «Юозаса»: «Я первый свободный человек в Литве».

«Апостол» демократии, телеведущий Евгений Киселев, по сообщению генерала Коржакова, с 1988 г. был агентом Лубянки по кличке «Иванов». Сергей Бабурин, лидер «Российского общенародного Союза» и соперник Ельцина в борьбе за пост спикера Верховного Совета РСФСР в 1990 г., информирует И. Бунич, — агент по кличке «Николай». Сергей Станкевич», лидер «Народного фронта» в конце 80-х, затем заместитель Гавриила Попова по Движению демократических реформ, также оказался «засланным казачком». Впоследствии, когда он занял видные посты в Моссовете и администрации президента, разбогател на коррупции и решил выйти из-под «колпака» Лубянки, последняя легко «подставила» его с помощью богатой коллекции компромата. Излагая эту историю, еженедельник «Профиль» приводит слова одного из сотрудников спецслужб: «Можно сказать, что КГБ «пас» демократическое движение с самого начала». И не только пас. Вот сообщение 1997 г. из «Новых Известий»: «На предстоящих в Смоленской области выборах в местную думу объединение «Яблоко» будет выступать в блоке с движением «Честь и Родина» Александра Лебедя. Список из тринадцати согласованных кандидатов, по сведениям радиостанции «Свобода», содержит шесть фамилий бывших сотрудников местных органов госбезопасности. В их числе руководители местных организаций «Яблока» и «ЧиР».

Так среди всеобщего развала, экономического спада, «криминальной революции», — среди этого видимого беспорядка продолжает существовать без вывески тайная организованная сила Комитета, словно взявшая на вооружение девиз Великих Востоков всех стран: «Ordo ab chao», ‑ «Порядок через хаос».

Разумеется, не весь прежний КГБ участвовал в создании этого «нового порядка» (да и далеко не все офицеры спецслужбы в него вписались, а нынешняя ФСБ после всех переформирований просто влачит жалкое существование). Мощные чистки несогласных с «реформами» прокатились по Комитету еще в самом начале «эпохи Горбачева», при верном андроповце Чебрикове (были заменены, в частности, почти все руководители республиканских органов, что сильно способствовало «либерализации и демократизации», особенно в Прибалтике). Что касается «договора Абеляра», то в этой высокой политике вообще могли быть замешаны единицы генералитета ПГУ.

Как и остальные граждане СССР, подавляющее большинство чекистов не знало об этих тайных играх, да и вообще имело крайне смутное представление о «мировой закулисе». Читая воспоминания даже генералов контрразведки, нетрудно заметить, что они веровали только в «шпионов», называя Бильдербергский клуб «Бельведерским», а о существовании масонства узнавали, выйдя на пенсию, и то лишь из сочинений православных публицистов.

Но именно «знающие» разведчики с конца 80-х получили ведущие позиции в КГБ (Крючков стал председателем Комитета, его бывший зам Грушко — начальником 2-го ГУ — контрразведки). Эти люди ценились на Западе (фон Борхе характеризовала в 1989 г. Крючкова как либерала и «представителя космополитического направления в КГБ»). Они могли заключить «договор Абеляра» и, судя по всему, его заключили.

 

МЕТКИ НА ПУТИ МЕЧЕНОГО

А что же представляла из себя видимая верхушка перестроечного айсберга? Ключевую роль в ней играла пресловутая троица: Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе. Каждый из них заслуживает отдельного небольшого рассказа.

«Именно со лжи начинается официальная биография Горбачева», — пишут известные знатоки кремлевских тайн Соловьев и Клепикова. Михаил Сергеевич, оказывается, приписал себе непрерывный трудовой стаж перед поступлением в университет, а заодно скрыл и пребывание на временно оккупированной территории. Ни в каких источниках не значится и присвоение ему в 18-летнем возрасте Ордена Красного Знамени.

