ОТ РЕЙКЬЯВИКА ДО ЛА-ВАЛЕТТЫ

Вскоре после публикации планов построить город Мира к 2000 г. Горбачев встретился с президентом США Рейганом в Рейкьявике. Там тоже выработали планы, имевшие глубокий символический, и не только символический, смысл. Правда, они оказались окружены такой атмосферой секретности, что было заявлено об их раскрытии «не раньше чем через 50 лет». В 1993 г., давая интервью «Фигаро», Горбачев загадочно вспоминал: «Рейкьявик был драмой, большой драмой… На той встрече мы зашли так далеко, что обратно повернуть было нельзя». Впрочем, о характере этой «драмы» мы можем судить по ее последствиям.

Помимо известных шагов во внешней политике, Горбачев предпринял и скрытую атаку на своих союзников по Варшавскому договору с целью либерализации их режимов. Далеко не все из них, однако, поддались этому давлению. Летом 1988 г. в Бухаресте состоялось совещание руководителей «консервативных режимов»: ЧССР, Румынии и ГДР, на котором обсуждались методы борьбы с «перестройкой».

Не без связи с этим зрел и заговор «реакционеров» в самой Москве (в нем участвовал и недавно сочувствовавший Горбачеву Громыко, ‑ решивший, что «перестройка» заходит слишком далеко). Активность консерваторов подхлестнул и августовский вояж А.Н. Яковлева в Прибалтику, во время которого от имени Москвы были фактически поддержаны сепаратистские Народные фронты. Стало ясно, что «децентрализацией» только Варшавского договора горбачевцы не ограничатся и настанет очередь также и СССР. Старая гвардия решила предупредить такое развитие событий, действуя в духе удачного антихрущевского переворота октября 1964-го: сместить генсека во время его длительного отсутствия в Москве. Но 30 сентября 1988 г. заговор был разрушен внезапно вернувшимся из отпуска Горбачевым и сразу троих «консерваторов» (Громыко, Воротникова, Соломенцева) вывели из состава Политбюро. В отличие от смещения Хрущева, в этой ситуации КГБ в целом оказался на стороне генсека. Тем не менее и руководителя Комитета поменяли на более «либерального» и близкого Горбачеву Крючкова.

Подавив оппозицию, Горбачев и компания стали еще активнее проводить политику разрушения «восточного блока», оговоренную, видимо, еще на рейкьявикском рандеву. Точкой отсчета в этой разрушительной активности стало начало декабря 1989 г., когда близ острова Мальта произошла встреча советского лидера и нового президента США Джорджа Буша. Почему именно у этих овеянных средневековой мистикой берегов состоялось новое «рукопожатие на орбите», нетрудно догадаться. Это было символически связано с Мальтийским орденом — организацией, с середины нынешнего столетия включенной в систему Ордена с большой буквы. Мальтийским рыцарем был и сам Джордж Буш, как до него Рейган и Личо Джелли. (В 1991 г. рыцарем стал и президент РФ Ельцин). Американский Орден, вообще большое внимание придававший средневековой символике, не мог не придать месту исторической встречи глубокого подтекста.

Едва начали сближаться американский и советский крейсера с высокими гостями на борту, Средиземное море внезапно сильно заштормило. Корабли так и не смогли подойти друг к другу, и договаривающиеся стороны с трудом переместились на теплоход «Максим Горький». Но и там из-за сильного ветра и качки встреча несколько раз откладывалась. «Силы природы вмешались в проведение переговоров», — написали газеты. Вообще была какая-то высшая месть даже участвовавшим в этом событии кораблям: и «Максим Горький», и американский «Белкнап», нашпигованный таинственной спецаппаратурой, два года спустя сгорели в разных точках океана.

И все же исторический договор состоялся: Горбачев и апостолы «нового мышления» Яковлев и Шеварднадзе договорились с Бушем об окончательных «демократических переменах» в Восточной Европе. Детали этого договора снова были удержаны в секрете, но, как и о рейкьявикских соглашениях, о них можно судить по реально развернувшимся событиям…

 

ГДР

Выполняя тайные договоренности, достигнутые в Рейкьявике, Горбачев сосредоточил свои усилия на разрушении Варшавского договора. Его краеугольным камнем и форпостом на Западе была ГДР. Подкрепленная советскими танками, защищенная Берлинской стеной и «самой непроходимой границей в мире» с ФРГ, она являлась крепким орешком не только для войск НАТО. Режим Хоннекера был, в отличие от Польши, внутренне довольно прочным. Начиная с 1961 г. в Восточной Германии не наблюдалось заметных волнений, как и сильного диссидентского движения. Экономическая ситуация в стране не могла характеризоваться как блестящая, но и кризис еще далеко не назрел.

Осенью 1987 г. Восточный Берлин посетил президент США Рональд Рейган. Его встречала молчаливая недружелюбная толпа, подобранная из членов СЕПГ и сотрудников «штази». Невзирая на отсутствие энтузиазма, американский гость выступил с речью, в которой предсказал скорое падение Берлинской стены и объединение Германии. Но рычаги управления этих будущих, казавшихся тогда фантастическими, событий находились не только в Берлине и Вашингтоне.

Как и в случае с другими братскими партиями, с конца 1987 г. Горбачев и Международный отдел ЦК КПСС начинают оказывать давление на СЕПГ с целью «демократизации внутриполитической жизни в республике». Но старую лису Хоннекера было не так-то легко провести: он цепко держался за власть. Аппарат правящей партии в массе своей состоял из преданных ему ортодоксов-марксистов, с самого начала настороженно воспринявших советскую перестройку. По мере углубления последней Хоннекер с сотоварищи предпринимают «меры обороны». Летом 1988 г. руководитель СЕПГ совместно с лидерами Чехословакии и Румынии пытался договориться с московскими «консерваторами» о смещении Горбачева. Неудача подхлестнула усиление внутренней цензуры и даже ограничение подписки на московскую прессу, дышавшую «заразой разложения».

Меры были не напрасны: с начала 1989 г. в ГДР началось определенное «брожение». В основном оно сводилось к попыткам молодых восточных немцев всеми возможными путями выехать на Запад. Несколько сотен, а затем тысяч их, преимущественно через Венгрию в итоге перебрались на ту сторону от «железного занавеса». Несмотря на шумную западную рекламу этого «исхода», процесс не представлял еще непосредственной угрозы режиму. В Берлине припоминали, что в 1980-м волна эмиграции с Кубы была куда более высокой, но в результате ее Кастро лишь укрепил свои позиции, выпустив из страны активные и опасные элементы.

Но здесь хуже было то, что тогда кубинского лидера поддерживала Москва, а теперь она не только отвернулась от «немецких друзей», но и ставила им палки в колеса. Гости из Советского Союза слышали в восточногерманских высоких кабинетах один и тот же вопрос: «Вы хотите устроить у нас переворот? Зачем?» Позднее, уже сидя в берлинской Тюрьме «Моабит», Хоннекер, впрочем, признает, что имел ответ на этот вопрос: «Обновление» ГДР, закончившееся присоединением к ФРГ… было запрограммировано в Вашингтоне после закулисных переговоров Горбачева и Шеварднадзе с руководством США еще на заре перестройки».

Действительно, меры «партийного влияния» Горбачева до поры до времени не давали результата: Хоннекер ни на йоту не сдвинулся в сторону «гласности и демократии». Поэтому, как поняли в Берлине, советский вождь решил использовать другие каналы, в том числе КГБ. Так, в апреле 1989 г. в ГДР прибыл с «инспекционной» поездкой новый глава Первого (разведывательного) управления Лубянки генерал Шебаршин. Агенты Москвы негласно поддержали вдруг возникшее оппозиционное движение, обрабатывали в соответствующем духе людей в партийном аппарате. Немцы даже попытались установить наблюдение за советским посольством- штаб-квартирой «шпионов перестройки». Хоннекер в начале 1989 г. запретил распространение в стране советского дайджеста «Спутник» как «подрывного». Любопытно, что он издавался АПН — известной «фирмой» КГБ. Впрочем, руководство восточногерманских органов безопасности под влиянием коллег из Москвы само уже готовилось «поддержать демократию».

Почва для «переворота» была подготовлена осенью 1989 г.: Советы сделали это «изнутри», Запад обеспечивал информационную атаку, а также прямое военное вмешательство. 12 сентября было опубликовано паническое заявление Министерства обороны СССР: на пространстве от Норвегии до Турции к границам восточного блока подтянулось свыше 200 тысяч солдат, тысяча танков и 2 тысячи самолетов НАТО. Такого массированного скопления боевой силы и техники не наблюдалось в центральной Европе со второй мировой войны. Эти так называемые маневры «Осенняя кузница» явно подразумевали вторжение в Восточную Европу и помощь «демократическим переменам». Советские генштабисты, привыкшие отвечать «есть» на указания Политбюро, не могли понять, почему появление этой ударной группировки не отрезвляет Горбачева и компанию, продолжавших настаивать на сокращении сил Варшавского договора.

Но «меченый Михаил» как раз следовал стратегии, согласованной с Соединенными Штатами. 6 октября он прибывает в Берлин на торжества по случаю 40-летия ГДР. К его визиту, как по команде (так же, как и за полгода до того в Китае) крупные города Восточной Германии взрываются демонстрациями в «поддержку перестройки». Отвечая в аэропорту на вопрос о степени опасности ситуации, Горбачев ответил: «Полагаю, опасности подстерегают тех, кто не реагирует на острые вопросы жизни». Эти слова прозвучали эпитафией хоннекеровскому режиму. Хотя на прощание советский генсек облобызал «дорогого Эриха», это был поцелуй Иуды. Во время двухдневного пребывания в ГДР Горбачев и его помощники из Международного отдела Фалин и Шахназаров обработали колеблющихся местных партработников в пользу выбора «перемен». Уже на следующий день после отлета высокого гостя из Берлина, трое членов Политбюро СЕПГ (Мильке, Кренц, Шабовский) втайне собрались, чтобы, как пишет бывший советский посол в Берлине Максимычев, организовать «бунт против Хоннекера».

Тем временем, почувствовав, что дело пахнет жареным, Хоннекер попытался вновь сколотить оппозицию горбачевскому курсу. Сразу же после отлета советской делегации в Берлин срочно прибыл лидер коммунистической Румынии Николае Чаушеску. Велись телефонные переговоры с Живковым и Якешем, а также с представителями советского Генштаба, ряд генералов которого высказались за «наведение порядка». Но это уже была агония. 17 октября на пленуме ЦК СЕПГ тройка заговорщиков потребовала отставки лидера партии и «немедленного проведения реформ». Глава СЕПГ в сердцах вскричал, обращаясь к остальным: «Это же заговор… да не будьте же предателями!», однако он уже понимал, что дело проиграно. Против него два генерала спецслужб: шеф госбезопасности Эрих Мильке и Эгон Кренц (ранее возглавлявший МВД республики). Во-первых, у них и так здесь «все схвачено», во-вторых, они не стали бы верховодить в этом партийном путче без твердых указаний Москвы. При угрюмом молчании большинства присутствовавших он и его ближайший соратник Миттаг были сняты со своих партийных и государственных постов. Лидером СЕПГ избрали Эгона Кренца.

Правда, уже через три недели, выполнив свою роль разрушителя, он вынужден был уйти в отставку. На финальном этапе развития событий немалую роль сыграли средства массовой информации Бонна, уже бесконтрольно и 24 часа в сутки вещавшие на восточного соседа. Впрочем, когда инспирируемые радио и телевидением толпы несколько раз пытались сокрушить Берлинскую стену, у них ничего не выходило. Армия и полиция успешно держали оборону.

Однако в события вновь вмешались явно вдохновляемые из Кремля и Лубянки спецслужбы ГДР. Сам легендарный основатель и глава разведки Маркус Вольф на полумиллионном митинге на Александрплац призвал руководство страны «обернуться лицом к народу».

Когда же руководство СЕПГ решило открыть «окно» в границе, именно спецслужбы сделали все, чтобы превратить его в гибельную брешь. 9 ноября два полковника Штази и два заведующих отделами МВД по поручению правительства за несколько часов набросали документ по правилам пересечения границы. «Однако, — как вспоминал посол Максимычев, — эти четыре компетентных специалиста по непонятным причинам грубо нарушили полученные указания. Они расширили сферу деятельности новых постановлений до беспредельности».

Смысл этих правил объяснила первая программа телевидения ФРГ, в 23 часа по местному времени объявившая: «ГДР сообщила, что ее границы немедленно открываются для всех».

Руководители Восточной Германии только тогда осознали, что принятый документ, по сути, являлся частью заговора. Но было поздно.

Теперь рвавшуюся на Запад огромную толпу, как констатировал глава берлинской организации СЕПГ Шабовский, «можно было удержать только силой оружия». Однако этого сделать никто не решился, тем более что звонки из Кремля строго указывали: не препятствовать «волеизъявлению народа». И Берлинская стена пала.

Примечательно, что многие руководители ГДР «переходного» периода 1989–1990 гг. не вынесли раскрытия архивов госбезопасности. Даже сам председатель правительства христианский демократ Лотар Мезьер вынужден был подать в отставку, подвергшись обвинению в давнем сотрудничестве со «штази». Похоже, «кадры» для ГДРовской революции поставлялись из того же источника, что и для советской перестройки. Кстати, интересно, что репрессивные меры, предпринятые против прежних «столпов восточного режима» после объединения Германии, фактически обошли стороной верхушку бывшей восточногерманской спецслужбы. Если больного старика Хоннекера годами мучили на бесконечном судебном процессе, то Маркус Вольф, несмотря на старую нелюбовь к нему западных контрразведчиков, отвертелся от многочисленных обвинений. Показательны его последующие вояжи в различные страны и встречи с сильными мира сего (например, известно, что он имел рандеву в Софии с бывшим главой ЦРУ У. Колби). Вероятно, Вольфа было за что оставить в покое…

Итак, заговор «наверху», подкрепленный «волей масс», одержал победу над Берлинской стеной и режимом ГДР. Впрочем, была ли в том действительная воля масс? «Высшая политика» использовала их порыв, а по достижении своих целей немедленно отвернулась от них. «Мы не хотели ликвидации ГДР, — не раз приходилось слышать от жителей Восточной Германии, — мы желали большей демократии и свободы перемещения на Запад». В статье с примечательным названием «Берлинская стена восстановлена?» газета «Московские новости» задается вопросом, почему 80 процентов избирателей Восточной Германии ныне голосуют за наследников СЕПГ, утверждая «нам обещали демократию, а подарили капитализм»? И отвечает «Ныне уже почти все уверены: «осей» и «весси» (т. е. восточные и западные немцы) — два разных народа… «осей» хотят домой ‑ обратно в ГДР».

Впрочем, это уже другая история.

 

ЧЕХОСЛОВАКИЯ

Сценарий «бархатной революции» в Праге также писался Горбачевым. В декабре 1987 г. под давлением Москвы на съезде чешской компартии было сменено ее руководство: генсеком стал М. Якеш. Но надежды Москвы на «новый курс» не оправдались: Якеш (в 1968-м поддержавший советскую интервенцию) оказался не меньшим ортодоксом, чем «застойный» лидер Гусак.

В самом деле, по словам бывшего диссидента» Яна Румла, ставшего в 1990 г. заместителем министра внутренних дел Чехословакии и получившего доступ к секретным архивам: «Москва еще в 1988 г. наметила проект замены коммунистами-реформаторами тогдашних руководящих групп в Чехословакии, Болгарии и Румынии».

Именно с этого времени, как грибы, появляются на общественной сцене организации, требующие «чешской перестройки»: «Общество друзей США», «Общество Масарика», «Движение за гражданскую свободу» и т. д. В августе 1988 г., в годовщину краха «пражской весны» и накануне очищения советского Политбюро от заговорщиков-консерваторов, состоялась- первая массовая оппозиционная манифестация. Уже тогда проявилась в этом движении и рука госбезопасности StB, послушная Москве и ориентированная на «социал-демократическое» крыло в компартии. Как пишет американский историк Джон Брэдли, «в то время как основная масса манифестантов кричала: «Свобода, демократия, Масарик!», внедренные в толпу агенты в штатском выкрикивали: «Дубчек! Дубчек!»,

Решающие события развернулись осенью следующего года. Демонстрации в Праге, выступления интеллигенции на фоне информационного давления как Запада, так и Москвы до поры до времени ни к чему не приводили. Чехословацкое руководство не вдохновлял пример соседних Польши, Венгрии и ГДР и оно твердо противилось «демократическим начинаниям». Требовались некие экстремальные обстоятельства, чтобы нарушить сложившийся баланс сил.

…Манифестанты за несколько недель митингования уже устали скандировать антиправительственные лозунги. Западное телевидение только и могло, что транслировало кадры, где в ответ на редкую вялую выходку демонстранта не менее вяло замахивался (и то не бил) дубинкой полицейский. Обе стороны показывали свойственную нации выдержку и культуру. «Масс-медиа» жаждали крови, но ее не было.

Какова же была их радость, когда 17 ноября Вацлавская площадь наконец-таки «обагрилась». Телевидение всего мира показало «тело студента, скончавшегося от полицейских побоев во время разгона демонстрации». Этот случай стал детонатором «бархатной революции». Страна взорвалась забастовками. Образовалось движение «Гражданский форум», предъявившее ультиматум правительству. Последнее, представшее перед всем миром «убийцей», почувствовало себя неловко. К тому же из Москвы несколько раз звонили премьер-министру Адамецу и требовали «не предпринимать репрессивных действий». В результате начались переговоры с оппозицией, закончившиеся капитуляцией коммунистов.

Между тем армия и полиция до последнего хранили верность режиму. Их подразделения, во время митингов ожидавшие в многочисленных крытых грузовиках, так и не получили решительных приказов. Появившиеся однажды в Праге подразделения вооруженной рабочей милиции из провинции через пару часов повернули обратно. «Коммунистическая власть сдала страну без боя», — констатировал свидетель событий корреспондент «Независимой газеты» Куранов.

Едва улеглась волна восторгов вокруг «бархатной революции» и выяснилось, что она ничуть не сняла напряжения в чехословацком обществе, стали всплывать шокирующие подробности о событиях 17 ноября.

Знаменитый инцидент с «убийством мирного манифестанта», послуживший спусковым крючком «революции», оказывается, был провокацией… местной ГБ. Роль «убитого студента Мартина Шмита» сыграл агент госбезопасности Людвиг Живчак (его «бездыханное» тело, политое красным раствором, таскали по ужаснувшейся Праге), а сообщил о его «смерти» в средства массовой информации другой офицер спецслужбы. Живчак поведал парламентской комиссии по расследованию событий, что во время подготовки той акции ему сказали: «Это — часть более широкого плана, одобренного наверху и нацеленного на дискредитацию некоторых ведущих руководителей». Агент догадался, что речь шла о Якеше и главе Пражского горкома КПЧ Штепане.

Впрочем, под словом «наверху» подразумевалась не только чешская спецслужба. Еще в мае 1989 г. в Праге побывал глава разведки КГБ Шебаршин, проведший ряд встреч с «коллегами». В своих мемуарах он, конечно, не раскрыл содержание этих переговоров, зато сделал любопытное замечание о встрече с советским послом Ломакиным: «Беседа была неудачной. Бывший секретарь Приморского крайкома КПСС не мог объективно оценить перспективу развития событий в ЧССР, ориентировался на «твердых марксистов-ленинцев» в руководстве КПЧ и не одобрял чужих мнений». Ясный намек на «мнение» руководства Лубянки о желательности иметь в Праге менее «твердое» руководство. И «ортодокса» Ломакина сразу после «бархатной» революции заменили на «либерала» Панкина, в брежневские годы возглавлявшего Агентство по авторским правам и посему, вероятно, бывшему «человеком Комитета».

Член упомянутой парламентской комиссии Вацлав Бартушка написал в своей книге-расследовании «Полуясно», что в процессе работы ему и его коллегам постоянно приходилось натыкаться на «след КГБ». Высшие офицеры госбезопасности ЧССР признавали, что поддерживали тесный контакт с московскими коллегами в период роковых событий. Так, оказалось, что за три дня до «инцидента с убитым студентом», 14 ноября, в Прагу прилетел заместитель Крючкова генерал Грушко, проведший интенсивные консультации с главой StB генералом Лоренцем и его окружением. А восемнадцатого числа, на следующий день после «события», он вернулся в Москву. Мавр сделал свое дело?

В первую годовщину событий 17 ноября ветеран диссидентского движения Долейша опубликовал обширный материал, повествовавший о «договоренности между Рейганом и Горбачевым в деле подготовки переворота в Чехословакии.

Организации, выступавшие… против тоталитарного режима, опекались правительствами, дипломатическими миссиями и международными организациями западных союзников США. А вся их деятельность была одновременно под частичным контролем КГБ. Более того, в документе утверждалось, что финансовые средства им предоставляли еврейские меценаты». ЦРУ, «Моссад» и оживившиеся к тому времени масоны также примкнули к этой пестрой компании. «Объединившись, они… и совершили переворот в коммунистической Чехословакии».

Долейшу, всю жизнь посвятившего борьбе с коммунизмом, трудно было заподозрить в ангажированности. Тем более, что и Би-Би-Си сняла целый фильм («Чешские шахматы») о пражском заговоре КГБ, и респектабельная «Тайме» писала о «руке Москвы» в «бархатной революции». Как и в ГДР, в Чехословакии на волне «демократических преобразований» к власти пришли ставленники госбезопасности. Как давние агенты ГБ были разоблачены председатель Христианско-демократической партии Бартончик, министр внутренних дел Сахер, министр экологии Молдан, глава ведущего словацкого демократического движения VDN Будаж и другие политики. Поэтому не такой уж сенсацией стал опубликованный в пражских газетах «секретный договор о сотрудничестве спецслужб сроком на 5 лет», подписанный Крючковым и Сахером в марте 1990 г.

Что же касается масонов, то не случайно первая официально зарегистрированная ложа приняла название в честь революции — «Гомениус 17.11.1989». Многие оппозиционеры, активно готовившие революцию в различных союзах и движениях, также оказались в списках новых масонов и промасонских клубов «Ротари», «Львы» и т. д. Относительно самого «масонского следа» в «бархатной революции» конкретных подробностей пока не смог сказать ни Долейша, ни кто-нибудь еще. Впрочем и о деталях совместного заговора ЦРУ и Лубянки, если таковой имел место, и о прочих таинственных подробностях событий 17 ноября 1989 г. пока лишь красноречиво говорит заголовок книги Бартушки: «Полуясно».

Когда же они станут окончательно ясными, всплыв из недр секретных архивов — через пятьдесят, сто лет? Пока этого сказать не может никто.