Известно и другое. Еще в школьные годы Горбачев становится комсомольским активистом, редактирует стенгазету «Юный сталинец». В 1950 г. он поступает на первый курс Московского университета и тоже продвигается по линии ВЛКСМ, возглавляя организацию юридического факультета (где членом бюро был будущий председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов). На одном курсе с Горбачевым учились известный впоследствии писатель-эмигрант Фридрих Незнанский и один из лидеров «пражской весны» 1968 г. Зденек Млынарж.

Приятельские отношения с последним представляют собой одну из загадок в судьбе «Горби». Так, в 1967 г., в преддверии чехословацких событий, Млынарж посетил Горбачева в Ставрополе, где тот уже был первым секретарем горкома. Именно тогда, как признался почти три десятка лет спустя «чешский ревизионист», между ними состоялся подробный разговор о реформировании коммунистической системы. (В 1969 г. сокурсники вновь встретились — уже в оккупированной Советами Праге).

Эти контакты, как пишет в биографии Горбачева Арчи Браун, привлекли внимание КГБ. Однако никаких оргвыводов в отношении ставропольского секретаря, дружившего с «правым оппортунистом», не последовало. Горбачеву к тому времени покровительствовал сам Андропов, уверенно продвигавший земляка по всем ступеням партийной лестницы.

Этот протекционизм скрывает еще более таинственные страницы предыстории перестройки. Выдвижению Горбачева на пост Генерального секретаря предшествовал ряд странных смертей высших партийных руководителей, которые рассматривались в качестве кандидатов на лидерство.

Так, в ночь с 16 на 17 июля 1978 г., по официальной версии, «от острой сердечной недостаточности с внезапной остановкой сердца» скончался член Политбюро Федор Кулаков. (По злой иронии судьбы, 60-летний коммунистический чиновник умер ровно день в день и час в час через 60 лет после расстрела большевиками последнего русского императора). Смерть наводила на подозрения, потому что, во-первых, Кулаков был здоров как бык, во-вторых, Брежнев, Суслов и некоторые другие члены руководства не явились на его похороны! Зато кончина бывшего ставропольского лидера и секретаря ЦК продвинула в партийные верхи его наследника по южному краю Горбачева.

Не меньше вопросов вызывает и гибель «любимца партии», лидера Белоруссии Машерова. 4 октября 1980 г. его ЗИЛ, следовавший по Минской автостраде в сопровождении охраны, превратился в лепешку, столкнувшись с внезапно вылетевшим на встречную полосу грузовиком. Интересно, что это произошло за несколько дней до Пленума ЦК, где Машерова наконец-то должны были избрать членом Политбюро и негласно — наследником смертельно больного Брежнева.

Еще ранее удар нанесли по другому претенденту в генеральные секретари — Григорию Романову. После того как в марте 1976 г. глава ленинградских коммунистов стал членом Политбюро и выяснилось, что ему покровительствует сам Брежнев, против него была организована мощная кампания, дирижируемая, с одной стороны, западными радиоголосами, с другой (негласно) — КГБ. Его обвиняли в организации «царской» свадьбы своей дочери в Таврическом дворце, причем гости якобы ели на золотой посуде из Эрмитажа, в пьяном угаре разбили бесценные статуэтки и т. д.

Узнав о распространяемых против него слухах, Романов лично явился к Андропову.

— Юрий Владимирович, — сказал ленинградский вождь, одновременно пытаясь сквозь толстые стекла очков председателя КГБ прочитать выражение его глаз, — против меня ведется злонамеренная кампания. Причем у меня такое впечатление, что сплетни о «новой династии Романовых» вполне профессионально пекутся не только в Вашингтоне, но и в Москве.

Мясистый нос Андропова задергался, что означало крайнюю степень волнения обычно невозмутимого главы чекистов.

— Нам известно лишь о неуклюжих попытках западных спецслужб…

Тогда почему, — спросил Романов, вы ничего не предпринимаете, чтобы опровергнуть сплетни?

Андропов попытался улыбнуться, но встретив жесткий взгляд царского однофамильца, вновь сжал губы и сухо ответил:

— Не стоит обращать внимания на каждый чих из-за рубежа…

Романов окончательно понял, что стал жертвой совместной акции ЦРУ и КГБ и попытался убедить в этом Брежнева. Однако орденоносный генсек не решился ссориться с Андроповым и закрыл тему. А предводитель коммунистов города на Неве из-за распространяемых против него слухов потерял-таки авторитет в высшем партийном звене и из «претендентов номер один» был отставлен.

Умершего в ноябре 1982 г. Брежнева сменил Андропов, на церемонию «инаугурации» которого в Кремль слетелись все лидеры западного мира и почти все видные персоны Бильдерберга и Трехсторонней комиссии. Особое внимание новый советский вождь уделил экс-шефу ЦРУ, а теперь вице-президенту США, масону 33-й степени Джорджу Бушу. Бывшие коллеги по спецслужбам уединились в углу Георгиевского зала и тет-а-тет о чем-то шептались на английском. Возможно, именно во время этого кремлевского действа закладывались основы будущей внешней политики Горбачева…

Но «Горби» еще не мог быть провозглашен преемником слабого здоровьем Андропова, потому что в Политбюро продолжалась глухая борьба за лидерство, в которой участвовали и не утерявший амбиций Романов, и московский вождь Гришин. Раздираемое противоречиями партийное руководство сошлось на временной кандидатуре Черненко, который постепенно стал забирать власть у смертельно больного Андропова уже с середины 1983 г.

В августе, предчувствуя скорое восхождение на партийный Олимп, этот бывший шофер Брежнева решил набраться сил в санатории в Крыму. Вместе с ним на отдыхе «случайно» оказывается министр внутренних дел, бывший соратник Андропова по КГБ Федорчук. Он угостил кандидата в генсеки копченой в домашних условиях ставридой. Через несколько часов после этого «обеда» Черненко стало так плохо, что его экстренно транспортировали в Центральную клиническую больницу в Москву, где с трудом вернули к жизни. Как утверждает его биограф Валерий Легостаев, Черненко затем намеренно «залечили» в ставропольской вотчине Горбачева, в горном санатории, воздух которого был непереносим для людей с больными легкими.

Короткий взлет и кончина Черненко, этого, по сути, последнего коммунистического вождя СССР, имели какую-то мистическую связь с магией цифр: он стал генсеком 13 февраля, пробыл в этой должности 13 месяцев, его похоронили 13 марта ровно в 13 часов по московскому времени.

И тогда на освободившийся коммунистический трон взошел Горбачев — протеже КГБ, осуществившего к тому времени мини-перевороты в ряде республик СССР (наиболее откровенным из которых еще в 70-е гг. стал приход к власти в Азербайджане генерала КГБ Гейдара Алиева). Но, возможно, не только КГБ, но и некоторые другие силы за пределами Союза ставили на эту кандидатуру. Пышный прием в ранге монарха или президента, оказанный ему в Лондоне еще до избрания его генсеком, показывал это ярче всего.

Вскоре появились свидетельства принадлежности Горбачева к «мировой закулисе». Много шуму наделала статья дочери Маргарет Тэтчер, перепечатанная в СССР из «Тайме» в 1986 г. Там «железная леди» и Горбачев назывались «входящими в клуб лиц, Определяющих мировую политику». Слово «клуб», употребленное Тэтчер-младшей, заставляло предположить не «круг лиц», а именно некую организацию. Собственно, такой влиятельный клуб, Где официально давно числится М.Тэтчер, известен. Он именуется Бильдербергским.

Близость Горбачева к «мировой закулисе» отмечалась и раньше. Во время визита в Канаду будущий «мистер перестройка» А. Н. Яковлев сводил его с влиятельным «бильдербергцем» П. Трюдо. Глава советского МИДа А. А. Громыко, которого в ЦК КПСС за глаза называли «масоном» (и чей голос оказался решающим при избрании генсека в марте 1985 г.), также приложил немало усилий по укреплению веса Горбачева во влиятельных международных кругах.