 

ВЕНГРИЯ

Падение коммунизма в Венгрии прошло, пожалуй, наиболее легко. Страна, долгие годы считавшаяся «витриной социализма» за приверженность рыночным идеям, внутренне была готова встать на западные рельсы экономического развития. Разумеется, к такому выбору подталкивал и сам Запад в лице Международного валютного фонда, все туже затягивавший долговую петлю на режиме Яноша Кадара. Генсек ВСРП хотя и поставленный когда-то у руля власти советскими войсками, вел сравнительно независимую внешнюю политику. Внутри страны, не говоря уже о давнем экономическом либерализме, он начал проводить раньше Горбачева и осторожные политические реформы. Плюралист Кадар любил посещать различные клубы и театры, где открыто разыгрывались пародии на него самого. И все же он оставался «коммунистическим лидером» и мыслить свою «перестройку» дальше «рамок социализма» не мог.

В 1988 г. его сменил на посту партийного лидера Карой Гросс, которому лично Горбачев передал напутствие «двигаться дальше по пути демократических преобразований». Преобразования в Венгрии действительно начались «сверху», причем в создании массовых общественных организаций — прообразов будущих партий участвовали и члены Политбюро ВСРП (Имре Пожгаи состоял в оргкомитете Венгерского Демократического Форума, Р. Ньерш взял под свой патронаж Новый Мартовский фронт и т. д.). В то же время с лидерами Венгрии встретились делегации Всемирного еврейского конгресса и «Бнай-Брит», обещавшие всемерную помощь в деле дальнейшей демократизации.

Летом 1989 г. вышли «из подполья» и венгерские масоны: было официально объявлено о «перенесении работ» ложи «Мартинович» из Франции в Будапешт, где 5 июля состоялось первое посвящение. Возможно, именно с масонами было связано и предшествующее «демократическое движение». Социолог Пал Тамаш упоминает о существовавших в то время, в конце эпохи Кадара, 70 оппозиционных группировках, которые действовали полулегально, имея даже полуофициальные магазины самиздата (чекисты обо всем знали!): «Все эти группы знали друг о друге и поддерживали между собой довольно тесные контакты» (очень напоминает польский вариант, где за ширмой полуофициальных групп действовала масонская организация).

Именно Венгрия с санкции Москвы помогла падению Хоннекера и Берлинской стены. Через Венгрию пытались бежать на Запад восточные немцы, но этому до некоторой степени мешал паспортный контроль на границе (беженцам приходилось обходить главные дороги и пробираться в Австрию полями и лесами). Тогда 19 августа либеральное руководство страны организовало у города Шопрон «паневропейский пикник», в ходе которого проход в Австрию не требовал уже никаких формальностей. 11 сентября граница официально была открыта для граждан ГДР, что противоречило всем соглашениям между Будапештом и Восточным Берлином, но зато вызвало бурное одобрение в Москве и Вашингтоне. Десятки тысяч избравших «свободу» ринулись в открывшиеся двери на Запад.

7 октября 1989 г., синхронно с «историческим» визитом Горбачева в Берлин и точно в иудейский Новый год, Венгерская социалистическая рабочая партия объявила о самороспуске и создании «обновленной» (фактически угодной Западу и Горбачеву) социал-демократической партии. На следующий день газеты страны вышли с шапкой: «Вчера в Венгрии в 20 часов 22 минуты прекратила свое существование диктатура пролетариата». Почти тут же последовало заявление группы старых членов ВСРП, которые утверждали, что это событие не было плодом воли партийного большинства, а лишь следствием заговора либералов из Политбюро. Действительно, свыше 80 процентов членов «самораспущенной» организации пожелали ее немедленно воссоздать, что и произошло. Но… рычаги власти уже находились в других руках. (Хотя преемственность определенного рода, как и в других странах соцлагеря, была соблюдена. Премьер-министр «демократической» Венгрии, он же глава МИД в последнем коммунистическом правительстве, Дьюла Хорн являлся старым агентом госбезопасности, в 1956 г. выступившим на стороне советских «оккупантов»).

Конгресс США как бы оплатил торжества по поводу этого события, сразу же проголосовав за предоставление Венгрии вместе с Польшей кредита в 150 миллионов долларов.

 

БОЛГАРИЯ

Болгария долгие годы считалась надежным оплотом соцлагеря. На протяжении всего периода строительства социализма в этой стране не произошло ни одного восстания, ни одной забастовки, ни одной студенческой демонстрации.

Автор аналитического сборника «Восточная Европа на историческом переломе» пишет в связи с этим: «Тем неожиданнее, как гром среди ясного неба… разразились события поздней осени 1989 г. Их прологом стал пленум ЦК БКП, состоявшийся 10 ноября, на котором Т. Живков, в течение 35 лет находившийся на партийном Олимпе, был смещен с поста генерального секретаря. Отсутствие комментариев в болгарских средствах массовой информации усилило эффект неожиданности происшедшего, тем более что, как подчеркивали позднее американские обозреватели, в ноябре ничто не указывало на намерение Политбюро сместить Живкова. Не случайно западная пресса позднее, при оценке ноябрьских событий стала пользоваться определением «путч», связывая его с внешним фактором, под которым вполне определенно подразумевалось «благословение Москвы».

В вышедших незадолго до смерти (1998 г.) мемуарах сам Живков говорит об этом вполне определенно: «Мне было ясно, что в стране группируются люди, которыми руководят прямо из Москвы… Моя карта была бита. Дискредитация меня, изоляция и арест были согласованы с Горбачевым».

За день до ноябрьского пленума ЦК Живкова посетила тройка старейших членов ЦК БКП, которые, шамкая и запинаясь, зачитали генсеку сочиненный явно не ими ультиматум. «Дедушка Тодор», оказывается, «поставил страну в международную изоляцию, создал валютный и продовольственный кризис».

Обвинения были достаточно формальными: в изоляцию Болгарию поставили происки Запада и Москвы, а имевшие место продовольственные трудности после падения Живкова только усилились и тогда действительно превратились в кризис (возросла и внешняя задолженность). И на последующем судебном процессе не удалось изобличить бывшего лидера страны в этих грехах и пришлось искать другие: ассимиляторская политика по отношению к мусульманскому меньшинству, протекционизм и т. д.

Тем временем пришедшие к власти протеже Москвы Младенов и компания сменили название партии на «социалистическая», «плюрализовали» политическую жизнь, реабилитировали мусульман (чем вызвал резкую вспышку недовольства другой части населения) и, развалив окончательно худо-бедно функционировавшую экономику, сдали Болгарию прозападным либералам.

Параллельно (почти одновременно с таинственными смертями казначеев ЦК КПСС) прошла волна ухода из жизни участников антиживковского заговора. В январе 1992 г. покончил с собой бывший руководитель болгарской разведки Стоян Савов. В предсмертной записке содержится глухой намек на его участие в событиях 1989 г.: «Я ненавидел Живкова задолго до 10 ноября». Впрочем, Савов, о чьей большой дружбе с КГБ пишет в своих воспоминаниях генерал Грушко, вряд ли руководствовался только личной ненавистью.

Какую-то роль в «свержении диктатуры» могло сыграть и болгарское масонство, политически весьма активное в период между двумя мировыми войнами и затем пережившее все запреты. Глухо на это намекает Иван Богданов в книге «Дети вдовы» (София, 1994), где пишет о «масонстве, продолжавшем подпольное существование не только до сентября 1944 г., но и… до сентября 1989 г., когда был положен конец красному авторитаризму в Болгарии».

 

РУМЫНИЯ

Наиболее трагические и загадочные страницы в историю краха «социалистического содружества» вписала Румыния. Первоначальная стратегия Москвы в отношении Чаушеску сводилась к тому варианту, который был с успехом осуществлен в ГДР и Болгарии: смещение неугодного лидера путем организации заговора в партийном руководстве. Летом 1989 г. в Румынии было распространено письмо шести бывших видных членов РКП с критикой существующего в стране режима. Отвечая на вопрос американского корреспондента об этом документе, Чаушеску заявил, что его авторы — агенты СССР, США и других западных держав. Имея некоторые сведения о готовящемся перевороте, за несколько дней до его осуществления лидер Румынии восклицал на заседании ЦК РКП: «Я знаю, вы хотите, чтобы пришел этот Илиеску!»

В целях разгрома заговора был арестован ряд деятелей компартии, подписавших обращение против переизбрания «Великого Кондукэтора» на пост генсека на XIV съезде румынских коммунистов. В середине декабря Чаушеску вообще закрыл страну для советских и западных туристов («под их видом скрываются агенты»). Эта беспрецедентная мера почти совпала по времени со встречей Горбачева и Буша на Мальте, где окончательно были оговорены капитуляция «восточного блока» и совместные меры но ликвидации «оплота тоталитаризма на Балканах».

Этим оплотом стала страна, до перестройки любимая Западом за фрондерство ее лидера по отношению к «большому советскому брату». Новое отношение США и его союзников к «Кондукэтору» было обусловлено не только враждебностью его режима к перестройке в соседних державах. В начале все того же 1989 г. Чаушеску с пафосом объявил о полном погашении внешнего долга страны. Эта победа, одержанная ценой жестоких лишений для рядовых румын, открывала возможность к улучшению их жизни. Она означала и то, что Румыния становилась одной из немногих среднеразвитых стран, не зависимых от диктата Международного валютного фонда. Вот этого-то «Кондукэтору» и не могли простить международные банкиры.

Перед лицом наступающего краха коммунистической системы Чаушеску стал последней надеждой ортодоксов. Осенью «бархатных революций» он предпринимает интенсивные контакты с лидерами ГДР, Чехословакии, Болгарии, Северной Кореи. В декабре 1989 г. ЦК РКП разослало «братским партиям и движениям» приглашения на участие в международном совещании. Результатом этого представительного форума было бы, конечно, осуждение политики Горбачева, а следствием — активизация «консерваторов» в самом СССР.

Поэтому нейтрализация Чаушеску становилась вполне актуальной для Горбачева и его верных рыцарей из КГБ, нашедших в этом вопросе полное понимание у западных коллег. Сразу же после встречи на Мальте советский лидер предпринял, правда, последнюю попытку «повлиять» на несговорчивого румына на встрече руководителей стран Варшавского договора, но безуспешно. Оставались «другие варианты». Как и в Праге, для «активизации событий» нужна была кровь. И она пролилась.

…В ночь с 16 на 17 декабря 1989 г. в румынском городе Тимишоара произошли волнения, связанные с предстоявшей высылкой из страны популярного священника-диссидента Ласло Текеша. В ходе разгона демонстрации 17 и 18 числа подразделения сил безопасности и армии применили слезоточивый газ и оружие.

Немедленно после этого западные средства массовой информации распространили сведения о «неслыханной бойне», жертвах количеством в «несколько тысяч убитых» и «рабочих, готовых взорвать свои предприятия в случае, если Чаушеску не уйдет в отставку». Тимишоара и «кровавый диктатор Чаушеску» стали темой номер один в мире, к ней подключились Европарламент и все крупные международные организации. Стало ясно, что против режима Чаушеску началась настоящая информационная война, которая в любой момент может принять и более горячие формы. Наличие глобального международного заговора подтверждало и то, что синхронно с расстрелом в Румынии в ночь с 18 на 19 декабря США начали интервенцию в Панаму: повторялись 1956 и 1968 годы, когда под шумок событий в одном конце земного шара начинались геополитические игры в другом…

Между тем в разгар тимишоарских событий «диктатор» утром 18-го улетел с визитом в Тегеран. Позже, во время короткого судебного процесса над ним, Чаушеску утверждал, что не отдавал и не мог отдавать приказов о «массовом расстреле». Когда во время переворота последовало известие о смерти министра обороны генерала Миля, писалось, что он был убит за отказ использовать армию против народа в Тимишоаре. Однако после «революции» всплыли кадры видеозаписи, на которых были запечатлены расстреливавшие демонстрантов подразделения вооруженных сил…

20 декабря «диктатор» вернулся из Тегерана и обратился к народу по радио и телевидению, заявив, что тимишоарские события инспирированы иностранными державами. Тогда же он вызвал к себе послов стран-участников Варшавского договора и конкретизировал этот тезис: «Это ваши агенты во главе с СССР спровоцировали драму» (и после революции печать писала о действовавших в Тимишоаре агентах КГБ).