В феврале 1987 г. пресловутый Арманд Хаммер организует вояж 350 американских финансистов и крупных бизнесменов в Москву «познакомиться с Горбачевым». Практически все из этой группы были масонами, а некоторые ‑ и членами упомянутого клуба. Возможно, это рандеву было этапом в повышении статуса Горбачева в «Бильдерберге».

Чуть позже, в апреле 1987 г., «Правда» публикует несколько загадочный международный репортаж, связанный с именем советского лидера. Речь шла о западноберлинском Политическом клубе — филиале Бильдербергского, хотя об этом в материале не упоминалось. Зато говорилось о том, как много клуб делает для «разрядки» и пр., поддерживая связь с «советским комитетом за европейскую безопасность». Клуб устроил выездное заседание в Москве, но этот факт не афишировался. Подчеркивалось, что по уставу имена его участников нельзя называть в печати («некоторые имена хорошо известны»). В выступлениях на заседании клуба все склоняли имя Горбачева, видимо, возлагая на него огромные надежды.

За несколько дней до публикации этого материала Генеральный секретарь ЦК КПСС имел встречу с президентом Всемирного еврейского конгресса (ВЕК) Эдгаром Бронфманом. Бронфман был человеком «закулисы», лично знакомым со всеми видными деятелями, как «Бильдерберга», так и Трехсторонней комиссии. Кроме того он являлся и членом руководства «Бнай-Брит». После встречи он сказал, что «мировое еврейство проявило слишком слабую признательность» Советскому Союзу за послабления в политике эмиграции с 60-х годов. Поэтому глава ВЕК «рекомендовал нашим друзьям в конгрессе США» отменить действовавший с 1980 г. запрет на поставки в СССР американского зерна (что и было сделано).

Горбачев не остался в долгу: отменил ограничения на эмиграцию, выпустил «узников совести». Кроме того, было дано «добро» на проведение очередного конгресса ВЕК в Будапеште и через месяц впервые за послевоенную историю подобный съезд проходил в стране за «железным занавесом». На этом форуме председатель Всемирного сионистского конгресса Азиль Дульцин заявил: «Между коммунизмом и сионизмом нет противоречий». Интересно, что ранее, на 14 конгрессе ВСК тот же Дульцин говорил несколько другое: «В случае необходимости мы готовы к выступлению в Восточной Европе. Для этого там у нас есть организации, оружие и все необходимое». Он мог и не блефовать, судя уже по яркому влиянию сионистов на события в Чехословакии 1968 г. Что же касается СССР, то интересно, что на «карте всемирного «Бнай-Брит» издания 1985 г., ложа этого ордена была ясно обозначена в районе Ленинграда. Но к 1987 г. обстановка изменилась — необходимость в «выступлении» отпала.

В феврале 1988 г. в немецком масонском журнале «Мер лихт» («Больше света») появилась статья, намекающая на близость лидера «перестройки» к масонам. В декабре 1989 г. в газете «Новое русское слово» эту информацию сопровождают фотографии президента США Буша и Горбачева по трактовке компетентных людей, «проделывающих руками типичные масонские знаки», Когда в апреле 1990 г. глава Великого Востока Франции Ж. Р. Рагаш признал на пресс-конференции наличие в СССР «братьев» его системы, то это лишь добавило слухов в кулуарах ЦК КПСС, что «меченый Михаил», — агент Великого Востока. Эти толки были для «Горби» крайне нежелательны. Кроме президентского Горбачев сидел еще и в кресле генсека, и это положение его представлялось весьма шатким. В виду предстоящего съезда компартии любой «компромат» прибавил бы пылу оппонентам лидера-»ревизиониста». Посему для прессы организовали соответствующую «утечку информации». Первый советник советского посольства во Франции Ю. Рубинский был приглашен на «ознакомительную» беседу в ВВФ, где отрицательно-де ответили на вопрос о принадлежности «Михаила Сергеевича» к «братству вольных каменщиков».

Но именно тогда помощник Горбачева (бывший специалист по «идеологической борьбе») Андрей Грачев и ближайший соратник Александр Яковлев принимают участие в ряде «коллоквиумов» в Париже, негласно организованных тем же Великим Востоком. С советскими вояжерами там дружески общались французские масоны, а также «бильдербергер» Вилли Брандт и эмиссар ложи «Коперник» Бронислав Геремек. Коллоквиумы «Куда идет Восточная Европа?» стали логическим продолжением Мальты: на них обсуждались детали ликвидации ГДР, углубления демократии в странах бывшего «восточного блока» и «федерализации», то бишь постепенного развала Союза.

На встречах советского лидера с «тайными властителями мира» были достигнуты договоренности о легализации деятельности в Союзе определенных структур. Согласно О. А. Платонову, Киссинджер особо просил Горбачева за «Бнай-Брит» и генсек не стал отказывать бывшему госсекретарю США. В ноябре — декабре 1988 г. СССР посетили две официальные делегации ордена «Бнай-Брит», а 23 февраля 1989 г. в кафе «Власта» близ московского Дома кино уже была учреждена первая «советская» ложа, получившая орденский номер 3600 «европейского подчинения».

Вскоре ложи «Бнай-Брит» открылись также в Ленинграде, Риге, Вильнюсе, а затем и в других городах. В ноябре 1990 г. тогдашний соратник Горбачева, спикер Верховного Совета СССР А. И. Лукьянов приглашал председателя московской ложи Шмуклера уже на официальные приемы на уровне глав дипломатических миссий.

При Горбачеве началась официальная легализация и масонства. В Москве и других городах были открыты несколько лож «французского подчинения» («Гармония», «Новиков», затем другие). Списки членов этих организаций не разглашались, но вряд ли в этом чересчур одиозном филиале «мировой закулисы» рискнуло засветиться много значительных фигур. Более известен состав международных клубов «Львы» и «Ротари», также появившихся в СССР в горбачевский период. Среди известных «львов» достаточно назвать Ю. Лужкова, вице-президентом московского клуба «Ротари» является банкир В. Гусинский, он же совладелец НТВ, журнала «Огонек» и газеты «Сегодня», он же председатель Конгресса российских евреев.

По мнению О. А. Платонова, сам Горбачев был принят в члены другого влиятельного международного клуба ‑ Трехсторонней комиссии. Это могло произойти в январе 1989 г. во время визита в Москву членов руководства как клуба, так и комиссии — Киссинджера и Рокфеллера. Комиссия, кстати, стремилась вовлечь в свой состав и других представителей евразийского «социалистического региона». Так, уже в апреле 1988 г. на ее токийском собрании присутствовал гость из Китайской народной республики, директор Института экономики и политики Пу Шан. На той встрече активнее всего обсуждалась тема помощи Горбачеву, стоявшему перед сложной задачей: «как либерализовать свою колониальную империю и удержать ее в то же самое время?»

Не приходиться сомневаться, что высокая комиссия порекомендовала «Горби» не пытаться удерживать стремящиеся к независимости регионы «империи». Более того, Рокфеллер, Бжезинский и компания пообещали и финансовую помощь лидерам этих регионов. (Например, Кравчуку перед референдумом о «незалежности». Кроме того «закулиса» повлияла и на российское правительство, чтобы оно тоже предоставило помощь Киеву: без этой поддержки Украина не смогла бы отделиться от Москвы). Некоторые из этих лидеров были затем даже милостиво приняты в число членов Комиссии. Например, президент Эстонии Леннарт Мэри, понравившийся «мировой закулисе» не только своей ярой антироссийской позицией, но и особой лояльностью к «тайным властителям»: даже на эстонских кронах он разместил их знак — «всевидящее око» в треугольнике…

 

ЗНАКИ ДЛЯ ПОСВЯЩЕННЫХ

На переговорах с Трехсторонней комиссией советскую сторону представляли также верные «перестройщики» Яковлев и Шеварднадзе, чьи биографии содержат немало загадочных знаков.