На следующий день в Бухаресте собрался митинг сторонников «Кондукэтора», во время которого выступление Чаушеску было сорвано внезапными взрывами петард. Одновременно в румынской столице начались волнения, которые еще более усилились утром 22 декабря, когда к демонстрантам примкнула армия и последовало заявление руководства «секуритаты» (генерал Юлиан Влад) о «единстве с народом». Это уже был переворот. Чета Чаушеску бежала из столицы на вертолете, затем пыталась воспользоваться машиной, но их арестовали в районе Тырговиште, примерно в девяноста километрах северо-западнее Бухареста. Во второй половине дня бухарестское телевидение транслировало обращение к нации лидеров появившегося откуда ни возьмись Фронта Национального спасения. Кстати, он практически весь был сформирован из представителей номенклатуры, включая главу секретариата РКП Василе Николсиу, многих членов ЦК, редакторов партийных газет. Все мировые информационные агентства объявили о «полной победе революции». Тэтчер, Буш и другие западные лидеры немедленно поддержали «выбор румынского народа», то же в свойственной ему обтекаемой форме высказал и Горбачев, за двенадцать дней до того вполне дружески общавшийся с «товарищем Чаушеску».

Однако идиллия была омрачена. Четыре батальона спецназа «секуритаты», дислоцированные в нефтяном районе Плоешти, остались верны Чаушеску и решили сопротивляться до конца. По получении известий о перевороте они выдвинулись к Бухаресту и вечером того же дня с боем вошли в город. Несмотря на явное численное превосходство сил «революции», последние смешались под этим отчаянным натиском. К полудню 23 декабря сражения шли уже в ста метрах от телецентра, передачи которого были прекращены. «Мировая общественность» забила тревогу, Горбачев, как бы оговорившись, вновь назвал Чаушеску «товарищем». И тут трагедия обратилась в фарс: Запад в лице французского министра иностранных дел Р. Дюма и госсекретаря США Дж. Бейкера открыто предложил Советам пойти на интервенцию в Румынию для защиты «демократии» (с такой же просьбой обратился и сам Илиеску). Иными словами, коммунистическому режиму предлагалось свергнуть такой же режим во имя торжества «буржуазной революции»!

22 декабря 14-я армия в Молдавской ССР была поднята по боевой тревоге. Интервенция не потребовалась: исход борьбы прояснился слишком быстро, но факт обращения Запада ясно показывает, о чем договорились Буш и Горбачев на Мальте: Москва окончательно стала вассалом мирового правительства и по первому приказу «сеньора» должна была выступить на расправу с непокорными…

Еще гремели выстрелы в Бухаресте, а независимые аналитики стали задавать недоуменные вопросы, число которых растет и по нынешний день. Между тем люди, которые могли бы ответить на них, исчезали из жизни один за одним. К генералу Миля добавилась и сама чета Чаушеску. 25 декабря средства массовой информации распространили сообщения о суде и казни супругов. Процедура процесса была пародией на судебное заседание. Она длилась всего два часа, Николай и Елена Чаушеску не ответили ни на один вопрос обвинения, выражая свое презрение к этому «лицедейству». Фарсовость происходящего подчеркивал состав трибунала: половина его были членами только что заявившего о себе правительства ФНС (в том числе полковник «секуритаты» Вэргил Мэгуряну, ставший новым начальником госбезопасности, генерал Станкулеску ‑ новый министр обороны и т. д.). После наскоро зачитанного приговора чету тут же расстреляли во дворе тюрьмы.

В тот же день было совершено покушение на адвоката Теодореску, который пытался защищать бывших властителей страны на процессе, и почти тут же погиб его сын. Позднее при странных обстоятельствах ушел из жизни генерал Г. Попа, возглавлявший военный трибунал, судивший «Кондукэтора». История до тонкостей начала напоминать череду исчезновений свидетелей по делу ложи «П-2» — Синдоны, Кальви и др.

Кстати, многознающий глава «П-2» Джелли, который, как уже говорилось, являлся приятелем и «собратом» по масонству свергнутого диктатора, не преминул сказать в интервью журналу «Панорама»: «Не думаю, что румынский народ сверг своего руководителя. Думаю, что это был переворот, поскольку румыны не были подготовлены. Даже судьи, которые приговорили Чаушеску к смерти, не были подготовлены: они не смогли поставить перед ним нужные вопросы… Я-то знаю, какие. Их много, но я вам их не раскрою. Это секрет».

Слова Джелли эхом отозвались и в самой Румынии, где независимый еженедельник «Экспресс», к примеру, сформулировал перечень из нескольких десятков вопросов, за которыми кроется тайна революции 22 декабря. Помимо, естественно, иностранного влияния на события, журнал интересовался: «Какую роль в событиях сыграли некоторые члены высшей номенклатуры, например, В. Миля, столь «беспомощно» поведший себя в Тимишоаре и оставивший войска без боекомплектов? Кто дал приказ стрелять в Тимишоаре и сколько жертв там было? Кто, наконец, посоветовал Чаушеску в обострившейся до предела обстановке провести 21 декабря митинг в Бухаресте и кто взорвал там петарду, вызвавшую неуправляемое движение толпы? Как погиб В. Миля? Почему чета Чаушеску бросила вертолет — и если не они приняли это решение, то кто? Почему на митинге 22 декабря «террористы» не стреляли по новым лидерам ФНС? И вообще где эти «террористы»? Почему удалось так быстро подключить к действиям людей из ближайшей обслуги Чаушеску — переводчиков, личных секретарей, пресс-атташе? Почему чета Чаушеску была так быстро ликвидирована, не потому ли, что они располагали не только внутренней, но и не подлежащей разглашению международной информацией?» и т. д.

Конечно, ответы на эти вопросы частично давало уже само поведение многих действующих лиц, особенно руководства «секуритаты». Профессор Мартин Ради в своей книге «Румыния в смятении» осторожно пишет: «Кажется вероятным, что часть «секуритаты» USLA (антитеррористическое подразделение. — А.В.) изменила (Чаушеску) и даже могла манипулировать частью толпы 22 декабря. Это определенно видно на кадрах видеозаписи, свидетельствующих, что некие стандартно одетые субъекты руководили демонстрантами, показывая высокий уровень контроля над событиями, предшествовавшими штурму здания Центрального Комитета… руководитель USLA Василе Арделеану встал на сторону революции на ее самой ранней стадии». Начальник «секуритаты» генерал Влад тоже недвусмысленно поддержал переворот 22 декабря, а с началом боев в Бухаресте опубликовал заявление, в котором говорилось, что «части госбезопасности плечом к плечу с бойцами румынской армии бьются за национальное существование румынского народа».

Что касается стремительного судебного процесса и казни Чаушеску, то они едва ли могли быть оправданы «угрозой их освобождения верными диктатору силами» (как это утверждалось в коммюнике ФНС). К моменту появления сообщений об их казни (правда, по некоторым известиям, супругов расстреляли не 25-ого, а еще 23 декабря) наступательный порыв шедших «Кондукэтору» на помощь элитных частей госбезопасности иссяк, они были выбиты превосходящими силами армии с вокзала и других главных объектов города. На улицах, правда, продолжались перестрелки. Неожиданно то тут, то там, возникали группы «террористов», которые открывали, огонь не только по армейским патрулям, но и по мирным гражданам. Пропаганда ФНС вещала о тысячах специально натренированных «уничтожать все живое» наемников, рассматривая это, как доказательство «особого изуверства» режима.

Между тем, несмотря на шумно разрекламированную кампанию «охоты» на этих «террористов» в подземных тоннелях, по телевидению показали лишь нескольких сумрачных субъектов с поднятыми руками, мало напоминавших спецназовцев. Не было названо никаких имен, званий и т. д. В начале января нового, 1990 года, стрельба на улицах румынской столицы прекратилась и официальная пропаганда «забыла» эту тему. Зато ее не забыли независимые журналисты. Выяснилось, что в действительности в спецлагере диктатора проходили обучение только 60 «террористов»-палестинцев, предназначенных для заброски на Ближний Восток. Эта горстка, большинство из которой погибло или было пленено в первые два дня «революции», никак не могла устроить вакханалию уличной стрельбы, которая продолжалась в Бухаресте более десяти дней и крайне ожесточила население против «сатрапов Чаушеску».

Но, конечно, самым «эффектным» аргументом против «кровавого диктатора» была тимишоарская бойня. Вначале назывались цифры в 3–4 тысячи погибших. В первые дни революции, в разгар боев в Бухаресте, телевидение сообщило и вовсе фантастическую цифру ‑ 12 тысяч расстрелянных (т. е. больше, чем общее количество демонстрантов) и показало кадры с горами трупов, якобы найденных в свежевырытых могилах.

Итальянский историк Дж. Агамбен писал об этих событиях: «Секретная полиция, организовавшая заговор против себя самой, чтобы свергнуть старый режим и телевидение… смогли осуществить то, что нацизм даже не осмеливался вообразить: совместить в одной акции чудовищный Аушвиц и поджог рейхстага. Впервые в истории человечества недавно похороненные или находящиеся в моргах трупы были наспех собраны и выкопаны, а затем изуродованы, чтобы имитировать перед телекамерами геноцид, который должен был бы легитимизировать новый режим».

После произведенного позже точного подсчета выяснилось, что за все время тимишоарских событий погибло всего около сотни человек. Кстати, общая численность жертв революции, относимых, понятное дело, на счет «зверств сторонников Чаушеску», определялась «свободным румынским телевидением», а за ним и СМИ за рубежом, в 60–70 тысяч человек («63 тысячи жертв» были вменены в вину Чаушеску на процессе). Однако уже в конце января 1990 г. без лишнего шума опубликовали, наконец, официальную информацию: 689 убитых. Конечно, и эта цифра не так уж мала, но «просто ошибиться» в сто раз средства массовой информации явно не могли — это была часть единого плана в стране и за рубежом. Не случайно директор «свободного румынского телевидения» Мунтяну сказал: «Это телевидение сделало революцию». С ним можно согласиться, но лишь частично.

Хотя именно телевидение, правда французское, дало ключ к разгадке образования Фронта Национального спасения, показав видеозапись, запечатлевшую вхождение Илиеску и его сторонников в здание ЦК РКП сразу после бегства Чаушеску. Кадры передали французам «неизвестные лица», скорее всего, сотрудники «секуритаты», так как некоторые из мелькавших в этой записи людей были опознаны как лица из окружения генерала Арделеану. Кроме них и самого Илиеску в фильме в одной компании видны будущий премьер-министр Роман, два секретаря свергнутого диктатора, начальник его «Патриотической гвардии» Пабеску, генерал Милитару и другие «победители». На ходу обсуждается проект обращения к нации «от имени ФНС». У некоторых непосвященных само это название вызвало недоуменные вопросы. Вот часть их разговора:

«Голос неизвестного: Господин Илиеску! «Спасение», — нехорошо, попахивает государственным переворотом… Лучше «Национальной Демократии». (Илиеску на ходу возражает).

Опять чей-то голос: «Демократия», — это слово все объясняет.

Генерал Милитару: Слушай, парень! «Фронт Национального спасения» действует уже шесть месяцев…»

Милитару с солдатской прямотой брякнул то, что его соратники упорно отрицали в начале революции, утверждая тезис о «стихийности» образования Фронта.