Александр Николаевич Яковлев явился человеком номер два в горбачевской команде. Способный и честолюбивый номенклатурщик, он быстро продвигался по партийной карьерной лестнице. В 1958 г. вместе с будущим генералом-чекистом Олегом Калугиным он попал на стажировку в США, в Колумбийский университет (это наводит на мысль о его близости к КГБ уже в то время). В 60-е гг. Яковлев занял видную должность заместителя заведующего идеологическим отделом ЦК КПСС. На этом посту он демонстрировал твердый догматизм и рвение в борьбе с диссидентами (например, его подпись стоит на подготовительных материалах к процессу Синявского и Даниэля). В ноябре 1972 г. будущий «мистер перестройка» опубликовал статью «Против антиисторизма», в которой обрушивался на «защитников патриархальщины, проявляющих внеклассовый подход к истории». Его чрезмерная ортодоксальность показалась неуместной даже ЦК КПСС, и в результате он был отправлен послом в Канаду. Лишившись перспектив карьеры в Кремле, Яковлев затаил обиду. Под влиянием этого настроения, а также близкого знакомства с премьер-министром Трюдо, он меняет свою коммунистическую ортодоксальность на фрондерство. И здесь снова КГБ сыграло роль в его судьбе, велением Андропова вернув его в Москву. Там он включился в команду Горбачева, вошел в Политбюро и снова стал курировать идеологию. (В документальном фильме, показанном по телевидению в июне 1996 г. Яковлев вспоминал: «Я давно пришел к мнению о необходимости разрушить систему, но решил сделать это постепенно, исподволь, изнутри»).

Другим соратником «Майкла Горби» стал Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Полунемец по происхождению (что он тщательно скрывал в анкетах), Шеварднадзе начинал карьеру как бойкий комсомольский лидер, затем был министром внутренних дел и партийным лидером советской Грузии, боровшимся с националистами и диссидентами. Заслужив доверие Андропова, а затем Горбачева, вошел в Политбюро и правительство СССР в качестве министра иностранных дел. Он курировал внешние отношения КПСС, у которой в различных зарубежных банках имелось до семи тысяч тайных счетов, а к июлю 1991 г. ею за границу было перемещено золота на сумму 4 млрд. долларов. На посту главы МИД Шеварднадзе завел дружбу с госсекретарем США Бейкером и другими деятелями «мировой закулисы», что весьма пригодилось ему позже, когда при поддержке последней он сверг президента независимой Грузии Гамсахурдия.

В этой связи случайно ли парочка Яковлев-Шеварднадзе окажется в 1992 г. в списках московского масонского клуба «Магистериум»? Кстати, первый номер журнала, который клуб издает «только для своих», открывает именно статья Шеварднадзе, призывающего «магистров» заняться — вполне в масонском духе — отесыванием «философского камня».

В 1990 г. Шеварднадзе, делая заявление об «опасности диктатуры» и своем уходе в отставку с поста главы союзного МИДа, сделал, как некогда Бухарин, «символический жест». Когда «демократические» депутаты Верховного Совета стали возражать против отставки любимого министра, он крикнул: «Молчите! Не реагируйте!» и быстро провел рукой от подбородка к плечу. Это был давний масонский «знак молчания».

На извилистом пути «перестройки» остались и другие символические знаки. После того, как Яковлев занял пост секретаря ЦК по идеологии, он автоматически стал главным куратором средств массовой информации. Памятуя о кадрах, которые «решали все», он объявил войну врагам «нового курса» в «масс-медиа». В течение почти двух лет пребывания на главном идеологическом посту бывшего «канадского посла» несколько сот «реакционеров» оказались изгнанными из редакций газет, радио, телевидения.

Одной из ключевых была замена главного редактора массового еженедельника «Огонек». Им вместо Анатолия Софронова стал Виталий Коротич, до того — редактор «Литературной Украины». Злые языки утверждали, что он сбежал в Москву «от чернобыльского синдрома». Украинские же диссиденты открыто заявляли, что именно Коротич «заложил» в свое время КГБ лидеров их нелегального кружка.