В еще большей степени завесу над тайной румынского переворота приоткрыло сенсационное заявление, сделанное летом 1990 г. тем же генералом и другим бывшим членом временного правительства ФНС — Брукану. Они утверждали, что все события декабря 1989 г. — часть тщательно спланированного заговора, который готовился в стране еще с середины 70-х гг. Милитару вспоминал, что идею переворота ему предложил в 1974 г. тогдашний премьер-министр Мауреру. Во время совместной прогулки по бухарестскому парку глава правительства чуть отстал от охраны и доверительно шепнул генералу: «Я не могу больше работать с этим сумасшедшим (Чаушеску). Я слишком стар для того, чтобы что-либо предпринять, но вот вы и некоторые другие…» Вскоре Милитару и еще два генерала — Ионица и Костял, создали первые структуры оппозиционных ячеек в «трех китах» Чаушеску — армии, «секуритате» и компартии. К 1989 г. конспираторам была обеспечена поддержка большей части армии и всех регулярных войск «секуритаты» численностью 25 тысяч человек. Подпольной структурой, названной «Комитетом военного сопротивления», руководило уже 20 генералов различных силовых ведомств. Лишь 4 спецподразделения госбезопасности общей численностью 4 тысячи человек оказались не охваченными этой тайной паутиной, они-то и остались верны диктатору в декабрьские дни.

Заговорщики давно наметили и кандидатуру в будущие лидеры «новой Румынии». В 1982 г. Милитару столкнулся в коридоре элитной больницы с Ионом Илиеску и намекнул ему на существование заговора. В ответ было проявлено полное понимание. Сын родителей-коммунистов, Илиеску еще в юном возрасте в период войны познакомился с Чаушеску, будучи заключен вместе с ним в лагерь Тыргу-Жиу. Позже, отучившись в Москве (кстати, в одно время с Горбачевым — правда, факт их знакомства в тот период не доказан), выдвинулся на важные посты сначала в румынском комсомоле, затем в партии. Ярый ортодокс, он руководил репрессиями против диссидентствующей молодежи, а став в середине 60-х секретарем ЦК РКП по идеологии, первым стал создавать культ личности своего приятеля Чаушеску. То, что приятельские и даже дружеские связи с «Кондукэтором» сохранялись у него и в 70-е гг., подтверждают и многочисленные фотоснимки, запечатлевшие Илиеску и «дорогого вождя» за игрой в шахматы или бадминтон. В 1984 г., однако, Илиеску потерял расположение «Кондукэтора», был выведен из ЦК и назначен директором издательства «Техника» (где, между прочим, печатал труды многих своих будущих соратников по ФНС).

Тогда же стало создаваться «теневое правительство». Второй важнейшей фигурой в нем стал Сильвиу Брукан. «Зубр» коммунистического движения еще с довоенным стажем, после 1946 г. он был редактором партийной газеты «Скынтейя», где играл ключевую роль в освещении процессов над вождями оппозиции. Затем он преподавал марксизм в университете, а потом его назначили послом в Соединенные Штаты. Чаушеску не доверял Брукану крупных партийных постов, недолюбливая его, но вместе с тем считая, что этот «пронырливый еврей» незаменим в международных контактах. Поэтому заодно Брукан представлял Румынию и в ООН, а также на всех важнейших международных конференциях. Всемирный уровень его связей (включая СССР) позволил навесить на него прочный ярлык «масона».

Это подтверждает в своей книге «Подоплека румынского переворота» и известный диссидент эпохи Чаушеску- Раду Портокалу: «В конце 1988 г. Сильвиу Брукан предпринял длинное путешествие за границу. Он ездил в Соединенные Штаты, где еще в конце 70-х опубликовал тексты, предварявшие «горбачевизм», потом в Лондон. Здесь и там он имел переговоры с известными представителями масонства, к которому он принадлежал и сам. Из Лондона он отправился в Москву для официальных переговоров с руководителями режима, что было любопытно, учитывая его опалу (у Чаушеску. — А.В.) и вернулся в Будапешт через Вену. Все говорит о том ‑ да Брукан и сам дал знать об этом в одном из интервью, — что во время этого путешествия были намечены некоторые детали государственного переворота, в ходе которого годом позже был свергнут Чаушеску. Москва, Вашингтон и Лондон гарантировали Брукану свою поддержку».

Третьим важнейшим лицом в этой компании являлся полковник госбезопасности Думитру Мазилу, как «профессор права» долгое время представлявший режим Чаушеску в комитете по правам человека ООН в Женеве. В 1987 г. «профессора» отозвали на родину, так как он передавал на Запад некоторые документы «подполья» и был заподозрен в шпионаже. (Заподозрен, видимо, не без оснований, так как в июне 1990 г. уже правительство ФНС, с которым он поссорился, обвинило его в «шпионаже в пользу ЦРУ», после чего Мазилу бежал в любимую Женеву). Кроме него сместили еще нескольких видных сотрудников госбезопасности, заподозренных в связях с Ионом Пачепой.

Этот генерал, курировавший все силовые ведомства, включая президентскую охрану, член высшего руководства страны, летом 1978 г. внезапно бежал в Соединенные Штаты. Там он, понятное дело, поступил в распоряжение ЦРУ, которое с его помощью сколачивало внутреннюю оппозицию в Румынии. Возможно, использовались в этой деятельности и масонские каналы. Не случайно сам Пачепа давно и пристально интересовался масонством. Именно он, будучи в начале 60-х гг. главой румынской разведки, разработал план проникновения в ложи Европы (в рамках которого и был завербован Шарль Эрню). Теперь «проникновение» могло идти и в обратном направлении, благо в печати публиковались сообщения о принадлежности к «братству» не только Брукана, но и премьера правительства ФНС Романа, учившегося в Тулузе.

Так еще в подполье и родился Фронт национального спасения, внезапно объявивший о себе миру в первые же часы революции. Прослеживается аналогия с Временным правительством России 1917 г., которое тоже подбиралось заранее на тайных заседаниях масонских лож.

Кстати, если Илиеску был фигурой давно известной и его появление во главе революционного правительства закономерно, то назначение на пост премьер-министра скромного преподавателя технического вуза 43-летнего Петре Романа трудно не сопоставить с карьерой Терещенко, прыгнувшего в феврале 1917 г. «из грязи в князи» только благодаря масонским связям. По некоторым данным, кандидатуры президента и председателя правительства Румынии были согласованы между Горбачевым и Западом в контексте раздела «сфер влияния». Илиеску, как бывший партаппаратчик, с самого начала пользовался поддержкой Москвы. «Я контактировал с советским посольством… Горбачев был в курсе событий», — заявит новый лидер Румынии в документальном телефильме, снятом по горячим следам революции. Не совсем, правда, ясно, какое время имел в виду Илиеску — начало революции или слегка пораньше? (По некоторым данным, сам глава КГБ Крючков за неделю до событий тайно побывал в Румынии, проведя инструктаж заговорщиков).

Роман, правда, тоже вышел из номенклатуры — его отец Вальтер Роман (Нюландер) десятки лет состоял членом ЦК РКП. Сын сохранил его связи, в том числе и с будущим лидером ФНС и президентом, кроме того, имел и связь интимную — и не с кем-нибудь, а дочерью «Кондукэтора» Зоей Чаушеску, директором математического института и кандидатом в члены ЦК. Однако он, получивший высшее образование во Франции, слыл твердым «западником» и, соответственно, стал представителем западного лобби в новой Румынии.

Из заявления Брукану и Милитару выяснились и некоторые конкретные детали самого переворота. Милитару, по его словам, открыл двери здания ЦК РКП для заговорщиков в тот момент, когда Чаушеску выступал с балкона этого дома, и именно это вынудило «диктатора» отказаться от использования подземных тоннелей и бежать на вертолете. Дальнейший успех революции был, как говорится, делом техники…

 

АЛБАНИЯ

Перестройка в Албании тоже началась в результате «сговора сверху». Для оформления этого сговора там даже не понадобилось «массовки» вроде демонстраций и забастовок, как это было в Чехословакии или Румынии. Летом — осенью 1990 г. лидер страны Р. Алия имел продолжительные встречи с делегацией конгресса США, а также с вездесущим Шеварднадзе. Хотя переговоры шли за закрытыми дверями, все же стало известно, что содержание обеих встреч сводилось к проблеме «демократизации страны». Глава советского МИДа даже передал Алие приглашение посетить СССР в новом году не в качестве партийного вождя, а в ранге президента (должность, тогда в Албании не существовавшая).

Совместные советско-американские усилия увенчались успехом. Спустя короткое время в стране разразилась «революция сверху» во главе с новоиспеченным президентом. Похоже, ее подтолкнул факт обсуждения на упомянутых переговорах возможности возвращения в Албанию ее золотого запаса, хранившегося со времен войны в западных банках. Как говорят на Востоке, «нет такой крепостной стены, которую не одолел бы груженый золотом мул». Во всяком случае, «последний бастион сталинизма в Европе» пал. Для самого Алии, правда, лавры демократического президента не подошли: их пришлось сменить на кепку заключенного. Президентом же стал его бывший личный врач С. Бериша, в мгновение ока превратившийся в заклятого врага коммунизма.

 

ПОЛЬША

Введение в декабре 1981 г. военного положения в ПНР на восемь лет приостановило процесс «десоветизации». Генерал Войцех Ярузельский фактически установил в стране личную диктатуру: оппозиционные организации, столь активные после гданьских забастовок 1980 г., были запрещены, их лидеры интернированы. Однако «Солидарность», объединявшая в легальный период почти три четверти всех польских рабочих, не подверглась разгрому, уйдя в подполье. Ей активно помогал Ватикан и особенно Соединенные Штаты. Ян Полубицкий, казначей этого нелегального профсоюза, позже признавался: «Три четверти нашего бюджета были американского происхождения».

С наступлением «эры Горбачева» Польша раньше других восточноевропейских стран стала покидать соцлагерь. Уже летом 1988 г. правительство Ярузельского с благословения Горбачева село за стол переговоров с лидерами «Солидарности». Впрочем, не забастовки и не давление влиятельного нелегального профсоюза были тому причиной, а долги Международному валютному фонду, превысившие миллиард долларов.

Запад неоднократно и жестко давал понять, что ни на какие отсрочки, и тем более на новые кредиты, он идти не намерен, если в стране не будут проведены «реформы». В первую очередь подразумевалась «демократизация». В условиях, когда «большой брат», — СССР, отказывался помочь в выплате долгов МВФ, польскому руководству ничего не оставалось делать, как идти на уступки во внутренней политике. Однако руководство не хотело принимать главное условие Запада — включение в правительство представителей «Солидарности». И тут помог услужливый Горбачев. Анализируя опубликованные позже записи телефонных переговоров между кремлевским лидером и главой ЦК ПОРП Мечиславом Раковским от 24 августа 1989 года, политологический журнал «Эдельфи пейперз», указывает, что именно «Горбачев надавил на Раковского, чтобы тот принял кабинет с участием «Солидарности».

Далее все пошло как по маслу: свободные выборы, выход из Варшавского договора и т. д. На что МВФ тут же отреагировал предоставлением отсрочки по выплатам, а американский конгресс проголосовал за большой кредит «демократической Польше». Еще через год генерала Ярузельского сменил на посту президента лидер «Солидарности» Лех Валенса, сама ПОРП была распущена. Польша полностью переключилась на рельсы западной экономики и еще более надежно увязла во внешних долгах.