Известно было и о прошлой «ортодоксальности» нового шефа «Огонька». В партийной печати он прославлял достоинства Брежнева и его мемуаров, громил «американский империализм». Однако вошел в доверие к Яковлеву и отныне на него возложили роль «ледокола перестройки».

По информации «Московского комсомольца», еще осенью 1985 г. в Москве группой «литераторов и публицистов» было создано тайное общество «Меморандум А». Его целью-де провозглашалась «борьба с реакцией и фашизмом». Судя по всему, одним из его членов стал и «беженец из Киева». Во всяком случае, «Огонек» под его руководством как будто начал выполнять некую «тайную программу».

Об этом заставляет думать первый же «коротичевский» номер журнала (1987, № 1). Открывается он интервью с «историком Октября» И.И. Минцем, где этот бывший комиссар и сталинский академик поет, разумеется, оды «перестройке»… но оказывается, главная задача перестройки в исторической науке заключается в том, чтобы «разоблачить теории масонских заговоров» (!). А дальше… словно этот «заговор» сам выползает на страницы «Огонька». После переводного рассказа «На полпути в ад» следует разворот, где изображены… полпути. Т. е. развилка дорог Загреб — Рязань (Россия?). Еще дальше, куда указывает «рязанская» стрелка, расположена вкладка с жутковатым (тем более в новогоднем праздничном номере) фотоэтюдом: темная мгла туч, отбрасывая на землю черные стрелы, теней, наползает на светлый среднерусский пейзаж…

Конечно и это все можно объявить случайным совпадением. Как наделавший не столько шуму, сколько смеху «ляп» газеты «Правда» в начале антиалкогольной кампании. (Публикуя постановление ЦК «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», партийный орган подверстал к нему материал из международной жизни «Санкции потерпят провал»). Но ситуация в тогдашней партийной печати («Огонек» выходил в издательстве ЦК КПСС «Правда»), где множество редакторов и цензоров буквально «дышали» на каждое «пятнышко», заставляет не удовлетвориться столь тривиальным объяснением.

Пример с «Огоньком» не единичный случай пропаганды масонства в курируемой Яковлевым печати. Глубоким символизмом проникнута публикация в ленинградской «демократической» газете «Час пик» от 24 июня 1991 г. Удивительным образом в «историческом ребусе» из жизни Древнего Египта были предсказаны… события ГКЧП и августовского «путча»! Вплоть до деталей, вроде «пленения в Форосе», выступления Зевса (Ельцина) «на броневике», смерти от удара в голову главы ОМОН (Б. Пуго) и т. д., включая указания на «восьмой месяц» (август, когда грянул путч).

Помимо прочих деталей, настораживает дата публикации. 24 июня, как гласили еще старые масонские документы, «есть Иоаннов день, главный праздник всех масонов». В этот день в 1941 г. американские газеты напечатали символические слова о России «брата» Трумэна, 24 июня 1987 г. «прогрессивная» «Комсомольская правда» опубликовала большую статью, громившую искателей «жидо-масонского заговора». Поэтому «предсказание» 1991-го г. уже нельзя было назвать случайностью. На него обратили внимание сразу после путча: «исторический ребус» бурно обсуждался на сессии Ленсовета, ему была посвящена передача «600 секунд» А. Невзорова, ряд публикаций. Но таинственный «автор» так и не вышел раскланяться на сцену.

И все же стало ясно, что не зря Шеварднадзе говорил о «грядущей диктатуре» и делал масонские знаки с трибуны Верховного Совета. Не зря и Крючков, организатор ГКЧП, предупреждал главу итальянской спецслужбы заранее о, грядущем «наведении порядка». По нотам разыгранный август-91 стал решительным шагом к действительному установлению «порядка», — так называемого «нового мирового». Обветшалый СССР рассыпался, «как карточный домик», и обломки его все активнее поглощаются «мировым сообществом». Не случайно вскоре после августовской «революции» рупор победителей газета «Известия» опубликовала статью «Всемирное правительство — реальная необходимость».