Давление внешних сил в процессе свержения социализма в Польше дополнялось активностью внутренних тайных течений. Их след виден еще в событиях 1980–1981 гг., ставших «первой ласточкой» перемен в Восточной Европе. Мощная волна забастовок, создание «Солидарности» и т. д. — за всеми этими вспыхнувшими в одночасье движениями стояла сложившаяся секретная структура. Сначала считалось, что ей был КОС-КОР во главе с Б. Геремеком, созданный в подполье в 1976 г. Уже после переворота Ярузельского и обысков в штаб-квартирах оппозиции выяснилось, что над этой организацией, в свою очередь, стояла другая ‑ «Польское независимое соглашение» (ПНС), имевшая «масонскую структуру». Ее глава доктор философии 3. Найдер скрылся в декабре 1981 г. за рубеж, где возглавил польский отдел радио «Свобода». Кроме этого польская ГБ не узнала ничего и лишь запоздало констатировала, что первый муж жены Найдера, «английский журналист», оказывается, был «кадровым сотрудником «Интеллидженс сервис».

И лишь в 1994 г., в дни торжественного празднования 265-летия польского масонства (сам президент Польши Валенса почтил вниманием юбилей «братства» и потрясал перед телекамерами предметом масонского ритуала, что и обнародовала программа НТВ — см.: «Сегодня», 1994, 24 ноября) «кукловоды» раскрыли карты. И ПНС оказалась ширмой масонской ложи «Коперник». Последнюю воссоздал в Варшаве после 1945 г. бухгалтер Мечислав Бартошевич, и с тех пор она, работая в глубоком подполье, неуклонно расширяла свое влияние. Одноименная ложа эмигрантов возникает также в Париже, и именно между ними двумя курсируют эмиссары вроде Геремека. Этот последний, до 1956 г. твердый сталинист, секретарь организации ПОРП Академии наук ПНР, становится ярым оппозиционером, формирует подпольные ячейки, подчиненные «Копернику». (Любопытный факт: в 1991 г. Геремек стал внештатным консультантом президента России Б.Н. Ельцина).

Слова Валенсы и других высоких руководителей о «большом вкладе масонства в дело демократизации» заставляют задуматься не только о заправилах «Солидарности». Сам польский диктатор 80-х Ярузельский, как мы уже видели (книга «Масонство в современном мире»), попал в список «вольных каменщиков» еще до прихода к власти.

Тогда, при Брежневе, многие в Кремле недолюбливали главнокомандующего армией ПНР (как утверждают известные советологи Соловьев и Клепикова, из-за его еврейского происхождения). Но в решающий момент влиятельная группировка в ЦК КПСС (и КГБ, естественно) ставку сделала именно на него, поставив этого генерала в Варшаве вместо Станислава Кани (сменившего, в свою очередь, Терека). Показательно, что объявление Ярузельским военного положения в 1981 г. будто бы было согласовано не только с Москвой, но и с «Солидарностью» и Западом. Профсоюз-бунтарь, накануне грозившийся поднять миллионы рабочих на стачку и свержение режима, вдруг дипломатично уступил (небольшие волнения на нескольких шахтах — вот и весь ответ диктатуре). Запад, столько шумевший о поддержке демократии за «железным занавесом», организовал шоу «день Польши», на котором президент США Рейган, бывший голливудский киноактер, профессионально-трогательно плакал: это была вся «помощь демократии». Сказалась ли на этом фактическом признании действий польского диктатора его принадлежность к тайным силам? Возможно, как возможно и то, что Запад и определенные круги в СССР опять тихо договорились, как в 1968-м, пока «не поднимать волну». И те и другие ждали прихода Горбачева. В новой ситуации, по согласованию с высокими зарубежными «братьями» польский диктатор мог спокойно надеть демократическую маску. Мавр сделал свое дело.

 

ФИНАЛ: КРАХ «КОММУНИСТИЧЕСКОГО БАНКА»

В те самые дни середины октября 1989 г., когда горбачевская агентура меняла руководство ГДР, а парламент Венгрии менял социалистическую конституцию на «буржуазную», правительство СССР, в свою очередь, производило собственные «изменения». Формально они касались совершенно другой области — курса рубля по отношению к доллару, но фактически это были звенья одной цепи. Под маловразумительным предлогом «разницы в стоимости потребительских товаров» (промышленные товары и сырье вдруг перестали идти в зачет) рубль разом был понижен почти в десять раз!

Это была первая мощная атака «зеленого», за счет искусственного скачка курса которого начались темные игры. Чуть позднее вскроется «дело о 140 миллиардах», — именно такую рублевую сумму малоизвестная западная компания собралась «выгодно» обменять через посредников в правительстве РСФСР на 20 млрд. долларов. В эти 140 млрд. тогда можно было оценить стоимость половины тяжелой промышленности Союза…

С означенными играми связаны таинственные смерти Кручины, Лисоволика и других функционеров КПСС, имевших отношение к пресловутому «золоту партии» (а возможно, и Р. Максвелла — кто-то рубил концы по обе стороны «железного занавеса»). Эти события, произошедшие непосредственно за «августовской революцией» 1991 г. дали повод для многих версий.

Аналитик газеты «День» Вл. Винников считал, что речь шла об операции под названием «банкротство коммунистического банка». К 1991 г. существовало пять таких «банков», — центров влияния мировых масштабов со своей идеологией, политикой, экономикой, людским резервом и финансами: американский, коммунистический, католический, сионистский и японский (в стадии формирования находились мусульманский, социал-демократический и китайский). «Коммунистический банк» лопнул. Вкладчики, узнавшие об этом, поспешили снять наличность, чтобы перевести в более надежное место. Кто не успел — остался в дураках. Таковыми можно считать у нас миллионы «держателей» невозвратного трудового вклада в строительство коммунизма — тех, кто назывался «советским народом».

Винников добавляет, что к январю 1991 г. внутренний государственный долг СССР превышал годовой валовой национальный продукт. Подготавливая банкротство, руководители «банка» еще во времена «застоя» перевели за рубеж порядка 100 миллиардов долларов (вырученнных в основном от продажи нефти). В 1985–1991 гг. к ним добавилась примерно такая же сумма, преимущественно образовавшаяся от тайной продажи золотого запаса СССР. В результате «сравнительно небольшая группа элиты «коммунистического банка» из формально управляющих этим достоянием стала его собственниками, изящно устранив формальных владельцев: КПСС и СССР… Куда же ушли деньги? Разноречивые, выразимся так, слухи, приписывают деятелям… «банка» контроль над 8-15 процентами западноевропейской экономики».

Также признавая этот факт, газета «Совершенно секретно» пишет: «Это означает, что несмотря на тяжелейший кризис, несмотря на нехватку денег на все и всех… Россия вкладывает колоссальные средства в экономику ведущих капиталистических держав, способствуя их дальнейшему процветанию». При этом найти «концы» этих денег, вывезенных из страны нелегально, оказалось невозможно. Известная поисковая фирма «Кролл интернешнл» по поручению российских властей в 1992 г. пыталась выйти на след «золота партии», но потерпела фиаско. Причина неудачи заключалась… в тех же самых российских властях. С одной стороны, они демонстрировали радение о скрываемом коммунистами «народном достоянии», с другой, по словам главы фирмы Джулиуса Кролла, «отказывали в предоставлении необходимой информации либо чинили прямые препятствия следствию». Иными словами, кое-кто из победителей августа-91 держал в «золоте партии» немалый пай и позаботился о его сохранении вместе с вкладами «побежденных».

В каком же уютном углу мирового финансового пространства спрятаны деньги партии (КГБ, мафии)? Чтобы понять это, возможно, придется вернуться чуть назад и посмотреть, куда их хотели спрятать.

Главной особенностью международных контактов в канун и в начале эры Горбачева было резкое усиление значимости в них Социнтерна (эти встречи настолько таинственны, что содержание их в советской прессе передавалось двумя-тремя туманными фразами). Особую роль здесь играл его председатель Вилли Брандт и шведский премьер-министр и социал-демократ Улоф Пальме, которые, подчеркнем, были одновременно виднейшими деятелями Бильдербергского клуба.

Именно с ними согласовывались первые осторожные заявления «Горби» о «социализме с человеческим лицом» и прочем, свидетельствующие о подготовке вождей КПСС к переходу партии на социал-демократические рельсы. (В упомянутом интервью «Фигаро» Горбачев говорил о последней программе КПСС, как о «социал-демократической»).

Некоторые источники утверждают, что эти политические планы и заявления — лишь дополнение к определенным финансовым проектам и операциям. А именно: перевести активы рушащегося на глазах коммунистического «банка» во вновь образующийся социал-демократический. По-видимому, именно эту тайную операцию задумывал Андропов еще в 70-е гг., когда уже мог образовываться «соцбанк» (в 1973 г. президент Социнтерна и «бильдербергец» Зико Манхольт заявил, что социалистические партии в нынешних национальных границах устарели и необходимо образовать более масштабное международное объединение).

Зондированием возможности «перевода вкладов» объясняется и заблаговременная вербовка крупных деятелей социалистического движения Европы (Ш. Эрню во Франции, Турбьерн Ягланд в Норвегии и т. д.). Потому и был создан чекистами «черный канал» тайной связи с тем же Брандтом в Германии, а возможно с флиртовавшими с Кремлем уже в то время Улофом Пальме в Швеции и Бруно Крайским в Австрии. Собственно, Жорж Помпиду, имевший финансовые дела с Брежневым, скорее всего был ликвидирован за попытку войти в отношения и с «социал-демократическим банком». Незадолго до своей странной смерти он заявил о приверженности «шведскому социализму» («пусть и у нас будет так же, как в Швеции, только чуть побольше солнца»).

Скорее всего, Помпиду оказался устранен одним из конкурирующих «банков», так же, как и Улоф Пальме. О том, что это был за конкурент, может прояснить упомянутая телеграмма главы ложи «П-2» советнику Джорджа Буша, где говорилось о том, что «шведское дерево будет срублено». Если следовать логике, то этим конкурентом являлся державший нити ложи «П-2» «американский банк», он же Орден.

У Ордена могли быть свои аппетиты на коммунистические «активы», тем более что он когда-то сам участвовал в создании коммунистической империи СССР. Но в любом случае, для осуществления гигантского «переливания финансовой крови» требовалась, помимо тщательной подготовки, координация с другими «банками», — иначе началась бы неуправляемая дележка пустой «коммунистической» ниши и залихорадило бы весь мир.

Согласно концепции профессора А. Афанасьева, в принципе, давно существует координирующий орган, который решает подобные вопросы ‑ «всемирный Госплан». С помощью финансовых и иных рычагов он закабаляет богатые ресурсами страны и заставляет их выплачивать проценты по долгам дешевым сырьем. За счет этого дешевого сырья живет экономика элитной группы, «золотого миллиарда» человечества — развитых стран Европы, США, Японии.

Ко второй категории до недавнего времени относились страны социализма: на их ресурсах паразитировали представители первой группы, оставляя «красным собратьям» лишь определенный урезанный «паек». И совсем уж крохи с этого барского стола доставались развивающимся странам. «Но, — пишет Афанасьев, — природные ресурсы Земли с каждым годом истощались все больше и больше. Первой категории уже не хватало на полный сырьевой паек. Самое разумное ‑ снижение пайков в странах «золотого миллиарда», но это могло бы привести к беспорядкам в этих государствах и свержению правящего «всемирного Госплана». «Всемирный Госплан» принял (примерно в 1983 г.) другое решение: отменить вторую категорию пайков и перевести всех жителей планеты, получавших паек по разделу «страны социализма» в раздел «развивающиеся страны». Реализация этого решения в нашей стране — горбачевская «перестройка».

Нетрудно видеть, что четыре из упомянутых пяти «всемирных банков» относились к «золотому миллиарду» и лишь один основную сферу своей деятельности вел во «второй категории». Он-то и лопнул: и на его активы нацелились более успешные оставшиеся «монстры» (это пополнение для них тем более важно в связи с будущими схватками с мусульманским и китайским конкурентами). Внутренние причины «перестройки», таким образом, переплелись с внешними.

В самом деле, к 1989 г. Советский Союз обогнал США и занимал первое место в мире по добыче и производству каменного и бурого угля, нефти, железа и стали, природного газа, свинца, золота, меди, никеля, платины, бокситов и многих других видов сырья и основных материалов. Даже при всей неэффективности коммунистической системы переработки и распределения без предположения о «всемирном Госплане» трудно объяснить, почему при таких лидирующих позициях в сырьевой отрасли жизненный уровень в СССР был в 12–15 раз ниже, чем на Западе. Тем более что опыт многих арабских режимов показывал: можно жить хорошо, не производя ничего кроме нефти.

Труды многих исследователей красноречиво показывают, что мировые цены на многие виды сырья не устанавливаются обычным балансом спроса и предложения, а являются следствием сговора групп монополистов. (А то и просто определяются монополистами, как диктует цены на алмазы «Де Бирс», президентом которого был до недавнего времени лидер «Бильдерберга» и Трехсторонней комиссии барон Эдмон де Ротшильд). Таким образом, сырье продается едва ли не дешевле себестоимости его добычи, и за счет разницы между этой заниженной ценой и высокой ценой на конечный продукт и жирует «золотой миллиард». Видимо, падение на 30 процентов цен на сырье (кроме нефти) в конце 70-х гг. было спровоцировано договорившимися монополистами («всемирным Госпланом», он же, вероятно, Бильдербергский клуб). Это падение цен сильно ударило по сырьевому гиганту ‑ СССР, который не мог в полной мере воспользоваться и прибылями от роста цен на нефть (так как значительная часть его экспорта шла социалистическим собратьям по ценам в десятки раз меньшим мировых).

Возможно, если «всемирный Госплан» и принял решение развалить СССР, то это произошло не только из-за растущих противоречий между производством и потреблением. Возросли противоречия и внутри правящих миром тайных сил. Если еще в середине нынешнего столетия «закулиса» представляла собой союз (хотя и не лишенный противоречий) еврейской финансовой группы и Ордена, то к концу века, и в этом можно согласиться с Винниковым, возникают и другие группировки — «банки». Израилю и, в первую очередь, Ордену, чтобы не тесниться на мировой арене, приходится самим активнее теснить более слабых конкурентов.

Жертвой избрали Советский Союз, и это решение принималось не в 1983, как полагает Афанасьев, а в 1979 г. Именно в том году мировой социализм, переживавший внутренние трудности, сам попытался прижать «американского конкурента». «Народные революции» победили под самым носом у «янки» — в Никарагуа и на Гренаде. Тем самым вновь, как и в случае с Кубой, нарушался послевоенный тайный раздел мира. И именно в 79-м люди Ордена — ЦРУ и определявший внешнюю политику США Збигнев Бжезинский (основатель Трехсторонней комиссии), выработали эпохальный план «Вьетнама для Москвы» — афганскую ловушку (детально об этом плане Бжезинский поведал на страницах «Нувель обсерватер»).

Небезынтересно, что с другой стороны подталкивал Советский Союз в эту ловушку не кто иной, как председатель КГБ Андропов. «Даже если бы он был агентом всех западных спецслужб вместе взятых, то вряд ли он смог бы сделать для Запада больше, чем он сделал», — пишет автор книги «Золото партии» о роли КГБ в тех событиях, предполагая, что Андропова-де ЦРУ использовало «втемную». Сам главный чекист, мол, хотел только укрепления позиций госбезопасности в СССР (и не только в СССР: помимо Алиева, Шеварднадзе, Горбачева, в числе андроповских протеже оказался и глава афганской спецслужбы ХАД Наджибулла, в итоге ставший последним прокоммунистическим лидером Кабула). Впрочем, если с учетом всего сказанного о «заговоре КГБ», мы допускаем существование «договора Абеляра», то никакого противоречия между укреплением позиций Лубянки и одновременно победой ЦРУ не возникает.

Разумеется, можно предполагать, что руководители КГБ в принципе не хотели проамериканского переворота в стране. Выходцы из разведки, они лучше других были осведомлены об экономических успехах Запада и хотели насадить в СССР все лучшее от последнего, включая элементы рынка. Налицо было и желание свернуть гонку вооружений, которая обходилась Советскому Союзу очень дорого. Крючков и компания явно рассчитывали, что замена «реального социализма» на «социал-демократический» придаст дополнительные силы сбавившей темпы роста отечественной экономике и удовлетворит весь враждебный Запад. Однако намечавшийся «перевод активов в социал-демократический банк» сорвался — прежде всего, из-за неожиданного предательства Горбачева, который отошел от ориентации на Социнтерн и сблизился с Г.Колем и США, которые тоже нарушили «джентльменские соглашения» и поддержали развал как Варшавского договора, так и СССР. Последние процессы никак не входили в планы Крючкова, это легко заметить по изменению его позиции: в ноябре 1989 г. он славил перестройку на съезде народных депутатов, летом 1990-го там же он прочитал резко критический доклад о ней как криминальной революции, инспирированной спецслужбами Запада. Именно тогда, после распада Варшавского договора и фактического объединения Германии, и началась подготовка ГКЧП. Однако стало уже поздно, «процесс пошел» и рычаги управления событиями были упущены.

У «мировой закулисы» имелся еще один предлог к разрушению СССР. Ранее Орден ставил как на Кремль, так и на его «антитезис», — гитлеровскую Германию, а затем, с 60-х гг. — Китай. Но к началу 80-х даже американским любителям «горячих игр» становится ясно, что противостояние вооруженных до зубов ядерным арсеналом коммунистических держав может привести отнюдь не к желанному «синтезу» мирового правительства. К тому же руководство КНР после поражения в кратковременной войне с просоветским Вьетнамом (1979 г.) не желало больше ввязываться в открытые конфликты. Этот «антитезис» отпал, а стало быть, и «тезис», — СССР стал не нужен его закулисным партнерам.

Орден стал избавляться от представителей левого крыла «закулисы», все еще ставивших на сосуществование с «коммунизмом» (смерть Карра в том же 1979 г.). Прочие приняли сторону реальной силы. Киссинджер, например, быстро свернул свои связи с ортодоксальными советскими силами (и в то же время стал играть роль посредника между еврейской группой и Орденом). С начала 80-х, исполняя волю Ордена, и ЦРУ перешло к массированной атаке на соцлагерь (программа «глубоких прикрытий», серия директив о поддержке «внутренней оппозиции» в странах Варшавского договора). Дальнейшая история с «перестройкой» в своей «внешней» части известна, неизвестные ее стороны мы постарались, насколько это возможно, осветить.

Тайные силы, приложившие руку к созданию «системы мирового коммунизма», сами выступили ее могильщиками. Собственно, в этом тоже есть столь любимая Орденом диалектика. И как положено диалектическому процессу, он не остановился на этой точке. «Тезисы» и «антитезисы» в соответствии с хитроумной логикой стали возникать и сталкиваться в странах «третьего мира», в бывших странах социализма (Югославия), наконец, в самом экс-СССР и теперь внутри России. «Синтез» этих «диалектических» противоречий имеет внешний вид вмешательства НАТО и дипломатии великих держав, разорения слабых стран, их всевозрастающей долговой кабалы и наркотической потребности во все новых кредитах — впрыскивании порции зеленых бумажек.

На этих бумажках, впрочем, не случайно стоит надпись «новый порядок» в окружении масонской символики. Как не случайно эмбрион «нового мирового порядка», — объединенная Европа, несет на своем голубом флаге золотые пятиконечные звезды — антураж масонских лож (равно как и эмблемы ФБР — инструмента американского Ордена). Это заявленная для круга посвященных программа.

«Новый порядок» окончательно должен был восторжествовать к 2000 г. (древней пророческой дате победы «нового Израиля», которую чтут «посвященные братья» во всем мире). Но, судя по всему, в эту эсхатологию придется внести существенные поправки.

Несмотря на очевидные успехи в уходящем столетии, тайный строитель «нового порядка» оказался не всесилен. Та же диалектика, которой умело пользовались таинственные мудрецы в своих геополитических играх, легко оборачивала «изнанку» успеха. На пути к всемирному владычеству вместо одних препятствий возникали и возникают другие. Это и новые оплоты национального суверенитета из числа окрепнувших стран «третьего мира». Это и конкуренция за гегемонию в самой «мировой закулисе».

И, наконец, все большая доступность информации о секретном международном правительстве и его планах. Несмотря на все хитроумные рогатки, правда о «новом порядке» достигает все более широкого круга людей, в том числе и через глобальные системы, задуманные как подспорье этому же «правительству» в стирании национальных барьеров (Internet). Тайная власть может править только в тайне, а при общественном надзоре лишается своих могущественных рычагов.

Удастся ли ей сохранить их в наступающем столетии (и тысячелетии) и объединить-таки земной шар под своей невидимой сенью? Или восторжествуют, наконец, идеалы открытости и гласности? Недалекое будущее покажет.

Все впереди.

 

МИФОЛОГИЯ ЗАГОВОРА (Заключение, написанное ранее книги)

«Век девятнадцатый, железный» был временем битвы идей. В двадцатое столетие на историческую арену в полной мощи выступила «четвертая власть» — СМИ. Они облекли идеи в мифологические одежды и понесли эти новые «Илиады» в массовое сознание. Двадцатый век — время войны мифов. Коммунистических, демократических, сионистских, нацистских, etc…

«Всемирный масонский заговор» был рожден как идея в эпоху французской революции. Через столетие с небольшим теория стала рушиться от избытка противоречий: гигантское скопление доказательств не смогло стать органичным и стройным.

Сергей Нилус дал масонам мистическую подоплеку: это необходимая деталь мифологической конструкции. Элементом всеобщего сознания ее сделали те же «масс-медиа». И не только «Либр пароль» Дрюмона, «Фелькишер Беобахтер» и радио Геббельса. О деле ложи «П-2» активно писали левые, либеральные и коммунистические газеты, вещали электронные СМИ. Именно телевидение Гусинского поведало нам тайну польских событий 1980-х гг., завершившихся крахом коммунизма: за ними стояла тайная ложа «Коперник», создавшая КОС-КОР, «Солидарность» и т. д.

Как бы ни различался угол зрения на масонов у представителей СМИ, результат их воздействия на людей одинаков. Присутствие некой тайной силы, стремящейся к мировому господству, признается почти всеми. Только большинство признает эту силу с ироничной улыбкой, как нечто абстрактное (и лишь явное меньшинство видит масонов под каждой кроватью).

Но мифу нужен высокий штиль поэзии и красота искусства. В. Молчанов в «Вопросах литературы» отметил заметную тенденцию современной западной литературы к живописанию «всемирной конспирации». Американскую киноверсию «Шерлока Холмса против масонов» и боевик «Братство Розы» на те же темы мы имели счастье не раз видеть на телеэкранах.

В этом можно, конечно, видеть очередную хитрость коварного «братства», действующего в духе г-на Жириновского (или наоборот?). Вся критика и скандалы-де лишь нам на пользу. Не случайно после скандала с «П-2» в Италии возросло не только число противников масонства, но и число желающих вступить в него.