Впрочем, эти планы были как бы обозначены еще 26 февраля 1986 г. Тогда «Комсомольская правда» опубликовала призыв некоего «философа» построить к 2000-му году в СССР город Мира. Материал «Точка на карте» получил поддержку ряда известных лиц (в том числе академиков Велихова, Лихачева и др.). То, что «город мира», — это по-еврейски «Иерусалим», та же «Комсомолка» как бы специально подчеркнула чуть раньше (18 февраля) в материале о Ближнем Востоке. А то, что 2000 год — это время построения «всемирного храма Иерусалимского», известно из многих масонских документов. «Точка на карте — земном шаре» есть иносказательно каббалистический знак «солнца, освещающего мир» или «золота», она же — символ масонского ордена. Затея со всемирным городом-храмом, стремительно раскрученная, сошла на нет из-за грянувшей Чернобыльской трагедии — все ресурсы страны были брошены на ее ликвидацию. Кстати, 26 марта — ровно через месяц после упомянутой публикации и ровно за месяц до катастрофы на АЭС — появилось еще одно загадочное «предзнаменование». В газете Новосибирского академгородка была опубликована фотография ядерного взрыва, а на обороте полосы — точно по центру атомного облака — надпись: «Украина. Чернобыль».

Распад Советского Союза повлек за собой новые тайные игры. Злой насмешкой прозвучала история с 1000-рублевой купюрой образца 1995 г: Кому и зачем нужно было изображать на ней остров Русский — крохотный, вроде бы ничем не примечательный клочок суши в Тихом океане? Однако как раз перед эмиссией купюры своеобразная слава коснулась островка. Несколько человек из состава расположенной там воинской части умерло от… систематического недоедания, а многие прочие оказались близки к дистрофии.

Территория с таким символическим названием, где нет никого, кроме зеков (там расположено ИТУ), умирающих от голода солдат, колючей проволоки и двух скал «Ослиные уши» (передний план рисунка) — вот официальная эмблема государственного казначейского билета. Или — чье-то мрачное предсказание? Или — чей-то радостный прогноз, точно совпадающий с уже упомянутым прогнозом Римского клуба, по которому Россия потеряет в ближайшие десятилетия две трети своего населения?

Если «римляне» прогнозировали, то другие представители «мировой закулисы» эти прогнозы претворяли в жизнь. Например, Жак Аттали, до 1993 г. — президент Европейского банка реконструкции и развития, видный член «Бнай-Брит». Он был инициатором «восточной» политики своего банка, лично консультировал вместе с Дж. Саксом и. о. премьер-министра РФ Гайдара и поддерживал политику «шоковой терапии» в России (т. е. так называемых «реформ», приведших, как известно, к сокращению населения нашей страны вследствие резкого сокращения рождаемости и роста смертности).

Когда в 1993 г. Аттали был снят с поста руководителя банка за финансовые злоупотребления, попутно выяснилось, что почти все средства вкладчиков, предназначенные для инвестиций в экономику Восточной Европы, он истратил… на строительство шикарного офиса в Лондоне. Несмотря на скандал среди учредителей, Аттали комментировал ситуацию со спокойным цинизмом: «Я вложил столько средств в покупку мрамора для помещения банка, чтобы часть отделать неполированным мрамором, а часть полированным. Когда клиенты из Восточной Европы приедут за деньгами, неполированный мрамор будет напоминать им о том варварском состоянии, в котором они пребывали ранее, а полированный мрамор создаст впечатление их вхождения в цивилизованное сообщество». Заявление с подтекстом: неотделанный камень по масонской терминологии означает «мир профанов», обработанный (кубический) — мир «посвященных». Вес Аттали в «закулисном мире» характеризует хотя бы тот факт, что он, жулик, «писатель», чьи сочинения набиты откровенным плагиатом, считается чуть ли не другом Ельцина, а Клинтон уже после скандала направил пройдохе-банкиру предложение стать его личным советником.

Увы, такие люди в нынешнем столетии делают историю России.