Для масонских архивов, как и для архивов секретных служб, существует некий негласный «срок давности», по истечении которого на свет Божий выпускается доза «закрытой» ранее информации. Так, русские масоны-эмигранты долгое время не разрешали своему «собрату» Бурышкину публиковать историческое исследование о Февральском перевороте 1917 г., поскольку оно-де могло бросить тень на Орден. Однако в 70-е и особенно в 80-е г. данные о «масонском составе Временного правительства» вдруг всплыли из недр различных архивов. Если долгое время за попытки изучить связи Ордена с коммунистами могли наклеить ярлык реакционера, то теперь в английской масонской энциклопедии можно найти фамилии Радека, Бухарина, Горького. Аналогичные французские справочники помещают «под вопросом» и раздел «Ленин». Корреспондентке «Московского комсомольца» Деевой парижские «братья» и без всяких вопросов сообщили о росписи Ильича в книге почетных посетителей Великого Востока.

Точно так же лет тридцать назад как бы запретной была тема «Гитлер и тайные общества». (Повель и Бержье специально написали об этом заговоре молчания в «Утре магов». Оба автора, кстати, сами масоны). Сейчас «все, кому не лень», пишут о том.

Анализируя приведенные примеры, можно прийти к выводу, что масоны стремятся опередить неизбежные «разоблачения», истолковав события в «соответствующем духе». Но, значит, они не так уж всемогущи, не так жестко контролируют мировые СМИ (как это представляется иным «патриотам»)?

Не столь уж единым оказывается и пресловутый «масонский интернационал». Войны, особенно первая мировая, показали это с достаточной очевидностью. Национальные особенности, психология в большой степени сказываются в деятельности масонов различных стран. Великий Восток Франции не уставал попрекать английских собратьев за религиозность, а германских — за антисемитизм. В период 20 — начала 30-х гг. нынешнего столетия среди масонов Германии, как пишут историки, возобладал «дух германизма». Официальные бюллетени лож печатали тогда доклады и рассуждения на тему «арийства», «национализма» и «величия германского духа». Факт, мало согласующийся с расхожими суждениями об Ордене как «агентуре иудейства».

Столь же натянутым звучит известный тезис и о масонах как повсеместных организаторах революций. В 1923 г. пробольшевистское правительство Стамболийского в Болгарии пало в результате «реакционного путча», организованного масонами. Главной военной силой этих «масонов-реакционеров» стали части русских белогвардейцев…

Александр Дугин ссылается на откровения «брата Маркиона», занимающего, по его собственным словам, высокую ступень в мировой «посвятительной» иерархии. Согласно Маркиону, «все мировые масонские организации можно условно разделить на «административные», «светские», с одной стороны, и «субверсивные», «подрывные», с другой. Первое масонство сугубо рационалистично и озабочено проблемой разумного устройства общества и приобретения власти для людей своего круга (Великий Восток, Великие национальные ложи).

Второе — антирационально и стремится к «ниспровержению существующих структур власти, к уничтожению правящих элит и построению новых типов общества, основанных на эксперименте и новаторстве» (обряд «Мемфис-Мицраим», мартинисты).

К подобным высказываниям следует относиться осторожно. С одной стороны, мартинисты начала XX столетия в России, согласно документам, были куда более безобидной (и чуть ли не консервативной) «сектой», нежели Великий Восток народов России Керенского, Гучкова и т. д. Мартинисты Филипп и Папюс даже якобы ставили вокруг престола Романовых «астральную защиту» (разрушившуюся со смертью обоих оккультистов). Что же до «рационалистичного»-де Великого Востока Франции, то как раз он прославился прямой причастностью ко всем революционным казусам XVIII–XIX столетий. Его ораторы и в нынешнем веке не раз говорили о «новой грядущей революции под масонской эгидой».

Но в самом общем плане откровения брата Маркиона, похоже, не идут вразрез с истиной. Во всяком случае, они ближе к ней, чем «секретные протоколы допросов Раковского» («Красная симфония» — вообще документ крайне любопытный, хотя «рассказчик» там явно блефует, безмерно преувеличивая свой вес в мондиалистских структурах и их силу. Возможно, он пытался таким образом «давить» на Сталина, чтобы сохранить себе жизнь).

Схватки между различными тенденциями в масонстве бывают подчас весьма острыми. Режим левых масонов Народного единства в Чили был свергнут правыми масонами Пиночета (состоявшим в одной ложе с Альенде). Заметим, что первые ориентировались на сочувствующие им масонские круги Латинской Америки, а вторые — на «больших братьев» из ЦРУ. И хотя Пиночет предложил «брату Альенде» самолет и почетную эмиграцию… «Если враг не сдается — его уничтожают», даже если он и «собрат».

Гитлер, как и взрастившие его «Общество Туле» и «Германенорден», вышли из розенкрейцеровской ветви масонства. Идеология НСДАП долгое время была созвучна упомянутой «германской тенденции» и в среде прочих немецких «каменщиков». Но такой «уклон» был характерен не только для Германии. Известно, что с 20-х гг. и чуть ли не до конца войны таинственная организация американских финансистов, именуемая в документах конгресса «Братством», оказывала помощь рейху. Хотя в то же время масоны Рузвельт и Черчилль слали на его города «летающие крепости».

Во время гражданской войны в Испании масоны были в рядах обеих враждующих сторон (хотя мировое масонство в целом сочувствовало республикацам).

И тем не менее революционный ореол вокруг масонства более устойчив, чем даже призрак еврейской ермолки над ним. Действительно, если мы возьмем списки великих революционеров прошлого и позапрошлого столетий, то явное большинство их имен отыщется и в списках «вольных каменщиков». Что-то притягивает первых в ряды вторых.

Д. Дьюэл, автор весьма благосклонной к «братству» книги «Разоблаченная тайна», вынужден был признать: «вместе с тем любое тайное общество таит в себе семена угрозы». Подобное утверждение раскрыл Г.П. Климов: даже по чисто психологическим причинам люди с «комплексом Ленина» стремятся под сень тайных орденов. В этом смысле масонство можно, наверное, сравнить с чем-то подпольным, даже подземным. Например, с угольной шахтой. Там всегда — при любой профилактике — существует опасность скопления горючих газов. Газ либо откачивают, либо он взрывается. То же и в масонских ложах: незаметно накопившийся избыток латентных педиков — носителей «революционного невроза», может привести к прямому вовлечению «братства» в радикальное движение. Такое произошло с французским масонством в 1789 г., с испанским в 1820-м.

Чаще, правда, эти «горючие элементы» успевают «откачиваться». Тогда они сами могут принять вид тайного общества, но формально уже за пределами масонства: так появились иллюминаты в Германии, декабристы в России, коммунерос в Испании.

Еще Бакунин идейно обосновал необходимость использовать масонские формы и конспирацию для революционных нужд. Советская разведка и Коминтерн прислушались к советам великого бунтаря и использовали масонские каналы для распространения «всемирного пожара». Тайное общество «Атлантов» при Кембриджском университете, где состояли Филби и прочие «наши люди» было одновременно ложей и шпионским гнездом (и «голубой» тусовкой по совместительству). Но, похоже, чекистов «переиграло на противоходе» ЦРУ, чье руководство традиционно формируется масонами…

Немаловажная сторона в масонской теме ‑ инициация. Существует убеждение, что это способ массированной психологической обработки адепта, призванный подчинить его волю на благо Ордену. Действительно, в XVIII в., когда Мартинес Пасхалис клал посвящаемого в Орден «Коэнов» в гроб и морил его голодом до галлюцинаций, это — очевидный метод «формирования нового сознания». Духовная капитуляция французской элиты конца XVIII столетия произошла не в последнюю очередь благодаря таким знахарски-оккультным «действам». Но, скажем, накануне 1917 г. русская интеллигенция (и военные, и банкиры) шла в «масонство» с уже готовыми идейными установками. Масонская «мудрость» не могла теперь обработать «дикий камень» хотя бы потому, что и «инициация» в ложах Керенского и К° была полностью отменена. Этот феномен исследователь В. Острецов объясняет духовной эволюцией общества. В XVIII столетии даже и во Франции христианское сознание было еще слишком сильно, и для его преодоления требовался весь арсенал Каббалы. В XX столетии интеллигенция стала уже настолько атеистична, что ей оставался один путь — в революционное пекло, поглотившее и ее. Приложило ли руку к этой эволюции (деградации, пишет Острецов), в свою очередь, масонство? Вряд ли можно в этом сомневаться. Но чтобы весь духовный путь человечества за два столетия определили чьи-то происки? Тезис, отлично вписывающийся в мифологическую теорию, но, увы, доказуемый лишь мистическими методами…

Следует сказать еще об одном. Русская патриотическая печать вообще на нынешнем этапе уделяет огромное внимание «борьбе с врагами отечества» — то бишь «с сионистами и масонами». В сионисты (да кстати, и в масоны) подчас записывают лишь на основании антипатий авторов таких материалов. Картина «вселенского заговора», рисуемая в этих изданиях, становится просто ужасающей. Во всем мире, и в России в том числе, безраздельно властвуют злые масоны, «враги религии, нации и государства».

Последний, наиболее «научный» пример таких писаний — сочинение г-на Платонова «Масонский заговор в России». Автор собрал в Особом архиве КГБ большой материал, но, будучи подан в указанном уныло-тенденциозном свете, материал этот значительно теряет в своей научной ценности. В масоны г-н Платонов записывает всех подряд, иногда просто на основании неких «внутренних источников». Если человек — член какого-то общества или комиссии без ярко выраженной монархической направленности, то он, ясное дело, масон. Железная логика. Конечно, большинство из перечисляемых в платоновском черном списке лиц не будут вписаны поименно золотом в родные скрижали, но оснований считать всех их агентами масонерии явно недостаточно. Упоминаем об этом сочинении потому, что прочие гораздо ниже уровнем. Типа: только-де одному Сталину в свое время удалось «врагов» перехитрить, но в итоге они и до «вождя» добрались. И т. д. и т. п.

Даже удивительно, как при этом «безраздельном масонском господстве» выходят (невеликим тиражом, но в изобилии) подобные сочинения и как еще благоденствуют их авторы. И самое главное, что делать дальше? Ведь уже, мол, «все схвачено», и будущее беспросветно. Кому-то выгодно внушить тезис: «кругом масоны», чтобы у русских людей окончательно опустились руки. Азиатское коварство самих масонов? ЦРУ? КГБ в его очередном воплощении?

Разумеется, факт наличия сил, стремящихся к мировому господству, налицо. Влияние масонства в их рядах очевидно. Даже на флаге «Объединенной Европы» — символика иоанновских лож, не говоря уж про американский доллар. Попытки использования этими силами ООН заметны.

Очевидно и то, что такая «всемирная мафия» не могла надеяться на осуществление своих глобальных планов еще даже в прошлом веке. Да и сама она не могла существовать в «мировом масштабе» — хотя бы из-за отсутствия эффективных средств связи…

Но и сейчас шаткость существующего раздела мира, мощные национальные амбиции пробуждающегося «третьего мира» не дают уверенной перспективы этому вероятному «заговору». Да и тенденции к большему единству различных ветвей масонства не очень заметны. В любом случае, пока человечество еще не живет все «в одной большой стране», о которой мечтательно пел Макаревич, у дремлющих русских национальных сил есть шанс заявить о себе.

И в этой попытке они могут обратиться к масонскому опыту. Не надо бояться его как чего-то инфернального. Многие национальные движения использовали масонские формы, и достаточно эффективно. Тем более сейчас в России, когда активных творческих сил ничтожно мало, едва ли не орденская организация с ее дисциплиной и высоким моральным духом способна будет выпестовать новую элиту.

Факт известный: нация сплачивается перед лицом общего врага. Но только тогда, когда этот враг очевидный и конкретный (завоеватель, оккупант). Образ «незримого противника», который может все, но которого невозможно поразить, не сплачивает, а заставляет лишь бессильно цепенеть здоровые силы нации. Которых, повторимся, увы, так мало. Дай бог, чтобы их стало много. Тогда и никакой враг — видимый или незримый — России не будет страшен.